Что такое свитка у гоголя: свитка | это… Что такое свитка?

Почему малороссийские селяне боялись красной свитки

Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

https://ukraina.ru/20210710/1031805237.html

Почему малороссийские селяне боялись красной свитки

Почему малороссийские селяне боялись красной свитки — 13.07.2022 Украина.ру

Почему малороссийские селяне боялись красной свитки

«На ярмарке случилось странное происшествие: все наполнилось слухом, что где-то между товаром показалась красная свитка. Старухе, продававшей бублики, почудился сатана в образине свиньи, который беспрестанно наклонялся над возами, как будто искал чего», – так описывал в повести «Сорочинская ярмарка» историю красной свитки Н.В. Гоголь

2021-07-10T08:48

2021-07-10T08:48

2022-07-13T11:11

/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content

/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content

https://cdnn1.ukraina.ru/images/sharing/article/1031805237.jpg?10318055661657699895

Украина. ру

1

5

4.7

96

editors@ukraina.ru

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

2021

Елизавета Вечкасова

Елизавета Вечкасова

Новости

ru-RU

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

Украина.ру

1

5

4.7

96

editors@ukraina.ru

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

Украина.ру

1

5

4.7

96

editors@ukraina.ru

+7 495 645 66 01

ФГУП МИА «Россия сегодня»

Елизавета Вечкасова

эксклюзив

Эксклюзив, Николай Васильевич Гоголь

Слово «красный» в славянских языках обычно обозначает не только красный цвет, но также и статус — красивый, главный. Отсюда красная площадь и красный угол. Но не так оценивалась одежда красного цвета, включая злополучную свитку (разновидность кафтана).

Гоголь любил собирать всякие народные побасенки, начиная со своей родины — села Сорочинцы. Сорочинская ярмарка, описанная автором, проводилась в XIX веке в селе Великие Сорочинцы Миргородского района Полтавской области. На Полтавщине считалось, что красная свитка имеет прямое отношение к нечисти. Люди верили, что её владелец напрямую связан с Сатаной и всячески ему содействует. Появление красной свитки среди людей считалось признаком дьявольских проказ и скорых неприятностей. В приметах говорится, что «красная свитка на крылечке — чёртова метка. Чёрт рогатый подкинет свитку под дверь — верный знак, что сам вскоре явится».

8 июня 2021, 07:02

Кибалка, хомёвка или хомля: чем украинки покрывали голову в старинуТрадиционный украинский костюм сформировался ещё в XVIII веке. Головной убор был одним из основных его элементов. Но мало кто знает, какие традиции, приметы и события связаны с головными уборами

«Что пёстро, то и дураку красно» — написано в толковом словаре Владимира Даля, казака луганского. По словам старожилов донбасской земли, красная рубашка считалась признаком недалёкого ума. Её носили только дурачки (блаженные).

«Красному и дурак рад», — так в простонародье говорили в Новопавловской волости Таганрогского округа области Войска Донского Российской империи, посёлке Криндачёвка (сейчас — это город Красный Луч Луганской Народной Республики). Рубахи красного цвета среди рабочего люда носить было не принято. Однажды в этот посёлок приехал молодой человек, который носил такую рубаху, но местные его сторонились, так как красный цвет в мужской одежде считался признаком «умственного неблагополучия» владельца.

Слово «свитка» сформировалась в языке славян. «Съвита» переводится как «одежда». В церковнославянском языке «съвито» — «полотно». Также существуют глаголы, определяющие действие. «Свить» в смысле «соткать» — именно это слово дало корень, используемый в данном понятии.

© Геннадий СпиринСорочинская ярмарка

© Геннадий Спирин

Свитку шили из домотканого сукна, которое изготавливают из овечьей шерсти. Для начала шерсть перебирают, сортируют, промывают и обезжиривают. После пропускают через трепальные машины и вычёсывают. Волокно поступает на прядильный станок и проходит процедуру валяния. И в завершение — промывание и окрашивание. 

Полотно отправляют в ворсильную машину и подстригают, очищают щетками на бастовальной установке и спрессовывают. После этого сукно считается готовым для отправки на швейное производство.

С той поры прошло много лет, и в современном мире красная свитка не так страшна. Сменилось не одно поколение, и то, что вчера наводило ужас на простого обывателя, позабылось. Теперь этот элемент одежды, прошедший трансформацию, можно увидеть как на модных показах, так и в повседневной жизни.

1 декабря 2019, 08:20

«Козацьки стравы»: что ели казаки у Гоголя«Украина.ру» продолжает цикл статей, посвящённых «Литературной кулинарии». В этот раз мы поговорим с вами об одном из классических произведений русской и украинской литературы – «Тарасе Бульбе» Николая Гоголя

В 2015 году итальянский модный Дом Valentino представил на Неделе высокой моды в Париже коллекцию платьев и костюмов, в основу которых легли в том числе традиционные русские и малороссийские одеяния. Среди декорированных оригинальной вышивкой и аппликациями модных новинок была и переигранная на современный мотив красная свитка.

Впрочем, мало ли — может, это как раз и есть свидетельство постоянного присутствия чёрта в мире высокой моды. Хотя, как говорят американские кинематографы, сейчас дьявол предпочитает «Прада»…    

Мифо-ритуальная подоплека рассказов Пушкина и Гоголя («Выстрел» и «Сорочинская ярмарка»)

Нечипоренко Ю. Д. (Москва), к.ф.-м.н., профессор МГУ им. М. В. Ломоносова / 2004

Сочинения Гоголя открывает «Сорочинская ярмарка», «Повести Белкина» открывает «Выстрел». Слово «ярмарка» означает «годовой рынок», в ярмарке прочитывается концепт изобилия жизни, годовой праздник. «Сорочинцы» придают названию сразу два — и почти противоположных оттенка: это географическая конкретность и этнографическая таинственность (да кто из читателей-великороссов бывал в Сорочинцах, и где же они находятся, эти «Великие Сорочинцы»?) В «Выстреле» заложена интрига другого рода — это слово сразу придает оттенок риска, задает границу жизни с небытием. Генеалогия рассказов определяется эпиграфами — Гоголь берет эпиграф из «старинной легенды», и речь идет о жажде праздника, «добавки к жизни», Пушкин берет эпиграф из Баратынского («Стрелялись мы»), речь идет о возможной потери жизни.

Слова, которые понадобились Гоголю: «Мини нудно в хати жить/Ой вези ж меня из дому…» можно рассматривать как преодоление домашнего уюта, разрыв круга привычной жизни ради праздника. Слова, которые понадобились Пушкину: «Стрелялись мы» — знак известного ритуала, вовсе жизнь прекращающего. Действие обоих рассказов происходит вне дома для главных действующих лиц, однако, если герои Гоголя покинули дом, чтобы найти свое счастье, то герой Пушкина, Сильвио, вовсе не имеет дома. Нельзя же считать домом ту комнату, все стены которой были «источены пулями», и где нашел временное свое пристанище в ожидании отсроченного возмездия этот герой Пушкина.

Два параллельных ряда ритуалов задают фон и сердцевину повествования этих двух рассказов: ритуал обмена товарами у Гоголя и церемония карточной игры у Пушкина, на фоне которых разворачивается гоголевский парадоксальный обряд сватовства и пушкинский не менее парадоксальный обряд возмездия. В гоголевском мире действует коллектив, целая команда цыган организует представление, в результате которого парень обретает девушку. В пушкинском мире действует индивидуалист, который преследует свою цель и добивается ее сам.

В нашем подходе мы будем исходить из идей известной книги Хейзинги «Человек играющий» [1], в которой культура рассматривается через призму игры. Такая позиция позволяет сравнить подоплеку рассказов Гоголя и Пушкина, которые базируются на мифо-ритуальных основаниях, восходящих к разным пластам человеческой культуры, к принципиально разным, но тем не менее, схожим по структуре своей «играм».

Картина мира и игра Гоголя в «Сорочинской ярмарке»

Товар на рынке переходит из рук в руки: представим, что вы вырастили быков и привезли их с целью обменять на пшеницу. В языческие времена наши предки были уверены, что быкам покровительствуют одни божества, пшенице — другие. Если быка поменять на пшеницу, будут недовольны и духи быка, и духи пшеницы. Нужно было обставить сделку так, будто речь идет не об обмене, а о дарении: вы дарите быков, вам в ответ преподносят пшеницу. Переход товара в другие руки требует обрядового пира: на пиру не считают, где свое и чужое, кто, сколько выпил и съел. Тут же место и прежним жрецам, нынешним артистам, которые поют и танцуют, чтобы умилостивить духов. «Обмывание» покупки — рудимент древнего обряда. Деньги на себя берут роль эквивалента, в покупке в скрытом виде содержится обмен.

Праздничная сторона ярмарки близка к карнавалу. Но карнавал — игра, шествие ряженых — то, что дает пищу глазу. Это экспозиция оболочек вещей: костюмов, нарядов, масок. Ярмарка связана с обменом энергиями пищи и вещами, с которыми человек будет жить и после ее окончания. Ярмарка входит в человека не только через глаза, но и через рот, пробирает его целиком. Хуторянину, которого отлично понимал Гоголь уже в юности, невозможно было представить себе двух- трех месячное карнавальное безделье и дурачество горожан в средневековой Европе. Конечно, можно пуститься на пару дней «в загул» на ярмарке или свадьбе — но селянин зарабатывал хлеб тяжелым трудом в течение года и только результатами этого труда он мог распоряжаться.

Гоголевская ярмарка связана с местом выхода черта из пекла. Из-под земли появляется здесь красная свитка, которая несет энергию особого рода. Красная свитка не входит в число товаров, которые обмениваются на ярмарке, напротив, она может расстроить весь обмен! Что же это за таинственная субстанция такая?

Вращающееся в плоскости земли, лежащее плашмя рыночное колесо обмена перемешивает ресурсы округа. Само слово «рынок» означает круг (вспомните ринг). Красная свитка связана с вертикалью, с осью, вокруг которой вращается круг жизни. Гоголевская ярмарка вообще служит обретению желаемого. Молодой парень Грицько хочет жениться на юной красавице Параске. Но он встречает затруднение — отказ родителей возлюбленной. Цыгане хотят купить быков у Грицька — и частью быков он готов пожертвовать, чтобы добиться женитьбы. Цыгане используют предание о красной свитке — и получают быков в виде гонорара за представление (говоря современным языком, перфоманс — «живые картины» — свиные рыла в окне, красная тряпка в руке и т.п.) Происходит драматизация ситуации, черт «вплотную» приближается к отцу Параски, тот подвергается опасности — за чем следует чудесное спасение. Грицько выступает в роли героя- избавителя, за что он и награждается — получает в жены Параску. Предание о красной свитке позволяет соединить любящие сердца, а сама свитка эта, которую запрещено пускать в обмен, символизирует у Гоголя любовь: «любовь нельзя купить»… Вокруг любви вращается все.

Город виден хутору через ярмарку. Если на ярмарке возникает беспрецедентная ситуация в судьбе парня и девушки, то в городе каждый день можно «жениться», всякий день здесь торгуют чертом, кажут свиные рыла. Примеры этому можно заметить и сейчас: роль цыган исполняют журналисты, которые торгуют смехом и страхом, демонизируют одних деятелей и создают имиджи спасителей другим — по желанию заказчика. Тележурналисты и режиссеры кажут в окна телевизоров «свиные рыла» — искаженные личины, маски и кукол вместо лиц людей. Заметим, что самим цыганам черт не страшен. Он является источником обогащения: черт используется, как инструмент управления людьми.

Гоголь дал описание артистам такого рода: «в смуглых чертах цыгана было что-то злобное, язвительное, низкое и вместе высокомерное: человек, взглянувший на него, уже готов был сознаться, что в этой чудной душе кипят достоинства великие, по которым одна только есть награда на земле — виселица». Цыган делает доброе дело — соединяет влюбленных. Но за деньги.

Черт страшен селянам, цыган же находится «по ту сторону» черта. Строго говоря, черта в рассказе нет — есть лишь предание о нем. Черт является товаром, продаваемым на ярмарке среди прочих. Иное дело, что товар этот не материальный, а принадлежит некой сфере, которую можно почувствовать через игру — розыгрыш. Но это не только игра — здесь есть следы языческой веры и результат — взятая парнем в жены девушка.

Ярмарочная модель мира описывает круг годовой, целой жизни. Город вынимает время из человека, вынимая человека из времени. В городе сохраняется цикличность жизни — но она становится внешней, здесь есть праздники — но они связаны с образом жизни более формально. Не всюду и не сразу произошло это разъединение: в Москве до сих пор значительная часть населения выживает за счет дачных участков (не даром Москва зовется в просторечье «большой деревней»). Потеря природного времени и его ритуалов даже в самых цивилизованных городах и странах не абсолютна — в сезонных дешевых распродажах товаров можно увидеть след обрядов. Да и самые богатые западные инвесторы принимают решения и дают деньги дважды в году — после зимних и летних праздников.

Более подробно о картине мира Гоголя в связи с «Мертвыми душами » и «Выбранными местами» мы писали в работах [2, 3].

Картина мира и игра Пушкина в «Выстреле»

В рассказе происходит уточнение смысла дуэли: речь идет не о наказании типа «смерть за оскорбление», а об отмщении «бесчестье за бесчестье». В целом рассказ напоминает притчу, а главный герой его, Сильвио — дервиша. Он описан как аскет парадоксального толка: Сильвио довольствуется только самым необходимым, дом его крайне беден — но шампанское льется рекой.

Автор, отсрочив выстрел, «разъял» дуэль, заглянул в ее бездну. Там, в глубине дуэли сидит охотник, который живет по законам мести: он ждет, пока на его крючок попадется нечто настоящее, лакомое: любовь, красота. Он ждет, пока его жертва «обрастет» чем-то безусловным, чем-то биологически более важным, чем храбрость и даже честь.

Он ждет, когда граф построит свой дом, и окажется уязвимым: когда он перестанет принадлежать самому себе — и оставит свое высокомерие, утратит невозмутимость и барскую спесь. Тем самым Сильвио хочет поймать графа в тот момент, когда он будет живым, когда он будет страдать, сбросит маску, когда будет горяч, а не холоден… Это ему удается. Он преподает графу урок, оставляет в его жизни неизгладимый след. Не заставляет ли Сильвио графа стать более человечным? Из общения рассказчика с графом возникает ощущение обаятельного и открытого человека, который запросто, без чванства, принимает незнакомого ему и небогатого соседа.

Способ действия Сильвио очень любопытен: он показывает себя как «хозяин ритуала», как человек свободный в том, что называется обычай, обряд или церемония. Он нарушает ритуал дуэли, прерывая ее. Он вольно обращается с церемониями карточной игры, беря на себя главную роль — и не входя в объяснения: «мы уже это знали и не мешали ему хозяйничать по-своему…»

Однако и Сильвио изменился сам — уже после оскорбления, но еще до последнего выстрела, переживая не отомщенное, более мелкое оскорбление, он повествует рассказчику о себе весьма иронично, замечая, что всегда стремился быть первым и сам первым же оттолкнул графа от себя.

Дуэль является испытанием судьбы, здесь идет игра с жизнью и смертью и как крайняя модель судебного состязания и одновременно — гадания, дуэль является тем ритуалом, который позволяет узнать волю небес в ее самой сакраментальной форме. Это как вызов, это «упоение в бою и бездны черной на краю»… Дуэль имеет корни в глубокой архаике, где она является формой взываний к небесам, проходит сквозь рыцарские турниры и оказывается формой, теряющей смысл в обществе неравных друг другу.

Дуэль являлась некогда «очистительной» процедурой, держащей в рамках дозволенного элиту общества: шаг вправо и шаг влево карались — какова была же степень ответственности человека, который жил в мире, где вызов был непустым словом и смерть могла следовать за одним неверным жестом…

Однако рассказ «Выстрел» можно интерпретировать и как поражение Сильвио. Хотя он и находит минутное удовлетворение в сцене отмщения, он слишком много потерял — в отставке, без дома, состояния, семьи, Сильвио бессилен: несмотря на то, что яды мщения разъели его душу, он не может причинить зла графу вне какой-то условной системы ценностей, которая справедлива лишь отчасти и хотя признается молодежью — но ставится под сомнение людьми зрелыми и сурово преследуется властями.

«Стрелялись мы…» Ну и что? Обретите семью, вырастите детей, сохраните и преумножьте состояние, будьте верными подданными — и не тратьте силы попусту, не ставьте жизнь свою и будущее близких на кон ради минутной вспышки гнева, из-за недоразумения или злословия — возможна и такая интерпретация рассказа Пушкина…

Заметим, что если в целом можно посчитать любимой игрой Гоголя женитьбу, и первый же рассказ он посвящает ей, то любимой игрой Пушкина является дуэль. Мысли Гоголя вращаются вокруг женитьбы — здесь и три незамужних сестры, небогатых девушки, которых надо как-то пристроить, здесь и собственная судьба… Пушкин же думает о чести, этой «трансцендентной» ценности, которая определяет целостность личности. В лучах этой ценности могут потерять свой вес и «сгореть» такие, казалось бы, несгораемые и прочнейшие константы бытия как дети, семья, дом (смотри [4]).

Не сгорел ли и сам Пушкин в лучах этой ценности?

Возможно, подобная судьба подстерегла и Гоголя — есть сведения о том, что писатель не смог оправиться после отказа девушки, к которой он сватался в конце жизни, своей любимой ученицы, родители которой были отравлены сословными представлениями. Гоголь был для них не великий писатель, а захудалый дворянчик, а значит — не пара… Можно предположить, что два этих рассказа задали не только координаты миров, в которых жили и творили Гоголь и Пушкин, но и определили их судьбы самым драматическим образом.

Примечания

1. Хейзинга Й. «Человек играющий». М., «Прогресс», 1992.

2. Нечипоренко Ю. Д. «Ярмарка у Гоголя» — Сборник «Жертвоприношение», М.: «Языки русской культуры». 2000. С. 383-391.

3. Нечипоренко Ю. Д. «Космогония Гоголя» — «Литература», приложение к газете «1 сентября» № 1, 2002.

4. Нечипоренко Ю. Д. «Заветы Пушкина» — «Литература», приложение к газете «1 сентября» № 13, 2002.

Это ничья между романом Джумпы Лахири «Тёзка» и экранизацией Миры Наир. Роман получил свое название от привязанности Гоголя к своему имени, разделяемого с русским писателем Николаем Гоголем.

Тезка подробно описывает свои конфликты и замешательство по поводу имени, заставляя его сопротивляться выбору родителей достаточно, чтобы изменить его. Книга заканчивается тем, что Гоголь, тогда уже Нихил, заново открывает для себя писателя и обретает своего рода общение с собственным отцом.

Фильм Миры Наир 2006 года, написанный Суни Тарапоревала, сразу же переносит вас в Калькутту конца 1970-х годов, узнаваемую по консольному пролету моста Ховрах. Город вызывает признание своими маршами протеста со знакомым флагом с серпом и молотом и поднятым изображением Дурги. Сладострастное пение Ашимы плывет, переходя во времени к сценам, где Ашима (Табу) впервые встречает Ашоке (Иррфан) в качестве будущей невесты. Фильм также заканчивается тем, что Ашима снова поет, выражая ее желание вернуться в Калькутту на несколько месяцев в году, и под свою музыку.

Иррфан в The Namesake (2006). Предоставлено Mirabai Films/UTV Motion Pictures.

Сравнение книги с ее киноверсией — это не просто табулирование, диаграмма того, насколько вещи более или менее одинаковы (эта версия во многом верна роману) или насколько они различаются, скорее тонкими способами, чем радикально (что Гоголь родился например, на десять лет позже, чем он в книге). И неизбежные изменения, необходимые для экранного рендеринга, возможно, для разнообразной, разной аудитории: видимые в вырезании одних жизненно важных сцен в романе и вставке других, столь же необходимых, в фильм.

Именно в этом последнем аспекте фильм действительно стоит сам по себе, что делает его классикой сам по себе, как и роман Лахири, поскольку он подробно останавливается на тревоге и дилеммах взросления, близких, но отдельных от ваши родители.

Тезка как роман был первым из многих в опыте ABCD, хотя такое обозначение его является ограниченным выражением его многих тем. В 2002 году вышел роман Тануджи Десаи Хидьер для молодых взрослых «: Рожденные в замешательстве », а также более поздние романы, такие как «9» Миры Джейкоб.0003 Good Talk , готовящийся к выпуску This is One Way to Dance Седжал Шаха и Пропущенный перевод Сопан Деб: Знакомство с родителями-иммигрантами, которые меня вырастили.

Экранная адаптация, уравновешивая необходимость быть верным, также должна быть визуально привлекательной и выразительной. Например, то, как люди говорят и как они при этом выглядят, имеет такое же значение, как и то, что они говорят, хотя есть прекрасные примеры того, как это делают лучшие прозаики.

Ашима покидает шумный хаос Калькутты и отправляется в холодную Новую Англию, где капающий лед создает свою собственную медленную музыку, падая с крыши. Благодаря врожденному пониманию того, как устроена жизнь дома, она должна заново учить себя большим и маленьким вещам: от использования метро до знания о том, что определенные виды свитеров слишком легко садятся в стиральных машинах.

Это своего рода образование, которое устанавливает близость и понимание с Ашоке — Иррфан Кхан в запоминающейся роли — которого она встретила всего за неделю до их свадьбы по договоренности. Возьмем, к примеру, последовательность Ашимы, среди того, что она узнает и должна помнить о своем новом муже, имея дело с воспоминанием о том, как Ашоке расстроен из-за его теперь сморщенных свитеров. Это появляется как часть жизненно важного срочного предложения в книге Лахири. В фильме Ашоке, подняв свитер, нежно ругает свою жену, которая затем запирается, чтобы тихо поплакать в ванной. Ашоке выманивает ее, уговаривая и дразня, неоднократно обращаясь к ней в притяжательном личном «моя забавная Ашима, моя сумасшедшая Ашима».

Иррфан и Табу в The Namesake (2006). Предоставлено Mirabai Films/UTV Motion Pictures.

Ашоке Гангули Ирфана — это больше, чем просто мягкий, скромный персонаж с его сдержанным юмором, как в книге Лахири. (Он также не является «слегка пухлым» или с «небольшим животом», который он приобретает на более поздних страницах книги). Его присутствие, даже после смерти чуть больше половины экранной версии, затрагивает все в фильме, его семью и их воспоминания. Затянувшиеся медленные взгляды Ирфана, то, как он поднимает глаза, чтобы посмотреть на кого-то или в окно, его кривая улыбка, его медленно седеющие вьющиеся волосы и единственный раз, когда он смеется, раскрывают гораздо больше об Ашоке Гангули и о том, что кипит под ним, как кошмар. это беспокоит его, особенно в первые годы его брака.

Несчастный случай, который также является историей имени Гоголя, и то, как он объясняет это своему сыну много лет спустя, запечатлен в книге и фильме.

«Я напоминаю тебе о той ночи?»

— Вовсе нет, — в конце концов говорит отец, берясь одной рукой за ребра — привычный жест, который до сих пор сбивал Гоголя с толку. «Ты напоминаешь мне обо всем, что последовало за этим. С тех пор каждый день был подарком».

Фильм Наира добавляет это последнее предложение, придавая диалогу между отцом и сыном больше визуального смысла, больше ноющей, почти невыразимой любви, которой пульсирует фильм.

Эмоциональная бунтарская борьба Гоголя со своим именем не только тревога, но и отражает невысказанную дилемму быть невольным чужаком на своей земле, даже среди тех, кого вы называете своими. В версии Наира Тезка — это также история о двух людях — Ашоке и Ашиме — которые нашли любовь друг к другу в стране, которая является их домом, но на самом деле не совсем их, как их двое детей, Гоголь (Кэл Пенн).

и его сестра Соня (Сахира Наир).

Это любовь, не выраженная словами, любовь, которая на самом деле не требует признаний в любви, хотя однажды Ашоке хотел, чтобы это было иначе. В этой сцене Ашоке гуляет со своей женой вокруг Мемориала Виктории. Он застенчиво кивает, когда его смущенная жена уходит впереди. Его полуулыбка наполняется новой любовью в ответ на ответ Ашимы, когда он впервые видит ее со своими родителями.

Это близость, о которой не нужно говорить вслух в книге, потому что Ашима никогда не говорит мужу, что примеряла его туфли в первый раз, но она дразнит его тем, что его туфли произвели на него впечатление во время той же прогулки. вокруг Мемориала.

Табу в The Namesake (2006). Предоставлено Mirabai Films/UTV Motion Pictures.

Ашоке нерешительно выражает свое желание Ашиме, чтобы она ненадолго сопровождала его в другой город, Кливленд; тот, из которого он никогда не вернется. Это то, как они смотрят друг на друга, разделенные стеклянным фасадом у выхода на посадку, взгляд Ашоке, задерживающийся на ней, его медленный кивок, разрыв между ним и другими пассажирами и улыбка Ашимы, когда она отворачивается. Любовь как драгоценная вещь или память всегда помнится.

В одной из самых красивых строк/сцен Ашоке ведет юного Гоголя за руку по гравийному песчаному берегу к маяку. Дойдя до самого конца, Ашоке понимает, что у него нет камеры, чтобы записать этот момент, и поэтому он наклоняется, чтобы сказать своему маленькому сыну:

«Постарайся помнить об этом всегда», — сказал он. «Помни, что мы с тобой проделали это путешествие, что мы вместе отправились туда, куда уже некуда было идти».

Читайте также:

После Джумпы: Шесть книг художественной литературы индийской диаспоры

Будем рады вашим комментариям на письма@scroll.in.

Связанные

В тренде

Адаптация гоголевского «Ревизора» для округа Колумбия

Шекспировская театральная труппа округа Колумбия представляет свою первую русскую пьесу за четверть века и получает высокую оценку.

Хью Нис в роли Бобчинского и Гарри А. Винтер в роли Добчинского в постановке Шекспировского театра «: Государственный инспектор » в постановке Майкла Кана. Фото: Скотт Сучман

Когда Николай Гоголь написал Ревизор , он был уверен, что русские увидят в его издевательском фарсе жестокое отражение самих себя, и что его искусство побудит их измениться. Вот почему самые известные строки в пьесе: «Чему ты смеешься? Ты смеешься над собой, ах ты…» обращено непосредственно к зрителям.

Чувствительный драматург, который позже в своей жизни сжег свою неопубликованную работу и фактически уморил себя голодом, был глубоко зол, когда увидел, что зрители просто счастливо забавляются его искусством.

Правительственный инспектор теперь маловероятная сенсация в Шекспировской театральной труппе (STC) в Вашингтоне, округ Колумбия. «Я большой поклонник Гоголя», — сказал художественный руководитель STC Майкл Кан, добавив, что сейчас самое время поставить пьесу, исследующую коррупцию. «Когда появилась эта адаптация от Джеффри Хэтчера, я подумал, что это потрясающая возможность. Это меня рассмешило.»

Джеффри Хэтчер адаптировал десятки пьес, от Шерлок Холмс до Вторник с Морри , пользующейся спросом книги о возрожденной дружбе между умирающим профессором и его бывшим студентом. Хэтчер принял большую дозу свободы с The Government Inspector , даже сочиняя собственные шутки. Но это окупилось.

Лиам Крейг в роли Осипа и Дерек Смит в роли Хлестакова в постановке Шекспировского театра « Ревизор» , режиссер Майкл Кан. Фото: Скотт Сучман

«Если бы он мог увидеть это сегодня, я уверен, что Гоголь возражал бы против вырезания», — сказал Кан. (Пьеса в пяти актах — это аккуратный двухакт в Вашингтоне.) «Но пьеса работает и приводит к Гоголю новых людей».

Это правда, что Гоголь и некоторые русские зрители могут не признать полностью экранизацию Хэтчера, но, тем не менее, это дань уважения. Акция продлена до ноября.

Ревизор  примечателен еще и тем, что это первая русская пьеса, поставленная Шекспировским театром за 25 лет пребывания у руля Майкла Кана. Кан был в России, где продюсировал Теннесси Уильямса. И хотя он всегда хотел поставить русский спектакль на НТЦ, он не хотел делать привычные работы.

«Меня все спрашивают, почему я не играю Чехова, но есть другие русские драматурги, которые меня больше интересуют». Кан сказал, что надеется создать Тургенева « Месяц в деревне » теперь, когда он взялся за «Ревизор ».

Том Стори в роли Доктора в постановке Шекспировского театра «: Государственный инспектор » в постановке Майкла Кана. Источник: Скотт Сучман.

Одна из причин, по которой Инспектор так хорошо играет на Кольцевой дороге, заключается в том, что городу, от лоббистов К-стрит до Капитолийского холма, не чужда коррупция. И США, безусловно, видели свою долю гоголевских персонажей за последние 20 лет.

На симпозиуме STC Хэтчер сказал, что все еще «легче смотреть на коррупцию в России», чем дома.

Несколько завсегдатаев STC фигурируют в сумасбродной комедии, в том числе Рик Фуше в роли мэра и Нэнси Робинетт в роли его жены. Целенаправленно мягкие костюмы в неоновых пастельных тонах отвратительно причудливы, создавая что-то вроде Seussical 19-го века.

Актер Дерек Смит (который несколько лет был Шрамом в Король Лев на Бродвее) играет забавного, обаятельного, похожего на хамелеона Хлестакова, беспокойного, болтливого неудачника в центре гоголевской пьесы.

Хлестаков, которого иногда называют «пустым сосудом», пытается превратиться в того, кем его считают мэр и горожане, — в важного государственного инспектора, приехавшего зачистить место.

Флойд Кинг в роли почтмейстера и Том Стори в роли доктора в постановке Шекспировского театра «: Государственный инспектор » в постановке Майкла Кана. Фото: Скотт Сучман

Даже для тех, кто не видел пьесы Гоголя, Хлестаков вырезает знакомую фигуру — человека с придуманным резюме. Зрители относятся к нему тепло, даже когда он просыпается каждое утро с определенным ужасом и чувством вины за прошлую ночь. То, что начинается как случай ошибочного опознания, становится мучительным обманом, и юмор становится более острым по мере того, как игра набирает обороты.

Недавно вечером зрители аплодировали, но не смеялись до антракта. Когда его спросили о реакции, Кан сказал: «Все зависит от аудитории. Иногда подписная аудитория не знает, во что ввязывается».

Они разговаривают в антракте, сказал он, соглашаются, что это смешно, и «разрешают друг другу смеяться».

На симпозиуме, посвященном пьесе, Джеффри Хэтчер говорил о том, как пьеса обращается к американцам. Абсурдному шедевру Гоголя присуща некая универсальность, подправленная Хэтчером. «Действие пьесы происходит в русском городе, но это может быть Стьюбенвилл, штат Огайо. Это может быть где угодно, — сказал Хэтчер.

Нэнси Робинетт в роли Анны, Рик Фуше в роли мэра и Клэр Браунелл в роли Марии в постановке Шекспировского театра «: Государственный инспектор » в постановке Майкла Кана. Фото: Скотт Сучман

Все права принадлежат «Российской газете».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *