Философия Джордано Бруно: основные идеи, учение кратко

Наиболее своеобразным мыслителем эпохи Возрождения стал Джордано Бруно (1548-1600), творчество которого вобрало в себя стремления его непосредственных предшественников и дало толчок последующим философским исканиям вплоть до Шеллинга.

Во многом соглашаясь с Николаем Кузанским и широко используя представления Фичино, «Герметического корпуса», Прокла, Плотина, Аристотеля, Платона и досократиков, Бруно создал классический вариант ренессансного пантеизма. Его идея состоит в том, что мышление и бытие, форма и материя, причина и начало вселенной есть в себе единое целое, так что природа есть не творение, а живой, деятельный и разумный образ Бога, наличествующего во всем. Эта идея определяет как содержание, так и основной тон произведений Бруно — героический энтузиазм, т.е. самоотверженный восторг благородной души, чувствующей, что в ней живет дух и сознающей единство своей сущности со всем сущим. Захваченность этим сознанием мешает Бруно достичь научного спокойствия.

Поэтому в его работах имеется много запутанного, темного и аллегорического, хотя главная мысль этого мученика философии, сожженного за истину на костре инквизиции, весьма последовательна и ясна.

Подобно Кузанскому, Бруно начинает с того, что признает непознаваемость первоначала или первопричины как таковой. Знать бесконечную субстанцию, единое начало и причину всего мы можем лишь по ее следам — многообразным следствиям ее деятельности, которые вместе образуют бесконечный универсум или природу. Natura est Deus in rebus (лат.) — природа есть Бог в вещах, утверждает он. Познавая ее, мы познаем Бога, насколько это вообще возможно. Поэтому философия должна перестать быть метафизикой и стать натурфилософией.

Если в Боге как первопричине и первоначале всего причина и начало совпадают, то в природе они различны. Причиной природы является мировой ум — универсальный интеллект, действительность или форма вселенной, действующий в ней подобно художнику, воплощающему свой замысел.

Началом же природы выступает универсальная возможность или материя, которая формируется умом, принимая самые разнообразные внешние формы. При этом мировой ум не существует без материи, равно как и материя мира – без деятельного ума, ибо невозможно, чтобы было то, чему не достает возможности быть, и, наоборот, без того, что действует и творит, нет того, что обладает способностью страдать и быть созданным.

Поскольку возможность как таковая – ничто без действительности, разум есть собственная способность и внутренняя жизнь материи. Согласно Бруно, единство мира заключается в том, что мировой ум формирует первую материю не извне, а изнутри, так что эта материя сама по себе одушевлена и живет вечной разумной жизнью. Это и есть первая материя, тождественная первой форме (т.е. уму) и отличная от всего материального.

Таким образом, Бруно выступает противником средневекового представления о потустороннем творце мира. Для него универсальный интеллект есть интеллект самого универсума – единая внутренняя форма всех внешних форм материи, некое «логическое намерение», умное начало, действующее в природных вещах.

В силу этого принципа все в мире предопределено, изначально завершено, закончено. Поэтому, становясь иной, т.е. изменяясь, вселенная всякий раз сохраняется, возвращается в себя. Мыслитель сравнивает бесконечную жизнь вселенной с жизнью дерева: из семени ум как внутренний художник выгоняет корни и ствол, из ствола — ветви, из них — почки, из почек — листья, цветы и плоды, а затем, органически замыкая круг жизни, он возвращает их соки ветвям, стволу и корням.

Благодаря разуму природа не только всегда как следует производит свои виды, но и представляет собой внутреннее связное целое, все изменения которого являются модификациями одной и той же материи. Материальное единство мира, стало быть, заключается в разуме; без ума материя не была бы единой.

«Разве вы не видите, — пишет Бруно в своем основном философском произведении «О причине, начале и едином», — что то, что было семенем, становится стеблем, затем — колосом; из того, что было колосом, возникает хлеб, из хлеба — питательный сок, из сока — кровь, из крови — сперма, из спермы — зародыш, из зародыша — человек; из того, что было человеком — труп, из трупа — земля, из нее – камень или другая вещь, и так можно прийти ко всем природным формам».

По мысли Бруно, именно абсолютное тождество бытия и мышления, материи и формы, начала и причины в Боге делает мир внутренне единым — универсумом или вселенной. Не было бы этого всеобщего единства, не было бы и мира как единого целого, как вселенной. В отличие от отдельных вещей, каждая из которых никогда в действительности не есть все, чем она может быть, вселенная изначально, раз и навсегда действительно есть все многообразие своих возможностей, ибо она заключает в себе всю материю вместе с вечной, неизменной формой всех ее меняющихся форм.

Поскольку универсум одушевлен единой идеей жизни (всеобщим, содержащим в себе и порождающим из себя все особенное и единичное), он есть великий образ и великое подобие Бога – творящая природа. Но поскольку мир внешне многообразно различен, разделен на особенные части и единичные вещи, вселенная уже не есть в действительности все то, чем она может быть. В своей внешности универсум есть лишь тень идеи, великого образа Бога, малое подобие себя самого – нечто сотворенное творящей природой.

Таким образом, согласно Бруно, универсум противоречив: он един и различен, велик и мал, бесконечен и конечен, всюду и нигде; он есть творец и творение, одно во всем и все в одном. Поэтому тот, кто хочет вникнуть во вселенную и исследовать все тайны природы, должен овладеть искусством мыслить противоречие.

Прежде всего он должен исследовать противоположные, т.е. самые крайние концы вещей, их максимум и минимум, ибо именно в противоположностях конечные вещи обнаруживают свою бесконечную природу — постигаются разумом человека и становятся понятны ему.

«Я хочу, — пишет Бруно там же, — чтобы вы отметили, что природа нисходит к произведению вещей, а разум восходит к их познанию по одной и той же лестнице и что тот и другая продвигаются от единства к единству, проходя через множественность средств».

В силу этого раскрытие первоначального единства мышления и бытия, формы и материи, максимума и минимума, бесконечного и конечного в вещах есть только начало познания вселенной.

Из этого исходного пункта нужно затем суметь вывести одну противоположность за другой и, уяснив таким способом необходимость всех опосредующих противоположности определений, прийти, наконец, к пониманию их высшего единства. Подводя итог, Бруно формулирует задачу своего «нового луллиева искуства»:

«Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает минимумы и максимумы противоречий и противоположностей. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположность, предварительно найдя точку объединения… Высшее благо, высший предмет устремления, высшее совершенство, высшее блаженство состоит в единстве, охватывающем сложность всего».

Если в Италии мыслители Возрождения обычно следовали принципу тех или иных греческих учений, то за ее пределами был возобновлен римский, скептически-цицероновский способ философствования. Он не обладал теоретической ценностью, но был тем более важен для развития общей духовной культуры, что человек выступал в нем доверяющим исключительно себе самому, т.

е. уважающим собственный опыт и опирающимся прежде всего на свой здравый смысл, который не признает никаких церковных и философских авторитетов. В Голландии таким способом философствовал Эразм Роттердамский (1469-1536) известный и сегодня своей «Похвалой глупости», в Англии — автор знаменитой «Утопии» Томас Мор (1478-1535), а во Франции — Мишель Монтень (1533-1592), чьи поучительные «Опыты» всегда будут находить благодарных читателей.

Популярное рассудочное философствование стало также важнейшим элементом Реформации — широкого западноевропейского движения за нравственное и религиозное обновление, в результате которого возник протестантизм. Инициаторы Реформации Мартин Лютер (1483-1546), Ульрих Цвингли (1484-1531) и Жан Кальвин (1509-1564) напрочь отбросили схоластику и, устранив из сферы культа всех посредников между человеком и Богом, обратили сердца верующих прямо к Евангелию как к источнику непосредственого духовного опыта, ведущего к спасению души. Протестантизм отверг безбрачие, нищету и слепое послушание, признававшиеся католической церковью за высшие христианские добродетели, и утвердил на их месте брак, нажитое честным трудом богатство и свободу совести.

Тем самым была дана санкция прогрессу промышленности и эмпирических наук, а также формированию гражданского общества и государства, признающего и охраняющего права человека на жизнь, собственность и свободу. Благодаря этому сначала в протестантских, а затем и в католических странах Европы сложилась весьма отличная от средневековой духовная атмосфера нового времени, благодаря которой сформировалась современная западноевропейская цивилизация.

Философия Джордано Бруно — Русская историческая библиотека

Содержание:

Методология Джордано Бруно

Учение Бруно о безграничности Вселенной

Пантеизм Бруно. Философское учение о всепроникающем Божестве

Единичное и универсальное в философии Джордано Бруно

Оценка философии Бруно

Последователи Бруно. Ванини

Читайте также статью Джордано Бруно – биография

Методология Джордано Бруно

Ввиду фантастических и поэтических стремлений мышления Джордано Бруно, довольно странное впечатление производят его бесчисленные методологические сочинения. Дело в том, что они, по крайней мере в первое время, ровно ничем не связаны с его собственной философией и неустанно домогаются привести в исполнение причудливую затею, возникшую во времена схоластики. Выражение сознания собственной бесплодности можно видеть именно в том, что схоластическая философия в поздний период своего развития занялась проектом изобрести нечто вроде машины для фабрикации мыслей. Раймунд Луллий в своем сочинении «Ars magna» («Великое искусство») придумал систему кругов, на которых было обозначено известное число основных понятий; при вращении кругов эти основные понятия должны были вступать между собой в систематические сочетания и посредством этих комбинаций порождать все новые и новые понятия. Джордано Бруно всю свою жизнь много ломал голову над улучшением этой печальной мыслительной машины и посвятил ей множество более или менее обширных сочинений, что, конечно, не свидетельствует в пользу его логического и гносеологического развития. Похоже, что он чувствовал недостаток научного метода в своей собственной системе и поэтому смотрел на эти работы как на ее дополнение. С другой стороны, может быть, эти сочинения, написанные в большинстве случаев на латинском языке, служили Джордано для того, чтобы постоянно заявлять о своей принадлежности к ученому сословию, а также доказывать, что в противовес фантастическому умозрению своего нового философского учения он обладает в высшей степени педантической ученостью. Но как бы то ни было, это бесплодное искание метода не находится ни в какой связи с теми мыслями Бруно, на которых основано значение его философии.

Джордано Бруно

 

Учение Бруно о безграничности Вселенной

Философия Бруно имеет своим исходным пунктом скорее учение Коперника, вдохновенным проповедником которого явился Джордано во время своего скитания по Европе; из этой новой астрономической теории необходимо вытекала, как философское следствие, бесконечность вселенной, а вместе с тем и общий подъем духа над всякой умственной узостью. «Очевидно, глупо, – говорит Джордано Бруно, – думать, подобно простому народу, что нет ни других созданий, ни духа, ни разума, кроме тех, которые известны нам. .. думать, что нет больше планет, кроме тех, которые нам пока известны, это немногим разумнее, как если бы кто-нибудь полагал, что в воздухе летают лишь птицы, которых он только что видел пролетающими мимо, когда смотрел в свое маленькое окошко». Таким образом, новое учение ставит Бруно выше религиозных и вероисповедных ограничений. В его глазах Пифагор стоит рядом с Иисусом из Назарета; и Джордано одинаково как не посещает католической обедни, так и осмеивает протестантское оправдание посредством веры. Он ставит в вину Николаю Кузанскому, которого в остальном очень чтит, что ряса сузила его деятельность. Философии, по мнению Джордано, нечего делать с богословскими вопросами: Всевысшее Существо не может быть познано; для этого потребовался бы, как замечает не без иронии Бруно, сверхъестественный свет. Цель философии – познать природу, уразуметь единство ее бесконечной всежизни, искать Бога не вне, а внутри мира и бесконечного ряда вещей; одно уже это отличает верующего богослова от пытливого философа. Таким образом, провозглашение научной свободы основывалось у Бруно прямо на пантеизме, который с полным убеждением противополагает себя христианскому мировоззрению.

 

 

Хотя система Коперника не дает метода для самого научного познания, но она выдвигает чрезвычайно важную гносеологическую точку зрения, посредством которой философия Джордано Бруно далеко отошла от одностороннего сенсуализма Телезио и стала выше его. Теория польского астронома противоречит иллюзии внешних чувств; она покоится, правда, на чувственном восприятии, но она вырастает из него в силу критики разума, раскрывающей обман. Отсюда Бруно выводит недостаточность простого восприятия. Первое возражение, которое он допускает в своем сочинении «Del’infinito universo, et mondi»(«О бесконечности, вселенной и мирах») (1584) против учения о бесконечности мира, это – что оно противоречит чувствам. И, конечно, нет никакого чувственного доказательства этой бесконечности; но ведь, замечает Бруно, и чувства могут иметь силу доказательства только относительно конечных вещей, и лишь постольку, поскольку они согласуются с рассудком. Бесконечное не может быть объектом чувств; оно по своей сущности неизмеримо, несравнимо и непознаваемо, потому что всякое наше познание постигает лишь сходства и отношения конечных вещей, воспринятых нами посредством внешних чувств. Поэтому, полагает Джордано Бруно, возможно только несовершенное познание бесконечного; и совершенно так же, как сами единичные вещи являются лишь тенью истинной сущности, так и познание, связанное с нашими чувствами, есть лишь зеркало, в котором истина предчувствуется, но сама еще не содержится.

Эти философские рассуждения напоминают скептико-мистические выражения у Николая Кузанского; но они не мешают Бруно стремиться к тому, чтобы с помощью исследований понятий возвыситься, насколько это только возможно для человека, над обманом чувств. Прежде всего, Джордано выступает с резкой философской критикой против воззрения о конечности мира, которое прикрывалось авторитетом Аристотеля. Что представляет из себя, спрашивает он, пустота, находящаяся по ту сторону ограничивающего мир эфира? Ведь всегда и везде, где бы ни проводили границу, должно же быть за нею опять пространство. Пустое пространство в своем бесконечном протяжении есть излияние бесконечной мировой силы; никогда не пустующая бесконечная деятельность Бога может принять вид лишь такого мира, который был бы бесконечен в пространстве и во времени. Исходя из этой мысли, Джордано Бруно пользуется системой Коперника, чтобы набросать такую картину мира, которая в своих основных чертах очень близка изображению нынешнего естествознания. Вселенная состоит из бесконечного пространства, пустоты, в которой может быть нечто, и из бесконечного числа миров, двигающихся в этом пространстве. В частностях философия Бруно примыкает при этом к демокрито-эпикурейской традиции; но это больше касается множественности миров, чем представления их движения. Именно: в то время, как атомизм признавал принципом движения лишь механическую необходимость, для Бруно все совершающееся есть жизнь и деятельность по целям; для атомистов пустое пространство являлось лишь безразличной сценой для встречи атомов, в философии же Бруно, по её неоплатоническому прообразу, бесконечное пространство есть место действия, где бесконечная мировая сила должна раскрыться согласно своей сущности. Но эти определения зависят также и от тех преобразований, которым подверглось понятие бесконечности в неоплатонизме: он учил в противоположность первоначальному греческому воззрению, что абсолютная действительность, Божество, по своему существу должно мыслиться бесконечным. Поэтому с этими мыслями вполне согласовалось и требование системы Коперника, чтобы вселенная и пространство мыслились бесконечными.

Поэтому и Бруно считал важным особенно подробно развить в своей философии эти положения. Вселенная сама неподвижна, она не может переменить свое место, потому что вне ее нет другого места; но она движется в самой себе, и потому всякое движение существует лишь относительно; оно является внутренним перемещением частей этой вселенной. И о центре вселенной, по мнению Джордано Бруно, не может быть речи, или, что сводится к тому же, каждый пункт может считаться центром; мы доказываем это на деле, когда считаем центром землю. И вот в этой бесконечной вселенной находятся бесчисленные конечные миры, которые все в своих основных чертах устроены одинаково. «Всякая звезда, в силу своей собственной жизни, свободно вращается вокруг своего собственного центра и своего солнца». Причину этого движения философия Джордано Бруно предугадывает в тяготении подобного к подобному. Небесные тела «взаимно поддерживают друг друга посредством этой своей силы влечения»; все они образуют систему взаимной поддержки и уравновешивания, в которой каждый член необходим для связи всех прочих. Если звезда, как, например, комета, попадает в такое место, где она удалена на равное расстояние от двух различных миров, то она должна остановиться; но малейшее изменение этого пространственного отношения заставляет ее немедленно лететь к ближайшему миру. Если эти мысли и могут показаться теперь несовершенными или слишком обыкновенными, то не следует забывать, что во времена Джордано Бруно они по вытекающим из них выводам являлись делом беспримерно смелым и опрокидывали все представления средневековой философии о космических отношениях.

 

Пантеизм Бруно. Философское учение о всепроникающем Божестве

Еще и в другом, столь же важном отношении восстает Бруно, опираясь на коперниково учение, против господствовавшего мировоззрения. Это последнее держалось древнего противоположения неба и земли в том смысле, как оно было утверждено в греческой науке философией пифагорейцев и признано в физике Аристотеля: звездное небо являлось царством совершенства, а «подлунный мир», напротив того, царством несовершенства. Первое состояло из «эфира», а второе из «четырех элементов». Такое различие неба и земли по ценности и по материалу совершенно невозможно в системе Коперника: она предполагает однородность Вселенной во всех ее частях. Поэтому и Джордано Бруно учил, что единая божественная мировая сила развивает повсюду свою одинаковую совершенную жизнь. Итак, если учением Коперника и Бруно Земля была отодвинута от мирового центра и низведена на степень пылинки в бесконечном целом, то, с другой стороны, эта же философия дало ей одинаковую сущность и ценность со всеми остальными небесными телами.

Но философия Бруно не останавливается на том, что выводит из системы Коперника это великое космологическое воззрение, но старается дать ему метафизическое обоснование. Задача, о решении которой идет здесь речь, как раз та самая, какую ставил уже Николай Кузанский под видом противоположения индивидуализма и универсализма. В натурфилософской постановке это прежде всего вопрос о том, каким образом может быть согласована самостоятельность конечных миров с единством бесконечной мировой жизни. Конечно, и у Джордано Бруно мы не находим даже и приблизительного решения этой задачи; и у него также оба эти воззрения, хотя уже более развитые, мирно покоятся друг возле друга в общем начале. Но эта возможность согласования осуществляется у Бруно всегда с определенной точки зрения, в силу чего он и выделяется как философ итальянского Возрождения: это – точка зрения художественной гармонии, которая отчасти в сознательной и выраженной аналогии определяет в его уме мировую картину.

 

 

Чтобы сделать понятным отношение всеединой божественной природы к единичным вещам, Джордано Бруно в своей философии пользуется из всех схоластических понятий прежде всего понятиями essentia и existentia, сущности и существования (явления). По своей субстанции, внутренней сущности, для него в действительности все есть одно: единое бесконечное Божество. В философии Бруно ни одна из единичных вещей не самостоятельна, каждая существует, лишь поскольку она – явление вечной и бесконечной божественной силы. Но эта одна субстанция не представляется Джордано Бруно в виде неподвижного бытия, исключающего всякое движение и множественность; это скорее вечная творческая деятельность, действующая сила природы, причина всех вещей. Относительно сущности этой единой субстанции мы имеем талантливое исследование Бруно в его философском сочинении «Dialoghi de la causa, principio et uno» («О причине, начале и едином»), начинающееся с рассмотрения противоположности между causae efficientes (причины действующие) и causae finales (причины конечные). Именно относительно единичных вещей, рассуждает Джордано Бруно, и их отношений друг к другу эта противоположность и может иметь основание; здесь следует делать различие между причиной вещи и целью, которую она должна выполнить; но совершенно иначе обстоит дело в отношении природы к ее единичным порождениям. Божество – действующая причина, natura naturans всех вещей; оно относится к единичным вещам, как сила мышления к единичным понятиям, но его мышление есть в то же время и создание всякой действительности. А с другой стороны, считает Бруно, целью этой творческой деятельности является не что иное, как совершенство самой вселенной, как реализация всей бесконечности форм и образов, возможность которых содержится в божественной сущности. Поэтому божественная субстанция представляется философии Бруно в одно и то же время и мировой причиной, и мировой целью; она творческий дух, мыслями которого являются природа и действительность. Но творить и созидать может только дух; он действует в вещах, как внутренне присущий им художник, как идея и творческая сила одновременно. Вся природа вдыхает в себя эту божественную жизнь, эту внутреннюю одушевленность. На организмах прежде всего пытается Джордано Бруно доказать, что действующая сила и цель представляют повсюду одно и то же и являются таким образом собственно субстанциональной сущностью. Материя – это лишь бесконечная возможность, вечная способность к образованию, из которой Божество, как художник, творит образы. Поэтому изменяется не внутренняя сущность природы, но только ее внешняя действительность. Как художник остается тождественным самому себе, хотя бы он и создал множество образов, таково же и Божество в бесконечном разнообразии вещей, разница лишь в том, что для человека-художника материя, из которой он должен творить, является чем-то чуждым и внешним, так что он может с трудом отвоевывать у нее лишь единичные творения, тогда как материя мирового организма есть не что иное, как бесконечная возможность творческих мыслей, возникающих в божественной силе, которые, как только возникли, немедленно обращаются в действительность. Беспредельно, в постоянной деятельности изживает таким образом природа свою сущность в вечном саморождении: «поэтому вселенная – невоспроизведенная природа, все, чем она может стать на деле и сразу; но в своем развитии в каждый данный момент, в своих отдельных действиях и частях, свойствах и единичных существах, вообще в своих внешних проявлениях, она только тень от изображения первого принципа».

 

Единичное и универсальное в философии Джордано Бруно

В бесконечной субстанции Джордано Бруно исчезает таким образом всякая обособленность; так как она – Все, то и не может быть ничем в частности. Поэтому для нас, понятия которых сложились на единичных вещах, она непостижима и неизъяснима. Но в то время, как целое остается в своей сущности неизменным, жизнь единичных вещей представляет неустанное изменение: таким образом, природа всегда находится в становлении, но при этом она всегда уже ставшая и совершенная. Вселенная совершенна в каждое мгновение и никогда не может быть чем-либо иным, как беспредельным обнаружением божественной первосилы. Единичные же вещи, по мнению Бруно, напротив, подчинены процессу зарождения, роста и увядания. Они зарождаются в самом несовершенном виде, развиваются до полного расцвета своей внутренней сущности и опять умирают для нового несовершенства, чтобы служить зародышем новой жизни для других вещей. В этом вечно одинаковом совершенстве целого ищет философия Джордано Бруно утешения от несовершенства единичного; также и свои собственные несбывшиеся надежды, несчастья и смерть считает он ничтожными перед этим блаженным погружением в бесконечную красоту вселенной. Чем более возвышается человек в созерцании целого, тем более освобождается он от скорби о страдании и зле мира. Бруно убеждён, что в действительности нет смерти; вселенная – это только жизнь, субстанциональное никогда не может быть уничтожено, меняются только образы его внешнего проявления. Этот оптимизм, являющийся необходимым следствием универсализма, проповедуется философией Бруно в высшей степени вдохновенно. Он возносится над ограниченностью земной жизни, чтобы в священном созерцании наслаждаться вселенной. Это та любовь, которая наполняет мудреца, эта та страсть, которой Джордано дал прекрасное поэтическое выражение в своем сочинении «Degli eroici furori» («О героическом энтузиазме»). В этой высшей любви Джордано Бруно встречаемся мы опять с преисполненным современной фантазии эросом философии Платона, с страстным стремлением и порывами души возвыситься до Божества, до бесконечной природы. В этой вечной, неустанно замкнутой в себе жизни вселенной не может быть поэтому никакого внешнего принуждения, никакой механической необходимости; ведь всякое движение происходит из сокровеннейшей природы вещей, и, следовательно, является одновременно и высшей необходимостью, и совершеннейшей свободой. Во всеобщем единстве жизни разрешаются противоположности единичных вещей, как они друг друга обусловливают для творческой деятельности. Этим путем философия Бруно развивает с более глубокой точки зрения своего пантеизма учение о coincidentia oppositorum (совпадении противоположностей), в котором предшественником ему был Николай Кузанский. Более важным, чем выставление таблицы противоположностей, является аналогия, посредством которой Джордано Бруно пытается объяснить эту мысль. Всякая художественная деятельность, говорит он, выражает гармонию противоположностей; краски, линии и тона соединяются искусством в гармоническое целое именно посредством их противоположности; так и жизнь вселенной представляет нечто художественное, органическое. Божественная первосила, в полноте своего разнообразия, раздваивается в виде противоречия, чтобы примирить его в прекрасном единстве. Это гераклитовские мысли, возобновляющие с художественной точки зрения мировоззрение стоической физики. Мировая жизнь – бесконечный процесс, в котором противоположности возвращаются в самих себя; поэтому, говорит Бруно, согласный в этом отношении с древними философами, круг – это естественная и совершеннейшая форма движения; ведь и небесные тела движутся одно вокруг другого по этой круговой линии, а шарообразность представляет основную форму образования конечных миров.

Если, таким образом, в философии Бруно универсализм, по-видимому, берет перевес, то тем не менее в ней уже сильно развиты и задатки противоположного направления; и если рассматривать последовательно его сочинения, то кажется, что эти задатки в течение его жизни приобретали все более и более направляющую силу. Это именно противоположение самого великого и самого малого, противоположение, к которому уже Николай Кузанский в подобном же смысле сводил последние проблемы своей метафизики и при обсуждении которого у Джордано Бруно сильно выступает индивидуалистическая тенденция главным образом его позднейших сочинений. Так как Божество охватывает собою все противоположности, то оно, полагает Бруно, также одновременно и самое великое, и самое малое. В первом смысле оно – сама вселенная, как пространственная и временная бесконечность всякой жизни, во втором смысле оно – индивидуально определенный жизненный зародыш каждой единичной вещи: ведь никакая жизнь не может быть мыслима без индивидуальной определенности. Понятие самого малого развивается философией Бруно в трех формах. Существует математический минимум, это – точка; она принцип линии, ее начало и цель. Существует физический минимум, это – атом; он принцип тела, так как оно состоит из атомов и снова распадается на атомы. Существует метафизический минимум, это – монада, индивидуальная сущность, так как из индивидуальных сущностей состоит вселенная, и вся ее деятельность в том, чтобы содействовать возникновению и уничтожению индивидуумов. Но все же этот индивидуум, в конце концов, не может быть не чем иным, как самой бесконечной мировой силой. Он не может быть и самостоятельной частью ее, потому что вечная первосила не может делиться и изменяться; она повсюду присутствует вся и повсюду одинакова. Поэтому монада в философии Бруно есть само Божество, только в каждой монаде слагается и является оно в особой форме. Как в организме органическая сила, как в художественном произведении творческая мысль присутствует везде вся и вполне, но при этом повсюду выражается своеобразным образом, так и вездесущая божественная сила проявляется в каждом месте вселенной как новая и отличающаяся от всех остальных; она достаточно неистощима, чтобы никогда не повторяться.

Это и есть самая глубокая противоположность, содержащаяся во вселенной: всякая ее монада – зеркало мира; она в одно и то же время и целое, и вещь, отличающаяся от всех других; она повсюду одна и та же мировая сила, но все же всякий раз в ином образе. Бруно сумел связать в своей философии с учением Коперника это лежащее в основании его системы примирение индивидуализма с универсализмом; примирение собственно не продуманное логически, но набросанное со смелой и величественной фантазией. Сами небесные тела, считает Джордано Бруно, представляют своим двойным движением соединение универсальной и индивидуальной тенденции. Обращаясь вокруг своего центрального небесного тела, они показывают, что их жизнь обусловлена целым и замкнута в нем; обращаясь вокруг своей собственной оси, они оказываются имеющими собственную силу явлениями божественной субстанции, монадами. Целое существует, поскольку оно живет в единичном; единичное существует, поскольку оно носит в себе силу целого. «Omnia ubique» (всё во всём).

 

Оценка философии Бруно

Философия Джордано Бруно не является плодом работы старого мышления над понятиями, но она замечательное создание метафизической фантазии, которая с художественным чутьем возводит новое здание астрономического исследования и, полная предчувствия, предвосхищает развитие современного мышления. Многое, а может быть – и большая часть в философских сочинениях Бруно, неприятно поразит современного читателя, отчасти вследствие педантической обстоятельности, отчасти вследствие безвкусной страстности или фантастической произвольности и беспорядочности, наконец, в силу ребяческой ненаучности. Но при рассмотрении в целом, как того требует дух его философской системы, чистота намерений Бруно и величественный дар комбинирования являются одним из тех памятников человеческого ума, которые в продолжение целых столетий сияют оживляющей и оплодотворяющей силой.

Памятник Джордано Бруно на месте его казни. Римская Площадь Цветов (Кампо дей Фьори)

Автор фото — Jastrow

 

Последователи Бруно. Ванини

История показывает нам очень скоро после Джордано Бруно в некотором роде копию с него, но которая в лучшем случае относится к оригиналу, как плохой гипсовый слепок к мраморной статуе. Это Лючилио Ванини, родившийся в Неаполе в 1585 г.; после такой же беспокойной жизни в Германии, Нидерландах, Швейцарии, Англии, Италии и Франции, он был сожжен в Тулузе в 1619 г. Его сочинение «De admirandis naturae reginae deaeque mortalium arcanis» («Об удивительных тайнах природы, царицы и богини смертных») представляет во всех отношениях лишь плоский отпечаток так пластически изложенной философии Джордано Бруно, и его изображение механизма природы, переплетенное с прямо-таки отвратительной полемикой против христианства, вероятно, давно было бы предано забвению, если бы его мученичество не доставило ему места в истории мыслителей.

 

Джордано Бруно | Биография, смерть и факты

Бруно, Джордано

Смотреть все СМИ

Дата рождения:

1548 Нола

Умер:

17 февраля 1600 г. (52 года) Рим

Известные работы:

«Articuli centum et sexaginta» «Кабала дель кавалло Пегасео» «Сена де ле Сенери» «О причине, принципе и едином» «О бесконечной Вселенной и мирах» “Spaccio de la bestia trionfante” «Свечник» «Героические безумства»

Просмотреть весь связанный контент →

Популярные вопросы

Как умер Джордано Бруно?

Джордано Бруно был приговорен римской инквизицией к сожжению за свои еретические идеи, от которых он отказался отречься. (Спорят, какие из его идей были сочтены еретическими, так как записи дела не сохранились.)

Чем знаменит Джордано Бруно?

Джордано Бруно известен теми частями своего творчества, которые предвосхитили идеи более поздних философов и ученых.

Например, он предположил, что вселенная может быть бесконечной и населенной множеством миров и что все религии должны мирно сосуществовать.

Во что верил Джордано Бруно?

Джордано Бруно считал, что Вселенная бесконечна и населена множеством миров. Он также преподавал теорию мира, в которой все вещества являются частью основного единства. Он считал философию дисциплиной элиты, а религию — наставлением для невежд.

Сводка

Прочтите краткий обзор этой темы

Джордано Бруно , оригинальное имя Филиппо Бруно , псевдоним Иль Нолано , (родился в 1548 году, Нола, недалеко от Неаполя [Италия] — умер 17 февраля 1600 года, Рим), итальянский философ, астроном, математик и оккультист, чьи теории предвосхитили современную науку. Наиболее заметными из них были его теории бесконечной вселенной и множественности миров, в которых он отвергал традиционную геоцентрическую (землецентрическую) астрономию и интуитивно выходил за пределы гелиоцентрической (солнцецентрической) теории Коперника, которая все еще придерживалась конечной точки зрения. вселенная со сферой неподвижных звезд. Бруно, возможно, больше всего помнят за трагическую смерть, которую он перенес на костре из-за упорства, с которым он отстаивал свои неортодоксальные идеи в то время, когда и Римско-католическая, и реформатская церкви подтверждали жесткие аристотелевские и схоластические принципы в своей борьбе за мир. евангелизация Европы.

Молодость

Бруно был сыном профессионального солдата. При крещении его назвали Филиппо, а позже назвали «Иль Нолано» по месту его рождения. В 1562 году Бруно отправился в Неаполь для изучения гуманитарных наук, логики и диалектики (аргументации). На него произвели впечатление лекции Г.В. де Колле, который был известен своими склонностями к аверроизму, т. е. идеями ряда западных христианских философов, черпавших вдохновение в толковании Аристотеля, предложенном мусульманским философом Аверроэсом, и собственным чтением работ по устройствам памяти. и искусства памяти (мнемотехнические работы). В 1565 году он поступил в доминиканский монастырь Сан-Доменико-Маджоре в Неаполе и принял имя Джордано. Из-за его неортодоксальных взглядов его вскоре заподозрили в ереси. Тем не менее в 1572 году он был рукоположен в священники. В том же году его отправили обратно в неаполитанский монастырь, чтобы продолжить изучение богословия. В июле 1575 г. Бруно закончил предписанный курс, вызвавший в нем раздражение богословскими тонкостями. Он свободно рассуждал об арианской ереси, отрицавшей божественность Христа, и, в результате, против него был подготовлен суд за ересь провинциальным отцом ордена, и он бежал в Рим в феврале 1576 г. После запретных комментариев Эразма были найдены в Неаполе с записями на полях Бруно, он снова бежал в апреле 1576 г.

Бруно отказался от доминиканского ордена и, скитаясь по северной Италии, отправился в 1578 году в Женеву, где зарабатывал себе на жизнь коррекцией. Он официально принял кальвинизм. Однако, опубликовав листовку против профессора-кальвиниста, он обнаружил, что реформатская церковь не менее нетерпима, чем католическая. Его арестовали, отлучили от церкви, реабилитировали после опровержения и, наконец, разрешили покинуть город. Он переехал во Францию, сначала в Тулузу, где безуспешно пытался получить отпущение грехов католической церковью, но, тем не менее, был назначен читать лекции по философии, а затем в 1581 году в Париж.

В Париже Брюно наконец нашел подходящее место для работы и преподавания. Несмотря на распри между католиками и гугенотами (французскими протестантами), при дворе Генриха III тогда доминировала терпимая фракция политиков (умеренные католики, сочувствовавшие протестантскому королю Наварры Генриху Бурбонскому, ставшему наследником на престол Франции в 1584 г.). Религиозное отношение Бруно было совместимо с этой группой, и он получил защиту французского короля, который назначил его одним из своих временных королевские лекторы . В 1582 году Бруно опубликовал три мнемотехнические работы, в которых он исследовал новые средства для достижения глубокого познания реальности. Он также опубликовал народную комедию Il candelaio (1582; ​​«Свечник»), которая, ярко изображая современное неаполитанское общество, представляла собой протест против моральной и социальной коррупции того времени.

Тест «Британника»

Все об астрономии

Какой астроном предположил, что Солнце находится в центре Солнечной системы? Вокруг чего вращается большинство астероидов? От комет и планет до звезд и лун — проверьте свои знания в области астрономии в этой викторине.

Весной 1583 года Бруно переехал в Лондон с рекомендательным письмом Генриха III к своему послу Мишелю де Кастельно. Вскоре его привлек Оксфорд, где летом он начал серию лекций, в которых излагал теорию Коперника, подтверждающую реальность движения Земли. Однако из-за враждебного приема оксонцев он вернулся в Лондон в качестве гостя французского посла. Он часто бывал при дворе Елизаветы I и стал ассоциироваться с такими влиятельными фигурами, как сэр Филип Сидней и Роберт Дадли, граф Лестер.

Работы

В феврале 1584 года Фульк Гревиль, член кружка Сиднея, пригласил его обсудить свою теорию движения Земли с некоторыми оксонскими врачами, но дискуссия переросла в ссору. Через несколько дней он начал писать свои итальянские диалоги, которые представляют собой первое систематическое изложение его философии. Всего шесть диалогов: три космологических — по теории мироздания — и три нравственных. В Cena de le Ceneri (1584; «Ужин Пепельной среды») он не только подтвердил реальность гелиоцентрической теории, но также предположил, что Вселенная бесконечна и состоит из бесчисленных миров, в значительной степени подобных тем, что есть в Солнечной системе. . В том же диалоге он предвосхитил своего коллегу, итальянского астронома Галилео Галилея, заявив, что Библии следует следовать из-за ее морального учения, но не из-за ее астрономических последствий. Он также резко критиковал нравы английского общества и педантизм оксонских врачей. В De la causa, principio e uno (1584; О Причине, Принципе и Едином ) он разработал физическую теорию, на которой основывалась его концепция Вселенной: «форма» и «материя» тесно связаны и составляют тот самый.» Таким образом, традиционный дуализм аристотелевской физики был сведен им к монистическому пониманию мира, предполагающему принципиальное единство всех субстанций и совпадение противоположностей в бесконечном единстве Бытия. В наборе De l’infinito universo e mondi (1584; О бесконечной Вселенной и мирах ), он развил свою космологическую теорию, систематически критикуя аристотелевскую физику; он также сформулировал свой аверроистский взгляд на отношение между философией и религией, согласно которому религия рассматривается как средство наставления и управления невежественными людьми, философия — как дисциплина избранных, способных вести себя и управлять другими.

Оформите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

The Spaccio de la bestia trionfante (1584; Изгнание торжествующего зверя ), первый диалог его моральной трилогии, представляет собой сатиру на современные суеверия и пороки, воплощая резкую критику христианской этики, особенно кальвинистской. принцип спасения только верой, которому Бруно противопоставляет возвышенный взгляд на достоинство всех человеческих дел. Cabala del cavallo Pegaseo (1585; «Кабала Коня Пегаса»), похожая на предыдущую работу, но более пессимистичная, включает в себя обсуждение отношений между человеческой душой и универсальной душой, заканчивающееся отрицанием абсолютная индивидуальность первого. В De gli eroici furori (1585; Героические исступления ), Бруно, используя неоплатонические образы, трактует достижение единения с бесконечным Единым человеческой душой и призывает человека к завоеванию добродетели и истины.

В октябре 1585 года Бруно вернулся в Париж, где обнаружил изменившуюся политическую атмосферу. Генрих III отменил указ о примирении с протестантами, а король Наварры был отлучен от церкви. Однако Бруно вовсе не придерживался осторожной линии поведения, а вступил в полемику с протеже католической партии, математиком Фабрицио Морденте, над которым он высмеивал четыре года назад.0065 Dialogi , а в мае 1586 года он осмелился публично напасть на Аристотеля в своем Centum et viginti articuli de natura et mundo adversus Peripateticos («120 статей о природе и мире против перипатетиков»). «Политики» отреклись от него, и Бруно покинул Париж.

Он уехал в Германию, где кочевал из одного университетского города в другой, читая лекции и публикуя множество мелких работ, в том числе Articuli centum et sexaginta (1588; «160 статей») против современных математиков и философов, в которых он изложил свою концепцию религии — теорию мирного сосуществования всех религий, основанную на взаимопонимании и свободе взаимного обсуждения. Однако в Гельмштедте в январе 1589 г.он был отлучен от церкви местной лютеранской церковью. Он оставался в Гельмштедте до весны, завершая работы по естественной и математической магии (опубликованы посмертно) и работая над тремя латинскими поэмами — De triplici minimo et mensura («О тройственном минимуме и мере»), De monade, numero et figura («О монаде, числе и фигуре») и De immenso, innumerabilibus et infigurabilibus («О неизмеримом и неисчислимом»), которые перерабатывают теории, изложенные в итальянских диалогах, и развивают концепцию Бруно об атомном основа материи и бытия. Чтобы опубликовать их, он отправился в 159 г.0 во Франкфурт-на-Майне, где сенат отклонил его просьбу остаться. Тем не менее он поселился в монастыре кармелитов, читал лекции протестантским врачам и приобрел репутацию «универсального человека», который, как считалось ранее, «не имел и следа религии» и который «главным образом занимался писательством и в тщетном и химерическом воображении новинок».

Джордано Бруно: философ и еретик

 

Джордано Бруно — человек многих ярлыков. За свою короткую жизнь (1548-1600) Бруно был монахом, философом, космологом и математиком. Он изучал магию и ненадолго прославился среди европейской знати своей невероятной памятью (которую некоторые люди приписывали тайным магическим силам!). К сожалению, Бруно также был объявлен еретиком из-за его противоречивых взглядов на природу вселенной, а также из-за его неприятия некоторых католических учений. Однако, хотя римская инквизиция и сожгла Бруно на костре, уничтожить его наследие им не удалось. Фактически, многие люди сегодня считают Джордано Бруно мучеником, который был готов говорить правду власти. Так кто именно был человеком, стоящим за лейблами?

 

Ранняя жизнь Джордано Бруно в Италии и Европе Портрет Джордано Бруно, содержащийся в издании одной из его работ из коллекции Wellcome.

 

Бруно родился в Ноле, недалеко от Неаполя, в 1548 году. Подростком он поступил в доминиканский монастырь и в конце концов стал священником в 1572 году. Однако он был отлучен от церкви и вынужден бежать после того, как современники обнаружили у него запрещенные еретические книги. Так начался знакомый цикл для Бруно, который имел тенденцию привлекать неприятности, куда бы он ни пошел. Только между 1576 и 1578 годами он жил в Турине, Брешии, Бергамо, Венеции, Падуе и Милане, среди других мест.

 

В конце концов он вообще покинул Италию и путешествовал по Европе в поисках преподавательской работы или покровительства. Он боролся в этом начинании из-за своей привычки конфликтовать с местными религиозными или политическими властями. В Женеве, например, Бруно стал зарабатывать на жизнь профессором богословия. Но после публикации трактата, в котором критиковал главу Женевской академии, Бруно был вынужден извиниться за свой поступок и немедленно покинуть город.

 

Время Бруно при французском дворе Эскиз Джордано Бруно неизвестного художника

 

Несмотря на эти проблемы, Бруно удалось пробиться во французский двор Генриха III. Он прибыл в Париж в 1581 году, где добился успеха в качестве лектора и опубликовал несколько текстов по запоминанию, в том числе «Песнь Цирцеи» (1582) и «Искусство памяти» (1582). Именно здесь его репутация мастера «мнемотехники» (искусства запоминания) действительно прижилась. Мнемоника была растущей тенденцией в Европе 16 века. Академикам нравилось учиться читать речи и тексты по памяти, поскольку эта практика восходит к древнегреческому искусству риторики. Получив некоторую известность благодаря своим талантам при французском дворе, Бруно решил переехать в Лондон в 1584 г.

Вам нравится эта статья?

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей

 

Теории Бруно о бесконечной Вселенной Иллюстрация геоцентрической системы Птолемея, сделанная португальским космографом и картографом Бартоломеу Велью, 1568 г., через Викимедиа.

 

По прибытии в Англию Бруно уже заработал репутацию агитатора в академических кругах. На титульном листе своей пьесы Подсвечник (1582), Бруно описывает себя как «Бруно из Нолы, Академик без Академии, также известный как Нарушитель спокойствия». Его неприятности в Англии в основном заключались в написании серии из шести текстов, в которых исследовались его противоречивые идеи о природе вселенной. С такими названиями, как « О бесконечной вселенной» и «Миры » (1584), становится ясно, что Джордано Бруно был более чем готов пойти против господствовавшего в ренессансном обществе убеждения в закрытой, конечной вселенной.

 

В этих шести книгах Бруно страстно отстаивает многие вещи, которые, как мы знаем, верны сегодня, в том числе то, что Солнце находится в центре Солнечной системы, что Земля вращается вокруг своей оси и что сама Вселенная бесконечна. Трагедия жизни Бруно заключалась в том, что ему не удалось убедить людей серьезно отнестись к этим теориям. Но космология XVI века была глубоко переплетена с христианскими учениями, и спорить с этой космологией означало спорить с самим христианством.

 

В 1500-х годах европейцы считали, что Земля (а не Солнце) находится в центре одной-единственной солнечной системы. Люди были высшим творением Бога, поэтому, конечно, они существовали посреди всего остального. За другими планетами и звездами была граница, отмечавшая начало небесного царства, где обитал Бог, окружая всю солнечную систему своим божественным присутствием. В Европе такое видение Вселенной было принятым статус-кво на протяжении многих веков.

 

Схема типичной средневековой солнечной системы с Землей в центре планет и звезд через Fine Art America.

 

Настойчивое утверждение Бруно о том, что Вселенная бесконечна, поставило перед ним серьезные теологические дилеммы. Если вселенная бесконечно простиралась в пространство и время, то где именно находилось царство Бога среди бесконечных планет и звезд? Вместо того, чтобы Бог окружал Землю и звезды своим божественным присутствием, в бесконечной вселенной Бруно Бог был гораздо менее заметен: для критиков Бруно это было глубоко тревожным отсутствием.

 

Более того, если Вселенная состояла из бесконечных солнечных систем, как утверждал Бруно, что такого особенного в Земле? В конце концов, Библия не упоминает о других планетах. Действительно ли Бог создал бесконечное количество планет? Если да, то почему этого нет в Священном Писании? Польский астроном Николай Коперник (1473-1543) ранее утверждал, что Вселенная гелиоцентрична. Но даже Коперник не зашел так далеко, чтобы теоретизировать существование бесконечных «землей» и бесконечных «солнц», подобных нашему. Теории Бруно нарушили естественный иерархический порядок традиционной конечной вселенной, где люди находились в центре творения, которое Бог-творец окружил своим защитным божественным «я».

 

Напряженность в Англии и Франции Центр Парижа в 1550 году Оливье Труше и Жермена Ойо, Vrije Universiteit Amsterdam.

 

Излишне говорить, что Бруно конфликтовал с английскими учеными из-за своих противоречивых взглядов. Джордж Эббот, в то время академик Оксфордского университета, увековечил итальянского ученого особенно лестным описанием. Эббот слышал, как Бруно в своей лекции утверждал, что «земля вращалась, а небеса стояли на месте; тогда как на самом деле это его собственная голова скорее закружилась, и его мозги не стояли на месте» (Блюм, 2012). Вскоре после этого аббат стал архиепископом Кентерберийским. Как мы увидим, Бруно постигла совсем другая судьба.

 

Заблудший философ вернулся во Францию ​​в 1585 году, не сумев снискать расположение двора Елизаветы I. Но в Париже все изменилось: в период ожесточенных столкновений между католиками и протестантами король Генрих III отменил покровительство протестантов. Атмосфера была настолько напряженной, что Бруно действительно пытался (и не смог) снова войти в католическую церковь, чтобы чувствовать себя в большей безопасности. Несмотря на религиозную напряженность, Бруно пошел дальше и организовал публичные дебаты, в которых его философия природы и вселенной противопоставлялась преобладающей ортодоксальности.

 

Дебаты получили неоднозначные отзывы. Во время самого сеанса очевидцы сообщили, что один мужчина ворвался на сцену и оскорбил Бруно «нецензурными словами, назвав его Jordanus Brutus» (Блюм, 2012). Однако другой обозреватель отмечает, что у Бруно «похоже, есть веские аргументы. Но скоро он уедет в Германию. Достаточно того, что он оставил после себя большой спор в Англии; он приятный и веселый парень» (Блюм, 2012).

 

Бруно решает вернуться в Италию Вид на церковь св. Джованни и Паоло и Скуола Сан-Марко, Венеция, работы Джакомо Гварди (Венеция, 1764–1835 гг.), через Christie’s.

 

И так Бруно, всегда одинокий академик, продолжал свои скитания. Он написал больше книг, исследовал новые теории магии и математики, но снова не смог найти постоянного дома. Находясь во Франкфурте, он получил приглашение от венецианского дворянина Джованни Мочениго. Мочениго был большим поклонником книг Бруно о памяти и хотел узнать о них больше. Бруно прибыл в Венецию в 159 г.1, но вместо того, чтобы обучать Мочениго, как ожидалось, философ провел большую часть своего времени, пытаясь получить работу в соседнем Падуанском университете! Мочениго был разочарован отсутствием учения Бруно и объявил его еретиком перед венецианской инквизицией 23 мая 1592 года.

 

Бруно быстро предстал перед судом в Венеции. Как ни странно, поначалу разбирательство шло гладко. Мочениго не смог предоставить никаких конкретных доказательств своих обвинений, в то время как Бруно извинился за несколько фрагментов философии, которыми он поделился с Мочениго. Однако в 16 веке отделения инквизиции обычно сообщали о своих находках в Рим. А у римской инквизиции была очень хорошая память, особенно когда дело касалось Джордано Бруно. Помните те еретические тексты, которые привели к отлучению Бруно от доминиканского ордена?

 

Преследование Бруно от рук римской инквизиции Портрет кардинала Беллармина, одного из инквизиторов Бруно, 1622–1623 гг. , через DAMS Antwerpen.

 

Теперь Бруно был вынужден предстать перед судом в Риме. На этот раз инквизиторы просмотрели его бэк-каталог противоречивых текстов о природе вселенной, а также его взглядов на некоторые религиозные вопросы веры, касающиеся, среди прочего, воплощения, души и почитания святых.

 

Инквизиция склонна судить обвиняемых по тому, насколько они раскаялись в своих прошлых действиях во время самого суда. Они не наказывали автоматически людей за публикацию еретических текстов или выступление против христианского учения. Вместо этого они хотели увидеть раскаяние. Поэтому ключом к выживанию Бруно было отречение, то есть признание вины, раскаяние, разрешение уничтожить любые ранее опубликованные тексты и согласие никогда не учить этим вещам в будущем.

 

Это не та цена, которую Бруно готов заплатить. Несмотря на некоторое раскаяние во время суда в Венеции, Бруно отказался отречься от всего своего мировоззрения и вместо этого написал длинные показания, защищая свои взгляды. Суд над ним длился несколько лет. В конце концов инквизиторы установили, что подсудимый оставался в своей ереси «без угрызений совести, упорно и ожесточенно» (Фирпо, 1993). Это подтверждал и сам Бруно, утверждавший, что «он не нуждался и не хотел отрекаться, что ему не от чего было отрекаться, что у него не было воззрений, от которых нужно было отрекаться».

 

Бронзовый барельеф с вынесением приговора Джордано Бруно Этторе Феррари (1845–1929), через Викимедиа.

 

Неудивительно, что Бруно был приговорен к смертной казни. Его приговор был вынесен 8 февраля 1600 года. После того, как трибунал зачитал ему смертный приговор, Бруно ответил: «Возможно, ваш страх при вынесении приговора надо мной больше, чем мой при его получении».

 

Примерно через неделю, 17 февраля, Бруно был заживо сожжен на костре посреди площади Кампо-деи-Фьори в Риме. Большинство жертв костра были задушены заранее, но палачи отказали Бруно в этой милости. Очевидец по имени Каспар Шоппе сообщил, что кто-то протянул Бруно распятие, когда он был привязан к столбу, но он демонстративно отвернулся от него. В других сообщениях утверждается, что рот Бруно был символически зажат металлической пластиной.

 

Наследие Джордано Бруно сегодня Статуя Джордано Бруно в центре Римской площади Кампо деи Фьори, через Викимедиа

 

Смерть Джордано Бруно была порочной и жестокой. Но, несмотря на все усилия религиозной и академической элиты, идеи Бруно выжили. Его теории о природе бесконечности привлекли внимание Готфрида Вильгельма Лейбница, а его критика католической церкви в Риме повлияла на британского философа Джона Толанда (1670-1722). Бруно стал особенно популярен в немецких философских кругах с 1700-х годов, до того, как его наследие было пересмотрено в 19-м веке.го века другими итальянцами, включая Бенедетто Кроче и Джованни Джентиле.

 

Однако больше всего людей вдохновлял отказ Бруно подчиняться господствующей ортодоксальности.