Принцип несмываемости – Газета Коммерсантъ № 220 (4037) от 03.12.2008

Фестиваль театр

Два месяца назад польский радикал Ян Клята показал Москве свой «Трансфер!» (см. «Ъ» от 24 сентября), в котором собравшиеся в Ялте Сталин, Рузвельт и Черчилль обсуждали границы новой Европы, наяривая на гитарах и перекидываясь в карты. АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА обнаружила, что герои французской революции в его «Деле Дантона» выглядят еще нелепей.

Любитель фарсов и умелый мастер развенчания мифов, Ян Клята во вроцлавском «Театре польском», похоже, задался целью переосмыслить все узловые моменты истории. В «Трансфере!» амбиции и эгоизм мировых лидеров оттенялись трагедиями реальных людей: участвовавшие в постановке старики — свидетели событий — рассказывали, как решения Ялтинской конференции исковеркали их судьбы. В «Деле Дантона» господину Кляте удалось повернуть вполне традиционную пьесу Станиславы Пшибышевской (по ней когда-то снял свой фильм Анджей Вайда) так, что «реальными свидетелями», уже не одну сотню лет расхлебывающими последствия Великой французской революции, чувствуют себя сами зрители.

«Террором вы разрушите экономику и приведете страну к банкротству, из которого она не вылезет еще лет пятьсот»,— реплика, брошенная Дантоном Робеспьеру, кажется столь же сегодняшней, что и весь сценический антураж: сценограф Мирек Качмарек заполнил маленькую сцену хибарами-гаражами, кое-как сбитыми из фанеры и картона. В гараже живет и Робеспьер. Там же принимает ванну, застывая в картинной позе, словно примеряя на себя недавнюю смерть Марата.

Противоречия сторонников Дантона (Марчин Чарник) и Робеспьера (Веслав Чихий) поначалу кажутся мелкими разборками автовладельцев. И те и другие — кучка неряшливых плебеев, только сторонники Робеспьера вослед своему хилому вождю изображают аскезу, позволяя себе единственное плотское удовольствие — ковырять, погрузившись в ванну, между пальцами ног. А последователи брутального, жизнелюбивого Дантона в перерыве между пламенными митингами устраивают плотоядные игры со своими женами и даже выступление в суде превращают в дискотеку, где заводилой становится все тот же Дантон.

Оправдывая свою славу театрального диджея, Ян Клята щедро оттеняет политические речи рок-версиями «Интернационала» и «Марсельезы» и совсем уж попсовой «Do you really want to hurt me?» (ее распевают оппозиционеры перед казнью). Но этот веселенький «оживляж» лишь оттеняет ужас происходящего. Заглушить музыку, а вместе с ней и обличительные речи Дантона под силу лишь бензопилам. Пахнущие бензином, подобные маленьким визжащим гильотинам, бензопилы в руках сторонников Робеспьера оказываются главным «аргументом» в борьбе за дело революции.

Однако Клята ставит спектакль вовсе не о том, как низок был на самом деле Робеспьер, а о том, как омерзительно бывает воплощение самых высоких революционных идей. «Мальчики стреляют. Хорошие мальчики!» — так столетие спустя скажет о русских революционерах героиня «Доктора Живаго». Парадокс и трагизм спектакля Яны Кляты в том, что он тоже — о хороших мальчиках. Поначалу последовательно развенчивая своих героев (в ключевые моменты скрытые картонными будками, из которых торчат только головы, они вообще кажутся куклами), он все же оставляет их героями — в смысле величия духа и чистоты помыслов.

Женоподобный поэт Демулен после ареста томно закатывает глаза и рыдает в голос, но отказывается от свидания с Робеспьером, сулящего ему шанс на спасение,— ведь это было бы предательством Дантона. Сам же Дантон, несмотря на всю свою фарсовую грубость, в иные моменты прямо-таки величественен. Робеспьер ему не уступает. Прекрасный актер Веслав Чихий, способный быть то уродливым, то красивым, по-детски наивным и слабым и по-звериному резким, словно бы соединяет в себе тонкое обаяние Евгения Миронова и взрывной темперамент Владимира Машкова. По сути весь спектакль его маленький, грязный Робеспьер только и делает, что примеряется к неминуемой смерти. Или, свернувшись комочком на куче опилок, молит о чем-то взбалмошную дебелую девку в красном колпаке. А она в ответ смачно полощет горло чем-то красным, чтобы раскатисто выплюнуть: «Р-р-революция!»

Казнь Дантона — Aleksandr Zakharov — LiveJournal

Жорж-Жак Дантон был одним из творцов Великой французской революции. И именно по инициативе Дантона в 1793 году во Французской Республике был создан революционный трибунал, ставший на путь террора. Но он не был самым «кровожадным» из лидеров революции. И даже выступил против сторонников террора. Однако те были сильнее. Под давлением Робеспьера, Дантон и его сторонники 31 марта 1794 года были арестованы и обвинены в сношениях с жирондистами, в присвоении казенных денег и прочих прегрешениях. А вскоре приговорены к смерти

5 апреля 1794 года в Париже были гильотинированы Жорж-Жак Дантон и Камилл Демулен. По дороге к эшафоту Дантон подбадривал себя словами: «Вперед, Дантон, ты не должен знать слабости!» А проезжая мимо дома, где жил Робеспьер, Дантон крикнул:

— Максимилиан, я жду тебя!

Перед казнью Дантон, по свидетельству очевидцев, ругался площадными словами, а Демулен плакал. Саму процедуру казни палач Сансон позже описал так:

«Сначала на эшафот взошёл Геро де Сешель, а с ним и Дантон, не ожидая, чтобы его позвали. Помощники уже схватили Геро и надели ему на голову мешок, когда Дантон подошел, чтобы обнять его, так как Геро уже не смог проститься с ним. Тогда Дантон воскликнул: «Глупцы! Разве вы помешаете головам поцеловаться в мешке?..» Ещё нож гильотины не был очищен, как Дантон уже приблизился; я удержал его, приглашая отвернуться, пока уберут труп, но он лишь презрительно пожал плечами: «Немного больше или меньше крови на твоей машине, что за важность; не забудь только показать мою голову народу; такие головы не всякий день удается видеть». Это были его последние слова».

Надо сказать, что Робеспьер был свидетелем на свадьбе Демулена весной 1789 года. Кроме него поставили свои подписи в брачном документе Петион и Бриссо. Прошло несколько лет и Робеспьер с Демуленом приговорили к смертной казни сначала Петиона, а потом Бриссо. Петион, первый демократический мэр Парижа, спрятался от революционного суда в лесу, где был загрызен волками. Бриссо, республиканскому журналисту и герою 1791 года, отсекли голову гильотиной. Потом Робеспьер отправил на эшафот Демулена, вдохновителя штурма Бастилии и первого республиканца Франции.

Чтобы не слушать проклятья в свой адрес от супруги Демулена – Люсиль, спустя восемь дней после казни мужа, он и ее отправил на гильотину.

Дантона казнили в Швейцарии | Статьи

На берлинском фестивале «Theatertreffen» показали спектакль из Цюриха «Смерть Дантона» знаменитого швейцарского режиссера КРИСТОФА МАРТАЛЕРА. Это последняя постановка Марталера на посту художественного руководителя театра «Schauspielhaus Zurich».

Немецкие критики, склонные во всех личных высказываниях режиссера видеть общественный смысл, связывают изгнание Марталера из «Schauspielhaus Zurich» с тем, что он впервые поставил трагедию. Во-первых, мол, настроение у господина Марталера испортилось, а во-вторых, он хочет показать, что театральная революция, которую он хотел совершить, не удалась. (Кстати, Марталера лишили поста самым демократичным путем, как бывает только в Швейцарии, — состоялось голосование, и городской совет Цюриха решил, что Господин Великий Режиссер не должен тратить их деньги). Однако в этом спектакле Марталер — меньше всего театральный революционер.

Все происходит в кафе — и торжественные собрания, и революционные речи, и тихие исповеди. Кафе постепенно «разбирают по косточкам» — сначала разламывают стойку, потом срывают и уносят колонну, затем — другую. В конце спектакля — почти пустое пространство. Кафе преобразилось в эшафот.

Но не будем сразу о грустном. Сначала — о музыке. Вряд ли кто-то станет спорить, что на фортепиано играть трудно. Особенно в спектакле Марталера «Смерть Дантона»: музыкант выбежал на сцену, захотел ударить по клавишам, а фортепиано своенравно от него отвернулось, поехало куда-то влево. Тапер — за ним, один аккорд удалось выцарапать, музыкальный инструмент усилил бег, стал вращаться, и борьба продолжилась за сценой. Музыка то ускользает от персонажей, живя своей жизнью (даже когда персонажи поют революционные гимны или современные немецкие песенки о любви), то овладевает действием, ведет его по своим законам. Пафосную музыку сопровождают странные жесты героев: например, под «Марсельезу» Камилл (Маттиас Матчке), сидящий, как и все, в кафе, устраивает мини-спектакль своим указательным пальцем, который немыслимо извивается, а порой грозит хозяину.

Музыка сентиментальная, а на сцене идет азартная подготовка к половому акту. И никакого диссонанса, напротив, кажется, что все эти жесты и действия «выросли» из торжественных и заунывных мелодий.

Когда Дантона (Роберт Хунгер-Бюлер) и его сподвижников готовят к казни, солдат легкими движениями бреет каждому приговоренному шею. Бритва ускользает, падает, он достает из кармана еще одну, та падает тоже, и вот на полу уже семь бритв. Солдат, наклонившись, выстукивает ими «Марсельезу». В том, что везде таится музыка, что персонажи спектакля существуют по законам музыкальной композиции, нет ничего сентиментального или романтического, просто это так и все. И очень скоро понимаешь, какая геометрическая точность, оправданная и подсказанная музыкой, стоит за проявлениями режиссерской свободы.

Сила режиссерского дарования Марталера такова, что все причудливые театральные образы принимаешь без спора, как во сне. Если уж привиделось — возмущаться глупо. Наблюдай, кто же победит — фортепиано или музыкант. Или, например, успеет ли философствующий мужчина решить вопрос о том, кто создал мир, пока надует какую-то резиновую игрушку.

Герои же, кажется, не замечают нелепости происходящего, как не слышат, что пафосная революционная песня, которую они поют, перетекает в немецкий вариант «Ты морячка, я моряк». Революционный пафос и, так сказать, будни: вновь диссонанс претворяется если не в гармонию, то в единое и неразрывное целое. Вот Камилл, сидя за столиком в кафе, говорит что-то пламенное и торжественное, а его подруга, возбужденная революционными речами, ласкает его ногу своей. Все речи, призванные возбуждать толпу, звать к подвигам и славе, Робеспьер и Дантон произносят полушепотом, в глубине сцены, повернувшись к нам спиной. Кажется, они знают, чем закончится не только французская революция, но и некоторые другие. И не испытывают ничего, кроме усталости. Но — надо действовать, надо петь «Марсельезу», заниматься сексом с проститутками и женами, обвинять, защищаться, приговаривать к смерти, идти на казнь.

На роль аскета, пафосного, полного обличительных речей революционера Робеспьера Марталер пригласил актера Йозефа Остендорфа, миролюбивого толстяка. И вот Робеспьер (в самом этом имени — угроза, лязг гильотинных ножей), похожий на грустный аквариум в очках, бродит по сцене, порой душится долькой апельсина, и ничто не выдает в нем аскета. Марталер вновь создает обманчивый диссонанс, чтобы постепенно показать сущность этого далекого от революционных (и иных) стандартов существа. Вскоре становится очевидно — этот человек не только не откажется построить гармонию на слезинке ребенка, но, следуя своим идеалам, попробует улучшить мир, принеся первым в жертву ребенка своего.

Конфликт Робеспьера и Дантона — противоречие разных стилей жизни и, быть может, разных способов существования в искусстве. Один из них должен будет умереть: вместе им на сцене тесно. Если согласиться с утверждением, что предмет рефлексии современного искусства — само искусство, то Дантона в спектакле Марталера можно назвать художественным руководителем французской революции. Стихийный, ненавидящий «правила и законы», любящий женщин (а порой кажется, что и мужчин, — так надолго он ложится на одного из солдат). Робеспьер же — генеральный директор французской революции, его убежденность — каменная, его идеалы, кажется, уже мертвы и для него тоже, но тем более фанатично он им следует.

В «Смерти Дантона» есть многое, что обычно отличает спектакли Марталера — когда в пять минут умещается несколько дней, и наоборот; музыка словно направляет действие; несколько персонажей одновременно занимаются совершенно разными делами, в неодинаковом темпе, словно существуя в неоднородном времени и пространстве, как на разных планетах; пафос текста снижен местом действия и нелепым поведением персонажей (где же еще, как не в кафе, герои Марталера могут расхлебывать последствия революции). Но, кажется, впервые эти приметы стиля Кристофа Марталера не определяют спектакль, а становятся аккомпанементом или, вернее, условием максимально точного воплощения текста.

Усталость — едва ли не основное ощущение, которым пронизаны герои всех спектаклей Марталера, — царит и здесь (в этом едины и порывистый Дантон, и рациональный Робеспьер), но, наверное, впервые этот «иронист и деконструктор» поставил трагедию, допустил в своем спектакле столько пафоса и сантиментов, дал актерам возможность произносить многоминутные монологи. И остался Марталером.

Закон бумеранга на примере Робеспьера: valerongrach — LiveJournal

Мои читатели, вы, конечно, знаете, что наши родные революционеры и либералы, свергая в феврале 1917 года и подбирая валяющуюся в придорожной канаве власть в октябре того же года, вдохновлялись идеями Великой Французской революции. И во многом ее повторили, хоть и с другими вариациями, потому что нельзя зайти в одну реку дважды.

Одним из самых пламенных и знаменитых деятелей времен Великой Французской революции был Жорж Дантон. Популярный, известный, пламенный – он и сам наворочал много ошибок и никогда не был идеалом и воплощением справедливости на Земле (А вообще есть ли такие люди?) Но надо отметить, что когда развернулся якобинский террор, он регулярно выступал за то, что его нужно свернуть. А кроме напоминаний о милосердии, говорил еще и о том, что не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом – то есть настаивал на том, что «экспорт революции» в соседние, захваченные революционными войсками государства устраивать не стоит. Пусть разберутся сами, что им больше по душе.

В конце концов стало ясно, что скоро пламенные граждане, которых не устраивали призывы Дантона подумать о милосердии, придут за ним. Ему предлагали сбежать. В ответ он выдал одну из своих крылатых фраз, оставшихся в истории (Дантон вообще оказался большим специалистом в этом плане):
«Возможно ли унести родину на подошвах своих сапог?»

31 марта 1794 года за ним пришли. 2 апреля начался самый честный и справедливый революционный суд, который, как известно, никогда не ошибается.

Как вы думаете, в чем обвинили Дантона?
Конечно, в коррупции. В чем же еще можно обвинить. Это не в наше время придумали. Так было и так будет. Дантона обвинили в том, что он взял взятку от французской Ост-индской компании. Причем Робеспьер пошел дальше – он заявил, что за всей этой взяткой стоит ни много, ни мало – британский премьер Уильям Питт-младший. Да, «англичанка гадит» не только нам, русским, французы тоже со своими соседями с острова почти всю историю дружили как кошки с собакой. Так обвинение в коррупции быстро переквалифицировалось в измену Родине и делу революции.

Чтобы суду было проще принять правильное решение, вместе с Дантоном и Камилем Демуленом, который тоже начал понимать, что террор как-то уж очень разошелся и тоже призывал к милосердию, на скамье подсудимых оказались персонажи, которые на самом деле прославились своими финансовыми махинациями.
Но Дантон был
а)пламенный оратор
б)юрист по образованию и практике.

Поэтому он вообще-то отлично защищался и, конечно, суд бы его оправдал. Потому что Дантон произносил блестящие речи, требовал пригласить на судебные заседания свидетелей, в том числе Робеспьера.

Вот только суд был уже не тот, в котором все это могло сработать. Это был «самый справедливый революционный суд в мире». А приговор тем, кто попал под его каток, был уже известен.

Робеспьер, конечно, в суд не явился, не царское это дело. Более того, когда в Конвенте кто-то высказался за то, что неплохо бы дать Дантону выступить перед депутатами, Робеспьер ответил, что это неправильно, потому что тогда подсудимый получит дополнительное право, которого другие лишены. Ага:
«Своим можно все – врагам – только закон»,
как правильно отмечает историк и учитель Тамара Эйдельман.

Но возникло опасение, что Дантон сможет все-таки переубедить судей. И тогда Сен-Жюст внес в Конвент законопроект. По этому закону, в том случае, если подсудимый проявляет неуважение, то его лишают права на высказывание, а приговор выносится в его отсутствие.

И Конвент дружно проголосовал «За». Закон немедленно использовали, чтобы заткнуть рты опасным подсудимым.

Когда решение привезли в суд, Дантон как раз доказывал несправедливость обвинений, а следом «разминался», то есть готовился выступать еще один, не менее пламенный оратор и подсудимый – Демулен. Текст так и не прозвучавшей речи Демулен скомкал и бросил в лицо Сен-Жюсту.

5 апреля 1794 года Дантон и Демулен прогулялись к гильотине. Когда их везли к ней, то Дантон крикнул рядом с домом Робеспьера:
«Максимилиан, ты скоро последуешь вслед за мной».

Дальше было:
«Не забудь только показать мою голову народу; такие головы не всякий день удается видеть»…

Прошло всего три с половиной месяца и наступило 9 термидора II года Республики (в переводе на русский — 27 июля 1794 года) предсказание Дантона сбылось.

Очередные депутаты, которым грозило свидание с «мадам Гильотиной» смогли договориться если и не со всеми, кого не устраивал гражданин Робеспьер, то со многими. И когда на Робеспьера посыпались обвинения, он впал в ступор и не мог ничего ответить. Пока кто-то не крикнул:
— Его душит кровь Дантона!

И тут Робеспьер включился:
— Так, значит, вы хотите отомстить мне за Дантона? Подлецы! Почему же вы не защищали его?

Но было уже поздно. Молох революции пожрал своего создателя на следующий день. 10 термидора. А арестовали Робеспьера под крики:
«Да здравствует Республика».

И как-то даже не жалко.
Потому что правосудие было растоптано не в тот день, когда арестовали Робеспьера. Он просто получил свое по закону бумеранга.
Не стоило затыкать Дантона.

M. А. Загуляев и его роман Русский якобинец

M. A. ЗАГУЛЯЕВ И ЕГО РОМАН РУССКИЙ ЯКОБИНЕЦ

GEORGIJ M. FRIDLENDER

Русская литература XIX века не создала романа, посвященного эпохе Великой французской революции, который обладал бы такими же художественными достоинствами и завоевал такую широкую международную известность, как Повесть о двух городах Ч. Диккенса, Девяносто третий год В. Гюго или Боги жаждут А. Франса. И однако во второй половине XIX века в России появился роман, который несомненно заслуживает особого места в художественной литературе, посвященной первой французской революции. Это — роман М. А. Загуляева, который был впервые опубликован в 1883 г. на страницах журнала Вестник Европы под названием « Странная история »х, а через год вышел отдельным изданием под заглавием « Русский якобинец »2. В 1886 г. он был в переводе на французский язык опубликован в парижской газете le Voltaire* . Любопытно, что роман Загуляева вызвал интерес М. Горького, запомнившего его и упоминающего в одном из писем4 .

Автор Странной истории, морской артиллерист по образованию, Михаил Андреевич Загуляев (1834-1900) не принадлежит к числу крупных деятелей русской литературы. Но в свое время этот почти забытый сегодня автор, знакомец Тургенева и Достоевского пользовался широкой известностью как плодовитый, разносторонний и бойкий писатель, журналист и переводчик5. На протяжении более 30 лет — с 1856 по 1890 г. — его произведения печатались в официальных изданиях, русских газетах и журналах, главным образом, либерального, а позднее и консервативного направления. Загуляев

1. М. А. Загуляев, «с Странная история », Вестник Европы, 1883, 9, стр. 148-199 ; 10, стр. 433-483 ; И, стр. 5-66; 12, стр. 461-504.

2. М. А. Загуляев, Русский якобинец. Странная история, СПб., 1884.

3. Le Voltaire, 2877-2923, 1886.

4. В письме к молодой писательнице В. Т. Жаковой (1914-1937) от 19 мая 1934 г. Горький замечает в связи с оценкой присланного ею исторического очерка : « Рассказывая о Строганове [графе П. А. (1772-1817) ; Г. Ф.], необходимо упомянуть о русских ‘якобинцах’ — один из таковых изображен в романе Загуляева Русский я кобинец » (М. Горький, Собрание сочинений в 30-ти томах, М., 1955, т. 30, стр. 346) .

5. Биографические сведения о Загуляеве см. : Автобиография : А. С. Суворину не память от сотрудников 28 февраля 1886, СПб. , [1886,] стр. 61-69.

Rev. Étud. slaves, Paris, LXI/1-2, 1989, p. 123130.

Солдаты ХХ века — проект Международного объединенного биографического центра

Предыдущая Следующая

На гильотину отправлены королева, сторонники короля, жирондисты, пытавшиеся поднимать вос­стания… Но в глазах Робеспьера и его соратников порочных, развращённых людей не становится меньше. Меч террора разит уже и самих якобинцев.

В апреле 1794 г. казнены Дантон и его сторон­ники. В своих заметках о Дантоне Робеспьер писал: «Слово «добродетель» вызывало смех Дантона. Как мог человек, которому чужда всякая идея морали, быть защитником свободы!»

К «врагам добродетели» применителен только террор, но «народом следует управлять с помощью разума». Этот принцип Робеспьер пытается пред­ставить в праздновании дня Верховного Существа — нового республиканского бога (см. ст. «Француз­ская революция»).

Победив открытых «врагов республиканской добродетели», Робеспьер стал замечать, что рядо­вые организаторы террора, депутаты Конвента не безупречны в моральном отношении. Многие из них сделали из террора средство личного обогаще­ния, казня и милуя по своей прихоти. По этим лю­дям необходимо было нанести новый удар, чтобы, наконец, восторжествовала добродетель. За два дня до смерти, 8 термидора (26 июля 1794 г.) Робеспьер произнёс свою последнюю речь, полную смутных предостережений и угроз. Он сказал:  «Они назы-

528

 

 

 

вают меня тираном. Если бы я был им, они ползали бы у моих ног. Я осыпал бы их золотом, я бы обе­спечил им право совершать всяческие преступле­ния, и они были бы благодарны мне! К тирании приходят с помощью мошенников. К чему приходят те, кто с ними борется? К могиле и бессмертию».

Робеспьер не назвал тех, кого обвиняет, по име­нам. Но многие депутаты, не без основания опа­саясь за собственные головы, решились выступить против Робеспьера.

9 термидора (27 июля) Робеспьер был арестован во время заседания Кон­вента и наутро следующего дня гильо­тинирован (см. ст. «Французская революция»).

На могиле Максимильена Робеспьера помещена следующая эпитафия:

Прохожий! Не печалься над моей судьбой.

Ты был бы мёртв, когда б я был живой.

НАПОЛЕОН И ЕГО ИМПЕРИЯ

Наполеон Бонапарт, одна из ярчайших фигур Новой истории, родился 15 августа 1769 г. в г. Аяччо на острове Корсика.

Корсика только что стала французским владе­нием. Отец Наполеона, дворянин Карло Буонапарте (именно так первоначально звучала итальянская фамилия Наполеона), вместе с корсиканским геро­ем Паоли сражался против французских завоева­телей, но потом предпочёл мирную жизнь. Паоли назвал его за это предателем.

Несмотря на своё дворянское происхождение, се­мья Буонапарте жила очень скромно, даже бедно. Восьмерых детей надо было обучить и вывести в люди. Троим старшим повезло. Первого сына, Жозефа, отец отправил учиться на адвоката во Фран­цию, второго, Наполеона, пристроил в Бриеннскую военную школу, тоже во Францию, дочь Элизу от­дал в пансион. Все они жили и учились за казён­ный, т. е. государственный, счёт.

Во Франции Наполеону приходилось тяжело. В отличие от своих богатых французских сокурсни­ков он не имел модного мундира и денег на развле­чения. Поэтому будущий император старался дер­жаться подальше от шумных компаний однокаш­ников. Всем привозили из дома подарки, Наполеон их не получал. У семьи Буонапарте не было средств даже для того, чтобы сын мог приехать домой на каникулы. Наполеон говорил по-французски с сильным итальянским акцентом, что вызывало злые насмешки его товарищей. По всем этим причи­нам у юноши практически не было друзей, и он с рвением занимался учёбой. Будущий полководец очень любил математику, читал книги по истории, географии, увлекался современной и античной ли­тературой.

Предыдущая Следующая

Сектор французской литературы предлагает обзор изданий выставки, посвященной 155-летию со дня рождения Ромена Роллана

Живет лишь тот, кто творит.
Ромен Роллан

Ромен Роллан (1866-1944) – французский романист и драматург, общественный деятель, ученый-музыковед, почетный член АН СССР. Автор таких великих произведений, как «Кола Брюньон», «Жан Кристоф», «Очарованная душа» и др.

В 1915 году был удостоен Нобелевской премии по литературе «…за возвышенный идеализм его произведений, и также за подлинную симпатию и любовь, с которой писатель создает различные человеческие типы».

Роллан, Ромен. Кола Брюньон: «жив курилка»: [повесть]/ Ромен Роллан; пер. с фр. М. Лозинского.— Л.: Художественная литература, Ленинградское отделение, 1986.— 205, [1] с.

«Кола Брюньон» – самое значительное произведение Ромена Роллана, вошедшее в золотой фонд не только франкоязычной, но и мировой литературы и не раз экранизированное. Философская тонкость этого произведения блестяще стилизована под колорит исторического романа, а зажиточный крестьянин смутного времени регентства Марии Медичи Кола Брюньон, умница, мыслитель и невероятно обаятельный человек, стал одним из символов французского народного характера.

Жан-Кристоф: Роман в 4 т./ Ромен Роллан; [Пер. с фр. под ред. Н. Любимова; Вступ. ст. Т. Мотылевой].
Т. 1: Т. 1.— 1982.— 413, [2] с., [1] л. портр : ил., рис.; 21 см.— Библиогр. в предисл.: с. 5-18 .— Содерж.: Кн. романа: Заря; Утро; Отрочество. — 2.40.
Т. 3: Т. 3.— 1982.— 413, [2] с.: ил., рис.; 21 см.— Содерж.: Кн. романа: Антуанетта; В доме; Подруги.— 2.30.
Т. 4: Т. 4.— 1982.— 349, [2] с.: ил., рис.; 21 см. — Содерж.: Кн. романа: Неопалимая купина; Грядущий день.

Роман-эпопея «Жан-Кристоф» Ромена Роллана – выдающееся произведение прошлого века. Автор рассказывает о становлении, поисках, творческом восхождении музыканта, в котором улавливается образ Бетховена. В романе показано движение человека и человечества через мрак к свету, через страдания – к радости, через испытания и поражения – к победам.

Rolland, Romain. L’ame enchantee/ R. Rolland; предисл. М.А. Яхонтовой.— M.: Ed. en langues etrangeres, 1955.
Annette et Sylvie; L’ete; Mere et fils. — 1955.— 828, [4] с.

«Очарованная душа» – самое значительное произведение писателя послевоенного периода, в котором описывается борьба женщины за реализацию своих духовных возможностей. Отстаивая право на самостоятельный труд, на полноправное гражданское существование, Аннет Ривьер, героиня романа, освобождается от иллюзий.

Rolland, Romain. Pierre et Luce/ R. Rolland; послесл. А.Ф. Самородовой.— М.: Editions en langues etrangeres, 1953.— 85, [3] p.

«Пьер и Люс» – повесть, рассказывающая о любви парня, призванного на фронт во время Первой мировой войны, и девчонки с рабочей окраины – любви страстной и заведомо обреченной на трагический финал… Толчком к написанию повести послужило событие, происшедшее 29 марта 1918 года. Немецкая авиабомба попала в церковь Сен-Жерве, и под обрушившимися сводами собора оказались погребенными 165 человек, из которых 75 были убиты. На осуществление замысла повести «Пьер и Люс» Роллану потребовалось всего четыре месяца

Роллан, Ромен. Четырнадцатое июля; Дантон; Робеспьер: [драмы]/ Ромен Роллан.— М.: Искусство, 1989.— 415 с.

Все три пьесы Ромена Роллана, вошедшие в настоящее издание, посвящены событиям Великой французской революции 1789-1794 годов. Художественное оформление книги основано на подлинных документах эпохи.

Роллан, Ромен. Жизни великих людей: Жизнь Бетховена; Жизнь Микеланджело; Жизнь Толстого: [пер. с фр.]/ Ромен Роллан.— Минск: Вышэйшая школа, 1986.— 333, [1] с. (Библиотека отечественной и зарубежной классики).

Ромена Роллана привлекали яркие талантливые личности, оставившие свой след в искусстве и истории. Так возник цикл «Жизни великих людей», включивший в себя художественные портреты Бетховена, Микеланджело и Толстого.

Роллан, Ромен. Избранное: пер. с фр./ Ромен Роллан.— М.: Детская литература, 1978.— 382, [2] с.

В сборник произведений великого французского писателя, знакомящий юного читателя с его многогранным творчеством, вошли первая книга романа «Жан-Кристоф», повести «Пьер и Люс» и «Кола Брюньон», отрывок из «Жизни Толстого», письмо французскому писателю и литературному критику Жан-Ришару Блоку.

Робеспьер и Дантон | Идеи

Можно ли навязать обществу добродетель сверху? Какова роль государства? Что лучше для современного общества, Афины или Спарта? Есть ли место идеализму в политике?

Проблема идеализма и прагматизма в политике может быть изучена в ее наиболее чистой форме путем анализа Французской революции. Конфликт между Робеспьером и Дантоном есть битва идей, проявление столкновения идеализма и прагматизма, принявшего убийственные размеры.Это привело обоих главных героев к смерти на гильотине.

Максимилиан Робеспьер не сомневался, что нет ничего более желанного, чем добродетельное общество.

В нашей стране мы хотим заменить эгоизм нравственностью, честь честью, принципы обычаями, обязанности приличиями, власть разума тиранией обычаев, презрение к пороку презрением к несчастью, гордыню за дерзость, великодушие. за тщеславие, любовь к славе за любовь к деньгам, хорошие люди к воспитанным людям, заслуги к интриге, гений к уму, правда к напыщенному действию, теплота счастья к скуке чувственности, величие человека к мелочности великого; великодушный, властный, счастливый человек для вежливого, легкомысленного, презренного народа.

Робеспьер был вдохновлен Жан-Жаком Руссо, который в Общественном договоре представил матрицу гармоничного общества, в котором практикуются все возможные добродетели. Робеспьер — руссоианец по преимуществу:

Я хочу следовать за твоим почтенным путем, хотя я не могу оставить ничего, кроме имени, которое грядущие века будут совершенно безразличны. Я буду счастлив, если на опасном пути, только что проложенном перед нами беспрецедентной революцией, я останусь неизменно верным вдохновению, которое я черпаю из ваших писаний.

Можно утверждать, что первая фаза революции была воплощением идей Монтескье, изложенных в De l’esprit des lois, , тогда как вторая стадия была воплощением Общественного договора Руссо . Революция могла остановиться на первом этапе, когда Франция стала конституционной монархией. Монтескье был прагматиком, которого прежде всего интересовало уравновешивание конкурирующих интересов различных социальных групп. Он считал, что такого баланса можно достичь путем разделения законодательной, исполнительной и судебной властей.

У Руссо был совершенно иной взгляд на общество. Он выступал за полный суверенитет государства, аппарат которого был эманацией воли народа. Общая воля была едина и неделима. Когда-то правильно осознанная, в политической системе отпала необходимость в системе сдержек и противовесов, потому что реализация общей воли привела бы к всеобщему счастью людей, живущих в гармоничном обществе.

Норман Хэмпсон пишет в Французская революция , что Руссо:

… был в первую очередь моралистом, и то, что отличало его обращенных, было энтузиазмом крестового похода, который выглядел фанатизмом для необращенных… он, естественно, выступал за республиканский тип общества, противоположный тому, что Монтескье считал подходящим для монархии.Все должно быть организовано так, чтобы повысить действенность нравственной воли общества в целом…. это была авторитарная демократия.

Это все-таки Просвещение или начало романтизма в политике?

Робеспьер был политическим максималистом, движимым желанием формировать общество в соответствии с принципами Руссо. Целью была Республика Добродетели, и не было достаточно больших жертв, чтобы отвратить Робеспьера от этого пути. Для него идеи предшествовали реальности, которую формировали дальновидные люди с большой волей.Робеспьер был дальновидным политиком – манихеем и милленаристом. Те, кто не разделял его взглядов, были врагами республики и должны были быть физически устранены. В годы революции гильотина стала инструментом политической педагогики.

Робеспьер был садовником. Его садом было французское общество, его идеи были семенами, которые нужно было оплодотворить кровью, а мертвые ветки нужно было обрезать, чтобы они не отравили политический организм. Только тогда расцветет Республика Добродетели. Революционное насилие было методичным, целенаправленным и безличным.Судьба отдельных людей имела значение ровно настолько, насколько они действовали в соответствии с Zeitgeist. Чем больше цель революции, тем больше признаются средства, ведущие к ней. Отсюда свирепость и радикализм революции.

Убийство было политической необходимостью. Король Людовик XVI должен был умереть, потому что он был не только монархом, но и самой монархией. Чтобы институт умер, он должен был умереть как личность. Затем должна была умереть и его жена Мария-Антуанетта. Их 10-летний сын Луи Шарль умер в тюрьме, официально от туберкулеза.Революция устранила тех, кого парижские женщины называли « булочником, женой булочника и сыном булочника » (потому что они должны были гарантировать снабжение населения хлебом). Робеспьер настаивал на том, что «Луи должен умереть, чтобы нация могла жить». Убийство было необходимо для превращения подданных в граждан. Цареубийство зацементировало революцию, сделав тех, кто голосовал за смерть короля, соучастниками убийства — они прекрасно знали, что роялисты будут безжалостно преследовать их, если им представится шанс.Это был случай солидарности убийц.

Цареубийство также создало точку невозврата. Мертвый король не мог быть освобожден роялистами и восстановлен во власти. Убийство божественно помазанного монарха положило начало новому миру. Монархия была сначала десакрализирована, а затем ликвидирована, чтобы можно было сакрализовать Республику. Был введен новый календарь. 1792 год, когда была провозглашена республика, был первым годом нового мира не только для Франции, но и для всего человечества.Больше не было божественной санкции для политики, которая была заменена метафизической санкцией, исходящей от воли народа.

Робеспьер был на удивление откровенен в отношении использования террора для учреждения Республики Добродетели.

Если сила народного правительства в мирное время — это добродетель, то сила народного правительства в революцию — это и добродетель, и террор; террор без добродетели губителен, добродетель без террора бессильна. Террор есть не что иное, как быстрое, суровое и непреклонное правосудие; таким образом, это эманация добродетели.

Похоже, Робеспьер искал царства божьего на земле. Он не был атеистом — его видение состояло в том, чтобы искать секуляризованную эсхатологию, но он не нашел понимания своей попытки поднять Разум до сферы метафизики. Разум прославлялся на массовых собраниях, но без энтузиазма среди населения.

Революция была случаем саморадикализации во все возрастающих темпах. Для Луи Антуана де Сен-Жюста застой означал упадок, и только постоянное и все ускоряющееся движение могло предотвратить революцию от закостенения и провала.

Робеспьер, без сомнения, был монстром… или был?

Робеспьер считал, что его побуждения чисты. Он посвятил свою жизнь благополучию народа. Он пожертвовал своей личной жизнью ради реализации видения Руссо о всеобщей воле, реализующейся в политике и социальных порядках.

Историк Мариса Линтон считает, что история несправедливо обошлась с Робеспьером. Он не был единолично ответственен за террор, потому что Францией в то время управлял коллективный орган, состоящий из девяти, а позже и двенадцати членов, — Комитет общественной безопасности. Она подчеркивает тот факт, что Робеспьер изначально был гуманистом, который даже выступал за отмену смертной казни. По ее мнению, динамика революции вынудила Робеспьера вести себя так, как он. Республике угрожала реальная угроза как изнутри, так и извне, и чрезвычайные обстоятельства требовали чрезвычайных мер. Роялисты, дворяне, непокорные священники и иностранные державы — все сговорились убить республиканский идеал. Для революционных лидеров это был случай истребления врагов Республики или быть истребленными ими.Они считали себя защитниками народа. Ревизионистские доводы Линтона не вполне убедительны, потому что террор достиг своего пика, когда утихли внешние и внутренние угрозы. Она также приписывает Робеспьеру рациональную мотивацию, в то время как его в равной степени можно рассматривать и как романтического героя, в личности которого все было в избытке.

Робеспьер жаждет недостижимого. Его чрезмерная привязанность к морали делает его безжалостным и аморальным. Он хочет превратить обычных хлебоедов в ангелов даже против их воли.

Станислава Пшибышевская также пытается реабилитировать Робеспьера в своей пьесе Дело Дантона . Робеспьер здесь трагический герой. Он жертвует собой ради социального и политического проекта такого масштаба, что отдельные жизни не имеют большого значения в процессе создания Республики Добродетели. С точки зрения более поздних событий в Европе действительно можно сожалеть о том, что революционным лидерам не удалось разрушить феодализм.

Девятнадцатый век был в какой-то степени потерянным веком, по крайней мере, в некоторых частях Европы.Консервативным и реакционным силам удалось восстановить многие аспекты древнего режима, такие как наследственные монархии, аристократические титулы и жесткое социальное разделение. Священный союз России, Пруссии и Австрии узурпировал себе право выступать гарантом установленного порядка. Этот мир рухнул во время Первой мировой войны, хотя даже в начале 21 века многие европейские страны все еще являются наследственными монархиями.

В Дело Дантона Жорж Дантон говорит:

Ты изолируешь Революцию, Робеспьер! Ваши нечеловеческие требования постепенно отталкивают самых пылких энтузиастов! На ваших высотах нечем дышать! Возьми ужас. – Меня не интересуют их глупые головы; головы два копейки; а вы боретесь с воровством и коррупцией, а это естественные потребности, без которых государство умирает\ Вы как будто запрещаете людям переваривать! Ты знаешь, что ты уничтожишь своим ужасом? Торговля и промышленность. Вы доводите нас до банкротства, которое страна будет помнить полвека… низводите Революцию до уровня человеческой природы. Снизить требования – до уровня возможного. Чтобы успокоить финансовые круги.Одним словом – сделать Революцию доступной.

Пшибышевской удается поставить проблему идеализма и прагматизма в такой форме, что начинаешь сочувствовать Робеспьеру. Можно начать читать ее пьесу с твердой убежденностью в том, что Робеспьер был чудовищем, а закончить ее с большим сочувствием к нему и его бедственному положению. Это настоящая трагедия, когда и Робеспьер, и Дантон пытаются реализовать свои расходящиеся взгляды на лучший мир и оба гибнут в процессе этого.

Отношения Робеспьера с Дантоном также являются предметом пьесы Георга Бюхнера «Смерть Дантона » (1835).

Анджей Вайда с большим успехом адаптировал пьесу Пшибышевской для кино в 1983 году. Фильм можно посмотреть здесь:

 

 

 

 

Нравится:

Нравится Загрузка…

История 14: Идеи в западной традиции: современная эпоха (Хаттон)

История 14 : Идеи в западной традиции: современная эпоха (Хаттон)

#7

Фильм «Дантон»: историческая справка

Французская революция как две революции: 1789 и 1792 годов 90 118

Действие фильма происходит в революционном Париже во время террора , весна 1794 (II революционный год).То Революция началась в 1789 году, и под давлением войны в Европе и внутренние беспорядки, становятся все более радикальными.

Историки поэтому говорят о либеральной революции о 1789 и о радикал оборот из 1792 .

либеральная революция и конституционная монархия, 1789-1792

либеральная революция развилась из работы Национального собрания , которая реконструировала правовую систему Франции на основе принципа равенства перед законом.Его корона достижением было составление первой писаной конституции Франции, Конституция 1791 года. Собрание установил конституционную монархию, реформировал судебную систему, национализировал церкви и создал административную систему, основанную примерно на 85 департаментах, который обеспечивал региональное правительство. либеральная революция служила интересам буржуазии за счет дворянства, потерявшего все свои юридические привилегии. Но эта юридическая революция стала возможной благодаря поддержке крестьян сельской местности и простых горожан, которые стали идентифицирован политически как санкюлотов . То санкюлоты давали кадры знаменитым народным восстаниям, например, штурм Бастилии (королевская крепость в самом сердце Париж) 14 июля 1789 г. Их лидеры, и некоторые из наиболее радикальных буржуазных членов Национального собрания, хотели более демократического и эгалитарного правительства. Они назывались якобинцами и стали афишировать преимущества республики.

радикальная революция и Первая республика, 1792-99

В В августе 1792 года этим радикальным группам удалось поднять парижское восстание. свергли конституционную монархию.Здесь Жорж Дантон, адвокат, журналист и популярный трибун, сыграл вдохновляющую роль. Это народное восстание было поддерживалась взаимными симпатиями между радикальным элементом буржуазии активно участвовал в политических клубах Парижа (особенно в Якобинском клубе и клуб кордельеров) и парижских санкюлотов, занявших господствующее местная (районная) политика. Лидеры восстания, Дантон среди их, арестовали короля (Людовика XVI) и королеву (Марию-Антуанетту), отменили конституционной монархии, провозгласил республику и выступил с призывом к выборы в Конвент для разработки еще одной новой конституции.

Делегаты в Конвент избирались со всей Франции всеобщим голосованием мужчин. избирательное право в сентябре 1792 г. Делегаты избранными были, как и их предшественники, хорошо образованные буржуа, но они были сплошь республиканскими. Республика, хотя это было новое политическое изобретение, и были разные мнения о том, какой должна быть его природа. большинство делегатов были почти такими же радикальными, как и популярные лидеры в Париж, некоторые из которых хотели установить еще более эгалитарный режим — социальная республика, склонявшаяся к коммунизму.(Ни Дантон, ни Робеспьер присоединился к этой точке зрения, хотя оба выжидали с этим более радикальную позицию для достижения своих собственных политических целей.)

Поздно в 1792 г. король и королева были судимы Конвентом за измену, осуждены, и казнен в январе 1993 г. Все тем временем Франция находилась в состоянии войны с крупными державами Европы, каждая из которых оставались монархиями, лидеры которых опасались демократического направления Франция брала.

Пока первостепенной задачей Конвента было разработать конституцию, орган был обязан заниматься обычными государственными делами, и поэтому эффективно действовал как законодательный орган.Там было много проблем, требующих немедленного решения — экономика в хаосе, деревня, лояльная к контрреволюционным силам, и война за границей, которая в 1792-93 годах не ладилось.

Конвенция учреждает Комитет общественной безопасности

Кому координировать свои усилия Конвенция установила ряд чрезвычайных исполнительные комитеты. Наиболее важные из них был Комитет общественной безопасности , который отвечал для координации военных действий в стране и за рубежом.Франция вел войну в беспрецедентных масштабах.Универсальный была введена воинская повинность, и большая часть экономики стала служить военные усилия. Также важным было Комитет общей безопасности , который занимался вопросами внутренней подрывная деятельность. Эти два комитета работали в тесном сотрудничестве и приобрели огромную силу. работа правительства, которая должна была возлагаться на департаменты, все больше концентрировался в этих комитетах в Париже.Как это ни парадоксально, движение к демократии превратилось в движение к авторитарному правлению.

По весной 1794 года (время действия фильма) правительство почувствовал себя в кризисе и революцию в опасности. Французские армии в основном одерживали победы и расширяли территорию Франции. границы на севере. Но военные действия были сложными, дорогими и трудными в управлении, и это было истощая ресурсы и боевой дух.Эти «контрреволюционные» мятежи пользовались поддержкой большей части духовенства, дворянство и даже многие бывшие революционеры, разочаровавшиеся радикальным курсом революции.С участием война — постоянная проблема за границей, а внутренняя подрывная деятельность — угроза дома, только Париж твердо поддерживал революционное правительство. жители Парижа были беспокойны, терпя экономические лишения для несколько лет. Под напряжением эти трения, разногласия между вождями Революции кристаллизовались, и эти различия были воплощены в конфликте между Жоржем Дантоном и Максимилиан Робеспьер.

Дантон и Робеспьер: два видения республики

драма фильма вращается вокруг борьбы между Дантоном, изображенным как симпатичный популист, а Робеспьер — измученный провидец.Их борьбы, при ее рассмотрении обнаруживаются различные представления о природе идеальная республика.

В С точки зрения политических идеалов Робеспьер и Дантон были очень похожи. были хорошо образованными буржуа, радикализированными революцией. Оба были республиканцами, приверженными политической демократии. Но у них были совершенно разные характеры, и эти различия отражали различные представления о том, какой должна быть революция.

Робеспьер был замкнут и аскетичен.Он жил тихо и один в скромной комнате. Его концепция революции склонялись к абстрактному видению республики добродетели, получено из его прочтения «Общественного договора » Руссо . Он считал, что по мере того, как люди становятся гражданами, они становятся более добродетельным. Он был выдающимся член Национального собрания в 1789 году и частый оратор на якобинском Клуб, тогда излюбленное прибежище революционной буржуазии..Многие революционеры восхищались Робеспьером за его личную честность и понять, по какому пути должна идти революция, преследуя цель демократический идеал.

Дантон был теплым и общительным. Он любил жизненные удовольствия, особенно связанные с женщинами, едой и вином. заработал себе репутацию журналиста и оратора в Cordeliers клуб, который был доступен для санкюлотов .Его Концепция революции благоприятствовала народной демократии, но у него не было ожидание того, что такое общество может или должно изменить человеческую природу. парижане любили Дантона за его страстное красноречие, и можно было скажем, его человечность.Обеспокоенный самодовольный курс, который брала революция в 1793 г. направлении Комитета общественного спасения, он женился и продолжил продолжительный медовый месяц. быть его политической гибелью, поскольку это позволило Робеспьеру консолидировать оппозицию ему.

Полномочия Комитета общественной безопасности, 1792-94

напряжение между Робеспьером и Дантоном олицетворяет большую политическую конфликт между Комитетом общественной безопасности и Конвенцией возможность направлять ход революции.Робеспьер имел перевес влияние среди 12 членов Комитета. Комитет приобрел огромную власть в силу своих обязанностей для координации военных действий. 1793 г., он вышел из-под контроля Конвенции. У Комитета были неотложные задачи, с которыми нужно было разобраться. она направляла их во все более диктаторском направлении. членам не нравилась публичная критика, и они начали навешивать на нее ярлыки. критиков, врагов революции.Это окружил своих противников в «царстве террора» и преследовал их в судебном порядке в революционные трибуналы.Сочувствующие работе Комитета обосновал свои действия на основании настоящего чрезвычайное происшествие. Они утверждали, что будущее революции в опасности. возражал против того, что Комитет создал новый вид деспотизма. во имя революции.

Борьба между Дантоном и Робеспьером, весна 1794 г. 90 118

Дантон по возвращении зимой 1994 года все еще имел большое влияние, потому что своей репутации популярного трибуна и сети друзей в Конвент и в революционной печати Парижа.Дантон опасались произвола комитетов и хотели восстановить политический авторитет Конвенции.В это усилие, он пользовался большой поддержкой в ​​прессе, особенно в Камилле Desmoulins , один из самых известных журналистов Революции. Desmoulins также был лично близок к Робеспьеру. фильм исследует то, как Десмулен разрывался между своими привязанностями к каждому из них.

В Подводя итог, можно изобразить конфликт между Робеспьером и Дантоном, когда они изображены в фильме так:

Робеспьер Дантон

республиканский республиканский

аскетическийчувственный

аустересоциальный

резкийстрастный

гражданский добродетельпопулизм

с/ Конвенции об общественной безопасности

авторитарный демократиянародная демократия

фильм фокусирует драму борьбы за власть между ними. Робеспьер вышел победителем. У него был Дантон, Десмулен и их союзники арестованы, преданы революционному трибуналу. и казнен. Но борьба подтвердила насколько узким стал диапазон приемлемых политических взглядов весной 1994 года и как радикальные революционеры, ликвидировав или прогнали умеренных, пришли уничтожать друг друга в фракционных распрях. Робеспьер сам был арестован и казнен лишь через несколько месяцев («Термидорианская реакция»).С его смертью, Эксперимент радикальной демократии подошел к концу.

Некоторые лейтмотив отметить в фильме

1) установка Конвента — левые радикалы; модерирует на Правильно. Инвестиции этих терминов с политическим смыслом — левые как радикальные, правые как реакционные —начинается в Революции.

2) установка Комитета общественной безопасности. Комитет из 12 человек, который обсудил как равных.Все выезжали на задание периодически следить за стратегиями генералов на полях сражений, наблюдать меры по производству военного времени во внутренних районах или для противодействия оппозиции движения в любой точке Франции. Даже внутри Комитета общественного спасения существовали фракции. Робеспьер окружил себя Луи Сен-Жюстом, Жоржем Кутоном, Жаком Бийо-Вареном.

3) установка Революционного трибунала.Примечание аргументы, использованные прокурором Антуаном Фукье-Тенвилем и подсудимые, Дантон и Десмулен.

4) ателье художника Жака Луи Давида, члена Комитет общей безопасности

5) костюмы революционеров — парики против натуральных волос; красный форма гвардейцев революции против триколора нацгвардии

6) молодость почти всех революционных лидеров

7) женщины революции — их отношение и их лояльность

8) Извинения Дантона на суде — намеки на Сократа?

9) Фильм, снятый примерно в 1981 году, является совместным польско-французским предприятием.польский реформаторы во главе с Лехом Валенсой в то время пытались освободить свою страна от отупляющего коммунистического режима. вопросы, поднятые в фильме, представляли острый интерес.

возврат к истории 14 лекций

Дантон Робеспьер и Марат Том 14 1844 [Премиум кожаное издание] Николя Хенца: Новый премиальный кожаный переплет (2019)

Дата публикации: 2019 г.

Новый Состояние: Новый Твердый переплет

---

Об этом товаре

40 {Размер: 19.78 x 26,13 см} Уникальная книга в кожаном переплете для элитных читателей/коллекционеров старых редких книг. Оригинальная кожа используется для переплета этой книги с золотым листовым принтом и дизайном на корешке, передней и задней части книги с позолотой по краям. У нас есть несколько вариантов цвета кожи: красный, зеленый, синий, черный и с черными этикетками. Оригинальное издание было опубликовано в [1844 г.], и это уникальное издание переиздано в 2019 году с помощью оригинального издания. Если данное издание представляет собой многотомник, то это однотомник, черно-белая печать на высококачественной бумаге натурального оттенка с прошивным переплетом для увеличения срока службы, профессионально обработанным без изменения его содержания.Так как это старые книги, мы обработали каждую страницу вручную на компьютере и сделали их читабельными. Мы делаем все возможное, чтобы дать вам лучшую книгу, но в некоторых случаях нам приходится корректировать несколько страниц, которые размыты, отсутствуют или имеют черные пятна. Мы надеемся, что вы понимаете эти вопросы в этих старых сокровищах. Это важная книга для читателей, которые хотят узнать больше о нашем старом сокровище. Наша преданная команда пытается вернуть эти редкие книги на полки. Мы также предоставляем услугу печати труднодоступных книг, которых нет в нашем магазине.Язык: — английский, стр. 40. Том 14 Язык: английский. Инвентаризация продавца № SD1111010338228

Задать вопрос продавцу

Библиографические данные

Название: Дантон Робеспьер и Марат Том 14 1844…

Дата публикации: 2019

Переплет: Премиум кожаный переплет

Состояние книги: Новый

Способы оплаты
принимаются продавцом

Опера: «Дантон» Джона Итона

В конце концов внимание сузилось до Французской революции.Либреттист Патрик Криг, ирландский поэт и переводчик, живущий в Италии, создал драму, в значительной степени основанную на истории того периода, лишь поверхностно взглянув на драму Георга Бтичнера «Смерть Дантона», которая сама по себе является источником оперного либретто. для Готфрида фон Эйнема.

Текст строится на растущем напряжении между Дантоном, который изображается как умеренный и гуманист, и неумолимым, бесчеловечным Робеспьером. В первом акте Дантон сплачивает слабонервных депутатов и население, чтобы противостоять иностранному вторжению в 1792 году.Во втором акте, удалившись в деревню со своей новой женой, он вынужден вернуться в Париж в попытке заглушить террор, разразившийся под покровительством Робеспьера. И в последнем акте его сбивает Робеспьер и его приспешник, хотя это, в свою очередь, приводит к тому, что оставшиеся граждане и депутаты восстают и отказываются от Робеспьера.

•

Музыка для всего этого поначалу может показаться еще одним из тех эссе в свободно хроматическом, но бессистемном музыкальном модернизме.Но на самом деле мистер Итон работает с чрезвычайно интересной идеей. Он разделил большинство инструментов с фиксированной высотой звука (духовые, духовые и т. д.) на две группы, настроенные на четверть тона друг от друга. Струны учили играть в полупозициях для достижения тех же результатов, а арфы настраивали с шагом в одну шестую. Кроме того, существовала электронная музыка (специальное оборудование, модифицированное Робертом Мугом, пионером в области синтезаторов) для звучания тех же интервалов, и, естественно, солисты и хор были специально обучены этим новым интер-

Это имело два очевидных эффекта.Один из них заключался в том, чтобы предоставить композитору целый ряд «новых» тональных красок, в основном диссонансы разной степени кислотности. Другой заключался в том, чтобы облегчить внезапные, поразительные созвучия, поскольку гибкость делает возможными точные интервалы (свободные от компромиссов средней настройки) и целые пассажи в одной интонации.

Вчера вечером результаты, в лучшем случае, были по-настоящему эпическим. В частности, в заключительном акте, когда бурлящие страсти того времени, музыка мистера Итона и массовые картины Ганса Буша, режиссера-постановщика, работали вместе, «Дантон и Робеспьер» действительно ожили.

Поглощен собственным творением

Бриджмен

Дантон: Нежный великан ужаса . Дэвид Лоудей. Джонатан Кейп; 294 страницы; 20 фунтов стерлингов. Будет опубликовано в Америке издательством Grove Atlantic в конце 2010 года . Купить на Amazon.co.uk

УСПЕШНЫЙ 27-летний адвокат в парижском совете короля Людовика XVI в 1787 году, Жорж-Жак Дантон имел любящую жену и хороший доход, а также любящую мать в Арси-сюр-Об, его родной дом на северо-востоке Франции.Его довольство будет недолгим. Франция была банкротом, а ее монархия — оскорблением Просвещения. К 1789 году революция была в воздухе, и буржуазные джентльмены, такие как мэтр д’Антон (как он называл себя в то время), должны были принять чью-либо сторону. Проникнутый либеральными и классическими идеалами, он примкнул к революционерам. «Я видел непреодолимую волну, пронесшуюся мимо», — объяснил он.

Три года спустя Дантон возглавил свержение французской монархии, был назначен первым министром Франции и имел доминирующий голос в Национальном конвенте. В 1793 году он проголосовал за казнь короля и руководил войной против вызывающих отвращение европейских держав. Для санкюлотов Парижа он был воплощением революции. Но к следующему году он был мертв, приговоренный к гильотине собственным трибуналом (на нашей литографии он изображен на суде вместе со своим другом Камиллой Демулен).

Что заставило уродливого и страдающего дислексией Дантона, вскормленного коровами в сельской местности Шампани, так резко взлетать и опускаться? Это не простой вопрос.Несмотря на свое влияние, Дантон загадочен: его ужасающий почерк означал, что он практически ничего не писал.

Дэвид Лоудей, чья предыдущая книга была книгой о жизни Талейрана и который раньше работал журналистом в The Economist , предлагает захватывающую историю, прекрасно рассказанную. Тем не менее, подзаголовок его биографии — «Нежный великан ужаса» — возможно, предвещает слишком сочувственное изображение. Дантон никогда никого не убивал лично, и по меркам безжалостного Максимилиана де Робеспьера он, несомненно, был ангелом. Но «брак кипящего патриотизма и умеренности», который он обещал избирателям в 1791 году, покинул его, когда он инициировал Революционный трибунал и Комитет общественного спасения в 1793 году. Он сказал, что хочет «создать террор, чтобы спасти людей от этого». Фактически он создал политическую машину для казни тысяч.

Дантон был упрямым головорезом, удалым политическим шоуменом с потрясающей памятью, чье впечатляющее красноречие покоряло публику. На трибуне он бросал вызов своим врагам, возбуждал толпы к действию и отражал колкости недоброжелателей.Он заставлял публику ждать хоть день своих волнующих речей, пронизанных классическими аллюзиями. Он был непревзойденным рупором революции.

Но его воодушевляющие слова принесли побочный ущерб. Он произнес речь всей своей жизни 2 сентября 1792 года. Парижу угрожали иностранные армии, люди были окаменели, и Дантон умолял их быть «еще смелее». В тот же день обезумевшие санкюлота вырезали 1600 заключенных. Моральная вина будет мучить его до конца. Был ли Дантон опасным демагогом? Его обычно сравнивали с Кромвелем.

В то же время Дантон был веселым семьянином. Он обожал свою жену и детей, а также компанию своих друзей, особенно искусного памфлетиста Десмулена. Он сторонился стремления Робеспьера к «нравственной добродетели», предпочитая прагматические пути национальному омоложению. У него была настоящая связь с простыми людьми.

Но у его страстей была мрачная сторона. В начале 1793 года, когда он был в Бельгии, погрязнув в деликатных переговорах с французским генералом-ренегатом, посыльный из Парижа сообщил ему, что его жена Габриэль умерла при родах их четвертого ребенка.Эмоционально подавленный, он сразу же помчался обратно в Париж, но на похороны опоздал. Не испугавшись, он прокрался на кладбище под маской тьмы с ошеломленным скульптором на буксире. Дрожащий могильщик повиновался народному защитнику и выкопал тело Габриэль, а скульптор принялся за свое ужасное дело. Четыре месяца спустя на церемонии, проведенной запрещенной римско-католической церковью, Дантон женился на 16-летней няне своих детей.

Страх перед вторжением и контрреволюцией сделал крайнюю политику Робеспьера более привлекательной, и Дантон потерял контроль над событиями.Его связь с парижскими массами ослабла. С середины 1793 г. революция приняла более кровожадный характер. Террор Дантона превратился в убийственную ярость. Он высказался против беспорядочных убийств и призвал Робеспьера к сдержанности. «Если мы не сможем собраться вместе, чтобы замедлить это, это убьет нас обоих», — пророчествовал он.

Бойня и несправедливость заставили Дантона заявить, что он «устал от людей». В октябре он удалился в деревню, и в его отсутствие Робеспьер укрепил власть. Дантон вернулся в Париж, чтобы предстать перед созданным им Революционным трибуналом: мятежник стал реакционером.5 апреля 1794 года, после суда без улик и свидетелей, он был гильотинирован.

Эта статья появилась в разделе «Книги и искусство» печатного издания под заголовком «Поглощенный собственным творением»

Дантон и Робеспьер (Эрве Лойверс) Между.

..

Дантон и Робеспьер (Эрве Лойверс)

Между Дантоном и Робеспьером такой дуэли не приметно. Разногласия могли бы их разделить — по желательности войны или по Бриссо в то время Законодательного собрания, но никогда не выступайте против них по-настоящему.Наоборот, они часто помогали друг другу. Когда Робеспьер был ослаблен после тщетного сопротивления вступлению войны, Дантон поддержал его. На якобинцах 10 мая 1792 г. он заверил, что « М. Робеспьер лишь когда-либо проявлял здесь деспотизм разума», то он возмущался клеветой, обрушившейся на Нетленного: «Может быть, будет время, и это время недалеко, где надо будет ругать тех, кто в течение трех месяцев нападал на добродетель [которую благословлен всей революцией, добродетелью, с которой его враги хорошо обошлись с упрямством и грубостью в прошлом, но которых они никогда не оклеветаны, как они [сделали] сегодня.» В начале Конвенции Близость двух мужчин была подтверждена. Зимой 1793-1794 гг. Население Парижа еще больше приблизило Дантона и Робеспьера друг к другу. чем противопоставлял их друг другу. Разве их не прозвали «колоннами Революция» или «столбы свободы»? Боевики знали свое различия, но прежде всего видели их общие черты; их слова, их голоса, их действия были на службе Республики.

Двое мужчин случайно стояли рядом и ценили друг друга.Конечно, они не жили в одном квартале, были далеки от интимных отношений. и лишь в исключительных случаях оказывались в своих домах. Если бы они были поддерживаются, следы их отношений существуют, в частности, в виде двух буквы. Первый, написанный министром Дантоном вскоре после 10 августа, пригласил Робеспьера присоединиться к Совету де правосудие , которое он намеревался сформировать под своей властью; это знак доверия и, как уверяет министр, для этого не потребуется длительного присутствие на Вандомской площади: «Я прошу вас, мой дорогой друг, дать мне удовольствия и оказать эту услугу общему благу, принять несколько часов работа в неделю в Совете юстиции , членом которого я вас назначил. Это будет только три раза в неделю и в течение части утра его соберут» (14 августа). Робеспьер отказался, потому что тогда мы были приверженцами Парижской коммуны. Другое письмо от 15 февраля 1793 г. оформлено Робеспьер — Дантону, которого лишила жены утрата; отныне два мужчины использовали неофициальный ту , когда обращаясь друг к другу: «Мой дорогой Дантон, если в бедах, которые могут поколебать душа, подобная вашей, уверенность в том, что у вас есть нежный и преданный друг, может предложить Вам какое-то утешение, я предлагаю вам это.Я люблю тебя больше, чем когда-либо, и пока смерть. В этот момент я — это ты. Не закрывай свое сердце от слов дружба, которая чувствует всю твою боль. Поплачем вместе о наших друзьях, и давайте вскоре покажем последствия нашей глубокой печали тиранам, которые являются виновники наших общественных несчастий и наших личных несчастий. Мой друг, я отправил вам это письмо от всего сердца в Бельгию; я бы пришла посмотреть вас, если бы я не уважал первые минуты вашего справедливого страдания. Объятие ваш друг.Робеспьер. » Это больше, чем знаки уважения: знаки дружба… Но размеренная дружба, осознавая различия, которые разделил двух мужчин.

---

Дантон и Робеспьер. Новая дуэль (Эрве Лойверс), в Дантон: мифы и история (Мишель Биар и Эрве Лойверс)

Рецензия на фильм Дантона и краткое содержание фильма (1983)

Имя режиссера может помочь объяснить раненую чувствительность французов. Это Анджей Вайда, один из двух величайших польских режиссеров, победитель прошлогоднего Каннского кинофестиваля за фильм «Человек из железа» о движении «Солидарность».Вайда временно живет в Париже, где, возможно, тема революции напомнила ему те же народнические страсти в «Солидарности».

В любом случае, он создал великолепную историческую картину, сплошь покрытую потом и грязью. Всякий раз, когда я иду смотреть какой-либо фильм, действие которого происходит в прошлом, мне вспоминаются бессмертные наставления Джека Л. Уорнера своим продюсерам в Warner Bros. после провала серии исторических фильмов: «Не показывайте мне больше картин, где люди пишут перьями.Люди в «Дантоне» пишут перьями, носят парики и принимают позы, но делают это в сценах с такой яростной верой, что мы забываем обо всем, кроме момента.

Фильм в основном о конфликте между двумя самые яркие личности того времени, два революционных лидера Дантон и Робеспьер, которые вначале были на одной стороне, но пришли к принципиальным философским разногласиям, которые могла разрешить только гильотина.

Дантона играет Жерар Депардье, этот большой, пролетарский французский актер, который так полезен в ролях, где высокопарные эмоции нуждаются в каком-то обосновании.Его хриплые идеалистические речи в сенате звучат, как футбольный тренер в перерыве между таймами.

Робеспьера играет польский актер Войцех Пшоняк, он самовлюбленный ипохондрик, чья политическая стратегия, кажется, во многом определяется его потребностью избавиться от головной боли.

Камера Вайды перемещается по Парижу 18-го века с полной знакомостью. Он наполняет город бедняками, уличными людьми, жуликами, проститутками и разгоряченной толпой, и всегда есть ощущение, что эти толпы толпятся снаружи, когда собирается сенат.А затем он показывает Дантона и Робеспьера, каждый из которых прекрасно знает мотивы другого и возможность гильотины, ведущих интеллектуальный поединок. Сцена великого противостояния между ними двумя настолько хорошо сыграна и срежиссирована, что впервые в любом фильме о Французской революции я почувствовал, что слушаю людей, а не речи.

.