Что написал Цицерон в трактате «Об ораторе»

Величайший римский политик и писатель, повлиявший на ораторское искусство – Марк Туллий Цицерон стал основоположником образцовой латинской прозы. Часть трактатов, работ и других сочинений сохранились до наших дней, по ним мы отследим развитие философии, литературы и истории того времени.

Ораторы и политики, в разные исторические эпохи, изучали его стилистику и использовали мудрость для создания собственных речей. Прошли тысячелетия, а учения Цицерона не утратили своей актуальности. Сегодня мы используем наследие Цицерона для совершенствования собственной речи.

Содержание

• Краткая биография Цицерона
• Роль риторики в истории
• Три главных трактата Цицерона
• Краткое содержание трактатов Цицерона
• Классификация выступлений
• Как писать речь
• Как Цицерон запоминал свои речи

Краткая биография Цицерона

Марк Тулий родился в 106г. до н. э. в Арпине. В юности он с братом переехал в Рим, где учился у философов, последователей идей Эпикура, и правоведов. В 76 он был избран квестором, так началась его юридическая и политическая карьера. Обширные знания в праве, философии и политике; дальновидность и красноречие обеспечили успех. Самые известные из речей оратора:

• против Верреса;
• против Катилины;
• в защиту Росция из Америи;
• в защиту Архии;
• в защиту Сестия;
• о консульских провинциях;
• против Марка Антония.

Постепенно Цицерон стал уделять внимание праву и теории государства, вопросам этики и морали. Это отражено в трех работах «О государстве», «О законах» и «Об ораторе». Марк Тулий отличался преданностью и бескорыстным служением на благо римского государства. К тому же он так владел мастерством красноречия, что привлекал любого слушателя на свою сторону. Риторика – так называлось это искусство в Риме.

Он был идеалистом во всем. Стремился применить свое учение не только в политике или праве, но и в обучении. Серьезное отношение к духовной и практической составляющим поставило великого оратора на первое место в педагогике. Его борьба за правое дело сослужила ему плохую службу. В 43г. до н. э. Цицерона убили на почве политических интриг.

Роль риторики в истории

Нам сложно осознать значение устной речи в культуре античности. Тогда она пользовалась почтением всех слоев общества. Во времена Рима книги писались вручную. Их было крайне мало. Люди учили любимые произведения наизусть. Работы писателей, поэтов и ораторов записывались за тем, чтобы читать произведения вслух для больших аудиторий, и так передавать мудрость и знания.

В те времена авторы не придумывали книги с интересным сюжетом. Они красиво излагали исторические, географические и естественно-научные знания. Выступления ораторов имели не только практическую, но и художественную ценность. Это было настоящее искусство. Не зря Цицерон говорил о том, что мастера слова должны доставлять удовольствие своими выступлениями.

Еще важнее тот факт, что именно риторика играла главную роль в государственных и правовых делах. Яркие речи, которые трогали души слушателей, влияли на решения и исход голосований. Сегодня политика утратила это мастерство. Агитирующие тексты мы читаем в новостных статьях, а политики читают выступления с листа или экрана. Очень мало тех, кто излагает свои мысли без подсказок, понятно и красиво.

Три главных трактата Цицерона

Цицерон написал три трактата важных для искусства риторики. В них автор раскрыл проблемы и дал подробные теоретические и практические рекомендации ораторам и философам.

• Об ораторе
• Брут
• Оратор

На написание работ Марка Туллия сподвигло недовольство риторическим образованием. Он писал об идеале, образце, к которому обязан стремиться каждый, кто решил овладеть ораторским искусством. Для него важным вопросом было разностороннее развитие, знание основ истории, права, философии. Бессмысленные речи он считал главным показателем низкой квалификации. Ко всем публичным выступлениям он предъявлял следующие требования.

• Стиль речи должен соответствовать теме. Нельзя «говоря о водостоках» употреблять пышные слова, о величии римского народа рассуждать низко и просто».
• Речи нужна смысловая нагрузка. Она должна быть понятна слушателям.
• Метафоры и сравнения помогают аудитории понять обсуждаемый вопрос.
• Дикция, речевой ритм, чистый выговор – основа, без которой невозможно стать оратором.

Три работы подробно описывают структуры разных типов речей и законы их построения. Говорят об эмоциональной и смысловой нагрузке на разные части текста. Писатель считал, что одних природных талантов мало, для того чтобы овладеть искусством слова и стать хорошим писателем, оратором или поэтом. Обучение и оттачивание мастерства имели большее значение.

Краткое содержание трактатов Цицерона

Три трактата собрали весь ораторский опыт Марка Туллия на форуме, в политике и суде. Это не практический учебник, а художественное произведение, анализ исторических событий, личностей и мнение о них.

В трактатах «Об ораторе», «Брут» и «Оратор» он рассуждает о причинах, которые повлияли на то, что хороших мастеров слова были единицы. По его мнению, красноречие – слишком сложная наука, требующая профессионального мастерства и знаний. Тексты без научной подоплеки и глубокого смысла не имеют ценности.

Первое произведение написано как диалог, между Марком Антонием и Крассом. Итогом дискуссии становится понимание того, что искусство риторики, требует обучения у лучших ученых в разных областях знаний. При этом нельзя забывать, что говорить для собрания людей – это не то же самое, что говорить в среде образованных людей. Требуется работа над стилем и качеством речей.

Второе произведение подробно описывает историю развития философии и ораторства. Когда автор написал произведение «Брут», он отослал его Марку Юнию Бруту, стороннику аттицизма, который критиковался Цицероном за отсутствие фигур речи и простоту. Брут попросил разъяснить ему некоторые части текста, которые считал сомнительными.

Так, появился третий трактат «Оратор», который, по сути, был длинным письмом с разъяснениями. Именно там описан идеальный оратор, который умеет доказывать свои мысли, доставляет удовольствие подготовленными речами и умеет вдохновлять сердца.

Классификация выступлений

Цицерон разделял ораторов на три типа. Каждый из них он подробно описал в своем труде «Об ораторе».

• Первые были резкими, суровыми и решительными. Они задевали сердца слушателей разнообразными, категоричными и торжественными речами. В них не было стеснения. Это были мощные и напористые личности.
• Вторые являлись противоположностью первым. Их речи осторожны и предусмотрительны. Они разъясняли публике суть, поучая слушателей. Объясняли вопрос со всех сторон. Их выступления были прозрачными и сжатыми. Без лишнего пафоса. Как наставления учителей ученикам.
• Последние были чем-то средним. Они не относились ни к первым, ни ко вторым.

Классификация сделана по авторам, а не по стилям речи, что нам кажется привычнее. Великий оратор считал, что стиль исходит не из темы, а из подачи текста автором. Хороший мастер слова доставлял удовольствие слушателям в своей характерной, манере. Он не умалял значение темы, выбор речевого колорита для конкретной аудитории и обстоятельств.

Но подчеркивал, что разносторонне подкованный человек представит себя лучше, чем дилетант. Одно и то же можно сказать пламенно и ярко или вкрадчиво и спокойно. Это зависит от того, кто выступает.

Как писать речь

Практический подход мастеров слова актуален до сих пор. Как в любом искусстве, в нем есть свои законы. Методы написания текстов, для выступлений, придуманные тысячелетия назад, используют сегодня, без изменений. Марк Тулий Цицерон, как оратор, настоятельно рекомендовал использовать следующий план.

• Продумать суть выступления.
• Изучить предмет.
• Написать тезисы в логическом порядке. Это будет план текста.
• Продумать доводы по каждому спорному пункту.
• Создать понятные метафоры.
• Написать текст.
• Запомнить речь.
• Выступить перед слушателями.

При этом необходимо выполнить несколько задач.

• Заслужить доверие слушателей.
• Четко и понятно рассказать суть, изъясняясь чисто, в стилистике соответствующей теме.
• Обозначить спорный вопрос и ответить на него.
• Укрепить свое положение в глазах аудитории.
• Опровергнуть точку зрения противника.
• В заключение речи, нужно придать себе значимость и понизить положения соперников.

Выступление можно разделить на три части: написание, запоминание, представление. Если речь читается с листа, она вызывает меньше доверия. Автор должен знать, о чем говорит.

Как Цицерон запоминал свои речи

Речи, которые произносились на форуме, были длинными. Бумаги тогда еще не было, нельзя было написать себе подсказки. Для запоминания большого количества информации Марк Туллий использовал пространственное воображение. Он разработал простой и удобный метод.

• Для того чтобы запомнить речь, следовало продумать символичные образы, которые ассоциируются с ключевыми словами, фактами, датами и цифрами. Этот метод называется мнемотехникой. Опорными точками для своих образов ораторы использовали колонны форума. Каждая, из которых, символизировала тему монолога. По ходу речи оратор переходил от одной колонны к другой, вспоминая план речи.
• Запомнить большое количество образов и связать их между собой сложно. Проще создать матрицу образов. Это основа метода. Для этого тему разбивают на смысловые блоки и придумывают по 7–10 образов для каждого из них. Потом проверяют, насколько хорошо в памяти запечатлен каждый блок. После этого связывают блоки между собой в смысловую матрицу. А потом привязывают эти образы к пространству, которое будет подсказывать следующие тезисы.

Предыдущая статьяПредыдущаяСледующая статьяСледующая

Читать книгу «Оратор» онлайн полностью📖 — Марка Туллия Цицерона — MyBook.

Перевод и комментарии М. Л. Гаспарова.

Примечание переводчика

Из всех произведений Цицерона его сочинения об ораторском искусстве едва ли не более всего требуют в настоящее время нового научного издания. Причина этого – в состоянии рукописного предания этой группы сочинений Цицерона. Трактаты об ораторском искусстве дошли до нас в двух рукописных изводах – «неполном» и «полном». Там, где текст этих изводов совпадает, мы можем с достаточной уверенностью полагать, что он соответствует цицероновскому оригиналу. Но там, где он не совпадает, издатели не имеют никаких объективных оснований предпочесть вариант одного извода варианту другого, и им приходится оперировать доводами «от смысла», всегда оспоримыми. К счастью, расхождения такого рода обычно касаются несущественных мелочей и подчас даже не сказываются на переводе.

Происхождение двух изводов цицероновского текста таково. С падением античной культуры три трактата Цицерона теряют популярность. Если «Риторика к Гереннию» и юношеское Цицероново сочинение «О нахождении» усиленно переписываются как учебники риторики, то «Об ораторе» и «Оратор» выживают в едва ли не единственной рукописи со многими утраченными листами, а «Брут» забывается совсем (лишь случайно уцелел недавно найденный отрывок Кремонской рукописи «Брута» IX в. ). Когда минует полоса «темных веков» раннего средневековья, и уцелевшие памятники античной литературы вновь начинают переписываться по европейским монастырям, эта дефектная рукопись трактатов «Об ораторе» и «Оратор» становится источником целого семейства списков; все они имеют общую черту – пропуски (порой очень большие, по половине книги и более) на тех местах, где в архетипе были потеряны листы. Это и есть «неполный извод»; архетип его давно погиб, но текст его отчасти поддается реконструкции по старейшим и лучшим спискам – «Авраншскому», «Гарлеянскому», «Эрлангенскому» (IX–X вв.) и др.

В XIV-начале XV в. эпоха Возрождения резко оживила интерес к риторическим трактатам Цицерона. Сохранившиеся рукописи «Об ораторе» и «Оратора» переписываются все чаще, и досада на их неполноту прорывается все сильнее. Дело доходит до того, что около 1420 г. миланский профессор Гаспарино Барцицца, лучший тогдашний специалист по цицероновской риторике, взялся за рискованный труд: собрался заполнить пробелы «неполного извода» собственными дополнениями для связности. Но не успел он закончить свою работу, как совершилось чудо: в глухом итальянском городке Лоди была найдена заброшенная рукопись с полным текстом всех риторических сочинений Цицерона – «старой риторики» («Риторики к Гереннию»), «новой риторики» («О нахождении»), «Об ораторе», «Брута» (до этого вовсе неизвестного) и «Оратора». Барцицца и его ученики набрасываются на новую находку, расшифровывают с трудом ее старинный (вероятно, VIII в.) шрифт и изготавливают, наконец, удобочитаемую копию. С этой копии снимаются списки, с них новые списки, и в своей совокупности они составляют «полный извод» цицероновского текста; во главе его стоят рукописи «Флорентийская Мальябекки», ватиканская «Оттобонианская» (единственная, включающая все три трактата подряд) и «Палатинская» – все три относятся к 1422–1425 гг. А между тем происходит непоправимое: архетип этого извода, Лодийская рукопись, оказывается заброшенной, никому не хочется биться над ее трудным текстом, ее отсылают за ненадобностью обратно в Лоди, и там она пропадает без вести: начиная с 1428 г. о ее судьбе ничего не известно. Европейские филологи не перестают оплакивать эту потерю до наших дней.

Рукописи множились, наряду со списками «неполного» и «полного» изводов появлялись списки смешанные, вносившие в один извод поправки по другому. С изобретением книгопечатания рукописи сменяются печатными изданиями: около 1465 г. в Субиако выходит первое печатное издание трактата «Об ораторе», в 1469 г. в Риме выходит первое печатное издание всех трех трактатов вместе. В течение нескольких столетий основой для этих изданий брались рукописи «полного извода» как наиболее связные и удобные. Лишь в 1830-х годах швейцарский филолог Я. Орелли, работая над переизданием всех сочинений Цицерона, обратил внимание на то, что старые рукописи «неполного извода» часто дают более приемлемые чтения, чем рукописи «полного извода». С этих пор начинается постепенная реабилитация рукописей «неполного извода» во главе с Авраншской; постепенно устанавливается общепринятое чтение там, где текст двух изводов дает расхождения; но значительная часть разночтений до сих пор остается спорной.

Во всех научных изданиях сочинений Цицерона для облегчения ссылок принята двойная система сквозной рубрикации текста: по главам и по параграфам. В нашем издании номера глав отмечены полужирными числами внутри текста, номера параграфов – светлыми числами на полях. (В электронной публикации номера параграфов обозначены числами в круглых скобках внутри текста. – Прим. О. Любимовой.) В ссылках на трактат «Об ораторе» дается римская цифра, обозначающая книгу, и номер параграфа; в ссылках на «Брута» – буква Б и номер параграфа; в ссылках на «Оратора» – буква О и номер параграфа. Подзаголовки, напечатанные полужирным шрифтом в начале абзацев, Цицерону не принадлежат и введены в наше издание только для облегчения ориентировки читателя в сложном цицероновском тексте.

В нижеследующих комментариях числа в начале каждого примечания указывают номер параграфа, к которому относится примечание.

Посвящение

(1) Что труднее и тяжелее: ответить отказом на твои частые просьбы все об одном и том же или выполнить то, чего ты просишь? – Вот о чем размышлял я, мой Брут, долго и много. Мне казалось поистине жестоким отказать тебе, кого я так сильно люблю и чью ответную любовь я чувствую, в твоей справедливой просьбе и достойном желании; но и посягать на такой предмет, с которым силы не могут совладать и которого даже мысль не может обнять, также, полагал я, не подобает тому, кто опасается суда людей разумных и сведущих.

(2) Ибо что может быть тяжелее, чем решить, каков лучший образ и как бы лучший облик речи,^[1] когда славные ораторы так не похожи друг на друга? Уступая твоим частым просьбам, я приступаю к этому не столько в надежде на успех, сколько из желания предпринять попытку: потому что я предпочитаю, последовав твоей воле, обнаружить перед тобой недостаток разумения, нежели в противном случае – недостаток доброты.

Трудности темы

(3) Итак, ты все чаще меня спрашиваешь, какой род красноречия нравится мне больше всех и каким я представляю себе то красноречие, к которому ничего уже нельзя прибавить, которое я считаю высшим и совершеннейшим? Но тут я боюсь, что если я выполню то, чего ты хочешь, и обрисую такого оратора, какого ты ищешь, этим я ослаблю усилие многих, кто в бессилии отчаянья откажется посягать на то, чего не надеется достигнуть.

(4) Но по справедливости, на все должны посягать все те, в ком есть желание прийти к цели великой и достойной великих усилий. А у кого не хватит природных данных или^[2] силы выдающегося дарования или кто будет недостаточно просвещен изучением великих наук, пусть и он идет по тому пути, по какому сможет, ибо если стремиться стать первым, то не позорно быть и вторым и третьим.

Ведь и среди поэтов есть место не одному Гомеру, если говорить о греках, и не одному Архилоху, или Софоклу, или Пиндару, но и вторым после них, и даже тем, кто ниже вторых.

(5) Так же и в философии величие Платона^[3] не помешало писать Аристотелю, и сам Аристотель своими поистине дивными знаниями и плодовитостью не угасил усердия остальных.

И не только эти блистательные мужи не были отвращены от своих высших исканий, но даже и мастера не оставили своих искусств оттого, что они не в состоянии подражать красоте Ялиса, которого мы видели на Родосе, или Венеры Косской; ни изваяние Юпитера Олимпийского, ни статуя Дорифора не отпугнули остальных скульпторов, и они по-прежнему отлично знали, что им делать и куда идти; а было их так много, и каждый в своем роде стяжал такую славу, что, восхищаясь высшим, мы не можем не ценить и второстепенное.

(6) Также и среди ораторов – по крайней мере, греческих, – есть один, который дивно высится над всеми; тем не менее, и рядом с Демосфеном было много великих и славных ораторов; были они и до него, да и после него не исчезли. Поэтому тем, кто посвятил себя изучению красноречия, незачем терять надежду или ослаблять усердие: даже в достижимости совершенства не следует отчаиваться, а в высоких предметах прекрасно и то, что лишь приближается к совершенству.

Идеальный характер рисуемого образа оратора

(7) Впрочем, создавая образ совершенного оратора, я обрисую его таким, каким, быть может, никто и не был. Ведь я не доискиваюсь, кто это был, а исследую, каково должно быть то непревзойденное совершенство, которое редко или даже никогда не встречалось мне в речи выдержанным с начала до конца, но то и дело просвечивало то тут, то там, у иных чаще, у иных, быть может, реже, но везде одно и то же.

(8) Однако я утверждаю, что и ни в каком другом роде нет ничего столь прекрасного, что не уступало бы той высшей красоте, подобием которой является всякая иная, как слепок^[4] является подобием лица. Ее невозможно уловить зрением, слухом или иным чувством, и мы постигаем ее лишь размышлением и разумом. Так, мы можем представить себе изваяния прекраснее Фидиевых, хотя не видели в этом роде ничего совершеннее, и картины прекраснее тех, какие я называл.

(9) Так и сам художник^[5], изображая Юпитера или Минерву, не видел никого, чей облик он мог бы воспроизвести, но в уме у него обретался некий высший образ красоты, и, созерцая его неотрывно, он устремлял искусство рук своих по его подобию.

И вот, так же как в скульптуре и живописи есть нечто превосходное и совершенное, мыслимому образу которого подражает то, что предстает нашим очам, так и образ совершенного красноречия мы постигаем душой, а его отображение ловим слухом.

(10) Платон, этот достойнейший основоположник и наставник в искусстве речи, как и в искусстве мысли, называет такие образы предметов идеями и говорит, что они не возникают, но вечно существуют в мысли и разуме^[6], между тем как все остальное рождается, гибнет, течет, исчезает и не удерживается сколько-нибудь долго в одном и том же состоянии. Поэтому, о чем бы мы ни рассуждали разумно и последовательно, мы должны возвести свой предмет к его предельному образу и облику.

Оратор должен обладать философским образованием

(11) Но я вижу, что это мое вступление исходит не из рассуждений об ораторском искусстве, но почерпнуто из самых недр философии, да к тому же древней и несколько темной. Это вызовет, быть может, порицание и во всяком случае – удивление^[7]. Читатели будут или удивляться, какое отношение имеет все это к нашему предмету (но когда они разберутся в самом предмете, то убедятся, что недаром я начал речь издалека), или порицать, что мы ищем нехоженых путей и покидаем торные.

(12) Я и сам понимаю, как часто кажется, что я говорю нечто новое, когда я лишь повторяю весьма старое, но многим незнакомое; и все же я заявляю, что меня сделали оратором – если я действительно оратор, хотя бы в малой степени, – не риторские школы, но просторы Академии^[8]. Вот истинное поприще для многообразных и различных речей: недаром первый след на нем проложил Платон. Как он, так и другие философы в своих рассуждениях бранят оратора и в то же время приносят ему великую пользу. Ведь от них исходит, можно сказать, все обилие сырого материала для красноречия; но этот материал недостаточно обработан для процессов на форуме, так как философы, по их обычному выражению, предоставляют это более грубым музам^[9].

(13) Такое презрение и пренебрежение философов к судебному красноречию лишило его многих важных средств; зато, блистая украшениями слов и фраз, оно имело успех у народа и не боялось сурового суда немногих. Вот как оказалось, что людям ученым недостает красноречия, доступного народу, а людям красноречивым – высокой науки.

(14) Так заявим же с самого начала то, что станет понятнее потом: без философии не может явиться такой оратор, какого мы ищем; правда, не все в ней заключено, однако польза от нее не меньше, чем польза актеру от палестры (ведь и малое нередко можно отлично сравнить с великим). Действительно, о важнейших и разнообразнейших предметах никто не может говорить подробно и пространно, не зная философии.

(15) Так, и в «Федре» Платона Сократ говорит, что даже Перикл превосходил остальных ораторов оттого, что учителем его был физик Анаксагор: от него-то, по мнению Сократа, и усвоил он много прекрасного и славного, в том числе – обилие и богатство речи и умение известными средствами слога возбуждать любые душевные движения, а это главное в красноречии. То же самое надо сказать и о Демосфене, из писем которого можно понять, каким усердным был он слушателем Платона^[10].

(16) Далее, без философского образования мы не можем ни различить род и вид какого бы то ни было предмета, ни раскрыть его в определении, ни разделить на части, ни отличить в нем истинное от ложного, ни вывести следствия, ни заметить противоречия, ни разъяснить двусмысленное. А что сказать о природе вещей, познание которой доставляет столь обильный материал для оратора? И можно ли что-нибудь сказать или понять относительно жизни, обязанностей, добродетели, нравов, не изучив эти предметы сами по себе?^[11]

(17) Все эти столь важные мысли должны обрести несчетные украшения: этому одному и учили в наше время те, кого считали учителями красноречия. Оттого никто и не обладает истинным и совершенным красноречием, что наука о вещах существует сама по себе, наука о речах – сама по себе, и люди у одних наставников учатся мыслить, у других говорить.

(18) Так и Марк Антоний, которого поколение наших отцов признавало едва ли не первым в красноречии, муж от природы проницательный и здравомыслящий, в единственной оставленной им книге^[12] заявляет, что видывал много людей речистых, но ни одного красноречивого. Из этого видно, что у него в душе обретался некий образ красноречия, который он постигал воображением, но в действительности не видел. Итак, даже этот человек самого тонкого ума, требуя многого от себя и от других, не видел решительно никого, кто по праву мог бы называться красноречивым;

(19) и раз уж он не считал красноречивым ни себя, ни Красса, то, конечно, он заключал в душе такой образец красноречия, который решительно обнимал все, и поэтому не мог подойти к тем, кому чего-то (а иной раз и очень многого) недоставало.

Отыщем же, Брут, если это возможно, того оратора, которого никогда не видел Антоний и который, лучше сказать, вовсе никогда не существовал. Если мы и не сумеем воспроизвести и изобразить его, – тот же Антоний говорил, что это вряд ли удалось бы и богу, – то, может быть, мы сможем сказать, каким он должен быть.

Оратор должен владеть всеми тремя стилями речи

(20) Речь бывает трех родов: иные отличались в каком-нибудь отдельном роде, но очень мало кто во всех трех одинаково, как мы того ищем. Были ораторы, так сказать, велеречивые, обладавшие одинаково величавой важностью мыслей и великолепием слов, сильные, разнообразные, обильные, важные, способные и готовые волновать и увлекать души, причем одни достигали этого речью резкой, суровой, грубой, незавершенной и не закругленной, а другие – гладкой, стройной и законченной. Были, напротив, ораторы сухие, изысканные, способные все преподать ясно и без пространности, речью меткой, отточенной и сжатой; речь этого рода у некоторых была искусна, но не обработана и намеренно уподоблялась ими речи грубой и неумелой, а у других при той же скудости достигала благозвучия и изящества и бывала даже цветистой и умеренно пышной. ^[13]

(21) Но есть также расположенный между ними средний и как бы умеренный род речи, не обладающий ни изысканностью вторых, ни бурливостью первых, смежный с обоими, чуждый крайностей обоих, входящий в состав и того и другого, а лучше сказать, ни того, ни другого; слог такого рода, как говорится, течет единым потоком, ничем не проявляясь, кроме легкости и равномерности: разве что вплетет, как в венок, несколько бутонов, приукрашивая речь скромным убранством слов и мыслей.

(22) Те из ораторов, кто выказал силу в каждом из этих родов по отдельности, стяжали себе славное имя; но еще надо расследовать, достаточно ли в них выражено то, чего мы ищем. В самом деле, мы видим, что были и такие, которые умели владеть как речью пышной и важной, так и речью гибкой и тонкой. О если бы мы могли найти подобие такого человека среди латинских ораторов! Как было бы превосходно, если бы нас удовлетворило свое и не надо было бы искать чужого!

(23) Я и сам воздал немалую хвалу римлянам в своем «Бруте» как из любви к своим, так и из желания ободрить других; но я помню, что намного выше всех я поставил Демосфена и что только его сила ближе соответствует тому красноречию, о котором я мечтаю, а не тому, какое мне знакомо по другим ораторам. Никто не превзошел его ни в важности, ни в изяществе, ни в умеренности. А тем, чье у нас распространилось невежественное учение и кто желает именоваться аттиками или даже говорить по-аттически, не мешает указать, чтобы они подивились на этого мужа, который, по-моему, был аттичнее самих Афин, и чтобы они поучились у него, что такое аттичность, и взяли бы за образец красноречия его мощь, а не свое бессилие.

(24) Ведь у нас теперь каждый хвалит только то,^[14] чему сам способен подражать. Однако для тех, кто увлечен лучшими стремлениями, но слишком слаб в суждениях, я считаю не лишним объяснить, чем на самом деле заслужили аттики свою славу.

Оратор, Диалог об ораторских разделах и Трактат о лучшем стиле ораторов Марка Туллия Цицерона Туллий Цицерон был римским философом, государственным деятелем, юристом, политическим теоретиком и римским конституционалистом, жившим в первом веке до нашей эры. Считающийся одним из величайших умов Древнего Рима, Цицерон был также одаренным оратором и за свою политическую карьеру произнес много известных речей.

В этой книге вы найдете трактаты Цицерона об ораторском искусстве, в том числе «Оратор», «Диалог об ораторских разделах» и «Трактат о лучшем стиле ораторов». Эти классические и устойчивые изложения ораторского искусства одновременно полезны для всех, кто пытается улучшить свои ораторские способности, и раскрывают взгляд на Цицерона и ораторское искусство во времена Древнего Рима.

Пропустить карусель

Автор

Марк Туллий Цицерон

Марк Туллий Цицерон Минор или Цицерон «Молодой» (né en juillet 65 voire Pendant l’année 64 av. J.-C., mort après 2. -C.) est le fils de l’orateur et homme d’État romain Cicéron. Il est consul suffect en l’an 30 av. Ж.-К. au lendemain de la dernière Guerre Civile de la République romaine. Même s’il ne jouit pas de la même renommee que son père, Cicéron le Jeune se distingue par son action militaire, «se sentant plus soldat que philosophe».

Связанные категории

Пропустить карусель

Рецензии на «Оратор», «Диалог об ораторских разделах» и «Трактат о лучшем стиле ораторов»

Рейтинг: 0 из 5 звезд Предварительный просмотр книги

Оратор, Диалог об ораторских разделах и Трактат о лучшем стиле ораторов — Марк Туллий Цицерон

ОРАТОР,

ДИАЛОГ О

ораторские перегородки,

и

Трактат о лучшем стиле ораторов

от Маркуса Туллиуса Цицерона

Перевод C. D. Yonge

A Digireads.com Книга

DigiReads.com Publishing

ISBN 13: 978-1

DigiReads.com

ISBN 13: 978-98-

DigiReads.com

1-4209-3433-5

ISBN электронной книги 13: 978-1-4209-3721-3

Авторское право на это издание © 2012

Пожалуйста, посетите www.digireads.com

2 СОДЕРЖАНИЕ0002

Оратор

Диалог, касающийся ораторских перегородков

Трактат М. Т. Цицерона о лучшем стиле ораторов

Оратор

из М. Т. Цицеро.

НАПРАВЛЯЕТСЯ МАРКУСУ БРУТУ.

Эта работа была написана Цицероном вскоре после битвы при Фарсалии и предназначалась ему для того, чтобы содержать план того, что он сам считал самым совершенным стилем красноречия. В своих «Посланиях к своим друзьям» (VI, 18) он говорит Лепте, что он твердо верил, что он сконцентрировал все свои знания об искусстве ораторского искусства в том, что он изложил в этой книге.

I. Долго и часто я колебался, о Брут, что труднее и труднее отказать тебе, когда постоянно просишь об одной и той же милости, или сделать то, что ты желал от меня. Ибо отказать человеку, к которому я был привязан более всех людей и которого я знал также как совершенно преданного мне, особенно когда он просил только о том, что было разумно, и желал того, что было для меня почетно, мне казалось очень жесткое поведение; и браться за дело такой важности, которое не только трудно для любого человека иметь возможность осуществить должным образом, но трудно даже думать о способе, соответствующем его важности, казалось мне едва ли совместимым с характер человека, который трепетал перед порицанием мудрых и ученых людей. Ибо что может быть важнее, чем при столь большом различии между хорошими ораторами решить, какой из них лучший и как бы лучшая форма красноречия?

Однако, поскольку вы повторяете свои мольбы, я попытаюсь выполнить задание не столько из-за надежды на его выполнение, сколько из-за моей готовности попытаться. Ибо я предпочел бы, чтобы вы порицали мое благоразумие в том, что я удовлетворил ваше страстное желание, а не мою дружбу в том, что я отказался попытаться это сделать.

Вы спрашиваете меня тогда, да и постоянно спрашиваете меня, какое красноречие я одобряю в высшей степени и какое ораторское искусство я считаю тем, к которому ничего нельзя добавить и которое поэтому я считаю высшим и самый совершенный вид. И, отвечая на этот вопрос, я боюсь, как бы, если я сделаю то, что вы хотите, и дам вам представление об ораторе, которого вы просите, я не остановлю рвение многих, которые, обескураженные отчаянием, не сделают пытаться делать то, в чем они не надеются преуспеть. Но всем людям полезно пробовать все, кто когда-либо желал достичь каких-либо важных и очень желанных целей. Но если есть кто-нибудь, кто чувствует, что ему не хватает или природной силы, или какой-либо выдающейся силы естественной гениальности, или что он недостаточно образован в познании важных наук, пусть все же придерживается своего пути до тех пор, пока он может. Ибо если человек стремится к высшему месту, очень почетно достичь второго или даже третьего ранга. Ибо в поэтах есть место не только Гомеру (если ограничиться греками), или Архилоху, или Софоклу, или Пиндару, но есть место и для тех, кто им второстепенен или даже ниже второго. В самом деле, благородство Платона в философских исследованиях не удержало Аристотеля от написания; и сам Аристотель своими замечательными знаниями и красноречием не погасил рвение в этих занятиях всех других людей.

II. И дело не только в том, что выдающиеся люди не были удержаны такими обстоятельствами от высшего класса исследований, но даже те художники не отказались от своего искусства, которые были не в состоянии сравниться с красотой Талиса {1}, которую мы видели на Родосе или на Коане Венеру. Последующие скульпторы не были настолько встревожены статуей Юпитера-олимпийца или Щитоносца, чтобы отказаться от попыток сделать то, что они могли бы сделать, или как далеко они могли бы продвинуться; и в самом деле, таких людей было так много, и каждый из них добился такого признания в своем собственном пути, что, хотя мы восхищаемся самыми совершенными образцами, у нас также есть одобрение, чтобы пощадить тех, кто приходит. короче их.

Но в случае с ораторами — я имею в виду греческих ораторов — удивительно, насколько один превосходит всех остальных. И все же, когда Демосфен процветал, было много прославленных ораторов, и так было до него, и с тех пор их количество не уменьшилось. Так что нет причин, по которым надежды тех людей, которые посвятили себя изучению красноречия, должны быть разрушены или почему их трудолюбие должно ослабевать. Ибо даже в самом высоком уровне превосходства не следует отчаиваться; а среди совершенных вещей очень хороши те вещи, которые близки к самым совершенным.

И я, изображая непревзойденного оратора, нарисую такого, которого, быть может, никогда не существовало. Ибо я спрашиваю не о том, кем он был, а о том, что есть то, лучше чего ничего не может быть. И, может быть, то совершенство, которое я ищу, не часто сияет (в самом деле, я не знаю, видели ли его когда-нибудь), но все же в какой-то степени оно иногда может быть обнаружено, у одних народов чаще, а у других более экономно. Но я утверждаю, что нет ничего столь прекрасного, что не имело бы чего-то еще более прекрасного, с чего оно было бы скопировано, — как портрет с лица человека, — хотя оно не может быть воспринято ни глазами, ни ушами или любыми другими чувствами; только в уме и нашими мыслями мы принимаем его. Поэтому, хотя мы никогда не видели ничего более прекрасного, чем статуи Фидия и те изображения, которые я назвал, все же мы можем представить себе нечто более прекрасное. Этот великий художник, когда он делал статую Юпитера или Минервы, не держал в уме ни одного конкретного человека, подобие которого он делал; но в его уме жила некая совершенная идея красоты, на которую он смотрел, и устремлял на нее свой взор, и руководил своим искусством и своей рукой по отношению к подобию этой модели.

III. Таким образом, поскольку в формах и образах есть нечто совершенное и превосходное, внешний вид которого запечатлевается в наших умах, так что мы подражаем ему и относим к нему все, что попадается нам на глаза; поэтому мы храним в уме представление о совершенном красноречии и ищем сходства с нашим слухом.

Платон, величайший из всех авторов и учителей не только понимания, но и речи, называет эти формы вещей идеями; и он утверждает, что они не сотворены, но существуют извечно и удерживаются на своих местах разумом и разумом; что все остальное имеет свои подъемы и закаты, свои приливы и отливы и не может долго оставаться в одном и том же состоянии. . Следовательно, все, что может стать предметом обсуждения относительно его принципа и метода, должно быть сведено к высшей форме и виду своего класса.

И я вижу, что это мое первое начало выведено не из рассуждений ораторов, а из самой сердцевины философии, и что оно старомодно и несколько темно и может навлечь на себя порицание или, во всяком случае, вызвать некоторое удивление. Ибо люди будут либо недоумевать, какое отношение все это имеет к тому, что является предметом нашего исследования, и они будут удовлетворены пониманием природы фактов, так что не может показаться напрасным, что мы проследили их происхождение так далеко назад; или же они будут обвинять нас в том, что мы выискиваем непривычные пути и отказываемся от тех, которыми обычно пользуемся.

Но я знаю, что часто кажется, что я говорю что-то новое, тогда как на самом деле я говорю то, что очень старо, только не всем известно. И я признаюсь, что стал оратором (если я вообще им являюсь) или таким, какой я есть, не в мастерских риторов, а в академических прогулках. Ибо это школа многообразных и разнообразных рассуждений, в которых прежде всего запечатлеваются следы Платона. Но оратор в значительной степени обучается и помогает своим рассуждениям и рассуждениям других философов. Ибо все это изобилие и, так сказать, лес красноречия исходит от этих людей, но все же недостаточно для судебного дела; которые, как говорили сами эти люди, они оставили более деревенским музам. Соответственно, это судебное красноречие, презираемое и отвергаемое философией, лишилось многих великих и существенных подспорий; но тем не менее, поскольку она украшена цветистым языком и удачными периодами, она пользовалась некоторой популярностью среди людей и не имела причин опасаться осуждения или предрассудков немногих. И так популярное красноречие было потеряно для ученых людей, а изящная ученость — для красноречивых.

IV. Итак, положим в число первых принципов (и вскоре это будет лучше понято), что красноречивый человек, которого мы ищем, не может быть сделан таковым без философии. Дело не в том, что в философии есть все необходимое, а в том, что она помогает оратору, как школа борьбы актеру; ибо малое часто сравнивают с великим. Ибо без философии никто не может выразить широких взглядов или свободно говорить о многих и различных предметах. Так же и в «Федре» Платона Сократ говорит, что Перикл превосходил всех других ораторов именно в том, что он был учеником естествоиспытателя Анаксагора. И именно благодаря ему, по его мнению (хотя он научился также многим другим замечательным и замечательным достижениям), он был таким обильным и богатым воображением и так хорошо знал — что является главным в красноречии — какими видами речи трогают разные части человеческого разума.

И мы можем сделать тот же вывод из случая с Демосфеном; из чьих писем можно понять, каким постоянным учеником Платона он был. Точно так же, не обучаясь в философских школах, мы не можем различать род и вид всего; ни объяснить их надлежащими определениями; ни распределять их по соответствующим подразделениям; ни решить, что истинно, а что ложно; ни различать последствия, воспринимать несоответствия и различать сомнительное. К чему мне говорить о природе вещей, познание которых доставляет столько тем ораторскому искусству? или жизни, долга, добродетели и нравов? ибо о чем из всего этого можно говорить или понимать без длительного изучения этих вопросов?

V. К этим многочисленным и важным вещам следует добавить бесчисленные украшения, которые в то время должны были быть получены только от тех людей, которые считались учителями красноречия. Следствием этого является то, что никто не применяет этого подлинного и совершенного красноречия, потому что изучение, необходимое для понимания этих вопросов, отличается от того, что позволяет мне говорить о них; и потому, что необходимо идти к одному классу учителей, чтобы понять вещи, и к другому, чтобы выучить для них надлежащий язык. Поэтому Марк Антоний, который во времена наших отцов считался самым выдающимся из всех людей, живших благодаря красноречию, мужественной натуре очень проницательной и красноречивой, в том единственном трактате, который он оставил после себя, говорит, что он видел многих. красноречивых ораторов, но ни одного красноречивого оратора, по правде говоря, он имел в уме образец красноречия, который он видел в своем уме, хотя и не мог увидеть его глазами. Но он, будучи человеком острой гениальности (каким он и был) и чувствуя недостаток во многом как в себе, так и в других людях, не видел решительно никого, кто имел бы право называться красноречивым. Но если он не считал ни себя, ни Луция Красса красноречивыми, то он непременно должен был иметь в уме какой-нибудь совершенный образец красноречия; а так как у них не было недостатка в чем-либо, он чувствовал себя неспособным включить в этот класс тех, у кого было что-то или много чего недоставало.

Давайте же, о Брут, если сможем, исследуем природу этого человека, которого Антоний никогда не видел или который, возможно, даже никогда не существовал; и если мы не можем в точности подражать и копировать его (что, по словам Антония, едва ли возможно для бога), тем не менее, возможно, мы сможем объяснить, каким он должен быть.

VI. Всего существует три различных вида речи, в каждом из которых участвовало несколько выдающихся людей; но очень немногие (хотя это то, что мы сейчас ищем) были одинаково выдающимися во всем. Ибо некоторые были напыщенными людьми (если я могу употребить такое выражение) с обильным достоинством чувств и величием речи, страстными, разнообразными, обильными, авторитетными; хорошо приспособлены и подготовлены, чтобы произвести впечатление и произвести изменение в чувствах людей: эффект, который некоторые пытались произвести грубой, угрюмой, нецивилизованной речью, не разработанной и не обработанной с какой-либо тщательностью; а другие используют гладкий, тщательно подготовленный и хорошо округленный стиль.

С другой стороны, есть люди аккуратные, проницательные, все объясняющие и разъясняющие, а не благородные, отшлифованные каким-то тонким и сжатым стилем красноречия; и в том же классе есть другие, проницательные, но неотесанные и намеренно напоминающие грубых и неискусных ораторов; а есть и такие, которые при той же бесплодности и простоте еще более элегантны, то есть шутливы, цветочны и даже слегка приукрашены.

Но есть и другой класс, находящийся на полпути между этими двумя и как бы составленный из них обоих, не наделенный ни проницательностью последних ораторов, ни громогласностью первых; как своего рода смесь того и другого, не превосходящего ни один из стилей; причащаясь обоих, или, скорее, (если мы будем придерживаться точной истины) лишенный всех качеств ни того, ни другого. Эти люди, как они говорят, продолжают говорить одним и тем же тоном, не принося ничего, кроме своей легкости и ровности языка; или еще что-нибудь прибавляют, как барельефы на пьедестале, и таким образом украшают всю свою речь мелкими украшениями слов и мыслей.

VII. Итак, каждый, кто сам достиг какой-либо силы в каждом из этих стилей красноречия, приобрел большое имя среди ораторов; но мы должны исследовать, достаточно ли они произвели то, что мы хотим. Ибо мы видим, что были люди, которые были витиеватыми и достойными ораторами, будучи в то же время проницательными и тонкими спорщиками. И я бы хотел, чтобы мы смогли найти образец такого оратора среди латинян. Хорошо бы не прибегать к чужим инстанциям, а довольствоваться

Нравится предварительный просмотр?

Страница 1 из 1

Цицерон | Биография, философия, сочинения, книги, смерть и факты

Цицерон

Смотреть все СМИ

Родился:

106 г. до н.э. Италия

Умер:

7 декабря 43 г. до н.э. Формия Италия

Должность/Офис:

консул (63BC-63BC), Древний Рим правитель (51 г. до н.э.-50 г. до н.э.), Киликия

Известные работы:

«Академическая философия» «Объявление Аттикум» «Объявление жестоким» “Ad Quintum Fratrem” «Объявления знакомые» «Брут» «Утешение» «Де Финибус» «Де легибус» «Ораторе» «Для Майло» «По обязанностям» «О его консульстве» «О его жизни и временах» «О природе богов» «О республике» «Про Клуэнцио» «Про Мурена» «Про Сулла» «Тускулановые споры»

Механизм/стиль:

Цицеронов период Золотой век

Просмотреть весь связанный контент →

Популярные вопросы

Какое влияние оказал Марк Туллий Цицерон?

Марк Туллий Цицерон был искусным оратором, известным своей способностью вызывать широкий спектр эмоций как у плебеев, так и у патрициев. В политической карьере Цицерона он был квестором, претором, консулом и проконсулом, что давало ему несколько возможностей влиять на траекторию развития Рима и Сената в дни заката республики.

Что было самым большим достижением Марка Туллия Цицерона?

В 63 г. до н. э. Марк Туллий Цицерон произнес страстную речь перед своими коллегами-сенаторами, обвинив Катилину в заговоре с целью организации насильственного переворота. Это так тронуло Сенат, что они проголосовали за введение военного положения и казнь заговорщиков. Цицерон был назван pater patriae — «отцом страны» — за службу республике.

Какими были отношения Марка Туллия Цицерона с Первым Триумвиратом?

Марк Туллий Цицерон возмущался политическими махинациями Юлия Цезаря, Помпея и Марка Лициния Красса и сначала отказывался вступать с ними в союз, даже пытаясь изолировать Помпея от Цезаря. Однако позже он публично — если не лично — посвятил себя их продвижению, прежде чем уменьшить свое политическое участие во время гражданской войны между Цезарем и Помпеем.

Каков был ораторский стиль Марка Туллия Цицерона?

В юности Марк Туллий Цицерон обучался у знаменитого ритора Молона Родосского. Молон не придерживался какого-либо одного стиля, вместо этого дрейфовал между витиеватым и лаконичным языком. Цицерон усовершенствовал эту методологию, полагаясь на ритм, эмоции и энергию своей аудитории и переплетая ссылки на литературу, философию и историю.

Как умер Марк Туллий Цицерон?

В течение нескольких месяцев после убийства Юлия Цезаря в 44 г. до н. э. Марк Туллий Цицерон произнес несколько речей, в которых призывал Сенат поддержать Октавиана в его борьбе против Марка Антония. Когда Октавиан и Антоний помирились, центурион убил Цицерона по приказу Антония. Голова и руки Цицерона были прибиты к рострам Римского форума.

Сводка

Прочтите краткий обзор этой темы

Цицерон , полностью Марк Туллий Цицерон , (род. 106 г. до н. э., Арпинум, Лациум [ныне Арпино, Италия] — умер 7 декабря 43 г. до н. э., Формии, Лациум [ныне Формия]), римский государственный деятель, юрист, ученый и писатель, тщетно пытавшийся отстоять республиканские принципы в последних гражданских войнах, разрушивших Римскую республику. Его сочинения включают книги по риторике, выступлениям, философским и политическим трактатам и письмам. В наше время его помнят как величайшего римского оратора и новатора того, что стало известно как цицероновская риторика.

Молодость и карьера

Цицерон был сыном богатой семьи Арпинум. Получив превосходное образование в Риме и Греции, он служил в армии в 89 г. под руководством Помпея Страбона (отца государственного деятеля и полководца Помпея) и впервые предстал перед судом, защищая Публия Квинкция в 81 г. Его блестящая защита в 80 или начале 79 г. , против Секста Росция против сфабрикованного обвинения в отцеубийстве, укрепил его репутацию в суде, и он начал свою общественную карьеру в качестве квестора (должность финансового управления) на западе Сицилии в 75 г. 9.0003

В качестве претора, судейского чиновника большой власти того времени, в 66 г. он произнес свою первую важную политическую речь, когда против Квинта Лутация Катула и ведущих оптиматов (консервативный элемент в римском сенате) высказался за присуждение Помпей командовал кампанией против Митридата VI, царя Понта (в северо-восточной Анатолии). Его отношения с Помпеем, чью ненависть к Марку Лицинию Крассу он разделял, должны были стать центром его карьеры в политике. Его избрание консулом на 63 г. было достигнуто благодаря оптиматам, опасавшимся революционных идей его соперника Катилины.

В первой из своих консульских речей он выступил против аграрного законопроекта Сервилия Рулла в интересах отсутствующего Помпея; но его главная забота заключалась в том, чтобы раскрыть и предать гласности мятежные намерения Катилины, которая, потерпев поражение в 64 г., снова появилась на консульских выборах в 63 г. (на которых председательствовал Цицерон, одетый в доспехи под тогой). Катилина проиграла и планировала осуществить вооруженные восстания в Италии и поджоги в Риме. Цицерон с трудом убедил сенат в опасности, но «последний указ» ( Senatus consultum ultimum ), что-то вроде объявления военного положения, было принято 22 октября. 8 ноября, спасшись от покушения на его жизнь, Цицерон произнес первую речь против Катилины в Сенате, и Катилина в ту же ночь покинула Рим . Доказательства, уличающие заговорщиков, были получены, и после сенаторских дебатов, в которых Катон Младший высказался за казнь, а Юлий Цезарь против, они были казнены под ответственность Цицерона. Цицерон, возвещая толпе об их смерти одним словом vixerunt («они мертвы»), получил бурные аплодисменты всех классов, что вдохновило его последующее обращение в политику к concordia ordinum , «согласие между классами». Катул провозгласил его «отцом своей страны». Это был кульминационный момент его карьеры.

Викторина «Британника»

Любимые литературные произведения: правда или вымысел?

Любите литературу? Эта викторина выясняет правду о любимых писателях и историях, старых и новых.

Альянс с Первым Триумвиратом

В конце 60-х годов Цицерон отклонил приглашение Цезаря присоединиться к политическому союзу Цезаря, Красса и Помпея, так называемый Первый триумвират, который он считал неконституционным, а также предложение Цезаря в 59 году о месте в его штабе в Галлия. Когда Публий Клодий, которому Цицерон противодействовал, говоря и давая показания против него, когда его судили за ненормативную лексику в начале 61 г., стал трибуном в 58 г., Цицерон оказался в опасности, и в марте, разочарованный отказом Помпея помочь ему, он бежал из Рима. . На следующий день Клодий принес законопроект, запрещающий казнь римского гражданина без суда. Затем Клодий принял второй закон сомнительной законности, объявив Цицерона изгнанником. Цицерон отправился сначала в Фессалонику, в Македонию, а затем в Иллирик. В 57 г., благодаря деятельности Помпея и особенно трибуна Тита Анния Милона, он был отозван 4 августа. Цицерон в этот день высадился в Брундизии (Бриндизи) и был прославлен на всем пути в Рим, куда прибыл через месяц. .

Зимой 57–56 Цицерон безуспешно пытался отдалить Помпея от Цезаря. Помпей проигнорировал совет Цицерона и возобновил свой договор с Цезарем и Крассом в Луке в апреле 56 г. Затем Цицерон под давлением Помпея согласился присоединиться к трем политическим деятелям и письменно обязался на этот счет («палинод» ). Речь De provinciis consularibus ( О консульских провинциях ) ознаменовала его новый союз. Он был вынужден принять ряд неприятных оправданий и отказался от общественной жизни. В следующие несколько лет он закончил De oratore (55; Об Ораторе ) и De Republica (52; О Республике ) и начал De legibus (52; О Законах ). В 52 году он был в восторге, когда Майло убил Клодия, но потерпел катастрофическую неудачу в своей защите Майло (позже написанный для публикации, Pro Milone или For Milo ).

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подписаться сейчас

В 51 году его уговорили покинуть Рим, чтобы на год управлять провинцией Киликия в южной Анатолии. Провинция ожидала парфянского вторжения, но оно так и не произошло, хотя Цицерон подавил некоторых разбойников на горе Аманус. Сенат присвоил supplicatio (период публичного благодарения), хотя Цицерон надеялся на триумф, возвращение процессии через город по возвращении в Рим. Все признавали, что он честно управлял Киликией.

К тому времени, когда Цицерон вернулся в Рим, Помпей и Цезарь боролись друг с другом за полную власть. Он был на окраине Рима, когда Цезарь перешел Рубикон и вторгся в Италию в январе 49 г. Цицерон встретился с Помпеем за пределами Рима 17 января и принял поручение контролировать вербовку в Кампании. Однако он не покинул Италию с Помпеем 17 марта. Его нерешительность не была порочащей, хотя его критика стратегии Помпея была неумелой. В беседе с Цезарем 28 марта Цицерон проявил большое мужество, изложив свои собственные условия — свое намерение предложить в сенате, чтобы Цезарь больше не продолжал войну против Помпея, — хотя это были условия, которые Цезарь никак не мог принять.