Бесы кириллов: Характеристика героя Кириллов, Бесы, Достоевский. Образ персонажа Кириллов

Содержание

Образ и характеристика героя Кириллова в романе Бесы Достоевского

Лучшие сочинения и пересказы

Сочинения
По литературе
Достоевский
Образ и характеристика Кириллова в рассказе Бесы

Одним из основных персонажей произведения является Алексей Нилыч Кириллов, представляющий философа-самоубийцу, разработавшего собственную теорию суицида.

Писатель представляет Кириллова в образе молодого человека двадцати семи лет, со стройной и сухощавой фигурой и выделяющимися на грязноватом лице темными потухшими глазами. Внешность Кириллова отличается задумчивостью и рассеянностью, а речь отрывиста и иногда бессвязна.

Алексей Нилыч является инженером-строителем, четыре года прожившим за рубежом и замкнувшимся на своей болезненной идее полной свободы воли, выражающейся в способности к самоубийству. Идеологом Кириллова становится Ставрогин, которого герой считается своим духовным наставником.

Кириллов изображается писателем в качестве человеческого идеалистического символа, выпавшего из обычного общения с окружающими и из обычного инженера, превратившегося в фанатичного сумасшедшего.

Драматизм натуры героя заключается в его раздвоении души и разума, один из которых отрицает существование божественных сил и считает необходимостью самоубийство, а вторая — жизнелюбива и проявляет настоящие человеческие чувства в виде сострадания и жалости.

Кириллов нежно относится к соседским детям, любя с ними возиться, защищает соседку от брата-алкоголика, оказывает помощь жене друга Шатова, но страдает бессонницей, беспрерывно бродя по спальне и глотая холодный чай, одержимый своей идеей. Алексей Нилыч считает, что человек в своем состоянии находится временно и это положение необходимо преодолеть. Его сердце восторженно сжимается от радости ощущения жизни, но ум твердит, что в этой жизни все подчинено боли и страху.

Заявляя собственную теорию самоубийства, Кириллов утверждается в своеволии, осознанно лишая себя божьего покровительства, в которое свято верит, поскольку со свойственным ему своеобразием понимает предоставленную человеку богом свободу.

С точки зрения героя, совершив самоубийство он освободит весь человеческий род от боли и от ужаса смерти, так как этот поступок является актом величайшей свободы, перевернувшей всю историю людей.

Писатель изображает образ Кириллова в виде кристальной, чистой идеи освобожденного от чувства страха человека, способного достичь исключительного божественного состояния путем использования права распоряжения собственной судьбой.

Также читают:

← Образ и характеристика Дуни в романе Преступление и наказание ← Образ и характеристика Лизаветы Прокофьевны в рассказе Идиот↑ ДостоевскийОбраз и характеристика Князя Мышкина в романе Идиот → Образ и характеристика Дмитрия Разумихина в романе Преступление и наказание →

Картинка к сочинению Образ и характеристика Кириллова в рассказе Бесы

Сочинения

По картинам
По литературе
Свободная тема
Про Родину
Про технологии
Русский язык
Про семью
Про школу
Про войну
Про природу
По пословицам
Про времена года
Праздники
Про дружбу
9 класс ОГЭ
11 класс ЕГЭ

Про животных
Профессии
Известные люди
Города

Сочинение Кириллов в рассказе Бесы (образ и характеристика)

Сочинения
Литература
Достоевский

Алексей Нилыч Кириллов – один из центральных персонажей романа Ф.М. Достоевского «Бесы». У него образ философа, который разработал свою теорию смерти, как непреложную потребность для мыслящего человека.

Кириллов молодой человек двадцати семи лет, у него стройная, худощавая фигура, на грязноватом лице выделяются темные, потухшие глаза. Он задумчив и рассеян, говорит всегда отрывисто, бывает, что произносит бессвязную речь. Достаточно серьезный. И в этом нет какой-то наигранности. В нем совсем не осталось жизни. Не испытывает интерес ник самому себе, ни к окружающим, но если его о чем-то просят, он тут же идет на помощь. После исполнения просьбы сразу отстраняется от людей. Алексей не использует случай и не хочет приближаться к кому-либо.

Герой по профессии инженер-строитель. Прожив четыре года в чужой стране, он замкнулся в себе, из его головы не выходила идея обрести полную свободу воли, путем смерти. Его интересы разделяет Ставрогин. Он Кириллову как духовный наставник.

Алексей страдает от эпилепсии, от которой мучился и сам автор. Кроме того, именно этому своему персонажу Федор Михайлович подарил привычку пить крепкий чай по ночам и засыпать, когда наступает рассвет.

Достоевский изображает своего персонажа как человеческий идеалистический символ, который выпал из повседневного общения с окружающим миром и из обычного человека превратился в сумасшедшего. Натура Алексея драматична, его душа и разум раздвоились. С одной стороны, он не признает то, что существуют божественные силы и стремится к смерти, с другой – он любит жизнь, проявляет истинные человеческие качества.

Кириллов с добротой и отзывчивостью относится к людям, но в тоже время его мучает бессонница, он одержим своей идеей. Сердце и душа испытывают радость жизни, а ум говорит, что все подчинено боли и страданиям.

Когда он заявляет о собственной теории смерти, то самоутверждается в своеволии. Алексей сознательно лишает себя божьего покровительства, хотя верит в него.

Кириллов считает, что лишив себя жизни, он не даст человечеству испытать боль и ужас смерти, ведь это станет актом великой свободы, которая перевернет всю историю людей.

Автор представляет перед нами образ человека в виде прозрачной идеи освобожденного от чувства страха человека, который стремится к достижению божественного состояния, используя право распоряжаться собственной жизнью.

Характеристика 2

Алексей Нилыч Кириллов – один из главных героев романа Фёдора Михайловича Достоевского «Бесы». В произведении он предстаёт перед читателями, как странный, но, в то же время, серьёзный молодой человек в образе мыслителя, разработавшего собственную теорию суицида.

В романе Кириллову двадцать семь лет, он стройный, или, точнее сказать, худой. Речь героя часто отличается отсутствием связи, он слишком рассеян и всегда задумчив.

По профессии Алексей Нилыч является инженером-строителем, который прожил за границей несколько лет и сильно помешался на своей идее о свободе воли человека. Эта его идея выражалась в том, что он обладал правом свободно распоряжаться своей жизнью, способностью к суициду. Кириллов принимал за авторитет Ставрогина, из-за сходства их интересов, он даже считал его своим духовным наставником.

Достоевский представил героя как идеалистический символ человека, который потерял нить обыкновенной жизни, общения с другими людьми и стал странным, сумасшедшим человеком. Алексей как будто разделился на две части. Одну из этих частей заняла душа: персонаж любит жизнь, способен чувствовать сострадание, жалость, любовь; а вторую часть занял разум, который не даёт Кириллову верить в божественное и считает самоубийство необходимостью.

Алексей Нилыч умеет милосердно и неравнодушно относиться к окружающим, но каждую ночь он не может заснуть, он, помешанный на своей идее, приобрёл привычку в бессонницу пить холодный чай. Его душа способна радоваться, но разум утверждает, что все подчинено страданиям.

Алексей убеждён в свободе воли, когда объявляет свою теорию суицида. Он сам себя отстраняет от Бога, несмотря на то, что верит в божественные силы, предоставляющие человеку свободу, о которой твердил Кириллов.

По мнению героя, совершив суицид, он даст понять обществу, что такое великая свобода. Человечество испытает ужас смерти, что сможет изменить историю.

Перед читателями предстаёт человек, который не испытывает страх смерти, стремится к достижению высшего состояния мыслей, разума с помощью прав на свободу распоряжения своей судьбой, которые есть у каждого человека.

Другие темы:

← Старуха-процентщица Алена Ивановна в романе Преступление и наказание↑ ДостоевскийПо роману Бедные люди →

Кириллов в рассказе Бесы

Миф о Сизифе Абсурдное творение: Кирилов Резюме и анализ

Резюме

В качестве примера Камю рассматривает произведения Достоевского. В частности, он смотрит на Одержимых (иногда переводится как Дьяволы ). Согласно Камю, Достоевский исходит из абсурдных рассуждений и одержим ими. Для Достоевского либо есть Бог, жизнь после смерти и жизнь имеет смысл, либо жизнь не имеет смысла, все, что мы делаем, бессмысленно, а жизнь не более чем жестокая шутка. Он современный писатель с абсурдными проблемами, потому что его в первую очередь интересуют метафизика и смысл жизни, но он художник, а не философ, потому что исследует, как эти проблемы влияют на жизнь людей, а не просто рассматривает их как абстрактные понятия.

Кирилов — персонаж из Одержимых , который совершает то, что он называет «логическим самоубийством». Чтобы жизнь стоила того, чтобы жить, Бог должен существовать, и все же он убежден, что Бога не может быть. Его самоубийство, по сути, является бунтом против идеи о том, что Бога не существует. Он абсурдный персонаж в том смысле, что его действия мотивированы бунтом и совершаются в духе свободы. И все же он совершает самоубийство. Камю говорит, что это самоубийство, однако, не акт отчаяния, а творческий акт, в котором Кирилов надеется в известном смысле «стать Богом».

Рассуждение Камю начинается со своеобразного утверждения, что если Бога нет, то Кирилов есть Бог. В христианском мировоззрении все зависит от воли Божией и все, что мы делаем, служит Богу. Если же Бога нет, то мы все делаем по своей воле, и наши действия служат только нам самим. В мире без Бога мы сами занимаем положение, которое в противном случае занимал бы Бог.

Проблема, однако, в том, что даже в мире без Бога большинство людей продолжают жить надеждой и не могут принять унаследованную ими свободу. В современном мире люди не могут жить свободно. Однако, как намерен показать Кирилов, с этой свободой можно умереть. Его самоубийство, по сути, является попыткой принести себя в жертву и показать миру абсурдную свободу, которой мы все обладаем, чтобы те, кто последует за ним, могли жить более свободно.

В характере Кирилова и вообще в проблемах, которые он затрагивает, Достоевский представляет нам абсурдное мировоззрение. Однако Достоевский в конце концов отступает от последствий абсурда и бросается в веру. Его последний роман « Братья Карамазовы, » заканчивается тем, что Алеша утверждает, что есть жизнь после смерти. Хотя Достоевский боролся с абсурдными темами, в конечном итоге он уверовал в Бога. В этом смысле, заключает Камю, он скорее экзистенциалист, чем абсурдист.

Анализ

Наряду с Кьеркегором и Ницше Достоевского часто называют одним из великих вдохновителей экзистенциалистского движения XIX века. Как и Камю, Достоевский — романист с философскими увлечениями. Оба, кажется, менее заинтересованы в определении относительных достоинств различных философских позиций, чем в выяснении того, как люди могут жить с различными философскими положениями. Великая забота ранних работ Камю как раз и состоит в том, чтобы определить, может ли и как человек жить с полным осознанием абсурда. Достоевский снова и снова возвращается к проблеме веры и к полному смыслу того, каково было бы жить в мире без Бога. Они разделяют осознание того, что многие люди могут утверждать идею абсурда или несуществования Бога на интеллектуальном уровне, но совсем другое дело — жить последствиями этого утверждения.

Разница, которую можно увидеть между Достоевским и Камю, заключается в том, что Достоевский в конечном итоге приходит к выводу, что мы не можем жить без веры, а Камю верит, что мы можем. В «Преступление и наказание», главный герой Раскольников совершает убийство, чтобы испытать пределы собственной свободы. Впоследствии он терзается чувством вины, в конце концов признается и переживает обращение в эпилоге. В «Братья Карамазовы», атеизм Ивана Карамазова в конце концов приводит его к безумию, а его младший брат Алеша, который горячо хочет верить, выходит из себя в лучшей форме.

Раскольников, Иван Карамазов и Кирилов отличаются от большинства атеистов тем, что хотят жить в соответствии со своими принципами. Им недостаточно утверждать, что они свободны и продолжать жить по-прежнему. Они должны выяснить, чем именно будет отличаться жизнь без Бога, и попытаться жить в соответствии с этим правилом. Для Раскольникова этот путь ведет к убийству, для Ивана — к безумию, а для Кирилова — к самоубийству. Точно так же Камю хочет, чтобы его персонажи полностью жили той философией, которой он придерживается. Мерсо и Калигула, два главных героя Камю, созданные примерно в то же время, когда он написал Миф о Сизифе, не просто принимают абсурдность своей жизни на интеллектуальном уровне. Камю также использует их, чтобы увидеть, как полностью последовательная абсурдная жизнь может отличаться от нормы.

Большая часть этой разницы между Камю и Достоевским, однако, может быть объяснена шестидесятилетней или семидесятилетней историей и другим культурным климатом. Их не нужно рассматривать как противоречащие друг другу. В России Достоевского жизнь без Бога могла казаться невозможной, а во Франции Камю жизнь без Бога могла казаться даже необходимой. Из обсуждения Камю The Bessess, он, кажется, согласен с тем, что в то время самоубийство было единственной альтернативой вере в Бога.

Камю включает эту главу, потому что хочет увидеть, должен ли писатель, принимающий принципы абсурда, обязательно оставаться верным этим принципам. В Достоевском он как бы заключает, что писатель может признать абсурд и не жить по этому принципу. В первой части «Мифа о Сизифе» Камю показывает, что философы-экзистенциалисты, такие как Ясперс, Кьеркегор и Честов, признавали абсурдистские принципы, но затем прыгнули в веру, вместо того чтобы принять эти принципы. В этой главе он показывает, что то, что верно для этих мыслителей с философской точки зрения, верно и для Достоевского как писателя. Абсурдная чувствительность не обязательно подразумевает абсурдную выдумку.

Достоевский, «Бесы» : Кто посмеет покончить жизнь самоубийством, кто бог?

Что касается русской литературы, то гора, которую нельзя обойти, — это Достоевский, а роман «Бесовской рой» — одно из самых представительных произведений Достоевского. В основу сюжета положено знаменитое «Дело Нечаева», которое произошло в Москве в 1869 году. Нечаев, студент Петербургского университета, познакомился за границей с анархистом Бакуниным. Вернувшись в Москву, он учредил Общество народных наказаний, тайную организацию против правительства, и создал несколько тайных «пяти групп», в основном студентов. Его деспотизм и авторитаризм вызвали такое недовольство внутри группы, что Иванов, прототип вымышленного персонажа Сатова, захотел выйти из организации. Наконец, по наущению Нечаева, члены группы убили Иванова, опасаясь его осведомителя.

Основной сюжет романа также вращается вокруг этого реального события, но он более глубокий и тяжелый. В нем описывается группа нелепых и болезненных душ, блуждающих в сумеречной зоне добра и зла и блуждающих в нигилизме после отсутствия Бога. Наиболее впечатляющими являются нигилисты в романах Достоевского. В этой статье я хотел бы рассказать о двух самоубийцах в романе, Кирилове и Ставрогине.

Самоубийство — очень важное положение в философии, особенно в экзистенциалистской философии, а также литературный образ, который нельзя игнорировать во многих литературных произведениях в стране и за рубежом. «Есть только одна действительно серьезная философская проблема — самоубийство», — убедительно сказал Альбер Камю в «Мифе о Сизифе». В романах Достоевского много образов самоубийц, например Смертяков в «Братьях Карамазовых», Сверигаров в «Преступлении и наказании», Ставрогин и Кирилов в «Бесах». Иван в «Братьях Карамазовых» рассуждает: «Секрет существования человека не в том, чтобы просто жить, а в том, зачем он живет. Без твердой веры в то, зачем человек жив, он не хочет жить, скорее совершая самоубийство, чем оставшись в мире. » Несомненно, в таких мыслях есть возвышенная трансцендентность, и в каком-то смысле это даже воплощение божественности человека. Как сказал Набоков в своем романе: «Человек, решивший покончить жизнь самоубийством, — бог». Самоубийство действительно можно рассматривать как вызов и бунт против Бога. Бог не может совершить самоубийство, поэтому люди, совершающие самоубийство, могут сделать то, чего не может сделать Бог, что также является отражением философского значения самоубийства. Но Достоевский как бы мыслит эту проблему во взаимном посягательстве бездны и божества, поэтому его самоубийство имеет более сложный смысл.

Кирилов не занимает много места в «Бесах», но его взгляды на самоубийство и диалог с Верховским перед самоубийством очень классические, он очень яркий и типичный образ самоубийства в произведениях Достоевского. Кирилов был архитектором-атеистом и членом тайного общества. Но его работа заключалась в том, чтобы покончить жизнь самоубийством, когда кто-то в группе сделал что-то бесчестное, и власти преследовали виновного. Кирилов рассказывает о своих мыслях о самоубийстве в беседе с рассказчиком романа «Я». Он считал, что Бог был вызван страхом людей перед смертью, и что любой, кто сможет преодолеть боль и страх, может стать Богом. «Тот, кто хочет максимальной свободы, должен осмелиться на самоубийство. Кто посмеет покончить с собой, тот сможет разглядеть обман. Кроме того, свободы больше не будет; вот и все. Кто посмеет покончить с собой, тот бог …Ни бога, ни всего теперь никто не может сделать. Но никто этого не делал, ни разу». Оутс видит в Кирилове «невольного Бога, невольную жертву». По словам Кирилова, он покончил жизнь самоубийством, чтобы доказать свою личную волю сверх воли коллективной и продемонстрировать свою абсолютную свободу воли. «Мне пришлось застрелиться, потому что кульминацией моей полной, полной свободы делать все, что я хочу, было самоубийство». В этом смысле его самоубийство метафизично, как и поразительное «Бог умер» Ницше, в котором Кирилов как бы стреляет в своего Собственного Бога и делает из себя нового Бога.

Он действительно такая ницшеанская фигура, восстающая против Бога? Я так не думаю, или не совсем так. Многие персонажи русских писателей девятнадцатого века были нигилистами, блуждающими по дебрям самообмана в поисках внутреннего покоя. Кирилов действительно был таким нигилистом, и его нигилистические мысли наиболее ярко выразились в его диалоге с Верховинским перед тем, как он покончил жизнь самоубийством. Его самоубийство — своего рода самообман. По словам Ирины Папельно, Кирилов попал в ловушку антиномии — «моральная потребность в существовании Бога и эмпирическое знание о том, что Бога нет». Он не мог смотреть в лицо абсурдному миру без Бога, но он не мог верить в Бога. Жестокий и лживый мир нуждался в Боге, поэтому он решил совершить самоубийство и стать Богом: «Для меня нет более высокой мысли, чем отсутствие Бога. .. Вся история мира состоит в том, что человек изобрел Бога, чтобы жить. не покончив с собой. Я единственный в истории мира, кто впервые не захотел думать о Боге». Он прикрывает свое самоубийство трансцендентностью, но, по иронии судьбы, на самом деле оно служит ГРЕХАМ таких революционеров, как Верховинский, которого он презирает.

Чехов, тоже русский писатель, тоже описывает в своих романах группу самообманчивых нигилистов. Они либо поддерживают хрупкую оболочку памяти в имитационной игре прошлого, либо ставят будущее на трансцендентность, полностью основанную на ритуализированном поведении, чтобы завершить самообманывающее сопротивление нигилизму. Кирилов самообман, он обманул, основываясь на своей логике самоубийства, он покончил бы с собой как акт абсолютной трансцендентности, он, казалось, был близок к божественному самоубийству логики, но своим собственным самоубийством, чтобы защитить убийцу, отпустив свои глаза так велики бесплатно будет исполнять гнусную злую ложь, как это ни парадоксально. Он понял философию и божественность самоубийства, чтобы полностью отрицать все в реальности и перевернуть все в реальности, чтобы избежать страха, вызванного смертью и небытием реальности. Но на самом деле он сделал реальность и себя более нигилистическими. Вместо того чтобы стать Богом, нигилизм и абсурд стали новым Богом. По словам Степановича, его съедали собственные мысли. В то же время он продолжал откладывать самоубийство, чтобы выполнить задание тайной организации, но также превратил акт самоубийства в чистый ритуал в своем сердце, чтобы осуществить свою собственную божественность.

Пишу здесь, я должен подумать над вопросом, могут ли люди стать Богом? Возможно, первое, к чему нам нужно обратиться, — это тема, незнакомая нашей культуре: как выглядит Бог в контексте современной философии? «Люди обращаются к Богу, когда хотят невозможного», — указывал Шестов в «Правиле ключей». Камю даже указывал, что в мысли Шестова Бог был на самом деле «ненавистным, ненавистным, неразумным и противоречивым», и «Величие Бога заключается в его недоумении; Доказательство Бога в том, что Он не от мира сего. Недаром Ницше восклицал, что Бог был мертв и обратился к нигилистическому исследованию: может ли человек жить без веры? Так может ли человек действительно быть Богом? Становится ли человек Богом, когда он теряет все, за что можно было бы держаться, во что верить, теряет все пределы, выходит за пределы всякой святости? быть поглощенным в глуши духовных границ бескрайним ничто? Не могу я ответить и на этот извечный вопрос. Но, может быть, второе самоубийство, Ставрогин, коснулось края проблемы.0009

Ставрогин — совершенно другой вид самоубийства, чем Кирилов. Многие считают его настоящим главным героем «Бесов», а Бергаев даже утверждает, что другие персонажи «Бесов» — лишь проводники идей Достоевского, «а Ставрогина [он] знает не меньше зла и разрушения». В романе Ставрогин предстает законченным нигилистом, деконструирующим все представления о мире, равнодушным к добру и злу, равнодушным к любви и ненависти, равнодушным ко всему и ко всем в своей жизни. Он был подобен отчаянному скитальцу, выше всякого понимания, совершенно лишенному корней, дрейфующему между бездной и богами. В описании романа Ставрогин — обаятельный и красивый дворянин, все люди без ума от него, Верховский считал его идолом, как богом, как новой правдой. Все его любят и ненавидят, и он, кажется, стал подставленным богом небытия. Но он также фигура абсолютного противоречия, в котором, кажется, сходятся все парадоксы.

Конечно, нельзя сказать, что он был хорошим человеком, который спал без дела, делал всякие вещи, убивал людей, изнасиловал молодую девушку и косвенно стал причиной ее самоубийства. Но в то же время вряд ли можно было сказать, что он злодей. Поскольку все его злодеяния имеют исполнимость, нелепость фигуры как раз и заключается в глубокой пропасти между ним и представляемыми им поступками, в том, что он в то же время, даже быстро, рассматривает и свои собственные злодеяния. Как он сам говорил, многие унизительные, презренные и нелепые переживания его жизни, кроме того, что возбуждали в нем гнев, часто доставляли в нем невероятное наслаждение: … Что мне нравится, так это не подлость, а мне нравится экстаз, который приходит от болезненного осознания моей подлости». Перформативность его поведения отделяет его от собственного существования и даже от существования всего мира через глубокую траншею деконструкции. Он всегда наблюдает со стороны, но его наблюдение — не чистое равнодушие, а своего рода самоистязание. В исповедальном письме, которое он дает священнику в поздней части романа, он также представляет своего рода исповедальное представление. Священник описал свой рассказ так: «В вашем рассказе есть пункты, которые подкрепляются вашим выбором слов. Вы, кажется, восхищаетесь своей психологией и цепляетесь за каждую деталь. Вы хотите только поразить читателя безжалостностью, которой нет в ты.» В отличие от Рамы в «Племяннике Рамы» Дидро, исповедь на самом деле означает освобождение от греха. Ставрогин завершает эстетический и духовный спектакль через исповедь, которая на самом деле является своего рода саморазрушительным искуплением. Он искал духовный баланс, усиливая свое зло.

В описании Ставрогина меня поразила одна существенная деталь. Ставрогин в мельчайших подробностях описывает, что он чувствует и видит в тот момент, когда насилует несовершеннолетнюю Матешу и догадывается, что она покончит жизнь самоубийством. Он слышал, как над головой жужжала муха, слышал, как во дворе за его окном подъезжала телега, и слышал, как портной, живший в другом окне двора, громко мычал. Наконец он увидел крошечного красного паучка на листе луковицы гортензии. Множество неуместных, ярких деталей заполнили его чувства. Но именно эта несущественная деталь становится трещиной в совершенной нигилистической оболочке ставрогинского персонажа. Паучок укоренился в нем вместе со всеми подробностями дела. Эти подробности стали его мукой, его призраком. Настолько, что много лет спустя ему приснился чудесный сон на греческих островах, и в конце сна он снова увидел крошечного паучка: «Но вдруг посреди этого яркого, ослепительного света мне показалось, вижу малюсенькую, малюсенькую точку.Оно постепенно менялось в форму,и вдруг я ясно увидела малюсенькую звездочку. Сразу вспомнила,что она была на листьях гортензии,когда солнце садилось,пучок косого света в окно. Как будто что-то пронзило мою грудь…»

В конце концов, самоубийство Ставрогина и есть ответ на эту деталь. Он искал способ залечить этот разрыв всю свою жизнь, но у него нет веры, и он блуждает на грани всех духов, поэтому он может только блуждать в бесчисленных безумных и абсурдных поступках. В отличие от Кирилова, кажущееся самоубийство которого благородно, а на самом деле ничтожество, кажущееся самоубийство Ставрогина удивительно и даже нелепо. Даже сам Ставрогин говорит: «Я боюсь самоубийства, потому что боюсь показать самопожертвование. Я знаю, что это очередной обман — последний из бесконечного ряда обманов». Но его самоубийство коснулось царства возвышенного. В Новом Завете есть шип, который вонзается в плоть, шип, который постоянно нападает на людей и напоминает им, чтобы они не заходили слишком далеко. Кьеркегор всю жизнь гладил занозу, постоянно используя ее для пробуждения боли в своем сознании, «с безнадежной радостью быть страдальцем».