Константин Батюшков — К Тассу
Позволь, священна тень, безвестному
певцу
Коснуться к твоему бессмертному венцу
И сладость пения твоей авзонской музы,
Достойной берегов прозрачной Аретузы,
Рукою слабою на лире повторить
И новым языком с тобою говорить! {2}
Среди Элизия близ древнего Омира
Почиет тень твоя, и Аполлона лира
Еще согласьем дух поэта веселит.
Река забвения и пламенный Коцит
Тебя с любовницей, о Тасс, не
разлучили: {3}
В Элизии теперь вас музы съединили,
Печали нет для вас, и скорбь протекших
дней,
Как сладостну мечту, объемлете душей...
Торквато, кто испил все горькие отравы
Печалей и любви и в храм бессмертной
славы,
Ведомый музами, в дни юности проник, -
Тот преждевременно несчастлив и велик!
{4}
Ты пел, и весь Парнас в восторге
пробудился,
В Феррару с музами Феб юный
ниспустился,
Назонову тебе он лиру сам вручил,
И гений крыльями бессмертья осенил.
Воспел ты бурну брань, и бледны
эвмениды
Всех ужасов войны открыли мрачны виды:
Бегут среди полей и топчут знамена,
Светильником вражды их ярость разжена,
Власы растрепаны и ризы обагренны,
Я сам среди смертей... и Марс со мною
медный...
Но ужасы войны, мечей и копий звук
И гласы Марсовы как сон исчезли вдруг:
Я слышу вдалеке пастушечьи свирели,
И чувствия душой иные овладели.
Нет более вражды, и бог любви младой
Спокойно спит в цветах под миртою
густой.
Он встал, и меч опять в руке твоей
блистает!
Какой Протей тебя, Торквато, пременяет,
Какой чудесный бог чрез дивные мечты
Рассеял мрачные и нежны красоты?
То скиптр в его руках или перун
зажженный,
То розы юные, Киприде посвященны,
Иль факел эвменид, иль луч златой
любви.
В глазах его - любовь, вражда - в его
крови;
Летит, и я за ним лечу в пределы мира,
То в ад, то на Олимп! У древнего Омира
Так шаг один творил огромный бог морей
И досягал другим краев подлунной всей.
Армиды чарами, средь моря сотворенной,
Здесь тенью миртовой в долине
осененной,
Ринальд, младой герой, забыв воинский
глас,
Вкушает прелести любови и зараз...
А там что зрят мои обвороженны очи?
Близ стана воинска, под кровом черной
ночи,
При зареве бойниц, пылающих огнем,
Два грозных воина, вооружась мечом,
Неистовой рукой струят потоки крови...
О, жертва ярости и плачущей любови!..
Постойте, воины!.. Увы!.. один падет...
Танкред в враге своем Клоринду узнает,
И морем слез теперь он платит,
дерзновенный,
За каплю каждую сей крови
драгоценной... {5}
Что ж было для тебя наградою, Торкват,
За песни стройные? Зоилов острый яд,
Притворная хвала и ласки царедворцев,
Отрава для души и самых стихотворцев,
Любовь жестокая, источник зол твоих,
Явилася тебе среди палат златых,
И ты из рук ее взял чашу ядовиту,
Цветами юными и розами увиту,
Испил и, упоен любовною мечтой,
И лиру, и себя поверг пред красотой.
Но радость наша - ложь, но счастие -
крылато;
Завеса раздрана! Ты узник стал,
Торквато!
В темницу мрачную ты брошен, как
злодей,
Лишен и вольности, и Фебовых лучей.
Печаль глубокая поэтов дух сразила,
Исчез талант его и творческая сила,
И разум весь погиб! О вы, которых яд
Торквату дал вкусить мучений лютых ад,
Придите зрелищем достойным веселиться
И гибелью его таланта насладиться!
Придите! Вот поэт превыше смертных
хвал,
Который говорить героев заставлял,
Проникнул взорами в небесные чертоги, -
В железах стонет здесь... О милосердны
боги!
Доколе жертвою, невинность, будешь ты
Бесчестной зависти и адской клеветы?
Имело ли конец несчастие поэта?
Железною рукой печаль и быстры лета
Уже безвременно белят его власы,
В единобразии бегут, бегут часы,
Что день, то прежня скорбь, что ночь -
мечты ужасны...
Смягчился наконец завет судьбы
злосчастной.
Свободен стал поэт, и солнца луч златой
Льет в хладну кровь его отраду и покой:
Он может опочить на лоне светлой славы.
Средь Капитолия, где стены обветшалы
И самый прах еще о римлянах твердит,
Там ждет его триумф... Увы!.. там
смерть стоит!
Неумолимая берет венок лавровый,
Поэта увенчать из давних лет готовый.
Премена жалкая столь радостного дни!
Где знамя почестей, там смертны пелены,
Не увенчание, но лики погребальны...
Так кончились твои, бессмертный, дни
печальны!
Нет более тебя, божественный поэт!
Но славы Тассовой исполнен ввеки свет!
Едва ли прах один остался древней Трои,
Не знаем и могил, где спят ее герои,
Скамандр божественный вертепами течет,
Но в памяти людей Омир еще живет,
Но человечество певцом еще гордится,
Но мир ему есть храм... И твой не
сокрушится!
{1 Сие послание предположено было
напечатать в заглавии перевода
«Освобожденного Иерусалима»
2 Кажется, до сих пор у нас нет
перевода Тассовых творений в
стихах.
3 Торквато был жертвою любви и
зависти. Всем любителям
словесности
известна жизнь его.
4 Тасс десяти лет от роду писал
стихи и, будучи принужден бежать
из
Неаполя с отцом своим, сравнивал себя с
молодым Асканием. До
тридцатилетнего
возраста кончил он бессмертную
поэму Иерусалима, написал
«Аминту», много
рассуждений о словесности и проч.
5 Gli occhi tuoi pagheran...
Di quel sangue ogni stilla un mar di
pianto.
La Gierusalemme. Canto XII.
(За каждую каплю этой крови
твои глаза заплатят морем
слез.
«Иерусалим». Песнь XII) (итал.). -
Ред.}
Воспел ты бурну брань, и бледны
эвмениды
Всех ужасов войны открыли мрачны виды:
Бегут среди полей и топчут знамена,
Светильником вражды их ярость разжена,
Власы растрепаны и ризы обагренны,
Я сам среди смертей... и Марс со мною
медный...
Но ужасы войны, мечей и копий звук
И гласы Марсовы как сон исчезли вдруг:
Я слышу вдалеке пастушечьи свирели,
И чувствия душой иные овладели.
Нет более вражды, и бог любви младой
Спокойно спит в цветах под миртою
густой.
Он встал, и меч опять в руке твоей
блистает!
Какой Протей тебя, Торквато, пременяет,
Какой чудесный бог чрез дивные мечты
Рассеял мрачные и нежны красоты?
То скиптр в его руках или перун
зажженный,
То розы юные, Киприде посвященны,
Иль факел эвменид, иль луч златой
любви.
В глазах его - любовь, вражда - в его
крови;
Летит, и я за ним лечу в пределы мира,
То в ад, то на Олимп! У древнего Омира
Так шаг один творил огромный бог морей
И досягал другим краев подлунной всей.
Армиды чарами, средь моря сотворенной,
Здесь тенью миртовой в долине
осененной,
Ринальд, младой герой, забыв воинский
глас,
Вкушает прелести любови и зараз...
А там что зрят мои обвороженны очи?
Близ стана воинска, под кровом черной
ночи,
При зареве бойниц, пылающих огнем,
Два грозных воина, вооружась мечом,
Неистовой рукой струят потоки крови...
О, жертва ярости и плачущей любови!..
Постойте, воины!.. Увы!.. один падет...
Танкред в враге своем Клоринду узнает,
И морем слез теперь он платит,
дерзновенный,
За каплю каждую сей крови
драгоценной... {5}
Что ж было для тебя наградою, Торкват,
За песни стройные? Зоилов острый яд,
Притворная хвала и ласки царедворцев,
Отрава для души и самых стихотворцев,
Любовь жестокая, источник зол твоих,
Явилася тебе среди палат златых,
И ты из рук ее взял чашу ядовиту,
Цветами юными и розами увиту,
Испил и, упоен любовною мечтой,
И лиру, и себя поверг пред красотой.
Но радость наша - ложь, но счастие -
крылато;
Завеса раздрана! Ты узник стал,
Торквато!
В темницу мрачную ты брошен, как
злодей,
Лишен и вольности, и Фебовых лучей.
Печаль глубокая поэтов дух сразила,
Исчез талант его и творческая сила,
И разум весь погиб! О вы, которых яд
Торквату дал вкусить мучений лютых ад,
Придите зрелищем достойным веселиться
И гибелью его таланта насладиться!
Придите! Вот поэт превыше смертных
хвал,
Который говорить героев заставлял,
Проникнул взорами в небесные чертоги, -
В железах стонет здесь... О милосердны
боги!
Доколе жертвою, невинность, будешь ты
Бесчестной зависти и адской клеветы?
Имело ли конец несчастие поэта?
Железною рукой печаль и быстры лета
Уже безвременно белят его власы,
В единобразии бегут, бегут часы,
Что день, то прежня скорбь, что ночь -
мечты ужасны...
Смягчился наконец завет судьбы
злосчастной.
Свободен стал поэт, и солнца луч златой
Льет в хладну кровь его отраду и покой:
Он может опочить на лоне светлой славы.
Средь Капитолия, где стены обветшалы
И самый прах еще о римлянах твердит,
Там ждет его триумф... Увы!.. там
смерть стоит!
Неумолимая берет венок лавровый,
Поэта увенчать из давних лет готовый.
Премена жалкая столь радостного дни!
Где знамя почестей, там смертны пелены,
Не увенчание, но лики погребальны...
Так кончились твои, бессмертный, дни
печальны!
Нет более тебя, божественный поэт!
Но славы Тассовой исполнен ввеки свет!
Едва ли прах один остался древней Трои,
Не знаем и могил, где спят ее герои,
Скамандр божественный вертепами течет,
Но в памяти людей Омир еще живет,
Но человечество певцом еще гордится,
Но мир ему есть храм... И твой не
сокрушится!
{1 Сие послание предположено было
напечатать в заглавии перевода
«Освобожденного Иерусалима»
2 Кажется, до сих пор у нас нет
перевода Тассовых творений в
стихах.
3 Торквато был жертвою любви и
зависти. Всем любителям
словесности
известна жизнь его.
4 Тасс десяти лет от роду писал
стихи и, будучи принужден бежать
из
Неаполя с отцом своим, сравнивал себя с
молодым Асканием. До
тридцатилетнего
возраста кончил он бессмертную
поэму Иерусалима, написал
«Аминту», много
рассуждений о словесности и проч.
5 Gli occhi tuoi pagheran...
Di quel sangue ogni stilla un mar di
pianto.
La Gierusalemme. Canto XII.
(За каждую каплю этой крови
твои глаза заплатят морем
слез.
«Иерусалим». Песнь XII) (итал.). -
Ред.}Константин Николаевич Батюшков — Брянская областная научная универсальная библиотека им. Ф. И. Тютчева
«Живи, как пишешь, и пиши, как живёшь:
иначе все отголоски лиры твоей будут фальшивы»
/К.
Батюшков/
Константин Николаевич Батюшков (1787-1855) ‒ русский поэт.
Родился 29 мая 1787 г. в Вологде в старинной дворянской семье. Детство поэта было омрачено психической болезнью и ранней смертью матери. Воспитание он получил в итальянском пансионе в Петербурге.
Первые известные стихотворения Батюшкова («Бог», «Мечта») относятся примерно к 1803-1804 гг., а печататься он начал с 1805 г.
В 1807 г. Батюшков приступил к грандиозному труду ‒ переводу поэмы итальянского поэта XVI в. Торквато Тассо «Освобождённый Иерусалим».
В 1812 г. он отправился на войну с Наполеоном I, где был тяжело ранен. Впоследствии Батюшков то вновь поступал на военную службу (участвовал в Финской кампании 1809 г., заграничных походах русской армии 1813-1814 гг.), то служил в Петербургской Публичной библиотеке, то жил в отставке в деревне.
В 1809 г. он подружился с В.
А. Жуковским и П.А. Вяземским. В 1810-1812 гг. написаны стихотворения «Привидение», «Ложный страх», «Вакханка» и «Мои Пенаты. Послание Жуковскому и Вяземскому». Современникам они казались исполненными радости, прославляющими безмятежное наслаждение жизнью.
Столкновение с трагической реальностью Отечественной войны 1812 г. произвело в сознании поэта полный переворот. «Ужасные поступки… французов в Москве и в ее окрестностях… вовсе расстроили мою маленькую философию и поссорили меня с человечеством»
, ‒ признавался он в одном из писем.Цикл батюшковских элегий 1815 г. открывается горькой жалобой: «Я чувствую, мой дар в поэзии погас…»; «Нет, нет! мне бремя жизнь! Что в ней без упованья?..» («Воспоминания»).
Поэт то безнадежно скорбит об утрате своей возлюбленной («Пробуждение»), то вызывает в памяти ее облик («Мой гений»), то мечтает, как он мог бы укрыться с ней в идиллическом уединении («Таврида»). Вместе с тем он ищет утешения в вере, полагая, что за гробом его непременно ожидает «мир лучший» («Надежда», «К другу»).
Эта уверенность, однако, не снимала тревоги. Судьбу всякого поэта Батюшков теперь воспринимает как трагическую.
Батюшкова мучили болезни (последствия старых ран), из рук вон плохо шли хозяйственные дела. В 1819 г., после долгих хлопот, поэт получил назначение на дипломатическую службу в Неаполь. Он надеялся, что климат Италии пойдет ему на пользу, а впечатления от любимой с детства страны навеют вдохновение. Ничто из этого не сбылось. Климат оказался вреден для Батюшкова, поэт в Италии писал мало и почти все написанное уничтожил.
С конца 1820 г. стало проявляться тяжелое нервное расстройство. Батюшков лечился в Германии, затем вернулся в Россию, но и это не помогло: нервная болезнь перешла в психическую.
Попытки лечения ничего не дали. В 1824 г. поэт впал в полное беспамятство и провел в нем около 30 лет. К концу жизни его состояние несколько улучшилось, но здравый рассудок так и не вернулся.
Скончался Батюшков 19 июля 1855 г.
в своем родовом гнезде в Вологде от тифа.
Выздоровление
Как ландыш под серпом убийственным жнеца
Склоняет голову и вянет,
Так я в болезни ждал безвременно конца
И думал: парки час настанет.
Уж очи покрывал Эреба мрак густой,
Уж сердце медленнее билось:
Я вянул, исчезал, и жизни молодой,
Казалось, солнце закатилось.
Но ты приближилась, о жизнь души моей,
И алых уст твоих дыханье,
И слезы пламенем сверкающих очей,
И поцелуев сочетанье,
И вздохи страстные, и сила милых слов
Меня из области печали —
От Орковых полей, от Леты берегов —
Для сладострастия призвали.
Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой,
Тобой дышать до гроба стану.
Мне сладок будет час и муки роковой:
Я от любви теперь увяну.
(1807)
«Боже, Боже» утверждает, что он не имел никакого отношения к «N-м комнатам» Чо Джубина перед прессой в полицейском участке Андон в понедельник. [YONHAP]
Мун Хён Ук, 24-летний предполагаемый вдохновитель одной из первых групп торговли людьми в целях сексуальной эксплуатации в Telegram, сказал, что его действия были мотивированы «неправильными сексуальными идеями». Понедельник.
Подозреваемый, более известный под своим онлайн-псевдонимом «Боже, Бог», принес краткие извинения своим жертвам перед прессой, когда его вывели — с открытым лицом — из полицейского участка в Андоне, Северный Кёнсан, к прокурору.
«Офис в городе.
Мун не пояснил, почему он якобы нацеливался на молодых студенток, в частности, в качестве жертв в своей онлайн-порнографической сети.
Когда его спросили, сколько раз он приказывал сообщникам снимать самих жертв сексуального насилия, Мун заколебался, прежде чем ответить, что он отдавал такие приказы трижды.
«Все, что я получил [в качестве оплаты за распространенные материалы], — это 900 000 вон [730 долларов США] в виде подарочных сертификатов», — заявил он.
Что касается обвинений в связях с Чо Джу Бином, другим ведущим подозреваемым, обвиняемым в проведении аналогичной операции, Мун отрицал какие-либо связи.
Полицейское управление провинции Северный Кёнсан заявило, что к настоящему времени установило личности 21 жертвы Муна. Подозреваемый показал полиции, что на самом деле его жертв насчитывалось около 50 человек, многие из которых были несовершеннолетними.
После многомесячной охоты на «Боже, Бог» полиция арестовала Муна — 24-летнего студента университета — в начале этого месяца по обвинению в нарушении законов о защите детей и подростков от сексуальных преступлений.
Он признал выдвинутые против него обвинения.
Под именем пользователя «Боже, Бог» Мун первым запустил чат с порнографией в Telegram, который использовался в качестве канала для распространения тысяч порнографических материалов, сообщает полиция. Такие чаты стали известны как «N-ые комнаты».
Считается, что из этих тысяч фотографий и видео около 3000 сделал сам Мун.
На пресс-конференции в четверг полиция рассказала о некоторых методах, которыми Мун заманивал жертв через социальные сети с сентября 2018 года по январь этого года.
В первую очередь он преследовал молодых женщин и несовершеннолетних, которые загружали в Интернет откровенные изображения, обращаясь к ним в Интернете с заявлением о том, что полиция расследует их за распространение материалов сексуального характера.
Завоевав их доверие, Мун получил личную информацию жертв, а затем использовал ее, чтобы шантажировать их, заставляя предоставлять все более откровенные фотографии и видео самих себя, сообщила полиция.
Затем этот контент был опубликован в чатах Telegram, которые он запускал для платных участников.
В некоторых случаях, как он публично признал в понедельник, Мун уговаривал других сообщников изнасиловать или подвергнуть жертв сексуальному насилию во время видеосъемки процесса. В декабре 2018 года 29-летний мужчина по фамилии Ли снял на видео, как он насилует ученицу старшей школы на парковке супермаркета и в мотеле.
Позже подозреваемый был пойман полицией и приговорен к трем годам лишения свободы, но снятое им видео уже было передано Мун, который использовал его, чтобы угрожать жертве и ее матери.
«Мы планируем тщательно раскрыть другие преступления [Муна], которые еще не подтверждены, а также то, как он собирал прибыль с участников», — сказал представитель полиции. «Мы также продолжим наше расследование в отношении тех других подозреваемых, которые распространяли, покупали или владели контентом сексуальной эксплуатации».
В то время как методы, которые он использовал для шантажа жертв, отражали методы чатов, которыми управлял Чо, Мун сказал полиции, что он собирал свою прибыль в виде подарочных сертификатов, а не криптовалюты.
Мун сказал, что он взимал с тех, кто хотел войти в его чаты, плату в размере 10 000 вон и собрал в общей сложности 900 000 вон. Он заявил полиции, что позже вернул эти деньги жертвам, чтобы заставить их замолчать.
Полиция добавила, что они задержали еще четырех подозреваемых в возрасте от 20 до 30 лет, которые помогали Муну эксплуатировать жертв, трое из которых были помещены под стражу до суда.
Но полиция также подозревает, что предполагаемые преступления Муна могут быть совершены еще раньше и в них может быть замешано еще больше сообщников, поскольку он сам свидетельствовал, что начал такие преступления еще в июле 2015 года.
Полиция также заявила, что Мун мог совершить некоторые из этих преступлений во время выступления. его военная служба в качестве агента социальной службы в детском учреждении с 2017 по 2019 год.
Полиция Северного Кёнсана сообщила, что они задержали 165 подозреваемых, включая Муна и четырех возможных сообщников, в общей сложности связанных с цифровыми преступлениями на сексуальной почве.
На пресс-конференции в понедельник генеральный комиссар полиции Мин Гап-рён сказал, что, хотя полиция поймала «Боже, Боже», все еще есть масса дел, которые необходимо расследовать.
«Мы воспользуемся этой возможностью, чтобы установить расследование в достаточно большом масштабе, чтобы очистить цифровые преступления на сексуальной почве», — сказал Мин.
ШИМ КЮ-СОК [[email protected]]
Является ли Аллах другим Богом, чем библейский Бог? | Журнал церковной жизни
Ислам на подъеме в Соединенных Штатах. Согласно исследованию Pew Study 2017 года, американское мусульманское население «быстро растет» за счет сочетания иммиграции, конверсии и высокого уровня рождаемости. Рост ислама в Америке означает, что христиане взаимодействуют с мусульманами больше, чем когда-либо прежде. Как реагируют христиане? Средства массовой информации часто предполагают, что американские христиане (особенно евангелисты) стали исламофобами, но во время выступлений, которые я провожу по стране, я сталкиваюсь с большим любопытством к исламу, чем с ненавистью или страхом.
В своей книге 1984 года « Мухаммед и христианин » англиканский епископ Кеннет Крэгг пишет: «Ответ на мучительный вопрос: «Являются ли Бог ислама и Бог Евангелия одним и тем же?» может быть только «Да! ‘ и нет!’.» Обеспокоенность, которая привела Крэгга к этому ответу, или, скорее, к тому, что он не ответил, разделяют многие ортодоксальные христиане, заинтересованные в дружбе с мусульманами. Мусульмане не согласны с христианами по ряду вопросов, включая Троицу, природу Христа и авторитет Библии. Тем не менее, многие христиане стремятся подчеркнуть, что у нас общего с мусульманами. Многие считают благочестие мусульман, особенно их верность молитве, примером для подражания.
В наши дни многие христиане на Западе все сильнее ощущают стремление признать общность с мусульманами, поскольку число «никто» продолжает расти, а религия вытесняется из публичной сферы. Во время недавнего семинара по происхождению ислама в Нотр-Даме студент-христианин выразил некоторую обеспокоенность «идеями, которые неизбежно вызовут неприятие мусульман», добавив: «Мусульмане — наши союзники против секуляризма».
Тем не менее, другие христиане чувствуют вызов со стороны мусульман острее, чем вызов неевреев. Бог ислама не может быть истинным Богом, считают они, и распространение ислама обязательно представляет угрозу для церкви. Набиль Куреши, верующий христианин мусульманского происхождения и автор В поисках Аллаха В поисках Иисуса утверждает, что проблема начинается с положения Корана об Иисусе:
Начнем с очевидного: христиане верят, что Иисус есть Бог, но Коран настолько противится этому убеждению, что обрекает поклонников Иисуса на ад ([Коран] 5.
72). Для христиан Иисус, безусловно, Бог, а для мусульман Иисус, безусловно, не Бог . Как можно сказать, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу?Куреши (умерла в возрасте 34 лет) отреагировала на полемику, которая началась с поста в Facebook Ларисии Хокинс, первой женщины-афроамериканки, штатного профессора евангелического колледжа Уитон. 10 декабря 2015 года Хокинс опубликовала свою фотографию в исламском хиджабе и написала: «Я поддерживаю религиозную солидарность с мусульманами, потому что они, как и я, христианин, являются людьми книги. И, как заявил на прошлой неделе Папа Франциск, мы поклоняемся одному и тому же Богу».
Мусульмане, как правило, не считают себя «Людями Книги», а резервируют этот титул за евреями и христианами. И христиане обычно не принимают этот титул. Для христиан, по сути, центром религии является Христос, а не какая-либо книга. Также неясно, какое заявление Папы Римского Фрэнсис Хокинс имел в виду, хотя она была права насчет его убеждения, что христиане и мусульмане поклоняются одному и тому же Богу.
В обращении к представителям церквей и мировых религий от 20 марта 2013 г. (после некоторых комментариев к представителям евреев) он заявил: «Приветствую и сердечно благодарю всех вас, дорогие друзья, принадлежащие к другим религиозным традициям; в первую очередь мусульмане, которые поклоняются единому живому и милосердному Богу и взывают к Нему в молитве».
Сообщение Хокинса привело к проблемам с Уитоном. Отчасти из-за гневной реакции благотворителей и выпускников ее отправили в отпуск из-за ее заявления, которое, по мнению Колледжа, нарушило заявление о вере, которое она, как и любой другой преподаватель Уитона, подписала. В конце концов Хокинс покинула Уитон и была принята на работу в Университет Вирджинии (ее история теперь показана в документальном фильме под названием « Тот же Бог »).
Мирослав Вольф, видный евангельский профессор Йельской школы богословия (и автор книги под названием Аллах: христианский ответ ) вступил в бой с редакционной статьей Washington Post под заголовком: «Отстранение профессора Уитона связано с антимусульманским фанатизмом, а не теологией».
Вольф утверждает, что поступок Уитона мог быть мотивирован только фанатизмом по отношению к мусульманам. В конце концов, евреи придерживаются учения о Боге, близкого к учению мусульман. Евреи тоже отрицают Троицу и Воплощение, и все же христиане без проблем утверждают, что еврейский Бог — их Бог. Именно редакционная статья Вольфа спровоцировала Набиля Куреши выступить по другую сторону вопроса.
Аргументация Вольфа колебалась из-за того факта, что иудеи, христиане и мусульмане в равной степени познают Бога не только через размышления о сотворенном порядке и человеческой личности, но и через Его самораскрытие, переданное в Священном Писании. Вот в чем загвоздка: у христиан и иудеев одно и то же Писание. Христиане и мусульмане — нет. Мусульмане не признают ни Ветхий, ни Новый Завет. Они судят Библию мухарраф , или «фальсифицированную». Это не означает, что они не знают Бога, но это означает, что получить ответ «да» на тот же вопрос о Боге не так просто, как указать на случай с евреями.
Нельзя просто сказать: «Евреи тоже отвергают Троицу, а у христиан с этим проблем нет!»
Католическая церковь после II Ватиканского собора по-разному учит, что мусульмане и христиане поклоняются одному и тому же Богу. Lumen Gentium §16 включает строку: «Мусульмане, которые, исповедуя веру Авраама, вместе с нами поклоняются единому и милосердному Богу , Который в последний день будет судить человечество [ nobiscum Deum adorant unicum, misericordem ]. Папа Святой Иоанн Павел II выступает перед футбольным стадионом, заполненным молодыми мусульманами, в Касабланке, Марокко, 1985, лихо заявлено:
Мы верим в единого Бога, единого Бога, Бога живого, Бога, сотворившего мир и доведшего свои творения до их совершенства.
Совсем недавно Папа Франциск намекнул на это, когда подписал Декларацию о человеческом братстве в начале 2019 года вместе с великим имамом Аль-Азхар в Абу-Даби. В нем два религиозных лидера взаимно заявляют: «Мы, верующие в Бога и в последнюю встречу с Ним и Его суд».
Тем не менее, несмотря на то, что Церковь утверждает, что мусульмане и христиане поклоняются одному и тому же Богу, она так и не объяснила ясно своих доводов. Точно так же, как недостаточно указать на случай с евреями, недостаточно просто утверждать, что и мусульмане, и христиане поклоняются одному Богу. Перед нами стоит вопрос: достаточно ли близко исламское понимание этого единого Бога соответствует тому, как Бог открылся Израилю и Церкви?
Мысленный эксперимент мог бы подтвердить эту точку зрения: предположим, я должен начать новую религию сегодня, проповедуя 21 st версия маркионизма, что единый Бог злой и создал мир, потому что ему нравится смотреть, как люди страдают? Или, может быть, что единый Бог — это физическое существо, живущее в соседней солнечной системе? Большинство христиан (и мусульман) отрицали бы, что мой бог — их Бог, хотя мы оба верим в одного Бога.
Тем не менее, верующим не обязательно соглашаться во всем, что касается Бога, чтобы утверждать, что мы разделяем веру в Него.
Представления моей жены о Боге, несомненно, в чем-то отличаются от моих, хотя мы оба католики. Тем не менее, у нас так много общего в отношении к Богу, что ни один из нас не сомневается в том, что мы поклоняемся одному и тому же Богу. Взаимосвязь христианской и исламской концепций Бога, по-видимому, находится где-то посередине между этими двумя случаями. Но на что он больше похож? Достаточно ли общего между исламским и христианским представлениями о Боге, чтобы утверждать, что мы поклоняемся ему вместе?
Первый шаг — изучить представление Бога в Коране, и первое, что обнаружит любопытный читатель, — это то, как исламские писания неоднократно подчеркивают милость Бога. Каждая глава или сура Корана (за исключением одной, суры 9) начинается с обращения (известного в исламской традиции как басмала ): «Во имя Бога, сострадательного, милосердного». В четырех отрывках (все с библейскими персонажами: Q 7:151; 12:64; 12:92; 21:83) Бог описывается в Коране как «самый милостивый из милосердных».
И в 56 случаях Коран просто называет Бога «Милосердным» (по-арабски, аль-Рахман , имя, которое уже использовалось в древнем южноаравийском языке для обозначения Бога).
Ряд ученых утверждают, что милосердие является основным или фундаментальным атрибутом Коранического Бога. В недавней статье пакистано-американский ученый Мустансир Мир пишет: «Я хотел бы начать с заявления, которое, я надеюсь, не будет воспринято как слишком радикальное, а именно, что у Бога Корана есть, по сути, только один атрибут — милосердие». Другой пакистанско-американский ученый, преподававший в Чикагском университете в предыдущем поколении, Фазлур Рахман, аналогичным образом однажды заметил: «Непосредственное впечатление от беглого прочтения Корана — это безграничное величие Бога и Его столь же безграничная милость».
Однако внимательное прочтение Корана позволяет предположить, что Божья милость не безгранична. Во фразе из Корана 7:156 Бог провозглашает: «Моя милость объемлет все». Рахман, как и многие другие, цитирует эту фразу, чтобы обосновать милосердие Бога Корана.
При этом, однако, он упускает то, что Бог сказал только что: «Я наказываю Мое наказание, кого пожелаю». Таким образом, коранический Бог является более сложным (и более интересным). Божественная милость не исключает божественного наказания. Действительно, Вопрос 7:156 предполагает, что Бог может действовать непостижимым образом. Он наказывает «кого» пожелает.
Даже Папа Франциск подчеркивал в Коране божественное милосердие. В своей папской булле Misericordiae Vultus , которая объявила юбилейный год в католической церкви (с 8 декабря 2015 года по 20 ноября 2016 года), посвященный теме милосердия, он написал:
Среди привилегированных имен, которые Ислам приписывает Творцу, есть «Милостивый и Добрый». Это заклинание часто слетает с уст правоверных мусульман, которые чувствуют, что их сопровождает и поддерживает милость в их повседневных немощах. Они тоже верят, что никто не может поставить предел божественному милосердию, потому что его двери всегда открыты.
Однако более внимательное изучение Корана показывает, что бывают времена, когда двери милосердия закрыты. Коран говорит о Боге, который непредсказуем, и милосерден, и мстителен. В четырех случаях (3:4; 5:95; 14:47; 39:37) Коран описывает Бога как «мстителя» или «мстительного» на арабском языке, зу интикам . Это правда, что Бог направляет людей, посылая им пророков в Коране. Но он также уничтожает людей, которые отрицают этих пророков. В ряде сур (в частности, 7, 11, 26, 37 и 54) Коран повествует о библейских (Ной, Лот, Моисей) и небиблейских (Худ, Салих, Шугайб) пророки, которых Бог посылает наставлять их народы в истинной вере. Однако каждый раз люди не верят, и каждый раз их губит потоп, каменный дождь или космический «крик».
Есть еще кое-что интересное во враждебности коранического Бога к неверующим. Он не просто судит их. Он не просто наказывает их. Он активно вводит их в заблуждение. В Q 13:27 Коран объясняет: «Воистину, Бог вводит в заблуждение, кого пожелает, и ведет к Себе всякого, кто обращается (к Нему)».
В другом месте Коран провозглашает: «Те, кто отрицает Наши знамения, глухи и немы в многообразной тьме. Аллах вводит в заблуждение, кого пожелает, а кого пожелает, наставляет на прямой путь» (6:39).). В первой суре Корана верующий молится Богу: «Веди нас прямым путем ( сират )» (Q 1:6). Эта молитва имеет смысл, потому что Бог способен вести людей куда угодно. Фактически, в Суре 37 мы находим, что Бог (говоря о беззаконниках и их женах) говорит ангелам: «Веди их на путь ( sirat ) ада» (Q 37:23).
Бог Корана тоже не прочь использовать уловки. В своей третьей суре Коран намекает на некоторую враждебность среди израильтян, окружавших Иисуса, и заявляет: «Они замышляли, и Бог замышлял. Бог — лучший из заговорщиков » (Q 3:54). Это загадочное заявление обычно объясняется историей, связанной со знаменитым стихом Корана о распятии (Q 4:157), в котором говорится о чем-то, «явившемся» израильтянам в день распятия.
Мусульманские комментаторы связывают эти стихи вместе, объясняя, что, когда Бог увидел, что евреи «замышляют» убить Иисуса, Он превратил кого-то другого в подобие Иисуса (в некоторых традициях это друг, даже Петр, в то время как другие традиции делают его врагом Иисуса : Иуда).
Этот «кто-то другой» был распят, в то время как Бог поднимал Иисуса через дыру в крыше дома, где он пребывал к нему на небесах. Это был Божий «контрзаговор» против израильских врагов Иисуса.
Коран также говорит о том, как Бог и сатана «украшают» или «украшают» (арабский глагол zayyana ) плохие дела, чтобы они выглядели хорошо. В ряде отрывков ответственность за такого рода обман лежит на сатане. В суре 6:43 божественный голос Корана спрашивает, почему неверующие не обращаются к Богу, а затем дает ответ: «Тогда почему они не умоляли, когда Наше наказание постигло их! Но их сердца ожесточились, и сатана сделал то, что они делали, приличным ( zayyana ) им».
Но Бог может «украсить» и злые дела: В Коране 27:4 именно Бог заявляет: «Что же касается тех, кто не верит в будущую жизнь, Мы сделали их деяния приличными ( zayyanna ) им, и поэтому они сбиты с толку». Он намеренно обманывает их, ибо не любит их: «Бог не любит никакого грешного неверующего» (В 2:276) и «Бог не любит неверных» (В 3:32).
В одном отрывке (Q 40:10) даже предполагается, что Бог ненавидит неверующих (в зависимости от того, как интерпретировать арабское слово 9).0065 maqt ).
Однако, обдумывая этот резкий язык, читатели должны помнить о двух вещах. Во-первых, важно различать основное расположение, которое Бог Корана проявляет по отношению к человечеству: во-первых, в самом творении и, во-вторых, в послании пророков. Снова и снова Коран говорит о благости творения, описывая это добро как дар от Бога, который должен вызывать благодарность (показательно, что арабское слово, обозначающее неверующего, кафир , также может означать «неблагодарный»). Задача Корана — привлечь внимание к этому благому. В одном отрывке он делает это, просто предлагая человеку подумать о том, откуда берется его пища:
«Пусть человек помыслит о своей пище: Мы льем обильную воду [с неба], затем Мы раскалываем землю, делая в ней трещины, и взращиваем в ней зерно, а также виноград и овощи, маслины и финиковые пальмы, и густо — насадил сады, фрукты и пастбища для пропитания тебе и твоему скоту» (80:24-32).
Таким образом, само творение является актом божественного благоволения, как и акт напоминания забывчивым людям о благости творения. На уроке, который я однажды вел в тюрьме штата Индиана, заключенный-мусульманин объяснил, почему он верит в Бога, указав на зарешеченное окно и воскликнув: «Бог создал для нас все в мире».
Исламская традиция проводит интересное различие между двумя словами, описывающими Бога во вступительном воззвании Корана: «сострадательный [ рахман ]» и «милостивый [ рахим ]». По мнению некоторых богословов, Бог сострадателен ( рахман ) в распространении на все человечество даров творения. Бог милостив ( рахим ), между тем, в прощении верующих (и только верующих).
Во-вторых, гнев Бога ислама не так уж отличается от гнева Бога Библии, который тоже может быть мстительным и строить заговоры против неверных. Как недавно выразился Ульрих Ленер в названии своей книги. . . Бог нехороший .
Как иначе понять ожесточение сердца фараона и потопление египтян в море? Правда, Новый Завет ясно сообщает о нежной любви Бога ко всему миру («Ибо так возлюбил Бог мир», — говорится в Иоанна 3:16, а не «Ибо некоторых людей в мире возлюбил Бог»). Но Новый Завет, безусловно, оставляет место для божественного возмездия. Цитируя Второзаконие, Павел предупреждает римлян: «Возлюбленные, никогда не мстите за себя, но предоставьте это гневу Божию; ибо написано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим. 12:19).).
Однако общепринятая вера в божественную доброту лучше всего поддерживает позицию единого Бога. Ссылаясь на некоторые коранические обороты речи, Nostra Aetate говорит о Муслиме: «Они поклоняются единому Богу, живущему и существующему в Себе; Милостивый и Всемогущий, Творец неба и земли, говоривший с людьми». Отцы Собора были правы, подчеркивая эти божественные качества, общие для мусульман и христиан, но атрибут благости стоит выше всего. Среди девяноста девяти имен Бога в исламской традиции есть латиф , «добрый», «милостивый» или «хороший» (другой — ал-малик , «царь»).
Именно фундаментальный аспект божественной благости, божественного милосердия, проявляющегося в дарах творения и послании пророков, позволяет нам ответить «да» на тот же вопрос о Боге.
Это не означает, что теологические споры закончатся или должны закончиться. Мусульмане на протяжении многих лет нападали на христианские доктрины Троицы и Воплощения. Это не помешало Верховному суду Малайзии в 2014 году запретить использование христианами слова «Аллах». Тем не менее, хотя не мое дело делать богословские предположения от имени мусульман, правильно указать, что сам Коран согласен с тем, что мы поклоняемся одному и тому же Богу. В вопросе 29:46 В Коране Бог объявляет: «Скажи: «Мы верим в то, что ниспослано нам, и в то, что ниспослано вам; наш Бог и ваш Бог — Один, и Ему мы предались».
Этот ответ «да» также не должен компрометировать миссионерский импульс, который Иисус дал Церкви в Великом поручении. Христиане справедливо считают, что Церкви есть чему научить мусульман. Бог особым образом раскрыл Свою природу в ходе истории спасения.