Две пули на память

Перед расстрелом Зиновьев, бывший вождь Коминтерна, «партийный царь» Ленинграда, а до этого – сосед Ленина по вошедшему в большевистскую мифологию шалашу в Разливе, утратил человеческий облик. Он рыдал, выл, порывался целовать палачам сапоги, умоляя о пощаде. Был не в состоянии идти, так что к месту казни его дотащили, как мешок. Второй наиболее именитый из 16 казненных в ту ночь, Лев Каменев, вопреки мягкой профессорской внешности, держался стойко и с легкой брезгливостью сказал Зиновьеву: «Перестаньте, Григорий. Умрем достойно». Их расстреляли ровно 80 лет назад – в ночь на 25 августа 1936 года.

Пули, которыми были убиты два видных большевика, в качестве своего рода сувениров хранил у себя шеф НКВД Генрих Ягода. Когда через полтора года пришел его черед идти к расстрельной стенке, пули перекочевали к его преемнику Николаю Ежову, расстрелянному, в свою очередь, еще два года спустя. Пули, которыми были убиты сами Ягода и Ежов, не сохранились: возможно, следующий обитатель главного кабинета на Лубянке, Лаврентий Берия, считал дурной приметой коллекционирование подобных сувениров.

(Что, как известно, не уберегло от пули его самого.)

Перестаньте, Григорий. Умрем достойно

Так выглядел политический менеджмент в исполнении Сталина: в середине 1930-х, по его мнению, пришла пора не просто сменить поколение партийных вождей-бюрократов, но и дать ясно понять советским гражданам, что хозяин в стране один, а любое инакомыслие и даже намек на него будет караться самым беспощадным образом. Именно для этого в качестве обвиняемых на первом из трех крупнейших политических процессов, прошедших в Москве в 1936-38 годах, предстала группа старых большевиков во главе с Зиновьевым и Каменевым – людей, чьи заслуги перед советским режимом еще за 10 лет до этого никем не подвергались сомнению.

О причинах так называемого Первого московского процесса, о том, как происходит смена политических поколений при диктатуре, и о логике репрессий вчера и сегодня мы беседуем с историком, специалистом по сталинскому террору, сотрудником Международного общества «Мемориал»

Никитой Петровым.

– Давайте начнем с обстановки на момент начала Первого московского процесса. Он проходит уже после убийства Кирова, которое случилось в конце 1934 года. То есть машина террора к 1936 году уже набрала определенные обороты. Те люди, которые попали под удар в 1936-м, – это была прежняя, 1920-х годов, внутрипартийная оппозиция, в основном так называемая «левая», сторонники Троцкого и Зиновьева. В середине 30-х она что-то собой политически еще представляла или это были давно сдавшиеся люди, и то, что их привлекли к суду и с ними расправились, – это была чистой воды логика диктатуры, и за этим не стояло никакой реальной политической борьбы?

– Это можно назвать завершением политической борьбы. Потому что если посмотреть состав выведенных на процесс представителей оппозиции, и зиновьевской, и троцкистской, то мы увидим, что часть из них уже к тому времени сидела и имела приговоры за так называемую «моральную ответственность» за убийство Кирова. То есть был уже пропагандистский непреложный постулат, что Кирова убили зиновьевцы, и на этом базировалось все обвинение. Конечно, для политической борьбы это уже не имело никакого значения, потому что и Зиновьев, и Каменев имели приговоры к тому времени на 10 лет, они и так бы сидели и не вышли. Но в данном случае процесс нужен был по идеологическим соображениям. Сталину важно было не только расправиться с оппозицией, но и показать, что вообще все те, кто когда-то выступал против него, они не по идейным соображениям выступали, а на самом деле всегда были злейшими врагами советской власти, более того, готовили террор. Ведь их обвинили не только в том, что они убили Кирова, но и в том, то они готовили террористические акты против Сталина, Ворошилова, Жданова, Кагановича, Орджоникидзе, Косиора и Постышева.

(Два последних деятеля, в свою очередь, будут репрессированы и расстреляны в 1938-39 годах. – РС).

Григорий Зиновьев после ареста в 1934 году. Фото из архива НКВД

То есть в данном случае нужно было показать, что оппозиция вела борьбу не только против руководства ВКП(б), а борьбу против Советского Союза как такового. Сталин, когда процесс уже закончился, был недоволен тем, как его ход освещали в печати. Он говорил, что газета «Правда» в освещении процесса провалилась, она изобразила дело, дескать, так, что были какие-то плохие люди, которые боролись против хороших людей, находящихся в руководстве. На самом деле ничего подобного: борьба против Сталина и других, писал сам Сталин, является борьбой против СССР. Итак, речь шла о введении некоего общего единомыслия: если ты против Сталина, значит, ты против СССР. Вот эта связка тогда восторжествовала. Для этого, собственно говоря, и делалось шоу, которое называлось «процессом троцкистско-зиновьевского террористического центра». Оно открылось 19 августа 1936 года и завершилось 24-го.

– Часто, анализируя историю различных авторитарных и диктаторских режимов, говорят о борьбе разных группировок внутри самой системы. Выражаясь современным политическим жаргоном, «борьба кремлевских башен». Можно ли говорить об отсутствии единства в окружении Сталина? Я встречал некоторые свидетельства о том, что даже Ягода незадолго до 1936 года в каком-то частном разговоре заявил, мол, что-то многовато расстреливаем, наверное, надо это дело сворачивать.

Была ли тогда «борьба башен» внутри сталинской системы или там был гранит, монолит?

Это был первый расстрел вождей революции

– Нет, я не хочу сказать про гранит и монолит, но всегда противоречия в сталинской верхушке советологами или людьми, которые пишут политическую историю, преувеличивались или сознательно педалировались только для того, чтобы поинтереснее каким-то образом описать эту историю. Да, Ягода действительно был не способен сделать некий качественный шаг, сказать, что он готов выполнять любые распоряжения Сталина, даже те, которые противоречат его внутренним убеждениям. Тем не менее Первый московский процесс подготовил Ягода, именно при Ягоде этот процесс состоялся и приговор был приведен в исполнение. Это был первый расстрел вождей революции. Если до этого общество проглотило саму идею, что Зиновьев и Каменев якобы организовали убийство Кирова по распоряжению Троцкого из-за границы, то теперь общество проглотило и то, что эти люди, бывшие лидеры большевиков, соратники Ленина, были приговорены к расстрелу и казнены.

Всё, с этого момента начинается то, что образно привыкли описывать выражением «революция пожирает своих детей». На уровне политбюро никто не ставил под сомнение – может быть, внутри сомневался, но публично не поставил под сомнение, – сам факт, что убийство Кирова было совершено зиновьевцами. А это главная выдумка, на которой, как на трех китах, стоит вся остальная система сталинского Большого террора. Вырастает из этого ложного постулата все остальное. Тот же Бухарин, который оправдывается на пленуме ЦК после расстрела Каменева и Зиновьева, когда ему самому уже грозят обвинения, тоже не ставит под сомнение главный постулат: то, что Зиновьев и Каменев ответственны за убийство Кирова, что именно они это организовали. Если читать приговор по процессу «троцкистско-зиновьевского террористического центра» – это абсолютное пустословие и голословные обвинения в том, что они готовили покушения. Но никаких фактов подготовки этих покушений вообще не приводится, только признания обвиняемых. Эти признания не вызывали у членов политбюро сомнений, хотя, может быть, внутри, как я уже говорил, кто-то и понимал, что это чушь. Но все-таки все они приняли эти правила игры.

Никита Петров

​– Если брать логику поведения или мышления самого Сталина: насколько он был рационален? Можно ли говорить, что он рассчитывал тем самым, начав физическое истребление бывших соратников, сменить поколение в партийном руководстве, привести туда более молодых, более лояльных людей? То есть речь идет о том же – просто в более брутальной форме, – что мы наблюдаем и в других авторитарных режимах, включая нынешний российский?

– Прежде всего было удовлетворено чувство мщения у самого Сталина, потому что ему нравилось именно таким образом расправляться со своими бывшими соратниками. Именно убивать. Мы же прекрасно понимаем, что, если нужно просто сменить поколение в правящей верхушке, в этом нет никакой проблемы: отправляют старых на пенсию и принимают на работу новых. Тем более что старых можно политически дискредитировать. Но ведь их дискредитируют непомерно – до такой степени, что изображают убийцами, наймитами международного капитала, что является полным абсурдом. Ведь на самом деле нет ничего большего, что подрывало бы идею самой социалистической страны, советской страны, как то, что почти все ее бывшие вожди оказываются наемниками капитала и прислужниками гестапо – на этом процессе говорилось, что по заданию гестапо были в СССР переброшены террористы и так далее. То есть ничего рационального здесь как раз нет, а есть, наоборот, тот инквизиторский посыл, который базируется на сталинской идее: показать, что враги всегда были врагами, никогда они не могли быть чем-то положительным, не может у них быть заслуг перед революцией. Он выстраивал ту хрестоматийную схему, которая в 1938 году вошла в «Краткий курс истории ВКП(б)».

Ему нравилось так расправляться с бывшими соратниками. Именно убивать

​– А вот феномен самооговора подсудимых, которые возводят на себя напраслину, абсолютно, выступая на процессе, со всем соглашаются, все обвинения подтверждают, – это только следствие тех мучений, которым они подвергались на следствии, или там есть какой-то другой политический, психологический слой? Потому что это одна из самых больших загадок, сопровождающих сталинские процессы.

– Да нет, никаких загадок нет. Дело в том, что по каждому из этих процессов в 1956 году КГБ составил большую обширную справку, где показывался механизм подготовки процесса и воздействия на подсудимых. Когда мы это читаем, когда понимаем, какие им давались посулы, какие сыпались угрозы, то видим, что Артур Кестлер в романе «Слепящая тьма» изобразил этот психологический момент абсолютно точно. Их, конечно же, обманули, и Зиновьева, и Каменева, каждому из них говорили, что их не расстреляют, просто нужно для дела революции изобразить, что любая оппозиция – это всегда прямые ставленники капитала. Вот в эту игру с ними играли. Это доказанные факты, это есть в тех реабилитационных определениях, которые публиковались в годы перестройки, и в тех записках, которые были поданы Хрущеву и руководству ЦК КПСС в 1956 году. Другое дело, что тогда Хрущев и его соратники не решились реабилитировать всех, понимая, что ни Зиновьев, ни Каменев, ни другие подсудимые, которые были выведены на процесс, в убийстве Кирова не виновны, виновен был только Леонид Николаев, но у него были отдельные, свои собственные мотивы.

Троцкий, Ленин и Каменев на параде Красной армии в 1920 году

​– Вопрос более общего плана: если смотреть на режимы авторитарного или диктаторского характера, то, если начинается разгул репрессий, что мы наблюдаем на протяжении всей второй половины 30-х годов, насколько в этом случае сама система способна ими управлять? Насколько это подконтрольный власти процесс? Может быть, иногда власть и сама хотела бы остановиться, да не в состоянии прекратить то, что сама инициировала?

– Множество документов, давно рассекреченных и опубликованных, показывают, как начался террор по команде Сталина. Я имею в виду те массовые операции НКВД, которые начались в августе 1937 года. Был сначала июльский приказ 00447, был приказ по немцам, был приказ по полякам от начала августа, календарно уже в августе 1937 года эти операции пошли абсолютно управляемые. По кулацкой операции были лимиты, которые утверждались на уровне политбюро, на уровне наркома внутренних дел, по так называемым национальным операциям, здесь тоже шло все с контролем политбюро. И цифровые выкладки в 1938 году контролировались. То есть в каком-то смысле говорить о стихийности можно, когда мы говорим, например, об исключении из партии. Какая-то вакханалия, истерия на уровне низовых партийных организаций была, скажем, тот же Постышев, позакрывавший райкомы, за это его и выгнали из кандидатов в члены политбюро. Но в целом процесс как начался по команде из Кремля, так и четко закончился по команде из Кремля в ноябре 1938 года. Те полтора миллиона человек, арестованных за эти 15 месяцев, и почти 700 тысяч расстрелянных – это абсолютно точная вина сталинского политбюро и лично Сталина.

– В итоге к какому изменению самой советской системы привели чистки середины 30-х годов, помимо, естественно, человеческих жертв и тех трагедий, которые были порождены этим террором? Сам режим изменился каким-то образом или же прошла чистка, но суть системы осталась той же самой?

Мы видим постоянное возвращение этих практик на уровне бытового сознания

– Большой террор сделал страну качественно другой. Это, во-первых, окончательное утверждение официального единомыслия. То есть все, разных мнений у советских граждан быть не может. Мнение по тем или иным политическим вопросам должно быть одно, иное мнение – это уже значит, что ты выступаешь против Советского Союза, против существующего строя. Отсюда – понимание у населения, что ничего лишнего говорить вообще нельзя, потому что это может стоить жизни. Это совершенно иное моральное состояние, не расслабленная эйфория, а пребывание в постоянной маниакальной зависимости от директив сверху и одновременно в тревожной мнительности. То есть та самая мобилизационная модель единомыслия. Очень долго последствия Большого террора сказывались в советской стране, они сказываются и по сей день, когда люди вдруг ни с того ни с сего вспоминают: а вот это «не телефонный разговор». Мы видим постоянное возвращение этих практик на уровне бытового сознания. Вот этот страх, который был тогда посеян, очень долго жил и очень долго держал советское общество в тисках – даже тогда, когда репрессии не были уже столь значительными, как в годы Большого террора. При Брежневе или Андропове тоже арестовывали за инакомыслие, но это были десятки людей. Однако остальные всё понимали, запугивания было достаточно, потому что прививка Большого террора действовала. Люди понимали, что можно, а чего нельзя.

Каменев и Зиновьев против. Как большевики раскололись накануне революции

Когда 10 (23) октября ЦК большевиков принял решение взять курс на восстание, против этого выступили два члена ЦК – Лев Каменев и Григорий Зиновьев. Впоследствии возник миф, что они не только вставляли палки в колеса подготовке восстания, но и выдали свою партию врагу с головой. Ленин заклеймил их кличкой «штрейкбрехеры», что противники этих двух видных деятелей большевизма припоминали им в дальнейшей борьбе за власть уже в 20-е годы.  

В действительности большевики не делали большого секрета из подготовки восстания. И Ленин не протестовал, когда 11 (24) октября на съезде Советов Северной области об этом заявила его сторонница А. Коллонтай. Ленин, как мы увидим, и сам не делал секрета из планов свергнуть Временное правительство.

Каменев и Зиновьев изложили свою позицию в письме, адресованном товарищам по партии: «Мы глубочайшим образом убеждены, что объявлять сейчас вооруженное восстание – значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции… Дело идет о решительном бое, и поражение в этом бою было бы поражением революции… Партия пролетариата будет расти… И только одним способом может она прервать свои успехи – именно тем, что она в нынешних обстоятельствах возьмет на себя инициативу выступления и тем самым поставит пролетариат под удары всей сплотившейся контрреволюции, поддержанной мелкобуржуазной демократией. Против этой губительной политики мы подымем голос предостережения». Сейчас ситуация благоволит большевикам, но можно все потерять. «Учредительное собрание плюс Советы – вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которым мы идем». Восстание может привести к срыву и Съезда, и вероятного успеха большевиков на выборах в Учредительное собрание, но даже в случае успеха восстания партия не сможет быстро решить накопившиеся в стране проблемы. Правые большевики считали, что изоляция радикальной части пролетариата от большинства трудящихся приведет к перерождению и физическому поражению партии. Вооруженное восстание большевиков независимо от его удачи провоцировало бы срыв перспективы многопартийного советского правительства, за которую выступали не только правые большевики, но и левые социалисты. А такой левый фронт обладал бы большей поддержкой в стране и потому мог бы легче проводить назревшие социальные преобразования.

Б.М. Кустодиев. «Большевик». 1920 г.

16 (29) октября Ленину пришлось снова продавливать решение о восстании на расширенном заседании ЦК с участием партийного актива. Из 25 человек курс на восстание получил 19 голосов, но из них все еще только 10 членов ЦК. Каменев разгорячился и подал в отставку из ЦК. При этом конкретный срок восстания так и не был назначен. К возмущению Ленина, практическая подготовка восстания затягивалась, так как партийные «центристы» хотели отстранить Временное правительство от власти, прикрываясь II съездом Советов.

17 (30) октября Ленин написал «Письмо к товарищам», где доказывал, что «промедление в восстании смерти подобно», и требовал немедленно опубликовать его в «Рабочем пути». Он не делал секрета из курса на восстание.

18 (31) октября в «Новой жизни» Каменев изложил их с Зиновьевым аргументы против восстания, сопроводив оговоркой, что ему «неизвестны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или иной срок какого-либо выступления», поскольку «подобных решений партии не существует».

А.Н. Самохвалов. Появление В.И. Ленина на II Всероссийском съезде советов

Ленин был взбешен и потребовал исключения обоих «штрейкбрехеров» из партии. Формальные претензии Ленина к «бывшим товарищам» – что Каменев напал на неопубликованное решение партии в непартийной печати. Однако Каменев не цитировал решение ЦК, то есть не давал противнику никакой новой информации. Так что причина гнева Ленина заключалась вовсе не в том, что Каменев «выдал план» восстания. Они с Зиновьевым «выдали» факт разногласий в партии большевиков по этому поводу, продолжили публичную агитацию против решения, которое Ленин продавил с таким трудом. И это могло привести к новым колебаниям в партии большевиков. Грозя карами Каменеву и Зиновьеву, Ленин давил и на тех большевиков, которые все еще сомневались в необходимости захвата власти путем вооруженного переворота.

Каменев и Зиновьев в основном солидаризировались с тактикой Троцкого – приурочить взятие власти к съезду Советов, что можно было сделать чуть ли не законно (насколько в период революции вообще можно было говорить о законности). Для «конституционного» захвата власти Каменев был очень важен как признанный лидер фракции большевиков в ЦИК Советов.

20 октября (2 ноября) «Рабочий путь» опубликовал выдержанное в примирительных тонах письмо Зиновьева о том, что его взгляды далеки от тех, которые оспаривает Ленин, и что можно «отложить наш спор до более благоприятных обстоятельств». Сталин приписал от редакции, что «конфликт можно считать исчерпанным». Это самоуправство Сталина вызвало скандал в ЦК, который 20 октября запретил членам ЦК выступать против принятых им решений и принял отставку Каменева из ЦК. Впрочем, через несколько дней в бурной обстановке Октябрьского переворота об этой отставке предпочли просто забыть, и Каменев продолжил работать в ЦК и даже вести его заседания.

В ходе напряженной борьбы в партии большевиков радикальное ленинское течение возобладало, но и умеренные большевики сохранили влияние. В этих условиях центральной фигурой в руководстве ЦК оказался недавний меньшевик Л. Троцкий, политический вес которого вырос еще и потому, что этот ветеран советского движения занял пост председателя Петросовета. Троцкий поддерживал идею скорейшего захвата власти, но настаивал, что этот акт должен быть совершен от имени съезда Советов и потому приурочен к нему. Таким образом, позиция Троцкого оказалась между линиями Ленина (захват власти военными силами большевиков) и правых большевиков (а также левых эсеров). В итоге большевики взяли курс на «мирный» и в какой-то степени даже «законный» захват власти с опорой на съезд Советов – наиболее авторитетный форум страны. Съезд был удобным политическим прикрытием переворота, так как лозунг «Вся власть Советам!» к этому времени вновь приобрел заметную популярность. В то же время переход власти не просто к большевикам, а к новому радикальному советскому большинству придавал событиям характер низового движения в масштабах страны, которое сопровождается верхушечным переворотом. В конце 1917 – начале 1918 года лидерам большевиков приходилось делить власть с более широким в идейном отношении движением, поддерживавшим Советы на местах. Формировались два лица будущей Советской власти: коммунистический режим и власть Советов, избранных трудящимися массами.  

Григорий Евсеевич Зиновьев | Русский революционер

Зиновьев Григорий Евсеевич

Смотреть все СМИ

Год рождения:

23 сентября 1883 г. Кировоград Украина

Умер:

25 августа 1936 г. (52 года) Москва Россия

Политическая принадлежность:

большевик Коммунистическая партия Советского Союза Российская социал-демократическая рабочая партия Объединенная оппозиция

Роль в:

Русская революция Временное правительство России

Смотреть все по теме →

Григорий Евсеевич Зиновьев , Зиновьев также пишется Зиновьев, настоящее имя Овсел Гершон Аронов Радомысльский , (род. 11 сентября [23 сентября по новому стилю], 1883, Украина, Елизаветград Империя [ныне Кировоград, Украина] — умер 25 августа 1936, Москва, Россия, СССР), революционер, тесно сотрудничавший с Лениным в большевистской партии до русской революции 1917 и стал центральной фигурой в руководстве коммунистической партии в Советском Союзе в 1920-х годах. Позже он стал жертвой Великой чистки Иосифа Сталина.

Зиновьев родился в еврейской семье из мелкой буржуазии и не получил формального образования, но во время заграничных поездок в 1902–1905 годах посещал лекции по юриспруденции в Бернском университете. В 1901 году он вступил в Социал-демократическую рабочую партию и ленинскую радикальную организацию «Искра» внутри этой партии. После раскола партии в 1903 году примкнул к большевикам. Был агитатором среди петербургских рабочих во время русской революции 1905 и стал членом ЦК партии после Лондонского съезда в 1907 г. Был арестован в 1908 г., но вскоре освобожден по состоянию здоровья.

Зиновьев был главным сотрудником Ленина в период 1909-1917 годов, жил во Франции, Австрии или Швейцарии. Принимал участие в борьбе против воинствующих большевиков, выступавших против ленинского руководства, а также против меньшевиков и Льва Троцкого. Принимал активное участие в руководстве большевистскими организациями в России и деятельностью депутатов-большевиков в Думе. Во время 1-й мировой войны пытался организовать «интернационалистов» среди европейских социалистов.

В апреле 1917 года, после того как Февральская революция свергла монархию, Зиновьев сопровождал Ленина по его возвращении в Россию. Но в октябре, когда Ленин настаивал на захвате власти большевиками, Зиновьев и его ближайший соратник Лев Борисович Каменев выступили против него и даже слили в печать информацию о готовящемся государственном перевороте. Сразу же после Октябрьской революции он снова выступил против, тщетно требуя от своих коллег включения в правительство представителей других социалистических партий. В знак своего протеста он вышел из ЦК большевиков (19 ноября17).

Тем не менее, Зиновьев вскоре был восстановлен в качестве основного лидера большевиков. Выдающийся оратор, он способствовал общественной поддержке нового режима и к 1921 году стал главой петроградской (позже ленинградской) партийной организации, председателем Петроградского Совета и действительным членом Политбюро партии. В 1919 году он также стал председателем исполнительного комитета только что созданного Коммунистического Интернационала (Коминтерна), который, в котором доминировали российские коммунисты, формулировал социалистическую политику и координировал деятельность своих партий. (В связи с этим постом он добился международной известности, когда в 1924 января в лондонской прессе было опубликовано якобы написанное им письмо с указанием английским коммунистам вести подрывную деятельность. Публикация письма считалась причиной падения первого лейбористского правительства Великобритании.)

В начале 1920-х Зиновьев сформировал в Политбюро коалицию с Каменевым и Сталиным, чтобы помешать Льву Троцкому сменить Ленина, который серьезно стал заболел и умер в январе 1924 г. Но после того, как триумвират устранил Троцкого как серьезного соперника в борьбе за власть (к началу 1925), Сталин повернулся против своих бывших союзников. Ни контроль Зиновьева над ленинградской партийной организацией и Коминтерном, ни его запоздалый политический союз с Троцким (1926 г. ) не оказались достаточными для сохранения его авторитета и влияния в партии. К концу 1926 г. он был вытеснен из Политбюро и Коминтерна, а в 1927 г. исключен из Коммунистической партии.

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Хотя впоследствии он был повторно принят в партию, он так и не восстановил свой прежний авторитет и дважды был исключен из партии (в 1932 и 1934 годах). В 1935 г. был арестован, тайно судим за «моральное соучастие» в убийстве партийного деятеля Сергея Мироновича Кирова (декабрь 1934 г.) и приговорен к 10 годам лишения свободы. Однако в следующем году его повторно судили на первом судебном процессе по Великой чистке, признали виновным по сфабрикованному обвинению в создании террористической организации с целью убийства Кирова и других советских лидеров и казнили. В 1988 Верховный суд СССР отменил приговор посмертно.

Григорий Зиновьев — Сайт изучения истории

Образец цитирования: C N Trueman «Григорий Зиновьев»
historylearningsite. co.uk. The History Learning Site, 22 мая 2015 г. 15 декабря 2022 г.

Григорий Зиновьев был ведущим членом большевистской партии. Зиновьев был верным последователем Владимира Ленина, но после смерти Ленина и прихода к власти Иосифа Сталина его дни были сочтены человеком, который не мог допустить, чтобы кто-либо казался ему самым простым соперником, а Зиновьев рассматривался Сталиным как соперник.

Жизнь в СССР при Сталине

Включите JavaScript

Жизнь в СССР при Сталине

 

Зиновьев родился 23 сентября ^{-го числа} 1883 года. Его отец был крестьянином. Зиновьев не получил формального образования и получил домашнее образование. Он вступил в Социал-демократическую партию в 1901 году и стал участвовать в профсоюзной деятельности. Такие действия почти всегда привлекали внимание полиции. Опасаясь ареста и заключения, Зиновьев уехал жить в Берлин, а затем в Париж, где познакомился с Лениным. Когда СДП разделилась на 1903 Зиновьев встал на сторону Ленина, который хотел, чтобы рабочий класс возглавляла небольшая элитная группа профессиональных революционеров. Зиновьев отверг призыв Юлия Мартова, который хотел иметь большую группу активистов независимо от способности вести рабочий класс вперед.

 

Во время русской революции 1905 года Зиновьев находился в Санкт-Петербурге, где участвовал в организации всеобщей забастовки. Однако по состоянию здоровья ему пришлось прекратить работу. Оправившись от болезни сердца, он вернулся в Петербург, чтобы продолжить свою работу с рабочими. Это включало кампанию против меньшевиков в городе.

 

В 1907 году Зиновьев был избран в ЦК большевиков. Он был арестован русской тайной полицией в 1908 году, но освобожден без предъявления обвинений.

 

Однако его арест серьезно обеспокоил Зиновьева, и он переехал в Женеву, где вместе с Лениным и Каменевым работал над изданием «Пролетария».

 

В 1912 году Зиновьев вместе с Лениным и Каменевым переехали в Краков, затем в Галицию, но начавшаяся Первая мировая война вынудила их вернуться в Швейцарию.

 

После свержения Николая II Зиновьев вернулся в Россию, чтобы заговорить против Временного правительства во главе с Александром Керенским. Ленин также сделал Зиновьева новым редактором «Правды».

 

Единственный раз, когда Зиновьев и Ленин, казалось бы, поссорились, был ленинский призыв к рабочей революции в октябре 1917 года. Однако Зиновьев принял участие в успешной большевистской революции и в 1919 году был избран председателем Исполнительного комитета.

 

Поскольку здоровье Ленина вызывало беспокойство в начале 1920-х годов, Зиновьев, Каменев и Сталин сформировали «Триумвират», который должен был возглавить Россию после смерти Ленина. Однако Сталин не собирался ни с кем делить власть, но его первой целью для смещения был Троцкий. После того, как ему удалось отправить Троцкого в ссылку, Зиновьев стал для него мало полезен. Сталин горячо верил в необходимость сделать «новую» Россию как можно более сильной, чтобы она могла выстоять в случае нападения иностранной державы. Зиновьев верил в мировую революцию Троцкого. Это его погубило, поскольку Сталин утверждал, что он подрывает силу партии в целом, создавая разобщенность.