Д а толстой министр внутренних дел: Родился государственный деятель Дмитрий Андреевич Толстой

Содержание

Родился государственный деятель Дмитрий Андреевич Толстой

1 (13) марта 1823 г. в Москве родился государственный деятель Российской империи, министр народного просвещения и министр внутренних дел, обер-прокурор Святейшего Синода граф Дмитрий Андреевич Толстой.

Начальное образование Дмитрий Андреевич получил в пансионе при Московском университете, а затем был зачислен в знаменитый Царскосельский лицей, который окончил в 1842 г. с золотой медалью. Толстой начал свою государственную деятельность со службы в IV отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии, совмещая её с научной работой. Его первый научный труд «История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II» принёс ему известность в академических кругах и благосклонность императора Николая I.

В 1847 г. Толстой перешёл на службу в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий Министерства внутренних дел, где занимался составлением истории различных конфессий в России. В 1853 г. он стал директором канцелярии Морского министерства, приняв участие в соcтавлении хозяйственного устава и нового положения об управлении ведомства. В 1865 г. Дмитрий Андреевич был назначен обер-прокурором Святейшего Синода, а через год стал министром народного просвещения, совмещая руководство на обоих постах на протяжении последующих 15-ти лет. За время министерства Толстого был учреждён ряд новых высших учреждений — Петербургский историко-филологический институт, Варшавский университет, Сельскохозяйственный институт в Новой Александрии (г. Пулавы, Польша), Высшие женские курсы в Москве, Томский университет, а Нежинский и Ярославский лицеи были преобразованы в Историко-филологический институт и Юридический лицей соответственно.

Одним из главных преобразований Толстого на посту министра народного просвещения стала реформа среднего образования, инициированная и поддержанная консервативными кругами во главе с М. Н. Катковым. Взамен реальных гимназий создавались реальные училища, имевшие более низкий статус, а в программе классических гимназий значительная часть времени отводилась на изучение латыни и древнегреческого языка за счет сокращения преподавания естественнонаучных дисциплин. Согласно новым положениям, только выпускник классической гимназии получал право поступления в университет без экзаменов, что весьма затруднило получение высшего образования для выходцев из бедных семей. Кроме того, в духовном ведомстве была проведена реформа духовно-учебных заведений, а дети священников получили право поступления в гимназии и юнкерские училища.

Весной 1880 г. Дмитрий Андреевич был уволен с постов министра народного просвещения и обер-прокурора Св. Синода, с оставлением в должности члена Государственного совета, сенатора и гофмейстера. После убийства Александра II и восшествия на престол Александра III, в 1882 г. Толстой был назначен на пост министра внутренних дел и шефа жандармов, став проводником «эпохи контрреформ». На этой должности он развернул активную борьбу с революционным движением, жёсткими мерами практически искоренив его за несколько лет. В 1882 г. были введены новые временные правила о печати, фактически восстанавливавшие систему предварительной цензуры для периодических изданий и усиливавшие полицейский надзор за газетами и журналами. В 1884 г. по его инициативе был принят новый Университетский устав, отличавшейся крайней реакционностью. Одним из главных преобразований Толстого стала новая система местного самоуправления, расширявшая права дворянства.

В 1882 г. Толстому также было поручено руководство высшим научным учреждением страны — Академией наук. Он явился инициатором публикации материалов по истории Академии наук и создания комиссии под председательством А. Ф. Бычкова, начавшей подготовку и издание «Писем и бумаг императора Петра Великого», содействовал научным поездкам русских ученых за рубеж.

Дмитрий Андреевич Толстой скончался 25 апреля (7 мая) 1889 г. в Петербурге в возрасте 66 лет и был похоронен в своем имении Маково Рязанской губернии.

Лит.: Толстой Д. А. Академическая гимназия в XVIII столетии: по рукописным документам Архива Академии наук. СПб., 1885; Он же. Академический университет в XVIII столетии: по рукописным документам Архива Академии наук. СПб., 1885; Он же. История финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II. СПб., 1848; Он же. Речи и статьи. СПб., 1876; Он же. Римский католицизм в России: Историч. исследование. СПб., 1876-1877; Граф Дмитрий Андреевич Толстой. СПб., 1889; Гусев А. Ф. Совершённое и ожидаемое (по поводу отставки Д. А. Толстого). СПб., 1880; Кончина графа Дмитрия Андреевича Толстого // Журнал Министерства народного просвещения. 1889, № 5; Степанов В. Л. Дмитрий Андреевич Толстой // Российские консерваторы. М., 1997; Хотеенков В. Граф Д. А. Толстой — «лжегосударственный человек» // Высшее образование в России. 1996, № 4.

См. также в Президентской библиотеке:

Толстой Д. А. Люди Екатерининскаго времени: справочная книжка к царствованию императрицы Екатерины II . СПб., 1882;

Толстой Д. А. Обозрение Министром Народного Просвещения графом Д. А. Толстым учебных заведений Олонецкой губернии: (в августе 1877 г.). Петрозаводск, 1877.

Граф Дмитрий Андреевич Толстой (1823–1889)

выделил средства для «Премии имени графа Дмитрия Андреевича Толстого», которая стала одной из главных ежегодных академических премий, присуждаемых за работы в области естественных и гуманитарных наук. Последним ее лауреатом стал историк, филолог и археограф Г.А. Ильинский в 1918 г.

Д.А. Толстой был одним из главных действующих лиц в окружении Александра III, царствование которого ознаменовало отход от принципов реформ 1860-х гг. 30 мая 1882 г. Толстой стал министром внутренних дел и действовал весьма энергично и эффективно. В 1882–1889 гг. была раскрыта 251 нелегальная организация разной идеологической ориентации (в том числе группа А.И. Ульянова), осуждено по политическим мотивам 2851 человек. В значительной степени благодаря Толстому организованное революционное движение в России перестало существовать, прекратились террористические акты. Толстой нанес удар и по либерализму, закрыв 15 периодических изданий и запретив книги нескольких сотен наименований.

Современники считали, что Дмитрий Андреевич Толстой чаще всего в своей деятельности оставался чистым практиком, с готовностью впитывая чужие идеи, если они были созвучны его собственным взглядам. М.Н. Каткова и К.П. Победоносцева можно назвать идейными вдохновителями контрреформ, а Толстой занимался непосредственным претворением их в жизнь (8). Им были подготовлены проекты таких «контрреформ» как восстановление предварительной цензуры (1882), отмена автономии университетов и введение процентной нормы для евреев (1884), введение института земских начальников (1889) и русского языка в делопроизводство национальных окраин, ликвидация местного законодательства и т.п.&nbsp Главной контрреформой Толстой считал изменения в местном самоуправлении, расширяющие права дворянства.

Будучи вынужден совмещать обязанности президента Академии с столь разнообразной деятельностью в качестве министра внутренних дел и шефа корпуса жандармов, Толстой не мог уделить достаточно

Протокол Общего собрания Имп. АН № 2 от 12 февраля 1882 г. § 10

с сообщением об учреждении премии имени графа Д.А. Толстого.

Подлинник. СПФ АРАН. Ф.1. Оп.1-Д.173. Л.13об.-14.

Толстой, Дмитрий Андреевич — это… Что такое Толстой, Дмитрий Андреевич?

Граф Дми́трий Андре́евич Толсто́й (1 [13] марта 1823, Москва — 25 апреля [7 мая] 1889, Санкт-Петербург) — русский государственный деятель и историк; член Государственного совета (1866), сенатор. Обер-прокурор Святейшего Правительствующего Синода (23 июня 1865 — 23 апреля 1880), министр народного просвещения (1866—1880), министр внутренних дел и шеф жандармов (1882—1889). Почётный член (1866) и президент Императорской Академии наук (с 1882), почётный член Музея имени Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, почётный член Санкт-Петербургского минералогического общества и Императорского Московского технического училища; действительный тайный советник.

Похоронен в родовом имении в селе Маково Михайловского р-на Рязанской области.

Биография

Окончил курс в Царскосельском лицее (1842). С 1848 г. состоял при Департаменте духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел и занимался составлением истории иностранных исповеданий. В 1853 г. назначен директором канцелярии Морского министерства и в этом звании принимал участие в составлении хозяйственного устава Морского министерства и нового положения об управлении Морским ведомством. В 1861 г. некоторое время управлял Департаментом народного просвещения, затем был назначен сенатором.

В 1865 назначен обер-прокурором Святейшего Синода, в 1866 — министром народного просвещения и занимал оба эти поста до апреля 1880, когда был назначен членом Государственного Совета.

В мае 1882 занял пост министра внутренних дел и шефа жандармов и оставался на этом посту до самой смерти.

На основании его действий, я вывел заключение, что вообще это был человек не заурядный, человек с волей и образованием, человек, в известном смысле, честный; во всяком случае — это была крупная личность. Всех его воззрений я не разделял.

Гр. Толстой был крайний правый, и Император Александр III назначил его министром внутренних дел после графа Игнатьева именно потому, что он был ультраконсервативных воззрений.<…>
Граф Толстой, как я уже сказал, был, во всяком случае, крупною личностью. — Многое, что он сделал сначала, когда был министром народного просвещения, а потом, когда был министром внутренних дел — подлежит порицанию. Его преобразованиям, крайне реакционным, Россия в значительной степени была обязана теми волнениями в обратную сторону, которые мы пережили несколько лет тому назад.

Витте С.Ю. 1849-1894: Детство. Царствования Александра II и Александра III, глава 15 // Воспоминания. — М.: Соцэкгиз, 1960. — Т. 1. — С. 298, 302. — 75 000 экз.

В качестве министра народного просвещения граф Толстой провёл реформу среднего образования (1871), заключавшуюся, по свидетельству авторитетного историка А. А. Корнилова

[1], во введении в учебные программы больших объёмов математики вместе со значительным усилением преподавания латинского и греческого языков в гимназиях, причём только воспитанникам классических гимназий было предоставлено право поступать в университет; бывшие реальные гимназии преобразованы в реальные училища (1872). В разработку идеологии этой реформы важнейший вклад внес известный публицист и профессор Императорского Московского университета М. Н. Катков[2]. Одной из целей реформы ставилось развитие у учащихся умения основательно мыслить и, таким образом, воспрепятствование распространению поверхностных радикальных взглядов. С аналогичными целями (чтобы исключить необходимость поездок студентов в европейские университеты и, тем самым, воспрепятствовать распространению «революционной заразы» из Европы) предпринимались серьёзные усилия по созданию и надлежащему оснащению исследовательских лабораторий в российских университетах
[1]
. Роль этой реформы в формировании дореволюционной российской системы гимназического образования вообще и российской математической традиции в частности, — а также личная роль графа Толстого в её проведении — остаётся недооценённой по идеологическим причинам: репутация твёрдого консерватора, которую он имел у «прогрессивной общественности» ещё при жизни, тем более не могла способствовать объективной оценке его деятельности в исторических исследованиях советского периода.

При Толстом были открыты:

граф Дмитрий Толстой, обер-прокурор Синода
(~1875 год)

В 1872 году издано положение о городских училищах, в 1874 — положение о начальных училищах, для надзора за которыми были ещё в 1869 году учреждены должности инспекторов народных училищ.

В духовном ведомстве при графе Толстом произведено преобразование духовно-учебных заведений (1867—1869).

Как министр внутренних дел, Толстой был поборником «сильной» власти. Законодательные меры, проведённые и подготовленные при нём, были направлены к возвышению дворянства, к регламентации крестьянского быта и к преобразованию местного управления и самоуправления в смысле расширения влияния администрации. Изданы законы о крестьянских семейных разделах и о найме сельских рабочих, подготовлены положение о земских начальниках и новое земское положение. Свобода печати существенно ограничена временными правилами 1882 года.

С 1882 года граф Д. А. Толстой состоял также президентом Императорской Академии наук.

Он написал «Историю финансовых учреждений России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II» (СПб., 1848), «Le Catholicisme romain en Russie» (П., 1863—1864) и ряд статей по истории просвещения в России в «Журнале Министерства народного просвещения» и в «Русском архиве». По его инициативе предпринято издание «Материалов для истории Академии наук».

Адреса в Санкт-Петербурге

1882 — 25.04.1889 года — набережная реки Фонтанки, 16.

Семья

Жена: Софья Дмитриевна Бибикова, дочь Д. Г. Бибикова, министра внутренних дел (умерла в 1907 году).

Дети:

Примечания

Литература

Ссылки

Исторический портрет. Историческая эпоха. Задание 25 ЕГЭNothing found for Lichnosti Politicheckie Deyateli %25D0%25B5%25D0%25B3%25D1%258D %25D0%25B8%25D1%2581%25D1%2582%25D0%25Be%25D1%2580%25D0%25B8%25D1%258F %25D1%2580%25D0%25Be%25D1%2581%25D1%2581%25D0%25B8%25D0%25B8 %25D0%25B0%25D0%25Bb%25D0%25B5%25D0%25Ba%25D1%2581%25D0%25B0%25D0%25Bd%25D0%25B4%25D1%2580 Ii %25D0%25B0%25D0%25Bb%25D0%25B5%25D0%25Ba%25D1%2581%25D0%25B0

Ошибка 404: Не найдено

К сожалению, по вашему запросу ничего не найдено.

Новое на сайте


Страницы


  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Карты.Походы Святослава.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте.Русь до раздробленности. ТЕРМИНЫ. Культура. Письменность, литература, образование.
  • IX — XVII в.
  • XVIII-XIX в.
  • XX-XXI в.
  • Архитекторы России. XIX век. Андрей Никифорович Воронихин (1759-1814).
  • Борис Николаевич Ельцин.
  • Виктор Павлович Кочубей (1768-1834).
  • Владимиро-Суздальское княжество (1125-1389). Список князей.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Современники княгини Ольги.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Современники князя Олега (879-912).
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Русь и печенеги.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Современники князя Владимира I Святославича Святого.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Современники князя ИГОРЯ.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Современники князя Святослава (962-972).
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Современники Рюрика.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Культура.17 век. Русские путешественники и первопроходцы.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Русь периода феодальной раздробленности.XII — начало XIIIв.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Современники князя Владимира Мономаха.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Архитектурные памятники.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. ДАТЫ.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Деятели культуры. Кирилл и Мефодий.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Деятели культуры. Нестор.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Деятели церкви. Иларион.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Деятели церкви. Феопемпт.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Карты.Походы князя Олега.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Карты.Торговые пути.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности. Культура. Письменность, литература, образование.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Деятели церкви.Феодосий Печерский.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Карты.Образование Древнеруссского государства.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Карты.Племена восточных славян и их соседи.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Карты.Походы Владимира и Ярослава Мудрого.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Карты.Путь «из варяг в греки».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Походы князя Игоря.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Древняя Русь до раздробленности.Рюрик.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 1. Русь периода ига Золотой Орды – образования централизованного государства. (XIII — XV в.)
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 10: «Правление Александра I».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 11. «Правление Николая I».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 12. «Правление Александра II».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 13: «Правление Александра III».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 14: «Правление Николая II».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 2. Русь периода феодальной раздробленности.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 2. Русь периода феодальной раздробленности.Владимиро-Суздальское княжество.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 2. Русь периода феодальной раздробленности.Галицко-Волынское княжество.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 2. Русь периода феодальной раздробленности.Новгородская земля.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 3. Русь периода ига Золотой Орды – образования централизованного государства. (XIII — XV в.). Личности эпохи. Александр Михайлович Тверской.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 4. «Россия в XVI веке».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 5. «Смутное время».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 6. Первые Романовы.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 7. «Правление Петра I».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 8. «Дворцовые перевороты».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема № 9: «Екатерина II. Павел I».
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема: «Образование единого государства». Полководцы. Даниил Васильевич Щеня.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема: «Правление Петра I». Политика Петра Великого (1682-1725). ДАТЫ.
  • Всё об исторической эпохе в одном месте. Тема: «Смутное время». Полководцы. М.Б. Шеин. М. В.Скопин-Шуйский.Д.М. Пожарский.
  • ВСЕ ПРАВИТЕЛИ МИРА +ПРАВИТЕЛИ РОСИИ. Синхронные таблицы.
  • Всемирная история. ТЕРМИНЫ. КРАТКО. СОДЕРЖАНИЕ.
  • Всеобщая история. Личности. События.
  • Герои Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Командиры партизанских отрядов. Ковпак Сидор Артемьевич (1887-1967).
  • Герои Великой Отечественной войны.
  • Герои Великой Отечественной войны. Александр Матвеевич Матросов.
  • Герои Великой Отечественной войны. Алексей Петрович Маресьев.
  • Герои Великой Отечественной войны. В.С.Гризодубова.
  • Герои Великой Отечественной войны. И.Н. Кожедуб.
  • Герои Великой Отечественной войны. Михаил Петрович Девятаев.
  • Герои Великой Отечественной войны. Николай Гастелло.
  • Даты.
  • ЕГЭ 2018. История. Демонстрационный вариант (проект) Критерии оценивания и баллы за задание № 25 – историческое сочинение.
  • ЕГЭ Задание № 25. Историческое сочинение. ПЕРИОД: июнь- декабрь 1812 г.
  • ЕГЭ С6 Теория
  • ЕГЭ-2020. Задание № 25. Историческое сочинение.Требования, критерии оценивания и баллы.
  • ЕГЭ-2021. История. Задание № 25. Историческое сочинение. Требования, критерии оценивания, баллы.
  • ЕГЭ.
  • ЕГЭ. Задание 25. Материал к историческому сочинению. В.С. Черномырдин.
  • ЕГЭ. Задание 27. Материал к историческому сочинению. Евгений Максимович Примаков.
  • ЕГЭ. Задание 27. Материал к историческому сочинению. Евгений Максимович Примаков.
  • ЕГЭ. Историческое сочинение. Формат 2021 года.
  • ЕГЭ. История .Историческое сочинение. Личности периода правления Александра II. Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Александра III. Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Анны Иоанновны (1730-1740). Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Бориса Годунова (1589-1605). Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Василия Шуйского ( 1606-1610). Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Лжедмитрия I (1 июня 1605 — 17 мая 1606 г). Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Николая II (1894-1917). Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Павла I ( 1796- 1801) Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Екатерины II ( 1762-1796) Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Л.И. Брежнева (1964-1982). Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Личности периода правления Петра III (25 декабря 1761- 28 июня 1762) .
  • ЕГЭ. История Историческое сочинение. Михаил Фёдорович Романов (1613-1645) Личности периода правления. Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История России. Флотоводцы. Спиридов Григорий Андреевич. Материал к историческому сочинению по эпохе Екатерины II.
  • ЕГЭ. История. Задание 25. Сочинение в формате ЕГЭ.
  • ЕГЭ. История. Задание 29. Сочинение в формате ЕГЭ. 1801-июнь 1812 г.
  • ЕГЭ. История. Материал к историческому сочинению (формат 2021 г.) Исторический деятель: Иван IV Грозный.
  • ЕГЭ. История. Материал к историческому сочинению (формат 2021). Исторический деятель: Борис Годунов.
  • ЕГЭ. История. Задание № 29. Историческое сочинение. Личности эпохи правления Алексея Михайловича (1645-1676)
  • ЕГЭ. История. Задание 25. Историческое сочинение. Период 1813-1825 гг.
  • ЕГЭ. История. Задание 25. ПЕРИОД: 1825-1855.
  • ЕГЭ. История. Задание 29. Историческое сочинение. КЛИШЕ.
  • ЕГЭ. История. Задание № 24. Точки зрения. Александр I.
  • ЕГЭ. История. Задание № 24. Точки зрения. Правление Николая I (1825-1855).
  • ЕГЭ. История. Историческое сочинение. Личности периода правления Александра I(1801-1825).
  • ЕГЭ. История. Историческое сочинение. Личности периода правления Ивана I Калиты (1325-1340).
  • ЕГЭ. История. Историческое сочинение. Личности периода Ивана Грозного. Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История. Историческое сочинение. Личности периода правления Николая I(1825-1855).Карточка- подсказка.
  • ЕГЭ. История. Историческое сочинение. Личности по эпохам (таблицы)
  • ЕГЭ. История. Материал к заданию № 29 (историческое сочинение). Роль личности в эпохе. Пахомий Лагофет.
  • ЕГЭ. История. Материал к заданию № 29 (историческое сочинение). Роль личности в эпохе.Эпоха Ивана III. Афанасий Никитин.
  • ЕГЭ. История. Термины. IX — XI вв.
  • ЕГЭ. История. Термины. XII — XIII вв.
  • ЕГЭ. История. Термины. КУЛЬТУРА. IX — XI вв.
  • ЕГЭ. Материал к историческому сочинению. Правление Л.И. Брежнева (1964-1982). Исторические деятели. П.Н. Демичев (1917-2010). Министр культуры СССР (1974-1986).
  • ЕГЭ.Задание № 24.Точки зрения, аргументы в подтверждение и опровержение.
  • Запоминаем даты.
  • Запоминаем даты. Правление Николая II.
  • Запоминаем даты. Россия в 16 веке. Правление Василия III.
  • Запоминаем даты. Россия в 19 веке. Правление Александра III.
  • Запоминаем даты. Россия в XIX веке. Правление Александра I.
  • Запоминаем даты. Россия в XIX веке. Правление Александра I. КУЛЬТУРА. Кратко.
  • Запоминаем даты. Россия в XIX веке. Правление Александра II.
  • Запоминаем даты. Россия в XIX веке. Правление Николая I.
  • Запоминаем даты. Россия в XVI веке. Правление Алексея Михайловича.
  • Запоминаем даты. Россия в XVI веке. Правление Фёдора Алексеевича.
  • Запоминаем даты. Россия в XVII веке. Правление Софьи Алексеевны (регентство).
  • Запоминаем даты. Россия в XVIII веке. Правление Анны Иоанновны.
  • Запоминаем даты. Россия в XVIII веке. Правление Екатерины I.
  • Запоминаем даты. Россия в XVIII веке. Правление Екатерины II.
  • Запоминаем даты. Россия в XVIII веке. Правление Елизаветы Петровны.
  • Запоминаем даты. Россия в XVIII веке. Правление Петра II.
  • Запоминаем даты. Россия в XVIII веке. Правление Петра III.
  • Запоминаем даты. Россия в конце XVIII — начале XIX века. Правление Павла I.
  • Знаете ли вы историю знаменитой «Катюши» — реактивного миномета БМ‑8, БМ-13и БМ-31?
  • Знаете ли вы?
  • Знаете ли вы? Почему князя Святослава Игоревича называют «Александром Македонским Восточной Европы»?
  • ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ? Содержание
  • Исторические личности периода правления Ивана Грозного. Иван Семёнович Пересветов.
  • История мира. ЛИЧНОСТИ. Путешественники и первооткрыватели. Христофор Колумб (1451-1506).
  • История России. XIX век. Развитие науки. МАТЕМАТИКА.
  • История России. Правление Александра I. Исторические деятели. Н.С. Мордвинов.
  • История России. Путешественники и первооткрыватели. Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский (1827-1914 гг.)
  • История России. Путешественники и первооткрыватели. Фёдор Петрович Литке (1797-1882 гг.)
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XIX век. Иван Фёдорович Крузенштерн.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XVII век. Василий Поярков.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XVII век. Семён Иванович Дежнёв.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XVIII век. Братья Лаптевы.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XVIII век. Семён Иванович Челюскин.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XVIII век. Степан Петрович Крашенинников
  • История России. Великая Отечественная война. Герои войны и их подвиги.
  • История России. Интересные факты.
  • История России. Министерства при Александре I.
  • История России. Путешественники и первооткрыватели. XIV век. Александр Абакумович и Степан Ляпа
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XIX век. Геннадий Иванович Невельской.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XIX век. Михаил Петрович Лазарев
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XIX век. Николай Михайлович Пржевальский.
  • История России. ПУТЕШЕСТВЕННИКИ И ПЕРВООТКРЫВАТЕЛИ. XIX век. Ф.Ф. Беллинсгаузен.
  • История России. Путешественники и первооткрыватели. XV век. Афанасий Никитин.
  • История России. Развитие науки. ИСТОРИЯ (до XX века).
  • История России. ТЕРМИНЫ. КРАТКО. СОДЕРЖАНИЕ.
  • История. Всё в одном месте. Русь периода феодальной раздробленности. Владимиро-Суздальское княжество.1113-1263.
  • История. ЕГЭ -2021. ИЗМЕНЕНИЯ.
  • История. Правление Николая II. ЛИЧНОСТИ данного периода.
  • История. России. Общественно-политические деятели. Народники. Лавров Пётр Лаврович. Идеолог пропагандистского направления.
  • История. России. Общественно-политические деятели. Народники. Михаил Александрович Бакунин. Идеолог бунтарского направления в народничестве.
  • История. Термины. Период правления Николая II (1894-1917).
  • Контакты
  • КУЛЬТУРА. Исторические эпохи.
  • Культура. Эпоха Ивана Калиты. (1325-1340)
  • Личности.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Александр Михайлович Василевский.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Георгий Константинович Жуков.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Иван Степанович Конев.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Иван Христофорович Баграмян.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Кирилл Афанасьевич Мерецков.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Константин Константинович Рокоссовский.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Семён Константинович Тимошенко.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Семён Михайлович Будённый.
  • Маршалы Великой Отечественной войны. Фёдор Иванович Толбухин.
  • Мировая история. Список правителей Англии и Великобритании. Правители России. Синхронная таблица.
  • Мировая история. Все президенты США + правители России, СССР, РФ (синхронная таблица).
  • ПОСЛЕДНИЕ ПУБЛИКАЦИИ
  • Правление Александра II. КУЛЬТУРА. Просвещение и образование.
  • Правление Александра III. КУЛЬТУРА. Просвещение и образование.
  • ПРОВЕРЬ СВОИ ЗНАНИЯ Содержание
  • Россия в конце XIX – начале XX века. Правление Николая II. КУЛЬТУРА. Просвещение и образование.
  • Русские путешественники. XVII век. Ерофей Павлович Хабаров.
  • Русские путешественники. XVIII век. Витус Ионассен Беринг.
  • Русские путешественники. XVIIвек. Владимир Васильевич Атласов.
  • Русь периода феодальной раздробленности. ДАТЫ.
  • Термины.
  • Экзамены — 2017
  • ЭКЗАМЕНЫ — 2018
  • Экзамены — 2021.
  • ЭКЗАМЕНЫ — 2021.
  • Экзамены- 2016. Критерии
  • Эпоха Александра I. Все председатели Комитета министров.
  • Эпохи.
  • О моем сайте
  • ПРАВИТЕЛИ
  • ЛИЧНОСТИ
  • Деятели культуры
  • Деятели церкви
  • Личности из народа

Техническое училище Почтово-телеграфного ведомства (1886−1891)

В создании нашего вуза и на всех исторических этапах его развития решающую роль играла государственная власть страны. В 1885 году Министром внутренних дел графом Д.А. Толстым в Государственный Совет был представлены проекты Положения, Устава и Штата высшего учебного заведения под названием «Телеграфный Институт», открытие которого было обусловлено острой потребностью России в собственных инженерных кадрах в области электросвязи.

В Государственный Совет была представлена также справка о потребности Главного управления почт и телеграфов (ГУПиТ) в 672 специалистах с высшим образованием (руководители соответствующих центральных и региональных Почтово-телеграфных округов, отделений ГУПиТ, инженерный состав).

Было отмечено, что

«Прежде всего необходимо принять во внимание, что телеграфное дело представляет особую специальность, изучение которой требует серьезной научной подготовки».

Государственный Совет предложенные проекты не поддержал, потребовав более детальной проработки Положения и программ предлагаемых специальных курсов.

В 1886 году МВД вышло в Государственный Совет с предложением об учреждении временно, на 5 лет, особого специального учебного заведения с включением в 3-х летний курс только самых необходимых частей общих наук. Постоянное Положение о специальном учебном заведении предлагалось «представить через 5 лет, в течение которых будет ясна необходимость изменения в перечне и программах читаемых курсов». Проекты Временного положения и Штата Технического училища Почтово-телеграфного ведомства были представлены министром внутренних дел графом Д.А. Толстым в Государственный Совет, и 15 (3) июня 1886 года удостоились Высочайшего утверждения императором Александром III. Директором Училища был назначен Николай Григорьевич Писаревский, видный общественный деятель России, бывший в 1868 – 1885 годах инспектором Телеграфного ведомства и «много потрудившийся над разработкой самого проекта и выработкой программ преподавания».

 


Д.А. Толстой
(1823-1889)

Первое здание ЭТИ в Петербурге — Ново-Исаакиевская ул., 18 (ныне ул. Якубовича)
Н.Г. Писаревский
(1821-1895)

 

Инспектором Училища был назначен чиновник особых поручений при начальнике Главного управления почт и телеграфов (ГУПиТ) Н.Н. Качалов. Для Училища была приспособлена часть здания бывшего Телеграфного Департамента (Ново-Исаакиевская ул. д. 18).

16 (4) сентября 1886 года в торжественной обстановке было открыто Техническое училище Почтово-телеграфного ведомства – первое в России гражданское специализированное электротехническое учебное заведение, которое было призвано «обеспечить телеграфную службу научно-образованными специалистами».

В сентябрьском номере за 1886 год журнал «Электричество» сообщал: «…Наконец, в четверг 4 сентября в 1 час дня это бесспорно полезное, ставящее нас в полную независимость от заграницы, училище телеграфных инженеров открыто… Несмотря на желание придать торжеству освящения и открытия скромный, чисто семейный характер, оно вышло торжественным, насколько требовал случай открытия первого в России Высшего технического училища почтово-телеграфного ведомства». Бесспорно, заслуга открытия этого, с самого начала рассматривавшегося как высшее, учебного заведения принадлежит его основателю и первому директору Николаю Григорьевичу Писаревскому.

Учебный план включал 12 дисциплин – 8 общих и 4 электротехнических. Штат преподавателей состоял из 14 человек (директор, инспектор и 12 преподавателей, включая трех преподавателей иностранных языков и преподавателя богословия). Состав педагогического совета утверждался начальником ГУПиТ. Перед конкурсными экзаменами в 1886 году на 30 вакансий было подано 150 заявлений, а принято – 32 человека, преимущество отдавалось служащим ГУПиТ.

Преподавательский состав Училища формировался, в основном, из выпускников Петербургского университета (СПбУ) и Института инженеров путей сообщения императора Александра I (ИИПС). Преподавателем богословия был назначен протоиерей К.И. Ветвеницкий, снискавший себе уважение студентов и преподавателей, занимавший эту должность вплоть до 1917 года. Первым преподавателем физики стал профессор СПбГУ О.Д. Хвольсон, автор классического курса физики, изданного в России, Франции и Германии, а преподавателем химии — также выпускник СПбУ будущий профессор ЭТИ А.А. Кракау — основатель научной школы электрохимии в России.

 


К.И. Ветвеницкий
(1845 – 1920)

О.Д. Хвольсон
(1852–1934)

А.А. Кракау
(1855–1909)

 

Занятия по математике вел преподаватель ИИПС С.О. Войтинский. По рекомендации начальника Управления городских телеграфов Санкт-Петербурга преподавателем английского языка был приглашён заведующий Санкт-Петербургской телеграфной школой П.Г. Ганзен, который также активно привлекался и к проведению практических занятий со студентами по телеграфному делу. В 1888 году был организован специальный электротехнический кабинет, для заведывания которым и чтения курса электротехники был приглашен преподаватель ИИПС Г.К. Мерчинг.

 


П.Г. Ганзен
(1846–1930)

Г.К. Мерчинг
(1860–1916)

С.О. Войтинский
(1857–1918)

 


Макет телеграфной лаборатории в здании ЭТИ на Ново-Исаакиевской ул., 18
Музей истории СПбГЭТУ

 

В 1889 году вышло литографированное издание первой в России книги по электрическим измерениям, составленной Н.Г. Писаревским – «Руководство к производству электрических измерений изолированных проводников (кабелей)».

1889 году из первого выпуска были оставлены для подготовки к преподавательской деятельности П.С. Осадчий и В.А. Триумфов, а в 1890 году – П.Д. Войнаровский, что свидетельствует о высоком уровне подготовки уже первых выпускников Училища.

 


П.С. Осадчий
(1866-1943)

П.Д. Войнаровский
(1866-1912)

В.А. Триумфов
(1868-1939)

 

Результаты первых 5 лет работы Технического училища показали необходимость увеличения сроков обучения и расширения учебных программ.

Летом 1889 года Министерство Внутренних дел командировало Писаревского на два месяца в Берлин, Лондон и другие европейские города для изучения опыта постановки электротехнического образования в Европе. «Вернувшись с богатым материалом для преобразования Технического училища, – писал начальник ГУПиТ генерал-лейтенант Н.И. Петров, — согласно современному состоянию электротехники, Н.Г. Писаревский с особой любовью и энергией принялся за составление проекта высшего электротехнического учебного заведения, который был не только одобрен МВД, но и встретил полное сочувствие со стороны Министерства народного просвещения».


«В силу совершенно исключительных полномочий» – Общество – Коммерсантъ

140 лет назад, в 1881 году, заведующим агентурой Петербургского охранного отделения был назначен офицер корпуса жандармов Г. П. Судейкин. Позднее его называли гением политического сыска, сумевшим, по сути, надолго парализовать всю «несистемную» оппозицию. Но куда важнее оказалось то, что разработанный им метод захвата власти в стране не утратил своей актуальности по сей день.

«Из того же источника был выдан паспорт»

Появление на судебном процессе настолько убийственных, причем в самом буквальном смысле слова, признаний стало для всех полной неожиданностью. Не посвященным в тщательно скрывавшиеся детали дела трудно было даже предположить, что начавшийся 26 мая 1887 года очередной суд над антиправительственными элементами — членами партии «Народная воля» — будет иметь подобный результат.

Один из обвиняемых, сын священника Н. П. Стародворский, во время речи в свою защиту (а он отказался от адвоката и защищал себя сам) вместо того, чтобы, как и полагалось истинному революционеру, использовать судебное заседание для пропаганды своих идей, признался в участии в заговоре с целью убийства. Мало того, жертвой задуманного покушения должен был стать министр внутренних дел Российской Империи, гофмейстер, действительный тайный советник граф Д. А. Толстой. Исполнителем убийства, по его собственному признанию, должен был стать Стародворский. Заговорщиками обсуждались и ликвидации других высокопоставленных лиц, включая брата императора Александра III великого князя Владимира Александровича.

Однако самым шокирующим из откровений Стародворского оказалось то, что заказчиком преступления был подполковник Отдельного корпуса жандармов Г. П. Судейкин.

На этом фоне остальные признания этого же народовольца просто меркли, хотя и были просто поразительными. В описании «Процесса 21-го» говорилось:

«Революционная типография в Петербурге существовала с разрешения Судейкина, листки «Нар. Воли» им самим редактировались… Паспорта нелегальным лицам выдавались казенные; так, напр., ему, Стародворскому, из того же источника был выдан паспорт Савицкого и только этим объясняется исчезновение этого документа из полицейского управления».

Собственно, некоторые слухи о деятельности Судейкина распространялись по России и до этого процесса. Источником их были публикации в выпускавшемся за границей русскими революционерами-эмигрантами журнале «Вестник Народной Воли». Но основа этих публикаций выглядела на первый взгляд крайне несолидно. Подполковник Судейкин рассказывал о своих делах и планах своему агенту, который, в свою очередь, пересказал их видному народовольцу Л. А. Тихомирову.

И вдруг Стародворский подтвердил написанное Тихомировым, да еще добавил новые, подлежащие проверке детали. И это несмотря на то, что такими признаниями до ста процентов увеличивал вероятность вынесения себе смертного приговора.

Поневоле возникал вопрос: не был ли Судейкин, к тому времени уже покойный, изменником, переметнувшимся на сторону революционеров? Но по количеству отправленных за решетку и на смерть противников монархического строя ему, как утверждалось, не было равных. Так что же в действительности представлял собой этот офицер и чего он добивался?

«Царские указы были для него пустяком»

Обычно, описывая биографию Георгия Судейкина, его биографы сосредотачивались на том, что этот выходец из бедной дворянской семьи не получил приличного образования и был вынужден пойти на военную службу вольноопределяющимся, то есть рядовым солдатом, имеющим особые права. Но этот путь позволял без особых проблем поступить в военное училище и получить офицерское звание. И его выбирали представители многих аристократических семей, по какой-либо причине не учившиеся в кадетских корпусах.

Правда, они служили вольноопределяющимися в гвардейских полках, а Судейкин — в 4-м Копорском пехотном полку. В отличие от более знатных и богатых соискателей офицерских погон, он поступил в Московское юнкерское пехотное училище лишь после того, как был произведен в унтер-офицеры, тем самым обеспечив себе и там привилегированное положение. В 20 лет, в 1870 году, его произвели в прапорщики, а после возвращения в тот же полк уже в следующем, 1871 году — в подпоручики и в декабре 1872 года за отличие в службе — в поручики. Он получил блестящую аттестацию от командира полка генерал-майора Я. К. Алхазова:

«Состояния родового не имеет, отзывы о нем лиц, хорошо его знающих как в служебном отношении, так и нравственном, вполне выгодные… способностей отличных, с первого дня производства в офицеры обращал особенное мое внимание усердием к службе, а с назначением в должность полкового адъютанта, кроме того, добросовестно и усердно относился к своим обязанностям, которые исполнял примерно, по нравственным качествам достоин всякого уважения и пользуется в глазах всех репутацией безукоризненного офицера».

Почему его стремительно развивавшаяся карьера армейского офицера прервалась, можно только предполагать. Скорее всего, главной проблемой оказались денежные затруднения. Жалование младшего офицера оставляло желать много лучшего, и любые более или менее значительные затраты могли поставить его на грань финансовой катастрофы. Дожидаться войны, которая открывала путь к дальнейшему продвижению в чинах, Судейкин не стал, а попросил о переводе в Отдельный корпус жандармов, где служба оплачивалась намного щедрее. Однако подобный поступок, как правило, не одобрялся ни в гвардейской, ни в армейской среде.

Карьера в политическом сыске развивалась не менее успешно.

В 1877 году штабс-капитана Судейкина назначили помощником начальника Киевского губернского жандармского управления, где он смог найти и разгромить ячейку «Народной воли». Позднее об этих и других достижениях Судейкина много писали и его почитатели, и его враги, единодушно называя его гением сыска. Революционеры даже советовали изучать его методы допросов, чтобы не попасть в его сети.

Однако ничего сверхъестественного в его методах не было. Он готов был прикинуться кем угодно: сочувствующим революционерам, все понимающим мудрецом, простаком, хитрованом — лишь бы разговорить собеседника и уже в ходе беседы нащупать его слабые стороны, найти болевую точку, с помощью которой подозреваемым можно манипулировать. А затем, как вспоминали имевшие с ним дело революционеры, обязательно следовало предложение денег. К примеру, вместе с предложением свободы. Требовалось лишь подписать расписку. Все дальнейшее описывалось известной пословицей: «Коготок увяз, всей птичке пропасть».

Тех, на кого не действовала такая методика, Судейкин запугивал до смерти. Каждый попавший в его руки вскоре осознавал, что законы Российской Империи для этого жандармского офицера — пустой звук. Один из его «питомцев», многолетний агент охранки И. Ф. Окладский, почти полвека спустя с ужасом вспоминал:

«Судейкин, в силу предоставленных ему совершенно исключительных полномочий, совершенно ни с кем и ни с чем не считался. Если я ему, допустим, был нужен, или если он хотел почему-либо мне мстить, то царские указы были для него пустяком… Я не был уже каторжанином, тем не менее, все это не давало никакой гарантии от того, что в один прекрасный день Судейкин мог меня взять и сделать со мной буквально все, что хотел. Я отнюдь не преувеличиваю степени могущества Судейкина».

И это отнюдь не было попыткой оправдать свою агентскую работу. Практически в любом жизнеописании Судейкина рассказывалось о том, что он без сожалений расставался с любым агентом, перестававшим приносить нужные сведения. Теперь бы сказали: использовал их как расходный материал, а потом просто выбрасывал. Чем поражал даже своих абсолютно лишенных сантиментов коллег.

«Обратился через тюремное начальство»

Беспредельные права Судейкин получил вскоре после убийства императора Александра II, когда его перевели в столицу империи и назначили заведующим агентурой Петербургского охранного отделения. Ведь не на шутку испуганная цареубийством правящая элита была согласна на все, чтобы избавиться от страха новых покушений.

Первым делом на новом посту Судейкин заменил старых и неизвестных ему подчиненных на новых и близких. И продвигал их вслед за собой по служебной лестнице по мере повышения. В публикации Тихомирова утверждалось, что Судейкин назначил на все подчиненные ему должности родственников, земляков и приятелей. И продолжил розыскную работу по заведенной методике, причем с огромным успехом.

Придумывал он и новые способы привлечения «доверенных лиц», используя методы революционеров. К примеру, печатал похожие на продукцию народовольцев прокламации для студентов с призывом стать патриотами и сотрудничать с охранкой.

А заработанная за годы службы в охранном отделении репутация стала работать на него и помогла в лучшей вербовке за всю его карьеру.

В среде народовольцев довольно заметное, но все же далекое от руководства организацией место занимал С. П. Дегаев. В 8 лет его отдали во Второй Московский кадетский корпус, который он окончил в числе лучших воспитанников, показав выдающиеся успехи в математике. Учеба продолжилась в Михайловском артиллерийском училище, после выпуска из которого его направили в Кронштадтскую крепостную артиллерию. И здесь от избытка свободного времени, которого у него не бывало прежде, Дегаев увлекся чтением Маркса и другой легальной, но не рекомендованной офицерам литературы. Он познакомился с теми, кто имел похожие интересы и взгляды. И не прерывал с ними отношений, поступив в 1878 году в Михайловскую артиллерийскую академию. Но год спустя штабс-капитана Дегаева отчислили из академии как неблагонадежного и уволили со службы.

В новой и абсолютно непривычной для него ситуации Дегаев учился в Институте корпуса инженеров путей сообщения, служил в конторе железной дороги, подрабатывал уроками математики и при этом все более активно участвовал в революционных делах. Но, несмотря на все свое усердие, оставался среди народовольцев на вторых, если не на третьих, ролях. Однако после массовых арестов 1881–1882 годов его значение в подпольной организации стало, пусть и медленно, возрастать.

«В декабре 1882 года,— писал Тихомиров,— Дегаев держал типографию Одессы под фальшивым паспортом на имя Суворова и был арестован 20 декабря».

«Народная воля» была к тому моменту в большей или меньшей степени разгромлена. Оставались, правда, еще военная организация партии, раздробленные ячейки в разных городах империи и считаное число лидеров народовольцев. Но Дегаев счел, что все кончено.

«Он,— писал Тихомиров со слов Дегаева,— обратился через тюремное начальство с письмом на имя инспектора секретной полиции Судейкина, извещая, что он — Дегаев и просит личного с ним свидания.

Судейкин немедленно покатил в Одессу, и у них с Дегаевым начались длинные разговоры».

Тихомиров считал, что Дегаев поверил россказням Судейкина о его сочувствии революционному движению и приверженности идее демократических перемен в России. Возможно, что нечто подобное подполковник Судейкин и говорил. Но у Дегаева была не просто болевая точка, а громадная незаживающая рана — сломанная армейская карьера. Ведь он носил форму с детских лет и неожиданно для него оказался выброшенным из привычной среды, где все было знакомо ему до мелочей, среды, в которой он мог бы комфортно прожить свою жизнь.

Судя по деталям в рассказах Дегаева, подполковник, оценив собеседника, стал жаловаться на задержки в продвижении по службе, говорил, что его обходят с наградами. Он и обычно врал как дышал, а поскольку действительно считал себя несколько недооцененным, в этом случае лгал просто самозабвенно. Ведь на самом деле с его карьерой все было в полном порядке. Но выглядело все так, будто Дегаев наконец-то нашел родственную душу — человека, понимавшего его и искренне желавшего ему помочь.

Все дальнейшее если и отличалось от прочих вербовок Судейкина, то только второстепенными деталями. Фиктивный побег, деньги, подписка о сотрудничестве.

«И он согласился бы принять власть»

Подполковник очень торопился. На май 1883 года намечалась коронация императора Александра III, а события такого уровня всегда сопровождались особо щедрой раздачей орденов и званий. И Судейкин очень хотел отличиться, чтобы быть награжденным по максимуму. Еще до мнимого побега Дегаева на основании данных им сведений в январе 1883 года в Тифлисе было арестовано несколько народовольцев.

В феврале 1883 года по его же наводке арестовали фактическую главу «Народной воли» В. Н. Фигнер. «Наконец, попалась!» — написал на рапорте о ее поимке император. Всю весну продолжались аресты членов военной организации народовольцев и тех, кто им сочувствовал. Назывались разные цифры оказавшихся за решеткой, но их было не менее 80 человек. И если причастность Дегаева к аресту Фигнер удалось ловко замаскировать, то после задержаний военных его начали все больше и больше подозревать в измене.

Судейкин предложил решить проблему несложным путем. Дегаев должен был убить одного из революционеров, который одновременно был агентом подполковника. Ведь от него, как объяснил жандармский офицер, больше не было никакой пользы, а Дегаев мог восстановить свою репутацию. Судейкин готов отдать на заклание и еще одного агента, если понадобится.

Однако эта идея не столько вдохновила, сколько испугала Дегаева.

Тем временем подошло время коронации. Судейкина много хвалили, но ожидаемого производства в полковники так и не случилось. А орден Святого Владимира IV степени, которым его наградили, он счел слишком низкой оценкой своих заслуг. Теперь он мог жаловаться Дегаеву на судьбу совершенно искренне. Причем понимая, что навредил самому себе своим рвением. Ведь если опасности нет, то нет и смысла поощрять того, кто должен защищать от нее.

И с помощью Дегаева он начал формировать контролируемое подполье. С партийным руководством, которое потом окрестили «соломенным», типографией, выпускающей те самые, редактируемые Судейкиным материалы, и боевой организацией, способной на выполнение терактов.

Он, не чинясь, обсуждал с Дегаевым, кого из высоких руководителей следует убить, чтобы снова как следует напугать элиту. Министра внутренних дел графа Толстого сочли вполне подходящей кандидатурой. Однако, чтобы отвести от Судейкина любые подозрения, сначала предполагалось совершить покушение на него самого. Чтобы во время убийства он был прикован к постели. Вот только подполковник вдруг задумался о том, что исполнители могут и убить его или действительно тяжело ранить. Судейкин задумал было выстрелить в себя сам. Но затем решил просто симулировать тяжелую болезнь.

О дальнейшем ходе предполагаемых событий рассказал на «Процессе 21-го» Н. П. Стародворский.

«Дегаев,— говорилось в изложении его речи,— должен был, с помощью агентов Судейкина, произвести покушение на жизнь графа Толстого; убийцы после этого, конечно, скрылись бы и их никто не мог бы разыскать. Ему, Стародворскому, и было предложено произвести это покушение. План был рассчитан так, что, после покушения на Толстого, Судейкин выздоровел бы от своей мнимой болезни, разыскал бы немедленно убийц и отправил бы их на виселицу, а сам, ссылаясь на усталость сейчас же подал бы в отставку и уехал бы в свою деревню. За все свои услуги, по его расчетам, он успел бы к этому времени получить уже генеральский чин».

Однако одно убийство министра не открывало путь Судейкину к ключевому посту в правительстве — министра внутренних дел.

Следующим министром должен был стать начальник Департамента полиции действительный статский советник В. К. Плеве. Так что после отъезда Судейкина в деревню следовало его ликвидировать. А для большего эффекта убить еще и великого князя.

«Во время же его отставки Дегаев произвел бы еще два новых покушения на жизнь Плеве и великого князя Владимира. Тогда правительство, приведенное в ужас, снова обратилось бы, как рассчитывал Судейкин, к нему и он согласился бы принять власть лишь на правах и полномочиях графа Лорис-Меликова».

В благодарность за получение диктаторских прав Судейкин обещал сделать Дегаева, как сообщал Стародворский, директором Департамента полиции. Но Дегаев прекрасно понимал, что единственный статус, который в этом случае может получить,— это статус ненужного и опасного свидетеля. Поэтому он придумал благовидный повод для поездки за границу, уехал и после некоторых колебаний рассказал Тихомирову о своем предательстве. Выход, который ему был предложен, выглядел вполне логично. Он с помощью своей «боевой организации» должен был убить Судейкина. Что после нескольких неудачных попыток и было сделано в квартире Дегаева в Санкт-Петербурге.

Дегаев, заранее просчитавший пути отхода, без промедления исчез, а два исполнителя — Стародворский и В. П. Конашевич — были позднее арестованы. Покойному Судейкину пели дифирамбы даже его заклятые враги-революционеры, что было вполне объяснимо. Ведь куда приятнее признать, что тебя переиграл гений сыска, чем какая-нибудь полицейская бездарность.

Методы Судейкина потом широко использовались и в царской охранке, и в заменившем ее чекистском аппарате. В особенности в той части, которая касалась особенного отношения к законам, которое именовалось революционным правосознанием. Востребована была и его методика создания липовой оппозиции.

Но самым долгоживущим его изобретением оказался способ прихода к власти, который он сам так и не сумел воплотить в жизнь.

Евгений Жирнов

3.3. Начало пересмотра устава 1863 г. и подготовка новой университетской реформы

Реализация устава 1863 г. представляет собой самостоятельную проблему исторической, педагогической и юридической науки, поскольку нормотворческая практика проходила под знаком возвращения высшей школы к рубежам второго, уваровского, устава. Более или менее серьезные поправки в устав начали вноситься, как только он вступил в соприкосновение с реальной жизнью. А жизнь характеризовалась дальнейшим подъемом крестьянского движения, польским восстанием, активизацией политической оппозиции в стране. Как оказалось, реформы не внесли успокоения в страну.

Осуществление намеченных уставом преобразований выпало на долю нового министра просвещения графа Д. А. Толстого, назначенного сразу после покушения Д. В. Каракозова на Александра II и занимавшего этот пост с 1866 по 1880 г. Эта задача потребовала от него немало усилий, твердости и гибкости, а главное, настойчивости и упорства в достижении поставленной цели. Как отмечается в «Историческом обзоре деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902», «граф Толстой не только довел до конца преобразования, начатые его предшественником, но дал всей системе новое направление, твердо и резко выраженное. Основы этой созданной им системы остались непоколебленными до конца столетия» (С. 480). Со сказанным можно было бы согласиться, но с одной существенной поправкой. Новый министр не только довел до конца преобразования, начатые его предшественником, но исправил многое и, дав системе новое направление, твердо и резко выраженное, избавил нашу школу от крупных издержек и утрат.

Граф Дмитрий Андреевич Толстой оставил заметный след в истории отечественного образования, снискав в официальной литературе недавнего прошлого славу «одного из столпов политической реакции 80-х гг., сторонника сильной власти» (БСЭ. Т. 26. М., 1977. С. 51). Не вступая в полемику по поводу его оценок как министра просвещения, добавим лишь, что Д. А. Толстой придерживался твердых убеждений, был целеустремленным и последовательным державником, безусловно, человеком высокообразованным и высокой культуры, признанным ученым, внесшим известный вклад в исследование истории отечественного образования. Как крупный организатор и руководитель, он способствовал складыванию и утверждению в стране эффективной образовательной системы и в особенности высшей школы. В 1848 г. в возрасте 25 лет Д. А. Толстой издал свой первый научный труд «История финансовых учреждений в России со времени основания государства до кончины императрицы Екатерины II», за который был удостоен высочайшей награды — бриллиантового перстня.

В том же году графу была поручена научная разработка истории иностранных вероисповеданий в России, доставлявших немало тревог руководству страны и русской православной церкви. Плодом его научных изысканий явилось издание в 1876 г. новой книги «Le catholieisme romain en Russie» («Римский католицизм в России»), за которую автору присудили ученую степень доктора философии Лейпцигского университета. В 1882 г. он опубликовал биографический словарь «Люди екатерининской эпохи». С 1882 г. Д. А. Толстой — президент Академии наук. Продолжая научные изыскания истории русского просвещения, он издал ряд работ: «Взгляд на учебную часть в России в ХVIII столетии до 1782 г.», истории академического университета и академической гимназии, книгу «О городских училищах в царствование императрицы Екатерины II».

С первых дней пребывания на посту министра народного просвещения Д. А. Толстой приложил немало усилий по корректировке норм, противоречащих традиционным установкам русской жизни. Программа деятельности нового министра была изложена в высочайшем рескрипте на имя председателя правительства князя Гагарина от 13 мая 1866 г. Этот важнейший документ, странным образом укрывшийся от внимания исследователей, вряд ли может быть расценен в плане реализации идей, сформулированных в третьем университетском уставе. Подписанный спустя всего три года после утверждения университетского устава, высочайший рескрипт проливает свет на динамику российской трактовки содержания этого кодекса университетской жизни. Очевидно, политическое положение в стране и последние события существенно повлияли на умонастроение царя и на саму постановку университетского вопроса, и он приостановил намечаемые уставом преобразования по всем основным направлениям.

«Провидению угодно было раскрыть пред глазами России, — читаем в рескрипте, — каких последствий надлежит ожидать от стремлений и умствований, дерзновенно посягающих на все, что для нас искони священно, на религиозные верования, на основы семейной жизни, на право собственности, на покорность закону и на уважение к установленным властям. Мое внимание уже обращено на воспитание юношества. Мною даны указания на тот случай, чтобы оно было направлено в духе истин религии, уважения к правам собственности и соблюдения коренных начал общественного порядка и чтобы в учебных заведениях всех ведомств не было допускаемо ни явное, ни тайное проведение тех разрушительных понятий, которые одинаково враждебны всем условиям нравственного и материального благосостояния народа. Но преподавание, соответствующее истинным потребностям юношества, не принесло бы ожидаемой от него пользы, если бы в частной, семейной жизни проводились учения, несогласные с правилами христианского благочестия и с верноподданническими обязанностями. Посему я имею твердую надежду, что видам моим по этому важному предмету будет оказано ревностное содействие в кругу домашнего воспитания».

Создается впечатление, что высочайший рескрипт провозгласил отступление от занятых составителями только что принятого устава либеральных позиций по всем основным линиям. В соответствии с ним, выполняя волю царя, министр произвел серьезные преобразования во всех звеньях образовательной системы (начальной, средней и высшей школы), обратив особое внимание попечителей и всех подчиненных на точное, неослабное и неукоснительное исполнение законов и постановлений министерства, на постоянное наблюдение за преподаванием, бдительный контроль за состоянием ученых заведений, за домашними учителями и наставниками. Все говорило о возрастании роли государства в школе.

Особое внимание было уделено начальному образованию сельского населения, принимались меры подчинения его руководству и контролю со стороны министерства, для чего вводились должности инспекторов народных училищ. В развитие принимаемых мер в 1871 г. появилось новое Положение, согласно которому создавалась сеть начальных народных училищ. А в 1872 г. Положением о городских училищах и учительских институтах была решена задача создания школы для низших слоев городского населения. В 1871 г. был принят новый устав гимназий, согласно которому в средней общеобразовательной школе восстанавливался в правах классицизм как основа научного образования, обеспечивающего надлежащую подготовку к университету. Реальные гимназии преобразовывались в реальные училища и согласно уставу 1872 г. давали молодым людям общее образование, более приспособленное к практическим потребностям.

Возрождение активной государственной образовательной политики было налицо. Так, за период 1864-1875 гг. число гимназистов возросло с 28 202 до 51 097, а гимназисток — с 4335 до 27 470, падение удельного веса привилегированной молодежи — с 70% до 52,8% и соответственно повышение представителей городских сословий — с 1/8 до 1/3. Но и эти очевидные позитивные сдвиги получили превратное толкование в либеральной литературе, которое перекочевало затем в советскую, а теперь — и в современную. Вот как, например, оценивается роль Д. А. Толстого в БСЭ: «Толстой Дмитрий Андреевич. Граф, русский гос. деятель, чл. Гос. Совета. <…> В 1865-1880 — обер-прокурорСинода,с 1866 г. одновременно мин. нар. просвещения. <…>1882-1889 — мин. внутр. дел и шеф жандармов. Один из столпов реакции. <…> Принятые по инициативе Т. «Временные правила» 1882 г. еще более ограничили свободу печати. С помощью А. Д. Пазухина подготовил проект «контрреформ»» (БСЭ. М., 1977. Т. 26. С. 50).

А вот в каком тоне пишется о нем в современном издании «Высшее образование в России до 1917 г.» (М., 1995). В персоналиях в разделе о Д. А. Толстом читаем: «Граф, сенатор (1861), обер-прокурор Синода (1865-1880) и министр народного просвещения (1866-1880). Сторонник классических гимназий и ограничения доступа податным сословиям к среднему и высшему образованию. Добивался фактической ликвидации университетской автономии и изменения уставов всех учебных заведений. В 1882-1889 министр внутренних дел и шеф жандармов. Президент Петербургской АН (1882). Коллекционер» (С. 334). И ни одного доброго слова в адрес министра, занимавшего этот пост 14 лет, которые выпали как раз на период, называемый авторами издания самым продуктивным в истории дореволюционной высшей школы.

А вот что пишет в своей книге Г. И. Щетинина: «Следует заметить, что реальные процессы, отраженные в этих цифрах, совершались вопреки (?! —Авт.) курсу Д. А. Толстого. Его политика достаточно хорошо известна в литературе, он более кого-либо другого содействовал превращению Министерства народного просвещения в министерство «народного затемнения»» (Щетинина Г. И.Университеты в России и устав 1884 г. М., 1976. С. 89). Очевидно, считается, что данный стереотип, уже тем что повторяется многократно, освобождает автора от аргументации.

Между тем действительной и бесспорной заслугой реформы в ходе реализации третьего устава стало существенное расширение объема преподавания и его дальнейшая специализация. Согласно уставу число кафедр на всех факультетах увеличивалось на 13-19 единиц в каждом университете. Так, по уставу 1835 г. в университетах было 34 кафедры, при которых состояли 39 профессоров и 8 адъюнктов. Устав 1863 г. расширил число кафедр до 53, количество профессоров — до 57, доцентов, заменивших адъюнктов — до 33. Из преподавания исключались атрибуты дворянского образования — фехтование, музыка, рисование. Одновременно создавались новые кафедры, вводились новые дисциплины, отражавшие успехи в развитии науки и дифференциацию научного знания. Но эту заслугу скорее следует отнести на счет пресловутого «министерства народного затемнения», изыскавшего для того необходимые средства.

В сфере высшего образования Д. А. Толстой, продолжая реформу университетов, как и специальных высших учебных заведений, в плане усиления государственного руководства университетами, иными словами, возвращения к нормам устава 1835 г., в конце своего управления министерством подготовил новую университетскую реформу, главной целью которой было решительное усиление централизованного начала, государственного контроля над ходом и содержанием преподавания и утверждение должного порядка и дисциплины среди студентов. Его энергичную деятельность можно проследить по основным направлениям, как они были намечены министром: а) выборность руководящих функций в университетах, б) выборность педагогического персонала, в) организация, порядок и дисциплина студенчества.

20 сентября 1868 г. были изданы «Правила о правах и обязанностях ректора университета, как председателя совета», в которых речь шла о конкретизации функции руководителя вуза, порядка рассмотрения дел, подачи членами совета особых мнений и письменных предложений. Одновременно вносились изменения в одну из важнейших функций совета. Так, статья 78 устава 1863 г. требовала квалифицированного большинства в две трети голосов при избрании профессоров по выслуге 25 лет на новый пятилетний срок. Министр испросил высочайшего разрешения назначать собственной властью тех профессоров, которые не были избраны советом, в случае, если соответствующие кафедры в течение одного года не будут замещены. Вместе с тем 31 марта Государственным Советом было разрешено принимать решение об оставлении профессоров по выслуге 25 лет на пятилетний срок не квалифицированным, а простым или абсолютным большинством голосов, как это было в уставе 1835 г. Особая роль при этом принадлежала министру народного просвещения Д. А. Толстому, ушедшему в отставку после убийства террористами царя Александра II.

Вот что писали «Петербургские ведомости» после отставки Д. А. Толстого: «Граф Д. А. Толстой стоял на уровне российских великих задач нынешнего царствования, столь разнообразного начинаниями, столь обильного деяниями; он дал Poccии школу, вполне приноровленную к современным требованиям науки и жизни. Bсe училища его времени были открыты безусловно одинаково для богатого и бедного, для знатного и простого человека… Безукоризненно честный деятель, верный слуга своего государя, истинно русский человек, граф Д. А. Толстой займет одно из самых видных мест в истории русского просвещения, и когда улягутся страсти, его время будет служить заветом молодому поколению России, как надо трудиться и как надо выполнять принятый на себя однажды долг». Такое время пришло, и роль и место министра Д. А. Толстого в истории отечественного образования получают более адекватную оценку в трудах современных исследователей.

Но именно против министра была направлена самая острая критика из либерального лагеря. Его обвиняли в реакционных устремлениях, в превращении Министерства народного просвещения в «министерство народного затемнения», даже в том якобы, что все успехи народного просвещения в те годы были достигнуты вопреки министру. Ему не могли простить того, что именно его приход в министерство в 1866 г. способствовал повороту Александра II от либеральных настроений, захвативших его сразу по восшествии на престол. С его участием подготовлен проект рескрипта императора на имя премьер-министра, в котором заметен отход от многих позиций, закрепленных в университетском уставе 1863 г.

В этой связи следует вспомнить и о привлекшем в середине 70-х гг. внимание общественности так называемом деле профессора Любимова. В 1873 г. профессор Н. А. Любимов вместе с группой профессоров МГУ впервые открыто выступил с острой критикой вузовской реформы на основе университетского устава 1863 г. По мнению профессоров, реформа, ослабив управленческую вертикаль, вносила немало дезорганизации в работу высшей школы. «Наши университеты, — подчеркивал он в своей статье, — учреждены правительством, черпают главные свои средства из государственного казначейства, в своих решениях по сколько-нибудь важным делам управления связаны необходимостью начальственного разрешения» (Русский вестник. 1873. № 2. С. 887). Русские профессора выступили в защиту известной житейской истины — «кто платит, тот заказывает музыку», а значит, за сто с лишним лет до появления национальной образовательной доктрины и самого понятия «русская модель образования» прочувствовали главное условие успехов русской школы и по-своему предвосхитили их.

Напомним, что с именем Н. А. Любимова связаны лучшие годы становления ИМТУ, когда он с группой ведущих ученых МГУ устанавливал высокую научную планку отечественного технического образования. «Из числа профессоров Московского ремесленного учебного заведения, — читаем в юбилейном издании «МВТУ. 150 лет», — следует назвать профессора Н. А. Любимова, окончившего Московский университет, доктора наук, который являлся исключительно талантливым лектором. Любимов не только читал лекции воспитанникам ремесленного учебного заведения, но и выступал с публичными лекциями, сопровождавшимися демонстрацией опытов. За время своей работы им был значительно расширен физический кабинет, ставший одним из лучших в Москве, издана первая часть курса «Начальные основы физики». Лекции А. С. Ершова, М. Я. Киттары и Н. А. Любимова создавали авторитет ремесленному учебному заведению и охотно посещались даже московской публикой. Труды ученых — преподавателей училища — закладывали основу русской технической научной школы» (МВТУ. 150 лет. М., 1980. С. 18). Вот они, русские подвижники, чьим трудом создавалась слава отечественных университетов.

Но ничто не помешало объявить несогласного с либеральной теорией и практикой и пошедшего «против течения» профессора «персоной нон грата». На Н. А. Любимова и его единомышленников обрушился вал критики, обвинявшей в предательстве интересов науки и образования. «Несомненным итогом полемики по университетскому вопросу в прессе середины 70-х гг. явилось поражение реакционной профессуры в лице Любимова. Мнение его разбито во всех точках и со всех сторон», — констатировала газета «Голос» от 2 (14) апреля 1875 г., выдавая желаемое за действительное. В таком же уничижительном тоне освещается данный инцидент в советской литературе. «Программа Любимова, — читаем в монографии Г. И. Щетининой, — впервые возникла в среде реакционной профессуры. Ее глашатаем выступил профессор физики Московского университета Н. А. Лю-бимов. Он выступал за полную централизацию в управлении университетов, за приравнивание профессоров к обычным чиновникам, за назначение «сверху» экзаменационных комиссий…»

Мнение, которое поспешили объявить «разбитым во всех точках и со всех сторон», вовсе не было разбито. Напротив, оно очень скоро подтвердилось практикой университетского строительства и нашло отражение в новом университетском уставе, принятом в 1884 г. И, добавим, полностью совпадает с современной концепцией высшей школы, что свидетельствует о глубоких исторических корнях русской модели образования. Но литературная расправа над русским профессором не прошла бесследно, она надолго заблокировала дальнейшую научную разработку проблемы, и настолько прочно, что преодолеть ее оказалось по плечу лишь высшей власти. Наверное, именно в те годы окончательно оформилось негативное изображение исторической действительности, и то, что в реалиях было прогрессивным, объявлялось реакционным, и наоборот. Так, реформа, ведущая высшую школу вперед и вверх, была объявлена бюрократической и реакционной, а либеральная реакция на нее, отражавшая тенденцию к возврату к западным ценностям частного университета, выдавалась за прогресс.

Решение давно назревшего вопроса состоялось лишь в наши дни, и для преодоления накопившихся в литературе недоразумений потребовалось вмешательство высшей политической воли. Началось оно сразу с приходом к руководству страной и образовательным ведомством новых сил, и уже в национальной образовательной доктрине было заявлено об утрате в ходе вузовской реформы ранее завоеванных позиций и необходимости изменения направленности самой реформы. Это получило продолжение и развитие в уже упоминавшейся не раз речи В. В. Путина на VII Всероссийском съезде ректоров. Таким образом, в наши дни завершилось оформление нового понятия русской модели, ставшего продуктом длительного исторического процесса. А заодно была поставлена точка в ведущейся целое столетие полемике об исторических судьбах отечественного образования и задним числом была оправдана позиция группы профессоров во главе с Н. А. Любимовым. Однако ничего не изменилось в литературе, включая учебную, в оценке мятежного профессора, за полтора столетия возвестившего об истинно русской концепции русской высшей школы, и он по-прежнему значится в числе реакционеров, чуть ли не агентов охранки, в среде университетской профессуры. Пришло время исправить историческую несправедливость.

Тем более что в новейших исследованиях продолжается недостаточно корректное цитирование текстов. Так, А. Андреев пытается растолковать выступление Н. А. Любимова в смысле верности классической немецкой университетской модели. Вот как это делается: «»Университетское преподавание по самому характеру своему есть преподавание многостороннее и свободное. Цель его — не столько сообщить знания, сколько возбудить самодеятельность. Стесняястрого определенными программами, данными извне, превращая университет в школу, где выучиваются определенной сумме знаний, мы бы уронили значение университетов как представителей самобытного служения науки и мысли». Эти положения Любимова еще раз доказывают eго позицию в качестве «протагониста» классического университета в России» (Андреев А.Высшее образование в России. 2005. № 2. С. 117). На деле же очевидно, что он вовсе не был протагонистом. В его время в публичный оборот уже вошло понятие русского типа университета, и Н. А. Любимов был, конечно, последовательным адептом русской модели университета.

Как видим, занятая в либеральной литературе методологическая позиция обрекает авторов на постоянные противоречия и непоследовательность в суждениях и оценках. Так, противореча самой себе, цитированная выше Г. И. Щетинина пишет: «Успехи, достигнутые («министерством народного затемнения». —Авт.) в развитии науки и обучении студентов, шли за счет главным образом огромного перенапряжения сил ученых, сочетавших, как правило, преподавательскую и научную деятельность. Вот почему большинство профессоров при обсуждении университетского вопроса ставили акцент не на уставе, а преимущественно на материальных условиях. «Дело успеха, — отмечали ректоры и профессора при обсуждении этого вопроса в комиссии в 1875 г., — зависит, прежде всего, от денежных средств, употребляемых на научные пособия университетов; когда в библиотеках нет многих необходимых книг, в клиниках, лабораториях, кабинетах нельзя надлежащим образом работать или нужно отказывать себе и студентам на каждом шагу в исполнении того или другого опыта или наблюдения, то не может быть значительного успеха в занятиях»» (Щетинина Г. И.Университеты в России и устав 1884 г. С. 45). Главные претензии, как видим, к государству!

И министерство Д. А. Толстого прилагало невероятные усилия к тому, чтобы из небогатого государственного бюджета выделялись необходимые средства для финансирования науки и высшей школы. И университеты, несмотря на трудности, обеспечили рост всех показателей работы. Особенно наглядно этот благотворный процесс можно проследить по росту научно-педагоги-ческих кадров. За 1863-1874 гг. на историко-филологических факультетах университетов получили докторские степени 62 человека, защитили магистерские диссертации 58 человек. На юридических факультетах — соответственно 56 и 53 человека, физико-математических наук — 112 и 139, медицинских — 242, получили степень магистра фармакологии 30 человек.

Эти данные мы почерпнули из интересной и содержательной в целом работы Г. И. Щетининой. Но, связанная предвзятой методологической схемой, она, приведя конкретные цифры по отдельным университетам, не нашла ничего лучшего, чем сделать следующий неадекватный вывод: «Эти данные, характеризующие темпы подготовки ученых в России в различных университетах, выявляют бесспорное первенство в выращивании научных кадров столичных университетов, за которыми следовали Харьковский, Киевский и Дерптский» (Там же. С. 46). Разговор, как видим, идет на разных языках — языке фактов и аргументов исторических, экономических, юридических, с одной стороны, и эмоций и абстрактных рассуждений о правах человека и данных свыше привилегиях университетской корпорации — с другой. Этот спор не окончен и продолжается доныне.

Между тем развитие событий привело к необходимости новых решений. Серьезные беспокойства продолжали доставлять властям студенты, в частности, вопросы «водворения порядка и дисциплины среди учащихся». Согласно уставу 1863 г. обязанность следить за оными была отнесена к юрисдикции университетских коллегий, и на министерство возлагался лишь высший надзор за ними. Однако возникшие в 60-х и 70-х гг. «студенческие беспорядки» и наличие связей их с развитием политических событий в стране (с середины 1873 г. по 1 января 1877 г. из общего числа лиц, причастных к антиправительственной пропаганде, воспитанники высших и средних учебных заведений составляли 50%) побудили министерство ускорить принятие экстренных мер.

Еще в конце 1874 г. комиссия под председательством статс-секретаря Валуева, которая увидела главную причину студенческих волнений во внутренней организации университетов, признала общую их реформу крайне необходимой и предложила в качестве непременных условий для начала реформы следующие преобразования: 1) ограничение профессорских коллегий с изъятием из их ведения административно-управленческих функций; 2) установление нового порядка назначения профессоров; 3) усиление государственного контроля за преподаванием. В апреле 1875 г. была образована под председательством статс-секретаря И. Д. Делянова комиссия для разработки проекта нового университетского устава. К концу 1879 г. проект устава был готов, и 6 февраля 1880 г. граф Толстой внес его на рассмотрение Государственного Совета.

Так закончилась история университетского устава 1863 г. Судьба его, как видим, не так счастлива, как это можно выяснить из литературы, а исторический срок исчислялся всего несколь-кими годами. По сути дела, реализация устава не состоялась, в большей части своих норм он так и остался на бумаге, а нормотворческая практика обернулась постепенным возвратом к формам и принципам организации, намеченным уставом 1835 г. Возможно, таким образом страна уберегла свою образовательную систему от непродуманных и навязанных извне решений и была избавлена от печальной необходимости по истечении времени констатировать утрату многих из прежних завоеваний, как это пришлось признать нашим современникам в национальной образовательной доктрине.

Поэтому не вполне корректной выглядит оценка устава, которую находим в литературе, даже в последнем фундаментальном исследовании истории отечественной высшей школы, выполненном в НИИ ВО. «60-70-е гг. прошлого столетия, — читаем там, — явились кульминационным периодом в жизни университетов царской России. Ни до того, ни после, вплоть до Великой Октябрьской революции, университеты не переживали столь быстрого роста во всех областях своей деятельности» (Высшее образование в России до 1917 г. Очерк истории. М., 1995. С. 108). Уже здесь налицо явная натяжка, поскольку «быстрый рост» явно подверстывается к уставу 1863 г. искусственно, что называется, «притягивается за волосы». И вопреки исторической действительности утверждается: «К середине ХIХ в. в университетах сложилась стабильная структура, закрепленная уставом 1863 г.» (там же). Как мы видели из приведенных выше данных, реальная действительность мало походила на складывание «стабильной структуры, закрепленной уставом 1863 г.». На деле эта заслуга в значительно более полной мере принадлежит уставу 1835 г. Что же касается устава 1863 г., то он, по сути, был дезавуирован уже высочайшим рескриптом от 13 мая 1866 г.

В подтверждение сомнительного тезиса авторы приводят данные о росте студенческих контингентов, в частности, Петербургского университета, которые в итоге ведут их к еще более сомнительному выводу: «Иначе говоря, за время действия устава 1863 г. число студентов возросло в восемь раз» (там же). Во-первых, устав практически не был введен в действие, а если и действовал, то всего несколько лет, не возымев сколько-нибудь заметного практического значения. А во-вторых, бурный рост университетов, в том числе и студенческих контингентов, всецело обеспечивался государственным финансированием, которое осуществлялось через, как называли либералы, «министерство народного затемнения», т. е., по крайней мере, независимо от либерального устава, а точнее будет сказать, вопреки ему.

Новый этап развития российской высшей школы, который означал дальнейшее восхождение к вершинам университетской культуры и утверждение русского типа университета, связан с университетским уставом 1884 г.

Лев Толстой «Молодой царь»

Лев Толстой «Молодой царь»

Лев Толстой Архив


Молодой царь


Написано: 1894 г.
Источник: Текст с RevoltLib.com
Транскрипция / разметка: Энди Карлофф
Интернет-источник: RevoltLib.com; 2021 г.


Молодой царь только что вступил на престол. Пять недель он работал без перерыва, как привыкли работать цари.Он присутствовал на отчетах, подписывал документы, принимал послов и высокопоставленных чиновников, которые приходили к нему, и проводил обзор войск. Он устал, и, как путник, измученный жарой и жаждой, жаждет глотка воды и отдыха, так он жаждал хотя бы одного дня передышки от приемов, речей, парадов — нескольких свободных часов до проводите как обычный человек со своей молодой, умной и красивой женой, на которой он был женат всего месяц назад.

Был Сочельник.Молодой царь договорился в этот вечер полностью отдохнуть. Накануне вечером он допоздна работал с документами, которые его государственные министры оставили ему для изучения. Утром он присутствовал на Те Деум, а затем на военной службе. Днем он принимал официальных посетителей; позже он был вынужден заслушать отчеты трех государственных министров и дал свое согласие на многие важные вопросы. На совещании с министром финансов он согласился на повышение пошлин на импортные товары, что в будущем должно добавить многомиллионные доходы государства.Затем он санкционировал продажу бренди короной в различных частях страны и подписал указ, разрешающий продажу алкоголя в деревнях, где есть рынки. Это также было рассчитано на увеличение основного дохода государства, который был получен от продажи спиртных напитков. Он также одобрил выдачу новой золотой ссуды, необходимой для финансовых переговоров. Министр юстиции доложил о сложном деле о наследовании барона Снайдера, молодой царь подтвердил решение своей подписью; а также утвердил новые правила применения статьи 1830 Уголовного кодекса, предусматривающей наказание бродяг.На совещании с министром внутренних дел он ратифицировал приказ о сборе просроченных налогов, подписал приказ, определяющий, какие меры должны быть приняты в отношении преследования религиозных инакомыслящих, а также приказ о сохранении военного положения в те провинции, где он уже был создан. Вместе с военным министром он договорился о назначении нового командира корпуса для набора новобранцев и для наказания за нарушение дисциплины.Эти вещи занимали его до обеда, и даже тогда его свобода не была полной. На обед был приглашен ряд высокопоставленных чиновников, и он был вынужден поговорить с ними: не так, как он чувствовал себя склонным, а в соответствии с тем, что он должен был сказать. Наконец утомительный обед закончился, и гости разошлись.

Молодой царь вздохнул с облегчением, потянулся и удалился в свои апартаменты, чтобы снять мундир с украшениями на нем и надеть пиджак, который он носил до своего восшествия на престол.Его молодая жена тоже удалилась, чтобы снять смокинг, заметив, что скоро присоединится к нему.

Когда он миновал ряд лакеев, которые стояли прямо перед ним, и достиг своей комнаты; когда он скинул тяжелый мундир и надел куртку, молодой царь почувствовал себя свободным от работы; и его сердце было наполнено нежными эмоциями, которые возникли из сознания его свободы, его радостной, здоровой молодой жизни и его любви. Он бросился на диван, вытянул на нем ноги, подпер голову рукой, устремил взгляд на тусклый стеклянный абажур лампы, а затем возникло ощущение, которого он не испытывал с детства, — удовольствие о засыпании и непреодолимой сонливости — внезапно охватило его.

«Моя жена сейчас будет здесь и найдет меня спящим. Нет, мне нельзя спать», — подумал он. Он опустил локоть, положил щеку на ладонь, устроился поудобнее и был настолько счастлив, что почувствовал только желание не просыпаться от этого восхитительного состояния.

А потом то, что происходит со всеми нами каждый день, случилось с ним — он заснул, сам не зная, когда и как. Он переходил из одного состояния в другое, не имея при этом никакой доли своей воли, даже не желая этого и не сожалея о состоянии, из которого он вышел.Он заснул тяжелым сном, который был подобен смерти. Он не знал, как долго он спал, но внезапно его разбудило мягкое прикосновение руки к его плечу.

«Это моя милая, это она», — подумал он. «Как жаль, что задремали!»

Но это была не она. Перед его глазами, которые были широко открыты и мигали от света, она, то очаровательное и красивое создание, которого он ожидал, не стояла, но стоял ОН. Кто ОН такой молодой царь, не знал, но почему-то его не поразило то, что он был незнакомцем, которого он никогда раньше не видел.Казалось, что он знал его давно и любил его, и как будто он доверял ему, как он доверял бы себе. Он ожидал своей любимой жены, но вместо нее пришел тот человек, которого он никогда раньше не видел. Однако для молодого царя, который не чувствовал сожаления или удивления, это казалось не только самым естественным, но и необходимым событием.

«Давай!» сказал незнакомец.

«Да, пойдем», — сказал молодой царь, не зная, куда ему идти, но прекрасно понимая, что он не может не подчиниться команде незнакомца.»Но как мы пойдем?» он спросил.

«Так».

Незнакомец возложил руку на голову царя, и царь на мгновение потерял сознание. Он не мог сказать, был ли он без сознания долгое или короткое время, но когда он пришел в себя, он оказался в странном месте. Первое, что он почувствовал, — это сильный удушливый запах сточных вод. Место, где он стоял, представляло собой широкий коридор, освещенный красным светом двух тусклых ламп. Вдоль коридора шла толстая стена с окнами, защищенными железными решетками.С другой стороны были двери, запертые на замки. В коридоре, прислонившись к стене, спал солдат. Через двери молодой царь услышал приглушенный звук живых людей: не одного, а многих. ОН стоял рядом с молодым царем и, слегка сжав его плечо своей мягкой рукой, толкнул его к первой двери, не обращая внимания на часового. Молодой царь почувствовал, что ничего не может сделать, кроме как уступить, и подошел к двери. К его изумлению, часовой посмотрел прямо на него, очевидно, не видя его, так как он не выпрямился и не отсалютовал, а громко зевнул и, подняв руку, почесал ему затылок.В двери была небольшая дыра, и, повинуясь давлению толкнувшей его руки, молодой царь подошел на шаг ближе и посмотрел в маленькое отверстие. Близко к двери его душивший неприятный запах был сильнее, и молодой царь не решался подойти ближе, но рука толкнула его. Он наклонился вперед, прижал глаз к отверстию и внезапно перестал ощущать запах. Вид, который он увидел, притупил его обоняние. В большом помещении, около десяти ярдов в длину и шесть ярдов в ширину, беспрерывно переходили из одного конца в другой шесть человек в длинных серых пальто, некоторые в валенках, некоторые босиком.Всего в комнате было более двадцати человек, но в этот первый момент молодой царь видел только тех, кто шел быстрыми, ровными, бесшумными шагами. Было ужасно наблюдать за непрерывными, быстрыми, бесцельными движениями людей, которые проезжали и догоняли друг друга, резко поворачиваясь, когда они доходили до стены, никогда не глядя друг на друга и, очевидно, концентрировались каждый на своих мыслях. Молодой царь однажды наблюдал подобное зрелище, когда наблюдал за тигром в зверинце, который быстро бесшумно шагал от одного конца своей клетки к другому, размахивал хвостом, молча поворачивался, когда достиг решеток, и ни на кого не смотрел. .Один из этих мужчин, по всей видимости, молодой крестьянин, с кудрявыми волосами, был бы красив, если бы не неестественная бледность его лица и сосредоточенный, злой, почти человеческий взгляд в его глазах. Другой был еврей, волосатый и мрачный. Третий был худощавый старик, лысый, с бородой, которая была выбрита и с тех пор отросла щетиной. Четвертый был необычайно плотного телосложения, с хорошо развитыми мускулами, низким скошенным лбом и плоским носом. Пятый был почти мальчиком, длинным, худым, явно чахоточным.Шестой был маленький и темный, с нервными, судорожными движениями. Он шел, как будто прыгая, и непрерывно бормотал себе под нос. Все они быстро шли вперед и назад мимо дыры, в которую смотрел молодой царь. Он с живым интересом наблюдал за их лицами и походкой. Внимательно осмотрев их, он вскоре заметил несколько других мужчин в дальнем конце комнаты, стоящих вокруг или лежащих на полке, служившей кроватью. Стоя у двери, он тоже увидел ведро, от которого стоял такой невыносимый запах.На полке спали человек десять, полностью прикрытые плащами. На полке боком сидел рыжий мужчина с огромной бородой без рубашки. Он его осматривал, поднимал на свет и, очевидно, ловил на нем паразитов. Другой мужчина, старый и белый, как снег, стоял, повернувшись профилем к двери. Он молился, крестился и низко кланялся, очевидно, настолько поглощенный своими молитвами, что не обращал внимания на все вокруг.

«Понятно — это тюрьма», — подумал молодой царь.«Они определенно заслуживают жалости. Это ужасная жизнь. Но с этим ничего не поделать. Это их собственная вина».

Но едва эта мысль пришла ему в голову, как ОН, который был его проводником, ответил на нее.

«Они все находятся здесь под замком по вашему приказу. Все они были приговорены от вашего имени. Но они далеки от своего нынешнего состояния, обусловленного вашим человеческим суждением, большая часть из них намного лучше, чем вы или те, кто были их судьями и держат их здесь.Этот, — он указал на красивого кудрявого парня, — убийца. Я не считаю его более виновным, чем тех, кто убивает на войне или на дуэлях, и получают вознаграждение за свои деяния. У него не было ни образования, ни морального руководства, и его жизнь была брошена среди воров и пьяниц. Это уменьшает его вину, но, тем не менее, он поступил неправильно, будучи убийцей. Он убил торговца, чтобы ограбить его. Другой человек, еврей, — вор, один из воров. Этот необыкновенно сильный парень — конокрад и тоже виноват, но по сравнению с другими не так виноват.Смотри! »- и вдруг молодой царь оказался в открытом поле на обширной границе. Справа были картофельные поля; растения были вырваны с корнем и лежали кучками, почерневшие от мороза; чередовались полосы. ряды озимой кукурузы. Вдали виднелась деревня с черепичными крышами; слева были поля озимой кукурузы и поля стерни. на границе, за спиной висело ружье, а у ног собака.На том месте, где стоял молодой царь, сидел рядом с ним, почти у его ног, был молодой русский солдат с зеленой повязкой на фуражке и с винтовкой на плечах, который скручивал бумагу, чтобы сделать сигарету. . Солдат, очевидно, не подозревал о присутствии молодого царя и его спутника и не слышал их. Теперь он обернулся, когда царь, стоявший прямо над солдатом, спросил: «Где мы?» «На прусской границе», — ответил его проводник. Вдруг далеко перед ними раздался выстрел.Солдат вскочил на ноги и, увидев двух бегущих мужчин, низко пригнувшись к земле, поспешно сунул табак в карман и побежал за одним из них. «Стой, или я буду стрелять!» крикнул солдат. Беглец, не останавливаясь, повернул голову и крикнул что-то явно оскорбительное или кощунственное.

«Черт тебя побери!» — крикнул солдат, который поставил одну ногу немного вперед и остановился, после чего, склонив голову над винтовкой и подняв правую руку, быстро что-то поправил, прицелился и, направив ружье в сторону беглеца, вероятно выстрелил, хотя звука не было слышно.«Бездымный порох, конечно», — подумал молодой царь и, глядя вслед убегающему, увидел, что он сделал несколько торопливых шагов, наклонился все ниже и ниже, упал на землю и пополз на четвереньках. Наконец он остался лежать и не двинулся с места. Другой беглец, который был впереди него, развернулся и побежал обратно к человеку, который лежал на земле. Он что-то сделал для него и затем продолжил свой полет.

«Что все это значит?» — спросил царь.

«Это стражи границы, следящие за соблюдением налоговых законов.Этот человек был убит, чтобы защитить доходы государства. «

» Он действительно был убит? «

Проводник снова возложил руку на голову молодого царя, и царь снова потерял сознание. своими чувствами он очутился в маленькой комнате — таможне. На полу лежало труп мужчины с тонкой седой бородой, орлиным носом и большими глазами с закрытыми веками. в стороне, его ноги босые, а толстые грязные пальцы ног были подняты под прямым углом и торчали прямо.У него была рана на боку, а на его рваной куртке и на синей рубашке были пятна запекшейся крови, которые стали черными, за исключением нескольких красных пятен то тут, то там. Женщина стояла у стены, так закутанная в шали, что почти не было видно ее лица. Не двигаясь, она смотрела на орлиный нос, поднятые вверх ноги и выпирающие глазные яблоки; рыдания и вздохи, и вытирание слезы через долгие, регулярные промежутки времени. Рядом с матерью стояла хорошенькая девочка тринадцати лет, широко открыв глаза и рот.Мальчик восьми лет цеплялся за юбку матери и пристально смотрел на мертвого отца, не мигая.

Из двери рядом с ними вошли чиновник, офицер, врач и служащий с документами. За ними шел солдат, стрелявший в человека. Он быстро зашагал за своим начальством, но как только увидел труп, он внезапно побледнел и задрожал; и, опустив голову, остановился. Когда чиновник спросил его, был ли это тот человек, который бежал через границу и по которому стрелял, он не смог ответить.Его губы дрожали, а лицо дергалось. «С-с-с-», — начал он, но не мог выговорить слов, которые хотел сказать. «То же самое, ваше превосходительство». Чиновники посмотрели друг на друга и что-то записали.

«Вы видите положительные результаты той же системы!»

В роскошной вульгарной комнате сидели двое мужчин и пили вино. Один из них был старый и седой, другой — молодой еврей. Молодой еврей держал в руке сверток банкнот и торговался со стариком.Он покупал контрабандные товары.

«У вас они дешевые», — сказал он, улыбаясь.

«Да, но риск …»

«Это действительно ужасно, — сказал молодой царь; «но этого нельзя избежать. Такое разбирательство необходимо».

Его товарищ не ответил, просто сказав: «Пойдем дальше», и снова возложил руку на голову царя. Когда царь пришел в сознание, он стоял в маленькой комнате, освещенной абажурной лампой. За столом сидела женщина и шила.Мальчик восьми лет склонялся над столом, рисовал, поджав под себя ноги в кресле. Студент читал вслух. Отец и дочь семьи шумно вошли в комнату.

«Вы подписали приказ о продаже спиртных напитков», — сказал проводник царя.

«Ну?» сказала женщина.

«Он вряд ли выживет».

«Что с ним?»

«Его все время держали в пьяном виде».

«Это невозможно!» воскликнула жена.

«Это правда. А мальчику всего девять лет, этому Ваню Морошкину».

«Что вы сделали, чтобы спасти его?» спросила жена.

«Я перепробовал все, что можно было сделать. Я дал ему рвотное средство и наложил горчичник. У него все симптомы белой горячки».

«Это неудивительно — вся семья пьяна. Аннисия лишь немного лучше остальных, и даже она обычно более или менее пьяна», — сказала дочь.

«А как насчет вашего общества воздержания?» — спросил студент у сестры.

«Что делать, когда им дают возможность выпить? Отец пытался закрыть трактир, но закон против него. И, кроме того, когда я пытался убедить Василия Эрмилина в том, что это позорно чтобы держать трактир и разорять людей выпивкой, он ответил очень надменно и действительно взял верх надо мной перед толпой: «Но у меня есть лицензия с изображением имперского орла. Если что-то не так в моем бизнесе. Царь не издал бы указа, разрешающего это.«Разве это не ужасно? Вся деревня в пьяном виде за последние три дня. А уж о застольях подумать просто ужасно! Было убедительно доказано, что алкоголь ни в коем случае не приносит пользы, но неизменно приносит вред, и доказано, что он является абсолютным ядом. Затем девяносто девять процентов. преступлений в мире совершается под его влиянием. Все мы знаем, как стандарты морали и общего благосостояния одновременно улучшились во всех странах, где алкоголь подавлялась — например, в Швеции и Финляндии, и мы знаем, что его можно подавить, оказывая моральное влияние на массы.Но в нашей стране класс, который мог оказывать такое влияние, — правительство, царь и его чиновники — просто поощрял выпивку. Их основные доходы получаются от постоянного пьянства людей. Пьют сами — всегда пьют за чье-то здоровье: «Господа, полк!» Проповедники пьют, епископы пьют … »

Снова проводник коснулся головы молодого царя, который снова потерял сознание. На этот раз он оказался в крестьянской избе. Крестьянин — мужчина лет сорока, с красным лицом и налитые кровью глаза — яростно поражал лицо старика, тщетно пытавшегося защититься от ударов.Младший крестьянин схватил старика за бороду и крепко держал ее.

«За стыд! Чтобы ударить твоего отца!»

«Мне плевать, я его убью! Пусть в Сибирь пошлют, мне плевать!»

Женщины кричали. Пьяные чиновники ворвались в коттедж и разлучили отца и сына. У отца сломана рука, а у сына вырвана борода. В дверях пьяная девушка занималась неистовой любовью со старым одурманенным крестьянином.

«Они звери!» — сказал молодой царь.

Еще одно прикосновение руки проводника и молодой царь проснулся на новом месте. Это был офис мирового судьи. Толстый, лысый мужчина с двойным подбородком и цепью на шее только что поднялся со своего места и громко читал приговор, а за решеткой стояла толпа крестьян. В толпе была женщина в лохмотьях, которая не поднялась. Охранник толкнул ее.

«Спите! Я говорю вам вставать!» Женщина встала.

«Согласно указу Его Императорского Величества—» судья начал читать приговор.Дело касалось той самой женщины. Она унесла половину пачки овса, когда проходила по помойке у помещика. Мировой судья приговорил ее к двум месяцам тюремного заключения. Помещик, у которого украли овес, был среди публики. Когда судья объявил перерыв в заседании, к нему подошел помещик и пожал ему руку, и судья вступил с ним в разговор. Следующее дело было об украденном самоваре. Потом был суд над деревом, которое было срублено в ущерб помещику.Некоторых крестьян судили за нападение на районного констебля.

Когда молодой царь снова потерял сознание, он проснулся и обнаружил себя посреди деревни, где он увидел голодных, полузамороженных детей и жену человека, который напал на констебля, сломленную переутомлением.

Затем произошла новая сцена. В Сибири бродягу пороли плетью — прямой результат приказа министра юстиции. Опять забвение и еще одна сцена.Семью еврейского часовщика выселяют за то, что она была слишком бедной. Дети плачут, и еврей Исаакс очень огорчен. Наконец они договорились, и ему разрешили остаться в квартире.

Начальник полиции берет взятку. Губернатор провинции тоже тайно берет взятку. Сбор налогов. В деревне, когда корова продается за плату, инспектора полиции подкупает фабрикант, который, таким образом, полностью уклоняется от уплаты налогов. И снова сцена деревенского суда, и приговор, приведенный в исполнение, — плеть!

«Илья Васильевич, не могли бы вы меня пощадить?»

«No.

Крестьянин заплакал. «Ну, конечно, Христос пострадал, и Он велит нам пострадать».

Потом другие сцены. Штундисты — секта — распадаются и разгоняются; духовенство отказывается первым. выйти замуж, а затем похоронить протестанта. Приказы, касающиеся проезда императорского железнодорожного поезда. Солдаты продолжали сидеть в грязи — холодные, голодные и проклятия. Изданы указы, касающиеся учебных заведений Департамента Императрицы Марии. Разгул коррупции. в домах для подкидышей.Незаслуженный памятник. Воровство среди духовенства. Усиление политической полиции. Обыскивают женщину. Тюрьма для осужденных к депортации. Человека повесят за убийство продавца.

Тогда результат воинской дисциплины: солдаты в форме и издеваются над ней. Цыганский лагерь. Сын миллионера освобожден от воинской повинности, а единственная опора многодетной семьи вынужден служить. Вуз: учитель освобожден от службы в армии, а наиболее одаренные музыканты вынуждены ее выполнять.Солдаты и их распутство — и распространение болезней.

Затем солдат, который пытался дезертировать. Его судят. Другой предстает перед судом за нанесение удара офицеру, оскорбившему его мать. Он предан смерти. Других снова судят за отказ стрелять. Сбежавшего солдата отправили в дисциплинарный батальон и забили насмерть. Другого, невиновного, пороли, и его раны посыпали солью, пока он не умер. Один из вышестоящих офицеров ворует деньги солдат.Только пьянство, разврат, азартные игры и высокомерие со стороны властей.

Каково общее состояние людей: дети полуголодные и выродившиеся; дома полны паразитов; вечный унылый круг труда, покорности и печали. С другой стороны: министры, губернаторы провинций, алчные, амбициозные, тщеславные и стремящиеся внушить страх.

«Но где же люди с человеческими чувствами?»

«Я покажу вам, где они.»

Вот камера женщины в одиночной камере в Шлиссельбурге. Она сходит с ума. Вот еще одна женщина — девочка — нездоровая, оскорбленная солдатами. Мужчина в изгнании, одинокий, озлобленный, полумертвый. Тюрьма для осужденных к каторжным работам и порки женщин. Их много.

Десятки тысяч лучших людей. Одни заперты в тюрьмах, другие загублены ложным воспитанием, тщетным желанием воспитать их так, как мы хотим Но безуспешно, что бы ни случилось, тоже рушится, потому что это становится невозможным.Это как если бы мы пытались сделать гречку из ростков кукурузы, раскалывая початки. Кукурузу можно испортить, но на гречку нельзя. Таким образом гибнет вся молодежь мира, все молодое поколение.

Но горе тем, кто погубит одного из этих малых, горе вам, если погубишь хотя бы одного из них. Однако в твоей душе сонмы тех, кто погиб во имя твоего, все те, на кого распространяется твоя власть.

«Но что я могу сделать?» воскликнул царь в отчаянии.«Я не хочу пытать, пороть, развращать, убивать кого-либо! Я хочу только благополучия для всех. Как я сам жажду счастья, так и я хочу, чтобы мир был счастлив. Я действительно несу ответственность за все, что делается от моего имени? Что я могу сделать? Что мне делать, чтобы избавиться от такой ответственности? Что я могу сделать? Я не признаю, что ответственность за все это лежит на мне. Если бы я чувствовал себя ответственным за сотую часть я бы застрелился на месте, если бы это было правдой, жить было бы невозможно.Но как я могу положить конец всему этому злу? Это связано с самим существованием государства. Я глава государства! Что мне делать? Убить себя? Или отречься? Но это означало бы отказаться от своего долга. О Боже, Боже, Боже, помоги мне! »Он залился слезами и проснулся.

« Как я рад, что это был всего лишь сон », — была его первая мысль. Но когда он начал вспоминать то, что он видел в в своем сне, и, сравнивая его с действительностью, он понял, что проблема, предложенная ему во сне, остается столь же важной и неразрешимой теперь, когда он проснулся.Впервые молодой царь осознал, что на нем лежит тяжелая ответственность, и пришел в ужас. Его мысли больше не обращались к молодой королеве и к счастью, которого он ожидал в этот вечер, а сосредоточились на неопровержимом вопросе, который навис над ним: «Что делать?»

В состоянии сильного волнения он встал и пошел в соседнюю комнату. Старый придворный, сослуживец и друг его отца, стоял посреди комнаты и разговаривал с молодой королевой, которая собиралась присоединиться к своему мужу.Молодой царь подошел к ним и, обращаясь к своему разговору главным образом со старым придворным, рассказал ему, что он видел во сне и какие сомнения оставил в его голове сон.

«Это благородная идея. Это доказывает редкое благородство вашего духа», — сказал старик. «Но простите меня за откровенность — вы слишком добры, чтобы быть императором, и преувеличиваете свою ответственность. Во-первых, положение вещей не такое, как вы себе представляете. Люди не бедные. Они такие. зажиточные.Те, кто бедны, бедны по своей вине. Наказываются только виновные, и если иногда случается неизбежная ошибка, это подобно удару молнии — несчастному случаю или воле Бога. У вас есть только одна ответственность: мужественно выполнять свою задачу и сохранять данную вам власть. Вы желаете своему народу всего наилучшего, и Бог видит это. Что касается ошибок, которые вы совершили невольно, вы можете молиться о прощении, и Бог направит вас и простит вас. Тем более, что вы не сделали ничего, что требует прощения, и никогда не было и не будет мужчин, обладающих такими выдающимися качествами, как вы и ваш отец.Поэтому все, что мы умоляем вас сделать, это жить и вознаградить нашу бесконечную преданность и любовь вашей благосклонностью, и все, кроме негодяев, которые не заслуживают счастья, будут счастливы ».

« Что вы думаете об этом? » — спросил молодой царь свою жену.

«У меня другое мнение, — сказала умная молодая женщина, выросшая в свободной стране. на вас возлагаются серьезные обязанности. Я часто думал об этом с большим беспокойством и думаю, что есть простой способ сбросить часть ответственности, которую вы не в состоянии нести, если не всю ее.Большую часть власти, которая является для вас слишком тяжелой, вы должны делегировать народу, его представителям, оставляя за собой только верховный контроль, то есть общее руководство государственными делами ».

Королева имела Едва перестал излагать ее взгляды, как старый придворный стал нетерпеливо опровергать ее аргументы, и они начали вежливую, но очень горячую дискуссию.

Какое-то время молодой царь следил за их аргументами, но вскоре перестал понимать, что они — сказал он, слушая только голос того, кто был его проводником во сне, и который теперь громко говорил в своем сердце.

«Ты не только Царь, — сказал голос, — но и больше. Ты человек, который только вчера пришел в этот мир и, возможно, завтра уйдет из него. Царь, о котором сейчас говорит этот старик, у вас есть более непосредственные обязанности, которые ни в коем случае нельзя игнорировать; человеческие обязанности, а не обязанности царя по отношению к своим подданным, которые являются лишь случайными, но вечным долгом, долгом человек в его отношениях с Богом, долг перед своей душой — спасти ее, а также служить Богу в установлении Его Царства на земле.В своих действиях вас не должно охранять ни то, что было, ни то, что будет, а только то, что вы должны делать ».

*****

Он открыл глаза — его жена была пробуждая его. Какой из трех путей выбрал молодой царь, будет сказано через пятьдесят лет.


Анна Каренина: 8601400171455: Толстой, Лев, Пивеар, Ричард, Волохонский, Лариса: Книги

Граф Лев Толстой родился 9 сентября 1828 года в Ясной Поляне, Россия.Осиротев в девять лет, он воспитывался у пожилой тети и обучался у французских наставников, пока не поступил в Казанский университет в 1844 году. В 1847 году он бросил учебу и, спустя несколько бесцельных лет, пошел добровольцем на военную службу в армии. в качестве младшего офицера на Крымской войне перед уходом в отставку в 1857 году. В 1862 году Толстой женился на Софи Берс, и этот брак стал для него крайне несчастливым. Его дневник, начатый в 1847 году, использовался для самообучения и самокритики; он послужил источником, из которого он черпал большую часть материала, который появился не только в его великих романах Война и мир (1869) и Анна Каренина (1877), но и в его более коротких произведениях.В поисках религиозного оправдания своей жизни Толстой развил новое христианство, основанное на его собственном толковании Евангелий. Ясная Поляна стала Меккой для многих его новообращенных. В возрасте восьмидесяти двух лет, находясь вдали от дома, писатель в Астапово, Рязань, потерял здоровье и скончался там 20 ноября 1910 года.

Ричард Пивеар и Лариса Волохонская выполнила признанные переводы Толстого, Достоевского, Гоголя и Булгакова .Их перевод «Братья Карамазовы » получил в 1991 году Премию Клуба переводов ПЕН / Книга месяца. Они женаты и живут в Париже, Франция.

Все счастливые семьи похожи друг на друга; каждая несчастная семья несчастлива по-своему.

В доме Облонских царила неразбериха. Жена узнала, что у мужа роман с их бывшей французской гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме. Эта ситуация продолжалась уже три дня и болезненно ощущалась как самой супружеской парой, так и всеми членами семьи и домочадцами.Они чувствовали, что жить вместе нет смысла и что люди, случайно встретившиеся в каком-нибудь постоялом дворе, имеют больше связи друг с другом, чем они, члены семьи и домашнего хозяйства Облонских. Жена не выходила из комнаты, муж отсутствовал на третий день. Дети бегали по дому, словно заблудились; гувернантка-англичанка поссорилась с домработницей и написала другу записку с просьбой найти ей новое место; повар уже покинул помещение накануне, к обеду; кухарка и кучер дали уведомление.

На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива, как его называли в обществе — проснулся в свой обычный час, то есть в восемь часов утра, не в спальне жены, а в доме. его кабинет на диване из марокко. Он перекатился полным, ухоженным телом на пружинах дивана, как бы желая снова надолго заснуть, крепко обнял подушку с другой стороны и прижался к ней щекой; но вдруг он вздрогнул, сел на софе и открыл глаза.

`Да, да, как все прошло? ‘ — подумал он, вспоминая свой сон. `Как все прошло? Да! Алабин давал обед в Дармштадте — нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но этот Дармштадт был в Америке. Да, Алабин обедал на стеклянных столах, да — и столы пели Il mio tesoro , только это не было Il mio tesoro , а что-то получше, и там были графинки, тоже женские, — вспоминал он.

Глаза Степана Аркадьича весело заблестели, и он задумался с улыбкой.`Да, это было хорошо, очень мило. Там было много других замечательных вещей, но это нельзя выразить словами или даже представить себе в мыслях наяву ». И, заметив полоску света, пробившуюся через край одной из тяжелых жалюзи, он весело спустился с дивана, нащупал туфли, отороченные золотым сафьяном, которые вышила ему его жена (подарок на прошлогодний день рождения), и по привычке девятилетней давности, не вставая, протянул руку к тому месту, где в спальне висел его халат.И тут он вдруг вспомнил, как и почему он спал не в спальне жены, а в своем кабинете: улыбка исчезла с его лица, и он нахмурил брови.

`Ой ой ой! Ох! … — простонал он, вспоминая все, что произошло. И в своем воображении он снова представил все подробности своей ссоры с женой, всю безнадежность своего положения и, что самое болезненное, собственную вину.

`Нет, она меня не простит и не может простить! И самое ужасное, что виноват во всем я — виноват, но не виноват.«В этом вся драма», — подумал он. `Ой ой ой! ‘ — в отчаянии пробормотал он, вспоминая, какие были для него самые болезненные впечатления от этой ссоры.

Хуже всего было то первое мгновение, когда, вернувшись из театра, веселый и довольный, держа огромную грушу для жены, он не нашел ее в гостиной; к своему удивлению, он не нашел ее и в кабинете и наконец увидел ее в спальне с несчастной, разоблачающей запиской в ​​руке.

Она — эта вечно озабоченная, суетливая и, как он думал, не слишком яркая Долли — сидела неподвижно с запиской в ​​руке и смотрела на него с выражением ужаса, отчаяния и гнева.

`Что это? это?’ — спросила она, указывая на записку.

И, вспоминая это, как это часто бывает, Степан Аркадьич мучился не столько самим событием, сколько тем, как он отреагировал на эти слова жены.

В тот момент с ним случилось то, что случается с людьми, когда они неожиданно попадают в что-то очень постыдное. Ему не удалось подготовить лицо к тому положению, в котором он оказался по отношению к жене теперь, когда его вина была раскрыта.Вместо того, чтобы обижаться, отрицать, оправдывать, просить прощения, даже оставаться равнодушным — все это было бы лучше, чем то, что он сделал! — его лицо совершенно невольно («рефлексы мозга», — подумал Степан Аркадьич, любивший физиологию) вдруг улыбнулось своей привычной доброй, а потому и глупой улыбкой.

Эту глупую улыбку он не мог простить себе. Увидев эту улыбку, Долли вздрогнула, словно от физической боли, с типичной для нее пылкостью разразилась потоком жестоких слов и выскочила из комнаты.С тех пор она отказалась видеться с мужем.

«Во всем виновата эта глупая улыбка», — подумал Степан Аркадьич.

`А что же тогда делать? Что делать?’ он все время в отчаянии говорил себе, и не мог найти ответа.

II

Степан Аркадьич был человеком правдивым в отношении самого себя. Он не мог обмануть себя, полагая, что раскаивается в своем поведении. Он не мог теперь раскаяться в том, что он, 34-летний красивый, влюбчивый мужчина, не чувствовал себя влюбленным со своей женой, матерью пятерых живых и двух мертвых детей, которая была всего на год младше его.Он раскаивался только в том, что не сумел лучше от нее утаить. Но он чувствовал всю серьезность своего положения и жалел жену, детей и себя. Возможно, ему удалось бы лучше скрыть свои грехи от жены, если бы он ожидал, что эта новость так подействует на нее. Он никогда не обдумывал этот вопрос ясно, но смутно представлял, что его жена давно подозревала его в измене ей и смотрела в другую сторону. Ему даже казалось, что она, измученная, престарелая, уже не красивая, ничем не примечательная, простая, всего лишь добрая мать семейства, должна по справедливости проявить снисходительность.Оказалось наоборот.

`Ах, ужасно! Ай-ай-ай! ужасный!’ Степан Аркадьич повторил про себя и ничего не смог придумать. `А как все было хорошо до этого, какая у нас была хорошая жизнь! Она была довольна, довольна детьми, я ей ни в чем не мешал, оставил суетиться над ними и домочадцами, как ей нравится. Правда, не приятно, что она, раньше была гувернанткой в ​​нашем доме. Не хорошо! Есть что-то банальное, банальное в ухаживании за собственной гувернанткой.Но что за гувернантка! (Он живо вспомнил темные лукавые глаза мадемуазель Роланд и ее улыбку.) Но пока она была в нашем доме, я никогда себе ничего не позволял. И хуже всего то, что она уже … Все должно было случиться сразу! Ай-ай-ай! Но что делать, что делать? »

Не было ответа, кроме общих ответов, которые дает жизнь на все самые сложные и неразрешимые вопросы. Вот ответ: нужно жить ради нужд дня, другими словами, забыть. Невозможно было забыть во сне, по крайней мере, до ночи; невозможно было вернуться к той музыке, которую пели графинницы; и поэтому во сне жизни приходилось забывать.

«Посмотрим позже», — сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел свой серый халат на светло-голубой шелковой подкладке, завязал расшитый кисточкой шнурок и, натянув приличную сумму. воздуха в широкую ложу его груди, подошел к окну обычным быстрым шагом расставленных ног, которые так легко несли его все тело, поднял штору и громко зазвонил. В ответ на звонок тотчас же явился его старый друг, камердинер Матвей, принес одежду, сапоги и телеграмму.За Матвеем шел парикмахер с бритвенными принадлежностями.

`Есть бумаги из офиса? ‘ — спросил Степан Аркадьич, беря телеграмму и садясь перед зеркалом.

«На столе», — ответил Матвей, вопросительно, с сочувствием поглядывая на своего хозяина, и, немного подождав, добавил с лукавой улыбкой: «Кто-то пришел от хозяина ливрейной конюшни».

Степан Аркадьич ничего не ответил и только взглянул на Матвея в зеркало; по их глазам, встречавшимся в зеркале, было видно, насколько хорошо они понимали друг друга.Глаза Степана Аркадьича как бы спрашивали: «Зачем ты это говоришь? как будто вы не знали?

Матвей засунул руки в карманы пиджака, выставил одну ногу и посмотрел на своего хозяина молча, добродушно, с легкой улыбкой.

`Я сказал им прийти в следующее воскресенье и до тех пор не беспокоить вас или себя напрасно. ‘ Он произнес явно подготовленную фразу.

Степан Аркадьич понял, что Матвей хотел пошутить и привлечь к себе внимание. Разорвав телеграмму, он прочел ее, угадывая смысл слов, которые, как обычно, были искажены, и его лицо просветлело.

«Матвей, завтра приедет моя сестра Анна Аркадьевна», — сказал он, останавливая на мгновение блестящую пухлую ручку цирюльника, расчищавшего розовую дорожку между своими длинными курчавыми бакенбардами.

«Слава Богу», — сказал Матвей, показывая этим ответом, что он понимал значение этого приезда так же, как и его хозяин, то есть Анна Аркадьевна, любимая сестра Степана Аркадьича, могла бы способствовать примирению мужа и жена.

`Наедине или с супругом? ‘ — спросил Матвей.

Степан Аркадьич, не имея возможности говорить, потому что цирюльник был занят верхней губой, поднял палец. Матвей кивнул в зеркало.

`Один. Могу я подготовить комнаты наверху?

`Скажи Дарье Александровне, куда она решит. ‘

`Дарья Александровна? ‘ — повторил Матвей, как бы сомневаясь.

`Да, скажи ей. А вот возьми телеграмму, дай мне знать, что она говорит ».

«Проверять», — понял Матвей, но сказал только: «Хорошо, сэр.

Степан Аркадьич был уже вымыт, причесан и уже собирался одеваться, когда Матвей, медленно шагая по мягкому коврику в скрипучих сапогах, с телеграммой в руке вернулся в комнату. Цирюльника уже не было.

`Дарья Александровна сказала мне сообщить вам, что она уезжает. Пусть делает, что ему, то есть вам, нравится, — сказал он, смеясь только глазами, и, засунув руки в карманы и склонив голову набок, пристально посмотрел на своего хозяина.

Степан Аркадьич промолчал. Затем на его красивом лице появилась добрая и несколько жалкая улыбка.

`А? Матвей? — сказал он, качая головой.

«Ничего, сэр, наладится», — сказал Матвей.

`Приподняться? ‘

`Верно, сэр. ‘

`Вы так думаете? Кто там?’ — спросил Степан Аркадьич, услышав за дверью шелест женского платья.

— Это я, сударь, — сказал твердый и приятный женский голос, и в дверь выглянуло строгое рябое лицо няни Матрены Филимоновны.

`Что такое, Матрёша? ‘ — спросил Степан Аркадьич, выходя к ней за дверь.

Хотя Степан Аркадьич был откровенно виноват перед женой и чувствовал это сам, но почти все в доме, даже няня, главный друг Дарьи Александровны, были на его стороне.

`Ну что это? ‘ — сказал он удрученно.

`Вы должны пойти к ней, сэр, еще раз извиниться. Может Бог поможет. Она очень страдает, жаль, а в доме все перевернулось.Детей нужно пожалеть. Извинитесь, сэр. Ничего не поделаешь! После танца вы должны заплатить … ‘

`Но она не примет меня …’

` Тем не менее, вы делаете свою часть. Бог милостив, молитесь Богу, сэр, молитесь Богу ».

— Ну ладно, пошли, — вдруг покраснев, сказал Степан Аркадьич. «Давай оденем меня». Он повернулся к Матвею и решительно скинул халат.

Матвей уже держал рубашку, как конский воротник, сдувая что-то невидимое, и с явным удовольствием облачил в нее изнеженное тело своего хозяина.

III

После одевания Степан Аркадьич опрыскал себя ароматом, поправил манжеты рубашки, привычным жестом положил в карманы сигареты, кошелек, спички, часы с двойной цепочкой и пломбами. , и, вытряхнув платок, чувствуя себя чистым, ароматным, здоровым и физически бодрым, несмотря на свое несчастье, вышел, легко прыгая на каждом шагу, в столовую, где его уже ждал кофе, а рядом кофе, письма и бумаги из офиса.

Он сел и прочитал письма. Одно было очень неприятным — от купца, который покупал дрова в имении жены. Эту древесину пришлось продать; но теперь, до его примирения с женой, об этом не могло быть и речи. Самым неприятным здесь было то, что в надвигающемся вопросе их примирения смешивались финансовые интересы. И мысль о том, что он может руководствоваться этими интересами, что он может искать примирения со своей женой, чтобы продать дрова, была для него оскорбительной.

Закончив письма, Степан Аркадьич обратил к себе канцелярские бумаги, быстро пролистал две папки, сделал несколько пометок большим карандашом, затем отодвинул папки и стал пить кофе. За кофе он развернул еще сырую утреннюю газету и стал ее читать.

Степан Аркадьич подписался на либеральную газету, не крайнюю, а с той тенденцией, которой придерживалось большинство, и читал ее. И хотя ни наука, ни искусство, ни сама политика не интересовали его, он твердо придерживался тех же взглядов на все эти темы, что и большинство и его газета, и менял их только тогда, когда это делало большинство, или, скорее, он не менял их. , но сами незаметно изменились в нем.

Степан Аркадьич не выбрал ни свою тенденцию, ни свои взгляды, но эти тенденции и взгляды пришли к нему сами, точно так же, как он не выбирал форму шляпы или сюртука, а покупал те, которые были в моде. А для него, жившего в определенном кругу и требовавшего некоторой умственной деятельности, которая обычно развивается по мере взросления, взгляды были столь же необходимы, как и шляпа. Если и была причина, по которой он предпочитал либеральную тенденцию консервативной (которую также придерживаются многие в его кругу), то не потому, что он находил либеральную тенденцию более разумной, а потому, что она больше соответствовала его образу жизни.Либеральная партия заявила, что в России все плохо, и действительно, у Степана Аркадьича много долгов и явно мало денег. Либеральная партия заявила, что брак — устаревший институт и нуждается в реформировании, и действительно, семейная жизнь доставляла Степану Аркадьичу мало удовольствия и заставляла его лгать и притворяться, что так противоречило его натуре. Либеральная партия говорила, или, скорее, подразумевала, что религия была лишь уздой для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не выдержал даже короткого молебна без боли в ногах и не мог понять суть всего этого. страшные и напыщенные слова о потустороннем мире, когда жизнь в этом могла быть такой веселой.В то же время Степан Аркадьич, любивший веселые шутки, иногда получал удовольствие поразить какую-нибудь простую душу, говоря, что если хочешь гордиться своей родословной, зачем останавливаться на Рюрике и отказываться от своего первого прародителя — обезьяны? Итак, либеральная тенденция вошла в привычку у Степана Аркадьича, и ему нравилась его газета, как он любил сигару после обеда, за легкую дымку, которую она создавала в его голове. Он прочитал передовицу, в которой объяснялось, что в наше время совершенно нет необходимости поднимать крик о том, что радикализм угрожает поглотить все консервативные элементы, и что долг правительства — принять меры по подавлению гидры революции; что, напротив, «по нашему мнению, опасность заключается не в воображаемой гидре революции, а в упорном традиционализме, препятствующем прогрессу» и т. д.Он также прочитал еще одну статью, финансовую, в которой упоминались Бентам и Милль, и в адрес министерства прозвучали мелкие колкости. С его особенной быстротой восприятия он понимал значение каждой колючки: кем, против кого и по какому поводу она была направлена, и это, как всегда, доставляло ему определенное удовольствие. Но сегодня это удовольствие было отравлено воспоминанием о совете Матрены Филимоновны и о несчастной домашней обстановке. Он также читал о графе Беусте, который, по слухам, уехал в Висбаден, и о кончике седых волос, и о продаже легкого экипажа, и о предложении молодым человеком своих услуг; но эта информация не доставила ему, как прежде, тихого иронического удовольствия.

Закончив газету, вторую чашку кофе и калач с маслом, он встал, смахнул крошки с жилета и, расправив широкую грудь, радостно улыбнулся не потому, что на душе было что-то особенно приятное — улыбка была вызвана хорошим пищеварением.

Но эта радостная улыбка сразу напомнила ему обо всем, и он задумался.

За дверью послышались два детских голоса (Степан Аркадьич узнал голоса Гриши, младшего мальчика, и Тани, старшей).Они что-то тянули и опрокидывали.

«Я же говорила, что пассажиров на крышу не сажать», — крикнула девушка по-английски. `Теперь возьми его! ‘

«Все в суматохе», — подумал Степан Аркадьич. «Теперь дети бегают сами по себе». И, подойдя к двери, позвал их. Они оставили ящик, который стоял за поездом, и пришли к отцу.

Девушка, любимица отца, смело вбежала, обняла его и, смеясь, повисла ему на шее, как всегда радуясь знакомому запаху, исходящему от его бакенбардов.Поцеловав его, наконец, в лицо, красное от склонения и сияющее от нежности, девушка разжала руки и собиралась снова выбежать, но отец удерживал ее.

`Как мама? ‘ — спросил он, поглаживая гладкую нежную шею дочери. «Доброе утро», — сказал он, улыбаясь приветствовавшему его мальчику.

Он знал, что любит мальчика меньше, и всегда старался быть справедливым; но мальчик это почувствовал и не ответил улыбкой на холодную улыбку отца.

`Мама? Мама встала, — ответила девушка.

Степан Аркадьич вздохнул. «Значит, опять она не спала всю ночь», — подумал он.

`А она веселая? ‘

Девушка знала, что между ее отцом и матерью произошла ссора, и что ее мать не могла быть веселой, и что ее отец должен знать об этом, и что он притворяется, когда спрашивает об этом так легко. И она за него покраснела. Он сразу понял это и тоже покраснел.

«Не знаю», — сказала она.«Она сказала нам не учиться, а пойти погулять к бабушке с мисс Халл».

`Ну, давай, Танчурочка моя. Ах да, подожди, — сказал он, все еще удерживая ее и поглаживая нежную ручку.

Он взял коробку конфет с камина, куда он положил ее вчера, и дал ей две, выбрав ее любимые шоколад и крем.

`Для Гриши? ‘ — сказала девушка, указывая на шоколад.

`Да, да. ‘ И еще раз погладив ее маленькое плечо, он поцеловал ее в шею и отпустил.

«Карета готова, — сказал Матвей. «И есть женщина с петицией, чтобы увидеть вас», — добавил он.

`Она давно здесь? ‘ — спросил Степан Аркадьич.

`Полчаса или около того. ‘

`Как часто я должен говорить вам, чтобы вы сразу дали мне знать! ‘

«Я должен был дать тебе хотя бы время на чашку кофе», — сказал Матвей тем дружелюбно-грубым тоном, на которое невозможно было рассердиться.

«Ну, пошли скорее, — сказал Облонский, морщась от досады.

Женщина, госпожа Калинина, жена штабс-капитана, ходатайствовала о чем-то невозможном и бессмысленном; но Степан Аркадьич, по своему обыкновению, усадил ее, внимательно выслушал, не перебивая, и подробно посоветовал, к кому и как обращаться, и даже написал, бодро и бегло, своим большим, раскидистым, красивым и ясным почерком. , небольшая записка для человека, который мог бы ей помочь. Отпустив капитанскую жену, Степан Аркадьич взял шляпу и остановился, гадая, не забыл ли он что-нибудь.Оказалось, что он ничего не забыл, кроме того, что хотел забыть — жену.

`Ах да! ‘ Он повесил голову, и его красивое лицо приняло задумчивое выражение. «Пойти или нет?» сказал он себе. И его внутренний голос сказал ему, что он не должен идти, что здесь не может быть ничего, кроме фальши, что исправить, исправить их отношения невозможно, потому что невозможно сделать ее привлекательной и возбуждающей любовь снова или заставить его старик, неспособный к любви.Теперь из этого ничего не могло выйти, кроме лжи, обмана, лжи и обмана, которые противоречили его природе.

`Но в какой-то момент мне придется; Так не может оставаться, — сказал он, пытаясь набраться храбрости. Он расправил плечи, вынул сигарету, закурил, сделал две затяжки, бросил в перламутровую пепельницу, быстрыми шагами прошел через мрачную гостиную и открыл другую дверь в спальню своей жены.

Лев Толстой и Махатма Ганди Двойной портрет в интерьере

Открывая утерянные главы истории, фильм «Лев Толстой и Махатма Ганди: Двойной портрет в интерьере эпохи» изображает связь между двумя духовными учителями мира.Фильм создан Анной Евтушенко и Галиной Евтушенко, которые провели обширное исследование, чтобы понять отношения этих двух великих личностей в последний год жизни Льва Толстого. Этот фильм отражает время, когда Махатма Ганди жил в Южной Африке и начал переписываться через письма Льву Толстому, а также то, как на него повлиял духовный учитель. Действие фильма разворачивается во всем мире — Ясная Поляна; Лондон, Дели и Йоханнесбург; Южная Африка. .

.

Разрабатывая фильм, доктор Галина Евтушенко, режиссер, сказала, что мир мало что знает об отношениях между Львом Толстым и Махатмой Ганди и о том, как их идеология повлияла на мир. Этот фильм поможет нам лучше понять отношения через переписку в последний год жизни Толстого. Несмотря на то, что Махатма Ганди не имел прямого контакта со Львом Толстым, переписка привела Махатму к тому, чтобы следовать за Львом в качестве своего учителя ».

.

Два великих духовных учителя человечества, Лев Толстой и Махатма Ганди никогда не встречались лично.Но в последний год жизни Толстых между ними была переписка. Он охватывал философские, религиозные и политические вопросы. Эта переписка легла в основу фильма, посвященного важнейшим проблемам, с которыми столкнулось человечество в ХХ и ХХI веках. Два великих мыслителя изо всех сил пытались найти собственные способы непротивления злу силой. Они несли свою философию на протяжении всех войн, революций, национально-освободительных движений, против всякой жестокости, расизма и терпимости..

.

Один год переписки между этими двумя личностями повлиял на весь мир, и даже сегодня учения живут в сердцах людей. Махатма Ганди считал себя деревом, а учение Льва Толстого — плодами, которые мир должен потреблять. У России и Индии нет общей сухопутной или морской границы. Но весь образ жизни обоих этих учителей доказывает, что эта граница в духовной сфере, и она не разделяет, а сближает великие народы.»добавила г-жа Анна Евтушенко, директор.

.

Лев Толстой и Махатма Ганди: Двойной портрет в интерьере эпохи будет показан завтра, 4 сентября в 14:00, на кинофестивале БРИКС, Siri Fort Auditorium New Дели

Дань Троцкого Льву Толстому в 1908 году

Великий русский писатель Лев Толстой умер сто лет назад, 20 ноября 1910 года. перед смертью, когда Лев Троцкий написал эту статью к восьмидесятилетию Толстого.Впервые он был опубликован на немецком языке в номере Die Neue Zeit 18 сентября 1908 г .; затем в русском переводе в томе 20 сочинений Троцкого за 1926 г .; и, наконец, в английском переводе Джона Г. Райта в журнале Fourth International за май-июнь 1951 года под заголовком «Толстой, поэт и бунтарь». В исходный английский перевод были внесены незначительные изменения. Некоторые сноски были адаптированы из русского издания 1926 года.

Портрет Толстого Ильей Репиным

Толстой исполнилось 80 лет, и теперь он стоит перед нами огромной зубчатой ​​скалой, покрытой мхом и принадлежащей к другому историческому миру.

Замечательная вещь! Не только Карл Маркс, но — если цитировать имя из области, более близкой к толстовской — Генрих Гейне, похоже, также являются современниками наших. Но от нашего великого современника Ясной Поляны нас уже отделяет необратимый поток времени, который все различает.

Этому человеку было 33 года, когда в России отменили крепостное право. Как потомок «десяти поколений, не тронутых трудом», он повзрослел и сформировался в атмосфере старого дворянства, среди унаследованных акров, в просторном поместье и в тени липовых переулков, такой спокойной и патрицианской.

Традиции помещичьего господства, его романтизм, его поэзия, весь его образ жизни были неотразимо впитаны Толстым и стали органической частью его духовного облика. С первых лет своего сознания он был, как и остается по сей день, аристократом , в самых глубоких и самых сокровенных тайниках своего творчества; и это, несмотря на все его последующие духовные кризисы.

В вотчине князей Волконских, унаследованной семьей Толстых, автор книги Война и мир занимает простую, скромно обставленную комнату, в которой висит ручная пила, стоит коса и лежит топор.Но на верхнем этаже этого же жилища, словно каменные хранители его традиций, прославленные предки целого ряда поколений несут стражу со стен. В этом есть символ. Мы находим оба эти этажа также в самом сердце хозяина дома, только в перевернутом порядке. Если на вершинах сознания философия простой жизни и самопогружения в людях сплела для себя гнездо, то снизу, откуда вздымаются эмоции, страсти и воля, смотрят на нас сверху вниз. длинная галерея предков.

В гневе раскаяния Толстой отрекся от лживого и мирского суетного искусства господствующих классов, прославляющего их искусственно выращенные вкусы и окутывающего их кастовые предрассудки лести фальшивой красоты. Но что случилось? В своем последнем крупном произведении Воскресение Толстой по-прежнему помещает в центр своего художественного внимания одного и того же богатого и знатного русского помещика, столь же бережно окружая его золотой паутиной аристократических связей, привычек и воспоминаний. если бы за пределами этой «мирской суетной» и «ложной» вселенной не было ничего важного или прекрасного.

От помещичьей усадьбы короткая и узкая тропинка ведет прямо к избе крестьянина. Поэт Толстой привык часто и с любовью произносить этот отрывок еще до того, как Толстой-моралист превратил его в путь спасения. Даже после отмены крепостного права он продолжает считать крестьянина «своим» — неотъемлемой частью своего материального и духовного достояния. За бесспорной «физической любовью к подлинно трудящимся людям» Толстого, о которой он сам нам рассказывает, с такой же бесспорно свысока смотрит на нас его коллективный аристократический предок, только озаренный гением художника.

Хозяин и мужик — это, в конечном счете, единственные люди, которых Толстой целиком принял в свое творческое святилище. Но ни до, ни после своего духовного кризиса он никогда не был в состоянии и не стремился освободиться от чисто патрицианского презрения ко всем тем фигурам, которые стоят между помещиком и крестьянином или тем, кто занимает должности за священными полюсами мира. этот древний орден немецкий суперинтендант, купец, французский наставник, врач, «интеллектуал» и, наконец, фабричный рабочий с часами и цепочкой.Толстой никогда не испытывает потребности понять эти типы, заглянуть в их души или расспросить их об их вере. И они проходят перед его взором художника, как множество незначительных и во многом комичных силуэтов. Когда он действительно создает образы революционеров семидесятых или восьмидесятых, как, например, в Resurrection , он просто адаптирует свои старые помещичьи и крестьянские типы к новой среде или предлагает нам чисто внешние и юмористические зарисовки.

В начале шестидесятых, когда поток новых европейских идей и, что более важно, новых социальных отношений прокатился по России, Толстой, как я уже сказал, оставил позади себя уже треть века: психологически он уже был сформирован.

Излишне напоминать, что Толстой не стал апологетом крепостного права, как его близкий друг Фет (Шеншин), помещик и тонкий лирический поэт, в сердце которого нежная восприимчивость к природе и любви сочеталась с обожанием земного поклона перед целительным ударом плети. феодализма. Но Толстой проникся глубокой ненавистью к новым общественным отношениям, пришедшим на смену старым. «Лично я не вижу никакого улучшения нравственности, — писал он в 1861 году, — и не собираюсь верить никому на слово.Я не считаю, например, что отношения между фабрикантом и рабочим более гуманными, чем отношения между помещиком и крепостным ».

Везде и везде царила суматоха и суматоха, наступало разложение старого дворянства, разложение крестьянства, всеобщий хаос, мусор и мусор разрушения, шум и шум городской жизни, таверна и т. Д. сигарета в деревне, фабричный лимерик вместо народной песни и все это отталкивало Толстого и как аристократа, и как художника.Психологически он отвернулся от этого титанического процесса и навсегда отказался от художественного признания. У него не было внутреннего побуждения защищать феодальное рабство, но он искренне оставался на стороне тех уз, в которых он видел мудрую простоту и которые он мог раскрыть в художественно совершенные формы.

Здесь жизнь воспроизводится из поколения в поколение и из века в век во всей ее неизменности. Здесь всем правит священная необходимость. Каждый шаг зависит от солнца, дождя, ветра и зеленой травы.Ничего не происходит ни по собственному разуму, ни по бунтарской воле индивида, и, следовательно, нет никакой личной ответственности. Все предопределено, все заранее оправдано, освящено. Ни за что не отвечающий, ничего не выдумывая сам, человек живет только тем, что слушает и подчиняется , — говорит Успенский, замечательный поэт из «Власти земли». И это постоянное слушание и повиновение, превращенное в непрекращающийся труд, именно то, что формирует жизнь , которая внешне не приводит ни к каким результатам, но имеет свой результат в самом себе… И о чудо! Эта тяжелая зависимость — без размышлений или выбора, без ошибок или мук покаяния — и есть то, что порождает великую моральную «легкость » существования под суровой опекой «колосьев ржи». Микула Сельянинович, крестьянский герой народного эпоса, говорит о себе: «Я — , возлюбленный сырой матери-земли».

Таков религиозный миф о русском народничестве, десятилетиями господствовавший в сознании русской интеллигенции. Каменный глухой к его радикальным тенденциям, Толстой всегда оставался личным и представлял в народническом движении его аристократическое консервативное крыло.

Толстой отталкивало новое, и чтобы художественно создать русскую жизнь такой, какой он ее знал, понимал и любил, он был вынужден уйти в прошлое, в самое начало XIX века. Война и мир (написано в 1867-69) — его лучшая и непревзойденная работа.

Безличный массовый характер жизни и ее священная безответственность были воплощены Толстым в его образе Каратаеве, наименее понятном для европейского лидера типу; во всяком случае, дальше всего от него.

«Жизнь Каратаева, в его собственном понимании, не имела смысла как индивидуальная жизнь. Оно имело значение лишь как малая частица большого целого, которое Каратаев постоянно чувствовал. Привязанности, дружбы и любви, как их понимал Пьер, у Каратаева не было. Он любил и нежно жил со всем, с чем его соприкасала жизнь, и особенно с людьми … Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю его нежную нежность к нему, ни на минуту не горевал бы об их расставании.

Это та стадия, когда дух, как выразился Гегель, еще не достиг внутреннего самосознания и поэтому проявляет себя только как дух, пребывающий в природе. Несмотря на свои эпизодические появления, Каратаев является философской, если не художественной осью Войны и мира ; а Кутузов, которого Толстой превращает в национального героя, — это тот самый Каратаев, только в должности главнокомандующего. В отличие от Наполеона, у Кутузова нет личных планов, никаких личных амбиций.В своей полусознательной тактике он руководствуется не разумом, а тем, что возвышается над разумом — смутным инстинктом физических условий и побуждениями духа народа. Царь Александр в более ясные моменты своей жизни, как и наименьшие из солдат Кутузова, все в равной степени находятся под властью земли … В этом нравственном единстве — пафос книги Толстого.

Каким жалким в действительности является эта Старая Русь с ее обездоленным историей благородством, без элегантного прошлого иерархических сословий, без крестовых походов, без рыцарской любви и рыцарских турниров, без даже романтических разбоев на шоссе.Насколько бедны в плане внутренней красоты; Какое безжалостное ограбление крестьянских масс при их общем полузоологическом существовании!

Но какое чудо перевоплощения творит гений! Из сырья этой серой и бесцветной жизни он извлекает ее тайную красоту. С гомеровским спокойствием и гомеровской любовью к детям он одарил своим вниманием все и каждого: Кутузова, дворянских слуг, коня, юную графиню, мужика, царя, вошь на солдате, пожилого масона он не отдает предпочтения никому из них, никого не лишает своей доли.Шаг за шагом, штрих за штрихом, он создает безграничную панораму, части которой неразрывно связаны между собой внутренней связью. В своем творчестве Толстой так же нетороплив, как и изображаемая им жизнь. Страшно сказать, но он переписал свою колоссальную книгу семь раз … Пожалуй, самое поразительное в этой титанической работе то, что художник не позволяет ни себе, ни читателю привязываться к какому-либо отдельному персонажу. Он никогда не выставляет своих героев на всеобщее обозрение, как Тургенев, которого не любил Толстой, среди взрывов петард и бликов магниевых ракет.Он не ищет для них ситуаций, которые выгодно им выгодны; он ничего не скрывает, ничего не подавляет. Неугомонный искатель истины, Пьер Безухов, он показывает нам в конце самодовольным семьянином и счастливым помещиком; Наташа Ростова, такая трогательная в своей полудетской чувствительности, он с божественной беспощадностью превращается в мелкую размножающуюся самку с неопрятными пеленками в руках. Но за этим, казалось бы, безразличным вниманием к отдельным частям вырастает могучий апофеоз целого, где все дышит духом внутренней необходимости и гармонии.Возможно, будет правильным сказать, что это творческое усилие пронизано эстетическим пантеизмом , для которого нет ни красоты, ни уродства, ни великого, ни малого, потому что он считает великим и прекрасным только всю жизнь в целом. в бесконечном круговороте его проявлений. Это сельскохозяйственная эстетика , безжалостно консервативная по своей природе, и она создает родство между эпосом Толстого и Пятикнижием или Илиадой .[1]

Две недавние попытки Толстого найти место психологическим образам и «красивым типам», к которым он чувствует наиболее близкое родство в рамках исторического прошлого ― во времена Петра Первого и декабристов 1825 года имеют была разбита враждебностью художника к иностранным влияниям, которые так резко окрашивают оба этих периода. Но даже там, где Толстой наиболее близко подходит к нашему времени, как в Анна Каренина (1877), он остается внутренне чуждым господствующим разногласиям и непреклонно упрямым в своем художественном консерватизме, сужая пределы своего горизонта и выделяя вся русская жизнь только уцелевшие оазисы аристократии, с древней прародиной, родовыми портретами и роскошными липовыми аллеями, в тени которых повторяется от поколения к поколению и без изменения своих форм, круговорот рождений, любви и смерти .

И Толстой очерчивает духовную жизнь своих героев в соответствии с повседневной жизнью их родины: спокойно, без спешки и с ясным видением. Он никогда не опережает внутреннюю игру эмоций, мыслей или диалогов. Он никуда не спешит и никогда не опаздывает. Его руки держат нити, связывающие множество жизней, но он никогда не теряет головы. Подобно хозяину огромного предприятия, который бдительно следит за всеми его частями, он мысленно ведет безошибочный баланс.Казалось бы, все, что он делает, — это наблюдает за тем, как всю работу выполняет сама природа. Он бросает семя в землю и, как хороший земледелец, спокойно позволяет ему естественным образом высунуть свой стебель и вырасти полными колосьями. Да ведь это же гениальный Каратаев с его безмолвным поклонением законам природы! Он никогда не будет пытаться прикоснуться к бутону, чтобы силой раскрыть его лепестки; но позволяет им бесшумно открываться в тепле солнца. Он и чужд, и глубоко враждебен эстетике культуры большого города, которая в своей пожирающей жадности оскорбляет и мучает природу, требуя от нее только экстрактов и сущностей; судорожно сжимая пальцы, ищет на палитре цвета, которых нет в спектре солнечных лучей.

Стиль Толстого совпадает со всем его гением: спокойный, неторопливый, бережливый, без скупости и аскетизма; он мускулистый, иногда неловкий и грубый. Это так просто и всегда несравнимо по своим результатам. (Он так же далек от Тургенева, лиричного, кокетливого, искрометного и сознающего красоту своего языка, как он от языка Достоевского, такого острого, такого забитого и рябого.)

В одном из своих романов Достоевский — горожанин без звания и титула, гений с неизлечимо задетой душой — этот сладострастный поэт жестокости и сострадания глубоко и многозначительно противопоставляет себя как художник новых и «случайных русских семей». Граф Толстой, певец отточенных форм помещичьего прошлого.

«Если бы я был русским писателем и талантливым, — говорит Достоевский устами одного из своих персонажей, — я бы непременно взял своих героев у родовитой русской знати, потому что она только в этом типе. культурного русского народа, что можно мельком увидеть красивый порядок и прекрасные впечатления … Говоря это, я вовсе не шучу, хотя сам я совсем не дворянин, что, к тому же, вы сами знаете … Поверьте, именно здесь у нас до сих пор все по-настоящему прекрасное.Во всяком случае, среди нас есть все, что хоть немного усовершенствовано. Я говорю это не потому, что безоговорочно согласен либо с правильностью, либо с истинностью этой красоты; но здесь, например, мы уже отработали формы чести и долга, которые, кроме дворянства, не только нигде в России не усовершенствованы, но даже начаты … Позиция нашего романиста, — продолжает Достоевский без всякого выражения. называть Толстого, но, несомненно, имея в виду его, «в таком случае было бы вполне определенно.Он не мог бы писать иначе, кроме как исторически, потому что прекрасный тип больше не существует в наши дни, и если есть остатки, которые действительно существуют, то, согласно преобладающему консенсусу во мнениях, они не сохранили ни одного из их красота ».

Глубоко

Лев Троцкий

Лев Троцкий (1879-1940) был одним из лидеров русской революции 1917 года, социалистическим противником Иосифа Сталина, основателем Четвертого Интернационала и стратегом мировой социалистической революции.

Когда исчез «красивый тип», рухнули не только непосредственные объекты художественного творчества, но и основы морального фатализма Толстого и его эстетического пантеизма: погибло освященное каратаевизмом толстовской души. Все, что раньше считалось само собой разумеющимся как часть неоспоримого целого, теперь превратилось в фрагмент, а тем самым и в проблему. То, что было рациональным, становилось иррациональным. И, как всегда бывает, как раз в тот момент, когда бытие потеряло свое прежнее значение, Толстой стал задавать себе вопрос о смысле бытия вообще.Начинается великий духовный кризис (ближе к концу 1870-х годов) — и не в жизни юноши, а в жизни пятидесятилетнего мужчины. Толстой возвращается к Богу, принимает учение Христа и отвергает разделение труда, а вместе с ним культуру и государство; он становится проповедником сельскохозяйственного труда, простой жизни и непротивления злу силой.

Чем глубже был внутренний кризис ― и, по его собственному признанию, пятидесятилетний художник давно помышлял о самоубийстве тем более удивительным должно казаться, что Толстой в конечном итоге вернулся к тому, что, по сути, было его началом. точка. Сельскохозяйственный труд — Разве это не основа, на которой разворачивается эпопея Войны и мира ? Простая жизнь , , и погружение, хотя бы духовное, в элементальных людей — разве не в этом сила Кутузова? Непротивление злу силой — Разве не весь Каратаев содержится в фаталистической отставке?

Но если так, то в чем состоит кризис Толстого? Из этого то, что раньше было тайным и подземным, прорывается сквозь его кору и переходит в сферу сознания.Поскольку духовность, пребывающая в природе, исчезла вместе с той «природой», которая ее воплотила, дух начинает стремиться к внутреннему самосознанию. Эта автоматическая гармония, против которой восстал автоматизм самой жизни, отныне должна сохраняться сознательной силой идеи. В этой консервативной борьбе (за свое нравственное и эстетическое самосохранение) художник призывает на помощь философа-моралиста.

II

Было бы непросто определить, кто из этих двух Толстых — поэт или моралист — завоевал большую популярность в Европе.Во всяком случае бесспорно, что за снисходительной ухмылкой буржуазной публики гениальной невиновностью Яснополянского старца таится своеобразное моральное удовлетворение: знаменитый поэт, миллионер, представитель «нашего собственного окружения», аристократ к тому же, по моральным убеждениям носит крестьянскую рубашку, ходит в лаптях, рубит дрова. Это как если бы здесь было определенное искупление грехов целого класса, всей культуры. Это, конечно, не мешает всякому буржуазному дураку смотреть свысока на Толстого и даже слегка сомневаться в его полной вменяемости.Показательный пример — небезызвестный Макс Нордау [2], один из джентльменов, которые берут на вооружение философию старого и честного Сэмюэля Смайлса [3], приправленную цинизмом, и наряжают его в костюм клоуна для колонн в воскресенье. Имея в руках свой справочный текст из Ломброзо [4], Нордау обнаруживает в Толстом все симптомы вырождения. Для всех этих мелких лавочников безумие начинается с того момента, когда прекращается прибыль.

Но независимо от того, относятся ли его буржуазные приверженцы к Толстому подозрительно, иронично или благосклонно, он остается для них психологической загадкой.Если не считать пары своих никчемных учеников и пропагандистов — один из них, Меньшиков, [5] теперь играет роль русского Хаммерштейна [6], можно сказать, что последние тридцать лет своей жизни Толстой, моралист, остался совершенно один.

Поистине это было трагическое положение пророка, плачущего в пустыне. Полностью находясь под властью своих консервативных сельскохозяйственных симпатий, Толстой непрестанно, неустанно и победоносно защищал свой духовный мир от опасностей, угрожающих ему со всех сторон.Он раз и навсегда вырыл глубокий ров между собой и всеми разновидностями буржуазного либерализма и, в первую очередь, отверг «повсеместно распространенные в наше время суеверия прогресса».

«Все хорошо, — кричит он, — иметь электричество, телефоны, выставки и все сады Аркадии с их концертами и представлениями, а также все сигары, спичечные коробки, подтяжки и моторы; но я желаю им всем на дне моря. И не только они, но и железные дороги, и все производимые в мире хлопчатобумажные и шерстяные ткани.Потому что для их производства 99 из каждых 100 человек должны находиться в рабстве и тысячами погибать на фабриках, где производятся эти предметы ».

Разве нашу жизнь не украшает и не обогащает разделение труда? Но разделение труда калечит живую человеческую душу. Пусть гниет разделение труда! Изобразительное искусство? Но подлинное искусство должно объединять всех людей в идее Бога, а не разъединять их. Наше искусство служит только избранным, оно разъединяет людей и поэтому является ложью. Толстой мужественно отвергает как «фальшивое» искусство Шекспира, Гете, самого себя, Вагнера и Беклина.[7]

Он освобождает себя от всех материальных забот, связанных с бизнесом и обогащением, и надевает крестьянскую одежду, как будто выполняет символический обряд, отказываясь от культуры. Но что скрывается за этим символическим актом? Что он противопоставляет «лжи», то есть историческому процессу ?

На основе его работ мы могли бы представить социальную философию Толстого, тем самым нанося некоторое насилие над собой, в виде следующих «программных» тезисов:

1. Это не какие-то железные социологические законы, производящие порабощение народов, но кодексы.

2. Современное рабство основывается на трех законах: о земле, налогах и собственности.

3. Не только Российское государство, но и каждое государство является институтом для совершения с применением насилия и безнаказанности самых ужасных преступлений.

4. Истинный социальный прогресс достигается только через религиозное и нравственное самосовершенствование личности.

5. «Чтобы избавиться от состояний, не нужно бороться с ними внешними средствами. Все, что нужно, — это не участвовать в них и не поддерживать их.То есть:

a. не брать на себя звание ни солдата, ни фельдмаршала , министра или деревенского старейшины , присяжного заседателя или члена парламента;

г. добровольно не платить государству налогов , прямых или косвенных;

г. не использовать государственные учреждения или государственные средства на зарплат или пенсий ; и

д. не охранять свою собственность мерами государственного насилия.

Если бы мы удалили из этой схемы четвертый пункт, который явно стоит сам по себе и касается религиозного и морального самосовершенствования, то мы получили бы довольно округлую анархистскую программу . Во-первых, существует чисто механическая концепция общества как продукта порочного законодательства. Далее, формальное отрицание государства и политики в целом. И, наконец, как метод борьбы пассивная всеобщая забастовка и всеобщий бойкот. Но, устраняя религиозно-нравственный тезис, мы фактически удаляем единственный нерв, который связывает всю эту рационалистическую структуру с ее архитектором: душой Льва Толстого.Для него, в силу всех условий его эволюции и положения, задача вовсе не состоит в установлении «коммунистической» анархии вместо капиталистического строя. Задача — уберечь общинно-земледельческий порядок от деструктивных воздействий «извне».

Толстой, как в своем «Народничестве», так и в своем «анархизме», представляет консервативные сельскохозяйственные интересы. Подобно первым масонам, которые идеологическими средствами стремились восстановить и укрепить в обществе кастово-гильдейскую мораль взаимопомощи, которая естественным образом разваливалась под ударами экономического развития, Толстой стремится возродить — с помощью религиозно-нравственной идеи — жизнь под чисто натуральным хозяйством.

На этом пути он становится консервативным анархистом, потому что в первую очередь он требует, чтобы государство с его кнутами милитаризма и скорпионами федеральной казны дало мирной жизни всепасающей коммуне Каратаева. Толстой не имеет ни малейшего представления о глобальной борьбе двух миров — буржуазии и социализма, — от исхода которой зависит судьба человечества. В его глазах социализм всегда оставался разновидностью либерализма, мало интересующей его.В его глазах Карл Маркс и Фредерик Бастиа [8] были представителями одного и того же «ложного принципа» капиталистической культуры, безземельных рабочих, государственного принуждения. В общем, как только человечество вступило на ложный путь, не имеет особого значения, насколько близко и как далеко он был пройден. Спасение можно придти, только повернув назад.

Толстой не находит слов, достаточно презрительных, чтобы бросить вызов той науке, которая утверждает, что, хотя мы еще очень долго будем продолжать жить плохо «по законам исторического, социологического и других форм прогресса», наша жизнь тем не менее, в конечном итоге сам по себе станет очень хорошим.

Необходимо положить конец злу прямо сейчас, и для этого достаточно понять, что зло есть зло. Все моральные чувства, исторически скреплявшие людей, и все морально-религиозные фикции, проистекающие из этих связей, Толстой сводит к самым абстрактным заповедям любви, воздержания и пассивного сопротивления. А поскольку эти заповеди лишены какого-либо исторического содержания и, следовательно, лишены какого-либо содержания, они кажутся ему применимыми во все времена и ко всем народам.

Толстой не признает историю; и это составляет основу всего его мышления. На этом основана метафизическая свобода его отрицания, а также практическое бессилие всех его проповедей. Человеческая жизнь, которую он принимает — прежняя жизнь уральско-казачьих земледельцев в малонаселенных степях Самарской губернии — имела место на за пределами истории: она постоянно воспроизводилась, как жизнь улья или муравейника. То, что люди называют историей, является продуктом бессмысленности, заблуждений и жестокостей, которые исказили истинную душу человечества.Бесстрашно последовательный, Толстой выкидывает в окно свое наследие вместе с историей.

Газеты и журналы ненавидят его как документы современной истории. Своей грудью он отбивал бы все волны мирового океана. Его историческая слепота делает его по-детски беспомощным в мире социальных проблем. Философия Толстого похожа на китайскую живопись. Идеи совершенно разных эпох помещены не в перспективу, а в одной плоскости. Против войны он приводит аргументы чистой логики и, чтобы подкрепить их, приводит мнения Эпиктета [9], а также мнения Молинари [10] Лао-Цзы [11], а также Фридриха II [12] пророка. Исайя, а также обозреватель Хардуэн, оракул парижских бакалейщиков.В его глазах писатели, философы и пророки представляют не свои эпохи, а, скорее, вечные моральные категории.

С ним Конфуций идет плечом к плечу с Гарпагом [13], и Шопенгауэр оказывается в компании не только с Иисусом, но и с Моисеем. В своем трагическом единоборстве с диалектикой истории, которому он противопоставляет свои да-да или нет-нет , Толстой на каждом шагу впадает в безнадежные внутренние противоречия. И из этого он делает вывод, полностью достойный упорства этого гения: «Несоответствие между положением человека и его нравственной деятельностью, — говорит он, — является вернейшим признаком истины.Но эта идеалистическая гордость несет в себе собственное наказание. Трудно назвать другого писателя, которого история так жестоко использовала, как Толстого, против его собственной воли.

Моралист и мистик, враг политики и революции, он много лет питал своей критикой смутное революционное сознание многих народнических сект.

Отрицая всякую капиталистическую культуру, он встречает благосклонное признание европейской и американской буржуазии, которая находит в его проповедях как очертание собственного бесцельного гуманизма, так и психологический щит против философии революционного переворота.

Консервативный анархист, заклятый враг либерализма, Толстой к своему восьмидесятилетию оказывается знаменем и оружием шумного и тенденциозного политического проявления русского либерализма.

История одержала над ним победу, но не сломила его. Даже сейчас, на склоне лет, он сохранил в неприкосновенности свой бесценный талант к нравственному негодованию.

В пылу самой гнусной и преступной контрреволюции из всех известных , [14], которая стремится своей конской паутиной виселицы навсегда затмить солнце нашей страны; в удушающей атмосфере униженного и трусливого официального общественного мнения этот последний апостол христианского прощения, в котором не умер ветхозаветный пророк гнева, бросил свою брошюру I Cannot Keep Silent как проклятие на головы тех, кто служат палачами и осуждением тех, кто молча стоит рядом.

И хотя он отказывается с сочувствием выслушивать наши революционные цели, мы знаем, что это происходит потому, что история отказала ему лично в понимании ее революционных путей. Мы не будем его осуждать. И мы всегда будем ценить в нем не только его великий гений, который никогда не умрет, пока живет человеческое искусство, но и его несгибаемое моральное мужество, которое не позволяло ему спокойно оставаться в рядах их лицемерной церкви их общество и их состояние, но обрекали его оставаться в одиночестве среди своих бесчисленных поклонников.

Лев Троцкий
сентябрь 1908

Примечания:

1. Илиада . Древнегреческая поэма об осаде Трои. По традиции автор долгое время считался слепым поэтом Гомером, которому также приписывают создание второго крупного греческого эпоса Одиссея .

2. Макс Нордау (1849–1923). Венгерский писатель, общественный критик и основатель Всемирного сионистского конгресса вместе с Теодором Герцлем. Автор Общепринятая ложь нашей цивилизации (1883), Вырождение (1892) и Парадоксов (1896).

3. Сэмюэл Смайлс (1812–1904): шотландский автор книг, посвященных самосовершенствованию, самой известной из которых была Self-Help .

4. Чезаре Ломброзо (1836–1909). Известный итальянский психиатр и криминолог, основавший дисциплину криминальной антропологии. Считал, что существует особый тип преступников с характерными физическими чертами.

5. Меньшиков Михаил Осипович (1859-1918). Русский журналист. Начал писать идеалистические статьи о морали, но в 1890-х годах стал все более реакционным и закончил защитником русского национализма и антисемитизма.Расстрелян ЧК в сентябре 1918 года.

6. Барон Вильгельм Хаммерштейн (1838–1904), немецкий политик, консервативный член Рейхстага и редактор реакционной антисемитской газеты Kreuzzeitung .

7. Арнольд Бёклин (1827–1901). Швейцарский художник-символист.

8. Фредерик Бастиа (1801–1850). Французский экономист, представитель манчестерской школы, апологет капитализма и враг социализма.

9. Эпиктет (55–135 гг.). Греческий философ-стоик.

10. Гюстав де Молинари (1819–1912). Бельгийский экономист, связанный с манчестерской школой и Фредериком Бастиа.

11. Лао-цзы ([Лао-цзы], китайский философ доконфуцианской эпохи.

12. Фридрих II (1712-1786). Прусский король и один из главных представителей «просвещенного абсолютизма». Пример деспотизма Гогенцоллернов В одной из своих статей против войны («Подумай!», 1904) Толстой привел одно из высказываний Фридриха: «Если бы мои солдаты начали думать, ни один из них не остался бы в армии.”

13. Гарпаг. Министр мидийского царя Астиага, VI век до н. Э. Согласно Геродоту, когда Гарпаг отказался выполнить приказ убить Кира, Астиаг убил своего единственного сына и подал его мясо Гарпагу на банкете.

14. Троцкий здесь имеет в виду господство террора в России после побежденной революции 1905 года.

Подпишитесь на рассылку новостей МСВС по электронной почте

Биография Андрея Зорина «Лев Толстой» — важное чтение

Жизнь и творчество Льва Толстого обильно задокументированы в изданиях его сочинений на десятках языков, новых переводах, биографиях, критических исследованиях, дневниках и мемуарах, написанных самим Толстым, его семьей и его друзьями.Если у вас уже есть несколько полок, прогибающихся под всеми этими Толстыми и про-Толстыми, нужна ли вам еще одна биография?

Если это «Лев Толстой» Андрея Зорина, то да. Написанный сначала на английском языке, а затем переведенный автором на русский язык, этот небольшой том — менее 200 страниц — познакомит вас с жизнью и творчеством Толстого с легким прикосновением, но с удивительной широтой знаний. Он состоит из четырех глав, которые представляют собой отрезки времени, работы и внимания и, в некоторой степени, роли, которые играл Толстой: амбициозная сирота, женатый гений, одинокий лидер и беглая знаменитость.Но, как показывает нам Зорин, вопреки разным воплощениям — от армейского офицера до ярого пацифиста, от чаепития в аристократических гостиных до тащения плуга в крестьянских одеждах, от борделей и баловств с прислугой до сплоченной семейной жизни (впрочем, дисфункциональный) — Толстой был замечательно последователен, если иногда он был последовательным в своей внутренней войне противоречивых убеждений и желаний.

Поведение, которое беспокоило его при жизни, стало предметом его художественной литературы. В «Детстве», — пишет Зорин, — «… Толстой перешел к реконструкции мыслей, чувств и представлений десятилетнего мальчика, что стало одним из первых подобных начинаний в мировой литературе.Поместив свою книгу на тонкую границу между автобиографическим и вымышленным, он сумел представить свой личный опыт как универсальный, не теряя при этом чувства тотальной аутентичности. Позже эта техника станет безошибочной визитной карточкой Толстого ».

Он использовал свою семью и друзей в качестве моделей для своих вымышленных персонажей. «Я взял Таню [его невестку], добавил Соню [его жену], взволновал и получил Наташу», — однажды сказал Толстой, перечисляя составные части своего самого очаровательного женского персонажа… «

Но затем, когда Толстой писал и «редактировал» — что на самом деле было волной переписывания — персонажи начали жить собственной жизнью.

Например, в ранней версии «Анны Карениной» Зорин пишет, что «Анна» — похотливое животное, не столько морально испорченное, сколько аморальное по своей сути. Другие персонажи видят в ней одержимость «дьяволом», злой силой или , по-шопенгауэровски, воля к жизни … Когда она беременеет от Удашева (Вронского), мокрые глаза Анны светятся счастьем.По своему обыкновению, Толстой делал вещи более тонкими и менее прямолинейными, переписывая роман. Если «воля к жизни» или «сила жизни», как Толстой назвал это в эпиграфе к одной из глав, непреодолима, как можно винить Анну? »

Зорин, историк культуры и заведующий кафедрой русского языка в Оксфордском университете, привносит в свою задачу свои богатые знания о политической жизни и личности России, ее философских, социальных и религиозных направлениях. Он помещает анархизм Толстого в контекст: «Толстой был современником и соотечественником таких ведущих фигур в истории европейского анархизма, как Михаил Бакунин и Петр Кропоткин.Все трое были аристократическими интеллектуалами, которые искали идеалы в жизни русских крестьянских общин, в упорном сопротивлении сектантов и старообрядцев официальной церкви и центральной власти, в казачьих поселениях, оказывая военную поддержку короне, но бросая вызов государственной бюрократии. в их образе жизни. Не менее важны для Толстого бесчисленные скитальцы, паломники и нищие, покинувшие свои дома и деревни в поисках Бога. Утопическое видение жизни без государства, хозяев или официальной церкви не менее важно для российской интеллектуальной традиции и народных устремлений, чем его противоположность: непоколебимое доверие к светской и духовной власти.Толстой и Достоевский представляли две тенденции ».

Итак, мы следуем за Толстым, погружаясь в его романы и другие произведения — особенно интересно серьезное отношение Зорина к своим трактатам и учебным материалам — делая паузу, чтобы помочь понять политическую ситуацию или российские культурные ценности, когда он неумолимо направляется к вокзалу в Астапово. Там, в бегстве от семьи и всего, что связывало его с повседневной жизнью, он заболевает и попадает в небольшую станцию, где он непреднамеренно дает миру первое представление о культе знаменитостей в будущем.«В течение дня, — пишет Зорин, — маленькая железнодорожная станция стала основным поставщиком последних новостей для всего мира от Японии до Аргентины. Репортеры, фотографы, кинооператоры, правительственные чиновники, полицейские, поклонники и зеваки устремились в Астапово. Бегство Толстого сделало его еще более популярным. Пытаясь избежать наступления современности, он внес свой вклад в ее триумф, организовав одно из первых глобальных медиа-событий ».

Он бы возненавидел это, если бы знал.

Глава 4: Знаменитости-беглецы

С тех пор, как он внезапно бросил университет в возрасте восемнадцати лет, жизнь Толстого была полна вынужденных перерывов и резких отъездов. Он уволился из армии, перестал преподавать в школе и отказался от управления имением. Он отказался от распутной жизни, которую вел в молодости, а затем от респектабельного образа жизни богатого помещика. Он отказался от православной церкви и социального класса, в котором родился.Он также предпринял несколько попыток расстаться с литературой, но каждый раз возвращался к писательству.

В октябре 1864 г. Толстой упал с лошади и сломал руку на охоте. После неудачного вмешательства местных врачей кость начала неправильно заживать, и стало ясно, что потребуется новая операция. Это было сделано в Москве в доме его тестя, который привлек к работе лучших хирургов страны. По воспоминаниям Татьяны Кузьминской, получив первую дозу обезболивающего, Толстой «вскочил с кресла с широко открытыми глазами, выбросил пакетик с хлороформом и громко крикнул:« Друзья мои, так жить нельзя. это .. . Думаю . . . Я решил . . . ». Ему дали еще одну дозу, он успокоился, и операция прошла успешно.

Что бы ни «решил» Толстой в своем бреду, внутри него всегда жило желание освободиться от того, что ему дорого. Чем сильнее были узы, тем отчаяннее он пытался их разорвать, как бы болезненно это ни было, особенно если это было болезненно. В мире не было ничего, что он ценил больше, чем семью. Несмотря на это или из-за этого, даже в самые счастливые периоды своей жизни он не мог избавиться от стремления к побегу.В начале 1880-х годов, когда он отказался от церкви, денег, собственности, авторства, мяса, табака, алкоголя, охоты и так далее, эти мысли стали навязчивыми. «Сегодня он громко плакал, что его самой страстной мыслью было покинуть семью», — написала София в своем дневнике 26 августа 1882 года. «Даже на смертном одре я не забуду искренность его восклицания; это было так, как если бы мое сердце было вырезано изнутри меня ».

Толстой испытывал почти физиологическую потребность оставить позади свое «положение известного писателя» и комфортную жизнь и присоединиться к тысячам бездомных странников, которые жили только на плоды своего повседневного труда и милостыню.Один из его младших учеников однажды спросил его, где должен обедать истинный последователь религии Толстого. «Не волнуйся, — последовал ответ наставника, — кто тебе нужен, тот тебя накормит» 1. Он не мог воспринять отношение Софии к нему как любовь и записал в дневнике 5 мая 1884 года: «Приснилось, что моя жена любила меня. Как все стало просто и понятно! Ничего подобного в реальной жизни. И это разрушает мою жизнь. . . Хорошо бы умереть ». Спустя несколько недель после ссоры с Софией, которая обвинила его в финансовой безрассудстве, он собрал чемодан и ушел из дома.Он «хотел уехать навсегда», но беременность на поздних сроках заставила его «повернуть на полпути в Тулу».

На следующее утро у них родилась последняя дочь Александра. Его желание уйти не уменьшалось. В конце 1885 года София написала своей сестре Татьяне, что Лев сказал ей, что хочет развестись с ней и уехать в Париж или Америку, поскольку «он не может так жить». София, Лев истерически рыдал: «Представляешь, Левочку трясло и дергалось от рыданий.Двенадцать лет спустя, в разгар семейного кризиса из-за увлечения Софии Танеевым, Толстой написал ей прощальное письмо:

Дорогая Соня, меня давно мучает несоответствие между моим сердцем и моими убеждениями. Я не смог заставить вас изменить свою жизнь или привычки, к которым я сам вас приучил, и до сих пор я не мог оставить вас. . . Также я не мог больше жить так, как жил последние шестнадцать лет, теперь борясь с вами и раздражая вас; теперь, поддавшись искушениям, к которым я был привык и которые меня окружали, я решил сделать то, что давно хотел сделать, — уйти.

Толстой это письмо не доставил и не ушел. Он верил, что Евангелия вынудили его оставить семью и всех, кого он дорог, чтобы следовать своему призванию, но он также был убежден, что всеобщая любовь может проявиться только через любовь к тем, кто находится рядом. Ведь именно внезапное чувство сострадания к жене и сыну позволило Ивану Ильичу отказаться от своего животного эгоизма и мирно умереть.

Враги и последователи Толстого в одинаковой степени обвиняли его в лицемерии.Эти упреки причиняли ему боль, но он был способен противостоять им, потому что знал, что они ложны. Удовольствия, получаемые от повседневных удобств, никогда не смогут повлиять на его решения. Он был менее уверен в искушениях похоти и земной славы. Его борьба с обоими из них очевидна в «Отце Сергия», пьесе, в которой сила сдерживаемой страсти захватывает дух даже по меркам прозы Толстого. Толстой потратил большую часть 1890-х годов на разработку и написание этого рассказа, прежде чем он был завершен в 1898 году.Он ни разу не публиковался при его жизни. История начинается с описания сенсационного исчезновения очень успешного человека:

В Петербурге в сороковых годах прошлого века произошло удивительное событие. Офицер лейб-гвардии кирасира, красивый принц, который, как все предсказывали, станет адъютантом императора Николая I и сделает блестящую карьеру, оставил службу, разорвал помолвку с красивой фрейлиной, любимицей Императрицы отдал свое небольшое имение сестре и удалился в монастырь, чтобы стать монахом.

Князь Степан Касацкий так кардинально меняет его жизнь, потому что его невеста признается ему, что до их помолвки она была любовницей императора. Это открытие превращает любовь Касатского в притворство и разоблачает тщетность его амбициозных устремлений. Религиозные верования, которые он сохранил с детства, спасают его и приводят в монастырь, где он принимает священные сношения как отец Сергий. Оттуда он удаляется в отдаленную камеру, где ведет аскетический образ жизни в молитвах и воздержании.Однако его одиночество омрачено повторяющимися сомнениями по поводу своего выбора и плотскими желаниями. В один из худших моментов его соблазняет эксцентричная аристократическая красавица, которая приходит к нему в камеру специально, чтобы соблазнить красивого отшельника. Отцу Сергию удается устоять перед соблазном, только отрезав себе палец.

Этот инцидент, который вскоре становится достоянием общественности, делает отшельника чрезвычайно популярным и порождает слухи о его целительных способностях. К нему стекалось все больше и больше людей, и все меньше и меньше времени оставалось для молитв и обновления своих духовных сил.. . Он знал, что не услышит ничего нового от этих людей, что они не вызовут в нем религиозных эмоций, но ему нравилось видеть толпу, для которой его благословение и совет были необходимы и драгоценны, поэтому, хотя эта толпа угнетала его, это также ему нравилось. .

Толстой думал о себе, о своем недавно обретенном статусе пророка и о толпе людей, приходивших к нему за советом. Его сын вспоминает, что после ухода особо надоедливого гостя Лео начинал дико прыгать по комнатам своего дома, а за ним следовала вереница веселых детей.Этот безмолвный ритуал освобождения они называли «нумидийской конницей». Его дочь Татьяна однажды спросила его о странно одетом мужчине в его комнате. «Он молодой член самой странной и непонятной для меня секты в мире, — ответил ее отец, — толстовцев».

В мае 1893 года он отметил в своем дневнике, что «как только человек может немного освободиться от греха похоти, он сразу же спотыкается и падает в худшую яму человеческой славы». Таким образом, необходимо было не «разрушать существующую дурную репутацию, но ценить ее как средство избежать величайшего соблазна.. . Мне нужно более подробно остановиться на этой теме в «Отец Сергий». Оно того стоит’.

Границы притворной святости отца Сергия обнажают пухлая, слабоумная и сексуально прожорливая купчиха, заставляющая его поддаваться желаниям плоти. Мир отшельника и его вера разрушены. «Как обычно, в моменты отчаяния он чувствовал потребность в молитве. Но молиться было некому. Бога не было ». Толстой изначально планировал заставить отшельника убить девушку, но это сделало бы рассказ второй версией его ранней повести «Дьявол».

Вместо этого Толстой превратил историю секса и убийства в историю побега. Парадоксально, но безобразный грех освобождает отца Сергия из рабства земной славы и дает ему возможность служить Богу, служа людям. Отшельник покидает свою келью, и его спасает от крайней нужды несчастный старый друг детства, который живет жизнью самопожертвования, поддерживая свою отчаявшуюся дочь, болезненного и бесполезного зятя и двух внуков, даже не задумываясь о том, что она делает. ничего хорошего или морального.Отец Сергий становится странствующим нищим, арестован и сослан в Сибирь. Там он обосновывается, работает на огороде зажиточного крестьянина, учит его детей и ухаживает за больными.

Этот финал, по-видимому, был заимствован из другого побега, который Толстой писал в 1890-х годах. Посмертные записки старца Федора Кузьмича основаны на популярной легенде об Александре I, согласно которой император, известный как мистик и провидец, не умер в 1825 году, как было официально объявлено, а сбежал и жил под вымышленным именем. Федора Кузьмича.Федор был настоящим человеком. Как и отец Сергий, он скитался по России, был арестован за бродяжничество и сослан. В старости он жил в Сибири, работая на огороде у купца и обучая крестьянских детей в обмен на еду — старик никогда не брал денег. Федор умер в 1864 году, оставив после себя зашифрованные бумаги. Его личность так и не была раскрыта.

Толстой был склонен верить легенде, но не писал рассказ. У него было слишком много других обязательств в 1890-х годах, чтобы он мог погрузиться в документы и достичь необходимой исторической точности и правдивости.Темы внезапного побега, спада в образе жизни, ареста и физического труда на сибирском огороде были переданы отцу Сергию…

Отрывок из книги Андрея Зорина «Лев Толстой» (Критические жизни), изданной Reaktion Books. Copyright © Андрей Зорин 2020. Используется с разрешения. Все права защищены. Сноски были удалены для облегчения чтения. Дополнительную информацию об Андрее Зорине и его книге можно найти на сайте его издателя здесь.

«Лев Толстой» вошел в шорт-лист книжной премии «Пушкинский дом 2021 года».

Лев Толстой «Война и мир. Одиссея любви»

Когда князь Андрей лежал умирая рядом с Наташей и своей сестрой, княжной Марьей, он размышлял про себя: «Любовь? Что такое любовь? »[1] Любовь — тема всей великой литературы, от Гомера и Данте до Мильтона, Герберта и Теннисона. Это тема всей великой философии, от Платона до Августина и Шеллинга.

Любовь с самого начала была связана с литературой. Самое старое произведение экстенсивной литературы, «Эпос о Гильгамеше », борется с любовью.Произведения Гомера пронизаны темой любви. Библия одержимо заботится о любви; высшей точкой являются поэтические произведения, а именно Псалмы, и литература мудрости, особенно Сирах и Песнь песней.

Учитывая, что рождение литературы связано с лирическим стихом и что великие произведения древней литературы — в основном лирическая поэзия — исполнялись, неудивительно, что в величайших литературных произведениях главное внимание уделяется любви. Любовь и борьба за любовь пронизаны великой поэзией веков.«[F] или улыбки, исходящие из потока разума / Отрицанию грубо, и из любви — пища / Любовь, а не самый низкий конец человеческой жизни», — писал Милтон в книге «Потерянный рай ». [2] Джордж Герберт в заключении своей книги. его поэтический фолиант, The Temple , писал: «Любовь взяла меня за руку, и улыбка ответила. Кто создал глаза, кроме меня? Истина, Господи, но я запятнал их: пусть мой позор Идет туда, где он заслуживает. И ты не знаешь, говорит Любовь, кто виноват? Моя дорогая, тогда я буду служить. Вы должны сесть, говорит Любовь, и попробовать мое мясо: Итак, я села и поела.[3] И, пожалуй, наиболее известная фраза Альфреда Теннисона: «Лучше любить и терять / чем никогда не любить всех. . . Тот Бог, который всегда живет и любит / Один Бог, один закон, одна стихия / И одно далекое божественное событие / К которому движется все творение ». [4]

Эпос Толстого рассматривает любовь как главную черту. Спросить, какова его природа, — значит отправиться в самое сердце чего-то, в суть дела. Поиски мудрости и понимания, которые часто, кажется, движут сюжетом и персонажами, связаны с борьбой за любовь.Ибо высшая мудрость — это любовь, а величайшая героическая борьба — найти и совершить любовь.

Гомер Илиада и Одиссея положили начало давней традиции западной героической литературы. [5] Поэтому неудивительно, что эпос Толстого «называют русским Илиадой и Одиссеей » [6] и регулярно сравнивают с классикой Гомера. Это путешествие, битва и сыновнее возвращение домой. Чувство борьбы и борьбы за любовь и смысл во всем тексте привело К.С. Льюис описал творчество Толстого как «величайшую книгу о войне из когда-либо написанных» [7]. В некотором смысле роман Толстого является кульминацией более чем двух тысячелетий развития западной героической литературной традиции.

Война и мир по-русски также может означать «война и мир». Двойная значимость, конечно, видна даже без знания русского языка. Мир охватывает все. И War and Peace , безусловно, охватывает почти все. Семья. Интриги. Смерть.Ухаживание. Политика. Патриотизм. Молодость. Возраст. Все, что связано с «миром», находится в центре внимания в различных точках истории. К концу истории, однако, все конфликты в мире в конце концов утихают и достигают кульминации в любви через браки Наташи Ростовой с Пьером Безуховым и Марии Болканской с Николаем Ростовым, когда они учатся отпускать свои мирские и пустые амбиции и отдавать дарить себя друг другу как бесплатные дары друг друга возлюбленным.

От Ахилла до Христа: война Андрея

Князь Андрей Болканский — один из главных героев великого произведения Толстого и, на мой взгляд, диалектический контраст с Пьером.Когда Андрея представляют на вечеринке Анны Павловны, он — лихой человек, честолюбивый и успешный. У него беременная красивая жена. Он будет адъютантом генерала Михаила Кутузова в предстоящей кампании 1805 года. Его описывают как образ земного успеха: «Он был очень красивым молодым человеком, среднего роста, с твердыми, четкими чертами лица» [8]. Более того, высшие члены российского общества знают о стремительном взлете Андрея и некоторые даже думают, что однажды он станет адъютантом царя.[9]

Андрей представлен как воплощенный идеальный образ русского высшего общества, и эта тема воплощенного образа — это то, с чем Толстой играет через Андрея по мере разворачивания истории. Воспитанный и красноречивый, красивый и патриотичный — Андрей резко контрастирует со своим неуклюжим и неуклюжим якобинцем, обожающим другом Пьером, который, хотя и незаконнорожденный сын знатного графа, является изгоем русской аристократии по крови и политике. Андрей знает, когда молчать, Пьер не может не вмешиваться в разговор, вызывая шок и огорчение других.У Андрея все складывается. В самом деле, Пьер видит в Андрее «образец совершенства», потому что «Андрей обладал в высшей степени как раз теми самыми равенствами, которых [ему] не хватало, и которые лучше всего можно было бы охарактеризовать как силу воли. Пьера всегда поражало спокойное отношение князя Андрея ко всем, его незаурядная память, умение читать … но прежде всего его работоспособность и учеба ». [10]

Несмотря на внешнюю внешность, Андрей — отчужденный человек. Домашняя жизнь, несмотря на признание его жены «прекрасной женщиной», не удовлетворяет его восторженных желаний.Андрей хочет, завещает, азарта. Это то, чего Пьер не мог понять, почему Андрей так рвался к войне в 1805 году. Семейная жизнь давит на человека, сковывает человека к жизни, полной самодовольства, и истощает «свободу» для приключений и острых ощущений, которые с ними связаны. . В одном из многочисленных разговоров Андрея и Пьера Андрей сообщает ему: «Никогда, никогда не женись, мой милый! Вот мой совет: никогда не женитесь, можете ли вы сказать себе, что сделали все, на что были способны, и пока вы не перестанете любить женщину по своему выбору и не увидите ясно, какая она есть … Женитесь, когда вы стары и ни на что не годны — иначе все хорошее и благородное в тебе будет потеряно.[11]

Хотя Андрей внешне олицетворяет успех, он — на самом деле, во внутреннем смысле — сломленный и пустой человек. Андрей, представленный на первых страницах Войны и мира , не цельный человек. В гомеровской сказке он — Ахилл, желающий волнения и так называемой славы и благородства, предлагаемых на войне, а не довольства и простой жизни в браке и семье. Находясь между войной и усадьбой, как Ахиллес, Андрей выбирает войну и бросает беременную жену.Образ Ахилла переносится на раннего Андрея на всеобщее обозрение, потому что Ахиллес также бросил свою семью, чтобы сражаться в Троянской войне. Андрей, как и Ахиллес в Трое, возглавляет русскую армию в самое сердце Европы, чтобы противостоять злодею-убийце Наполеону Бонапарту [12]. Или, по крайней мере, он представляет себя в этой роли.

По мере продвижения русской армии в Центральную Европу Андрей мечтает о своем «Тулонском моменте» [13], где он приведет русскую армию к победе над французским противником.Наполеон для Андрея одновременно злодей и герой. Наполеон — великий Другой, оппозиционный враг, которого он, как русский, должен победить. Тем не менее, Наполеон воплощает и источает все, к чему стремится Андрей: предполагаемый блеск, хитрость и героическое величие.

Есть разные иронии в отношении Андрея, когда он участвует в кампании, а не наслаждается простой светской жизнью. В мирном высшем обществе он выделяется среди других аристократов успешной карьерой, красивой женой и сам является идеальным образом красоты.Однако в воинских званиях он отчужден от самого себя и стремится быть кем угодно, кроме себя. Он ничем не выделяется среди других офицеров, среди которых он безликий туман для всех начальств, кроме Кутузова. Он хочет быть не князем Андреем, а Наполеоном: «Как только [Андрей] узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что именно ему суждено вывести ее из этого положения; что здесь был Тулон, который выведет его из рядов малоизвестных офицеров и предложит ему первый шаг к славе.[14]

Ожидания Андрея боевой славы начинаются с его первого вкуса битвы при Шёнграберне. Несмотря на сравнительно небольшую встречу, когда псы войны рассыпаются по полю боя, Андрей не может не представить себе свои нигилистические мечты. «Началось», — думает Андрей, глядя на артиллерийский огонь. «Вот . . . Но где и как будет представлен мой Тулон »[15]. Хотя Шенграберн не оказался для Андрея Тулоном, вкус битвы был захватывающим и героическим для молодого принца.Он радостно сообщает князю Багратиону о спасательных действиях артиллерийской батареи капитана Тушина как об основной причине, по которой русские смогли сдержать наступление французов и отступить в хорошем состоянии [16].

После того, как колонна Багратиона, с которой присутствовал Андрей, воссоединилась с Кутузовым, осязаемость предстоящего сражения с Наполеоном распространяется по лагерю. Толстой в своем гении прекрасно представляет диалектику войны. В сценах войны Толстой начинает с представления совершенных боевых стратегий и красивых парадных маршей упорядоченного чувства конфликта, которые внезапно исчезают в хаосе и замешательстве в начале битвы.Именно в этой перетягивании каната порядка и смысла, хаоса и неразберихи и оказался Андрей. Накануне битвы при Аустерлице Андрей снова представляет себе идеальный момент в Тулоне, который принесет ему славу и славу. «Воображение [Андрея] представило битву, ее поражение, концентрацию боя в одной точке и колебания всех командиров. И тогда тот счастливый момент, тот Тулон, которого он так долго ждал, наконец предстает перед ним… так что он берет полк, дивизию… ведет свою дивизию к решающей точке и в одиночку одерживает победу.»[17]

Битва при Аустерлице — это катастрофа для русских и австрийцев. Андрей ранен, когда нигилистически переигрывает свою мечту. Схватив знамя и подтолкнув товарищей вперед, он получает удар со спины французским штыком и падает на землю, глядя в небо. Именно в этот момент Андрей переживает начало своего преобразующего паломничества. Хаос битвы и его мечты о славе исчезают:

«Над ним теперь не было ничего, кроме неба — высокое небо, неясное, но все же неизмеримо высокое, с серыми облаками, медленно скользящими по нему.«Как тихо, мирно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей, — не когда мы бежали, кричали и дрались, совсем не когда наводчик и француз с испуганными и сердитыми лицами боролись за швабру. : как иначе эти облака скользят по этому бескрайнему высокому небу! Как же я раньше не видел того высокого неба. И как я счастлив, что наконец нашел его! Да! Все суета, вся ложь, кроме этого бесконечного неба. Нет ничего, ничего, кроме этого. Но даже его нет, нет ничего, кроме тишины и покоя.Слава Богу ». [18]

Момент откровения Андрея в Аустерлице был безошибочной и архетипической встречей с тем, что Эдмунд Берк называл« Возвышенным ». [19] Андрей увидел нечто большее, чем просто красоту, глядя на него. до небес — тема, которую Толстой будет повторять несколько раз на протяжении всей книги. С внушающим трепет удивлением он столкнулся с Возвышенным, подавляющим личность до смерти. [20] В этот момент Андрей осознал наготу своего тщеславия и, пойманный в ловушку Возвышенного, погрузился в состояние покоя, в то время как вокруг него бушевала ужасающая жестокая битва.Он обнаружил, хотя и кратковременный и вызванный болью, радость и удовлетворение, которых он безрассудно преследовал на поле битвы и посредством земной «славы». В тот момент Андрей в некотором смысле умер при встрече с ужасающей красотой Возвышенного, чтобы возродиться заново.

От героического человека до изувеченного ребенка, стонущего от ран, у Андрея — в соответствии с толстовской иронией — встреча со своим героем. Наполеон, предполагаемый великий человек Абсолютного Духа, находится на высоте и осматривает мертвых прямо там, где Андрей упал раненным.Но встреча Андрея с высоким и бесконечным небом изменила его восприятие Наполеона. Андрей «знал, что это Наполеон — его герой, — но в тот момент Наполеон казался ему таким маленьким и ничтожным существом по сравнению с тем, что сейчас проходило между ним и этим высоким бесконечным небом с облаками, летящими над ним» [21]. Наполеон, это значимое и вырисовывающееся существо теперь не имеет значения, поскольку после его боевого опыта произошло прекращение идолопоклонства Андрея.

Толстой также дает подсказки относительно проблемы, с которой столкнулся Андрей — как внутри, так и снаружи.Раненый Андрей «был рад, что люди стояли рядом с ним, и только хотел, чтобы они помогли ему и вернули его к жизни, которая казалась ему такой прекрасной сейчас, когда он сегодня научился понимать иначе» [22]. Физически больной. и нуждаясь во внимании окружающих, Андрей телесно увлечен отношениями. Духовно болен или, теперь он «научился понимать по-другому», потребность Андрея в других отражает его начальное превращение из эгоцентричного имиджмейкера в животное, созданное по образу любви и прощения.Физическая болезнь Андрея была связана с его душевной болезнью, которая подтолкнула его к пропасти тщеславного идолопоклонства, которое ставило прежде всего «я» на точку исключения и отречения от других. В конце концов, Андрей оставил беременную жену и будущего ребенка, чтобы достичь своего Тулонского момента, чтобы вписать свое имя в вечность, как это сделал Ахилл.

Это движение от эгоистичного и тщеславного искателя славы к человеку, который учится любить и прощать других, не завершается на кровавых склонах Пратценских высот.Вместо этого требуется гораздо больше борьбы — так сказать, гораздо больше войн, — прежде чем Андрей достигнет этой тотальной трансформации и обожествления. Когда Пьер навещает Андрея на Лысых холмах после почти двухлетней разлуки, Андрей становится отшельником, ведущим новую внутреннюю борьбу за то, что значили переживания Аустерлица.

Когда Пьер навещает Андрея, он шокирован, увидев «изменение в нем». [23] Изменение, которое видит Пьер, имеет двоякий смысл. Одно, конечно, физическое.Второе изменение, и, возможно, более глубокое из двух, — это внутренний характер Андрея. Андрей превратился в монаха-отшельника, пребывающего в «длительном сосредоточении на какой-то одной мысли» [24]. Толстой недвусмысленно дает понять, что в этой новой встрече Андрея и Пьера это как будто они оба впервые встречают друг друга заново. — для обоих изменившихся мужчин с момента их последней встречи. Они говорили друг с другом, пишет Толстой, «как люди, которые не знают друг друга близко». [25]

Определяющий момент визита Пьера для Андрея наступает в их дискуссии о смысле жизни.Когда Пьер говорит о жизни и любви к другим, Андрей впадает в суровый упрек. Толстой так хорошо играет с контрастом между ними в разворачивающемся диалоге. Пьер убежден, что жил для себя, но теперь нашел новый смысл — истинный смысл — земную и духовную радость в любви и служении другим. [26] Андрей очень нежно упрекает Пьера и утверждает обратное. Он жил для других в своем тщетном стремлении к славе, но теперь живет для себя и счастлив. «Я испытал обратное, — сообщает Пьеру Андрей.«Я жил для славы. — А что такое слава в конце концов? Та же самая любовь к другим, желание что-то сделать для них, желание их одобрения. — Итак, я жил для других, и не почти, но полностью разрушил свою жизнь. И я стал спокойнее с тех пор, как стал жить только для себя »[27]

Толстовская ирония глубоко проникает в этот критический момент истории. Андрей еще не знает, что он жил для себя до Аустерлица и все еще живет для себя после Аустерлица. Разница в том, что он больше не преследует проект самовосхваления тщеславия, который он ошибочно приписывает своему желанию одобрения со стороны других.В 1805 году Андрей был воплощением того земного существа, которым движет «любовь к себе». . . слава сама по себе. . . [и] ищет славы от мужчин ». [28]

По мере продолжения разговора, для внимательного читателя на первый план выходит это осознание: от новых мужчин, которые не знали друг друга, Андрей и Пьер становятся все более близкими, когда они выглядят в глаза друг другу, когда они говорят. Глаза — это зеркало души, а смотреть человеку в глаза — это знак близости и доверия, дружбы и любви.Глаза играют важную роль в рассказе Толстого, наиболее отчетливо проявляясь у Наташи, но здесь они отведены Андрею и Пьеру. Как Пьер постоянно умоляет его, как миссионер Божий, посланный к заблудшей душе, изо всех сил пытающейся найти Бога в одиночку, но не может сделать это своими силами — так же, как Августин изобразил себя до своего обращения в Милане в Confessions — Обращение Андрея начинается, когда он снова смотрит на небо, то же самое небо, на которое он смотрел, когда лежал на спине в Аустерлице.«Если есть Бог и будущая жизнь, там правда и добро, и высшее счастье человека состоит в стремлении их достичь. Мы должны жить, мы должны любить и мы должны верить, — говорит Пьер раньше Андрею, — указывая на небо ». [29] Когда Андрей слушал Пьера,« он пристально смотрел на красное отражение солнце сияет в синих водах. Была совершенная тишина ». [30]

Движение Андрея прочь от тщетных поисков славы началось, когда он всматривался в высокое небо на Пратценских высотах.Но понадобился таинственный человек, своего рода миссионер, ангел — Пьер — чтобы объявить Андрею, что замена себя требует любви и служения другим. Когда Пьер уезжает, Толстой сообщает нам, что «встреча [Андрея] с Пьером сформировала эпоху в [его] жизни. Мысль, что внешне он продолжал жить по-старому, внутри он начал новую жизнь »[31]. Встреча Андрея с Пьером на Лысых холмах в 1807 году — это направленная переориентация его самого на Христа, других и на саму любовь.Пытаясь найти это руководство, необходимое после того, как его пустое тщеславие было раздавлено в Аустерлице, Пьеру потребовалось направить Андрея на прямой и верный курс — хотя этот курс, эта «новая жизнь», на которой сейчас находится Андрей, будет одинаково сложно. Однако преобразование Андрея представляет собой великое толстовское достижение; возрождение Андрея вдали от жаждущего войны и ищущего славы Ахилла к более мягкому, сострадательному и любящему Христа.

Учитывая совпадение персонажей и их арок, я не хочу писать об известном романе Андрея с Наташей.Таким образом, я хочу перейти к завершению войны Андрея от перехода от образа Ахилла к носителю образа Христа. Хотя важно констатировать, что его возможную радостную и счастливую жизнь с Наташей разрушил Анатоль Курагин, которого Андрей лично пытается убить в месяцы, предшествующие Бородинскому сражению, это искоренение этого возможного конца жизни Андрея. что делает его преобразование полным.

Преобразующая война Андрея достойно завершается во время битвы.Ведь именно на забойных полях Бородино завершается преобразование Андрея из Ахилла во Христа. Накануне битвы, когда Пьер снова навещает его, разговор Андрея с Пьером о правилах войны и боевых порядках наполнен циничным ядом человека, потерянного в вихре. Избегая фальшивого «великодушия» войны, Андрей сообщает Пьеру о своем новом взгляде на войну и мир: «Не берите пленных, а убивайте и будьте убиты!» [32] Заявление Андрея в сочетании с реальностью охоты на Анатоля при попытке выполнять свои обязанности офицера, делает его прощение на кровавом поле битвы под Бородино еще более невероятным для свидетеля.

Будучи раненым, когда его полк марширует со своих резервных позиций на новое место на поле боя, он попадает в полевой госпиталь, где кричащие крики раненых пронзают воздух. Когда ему дают место для отдыха, он слышит хныканье знакомого человека. Андрея поставили рядом с «несчастным, рыдающим, ослабевшим» Анатолем, которому только что ампутировали ногу [33].

Учитывая то, что случилось с Андреем из-за Анатоля, любой меньший мужчина имел бы право отомстить человеку, разрушившему его перспективы счастья и брака.Но вместо того, чтобы отомстить или воплотить свое отношение к пленным, как он сказал Пьеру, Андрея переполняет любовь. «Князь Андрей уже не мог сдерживаться и плакал нежными любовными слезами о своих собратьях, о себе, о своих собственных и их ошибках» [34]. Война Андрея завершается в тот момент, в тот момент, когда его сердце замирает. братья и сестры, когда он произносит незабываемые слова Христоподобного прощения: «Сострадание, любовь наших братьев, к тем, кто любит нас, и к тем, кто нас ненавидит, любовь к нашим врагам; да, та любовь, которую проповедовал на земле Бог и которой меня учила княжна Марья, а я не понимал, — вот что заставило меня расстаться с жизнью, вот что мне осталось, если бы я жил.Но теперь уже поздно. Я знаю это! »[35]

Именно здесь Андрей полностью отдает себя Богу и Христу, становясь буквальным образом и рупором Бога, перефразируя Нагорную проповедь и восстанавливая свои разрушенные отношения. Движение к прощению, ведущее к любви, становится повторяющейся темой в конце произведения Толстого, и Андрей воплощает эту реальность лучше, чем кто-либо в рассказе. Когда Наташа снова встречает его среди эвакуируемых раненых, она просит у него прощения.Андрей, глядя в живые глаза Наташи — а глаза были основным изображением во всех сценах любви и отношений на протяжении всей книги, как говорилось до сих пор, — говорит ей, что он уже простил ее. [36]

Соответственно, смерть Андрея — это мирная смерть. Это был мир, который он нашел, став носителем образа любящего и прощающего Христа, который любит и прощает тех, кто не знает, что они делают. За несколько минут до своей смерти в окружении Наташи и Марии, двух женщин, которые любили его, он размышляет о смысле любви, когда он окружен любовью.«Любовь — это Бог, — говорит себе Андрей, — а смерть означает, что я, частица любви, вернусь к общему и вечному источнику» [37]

Путешествие странника: Война Пьера

Пьер мог быть самым универсальным персонажем творчества Толстого. Это не умаляет места Николая, у которого есть много универсальных моментов, с которыми читатель может идентифицировать себя, но есть что-то в Пьере, что привлекает большинство, если не всех, читателей к его затруднительному положению. Быть изгоем, говорить вне очереди, быть самоуверенным, размышлять о загадках жизни, испытывать трепет беззакония (в битвах), успокаиваться в семейной жизни — дуга Пьера — это то, через что проходит большинство людей в течение своей жизни. вот почему он так близок.

Во многих отношениях Пьер — противоположность Андрею. Вначале он является незаконнорожденным сыном известного аристократа, что означает, что он находится в запутанной сфере российского общества. Он не полностью принят ни аристократией, ни крепостным, и, учитывая отсутствие в России буржуазного среднего класса, его промежуточное состояние не относится к несуществующему среднему классу, как это могло бы быть в других странах. Там, где Андрей успешен, красив и имеет семью, Пьер в некотором роде странствующий шут, не самый красивый из джентльменов (особенно по сравнению с Андреем), и одинокий.Таким образом, Пьер проводит время, влюбившись в идеи и политические абстракции, а не в конкретные человеческие отношения. Во многих отношениях Пьер похож на молодого святого Августина, влюбленного в идею любви, но не знающего, как реализовать или конкретизировать любовь в своей жизни [38]. На вечеринке Анны Павловны он якобинец-гуманист, неспособный, как и сами якобинцы, помогать тем, кого он любит, и никогда не встречался и с которыми не проводил время. В возбуждении соблазнительной беседы с другими участниками, критикующими Наполеона, Пьер радостно вскакивает, защищая французского правителя: «Наполеон велик, потому что он превзошел Революцию, подавил ее злоупотребления, сохранил в ней все хорошее — равенство. гражданства, свободы слова и печати — и только по этой причине он получил власть.[39]

Становится ясно, что хотя Андрей и Пьер контрастируют друг с другом, внутри они очень похожи. Как и Андрей, Пьер отчужден и отчужден. Из русского высшего общества; от его семьи как внебрачный сын; от Элен, его первой жены; и, действительно, от него самого, мира и Бога. На протяжении всей истории Пьер изо всех сил пытается найти дом. Толстой прекрасно понимает это в том, что во многих сценах с Пьером он находится вдали от дома, в путешествии, как паломник, странствуя с места на место в поисках того дома, которого у него никогда не было.

Борьба в мире, с которым борется Пьер, — это борьба за то, чтобы воплотить в жизнь опьяняющую любовь к абстрактным идеям, которая у него есть в начале истории, и через эту реализацию любви в мире, а не в мире. идей Пьер может найти тот дом, по которому он отчаянно тоскует. Русские участники вечеринки Анны Павловны приземлены; они видят воплощенную реальность террора, революции и завоевания Наполеона с целью распространения революции на остальную Европу, но Пьер совершенно отстранен от этой реальности.»Какие? Революция и цареубийство — великая вещь? » Анна Павловна, презрительно и потрясенно возражает Пьеру. [40] «Я не говорю о цареубийстве, я говорю об идеях», — смело отвечает ей Пьер. [41]

Отчуждение Пьера от мира и самого себя доходит до того, что он воображает себя Наполеоном. Опять же, параллелизм с Андреем смешанный. В то время как Андрей хотел воплотить в себе величие Наполеона до своего преобразующего опыта в Аустерлице, Пьер буквально воображает себя императором Франции и диктатором большей части Европы.«Но прежде чем Пьер, который в тот момент вообразил себя Наполеоном, только что совершивший опасный переход Па-де-Кале и захватив Лондон, смог вынести приговор Питту, он увидел, как вошел хорошо сложенный и красивый молодой офицер. в своей комнате ». [42] Когда Пьер и Борис беседуют, Пьер открыто признается русскому офицеру, что болеет за французского императора. [43]

Но бедственное положение и отчужденность Пьера от мира достигли порога со смертью его отца, Кирилла Безухова.Члены его семьи, если их можно так назвать, — князь Василий и княгиня Катерина — замышляют уберечь его от воли его умирающего отца. Воля Кирилла, со всей властью, которую она несет, и из его собственного указа, узаконивает Пьера и передает ему семейное наследство. Коварство Василия и Катерины провалилось. Пьер узаконен.

Легитимация Пьера выводит его в новый мир. Русская аристократия внезапно проявляет к нему интерес — не из-за того, кто такой Пьер, а из-за богатства и титулов, которые он носит.В то же время легитимация Пьера произошла за счет его сыновних отношений. Василий и Катерина, которые всегда были к нему отстранены, в гневе исчезают. Его отец, который любил его, но при этом держался от него подальше, чтобы сохранить репутацию графа при жизни, совсем ушел. Пьер мог бы обрести новое богатство и права, но он один в мире, разрушенном войной.

С новым богатством пришли новые искушения. Принцесса Элен, красивая, но коварная женщина femme fatale в эпосе, соблазняет Пьера, чтобы повысить свое социальное положение и богатство.Элен использует свою красоту как соблазнительную форму контроля; страсть к господству с помощью ее обаяния и женской загадочности, затуманивающая здравый смысл Пьера. В комнате наедине с ней Пьер попадает под улыбку Элен и предсказательные чары, превозносящие ее телесную красоту. «Значит, вы никогда раньше не замечали, насколько я красива?» — как бы говорила Элен ». [44] Здесь есть двусмысленность; «Казалось, сказала» предполагает, что она могла говорить, а могла и не говорить. Для Пьера все стало размытым. Говорила ли она с ним голосом или телесным приглашением и жестом? Затем Элен набросилась на него, открыв Пьеру язык тела и пригласив его побыть с ней, как муз гомеровской античности.«Вы не заметили, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать кому угодно — и тебе тоже, — сказал ее взгляд ». [45] Подпадая на ее объективированную красоту и загадочность,« Пьер чувствовал, что Элен не только могла, но и должна была быть его женой, и что иначе и быть не могло ». [46]

Падение Пьера на соблазны Элен знаменует его поворот в борьбе за сыновнее возвращение домой, которое доминирует в остальном развитии его характера. Его отношения с Элен быстро разрушаются, когда она ругает его за то, что никогда не позволит себе иметь его детей.Ее открытая неверность при продолжении сексуальных отношений с Долоховым только усиливает напряжение в отношениях, с которых им никогда не приходилось начинать.

Когда его брак распался, и полное чувство бессмысленности охватило его, как шторм, Пьер попадает в компанию масонов. Обращение Пьера к масонству — потребность в якоре, стержне, прочном фундаменте, на котором можно строить жизнь. До сих пор он был без руля и разбивался в жестоких морях раздора и эмоционального восторга.Он давно стремился к полноценной жизни; сначала в мире политических идей, а затем в (неудачном) браке [47]. Ничто не принесло ему спокойного отдыха.

Масонство было идеальным синтезом для странствующей души Пьера, когда он встречает масонского незнакомца и вступает в братство. В нем соединились две вещи, в которых он до сих пор искал смысл: политика и семья. Более того, это была не просто любовь к идее политики или семьи, а реальная конкретная реальность политики и семьи, хотя и находившаяся на периферии жизни Пьера, что заставляло его искать смысл в обоих.Как каменщик, Пьер, наконец, смог творить добро и помогать другим, как он мечтал, как пытались сделать якобинцы и Наполеон. Масоны также служили братством, братством и семьей, которых у Пьера никогда не было. Относительная реальность стремления к истине и человеческой природе улавливается тем фактом, что для того, чтобы стать каменщиком, нужно назначить вас, и в ответе незнакомца на встречу с Пьером в первый раз: «Никто не может достичь истины в одиночку». [48] ​​

Это тонкий момент в истории, который не осознается полностью до конца книги, но поворот Пьера к масонству — это также его обращение к Богу, с которым он был ранее разлучен.Пьер говорил на языке благочестия и раньше взывал к Христу, чтобы удовлетворить свою политическую повестку дня на вечеринке Анны Павловны [49], но в частном порядке он был атеистом. В то время как сложности масонства поначалу разжигали аппетит Пьера к знаниям и смыслу, самым важным изменением в Пьере через его встречу с масонством было его обращение к Богу. Несмотря на всю свою молодость, популярность и богатство, Пьер теряется в лесу тьмы, более облачной и мрачной, чем когда мы впервые встретили его. Масонский незнакомец — ангельский посланник, обращающий Пьера; и Пьер, с вновь обретенной энергией в каменщике, становится этим посланником Андрея, когда они встречаются на Лысых холмах в 1807 году.

Масоны обращают внимание Пьера на проблему стремления к полноценной жизни исключительно из похоти и богатства мира. Его набухшее сердце соблазняется кратким объяснением мудрости и истины незнакомцем в очень августинистский момент восторженного желания. «Вы молоды, вы богаты, вы умны, вы хорошо образованы. И что ты сделал со всеми этими хорошими подарками? Довольны ли вы собой и своей жизнью? »[50] Положение Пьера в высшем обществе, его образование и его богатство не сводились ни к чему, кроме отчужденных странствий, как странника по бескрайним пескам пустыни.Более того, язык паломничества упоминается в путешествии Пьера в братство: «Встреча подошла к концу, и, вернувшись домой, Пьер почувствовал себя так, как будто вернувшись из долгого путешествия, в котором он провел десятки лет, он стал полностью изменился, полностью оставив позади прежние привычки и образ жизни »[51]

Однако сложность кладки не удовлетворяет Пьера. Эзотерическая философия, братство братьев и квази-теологическая и политическая природа братства только еще раз отталкивают Пьера.Но упор на отношения и обращение к Богу, что было предпосылкой для членства, остается в пылающем сердце Пьера. С этой целью масоны служили посредниками, чтобы переориентировать Пьера на то, что он в конечном итоге будет пытаться реализовать в своей жизни, чтобы иметь смысл: на семью. Семья через брак приносит в жизнь отношения, Бога (через таинство брака) и радости воплощенной и воплощенной жизни. С этой точки зрения, третий раз очарование, поскольку его неудачный брак с Элен и неудачная жизнь брата с масонами являются прообразом возможного успешного брака и семейной жизни Пьера с Наташей.

Пьер борется с блуждающим отчуждением в моменты, предшествующие Бородинскому сражению после его разочарования в масонах. Несмотря на это разочарование, он все еще размышляет о тайнах масонского учения и пытается убедить себя в значении событий и своем месте в драме апокалипсиса. Отчуждение Пьера приводит его к классическому Descensus ad inferos , когда он натыкается на поля ужасной битвы; только через это нисхождение в адский огонь он может переродиться и вернуться к жизни.

В возвращении Пьера на родину есть некоторая поэтическая ирония и справедливость. Его представили как человека, любящего чистую теорию, парящего над облаками, как если бы он был человеком, превосходящим всю остальную русскую аристократию, из-за его теоретического высокомерия, которое оторвало его от мира представительных отношений, от которого он сам был отстранен. обстоятельствам его рождения. Присоединившись к масонам, как уже говорилось, он на мгновение получил синтетический опыт реальных реальных отношений в сочетании с эзотерической теорией.Но его разочарование в масонах было одновременно разрывом с ложной относительностью порядка и ложной теорией, предложенной ими. Сейчас, в худшем положении, чем раньше, он вылетел из мира абстрактной теории в мир насильственной материальности и битв. Потребовалось это сорвать ковер возвышенной теории, чтобы заставить Пьера снова приземлиться в мир отношений — вместе с помощью Наташи, которую он успокаивал и утешал после хищных нападок Анатоля на нее.

Это аварийное приземление обратно в мир отношений и погружение в водоворот Бородино начинается с его случайной или предопределенной встречи с Долоховым. Долохов бросается к Пьеру вслед за процессией Богородицы, чтобы просить у Пьера прощения за их прошлые встречи. «Со слезами на глазах Долохов обнял Пьера и поцеловал его» [52]. В конце концов, Пьер переживает приятный момент со своим бывшим врагом, и, подобно Христу, он может простить и проявить милосердие к человеку, которого его неверная жена незаконно состоял в сексуальных отношениях с.Есть еще одно поэтическое завершение, что именно Долохов спасет его от французского плена во время отступления Наполеона.

После Бородинского сражения Пьер бесцельно возвращается в Москву, город горит. Впоследствии он попадает в плен к французам, несмотря на моменты личного героизма и самопожертвования: его спасение французского офицера и находящаяся под угрозой исчезновения девушка в огне. Пьера, однако, пришлось вырваться из своего рода вавилонского плена — его нужно было низвести, вернуться из стратосферы абстрактного идеализма в мир конкретных отношений и тела.Как Толстой пишет о преобразующем паломничестве Пьера:

«В выжженной и опустошенной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишения, которое может вынести человек; но благодаря своей физической силе и здоровью, о которых он до сих пор не подозревал, и особенно благодаря тому, что лишения наступали так постепенно, что невозможно было сказать, когда они начались, он переносил свое положение не только легко, но и радостно. И как раз в это время, когда он обрел спокойствие и легкость ума, которых прежде тщетно стремился достичь.Он давно разными способами искал душевное спокойствие, ту внутреннюю гармонию, которая так впечатляла его в солдатах в Бородинском сражении. Он искал ее в благотворительности, в масонстве, в безумие городской жизни, в вине, в героических подвигах самопожертвования и в романтической любви к Наташе; он искал этого путем рассуждений — и все эти поиски и эксперименты потерпели неудачу. И теперь, не задумываясь об этом, он нашел этот покой и внутреннюю гармонию только через ужас смерти, через лишения и через то, что он узнал в Каратаеве. [53]

То, что Пьер опустился до точки лишения, и его путешествие через ад и обратно стало кульминационным моментом в его преобразовании к достижению берега осмысленной жизни, к которой он всегда стремился. Только будучи заключенным в тюрьму, Пьер мог оценить ценность воплощенной жизни в мире и обрести то спокойствие, которого он так жаждал. «Жизнь — это все», — говорит себе Пьер. «Жизнь — это Бог. Все меняется и движется, и это движение — Бог.И пока есть жизнь, есть радость в сознании божественного. Любить жизнь — значит любить Бога. Труднее и блаженнее всего остального любить эту жизнь в страданиях »[54]

История борьбы и странствий Пьера — это история продвижения паломника. Это опасное паломничество к чему-то за пределами «я»; то, что связывает небо и землю, мужчину и женщину, человека и грязь, вместе в великолепном сиянии и грандиозном вальсе жизни. Это борьба за непревзойденную любовь в мире, за любовь к другим в мире, за любовь к миру и за все дары, представленные перед нами — будь то плоть и кровь или неодушевленные предметы, которые, взятые в совокупности, составляют удивительную красоту мира. весь.Борьба за «любовь к жизни», а не за отстранение от нее, завершилась браком Пьера с Наташей, потому что любовь к жизни, как говорит нам Толстой через союз Пьера и Наташи, есть брак.

Таким образом, именно брак Пьера с Наташей и ее благополучие в супружеской жизни стали воплощением любви к жизни, к которой Пьер всегда стремился. Сияние в их глазах, щекотание в их языках и блаженное очарование созерцания друг друга были долгой и трудной борьбой для обоих; но особенно для Пьера, все путешествие которого приводит его к этому союзу.Гениальность Толстого в борьбе Пьера проявляется в арке Пьера на протяжении повествования; от своего радикального якобинства и неудачного брака до его нисхождения в ад и его восхождения к воплощенной жизни, запечатанной таинством брака с Наташей и рождением их детей, опасное путешествие Пьера бродило к востоку от Эдема, чтобы наконец найти этот новый Эдем по рассказам истории. конец.

Расцвет жизни: Война Наташи

Само собой разумеется, что величайшее достижение в Войне и мире — это характер Наташи и ее созревание в красоте и воплощение душевной жизни.Временами это мучительная борьба, особенно когда она становится жертвой козней Анатоля Курагина, разрушающего запланированный брак между ней и Андреем. В других случаях это приятный и трогательный рост, когда она превращается из черноглазой маленькой девочки в цветущую и плодовитую мать в конце истории. От начала до конца маленькое семечко, которым была Наташа, засохло и превратилось в цельный и великолепный цветок; один вспыхивает плодородием и животворной силой, чего нельзя было сделать с прекрасным телом и грудью Элен, но с пустой душой.

В Наташе есть две ключевые особенности, которые Толстой постоянно подчеркивает на протяжении всей истории: ее голос и ее глаза. Подобно слову Божьему, голос Наташи имеет силу пробуждать души и оживлять их; дважды ее голос звучит и выводит Николая и Андрея из их суицидального и нигилистического ступора к новому пониманию жизни и для нее. [55] Как пишет Эндрю Кауфман, «Николай… испытывает сомнения и хочет приставить пистолет к голове. Но в тот самый момент, когда он был потрясен до глубины души, ему посчастливилось услышать, как Наташа поет, напоминая ему, что возвышенное счастье и смысл все еще доступны ему здесь и сейчас, посреди его разбитого мира.[56] Кроме того, Толстой также обращается к глазам Наташи, чтобы выявить ее живость. Глаза и голос, конечно же, исходят от лица; это лицо является вместилищем человеческой субъективности, а не объективированное тело под ним: «Лицо сияет в мире объектов светом, который не от этого мира — светом субъективности» [57]. Наташа открывается нам по ходу повествования как самый представительный, субъективный и живой из всех персонажей.

Когда мы знакомимся с Наташей, ее рот и глаза — первые черты, которые Толстой описывает: «Эту черноглазую девушку с широким ртом, не красивую, но полную жизни, с детскими обнаженными плечами, которые после ее бега вздымались и трясли ее лиф. с откинутыми назад черными кудрями, тонкими голыми руками, маленькими ножками в ящичках с кружевной оборкой и ступнями в низких тапочках — был такой же очаровательный возраст, когда девочка уже не ребенок, хотя ребенок еще не молодая женщина.[58] Во вступительном описании Толстого Наташи содержится огромная степень предзнаменования, и это предзнаменование устанавливает гениальность невероятной истории Толстого, особенно в том, что касается будущего взросления Наташи в ходе ее развертывания. Кроме того, ее знакомство с Элен, с которой она намеренно диалектически сопряжена, и ее противопоставление не могло быть более резким.

Элен представлена ​​как фрейлина на вечеринке Анны Павловны. Нельзя не заметить ее сладострастное и соблазнительное тело, которое покоряет глаза и сердца толпы.Однако Элен никогда не описывают как «полную жизни». Более того, женственность Элен сосредоточена на ее теле, а не на душе; ее женственность проявляется в ее груди и плечах, а не в лице. Женственность Наташи, или рост ее женственности, можно найти в ее лице, ее субъективности, которая дважды означается и представлена ​​ее голосом жизни и проникновенными глазами. Несмотря на несомненную красоту Элен, она — безжизненный объект в отличие от пульсирующего и душевного существа Наташи:

«Принцесса Елена улыбнулась.Она поднялась с той же неизменной улыбкой, с которой она впервые вошла в комнату, — улыбкой идеально красивой женщины. С легким шорохом своего белого платья, отделанного мхом и плющом, с блеском белых плеч, блестящих волос и сверкающих бриллиантов, она прошла между мужчинами, которые уступали ей дорогу, не глядя ни на кого, но улыбаясь всем, как если милостиво позволят научить ее прекрасной фигуре и стройным плечам, спине и груди ». [59]

«Неизменная улыбка» Элен — это та же «улыбка».. . для всех ». [60] Элен повсюду описывается образом и языком плотской красоты, которой не хватает Наташе, но Элен никогда не описывается как содержащая жизнь», [Наташа] по очереди оглядывалась на ряды напомаженных голов в партере. а затем на полуобнаженных женщин в ящиках, особенно у Элен в соседнем ящике, которая — по-видимому, совершенно раздетая — сидела с тихой и спокойной улыбкой ». [61] Смертельные чары Элен и всепоглощающий аппетит к интригам — ничто по сравнению с Животворное благочестие Наташи, дающее ей «возможность новой, чистой жизни и счастья.[62] Элен может быть «красивой женщиной», но Толстой изображает Наташу как истинное воплощение женской борьбы и восприимчивости, ведущих к материнству, что завершает воплощение Наташи наполненного жизнью и животворящего духа. Наташа, как бы она ни боролась через невзгоды и искушения — даже впадая в грех — обладает душой покаяния, которая дает ей бодрящий дух. Элен, напротив, не имеет духа покаяния, и ее стремление к саморазвитию приводит к ее возможной смерти, как и все те, кто живет для себя и управляется плотью.

Голос и глаза Наташи, как уже упоминалось, являются двумя ее определяющими чертами, на которых Толстой обращает внимание на протяжении всего периода ее созревания и превращения в мать, несущую жизнь. Как голос Бога напоминает о жизни в библейских и христианских традициях, так и голос Наташи напоминает о жизни Николая. Как голос Бога влечет к себе людей, так и голос Наташи влечет к себе влюбленного Андрея. Как голос Бога — это звук жизненной силы, так и голос Наташи торжественно звучит ее воскрешение в присутствии Пьера.

После того, как Долохов обманом втянул его в серьезные долги, Николай подумывает о самоубийстве из-за своей неспособности выплатить долги и из-за своего стыда сообщить своему отцу о своей бесполезности в вопросах, касающихся финансового контроля и управления. Возвращаясь домой в чувстве жалкого отчаяния, депрессии и одиночества, Николая спасает ангельский голос сестры, поющей в соседней комнате. «В ее голосе была девственная свежесть, неосознанность собственных сил и еще нетренированная бархатистая мягкость, которая так смешивалась с ее неискусством в пении, что казалось, что ничто в этом голосе нельзя было изменить, не испортив его.[63] Живительный голос Наташи — единственное, что спасает Николая в тот момент.

Подобно словам Господа, сказанным ветхозаветными пророками, голос Наташи проникает в самый центр мрачной депрессии Николая и заполняет эту пустую пустоту новизной жизни, которая в целом является для него необыкновенным опытом. Полностью погруженный в ее небесное пение, воспоминание Николая о жизни приводит его к тому, что он становится ее чирлидером, поскольку она меняет высоту тона и октаву. «Ну-ка, Наташа, ну-ка, родная! Итак, дорогой! Как она возьмет этот si ? Она взяла! Хвала Господу.[64] Николай не только вознамерился добиться успеха Наташи в пении, но и стал участником песни жизни, «не замечая, что он пел, чтобы усилить si , он спел на секунду, на треть ниже высокого. примечание »[65]. Эта сцена — одна из самых красивых, несомненный триумф литературных способностей и построения Толстого.

После разговора с Пьером Андрей вскоре оказывается в одном доме с Наташей и Соней. Он слышит два женских голоса — опять же, как будто ангелы поют сверху: «Два девичьих голоса спели музыкальный отрывок — конец какой-то песни.[66] Переходя от песни к игривому смеху, Андрей говорит: «Для нее я с таким же успехом мог бы и не существовать». [67] Но пока Наташа продолжает петь и смеяться, новая жизнь, которую первоначально зажег Пьер, внезапно подпитывается голос жизни, исходящий от Наташи: «В душе его внезапно возникла такая неожиданная суматоха юношеских мыслей и надежд, вопреки всему укладу его жизни, что не в силах объяснить самому себе свое состояние, он лег и тотчас заснул. «[68] Пока Андрей спит, ему снятся Наташа и ее великолепный голос, который в конце концов зовет его к себе во время их грандиозного вальса». Он шагнул вперед в том направлении, которое указал Пьер.Его внимание привлекло отчаянное, удрученное выражение лица Наташи. Он узнал ее, угадал ее чувства, увидел, что это ее первый бал, вспомнил ее разговор у окна и с выражением удовольствия на лице подошел к графине Ростовой ». [69] Курагиным, падение Наташи с невинности — квинтэссенция повторения христианской драмы грехопадения. Юная невинность Наташи нарушена, когда ее обманул Анатоль Курагин, и, как следствие, будущий брак с Андреем распадается.Она впадает в депрессию. Хотя Соня пытается утешить ее, Наташа по-настоящему не выздоровела, пока не поговорит с Пьером о любви и прощении. [70] С Пьером рядом с ней она умоляет его умолять Андрея простить ее, «скажи ему… за… прости меня». [71] Любовь, борьба и прощение — основные темы — теперь взаимосвязаны с Наташей и Андреем, и Андрей действительно прощает Наташу при их новой встрече.

Но это смешение любви и прощения между Наташей и Андреем запечатлено в ее пении перед Пьером, что, по сути, также сближает с ней Пьера и завершает любовь, которую Наташа искала в Андрее.Придя в гости к Ростовым, Пьер застает Наташу поющей в одиночестве, и важно понимать, что она снова поет:

«Первым, кого он увидел в доме, была Наташа. Еще до того, как он увидел ее, сняв плащ, он услышал ее. Она выполняла упражнения сольфеджио в музыкальной комнате. Он знал, что она не пела после болезни, и поэтому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихонько открыл дверь и увидел ее в сиреневом платье, которое она носила в церкви, которая ходит по комнате и поет.Она стояла к нему спиной, когда он открыл дверь, но когда, быстро повернувшись, она увидела его широкое удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему ». [72]

Наташа ожила. Она снова поет. Она снова краснеет. Она снова здорова. Она — зрелый образ той маленькой девочки, которую представили, как наполненной любовью, готовой довести до конца свою зрелую жизнь и любовь — желательно Андрея в этот момент, если будет возможность. Хотя, как известно, в конечном итоге он скреплен Пьером.

Помимо пения, глаза Наташи также являются основным центром описания Наташи Толстым. Ее глаза играют более заметную роль в истории, чем любой другой персонаж. Как уже упоминалось, ее представляют как черноглазую девушку, полную жизни.

Счастливое лицо Наташи [73] и ее наполненные жизнью глаза — образы, которые постоянно повторяются на протяжении всей книги. Когда Андрей просит Наташу танцевать вальс, «дрожащее выражение лица Наташи, готовое к отчаянию или восторгу, внезапно превратилось в счастливую, благодарную, детскую улыбку… ее лицо сияло экстатическим счастьем.[74] Когда Андрей спрашивает Наташу, любит ли она его, он смотрел ей прямо в глаза, держась за руки — в этом мистическом опыте Андрей почувствовал жалость к ее детскому телосложению, которое требовало его бдительной защиты. [75] Андрей становится мужчиной, наполненным духом защиты, когда Наташа заявляет ему о своей глубочайшей любви. Инициация и восприимчивость слились воедино в надежде на отцовство и материнство. Большинство ее встреч, особенно с Андреем и Пьером, имеют ее глаза или радостную улыбку, а лицо — впереди и в центре, чтобы все могли видеть.

После примирения с Андреем перед смертью и подготовки к свадьбе с Пьером снова появляется улыбка Наташи, и ее «внимательные глаза» встречаются с Пьером и открывают ему сокровенные тайны ее души. [76] Действительно, радостные и любовные сцены между Наташей и Пьером сосредоточены исключительно на их лицах и глазах. «С того момента, как они остались одни, и Наташа подошла к нему с широко открытыми счастливыми глазами и, быстро схватив его голову, прижала ее к груди, говоря:« Теперь вы все мои! »» [77] Финальная сцена Наташи — она радостная улыбка, ее блестящие глаза, все ее тело наполнено жизнью.[78]

В процессе превращения Наташи из маленькой девочки в здоровую женщину, ставшую матерью, мир, которого добивались Пьер и Наташа, запечатлен в их воплощении, живущем друг с другом. Именно в их совместной любви, как и в совместной любви Троицы, обнаруживается и завершается смысл жизни. Как она говорит Пьеру с румяной улыбкой, исходящей от жизни: «Я люблю тебя ужасно… Ужасно, ужасно!» [79]

Заключение

Хотя Война и мир находится в реальной истории: Война 1805 года, Война 1807 года и война 1812 года, настоящая война в эпосе Толстого — это сама жизнь.Между тем жизнь — реальная жизнь с ее основными интересами здоровья и болезни, тяжелым трудом и отдыхом и ее интеллектуальными интересами к мысли, науке, поэзии, музыке, любви, дружбе, ненависти и страстям — продолжалась как обычно, независимо от и помимо политической дружбы или вражды с Наполеоном Бонапартом и всех планов восстановления »[80]. Реальная жизнь была центром настоящей войны в г. Война и мир . Физические битвы наполеоновских кампаний только усиливают борьбу плоти и крови в отношениях, которые доминируют в книге и ее персонажах в лицах Наташи, Пьера, Андрея, Николая, Сони, Елены, Марии и других.

Эндрю Кауфман прав, умоляя нас дать шанс Войне и миру . На первый взгляд и даже при первом прочтении это устрашающая книга. Но путешествие по нему того стоит. Это история приключений, любви и борьбы. Это история контрастов и фольги. Это история жестокости, мстительности и прощения. Это история о героизме и трагедии. Это история о том, как двое становятся одним. Война за мир — это война за любовь. Толстой так блестяще уловил эту динамику в повести К.С. Льюис доходит до описания Войны и мира как «величайшей из когда-либо написанных книг». [81]

Способность Толстого создать свой шедевр с учетом этого диалектического прогресса и совершенствования свидетельствует о его гениальности и гениальности его работы. . В книге о наполеоновских войнах сравнительно мало посвящено зрелищным битвам при Аустерлице, Эйлау, Фридланде и Бородино. Тень Наполеона и войн против Франции вырисовывается повсюду, но призрак Наполеона, «великие битвы» и «великие люди», которые появляются и так же быстро исчезают, бледнеют по сравнению с борьбой Андрея, Пьера, Наташа, Николай, Марья, Соня, Елена и другие.Настоящая война в мире; и этот мир — это мир отношений плоти и крови. В конце рассказа Толстой открывает нам простоту мудрости. Впереди нас ждет значимая жизнь в любви. Есть ли у нас глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать?

Примечания

[1] Лев Толстой, Война и мир, , транс Луи и Эйлмер Мод (Oxford: Oxford University Press, 2010), IV.i.xvi., P. 1058. Цитирование — это книга, часть и глава с указанием страниц из этого конкретного экземпляра.

[2] Джон Милтон, Потерянный рай, , ix.239-241.

[3] Джордж Герберт, «Любовь (III)».

[4] Альфред Теннисон, «In Memoriam», xxvii.15–16, Epilogue.141–144.

[5] Стивен Б. Смит, «Илиада: дело чести», Yale Review 104, нет. 4 (7 октября 2016 г.): с. 11.

[6] Эми Манделькер, «Введение», у Льва Толстого, Война и мир, , пер. Луи и Эйлмер Мод (Oxford: Oxford University Press, 2010), стр. хх.

[7] С.С. Льюис, Вес славы (Нью-Йорк: Харпер Коллинз, 2001; 1949), стр. 51.

[8] Толстой, Война и мир, , I.i.iii., P. 15.

[9] Там же, I.i.vi., p. 27.

[10] Там же, с. 31.

[11] Там же, с. 30.

[12] Я не хочу слишком подробно останавливаться на Наполеоне для краткости, кроме как сказать, что в романе есть два «великих» генерала: Наполеон и Кутузов. Как и многие из наиболее важных персонажей, Наполеон и Кутузов являются диалектическими противоположностями друг другу.Я хотел бы отметить, что прилагательные Наполеона меняются по ходу повествования. Вначале его называют убийцей и злодеем. Его признают не императором, а озорным и подлым выскочкой. После заключения мира 1807 года (Тильзит) Наполеон получил титулы императора и королевской семьи. После вторжения 1812 года его снова называют злодеем-убийцей и антихристом. Наполеон повсюду эгоистичен и бесчеловечен, за исключением того короткого мгновения, когда он осматривает мертвых на Бородинских полях.Кутузов везде милостив, человечен, по контрасту добр. Кутузов не был Наполеоном в смысле нигилистического величия. Но по мере того, как Толстой противопоставляет их друг другу, из заключения книги становится ясно, что Кутузов был более великим человеком, чем когда-либо был Наполеон, потому что Кутузов был более человечным и, следовательно, более человечным из «великих людей», изображенных на протяжении всей жизни. Война и мир .

[13] Осада Тулона в 1793 году была первой победой Наполеона. Это был решающий момент в его стремительном восхождении к славе.Фантазии о моменте «Тулона» — это повторение восхождения Наполеона к славе аналогичным образом.

[14] Толстой, I.ii.xii., С. 173.

[15] Там же, I.ii.xvii., P. 190.

[16] Там же, I.ii.xxi., P. 212.

[17] Там же, I.iii.xii., P. 281.

[18] Там же, I.iii.xvi., P. 299.

[19] Эдмунд Берк, Философское исследование происхождения наших представлений о возвышенном и прекрасном, , изд. Дэвид Уомерсли (Нью-Йорк: Penguin Books, 2004; 1998), II.vii.

[20] Там же, II.i.

[21] Толстой, I.iii.xix., С. 310.

[22] Там же.

[23] Там же, II.ii.xi., стр. 408.

[24] Там же.

[25] Там же, с. 409.

[26] Там же, с. 410.

[27] Там же, с. 411.

[28] Августин, Город Божий , пер. Маркус Додс (Нью-Йорк: Современная библиотека, 2000; 1950), XIV.xxviii.

[29] Толстой, II.ii.xii., С. 416.

[30] Там же.

[31] Там же, с. 417.

[32] Там же, III.ii.xv., p. 833.

[33] Там же, III.ii.xxxvii., P. 874.

[34] Там же.

[35] Там же.

[36] Там же. III.iii.xxxii., Стр. 990.

[37] Там же, IV.i.xvi., P. 1058.

[38] Там же, I.i.iv, p. 21; см. также Августин, Confessions , trans. Генри Чедвик (Нью-Йорк: Oxford University Press, 2008; 1991), III.i.

[39] Толстой, И.и.в., с. 21.

[40] Там же.

[41] Там же.

[42] Там же., I.i.xiii., Стр. 57. В комнату вошел Борис Друбецкая.

[43] Там же.

[44] I.iii.i., p. 219

[45] Там же.

[46] Там же.

[47] Тот факт, что первый брак Пьера с Элен провалился — неудача, потому что ни в одном из них не было настоящей любви — важно, чтобы читатель не забыл в развитии пути Пьера. Поэтому дело не в том, что брак не является ответом на отчужденные сердце и душу Пьера, но дело в том, что правильный брак и правильная последовательность привязанностей с субъектом (а не объектом) — вот то, что должно быть завершено в свадьба.

[48] Толстой, II.ii.ii., с. 375.

[49] Ibid., I.i.iv., p. 22.

[50] Там же, II.ii.ii., стр. 377.

[51] Там же, II.ii.v., p. 387.

[52] Там же, III.ii.xxiii., P. 823.

[53] Там же, IV.ii.xii., P. 1089.

[54] Там же, IV.iii.xv., p. 1145.

[55] Эндрю Кауфман, Дайте войне и миру шанс (Нью-Йорк: Саймон и Шустер, 2014), стр. 56.

[56] Там же.

[57] Роджер Скратон, Лик Бога (Нью-Йорк: Continuum, 2012), стр.49.

[58] Толстой, Война и мир, , I.i.viii., P. 41.

[59] Там же, I.i.iii., P. 12.

[60] Там же, II.iii.ix., стр. 471.

[61] Там же, II.v.ix., стр. 602.

[62] Там же, III.i.xvii., P. 707.

[63] Там же, II.i.xv., p. 367.

[64] Там же.

[65] Там же.

[66] Там же, II.iii.iii., P. 451.

[67] Там же.

[68] Там же.

[69] Там же, II.iii.xvii., P. 493.

[70] Там же., II.v.xxii., P. 643.

[71] Там же.

[72] Там же, III.i.xx., стр. 716.

[73] Там же, I.i.x., p. 46. ​​

[74] Там же, II.iii.xvii., P. 492.

[75] Там же, II.iii.xxiii., P. 512.

[76] Там же, IV.iv.xvi., P. 1198.

[77] Там же, Epilogue, i.xvi., P. 1264.

[78] Там же, с. 1268.

[79] Там же, с. 1267.

[80] Там же, II.iii.i., стр.447.

[81] Обратитесь к примечанию 7.

Поворотный момент Толстого: смерть Василия Шабунина

В СРЕДНЕЙ ЖИЗНИ, довольный властелин обширного потомственного поместья, мастер реалистического романа и бывший герой войны стал мучительный аскет, мнимый простолюдин и апостол ненасилия.Трансформация Толстого побудила Горького уподобить его и Бога «двум медведям в одной берлоге» и побудила его биографов искать поворотный момент. Анри Троя несколько слабо размышлял о том, что повторяющийся сон о смерти, который впервые беспокоил Толстого в 1869 году в возрасте 41 года, переориентировал его жизнь. Штефан Цвейг писал, что Толстой «внезапно получил удар — удар откуда-то из темноты» и что то, что он перенес, «не имеет имени и на самом деле не имеет видимой причины». Теперь, после раскопок множества материалов, которыми давно пренебрегали или которые были недоступны, в том числе писем, юридических документов, деревенских газет и ранее закрытых царских файлов, Уолтер Керр, бывший иностранный корреспондент New York Times, написал небольшой томик «Дело Шабунина», подробно описывает инцидент, который, несомненно, изменил Толстого и который сам читается с силой русского романа.

В 1866 году к Толстому на его земле подошли два конных солдата из соседнего рабско-трудового полка по поводу предстоящего военного трибунала. Военнослужащий ударил офицера, что потенциально карается смертной казнью. Будет ли Толстой его защищать?

Будучи студентом юридического факультета, писатель так и не получил ученой степени и не явился в суд. Только один раз, семь лет назад, он выступал публично. Более того, на него лежала обязанность продолжать выпускать главы из «Войны и мира» (тогда называвшиеся «1805») для «Русского вестника», где они появлялись вместе с выпусками «Преступления и наказания» — возможно, величайший подвиг в журнальном издательстве.Тем не менее Толстой, чье эгоизм и аппетит к опыту были огромны, решил взяться за дело. Он с отвращением относился к смертной казни, будучи свидетелем работы парижской гильотины 12 лет назад.

Толстой застал своего клиента, Василия Шабунина, прикованным к скромной исбе (крестьянской избе). Постоянно преследуемый своим польским капитаном Шабунин, полковой писец, обычно пил до двух штофов (более полгаллона) водки в день, но тем не менее справлялся со своей задачей. Однажды офицер без всякой причины скомкал писца и приказал избить его розгами.Шабунин тогда окровавил нос капитана, а когда он протрезвел, признался. Хотя Шабунин считался слабоумным, он хорошо читал и писал (что было редкостью в царской армии) и выучил псалмы. Вежливый по отношению к Толстому, он, тем не менее, отказался участвовать в его защите, очевидно, предпочитая быструю смерть, чтобы бросить полковую перчатку штыком или быть заклейменным и прикованным к тачке в Сибири.

Военный трибунал, оценивавший спецпрокурора из Москвы, собрал выжидательную толпу.Крестьяне сочувствовали обвиняемым. Дворянство встало на сторону Толстого, уже считавшегося классовым предателем за то, что он скрупулезно служил мировым арбитром во время освобождения крепостных.

Спустя некоторое время царская коллегия адвокатов, часто являвшаяся объектом насмешек Толстого, упрекала его за то, что он выступил с адвокатским («обычно адвокатским») делом. Но его аргумент, впервые изложенный здесь на английском языке, «отражает», как выразился Керр, «одновременно убежденность и оригинальность мысли». Несмотря на свою неопытность, Толстой искусно проанализировал Кодекс военной юстиции, убедительно аргументировал это тем, что Шабунин потерял способность справляться с провокациями, и на мгновение оплакивал своего клиента.Несмотря на это, суд вернулся со смертным приговором. Один из трех судей выразил несогласие, открыв путь для апелляции. Толстой немедленно отправил записку своей двоюродной сестре Александре, влиятельной дворянке в Санкт-Петербурге, которая поспешила передать ее военному министру Дмитрию Милютину. Через несколько дней Милютин сообщил ей, что в бумагах Толстого не указан номер полка обвиняемого. В результате министр заявил, что не может собрать достаточно информации для обращения с просьбой к царю, который один имел власть отменить смертный приговор.Шабунин был расстрелян. Солдаты выровняли курган, чтобы он не превратился в святыню.

Остроумный поиск Керра в секретных дореволюционных архивах, проведенный с советской стороны, показывает, что дело было сфальсифицировано. Милютин и другие влиятельные офицеры уже знали все об инциденте и вряд ли нуждались в полковом номере (который они легко могли получить), чтобы протолкнуть мольбу во дворец. Более того, царь Александр II, когда-то либеральный освободитель, лично распорядился о проведении военно-полевого суда в рамках широкомасштабной реакции, последовавшей за покушением на его жизнь в начале 1866 года и продолжавшимся 40 лет.

Не зная о махинациях на высшем уровне, стоящих за казнью, Толстой навсегда винил себя и то, что он называл «своей жалкой и жалкой просьбой», в смерти Шабунина. Это стало настолько жгучим источником стыда, что в течение многих лет он избегал простого упоминания имени своего клиента и однажды нехарактерно отказался помочь коллеге-писателю разобраться в этом вопросе. Только в конце жизни он смог признать, что трагедия «оказала на мою жизнь гораздо большее влияние, чем все, казалось бы, более важные события жизни: потеря или восстановление богатства, успехи или неудачи в литературе, даже потеря близких мне людей.»

Сначала, по крайней мере, эффекты были причудливыми. На следующий день после расстрела будущий вегетарианец выстрелил в бекаса, а затем в неистовстве изрезал кроликов на куски длинным хлыстом. В его браке появились первые трещины. В отдельной спальне у него, видимо, был роман с женой своего бригадира, нигилисткой. Потом он устроил балахон своей жене, пригласив и полюбив судей Шабунина. Через год голосовавший против смерти надел енотовидную шубу. в середине лета и погрузился в реку.

Снова окунувшись в «Войну и мир», Толстой заставил своего главного героя Пьера Безухова наблюдать за военным расстрелом, похожим на расстрел Шабунина. «С того момента, — писал Толстой, — Пьер стал свидетелем этих ужасных убийств, совершенных людьми, которые не желали их совершать, словно главная пружина его жизни, от которой все зависело и которая заставляла все казаться живым, внезапно оказалась вырвался, и все превратилось в груду бессмысленного мусора … он почувствовал, что вселенная рухнула на его глазах.

После «Войны и мира» Толстой отказался от планов романов в том же духе о Петре Великом и восстании декабристов 1825 года. Его тема исторического «предопределения» уступила место вопросам индивидуальной ответственности в «Анне Карениной» и особенно «Воскресении», в котором искаженный процесс, как одержимый Шабуниным Нехлюдов, дворянин, как Толстой. Однако, в отличие от Толстого, Нехлюдов лично посетил всех важных чиновников в Санкт-Петербурге, заручился помощью опытного адвоката в доведении довода до конца, довел дело до царя и, наконец, добился своего. славное смягчение приговора.

Когда Толстой стал совестью России, он уступил место утилитарным, но бесспорно мощным произведениям в поддержку пассивного сопротивления и религии, основанной на святости человеческой жизни. Он боролся против смертной казни. Когда его спросили, чем отличается убийство полицейским от убийства террориста, он ответил, что это то же самое, что и разница между «кошачьим дерьмом и собачьим дерьмом». Мрачные образы казни также проявились в его резких нападках на репрессивное государство и православную церковь, чей катехизис определенно оправдывает палача и солдата.Из-за своей аккуратности и преднамеренности Толстой считал казнь «более отвратительной и противоречащей человеческой природе», чем война, которую он понимал как функцию «патриотического стадного гипноза».

Церковь отлучила его от церкви. Государь преследовал его с полицией, запрещал его работу и депортировал или заключал в тюрьму тех, кто ему помогал. Никто не осмелился посадить Толстого, который в течение последних 20 лет, вероятно, был самым уважаемым человеком в России, если не в мире. Керр не первый, кто задается вопросом, как бы обернулась революция, если бы он дожил до нее.Его моральное видение уже распространилось за пределы границ, чтобы повлиять на общественные движения и активистов, от Джейн Аддамс до его корреспондента Ганди, чья первая община, расположенная в 20 милях от Йоханнесбурга, называлась «Ферма Толстого».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *