Августовский кризис 1991 года в СССР. Предпосылки и хронология событий — Биографии и справки

ТАСС-ДОСЬЕ. 19-21 августа 1991 года, 30 лет назад, в Советском Союзе произошел политический кризис, вызванный попыткой группы членов высшего руководства страны не допустить подписания нового Союзного договора, который, по их мнению, означал фактическую ликвидацию СССР как единого государства. Был сформирован Госкомитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), члены которого ввели в стране чрезвычайное положение и попытались отстранить от власти президента СССР Михаила Горбачева. Действия ГКЧП были расценены президентами СССР и РСФСР, союзными и республиканскими органами законодательной власти как попытка государственного переворота (в прессе получили название «августовский путч»). Пассивность участников госкомитета, активное противодействие властей РСФСР, массовые протесты граждан в Москве, Ленинграде привели к тому, что попытка переворота потерпела неудачу.

ТАСС подготовил справочный материал о предпосылках и событиях августа 1991 года.

Ситуация в СССР в 1991 году

В 1980-х годах СССР оказался в состоянии системного кризиса. Значительная часть населения разуверилась в догмах официальной коммунистической идеологии. Проявилось экономическое и технологическое отставание СССР от западных государств. Результатом советской национальной политики стало формирование в союзных и автономных республиках самостоятельных национальных элит. Попытка реформирования политической и экономической системы в годы перестройки (1985-1991) привела к обострению всех имевшихся противоречий, в частности резкому росту сепаратизма, возникновению вооруженных межнациональных конфликтов.

Президент СССР Михаил Горбачев, 1991 год

© Александр Чумичев/ТАСС

По инициативе генсека ЦК Коммунистической партии Советского Союза (КПСС) Михаила Горбачева (с марта 1990 года — президент СССР) была значительно ослаблена роль компартии, которая обеспечивала единство советской государственной системы (в 1990 году КПСС была полностью отделена от государства). С 1988 года начался т. н. парад суверенитетов, в ходе которого власти союзных республик провозглашали верховенство республиканских законов над союзными. В течение 1990 года все республики приняли декларации о суверенитете (при этом сохраняя членство в СССР), а Латвия, Литва и Эстония объявили о собственной независимости.

В 1990-1991 годах развернулось острое противостояние между Михаилом Горбачевым и руководителем российской республики (РСФСР) Борисом Ельциным.

17 марта 1991 году в Советском Союзе был проведен референдум о сохранении СССР. В нем участвовали девять из 15 союзных республик (власти Армении, Грузии, Латвии, Литвы, Молдавии и Эстонии отказались от его проведения). В плебисците приняли участие 80% граждан, за сохранение Союза высказались 76,4% избирателей, против — 21,7%.

По инициативе Михаила Горбачева был разработан новый проект Союзного договора. С 23 апреля по 23 июля 1991 года шли переговоры между Горбачевым и президентами девяти союзных республик (РСФСР, Украинской, Белорусской, Казахской, Узбекской, Азербайджанской, Таджикской, Киргизской и Туркменской ССР) о создании Союза Советских Суверенных Республик, которые получили название «новоогаревский процесс». В июле 1991 года участники переговоров одобрили проект договора в целом и назначили его подписание на время проведения Съезда народных депутатов СССР в сентябре — октябре 1991 года.

29-30 июля 1991 года Михаил Горбачев в обстановке секретности провел встречи с президентами РСФСР и Казахской ССР Борисом Ельциным и Нурсултаном Назарбаевым, в ходе которых договорился о переносе подписания документа на 20 августа. Решение было вызвано опасениями, что народные депутаты проголосуют против договора, предполагавшего создание де-факто конфедеративного государства, в котором большинство полномочий передавалось республикам. В новой редакции документа сфера ведения Союза практически полностью совпадала со сферой совместного ведения центра и республик, контроль за налоговыми поступлениями осуществлялся республиками, не упоминался общесоюзный Госбанк, не были прописаны сроки принятия новой конституции, в результате чего сохранялась ситуация правовой конфликтности между союзным центром и республиками.

2 августа президент СССР выступил по Центральному телевидению, где заявил, что 20 августа новый Союзный договор подпишут РСФСР, Казахстан и Узбекистан (до обсуждения и утверждения Съездом), а остальные республики сделают это «через определенные промежутки времени». Текст договора был опубликован только 15 августа 1991 года.

События 17-18 августа 1991 года

С 5 августа 1991 года президент СССР находился в отпуске в своей резиденции в Форосе в Крыму.

17 августа 1991 года в одном из зданий КГБ на юго-западе Москвы (т. н. объект «АБЦ») прошла встреча премьер-министра СССР Валентина Павлова, председателя КГБ Владимира Крючкова, министра обороны Дмитрия Язова, первого зампреда Совета обороны СССР Олега Бакланова, секретаря ЦК КПСС по организационно-партийной работе Олега Шенина, руководителя Аппарата президента СССР Валерия Болдина, заместителей министра обороны Владислава Ачалова и Валентина Варенникова (также являлся главкомом Сухопутных войск), зампредседателя КГБ Валентина Грушко. На ней было принято решение о необходимости введения в стране чрезвычайного положения, формирования ГКЧП, недопущения подписания нового Союзного договора. Для санкционирования этих мер было решено направить делегацию к Михаилу Горбачеву, а в случае его отказа — предложить ему передать полномочия главы СССР вице-президенту Геннадию Янаеву.

Вице-президент СССР Геннадий Янаев, 1991 год

© Владимир Мусаэльян/ТАСС

18 августа на переговоры с Горбачевым вылетели Бакланов, Болдин, Варенников и Шенин. Вместе с ними к президенту СССР прибыли начальник службы охраны КГБ СССР Юрий Плеханов и его заместитель Вячеслав Генералов. По свидетельству Михаила Горбачева, он не дал своего согласия на предложенные ему меры, назвав их «авантюрой» и предложив созвать Съезд народных депутатов или Верховный Совет СССР. Он также отказался выехать в Москву, сославшись на болезнь. Согласно воспоминаниям Валентина Варенникова, Горбачев закончил разговор словами: «Черт с вами, делайте, что хотите, но доложите мое мнение».

В тот же день, по словам Горбачева, он был изолирован в своей резиденции в Форосе, где была полностью отключена правительственная связь. По другим свидетельствам, в частности Вячеслава Генералова, охрана выполняла все распоряжения президента, связь была отключена только в его кабинете, при этом имелась возможность вести переговоры из правительственных автомобилей со спутниковыми телефонами.

Формирование ГКЧП

В ночь с 18 на 19 августа в Москве вице-президент СССР Геннадий Янаев подписал указ о возложении на себя со следующего дня полномочий президента СССР «в связи с невозможностью» их исполнения Горбачевым «по состоянию здоровья». Тогда же окончательно был определен состав ГКЧП. Вместе с Янаевым в него вошли Валентин Павлов, Дмитрий Язов, глава МВД СССР Борис Пуго, Владимир Крючков, Олег Бакланов, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков. От участия в ГКЧП отказались министр иностранных дел СССР Александр Бессмертных и председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов.

События 19 августа

19 августа 1991 года в 06:00 мск по радио и Центральному телевидению СССР было зачитано «Заявление советского руководства». В нем было сказано о переходе полномочий президента СССР к Геннадию Янаеву, образовании ГКЧП, решения которого «обязательны для неукоснительного исполнения всеми органами власти» и гражданами, введении чрезвычайного положения «в отдельных местностях СССР на срок шесть месяцев». Заявление подписали Янаев, Павлов и Бакланов.

В тот же день были подписаны другие документы ГКЧП: «Обращение к советскому народу», постановления №1 и 2, указ о введении чрезвычайного положения в Москве. В обращении говорилось, что «начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ <…> зашла в тупик, <…> возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, <…> растоптаны результаты общенационального референдума о единстве Отечества». ГКЧП подтверждал приверженность «истинно демократическим процессам» и «политике реформ», обещал провести всенародное обсуждение проекта нового Союзного договора и призывал «всех истинных патриотов, людей доброй воли положить конец нынешнему смутному времени».

ГКЧП постановил незамедлительно расформировать все «неконституционные структуры власти и управления, военизированные формирования» и отменить их решения, приостановить деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений. Было запрещено проведение митингов, демонстраций и забастовок. Установлен госконтроль над СМИ (однако часть из них не исполняла указания ГКЧП). Перечень телепрограмм был временно ограничен, в телеэфире транслировали балет «Лебединое озеро». Был приостановлен выпуск большинства газет за исключением изданий «Труд», «Рабочая трибуна», «Известия», «Правда», «Красная звезда», «Советская Россия», «Московская правда», «Ленинское знамя», «Сельская жизнь».

Военная техника в Москве, 19 августа 1991 года

© Эдуард Песов, Владимир Мусаэльян/ТАСС

Для реализации режима чрезвычайного положения в Москву, окрестности Ленинграда, Таллина, Тбилиси и Риги были введены войска. В столицу, по данным управляющего делами Кабинета министров СССР Игоря Простякова, вошли около 4 тыс. военнослужащих с бронетехникой (4-я Кантемировская танковая и 2-я Таманская мотострелковая дивизии, части 106-й воздушно-десантной дивизии, 27-й отдельной мотострелковой бригады спецназначения КГБ СССР и др.). В республиках Прибалтики войска и милиция взяли под контроль ряд зданий госорганов и СМИ.

Президент РСФСР Борис Ельцин отказался подчиняться ГКЧП, объявил его действия «правым реакционным антиконституционным переворотом», а постановления ГКЧП — не имеющими силу на территории РСФСР. Своими указами Ельцин потребовал подчинения себе всех органов союзной исполнительной власти на территории России, в том числе Минобороны, КГБ и МВД.

В Москве у здания Верховного Совета РСФСР (т. н. Белого дома) на Краснопресненской набережной собралось несколько тысяч человек, началось строительство баррикад. После полудня Борис Ельцин с танка №110 Таманской дивизии обратился к собравшимся демонстрантам с призывом противостоять ГКЧП. В тот же день это выступление было показано по телевидению в программе «Время». Митинги против ГКЧП прошли также в Ленинграде, Нижнем Новгороде, Свердловске, Новосибирске, Тюмени и других городах России. Главные редакторы ряда закрытых по требованию ГКЧП печатных изданий выпустили совместную «Общую газету», где публиковали материалы в поддержку российского руководства.

Пресс-конференции членов ГКЧП в пресс-центре МИД СССР, 19 августа 1991 года

© Владимир Мусаэльян, Александр Чумичев/ТАСС

Вечером 19 августа в пресс-центре МИД состоялась первая и единственная пресс-конференция членов ГКЧП, прямую трансляцию которой вело Центральное телевидение СССР. Перед журналистами выступили Геннадий Янаев, Борис Пуго, Олег Бакланов, Василий Стародубцев и Александр Тизяков. Отвечая на вопрос о местонахождении президента СССР, Янаев сказал, что Горбачев находится «на отдыхе и лечении в Крыму» и выразил надежду, что вскоре он «будет в строю, и мы будем вместе работать».

Реакция в СССР и за рубежом

События в Советском Союзе вызвали реакцию во всем мире. Президент США Джордж Буш выступил с заявлением, в котором потребовал возвращения к власти президента СССР и поддержал Бориса Ельцина. Действия ГКЧП осудили премьер-министр Великобритании Джон Мейджор, президент Франции Франсуа Миттеран, канцлер ФРГ Гельмут Коль, премьер-министр Испании Филипе Гонсалес и ряд других руководителей европейских государств. В поддержку госкомитета высказались лидеры Ливии Муамар Каддафи, Палестины Ясир Арафат, Сербии Слободан Милошевич и Ирака Саддам Хусейн.

Большинство глав союзных республик (за исключением Прибалтики) изначально заняли лояльную или выжидательную позицию по отношению к ГКЧП, однако после его роспуска заявили о неконституционности действий госкомитета. Среди тех, кто публично поддержал ГКЧП, были первые секретари ЦК компартий Азербайджана и Украины Аяз Муталибов и Станислав Гуренко, а также председатель Верховного Совета Белоруссии Николай Дементей.

Действия ГКЧП поддержало руководство некоторых российских регионов (Татарстана, Рязанской области, Краснодарского края и др.). Мэры Москвы и Ленинграда Гавриил Попов и Анатолий Собчак назвали членов госкомитета «преступниками» и призвали горожан к сопротивлению.

События 20 августа

20 августа в митинге против ГКЧП, который прошел в Москве, приняли участие порядка 150 тыс. человек, в Ленинграде к аналогичной акции протеста присоединились около 300 тыс. человек.

Выступление президента РСФСР Бориса Ельцина на митинге у здания Верховного Совета РСФСР, 20 августа 1991 года

© Александр Чумичев, Валерий Христофоров/ТАСС

Были опубликованы заявление председателя ВС СССР Анатолия Лукьянова от 16 августа 1991 года, в котором говорилось о необходимости дополнительного обсуждения и корректировки положений Союзного договора на сессии ВС и Съезде народных депутатов СССР, и его постановление от 19 августа о созыве внеочередной сессии союзного ВС 26 августа.

В тот же день, 20 августа, президент РСФСР Борис Ельцин «до восстановления в полном объеме деятельности конституционных органов и институтов государственной власти и управления Союза ССР» взял на себя полномочия главнокомандующего Вооруженными силами на территории России, переподчинив себе высший армейский командный состав, и назначил министром обороны РСФСР генерал-полковника Константина Кобца. Вице-президенту РСФСР Александру Руцкому было поручено разработать предложения по созданию в республике национальной гвардии. Был создан штаб обороны, началось формирование ополчения. Помимо охраны Белого дома, российское руководство поддержали бойцы республиканского ОМОНа, ветераны-«афганцы» (21 августа к ним присоединились курсанты рязанской и орловской школ МВД). В их распоряжении имелось несколько сот единиц огнестрельного оружия.

Согласно обвинительному заключению по делу ГКЧП 20 августа руководителями КГБ, МВД и Минобороны СССР было принято решение о захвате здания ВС РСФСР. Оно было одобрено на заседании ГКЧП. Однако письменный приказ о начале операции так и не был отдан. Многие высшие военачальники заняли лояльную российскому руководству позицию (командующий Воздушно-десантными войсками Павел Грачев, его заместитель Александр Лебедь, первый замглавы МВД СССР Борис Громов). Противником ГКЧП также был главнокомандующий ВВС — заместитель министра обороны СССР Евгений Шапошников.

События 21 августа

В ночь на 21 августа группа демонстрантов — противников ГКЧП попыталась воспрепятствовать прохождению воинской колонны в Чайковском тоннеле на Садовом кольце (ныне Новоарбатский тоннель). При этом погибли трое манифестантов — Дмитрий Комарь, Владимир Усов и Илья Кричевский. Это были единственные человеческие жертвы в ходе августовского кризиса.

Утром 21 августа на заседании коллегии Министерства обороны СССР большинство участников высказались за необходимость вывода войск из Москвы, а также за выход главы министерства из состава ГКЧП. После заседания коллегии министр обороны Дмитрий Язов отдал приказ о выводе войск из столицы.

В тот же день с осуждением ГКЧП выступили народные депутаты ВС РСФСР (21 августа открылась чрезвычайная сессия ВС республики), секретариат ЦК КПСС и президиум Кабинета министров СССР.

Чрезвычайная сессия Верховного Совета РСФСР, 21 августа 1991 года

© Александр Чумичев, Дмитрий Соколов/ТАСС

На заседании ГКЧП было решено отправить новую делегацию для переговоров с Михаилом Горбачевым. В Форос вылетели Олег Бакланов, Владимир Крючков, Александр Тизяков, Дмитрий Язов. К ним присоединились Анатолий Лукьянов, заместитель генсека ЦК КПСС Владимир Ивашко и Юрий Плеханов. Однако президент СССР отказался от переговоров. Он принял прилетевших к нему вице-президента РСФСР Александра Руцкого, премьера РСФСР Ивана Силаева, а также членов Совета безопасности СССР Вадима Бакатина и Евгения Примакова, не поддержавших ГКЧП.

В тот же день Геннадий Янаев подписал указ о роспуске ГКЧП и недействительности всех ранее принятых им решений. В свою очередь президент РСФСР Борис Ельцин издал указ об отмене распоряжений ГКЧП, а прокурор РСФСР Валентин Степанков вынес постановление об аресте его членов. Генпрокуратура СССР возбудила уголовное дело по факту попытки государственного переворота.

Возвращение президента СССР в Москву, арест членов ГКЧП

В ночь на 22 августа Михаил Горбачев в сопровождении Александра Руцкого и Ивана Силаева прибыл в Москву. Президент СССР выступил по Центральному телевидению. В частности, он поблагодарил Бориса Ельцина, за то, что он «стал в центре сопротивления заговору», а также призвал «быстрее идти по пути радикальных реформ». В тот же день Горбачев отменил все решения ГКЧП, а также сместил участников и сторонников госкомитета с занимаемых ими постов.

22 августа были арестованы основные члены ГКЧП — Геннадий Янаев, Владимир Крючков, Дмитрий Язов и Александр Тизяков. Министр внутренних дел СССР Борис Пуго покончил с собой. 23 августа арестовали Валентина Павлова и Василия Стародубцева. Союзной прокуратурой были взяты под стражу Олег Шенин, Олег Бакланов, Валерий Болдин и Юрий Плеханов. 24 августа 1991 года покончил с собой маршал СССР Сергей Ахромеев, 26 августа — управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина. 29 августа, после получения санкции ВС СССР, был задержан Анатолий Лукьянов. Кроме того, по делу ГКЧП были арестованы Валентин Варенников, Вячеслав Генералов и Виктор Грушко.

Фигуранты дела ГКЧП были помещены в СИЗО «Матросская Тишина» в Москве, им были предъявлены обвинения по пункту «а» ст. 64 Уголовного кодекса РСФСР («Измена Родине с целью захвата власти»). 23 февраля 1994 года все они были амнистированы Госдумой РФ I созыва. 6 мая 1994 года на основании постановления об амнистии уголовное дело в отношении членов ГКЧП было прекращено. Валентин Варенников отказался принять амнистию, его дело продолжало рассматриваться отдельно. 11 августа 1994 года Варенников был оправдан Военной коллегией Верховного суда РФ «за отсутствием в его действиях состава преступления».

Последующие события 1991 года и распад СССР

23 августа 1991 года Борис Ельцин своим указом приостановил деятельность компартии РСФСР, поддержавшей ГКЧП, на территории России. 24 августа было опубликовано заявление президента СССР Михаила Горбачева о сложении с себя полномочий генерального секретаря ЦК КПСС. В тексте документа также содержалось обращение к членам ЦК о необходимости самороспуска партии. 6 ноября указом Бориса Ельцина деятельность КПСС и Коммунистической партии РСФСР на территории России была запрещена, все организационные структуры распущены, партийное имущество передано в госсобственность.

Августовский кризис привел к усилению центробежных тенденций в СССР, ослаблению союзных органов власти и утрате Михаилом Горбачевым реальных рычагов влияния. После августовских событий 1991 года союзные республики, лидеры которых участвовали в новоогаревских переговорах, заявили о своей независимости (24 августа — Украина, 30 — Азербайджан, 31 — Узбекистан и Киргизия, остальные — в сентябре-декабре 1991 года).

8 декабря 1991 года в резиденции Вискули (Беловежская пуща, Белоруссия) главы РСФСР, Белорусской и Украинской ССР Борис Ельцин, Станислав Шушкевич и Леонид Кравчук подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ), в преамбуле которого констатировалось, что СССР как «субъект международного права и геополитическая реальность» с этого момента прекращает свое существование. 21 декабря 1991 года в Алма-Ате (Казахстан) 11 руководителей бывших союзных республик приняли декларацию о целях и принципах СНГ (Алма-Атинская декларация), в которой подтвердили, что с образованием Содружества СССР прекращает свое существование. 25 декабря Верховный Совет РСФСР принял закон о переименовании республики в Российскую Федерацию. Вечером того же дня Михаил Горбачев выступил в прямом эфире Центрального телевидения с заявлением об отставке с поста президента СССР.

26 декабря 1991 года Совет республик ВС СССР принял декларацию, согласно которой Советский Союз прекратил существование как государство и субъект международного права.

1991 — год распада: двадцать лет спустя

• <a href=http://www.bbc.co.uk/russian/topics/blog_krechetnikov><b>Артем Кречетников</b></a>
• Би-би-си, Москва

18 января 2011

Обновлено 19 января 2011

Период полураспада

Автор фото, AP

В кабинете, находившемся несколькими метрами ниже, Михаил Горбачев заканчивал телевизионное выступление, объявляя стране и миру о своем уходе и самоликвидации бывшей империи.

Таким запомнился политический финал 1991 года бывшему пресс-секретарю президента СССР Андрею Грачеву.

Говорят, как год встретишь, так его и проведешь. Драматический 91-й начался с выстрелов у вильнюсского телецентра и вместил в себя массу событий, каждого из которых в будничные времена хватило бы на десятилетие.

Удивительно, но его гораздо чаще называют «годом распада СССР», нежели «годом крушения советской власти».

Можно еще понять иностранцев, наблюдающих за событиями извне и со своей колокольни. Но и для большинства россиян, судя по данным опросов, воспоминаниям и просто разговорам, геополитика оказалась важнее, чем смена экономического уклада, политического строя и всего привычного быта.

До сих пор продолжаются и, наверное, не скоро прекратятся споры о том, что это было: историческая случайность, результат действий кучки «предателей» и чуть ли не платных агентов ЦРУ, или исторически неизбежный крах нежизнеспособной системы.

Журналист Михаил Леонтьев однажды разразился гневной филиппикой в адрес «позднесоветских мажоров, продавших великую державу за видюшники». Отчасти, так оно и было. Но имелся ли шанс на победу в глобальном соревновании у державы, неспособной обеспечить «видюшниками» и другими радостями жизни даже свою элиту?

Автор фото, RIA Novosti

Подпись к фото,

Красный флаг над Кремлем казался вечным

Когда в военное время людям говорят: потерпите, вот победим и заживем! — это естественно. Но когда «война с самими собой», как пел в знаменитой песне про полковника Васина Борис Гребенщиков, продолжается 70 с лишним лет, и конца лишениям не видно, во многие головы закрадывается мысль: кому такая держава вообще нужна?

Другой вопрос, нельзя ли было поменять систему, не разрушая единое государство?

Наверное, можно, если бы году эдак в 1987-м советское руководство взялось вводить рынок, не трогая политических основ и используя для проведения реформ всю административную мощь авторитарного государства.

Многие аналитики уверены, что «китайский путь» стал результатом анализа советского опыта, и что Россия в очередной раз выполнила свое историческое предназначение: демонстрировать остальному миру, чего не нужно делать.

Впрочем, часть россиян не считает, что все было сделано плохо и неправильно. Распад империи и утрата статуса сверхдержавы для них — приемлемая плата за скорый переход к капиталистическому изобилию и относительную свободу.

«Говорят, получилось так себе. Но неужели хуже, чем в 1917 году? И почему у нас должно было получиться замечательно, хотя ни у кого не выходило сразу?» — писал в день очередной годовщины августовских событий обозреватель «Газеты.ру» Сергей Шелин.

Отношение большинства, пожалуй, точно выразил Владимир Путин, назвавший распад СССР «величайшей геополитической катастрофой XX века» и присовокупивший, что у того, кто о нем не жалеет, нет сердца, а у того, кто сегодня надеется восстановить бывшую державу, нет ума.

По мнению большинства историков, распад СССР был предрешен у вильнюсского телецентра.

У Горбачева тогда имелось два выхода.

Можно было поставить крест на перестройке, солидаризироваться с действиями армии и КГБ и заявить о готовности поддерживать целостность СССР любой ценой.

Можно было от них отмежеваться, сорвать погоны с виновных в самоуправстве и подрыве авторитета президента и Верховного главнокомандующего, и по-хорошему отпустить страны Балтии, сохраняя то, что тогда еще можно было сохранить.

Вместо этого Горбачев заявил, что узнал о случившемся из телепередач, и ничего вслед за этим не сделал.

Выходило, что глава государства либо лжет в глаза всем, либо не контролирует подчиненных.

Коммунистов и военных до глубины души возмутили горбачевские «виляния», демократов — то, что генералы используют против граждан силу по просьбе каких-то самозваных комитетов, а президент не находит в этом ничего страшного.

«Политику нельзя быть непоследовательным. Литовское дело окончательно загубило репутацию Горбачева, возможно, и пост», — записал тогда в своем дневнике помощник президента Анатолий Черняев.

Бывший замминистра обороны СССР Владислав Ачалов в телевизионном интервью накануне 20-й годовщины вильнюсских событий подтвердил, что лично руководил операцией, и ни о какой самодеятельности на уровне командира дивизии не было и речи.

Исследователи не сомневаются, что Горбачев не захотел официально вводить в республике чрезвычайное положение, но в устной форме разрешил «пугнуть» литовцев, надеясь, что народ на улицу не выйдет.

Аналогичная ситуация через два месяца возникла в Москве.

В дни проведения Съезда народных депутатов РСФСР, где решался вопрос об учреждении в России поста президента, премьер Валентин Павлов запретил в столице массовые акции и ввел в центр города войска и бронетехнику.

Формальным поводом послужила просьба 28 депутатов защитить их от «давления толпы».

Автор фото, RIA Novosti

Подпись к фото,

Валентин Павлов запретил митинг в поддержку Ельцина, но москвичи не подчинились

Несмотря на запрет, 28 марта на митинг на Манежной площади и Тверской собралось около 50 тысяч человек. Применить силу власти не решились.

По сей день продолжается дискуссия о том, являлся ли Горбачев «Штирлицем в тылу врага», сознательно ведшим дело к ликвидации советской системы, или просто потерял контроль над событиями.

Анатолий Черняев, практически ежедневно общавшийся с последним генсеком и президентом СССР на протяжении шести лет, уверен, что помыслы его шефа не простирались дальше реформирования социализма.

Однако у Горбачева имелся категорический моральный императив. Он являлся гроссмейстером политических комбинаций, но был совершенно не готов к брутальному насилию и большой крови.

Осенью 1990 года президент решил затормозить перестройку, сделав ставку на силовиков, партаппаратчиков и депутатов из группы «Союз». Но убедившись на примере Вильнюса и Москвы, что без танков и лагерей сделать этого не удастся, вновь явил себя либералом и реформатором, инициировав работу над проектом нового Союзного договора.

Занавес опускается

Автор фото, AP

Подпись к фото,

«Последний солдат империи» Сергей Ахромеев не вынес крушения дела, которому служил всю жизнь

А действительно: что было бы, если бы президент не проморгал надвигавшийся путч?

Анализ некоторых событий лета 1991 года показывает, что Михаил Горбачев не плыл по воле волн, а имел продуманный план.

Согласованный в Ново-Огарево Союзный договор предусматривал прямые выборы президента СССР в апреле 1992 года.

При этом документ содержал примечательный пункт: для победы кандидату требовалось набрать большинство голосов не только по стране в целом, но и в двух третях республик, подписавших договор.

Этим сразу отсекались как Ельцин, мало популярный в бывших республиках, так и политики-«националы», за которых не стали бы голосовать в России.

Вероятнее всего, Горбачеву противостояли бы на выборах один-два бутафорских кандидата, а главы республик собрались бы еще раз в том же Ново-Огарево и призвали своих граждан во имя стабильности и единства не менять лошадей на переправе.

Всенародно избранного президента, как доказал впоследствии Борис Ельцин, отстранить от власти легитимным путем практически невозможно.

Любопытные вещи творились и на партийном фронте.

6 августа пленум ЦК Компартии РСФСР без особого шума отправил в отставку ультраортодоксального первого секретаря Ивана Полозкова, которого сменил близкий к Горбачеву опытный партаппаратчик Валентин Купцов.

25-26 июля пленум ЦК КПСС одобрил проект новой, по сути социал-демократической программы партии и постановил созвать в октябре очередной съезд.

1 июля с большой помпой была создана новая политическая организация — Движение демократических реформ. В ее политсовет вошли статусные демократы Гавриил Попов и Анатолий Собчак, люди из либерального крыла окружения Горбачева — Александр Яковлев, Эдуард Шеварднадзе и Аркадий Вольский, а также Александр Руцкой, бывший тогда вице-президентом при Борисе Ельцине.

ДДР не избрало единоличного лидера, а на настойчивые вопросы журналистов, является ли оно партией или общественной организацией, «отцы-основатели» только лукаво улыбались.

Автор фото, AP

Нетрудно предположить, что ДДР создавалось «под Горбачева», а его статус определился бы в зависимости от исхода октябрьского съезда КПСС.

Если бы генсеку удалось провести на съезде свою программу и вычистить из руководства ортодоксов, ДДР была бы уготована судьба широкого общественного движения наподобие народных фронтов в некоторых восточноевропейских странах, с «ядром» в виде обновленной КПСС.

Если бы консерваторы взяли верх, Горбачев мог бы с чистой совестью заявить, что больше не в состоянии уговаривать таких упрямых и косных людей, и возглавить готовую «партию власти» в лице ДДР.

Впрочем, реализация этого сценария не гарантировала стабильности и покоя ни стране, ни самому Горбачеву. Никуда не делись бы, как минимум, две тикающие бомбы: доходившее до личной ненависти противостояние между Горбачевым и Ельциным и нараставшие экономические трудности.

Политолог Дмитрий Орешкин убежден, что будущего у Союза все равно не было.

«Представьте, что в составе государства оставались бы Узбекистан и Казахстан, полностью контролируемые коммунистическими элитами. Вполне демократическим способом они блокировали бы любые реальные экономические начинания. Мы бы болтались в состоянии ни туда, ни сюда, а потом все-таки произошел бы раздел, потому что слишком сильны различия в политической культуре и экономической жизни между ориентированной, как ни крути, на Европу Россией и ориентированной на азиатские методы управления Средней Азией», — рассуждал он в интервью Русской службе Би-би-си.

К этому можно добавить, что и сам Михаил Горбачев не был готов к решительному расставанию с «социалистическим выбором моего дедушки». В экономике продолжались бы попытки что-то реформировать, ничего всерьез не меняя, в то время, как осенью 1991 года страна оказалась на грани физического голода.

«Группа безумцев выскочила из трюма и вырвала штурвал из рук Горбачева. Подняв на мачтах красные флаги, они дали «самый полный вперед!». На полной скорости корабль размером в одну шестую часть света врезался в скалы».

Так живописал события 19-21 августа 1991 года историк Игорь Бунич.

Расхожая версия, будто Михаил Горбачев сам приказал гэкачепистам «навести порядок», решив отсидеться в стороне, не выдерживает критики.

Автор фото, AP

Подпись к фото,

Из Фороса президент СССР, по его собственным словам, вернулся в другую страну

Во-первых, ее не поддержали бывшие участники заговора. Осенью 1991 года газеты писали, что они вынуждены молчать, потому что иначе в «Матросской Тишине» и трех дней не проживут. Однако в декабре к власти пришел Борис Ельцин, который, вероятно, был бы только рад, если бы его предшественника вымазали грязью с головы до ног. Потом гэкачеписты вышли на свободу, но и когда им уже ничто не грозило, сенсаций не последовало.

Во-вторых, гипотеза противоречит политической логике.

К лету 1991 года инициатор перестройки давно перестал быть своим и для коммунистов, и для демократов. Его политическое существование было возможно только в условиях противостояния, пока те и другие готовы были терпеть его как меньшее зло и арбитра.

Полная победа одной из сторон означала для Михаила Горбачева политическую гибель, как оно и вышло на самом деле.

Разница лишь в том, что либералы оставили ему свободу и фонд собственного имени, а бывшие коллеги по ЦК, в лучшем случае, изолировали бы на каком-нибудь спецобъекте, как Никиту Хрущева, который, с их точки зрения, «нашкодил» куда меньше.

После путча СССР был обречен. По словам Андрея Грачева, об этом догадывались все, кроме самого Михаила Сергеевича.

Как следует из воспоминаний бывшего пресс-секретаря, примерно в октябре президент переоценил свои возможности и повел дело к восстановлению собственных полномочий практически в полном объеме, соглашаясь, максимум, на переименование СССР в Союз Суверенных Государств.

Сыграли свою роль, во-первых, многословные излияния зарубежных лидеров с выражением поддержки, во-вторых, затянувшийся сочинский отпуск Бориса Ельцина, создавший впечатление, будто он не знает, что делать со свалившейся на него властью.

Автор фото, AFP

Подпись к фото,

В августе 1991 года историю делали не только политики, но и простые люди

На возобновившихся переговорах в Ново-Огарево речь сначала шла о том, чтобы заключить экономический союз, отложив вопросы государственного устройства. Но затем Михаил Горбачев решительно заявил, что без политического союза не будет и экономического.

Как писала незадолго до Беловежской пущи «Независимая газета», республиканские лидеры были готовы «назначить Горбачева Михаила Сергеевича президентом Союза Суверенных Государств с окладом согласно штатному расписанию».

Но, подобно Черчиллю, говорившему, что он не желает председательствовать при распаде Британской империи, Горбачев не согласился на номинальную роль, предпочел сыграть ва-банк, а проиграв — уйти.

Ликвидация СССР не вызвала в обществе почти никакой реакции. Ну, озвучили очередные административные изменения.

Даже коммунисты на Съезде народных депутатов РСФСР, в пику уже поверженному Горбачеву, почти единодушно проголосовали за ратификацию Беловежских соглашений.

Лишь Демпартия Николая Травкина собрала на Манежной площади малочисленный митинг протеста.

В новогоднюю ночь Александр Ширвиндт и Михаил Державин острили на тему о том, как теперь должна называться наша страна и мы сами: «эсэнгэшниками» или «эсэнговцами»? Артистам и большинству их зрителей было явно невдомек, что страна, в которой они живут, отныне называется Россией и никакой другой больше нет.

Для тех, кому сегодня меньше сорока, события 1991 года — почти то же самое, что война с Наполеоном.

Те, кто старше, делят себя на выигравших и проигравших.

Впрочем, не все. По данным прошлогоднего опроса, 55% россиян не смогли ответить, лучше или хуже жили бы они в случае победы ГКЧП.

Однозначно оказались «в минусе» старики, чьи пенсии и сбережения разом обесценились, а начинать жизнь заново было поздно, большинство русских в отделившихся республиках и все, так или иначе связанные с военно-промышленным комплексом.

Подпись к фото,

Россияне утратили сверхдержаву, но избавились от очередей

Выиграли интеллигенция, получившая долгожданную свободу слова, люди с предпринимательской жилкой, большая часть бюрократии, успешно приспособившаяся к новым временам, и особенно республиканские элиты, сделавшиеся из провинциальных суверенными.

Впрочем, ощущение себя в качестве выигравшего или проигравшего субъективно и далеко не всегда прямо зависит от материальных интересов.

Немало представителей прежней номенклатуры, давно освоивших образ жизни американских миллионеров, отправивших детей в частные британские школы и советы директоров банков, ностальгируют по СССР.

А кто-то, ничего не приватизировав и не сделав карьеры, считает 21 августа 1991 года своим духовным днем рождения.

Жителям стран Восточной Европы и Балтии было легче пережить «шоковую терапию», поскольку она исторически совпала для них с национальным триумфом, освобождением от чужой оккупационной власти.

В 1990 году, когда Москва ответила на провозглашение независимости Литвы экономической блокадой, я был в журналистской командировке в Вильнюсе и Каунасе. Местные жители говорили, что готовы, если потребуется, ради свободы ходить босыми и голодными.

Для россиян на жизненные трудности наложилось чувство национального унижения. Возможно, многие не стали бы так уж сильно горевать об империи, если бы немедленно получили взамен западный уровень жизни. Но реформировать и поднять экономику огромной страны за 500 дней невозможно.

В идеале, большинству хотелось бы не потерять супердержаву и одновременно приобрести «видюшники», автомобили, компьютеры, тридцать сортов колбасы в супермаркетах и открытые границы.

Но вышло так, как вышло. И спустя 20 лет каждый сам решает, что для него важнее.

Наверное, так и должно быть. Французы и через 220 лет не пришли к единому мнению, правильно ли их предки казнили короля.

19 августа 1991 года. Как это было — Российская газета

Как известно, Горбачев предложил осуществить подписание нового союзного договора президентами республик в несколько этапов, начиная с 20 августа 1991 г. Фактически был запущен процесс переформатирования формально все еще существующего СССР в принципиально новое государство, основанное на демократических принципах объединения уже свободных республик. Как говорил В.И. Ленин: «Прежде, чем объединяться, и для того, чтобы объединиться, мы должны сначала решительно и определенно размежеваться. Иначе наше объединение было бы лишь фикцией, прикрывающей существующий разброд и мешающей его радикальному устранению».

У некоторых высших руководителей Союза и КПСС, все отчетливее понимавших, что Советскому Союзу в прежнем виде приходит конец, а значит приходит конец и их карьерам, возникли смутные сомнения, что под видом Союзного договора хотят подписать что-то невообразимое.

И действительно, окончательного варианта договора еще не было, а был проект, который еще должны были править республики. Началось брожение в Верховных Советах Союза, РСФСР и других республик, намеревавшихся подписать договор¹. Даже в лагере российского президента звучали голоса против подписания нового Союзного договора за спиной парламентских органов власти.

23.07.1991. Генеральный секретарь ЦК КПСС, Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев отвечает на вопросы журналистов. Заседание полномочных представителей Союза и республик по завершению работы над проектом Союзного договора в Ново-Огарево. Фото: Юрий Абрамочкин / РИА Новости

Казалось, союзному руководству стоило бы поддержать эти настроения с целью предотвратить столь экстренное подписание Союзного договора. Однако именно в этот момент оно решилось на введение чрезвычайного положения. Главным сторонником немедленного введения чрезвычайного положения в стране был председатель КГБ СССР В.А. Крючков.

Как известно, фарш невозможно провернуть назад. Однако нашлись энтузиасты, которые попытались это сделать.

В обвинительном заключении по делу ГКЧП говорится: «Продолжая подготовительную работу, 14 августа Крючков со ссылкой на то, что Президент СССР собирается подать в отставку, а руководящими кругами страны прорабатываются вопросы введения чрезвычайного положения, поручил Жижину и Егорову подготовить предложения о первоочередных мерах политического, экономического и правового характера, которые необходимо осуществить в этих условиях».

Обвинительное заключение по уголовному делу ГКЧП в Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Фото: Малышев Николай/Фотохроника ТАСС

Там же говорится, что перечисленные выше лица «договорились приступить 18 августа 1991 года к реализации планов захвата власти»; в соответствии с этими планами предусматривалось предъявить М.С. Горбачеву ультиматум: или ввести чрезвычайное положение, или уйти в отставку, в случае отказа изолировать его в Форосе и объявить больным, обязанности президента возложить на Г.И. Янаева, а для управления страной создать Государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП СССР)»². Ядро «заговора» составляли четыре человека: О.Д. Бакланов, В.А. Крючков, О.С. Шенин и Д.Т. Язов. Причем главную роль играл В.А. Крючков.

В планы заговорщиков входила встреча с Б.Н. Ельциным по его возвращению из Казахстана в аэропорту вечером 18 августа. По итогам этой встречи Борис Николаевич или должен был присоединиться к ГКЧП, или быть интернирован на даче в Подмосковье. Однако самолет вернулся в Москву в час ночи, опоздав на четыре часа, и встреча не состоялась.

19 августа 1991 г. в 6.00 всесоюзное радио сообщило, что в связи с болезнью М.С. Горбачева его полномочия перешли Г.И. Янаеву, объявило о создании ГКЧП и огласило его первые постановления. Было зачитано официальное обращение Комитета ГКЧП к советскому народу, в котором, в частности, говорилось о том, что перестройка зашла в тупик и «возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства и захват власти любой ценой» и о решимости ГКЧП вывести страну из кризиса, а также содержало призыв ко всем советским людям «в кратчайший срок восстановить трудовую дисциплину и порядок, поднять уровень производства» и «оказать всемерную поддержку усилиям по выводу страны из кризиса». Однако этот документ не содержал реальных шагов или конкретных предложений для достижения указанных целей. Никакой внятной программы действий после захвата власти у мятежников не было.

В 6.30 подобная информация появилась на экранах телевизоров. Началась бесконечная трансляция балета «Лебединое озеро».

19 августа по телевидению шла бесконечная трансляция балета «Лебединое озеро». Фото: Строков Михаил/Фотохроника ТАСС

В столицу двинулись войска. Кантемировская и Таманская дивизии направили 3809 военнослужащих, 430 автомашин, 362 танка и 288 БМП и БТР. Кроме того в Москву прибыли три парашютно-десантных полка: 15-й (Тула), 137-й (Рязань), 331-й (Кострома). Всего в Москву было введено около 4 тыс. военнослужащих, 362 танка, 427 бронетранспортеров и БМП. К 10 часам утра войска взяли под контроль ключевые объекты жизнеобеспечения города, блокировали Манежную площадь и Кремль. Дополнительные части ВДВ, мотострелковые войска и флот были переброшены в окрестности Ленинграда, Киева, Таллина, Тбилиси, Риги.

Танки на Калининском проспекте (Новый Арбат). Фото: Владимир Федоренко / РИА Новости

Многие деятели ЦК КПСС, кабинета министров СССР, силовых союзных министерств и ведомств выразили поддержку ГКЧП.

«Члены ГКЧП обзвонили всех президентов союзных республик, кроме Прибалтики. Ни один из них не сказал, что наши действия являются авантюрой. Более того, все сказали, что в стране пора наводить порядок», — писал впоследствии Янаев.

В союзных республиках большинство руководителей изначально заняли выжидательную позицию по отношению к событиям в Москве.

На верность ГКЧП присягнули главы следующих республик: Армении Л. Тёр — Петросян, Азербайджана А. Муталибов, Узбекистана И. Каримов и ряд других.

Неожиданностью был переход в стан мятежников крайне антисоветски настроенного президента Республики Грузии Звиада Гамсахурдиа. От публичной оценки событий в Москве уклонился председатель Верховной Рады Украины Л.М. Кравчук. При этом он воспрепятствовал созыву Верховной Рады для обсуждения происходящего.

О готовности сотрудничать с «новым руководством СССР» заявил президент Франции Ф. Миттеран. О такой же готовности заявило правительство Китайской Народной Республики. С горячей поддержкой ГКЧП выступили тогдашние лидеры Ирака (Саддам Хусейн) и Ливии (Муаммар Каддафи).

Борис Ельцин с башни танка обращается к народу у здания Верховного Совета РСФСР. Фото: Валентина Кузьмина и Александра Чумичева /Фотохроника ТАСС

Президент РСФСР Борис Ельцин отказался подчиняться ГКЧП и объявил его действия «антиконституционным переворотом». Он и его единомышленники стали центром сопротивления ГКЧП. В первый же день, 19 августа, на митинге перед Домом советов РСФСР (Белым домом), в то время резиденцией российского руководства, Ельцин выступил с «Обращением к гражданам России», охарактеризовав действия ГКЧП как государственный переворот. Затем президент России подписал указ, согласно которому до созыва внеочередного Съезда народных депутатов СССР подчинил себе все органы союзной исполнительной власти на территории России, в том числе Министерство обороны, КГБ и МВД.

Известный российский музыкант и виолончелист Мстислав Ростропович, пришел в Белый дом, чтобы поддержать Бориса Ельцина. Фото: Юрий Феклистов

Возле Белого дома начали собираться оппозиционные политики, деятели культуры и простые москвичи, пожелавшие оборонять законно избранное правительство республики. Около Дома советов РСФСР начинают строить баррикады. Вокруг всего комплекса Белого Дома выстраивается цепочка из нескольких тысяч москвичей, пришедших на защиту Президента и Верховного Совета Российской Федерации. Организуются пикеты. Б. Ельцин подписал указ о создании и эвакуации в Свердловск группы оперативного управления (дублирующий состав Совета министров РСФСР).

Жители Москвы отправились в центр города, чтобы уговорить солдат не применять силу по отношению к народу. Фото: ANDRE DURAND / AFP

Многие жители столицы отправились в центр, чтобы уговорить солдат не применять силу по отношению к народу. Под психологическим давлением демонстрантов происходит убеждение армии в незаконных действиях и братание ее на местах с демонстрантами.

Под психологическим давлением демонстрантов происходит убеждение армии в незаконных действиях и братание ее на местах с демонстрантами. Фото: Игорь Михалев / РИА Новости

Танковый батальон 1-го мотострелкового полка 2-й Таманской мотострелковой дивизии под командованием начальника штаба Сергея Евдокимова переходит на сторону Ельцина, разворачивая свои 10 танков уже в защиту Белого Дома. Поднявшись на танк номер 110 Таманской дивизии, Борис Николаевич обратился к собравшимся с речью. Его выступление было снято на телекамеры и обошло весь мир.

Вечером 19 августа члены ГКЧП появились на экранах телевизоров. Выглядели они, мягко говоря, не очень и все больше оправдывались. Камера дает крупным планом дрожащие руки Янаева.

Вечером 19 августа члены ГКЧП выступили с экранов телевизоров. Фото: Владимир Мусаэльян, Александр Чумичев/ТАСС

Да, телевизионный ракурс значит очень много. В общем, впечатление от грозных путчистов совершенно несерьезное, что только воодушевило протестующих. В 21.00 в программе «Время» по первому каналу телевидения «совершенно неожиданно прошел правдивый и честный репортаж с баррикад у Белого дома». Фронда ГКЧП активно действовала и на центральном телевидении. Это было важно, поскольку многие опасались, что руководство РСФСР арестовано, если уже не расстреляно.

Защитники Белого дома выстроили заграждения. Фото: Андрея Соловьева /Фотохроника ТАСС

К утру 20 августа защитники Белого дома практически закончили строительство заграждений. Рядом с легкими противопехотными баррикадами появились и бетонные противотанковые, подъезды к Дому перегородили грузовиками с песком. Особую активность в организации обороны Белого дома проявили российские бизнесмены. Грузовики с песком, краны, оружие, продовольствие — все это подвозилось к Белому дому.

Бизнесмены подвозили продовольствие для защитников Белого дома. Фото: Христофоров Валерий/Фотохроника ТАСС

Днем 20 августа возле Белого дома состоялся митинг, санкционированный городскими властями Москвы. На нем собрались по разным оценкам более 400 000 человек. Организаторы митинга — движение «Демократическая Россия», демократические объединения и Советы трудовых коллективов Москвы и Московской области. А в Ленинграде на Дворцовой площади прошла 400-тысячная демонстрация протеста против переворота. В дни путча в аппарат движения «Демократическая Россия», оказывавшего активное сопротивление ГКЧП, шли сотни сообщений с мест о готовности начинать массовую кампанию гражданского неповиновения.

Многотысячный митинг у здания Верховного Совета РСФСР под названием «Акция в защиту «Белого дома». Фото: Александр Поляков / РИА Новости

Борис Ельцин издал указ № 64 о временном (до восстановления в полном объеме деятельности конституционных органов и институтов государственной власти и управления Союза ССР) принятии на себя обязанностей главнокомандующего Вооруженными силами СССР на территории РСФСР, одновременно назначив генерал-полковника Константина Кобеца министром обороны РСФСР.

Гэкачеписты хорошо понимали, что время работает против них. Минобороны к середине дня разработало план силового захвата российского руководства под кодовым названием «Гром».

Начать должны были танки. Как планировалось, они произведут устрашающие выстрелы с близкой дистанции и проделают проходы в завалах. Затем бойцы отдельной мотострелковой дивизии имени Дзержинского вклинятся в ряды защитников, раздвинут их, расчистят путь к подъездам Белого дома и будут удерживать «коридоры». В «коридоры» пойдут тульские десантники, которые с помощью техники взломают двери и застекленные проемы в стенах, после чего завяжут бой на этажах здания. В этот момент бойцы «Альфы», действующие по самостоятельному плану, будут осуществлять внутри Белого дома поиск и нейтрализацию руководителей сопротивления. На весь штурм отводилось от 40 минут до часа. Количество жертв среди гражданского населения (включая раненых) при штатном прохождении операции должно было составить 500-600 человек. При наихудшем повороте событий — до 1000 человек. После завершения боевых действий планировалось силами МВД и КГБ провести «фильтрацию» лиц, задержанных возле здания и внутри него, а организаторов и самых активных участников сопротивления — интернировать³.

По плану Минобороны начать силовой захват Белого дома должны были танки. Фото: Петр Носов / Фотохроника ТАСС

В этот момент руководство ГКЧП стало перед суровой дилеммой. Либо устроить аналог площади Тяньаньмэнь и оказаться у власти в полураспавшейся разоренной стране, не имея никакой позитивной программы по выходу из кризиса, и не надеясь на зарубежную помощь, прежде всего кредитами. Думается, такой сценарий, скорее всего, привел бы к неконтролируемому распаду страны и вряд ли мирным путем, учитывая многочисленные территориальные претензии республик друг к другу. Либо отступить.

Был выбран второй вариант — письменного приказа войскам о начале штурма отдано так и не было и штурма не состоялось. Впоследствии руководство ГКЧП объясняло это тем, что они «не хотели стрелять в народ».

Танки в центре Москвы в августе 1991 года. Фото: Соловьев Андрей / Фотохроника ТАСС

Даже если бы такой приказ был отдан, далеко не факт, что он был бы исполнен. Два генерала, от которых зависела судьба этого решения (П.С. Грачев — командующий воздушно-десантными войсками, на которого было возложено командование операцией «Гром», и Б.В. Громов — командующий внутренними войсками), договорились не участвовать в этой операции. Более того, они предупредили Ельцина и защитников Белого дома о готовящемся штурме. Председатель Комитета государственной безопасности РСФСР Иваненко связался по телефону с командирами Московского военного округа, внутренних войск, частей КГБ. Говорил примерно одно и то же: звоню по поручению Ельцина, не ввязывайтесь в это дело, держите личный состав и технику в стороне, тем самым нейтрализовав подмосковные воинские части.

Однако защитники Белого дома в ожидании штурма предпринимали попытки остановить бронетехнику, которая двигалась в его направлении. В ходе одной из таких попыток заблокировать БТР, погибли трое москвичей. Двое из них Дмитрий Комарь и Владимир Усов были смертельно травмированы бронетранспортером, а Илья Кричевский был застрелен.

Военная техника движется в сторону здания Верховного Совета РСФСР во время августовского путча 1991 г. Фото: Сергей Титов / РИА Новости

В 5 часов утра 21 августа состоялось заседание коллегии Министерства обороны. В ходе заседания министр обороны СССР Д. Язов попытался призвать подчиненных к порядку. Против него открыто выступили генерал-полковник авиации Е. Шапошников, генерал-майор П. Грачев, генерал армии Ю. Максимов, адмирал флота В. Чернавин. На коллегии министерства обороны большинство генералов высказались за необходимость вывода войск из Москвы и рекомендовали министру обороны Д. Язову выйти из состава ГКЧП. Министр согласился со всеми предложениями, кроме одного: выйти из ГКЧП. «Это мой крест, — заявил он. — Буду нести его до конца». В результате Д. Язовым было принято решение о выводе войск из Москвы.

Руководством РСФСР известие об отмене путча и выводе войск из Москвы было однозначно воспринято как поражение ГКЧП. Прокуратура РСФСР объявила, что все участники ГКЧП будут привлечены к ответственности. Своим Указом № 70 Ельцин «за поддержку антиконституционной деятельности так называемого «государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР», невыполнение указов Президента РСФСР, направленных на пресечение государственного переворота» отстранил от исполнения обязанностей председателей исполнительных комитетов краевого и ряда областных Советов народных депутатов РСФСР (в Краснодарском крае, Ростовской, Самарской и Липецкой областях).

В Свердловске 21 августа 1991 г. состоялся 100-тысячный митинг в поддержку Б.Н. Ельцина и руководства РСФСР. Автор этих строк был в этот момент на площади 1905 г. и свидетельствует о масштабе и настроениях собравшихся. В истории города таких митингов ни до, ни после не было. Митинги в поддержку руководства России состоялись и в других городах РСФСР.

Митинг в поддержку Бориса Ельцина в Свердловске. Фото: Анатолий Семехин / ИТАР-ТАСС

Митинг жителей Ленинграда на Дворцовой площади. Фото: Николай Беркетов/ТАСС

В ночь на 22 августа М.С. Горбачев вернулся в Москву. В этот же день в Москве то тут, то там возникали стихийные митинги. Возле Кремля на Манежной площади прошел митинг, посвященный победе демократии. Многотысячная демонстрация прошла по Тверской улице и Красной площади. Многие москвичи несли трехцветный флаг России. Все больше и больше москвичей собиралось на Старой площади у зданий ЦК КПСС и на площади Дзержинского — у зданий КГБ СССР. Толпы москвичей собирались на Арбате, у Министерства обороны, у здания Министерства внутренних дел СССР.

Москва. Возвращение Президента СССР Михаила Горбачева из Фороса. Фото: Юрий Лизунов / Фотохроника ТАСС

Особенно большой «митинг победителей» состоялся возле Белого дома. Президент РСФСР объявил, что принято решение сделать трехцветный стяг новым государственным флагом России. В 1994 г. в честь этого события 22 августа объявлено Днем Государственного флага России. В ходе митинга манифестанты вынесли огромное полотнище российского триколора. Память погибших почтили минутой молчания. Президент Ельцин высказал признательность защитникам демократии и поздравил их с победой. Исторический флаг России (триколор), позже, в ноябре 1991 года, ставший государственным, впервые был установлен на верхней точке здания Дома Советов.

22.08.1991 года. Митинг перед зданием Верховного Совета РСФСР в Москве в ознаменование победы демократических сил, когда попытка переворота ГКЧП потерпела крах. Фото: Юрий Абрамочкин / РИА Новости

К вечеру 22 августа 1991 г. основная часть манифестантов переместилась на площадь Дзержинского (ныне Лубянская). Перед фасадом здания КГБ собралось не менее 20 тысяч человек, выкрикивавших антикоммунистические лозунги, певших антисоветские песни, а также писавших разного рода призывы и лозунги на цоколе здания. Манифестанты предприняли попытку с помощью тросов сбросить памятник Дзержинскому, что было чревато повреждением проходящих здесь коммуникаций и тоннеля метро. Мэрии пришлось срочно организовать демонтаж памятника с помощью строительной техники. Была угроза разгрома здания КГБ разъяренной толпой, но ее удалось избежать.

Демонтаж памятника Дзержинскому на Лубянской площади. Фото: Андрей Соловьев, Геннадий Хамельянин /Фотохроника ТАСС

Утром 23 августа Михаил Горбачев был приглашен Б. Ельциным в Белый дом на шедшую здесь уже второй день внеочередную сессию Верховного Совета РСФСР. Депутаты, взвинченные до предела за время осады российского парламента, ожидали, что Михаил Сергеевич поедет в Белый дом сразу после приземления его самолета 22 августа, чтобы засвидетельствовать народным избранникам свою признательность. Это было бы воспринято защитниками Белого дома в качестве своеобразной клятвы верности Горбачева тем идеалам демократии, которые парламентарии сумели отстоять в дни путча. Но Михаил Сергеевич сослался на нездоровье супруги и приглашение в этот момент отклонил. Депутатами это было воспринято как проявление неуважения к подвигу защитников демократии, демонстративное размежевание с ними, черная неблагодарность.

23 августа Михаил Горбачев был приглашен Борисом Ельциным в Белый дом на внеочередную сессию Верховного Совета РСФСР. Фото: Александр Чумичев / Фотохроника ТАСС

Вся страна увидела по прямой телевизионной трансляции, как выступление Президента СССР постоянно прерывалось репликами с мест, а в конце концов превратилось в унизительный допрос. Депутаты Верховного Совета РСФСР требовали от Президента СССР, Генсека ЦК КПСС Горбачева распустить КПСС, запретить социализм. Вся многомиллионная страна по телевизору увидела, что власти у союзного президента больше нет.

Ельцин потребовал у Горбачева осудить КПСС, но, встретившись с его сопротивлением, подписал указ о приостановлении деятельности КП РСФСР на том основании, что она поддержала ГКЧП.

23 августа 1991 г. Противостояние милиции и демонстрантов у здания ЦК КПСС на улице Куйбышева. Фото: Христофоров Валерий/Фотохроника ТАСС

В тот же день возле зданий ЦК КПСС на Старой площади скопились толпы москвичей. Многие москвичи были убеждены в том, что именно партия была руководящей силой государственного переворота. Перед зданием ЦК был устроен митинг, возникла угроза стихийного захвата и разгрома зданий ЦК. По распоряжению мэра Москвы Г.Х. Попова здания ЦК и МГК КПСС были опечатаны и их деятельность была заблокирована. Около 15 часов органы КГБ и милиции завершили оцепление всех зданий ЦК КПСС, ЦК КП РСФСР, КПК, МГК, а также зданий КГБ СССР.

Опечатанное здание МГК КПСС на Старой площади. Фото: Христофоров Валерий/Фотохроника ТАСС

24 августа Горбачев сложил полномочия генсека и призвал ЦК КПСС к самороспуску, а также подписал указ «О прекращении деятельности политических партий и политических движений в Вооруженных Силах СССР и правоохранительных органах и государственном аппарате».

24 августа Горбачев сложил полномочия генсека и призвал ЦК КПСС к самороспуску. Фото: VITALY ARMAND / AFP

В тот же день Совет министров Российской Федерации принял постановление № 439, которое гласило: «Впредь до сформирования нового Кабинета министров СССР постановления, распоряжения и другие решения Кабинета министров СССР не подлежат исполнению на территории РСФСР… На указанный период руководство министерствами и ведомствами СССР, подведомственными им объединениями, предприятиями и организациями, расположенными на территории РСФСР, принимает Совет министров РСФСР».

26 августа открылась внеочередная сессия Верховного Совета СССР. Было принято решение о созыве Съезда народных депутатов СССР. 28 августа Верховный Совет СССР отправил правительство в отставку. Функции Кабинета Министров были возложены на не предусмотренный Конституцией СССР Комитет по оперативному управлению народным хозяйством. Впрочем, ни одна революция не может быть осуществлена в рамках действующего на тот момент права.

Пятый внеочередной Съезд народных депутатов СССР состоялся 2-5 сентября 1991 г.. Съезд принял «Декларацию прав и свобод человека», констатировал, что прежний СССР больше не существует, и объявил переходный период для формирования новой системы государственных отношений, подготовки и подписания Договора о Союзе Суверенных Государств. Действие Конституции СССР приостанавливалось. Страна входила в состояние переходного периода, который должен был закончиться с принятием новой Конституции и выборами новых органов власти.

2 сентября 1991 г. Пятый внеочередной съезд народных депутатов СССР. Фото: ANDRE DURAND / AFP

Руководители Союза и союзных республик заявили о создании Государственного совета в составе Президента СССР и высших должностных лиц 10 республик. Также был принят закон «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период», в соответствии с которым Съезд самораспустился, вся полнота государственной власти перешла Верховному Совету СССР. Верховный Совет сохранил прежний двухпалатный характер, но Совет национальностей был заменен Советом республик. Было также принято постановление «О мерах, вытекающих из совместного заявления Президента СССР и высших руководителей союзных республик и решений внеочередной сессии Верховного Совета СССР».

Несомненно, незадачливая попытка вернуть все на круги своя путем объявления чрезвычайного положения и так и не состоявшейся попытки силового подавления оппозиции послужила катализатором обвала всей конструкции СССР — партии, служившей скрепой Союза, и органов государственного управления. Однако обвинять членов ГКЧП в развале Советского Союза было бы преувеличением.

Гэкачеписты все еще верили в существование мегамашины советского государства и попытались пустить ее в дело. Но оказалось, что этот механизм уже не существует. Вроде и армия могучая есть, и репрессивные органы на месте, а приводные ремни для них давно сгнили. Силовые структуры потеряли уверенность в правоте центральной власти и в значительной степени отвернулись от нее, частично перейдя на сторону революционно настроенных масс и руководства РСФСР. При попытке завести мегамашину она развалилась.

Так что ГКЧП скорее сыграло роль мальчика из известной сказки, который крикнул: «А король-то голый!». И подданные стали спешно разбегаться от такого короля. Коммунистическая партия уже не была «ядром». Союзные республики уже становились суверенными, центр утратил свой авторитет, нарушение Основного закона никого особо не волновало.

---

¹ Планировалось, что 20 августа подписывают РСФСР и Казахстан, 3 сентября — Белоруссия и Узбекистан, 17 сентября — Азербайджан и Таджикистан, 1 октября — Туркмения и Киргизия, в октябре (примерно 22-го) подписывают Украина (возможно, Армения и Молдова) и союзная делегация.

² Трехдневная эпоха ГКЧП: процесс, который не пошёл. Часть I // Новая газета. 2001. № 51. 23 июля.

³ Станкевич С. На штурм отводилось 40 минут. https://vz.ru/politics/2011/8/18/512215.html

Что произошло в августе 1991 года: версия «заговорщиков»

https://www.znak.com/2021-08-19/chto_proizoshlo_v_avguste_1991_goda_versiya_zagovorchikov

2021.08.19

30 лет назад, 19 августа 1991 года, в стране прозвучало устрашающее слово «путч». Официально принятая версия тех событий такова. В конце июля в резиденции президента СССР в Ново-Огарево состоялась «тайная» встреча Михаила Горбачева, Бориса Ельцина и Нурсултана Назарбаева. Три президента решили, что 20 августа начнется процесс подписания нового Союзного договора. Сначала его подпишут Россия, Белоруссия, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан, позже Украина, Азербайджан и Туркмения. Горбачев встанет во главе обновленного Союза, Назарбаев возглавит союзное правительство, а члены прежнего Кабинета министров будут отправлены в отставку. Разговоры троицы были записаны Комитетом госбезопасности, их содержание стало известно будущим отставникам. 

А в середине августа газета «Московские новости» «слила» текст Союзного договора. Оказалось, что перезапущенный Союз не будет ни социалистическим, ни федеративным. Что это будет «СССР наоборот» — «клуб» суверенных и полновластных государств с зависимым от них Центром, наделенным не столько руководящими, сколько координирующими функциями.  

Обнаружив столь мрачную перспективу лично для себя и для советского государства, вице-президент СССР Геннадий Янаев, члены советского правительства — премьер Валентин Павлов, министры обороны и внутренних дел Дмитрий Язов и Борис Пуго, председатель КГБ Владимир Крючков, а также первый зам Горбачева по Совету обороны Олег Бакланов и Александр Тизяков с Василием Стародубцевым, представлявшие ВПК и агропром, создали Государственный комитет по чрезвычайному положению. 

Накануне, 18 августа, некоторые члены ГКЧП посетили Михаила Горбачева, отдыхавшего в крымской резиденции Форос. Они предложили ему немедленно ввести в стране чрезвычайное положение и отменить церемонию подписания Союзного договора. Когда президент СССР отказался и «послал» нежданных визитеров, его заблокировали с воздуха, суши и моря и полностью лишили связи. А всему миру сообщили, что он тяжело заболел и неспособен исполнять свои президентские функции.  

С раннего утра 19 августа центральное телевидение передавало указы ГКЧП о переходе президентских полномочий Янаеву, о введении чрезвычайного положения и цензуры, запрета на деятельность оппозиционных партий и общественных организаций, на собрания, демонстрации и забастовки. В столицу стягивались вереницы военной техники. 

Президентом РСФСР Борисом Ельциным и его окружением в здании российского Верховного Совета — Белом доме на Краснопресненской набережной — был создан штаб сопротивления. Бесстрашные москвичи возводили баррикады, останавливали армаду бронетехники, наступавшую на Белый дом, братались с солдатами и офицерами. Столкнувшись с непредвиденным и несгибаемым протестом, путчисты сдались и были арестованы. Российское руководство вернуло Горбачева в Москву. Демократия победила. 

Однако если вчитаться в свидетельства ГКЧПистов и следственные материалы, оказывается, что закрепленная в массовом сознании «картинка» не более чем миф. 

«Всюду царила полная неразбериха»   

Чтобы разобраться в причинах событий августа 1991 года, необходимо вернуться на пять лет раньше. Уже к середине 1986 года, спустя лишь год с небольшим после прихода к власти, лидер Советского Союза, правящей Коммунистической партии и инициатор Перестройки Михаил Горбачев ощутил, что преобразования буксуют. С одной стороны, руководители партии и государства, по-видимому, плохо представляли себе всю глубину деградации страны и поэтому основательной, четкой и последовательной программы реформ не имели. С другой, оказалось, что партийная номенклатура, прежде всего на уровне, как бы теперь сказали, «губернаторов», в большинстве своем приветствовала Перестройку, исходя из карьерных аппетитов: любые реформы предполагают кадровую чистку и, значит, стремительное продвижение «наверх». В остальном призывы генсека к «ускорению», «динамизму», «дисциплине» тонули в цинизме, лицемерии, приписках. 

Global Look Press

Натолкнувшись на молчаливое, но упорное сопротивление партийной бюрократии, начиная с XIX партийной конференции в 1988 году, Горбачев целеустремленно идет к разрушению монополии Компартии на власть. В 1989 году власть стала переходить от партийных органов к Советам, то есть законодательной и представительной ветви. А весной 1990 года генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев настоял на отмене 6-й статьи Конституции о «руководящей и направляющей» роли партии, тогда же был избран Съездом народных депутатов президентом СССР и отныне мог себе позволить больше опираться не на партию, а на свои президентские полномочия. 

Поскольку в течение десятилетий партийная вертикаль была стержнем советской системы управления, по воспоминаниям председателя КГБ Владимира Крючкова, «обрушилась вся система государственности, сначала локально, а затем лавинообразно в масштабах страны». «Опять непродуманность, неуправляемость, поспешность… Там, где должен был господствовать рациональный подход, властвовали эмоции… Всюду царила полная неразбериха, решения принимались спонтанно, сумбурность и непоследовательность чувствовалась во всем… Центр терял способность контролировать процессы и управлять ими», — писал в воспоминаниях Крючков, который, кстати, не отрицал необходимости отказа от партийной монополии на власть, но был убежден, что процесс перехода должен занять не менее трех-пяти лет. 

Пока Михаил Сергеевич перестраивал политический каркас, тогда же, в 1989 году, впервые, вслед за падением мировых цен на нефть, стала ощущаться нехватка золотовалютных резервов, на закупку импорта не хватало средств, а отечественное производство стагнировало. Эмблемой времени становились тотальный дефицит товаров, карточная система и очереди за продуктами, «черный рынок» и инфляция. Но в Кремле медлили с принятием внятной программы экономических реформ: Горбачев то склонялся к позиции председателя правительства Николая Рыжкова, который настаивал на постепенных и жестко контролируемых государством переменах, то воодушевлялся радикальной и скоротечной программой рыночных преобразований «500 дней» авторства академика Станислава Шаталина и молодого Григория Явлинского (по воспоминаниям экс-председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова, за ними стояла Гарвардская экономическая школа). 

Чтобы остаться в центре принятия решений, Горбачев, по характеристике Владимира Крючкова, «постоянно отступал, менял взгляды, мнение, отходил от поддержки одних и критики других, переходил из одной крайности в другую, то есть менял стороны местами». 

Поэтому в конце концов, боясь настроить против себя как консерваторов, так и либеральных радикалов, президент-генсек в поиске компромисса распорядился совместить обе программы. Но, как нетрудно представить, ничего путного из скрещения двух принципиально несхожих концепций не вышло. В итоге на рубеже 1990-91 годов в отставку ушли и перенесший тяжелый инфаркт Рыжков, и либерал из ближайшего окружения Горбачева — министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе. Во время телетрансляции Съезда народных депутатов СССР Шеварднадзе предупредил о «надвигающейся диктатуре».   

По-настоящему переломным событием стали выборы в первой половине 1990 года парламента Российской Федерации, принятие им Декларации о государственном суверенитете России и избрание Бориса Ельцина председателем Верховного Совета РСФСР. Именно Ельцин склонял Горбачева подписаться под программой Шаталина-Явлинского. И, столкнувшись с «вероломным» отказом, принял ее на вооружение и приступил к «войне законов»: Декларация о суверенитете провозглашала верховенство Конституции и законов России над союзными. «Ельцин даже подписал указ об уголовном наказании для граждан и должностных лиц, посмевших исполнять союзные законы, не ратифицированные Россией», — вспоминал Анатолий Лукьянов. 

Другие советские республики стали брать пример с РСФСР, последовали декларации о суверенитете Молдавии, Украины, Узбекистана, Белоруссии, Туркмении, Армении, Таджикистана, Казахстана (прибалтийские республики и Грузия заявили о своей независимости раньше РСФСР). В условиях критической нехватки ресурсов каждый выживал по-своему, единое правовое, административное, экономическое пространство Советского Союза уже тогда затрещало по швам.  

Единство СССР разрушали «оттаявшие» в годы Перестройки межнациональные конфликты — между Арменией и Азербайджаном, в Грузии, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии, Молдавии. В Баку и Тбилиси множество людей гибнут в стычках с войсками. Дабы приструнить «распоясавшиеся», рвущиеся на свободу прибалтийские республики, в январе 1991 года армейские подразделения, части МВД и спецназ КГБ вводят в Ригу и Вильнюс. Гибель двух десятков горожан шокировала и Советский Союз, и зарубежье.   

Global Look Press

Оправдываясь, Михаил Горбачев, как уже бывало, возложил ответственность на военных. Крючков же настаивает на том, что «все этим меры принимались с санкции высшего руководства страны» так же, как и в Баку, и в Тбилиси. «Ситуация была предметом неоднократного обсуждения в узком составе у Горбачева… В конце декабря 1990 года на совещании у Горбачева было принято решение применить силу против действия экстремистов в Латвии и Литве, пытавшихся явочным порядком сменить общественный строй, покончить с советской властью и выйти из Союза. Горбачев вел себя решительно и дал указания Язову, Пуго и мне ускорить подготовку конкретных мероприятий… А 10 января Горбачевым было дано указание применить силу», — описывает Крючков. 

В феврале бронемашины и сотни военных грузовиков появляются и на улицах Москвы. Впоследствии эту акцию назовут «генеральной репетицией путча ГКЧП». Войска выводят под натиском многотысячных митингов: Михаил Горбачев боится повторения кровопролития и усиления влияния силовиков. «Слушайте, зачем нам нужна демонстрация силы? Надо договариваться», — настаивает он и делает разворот в сторону «мирных инициатив». 

Борясь с «сепаратизмом» республик, и прежде всего Российской Федерации, в марте 1991 года он проводит всесоюзный референдум, на котором почти 76,5% проголосовавших, более 113,5 млн человек, высказались за сохранение обновленного Советского Союза как федерации, причем в его социалистической «транскрипции» (Армения, Грузия, Молдавия и прибалтийские республики референдум проигнорировали). Анатолий Лукьянов рассказывал, что работа над новым Союзным договором в Верховном Совете СССР началась еще в середине 1990 года. В депутатском проекте провозглашался приоритет союзных законов, декларировалась территориальная целостность страны, подтверждался советский характер политической системы и социалистический выбор. Эта концепция, по сути, и была вынесена на референдум. 

Однако, во-первых, в формулировке вопроса на референдуме так или иначе говорилось о суверенитете республик. А во-вторых, россияне на том же референдуме высказались за введение поста президента РСФСР (в июне им по итогам всенародных выборов ожидаемо стал Борис Ельцин). И противостояние союзного Центра и России унять не удалось. 

Тогда же, в июне, — поездка Михаила Горбачева в Лондон, на заседание «большой семерки». Президент рассчитывал на западные кредиты, но «партнеры» денег не дали. «Его сообщение было заслушано как бы за рамками заседания „семерки“, на заключительном его этапе, но каких-нибудь суждений на этот счет стороны не высказали. Горбачев не получил никаких конкретных обещаний», — писал Владимир Крючков. Горбачев выполнил все мыслимые и немыслимые пожелания Запада: дал свободу странам Восточной Европы, объединил Германию и вывел оттуда советские войска, ликвидировал военный блок Варшавского договора, сократил стратегические и обычные вооружение, численность советской армии, производство и экспорт оружия… Получив все эти «дары» и отблагодарив Горбачева Нобелевской премией мира, «большая семерка» сделала вид, что больше ничего Горбачеву не должна. Советский Союз очутился, буквально, без преувеличений, в предбанкротном положении.

За два месяца до выступления ГКЧП, в середине июня, на сессии Верховного Совета СССР Владимир Крючков заявил депутатам, что «без действий чрезвычайного характера уже просто невозможно обойтись».

«Злого умысла в отношении президента не вынашивалось»

Тем временем по согласованию с Верховным Советом СССР на осень 1991 года планировалось подписание нового Союзного договора. Договор предусматривал сохранение единого экономического пространства, банковской системы, налогов, поступающих непосредственно в союзный бюджет. Предполагалось, что подписание произойдет на Съезде народных депутатов СССР. 

Однако окончательный текст договора, который в середине июля «слила» газета «Московские новости», разительно отличался и от содержания предварительных договоренностей, и датой подписания — 20 августа. «Я помню, что у Горбачева и тех, кто готовил новый Союзный договор, публикация вызвала своего рода шок. Горбачев звонил из Фороса, метал громы и молнии, возмущался произошедшей утечкой, требовал выявить виновника. Его расчет был на то, чтобы подписанием договора 20 августа поставить советских людей перед свершившимся фактом», — делился Владимир Крючков. 

Продолжим цитировать его мемуары: «Устанавливалась одноканальная система налогов и сборов, не указывалась фиксированная доля поступлений налогов и сборов в союзный бюджет. Получалось, что отдельные республики могли устанавливать, условно говоря, 10 процентов, другие полпроцента, а третьи, если бы сочли представленные Союзом статьи расходов малоубедительными, могли вообще отказаться от перечисления налогов и сборов в союзный бюджет». Таким образом, подписание Союзного договора и юридически, и экономически означало бы немедленную ликвидацию Советского Союза и, соответственно, союзных органов власти (Владимир Крючков упоминает, что в связи с этим Борис Ельцин посчитал бессмысленным собирать после подписания договора союзный Совет Федерации). Такой порядок упразднения советского государства не предусматривался его Конституцией и попирал результаты мартовского референдума о сохранении СССР, имевшего наивысшую юридическую силу. 

Global Look Press

На следующий день после публикации в «Московских новостях», 17 марта, будущие ГКЧПисты договорились блокировать предстоящее подписание Союзного договора. А для этого лететь в Крым к Горбачеву и уговорить его вернуться в Москву, ввести чрезвычайное положение и отменить подписание договора. Первый заместитель председателя КГБ Виктор Грушко позже свидетельствовал: «Никакого злого умысла в отношении президента не вынашивалось. Не было речи о его насильственном отстранении от власти. Этого ни у кого из присутствовавших и в мыслях не было. Говорили, что надо лететь к президенту в Крым, довести до него трагичность обстановки в стране и побудить принять решительные меры, то есть предложить ввести в стране чрезвычайное положение. И если эта идея не найдет у него поддержки, то побудить временно передать свои полномочия Янаеву по болезни, а потом, когда будет введено чрезвычайное положение, вернуться к своим обязанностям». 

Участникам совещания казалось, что шанс есть: во-первых, президент давал присягу соблюдать Конституцию СССР, а во-вторых, не далее как в марте, после «парада» бронетехники в Москве, сам распорядился создать предтечу ГКЧП — комиссию по подготовке введения чрезвычайного положения.

Вот что об этом рассказывал Юрий Прокофьев, тогда — первый секретарь Московского городского комитета КПСС: «…В Кремле мы прошли к Горбачеву в так называемую Ореховую комнату, которая располагалась между залом заседаний Политбюро и кабинетом Горбачева. Там уже сидели за круглым столом Лукьянов, Язов, Пуго, [первый заместитель премьер-министра] Догужиев (вместо Павлова — тот тогда болел)… Присутствовали Янаев и [руководитель аппарата президента СССР] Болдин… Шел разговор о положении в стране. Положение было тяжелым… Тогда, в марте 1991 года, впервые прозвучала мысль о введении чрезвычайного положения в стране. На этом совещании Горбачев создал комиссию под руководством Янаева. В комиссию входили все будущие члены ГКЧП, за исключением двух человек — Тизякова и Стародубцева. Был включен туда и я… Собиралась эта комиссия с моим присутствием еще дважды — у Янаева и Язова. В принципе предложения о том, как вводить чрезвычайное положение в стране с учетом существующей Конституции, с учетом международной практики законов, были проработаны. Группа генералов, офицеров Крючкова из идеологических подразделений даже готовила воззвание к народу, которое в августе было озвучено». Добавим: была даже изготовлена печать ГКЧП. 

«Вскоре был принят окончательный документ, — продолжает Юрий Прокофьев. — На основании подготовленных материалов издали указ президента Горбачева о порядке введения чрезвычайного положения в отдельных регионах и отраслях народного хозяйства страны. Этот указ был опубликован в мае и прошел почти незаметно. Он никак не комментировался в средствах массовой информации, и никакие действия не были проведены. Единственное, что мне тогда запомнилось: позвонил Горбачев и, посмеиваясь, сказал: „Я вот с Ельциным согласовал этот указ. Ельцин дал согласие и внес одну поправку: указ вводится только на год. А нам больше одного года и не надо“. Таким образом, этот указ был согласован и с Ельциным». 

Global Look Press

«Не раз обсуждалась ситуация в Москве, — дополняет Владимир Крючков. — Были задумки ввести в столице президентское правление. Горбачев вообще в разговорах постоянно подчеркивал, что пойдет на все, чтобы не допустить развала страны, выхода республик из Союза… Перед своим отъездом на юг Горбачев поручил Язову, Пуго и мне еще раз проанализировать обстановку и готовить меры на случай, если придется пойти на введение чрезвычайного положения… Собственно говоря, ничего нового члены ГКЧП и не придумали — все решения, действия, воззвания шли именно в русле тех проработок, которые готовились по заданию самого же Горбачева… В то же время у нас были опасения, что Горбачев попытается выйти на своего „друга“ Буша, чтобы на всякий случай заручиться его поддержкой. Исходя из этих соображений, еще до прибытия группы наших товарищей в Форос я дал указание отключить связь у Горбачева». 

Итак, четверо из «заговорщиков» — Олег Бакланов, Валерий Болдин, секретарь ЦК Олег Шенин и главком Сухопутных войск Валентин Варенников — приземлились в Крыму и доехали до Фороса. Выхода Горбачева ждали минут 45: было сказано, что у Михаила Сергеевича медицинские процедуры. 

Валерий Болдин рассказывал: «Появился Горбачев. Выглядел он болезненно, передвигался с трудом, на лице, багровом не столько от загара, сколько, видимо, от повышенного давления, выражалось чувство боли и недовольства. Он быстро со всеми поздоровался за руку и с гневом спросил, ни к кому не обращаясь:

— Что случилось? Почему без предупреждения? Почему не работают телефоны?

— Надо, Михаил Сергеевич, обсудить ряд вопросов. 

— Каких вопросов?

Все это говорилось по пути в кабинет.

— Мы приехали, чтобы обсудить ряд вопросов о положении в стране, — начал Шенин. 

— Кого вы представляете, от чьего имени говорите? — прервал Горбачев. 

Такой реакции вряд ли кто мог ожидать, когда вчера обговаривалась тема доклада президенту. Все рассчитывали на взаимозаинтересованное обсуждение вопроса в духе аналогичных встреч в прошлом и поручений, которые давал Горбачев о готовности введения чрезвычайного положения в стране. И вот теперь с самого начала разговор не складывался… Президент думал о чем-то другом и неожиданно спросил, распространятся ли меры чрезвычайного положения на действия российского руководства. Услышав утвердительный ответ, он успокоился окончательно». 

Листаем воспоминания Олега Бакланова:

« — Мы приехали к вам советоваться. Нужно что-то делать…

— Чего же вы все хотите? — задумчиво, с какой-то отрешенностью спросил Горбачев. — Ввести чрезвычайное положение? Но оно введено в некоторых отраслях. Здесь есть большие наработки, есть „опасности“. Общество взбудоражено… Но Конституция позволяет его сделать… Я, конечно, могу подписать телеграмму, — вырывает из блокнота чистый лист бумаги, собираясь писать. — Но ведь это может сделать Лукьянов, ему даже удобней…

Пора принимать решение.

— Надо ехать, но вы видите мое состояние, врачи замучили, — начал было при нас рассуждать президент, давая понять, что лететь с нами он не собирается…

Президент размышляет, подводя итог:

— Ну, что ж, давайте действовать.

Поднялся из кресла, давая понять, что разговор окончен:

— Вам ведь надо еще ехать, лететь…

Он подал каждому из нас руку, попрощался с чувством какой-то недосказанности».

Судя по воспоминаниям других участников встречи, Михаил Сергеевич закончил ее более эмоционально: «Черт с вами, действуйте, как хотите!» Олег Шенин утверждал, что вместо «черт» президент употребил более ругательное словцо. 

Если все было так, как описывают Болдин и Бакланов, можно сказать, что Горбачев, вместо того чтобы приказать своей внушительной охране арестовать эмиссаров ГКЧП, согласился с их сценарием: комитет берет на себя всю «грязную работу», а президент пусть пока отсидится. 

ГКЧПитсты утверждают, что после их отъезда Горбачев распорядился поставить приключенческий фильм, а к ужину подать грузинское вино. При этом, по словам Анатолия Лукьянова со ссылкой на следственные материалы по «делу ГКЧП», «средства связи на даче, оказывается, были. Работали радиоприемники, телевизоры, переносные рации, два междугородних телефона. Кроме того, на даче находились президентские автомашины, оснащенные спутниковой связью. Сотрудники охраны звонили по междугородному телефону своим семьям уже вечером 19 августа. „Вы сообщили об этом президенту?“ — спросил их следователь. — „Да, в тот же вечер сказали ему, что мы звонили женам“. — „Как отреагировал на это президент“? — „На этом наш разговор закончился“. „Автомашины на дачу и с дачи двигались, как и прежде: привозили продукты, выезжали люди“, — говорит командир взвода ГАИ. „Никакой блокады резиденции со стороны сухопутных и морских пограничников не было. Служба неслась в обычном режиме“, — добавляет начальник погранотряда. „Если бы Горбачев решил выйти за пределы объекта, то я и другие охранники не препятствовали бы ему в этом“, — свидетельствует сотрудник службы безопасности». 

«Для меня, как начальника охраны, главный вопрос: угрожало ли что-нибудь в тот момент жизни президента, его личной безопасности? Ни об угрозе жизни, ни об аресте не могло быть и речи. Прощаясь, обменялись рукопожатиями, — подтверждает в своих воспоминаниях начальник охраны президента Владимир Медведев. — Делегация вышла от Горбачева хоть и расстроенная, но, в общем, спокойная: не получилось, и ладно, они этот исход предполагали. Если суждено было случиться тому, что случилось, хорошо, что все произошло именно так. Без замыслов ареста, угроз, насилия, шантажа… Если бы Горбачева действительно приехали арестовывать, силой, мы бы не дали. Завязалась бы борьба… И если бы Михаил Сергеевич хотел изменить создавшееся положение! Ребята были у меня под рукой. В моем подчинении были резервный самолет „Ту-134“ и вертолет. Технически — пара пустяков: взять их и в наручниках привезти в Москву. В столице бы заявились, и там еще можно было накрыть кого угодно… Какая там физическая угроза устранения… Даже душевный покой президента в тот день не нарушили. [Проводив визитеров] он отправился… на пляж. Загорал, купался. А вечером, как обычно, — в кино. Забеспокоился он много позже, спустя более суток. То есть вечером 19 августа, когда Янаев на пресс-конференции объявил его, Горбачева, больным». 

По мнению Анатолия Лукьянова, «Горбачев неплохо обсчитал сложившуюся ситуацию: если побеждает ГКЧП, президент возвращается в Кремль на „красном коне“ и использует плоды победы, если ГКЧП терпит поражение, то, покончив с „путчистами“, президент опять же въезжает в Кремль, только теперь на „белом коне“, поддержанный Ельциным и „революционными демократами“». 

Около 11 часов вечера «группа товарищей» вернулась из Фороса, и после их доклада было принято решение подписать указы о передачи власти «по состоянию здоровья» от президента Горбачева вице-президенту Янаеву, о введении на шесть месяцев чрезвычайного положения «в отдельных местностях СССР» и о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению. 

«Никто не собирался штурмовать Белый дом»

Биографы Бориса Ельцина утверждают, что в дни августовского «путча» президенту России и его единомышленникам угрожали аресты и интернирование. ГКЧПисты в свою очередь уверяют: у них таких намерений не было. Под «горячую руку» угодили только депутаты Тельман Гдлян и Виталий Уражцев. Первый переночевал в казарме, а второго через несколько часов отпустили по распоряжению министра обороны Дмитрия Язова. 

Что касается Бориса Ельцина, то, вернувшись 18 августа из Алма-Аты, он беспрепятственно добрался до дома в поселке Архангельском, а наутро, узнав по телевизору о «путче», так же без проблем домчался до Белого дома. Хотя начальник охраны Ельцина Александр Коржаков понимал: «если на нас нападет спецподразделение или армейская часть, мы долго не продержимся». 

Никаких препятствий не создали и семье Ельцина, которая выезжала из Архангельского в Москву, на квартиру знакомого ветерана КГБ. Бойцы спецподразделения группы «Альфа» стояли неподалеку, в лесу, но, не получив приказа, так и не предприняли атаки и вскоре удалились. Визит других сотрудников КГБ, целым автобусом приехавших на дачу Ельциных в Архангельском, ограничился тем, что гости лишь плотно пообедали и отбыли восвояси.  

Напротив, утверждают «путчисты», планировалось договориться с Ельциным «по-хорошему», тем более если он был в курсе указа о чрезвычайном положении и не возражал против него. Но вот беда — премьер Павлов, на которого была возложена эта миссия, накануне злоупотребил алкоголем и свалился с гипертоническим кризом, а Ельцин тем временем, доехав до Москвы, объявил ГКЧП вне закона, запретил исполнять распоряжение комитета на территории России, призвал к гражданскому неповиновению и всеобщей забастовке (она не заладилась), провозгласил себя Верховным главнокомандующим и санкционировал организацию «живого щита» из защитников Белого дома. 

«Хотя никто на него не собирался нападать», — подчеркивает Владимир Крючков. По его словам, при обсуждении ГКЧПистами вопроса о вводе войск в столицу «было категорично оговорено: в случае возникновения опасности кровопролития, человеческих жертв выступление комитета будет прекращено на любой стадии». Поэтому, утверждает Крючков, многочисленные военные подразделения вводились в столицу не для расправы с президентом РСФСР, его соратниками и сторонниками, а для охраны общественного порядка, ключевых объектов — например, Госбанка, Гохрана, Телецентра, Моссовета. В том числе и Белого дома. 

Верхушка ГКЧП, Янаев и Крючков, имела регулярную связь с Борисом Ельциным, а 20 августа делегация из его ближайших соратников — вице-президента РСФСР Александра Руцкого, председателя российского парламента Руслана Хасбулатова и премьера республиканского правительства Ивана Силаева — посетила Кремль. Посетители были удивлены тем, что остались на свободе и спокойно вернулись в Белый дом. 

GlobalLookPress

Командующий ВДВ и подчиненный министра обороны Дмитрия Язова Павел Грачев послал к Белому дому Батальон Тульской дивизии ВДВ под командованием генерала Александра Лебедя. Причем по просьбе Бориса Ельцина и с ведома Язова. Александр Коржаков рассказывает: «Я видел, в каком настроении пребывают солдаты вместе с младшими офицерами. В их поведении не чувствовалось ни угрозы, ни скрытого коварства. Много раз я выходил за оцепление и беседовал с танкистами, десантниками, офицерами. По настроению военных понял: никто из них не собирался штурмовать Белый дом. Мы договорились, что они вливаются в оборону Белого дома и поддерживают общественный порядок… ГКЧПисты могли рассчитывать только на спецгруппу „А“. И с ней мы тоже поддерживали связь. Бойцы группы сообщили, что сидят в полной боевой готовности и ждут приказа». Но как потом признался командир спецназа КГБ «Альфа» Владимир Карпухин, приказа на проникновение в Белый дом он так и не получил, хотя его подразделению ничего не стоило прорвать кольцо защитников, ворваться в здание и обезвредить руководство Российской Федерации и его охрану. 

Последующий доклад генерала Лебедя на совещании у министра обороны о скоплении вокруг Белого дома огромного числа людей (в мемуарной и исторической литературе называются разные цифры — от 30 до 200 тыс. человек) и нагромождении возведенных ими баррикад склонил Язова к признанию ошибочности ввода войск и к решению об их выводе (как пишет биограф Ельцина Борис Минаев, ранним утром 21 августа на вопрос Павла Грачева, что делать дальше, министр ответил по-солдатски прямо и искреннее: «Пошли они на … Я больше в этом г… не участвую»). 

Кровавый эпизод в подземной переходе через Садовое кольцо, когда от пуль и под колесами БМП погибли трое «ополченцев» — Дмитрий Комарь, Илья Кричевский и Владимир Усов — произошел уже при отводе войск от Белого дома, а кровопролитие было вызвано агрессивным поведением погибших и крайней нервозностью обстановки. 

Владимир Крючков пояснял: «Несколько машин были заблокированы троллейбусами, грузовыми машинами, причем с обеих сторон. Не было возможности ни повернуть обратно, ни продолжать движение вперед. На машины посыпался град камней, тяжелых предметов, полетели бутылки с зажигательной смесью. Машины загорелись, на них лезли возбужденные, а некоторые явно нетрезвые молодчики. Попытки экипажей образумить людей не увенчались успехом. В результате провокации трое из числа нападавших погибли. Следствие установило, что гибель людей произошла не в результате выстрелов на прямое поражение, а в сутолоке; двое из них были задавлены машинами, одного сразила пуля, которая срикошетила от стен тоннеля. Несколько человек получили ранения, были раненые и среди военнослужащих. Московская прокуратура, проводившая следствие по этому факту, прекратила уголовное дело, посчитав, что нет состава преступления ни со стороны нападавших, ни со стороны военнослужащих, которые подверглись нападению». 

В воспоминаниях Юрия Прокофьева читаем: «Как мне рассказывали, на смотровой люк БМП кто-то накинул брезент, лишив водителя обзора, тот подал назад, где стоял троллейбус и раздавил стоящего там парня. Другого, по их рассказам, застрелили: „Стрелял какой-то майор не из нашей части. Стрелял, когда парень бросал бутылки с зажигательной смесью в машину“. Там же сгорел водитель машины, но об этом никто не говорит». 

«Возврата к авторитарным методам правления быть не могло»

21 августа, поняв, в чью пользу развиваются события, президиум Верховного Совета СССР признал незаконным отстранение Горбачева от исполнения президентских обязанностей и потребовал от вице-президента Геннадия Янаева отменить указы от 19 числа. Следом ГКЧПисты приняли решение прекратить деятельность своего комитета и направиться за разъяснениями к Михаилу Горбачеву.  

Но президент, хоть и пообещал, затем отказался их принять. Вместо этого он принял ликующую российскую делегацию и вместе с ней отправился в Москву, с Владимиром Крючковым в качестве заложника. По прибытии из Фороса членов ГКЧП арестовали. Министр внутренних дел Борис Пуго и военный советник Горбачева маршал Сергей Ахромеев, поддержавший ГКЧП, покончили с собой (Пуго также застрелил свою жену). Выбросились из окон своих квартир, то ли сами, то ли по принуждению, бывший и действовавший управделами ЦК КПСС, хранители многих партийных секретов Георгий Павлов и Николай Кручина. 

24 августа Горбачев распустил павловский Кабинет министров, Центральный комитет Компартии, его Секретариат и Политбюро. Ельцин подписал указ о запрещении деятельности КПСС на территории России. Съезд народных депутатов принял решение о самороспуске. На этом советско-партийная власть окончательно рухнула. 

ГКЧПисты содержались в следственном изоляторе «Матросская тишина» на протяжении 17 месяцев. В феврале 1994 года обвиняемым была объявлена амнистия: российское руководство переключило свое внимание на Руцкого, Хасбулатова и прочих «предводителей» антиельцинского «восстания» в октябре 1993-го, а ГКЧПисты уже давно не представляли никакой угрозы и никакого интереса. Процесс над членами ГКЧП завершился в мае. Генерал Валентин Варенников не согласился с амнистией, настоял на судебном процессе и был полностью оправдан. 

Рассуждая о причинах провала ГКЧП, Владимир Крючков выделяет следующие: недостаточное разъяснение целей населению с помощью СМИ и неудовлетворительная мобилизация сторонников, нерешительность и непоследовательность лидеров «проекта», заигрывания с Горбачевым, затяжка до 26 августа созыва Верховного Совета СССР, который должен был узаконить действия ГКЧП, наконец ввод войск, спровоцировавший активность десятков тысяч защитников Белого дома. Владимир Александрович не говорит, пожалуй, о главном — ненависти советских людей к Коммунистической партии и ее наследию, непримиримом стремлении жить по-новому.  

«Иногда я думаю: если бы не ГКЧП, каким бы был вариант? В конце октября–начале ноября 1991 года собирается внеочередной съезд партии. Горбачева генсеком не избирают. Я убежден, что Съезд народных депутатов освободил бы его и от обязанностей президента. Спасло бы это ситуацию или нет, трудно сказать», — делился размышлениями Юрий Прокофьев.

GlobalLookPress

«Если исходить из документов, опубликованных ГКЧП, то ясно, что не могло произойти изменения советского общественно-политического строя. Не был бы разрушен Союз ССР и утрачен наш стратегический паритет с Западом. По всей видимости, был бы предпринят ряд твердых мер по прекращению межнациональных конфликтов, стабилизации экономики и постепенному внедрению рыночных отношений, регулируемых государством. Жесткими были бы, вероятно, меры по обузданию коррупции и преступности. В то же время высокая политизация населения, думаю, не позволила бы ограничить завоеванные демократические свободы. Возврата к прошлому, к авторитарным методам правления быть не могло», — таково мнение Анатолия Лукьянова. 

Нам же кажется, что в условиях надвигавшегося банкротства советского государства постепенные рыночные преобразования были возможны только в режиме диктатуры. Еще более страшной была перспектива гражданской войны, тогда совсем не фантастичная. Поэтому то, как завершился «путч» ГКЧП, можно сказать, почти идеальный сценарий. Впрочем, у истории нет сослагательного наклонения. И то верно: ГКЧПисты оказались, по крайней мере, не меньшими гуманистами, чем «отец перестройки».   

При подготовке материала использовалась следующая литература:

— Бакланов О. Космос — моя судьба. Записки из «Матросской тишины». — Москва: Общество сохранения литературного наследия, 2012.
— Болдин В. Крушение пьедестала. — Москва: Республика, 1995.
— Варенников В. Дело ГКЧП. — Москва: Алгоритм; Эксмо, 2010.
— Коржаков А.  Борис Ельцин: от рассвета до заката. Послесловие. — Москва: Детектив-пресс, 2004.
— Крючков В. Личное дело. Три дня и вся жизнь. — Москва: Олимп; АСТ, 2001.
— Лукьянов А. Август 91-го. Был ли заговор? — Москва: Родина, 2021.
— Медведев В. Грехи Брежнева и Горбачева. — Москва: Алгоритм, 2017.
— Минаев Б. Ельцин. — Москва: Молодая гвардия, 2014.
— Прокофьев Ю. До и после запрета КПСС. — Москва: Эксмо, 2005.
— Язов Д. Удары судьбы. Воспоминания солдата и маршала. — Москва: Центрполиграф, 2016.
 

Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com

В России вспоминают события августа 1991 года, когда произошла попытка государственного переворота

Ровно 20 лет назад в Москве был создан Государственный комитет по чрезвычайному положению — ГКЧП, который просуществовал 3 дня. Тогда всё могло пойти по югославскому сценарию и привести к масштабному кровопролитию. Однако этого удалось избежать.

У миллионов наших сограждан, переживших те события двадцатилетней давности, балет Чайковского вызывает смешанные чувства. Ранним утром того понедельника «Лебединое озеро» заменило все программы на всех телеканалах Советского союза.

Kогда в Москву уже входили танки, диктор из студии, блокированного десантниками Останкино, подтвердил худшие опасения.

В 1991 году страну лихорадило. Забастовки. Этнические конфликты. Прибалтика требует независимости. Многие тогда были уверены, что без введения чрезвычайного положения не обойтись. У Горбачева был свой план. Новый союзный договор. Подписать его планировали 20 августа. Этого его окружение не могло допустить.

«Откуда только мне не звонили — предупреждали что путч, путч, путч… И мое окружение сообщало, но я не мог пойти. Вот самое главное мое было кредо не довести до крови большой», — говорит Михаил Горбачев.

Глядя из сегодняшнего дня, трудно объяснить, почему в этой ситуации, Михаил Горбачев уезжает на отдых в Крым. За день до того как у кремлевской резиденции президента СССР появились танки к нему в Форос едут представители заговорщиков. Как известно, Горбачев их нецензурно обругал и выгнал. Но в книге Анатолия Лукьянова, в те времена главы Верховного совета СССР, другая версия этого разговора.

«Он их отпустил. Действуйте, сказал. Черт с вами. Это говорят все и это говорилось на суде. Надо сказать, что вот это они рассказали, когда приехали оттуда. Я это слышал», — говорит Анатолий Лукьянов.

Так или иначе, но в тех событиях не мало странного.

Вместе с тем танки на улицах Москвы были самые настоящие. Как и спецподразделения окружившие дачу недавно избранного президента России. Это потом станет известно, что они отказались выполнять приказы заговорщиков. А тогда никто не знал, чем кончится попытка Ельцина доехать до Москвы.

«Когда на него бронежилет стали одевать, тут уж вообще, во- первых, он мал ему был, потом я говорю: а что толку, голова все равно открыта. Когда он уезжал, мне казалось, мы уже видим его в последний раз. Вот тут и слезы конечно у меня», — вспоминает Наина Ельцина.

Ельцин вез в Москву обращение к гражданам страны. Призыв идти на баррикады услышала вся страна. Уже 19 августа на пресс-конференции членов ГКЧП стали понятно заговорщики испугались.

Держа микрофон в руках, строя баррикады и погибая под гусеницами танков, граждане на глазах творили историю своей страны. Лишь один эпизод: сообщение об угрозе штурма, великий Мстислав Ростропович отправляется на позицию в Белом доме. Ученые из питерского музея политической истории чувствовали исторический пульс как никто другой. И в дни путча поехали в Москву. Собирать экспонаты. Рисковали. Ведь защитники Белого дома, тогда думали совсем о другом.

«Увидели памятник, на котором был плакат. Лозунг. И я пытался этот лозунг снять. Но из палатки, которая была рядом, вышел человек и угрожающе направился ко мне. Я думаю, все уж меня будут бить. Но мы потом объяснили, кто мы такие и подружились. И вот передали нам целый ряд экспонатов», — рассказывает старший научный сотрудник Музея политической истории России Юрий Соколов.

Экспонатам уже 20 лет. И сейчас глядя на кадры вернувшегося из крымского заточения Михаила Горбачева, мало кто сомневается, что всей правды о последних днях Советского Союза, мы может быть не узнаем никогда. Слишком много противоречий в воспоминаниях главных участников тех трагических событий, в которых героизм одних был продолжением авантюризма других. Но нет сомнений в том, что большинство этих разных людей искренне верили, что каждый по своему, спасают свою страну от грядущей катастрофы.

И сегодня, 19 августа, на Первом канале — документальный фильм «Завтра всё будет по-другому». Он рассказывает как раз о тех днях. Реконструкция событий на основе интервью с участниками по обе стороны баррикад. Не пропустите фильм сразу после программы «Время».

таймлайн трех дней путча 1991 года :: Политика :: РБК

ГКЧП было решено организовывать без участия Горбачева.

В ночь на 19 августа подходы к резиденции в Форосе были взяты под усиленную охрану Севастопольским полком войск КГБ. В самом здании дачи отключили правительственную связь. Начальник охраны Горбачева Вячеслав Генералов позже говорил, что теоретически президент мог позвонить в Москву из машины, но не воспользовался этой опцией.

Как утверждал сам Горбачев, он не раз требовал предоставить ему телефонную связь и самолет до Москвы, но ответа не получал. Оставаясь в резиденции, президент СССР в домашней одежде записывал свои обращения к народу. Увидеть выступление Горбачева гражданам удалось лишь 25 августа в эфире программы «Взгляд».

6:00. Жители СССР из телевизионного и радиоэфира узнали о том, что Горбачев по состоянию здоровья не может исполнять обязанности, а президентом стал Янаев. В стране вводилось чрезвычайное положение, прекращалась деятельность избранных органов власти, «временно» приостанавливался выход газет (не считая изданий, связанных с государственными и партийными органами).

Привычных выпусков новостей с популярными ведущими зрители так и не увидели. Между сообщениями о ГКЧП можно было посмотреть балет «Лебединое озеро». Альтернативы истории про умирающего лебедя у людей почти не осталось: вместо работавшего на «второй кнопке» телевидения России предлагался все тот же балет.

Video

«Прибегаю в телецентр, мне дают бумагу, и мы с Верой Шебеко читаем с листа в прямом эфире информацию о ГКЧП. Сами ничего не понимаем, но ведь это наша работа! Ну, а потом на нас же и свалили: «Да им хоть смертный приговор дай прочитать — они все сделают». Такую чушь несли!» — вспоминал диктор Центрального телевидения Евгений Кочергин, которому поручили зачитывать обращение ГКЧП.

7:00. По приказу министра обороны Язова в столицу вводится бронетехника: 362 танка, более 400 бронетранспортеров и боевых машин пехоты (БМП). В общей сложности в столицу вошли около 4 тыс. солдат. Они заняли позиции в центре города, но никаких действий не предпринимали.

В Москву бронетехника прибывала из ближайших частей — из Таманской дивизии (дислоцирована в Наро-Фоминском районе Подмосковья). Также по Минскому шоссе в город входили танки Кантемировской дивизии, из Теплого Стана к центру направили 27-ю отдельную бригаду спецназа, а со стороны Тулы — десантников. При этом у военных не было четкого приказа, что делать дальше. Бронетехнику расставили на проспекте Калинина (Новый Арбат), Манежной площади, в районе Васильевского спуска, возле здания Моссовета на улице Горького (Тверской), в Камергерском переулке, около Большого театра. Танки и бронетранспортеры немедленно окружали люди, а солдаты явно были не прочь с ними поболтать.

Единственным крупным городом кроме Москвы, где армия перешла к действиям, стала Рига. Силы ОМОНа и десантники разоружили латвийскую милицию и ополченцев, без боя заняв все ключевые объекты, включая Дом правительства и телецентр. В Эстонии события развивались немного иначе. На улицах Таллина бронетехника появилась лишь 20 августа, но полностью взять ситуацию под контроль военные так и не успели.

10:00. ГКЧП базируется в Кремле. А центром противостояния становится Верховный совет РСФСР. Люди начинают собираться возле нынешнего Дома правительства и сооружают там импровизированные баррикады. Туда же прибывают и руководители республики: Ельцин, вице-президент Александр Руцкой, глава правительства Иван Силаев, глава Верховного совета Руслан Хасбулатов. Именно в здании на Краснопресненской набережной Ельцин подпишет указы, которыми объявит создание ГКЧП попыткой госпереворота, а органы исполнительной власти, войска Минобороны и КГБ переподчинит себе.

Из воспоминаний сотрудников группы «Альфа» следует, что с раннего утра они ездили в Подмосковье и готовились к аресту Ельцина. Четких объяснений, почему этого не произошло, за 30 лет так и не появилось. По словам полковника Сергея Гончарова (впоследствии президента Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа»), командир группы Виктор Карпухин сообщил о задаче арестовать Ельцина. Бойцы ждали окончательного приказа о начале операции, но так и не получили его. «От Крючкова даже устного приказа не поступило», — рассказал Гончаров.

12:15. Прикрываемый щитами Ельцин вышел к собравшимся, забрался на танк и оттуда зачитал обращение. Создание ГКЧП он назвал реакционным переворотом и призвал местные органы власти не подчиняться его решениям.

Выступление Ельцина немедленно превратило его в главного оппонента ГКЧП. «В те дни и власти как таковой практически не существовало. Она валялась на мостовой, и первым, кто ее подобрал, оказался главный сепаратист — Ельцин», — позже говорил бывший руководитель аналитического управления КГБ Николай Леонов.

13:00. Люди полностью заняли все подступы к Белому дому. Одни строили баррикады, другие разговаривали с солдатами и уговаривали их не вмешиваться и не допускать кровопролития.

«Чуть позже под длинным балконом, выходящим на парк им. Павлика Морозова, начался митинг. Народу было много, и люди постоянно прибывали. Если вспомнить, что в то время не было ни мобильных телефонов, ни интернета и по ТВ никаких репортажей еще не было, то удивительно, как десятки, если не сотни тысяч людей узнавали в те дни, куда идти и что делать», — рассказывал «Эху Москвы» журналист Вадим Кантор.

В других городах (кроме столиц Прибалтики) все относительно спокойно. В Ленинграде мэр Анатолий Собчак выступил против ГКЧП и обратился к жителям по городскому телевидению. Он призвал противостоять государственному перевороту и принять участие в митинге на Дворцовой площади с 10 утра 20 августа.

Помощник Собчака, офицер КГБ Владимир Путин позже признавался, что не мог одновременно быть на стороне Ельцина и подчиняться силовым структурам. По его словам, именно тогда он принял решение уйти в отставку из КГБ.

В Киеве председатель Верховной рады Леонид Кравчук на встрече с прилетевшим туда командующим сухопутными войсками Валентином Варенниковым отказался вводить на Украине чрезвычайное положение. Но и открыто противостоять ГКЧП Кравчук по факту не стал. Вечером 19 августа он выступил по республиканскому телевидению, призвав защищать демократию, но действовать при этом предельно взвешенно. В частности, Кравчук не стал открыто поддерживать депутатов от Народного руха в Киеве и представителей этого движения во Львове, которые призывали к акциям гражданского неповиновения.

«Где-то создавались местные ГКЧП, в Ленинграде например: там какие-то чекисты тоже пробовали что-то городить, но мэр Анатолий Собчак пресек все это в зародыше. У нас (в Свердловске/Екатеринбурге. — РБК) ничего такого не было. Все, включая спецслужбы и армию, замерли в ожидании», — вспоминал Анатолий Гребенкин, в 1991 году — заместитель председателя Свердловского областного комитета народных депутатов.

16:00. Янаев объявил о введении в Москве чрезвычайного положения. На улицах при этом ничего не изменилось. О подписанном им указе сообщило государственное телевидение. Люди продолжали собираться в центре, а военные за этим наблюдали.

17:00. Члены ГКЧП провели в здании пресс-центра МИД СССР на Зубовской площади (ныне находится на балансе агентства «Россия сегодня») свою первую и единственную пресс-конференцию. На нее не пришел глава правительства Павлов, у которого возникли проблемы со здоровьем. Членам ГКЧП пришлось отвечать на неудобные вопросы. Самый известный из них задала Татьяна Малкина: «Понимаете ли вы, что сегодня ночью вы совершили государственный переворот?» Те, кто смотрел пресс-конференцию, обратили внимание, что у Янаева тряслись руки.

«Руки у меня дрожали потому, что я выступал не в цирке, где двести зрителей могли бы меня освистать, а обращался ко всему миру, чтобы сообщить через СМИ о болезни Горбачева. При этом у меня не было от него полномочий, чтобы взять руководство на себя, не было хотя бы медицинского диагноза», — рассказывал Геннадий Янаев в 2001 году.

К моменту пресс-конференции ГКЧП Ельцину удалось пообщаться с большинством западных лидеров и заручиться их поддержкой. Между тем еще с утра никакой консолидированной позиции у Запада не было. Как сообщал позже журнал Time, почти все лето представители МИД стран НАТО обсуждали, что в случае переворота в СССР они все выступят против. Но уже утром 19 августа все пошло по-другому. Джордж Буш, например, допустил, что переворот провалится, но при этом предположил, что Янаев теоретически вполне может со временем превратиться в реформатора. Президент Франции Франсуа Миттеран и вовсе прилюдно заявил, что его страна готова к сотрудничеству с новым советским правительством.

«Нам постоянно звонили из многих стран. И мы поддерживали контакты с представителями европейских государств, Израиля, где существовала демократическая система. И правилом было, что они самым горячим образом поддерживали позицию Верховного совета и Ельцина», — сказал РБК Владимир Лукин (на тот момент председатель комитета Верховного совета РСФСР по международным делам и внешнеэкономическим связям).

23:00. На сторону защитников Белого дома перешли несколько танков Таманской дивизии под командованием майора Сергея Евдокимова. На машинах вывесили трехцветные флаги. Защитники Белого дома узнали, что танки вошли в город без боеприпасов.

«Когда объявили, что танки перешли на сторону защитников Белого дома, началось братание с народом, нас угощали кофе, чаем, бутербродами. Во второй половине дня 19 августа защита Белого дома уже полностью выстроилась, сформировались «живые кольца», появились пункты питания. Помню, на мой танк поднялся артист Михаил Глузский, разговаривал со мной», — делился потом воспоминаниями Сергей Евдокимов.

Ночью ситуация в городе не изменилась. Защитники Белого дома не покидали свои позиции, а спецподразделениям приказ о штурме отдан не был.

Важным для защитников Белого дома стал тот факт, что полной информационной блокады не было. Во-первых, в 1991 году люди активно слушали «враждебные голоса» (радиостанции «Свобода» и «Голос Америки» — обе сейчас признаны в России иностранными агентами), которые передавали альтернативную госпропаганде информацию. В столице продолжала вещать радиостанция «Эхо Москвы». Но ее инженерам приходилось идти на ухищрения и обходить общие линии связи, чтобы избежать блокировки эфира. Вдобавок распространялись листовки (в том числе с материалами запрещенных газет), которые печатали на ксероксе и расклеивали на танках.

Главным подпольным изданием должна была стать «Общая газета», о создании которой договорились редакторы 11 запрещенных газет (в том числе «Московского комсомольца», «Аргументов и фактов», «Комсомольской правды», «Российской газеты»). В итоге ее сверстали в редакции «Коммерсанта», за взятку распечатали в одной из типографий и выпустили 21 августа. Многим читателям газета запомнилась непривычным для советской печати заголовком: «Кошмар, на улице Язов».

Сильнее информационный вакуум был в других городах. Важным в этом плане стал выход сюжета в программе «Время» вечером 19 августа. В нем автор оставил для эфира призыв уличного агитатора к бессрочной забастовке, кадры с надписями «Долой ГКЧП», фразы солдат о том, что они не будут стрелять, потому что патронов все равно не выдали. Вдобавок корреспондент Сергей Медведев процитировал указ Ельцина, в котором создание ГКЧП называлось государственным переворотом, и передал часть его выступления на танке. Выпускающий Валентин Лазуткин позволил дать это в эфир. Как позже рассказывал глава Гостелерадио Леонид Кравченко, его тут же вызвали в ЦК для дачи объяснений. «Я же просто нахамил в ответ и никуда не поехал. Я добивался, чтобы у нас в прямом эфире со своими объяснениями выступил кто-нибудь из членов ГКЧП, но никто не соглашался», — вспоминал он.

К утру члены ГКЧП пришли к выводу, что чрезвычайное положение в столице не действует, а потому необходимо предпринимать какие-то решительные шаги: объявить комендантский час и начать патрулирование улиц военными. Как позже рассказывал Александр Лебедь (в то время заместитель командующего ВДВ), одновременно был разработан план штурма Белого дома. Военные пришли к выводу, что без потерь среди гражданского населения не обойтись.

«Ко второму дню на улицах Москвы войска уже были деморализованы, танкисты ходили к местным бабушкам на кухню чай пить и в туалет. Они находились под постоянным воздействием людей, и когда им сказали бы: вставляй в ствол снаряд и стреляй, — они уже вряд ли бы смогли, уже начался разброд и шатание в армейских подразделениях», — рассказывал Валентин Степанков, прокурор РСФСР.

10:00. В Ленинграде начался массовый митинг на Дворцовой площади, в итоге он собрал около 300 тыс. человек. Военные вмешиваться в происходящее не стали.

К 12:00 люди возле Белого дома образовали живое кольцо, готовясь к решительным действиям властей. При этом очевидцы указывали, что в самом здании Верховного совета почти не было оружия. Автоматы были в основном у охраны и у некоторых добровольцев, получивших оружие от милиции. С одним из автоматов снялся виолончелист Мстислав Ростропович. Фотографии великого музыканта, взявшего в руки оружие, облетели весь мир.

«Когда ждали атаки омоновцев, мне дали одного очень славного парня, Юру. И сказали: вот, бери Калашникова и защищай. Сразу, если омоновцы начнут стрелять, кричи: Ростропович, Ростропович здесь! Юра очень уставший, он не спал. Чудный парень, настоящий. И он так устал, что с автоматом уснул. Я подумал: ну бог его знает, теперь, может, я возьму автомат, поскольку он спит, я буду его защищать. Я, правда, не знал, как стрелять. Но все-таки автомат на всякий случай взял себе», — вспоминал Мстислав Ростропович.

Вечер. На сторону Ельцина перешел командующий ВДВ Павел Грачев, который еще днем обсуждал план штурма Белого дома.

Уже 23 августа Грачев был повышен в звании до генерал-полковника и назначен первым замминистра обороны СССР — председателем Государственного комитета РСФСР по оборонным вопросам. 7 мая 1992 года Ельцин присвоил ему звание генерала армии (в 44 года Грачев стал самым молодым российским генералом армии), а через 11 дней назначил министром обороны России. Этот пост Грачев занимал до июня 1996 года.

23:00. Бронетехника начинает патрулировать центральные улицы. По плану часть техники должна была двинуться к Белому дому, однако военные рассчитывали получить приказ от ГКЧП. Его в итоге не было.

Юрий Лужков, на тот момент вице-мэр Москвы: «Было вокруг Белого дома громадное море людей — и молодежь, и пожилые, и женщины. Они решили безоружно, только как бы отдавая этому монстру свои жизни, решили пожертвовать во имя новой жизни».

Сергей Шахрай, в 1991 году — советник Ельцина по правовой политике: «Было ли мне страшно? Не то слово! Особенно вот эта ночь перед ожиданием штурма, которого, слава богу, не было. Жутко страшно. Те, кто говорит обратное, говорят неправду».

00:15. Двигавшаяся по Садовому кольцу колонна боевых машин пехоты подошла к тоннелю под Кутузовским проспектом.

00:15–00:40. В тоннеле колонну заблокировали троллейбусами, которые захватили протестующие. Сверху на машины полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Несколько человек попытались запрыгнуть на БМП. Среди них был Дмитрий Комарь, который, по официальной версии, не удержался и упал под колеса.

Бронемашины пошли на прорыв заграждений. Открытый предупредительный огонь привел к новым жертвам. Погибли Владимир Усов и Дмитрий Кричевский.

Усову, Кричевскому и Комарю позже были присвоены звания Героев России. Похороны 24 августа транслировались на центральных телеканалах.

00:40–1:15. Попытка солдат, находившихся в районе площади Восстания, подойти навстречу колонне, завершилась неудачей: дорогу перекрыли протестующие. В результате переговоров стороны договорились, что БМП разрешат встать недалеко от Белого дома.

Проведенное позже расследование так толком и не объяснит, как погибли Усов и Кричевский. Все участники тех событий будут оправданы. Командовавший колонной БМП Сергей Суровикин позже станет командующим ВКС России. 16 августа 2021 года, за несколько дней до 30-й годовщины путча, Владимир Путин присвоит ему звание генерала армии.

2:15–2:30. Радиостанция «Свобода» утверждает, что на Белый дом с разных сторон движется бронетехника, а в районе Киевского вокзала идет перестрелка. Вице-президент Александр Руцкой призывает людей не оказывать сопротивления в случае штурма. Позже выяснится, что сообщение «Свободы» не соответствовало действительности.

3:00. После событий на Садовом кольце генералы один за другим начинают выступать за вывод войск из Москвы, чтобы не допустить дальнейшего кровопролития. Среди них командующий ВВС Борис Шапошников, командующий внутренними войсками Борис Громов, командующий РВСН Юрий Максимов. Дмитрий Язов в результате соглашается с их требованиями.

Из протокола допроса Дмитрия Язова: «Бакланов возмутился: зачем, дескать, в таком случае надо было начинать? «Что ж, мы начали, чтобы стрелять?» — спросил я и сказал: «Умели напакостить, надо уметь и отвечать…» Все реагировали очень бурно… Уговаривали меня продолжать действовать… Крючков призывал [к этому], говорил, что не все потеряно, что нужно вести какую-то «вязкую борьбу».

8:00. Войска начинают покидать Москву. Отдан приказ прекратить движение на столицу и частям ВДВ и КГБ на подмосковных шоссе. Последние колонны уезжали из города уже вечером.

9:00. Члены ГКЧП решают направить делегацию к Горбачеву. Позже аналогичное решение принимают и в Белом доме. От ГКЧП в Крым вылетели Язов и Крючков, от российских властей — Руцкой и Силаев.

16:00. Президиум Верховного совета объявил ГКЧП незаконным.

«Совершенно необъяснимо бездействие в отношении деструктивных сил, хотя накануне все было оговорено. На местах мы не можем ничем объяснить гражданским руководителям и военнослужащим причины аморфного состояния в Москве», — вспоминал поддержавший ГКЧП Валентин Варенников, командующий сухопутными войсками.

17:00. Горбачев в Крыму отказался говорить с членами ГКЧП, Янаев подписал указ о роспуске комитета и сложении с себя президентских полномочий.

Вечер. Генеральный прокурор РСФСР Валентин Степанков вынес постановление об аресте бывших членов ГКЧП.

Что было после путча

В ночь на 22 августа Горбачев вернулся в Москву. Речи о договоре об ССГ уже не было. Горбачев попытался трансформировать распадающийся СССР в конфедерацию, но договор об СНГ положил конец этим начинаниям.

Задержать удалось всех членов ГКЧП, кроме Пуго. По версии следствия, перед самым арестом глава МВД у себя в квартире застрелил жену, а потом покончил с собой.

Янаева взяли под стражу в его рабочем кабинете в Кремле. Помимо путчистов был задержан и Лукьянов. Председателя Верховного совета СССР посчитали причастным к путчу. Соучастниками были признаны в том числе маршал Сергей Ахромеев, глава президентской администрации Валерий Болдин, секретарь ЦК КПСС Олег Шенин, первый секретарь ЦК КП РСФСР Валентин Купцов.

Процесс над ГКЧП так и не состоялся. В мае 1994 года все участники переворота были амнистированы. Отказался от амнистии только генерал Валентин Варенников. Он был оправдан судом за отсутствием состава преступления: свидетели показали, что никакого приказа о штурме не было и ничего незаконного командующий сухопутными войсками не сделал.

22 августа над Белым домом был поднят триколор. В этот же день была приостановлена деятельность компартии РСФСР. В ночь на 23 августа в присутствии тысяч людей был снесен памятник Дзержинскому на Лубянской площади.

В течение августа—сентября почти все республики СССР (кроме России, Казахстана и Туркмении) приняли документы о независимости. Верховный совет Украины сделал это 24 августа. Верховный совет Белоруссии 25 августа придал статус конституционного закона декларации о суверенитете, принятой в июле.

путч и его провал глазами американцев

30 лет назад автор этого текста стоял перед домом российского Верховного Cовета в Москве – «Белого дома» – и видел, как потоки людей шли к зданию российской власти, чтобы защитить его от путчистов. Дни августовской попытки переворота в 1991 году были в жизни многих москвичей, вероятно, моментом, когда их гражданское самосознание достигло пика. Рядом с москвичами были и иностранные корреспонденты – они видели, что история творится у них на глазах, и старались не пропустить ничего важного.

Москва в те дни была главным городом для журналистов всего мира, и многие из тех, кому пришлось тогда освещать исторические события в столице СССР, сейчас вспоминают об этом, как об одном из самых светлых моментов в своей жизни – это был момент победы молодой и вдохновенной демократии над партийными аппаратчиками с трясущимися от страха руками.

Кэри Голдберг: путч для меня был абсолютным шоком

Шеф бюро агентства Bloomberg в Бостоне Кэри Голдберг (Carey Goldberg) была в 1991 году корреспондентом газеты Los Angeles Times в Москве. Она рассказывает в интервью Русской службе «Голоса Америки», что переворот застал ее в командировке:

«Мы были в Находке, делали репортаж, и нужно было срочно вернуться в Москву. В самой Находке – при том, что мы просто приехали написать что-то про регион – с нами все моментально перестали общаться, стараясь дистанцироваться от американских журналистов, им было непонятно, можно с нами общаться при новой власти или нет. Я сидела в самолете, а впереди меня сидел военный, советский офицер, который читал газету «Правда», где были все постановления ГКЧП, с ручкой в руках – он сразу же отмечал важное для него. Похоже, он пытался понять главное про новые порядки».

Кэри Голдберг хорошо владела русским, но, по ее словам, этого было недостаточно, чтобы быть полностью в курсе происходящего: «Путч для меня был абсолютным шоком. Мы знали, что существовала мощная оппозиция Горбачеву, как в обществе, так и среди партийной “старой гвардии”, но с журналистской точки зрения описывать это было довольно сложно. Когда мы говорили редакторам, что Горбачев не популярен внутри страны, нам отвечали: «Горбачев жутко популярен здесь, на Западе, публика его любит, и вы не можете ожидать от читателей, что они смогут удержать в голове несколько линий сюжета в рассказе про такую далекую страну, как СССР».

«Также было довольно трудно получить информацию о том, что происходит в советских коридорах власти, несмотря на всю ту открытость, которая пришла с перестройкой – особенно для иностранных корреспондентов. Нам были недоступны детали, которые, возможно, навели бы нас на мысль о том, что намечается попытка смещения Горбачева», – рассказывает журналистка.

Кэри Голдберг вспоминает, что из ее знакомых москвичей перевороту не обрадовался никто: «Никто из моих друзей-россиян не был в восторге от того, что путч произошел. Все вокруг пытались как-то найти свое место в драматически меняющейся ситуации, и тут стоит вспомнить о том, что даже с хлебом были перебои, а политические реформы, которые были обещаны, ни для кого не были понятными. Путч добавил к этому всему еще более сильное ощущение незащищенности».

Для других людей это была настоящая жизненная драма: «Я также видела людей, которые на самом деле верили в то, что коммунизм, коммунистическая идея была средством достижения чего-то лучшего для людей, они были “хорошими коммунистами”, и вдруг вся эта схема, вся эта постройка в один день обвалилась. Они растерянно спрашивали себя и других: “Постойте, мы же всю жизнь думали, что быть коммунистом – это правильно и хорошо, мы не делали плохого”. Они явно стали жертвами истории, это часто выглядело очень печально».

И тем не менее, говорит Кэри Голдберг, даже среди старшего поколения советских людей шаги ГКЧП вызвали возмущение: «Я помню, как разговаривала с пожилыми женщинами, которые шли к московскому “Белому дому” продемонстрировать свое неприятие ГКЧП, которое они называли “быдлом” — в поношенных ботинках и кофтах. Они были в абсолютном негодовании и хотели, чтобы жизнь двигалась вперед и улучшалась. То есть, в оппозиции к ГКЧП были самые разные люди, это настроение распространялось на все слои общества».

Тектонические сдвиги происходили прямо на глазах американской журналистки, и она хорошо это понимала: «Был один момент, который я запомнила и описала в одной из своих статей: когда Горбачев уже вернулся в Москву, и они вместе с Ельциным были на сцене какого-то заседания, в Кремле или “Белом доме”, не помню – Горбачев хотел что-то сказать, и Ельцин практически отнял у него микрофон. Это был очень ясный признак того, в какую сторону поменялась власть, кто теперь в доме хозяин».

Грегори Файфер: после провала путча наступила эйфория

Грегори Файфер (Gregory Feifer), исполнительный директор вашингтонского Института современных мировых проблем и бывший корреспондент Национального общественного радио США (NPR) в Москве, в августе 1991 года был в СССР студентом, только начинавшим свою карьеру в журналистике. 19 августа он вместе со своим другом, оператором российского телевидения, оказался в Вильнюсе – столице Литвы, которая стремилась к независимости от СССР, и в том же году уже столкнулась с силовым подавлением этого стремления по приказу из Москвы.

«Мы только приехали в Вильнюс ранним утром, и город был совершенно пустой – не из-за путча, а просто потому, что было 6 утра. Пытались найти что-нибудь поесть – все закрыто. Спросили водителя грузовика, открыто ли что-нибудь, а он нам говорит: “Вы знаете, что в Москве путч?”. Мы думали, он нас разыгрывает: мы же говорили по-русски, а к русским в это время в Литве относились не слишком хорошо по понятным причинам. Вернулись на вокзал, чтобы спросить про обратные билеты в Москву, а билетов нет вообще. Мы все-таки сумели умилостивить проводника в одном поезде, и он нас пустил в спальное купе поезда до Санкт-Петербурга, тогда еще Ленинграда. Поезд, кстати, оказался пустым», – рассказывает Грегори Файфер.

Оказавшись на второй день путча в Ленинграде, студент-американец был поражен тем, как много людей вышло протестовать против действий ГКЧП: «20 августа мы присоединились к маршу протеста, который шел по Невскому проспекту, и вокруг царило какое-то приподнятое настроение, вполне оптимистичное. В Ленинграде были свои перестроечные силы в руководстве, в первую очередь, мэр Анатолий Собчак, и было ясное чувство сопротивления замыслу тех, кто устроил переворот».

По словам журналиста, его ощущения от происходящего разнились с тем, как воспринимали события его друзья – советские граждане: «Я, живший в Москве недолгое время, но уже видевший признаки перемен – иностранные машины на улицах, газеты, политические дискуссии – задавался вопросом, как этот путч вообще возможен, ведь страна достаточно сильно продвинулась к демократии. Однако мой друг, работавший на РТР, и другие россияне, которых я знал, опасались, что события начнут развиваться в сторону ухудшения, что путчисты могут победить».

Приехав к утру 21 августа в Москву, Грегори Файфер узнал, что ночью недалеко от посольства США погибли люди:

«Мы сильно помрачнели, конечно, и погода была под стать – моросящий дождь и темные облака. Мы добрались до “Белого дома”, и у нас были очень противоречивые ощущения: с одной стороны, чудесно, что столько людей вышли на его защиту, с другой – ясно виделось, что эти баррикады, которые там построили, никак никого не защитят в случае настоящей атаки. Мы стали всерьез опасаться того, что путч может победить: я видел людей около Манежной площади, против которых стоял кордон военнослужащих, и не было никакого понимания того, что может произойти. Люди обступали тех, у кого было радио, все слушали новости».

Когда стало известно, что путчисты поехали к Михаилу Горбачеву, заблокированному в Форосе, то наступила эйфория, вспоминает Грегори Файфер:

«Еще и погода прояснилась, и это была абсолютно четкая в своем историческом значении сцена: конец авторитарной империи и ощущение свободы. Понятно, что это не о моей свободе речь – я, в конце концов, был гостем, американцем, и в конце лета собирался возвращаться в США, – но люди вокруг меня как будто сбросили с себя цепи. То, как в ту ночь веселились люди, я запомнил на всю жизнь».

Попытка государственного переворота против Горбачева проваливается

Всего через три дня после его начала переворот против советского лидера Михаила Горбачева проваливается. Несмотря на то, что ему удалось избежать смещения с поста, дни у власти Горбачева были сочтены. Советский Союз скоро перестанет существовать как нация и как угроза Соединенным Штатам в период холодной войны.

Переворот против Горбачева начался 18 августа под руководством бескомпромиссных коммунистических элементов советского правительства и вооруженных сил. Однако попытка была плохо спланирована и дезорганизована.Лидеры переворота, казалось, тратили столько же времени на споры между собой — и, согласно некоторым сообщениям, много выпивали, — как и на попытки заручиться народной поддержкой своих действий. Тем не менее, им удалось посадить Горбачева под домашний арест и потребовать его отставки с поста руководства Советским Союзом. Многие комментаторы на Западе полагали, что администрация президента Джорджа Буша придет на помощь, но были несколько удивлены сдержанной реакцией США.правительство. Эти комментаторы не знали, что в то время среди официальных лиц Буша велись серьезные дебаты относительно того, сочтены ли дни Горбачева и должны ли Соединенные Штаты переключить свою поддержку на президента России Бориса Ельцина. Позиция Ельцина резко выросла, когда он публично осудил переворот и организовал забастовки и уличные протесты со стороны российского народа. Руководители переворота, видя, что большая часть советских военных не поддерживает их действия, отменили попытку, и 21 августа она провалилась.

Крах переворота принес режиму Горбачева временную отсрочку, но официальные лица США начали рассматривать его как поврежденный товар. Когда-то любимец американской прессы и общественности, Горбачев все чаще считался некомпетентным и неудачником. Официальные лица США начали обсуждать постгорбачевскую ситуацию в Советском Союзе. Судя по тому, что произошло во время переворота в августе 1991 года, они начали медленное, но неуклонное движение в сторону Ельцина. Оглядываясь назад, эта политика казалась чрезвычайно разумной, учитывая, что Горбачев ушел с поста лидера Советского Союза в декабре 1991 года.Несмотря на суматоху вокруг него, Ельцин продолжал оставаться президентом самой большой и могущественной из бывших советских социалистических республик — России.

ПОДРОБНЕЕ: Развал Советского Союза был неизбежен?

Через 25 лет после политической весны 1991 года Россию ждет долгая и темная зима

В 19:00 25 декабря 1991 года, когда весь мир праздновал Рождество, Михаил Горбачев объявил о своей отставке с поста президента Советского Союза и официально объявил о конце гигантского коммунистического государства, созданного Владимиром Лениным в 1922 году.Не успел Горбачев закончить свою речь, как Красный Флаг упал с вершины зеленого купола Кремлевского Сената в последний раз.

Маршал Евгений Шапошников, начальник обороны, прибыл в кабинет Горбачева, чтобы забрать «чемоданчик» — советскую версию черного портфеля — с ядерными кодами для передачи президенту Российской Федерации Борису Ельцину.

Это противоречило соглашению между Горбачевым и Ельциным. Согласно первоначальному сценарию, Ельцин должен был нанести визит уходящему президенту СССР и получить чемоданчика, который дал бы ему все необходимое для начала тотальной ядерной войны.Итак, Шапошникову пришлось уговорить Горбачева позволить ему расписаться.

Так высшая власть была взята из рук Михаила Горбачева и передана Ельцину, который ждал ее в Кремле. Ничто так не символизировало конец Советского Союза, как это событие.

На пике своего развития Союз Советских Социалистических Государств, или СССР, состоял из 15 стран, включая Беларусь, Узбекистан, Украину, Грузию, Казахстан, Эстонию и Литву со столицей в Москве, Россия.Когда-то одно из самых могущественных государств страны, СССР официально распался 26 декабря 1991 года, но его роспуск был подписан тремя неделями ранее — 8 декабря, в охотничьем домике в Беловежской глуши в лесу в Белоруссии, за спиной президента. . Подписавшимися были лидеры трех крупнейших советских республик: Борис Ельцин из России, Леонид Кравчук из Украины и Станислав Шускевич из Беларуси.

Президент Украины Леонид Кравчук (сидит второй слева), Председатель Верховного Совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич (сидит третий слева) и Президент России Борис Ельцин (сидит второй справа) во время церемонии подписания документов о роспуске СССР.[Фото: архив РИА Новости / Wikimedia Commons]

---

Зима в России уникальна. Это сезон задумчивости, темноты и водочного дыма, когда холод окутывает уникальный ландшафт России и ее по большей части необузданные просторы. Это также сезон перемен и поражений для тех, кто стремится запятнать честь России и вторгнуться в нее — как, в частности, узнали Наполеон и Гитлер.

Даже Октябрьская революция 1917 года, в ходе которой большевики захватили власть в России и установили социалистический режим, в основном разыгралась следующей зимой.

Но самой драматичной зимой была зима 1991 года, которая привела к приходу политической весны и новому началу для России.

На морозе

Дважды в том году я был в СССР. Первая поездка, в первой половине 1991 года, привела меня из Москвы во Владивосток на Востоке, где я увидел, как живет средний россиянин. Я был в составе группы индийцев, приглашенных на конференцию, созванную министром иностранных дел СССР Эдуардом Шеварднадзе, чтобы провозгласить оттепель холодной войны.Делегации Индии, США и Вьетнама должны были стать первыми иностранными гражданами, посетившими самый большой из закрытых городов Советского Союза. Мы остановились в единственном отеле Владивостока для иностранцев и все четыре дня жили на однообразной диете из рыбы, водянистой капусты и черного хлеба.

Во время моего второго визита я остановился в крошечной квартирке в Москве, принадлежащей старой русской вдове, которая за несколько долларов согласилась на несколько дней расстаться с выделенным государством домом. Квартира в нескольких километрах от посольства Индии была маленькой на вид.В спальне было как раз достаточно места для односпальной кровати. В гостиной такого же размера был диван-кровать. Кухня была крошечной и пустой, а ванная была не больше туалета в поезде. Еда была недоступна из-за любви или денег, но было много любви в обмен на еду или деньги. В небольшом магазине возле посольства Индии полки были пустыми, как и в знаменитом московском ГУМе, выходящем окнами на Кремль.

Я хотел окунуться в типичную русскую жизнь и многое видел.В то время рубль официально был на одном уровне с долларом США, но на улице доллар стоил как минимум дюжину рублей. А за пачку сигарет Marlboro (тогда еще 8 долларов в беспошлинной торговле в Дели) русские извозчики возили вас по всей Москве столько, сколько вы захотите. Таково было положение другой сверхдержавы.

Надписи на стене

После первого визита у меня была возможность рассказать нескольким официальным лицам Нарасимхи Рао, тогдашнего премьер-министра Индии, о том, что я видел в России.Я сказал им, что мы стоим на пороге чего-то значительного и что набирающие обороты события в Советском Союзе могут привести к немыслимым потрясениям. Именно по их предложению я совершил свой второй и более продолжительный визит в Россию, закончившийся всего за пару недель до неудавшейся попытки государственного переворота в августе 1991 года, возглавляемой КГБ, секретной полицией, службой разведки и безопасности страны.

Это укрепило мои взгляды на надвигающийся капитальный ремонт, но Министерство иностранных дел в Нью-Дели и посол Индии в России не отказались принять это.

После моей встречи с официальными лицами в офисе премьер-министра после моего второго визита, тогдашний посол Индии, который находился с визитом в Нью-Дели, встретил меня на обеде в Международном центре Индии и жестко отругал меня за то, что я внушаю необоснованные опасения людям. премьер-министр. Он сказал, что СССР вечен, и что Красная Армия была авангардом революции и обеспечит долголетие Советского Союза. Он призывал меня не забивать премьер-министра необоснованными выводами и уверенно предсказывал, что я ошибаюсь.

Сразу после неудавшегося переворота официальные лица Министерства иностранных дел убедили премьер-министра сделать мягкий комментарий, в котором он предостерег от быстрых реформ, подобных тем, которые проводил Горбачев (чтобы продвигать автономию, свободу личности). и другие демократические принципы), которые в конечном итоге привели к распаду Советского Союза.

Но с возвращением несколько ослабленного Горбачева из летнего заточения в Форосе на Черном море, куда его отправили во время попытки государственного переворота, всезнайки в Нью-Дели поспешили высмеять премьер-министра за его поспешность и неосведомленность. .Вряд ли они понимали, что в августе этот день был спасен для Горбачева восстанием в Красной Армии, когда Шапошников отказался выполнить приказ об аресте Ельцина, но эти события положили начало новым мерам, которые должны были погрузить СССР в крутой пике. и приведут к весне посреди зимы.

Долгая зима

Пять лет назад казалось, что зимой в Россию снова возвращается весна. В декабре того же года в Москве возникли стихийные волнения против того, что протестующие назвали выборами, сфальсифицированными в пользу Владимира Путина, который, тогда еще премьер-министр, решил баллотироваться в президенты.Последовал масштабный митинг протеста, который осветил Москву, и радиоволны транслировали его на всю Россию.

Независимо от того, подтасовывала ли партия «Единая Россия» опросы по предлагаемой шкале, факт в том, что Россию не объединяла мысль о еще четырех годах Путина, который ранее занимал президентский пост с 2000 по 2008 год.

Но США бросил Путину спасательный круг, поддержав протестующих, и тем самым сплотил российское чувство патриотизма, чтобы укрепить место Путина в сердцах и умах страны.С тех пор он не оглядывался. Эмбарго, введенное США после российской аннексии Крыма в 2014 году, сблизило Россию и Китай после десятилетий заморозков после советско-китайского раскола 1960 года, когда два коммунистических государства разорвали отношения из-за идеологических разногласий. Путин сегодня намного сильнее, чем раньше, и весна каждый год возвращается в обычное время. А зимы, как всегда, холодные и темные.

Последний день Советского Союза

Москва, 25 декабря 1991: Последний день Советского Союза
Конор О’Клери
Bantam Press, 448pp, 25 фунтов стерлингов

В начале декабря 1991 года российский секретарь по имени Евгения Патейчук была вызвана на работу в нерабочее время, чтобы напечатать служебную записку, продиктованную ее начальником.После этого в своей деревне она будет известна как женщина, разрушившая Советский Союз — с небольшой помощью Бориса Ельцина и Михаила Горбачева. Позднее Ельцин зафиксировал «чувство свободы и легкости». Другие, в том числе реформатор экономики Егор Гайдар, почувствовали «тяжелое бремя в [своих] сердцах».

Горбачев, человек, который позволил Восточной Европе ее свободу и стал любимым советским лидером Запада, закончил свой период у власти, перехитрив хитрый российский президент. Ельцин даже умудрился сказать Джорджу Бушу (старшему), что Советский Союз собирались похоронить в Рождество, прежде чем к нему подошел человек, который все еще был главой государства.«Он воспринял это хорошо, — заметил президент Беларуси Станислав Шушкевич. Советник Горби по внешней политике беспокоился, как сказать жене и любовнице, что страна вот-вот сократится. Доктор Стрейнджлав больше не кажется таким странным после прочтения этой книги.

Любопытно, что из всех странных и чудесных историй об окончании холодной войны история Советского Союза в агонии является одной из наименее изученных. Двадцать лет спустя Конор О’Клери, ирландский журналист в то время в Москве, пытается заполнить пробелы этим увлекательным изображением исторического момента, преследуемого случайностями, интригами и комедийными шутками.

Почему распался Советский Союз? Программа «Звездных войн» в рамках Стратегической оборонной инициативы, над которой в 1980-е много высмеивали левые, теперь широко признается, даже в России, как подрыв морального духа в военно-промышленном комплексе, который поддерживал контроль СССР над государствами-сателлитами. Уровень жизни на востоке еще больше отставал от уровня жизни на западе, подрывая фундаментальные претензии коммунизма к обеспечению лучшей жизни для своих граждан. Гласность и перестройка были промежуточными пунктами, а не пунктами назначения, и мало кто верил, что Советский Союз можно реформировать.Остальное сделали коррумпированность, некомпетентность и тупая гибкость.

Тем не менее, очень немногие наблюдатели предсказывали, что реформы приведут к распаду СССР за такое короткое время. На тот момент движения за независимость за пределами Прибалтики и Грузии не были особенно сильными. О’Клери намеревается ответить на обманчиво простой вопрос: что случилось? Это быстро перерастает в исследование мучительной внутренней политики Москвы в начале 1990-х годов. Довольно скоро мы вступаем в полномасштабное столкновение между Ельциным и Горбачевым, врагами, разделенными по интересам и личностям.

Иногда О’Клери берет слишком много своих свидетельств непосредственно от людей Ельцина и предлагает чрезмерно сочувственные описания его причудливого поведения — не в последнюю очередь приступ Ельцина предполагаемого самоповреждения ножницами для бумаги после одной стычки с Горбачевым. (Как и автор, я прибыл в Москву в качестве корреспондента вскоре после того, как Ельцин воспользовался своим моментом, в дни после антигорбачевского переворота 1991 года, и настроение ядовитой интриги и нестабильности прекрасно проявляется в этом воссоздании власти. сражения, которые провожали СССР.) В августе того же года Горбачев стал узником своей роскошной дачи в Форосе, Украина, в результате государственного переворота, организованного его собственными назначенцами. Ответ Ельцина в парламенте светился мстительностью: «Кто выбрал чиновников? Он сделал. Его предали самые близкие люди». Система включилась сама по себе, и Михаил Сергеевич стал ее конечной жертвой.

Не то чтобы эта версия истории была в пользу Горби. Лучшим моментом для советского лидера стал 1989 год, когда он решил позволить Восточной Европе выйти из сферы влияния Москвы без насилия.После этого он все медлил и откладывал свой путь через последовавшие кризисы. Немногие политические круги были такими предательскими, как верхушки Коммунистической партии Советского Союза в упадке. Социалистической братской любви не было — почти все ненавидели или не доверяли друг другу.

Способность О’Клери следить за огромным количеством сменных аппаратов столь же впечатляет, как и его напряженные описания: министр обороны Горбачева Дмитрий Язов — «тучный и солоноватый ветеран с цветущим лицом, грудными руками и склонностью к Английская поэзия ».Иногда неспециалисту может казаться, что мириады пьяных, проклинающих русских бюрократов с ветчинными руками сливаются в одно целое, но линия повествования О’Клери не нарушается.

Каким-то образом среди дворцовых интриг лидерам бывших советских республик пришлось придумать ответ на стремление к независимости Грузии и Украины. Последний акт неуклюжей геополитической бойни произошел незадолго до конца года. Когда Горбачев написал свое прощальное обращение, Ельцин послал охрану выселить его семью с государственной дачи, а двое мужчин были отправлены на крышу, чтобы снять советский флаг, «как официанты, убирающие скатерть».Случайно команда CNN засвидетельствовала передачу черного ящика Samsonite, содержащего ядерные коды, от команды Горбачева к Ельцину. К тому времени двое мужчин так сильно ненавидели друг друга, что даже не могли сделать это лично.

Энн МакЭлвой пишет для Economist

«Все напрасно»: Россия отмечает августовский переворот с сожалением и безразличием

В центре Москвы, за двумя полосами оживленного движения на торговой улице Новый Арбат, стоит небольшой бетонный памятник с именами трех молодых людей, убитых танками в ночь на август.21 ноября 1991 года произошел переворот коммунистических сторонников жесткой линии, призванный спасти распадающийся Советский Союз.

Это единственный памятник августовскому перевороту в российской столице, который стал похоронным звоном Советского Союза и рождения Российской Федерации, но сегодня его почти не празднуют даже осажденные демократы страны.

«Переворот был идиотским делом, совершенно абсурдным», — сказал Григорий Явлинский, в то время советник советского правительства по экономической реформе, а затем либеральный политик, который присоединился к толпе, сплотившейся против путчистов, узнав о перевороте.

«Когда все рухнуло, люди кричали« победа »и« свобода ». Но мне это не казалось таким».

Недавний опрос независимого социологического агентства Левада-Центра показал, что 66% россиян считают, что ни заговорщики, ни их противники не были правы, приглушенная реакция на приближающуюся годовщину подчеркивает глубоко противоречивый взгляд России на события и последующие события. распад Советского Союза, даже спустя три десятилетия.

К тридцатой годовщине августовского переворота The Moscow Times взяла интервью у выживших участников с обеих сторон о наследии и значении события, которое некоторые считают демократической революцией, породившей новую Россию, а другие — предательством и трагедией.

Памятник защитникам демократии в России на Новом Арбате. Феликс Лайт / MT

Когда стало известно о перевороте и телевизионные станции переключили передачи на запись балета «Лебединое озеро», которое традиционно транслировалось, чтобы объявить о смерти руководства страны, мало кто был удивлен.

«Я не знал, что путч планируется, но я чувствовал, что что-то приближается», — сказал Александр Проханов, писатель-ультранационалист, который ранее тем летом написал открытое письмо, которое широко интерпретировалось как призыв к военному перевороту, и кто на авг.18 немедленно бросились в Минобороны, чтобы поддержать переворот.

«Мы все понимали, что нужно что-то давать».

С момента прихода к власти в 1985 году советский лидер Михаил Горбачев развязал серию политических, экономических и социальных реформ, которые потрясли СССР до основания.

Но даже несмотря на то, что гласность и перестройка породили доселе неизвестную свободу слова и выражения, а также новый, демократически избранный парламент, реформы привели к краху экономики, и давно скрытые национальные и этнические недовольства взорвались в конфликте, поскольку U.Давно маргинализованные нерусские республики ССР начали самоутвердиться.

К лету 1991 года, когда Горбачев готовился подписать новый Союзный договор, который вновь превратил бы СССР в свободную конфедерацию, сторонники жесткой линии в армии и КГБ почувствовали, что их время настало, и незаметно сформировали Государственный комитет по чрезвычайному положению, который все еще известен. по его русским инициалам — ГКЧП.

«Страна была неуправляемой», — сказал Вячеслав Генералов, глава службы безопасности Горбачева, которому путчисты приказали задержать его в своем загородном доме в Крыму.

«Заводы прекратили работу. Никто не работал. Все разваливалось ».

Но когда переворот начался — с арестом Горбачева и танками, направлявшимися через Москву к Белому дому, где базировалось правительство Бориса Ельцина, лидера российских реформаторов, — быстро стало очевидно, что он дал серьезную осечку.

Ввиду того, что солдаты, отправленные в Москву, не желают проливать кровь, а Ельцин все еще находится на свободе, лидеры переворота, которые на пресс-конференции казались явно неудобными и пьяными, капитулировали через три напряженных дня.Тем самым они разрушили оставшуюся власть Советского государства, и отдаленные республики одна за другой провозгласили независимость, пока союз не был официально ликвидирован в декабре.

«Лидеры переворота никогда не смогли бы победить», — сказал Александр Коржаков, телохранитель Ельцина и его ближайшее доверенное лицо в годы до и после 1991 года.

«Это были люди слабые, робкие. Они не хотели убивать людей и просто надеялись, что танков будет достаточно ».

Борис Ельцин в Белом доме во время августовского переворота.kremlin.ru

Несмотря на сейсмические последствия, никогда не было особого интереса к воспоминаниям о событиях, которые привели к падению Советского Союза.

Хотя 22 августа — день, когда лидеры переворота капитулировали — номинально является государственным праздником, называемым Днем государственного флага, он широко не отмечается. В отличие от Дня Победы и Первомая, президент Путин не делает телевизионных заявлений по случаю праздника, что ограничивает общественный интерес.

Во многом это имеет смысл. Опросы показывают, что большинство россиян сожалеет о падении СССР, в то время как 1990-е после коллапса воспринимаются как травматический период экономической нищеты, политических потрясений и культурных потрясений, повторения которых следует избегать любой ценой.

Но в то же время только небольшой и ностальгический хардкор — 28%, согласно опросу Левады 2020 года — активно хотят вернуться в Советский Союз.

Это неоднозначное мнение о том, что для некоторых ветеранов советский распад является наследием запутанного, хаотичного переворота, который много обещал, но в конечном итоге мало что решил.

«Это был театр», — сказал Вячеслав Игрунов, диссидент советских времен, который принимал активное участие в организации сопротивления перевороту в Москве. «Это была не столько демократическая революция, сколько бездумное восстание против системы».

«Большинство людей на улице просто занимались своими делами, и им было все равно, так или иначе».

Демонтаж памятника Дзержинскому на Лубянской площади в Москве 23 августа 1991 года.Андрей Соловьев, Геннадий Хамельджянин / ТАСС

Тридцать лет спустя после агонии Советского Союза, плоды того августа все еще не поддаются простой классификации.

Хотя сейчас россияне пользуются личными свободами, о которых не думали при советском социализме в стране, намного более богатой, развитой и функциональной, чем в 1991 году, демократические права, обеспеченные после распада СССР, неуклонно откатывались назад при президенте России Владимире Путине с выборы жестко поставлены, а свободная пресса более или менее разобрана.

Между тем, реабилитация, хотя и выборочная, элементов советского прошлого сопровождалась постепенным увеличением влияния служб безопасности, которые были движущей силой переворота 1991 года и, как сейчас широко считается, прислушиваются к Путину. , сам ветеран КГБ СССР.

Для многих демократов 1991 года распад Советского Союза и рождение Российской Федерации остается ложным рассветом, обещание которого было упущено в неспокойные 1990-е, когда экономический кризис и политические потрясения помешали демократии пустить корни в России.

Обращаясь к 30-й годовщине переворота, которая в остальном была приглушена, как российские, так и иностранные наблюдатели утверждали, что побежденный ГКЧП стал окончательным победителем в России, которая в значительной степени отвергла наследие августа 1991 года.

«Современная Россия принадлежит путчистам, спецслужбам», — сказал Явлинский, чей когда-то влиятельный политический блок «Яблоко» стал одной из первых жертв прихода Путина, который в 2003 году был вытеснен из парламента электоратом, который ассоциировал либералов и демократов с неудачи 1990-х гг.

«Из-за того, что мы провалили реформы и не пришли к соглашению со сталинизмом, мы в конечном итоге отказались от нашей победы. Это очень досадно », — добавил он.

Конечно, какой бы демократический оптимизм ни был в августе 1991 года, он быстро рассеялся.

Когда правительство Ельцина приступило к осуществлению программы радикальных экономических реформ, гиперинфляция и бедность подорвали веру в зародившуюся российскую демократию.

К октябрю 1993 года парламентская оппозиция реформам свободного рынка превратилась в конституционный кризис, когда законодатели коммунистов и националистов собрались в Белом доме Москвы, чтобы объявить импичмент Ельцину и заменить его вице-президентом Александром Руцким, бывшим сторонником Ельцина, сыгравшим решающую роль в этом вопросе. роль в разгроме переворота путем освобождения Горбачева из крымского плена.

Когда Ельцин отказался уйти в отставку, противостояние в конечном итоге разрешилось кровопролитием, поскольку президент приказал танкам обстреливать то же здание, которое он защищал от заговорщиков всего два года назад.

Получив сообщение через службу обмена сообщениями WhatsApp, Руцкой сказал The Moscow Times, что сожалеет о провале путча 1991 года и крахе СССР, несмотря на решающую роль, которую он сыграл в обоих случаях.

«Всех членов ГКЧП двигало одно праведное желание — любой ценой спасти Советский Союз», — написал он.

Новости

Олег Бакланов, последний советский заговорщик, умирает

Подробнее

И все же, несмотря на то, что Россия отвернулась от либеральной демократии, многим неудачникам путча мало что нравится в России, которая заменила советский социализм на безудержный капитализм, но потерпела неудачу — за исключением аннексии Крыма в 2014 году — возместить территориальные потери 1991 года.

«Сегодня Россия находится в очень трудном положении», — сказал Проханов, писатель-ультранационалист, который долгое время критиковал Путина, которого он считает недостаточно приверженным его патриотическому, антизападному видению.

«Ценности, которые оживляли страну в советский период, полностью уничтожены. Мы остаемся потерянными как нация ».

Путин — даже несмотря на то, что за два десятилетия своего пребывания у власти он вел Россию в националистическом, антизападном направлении и, как известно, назвал распад Советского Союза «катастрофой», — уклонился от того, чтобы когда-либо по-настоящему реабилитировать заговорщиков 1991 года или Советская система в целом.

«У любого, кто не сожалеет о кончине Советского Союза, нет сердца», — сказал Путин аудитории телестудии в 2010 году. «У любого, кто хочет его восстановить, нет мозгов».

В интервью для биографического фильма 2018 года о жизни Анатолия Собчака — либерального мэра Санкт-Петербурга, на которого он работал в то время и который выступал против переворота, — Путин признался, что чувствовал себя разорванным разворачивающимся переворотом между его лояльностью. босс, и службы безопасности, которым он посвятил свою профессиональную жизнь.По словам Путина, только после некоторых размышлений он решил подать заявление об отставке из КГБ и выступить против путчистов.

Для Сергея Станкевича — либерального депутата в 1991 году, которому после провала государственного переворота было поручено наблюдать за сносом культового памятника основателю советской тайной полиции Феликсу Дзержинскому на Лубянской площади в Москве — парадокс того, что президент, выступающий против переворота, в конечном итоге реализует элементы своего повестка дня — истинное наследие августа 1991 года.

«То, что мы имеем сейчас, — это бонапартизм», — сказал Станкевич, имея в виду французского императора, положившего конец Французской революции, сохранив при этом многие ее достижения.

По мнению Станкевича, эти беспорядочные компромиссы постсоветской России, где политический авторитаризм должен сосуществовать с гораздо большим идеологическим разнообразием и гражданским обществом, чем при Советском Союзе, и свободный рыночный капитализм с самонадеянным государством, полностью не удовлетворяют ни одну из сторон, но все же заслуживают защиты. .

«Нынешняя Россия отнюдь не является восстановлением Советского Союза. У нас капиталистическая экономика, но с, к сожалению, слабым средним классом. Влияние государства и особенно спецслужб больше, чем должно быть.”

Точно так же, по словам Станкевича, авторитарный поворот в России не препятствует будущим политическим реформам, которые еще могут завершить незаконченные дела 1991 года.

«Нам нужны дальнейшие политические изменения, но я думаю, что это произойдет с эволюцией», — сказал он.

«В конце концов, умеренный реформатор неизбежно выйдет из системы, как это сделал Горбачев».

Беда на горизонте

Однако в других местах такого оптимизма мало.

В условиях стагнации российской экономики на протяжении большей части десятилетия и усиления политических репрессий многие из тех, кто выступал против ГКЧП, видят, что недостатки советской системы воссоздаются в путинской России, и, как следствие, проблемы на горизонте.

Из опрошенных Moscow Times участников только один — бывший глава службы безопасности Горбачева Генералов, который провел время в тюрьме после неудачного переворота, прежде чем его амнистировали по причине плохого состояния здоровья, — выразил безоговорочный оптимизм в отношении России и веру в ее президента.

«Сейчас в деревне хорошо. Наша армия восстановлена, это главное. Наша экономика сейчас намного лучше, чем в девяностые годы. Это как день и ночь, — сказал он.

«Я очень положительно отношусь к тому, как наши лидеры решают проблемы».

Напротив, большинство из них сейчас видят, что свободы 1990-х годов лишаются все более авторитарного государства. Некоторые даже сочувствовали радикальной антикремлевской оппозиции.

«Я очень высокого мнения об Алексее Навальном», — сказал телохранитель Ельцина и доверенное лицо Коржаков о заключенном в тюрьму критике Кремля, который стал символом тех россиян, которые наиболее противостоят Путину.

«Я всегда боролся за демократию», — сказал Коржаков, уволенный Ельциным в 1996 году после того, как он выступал за отмену надвигающихся президентских выборов и объявление военного положения, прежде чем отбыть несколько сроков в Государственной Думе от пропутинской партии «Единая Россия» и написать серия откровенных книг о его жизни с Ельциным.

«Но оказывается, все напрасно. Сейчас страна возвращается к сталинскому периоду ».

Для некоторых из тех, кто сопротивлялся перевороту в 1991 году, проблема заключается не столько в реальности ползучего возвращения к диктатуре, сколько в перспективе воссоздания знакомой модели российской истории.

После травматического двадцатого века для России, в течение которого авторитарные системы, столкнувшиеся с острыми кризисами, рухнули в 1917 и 1991 годах и подтолкнули страну к всепоглощающему социальному, политическому и экономическому кризису, некоторые опасаются, что нынешняя тенденция к политическому авторитаризму закончится таким же образом.

«Мы не знаем, когда все в следующий раз рухнет», — сказал диссидент Игрунов.

«Но будет. И на данный момент я не представляю, как России удастся от этого уйти ».

Двадцать пять лет после неудачного советского переворота

В августе 1991 года небольшая группа сторонников жесткой линии в советском правительстве устроила переворот, направленный на то, чтобы остановить популярную антикоммунистическую волну сторонников свободы, вызванную перестройкой Михаила Горбачева. .По их приказу танки окружили «Белый дом», резиденцию правительства России (тогда входившего в состав Советского Союза), которым руководил Борис Ельцин, новоизбранный президент. Десятки тысяч москвичей бросились к Белому дому, чтобы сплотиться вокруг Ельцина и защитить свободу России от коммунистического путча. Через три дня путчисты потерпели грандиозное поражение.

Это был уникальный момент в истории России, когда люди по собственной инициативе организовывались для политических действий, руководствуясь твердой убежденностью в том, что правильно для их страны.Андрей Десницкий, российский ученый и обозреватель, которому в то время было чуть больше двадцати, вспомнил эти события в статье, опубликованной на этой неделе на новостном сайте Газета.ру:

Ночью мы услышали далекие выстрелы и подумали: вот оно — начинают штурм. Площадь перед Белым домом была забита людьми. Было ясно, что если наступят танки и автоматчики, спрятаться или убежать будет негде. Мне было страшно, трясло, но. . . Думаю, впервые в жизни я почувствовал себя свободным и гражданином своей страны, делающим свою историю вместе с другими гражданами.И никакая цена не казалась слишком высокой, чтобы заплатить за это чувство.

Пространство перед Белым домом, где стояли Десницкий и другие, сразу же назвали Площадью Свободной России. «Защитники Белого дома» и их сочувствующие радостно отпраздновали свою победу, но их эйфорическое настроение, вместе с чувством моральной ясности и праведности, оказалось недолгим. Всего через несколько лет после неудавшегося переворота менее десяти процентов россиян предпочли рассматривать эти события как демократическую революцию, положившую конец правлению Коммунистической партии.Это восприятие не изменилось. Согласно опросу Левада-центра, проведенному в августе этого года, только восемь процентов разделяют эту точку зрения. Тридцать пять процентов считают, что это был всего лишь очередной эпизод борьбы за власть среди высшего руководства, а тридцать процентов считают, что это была трагедия, пагубно повлиявшая на государство и народ. Сегодня почти половина россиян говорят, что они не знают или не помнят, что произошло в августе 1991 года. Площадь Свободной России теперь является площадью только по названию: теперь публике запрещено посещать пространство вокруг Белого дома. Кабинет министров у высокой железной ограды.

Неудавшийся переворот ускорил сепаратистские движения в других республиках, в первую очередь в Прибалтике, но также в Грузии, Армении и Молдове. На референдуме в декабре 1991 года народ Украины подавляющим большинством проголосовал за независимость. К концу года Советский Союз прекратил свое существование. Под руководством Ельцина, только что сокрушившего семидесятилетний коммунистический режим, новая Россия столкнулась с задачей построения демократической системы, рыночной экономики и российской государственности на смену советской.В то время распад Советского Союза, возможно, не считался трагическим событием, но для россиян сокращение территории страны и уменьшение ее могущества вряд ли было поводом для радости. Тот факт, что СССР распался, был неожиданным и сбивающим с толку. Те, кто встал на защиту свободы в августе 1991 года, хотели избавиться от коммунистического режима, а не разрушить Советский Союз. Для жителей восточноевропейских стран и многих стран Балтии Советский Союз мог быть иностранным оккупантом, а его крах — освобождением, но для русских он по-прежнему был их страной, и чувство освобождения отсутствовало.»Бесплатно от кого?» был вопрос, на который не было ответа.

Переход от вопиюще неэффективной советской экономики к рыночной дал возможность тем, кто обладал предпринимательским духом, но экономические реформы начала девяностых также привели к коррупции, неравенству, обнищанию и краху советского образа жизни, что возможно, был убогим, но, по крайней мере, устойчивым и привычным. Советский средний класс — учителя и инженеры — внезапно обнаружил, что его зарплаты съедены инфляцией, и ему пришлось искать другие способы заработать деньги.Многие выбрали челночную торговлю в Турции или Китае — покупая в этих странах мешки дешевой одежды или ювелирных изделий и перепродавая их в России — занятие, которое помогало сводить концы с концами, но было унизительно. Те, кто боролся за выживание, не считали опыт частью благородного дела русской свободы; для слишком многих переворот в Москве был отдаленным событием, с которыми трудно было отождествить надежды и энтузиазм защитников свободы. Те, кто извлек выгоду из перемен — будь то неограниченные свободы или возможности обогащения, предлагаемые ранним капитализмом, — обычно не заботились о своих менее удачливых и менее громких соотечественниках.

Во второй половине 1992 года правительство Ельцина организовало суд над Коммунистической партией, но российский народ, озабоченный экономическими трудностями, не проявил никакого интереса к тому, чтобы больше узнавать о преступлениях, совершенных режимом, и суд оказался бессмысленным. Тем временем Ельцин столкнулся с растущей оппозицией, не в последнюю очередь со стороны бывших коммунистических элит, но также и со стороны некоторых из тех, кто стоял на его стороне против жестких путчистов. В июне 1993 года он провел референдум, подтвердивший его легитимность, но общественная поддержка не была подавляющей.Позже в том же году его противники совершили еще один переворот. Белый дом, где сейчас заседает российский парламент, руководство которого выступило против Ельцина, снова стал ареной столкновения реформаторов и реваншистов. Однако на этот раз «защитники Белого дома» были движущей силой реваншизма, и ассоциация этого термина со свободой исчезла. Ельцин применил силу против заговорщиков — не менее ста пятидесяти человек были убиты и сотни ранены — и многие из его прежних сторонников отвернулись от него.Для тех, кто раньше видел в нем защитника свободы, человеческие жизни были слишком высокой платой.

На парламентских выборах в декабре того же года талантливый народник Владимир Жириновский воспользовался ситуацией; он прибегал к беззастенчивой ультранационалистической риторике, и его партия получила большинство в Думе. «Россия, ты в своем уме!» — воскликнул видный либеральный интеллектуал в ночь выборов, слова, передавшие беспомощный ужас тех, кто все еще верил в Россию, построенную на идеалах августа 1991 года.Когда в 1995 году были проведены следующие парламентские выборы, коммунисты получили большинство. В следующем году Ельцин баллотировался на второй срок и победил своего соперника-коммуниста, но его с трудом одержанная победа, которую многие считали не совсем справедливой, а некоторые — явно сфальсифицированной, положила начало его окончательному упадку.

Дух августа 1991 года был полностью утерян для Владимира Путина, помазанного преемника Ельцина. Для Путина 1991 год был годом, когда советское государство, в котором он служил в качестве КГБ. Офицер сначала его подвел, а потом прекратил свое существование.С самого начала своего пребывания в должности он стремился положить конец открытым политическим столкновениям и успокоить общественные страсти. Нации, которая устала от потрясений и лишений, он предложил централизованный контроль и, благодаря растущим ценам на нефть, лучший образ жизни. Он ясно дал понять, что политика — это не дело народа и что независимая политическая активность нежелательна, и люди с готовностью подчинялись. Он подключился к чувствам большинства, которое чувствовало себя разочарованным демократическими идеями и все больше злилось на Запад, модели которого Россия стремилась подражать только для того, чтобы обнаружить, что Запад воспользовался слабостью России, расширив НАТО и разбомбив первую Югославия из-за протестов России.

Путин обратился к широкой общественности и по большей части игнорировал тех, кто все еще исповедует либеральные и вестернизированные идеи, — округ, который долгое время оставался маргинальным и непопулярным. Однако в конце 2011 года казалось, что он мог просчитаться: более модернизированные городские россияне устроили массовые протесты против фальсификации парламентских выборов и его возвращения на пост президента. Как и в августе 1991 года, у протестующих было чувство моральной правоты, но без общепризнанного лидера их политическая цель оставалась туманной.Они были менее идеалистичны, чем те, кто восстал в 1991 году, менее решительны и менее серьезно относились к своему делу. Через несколько месяцев протесты были подавлены.

И только после этих протестов, особенно после аннексии Крыма, Путин обратился к языку идей. Сегодня он постоянно говорит о государственном национализме и величии России, и он пользуется одобрением более восьмидесяти процентов россиян. Тот факт, что двадцать пять лет назад народное движение изменило ход истории, он предпочел бы стереть из национальной памяти.Он отвергает идею о том, что эти события ознаменовали исторический разрыв. В 2012 году он сказал: «Чтобы возродить национальное сознание, нам необходимо связать исторические эпохи и вернуться к пониманию той простой истины, что Россия возникла не в 1917 году или даже в 1991 году, а, скорее, у нас есть общая, непрерывная история, насчитывающая более тысячи лет, и мы должны полагаться на нее, чтобы найти внутреннюю силу и цель в нашем национальном развитии ».

Правление Путина — это не идеологическая диктатура. Остается определенная свобода выражения мнений, и в наши дни те, кто хочет вспомнить 1991 год, могут сделать это в Интернете или в небольших общественных местах, где они обращаются к единомышленникам.С августа 1991 года те, кто все еще верен своим старым идеалам, присоединяются к ежегодным общественным митингам, чтобы вспомнить свою победу и почтить память трех молодых людей, которые погибли, пытаясь преградить путь бронетехнике в туннеле недалеко от Белого дома. Раньше собрания собирали тысячи людей, но со временем их стало меньше. В этом году, как и в предыдущие раз, организаторы запрашивали разрешение на проведение митингов на том месте, где погибли трое мужчин, а также в нескольких других местах недалеко от Белого дома.Впервые за 25 лет московские власти отказали в их просьбе. В конце концов, меморандум получил разрешение, но реакция правительства показательна. К сожалению, организаторы планировали собрать не более тысячи человек.

Москва, август 1991 г .: провал, изменивший мир

Москва, 1991. Flickr / Ron Knight. Некоторые права защищены. Гибель Советского Союза в 1991 году была реальностью, несмотря на слухи, что этого не произошло вовсе.Но это была странная смерть, отражающая странную жизнь самого зверя. Государство, пережившее натиск нацистских армий и избежавшее свержения народной революцией, распалось в результате провала «Государственного комитета по чрезвычайному положению» (ГКЧП в его русской аббревиатуре), более известного как «неудавшийся переворот в России». Москва в августе 1991 года ». Спустя четверть века афтершоки все еще ощущаются всеми нами.

Это был жалкий конец для бывшей сверхдержавы.Переворот был организован его высшими должностными лицами, всеми властями, за одним исключением: первым (и последним) президентом СССР Михаилом Горбачевым, который отдыхал на летних каникулах в Крыму. В «банду восьми» входили вице-президент Советского Союза Геннадий Янаев; Валентин Павлов, его премьер-министр; Дмитрий Язов, министр обороны; Борис Пуго, министр внутренних дел; Владимир Крючков, глава КГБ.

Рано утром 19 августа 1991 года, когда по телевидению объявляли об объявлении нового порядка, а Горбачева задерживали на своей южной даче, танки и элитные десантники начали катиться в центр Москвы.Но вскоре они были заблокированы тысячами горожан, вышедшими на улицы. Заговорщикам также не удалось арестовать Бориса Ельцина, президента Российской Советской Социалистической Республики, который возглавил общественное сопротивление перевороту.

Ельцин стал главным соперником Горбачева и критиком его идеи о возможности успешного реформирования Советского Союза. Практически сразу после начала переворота начались проблемы. У путчистов не хватило смелости приказать войскам открыть огонь по мирным демонстрантам, хотя трое из них были убиты армейскими машинами, которые они пытались заблокировать.Это почти невероятно по сегодняшним меркам — когда сотни тысяч сирийцев были убиты без какой-либо смены режима в Дамаске — они были единственными жертвами путча. 21 августа заговорщики сдались. Горбачев вернулся в Москву только для того, чтобы обнаружить, что баланс сил решительно изменился против него, Советского Союза и Ельцина.

«Банда восьми» стремилась спасти Советский Союз от распада; они только ускорили его судьбу. Не националистическая мобилизация на советской периферии — скажем, на Кавказе или в Прибалтике — убила СССР, а борьба за власть на верхушке советской элиты между Горбачевым, к тому времени находившимся на консервативном крыле номенклатуры, и Ельцин, сторонник реформизма, более смелого, чем горбачевская перестройка сверху вниз .

Даже по прошествии 25 лет крушение Советского государства поразительно. Почему разные вооруженные силы — Красная Армия, ОМОН, КГБ — не защищали свое государство? Политология еще не дала ответа на эту загадку. Но есть еще большая загадка. Что случилось с рабочим классом, революционным пролетариатом коммунистической доктрины, который не смог защитить «свое» государство или, по крайней мере, привилегии, которыми он пользовался в самопровозглашенной «диктатуре пролетариата»?

Тройное падение

Распад Советского Союза объединил в себе три исторических события.Во-первых, это был геополитический крах империи, ослабление влияния Москвы из стран-сателлитов Варшавского договора, оккупированных в 1944-1945 годах (и действительно из регионов, которые были частью царской империи до 1917 года). Это создало вакуум власти, который был заполнен различными местными националистическими акторами и международным вмешательством. Таким образом, если СССР распался, то это произошло на головах многих приграничных народов (особенно на Кавказе), что привело к серии жестоких конфликтов, которые в некоторых случаях все еще продолжаются или, по крайней мере, «заморожены».

Во-вторых, распалась и советская модель «плановой экономики». Результатом стала массовая приватизация советской собственности за короткий период во имя построения рыночной экономики и парламентской демократии. Это привело к социальной поляризации, невиданной ранее: между небольшим количеством «олигархов», способных использовать свои политические связи для управления экономикой, и населением в целом, лишенным сбережений, работы и социального обеспечения. Именно этот массовый процесс при Ельцине, поддерживаемый и поощряемый западными политиками и консультантами, произвел новый социальный порядок в России, Украине и за ее пределами.Постсоветский «переходный период» обещал, что новые независимые государства, став капиталистическими парламентскими демократиями, присоединятся к Западу. Напротив, сегодня ясно, что они пополнили ряды того, что когда-то называлось «третьим миром».

Массовая приватизация создала капитализм и рыночные отношения ценой убийства демократии. Советское имущество было продано за копейки. Мой любимый пример — автомобильный завод ЗИЛ ( Zavod Imini Likhachova ), на котором когда-то работало 100 000 рабочих на крупном недвижимом имуществе в центре Москвы, который был продан всего за 16 миллионов долларов.Когда фабрики грабили, как это, рабочих увольняли — или, что еще хуже, продолжали работать без зарплаты месяцами и даже годами. Как может быть создана демократия, если у тех, кто должен стать гражданами и наделенными политическими правами (голосовать и выбирать политических представителей), дестабилизированы их материальная безопасность и социальное положение? Это противоречие продолжалось в 1990-е годы, пока режим Владимира Путина не принес стабильность новому социальному порядку, положив конец этому противоречию: капитализм без демократии!

В-третьих, падение Советского Союза было идеологическим.С девятнадцатого века идея прогресса через революционные изменения была доминирующей парадигмой в Европе. Марксизм придал этому классовое измерение, предположив, что рабочие представляют сплоченный социальный класс, несущий в себе потенциал революционных преобразований и создания общества нового типа, в котором исчезнут социальная эксплуатация и классовая дифференциация, а вместе с ней и потребность в «государстве». как репрессивный инструмент классового господства.

Левая парадигма доминировала как среди западной интеллигенции, так и среди интеллигенции «третьего мира» на протяжении всего двадцатого века и до 1968 года.Таким образом, он пережил не только первоначальное ленинское обещание, но и ужасающие переживания сталинизма. Вместо того, чтобы вести к бесклассовому обществу, силы, поддерживающие эту идеологию, взяли на себя государственный аппарат и усилили его силу принуждения против общества. Распад Советского Союза был также падением этого мировоззрения, которое в значительной степени осталось незамеченным среди левых интеллектуалов. Им не удалось провести последовательный анализ, который позволил бы прочитать (или перечитать) историю двадцатого века с точки зрения распада Советского Союза.Они не ответили на вопрос: почему советский рабочий класс, потенциально революционный класс согласно доктрине, не выступил против своего уничтожения?

Это отсутствие уступило место неолиберальным интерпретациям распада Советского Союза и его последствий. Это также сформировало новую политическую карту самого Запада, поскольку первые левые отказались от идеи революции и классовой борьбы и вместо этого взяли на себя защиту государственного сектора и его социальных достижений.Другими словами, левые отошли от революции и демонтажа государственной бюрократии к социал-демократии — а затем, в свою очередь, к позициям, которые часто было трудно отличить от либеральных или консервативных.

Сдача старых левых не помешала истории продолжить свой курс. Революции продолжали вспыхивать и удивлять. Когда ленинизм перестал вдохновлять поколения молодежи, ищущей оправдания вооруженной борьбе, на смену ему пришел новичок, известный как «салафит-джихадизм».На востоке против постсоветского строя поднялась новая волна «цветных революций». На этот раз им руководили неолиберальные идеологии, которые снова обещали демонтировать государство и его бюрократию, одновременно захватывая и укрепляя его.

Затем наступила арабская весна с призывами к « хуррия » (свобода), которые превратились в кошмар в Сирии, Ливии, Йемене и Ираке. Революции и контрреволюции не смогли произвести классовый анализ как возможное прочтение сирийских или египетских событий.Антивоенное движение на Западе даже не обеспокоилось, в основном рассматривая арабскую весну с точки зрения антиимпериалистической борьбы. Последовательная, гуманистическая и критическая, антисистемная концепция мышления все еще должна заменить старую левую революционную парадигму. Но могло ли это случиться без серьезной критики советского опыта?

Распад Советского Союза действительно случился, и он оставил много сирот.

Россия (едва) отмечает 25-летие неудавшегося советского переворота

МОСКВА (AP) — Немногие россияне отмечают пятницу 25-ю годовщину попытки государственного переворота, которая знаменовала распад Советского Союза, праздника, который игнорируется в официальных кругах из-за его революционного, антиправительственного характера.

19 августа 1991 года восемь бескомпромиссных коммунистических лидеров захватили власть у советского президента Михаила Горбачева, объявив его больным. Фактически Горбачев находился под арестом. Тысячи москвичей вышли на улицы в знак протеста против переворота и влияния мощных спецслужб.

Поражение государственного переворота, произошедшего через несколько дней и приведшего к распаду Советского Союза, широко рассматривается как торжество демократии и гражданских свобод в России.

Те, кто выступал против переворота 25 лет назад, планировали собраться позже в пятницу у российского Белого дома — огромного правительственного здания, где Борис Ельцин, в то время президент республики, входящей в состав Советского Союза, поднялся на танк, чтобы бросить вызов перевороту, возможно, в самый кинематографический момент августовского сопротивления.

Ранее на этой неделе мэрия Москвы отказалась разрешить протестующим пройти маршем из Белого дома к туннелю, где 25 лет назад были убиты трое протестующих, единственные жертвы бескровного переворота. Большинство празднований августа 1991 года, лекций и выставок в эти выходные были организованы массовым движением и фондом, созданным в честь наследия Ельцина, который умер в 2007 году.

Получите ежедневное издание The Times of Israel по электронной почте и никогда не пропустите наши главные новости

Регистрируясь, вы соглашаетесь с условиями

В отличие от пышных государственных праздников Дня Победы, которые знаменуют победу Советской армии над нацистской Германией во Второй мировой войне, правительство в значительной степени игнорирует этот день, который в значительной степени считается днем ​​рождения новой России.

Многие россияне, выступавшие против переворота, разочаровались в демократии, которую они начали связывать с невзгодами первых лет развала советского государства и перехода к рыночной экономике. События августа 1991 года редко обсуждаются и вспоминаются в средствах массовой информации, в результате чего молодое поколение в значительной степени не знает, что произошло 25 лет назад.

Опрос авторитетного социологического агентства Levada, опубликованный ранее в этом месяце, показал, что только 50 процентов россиян смогли определить, что произошло 19 августа 1991 года.

В то время президент Владимир Путин был союзником мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака, яростного противника переворота, но прошлое КГБ Путина не позволяет ему отметить это знаменательное событие, говорят аналитики.

И Путин, и премьер-министр Дмитрий Медведев посещали Крым, который был аннексирован Украиной в 2014 году, и не приехали возложить цветы к памятнику трем убитым демонстрантам в Москве.

«19-21 августа могли стать символом нового российского государства», — сказал Павел Аптекарь в пятницу в авторитетной газете «Ведомости».«Три августовских дня 1991 года напоминают истеблишменту, что люди могут не подчиняться их приказам и привлекать к ответственности правительство. За последние 25 лет правительство превратилось в правительство, которое потрясено самой возможностью ».

Ежедневная газета «Московский комсомолец», в остальном дружественная Кремлю, опубликовала в пятницу статью под названием «25 лет со дня потери свободы», иллюстрированную карикатурой, на которой изображена рука с эмблемой КГБ, борющаяся с российским флагом вдали от группы людей.

«Август 1991 года вызвал потрясающую волну энтузиазма, чувствуется, что горы нет достаточно высокой», — писал Александр Минкин. «Те, у кого на руках была власть и уникальная историческая возможность, оказались недостойными: они украли и пропили страну, страну и ее будущее. И это продолжается до сих пор ».

© Associated Press, 2016 г.

Ты серьезно. Мы ценим это!

Нам очень приятно, что вы прочитали статей X Times of Israel за последний месяц.

Вот почему мы приходим на работу каждый день — чтобы предоставить таким взыскательным читателям, как вы, обязательные к прочтению материалы об Израиле и еврейском мире.

Итак, у нас есть запрос .