первая попытка. Герои и антигерои русской революции
XXVIII. Большевики и вопрос о власти: первая попытка
На июнь 1917 года пришлись два давно запланированных события, которым суждено было оказать структурирующее влияние на дальнейший ход революции: 3 июня в Петрограде открылся Первый Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, а 18 июня армии Юго-Западного фронта перешли в долгожданное наступление.
Последствия второго из этих событий мы проанализируем несколько позже.
А вот первое событие — съезд Советов — стало хорошим поводом для большевистской партии, возглавляемой героем революции Лениным, прокачать некоторые возможные варианты решения вопроса о власти уже сейчас, не откладывая их в долгий ящик.
Первая неделя съезда была посвящена заслушиванию отчётов министров-социалистов о результатах первого месяца их работы в составе коалиционного правительства.
Как раз в один из этих первых дней (а именно 6 июня), после неосторожной и кокетливой фразы министра почт и телеграфов,
«…в настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место»,
и прозвучало знаменитое ленинское:
«Есть такая партия! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком»
(Первый Всероссийский съезд Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Стенографический отчёт. Т.1. М.-Л., 1930, с.65).
Планка претензий большевиков была обозначена самым отчётливым образом.
И ЦК РСДРП(б) в ближайшие же дни на секретном заседании рассматривает вопрос о возможности вооружённого захвата власти. Об общеизвестных планах большевиков — проведение 10 июня в Петрограде демонстрации вооружённых рабочих и солдат с требованиями в адрес Временного правительства и съезда Советов — мы, пожалуй, распространяться не будем. Гораздо интереснее малоизвестные подробности этого заседания, о которых мы узнаём из
«Записок о революции» Н. Н. Суханова (выделено всюду автором):«Положение формулировалось так. Группа Ленина не шла прямо на захват власти в свои руки, но она была готова взять власть при благоприятной обстановке, для создания которой она принимала меры.
Говоря конкретно, ударным пунктом манифестации, назначенной на 10 июня, был Мариинский дворец, резиденция Временного правительства. Туда должны были направляться рабочие отряды и верные большевикам полки. Особо назначенные лица должны были вызвать из дворца членов кабинета и предложить им вопросы. Особо назначенные группы должны были, во время министерских речей, выражать „народное недовольство“ и поднимать настроение масс. При надлежащей температуре настроения Временное правительство должно было быть тут же арестовано. Столица, конечно, немедленно должна была на это реагировать. И в зависимости от характера этой реакции Центральный Комитет большевиков под тем или иным названием должен был объявить себя властью. Если в процессе „манифестации“ настроение будет для всего этого достаточно благоприятным и сопротивление Львова — Церетели будет невелико, то оно должно было быть подавлено силой большевистских полков и орудий.
По данным большевистской Военной организации, выступление против большевиков допускалось со стороны полков: Семеновского, Преображенского, 9-го кавалерийского запасного, двух казачьих полков и, конечно, юнкеров. Полки стрелковой гвардии (4), Измайловский, Петроградский, Кексгольмский и Литовский оценивались большевистскими центрами как колеблющиеся и сомнительные. Ненадежным представлялся и Волынский полк. Но во всяком случае эти полки считались не активной враждебной силой, а только нейтральной. Предполагалось, что они не выступят ни за, ни против переворота… Финляндский полк, издавна бывший уделом интернационалистов-небольшевиков, должен был соблюдать по меньшей мере благожелательный
нейтралитет. Крайне важная часть гарнизона, первостепенный фактор восстания — броневой дивизион в те времена делился пополам между Лениным и Церетели, но если бы дело решало большинство его состава, то мастерские давали Ленину определенный перевес.Вполне же верные большевикам полки, готовые служить активной силой переворота, были следующие: 1-й и 2-й пулеметные полки, Московский, Гренадерский, 1-й запасный, Павловский, 180-й (со значительным числом большевистских офицеров), гарнизон Петропавловской крепости, солдатская команда Михайловской артиллерийской школы, в распоряжении которой находилась артиллерия. Надо заметить, что все эти части были расположены на Петербургской и Выборгской сторонах, вокруг единого большевистского центра, дома Kшесинской. Кроме того, восстание должны были активно поддержать окрестности: во-первых, Кронштадт; затем в Петергофе стоял 3-й запасный армейский полк, где господствовали большевики, а в Красном Селе — 176-й полк, где прочно утвердились „междурайонцы“. Эти части могли быть немедленно, по нужде, вызваны в Петербург.
Все эти „повстанческие“ полки, вместе взятые, должны были подавить сопротивление советско-коалиционной военной силы, устрашить Невский проспект и столичное мещанство и послужить реальной опорой новой власти. Главнокомандующим всеми вооруженными силами „повстанцев“ был назначен вышеупомянутый вождь 1-го пулеметного полка прапорщик Семашко.
Со стороны военно-технической успех переворота был почти обеспечен. В этом смысле большевистская организация уже тогда была на высоте. И из двух главных ее руководителей, Невский, настаивал на форсировании движения, на доведении его до конца.
Другой же, Подвойский, требуя осторожности, едва ли руководствовался при этом „стратегическими“, а скорее политическими соображениями.В политическом центре „восстания“ — в Центральном Комитете дело ставилось, как мы видели, условно, факультативно. Переворот и захват власти должны быть совершены при благоприятном стечении обстоятельств. Здесь на деле воплощалось то, что за три дня до того говорил Ленин на съезде: что большевистская партия готова одна взять в свои руки власть каждую минуту. Но готовность взять в руки власть означает только настроение, только политическую позицию. Она еще не означает определенного намерения взять власть в данную минуту. Поставить вопрос таким образом большевистский ЦК не решился. Он решил только всеми мерами способствовать созданию благоприятной для переворота обстановки. И это отлично отразило те колебания, какие испытывал он в эти дни. И хочется, и колется. И готовы, и не готовы.
Разумеется, колебания вызывались главным образом мыслями о том, что скажет провинция. Это понятно без комментариев. Расчеты же основывались преимущественно на популярности большевистской программы, которая подлежала немедленному осуществлению. Эту программу, со слов Ленина, мы хорошо знаем.
Колебания большевистского ЦК выражали позицию его отдельных членов, центральнейших фигур тогдашнего большевизма. Понятно, колебания их были тем меньше, а стремление к перевороту тем больше, чем меньше им было дано мыслить и рассуждать или чем больше преобладали у них темперамент и воля к действию над здравым смыслом. Безапелляционно стоял за переворот Сталин, которого поддерживала Стасова, а также и все те из периферии, которые были посвящены и полагали, что революционной каши брандмейстерским маслом не испортишь. Ленин занимал среднюю, самую неустойчивую и оппортунистскую позицию, ту самую, которая и явилась официальной позицией ЦК.
Против захвата власти был, конечно, Каменев и, кажется, Зиновьев. Из этой „парочки товарищей“ один был — soit dit — меньшевик, а другой, при своих очень крупных способностях, вообще обладал известными свойствами кошки и зайца. Не знаю, кто еще из большевистских вождей решал тогда судьбу переворота».(Суханов Н. Н. Записки о революции. Т.2. М., Политиздат, 1991, с. 293–295.)
О планах большевиков стало известно на съезде Советов, и известие это вызвало настоящий переполох. Подробности действий советского руководства по предотвращению большевистского выступления мы узнаём из воспоминаний И. Г. Церетели:
«9 июня, во второй половине дня, в казармах большевизированных полков и в рабочих кварталах была расклеена прокламация большевистской партии, зовущая солдат и рабочих выступить на следующий день на улицу с требованием передачи всей власти Советам для проведения в жизнь большевистской программы.
С 4 часов 9 июня в помещение Всероссийского съезда Советов, на Васильевском Острове, стали стекаться все в большем количестве члены Петроградского Совета, побывавшие на Петроградской Стороне, где примыкавшие к большевикам рабочие и солдаты толпились перед прокламациями, расклеенными на улицах, прилегавших к дому Кшесинской. Наши товарищи отмечали небывалое возбуждение в толпах, из рядов которых слышались угрозы расправиться „с буржуазией“ и „соглашательским большинством Съезда“. Красноармейцы и солдаты говорили, что выйдут на завтрашнюю демонстрацию с оружием в руках, чтобы подавить всякое сопротивление контрреволюции. Среди этих толп сновали в большом количестве подозрительные штатские лица, явно не принадлежавшие к среде рабочих и солдат и старавшиеся своими призывами к революционному действию еще больше разжечь страсти. Наши товарищи не сомневались в том, что это были бывшие охранники и жандармы. Скоро появились и стали переходить из рук в руки расклеивавшиеся на улицах листовки.
Прокламация большевистской партии называла предстоящую демонстрацию „мирной“. Но и содержание, и тон этой прокламации, в которой каждое слово было рассчитано на то, чтобы довести призываемые на улицу массы до крайнего возбуждения, не оставляли сомнения в том, что дело шло о восстании, направленном на свержение правительства. Бросалось в глаза то обстоятельство, что прокламация призывала демонстрантов — солдат и рабочих — проявить те же чувства единства и взаимной поддержки, какие они проявляли в дни Февральского восстания…
Никто из нас не сомневался, что при существующем соотношении сил попытка большевистского переворота не имеет шансов на успех. Но вместе с тем, мы знали, что если бы на улицах Петрограда появились многочисленные толпы вооруженных солдат и рабочих с требованием перехода власти к Советам, это неминуемо должно было вызвать кровавые столкновения. Прямым последствием этого выступления были бы трупы на улицах Петрограда, дискредитация демократии, не сумевшей предохранить революционную столицу от таких потрясений, и усиление контрреволюционных течений в стране.
Надо было во что бы то ни стало предотвратить готовившееся выступление.
Временное правительство, как только ему стало известно о расклеенной большевиками прокламации, приняло постановление: „Ввиду распространяющихся по городу и волнующих население слухов, Временное правительство призывает население к сохранению полного спокойствия и объявляет, что всякие попытки насилия будут пресекаться всей силой государственной власти“. С вечера 9 июня военные патрули разъезжали по городу.
Но всем было ясно, что парализовать авантюру большевистской партии могло только решительное выступление съезда Советов.
Несколько человек из руководящей группы Советов, — Чхеидзе, Гоц, Дан и я, — составили проект воззвания, которое должно было быть обращено от имени Съезда к рабочим и солдатам, чтобы предостеречь их от участия „в демонстрации, подготовленной партией большевиков без ведома Всероссийского съезда Советов“. Воззвание требовало, чтобы 10 июня „ни одной роты, ни одного полка, ни одной группы рабочих не было на улице“. Воззвание указывало на то, что „при существующем тревожном настроении в столице демонстрация с требованием низвержения правительства, поддержку которого Всероссийский съезд Советов только что признал необходимой“, не может не привести к кровавым столкновениям, результатом которых будет не ослабление, а усиление „притаившихся контрреволюционеров, которые жадно ждут минуты, когда междоусобица в рядах революционной демократии даст им возможность раздавить революцию“.
До открытия вечернего заседания Съезда Чхеидзе созвал соединенное собрание Президиума и Бюро Исполнительного Комитета. Мы огласили на этом собрании выработанный нами проект воззвания и предложили принять этот проект за основу для установления окончательного текста.
Все присутствовавшие с этим согласились, за исключением двух членов собрания, представлявших большевиков, Каменева и Ногина. Оба они принадлежали к правому крылу большевистской партии, которое не сочувствовало выступлению, затеянному Лениным и его ближайшими сторонниками. Но, как дисциплинированные члены партии, они протестовали против принятия нашего текста за основу обсуждения…
Представители большевистской фракции заявили, что они не могут перерешать постановления своей партии, и покинули заседание. Вместе с ними ушел и Луначарский, представлявший в Президиуме „интернационалистов-межрайонцев“.
После этого, в отсутствие большевиков, собрание обсудило проект воззвания против демонстрации и, с небольшими изменениями, утвердило его для представления Съезду. Кроме того, было решено предложить Съезду запретить, в особой резолюции, всякие манифестации в Петрограде на три дня, 10, 11 и 12 июня. Для организации противодействия всяким попыткам вывести солдат и рабочих на улицу было решено предложить Съезду избрать бюро, состоящее из председателя Съезда Чхеидзе и нескольких членов Президиума и Исполнительного Комитета.
К концу заседания вернулся Луначарский и сообщил нам, что фракция большевиков отправила в дом Кшесинской своих представителей, чтобы настоять перед большевистским Центральным Комитетом на необходимости отменить демонстрацию. Делегаты фракции, взявшиеся вести переговоры с Центральным Комитетом, — сказал Луначарский, — надеются на успех и просят дать им полтора часа на выяснение вопроса. Они просили его, Луначарского, быть в телефонном общении с ними и служить посредником между ними и Президиумом Съезда. Собрание решило дать большевикам для ответа срок, о котором они просили…
Все фракции Съезда, кроме фракции большевиков, решили голосовать за принятые Президиумом Съезда и Исполнительным Комитетом Петроградского Совета проекты воззвания и других постановлений, направленных к предотвращению демонстрации.
Члены Съезда наперебой записывались в списки агитаторов, которые в эту ночь должны были быть брошены в казармы и заводы всех районов Петрограда для проведения в жизнь решения Съезда об отмене демонстрации…
В кулуарах Кадетского корпуса, в котором заседал Съезд, царило в момент перерыва необычайное оживление. Здесь были не только члены Съезда, но и многочисленные представители Исполнительных Комитетов Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и Совета Крестьянских Депутатов. Здесь же были представители Центральных Комитетов всех входящих в Советы партий и представители столичной прессы…
Всю ночь Таврический дворец поддерживал живую связь с рабочими и солдатскими центрами столицы… Около двух часов ночи появились в Таврическом дворце многие члены Съезда из первой группы агитаторов, которые направились в районы с 11 часов вечера, то есть сейчас же после того, как на фракционных собраниях Съезда были приняты решения о запрещении демонстрации. По их рассказам, на большинстве ночных митингов, где они успели побывать, представителей Съезда встречали дружественно и резолюции против демонстрации принимались единодушно. Зато на митингах, организованных большевиками, фанатизированные солдаты и рабочие не давали говорить нашим ораторам и встречали их криками „предатели“. Участники этих митингов говорили о том, что Всероссийский съезд Советов — это сборище подкупленных людей, поставивших себя на службу контрреволюции. На этих митингах не упоминали о „мирном“ характере предстоящей демонстрации. Здесь говорили о том, что пойдут завтра „резать буржуазию“, свергнуть правительство и передать власть рабочим и крестьянам».
(Церетели И. Г. Воспоминания о Февральской революции. Кн. 2. Цит. по: Октябрьский переворот: Революция 1917 года глазами ее руководителей. М., 1991, с. 214–217.)
И снова Н. Н. Суханов:
«В ночь на 10-е, когда „заговор был раскрыт“, названные лица, в соответствии с занятой общей позицией, решали вопрос об отмене выступления. Сталин был против отмены: он полагал, что сопротивление съезда ничуть не меняет объективной конъюнктуры, а „запрещение“ Цицерона действовать Катилине само собою подразумевается, и со своей точки зрения Сталин был прав. Напротив, „парочка“, конечно, стояла за подчинение съезду и за отмену манифестации. Трудно думать, что она непременно нуждалась в декрете, разрешающем взять Бастилию, скорее она просто воспользовалась предлогом, чтобы сорвать авантюру. Но решил дело, конечно, Ленин. В своем оппортунистском настроении он получил толчок — и в нерешительности воздержался. „Манифестация“ была отменена».
(Суханов Н. Н. Указ. соч., с.295.)
На этом закончим цитирование и по традиции предложим любителям исторической альтернативистики поразмышлять, как могла бы развиваться российская и мировая история, если бы герой революции товарищ Ленин занял на тех памятных заседаниях столь же решительную позицию, что и товарищи Сталин, Стасова и Невский.
А также отметим ещё один немаловажный факт. Советский съезд и его руководство во главе с Церетели, добившись локальной победы над большевиками, тут же дало слабину: само назначило на 18 июня мирную демонстрацию — в поддержку съезда и Временного правительства, — на которую рабочими и были благополучно вынесены заготовленные ещё к десятому числу лозунги «Долой десять министров-капиталистов!» и «Вся власть всероссийскому совету депутатов!». «Звёздная палата» (как называет в своих «Записках» Н. Н. Суханов узкий состав советского руководства) получила возможность воочию оценить настроения петроградских масс.
В этот же день, 18 июня, началось наступление армий Юго-Западного фронта, стратегически поддержанное выступлениями армий Западного и Северо-Западного фронтов. Пришла пора порассуждать поподробнее об этом наступлении и о роли в его подготовке главного персонажа настоящих заметок.
Кто дал шанс большевикам?
александр вертячих, сергей глезеровНаследие 07 ноября 2017
Сегодня, в столетнюю годовщину Октябрьской революции, мы обсуждаем ключевой вопрос: почему власть в октябре 1917 года взяли именно большевики? За круглым столом нашей редакции — доктора исторических наук Владимир КАЛАШНИКОВ, профессор электротехнического университета «ЛЭТИ», Сергей ПОЛТОРАК, главный редактор исторического журнала «Клио», Александр ПУЧЕНКОВ, доцент СПб госуниверситета, Николай СМИРНОВ, директор СПб института истории РАН, и научный сотрудник института кандидат исторических наук Константин ТАРАСОВ. В дискуссии также принял участие доктор исторических наук профессор Кубанского государственного университета Андрей БАРАНОВ.
Иллюстрация xtock/shutterstock.com
Революция без логики
— Так что же помогло большевикам — идеология, лозунги, организаторские возможности, лидеры? Или их победа стала просто результатом стечения обстоятельств?
Полторак:
— На этот вопрос можно ответить очень просто: в истории, как в спорте, побеждает сильнейший. Если же более развернуто: большевики проводили ту линию, которая совпадала, простите за высокий слог, с чаяниями народа. По крайней мере значительной его части.
Иногда говорят, что в октябре 1917-го к управлению страной пришли люди, маниакально любившие власть. Но это совсем не так! К власти пришли убежденные марксисты, которым важнейшим делом представлялось осуществление их идей на практике. Им это было как минимум интересно. Я бы даже не стал называть их фанатиками. Они поставили перед собой очень смелую и весьма рискованную задачу — создать государство нового типа. Что у них в принципе получилось…
Калашников:
— На мой взгляд, стратегия и тактика большевиков лучше всего отвечали той ситуации, которая сложилась в стране в 1917 году. Ленин, еще только узнав о создании Временного правительства, сразу же заявил: «Это правительство не даст ни земли, ни мира». И все, что происходило потом, стало подтверждением этого прогноза.
Но хочу подчеркнуть: победа большевиков отнюдь не была неизбежной. Потому что успех зависел от действий не столько большевистской партии, сколько их противников. Если бы Временное правительство дало мир и землю, были бы шансы у большевиков? Едва ли. И тогда Керенский был бы главным героем русской революции…
Смирнов:
— Временное правительство проиграло, потому что стало заложником политики непредрешенчества, которую избрало для себя еще в марте 1917 года. Хотя оно и проделало колоссальную работу по подготовке юридической базы, необходимой для принятия целого ряда насущных законов, позволявших решить целый ряд проблем. В том числе введение рабочего контроля на предприятиях, социализация земли.
Пученков:
— С политической точки зрения Временное правительство, в общем-то, наверное, действовало правильно. Не надо было, как сейчас принято говорить, раскачивать лодку. Оно действительно хотело управлять страной, не позволяя себе авантюрных мер, откровенно не укладывающихся в традиционное представление о политике. И очень боялось ошибиться, разорвать существующую политическую традицию.
Хотя время было такое, что, как образно выразился кадет Челищев, «дом горел, а мы пытались спасать в этом доме книги». И необходим был «подход не реформаторский, не юридический, а революционный и политический». Такого подхода Временное правительство продемонстрировать не сумело.
Большевики же были готовы к очень серьезным импровизационным действиям. Они не боялись брать на себя ответственность, и в этом, конечно, была их сила.
Кстати, к вопросу о нелогичных поступках Временного правительства. Чем же надо было думать, чтобы назвать правительство сразу после подавления военного мятежа Корнилова директорией? Все помнят, чем закончилась директория во Франции — приходом к власти Наполеона Бонапарта. И, соответственно, реставрацией во всех ее видах. То есть со стороны Временного правительства это была какая-то странная апелляция к истории.
При этом директория Керенского, образованная 1 сентября 1917 года, привела к падению престижа власти в каких-то уже немыслимых пределах. Удивительно: те, кто до этого считался людьми, облеченными общественным доверием, оказались крайне никудышными правителями…
Смирнов:
— Кстати говоря, в 1919 году у Александра Керенского спросили: могло ли Временное правительство остаться у власти? Он ответил: для этого надо было заключить в марте 1917-го сепаратный мир. Вот как!
Но Временное правительство, став заложником той политики, которую оно избрало, само вырыло себе могилу. Отложенный на осень созыв Учредительного собрания, отказ провести выборы в него весной — летом 1917 года, невозобновление заседаний Государственной думы (это требовалось сделать, чтобы все ветви власти могли нормально функционировать, однако Керенский отказался). Стоит ли удивляться, что отсутствие подлинной законодательной власти в стране породило ситуацию неопределенности?
Временное правительство прекрасно осознавало, что надо было делать. Но на практике осуществить ничего так и не смогло.
Неудивительно, что после июльских событий 1917 года массы повернулись к большевикам — уже хотя бы потому, что именно у них видели реальное стремление не говорить, а решать те проблемы, которые всех волновали.
Начинается «большевизация» Советов, которая, кстати, происходила помимо воли партии большевиков (напомню, лозунг «Вся власть Советам» она в то время сняла). Однако 5 сентября 1917 года главой Московского Совета становится большевик Виктор Ногин. Большевики получают около 60% мандатов в Московском Совете. А всегда говорят: Москва это вам не Петроград, она менее революционна…
Лев Троцкий в Петроградском Совете получает власть позже, чем Ногин в Московском. Правда, и количество депутатских мандатов в Петроградском Совете у большевиков было больше — около 90%.
Полторак:
— Тем не менее в октябре 1917 года власть взяли не большевики, а широкая левая коалиция, у которой был общий «знаменатель». Расхождения между ее участниками, конечно, были, но широким фронтом выступали силы, которые видели, что Временное правительство не в состоянии управлять страной.
Смирнов:
— И почему постоянно подчеркивается, что большевики, взяв власть, тут же начали формирование однопартийного правительства? Вовсе нет. Ведь что сделал Совет народных комиссаров, после того как в октябре 1917 года II Всероссийский съезд Советов передал власть в его руки? Он обратился к Викжелю (Всероссийский исполнительный комитет железнодорожников. — Ред.), к партиям меньшевиков и эсеров с предложением сформировать однородное социалистическое правительство. И не вина Ленина и большевиков, что их предложение было отвергнуто…
Калашников:
— Существует точка зрения, что Ленин, выражаясь современным языком, был успешным политтехнологом. Отсюда делают вывод, что осуществленная им революция — это ранний вариант современных «цветных». Категорически с этим не согласен.
Если бы Ленин выдвинул программу, которая не отвечала чаяниям миллионов людей, то пропаганда большевиков была бы просто заглушена их оппонентами, чья пресса по тиражам и степени распространения в несколько раз превосходила печать большевиков. Последняя была заметна и влиятельна в Петрограде и Москве, на Балтийском флоте и Северном фронте. На Юго-Западном фронте почти ничего, на Кавказском — тоже. А какие газеты там преобладали? Эсеровские и кадетские. То же самое было и в тылу во всех провинциальных городах.
Смирнов:
— Особенность русской революции 1917 года кроется в отсутствии логики в развитии событий. Она никак не похожа ни на одну другую революцию, происходившую прежде в странах Европы. Она совершенно самостоятельная. И сравнивать ее с Великой французской, с китайской, с другими абсолютно бессмысленно. Потому что в России все было не так.
Феномен Корнилова
— Нередко можно услышать, что приход к власти большевиков стал неизбежен после разгрома «правой альтернативы» — корниловского мятежа. Иногда Корнилова даже называют несостоявшимся «русским Пиночетом»…
Пученков:
— Уже в эмиграции Керенский, беседуя с полковником Энгельгардтом, одной из ведущих фигур Февральской революции 1917 года, сказал: мол, большевики должны поставить на Красной площади огромный памятник Корнилову. Ибо лишь благодаря ему произошла реанимация большевиков после драматических событий июля 1917 года, когда их репутация казалась безнадежно подорванной. «Только Корнилов, — восклицал Керенский в беседе с Энгельгардтом, — привел Ленина к власти. Без него ничего бы этого не было».
Чем был привлекателен Корнилов? В ту пору, когда все говорили о революции, он был первым, кто вновь заговорил о России. Зачем нужна революция, если из-за нее должна погибнуть Россия? Корнилову удалось сформулировать идеи, которые разделялись многими, он нашел очень весомых политических единомышленников. Например, генерала Деникина — вспомним его знаменитую речь, обращенную к Временному правительству: «Вы втоптали наши знамена в грязь, так поднимите их и преклоните перед нами колена, если у вас еще осталась совесть». Корнилов выступил с идеей политического патриотизма, возведенного в абсолют.
Корнилов стал олицетворением того, за что боролось фронтовое офицерство. Революционер-террорист Борис Савинков, который в 1917 году внезапно стал государственником, говорил: «Нет и не было никогда более несчастных и непонятых в своей стране людей, чем фронтовые офицеры 1917 года». Он имел в виду, что офицерам в то время было гораздо проще получить на фронте пулю в спину от своих же солдат, чем пулю в лоб от внешнего противника — немцев.
Униженный, оплеванный и загодя уже названный «контрой» офицер увидел в Корнилове своего защитника и — главное — единомышленника. Легендарная личная храбрость и харизма Корнилова позволяли ему говорить от имени значительной части фронтового офицерства. Понятно, почему многими патриотически настроенными людьми Корнилов воспринимался в то время как олицетворенная надежда. Хотя он и оказался в значительной степени бесталанным, чрезвычайно наивным политиком.
Смирнов:
— Не надо преувеличивать масштаб личности Лавра Георгиевича! Он просто выполнил миссию, о которой договаривался с Керенским еще во время работы Московского государственного совещания в августе 1917 года. Он не предпринял ничего того, что свидетельствовало бы, что он действует самостоятельно. Он обещал поддержать Временное правительство, но, если оно сделает что-то не так, грозился двинуть верные войска в сторону революционного Петрограда. Керенский же просто элементарно струсил! Он испугался продвижения войск Корнилова к Петрограду. Если бы не струсил — не обратился бы к Советам за помощью.
Калашников:
— Обратите внимание, кого бросил Корнилов на Петроград, — только казачьи части и «дикую дивизию». Он понимал, что рабочие и крестьяне, одетые в солдатские шинели, за ним не пойдут. Да и казаки и туземные полки остановились сразу, как только узнали, что их ведут обманом против Советов. Этот факт — главный для оценки корниловского мятежа.
Корнилов, конечно же, был патриотом, но он не понимал, что нельзя силой заставить воевать армию, которая требовала мира без аннексий и контрибуций. А главное — он защищал вредную для страны стратегию, которую определил Николай II, втянувший страну в абсолютно не нужную ей войну. Она с самого начала противоречила национальным интересам России. За чужие интересы, с глупыми целями — вернуть Константинополь, отобрать у Турции, Босфор, Дарданеллы и всю восточную часть до Синопа.
Если бы не эта война, Россия имела бы шанс на мирную модернизацию. Если мы этого не понимаем, то мы ничего не понимаем в революции 1917 года!
Меньше амбиций и больше мудрости
— Уже после разгрома корниловского мятежа была ли альтернатива захвату власти большевиками? Возможны ли были другие варианты развития событий в сентябре-октябре 1917 года?
Баранов:
— На мой взгляд, после разгрома Корнилова альтернативы большевистскому перевороту уже не было. Нарастающий экономический хаос, частая смена правительств, большевизация Советов (особенно в столицах), угроза захвата Петрограда германскими войсками — все эти процессы работали в пользу большевиков. Помешать им мог только раскол в собственных рядах либо сплочение всех антибольшевистских сил — от правых эсеров до монархистов. И то данные препятствия были тактическими.
Тарасов:
— «Большевизация» Советов, о которой уже было сказано, означала радикализацию настроений социальных низов, усиление фракций крайне левых партий под лозунгом «Вся власть Советам!». Для многих лидеров большевиков было очевидно, что, если не допускать необдуманных действий, Временное правительство вскоре окончательно дискредитирует себя, и смену власти можно будет совершить мирным путем.
Кроме усиления левых наметилась возможность для договора между ними и умеренными социалистами. Даже Ленин в первые дни после «корниловщины» говорил о компромиссах. В сентябре по инициативе Советов было созвано Демократическое совещание, которое должно было решить вопрос о власти.
Однако добиться соглашения там не удалось, большевики покинули совещание, а различные политические силы в ходе его заседаний так и не смогли принять решения о новой конфигурации правительства. Это был важный этап, если мы говорим об упущенных возможностях решения вопроса о власти мирным путем.
Cмирнов:
— Теоретически возможность договориться была. Определенные надежды возлагались на предпарламент, сформированный на упомянутом выше Демократическом совещании, собравшем представителей всех массовых общественно-политических организаций, кооперативов, органов местного самоуправления. Он мог, но не стал альтернативой ни Временному правительству, ни даже Советам, получавшим в это время все более крепнущую поддержку масс.
Правительство было даже готово признать верховенство предпарламента, но он сам не мог исполнить передаваемые ему функции в силу отсутствия единства по кардинальным вопросам переустройства Российского государства.
Так что лидер большевиков был прав, характеризуя ситуацию тех дней простой констатацией: «Кризис назрел». Выход из тупикового положения обрел четкие очертания: созыв II Всероссийского съезда Советов, передача ему всей полноты власти в стране, включая формирование нового революционного правительства.
Пученков:
— После поражения корниловского мятежа революционная демократия говорила об опасности новой «корниловщины» — иначе говоря, о возможности реванша «реакционной части генералитета». При этом безмерно преувеличивая и, вероятно, делая это вполне осознанно, силу и сплоченность «контрреволюции», малоспособной, на мой взгляд, в ту пору на эффективные действия по захвату власти.
Думаю, события развивались в сентябре-октябре 1917 года именно так, как они должны были развиваться: Керенский, лишившийся поддержки среди солдатской и офицерской массы и дискредитировавший себя, закономерно утратил власть, которую сумела захватить смелая, инициативная и превосходно организованная политическая сила — большевики.
Калашников:
— Если бы в сентябре 1917-го эсеры и меньшевики приняли предложение большевиков создать правительство на базе Советов или если бы Керенский, объявив Россию республикой, издал свои декреты о мире и земле, большевики не имели бы шанса взять власть в свои руки.
Полторак:
— Если бы у Временного правительства было меньше амбиций и больше мудрости, оно бы отказалось от идеи войны до победного конца, которая и привела его политических оппонентов к Октябрьскому вооруженному восстанию. Идея мира была политическим «козырным тузом», перебить который не мог никто.
Лидеры реальные и теневые
— Историю, как известно, делают личности. 1917 год принес немало новых лиц — о каких-то, стремительно возникавших, быстро забывали, а кто-то вошел в историю. Кого, на ваш взгляд, можно назвать еще самыми яркими персонажами революции?
Тарасов:
— Все-таки мне думается, что значение личностей в период революции зависит от их поддержки массами. Например, о Ленине к моменту его приезда в Россию в апреле 1917 года в армии не знал практически никто. Как он стал известным? Главным образом благодаря контрагитации, развернутой во всех газетах. Они обсуждали проезд Ленина через территорию неприятеля, утверждали, что его программа играет на руку германскому генштабу. В тот момент это настраивало массы против большевиков. Ораторов-большевиков избивали, выкидывали из окон…
Однако прошло совсем немного времени, и имя Ленина и его партии становится популярным, поскольку оно ассоциировалось с идеей немедленного мира. Для солдатской массы это было очень актуальным. Поэтому Ленин к октябрю 1917 года имел известность среди солдат, совершенно не случайно первым проходил по списку в Учредительное собрание.
Но я бы не стал преувеличивать роль конкретных личностей. Имена Ленина, Керенского, Корнилова были символами, которые ассоциировались с определенной программой, даже если на самом деле она им не принадлежала.
Калашников:
— Уверен: судьбу русской революции определил Ленин: в апреле он дал большевикам новую стратегическую цель — борьба за социалистическую революцию, а в октябре в решающий момент толкнул колеблющийся ЦК на взятие власти, что и сделало эту цель реальной.
Смирнов:
— Я бы не стал забывать, например, о лидере кадетов Павле Николаевиче Милюкове. Несмотря на свой уход из Временного правительства после апрельского кризиса, он оказывал решающее влияние на очень многие шаги, которые оно предпринимало. Вспомним позицию Милюкова в ответ на принятие сеймом Финляндии решения о независимости в начале июля 1917 года. Временное правительство склонно было поддержать решение сейма, и Милюков пишет письмо Керенскому, в котором отмечает, что он, Милюков, сделает все, чтобы не только партия кадетов, но и все «прогрессивные силы России» выступили против этого. И правительство прислушалось!
Пученков:
— Что же касается Керенского, то, с моей точки зрения, как яркая политическая фигура, как звезда революции, он закатился во время московского Государственного совещания в августе 1917 года. Его поступки были трагифарсом. Он грозил кулаком, в то время как все понимали, что он выглядит смешно. Да и это драматическое падение в кресло после произнесения финальной речи… Нет, он не производил впечатления великого человека…
Все 53 года своей последующей жизни после ухода из политики Керенский посвятил тому, чтобы доказать, что на его руках нет крови Романовых, что он все без исключения делал правильно, а главное, что именно заговор Корнилова убил все инициативы Временного правительства, которое уверенно выводило страну из невероятного политического кризиса.
Обратите внимание: все три главных героя семнадцатого года — Ленин, Керенский, Корнилов — прожили разные отрезки времени. Корнилов, погибший в апреле 1918 года, оставался и после своей смерти признанным главным героем и вождем Белого дела, его символом. О его значении хорошо сказал поэт-белогвардеец Иван Савин: «Мы и живые безжизненны, он и безжизненный — жив». О том, что заветы Ленина, скончавшегося в январе 1924 года, востребованы по сию пору во многих странах мира, хорошо известно. И лишь Керенский, проживший долгую-долгую жизнь (напомню, он умер в 1970 году), оказался в политическом отношении «бабочкой-однодневкой».
Смирнов:
— Делать из Керенского политическую фигуру совершенно бессмысленно. На мой взгляд, это лидер-выскочка. Человек, который, воспользовавшись той позицией, которую он занимал в определенных политических кругах России и до событий февраля 1917 года, очень умело сманипулировал собственное продвижение к лидерству. Блестящий оратор, представительный мужчина, он к концу лета 1917 года из вождя России превращался в ее проклятие.
Полторак:
— Когда мы говорим о персоналиях, нельзя не упомянуть Александра Ивановича Верховского. Это был первый министр Временного правительства, который не побоялся пойти против течения, заявив в сентябре 1917 года, что Россия обязана заключить сепаратный мир. Что и послужило фактически поводом для его отправки в «бессрочный отпуск». Он был фронтовиком, понимал, что русская армия просто не может больше воевать. А его оппоненты, коллеги по Временному правительству, не осознавали всей глубины проблемы, выступая за то, чтобы биться до победного конца.
Успех есть всегда там, где совпадение интересов. Чем больше таких совпадений, тем успехов больше. Заметьте: большевики симпатизировали Верховскому, видели в нем единомышленника, поскольку произошло совпадение взглядов на проблему войны и мира… Но его зависимость от Керенского не позволяла ему следовать по мирному пути.
Смирнов:
— К числу ключевых фигур 1917 года надо причислить и Льва Троцкого. Ведь от его позиции в октябрьские дни на самом деле зависело очень многое. Он «породил» Военно-революционный комитет. Правда, мы забываем одну вещь: Троцкий не всегда был большевиком. Он стал таковым только после июльских событий 1917 года. Его политическое кредо — быть лидером в стане тех, кто готов пойти на самые радикальные меры, ради победы мировой революции. Он отчетливо понимал, что Лениным ему не быть, но находиться как можно ближе к Ленину — крайне важно.
Пученков:
— В архиве Музея артиллерии хранится интересный документ — дневник кадрового офицера штабс-капитана Цейтлина. В нем есть и записи, относящиеся к октябрю 1917 года. Цейтлин пишет: «Абсолютная апатия людей. Мы наблюдаем, как город час за часом захватывают большевики». И дальше: «Ни против кого у меня нет такой злобы, как против этого фигляра — Керенского. Никогда он на меня не производил впечатления своими речами. Жалкий адвокатишка, а сколько вреда наделал России. Верховный главнокомандующий, почти диктатор и без характера…».
И дальше Цейтлин отмечал, уже после захвата власти большевиками — без симпатии, но с явным уважением: «Как сильными людьми Лениным и Троцким можно восхищаться. Можно их ненавидеть, не соглашаться, но это дела не меняет… А в общем власть их безусловная сила».
Октябри по всей стране
— До сих пор революцию 1917 года мы рассматриваем, главным образом, применительно к двум центрам — Петрограду и Москве. И почти не представляем картины, как события разворачивалась в регионах.
Смирнов:
— Да, в свое время было исследование Ефима Наумовича Городецкого «Рождение советского государства» — одна из первых попыток показать, что революция происходила не только в центре. Но эта попытка была довольно робкой. К сожалению, позже исследований в таком объеме практически не появлялось. А мне думается, что как раз к сегодняшнему моменту потребность в них явно назрела.
Например, в Сибири процессы развивались совершенно не так, как в Петрограде и Москве. Собственную окраску события имели в Средней Азии и Закавказье. А какие процессы происходили на Украине, в Белоруссии, в Царстве Польском, Великом Княжестве Финляндском, прибалтийских губерниях? Это все важнейшие нюансы, мимо которых наша отечественная историография до сегодняшнего дня проходит мимо. Так что тут еще огромное поле для исследователей.
Тарасов:
— «Октябрей» по всей стране было множество, и начинались они порой раньше, чем 25 октября. Октябрьская революция — это взятие власти Советами, и, например, в Ташкенте это произошло уже в сентябре. В Ревеле и Казани события начались раньше, чем в Петрограде. Где-то они произошли позже, где-то мирно, где-то более кроваво.
Интересно, что в провинции большевики не были такими явными лидерами, как в центре. Хотя и здесь был очень важен их союз с другими левыми партиями. Например, в Поволжье были очень сильны левые эсеры и эсеры-максималисты. Без них взятие власти Советами было фактически невозможно. В Красноярске большевики только в союзе с левыми эсерами и анархистами представляли серьезную значимую силу. То же самое можно говорить о Кронштадте.
Баранов:
— Могу сказать о Кубанской области: она относилась к казачьим регионам, которые Октябрьский переворот восприняли очень запоздало. Область была аграрной. После корниловского мятежа местные политические силы стали ориентироваться на федерализацию России, свержение Временного правительства, даже на сепаратистскую программу. Почти день в день с большевистским переворотом, 20 октября, был образован «Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей», стоявший на позициях кадетской партии и умеренных социалистов (правых эсеров).
Учтем еще и то, что рабочее движение на Кубани было крайне слабым, оно локализовалось в точечных пунктах (Екатеринодаре, Армавире, станции Тихорецкой). Да еще и своя повестка дня — прежде всего ликвидация сословности. Казаки составляли на Кубани 44% населения и владели при этом 85% земли. Сословное унижение, дискриминация в конечном итоге и взорвали ситуацию. А сюжеты, которые были ключевыми для Петрограда, Москвы, промышленных центров, на Кубани сначала не срабатывали. Здесь они появлялись только как «заемная» повестка дня. Отряды революционных матросов — анархисты, полубольшевики, — пришедшие на Кубань из Севастополя и Керчи, Новороссийска, — вот они-то и разожгли «пламя классовой борьбы».
«Догнать Запади или погибнуть»
— Нам никуда не уйти и от традиционного вопроса об уроках 1917 года. В чем они?
Тарасов:
— 1917 год — ситуация совершенно уникальной для России самоорганизации в попытке людей участвовать в большой политике. Причем действительно по самым разным направлениям: профсоюзы, солдатские комитеты, домовые комитеты, рабочая милиция и прочее. Это инициатива снизу, без какого-либо побуждения сверху. По масштабам подобного не было практически никогда до 1917 года, и это очень важный момент. И нельзя сказать, что пришли большевики и самоорганизация масс прекратилась…
Калашников:
— Проблему уроков революции, на мой взгляд, следует рассматривать совсем в другом масштабе и искать в ее событиях ответ на вопрос: а могли ли эсеры, или меньшевики, или кадеты предложить более оптимальный вариант развития России, нежели то, что предлагали большевики? Учитывая, что объективная геополитическая ситуация требовала проведения форсированной и всесторонней модернизации в кратчайшие сроки. Напомню, что в 1917 году только Ленин ясно и четко сформулировал императив для России ХХ века: «догнать Запад или погибнуть».
Полторак:
— Уроков много. Остановлюсь лишь на двух. Во-первых, власть должна уважать свой народ. Иначе это чревато революцией. Во-вторых, политические партии должны научиться договариваться между собой. События 1917 года показали, что, когда политики не могут прийти к компромиссу, проигрывают все.
Не стоит считать, что большевики в 1917 году только победили. Они захватили власть, но к победе большевиков не отнесешь то обстоятельство, что в результате проводимой ими политики погибли величайшее множество наших соотечественников. В этом смысле их победа — поражение. И чем дальше будет развиваться история, тем это обстоятельство будет более очевидным.
Баранов:
— Надо понимать, что важнейшую роль в выборе пути развития всегда играют элиты, а в 1917 году они в России были малоэффективными, расколотыми, выдвигали утопические лозунги и программы. За восемь месяцев от Февраля к Октябрю Россия доказала малоприменимость западных доктрин демократии. В итоге выживание страны мыслилось на пути к диктатуре, и вопрос был только — леворадикальной или правой.
Другой немаловажный аспект революции — этнополитический. Окраинные элиты, как только начинается крушение империи, воспринимают его как повод отделиться. Соответственно, важный вопрос: как сохранить государственное единство и легитимность власти, а одновременно найти баланс интересов между центром и провинциями?
Смирнов:
— Уроки событий 1917 года заключаются прежде всего в их глубоком осмыслении. Революция не начинается по звонку. Возникновению революционной ситуации служат и политические, и экономические поводы: слабость власти, отсутствие необходимого продовольствия, небрежение благосостоянием собственного народа… И начинаются революции чаще всего без диктата политических партий. Для них это неожиданность, которой следует умело воспользоваться.
Наконец, сценарий революции пишется улицей и лишь затем оформляется политическими лидерами. Крайне важно для властей предержащих своевременно реагировать на малейшие проявления кризиса, не допускать торжества стихии, результатом которой чаще всего становятся необратимые изменения в государстве и обществе.
Подготовили Александр ВЕРТЯЧИХ, Сергей ГЛЕЗЕРОВ
Материалы рубрики
Сергей Шахрай — Учредительное Собрание и вопросы легитимации новой власти
- Информация о материале
- Опубликовано: 22 января 2018
- Просмотров: 8192
© Фотография из открытых источников
Выступление председателя правления Российского исторического общества Сергея Шахрая на заключительном заседании организационного комитета по подготовке и проведению мероприятий, посвящённых 100-летию Великой российской революции 1917–1922 годов.
Уважаемые коллеги!
В своем выступлении я хотел бы в общих чертах рассмотреть одну из проблем, которая оформилась в ходе дискуссий и обсуждений в рамках научных мероприятий, проведенных в год столетия Российской революции 1917 г. Речь идет об особенностях и процедурах легитимации новой власти после революционного перелома.
Интерес к этому вопросу имеет не только теоретический, но и вполне прикладной характер, поскольку сюжеты, связанные с обеспечением стабильности общественно-политической системы и государственной власти, имеют особое значение в условиях быстро меняющегося мира, роста разнообразных вызовов и рисков, в том числе в ситуации нового электорального цикла.
Центральным ядром сюжета о легитимации власти в условиях революционного перелома является история Учредительного Собрания.
Перефразируя начальные слова «Манифеста Коммунистической партии» 1848 года, я сказал бы, что по России вот уже больше ста лет бродит призрак Учредительного собрания. Думаю, что не ошибусь, назвав этот институт проблемой, которую не смогли проигнорировать ни большевики в первые месяцы после Октябрьской революции, ни новое российское руководство в начале 1990-х годов.
Впрочем, помимо Учредительного собрания на практике существует и другой способ легитимации власти, когда разрыв преемственности заполняет новая конституция, принятая всенародным голосованием или референдумом. Именно этот механизм и был использован в 1993 году, но об этом будет сказано далее.
Как известно, Учредительное собрание стало одной из ключевых идей Февральской революции.
После того как император Николай II отрекся от престола за себя и за сына, его брат великий князь Михаил Александрович, посовещавшись с членами Временного правительства отказался принять власть. И отказался не в пользу какого-либо наследника, не в пользу Государственной Думы, а в пользу именно Учредительного собрания. Как писал в своем дневнике Николай II, «Оказывается, Миша отрёкся. Его манифест кончается четырёххвосткой (речь идет о всеобщем, прямом, равном и тайном голосовании – прим. авт.) для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!».
Гадость – не гадость, но если рассматривать ситуацию с точки зрения создания эффективных механизмов легитимации, Учредительное собрание на тот момент было бы одним из удачных решений в условиях свершившегося разрыва преемственности власти и начала масштабной трансформации государства и общества.
Говоря современным языком, Учредительное собрание должно было выполнить функции своего рода проектного комитета по разработке концепции, структуры и программы мероприятий по становлению абсолютно новой политической системы и государственности.
Однако в любой переходной ситуации всегда сосуществуют несколько конкурирующих центров перемен, каждый из которых способен стать точкой конденсации, своего рода матрицей для переформатирования общества на новых основаниях. Так было и в 1917 году.
Наряду с Временным правительством, вторым центром силы была становящаяся система Советов. И Временное правительство, взявшее на себя миссию «учреждения Учредительного собрания», было вынуждено с ним считаться. Но в отличие от большевиков, сосредоточенных только на подготовке к захвату власти, Временное правительство должно было одновременно тратить силы и ресурсы на реальное управление страной в ситуации социально-экономической и политической катастрофы. Оно попросту опаздывало с адекватной реакцией на ход событий. А потому большевистская революция наступила быстрее, чем была создана правовая основа и разработаны необходимые процедуры для формирования Учредительного собрания.
Не последнюю роль в провале идеи сыграла и психологическая неготовность «технического» Временного правительства стать по-настоящему временным. Как известно, поначалу выборы и первое заседание Учредительного собрания были назначены на сентябрь 1917 года. Однако в августе Александр Федорович Керенский решил, что Россия не готова к переменам, и в результате выборы были назначены на ноябрь. Но к тому времени Временное правительство уже оказалось свергнуто.
Несмотря на победу в октябре 1917 года, большевики не решились немедленно остановить процесс, связанный с Учредительным собранием, хотя сам Владимир Ильич Ленин считал этот проект «либеральной глупостью». Идея создания некоего представительного органа, который учредит абсолютно новую государственную систему и обеспечит легитимность новой власти, была очень популярна в обществе, в том числе и в тех слоях, которые были базой и для самих большевиков.
Поэтому уже 27 октября 1917 г. Совнарком принял постановление о проведении выборов в Учредительное собрание и порядке его созыва. Выборы состоялись 12 ноября, и, по оценкам и прошлых, и нынешних специалистов, они были самыми демократическими в мире. Избирательные права без ограничений получили женщины, военнослужащие. Возраст для участия в выборах был установлен в 20 лет (Германия и Испания – 25; США и Великобритания – 21).
Но, к несчастью для Учредительного собрания, эти выборы оказались неудачными для партии, пришедшей к власти. Эсеры в общей сложности получили в Собрании более 40 % голосов, а большевики – менее 24 %. Соответственно, большевики получили почти в два раза меньше мандатов, чем эсеры (180 против 347).
В такой ситуации Ленин и его соратники абсолютно не были уверены в том, что Учредительное собрание будет играть по их правилам и надежно обеспечит легитимацию нового, большевистского режима. Поэтому, несмотря на некоторые колебания части соратников, решение было принято одно – разгонять.
Дальнейшие события хорошо известны.
5 января 1918 года состоялось первое и последнее заседание Учредительного собрания. Учредительное собрание, хотя и поддержало по сути (не по форме) декреты о мире и о земле, отказалось признать власть Советов и поддержать Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа.
А советская власть отказалась от Учредительного собрания как такового. Несмотря на готовность ряда полков (Павловский, Семеновский, Преображенский, Измайловский дивизион и др.) защитить Учредительное собрание от большевиков, эсеры не решились на силовой сценарий, и начальник охраны Таврического дворца «матрос Железняк» (Анатолий Железняков) по указанию Ленина и жесткой команде Павла Дыбенко поставил виртуальную точку в истории первой российской «конституанты». Это произошло уже утром 6 января в 4 ч. 40 мин.
Но сама идея Учредительного собрания не пропала. Она продолжает дремать в общественном сознании и активно «всплывает на поверхность» в переломные моменты общественно-политической жизни.
Так было в начале 1990-х годов, когда после исчезновения полюса противостояния в лице советского руководства возникла политическая конкуренция уже внутри РСФСР (Съезд народных депутатов – Президент) по поводу выбора модели и стратегии дальнейшего развития страны. Говоря проще, вновь сложилась ситуация двоевластия.
В процессе подготовки проекта новой российской Конституции возможность использования механизма Учредительного собрания неоднократно обсуждалась. И когда формировалось Конституционное совещание для доработки проекта конституции, оно конструировалось как хотя и «совещательный», но при этом представительный орган. В нем, как вы помните, было пять палат, собранных по региональному, производственному, политическому, социально-общественному и другим критериям. Вербально Конституционное совещание не позиционировалось как прообраз Учредительного Собрания. Но не исключалось, что при определенном развитии событий Конституционное совещание могло быть провозглашёно Учредительным Собранием.
Однако в то время участники конституционного процесса по большей части сошлись во мнении, что статус такого органа был бы не очень понятен – почему именно такой принцип избрания, почему эти, а не какие-то другие люди решают судьбу России и новой власти? Поэтому в итоге был выбран механизм всенародного голосования о проекте конституции – Основного законы страны, в котором были изложены основы новой власти.
Фактически современная российская власть учла опыт революции 1917 года, но при этом использовала оба механизма (учредительный и конституционный) для преодоления разрыва преемственности. В результате на базе принятой всенародным голосованием конституции был избран новый парламент – высший представительный и законодательный орган.
В этой связи естественным образом возникает вопрос о новых выборах президента. Как известно, российский президент не переизбирался после принятия новой Конституции – его статус регулировали специальные переходные положения, установленные в самом Основном законе. На тот момент нам — непосредственным участникам процесса, подобное решение казалось единственно возможным, поскольку оно обеспечивало некую минимальную стабильность в переходный период и гарантии преемственности не столько самой власти, сколько избранной модели общественно-политического развития.
Но теперь, исходя из пройденного опыта, мне представляется, что, возможно, стоило провести не только новые выборы парламента, но и новые выборы президента. Общественная поддержка президента в 1993 году была еще высока, и его избрание по новой конституции могло бы дополнительно укрепить позиции главы государства и снять многие проблемы в отношениях ветвей власти в середине 1990-х гг., которые тормозили процессы перемен и задерживали становление необходимой правовой базы. При этом надо напомнить, что модель «нулевого варианта» — одновременных досрочных выборов парламента и президента – активно обсуждалась и могла быть использована во время Октябрьского кризиса 1993 года.
Должен сказать, что сразу после принятия конституции мне приходилось серьезно заниматься вопросами легитимации власти – не только теоретически, но и практически.
Тогда с левого и правого флангов раздавалась критика, что Конституция 1993 года была принята неправильно. В результате оппоненты делали вывод о нелегитимности президентской власти и новой российской власти в целом.
Чтобы «расшить» ситуацию, я ввёл в оборот конструкцию «двойной», или «длящейся» легитимации власти. Первый этап — всенародное голосование и принятая Конституция, затем — добровольное участие в общенациональных выборах Парламента и Президента. А из этих шагов следует очевидный вывод: «если вы лично и ваша партия согласились принять участие в выборах по этой конституции, по установленным ею правилам, то, значит, вы своими практическими действиями де-факто и де-юре признали и новую Конституцию, и установленный ею порядок». Таким образом, современная российская Власть получила легитимность путем использования механизма всенародного голосования по новой Конституции и многократного проведения на ее основе последующих общенациональных выборов (формирования власти) федеральных органов государственной власти!
В качестве еще одной аналогии такой конструкции легитимации власти и восстановления конституционного строя можно привести пример с возвращением Татарстана в конституционное поле России. Как известно, республика не подписала Федеративный договор, не провела (сорвала) проведение на своей территории референдума о Конституции Российской Федерации и первых выборов в Федеральное Собрание и взяла курс на полную независимость или, как минимум, на особые — межгосударственные — отношения с Российской Федерацией.
Подписание Договора о разграничении предметов ведения и полномочий, каким бы он ни казался противоречивым, на практике имело очень важные последствия – на его основе Татарстан провел на своей территории выборы в Федеральное Собрание, что стало юридическим и фактическим признанием факта нахождения Татарстана в составе России и признание российского суверенитета.
В заключение хотел бы отметить следующее.
В последние годы идея Учредительного собрания вновь появилась в общественно-политическом дискурсе. Главным образом – в привязке к сюжету о необходимости изменения действующей или принятия абсолютно новой Конституции.
Но я считал и считаю, что в имеющемся контексте этот процесс – не созидательный, а разрушительный. Изменение действующей конституции не решит никаких реальных или виртуально надуманных проблем. Напротив, — только создаст новые.
Более того, смена конституции как раз и приведет к разрыву преемственности. Разрушит политическую стабильность и приведёт к революционной ситуации, что противоречит самой сути и идеи Учредительного собрания.
В 1917 году Россия выбирала не только Учредительное собрание, Россия выбирала между революционным и конституционным путями развития. Между Революцией и Конституцией.
Плоды сделанного выбора мы пожинаем до сих пор. А потому та работа, которая была проделана Организационным комитетом в юбилейный год Российской революции, имеет не только научный, но также очень глубокий культурный и даже мировоззренческий смысл. Потому что была сделана попытка помочь обществу понять самое себя, помочь восстановить единство исторической памяти и целостность собственной истории.
Уверен, что это – наш самый главный результат.
Шахрай С.М.
д. ю.н., профессор, Председатель Правления
Российского исторического общества
1917: буржуазия у власти | Российское агентство правовой и судебной информации
После свержения самодержавия предприниматели готовились получить контроль над властью и максимально расширить возможности своего класса. Однако в реальности они столкнулись с угрозой лишения даже тех прав, что имели при царизме.
Почему проект построения в России капиталистического государства после революции провалился рассказывает в четырнадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.
Свержение самодержавия с ликованием было встречено прогрессивными слоями российской буржуазии. В представлении организованных предпринимателей с отречением Николая II было связано ожидание немедленного воцарения некоего подобия правового государства.
Именно этот правовой акцент заметен в публикациях буржуазной печати в первые дни Февральской революции. В статьях и газетных заметках чаще всего говорилось о том бесправии, которое существовало при царском режиме и о том, что этому положению пришел конец.
Декларированные новой властью гражданские свободы вселяли надежду на то, что в новых условиях именно класс предпринимателей прежде всего воспользуется этими новыми правами и еще более активно развернет свою деятельность.
Всем казалось, что в России наступает «золотой век» для буржуазии. Однако в первый состав Временного правительства вошло всего два человека, которых можно отнести к буржуазному классу: это А.И Гучков, занявший пост военного министра и А.И. Коновалов, получивший портфель министра торговли и промышленности.
Поэтому, понимая, что их классовые интересы требуют внимания и особой защиты, предприниматели еще интенсивнее взялись за организацию своих рядов с целью отстаивания своих прав. При царизме буржуазии ведь так и не удалось создать свой всероссийский профессиональный союз: царские власти вполне целенаправленно препятствовали этому.
И уже 19-22 марта 1917 года в Москве созывается Всероссийский торгово-промышленный съезд. Туда прислали своих делегатов около 500 различных союзов и объединений предпринимателей. Открывая съезд П. Рябушинский выступил с программной речью, напомнив собравшимся о том, что «вопрос о правильной организации торгово-промышленного класса ждет своего решения».
Однако, памятуя о том печальном опыте, приобретенном буржуазией после Первой русской революции и в думский период, Рябушинский не стал призывать к созданию единой торгово-промышленной политической партии.
Он предположил, что, согласно различным политическим взглядам, предприниматели могут оказаться в разных политических партиях, но не должны при этом забывать о тех общих интересах, которые их объективно объединяют с другими представителями делового мира.
«Нас объединяет главным образом единство промысла, единство наших занятий. И если в нашем будущем парламенте будут находиться люди нашей профессии в разных партиях, то они легче сумеют повлиять на правильное решение экономических вопросов», — объявил Рябушинский.
Под аплодисменты собравшихся он приветствовал декларацию Временного правительства от 3 марта, в котором оно «провозгласило начала свободы и прав человека и гражданина» и недобрым словом помянул «то прошлое, которое являлось нарушением прав человека и ныне отошло в область преданий».
Таким образом, первые два месяца после свержения монархии были для российской буржуазии временем больших надежд и фазой мобилизации своих сил. Но политические лидеры делового мира России с самого начала почувствовали, что Февральская революция несет не только антисамодержавный, но и явно выраженный антикапиталистический заряд как отражение чаяний социальных низов, мечтавших о социалистическом «царстве свободы». Это их, разумеется, тревожило, что видно из стенограммы речи Рябушинского и других высказываний на этот счет.
Выходит, не успела русская буржуазия «стряхнуть прах» царского режима, ущемлявшего их права, как над ними уже нависла угроза слева, от социалистических партий, стремительно набиравших вес и авторитет путем пропаганды своих популистских программ и лозунгов.
В свою очередь буржуазные публицисты также активно принялись за агитационную деятельность. Рябушинский горячо отстаивал идею о преждевременности социализма для России, о предстоящем ей долгом пути развития частной инициативы.
«Еще не настал момент думать, что мы можем все изменить, отняв все у одних и передав другим, это является мечтою, которая лишь многое разрушит и приведет к серьезным затруднениям. Россия в этом отношении еще не подготовлена…», — говорил Рябушинский на упомянутом Первом съезде торгово-промышленного союза в марте 1917 г. в Москве.
Угроза правам буржуазии со стороны социалистов, особенно их крайнего радикального крыла, приобретала черты гораздо более страшной опасности, чем их относительное бесправие при царизме. Социал-демократы большевики, левые эсеры и анархисты покушались на самое важное для предпринимательского класса – на право частной собственности. И в этом они находили поддержку среди народных масс.
Историческая драма российской буржуазии заключалась именно в том, что народные низы не желали «подождать с социализмом», а предпринимательский слой был слишком тонок, чтобы предотвратить развитие событий по нежелательному для буржуазии пути.
На наш взгляд, далеко не все политики из буржуазии в полной мере и своевременно осознали реальность надвигающейся слева опасности их основным правам. Они надеялись, что активной агитацией и пропагандой удастся лишить массовое движение антибуржуазного запала.
Подвижка влево политических настроений народа отражалась и на составе Временного правительства. Первый его состав принято называть «однородно буржуазным», там преобладали кадеты, октябристы и им подобные, но в следующих коалиционных правительствах «министры-капиталисты» все более выдавливаются из кабинета, и их заменяют социалисты-революционеры и социал-демократы.
Но сокрушительное поражение российская буржуазия в 1917 году потерпела не из-за различий в подходах народа и предпринимателей к выбору социально-экономической формации. Так прямо вопрос перед массами все же не стоял: за капитализм или за социализм. Всё обстояло несколько более приземлённо. На повестке дня рельефно выступали всего два вопроса: прекращение войны и аграрная реформы.
Буржуазия поддержала правительство в том, что России было необходимо продолжать войну до победного конца, а аграрная реформа должна быть отложена до выборов и созыва максимально полномочного органа – Учредительного собрания. Вот эта позиция и предопределила политическое поражение буржуазии и Временного правительства, так как популисты большевики пообещали народу решить эти два вопроса немедленно и полностью.
Последней попыткой класса предпринимателей спасти положение и защитить свои права была их поддержка готовящегося военного переворота силами армии во главе с Главнокомандующим генералом Л.Г.Корниловым. Рябушинский в августе 1917 г. заявил, что «в целях защиты государства силе можно противопоставить только силу». Предприниматели финансировали мятежников, однако мятеж провалился.
Теперь оставалась надежда только на выборы в Учредительное собрание. Но к ноябрю 1917 года все буржуазные партии правее кадетов практически сошли с политической арены, поэтому буржуазия голосовала за кандидатов от кадетов.
В Петрограде и Москве кадеты получили второе место за большевиками, набрав 26,2 % и 34,2 % голосов соответственно, и обошли большевиков в 11 из 38 губернских городов. Однако в целом кадеты получили в Учредительном собрании всего 4,5 % мест.
Отстоять свои права буржуазии при таком представительстве не представлялось возможным. Но и преимущественно социалистический состав депутатов оказался для большевиков слишком правым, и Учредительное Собрание было ими разогнано. К власти окончательно пришли политические силы, в программе которых значилась необходимость ликвидации права частной собственности на средства производства.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 21 июля
Сергей Аксененко
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Сергей Аксененко
Октябрьская революция 1917-го с точки зрения легитимностиЧасть 1.Что такое легитимность?Отражение тех или иных событий в истории определяется психологией двух эпох. Первая — та, в которой они происходили. Вторая — та, в которой жил историк их описывающий. При этом эпоха, в которой находится даже самый объективный исследователь, сильно влияет на результат его работы. Например, дореволюционные историки, описывая подвиг Ивана Сусанина, делали упор на то, что он спас царя, а советские на то, что Сусанин боролся с польскими интервентами. Причём и первое, и второе — правда. Мы будем говорить о временах не столь отдалённых — о бурном периоде революций и гражданской войны в России. В исторических исследованиях советских учёных, а особенно в художественной литературе и кинематографе СССР, красноармейцы изображались примерно так же, как восставшие рабы под предводительством Спартака, или крестьяне под предводительством Е.И.Пугачёва. Простые люди, взбунтовавшиеся против «господ» из-за невыносимого гнёта несправедливой и тяжёлой жизни. Во многом так оно и было — но в этой статье я хочу осветить проблему с другой, несколько неожиданной стороны. С точки зрения легитимности и с точки зрения юридической законности, то есть легальности, Советской власти. Так вот, с точки зрения легитимности и, МАКСИМАЛЬНО ВОЗМОЖНОЙ во времена революционных потрясений, легальности, бунтарями были именно золотопогонники, участники белого движения — корниловцы и деникинцы. А также войска украинской Центральной Рады, гетмана Скоропадского, Директории, петлюровцы и красновцы, не говоря уже о махновцах, зелёных и антоновцах. Легитимностью называют признание законности государственной власти, опирающееся на принятые в данном обществе ценности. Основой легитимности могут быть традиции и обычаи, харизма, демократические выборы. Если проще, то легитимным считают правителя получившего власть путём всенародного волеизъявления — через выборы, либо через наследование престола, согласно установленным, в том или ином государстве, династическим правилам. Легитимная власть принимается массами, а не просто навязывается им. А вот легальность власти, её юридическое обоснование — это её соответствие существующим в государстве правовым нормам. Легитимность, в отличие от легальности, является не юридическим фактом, а социально-психологическим явлением.
Часть 2. Временное правительство.Итак, к началу ХХ века царская власть настолько себя дискредитировала, что потеряла «священный» авторитет у большей части населения России, причём у разных групп — рабочих, крестьян, интеллигенции. Свидетельством тому являются многочисленные крестьянские восстания, революция 1905-1907 годов, интеллигентская фронда, выражавшаяся очень широко — от кадетской парламентской оппозиции власти, до эсеровского террора против отдельных её представителей. Причём широкая общественность не осуждала такие теракты, в отличие от современного терроризма, а наоборот — рукоплескала им. Большевики не были террористами, они понимали, что отдельными терактами ничего не добьешься, и готовили комплексное изменение государственного строя. И вот наступила Февральская революция 1917 года. В советской исторической науке эта революция оценивалась положительно, но как предпосылка к Великой Октябрьской. И если вы возьмёте Советский Энциклопедический Словарь и почитаете биографии большевиков, то увидите, что почти никто из них в Февральской революции не участвовал. Хотя почти все были активными действующими лицами революции 1905-1907 гг. и Октябрьской 1917-го. А в советское время участие в ЛЮБОЙ революции считалось положительным фактом биографии и если бы большевики были организаторами февральского переворота, этого никто не стал бы скрывать. Но в той ЛИБЕРАЛЬНОЙ революции участвовали ЕДИНИЦЫ из многотысячной Ленинской гвардии.
На самом деле Февральская революция являлась скорее результатом верхушечного заговора представителей крупного капитала, генералитета и либеральной интеллигенции англо-американской ориентации. Даже глава французской военной миссии при Ставке Морис Жанен в апреле 1917-го записал в свой дневник, что Февральская революция «руководилась англичанами и конкретно лордом Мильнером и сэром Бьюкененом». Конечно, заговорщики использовали недовольство широких масс, более того, они даже создали искусственные перебои в снабжении столицы хлебом, чтобы усилить это недовольство, чтобы вызвать восстание в Петрограде. Но организаторы свержения царя не выражали чаяний народа, они лишь использовали людей для достижения собственных узкокорыстных целей, они лишь хотели устранить монарха, чтобы править самим. Нам, увидевшим воочию перестроечных либералов типа чубайсов, гайдаров и собчаков, нетрудно представить себе их предшественников — керенских и родзянок. Вплоть до того, что в 1980-е был создан искусственный дефицит товаров, так же, как и в 1917. И если, до перестройки, в спокойные советские времена, я, например, мог хоть с какой-то симпатией относиться к деятелям Февраля, то увидев их современный клон, увидев сколько бед они принесли, резко изменил своё мнение. Алчные, болтливые, безжалостные, равнодушные к страданиям простых людей «демократы», ориентированные лишь на западные либеральные ценности, презирающие историю и культуру своей страны, воочию показали свою звериную сущность, как в 1917, так и в 1990-е. Как они разграбили общенародную собственность в 1990-е, мы ощутили на себе. А вот примеры из 1917-го. В августе Временное правительство объявило, что установленные 25 марта твердые цены на зерно «ни в коем случае повышены не будут». Крестьяне, не ожидая обмана, свезли хлеб. Помещики же знали, что готовится повышение цен, и придержали зерно. Цены были удвоены, что резко ударило по крестьянству нехлебородных губерний и по рабочим. Неудивительно, что вскоре начались массовые крестьянские восстания. Однако не стоит забывать, что их главной причиной был отказ Временного правительства передать помещичью землю, тем, кто её обрабатывает. И это несмотря на то, что министры, по крайней мере, из числа эсеров понимали, что без этого страну не сохранить, понимали, что горстка помещиков не в состоянии противостоять многомиллионной крестьянской массе. Тем более, что через полгода, когда большевики уже решили земельный вопрос — те же господа, которые возглавляли Россию в составе Временного правительства приняли решение о передачи земли крестьянам, будучи большинством в составе Учредительного собрания. Но было уже поздно. Большевики опередили эсеров, выполнив таким образом те обещания, которые социалисты-революционеры давали труженикам села. Почему же эсеры не передали землю крестьянам раньше? Ведь многие исследователи до сих пор полагают, что будь земельный вопрос решён Временным правительством, оно не было бы свергнуто в октябре, ибо за ним стояло бы не только большинство народа, но и вооружённые силы, состоящие в основном из крестьян. А причина проста — ЖАДНОСТЬ ТЕХ БАНКИРОВ И ПОМЕЩИКОВ, КОТОРЫЕ БЫЛИ БЛИЗКИ К ПРАВИТЕЛЬСТВУ. Помещики, чувствуя неизбежную потерю своих угодий, начали спекуляцию землей, в том числе распродажу иностранцам, землю также закладывали в банках, вырубывали для продажи лес. Банкиры, как ни странно, были заинтересованы в сохранении помещичьего землевладения не меньше самих помещиков, ибо большая часть земли последних была уже заложена. А если добавить, что близкие к правительству люди наживались на поставках для действующей армии, то будет понятно, почему фронт вскоре развалился. Страшно подумать, что стало бы со страной, если бы большевики через восемь месяцев не пресекли деятельность либерального правительства. Ради объективности следует отметить, что среди членов Временного правительства встречались и люди лично порядочные, посвятившие свою жизнь борьбе за счастье народа. Вернее за то, как они его понимали. Но даже такие политики, как министр земледелия В.М.Чернов, будущий председатель Учредительного собрания, который позже, уже в эмиграции, участвовал в борьбе с фашизмом, не могли ничего сделать. И не потому, что не хотели. Наоборот — Чернов был давним сторонником передачи земли крестьянам. Но он не мог забрать помещичью землю потому, что Временное правительство было КЛАССОВЫМ органом. Только скрывало это. Несмотря на то, что в исторической науке сейчас «не модно», рассматривать те или иные события с классовых позиций, только такой анализ позволит понять суть происходящего. Временное правительство по природе своей выражало интересы поставивших его капиталистов и помещиков, оно ОБЪЕКТИВНО не могло что-то сделать в ущерб интересам господствующих классов. И народ лишь устранением этого правительства, мог заставить «богатых поделиться с бедными». Не такую ли картину мы наблюдаем сейчас? Совет Народных Комиссаров — тоже был классовым органом. Только выражал интересы рабочих и крестьян, то есть, абсолютного большинства населения. Уже одно это делает его легитимным. Причём в отличие от Временного правительства СНК не скрывал своей классовой сути. В.И.Ленин прямо заявил о ДИКТАТУРЕ ПРОЛЕТАРИАТА и это было гораздо честнее, чем откровенную диктатуру помещиков и капиталистов прикрывать общенародными ценностями.
Очень много людей находятся в плену мифологии, представляя гражданскую войну, как борьбу монархистов идущих под лозунгами «За веру, царя и отечество!» на бой со взбунтовавшимся против этого царя большевиками. Причём последние, учитывая крайнюю непопулярность царского режима в те годы, поддерживали легенду. Помните слова из песни — «Белая армия, чёрный барон, снова готовят нам царский трон»? Однако внимательный анализ конкретной исторической обстановки позволяет говорить о другом. Красная армия воевала не столько с монархистами (они работали в полуподполье даже у белогвардейцев, порой подвергаясь репрессиям вплоть до расстрела), сколько с прозападными либералами-рыночниками, ставленниками Англии, Франции и США. И если говорить объективно, не беря в учёт субъективную мотивацию поступков тех или иных людей, то не белые, а красные были настоящими патриотами своего отечества, отражая не только армии золотопогонников, но и воюя с их союзниками — ИНОСТРАННЫМИ ИНТЕРВЕНТАМИ. Сейчас, кстати, мы наблюдаем ту же картину – либералы-рыночники, науськиваемые англосаксами, самыми радикальными представителями западной цивилизации, в 1991 году развалили страну, так же, как и в 1917 и продолжают свою разрушительную деятельность, призывая нас отказаться от своего прошлого, как дореволюционного, так и советского. Призывают идти по пути Запада, не добавляя при этом, что Запад никогда не видел в нас партнёров, Запад всегда смотрел на славян, как на источник своего обогащения. Ведь практически все зачинатели белого движения — генералы М.В.Алексеев, Л.Г.Корнилов и адмирал А.В.Колчак были так или иначе связаны со свержением царя. Алексеев организовал давление на Николая командующих фронтами, что стало главным при отречении императора. Корнилов арестовывал царицу, а Колчак уже тогда, рассматривался англо-американцами в качестве запасного (в случае смерти Алексеева) военного лидера страны, позже Колчак состоял на английской службе, откуда был направлен в Сибирь, чтобы стать «Верховным правителем России». То есть англичане рассматривали его как своего ставленника. Так, что современный фильм «Адмиралъ» не отражает реальных событий. То же касается близкого к либеральным кругам А.И.Деникина и П.Н.Врангеля, сотрудника, одного из главных участников свержения царя — генерала А.М.Крымова. Таким образом, лидеры белого движения, воюя с Красной армией, отстаивали не призрачные идеи монархии, а СВОЮ власть, которую они завоевали в феврале 1917-го, отстранив царя, а потом потеряли в октябре. Причём Колчак, из образа которого современный российский кинематограф усиленно создаёт ярого монархиста, даже принял титул «Верховного правителя России». Это при том, что в то время были живы многие представители династии Романовых. Понятно, что победи Колчак, он и близко не подпустил бы их к власти. Не таким человеком был Александр Васильевич, чтобы безропотно уйти. А монархистами большинство белогвардейцев стали лишь в эмиграции, задним числом, когда маятник эмигрантского общественного мнения пошёл в обратную сторону, когда стали забываться тёмные стороны правления последнего императора. И опять таки — я не даю здесь каких-то оценок — я просто хочу отделить правду от вымысла. Среди деятелей белого движения, среди организаторов свержения Николая, были и вполне искренние люди. Николай ІІ сделал столько глупостей, пролил столько крови подданных, что даже многие монархисты не видели иной возможности спасти страну, кроме как свергнув царя. Я лично с симпатией отношусь к тем, кто шёл под белыми знамёнами с искренней верой, в то, что спасает Россию. Беда в том, что за спиной этих честных людей прятались те, кто под словом «Россия» понимал только собственные барыши. Как среди белых, так и среди красных были жестокие и плохие люди. Но и среди белых и среди красных было много честных, хороших людей, патриотов, идущих в бой за ПРАВДУ, иначе не объяснить массовости обоих движений. Беда в том, что ПРАВДУ эти люди понимали по разному…
Теперь рассмотрим свержение царя С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЛЕГИТИМНОСТИ И ЛЕГАЛЬНОСТИ ТЕХ ЛЕТ. Рассмотрим детально, ибо нынешние либеральные историки, доказывают, что царь сам передал свою власть Временному правительству и на этом основании говорят о законности этого правительства, о том, что большевики незаконно его свергли. Увы! Подробный анализ ситуации не оставляет камня на камне от этого мифа. Когда начались волнения в Петрограде, царь в соответствии с законодательством того времени, 25 февраля 1917 (ст. ст.) приостановил деятельность Государственной Думы. То есть с этой поры никаких легитимных решений Дума принимать не могла. Причём думцы, не зная, чем всё закончится, подчинились воле государя. Вместе с тем 27.02.1917. на ЧАСТНОМ СОВЕЩАНИИ депутатов был создан Временный комитет членов Госдумы, во главе с крупным помещиком М.В.Родзянко. Нам, людям ХХI века, постоянно наблюдающим за деятельностью депутатов, легко установить абсолютную незаконность этого органа, органа создавшего Временное правительство, которое в отличие от современных нам правительств, обладало не только всей полнотой исполнительной власти, но и законодательной. Это на заметку, поклонникам идеи разделения властей. Что бы вы сказали, если бы несколько депутатов парламента собрались на частный сабантуй и присвоили бы себе верховную власть? В ночь на 28 февраля Временный комитет объявил о том, что берёт власть в свои руки. Обратите внимание — ещё ДО ОТРЕЧЕНИЯ императора. То есть на тот момент Временный комитет совершил государственный переворот, если рассматривать его действия с точки зрения формальной законности. К царю делегацию с требованием отречения послали ПОЗЖЕ. И каких же двойных стандартов надо придерживаться, чтобы обвинять большевиков в незаконном свержении людей, которые пришли к власти подобным образом?! Большевики действовали куда более законно, свергая Временное правительство. Есть мнение, что во время подобных потрясений политическая целесообразность важней законности. И с такой точки зрения действия большевиков безупречны. Царь «довёл страну до ручки» ЗА ЭТО его свергли временщики, но они не справились с управлением, ввергли страну в хаос и ЗА ЭТО их свергли большевики. Причём ещё до них то же самое пытались сделать военные во главе с Корниловым, но у корниловцев не получилось, а у большевиков — получилось — подготовились лучше, лучше знали чаяния народа. Вернёмся к хронологии февральской революции. 1 марта претендент на пост главы правительства князь Г.Е.Львов встретился с членами Временного комитета, который одобрил состав нового органа власти. 02.03.1917 Временный комитет принял постановление об опубликовании состава нового правительства. Факт его создания был оглашен на собрании в Таврическом дворце. Одновременно, согласно официальной версии, вместе с отречением от престола Николай II подписал указ о назначении Львова Председателем Совета Министров. Однако новоиспечённое правительство в своей декларации указало, что власть принимается от Временного комитета, оставив царский указ без внимания. Обратите внимание на одну деталь — УКАЗ НЕПОПУЛЯРНОГО МОНАРХА НЕ ОГЛАСИЛИ, хотя на всякий случай запаслись им. Это означает, что В ТО ВРЕМЯ преемственность от царя мало заботила либералов, зато ПОТОМ защитники Временного правительства называли сей указ главным основанием легитимности временщиков. Это выглядит некрасиво даже с моральной точки зрения, ведь либералы через несколько дней взяли царя под арест. А с юридической точки зрения всё выходит ещё хуже, потому, что князя Львова «назначил» вовсе не император Николай II, а простой гражданин Николай Александрович Романов, отрёкшийся незадолго до того от престола. Естественно гражданин Н.А.Романов не имел никакого права делать подобные назначения. Ибо отречение, согласно законам Российской империи, акт безвозвратный. Сам Николай на следующий день понял, какую глупость он совершил и попытался хотя бы переотречься в пользу сына, а не брата. Увы — не судьба! Природа царской власти такова, что самодержец мог одним росчерком пера отменить весь Свод Законов империи, царь — в юридическом плане — всё, остальные — ничто. Своим отречением Николай в один миг сравнял себя с «остальными». Кстати, этим актом передачи власти брату, он автоматически отменил и закон Павла I о престолонаследии, где говорилось о том, что власть должна передаваться не брату, а сыну. Так, что утверждения монархистов о том, что акт царя незаконен и, мол, на этом основании надо вернуть монархию, не выдерживают критики. Природа царской власти такова, что законен любой акт царя. Слава Богу, что мы почти век назад, от неё избавились, от этой царской власти!
Либералы слишком торопились захватить власть — они вынудили царя подписать отречение за 20 минут до полуночи 2 марта. Причём время было поставлено задним числом — 15 часов 5 минут. И уже потом, когда ГЛАВНЫЙ вопрос был решен, попросили БЫВШЕГО царя «назначить» князя Львова главой правительства. И хоть время на документе тоже поставили задним числом, пометив его двумя часами дня, все источники единодушно утверждают, что сей акт, вышел уже ПОСЛЕ ОТРЕЧЕНИЯ, то есть не имеет юридической силы. Поэтому в литературе можно встретить утверждение, что Львов был «назначен» 3 марта. Скорей всего Николай подписал «назначение» уже после полуночи. На следующий день — 3 марта либералы поехали к Михаилу и вынудили того не принимать корону. И Михаил её не принял, хотя брат заповедовал ему, фактически установить конституционную монархию — то есть сделать то, о чём так долго мечтали либералы. Но они опьянённые лёгкой победой решили, что будут править сами и заставили Михаила подписать документ, в котором он ПРОСИТ граждан подчиниться Временному правительству. Увы! Сиё благое пожелание лишь частное мнение гражданина М.А.Романова и не имеет никакой юридической силы, ибо он власть не принял, а значит, не стал императором. Вот если бы он хотя бы на несколько минут взял власть, а потом передал её Временному правительству, тогда монархические юристы признали бы это правительство легитимным. Но временщикам в то время не было дела до юридических тонкостей. Их интересовала другая — РЕАЛЬНАЯ легитимизация и органом, который, по их мнению, мог её дать, был… Петроградский Совет рабочих депутатов, прославившийся в период первой революции и возобновивший свою деятельность после десятилетнего перерыва. Причём Совет сразу же занял Таврический дворец, резиденцию парламента и депутатам Госдумы пришлось согласиться с этим, ибо Совет пользовался абсолютным авторитетом в глазах большинства людей, то есть был легитимной властью в изначальном понимании этого слова. К тому же депутаты Совета были РЕАЛЬНО ИЗБРАНЫ в своих коллективах, чем выгодно отличались от самозваных министров Временного правительства. А вот новоиспеченный министр иностранных дел Временного правительства П.Н.Милюков, на вопрос кем выбраны новые правители, отвечал расплывчато: «нас выбрала русская революция». Но так ответить может любой другой самозванец, у которого хватит силы захватить власть. Но ни к законности, ни к легитимности, подобные «вещи» никакого отношения не имеют. Из истории мы помним о так называемом периоде «двоевластия», то есть о времени, когда правительство делило власть с Петросоветом. Позже в системе советов появились органы более высокого уровня — Всероссийский съезд, но вначале главным был именно Петросовет, именно с ним согласовывало Временное правительство свои постановления, именно он издал Приказ № 1, тот самый, который получил силу закона в армии и на флоте ВСЕЙ СТРАНЫ, то есть Совету подчинялись вооружённые силы, этот орган стал самым могущественным в государстве. Почему же он не взял власть в свои руки, а передал её временному правительству? Потому, что Ленина в стране ещё не было. Ленин в это время был в эмиграции. Роль личности в истории в такие переломные моменты очень высока. Руководители Совета просто не были готовы взять власть. И не стоит их винить в том, что они трезво оценили свои силы. Гораздо хуже, когда к власти рвутся неподготовленные люди, что бывает куда чаще. В общем, рабочие в то время ещё не имели ВОЖДЯ, вернее их вождь, физически не мог добраться к ним. Он приедет лишь через месяц. А пока по просьбе министра Милюкова было объявлено, что Временное правительство создано по согласованию с Советом. То есть, правительство фактически признало легитимность советов. А значит и своё последующее свержение, санкционированное советами. Итак, мы установили, что Временное правительство не имело ни одного из двух, если так можно выразиться, ЮРИДИЧЕСКИХ признаков легитимности. За ним не было ни народного волеизъявления, ни преемственности от прежней власти. Что касается других признаков, то среди членов правительства не было харизматического вождя. Поначалу был один — последний признак легитимности — лояльность населения, да и её получили в первую очередь, благодаря Совету. Через несколько месяцев правительство утратило и это — народ перестал верить ему. А большевики, к тому времени, сумели стать главной силой в, ПОСТОЯННО ПЕРЕИЗБИРАЮЩИХСЯ, советах. Причём когда возникла угроза военного переворота, тогдашний глава правительства Керенский остался у власти только благодаря советам. Октябрьская революция, в отличие от Февральской прошла почти бескровно, чисто случайно погибло несколько человек. Это потому, что большевистские советы, после корниловского мятежа, ещё до штурма Зимнего, воспринимались большинством граждан, как единственная легитимная политическая сила. Многие люди уже понимали, что формальная передача власти лишь дело времени. И вот в октябре 1917 страна готовится к очередному Всероссийскому съезду Советов рабочих и солдатских депутатов. Его делегаты представляли интересы практически всех социальных групп и регионов — рабочих, солдат (большинство из которых были крестьянами) и… крестьян. Собственно крестьянских депутатов было всего 19, но многие делегаты представляли объединённые рабоче-крестьянские советы. К тому же Съезд принял декрет о Земле, выражая волю всего крестьянства, был БЕЗОГОВОРОЧНО поддержан крестьянами. А вскоре произошло объединение двух съездов — Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов и Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, причём ещё до того представители крестьян пополнили ВЦИК — высший орган власти между съездами. И если, говорить с чисто формальной точки зрения, то получается, что в преддверии Съезда большевики устранили нелегитимное, не пользующееся доверием людей, правительство и предложили народным представителям создать новое – легальное и легитимное. Создать с чистого листа. Так появился Совет Народных Комиссаров. Кстати, по образовательному уровню, по количеству иностранных языков, которые знали члены СНК — самое высокоинтеллектуальное правительство тех лет.
Из истории мы знаем, что порой государственные перевороты, совершает небольшая группа людей. Теоретически, при определённых условиях, большевики смогли бы и без поддержки большинства населения свергнуть Временное правительство, но ни одна власть без общенародной поддержки не смогла бы выиграть ту войну, которая разгорелась на территории бывшей империи. Ни одна власть не смогла бы отразить громадные армии деникинцев и петлюровцев, семёновцев и махновцев, противостоять интервенции 14 держав, если бы народ не поддержал её. А если говорить, об ещё одном признаке легитимности, о харизме Вождя, то даже враги Ленина, вынуждены признать его самым харизматическим лидером того времени. Итак, если мы сравним с точки зрения легитимности, Временное буржуазное правительство и Советское (которое тоже, поначалу называлось «временным»), то увидим, что за Совнаркомом стоит реальное волеизъявление людей, за временным правительством — нет. За Совнаркомом есть харизматический вождь, за Временным правительством — нет. Совнарком не только удержался у власти, но и вышел победителем из жесточайшей войны, Временное правительство не смогло продержаться и года. Совнарком построил Великую Страну, ибо с точки зрения державной мощи Советский Союз — высшая эманация Российской империи, а Временное правительство бездарно загубило даже то, что досталось от царя. Советское правительство упрекают в том, что оно заключило сепаратный мир с немцами и отдало Германии немалые территории. Но, ВО-ПЕРВЫХ — эти территории потеряли не большевики, а царь и Временное правительство. ВО-ВТОРЫХ, заключая Брестский мир, Совнарком рассчитывал лишь получить передышку в войне, чтобы вскоре отвоевать земли назад, что и было сделано. А то, что Польшу утратили, так это сделали не большевики. Со свержением императора, который был одновременно и царём польским и великим князем финляндским, не было никакой легитимной возможности удерживать эти страны. Правда большевики в 1920 пытались вернуть Польшу, но не смогли из-за… удара в спину так называемой Русской армии барона Врангеля, хотя ведущие царские генералы во главе с А.А.Брусиловым именно в этот момент признали, что Советское правительство выражает интересы народа бывшей империи и пошли к нему на службу. Кроме того, Польша в составе России — явление ненормальное и вредное не только для Польши, но и для России. В-ТРЕТЬИХ, судя по некоторым данным, ещё Николай II начал зондировать почву для заключения сепаратного мира с немцами. Сейчас говорят, что это была дипломатическая игра, затеянная ради того, чтобы союзники отдали России Босфор и Дарданеллы в случае победы над Германией. Но кто его знает, игра это была или не игра — царь видел, что союзники воспринимают русских, исключительно как «пушечное мясо». И вскоре они доказали, что так оно и было, когда заставляли своих сателлитов белогвардейцев подписывать кабальные договора, чтобы те признали их генералов ВЫСШЕЙ властью над собой и требовали, чтобы их гражданам была заплачена полная доходность находящихся на территории России предприятий с причислением 5-ти процентной надбавки за всё время пока эти предприятия не работали, начиная с 1914 года. Когда выуживали золотой запас в обмен на поставку обмундирования. Куда патриотичней выглядит решение Ленина отказаться от долгов царской России и Временного правительства, хотя в обмен на согласие Ленину предлагали полное признание Советской власти мировым сообществом (при том, что долг он мог не платить сразу, а переложить его на плечи будущих поколений). Сравните с большинством нынешних правителей постсоветских республик, живущих по принципу — «после нас хоть потоп» и загоняющими свои страны в долговую кабалу. В-ЧЕТВЁРТЫХ, тот же Николай (посредством премьера С.Ю.Витте), заключил договор с японцами, отдав им пол-Сахалина. Причём вернул эти земли не царь, а всё те же большевики. Почему те, кто обвиняет большевиков в подписании Брестского мира, не обвиняют Николая в подписании Портсмутского? В-ПЯТЫХ — ни для кого не секрет, что большевики поддерживали контакты со своими германскими коллегами — революционерами, подписывая мир, они одновременно готовили революцию в Германии, то есть, мир был тактической хитростью ради победы. Ситуация типичная для мировой дипломатии. И вскоре революция в Германии произошла. Уж не на пресловутые деньги германского генерального штаба был свергнут кайзер? В-ШЕСТЫХ — многие противники большевиков состояли на службе у немцев. Даже ярый англофил Милюков на некоторое время стал проповедовать германскую ориентацию. А монархист, лидер Дона, генерал П.Н.Краснов прямо перешёл на службу к Вильгельму, а позже стал прислужником Гитлера, за что и был повешен. Точно такой же путь прошёл другой царский генерал — гетман П.П.Скоропадский, правда от суда его спасла смерть в 1945. А украинская Центральная Рада только и держалась на немецких штыках, пока немцы не заменили её гетманом. Даже Деникина первое время снабжали немцы. Только не напрямую, а через своих сателлитов Краснова и Скоропадского. Кто не верит, почитайте мемуары Краснова. Факты германского снабжения деникинской армии, описанный лидером Дона, никто не опроверг. Причём немецкие оккупанты снабжали белогвардейцев для того, чтобы те воевали с большевиками, с которыми сами немцы заключили мир. Позже другие – антантовские интервенты – помогали белогвардейцам по этой же причине. Так что белые, а не красные, сотрудничали с интервентами. Тем более, что в случае победы белогвардейцев, им пришлось бы заключать со своими союзниками, куда более унизительный для страны мир, чем Брестский. Об этом мы можем судить как по проектам тех договоров, которые навязывали иностранцы лидерам белого движения, так и по действующим договорам с ними, когда белые армии снабжались за счёт варварского разграбления ресурсов и золотого запаса страны, за счёт будущей долговой кабалы, которая должна лечь на плечи простых тружеников России. То есть тех, которых белые пытались завоевать. Мол мы тебя «освободили», теперь – плати. В-СЕДЬМЫХ – сам Николай, ещё до войны, долго колебался, какую ориентацию – английскую или германскую выбрать России. Одно время склонялся в пользу германской. В то время бытовала поговорка о том, что «Англия готова сражаться до последнего русского солдата». Увы – это правда. Наши союзники, вместо благодарности за своё спасение, после Первой мировой, развязали интервенцию, после Второй – Холодную войну. И хотя употребление частицы «бы» некорректно в истории, я думаю, склонись Николай тогда – ещё в начале ХХ века на сторону Германии, вряд ли немцы породили бы гитлеровский нацизм и тому подобные ужасы, да и мировых войн, возможно удалось бы избежать. В-ВОСЬМЫХ — Брестский мир не представляет ничего сверхординарного в мировой истории. Ревнители европейских ценностей пусть вспомнят об Эльзасе и Лотарингии, которые Франция и Германия постоянно отнимают друг у друга, в зависимости от того, кто из них сильнее в данный момент.
Часть 3. Учредительное собрание.Теперь рассмотрим легитимность Учредительного собрания 1918 года. Ибо разгон сего органа называют одним из главных доказательств нелегитимности Советской власти. На самом деле — не было никакого разгона, потому что не было и самого органа. После ухода с заседания фракций большевиков и левых эсеров, собрание потеряло кворум. То есть, перестало быть органом государственной власти, а стало лишь сходкой депутатов. Судите сами — из 800 депутатов, было избрано 715, на заседании присутствовало 410, из которых большевиков и левых эсеров 155, значит, после их ухода осталось 255 депутатов. А для того, чтобы представлять хотя бы половину страны, надо 400. Кстати, возможность для фракций покидать, при необходимости, заседания парламента, наряду с требованием кворума, является естественной для любой демократии. То есть большевики ИМЕЛИ ПРАВО на уход. В связи с этим мне вспоминается так называемая «конституционная ночь» в Украине. Тогда, в 1996, я сам был депутатом парламента и хорошо помню, почему Конституцию принимали ночью. Тогдашний президент Л.Д.Кучма хотел разогнать парламент и «протащить» выгодную ему Конституцию. Пропрезидентским депутатам была дана команда не регистрироваться, чтобы заседание не имело кворума и не смогло открыться. Но в силу неразберихи, царившей тогда, некоторые сторонники Кучмы узнали о его приказе уже ПОСЛЕ того, как зарегистрировались. Спикер парламента А.А.Мороз, понимал, что второй раз они не повторят этой ошибки, и решил вести заседание до конца, ибо перерыв был равносилен разгону парламента. Вот почему мы сидели всю ночь. То же и в Учредительном собрании — депутаты не расходились до утра. Причём, Ленин приказал караулу всех выпускать и никого не впускать обратно. То есть он дал возможность собранию провести ЕДИНСТВЕННО ВОЗМОЖНОЕ для него заседание. Больше бы собраться не смогли — не нашли бы кворума. А в то время в войсках ещё были сильны анархистские настроения, доставшиеся большевикам в наследство от Временного правительства. Этим объясняется то, что начальник караула Таврического дворца — матрос А.Г.Железняков — не полностью выполнил приказ главы правительства. Матросам надоело ждать, пока депутаты разойдутся сами собой (хотя те вряд ли бы продержались больше, чем несколько часов) и они решили поторопить их. Примечательно что, Железняков стал автором исторической фразы «караул устал» неосознанно. Начальник караула вкладывал в свои слова буквальный смысл — его товарищи матросы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО устали караулить уход депутатов и попросили Железнякова, чтобы он поторопил их. Нельзя забывать, что заседание Учредительного собрания проходило всего лишь через два с небольшим месяца после прихода большевиков к власти. Неудивительно, что они ещё не успели справиться с анархией в войсках. Вскоре большевики сделали это, и Красная армия стала самой дисциплинированной армией, на фоне войск сепаратистов и белогвардейцев. Это признавали даже враги красных. А так неожиданно для себя вошедший в историю матрос Железняков вскоре погиб на фронте, успев в свои 24 года стать комиссаром флотилии, командиром полка и бронепоезда. Надо сказать, что Учредительное собрание открывал председатель ВЦИК Я.М.Свердлов и то, что депутаты, после недолгих пререканий, всё же допустили это, говорит о том, что они косвенно признали легитимность Советской власти. Кроме того, закрытие Учредительного собрания одобрил Съезд Советов — выборный орган, представляющий большинство населения страны. А если говорить с точки зрения политической целесообразности, то передача власти Учредительному собранию, означала продолжение того хаоса, в который ввергло страну Временное правительство, объявившее ещё ПЕРВЫМ пунктом, своей ПЕРВОЙ декларации амнистию террористам (а под шумок выпустили и уголовников). Между прочим, созыв Учредительного собрания стоял аж ЧЕТВЁРТЫМ ПУНКТОМ этой декларации. Террористическая партия эсеров получила в Учредительном собрании большинство. Свою неспособность к управлению эсеры доказали, ещё в составе Временного правительства. Их возвращение к власти означало бы гибель страны, а гражданская война всё равно была бы неизбежной в этом случае. Теперь поговорим о легитимности тех, с позволения сказать, властей, которые противостояли большевикам в период гражданской войны. Как мы установили выше, с ноября 1917 Советское правительство было единственной легитимной властью в стране. И хотя историки часто пишут слова «революция» и «гражданская война» через запятую, нельзя забывать, что между этими событиями прошло более чем полгода. Я имею ввиду полномасштабную войну, а не мелкие стычки, непрерывные со времён Временного правительства. То есть страна полгода жила под властью Совнаркома. Поэтому гражданская война была невыгодна большевикам, и развязали её отнюдь не они. Более того — те, кто выступил против Ленинского правительства, были бунтовщиками, решившими свергнуть законную власть. Ещё работая корреспондентом лутугинской районной газеты на Луганщине, в 1992 году, в одной из статей, я назвал Красную армию, непривычным словосочетанием — «правительственные войска» (см. «Революция победила…» «Трудовая слава»№76(4221) от 06.11.1992.). Но это правда — Красная рабоче-крестьянская армия была именно правительственными войсками, притом, что почти половина бывших царских офицеров сражались в её рядах. Примерно столько же, сколько было у белогвардейцев. Причем, несмотря на наличие погон, Белая армия была куда менее дисциплинированной, чем Красная. О белогвардейской «вольнице» пишет даже их главком Деникин, когда, оправдываясь за поражение, вспоминал о том, как его войска плохо повиновались ему, как грабили население, как зверствовала его контрразведка, как его генералы фактически превратились в самостоятельных феодалов, со своими янычарскими гвардиями, как они отдавали города на разграбление войскам, как захватывали поезда с углём и детские «заводные лошадки», не останавливаясь даже перед разграблением церквей. Преемник Деникина Врангель пишет о повальном пьянстве и кутежах белых офицеров. В то время, как в Красной армии пьянство было под запретом.
Попытки придать какую то легитимность белому движению связаны опять-таки с депутатами Учредительного собрания. 5 депутатов отправились в Самару и создали Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), который объявил себя временным правительством на территории Самарской губернии, а позже стал претендовать на всероссийский статус. Максимальное число депутатов учредиловцев, которые вошли в Комуч было 96, что значительно меньше, чем в большевистских органах власти, ведь треть состава Учредительного собрания стала полномочными делегатами Третьего съезда Советов, а в состав новоизбранного ВЦИК вошло около 60 учредиловцев. Таким образом, Комуч не мог претендовать на всенародное представительство, ибо его члены представляли чуть более 10% избирателей. Позже, антибольшевистские силы провели так называемой Уфимское государственное совещание, где были и представители Комуча. В совещании участвовало всего 60 депутатов Учредительного собрания, но оно образовало Директорию из пяти человек объявившую себя «верховной властью». Легитимность этой власти, как видим, не выше, чем у Комуча. Тем не менее, Директория создала подчинённое ей правительство, одним из министров которого был небезызвестный адмирал Колчак. Вскоре он сверг Директорию (формально большую часть «директоров» заставили подать в отставку). И тут начинается самое интересное — Совет министров свергнутой Директории, констатирует её отсутствие и передаёт верховную власть вице-адмиралу Колчаку, при чём тут же присваивает ему звание полного адмирала. Так Колчак стал «Верховным правителем России». Историкам известно, что именно люди близкие к адмиралу разыграли сей фарс. То есть, Колчак сам себя назначил не только правителем, но и присвоил себе очередное звание. Как он невыгодно смотрится хотя бы по сравнению с Деникиным, тот хоть повышать себя не стал — как был генерал-лейтенантом, так и остался. При этом колчаковцы ещё прославились убийствами депутатов Учредительного собрания, тех самых которые дали им власть. Учредиловцы не угодили им своей левизной. Ведь при открытии собрания они исполнили Интернационал. После того, как Колчак был разбит, он передал титул «Верховного правителя России» Деникину, но последний утверждал, что не принимал это звание. Хотя и не отказался. С Деникиным проще, чем с Колчаком. Начиная восстание на юге России, его лидеры — Алексеев, Корнилов и Деникин, опирались в основном на силу. Легитимность они, так же, как их северный союзник Н.Н.Юденич, рассчитывали получить по факту ПОБЕДЫ. Правильно, кстати, рассчитывали… но не сложилось.
Часть 4. Нелегитимность украинских националистических “властей”.Перед тем, как закончить статью, хотелось бы сказать несколько слов о «легитимности» украинских сепаратистов. Первая структура, которая была ими создана, называлась Центральная Рада. Современные украинские националисты именуют её «первым украинским парламентом». Но как можно назвать парламентом орган, члены которого не избирались населением? Центральную Раду создали представители общественных организаций, а когда большевики свергли Временное правительство в Петрограде, Центральная Рада воспользовалась ситуацией и провозгласила себя властью. Но власть эта была незаконной во всех отношениях. И её противостояние с советами, депутаты которых ИЗБИРАЛИСЬ — это противостояние самозванцев с законной народной властью. Особенно циничной выглядит расправа Центральной Рады с рабочими киевского Арсенала, которые выступили на стороне законного правительства. Тогда сепаратисты убили около 400 человек, но это не помогло им, и Центральная Рада позорно сбежала. Вернулась она в обозе германских войск. Таким образом, мы видим, что власть Центральной Рады могла держаться лишь на штыках оккупантов. Для её нынешних сторонников предлагаю смоделировать ситуацию 1917-го, исходя из современных реалий Украины. Что бы вы сказали, если бы представители ряда общественных организаций, скажем, Крыма, назвали себя верховной властью и пытались бы отделить Крым от Украины? А, будучи разбитыми, вернулись бы туда в обозе иностранных войск? Вряд ли вы бы посчитали их действия законными. Но ведь Рада делала то же самое!
А вот какую «легитимность» имел гетман П.П.Скоропадский. Когда немцы поняли, что Центральная Рада из-за своей «галаслывости» и никчемности плохо справляется с поставленной перед ней задачей по вывозу продовольствия из Украины, они бесцеремонно разогнали эту Раду. Причём матрос Железняков, по сравнению с германским солдафоном показался бы эталоном учтивости. Немцы ввалились на заседание «украинского парламента» и скомандовали: «Руки вверх!». Члены Рады безропотно подчинились. Их обыскали, некоторых арестовали, остальных распустили по домам. Так бесславно закончилась эпоха украинского националистического «парламентаризма». А немцы на самочинном съезде, так называемых, хлеборобов провозгласили Скоропадского гетманом. Неудивительно, что власть самозваного гетмана закончилась сразу же после ухода германских войск. Но и преемники гетмана были не легитимнее. Они тоже опирались на оккупантов, только антантовских. Когда стало ясно, что власть Скоропадского вот-вот падёт, два видных деятеля Центральной Рады — Винниченко и Петлюра — провозгласили себя и ещё троих своих приспешников украинской Директорией. Легитимность этой Директории была ещё меньше, чем у её тёзки — уфимской Директории. Там хоть пытались придать видимость законности. Позже Петлюра сверг своего шефа Винниченко и сам стал во главе Директории. Кровавые эксцессы, учинённые его бандами против мирных жителей, привели к тому, что слово «петлюровец», стало синонимом жестокого погромщика. Сомневающимся рекомендую почитать М.А.Булгакова. Но боевая ценность этих погромщиков была очень низкой. Петлюра мог держаться только в условиях противостояния двух РЕАЛЬНЫХ армий — красных и белых, путаясь у всех «под ногами». Но было ясно, что любой из победителей без труда справится с неумным бухгалтером. Так оно и вышло.
Часть 5. ИтогиКак-то 18 мая 1992 года я, под воздействием очередного информационного сообщения из «послепутчевой», ельцинской, либеральной России, написал стихотворение «Красное знамя». Вернее не то, чтобы написал – стихотворение родилось спонтанно. Кстати это одно из самых коротких известных мне стихотворений, состоит из одной строфы, четырёх строк и четырёх слов. Вот текст: Спустили Только с падением Советской власти мы смогли понять её цену. Смогли понять насколько она лучше для народа, прекрасней и успешней того, что пришло после неё. Большевики доказали легитимность своей власти тем, что сделали из отсталой России самую передовую Державу планеты. Ту самую Державу, которая разгромила фашизм и открыла человечеству путь во Вселенную. Ту Державу, которая смогла обеспечить свой народ самой качественной в мире бесплатной медициной, своих детей самым лучшим в мире бесплатным образованием. Ту Державу, где впервые в истории простой труженик был в таком же почёте, как и самый изысканный интеллектуал, где людей снабжали бесплатным жильём и не выгоняли из квартир за неуплату коммунальных услуг. И вот теперь её нет. Единственное, чего мы не учли — возможность предательства. Не учли потому, что сами не были предателями. Для публикации в ХРОНОСе статья представлена автором. Далее читайте:Сергей Аксененко (авторская страница). Революция 1917 года (хронологическая таблица). Гражданская война (хронологическая таблица).
|
Захват власти большевиками в октябре 1917 г.
ТЕМА УРОКА: «Захват власти большевиками в октябре 1917 г.»
Цель урока: дать оценку событиям октября 1917 г., ответить на вопрос:
«Захват большевиками власти в октябре 1917 г. – революция или государственный переворот?»
Образовательные: выявить причины, основные события, факты, итоги, значение октябрьских событий 1917 года. Определить альтернативы октябрьским событиям и причины победы большевиков.
Развивающие: продолжить работу по развитию умений анализировать и сравнивать исторические события и явления, выявлять информацию из статистических данных (таблиц, диаграмм) и исторических документов, работать с исторической картой, обобщать и делать выводы, давать оценку историческим личностям и событиям, вести дискуссию.
Воспитательные: побудить учащихся к размышлениям о историческом значении и роли событий октября 1917 г. в истории России.
Основные понятия и термины: революция, государственный переворот, декрет, аннексия, контрибуция.
Ещё совсем недавно, понятие «Великая Октябрьская социалистическая революция» провозглашалось «главным событием двадцатого века», однако в последнее время всё чаще проявляется тенденция к пересмотру роли и места данного периода нашей недавней истории. Все больше историков задаются вопросом: “Захват власти большевиками в октябре 1917 г. – ещё одна революция или государственный переворот?”
Прежде чем перейти к изучению нашей темы, давайте восстановим хронологию событий с февраля по сентябрь 1917 г.
Проверка изученного материала (3 слайд).
Изучение нового материала.Общенациональный кризис осени 1917 г.
Работа со статистическими таблицами.
Проанализируйте данные таблицы.
1. О каких особенностях социально-политической ситуации, сложившейся к осени 1917 г., свидетельствуют данные таблицы?
2. Каковы причины падения жизненного уровня населения?
Цены на продукты питания и товары первой необходимости (4 слайд)
Социальные конфликты (5 слайд)Общая численность выступлений рабочих
В том числе забастовок
Голодные бунты
Май
5
3
3
Июнь
29
11
43
Сентябрь
212
107
125
К октябрю 1917 г. в стране сложился общенациональный, социально-экономический и политический кризис (6 слайд):
На нужды войны шло более 80% государственных расходов.
Осенью 1917 г. закрылись свыше 800 предприятий из-за недостатка топлива и сырья.
Промышленное производство сократилось на 36%.
Расстройство железнодорожного транспорта.
Острый недостаток продовольствия и предметов первой необходимости в городах (с мая-июня – введение продуктовых карточек).
Стремительное обесценивание денег и рост цен.
Рост социального недовольства (забастовки, крестьянские выступления).
Разложение и деморализация армии (неподчинение солдат приказам, братание с противником, дезертирство).
Захват немцами Моонзундских островов, оттеснение Балтийского флота в Финский залив, угроза захвата Петрограда.
7 слайд:
14 сентября – Демократическое совещание о создании коалиции социалистических партий с кадетами.
сентября – создание третьего коалиционного Временного правительства: (6 кадетов, 1
эсер, 3 меньшевика, 2 трудовика, 1 независимый, 2 военных). Вопросы о мире и о земле не решало. Затягивало созыв Учредительного собрания.
А.Ф. Керенский – председатель третьего коалиционного Временного правительства и Верховный главнокомандующий.
8 слайд:
С марта по сентябрь 1917 г. сменилось 3 состава Временного правительства.
Несоответствие политики Временного правительства интересам большей части российского общества.
Отсутствие у членов Временного правительства опыта в управлении государством.
Политически разнородный состав Временного правительства, наличие разногласий среди его членов.
Наличие мощной политической оппозиции в лице Петроградского Совета и партии большевиков.
Радикализация общественных настроений.
9 слайд:
Солдаты: продолжавшаяся война.
Рабочие: высокая инфляция, трудности продовольственного обеспечения, падение жизненного уровня в целом.
Крестьяне: нерешенность вопроса о земле.
Население национальных окраин: нерешенность национального вопроса.
Подготовка вооруженного восстания большевиками (10 слайд).
Февраль – сентябрь 1917 г. — рост численности партии большевиков с 24000 тыс. чел. до 350000 тыс. чел.
11 слайд:
Начало сентября 1917 г. – довыборы в Петроградский Совет.
Большевики получают большинство голосов.
Председателем Исполкома Петроградского Совета избран Л.Д. Троцкий.
5 сентября – большевики получают большинство в Московском Совете.
Большевики снова выдвигают лозунг “Вся власть Советам!”
— Вспомните, когда впервые он был выдвинут, а когда снят и почему?
12 слайд:
10 октября – тайное заседание ЦК партии — резолюция Ленина о вооружённом восстании
(10 чел.–«за», 2 – против»).
Работа по группам (1 вариант и 2 вариант):
1 группа – “Почему Ленин высказывался за вооруженное восстание?”
2 группа – “Почему Каменев и Зиновьев выступили против вооруженного восстания? Какую альтернативу они предложили?”
Обеим группам – “Какая точка зрения вам кажется более убедительной? Докажите на примерах.”
В.И. Ленин. Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам. 1 октября 1917 года.
«Дорогие товарищи, события так ясно предписывают нам нашу задачу, что промедление становится положительно преступлением.
Аграрное движение растет. Правительство усиливает дикие репрессии, в войске симпатии к нам растут (90% голосов солдат за нас в Москве, финляндские войска и флот против правительства…).
В Германии начало революции явное, особенно после расстрелов матросов. Выборы в Москве 470 большевиков – гигантская победа. С левыми эсерами явное большинство в стране.
Железнодорожные и почтовые служащие в конфликте с правительством.
При таких условиях «ждать» — преступление.
Большевики не вправе ждать съезда Советов, они должны взять власть тотчас. Этим они спасают и всемирную революцию (ибо иначе грозит сделка империалистов всех стран, кои после расстрелов в Германии будут покладисты друг к другу и против вас объединятся), и русскую революцию (иначе волна настоящей анархии может стать сильнее, чем мы), и жизнь сотням тысяч людей на войне. Медлить – преступление. Ждать съезда Советов – предательство революции.
Если нельзя взять власть без восстания, надо идти на восстание тотчас. Очень может быть, что именно теперь можно взять власть без восстания. Правительству нет спасения, и нечего делать, оно сдаться.
Лозунг: Власть Советам, земля крестьянам, мир народам, хлеб голодным!
Победа обеспечена и на девять десятых шанса, что бескровно. Ждать – преступление перед революцией».
Из заявления Каменева и Зиновьева 11(24) октября 1917 г.
…Мы глубочайше убеждены, что объявлять сейчас вооруженное восстание — значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции. < …> Шансы нашей партии на выборах в Учредительное собрание превосходны… Влияние большевизма растет. Целые пласты трудящегося населения только еще начинают захватываться им. При правильной тактике мы можем получить треть, а то и больше мест в Учредительном собрании. < …>
Только на Советы сможет опереться в своей революционной работе и Учредительное собрание. Учредительное собрание плюс Советы — вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которому мы идем. <…>
В России за нас большинство рабочих и значительная часть солдат. Но все остальное — под вопросом. <…> Солдатская масса поддерживает нас не за лозунг войны, а за лозунг мира. Это крайне важное обстоятельство… Если мы, взявши власть сейчас одни, придем (в силу всего мирового положения) к необходимости вести революционную войну, солдатская масса отхлынет от нас. С нами останется, конечно, лучшая часть солдатской молодежи, но солдатская масса уйдет. < …>
Перед историей, перед международным пролетариатом, перед русской революцией и российским рабочим классом мы не имеем права ставить теперь на карту вооруженного восстания все будущее. Ошибкой было бы думать, что теперь подобное выступление в случае неудачи привело бы только к тем последствиям, как 3—5 июля. Теперь дело идет о большем. Дело идет о решительном бое, и поражение в этом бою было бы поражением революции”.
13 слайд:
12 октября — создан Военно-революционный комитет (ВРК) – штаб подготовки
восстания. Состоял из большевиков и левых эсеров. Председатель — Л.Д. Троцкий
Представители ВРК направлены во все воинские части Петроградского гарнизона. Большевистские ораторы проводили митинги во всех районах города.
14 слайд:
16 октября – расширенное заседание ЦК партии с участием депутатов Петросовета, столичного комитета РСДРП(б), представителей фабзавкомов. Решение – подготовка вооружённого восстания.
Захват власти большевиками в Петрограде (15 слайд).
Действия Временного правительства:
24 октября – закрытие типографии, где печаталась большевистская газета “Рабочий путь”. Поставлен вопрос об аресте членов ВРК.
Действия ВРК:
24 октября – “Предписание №1” о приведении солдат Петроградского гарнизона и матросов Балтийского флота в боевую готовность.
В ночь с 24 на 25 октября – заняты Почтамт, телеграф, электростанция, банк, мосты, вокзал. Сопротивления не было. ВРК объявил о взятии власти (Обращение “К гражданам России”).
16 слайд:
25-26 октября – взятие Зимнего дворца. Арест Временного правительства. Керенский бежал на фронт.
17 слайд:
25-26 октября 1917 года – II Всероссийский съезд Советов.
670 делегатов: более половины – большевики, 100 мандатов – левые эсеры,
Меньшевики и правые эсеры осудили действия большевиков по захвату власти и потребовали от съезда начать переговоры с Временным правительством об образовании нового кабинета министров.
Не получив одобрение съезда, меньшевистская и правоэсеровская фракции покинули заседание, тем самым лишив себя возможности принять участие в формировании новых органов власти.
Левые эсеры поддержали большевиков и объявили о создании новой организации – партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР).
Работа по группам (1 вариант и 2 вариант):
1 группа – “Почему меньшевики выступили против захвата власти большевиками?”
2 группа – “Почему эсеры выступили против захвата власти большевиками?”
Обеим группам – “Какие силы, по мнению меньшевиков и эсеров, должны находиться у власти в России? Почему? Как вы думаете, являлась ли в этот период реальной идея создания коалиции всех социалистических партий?”
Резолюция фракции меньшевиков
Принимая во внимание,
1) что военный заговор был организован и осуществлен партией большевиков именем Советов за спиной всех других партий и фракций, представленных в Советах;
2) что захват власти Петроградским советом накануне съезда Советов является дезорганизацией и срывом всей советской организации и подорвал значение съезда как полномочного представителя революционной демократии;
3) что этот заговор ввергает страну в междоусобицу, срывает Учредительное собрание, грозит военной катастрофой и ведет к торжеству контрреволюции;
4) что единственным возможным мирным выходом из положения остаются переговоры с Временным правительством об образовании власти, опирающейся на все слои демократии;
5) что РСДРП (объединенная) считает своей обязанностью перед рабочим классом не только снять с себя всякую ответственность за действия большевиков, прикрывающихся советским знаменем, но и предостеречь рабочих и солдат от пагубной для страны и революции политики авантюры, — фракция РСДРП (объединенная) покидает настоящий съезд, приглашая все другие фракции, одинаково с нею отказывающиеся нести ответственность за действия большевиков, собраться немедленно для обсуждения положения.
Декларация фракции социалистов-революционеров
Фракция социалистов-революционеров Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в согласии с ЦК партии социалистов-революционеров объявляет:
1. Произведенный партией большевиков и Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов захват власти накануне Учредительного собрания и за день до открытия Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов является преступлением перед родиной и революцией, знаменует начало гражданской войны, срыв Учредительного собрания и грозит гибелью революции.
2. В предвидении взрыва народного возмущения, неизбежного вследствие долженствующего обнаружиться краха большевистских обещаний, заведомо в настоящее время неосуществимых, фракция социалистов-революционеров призывает все революционные силы страны организоваться и быть на страже революции, дабы при грядущей катастрофе, взяв судьбы страны в свои руки и не дав восторжествовать контрреволюции, добиться скорейшего заключения всеобщего демократического мира, созыва Учредительного собрания в назначенный срок и социализации земли.
3. Констатируя захват власти партией большевиков и руководимым ею Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов, фракция социалистов-революционеров возлагает на них всю ответственность за последствия их безумного и преступного шага и, устанавливая вследствие этого невозможность совместной с ними работы, покидает съезд.
Первые декреты большевиков (18 слайд).
25 октября 1917 г. – первые декреты большевиков (о мире, о земле, о власти).
Работа с учебником по группам (первый ряд, второй и третий):
1 группа – Декрет о мире – стр. 91.
2 группа – Декрет о земле – стр. 91-92.
3 группа – Декрет о власти – стр. 94.
Прочитайте текст учебника и ответьте на вопросы.
Каково содержание представленных на съезде декретов?
Декреты имели характер постоянных законов или временных постановлений?
Почему именно эти декреты были провозглашены первыми?
Захват власти большевиками в Москве и по всей стране (19 слайд).
25 октября – 2 ноября 1917 г. – борьба большевиков за власть в Москве.
2 ноября 1917 г. – сопротивление сторонников Комитета общественной безопасности сломлено восставшими под руководством большевистского ВРК Москвы. Утверждение большевистской власти в Москве.
20 слайд:
С октября 1917 г. по март 1918 г. – утверждение власти большевиков по всей стране.
Работа с картой:
— В каких городах власть большевиков установилась мирным путем?
— В каких городах власть большевиков установилась вооруженным путем?
— Какой вывод об установлении власти большевиков в стране можно сделать?
2.6. Причины победы большевиков (21 слайд).
С февраля по октябрь 1917 г. существовало несколько альтернатив общественно-политического развития событий в России:
Буржуазно-демократическая (была преобладающей в феврале-июле 1917 г.).
Военная диктатура (попытка ее реализации была предпринята генералом
Л. Корниловым в августе 1917 г.).
Однородное социалистическое правительство (могла быть реализованной с 1 по 14 сентября 1917 г. действиями социалиста А. Керенского).
Большевистская леворадикальная (реализована большевиками в октябре 1917 г.).
22 слайд:
Почему из четырех этих альтернатив оказалась реализованной большевистская?
Используя документы, сформулируйте причины победы большевиков в октябре 1917г.
В.И. Ленин. Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам. 1 октября 1917 года. (См. документ выше).
Из «Очерков русской смуты» А.И. Деникина.
«…Победа Керенского (над Корниловым) означала победу Советов, в среде которых большевики стали занимать преобладающее положение. Керенский окончательно оттолкнул от себя и Временного правительства те либеральные элементы, которые, пережив период паники, не могли потом простить ему своего ослепления; оттолкнул окончательно и офицерство…
Потеряв всякую опору в стране, Временное правительство считало возможным продолжать еще два месяца свои функции, заключавшиеся преимущественно в словесной регистрации тех явлений окончательного распада, которые переживало государство…
Власть падала из слабых рук Временного правительства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие, во всеоружии реальной силы… Троцкий имел основание сказать в Совете за неделю до выступления: «Нам говорят, что мы готовимся захватить власть. В этом вопросе мы не делаем тайны… Власть должна быть взята не путем заговора, а путем дружной демонстрации сил»… Когда 25 октября в столице началось вооруженное столкновение, на стороне правительства не оказалось никакой вооруженной силы. Несколько военных и юнкерских училищ вступили в бой не во имя правительства, а побуждаемые к тому сознанием общей большевистской опасности. Другие, считавшиеся лояльными части, вызванные из окрестностей столицы, после моральной обработки их посланными Троцким агитаторами отказались выступить. Казачьи полки сохраняли «доброжелательный» к большевикам нейтралитет. Весь остальной гарнизон и рабочая Красная гвардия были на стороне Совета; к ним присоединились прибывшие из Кронштадта матросы и несколько судов флота… Петроград агонизирует, Ставка бессильна… Керенский, сохраняющий внешние признаки военной власти, но уже оставленный всеми, по существу не то узник, не то заложник, отдавший себя на милость «царского генерала» Краснова, которого он «поздравляет» с назначением командующим армией… Армией в 700 сабель и 12 орудий…»
Причины победы большевиков:
Нарастание социально-экономических проблем.
Затягивание созыва Учредительного собрания.
Падение авторитета Временного правительства.
Обещание лидеров большевиков решить все проблемы.
Радикализация левого крыла социалистов и их организационное оформление.
Закрепление изученного материала (23 слайд).
(от позднелат. revolutio — поворот, переворот, превращение, обращение) радикальное, коренное, глубокое, качественное изменение, скачок в развитии общества, сопряжённое с открытым разрывом с предыдущим состоянием. | смена власти в государстве, осуществляемая обязательно с нарушением действующих на данный момент конституционных и правовых норм, обычно с применением силы для захвата центров управления государством и осуществлением физической изоляции (иногда ареста или убийства) действующих его руководителей. |
А.И. Деникин. «Очерки русской смуты»:
«Власть падала из слабых рук Временного правительства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы. Этим фактом в октябре 1917 года был произнесен приговор стране, народу и революции».
Д. Рид. Из приложений к книге «Десять дней, которые потрясли мир»:
«Нет! Эти люди — не заговорщики. Они не конспирируют. Наоборот, они действуют смело, открыто, без смягчающих слов, без маскировки намерений; они всеми силами ведут открытую агитацию, усиливаемую пропагандой на заводе, в казармах. На фронте. В стране — повсюду. Они вперед открыто назначают день вооруженного восстания, день захвата власти… Они — заговорщики? Никогда!»
Р. Пайпс. «Незамеченная революция»:
«Это был переворот, путч… Революцию же запланировать нельзя, она всегда спонтанна, стихийна. Февраль 1917-го никто предсказать не мог — и это была революция. А Октябрь — хорошо подготовленный классический путч… Люди даже и не поняли, что произошел переворот. Большевиков считали утопистами, фантазерами, не способными удержаться у власти дольше двух месяцев. Любопытно, что даже биржа не отреагировала на «революцию». .. А потом стало уже поздно…».
Н. Верт. «История Советского государства. 1900—1991»:
«В условиях организационного вакуума осени 1917 года, когда государственная власть уступила место соцветию комитетов, советов и совещаний, оспаривающих друг у друга крохи власти и законности, было достаточно энергичных действий одной группы, пусть даже малочисленной, но организованной и решительной, чтобы авторитет ее немедленно вырос до размеров, несопоставимых с ее реальной силой… Власть перешла от общества к государству, а в государстве к партии большевиков…»
М. Геллер, А. Некрич. «Утопия у власти. 1917—1945»:
«Октябрьский переворот был завершен… Дважды на протяжении 1917 года власть в России, пораженная бессилием, падала от толчка. Как в феврале, так и в октябре в критический момент правительство обнаруживало, что не имеет никакой поддержки, не имеет защитников».
П.В. Волобуев, В.П. Булдаков. «Октябрьская революция: новые подходы к изучению»:
«Мы будем рассматривать и революции 1917 года, и гражданскую войну 1917-1922 гг. как часть системного кризиса империи… Кризис империи назревал весьма долго, незаметно, а проявился чрезвычайно резко… На деле решающее значение имели не политические конфликты в «верхах», а социальная борьба низов за выживание… Поведение большевиков в этот период пронизано стремлением «слиться с массой» (выражение Ленина), а затем возглавить ее, поощряя наиболее радикальные ее действия…».
В историй нет революции, которую можно было бы назвать классической, взять за образец и сравнивать по ней другие революции или государственные перевороты. У каждой революции в истории свои особенности. В исторической науке до сих пор не сложились чёткие определения революции и государственного переворота. Нет точных признаков их и характерных черт. Рассматривая октябрьские события 1917 г., мы найдем и черты революции (наличие общенационального кризиса, рост социальной напряженности, бессилие власти, последовавшая вскоре гражданская война и др.), и черты государственного переворота (целенаправленная подготовка к захвату власти, осуществление его фактически бескровно небольшой группой заговорщиков с нарушением действующих на данный момент конституционных и правовых норм, несогласие недавних союзников и многих социальных групп с насильственным захватом власти, наличие альтернатив мирного развития событий и др. ). Поэтому дать точное определение событиям октября 1917 г. сегодня достаточно трудно. Несмотря на различные оценки историков и современников, значение Октября 1917 г. в истории страны очень велико.
24 слайд:
Домашнее задание: § 11-12. Проанализируйте альтернативы развития событий с февраля по октябрь 1917 г. Какая из них вам кажется более прогрессивной в плане модернизации России?
Список использованной литературы:
Арасланова О.В., Поздеев А.В. Поурочные разработки по истории России ХХ – начало ХХI вв. Универсальное издание. – М.: ВАКО, 2005.
Данилов А.А. История России, ХХ – ХХI века: учеб. для 9 кл. – М. 2010.
Данилов А.А. Рабочая тетрадь по истории России ХХ – начало ХХI века: пособие для учащихся 9 класса – М.: Просвещение, 2010.
Данилов А.А. История России, ХХ – начало ХХI века: метод. Рекомендации: 9 кл.: пособие для учителя – М.: Просвещение, 2005.
История России ХХ века: Пособие для учителя/ А.О. Чубарьян, Е.И. Пивовар, А.В. Пыжиков и др.; — М.: Просвещение, 2003.
Использованные интернет-ресурсы:
Установление Советской власти и первые шаги
С победой Октябрьской революции острее стали обсуждаться национальные проблемы, в первую очередь вопросы национально-государственного строительства.
Продолжая, по существу, политику царского самодержавия, Временное правительство в Казахстане не могло решить национальный вопрос и не стремилось к решению аграрного вопроса. Вопрос о самоопределении, или автономии казахов, как и других угнетенных народов, оно даже не пыталось ставить. Это послужило причиной того, что в газете «Казах» А. Букейханов публично заявил о своем выходе из партии кадетов. Он подчеркивал три момента: «Партия кадетов стоит за передачу земли в частную собственность. Передача земли в частные руки в наших условиях приведет к тому, что через некоторое время, как это случилось в Башкирии, участки земли перейдут к соседнему мужику, а казахи превратятся в нищих. Партия кадетов выступает против национальной автономии. Мы, подняв знамя Алаша, стремимся образовать национальную автономию… Партия кадетов выступает против отделения церкви от государства, а я поддерживаю отделение церкви от государства. Разногласия по этим трем позициям… отчетливо выявились. Поэтому я решил выйти из партии кадетов и организовать партию «Алаш»7.
В этих условиях лидеры казахского либерального движения, учитывая быстро меняющуюся ситуацию и ускоренный процесс поляризации политических сил, приняли решение ускорить проведение общеказахского съезда.
Первый всеказахский съезд, в котором участвовали представители почти из всех областей Казахстана, состоялся в г. Оренбурге 21—26 июля 1917 г. В повестке дня было 14 вопросов: система государственного управления; автономия казахских областей; земельный вопрос; организация народной милиции; земство; народное образование; суд; духовно-религиозные вопросы; женский вопрос; созыв Учредительного собрания и подготовка к его выборам в казахских областях; всероссийский мусульманский съезд; образование казахской политической партии; события в Семиреченской области; об участии казахов во всероссийском федеративном совете в Киеве и в работе комиссии по народному образованию в Петрограде.
Главное внимание делегаты уделили проблеме национальной автономии, решению земельного вопроса, подготовке к Учредительному собранию и образованию казахской политической партии.
Еще за месяц до начала съезда на страницах газеты «Казах» была опубликована серия статей, в которых высказывались различные точки зрения по вопросу автономии. В номере за 24 июня газета писала: «Если совершенно ясно, что автономия необходима, то какая форма будет наиболее удобной для казахов — государственная автономия или федеративная автономия? Если мы придем к форме региональной автономии, то что будет ее базисом — территория или особенности культуры или особенности национальности? Смогут ли казахи претендовать на независимость, или добьются ее в союзе с другими народами?»8.
А. Байтурсынов и М. Дулатов высказались за создание независимого автономного Казахского государства. Букейханов отдал предпочтение казахской национально-территориальной автономии «в демократической, федеративной и парламентской Российской республике». Эту точку зрения поддержало большинство. «Казахские области, — говорилось в резолюции съезда, — должны получить… территориально-национальную автономию»9.
Центральным пунктом в работе съезда был земельный вопрос. Основные положения резолюции съезда по данному вопросу сводились к следующему: изъятие земель казахского общества прекращается; вся конфискованная земля, а также нераспределенные участки переселенческих управлений возвращаются казахским общинам в традиционное использование; иммиграция в степь прекращается на основе введения ценза и т. д.
Съезд обсудил вопрос о подготовке к Учредительному собранию, в список кандидатов в депутаты был внесен 81 человек — представители всех регионов Казахстана, а также казахских общин Бухары, Ферганы и Хивы. Среди них были руководители газеты «Казах», лидеры казахского национально-либерального движения А. Букейханов, А. Байтурсынов, лидеры регионов: А. Ермеков, X. Габбасов (Семипалатинск), Ж. Досмухамедов, X.
Досмухамедов (Западный Казахстан), М. Тынышпаев (Семиречье), М. Чокаев, С. Ж. Асфенди-яров (Туркестанский край). Среди кандидатов были также русский ученый Г. Потанин и политический деятель В. Чайкин.
На решения съезда оказала сильное влияние казахская интеллигенция, объединившаяся вокруг газеты «Казах». Благодаря этому суживались возможности влияния мусульманского духовенства на казахское население: устранялись клерикальные суды, на смену им должны были вводиться правовые структуры; женщины должны были обладать равными с мужчинами правами, запрещался калым. Образование должно было стать обязательным и подчиняющимся гражданским властям.
Вместе с тем решения съезда предусматривали создание независимого муфтиата в Оренбурге для управления Акмолинской, Семипалатинской, Тургайской, Уральской областями и казахскими районами Закаспийской области.
Первый всеказахский съезд, по существу, конституировался в казахскую национальную политическую партию «Алаш». В его решении говорилось: «Признавая образование казахской партии необходимым, съезд поручает представителям от казахов во всероссийском мусульманском совете выработать программу этой партии, причем в основу политической программы должно быть принято требование (создания в России) демократической федеративной парламентской Республики»10. Лидерами партии «Алаш» стали Алихан Букейханов, Ахмет Байтурсынов и другие представители казахской интеллигенции буржуазно-демократического направления, это была партия либерального байства и мелкобуржуазной демократии.
В партию «Алаш» вошли также представители научной и творческой интеллигенции: М. Тынышпаев, М. Жумабаев, Ш. Кудайбердиев,Г. Карашев, С. Торайгыров, X. Габбасов, А. Ермеков, Ж. и X. Досмухамедовы и др. Абсолютное большинство из них в условиях лета1917 г. не восприняли социалистическую программу, поскольку казахское общество в целом не было готовок этому.Они объединилисьпод лозунгом: «Освобождение казахского народа из-под колониального ига!».
Осенью 1917 г. в Казахстане возникла еще одна национально-политическая организация — партия «Уш-Жуз», назвавшая себя «Киргизской (Казахской) социалистической партией». Ее лидером был Кольбай Тогусов. Партия придерживалась пробольшевистской ориентации и выступала главным оппонентом партии «Алаш» по многим вопросам общественно-политической жизни Казахстана.
В конце лета — начале осени 1917 г. в стране началось повсеместное полевение масс, что явилось следствием роста влияния большевиков в Советах, по своему национальному составу представлявших преимущественно русские организации.
Разгром корниловщинцы дезорганизовал и ослабил силы контрреволюции, поднял авторитет большевиков. По всей стране началась большевизация Советов. В связи с этим, большевистская партия снова выдвинула лозунг: «Вся власть Советам!», временно снятый после июльских событий 1917 г. Теперь этот лозунг означал призыв к вооруженному восстанию и свержению Временного правительства, к установлению диктатуры пролетариата.
24 октября (6 ноября) 1917 г. в Петрограде началось вооруженное восстание. На другой день восставшие рабочие, солдаты и матросы захватили важнейшие объекты столицы. Утром 25 октября (7 ноября) Военно-революционный комитет объявил о том, что Временное правительство низложено.
Победа Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде и установление советской власти в центре, а также в сопредельных с Казахстаном крупных городах—Ташкенте, Омске, Оренбурге, Астрахани имели решающее значение для перехода всей полноты власти в руки Советов в Казахстане. Однако установление советской власти в Казахстане растянулось на четыре месяца — с конца 1917 г. до марта1918 г. Этот процесс осложнялся трудностями, порожденными социально-экономической и культурной отсталостью края, малочисленностью и слабостью местного рабочего класса и большевистскихорганизаций, сложностью межнациональных отношений. Решающую роль в победе советской власти в крае сыграли солдаты местных
гарнизонов, объединенные в Советы солдатских депутатов, и бывшиефронтовики, возвратившиеся в Казахстан после Февральской революции и настроенные максималистски, лично заинтересованные вовласти, которая обещала им мир, а крестьянству — землю.
Ситуация усугублялась упорным сопротивлением так называемых войсковых правительств Уральского, Семиреченского, Сибирского и Оренбургского казачьих войск, а также скоплением в различных’ городах Казахстана (особенно в Уральске) бежавших из центральных районов сторонников свергнутого Временного правительства.
В большинстве районов Сырдарьинской, Акмолинской областей и Букеевской Орды, где силы, возглавляемые большевиками, имели решающий перевес, и сторонники Временного правительства не смогли оказать вооруженное сопротивление, советская власть победила мирным путем—путем завоевания рабочими и бедными крестьянами прочного большинства в Советах.
Иначе обстояло дело в Тургайской, Уральской, Семипалатинской и частично в Семиреченской областях, где сторонники Временного правительства имели значительные силы. Во многих районах, в частности в областных центрах и уездных городах, советская власть была установлена силами красногвардейских отрядов и пробольшевистс-ких солдат местных гарнизонов путем вооруженного восстания и подавления сопротивления сил местных органов Временного правительства и их союзников.
С конца октября 1917 г. до марта 1918 г. советская власть была установлена главным образом в городах и других крупных населенных пунктахКазахстана. В основной массе аулов и сел Казахстана процесс установления советской власти продолжался вплоть до начала гражданской войны. Наиболее активное участие в этом принимали А. Т. Джангильдин, С. Сейфуллин, К. Сутюшев, А. Асылбеков, Б. Серикба-ев, А. Майкутов, И. Дубынин, К. А. Шугаев, Я. В. Ушанов, С. М. Цвиллинг, А. Иманов, Т. Рыскулов, П. М. Виноградов, Т. Бокин, Л. П. Емелев, Т. Утепов, А. Розыбакиев и др.
Вместе с установлением советской власти принимались меры по преобразованию экономики и культуры: вводился контроль на промышленных предприятиях (на Спасском заводе, Карагандинских шахтах, Успенском руднике, на Эмбенских нефтяных промыслах и т. д.) был национализирован ряд промышленных предприятий и банков. Были осуществлены первые шаги по претворению в жизнь Декрета о земле, принятого на II Всероссийском съезде Советов. При поддержке В. И. Ленина петроградские рабочие организовали в Восточном Казахстане три коммуны: «Первое Российское общество землеробов-коммунистов», «Второе Российское общество землеробов-коммунистов» и коммуну «Солнечная».
В постановлениях советских органов, областных и уездных съездов Советов Декрет о земле дополнялся и развивался с учетом местных условий и инициативы самих крестьян.
С победой Октябрьской революции острее стали обсуждаться национальные проблемы, в первую очередь вопросы национально-государственного строительства. Основные принципы национальной политики советской власти были провозглашены в двух важных документах Советского правительства — Декларации прав народов России (2 ноября 1917 г.) и в обращении Советского правительства «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (20 ноября 1917 г.).
В принятой III Всероссийским съездом Советов (январь 1918 г.) «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», написанной Лениным, нашла свое концентрированное выражение принципиальная позиция Коммунистической партии на советскую федерацию как на форму государственного устройства советских республик. «Советская Российская Республика,—говорилось в Декларации, — учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация советских национальных республик»10.
Вслед за образованием РСФСР началась работа по подготовке к созданию новых автономных республик на Востоке страны. Большевистские организации, Советы Казахстана и Туркестана начали подготовку к созыву Всеказахского и всетуркестанского съездов Советов. Подготовительные работы к созыву Всеказахского съезда Советов шли одновременно с процессом упрочения советской власти. Практически это означало, что борьба за ее укрепление была в то же время борьбой за формирование советской государственности. С таким оборотом событий не могли согласиться национальная партия « Алаш» и ее лидеры, не принявшие Октябрьскую революцию и идею образования Казахской государственности на советской основе.
Еще задолго до Октябрьского переворота лидеры казахского либерально-демократического движения широко пропагандировали свои программные взгляды на социально-экономическое и политическое развитие Казахстана, а сразу же после революции в Петрограде в газете «Казах» от 21 ноября опубликовали проект программы партии «Алаш», составленной Алиханом Букейхановым, Ахметом Байтурсыновым, Миржакипом Дулатовым, Елдесом Гумаровым, Есенгалием Турмухамедовым, Габдулахмитом Жундибаевым и Газимбеком Биримжановым. Проект программы состоял из десяти пунктов. Наиболее существенные из них следующие:
«I. Государственное устройство. Россия должна быть демократической Федеративной Республикой… каждое государство, входящее в Федеративную Республику, являясь самостоятельным, действует в единении с другими государствами — членами федерации…
II. Местная свобода. Автономия казахов слагается из областей,населенных ими, и составляет часть Российской Федеративной Республики… Партия «Алаш» является сторонником справедливости,для нес бедные — товарищи, мироеды — враги…
III.Основное право. В Российской Республике все являются равноправными без различия вероисповедания, происхождения, пола.
В Российской республике существует равноправие, неприкосновенность личности, свобода слова, печати, союзов…
IV. Религия. Религия отделяется от государства. Все религииравноправны… у казахов должен быть свой муфтиат…
V. Власть и суд. Власть и суд должны строиться в соответствии сособенностями каждого народа. Бий и судья должны знать языкместного народа… В районах, где казахи составляют большинство,языком суда является казахский.
VI. Защита народа. Для защиты народа должно быть войско…Казахи отбывают службу в виде конной милиции.
VII.Налог. Взимание налогов происходит по степени богатства иимущественного состояния; богатый платит больше, бедный — меньше.
VIII. Рабочие. Рабочие должны защищаться законом… Партия«Алаш» поддерживает в этом вопросе программу меньшевистской,
группы социал-демократов.
IX. Развитие науки и просвещения. Образование должно бытьдостоянием всех. Обучение во всех учебных заведениях—бесплатное.В начальных школах преподавание должно вестись на родном языке.Казахи должны иметь на родном языке средние учебные заведения, университеты. Учебные заведения должны быть автономными, власти не вмешиваются в обучение…
X. Земельный вопрос. При выработке земельного закона в Учредительном собрании в основу должно ложиться владение землей в первую очередь коренного населения; до обеспечения казахского населения землей на местах переселения крестьян в казахские земли должно быть прекращено; незаселенные участки, ранее отобранные в переселенческий фонд земель, должны быть возвращены казахам»12.
Программа обеспечила партии «Алаш» большой успех на выборах в Учредительное собрание и объединила представителей различных слоев казахского народа на Втором всеказахском съезде, состоявшемся 5—12 декабря 1917 г. в Оренбурге.
Съезд, возглавляемый председателем президиума Бахыткереем Кулмановым и его заместителями Алиханом Букейхановым, Азимханом Кенесариным, Халелом Досмухамедовым и Омаром Карашаевым, обсуждал различные аспекты тактики партии в условиях быстро меняющейся политической обстановки, обращая при этом внимание на вопросы об образовании казахской автономии и формировании ее правительства.
Съезд решил, что в состав казахской автономии должны войти Букеевская Орда, Уральская, Тургайская, Акмолинская, Семипалатинская области, районы Закаспийской области и Алтайской губернии, населенные казахами. Делегаты съезда констатировали, что после свержения Временного правительства с каждым днем усиливается рост анархии в городах и селах, в степи, угрожая самому существованию казахов. Поэтому «в целях спасения постановил формировать твердую власть в лице «временного народного Совета», дав ей наименование
Алаш-Орда (правительство Алашской автономии) и поручил Алаш-Орде немедленно взять в свои руки всю исполнительную власть над казахским населением»13.
Съезд разработал план создания казахской милиции. Предусматривалось ее определенное количество на каждую область, обучение и снабжение по уездам. Обеспечение милиции оружием должно было осуществляться центральной администрацией на средства, полученные через налогообложение. Решено было в подготовке офицеров использовать опыт и помощь оренбургского казачества, что предполагало союз с белогвардейцами Оренбуржья, возглавляемыми атаманом Дутовым. И хотя этот союз в значительной степени оказался формальным и малоэффективным, он осложнил положение Алаш-Орды.
Созданный Джангильдиным на Южном Урале уфимский отряд красных совместно с отрядом П. Кобызева и С. Павлова 18 января 1918 г. захватил Оренбург. Вместе с Дутовым покинули Оренбург и алашордынцы, так и не успев создать единую казахскую автономию. Их силы разъединились: часть, названная восточным отделением, переехала в пригород Семипалатинска г. Алаш (Жана Семей), другая обосновалась в городе Жымпиты Уральской области (Западное отделение), третья действовала в Семиреченской области. В этих условиях руководство партии «Алаш» вынуждено было идти на контакты с центральным советским правительством и его местными органами: А. Букейханов направил в Москву X. и Ж. Досмухамедовых на встречу с Лениным и наркомом по делам национальностей Сталиным, а Халел Габбасов по поручению А. Букейханова 20 марта 1918 г. вел переговоры по телеграфу со Сталиным. Их итогом стало обещание центром материальной помощи на культурные нужды будущей автономии, предложение созыва всеказахского съезда и установление в крае гражданского мира.
В период установления советской власти взаимоотношения партии «Алаш» с новыми властями не перешли от контактов к компромиссам. В ряде городов — Петропавловске, Перовске (ныне Кзыл-Орда), Аулие-Ате (ныне Жамбыл), где в местных Советах власть была в руках радикальных элементов РСДРП(б), активисты «Алаша» подвергались репрессиям, лишь в Семипалатинске, Верном (Алматы) и в некоторых другихместахудалось наладить хрупкое, недолговременное сотрудничество. Так, в состав Семипалатинского областного Совета были введены один из руководителей местной организации Алаш X. Габбасов, председатель уездного земства Казбагоров, в состав уездного совета — активисты «Алаша» Б. Сарсенов и И. Алимбеков. При этом стороны не доверяли друг другу, ибо каждая преследовала свои политические цели: Советы хотели через лидеров и активистов партии «Алаш», привлеченных к структурам власти, усилить влияние среди казахского населения, а лидеры «Алаш», формально поддерживая советскую власть, через своих представителей в Советах вели политику «размывания» новой власти изнутри.
Иначе сложились взаимоотношения партии «Уш-жуз» с советской властью, возглавляемой большевиками. Политические взгляды и практические действия лидера «Уш жуз» Кольбая Тогусова и его сподвижников претерпели существенные изменения с осени 1917 г. до начала 1918 г. Если вначале ушжузовцы поддерживали линию на союз с партией социалистов-революционеров, то с января 1918 г. активно включились в работу по организации и укреплению советской власти на местах. С начала 1918 г. ушжузовцы объективно стали союзниками большевиков в их борьбе с алашордынцами. Несмотря на эти сложности, правительство Алаш-Орды в течение нескольких месяцев (декабрь 1917 — март 1918 гг.), пользуясь нейтралитетом казачества и слабостью возглавляемых большевиками Советов на местах, сделали шаги по созданию административной структуры в областях, приступили к формированию отрядов милиции. Но начавшаяся вскоре гражданская война создала новую военно-политическую ситуацию в Казахстане, в условиях которой ускорился процесс поляризации противоборствующих сил.
Для копирования и публикации материалов необходимо письменное либо устное разрешение редакции или автора. Гиперссылка на портал Qazaqstan tarihy обязательна. Все права защищены Законом РК «Об авторском праве и смежных правах». mail@e-history.kz 8 (7172) 57 60 13 (вн — 1163)
Удержат ли большевики власть? Владимир Ленин
Ленин, Владимир Ильич Ульянов (1870-1924) — один из лидеров большевистской партии с момента ее образования в 1903 г. — привел большевиков к власти в октябре 1917 г. Избирался главой Советского правительства до 1922 г., когда вышел на пенсию по состоянию здоровья.Ленин, 1870 г.р., с ранних лет был привержен революционной борьбе — старший брат был повешен за покушение на Ч.А.
Ленин, Владимир Ильич Ульянов (1870-1924) — один из лидеров большевистской партии со формирование в 1903 г. – привело большевиков к власти в октябре 1917 г.Избирался главой Советского правительства до 1922 года, когда вышел в отставку по состоянию здоровья.Ленин, 1870 года рождения, с ранних лет был привержен революционной борьбе — его старший брат был повешен за покушение на царя Александра III. В 1891 году Ленин с отличием сдал экзамен по юриспруденции, после чего стал представлять беднейшее крестьянство Самары. После переезда Ленина в 1893 г. в Петербург опыт угнетения крестьянства в России в сочетании с революционным учением Г. В. Плеханова привел Ленина к встречам с революционными группами.В апреле 1895 г. его товарищи помогли отправить Ленина за границу для ознакомления с революционным движением в Европе и, в частности, для встречи с группой «Освобождение труда», которую возглавлял Плеханов. После пяти месяцев за границей, путешествуя из Швейцарии во Францию и Германию, работая в библиотеках и газетах, Ленин вернулся в Россию с портфелем с двойным дном, полным марксистской литературы.
Вернувшись в Россию, Ленин и Мартов создали Союз борьбы за освобождение рабочего класса, объединивший тогдашние марксистские кружки Петрограда.Группа поддерживала забастовки и профсоюзную деятельность, распространяла марксистскую литературу и преподавала в рабочих учебных группах. В Петербурге у Ленина завязываются отношения с Надеждой Крупской. В ночь на 8 декабря 1895 года Ленин и члены партии арестованы; Ленина приговорили к 15 месяцам тюрьмы. К 1897 году, когда срок тюремного заключения истек, самодержавие добавило еще три года заключения из-за того, что Ленин постоянно писал и организовывал в тюрьме. Ленина ссылают в село Шушенское в Сибири, где он становится ведущим членом крестьянской общины.Крупскую вскоре также отправляют в ссылку за революционную деятельность, и вместе они работают над партийной организацией, монументальным трудом «Развитие капитализма в России» и переводом «Промышленной демократии» Сиднея и Беатрис Уэбб.
По истечении срока ссылки Ленин эмигрирует в Мюнхен, и вскоре к нему присоединяется Крупская. Ленин создает «Искру», стремясь объединить Российскую социал-демократическую рабочую партию, разрозненную после полицейского преследования первого съезда партии в 1898 году.
[…:]
Возглавив Октябрьскую революцию, Ленин был первым и единственным председателем РСФСР. В 1919 году Ленин основал Коммунистический Интернационал. В 1921 году Ленин ввел НЭП. В 1922 г. Ленин перенес серию инсультов, помешавших активной работе в правительстве. На последнем курсе — с конца 1922 по 1923 год — Ленин написал свои последние статьи, в которых изложил программу борьбы с бюрократизацией Коммунистической партии и Советского государства. Ленин умер 21 января 1924 года в результате множественного инсульта.
Почему большевики никогда не собирались «выровнять» общество
Однажды утром в октябре 2021 года я проснулся с чувством предвкушения и легкой озабоченности. Я согласился выступить с докладом о моей последней книге « Сословные истоки демократии в России: от имперской буржуазии к посткоммунистическому среднему классу» , в клубе Гримшоу, старейшем студенческом обществе Лондонской школы экономики .
Книга о длинной тени наследия царской России в виде заброшенного института сословия (сословия) и о том, как оно формирует нынешнюю социальную структуру и демократию, несмотря на семь десятилетий коммунизма.В нем я показываю:
[1] как даже самые жестокие уравнительные диктатуры не в состоянии разрушить социальные иерархии из феодальных порядков прошлого;
[2], как эти архаичные давно ушедшие порядки объясняют происхождение и воспроизводство современного профессионального среднего класса; и
[3], как устойчивость социальных иерархий, которые в наше время все больше отдают предпочтение знаниям и человеческому капиталу, способствует как демократическим импульсам, так и разжиганию популизма негодования и гнева среди тех, кто обычно остается позади, в нынешних автократиях, таких как Россия и Россия. Западные демократии похожи.
Это не книга, которую легко уместить в одно предложение (как рекомендует общеизвестная «лифтовая подача» редактору прессы или литературному агенту), и не лекция, ограниченная по времени.
Вычеркнутое из истории: советский средний класс и уроки неравенства. Профессор Томила Ланкина бросает вызов материалистическим представлениям о неравенстве в этом короткометражном фильме о своей новой книге.
Создание более равноправного общества требует не только перераспределения денег, но и знаний
Комната была битком набита.Я начал с того, что попросил студентов поднять руки, если они приехали из стран, которые, по их мнению, были неравными, а затем спросил: «Что бы вы сделали, чтобы это изменить?»
Неудивительно, что большинство подняло руки на первый вопрос. А во втором я тоже получил то, что и ожидал. Одни говорили об улучшении доступа к образованию, другие — о налогообложении, оффшорных гаванях и перераспределении.
Затем я углубился в свою книгу. Нарисовав диаграмму с маленькими человечками и заначками денег под ними, я объяснил, что если у вас есть человек А, который богат, и гражданин Б, у которого ничего нет, и мы хотим улучшить равенство в материальном смысле, мы бы взяли немного денег у Метафорический мешок денег А и положить хотя бы часть из них в мешок Б.
Принуждение не является долгосрочным решением: если вы преследуете, стреляете и сажаете в тюрьму слишком много А, некому будет учить и воспитывать Б.
Что произойдет, если вы столкнетесь с дилеммой, как это сделали большевики после Октябрьской революции 1917 года — вы хотите перераспределить не только богатство, но и более нематериальный человеческий, культурный и знание-профессиональный капитал? Ибо социалисты-революционеры провозгласили борьбу с неграмотностью, отсталостью и невежеством и стремились продвигать формальное образование среди забитых крестьянских и пролетарских масс.
Не могли бы вы просто взять знания А и передать их Б? Не легко сделать. А что, если стилизованное А происходит от социальных групп, которые сами большевики заклеймили как буржуазию — в марксистских классовых схемах, чтобы отправить их на свалку истории?
Воспитание необразованных – зачем большевикам понадобилась буржуазия
Как показано на диаграмме 1 ниже, общество в царской России было сильно стратифицированным. Институт сословия, по-русски сословие , жестко регламентировал не только основные свободы, право собственности и налогообложение, но и доступ к образованию.
Диаграмма 1: Сословная социальная пирамида. Источник: изображение создано автором; Данные переписи 1897 года по Российской империи.На вершине сословной иерархии находились аристократия и пожизненная знать. Вместе они составляли менее 2 процентов населения Империи. Далее в иерархии шло сословий духовенства, что составляло 0,5% мизерной доли населения, за ними шли городские группы купцов (0,2%), заслуженных граждан (0,3%) и мещан , а большая группа (10.7 процентов), наиболее приближенных к буржуазии в западном понимании, из мелких городских и сельских торговцев, собственников, учителей, врачей, аптекарей, нотариусов.
Эти группы были гражданами, условно говоря, по меркам царского государства, свободными, в отличие от низов — почти 80 процентов русских подданных, — остававшихся de facto без многих прав, которыми пользовались другие сословия, даже хотя крестьяне были освобождены в 1860-х годах.
Свободные или полусвободные имели гораздо лучший доступ к образованию, чем крестьяне, колонизируя элитарные классические гимназии (эквивалент средней школы, окончание которой имело большое значение даже в Америке и Западной Европе в то время), а также технические колледжи и университетские факультеты. что подготовило их к жизни современных, 20 th профессионалов века.
Именно эти люди — буржуа/аристократы/священнослужители, ставшие современными профессионалами, — олицетворяли собой метафорическое А, к которому должны были бы обратиться большевики, если бы они хотели заняться аспектом неравенства, связанным с человеческим капиталом. Так что А из «образованных сословий» надо было бы привлечь к воспитанию Б (неграмотный крестьянин или крестьянин, ставший фабричным рабочим).
Вдова богатого самарского купца с детьми. Источник: Северо-Западный государственный университет Луизианы, Мемориальная библиотека Уотсона, Cammie G.Исследовательский центр Генри, собрание Константина Неклютина.Что, если управление хедж-фондом более привлекательно, чем школьное обучение?
Но что, если А вместо этого предпочитает работать в хедж-фонде, так как там платят больше, чем за работу школьным учителем? В большевистской России у А, конечно же, не было возможности хедж-фонда — большевики были против капитализма. Но она могла плыть на корабле в Европу, Австралию или Америку, где могла бы свободно присоединиться к эквиваленту хедж-фонда 1920-х годов. И большевики это знали.Сотни тысяч сливок образованного общества покинули Россию после большевистской революции.
Итак, большевики начинают создавать льготы для А. Они также заставляют их работать на революционное государство под дулом пистолета. Но принуждение не является долгосрочным решением: если вы преследуете, стреляете и сажаете в тюрьму слишком много А, некому будет учить и воспитывать Б. Вместо этого А продолжают получать больше привилегий, а их привилегии институционализируются и формализуются в советской государственной политике.
Выдающиеся ученые, хирурги, инженеры и педагоги царской эпохи получают бесплатные квартиры в элитных кварталах Москвы или Ленинграда, доступ к изысканной пище и отдых на модных курортах, таких как Крым; их дети получают доступ к престижным университетам, хотя квоты продолжают отдавать предпочтение крестьянам и «пролетарским» рабочим.
Если даже самая жестокая коммунистическая диктатура, уничтожившая капитал и уравнявшая доходы, не смогла решить проблему статуса…, то на что надеяться на более благоприятные демократические государства всеобщего благосостояния?
Мы все непреднамеренно причастны к сохранению социального неравенства
Затем асимметрия человеческого капитала быстро превращается в асимметрию статуса А по отношению к статусу Б.Но давайте не просто обвинять государство в неравенстве! Статус, как я показываю в своей книге, воспроизводится еще и потому, что общество выборочно оказывает почтение тому чистокровному профессионалу, которому больше всего доверяют, скажем, лечить, воспитывать и воспитывать вашего ребенка из бедности, а не новоиспеченному.
Мать с больными и голодающими детьми, например, вряд ли выберет крестьянку, которая едва умеет читать и писать, но теперь уже врач, а не самого известного хирурга, прошедшего обучение в царской России. Итак, мы видим, как не только государство, но и более широкое общество, включая наименее обеспеченные группы, непреднамеренно становится соучастником сохранения социального неравенства.
Конечно, все мы знаем, что советское общество было неравным. Но когда специалисты говорят о советском обществе, они не говорят о аристократах, духовенстве, купечестве и мещанах, незаметно воссоздающих свой статус — а вместе с ним и всей иерархии имперских сословий — под тонким лоском провозглашенного коммунистического эгалитаризм.
В нашем возмущении материальными аспектами неравенства – оффшорными гаванями… сверхбогатыми… – я утверждаю, что мы упускаем из виду важную проблему долгосрочных факторов неравенства.
Исследования коммунистической России неверно истолковали вопросы неравенства
Как историки, политологи и социологи, изучающие коммунистическую Россию, так сильно ошибались? Поколения студентов питались нарративом «Коммунизм как великий разрыв». Конечно, была и советская пропаганда, провозгласившая совершенно новый революционный рассвет. На западе были идеологи и сторонники большевизма.
Даже самые авторитетные ученые и интеллектуалы продолжали смотреть на советское общество через призму марксистско-ленинской догмы.Историк Шейла Фитцпатрик, например, прославляет «захватывающее» восхождение молодежи из «рабочих и крестьянских семей» в ряды «квалифицированных специалистов» как свидетельство «исполнения обещаний революции».
И затем у нас есть последняя полемика о неравенстве, которая получила новый импульс с публикацией Томаса Пикетти Капитал в двадцать первом веке . Пикетти обходит вопрос о нематериальных капиталах, который я обсуждаю в Estate Origins. Даже при обсуждении работы французского социолога Пьера Бурдье, писавшего о значении нематериальных культурных, социальных и человеческих капиталов в сохранении социальной иерархии во Франции, Пикетти формулирует неравенство в материалистически-экономических терминах. Это серьезное неправильное прочтение работы Бурдье. Период, совпадающий с коммунизмом, рассматривается как исторический этап нивелировки.
И коммунистическое, и капиталистическое общества возвышают обладающих знаниями
Но применимы ли данные о России только к узкой части коммунистических обществ? В нашем возмущении материальными аспектами неравенства — оффшорными убежищами, разоблачениями газет Пандоры и Парадайза, сверхбогатыми в верхних процентилях распределения богатства — я утверждаю, что мы упускаем из виду важный вопрос долгосрочных движущих сил. неравенства.
То, что определяет современную социальную структуру и неравенство, — это процессы, начавшиеся, когда феодализм начал уступать место гражданству и привилегии знания, которые мы связываем с современной эпохой. Именно тогда привычно образованные слои досовременных обществ, где социальное положение было приписано при рождении, присоединились к миру организационно-инкорпорированного или свободного профессионала. Этот момент предвосхищает то значение, которое мы придаем человеческому капиталу в современной экономике знаний.
Как и в коммунистической России, как государственная политика развивающихся государств всеобщего благосостояния, направленная на социальное возвышение, образование и просвещение наименее привилегированных и наиболее уязвимых, так и деятельность общества в целом сговорились поддерживать социальную иерархию и статус таким образом, чтобы приносят пользу тем, у кого самые высокие запасы знаний, воспроизводимых из поколения в поколение. И если даже самая жестокая коммунистическая диктатура, уничтожившая капитал и уравнявшая доходы, не смогла решить проблему статуса А по сравнению с Б, то на что надеяться на более благоприятные демократические государства всеобщего благосостояния?
Послушайте Томилу Ланкину в эпизоде LSE IQ, Почему демократия приходит в упадок?
Сословные истоки неравенства, общества знаний и проблема оператора
Когда я заканчивал свою сессию в Гримшоу, мне вспомнилось выступление Пикетти, когда он выступил в Лондонской школе экономики в переполненном зале, полном восхищенных студентов.Я вспомнил комментарий покойного социолога Элвина Гоулднера о проблеме оператора.
Гоулднер напомнил нам, что в марксистской догме не было места интеллектуалам, профессионалам, среднему классу. Были буржуа, пролетариат, помещики и крестьяне. А Марксы и Энгельсы, Ленины? Они не просто жили в лучших условиях, чем крестьяне и рабочие, от имени которых они писали. Они также пользовались более высоким статусом.
Для Гулднера они были подобны оператору, который делает снимок, привлекая наш взгляд к социальной проблеме, оставаясь при этом невидимым, скрытым за камерой и, как таковой, вне контроля классовых отношений.Поэтому мы никогда не призываем к его революционному падению — и, конечно, он не будет требовать своего собственного падения с пьедестала общественного уважения.
Завершая лекцию, я подумал, что лучше не свергать идола с пьедестала. Поэтому я умолчал о том другом разговоре и о проблеме оператора. Но тернистая дилемма остается. Это лежит в основе нашего неравенства в обществе. Оператор, в том числе профессор Лондонской школы экономики, критикует социальные недуги. Они предостерегают. Но при этом оставайтесь высоко на подиуме, на пьедестале социального статуса и уважения.
Этот фильм [ссылка появится позже] и подкаст LSE IQ [] также можно найти в LSE Player.
Источник изображения баннера: Северо-Западный государственный университет Луизианы, Мемориальная библиотека Уотсона, Исследовательский центр Кэмми Г. Генри, коллекция Константина Неклютина.
Большевики и национальный вопрос, 1917–1923 гг.
‘) var buybox = document.querySelector(«[data-id=id_»+ метка времени +»]»).родительский узел ;[].slice.call(buybox.querySelectorAll(«.вариант-покупки»)).forEach(initCollapsibles) функция initCollapsibles(подписка, индекс) { var toggle = подписка.querySelector(«.цена-варианта-покупки») подписка.classList.remove(«расширенный») var form = подписка.querySelector(«.форма-варианта-покупки») если (форма) { var formAction = форма.получить атрибут («действие») form.setAttribute(«действие», formAction.replace(«/checkout», «/cart»)) document.querySelector(«#ecommerce-scripts»).addEventListener(«load», bindModal(form, formAction, timestamp, index), false) } var priceInfo = подписка.querySelector(«.Информация о цене») var PurchaseOption = toggle.parentElement если (переключить && форма && priceInfo) { переключать.setAttribute(«роль», «кнопка») toggle.setAttribute(«tabindex», «0») toggle.addEventListener («щелчок», функция (событие) { var expand = toggle.getAttribute(«aria-expanded») === «true» || ложный toggle.setAttribute(«aria-expanded», !expanded) form.hidden = расширенный если (! расширено) { покупкаВариант.classList.add («расширенный») } еще { покупкаOption.classList.remove(«расширенный») } priceInfo.hidden = расширенный }, ложный) } } функция bindModal (форма, formAction, метка времени, индекс) { var weHasBrowserSupport = window.fetch && Array.from функция возврата () { var Buybox = EcommScripts ? EcommScripts.Ящик для покупок: ноль var Modal = EcommScripts ? EcommScripts.Modal : ноль if (weHasBrowserSupport && Buybox && Modal) { var modalID = «ecomm-modal_» + метка времени + «_» + индекс var modal = новый модальный (modalID) modal.domEl.addEventListener («закрыть», закрыть) функция закрыть () { форма.querySelector(«кнопка[тип=отправить]»).фокус() } форма.setAttribute( «действие», formAction.replace(«/checkout», «/cart?messageOnly=1») ) form.addEventListener( «Отправить», Buybox.interceptFormSubmit( Буйбокс.fetchFormAction(окно.fetch), Buybox.triggerModalAfterAddToCartSuccess(модальный), консоль.лог, ), ложный ) document.body.appendChild(modal.domEl) } } } функция initKeyControls() { документ.addEventListener(«keydown», функция (событие) { if (document.activeElement.classList.contains(«цена-варианта-покупки») && (event.code === «Пробел» || event.code === «Enter»)) { если (document.activeElement) { событие.preventDefault() документ.activeElement.click() } } }, ложный) } функция InitialStateOpen() { var buyboxWidth = buybox.смещениеШирина ;[].slice.call(buybox.querySelectorAll(«.опция покупки»)).forEach(функция (опция, индекс) { var toggle = option.querySelector(«.цена-варианта-покупки») var form = option.querySelector(«.форма-варианта-покупки») var priceInfo = option.querySelector(«.Информация о цене») если (buyboxWidth > 480) { переключить.щелчок() } еще { если (индекс === 0) { переключать.щелчок() } еще { toggle.setAttribute («ария-расширенная», «ложь») form.hidden = «скрытый» priceInfo.hidden = «скрытый» } } }) } начальное состояниеОткрыть() если (window.buyboxInitialized) вернуть window.buyboxInitialized = истина initKeyControls() })()Два года, которые потрясли мир | Леонард Шапиро
Владимир Ленин; рисунок Дэвида ЛевинаПрошло почти шестьдесят лет с тех пор, как большевики захватили власть в Петрограде — по традиции 7 ноября 1917 года, потому что именно тогда Второй съезд Советов проголосовал за их приход к власти.На самом деле власть уже некоторое время находилась в их руках, но считается более демократичным подчеркивать голосование Конгресса, а не военный переворот, и отсюда миф о дате, одной из многих, ставший прочно укоренился в народном представлении о русской революции. Захват власти без разыгрывания какой-либо демократической пантомимы был решительным планом Ленина: против него выступили Троцкий и другие, понимавшие, что существует большое расхождение между намерением Ленина установить правление коммунистической партии, замаскированное под демократическое, массовое правление, и намерением «массы» касались тех, кто хотел, чтобы власть перешла к Советам, которые они рассматривали как коалицию многочисленных левых партий, как коммунистических, так и социалистических.
На имеющихся свидетельствах невозможно установить (и это не удалось сделать даже покойному профессору С.П. Мельгунову, ведущему историку 1917 г.), было ли то, как все сложилось на самом деле, результатом случайности или замысла. Большевики приходят к власти в значительной степени касается того, как Ленин маневрировал своими сторонниками в столице, чтобы добиться того, чего он хотел, а не того, что, по их мнению, происходило. Вторая рецензируемая книга, Джон Л.Книга Х. Кипа « Русская революция » также посвящена тому, как Ленин расправлялся с «парламентскими иллюзиями», которые долго переживали захват власти большевиками. Большевики выжили, временами очень ненадежно. Но восстание в Кронштадте в марте 1921 г. показало, что эти «иллюзии» — что большевистская революция была направлена на установление власти народных советов, именуемых Советами, а не коммунистической партии, — обладали значительной жизненной силой в народном воображении.
Несмотря на названия, ни одна из двух книг о революции на самом деле не касается более чем некоторых ее аспектов.Профессор Рабинович подробно описывает историю, которая разворачивалась в Петрограде с июльского восстания 1917 года до захвата власти в октябре. Он накопил огромное количество материала, опубликованного за последние годы в Советском Союзе, и нет сомнения, что его работа освещает многие детали истории, до сих пор неизвестные. Я не уверен, что это проливает новый свет на основные события. Доктор Рабинович утверждает, что опроверг «многие» или «большинство» западных версий в трех отношениях: показав, что Октябрьская революция не была ни «исторической случайностью», ни «хорошо проведенным государственным переворотом без значительной массовой поддержки», ни о работе «единой, авторитарной, заговорщической организации, эффективно контролируемой Лениным.
Но где найти эти западные аккаунты? Насколько мне известно, среди серьезных историков нет. Я должен был подумать, что большинство историков, изучавших источники (я не принимаю во внимание тех, кто просто повторял советскую пропаганду), в целом согласны с тем, что в Петрограде (и в ряде других городов) большевики пользовались существенной народной поддержкой или, по крайней мере, благожелательно. нейтралитет, ибо «массы» рабочих и солдат в гарнизоне считали себя главной надеждой в обеспечении победы Советов и разгрома «контрреволюции», которая во многом благодаря истерическому поведению Керенского , они связаны с генералом Корниловым.
Что касается партии, то я должен был подумать, что наиболее авторитетные исследования 1917 года согласны с тем, что она не была ни сплоченной, ни дисциплинированной — как могла партия, которая выросла с 24 000 человек в январе 1917 года примерно до 240 000 человек к августу, рекрутируя всех сброда в процессе, были дисциплинированы? Оба суждения, которые я резюмировал, полностью подтверждаются анализом доктора Рабиновича, но они не новы. (Если меня простят за высказывание pro domo sua , я попытался скромным образом обосновать эти два утверждения более двадцати лет назад).
Позвольте мне перечислить некоторые достоинства книги доктора Рабиновича. Она очень хорошо написана, и нет ничего более утомительного, чем хорошее исследование, испорченное плохим текстом. Д-р Рабинович с большим мастерством обращается с огромным количеством материала, который он собрал, и его книгу приятно читать. Я не знаю ни одного предыдущего произведения, в котором бы так искусно изображалось изменчивое состояние настроения «масс» в русской столице в те роковые месяцы. В своей трактовке планирования восстания он полностью выявляет господствующую и решающую роль Ленина.Однако, отдавая должное Ленину как революционному лидеру, следует соблюдать чувство меры. Если бы восстание произошло так, как задумал Ленин и как он отчаянно пытался убедить своих соратников смириться, то есть как военный переворот, не связанный с предстоящим съездом Советов, оно могло бы потерпеть неудачу. То ли по стечению обстоятельств, то ли намеренно (одним из элементов везения была отсрочка открытия съезда на несколько дней), переворот был достаточно замаскирован, чтобы обмануть «массы», заставив их поверить в то, что то, чего они хотели — советское правительство, — было достигнуто. достигнуто.
В столь полной и подробной работе есть несколько удивительных упущений. Анализа политики руководителей Временного правительства, если его вообще можно назвать, очень мало. Д-р Рабинович почти не обсуждает их отношение к Красной гвардии — частной армии, которую сначала тайно, а затем открыто содержали большевики (которая, однако, как показывает профессор Кип, не была столь важна, как уверяет нас советская легенда). Рабинович также не обсуждает их политику в отношении Учредительного собрания, земельный вопрос или войну.Правда, конкретно к Петрограду эти вопросы не относились. Но они были жизненно важными факторами успеха Ленина. А поскольку большевистская политика в 1917 году (как и советская политика сегодня) была почти полностью импровизирована как реакция на ошибки их противников, а не основывалась на каком-то общем жестком плане, Гамлет без принца Датского. Нет полного анализа денег, поставляемых большевикам немцами, который д-р В.Рабинович (в отличие от профессора Кипа, который считает вопрос о немецких деньгах все еще открытым) принимает как доказанное, но не очень важное. Очевидно, не это было решающим фактором в победе большевиков. Но в советских источниках есть данные, свидетельствующие о том, что деньги, поступающие по разным каналам к большевикам от Auswärtiges Amt, использовались большевиками в специальном фонде (управляемом Молотовым) для интенсивной пропаганды в армии — безусловно, немаловажный фактор. .
Я тоже очень сожалею, что Dr.Рабинович не проанализировал в деталях боевой дух огромного петроградского гарнизона. Эта праздная, деморализованная и коррумпированная толпа была заинтересована в революции, поскольку так много солдат и матросов убили так много своих офицеров и были бы повешены в случае провала революции. Петроградский гарнизон часто считался решающим фактором в победе большевиков, но так ли это? Хотелось бы, чтобы доказательства были проанализированы.
Рассмотрение д-ром Рабиновичем дела Корнилова и его последствий охватывает три главы книги.На сегодняшний день это самый полный анализ жизненно важного поворотного момента в большевистской революции. Это началось, когда Корнилов, главнокомандующий после Февральской революции, ввел войска в Петроград в августе 1917 года. Керенский уволил его, призвав большевиков выступить против него.
К сожалению, С.П. Мельгунов умер, не завершив задуманное им изучение дела Корнилова. Не умаляя работы доктора Рабиновича, можно сказать, что кому-то не хватает хладнокровного и взвешенного суждения Мельгунова.Доктор Рабинович, несомненно, много потрудился, чтобы разрешить спор о том, обманул ли Керенский Корнилова или Корнилов обманул Керенского, и, по-видимому, относится к этому вопросу справедливо. Мне кажется, ему не хватает беспристрастности в том, что на протяжении всего своего повествования он исходил из того, что Корнилов действительно был «контрреволюционером» — как широко и широко провозглашал Керенский, когда понял, что Корнилов не был готов позволить этому политику оставаться у руля России после того, как он и армия взяла верх.
Но «контрреволюционный» предполагает кого-то, кто хочет восстановить монархию — и никогда не было ни малейшего доказательства того, что это было намерением Корнилова.Все свидетельства, которые я видел, неопровержимо свидетельствуют о том, что этот простой солдат («с мозгами овцы», согласно оценке, приведенной доктором Рабиновичем) прежде всего стремился восстановить дисциплину и порядок в стране, которая галопом приближалась к анархии. под слабым руководством Временного правительства. Возможно, это свидетельствовало о том, что бараньи мозги верят в то, что это возможно: но нет никаких доказательств, подтверждающих точку зрения, которой д-р Рабинович, по-видимому, придерживается как прямо, так и косвенно, что у Корнилова были «личные амбиции.
Профессор Кип занимается аспектом русской революции, которому до сих пор уделялось очень мало внимания историков, которые по большей части сосредоточились на столичных событиях. Он исследовал, на основе огромного и тщательного исследования, городские и крестьянские массовые организации по всей стране, их роль в 1917 году в связи с победой большевиков и различные способы, которыми в течение первых шести месяцев режима большевики имели дело с разочарованием среди рабочих и крестьян, которое быстро принесла их победа.Таким образом, его работа дополняет работу д-ра Рабиновича в том, что она изучает на другом уровне последствия, произведенные в стране, когда большевики, претендуя на победу Советов, в действительности добились победы партии.
Доктор Кип показывает с объективностью и безупречной эрудицией, которые легко помещают его в первый ряд историков современной России, мастерство и безжалостность, с которыми ленинская политика по отношению к крестьянам в 1917 и 1918 годах была направлена на нейтрализацию потенциально враждебного крестьянства в решающие месяцы, когда в городах решалась борьба за власть.(Это слова Ленина на VIII съезде Коммунистической партии в марте 1919 года.)
Доктор Кип на сотне увлекательных страниц или около того показывает растущее восстание деревни в 1917 году, сыгравшее столь важную роль в создание «революционной ситуации», которую большевики могли использовать в городах, — не то чтобы крестьяне были настроены политически, но стремились свести личные счеты или использовать нарушение порядка, чтобы захватить то, что они могли. В этом контексте Др.Кип полностью осознает ответственность Временного правительства за нарушение порядка, хотя я не думаю, что он в достаточной мере подчеркивает народническую сентиментальность членов этого правительства, которая действительно подорвала всякую решимость поддерживать порядок. Есть не менее важный раздел о «нейтрализации» крестьянства после захвата власти смесью насилия и подкупа — истории, которая, насколько я знаю, никогда прежде не рассказывалась по-английски.
Остальная часть этой впечатляющей книги, кроме ценного вводного раздела, в котором рассматривается социальная подоплека, приведшая к Февральской революции, посвящена городским организациям, опять же в национальном масштабе, — фабрично-заводским комитетам, рабочей милиции, из которых Появились Красная гвардия, профсоюзы и Советы.Как и в случае с крестьянами, д-р Кип обсуждает эти организации сначала в период Временного правительства, а затем в течение полугода после захвата власти. Цели большевиков в оба периода были, конечно, различны: в первый — развязать как можно больший хаос и разруху, во второй — навязать коммунистическую партийную дисциплину промышленности и Советам и приучить рабочих к мысли, что то, что они было достигнуто не рабочее, а партийное государство.Имеются свидетельства сопротивления рабочих вплоть до 1922 или 1923 года, во всяком случае. Недавно Солженицын опубликовал один документ с такими доказательствами. * Большая рабочая армия численностью до 50 000 человек, организованная в промышленных городах Ижевске и Воткинске, боролась против большевистского режима до 1922 г. В 1920 г. рабочей демократии и привезла документальные свидетельства сопротивления этим репрессиям.Все это осталось неопубликованным, несомненно, в интересах «истинного социализма». Тем не менее, нельзя не задаться вопросом (и доктор Кип не дает ответа), как получилось, что весь рабочий класс оказался неспособным или не желающим оказать более эффективное сопротивление ползучей тирании.
Мне кажется, что марксистский анализ Шарля Беттельгейма не дает сколько-нибудь реалистичного ответа на эту извечную российскую проблему. Беттельгейм, как и многие марксисты, которые имеют честность признать это, озабочен тем, чтобы объяснить, почему, несмотря на общественную собственность на средства производства, СССР не является социалистическим государством.Эта книга — лишь первый том задуманной монументальной трилогии, в которой история дойдет до наших дней. Он весьма похвально выступает против применения «жесткого» марксизма к истолкованию советской действительности. Проблема, которую я нахожу, заключается в том, чтобы увидеть какое-либо значение любого марксизма в интерпретации советской политики.
Беттельгейм доказывает, что отмена частной собственности сама по себе не уничтожает буржуазию, и эту точку зрения когда-то убедительно отстаивал Джилас, а задолго до него — Преображенский.Он придает большое значение анализу, сделанному в 1922 году, который показывает, что лишь небольшой процент государственных служащих поддерживал советский режим. Смею сказать. Но какое отношение имеет к «буржуазии» отсутствие поддержки советской власти? Не нужно быть «буржуазным», чтобы возражать против ЧК, концлагерей, атеизма и произвола. На самом деле реальная оппозиция советскому режиму исходила в основном от рабочего класса и крестьян. Рассуждения марксистов о том, что Кронштадтское восстание, например, было вызвано «мелкобуржуазными» предрассудками, и тому подобные глупости косвенно предполагают, что коммунистическая власть была единственно истинной «пролетарской» властью.Но именно это Беттельгейм и начинает отрицать. Так где же мы в итоге? Я очень надеюсь, что когда-нибудь мы получим более убедительное объяснение триумфа большевистского коммунизма от таких историков, как Рабинович и Кип.
Господа Саммерс и Мангольд потратили четыре года на исследования (и бог знает сколько денег, выделенных Би-би-си и Си-Би-Эс), пытаясь доказать, что большая часть императорской семьи России не была убита, как считалось до сих пор, в Екатеринбурге на 16 июля 1918 г. вместе с прислугой и семейным врачом.Справедливости ради следует сказать, что авторы были неутомимы в поисках доказательств и что их заявление о том, что они опровергли принятую версию, сделано умеренно. Точно так же, хотя они прямо верят, что леди, ныне проживающая в Шарлоттсвилле, штат Вирджиния, является великой княгиней Анастасией, они не идут дальше, чем выдвигают предположение как возможное. Но несмотря на массу противоречивых свидетельств об Анастасии, ключ к ее истории все еще лежит в Екатеринбурге 16 июля 1918 года.
Первый вопрос, который возникает, — почему большевики проявили такой гуманизм, чтобы щадить женщин и прислугу.Предполагаемый ответ — продать их немцам, хотя я не вижу, чтобы Чичерину помешали предварительные переговоры с немцами о каком-то соглашении относительно имперских женщин, даже если бы он знал, что все они мертвы. Как бы то ни было, доказательства, на которые опираются авторы, неубедительны. Они отвергают по самым неубедительным причинам ключевую телеграмму местного комиссара Белобородова с сообщением об убийствах, обнаруженную антикоммунистическими силами, когда они заняли Екатеринбург вскоре после убийства.Они отвергают рассказы четырех советских очевидцев о резне: одного Белобородова, которого они, похоже, не знают; два они обесценивают; один они игнорируют на том основании, что Беседовский, опубликовавший его в 1930 году, вероятно, стал агентом НКВД после Второй мировой войны. Они полагаются на свидетельство выдающегося патологоанатома, чтобы отвергнуть как физически невозможное отсутствие каких-либо человеческих останков в яме, в которой, как утверждается, были уничтожены тела. Но один из русских очевидцев, Быков, говорит, что останки были по возможности уничтожены серной кислотой, а то, что осталось, было брошено в болото.
Наиболее действенная аргументация авторов основана на отчете белоармейского следователя убийства Соколова. Изучив полное досье, на котором основывался его отчет, теперь уже в Гарварде, они смогли показать, что большое количество свидетельств, указывающих на то, что императрица и ее дочери были живы спустя много месяцев после того, как их предположительно убили, были, по-видимому, проигнорированы властями. следователь. Многие из этих доказательств весьма косвенны, и, конечно, следователь должен был отразить их в своем отчете.Но я подозреваю, что он отказался от нее не столько из желания очернить большевиков, сколько потому, что был знаком с русской традицией плести народные легенды о выживании мертвых императоров.
Безусловно, эти упущения являются самой сильной стороной представленного дела. Но в нем по-прежнему не учтена последующая судьба имперских женщин, кроме Анастасии, если предположить, что они не были убиты в июле 1918 года. Что касается Анастасии, я сомневаюсь, что авторы будут утверждать, что рассказ о ее побеге очень убедителен.Наиболее интересной частью книги, на мой взгляд, является глава, основанная на недавно открытых для ознакомления документах Государственного архива в Лондоне. Они показывают, что не Ллойд Джордж, как считалось до сих пор, убедил короля Георга V не предоставлять убежище Николаю II и его семье, а, как это ни удивительно, наоборот.
Книга профессора Герсона представляет собой научный, ясный и взвешенный отчет о так называемой «тайной полиции» (хотя ничто не может быть менее «секретным»), ВЧК и ее преемниках, ГПУ и ОГПУ, в течение первых десяти лет советского режима.Это исследование стало возможным благодаря весьма значительному количеству материалов об этом раннем орудии террора (которым очень гордятся советские власти), опубликованным в СССР после празднования столетия ВЧК в 1967 году. Два наиболее важных факта которые вытекают из этого важного вклада в историю советской системы: во-первых, то, как произвольная и неконтролируемая власть, осуществляемая в полном пренебрежении законом (каким бы он ни был), с самого начала составляла часть политического режима ; и, во-вторых, что пороки, обычно связанные со Сталиным, — например, концлагеря для принудительного труда и применение произвольного террора против политических противников — были уже прочно закреплены при Ленине.Что превращает в особую чепуху модное левое мнение о том, что с Лениным все в порядке, а все испортил только злой Сталин.
Роман-пересказ Октябрьской революции
Мы уже не можем говорить об Октябре как о чем-то, что передавалось из поколения в поколение, в семьях, среди рабочих, как живая память. Опыт больше не встроен в живой социальный слой. Скорее это литературный или исторический вопрос о том, как мы передаем знания во времени.В своей книге Embassytown вы исследуете природу языка и насилие, которое может быть совершено при попытке перевода с одной идиомы на другую. Какие проблемы вы столкнулись с писательством для новой аудитории через пять поколений после 1917 года?
Очень интересная постановка вопроса. Я постоянно осознавал, что пытался посредничать между частностями и общими положениями. Одна из вещей, которую я пытаюсь подчеркнуть на протяжении всей книги и в обсуждениях, заключается в том, что это очень специфическая история определенного места — России — в определенное время — 1917 год.Есть черта, которую нужно пройти: история не просто любопытство того момента, но в равной степени хочется попытаться избежать своего рода китча, редукционизма «как тогда, так и сейчас». Так что ключевым моментом является постоянное осознание конкретных особенностей того момента, о котором вы пишете. В той мере, в какой, я думаю, вы можете обобщить это, речь идет о восхождении от этого конкретного к абстрактному — если хотите, переворачивании методологии Маркса! Начиная со специфики и исследуя ее, а не упреждающе исследуя в поисках «применимых уроков.Если вы сделаете это, вы найдете то, что ищете, но не обязательно особенно полезным или изощренным способом.
С точки зрения используемого языка, если эта книга делает что-то полезное, интересное или вообще новое, я думаю, возможно, это связано с относительной непримиримостью к тому факту, что она является нарративной историей, и охватом «нарративной истории». » в этом. Есть части левых, которые реально критикуют эту форму нарративной истории, и это не глупая критика.Я отношусь к ним очень серьезно. Но с момента создания этой книги, как мной, так и Себастьяном Бадгеном, редактором, она всегда воспринималась как принимающая, а не смущающаяся, тот факт, что большая часть моих произведений написана в художественной форме. Форма, имеющая определенные нормы темпа и энергии, постановку и так далее. Я беззастенчиво пытался выделить их. Для меня это было своего рода ставкой, интуицией, верить, что политика, разветвления и анализ разовьются как субстрат этого, а не пытаться взломать их.
В этой заметке вы не сделали сноску к своей книге, но есть очень ценная библиография. Не могли бы вы указать пару книг, к которым люди могли бы перейти после прочтения Октябрь , а также пару книг, которые вы сочли особенно ценными в своем исследовании?
Вы правы, сноски нет. Она не претендует на звание научной книги, хотя и чрезвычайно тщательно проработана. На протяжении романа. . . Ой! Это был интересный промах! На протяжении книги это принимает форму повествования, но у меня были очень жесткие правила не придумывать никаких исторических анекдотов или чего-то подобного, и все упомянутое тщательно исследовано.Я хотел, чтобы специалисты, прочитавшие это, сказали: «Он сделал свою домашнюю работу». Так что список для чтения в конце книги кураторский: было очень много других материалов, которые я не перечислил, потому что не хотел иметь слишком объемную библиографию. Единственное сожаление, которое у меня есть по этому поводу, это то, что часть меня хочет показать, как много я читаю! Я обсуждаю размещение полной библиографии в Интернете и включение ссылки на нее в список для чтения в более поздних изданиях.
Но то, что перечислено, было книгами, как вы говорите, которые я считал особенно плодотворными, во многих отношениях, для людей, которые хотят идти дальше.Я бы сказал, что больше всего меня поразили три книги Александра Рабиновича — Прелюдия к революции , Большевики приходят к власти и Большевики у власти: первый год советской власти в Петрограде . Это то, что я, вероятно, предложил бы в первую очередь тому, кто не обязательно разбирается в этой области, но хочет перейти от моей книги к чему-то более научному. Они незаменимы. Другим, который делает совсем другую работу, но который я нашел невероятно вдохновляющим, был сборник стихов, эссе и художественной литературы того года под редакцией Бориса Дралюка 1917 .Очевидно, его задача не совсем в том, чтобы описывать события, но в теноре и тоне, который он передает, есть что-то, что я нашел действительно уникальным и мощным. Последняя пара, которую я порекомендую здесь, — это сборник под редакцией Майкла Хики Конкурирующие голоса русской революции: боевые слова и Марк Стейнберг, Голоса революции: 1917 , который содержит, среди прочих документов, невероятно трогательные письма от передний. Если бы я мог указать людям только на один-единственный документ, это было бы чрезвычайное письмо, отправленное одним солдатом Кучлавком с фронта в «Известия » в августе 1917 года, из этого собрания. 1
Из надежных источников мне известно, что вы и ваш редактор когда-то вместе стояли на пикете медсестер, поддерживая их. И это ставит передо мной вопрос о роли художника в политической сфере.
Думаю, я повторю то, что сказал ранее о вопросе прохождения линии. Для меня отправной точкой для того, чтобы быть активистом и творческим писателем или художником в каком-то роде, является, как это ни парадоксально, , а не , чтобы превратить одно из этих двух в другое.Так, например, одна вещь, которую вы очень часто слышите от писателей или художников, чье мировоззрение является политическим, но которые не обязательно являются активистами, заключается в том, что «моё искусство — это мой активизм». Это всегда вызывает у меня дискомфорт. Я думаю, это заблуждение. Это не значит, что не может быть чудесно политически ангажированного искусства (и я, конечно, не утверждаю, что между двумя полюсами существует какая-то жесткая перегородка). Но я действительно думаю, что думать в этих «наложенных» терминах — это что-то вроде категориальной ошибки.
И наоборот, мы часто бичуем себя левыми — должен сказать, по уважительной причине — когда у многих левых активистов существует это ужасное, редукционистское отношение к искусству, которое более или менее говорит: «Это было действительно хорошо». кино, потому что я согласился с политикой.На уровне создания работы, если вы выпускаете искусство, или поэзию, или художественную литературу, или что-то еще, идея которого состоит в том, чтобы быть слегка завуалированной брошюрой с надписью «жили-были» в начале, что ж, это нет возможности создавать интересное искусство. (Или, в большинстве случаев, политика убеждения.)
Это говорит мне о том, что многие художники, которые более эффективно и интересно ведут переговоры по этой линии, это те, кто, как я сказал, возможно, вопреки интуиции, настаивает на разделении. . . нет, скорее, не разделение и без всякого намека на непроницаемость, а различие между сферами.Так, например, в своем произведении «Бесчестье поэтов» Бенжамен Пере, великий поэт-троцкист-сюрреалист, имеет прекрасную строчку о том, что нельзя делать свою поэзию слишком грубо «политической». Рассуждая о поэте как о революционере, он с удивительно корявой и запутанной диалектикой настаивает на том, что
Из этого не следует, что он [sic] хочет поставить поэзию на службу политическим, даже революционным действиям. Но то, что он поэт, сделало его революционером, который должен сражаться на всех полях: на поле поэзии соответствующими средствами и на поле социального действия, ни в коем случае не смешивая две области действия под страхом восстановления путаницы, которая приводит к рассеяться и, следовательно, перестать быть поэтом, т. е. революционером.
Установив это различие сфер, для меня вопрос заключается в том, чтобы не слишком беспокоиться об этом. Наличие определенного доверия и интуиции, что ваш задний мозг справится с этим. Все это происходит из одного и того же места, искусства и политики, хотя и по-разному. Аналогия, которую я использовал ранее для создания художественной и документальной литературы, — это вычерпывание порций слов из одного горшка двумя разными ложками. Установив, что это разные артикуляции, давайте попробуем перестать беспокоиться об этом и просто продолжим.Перестаньте бичевать себя в духе «Как я соотношу свою политику с моим искусством?»! Постарайтесь не волноваться, просто продолжайте. Не потому, что это не имеет значения — имеет значение, — а потому, что беспокойство по этому поводу вряд ли сделает политику или поэзию более эффективными.
Чтобы перейти к некоторым ключевым событиям 1917 года и вашим интерпретациям в книге. Одним из давних споров является роль Ленина в апреле, когда он возвращается в Россию на знаменитом опломбированном поезде. Есть одна позиция, например Троцкого, в которой утверждается, что Ленин ввел новую политику, Апрельских тезисов , и опровергает то, что было более консервативной политикой, которой придерживались Каменев и Сталин в течение марта.С другой стороны, историк Ларс Лих недавно впал в противоположную крайность, утверждая, что в мышлении Ленина не было почти ничего нового. Как вы оцениваете ленинские апрельские тезисы о большевиках?
Важным предостережением здесь является то, что я начитанный любитель в этом, а не специализированный ученый. Это важно, особенно когда вы рассматриваете документы на русском языке, который я не умею читать. Я думаю, что существует опасность переоценить непрерывность и переоценить разрыв.Отчасти потому, что политика и сознание людей могут противоречить друг другу: они содержат более одной нити. Есть опасность, что если вы проанализируете это, идентифицируете нить и проследите ее линию, которая действительно может быть, вы подумаете, что она существует, исключая все другие противоречивые нити, или что другие нити не порвутся. Конечно, это не следует.
Теперь есть вопросы относительно-относительно-прямых фактов. Я думаю, например, что Ларс Лих в основном разрушает миф о ленинских «Письмах издалека», о «до» Апрельских тезисах .Есть линия, выдвинутая среди прочих Троцким, довольно тенденциозно, надо сказать, что великий перелом в Апрельских тезисах был предвосхищен великим потрясением, когда большевики получили «Письма издалека» Ленина, когда он был еще за пределами страны, в марте. Я думаю, что в эссе 2015 года «Письма издалека, поправки с близкого расстояния» Ларс Ли ставит крест на этой идее, и вы должны сказать, что эти более ранние письма не вызвали большого шока. 2
Но с Апрельскими тезисами ? Я думаю, что смысл неизбежно апокалиптического разрыва с устоявшейся практикой был преувеличен до такой степени, что его тезисы считаются возникшими ex nihilo , и этот ужас считается единственным, , каким вы могли быть в большевиках. и отвечать на них.Потому что сущность любой политической позиции никогда не бывает бесспорной, и, конечно, это зависит от того, как люди интерпретировали прежние и новые позиции. Были и те, кто восторженно относился к ленинским позициям. Но, как ясно из того, что вы почитаете Суханова, сторонника левых меньшевиков, присутствовавшего на речи Ленина перед другими большевиками, когда он вернулся, я думаю, было бы столь же тенденциозно предполагать, что не было никакого чувства шока или чувства Ленина. акцентирование воинственной позиции.Там абсолютно было чувство шока. Как минимум, в той мере, в какой Ленин выдвигает линию, совместимую с доминирующей большевистской линией, это делается с другим набором акцентов.
В качестве посредника я бы использовал знаменитую цитату Виктора Сержа, где он отвергает идею о том, что Ленин неизбежно вел к Сталину. Он говорит: «Большевизм содержал также много других зародышей, массу других зародышей». Что я пытаюсь предложить в книге, так это то, что вы можете привести разумные доводы в пользу того, что это «континуальный большевизм», если хотите, в зависимости от того, какие аспекты вы подчеркиваете, но также и что существует довольно радикально новый большевизм, основанный на Апрельских тезисах. .Лично я считаю, что нет никаких сомнений в том, что ранее господствовавшие направления в большевизме были сильно потянуты Лениным в определенном направлении из-за его особого подхода, и это усилило определенные течения и взгляды внутри партии. Я считаю, что эпистемологически бесполезно думать в терминах простого двоичного кода: или оно появилось из пустоты, или было точно таким же, как и всегда. Я думаю, что Ленин действительно сместил акценты, хотя и основанный на (некоторых аспектах) существующей большевистской программы.
Еще один вопрос о роли Ленина. После июльских дней, своего рода полувосстания в Петербурге рабочих, солдат и матросов, Ленин был вынужден скрываться за несколько дней до Октябрьской революции. За это время он много пишет партийному руководству и в прессу, но часто между тем, что он пишет, и тем, когда это кто-то читает, проходит несколько дней. Вы показываете, что достаточно часто политический совет Ленина разумен, но это совет, по которому уже действует остальная часть партийного руководства.Как вы видите отношение Ленина к партии в целом?
Следует подчеркнуть один большой и эффективный средний слой большевистской партии, который действует как проводник туда и обратно, вверх и вниз, в районы и из регионов, вверх от рабочих и людей на местах к партийного руководства, так и в распространении линии руководства. Так что в лучшем случае это была своего рода антенна, очень хорошо настроенная на то, что происходит на земле. Я думаю, что отчасти поэтому была и гибкость, и воинственность, которых не хватало некоторым другим партиям, даже тем, в которых были искренние, даже блестящие активисты.
Я не согласен с вашей формулировкой о Ленине, но я думаю, вы можете добавить к любым соображениям еще два элемента. Во-первых, головокружительная скорость, с которой Ленин менял свою позицию в зависимости от того, что происходило на месте (или того, что он понимал). Это явно сила. Но есть и опасность, если вы делаете это вдали от действия: быть не в фазе в течение двух или трех дней означает, что вам нужно быстро сменить тактику, не говоря уже о том, когда вы делаете это так сильно, что может произойти осечка. быть катастрофическим.Или, как вы говорите, иногда, когда его совет был хорошим, из-за этого удаления он не мог сделать ничего большего, чем в конечном итоге подтвердить то, что уже произошло.
Ленин также был в основном склонен говорить иначе, чем в абсолютных терминах, так что происходит то, что, честно говоря, я иногда думаю, что это бесполезно, у него есть эта острая манера формулировать вопросы, что означает, что, когда он действительно меняет направление или поворачивает… даже чувствительно — это может особенно сбивать с толку его товарищей.Тем более, что были времена, когда Ленин ошибался. Например, перед корниловским переворотом Ленин не просто сказал: «Нет такого понятия, как заговор с правыми», он более или менее сказал: «Всякий, кто верит разговорам о заговоре справа, просто попадается на удочку». вздор, чтобы они сотрудничали с эсерами и меньшевиками, а в конце концов даже стали на сторону правительства Керенского». И он был невероятно возмущен самой идеей этого. Через несколько дней, к его чести, он признает существование заговора и реагирует на него.Он никогда не говорит, что был неправ — этого он делать не будет! Во всяком случае, можно даже сказать, что, когда он допускает, что произошел «совершенно невероятно крутой поворот событий», он подразумевает, что реальность повела себя не так, как можно было разумно ожидать!
Но, если учесть, что он допускал ошибки, его политическая «созвучность» совершенно замечательна. Стоит сказать, что и его товарищи, и его самые непримиримые противники неоднократно подчеркивали это, что он обладал исторически почти уникальной, совершенно замечательной чувствительностью к этим переключателям.Вот почему вы получаете эти забавные ситуации, в которых, когда он занимает позицию, которую его товарищи считают слишком экстремальной, они могут притвориться, напечатав его собственную позицию — двухнедельной давности. Потому что при его сдвигах, в контексте нового момента, это, по мнению Ленина, допотопный реликт, и ни к чему не имеющий отношения. Сколько из нас могли бы, если бы вы повторили наши собственные слова двухнедельной давности, сказать: «Это была далекая эпоха: конечно, вы не должны брать эту линию!»
Сразу же после поражения Корнилова, например, ленинский «О компромиссах», документ о работе с другими социалистическими партиями, я нахожу совершенно захватывающим.Не потому, что это момент, когда Ленин может сформулировать особо конкретный план — не в последнюю очередь из-за сложности обстановки, — а потому, что это столь резкая смена позиции, связанная с очень эффективной совместной работой на местах активистов различных стороны.
Я думаю, что все это может иметь отношение к нам, потому что иногда мы беспокоимся о том, чтобы расставить точки над каждым «И» и перечеркнуть каждое «Т» в отношении наших формальных позиций, а затем извлечь практику из какой-то абсолютно водонепроницаемой, герметичной позиции.Такова природа беспорядочной реальности, что иногда мы не можем быть полностью уверены, что нам придется пробираться и делать все возможное с политической интуицией и тем анализом, который у нас есть. И пока вы не догматичны, и если вы настроили достаточно антенны, все в порядке.
Вы упомянули о гибкости и воинственности большевиков, а также о том, что были революционеры из других партий. Выдающейся группой в этом смысле являются левые эсеры во главе с Марией Спиридоновой, замечательным персонажем, которого вы справедливо возвращаете в центр 1917 года.Если большевики быстро росли, то росли и левые эсеры, но они не могли, как большевики, выбрать точку и бороться на ней. Так что им остается, по сути, идти по следу, проложенному большевиками. Что вы думаете об этой динамике?
Есть те, кого я называю косплейными левыми, которые очерняют все другие традиции сектантским и исторически слепым образом. Это то, что мы должны преодолеть.
Левые эсеры, говоря вообще, почти как зеркало левых меньшевиков.Я бы сказал, что у этих двоих есть одна общая характеристика, которая сдерживает их по сравнению с большевиками, а также противоположных характеристик, которые также делают то же самое.
Общая характеристика — нежелание оторваться от большей партии. Нас, левых, по понятным причинам дразнят из-за бесконечных распрей и расколов среди социалистов, но бывают времена, и это был один из них, когда раскол является наименее плохим поступком. У вас интересная ситуация в 1917 году: и левые меньшевики, и левые эсеры были частью более крупных партий, в которых были люди, чья политика в мирах в от их политики, и которые глубоко запутались в тех самых структурах, которыми являются эти революционеры — честно, искренне. , правильно — стремится к свержению.Итак, в лучшем случае у вас есть структурная двусмысленность внутри этих партий; в худшем случае они подколенные сухожилия. Левые эсеры, например, занимали позицию вынужденного лицемерия, когда они лгали лидерам своей собственной партии: они были вынуждены, потому что, по сути, они шли против них. Нежелание раскалываться сдерживало и их, и левых меньшевиков.
С другой стороны, если левые меньшевики исходили из часто блестящих социальных анализов, а затем пытались, грубо говоря, втискивать действительность в свои довольно абстрактные формулы (более чем опираясь на сложные конкретные реалии окружающего мира). их), то левые эсеры, я думаю, были наоборот: их традиция не уделяла должного внимания анализу.Среди них были впечатляющие интеллектуалы, но даже их собственные сторонники и сочувствующие отмечали, что левым эсерам не хватало крупных интеллектуальных деятелей среди левых (и правых!) меньшевиков. Таким образом, у них не было сильных позиций для борьбы за интеллектуальную гегемонию в битве идей, даже если они были фантастическими боевиками.
Относительно концепции гегемонии, в октября , вы отмечаете, что, как только большевики решили возглавить восстание, чтобы захватить власть, они совершают, как вы говорите, «грубые ошибки.У вас есть замечательное описание товарища Блогоннравова, которому поручено поднять красный фонарь для сигнала броненосцу «Аврора» обстрелять Зимний дворец, где засели остатки буржуазного правительства Керенского. Сначала он не может найти красный фонарь, потом не может его зажечь, потом не может поднять на столб. Это очень забавная сцена, но она также, как мне кажется, что-то говорит о барьере между сопротивлением и силой. Что, по вашему мнению, позволило русскому рабочему классу совершить последний рывок от сопротивления к власти?
Перед Февральской революцией (фактически, сразу после неудавшейся революции 1905 года) есть цитата о противоречивом сознании рабочих-повстанцев, о том, что их абсолютная приверженность борьбе за перемены толкается с запуганным чувством, неуверенностью в себе по отношению к классовый враг.Активист Шаповалов говорит о том, что «внутри меня словно жили два человека», один из которых готов бороться и грозит тюрьмой и ссылкой, другой «не до конца освободился от чувства зависимости и даже страха». Последних он, конечно, ненавидел. Такие боевики презирали собственную трусость, но не могли отрицать, что она была. Так что шло постоянное раздирание изнутри, чтобы преодолеть свою роль объектов истории, которую сделала из них классовая система, чтобы стать субъектами.К тому времени, когда вы добираетесь до Октября, это чувство скованности, это чувство, что история отвергает вас, в значительной степени преодолено. После февраля были невероятно трогательные моменты, когда люди говорили: «Я человек. У меня есть собственное достоинство. Я имею на это право». А вот чего на массовом уровне не было так много, хотя и росло, так это готовности вживаться в факт принятия решений, взятия власти на улице конкретным образом, в институтах. Одна из вещей, которые вы видите в октябре в отличие от февраля, — это иногда довольно забавное, иногда смешное, но в основном чрезвычайно трогательное скольжение от простого права на достоинство (которое само по себе чрезвычайно радикализировалось в феврале) к праву делать реальные дела. решения, чтобы взять власть.
Существует невероятно трогательный постер (который я так и не смог найти снова с тех пор, как увидел его, поэтому, если кто-то из читающих это может помочь, пожалуйста!), состоящий из двух картинок. Выше изображение рабочего, работающего, кажется, на колесах поезда, и оно гласит: «Раньше я был смазчиком; Я смазал колесо. На снимке ниже он произносит речь перед аудиторией: «Теперь я в совете; Я принимаю решения». Этот переход от первого ко второму является историческим и глубоким сдвигом.
Говоря о поездах, в конце вашей книги есть эпилог о важной роли поездов в революции, мало чем отличающейся от мексиканской революции. Вы исследуете отношения между, как сказал бы Маркс, живым и мертвым трудом и физической революцией в двадцатом веке. Это было красиво сделано. Вы, возможно, единственный среди писателей русской революции, воображали будущее или альтернативные времена и места в своих произведениях. И мне интересно, что вы думаете об этом вопросе физического характера революции в двадцать первом веке.Если революции двадцатого века были сосредоточены на промышленном труде, на больших металлургических и текстильных фабриках Санкт-Петербурга, будет ли это иметь место сегодня, когда мы живем среди совсем другого созвездия капитала?
Очень интересный вопрос. Я не хочу быть бойким, и у меня нет никаких выводов, кроме предварительного ощущения, как вы говорите, что любое ностальгическое или китчевое представление о том, что включает в себя «рабочий класс», — это то, что мы должны преодолеть. Мы говорим о классе, который географически и промышленно рассредоточен по разным местам и секторам.Многие из этих отраслей на самом деле имели бы большую власть в ситуации революции, но, возможно, часто более тонкими и менее очевидными способами, чем сто лет назад, когда, например, распространение информации было так непосредственно связано с физическим и , в большинстве случаев видимые сети связи прямо перед вами. Сегодня все иначе.
Одним из следствий этого изменения является то, что там, где мы говорили ранее о трехдневном информационном отставании, с которым столкнулся Ленин, когда он скрывался, сейчас трудно представить себе такую ситуацию.Отставание, как правило, бесконечно мало. Цензура и информационный контроль, в том числе онлайн, слишком реальны: все же я подозреваю, что если мы дойдем до такой ситуации, то та цензура, о которой мечтают деспотические силы, будет невозможной.
Теперь к поездам. Да, они были вопросом буквальных физических сетей в России и ее империи в 1917 году. Но в книге они также являются организующей метафорой. Меня интересует сила политических метафор, потому что для меня люди по своей природе мыслят метафорически.В этом нет ничего неизбежного, но я думаю, что иногда можно мыслить лучше — с большей нюансированностью, большей ловкостью — с метафорическими механизмами, чем без них: дело не только в том, что метафоры являются своего рода филигранью, литературным «наложением», которое парит над более строгое, научное исследование, «красивая болтовня», которая на самом деле ничего вам не говорит.
Я думаю, что один из уроков литературного модернизма (среди прочих тенденций) заключается в том, что определенный тип письма, художественный и не-, может использовать метафоры и этот способ мышления таким образом, что это не сводится к техническому мышлению-плюс. -миловидность.Что вы могли бы уйти с более богатым чувством реальности, чем если бы вы ограничились, знаете ли, «Только фактами, мэм».
Метафоры — это то, что вы делаете, а не то, что существует «где-то там», что вам нужно поймать, как покемонов, чтобы расшифровать. Таким образом, их условия в высшей степени обратимы. Моя точка зрения, например, относительно метафоры поезда не в том, что это лучшая или единственная метафора, которая дает вам доступ к реальности революции. Я участвовал в дискуссии в музее Тейт в Лондоне с Эстер Лесли, великим ученым-марксистом, по этим вопросам, и она сказала, что находит большую поддержку в метафоре Уолтера Беньямина о революции как тормозов , как нажатие на ручной тормоз — полная противоположность тому, что мы часто думаем, и моему собственному представлению.Я хочу сказать, что оба могут быть правы.
И, наоборот, когда фашист использует метафору поезда истории или тормоза в своих целях, чтобы изобразить свой эсхатон. . . они ошибаются! Здесь не должно быть противоречий. Потому что, будучи тем, что вы делаете , я думаю, именно так работают метафоры.
Помимо метафор, вы также используете юмор. Как звали Каменева и Зиновьева? Эфирные близнецы?
Небесные близнецы!
Правильно.В книге есть строчка, где вы описываете их сопротивление восстанию и говорите: «Нерешительность свергнуть буржуазию была у Каменева». Я подумал, что это самая смешная фраза в книге. Если и была написана строчка для обращения к тысячелетнему поколению социалистов, то это была именно та строчка! Как вы используете юмор, когда пишете для нового поколения об очень старой революции?
Я рад, что вы поняли это. Да, честно говоря, это должно было быть смешно!
Я думаю, что левые иногда не очень хорошо умеют юморить.Часто они либо неуклюже деспотичны, либо — это, безусловно, имело место в случае с англоязычными левыми, — у них довольно пагубная традиция слишком серьезно относиться к себе, не желая дразнить себя или быть поддразненными. Поддразнивание может, конечно, разрушить , но не всегда. Эта хрупкая защита — симптом неуверенности в себе. Нам не нужно бояться юмора, и не все прошлые поколения боялись его.
Писательница Надежда Лохвицкая, известная как «Тэффи», близкая к большевикам, однажды пошутила, что «если бы Ленин говорил о митинге, на котором присутствовали он, Зиновьев, Каменев и пять лошадей, он сказал бы: «Нас было восемь человек.’» Теперь, если вы левый, вы, вероятно, были на разочаровывающем собрании, которое организаторы отчаянно пытаются раздуть. Так что если вы не посмеетесь над этой фразой с узнаванием, если сделаете вид, что не поняли, не говоря уже о том, что это просто не смешно , то вы обманываете себя, а не кого-то другого. Было бы хорошо, если бы мы могли быть мягче и спокойнее в таких вещах. . . это забавно.
Есть еще один момент по поводу линии «так Каменев». Иногда Ленин и другие революционеры, как они сами признавали, были жестоки в своих личных унижениях, и, честно говоря, трудно не думать, что это контрпродуктивно и неоправданно.Но важно обратное. То есть, если предположить, что конкретное вероломство не было совершено, если речь шла скорее о другой линии, то, как только политическая линия определена, не должно быть никаких причин, по которым вы не можете продолжать вести себя вполне цивилизованно, даже с юмором. и теплые личные отношения. Итак, у вас есть жестокий спор, в котором осторожность Каменева подвергается резкой критике, но, выиграв у него спор, его товарищи могут расслабиться и поддразнить его. Знаете, типа: «Ты всегда последний подписываешься под историческим, эпохальным свержением капиталистических порядков!» Есть что-то одновременно довольно тревожное в чистом сарказме некоторых личных инвектив — которые, опять же, мы, безусловно, все еще сталкиваемся сегодня с левыми, — но также есть что-то довольно трогательное и милое в том, как быстро их можно инвертировать или опровергнуть.
В самом октябре можно увидеть то же самое, еще более преувеличенно. Каменев и Зиновьев совершили поистине ошеломляющий акт нарушения дисциплины в письменной форме против планов партии в беспартийной печати, акт, очень вредивший согласованной линии большевиков. Но даже после этого, как только политика дошла до точки, когда стало казаться, что оспариваемый проект идет хорошо, эта битва будет выиграна, через несколько дней после их нарушения Ленин шутливо поддразнивал их.В ночь самого восстания. Теперь я уверен, что в его поддразниваниях был некоторый уксус, но, тем не менее, как эти вещи могут стать жестокими очень быстро, так же и их можно снова снять. И юмор может сыграть ключевую роль в этом.
- В этом письме есть такие трогательные высказывания, как: «Правителям вообще нет дела до нашей жизни, они подобны животному, которое наелось на желуди, а потом начало выдирать корень дуба; когда ворон сказал ему с дуба: «Неблагодарный, разве ты не видишь, это вредит дереву, оно может засохнуть», в ответ животное сказало: «Пусть засохнет, это меня не беспокоит». малейший просто так у меня есть мои желуди.’» Письмо-эссе «Товарищи граждане» от солдата А. Кучлавока, одобренное полком, полученное в августе 1917 г., в Марке Д. Стейнберге, Voices of Revolution, 1917 (New Haven: Yale University Press, 2001), 207 –213.
- Эссе можно найти в нескольких местах, в том числе в блоге Джона Ридделла, https://johnriddell.wordpress.com/2017/0….
Большевики приходят к власти — рецензия на книгу
Классический отчет Рабиновича о 1917 году раскрывает массовый, народный характер Октябрьской революции, возглавляемой большевиками, утверждает Крис Найнхэм
.Александр Рабинович, Большевики приходят к власти: революция 1917 года в Петрограде (Плутон 2017), 400 стр.
Это окончательное описание одного из самых драматических четырех месяцев в истории, месяцев между июлем и октябрем 1917 года в России, когда революционеры завоевали поддержку большинства среди рабочих и солдат, организованных в советы, и вместе с ними пришли к власти. Он сочетает в себе захватывающие рассказы о ключевых эпизодах революции с реальным пониманием меняющихся настроений масс русского народа в самый демократический год в российской истории.
Книга вышла в 1973 году.Писатель Александр Рабинович был сыном русских эмигрантов, бежавших в Германию после революции и осевших в конце концов в США. Первоначально враждебный большевизму, тщательное исследование заставило Рабиновича пересмотреть свои взгляды. Проанализировав редко используемые протоколы партийных и советских собраний и публикации, доступные на Западе, а затем изучив партийные и советские газеты в московских библиотеках, он разработал картину революции, резко расходившуюся с господствующей ортодоксальностью революции, которую он называет « неудавшийся ленинский переворот» (с.ХХ).
Извилистый путь к власти
Его история начинается на полпути между Февральской и Октябрьской революциями, когда левые революционеры (большевики) пытались справиться с тяжелой ситуацией «июльских дней». Рабочие и солдаты в столице Петрограде созвали массовые демонстрации против войны и нехватки продовольствия, которые перерастали в полномасштабное наступление на власть. Полувосстание июльских дней было преждевременным, по мнению большевистского руководства, потому что революционные рабочие не имели достаточной поддержки в остальной части страны.Если бы они взяли власть в Петрограде, то были бы изолированы и раздавлены. Благодаря сочетанию поддержки протестов и интенсивных споров им удалось убедить лидеров движения временно отступить.
Но большевистская партия заплатила высокую цену. Правительство, союз умеренных социалистов и либералов, обвинило большевиков в попытке свергнуть его в то время, когда стране угрожало вторжение. Он ввел жесткие меры, поощряя роспуск партийной прессы, арестовывая лидеров и заставляя других, таких как Ленин и Зиновьев, скрываться.Он начал пропагандистское наступление и против большевиков, обвиняя их, среди прочего, в том, что они являются немецкими агентами. В результате значительная часть рабочего класса восстала против большевиков.
Судьба революционеров изменилась довольно быстро, по той простой причине, что их основные аргументы оказались верными. Правительство оказалось не в состоянии решить проблемы, радикализировавшие Россию. Она не смогла положить конец катастрофической бойне Первой мировой войны. Он оказался не в состоянии справиться с ужасной нехваткой продовольствия и предметов первой необходимости, которые отчасти сами по себе являются продуктом военной экономики.Она не могла ответить растущему отчаянию крестьян, начавших захватывать землю у своих помещиков.
Между тем его идеологическая оппозиция рабочей власти заставила правительство очень нервничать по поводу существования рабочих и солдатских советов (советов) и продолжающегося влияния большевиков в них. Настолько, что когда в августе генерал Корнилов (человек с «львиным сердцем и бараньими мозгами», по словам коллеги, с. 97) начал готовить переворот, у премьер-министра Керенского возникло искушение поддержать его, по крайней мере, пока не понял, что Корнилов задумал убрать и его.Попытка государственного переворота была остановлена вдохновенным движением снизу, описанным Рабиновичем в некоторых великих отрывках книги:
«Через несколько часов после публичного объявления корниловской чрезвычайной ситуации на заводах по всему Петрограду зазвучали тревожные свистки. Самостоятельно, без указаний вышестоящего начальства, рабочие усилили охрану заводских корпусов и территории и стали формировать боевые отряды… Для помощи в вооружении новобранцев работники канонических цехов Путиловского завода ускорили выпуск различного оружия, которое отправляли прямо в поле даже без пробных стрельб; слесари просто сопровождали свои изделия и на месте прилаживали оружие… спешно организованные массовые собрания солдат в воинских казармах по всей столице и ее пригородам принимали резолюции, осуждающие контрреволюцию и заявлявшие о своей готовности помочь защитить революцию… кроме того, быстро Действия железнодорожников и телеграфистов поначалу мешали лидерам правых установить связь с наступающими контрреволюционными силами» (стр.142-4).
Демократия и революция
Большевистская партия была главной организованной политической силой, поддержавшей эту экстраординарную акцию. Это, а также разоблачение частичного сотрудничества правительства с переворотом еще раз радикализовали население и восстановили положение большевиков. С этого момента авторитет правительства иссяк. Возникли новые вопросы. Можно ли было относительно мирно перейти от буржуазного полупарламента к рабочему правительству, основанному на советах, или нужно было вооруженное восстание? Если требовалось восстание, то следовал вопрос, кто его должен организовать? По этим вопросам большевики разделились.Рабинович подробно описывает дебаты, бушевавшие внутри большевистского ЦК, между ЦК и более широкими органами партии, а также с различными учреждениями Петроградского совета.
Книга Рабиновича — великолепная историческая книга со многими достоинствами, но две вещи снова и снова поражают вас, когда вы читаете. Первое — это цинизм, коварство и насилие российской элиты под давлением, второе — безудержный демократизм рабочего и солдатского движения.
Ленин вел беспощадную и в конечном итоге успешную борьбу с руководством большевистской партии, требуя организованного свержения режима. Он снова выиграл спор, потому что оказался прав. По мере того как его авторитет падал, правительство использовало все имеющиеся в его распоряжении средства, включая угрозу применения силы, чтобы попытаться подавить еще одну революцию. Тем не менее по ряду вопросов, включая сроки восстания и механизм его организации, Ленин был отвергнут.
Рабинович показывает решающее значение политического вмешательства Ленина в целом, но также показывает, что организация революции включала в себя динамическое взаимодействие между избранным руководством большевиков, широкой партией и рабочими, солдатами и матросами — и крестьянами — организованными в советы. Например, военно-организационные комитеты большевистской партии настаивали на том, что первоначальная дата восстания, которую продвигал Ленин, была слишком ранней, чтобы надеяться на успех.Именно Троцкий и другие настаивали на том, чтобы восстание было организовано Военно-революционным комитетом советов, а не партийным органом. Это придало ему большую легитимность и привлекло более широкие силы.
Рабинович развивает картину массовой партии, глубоко укоренившейся в массах населения, в которой региональные и местные петроградские организации «были относительно свободны в том, чтобы приспосабливать свою тактику и призывы к местным условиям», в которой происходили «живые дебаты и энергичные дискуссии». давать и брать’.Результатом стала партия, чья «относительная гибкость… так же как и ее отзывчивость на преобладающее массовое настроение» имели «по крайней мере такое же отношение к окончательной… победе, как и революционная дисциплина, организационное единство или подчинение Ленину» (с. xxxix). ). В эпилоге Рабинович вновь приходит к выводу, что важнейшим атрибутом большевистской партии была ее «внутренне относительно демократическая, терпимая и децентрализованная структура и метод работы, а также ее по существу открытый и массовый характер» (стр.311).
Искусство восстания
Это, конечно, далеко от правой карикатуры на диктатуру сверху вниз внутри партии или даже на революцию как на переворот или заговор. Захват власти фактически произошел накануне собрания в Петрограде II съезда Советов. У этого решения были технические причины, но фундаментальная причина была политической. Было ясно, что съезд должен был стать моментом, когда большевистская партия стала сильнейшей силой внутри советов.На съезде у большевиков было 300 делегатов против 193 у эсеров и 68 у меньшевиков (с. 291). 1917 год нельзя понять без осознания того, что вся большевистская концепция революции зависела от массового участия и поддержки среди рабочих и угнетенных. Только этим можно объяснить политику сдержанности в июльские дни, только этим можно объяснить ту необычайную легкость, с которой в октябре были взяты ключевые центры власти.
Гарнизоны были мобилизованы для восстания, линкоры, в том числе «Аврора», как известно, стояли на реке Неве, а их орудия были направлены на Зимний дворец, резиденцию правительства, но в ночь восстания насилия почти не было. Керенский бежал из города, едва избежав ареста, а собравшиеся министры сдались, потому что практически не осталось солдат, готовых их защищать. Жизненно важные объекты, такие как телеграф и почта, были легко взяты, потому что солдаты, охранявшие их, поддерживали революцию, а люди, работавшие в них, хотя часто и не большевики, в конечном итоге были убеждены через своих профсоюзных лидеров принять авторитет Военно-революционного комитета. Петроградского Совета (с.262).
Если взять эти драматические события в Петрограде с нарастающим полустихийным массовым мятежом на фронте и волной крестьянских захватов земли, которую он может лишь обрисовать, сосредоточившись на Петрограде, то массовый характер этих событий становится ясным. Никто из читающих эту книгу с ее огромным накоплением документальных свидетельств не мог усомниться в том, что Октябрьская революция была не чем иным, как народным восстанием при поддержке большинства и участии в той или иной форме миллионов.
Эффективно разобрав господствующее повествование о революции, Рабинович поднимает нотки сомнения прямо в конце эпилога, что любопытным образом расходится с основной частью произведения. В том же абзаце он предполагает, что сильная поддержка большевиков пришла только «вслед за прямой атакой правительства на левых» и что вера масс в то, что большевики выступали за «широко представительное, исключительно социалистическое правительство на съезде Советы были в некотором роде заблуждением (с.314). Это два довольно разных пункта.
Атаки левого правительства были и реальными, и предсказанными Лениным и большевиками. Но вряд ли они были какой-то исторической случайностью. Скорее они доказали правоту большевиков. Они составляли часть практического воспитания трудящихся масс, что правые социалисты будут объединяться с частями буржуазии против революции, и что демонтаж существующего режима и замена его правительством, основанным на советах, необходим для принятия революция вперед.
Уменьшение поддержки революционного режима, имевшее место на съезде Советов, было результатом, как подробно описывает Рабинович, не в первую очередь действий большевиков, а большей части эсеров и меньшевиков, которые фактически вышли из Конгресс в знак протеста против захвата власти. Рабинович цитирует присутствовавшего там историка-меньшевика Суханова, жалующегося задним числом, что «уходя со съезда, мы сами дали большевикам монополию Совета, масс и революции» (с.294). Но эта безответственная акция еще раз подчеркнула ненадежность этих политических сил и их враждебность к разрыву с буржуазным режимом, что неоднократно подтверждалось в предшествующие восемь месяцев.
В целом это совершенно захватывающее празднование Октября 1917 года, незаменимое руководство по искусству восстания и прекрасное воспоминание о творческом взаимодействии между спонтанным и преднамеренно организованным, которым отмечены все великие революции.
Регенерация Пэта Баркера — Критические контексты — Большевики
Во время одного из сеансов терапии и остроумия между Риверсом и Прайором в Крейглокхарте мы обнаруживаем, что классовая борьба является проблемой, преследующей Прайора. Пэт Баркер вводит ссылку на большевиков на странице 135, чтобы ее читатели строго осудили кастовую систему британского общества как для солдат, возвращающихся домой, так и для женщин, которые продолжали быть жертвами той же системы в Великобритании во время мировой войны. Один. Чтобы понять, какую роль большевики сыграли в воздействии на британских солдат и граждан во время Первой мировой войны, в первую очередь требуется справочная информация как об интересах России, так и об отношениях России с Германией. Россия вступила в Первую мировую войну после того, как Германия объявила войну России из-за системы союзов между Германией и Австрией. Русские не имели большого успеха в отражении немцев, о чем свидетельствует катастрофа при Танненберге, где погибло более 30 000 русских солдат (Шероу).Впоследствии Германия добилась больших успехов на российских территориях. Царю Николаю II ничего не оставалось, как отречься от престола в марте 1917 г., позволив большевикам взять власть (шероу). Очень важно отметить, что немцы разрешили «видным большевикам вроде Ленина и Троцкого» проехать по железной дороге через свою страну, «чтобы начать революцию и выбить Россию из войны» (Симпсон). Из-за того, что большевистская революция не полностью исходила от демократического мандата народа, Великобритания впредь проявляет крайнюю подозрительность по отношению к русским мотивам. Недоверие и скептицизм внутри Британии по отношению к новому большевистскому правительству привели к нежеланию Британии поддерживать его и к дипломатическому подходу к российским проблемам. К 1917 году стало очевидно, что «вопрос о мире и войне станет источником ожесточенных споров внутри большевистской партии» (Ковальский 11). Ленин бескомпромиссно отстаивал свою позицию не продолжать войну, решение, ведущее к расколу в верхах партии (Ковальский 33).Его аргументация заключалась в том, что с любыми империалистическими государствами не следует вести переговоры о мире, вместо этого призывая «к международной гражданской войне против мирового капитализма» (Ковальски 11). Заявления Ленина являются настоящим шоком для вновь открывшихся сфер инвестиций, вызвавших большой интерес к промышленности Восточной Европы (Шероу). Франция и даже Великобритания ссудили много денег, чтобы способствовать росту — и, надеюсь, прибыли — в Восточной Европе; любое обращение к войне в этот момент дорого обойдется обеим странам (Шероу).Военный министр Уинстон Черчилль был единственным видным членом британского кабинета, призывавшим к «крупномасштабному вводу британских войск в Россию» (Кадиш 11). Кабинет немедленно изолировал Черчилля и его ястребиные взгляды. В марте 1918 года на севере России был развернут британский экспедиционный корпус. У них была простая цель укрепить любой «восточный фронт против немцев, но с надеждой, что большевики будут как-то случайно свергнуты в процессе» (Кадиш 11). Эта надежда свергнуть большевиков подчеркивает неприязнь и недоверие большей части Британии к чуждым антиимпериалистическим взглядам наступающей российской власти. Большевистский комментарий Прайора является частью его более крупного плана проверить остроумие и интеллект Риверса, чтобы завоевать его уважение и, в конечном итоге, дружбу. В сцене, где Приор ссылается на большевиков, мы узнаем, что Приор очень хочет вернуться на передовую и продолжить проявлять себя как гражданин более высокого класса в «клубе, чтобы покончить со всеми клубами» (Баркер 135). Риверс сразу же видит возможность вернуть разговор в свой угол, сказав, что даже он не закончил школу в Кембридже или Оксфорде, но все же попал в высшие слои британского медицинского общества.Риверс сразу же продолжает описывать, как система будет существенно отличаться в Британии после войны, тем самым изменяя ближайшее будущее Прайора. Риверс не может не думать, что «после войны все станет свободнее… сотни тысяч молодых людей были брошены в рабочий класс… это должно иметь какое-то влияние» (Баркер 135). Прайор демонстрирует свое природное остроумие, шутя, что Риверс должен быть осторожен в том, что он говорит, предупреждая его, что он «начинает походить на большевика» (Баркер 135). Будучи единственным пациентом, серьезно рассказывающим о текущих мировых событиях, Прайор явно пытается повысить ставки для Риверса, используя для этого свой интеллект.Остроумное замечание Прайора берет предполагаемую цель Риверса, чтобы показать необходимость того, чтобы Прайор верил в свои способности, и переворачивает ее обратно. Это способ Прайора дать понять Риверсу, что он одобряет его замечания, и Прайор даже «яростно нахмурился, вероятно, к своему удовольствию» (Баркер 135) в свете любезных комплиментов Риверса и внимания к его бедам. Точное знание Приором военной кастовой системы, введенной Великобританией во время Первой мировой войны, прекрасно отражает разный классовый статус для одного и того же воинского звания, еще более увековеченный, когда солдаты возвращаются на британскую землю.Офицерам, таким как Сассун, уделяется особое внимание за то, что они джентльмены с образованием в Кембридже или Оксфорде, по сравнению с обращением с низшим классом, которое получает Прайор из-за его статуса «временных джентльменов», предоставленного для временного восполнения нехватки офицеров. Статус Сассуна позволяет ему использовать время Риверса, когда он находит это удобным для своего графика игры в гольф, и Риверс даже «выставил [Сассуна] в [свой] клуб» (Баркер, 70). Риверс не предлагает Прайору ничего похожего на это гостеприимство и часто бывает с ним довольно груб.Эта грубость никогда не выражается в устной форме, но всеведущий взгляд Риверса говорит читателям, что он думал о Прайоре как о «кукушке до такой степени, что нормальный разговор стал почти невозможным» (Баркер 65). Погружение в мысли Риверса позволяет читателям увидеть фасад, который он воздвигает, когда разговаривает с низшим классом по сравнению с высшим классом. Этот фасад позволяет Риверсу увековечить кастовую систему, предоставив Сассуну предпочтительное лечение, чего Прайор и остальные пациенты в Крейглокхарте не могут получить. Этот тип кастового поведения не ограничивается только братьями по оружию солдата; Британское гражданское население также увековечило кастовую систему. Мать Сары, Ада, пытается увековечить поколение кастовых убеждений о месте женщины в британском высшем обществе, обществе, которое быстро обходит Первая мировая война. Ада считает, что единственный способ стать женщиной высокого класса — это «ценить себя» по той единственной причине, что «если вы этого не сделаете, они [джентльмены] не будут» (Баркер 194).Считая такое поведение нелепым, Сара имеет все доказательства того, что ее сестра последовала совету их матери и привела ее к тому, что она едва добилась успеха в этом мире. Еле-еле приготовив его, это сильное преуменьшение, потому что, по словам Сары, если бы ее сестра «не жила дома, она бы не ела» (Баркер 194). По словам Ады, Сара — полная противоположность, поскольку, по словам Ады, она ведет «грубый» образ жизни; Сара достаточно обеспечена, чтобы позволить себе комнату и предметы первой необходимости. По словам Ады, ведет грубый образ жизни, работая на местном заводе по производству боеприпасов, смешиваясь с другими работающими там женщинами.Работа с боеприпасами помогает Саре в денежном выражении, помогает бросить вызов кастовой системе, которая контролировала жизнь женщин вплоть до Первой мировой войны, и делает успехи в создании общества, в большей степени ориентированного на возвращающихся солдат, как и Прайор. Значение, которое большевики придают обсуждению классов, часто находит отражение в «Возрождении». Класс добавляет культурную глубину в мир Крейглокхарта и окружающего города, чтобы по-настоящему показать трудности, с которыми солдаты столкнутся, вернувшись в Великобританию.Даже оставшиеся женщины не были освобождены от того же кастового общества, с которым столкнулись возвращающиеся солдаты. Пэт Баркер является примером того, как быстро тает любой дух товарищества на поле боя, позволяя кастовой системе увековечиваться, даже после того, как уроки Первой мировой войны были усвоены такой высокой человеческой ценой. Баркер, Пат. Регенерация . Нью-Йорк: Плюм, 2003. . Кадиш, Шарман. Большевики и британские евреи: англо-еврейская община, Великобритания и русская революция .Лондон: Frank Cass & Co. LTD, 1992. Ковальски, Рональд. Большевистская партия в конфликте . Лондон: Macmillan Press LTD, 1991. Шероу, Джеймс. «Соединенные Штаты и мировая война». Канзасский государственный университет, история 252. Манхэттен, Канзас. |