Русский Байрон. К 230-летию английского поэта
Ирина Чайковская
Опубликовано: 01/25/2018 — 21:22
22 января 1788 года в Лондоне родился Джордж Гордон Байрон, поэт и бунтарь, изгнанный своей родиной и ставший ее славой, национальный герой Греции, тот, после смерти которого Пушкин воскликнул: «Мир опустел».
И как хорошо, что есть на канале КУЛЬТУРА передача «Наблюдатель», где такие даты не пропускают. Четыре интересных человека, четыре филолога, специалисты каждый в своей области под «председательством» Феклы Толстой , говорили о Байроне с разных точек зрения. Беседа получилась живой, но немножко разбросанной, чего-то мне в ней не хватило.
Не знаю, сумею ли рассказать о «своем» Байроне, который неизбежно упирается в тему его русских отголосков. Итак, попробую.
Байрон как символ поэта. Красавец, слегка хромавший, легко слагавший бьющие наотмашь поэтических противников стихи, лорд, поднявший мятеж против света. «Байроном» звали в Грузии прихрамывающего гениального лирика Николоза Бараташвили, умершего в возрасте Лермонтова.
«Байроном» и «байронизмом» переболели Пушкин и Лермонтов (последний так и не успел вылечиться). Байроном болела вся Европа.
Слыханное ли дело? В 28 лет этот пэр навсегда простился с Англией, где вокруг его имени буквально клубились разнообразные слухи. Родовитая жена, занимавшаяся математикой, покинула поэта, спустя месяц после рождения дочери Ады (как говорят, ставшей родоначальницей кибернетики), она называла мужа безумным и добивалась, чтобы врачи подтвердили ее диагноз.
Джордж Гордон Байрон
Сплетники из светской черни судачили о том, что Байрон неспроста посвящает стихи своей сводной сестре Августе, что между ними – тсс! — инцест. Сплетни, домыслы, фантазии. Никто не знал причину развода супругов, она обрастала всевозможными скандальными слухами, в итоге поэт был вынужден навсегда оставить родину.
Поэтические противники из «Озерной школы» могли торжествовать: страну покинул тот, кто не давал им житья, издеваясь над поэтом-лауреатом Саути и его коллегами.
А сам покинувший страну, что испытывал он? И не был ли он столь же холоден и бесстрастен, как его автобиографический герой Чайлд-Гарольд?
Наперекор грозе и мгле
В дорогу, рулевой!
Веди корабль к любой земле,
Но только не к родной!
(пер. Вильгельма Левика)
Снова перечитала эти строчки и подумала вот о чем. В 1820 году юноша Пушкин плывет на корабле вместе с семьей Раевских по Черному морю. И ночью у него слагается элегия «Погасло дневное светило», по настроению и смыслу точно совпадающая с приведенными строчками из «Чайлд-Гарольда»: он просит корабль лететь «только не к брегам печальным туманной родины моей».
Тут поразительно слились личные впечатления юноши поэта и отзвуки знакомства с поэмой Байрона, которого он читал первоначально в прозаическом французском переводе и уже потом, занявшись английским, в оригинале.
Позднее Пушкин много переймет у английского собрата. Так получится, что «восточные» поэмы Байрона прекрасно лягут на кавказские впечатления и помогут русскому поэту найти форму для их художественного воплощения.
Анабелла Байрон
Но главное – другое. Байрон показал, что можно изображать себя в своем герое, прямо высказывать свои такие новые и такие непривычные для читателей чувства. А чувства эти были во многом «чувствами эпохи», разбуженной французской революцией: противопоставление себя всему миру, мятеж против устоявшихся шаблонов, а еще — безнадежная попытка уйти от прошлого с помощью путешествий, приключений, любви дикарки…
В «Онегине» Пушкин творчески переработал опыт байроновского «Дон Жуана», поэмы сатирической и беспощадной. В ней герой Байрона далек от мечтательного, охладевшего душой Чайлд-Гарольда, он деятелен, смел, любвеобилен. В отступлениях автор уходит от своего героя, живущего в ХVIII веке, в современность, издевается над английскими политическими деятелями и поэтами. Пушкин, приступая к своему «роману в стихах», поначалу хотел посмеяться над «байроническим» героем, но в ходе работы замысел его переменился, и в итоге Евгений Онегин стал «другом» автора, в чем-то очень ему близким.
А отступления он сделал «лирическими» и тесно связал с тканью романа.
Перечитала сейчас несколько песен «Дон Жуана» в блистательном переводе Татьяны Гнедич. Вот еще одна «чисто русская история», которую нужно рассказать – не все ее знают.
Татьяна Гнедич – дальняя родственница поэта Гнедича, великого переводчика «Илиады». Блокадница, военный переводчик в 1942-1943-м. В 1944 году ее арестовывают по сфальсифицированному обвинению. Приговор: десять лет. Два года она сидит в тюрьме, и еще восемь – отбывает в лагере. Сидя во внутренней тюрьме Большого дома, она по памяти переводила «Дон Жуана».
Ей попался грамотный следователь, давший ей лист бумаги, на котором она бисерным почерком воспроизвела переведенные ею две песни поэмы. Следователь перевел ее из общей камеры в одиночку и приказал выдать бумагу и томик Байрона, так в одиночке и родился этот великолепный перевод байроновской поэмы.
Августа Ада Байрон
Михаил Лозинский получил его из внутренней тюрьмы Ленинградского Большого дома «на экспертизу».
Высказался о нем с восхищением, что не спасло Татьяну Григорьевну от лагерного срока. Отбыв все десять лет, она вернулась в Ленинград, квартира ее была занята, и приютил ее в своей коммуналке Ефим Григорьевич Эткинд; он же и помог Татьяне Гнедич с печатанием «Дон Жуана», полностью переведенного этой удивительной женщиной, а это 17 тысяч строк.
Читаю – и поражаюсь Байрону. Мне кажется, никто из русских не осмеливался назвать матушку Екатерину, как и следовало, «российской венчанной блудницей».
Дон-Жуан в поэме делается ее очередным любовником, следует указание — «после Ланского», а свита, прознав об этом, спешит выразить удальцу свое восхищение.
Пикантный штрих: перед тем как попасть в спальню самой царицы, молодец должен пройти через «освидетельствование» некой Протасовой. Заканчивается сей любовный искус болезнью Жуана, вследствие чего открывается «вакансия» на его пост, а сам молодой красавец, ставший «российским дворянином» и по-царски награжденный, отправляется восвояси на том возке, в котором царица посещала Тавриду.
Если говорить о Лермонтове, то сравнение с Байроном неизбежно. Он сам себя с ним сравнивает, отрицая полное тождество: «Нет, я не Байрон, я другой…»
Мне хочется упомянуть «Еврейские мелодии», которые Байрон создал, а Лермонтов конгениально переложил. Напомню, что евреи из Англии были изгнаны еще в ХIII веке (раньше, пожалуй, только из Франции). Их позвал назад Кромвель в веке ХVII– хозяйство страны нуждалось в пристутствии этого деятельного и умного племени. При Шекспире, таким образом, евреев в стране не было, но и при Байроне их было не слишком много. Байрон с детства любил Библию, именно Ветхий завет, и недаром одним из его героев впоследствии стал Каин…
«Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей…» ( М.Ю. Лермонтов.»Из Байрона», 1836) Как чудесно по-русски звучат эти стихи!
«Пусть будет песнь твоя дика,/ как мой венец/. Мне тягостны веселья звуки/. Я говорю тебе:/ Я слез хочу, певец/, Иль разорвется грудь от муки».
Татьяна Гнедич
Назову еще «Она идет во всей красе» из того же цикла «Еврейские мелодии» в переводе Маршака, поэтический гимн еврейской женщине.
Лермонтовские «Испанцы», как кажется, тоже навеяны чтением Байрона.
На канале КУЛЬТУРА были прочитаны несколько стихотворений поэта. Читались и известнейшие «Стансы к Августе», но в блеклом переводе Дружинина. Знаю это стихотворение с детства в чудесном переводе, который на мой, взгляд, не уступает переводу Пастернака — Вильгельма Левика, первоклассного переводчика, переводившего, как кажется, со всех европейских языков… и как правило, прекрасно. Приведу несколько строф этого стихотворения:
Когда сгустилась мгла кругом
И ночь мой разум охватила,
Когда неверным огоньком
Едва надежда мне светила,
В тот час, когда, окутан тьмой,
Трепещет дух осиротелый,
Когда, молвы страшась людской,
Сдается трус и медлит смелый,
Когда любовь бросает нас
И мы затравлены враждою, —
Лишь ты была в тот страшный час
Моей немеркнущей звездою…
На перепутьях бытия
Ты мне прибежище доныне,
И верь, с тобою даже я
Не одинок в людской пустыне.
Привела я эти строфы еще и потому, что наш Иосиф Бродский незадолго до смерти хотел собрать свои стихи за 20 лет «с одним более или менее известным адресатом» и назвать их «Новые стансы к Августе». Бродский считал составление этого сборника главным делом своей жизни.
Татьяна Гнедич
Видимо, и для Байрона, и для Бродского было в этом женском образе (а предполагаемый адресат для последнего, как мне кажется, восходит к Марине Басмановой) нечто такое, что концентрировало в себе все привязанности и любови, случившиеся за целую жизнь. И не случайно Бродский, в своей погоне за жизнью и за женщинами в чем-то схожий с Байроном, обратился к этим байроновским стансам.
А в конце скажу вот о чем. В передаче прозвучало, что Байрон вовсе не погиб в боях за Грецию – он простудился в болотах небольшого греческого городка Миссолунги, заболел – и умер 19 апреля 1826 года.
Умер в возрасте 36 лет. Он, как и Моцарт, проживший 35 лет, будучи гением, немного не дотянул до возраста смерти гениев – 37 лет (Пушкин, Рафаэль, Маяковский).
Да, он погиб не в бою, но какая разница? Для меня Байрон «погиб за Грецию», за ее свободу.
Он отдал этой стране все – себя, свои сбережения, свою жизнь. Был он не первым поэтом, изгнанным из своей страны. До него таким изгнанником был Данте, были изгнанники и после него, например, Гейне, в России их число бессчетно. Но Байрон в мировой литературе стал символом мятежной души поэта, не находящей себя на родине. Может быть, оттого он так близок другим народам, в частности, русскому? Вот какие мысли пришли мне в голову после передачи на канале КУЛЬТУРА.
***
НАБЛЮДАТЕЛЬ: Джордж Гордон Байрон
Байрон в русской литературе — Рамблер/субботний
Лорд Джордж Гордон Байрон в начале XIX века был настоящей звездой: публика всей Европы, затаив дыхание, следила за перипетиями его скандальной личной жизни, зачитываясь его острой и необычной для того времени поэзией. Главными поклонниками и одновременно оппонентами Байрона в России были Александр Пушкин и Михаил Лермонтов.
Вспоминаем, как русские поэты вдохновлялись его произведениями.
АЛЕКСАНДР ПУШКИН
Влияние байронизма на творчество Пушкина заметнее всего в ранних произведениях. По признанию самого поэта, он «сходил с ума» по Байрону и зачитывался им, живя на юге. Особенно Пушкину нравился байронический восточный колорит и романтические герои-дикари, черты которых он придал персонажам «Цыган», «Кавказского пленника», «Бахчисарайского фонтана».
«Бахчисарайский фонтан» слабее «Пленника» и, как он, отзывается чтением Байрона, от которого я тогда с ума сходил».
Александр Пушкин
Под влиянием байроновского «Беппо» Пушкин задумал «Домик в Коломне» и «Графа Нулина». В этой же поэме, а также в «Доне Жуане» он искал черты для образа Евгения Онегина.
Однако вскоре очарованность Байроном прошла. Первым полемичным ответом Пушкина романтику стала «Полтава», написанная под впечатлением от байроновского «Мазепы».
Сюжет британской поэмы строился вокруг молодого пажа польского короля, который стал любовником знатной дамы.
За эту порочную связь его, обнаженного и безоружного, привязали к спине лошади, которую пустили в поле. На героя напали волки, после чего лошадь вынесла его, едва живого, на территорию Украины, где бывший паж благодаря незаурядным способностям стал гетманом.
Страстная, пугающая и драматичная поэма нравилась европейской публике, Пушкин же по поводу неправдоподобного сюжета, избранного Байроном, сказал: «Если ж бы ему под перо попалась история обольщенной дочери и казненного отца, то, вероятно, никто бы не осмелился после него коснуться сего ужасного предмета». После этого поэт написал собственное сочинение — о юной Марии Кочубей и предателе Мазепе.
А в «Евгении Онегине» Пушкин открыто иронизировал по поводу популярности Байрона:
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный Жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.
Лорд Байрон прихотью удачной
Облек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.
Впрочем, резкие контрасты между героями и сценами «Евгения Онегина», сжатое и драматичное действие, а также остроумные авторские ремарки, которые сделали текст поэмы таким очаровательным, Пушкин явно позаимствовал из приемов Байрона.
МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ
Молодой Лермонтов также был большим поклонником лорда Байрона. Он даже называл себя «не Байроном, а другим, неведомым избранником… с русскою душой».
…Я молод; но кипят на сердце звуки,
И Байрона достигнуть я б хотел;
У нас одна душа, одни и те же муки;
О если б одинаков был удел!…
Михаил Лермонтов
Ранние романтические поэмы Михаила Юрьевича: «Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар», — безусловно, были написаны под влиянием Байрона.
Типично байроновские темы мести, любви и смерти, в центре которых был гордый и замкнутый герой, противопоставленный окружению, стали очень близки Лермонтову, что отразилась в его поэмах «Измаил-Бей», «Хаджи Абрек», «Боярин Орша», «Мцыри».
Демон из одноименной поэмы Михаила Юрьевича стал одним из лучших образов галереи байронических персонажей.
В нем сочетались тоска по недостижимому высокому идеалу, вечное одиночество, бунт, фатальная невозможность счастья.
Многие литературоведы полагали, что на написание «Демона» Лермонтова вдохновил Люцифер из мистерии Байрона «Каин».
Однако, повзрослев, Лермонтов переосмыслил значение байронических героев в культуре. Так, в романе «Герой нашего времени» Грушницкий, изображавший из себя разочарованного и пресыщенного гордеца, был откровенной пародией на все байронические образы. А вот Печорин, главный герой романа, стал одним из ранних примеров типичного для русской литературы «лишнего человека».
Это был тот же герой Байрона, но на этот раз лишенный романтического ореола. Лишние люди русской классики, как правило, обладали незаурядными способностями, но уже в молодом возрасте ощущали глубокую душевную усталость, не были способны держать слово и испытывали тягу к саморазрушению.
Русский радикал Байрон: переосмысление «декабриста Пушкина» | Сравнительная литература
Пропустить пункт назначения
Исследовательская статья|
01 марта 2022 г.
Эмили Ван
Сравнительная литература (2022) 74 (1): 73–98.
https://doi.org/10.1215/00104124-9434524
Иконка Цитировать Цитировать
- Делиться
- Твиттер
- MailTo
Разрешения
- Поиск по сайту
Цитата
Эмили Ван; Русский радикал Байрон: переосмысление «декабриста Пушкина».
Скачать файл цитаты:
- Zotero
- Менеджер ссылок
- EasyBib
- Подставки для книг
- Менделей
- Документы
- КонецПримечание
- РефВоркс
- Бибтекс
Расширенный поиск
Abstract
Репутация лорда Байрона в литературном воображении России может удивить тех, кто помнит его не только как многогранного поэта или политического обозревателя, но и как сексуального распутника.
После своей смерти в Греции буйный Байрон стал олицетворять как свободу, так и романтизм в России, особенно для поэтов, которые стали ассоциироваться с восстанием декабристов, неудавшейся попыткой либеральной знати реформировать абсолютистское государство путем военного переворота в 1825 году. Возможно, что еще более важно, Байрон также стал отождествляться с главным кандидатом на роль национального поэта России: Александром Пушкиным. Несмотря на то, что о «байроническом ученичестве» Пушкина написано много, в этой статье основное внимание уделяется тому, как ответы Пушкина английскому поэту привели его к отходу — и даже к конфликту — с специфически политической версией байронизма, продвигаемой его современниками. В частности, анализируется русский поэтический отклик на смерть Байрона, в том числе произведения Пушкина, Ивана Козлова, Вильгельма Кюхельбекера, Кондратия Рылеева и Дмитрия Веневитнова. Также рассматривается пушкинское «К морю» (1824), анализируется развернутая полемика с князем Петром Вяземским о политическом наследии Байрона, начало которой положено этим стихотворением.
Пушкин, Байрон, Декабристы, Россия, русская поэзия.
У вас еще нет аккаунта? регистр
Реклама
Вспоминая Елизавету Свербееву Байрон, знающую русскую эмигрантку ушедшей эпохи
Покойная Елизавета Свербеева Байрон.
Фото: Леандро Виана
Элизабет Свербеев Байрон, завершившая свою выдающуюся карьеру в издательском деле в 2016 году в качестве редактора-консультанта по искусству и архитектуре AD , умерла ранее в этом месяце в возрасте 96 лет. , давний коллега и друг, приветствовала ее карьеру и ее влияние, отметив, что она «известна своей проницательностью в обнаружении неизвестных молодых архитекторов, многие из которых сделали серьезную карьеру».
Праправнучка российского императора Александра II, единственный ребенок врача Владимира Сергеевича Свербеева и его жены, графини Марии Алексеевны Белевской-Жуковской, Елизавета Владимировна Свербеева родилась 28 августа 1923 года в Берлине, где ее дед по отцовской линии был последним послом Российской империи.
В Нью-Йорке была своя белая русская община, и Елизавета — живая, умная, амбициозная и со связями — попала в ее объятия вскоре после прибытия. «Она была самой красивой блондинкой, которую я когда-либо видел, — сказал мне однажды фотограф Хорст П. Хорст, — а я не люблю блондинок». Благодаря одному из самых видных русских на Манхэттене, а именно председателю Condé Nast Иве С.
Брак Тарсаидзе распался в 1953 году в Алабаме, ставшей легендарной фабрикой разводов, но к тому времени Элизабет приобрела репутацию бесстрашной и преданной журналистки. В 1957 году она была назначена помощником редактора The New York Times, , где она и ее коллега Барбара Пламб стали соавторами The New York Times Book of Home Furnishings.