Василий Ключевский. «Образец исключительного дарования». К 180-летию историка
- Информация о материале
- Опубликовано: 28 января 2021
- Просмотров: 16429
28 января 2021 года отмечается 180 лет со дня рождения Василия Осиповича Ключевского (16 (28) января 1841 года – 12 (25) мая 1911 года) – российского историка, академика Петербургской академии наук по разряду истории и древностей русских и почетного члена по разряду изящной словесности, тайного советника, одного из действительных членов Русского исторического общества.
В фондах Президентской библиотеки им. Б.Н. Ельцина хранятся документы, рассказывающие о личности и жизненном пути историка.
Так, о преподавательской деятельности и научных трудах профессора Московского университета и почётного академика Петербургской академии наук повествуют материалы коллекции «В. О.
Ключевский (1841–1911)». Это цифровые копии исследований, например, работы правоведа и историка Бориса Сыромятникова «В. О. Ключевский и русская историческая наука» (1911), архивных документов и воспоминаний – таких, как издание академика Российской академии наук Михаила Богословского «Из воспоминаний о В. О. Ключевском» (1913). Представлены и тексты многочисленных трудов самого историка – «Древнерусские жития святых как исторический источник» и «Боярская дума древней Руси», «Курс русской истории» (Часть 1, Часть 2, Часть 3) и других, а также биографические материалы об учёном.
Биография Василия Ключевского кратко изложена в «Большой энциклопедии» (1903): «Происходя из духовнаго звания, К. воспитывался сначала в семинарии, высшее образование получил в Московском университете, где и кончил курс по историко-филологическому факультету 1867. Лекции он начал читать сначала в духовной академии (1871), а потом и в университете, который 1879 избрал его доцентом по кафедре русской истории.
Все они отмечали высокий уровень ораторского искусства учёного: «На своих лекциях властной рукою мастера Вы вводили нас в глубокий научный анализ, освещая его огнём художественного творчества. …смутныя тени прошлаго становились живыми людьми, и то, что нам раньше казалось бесформенной грудой разрозненных фактов, озарённое светом Вашей мысли срасталось, начинало жить и двигаться: по обломкам прошлаго, по сору, оставшемуся от угасшей жизни, Вы восстановляли самую жизнь со всеми её извилинами, сложными и причудливыми сочетаниями, во всей ея неуловимости», – обращались к учёному авторы «Сборника статей, посвящённых Василию Осиповичу Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями…»
Современники по достоинству оценивали деятельность Василия Ключевского как учёного. «Научные труды К. давно снискали ему в учёном мире почётную известность… Обладая в высшей степени даром критическаго анализа, К. своими исследованиями осветил многие тёмные вопросы русской истории… Уменье облечь сложный исторический процесс в ясную и стройную схему, выпукло и ярко выразить свою мысль, дать меткую и остроумную характеристику, – составляет одну из главных особенностей научнаго и литературнаго дарования К[лючевского]…» – сообщается в «Большой энциклопедии».
В журнале «Вестник права и нотариата» №20 за 1911 год даётся обзор некоторых трудов Ключевского: «В. О. написал много отдельных исследований. Его кандидатская работа „Сказания иностранцев о московском государстве“ и до сих пор является лучшим пособием для ознакомления с иноземными источниками о допетровской Руси. Новое освещение получил вопрос о закрепощении крестьян в статьях В.
О. „О происхождении крепостного права“. Впервые был вскрыт состав московских земских соборов и выяснена разница их до смуты и после смутного времени в статье: „Состав представительства на земских соборах древней Руси“. Замечательны по изяществу и образности языка, а также по слиянию исторического фона с литературными приёмами критики популярные статьи В. О., как, например, „Евгений Онегин и его предки“, „О Новикове“ и др.».
В сборнике «Русский архив» (1900) историк Сергей Кедров в статье «„Краткое пособие по русской истории“ проф. В. Ключевскаго» так характеризует издание:
«Знаменитый русский историк, редкий художник слова и стиля, он представлял собой образец исключительного дарования и являлся красой, украшением московского университета и русской науки», – отмечается в журнале «Вестник права и нотариата» № 39 за 1911 год.
С «Курсом русской истории» Василия Осиповича можно ознакомиться на сайте ещё одного члена Российского исторического общества – Электронной энциклопедии и библиотеки Руниверс.
Кстати
Василий Ключевский – выдающийся мастер исторического портрета, создал галерею образов правителей России (например, царей Ивана IV Васильевича Грозного, Алексея Михайловича, императора Петра I, императрицы Елизаветы Петровны, императора Петра III, императрицы Екатерины II), государственных деятелей (Ф. М. Ртищева, А. Л. Ордин-Нащокина, князя В. В. Голицына, светлейшего князя А. Д. Меншикова), церковных деятелей (святого Сергия Радонежского), деятелей культуры (Н. И. Новикова, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова), историков (И. Н. Болтина, Н.
М. Карамзина, Т. Н. Грановского, С. М. Соловьёва, К. Н. Бестужева-Рюмина, Ф. И. Буслаева). Обладая даром художественно-исторического воображения, Ключевский консультировал деятелей литературы и искусства (так, Ф. И. Шаляпин с помощью Василия Осиповича разрабатывал сценические образы царей Ивана IV Грозного, Бориса Фёдоровича Годунова, старца Досифея и был потрясён тем, как мастерски Ключевский в ходе консультаций сам играл царя Василия Ивановича Шуйского). Художественный дар Ключевского нашёл воплощение в его афоризмах, репликах, оценках, часть которых была широко известна в интеллектуальных кругах России.
Текст: Вера Марунова
Выставку «ГМИРЛИ имени В.И. Даля: век служения литературе» представили в Доме РИО
Завершение Второй мировой в Азиатско-Тихоокеанском регионе
Дальневосточный финал. Окончание II мировой войны
- Юбилейные даты
- День в истории
- 28 января
История истории: Ключевский
Василий Осипович Ключевский, — вероятно, самый популярный русский историк.
Тем обиднее, что Ключевский так и не написал собственной «Истории России» — при его дарованиях это была бы книга, выдающаяся не только в научном, но и в литературном отношении, этакий пандан к Карамзину. Но обобщающим трудом Ключевского стало издание его курса лекций по русской истории, подготовленное по собственным планам и заметкам, а также по студенческим конспектам. Оно выходило с 1904 года, в эпоху буйного цветения русской науки и культуры, среди политического смятения и всеобщего переосмысления ценностей.
Как и его учитель Сергей Соловьев, Ключевский был разночинцем, который достиг высокого положения и громадного авторитета в обществе своими научными занятиями. Сходство с Чеховым усугублялось его простонародным провинциальным происхождением и самоощущением человека, который всего добился сам. Ключевскому ничего в жизни не досталось даром, он знал цену труду, деньгам, славе, и те, кто относился к этим вещам слишком легко, его раздражали. В поздние годы, уже в XX веке, он был живой легендой, оплотом здравомыслия, свойственного предыдущему столетию; послушать его — поджарого, бодрого ехидного старика — набивались полные аудитории. Он до конца дней своих живо интересовался не только историей, но и текущей политикой, настаивал, что политика — это «прикладная история». Короче говоря, это был настоящий старорежимный русский интеллигент, хотя он сам, наверное, обиделся бы на такое определение — русскую интеллигенцию, мнящую себя солью земли, он презирал.
2
Отец Ключевского, Иосиф (Осип) Васильевич, был священником в селе Воскресеновке Пензенской губернии.
В его приходской школе будущий историк и начал свое образование. В 1850 году отец умер. Полунищая семья перебралась в Пензу. Там Ключевский в 1856 году (пятнадцати лет от роду) поступил в духовную семинарию — выходцам из поповских семей полагалось тоже становиться попами. Он был одним из лучших учеников. Зарабатывал на жизнь репетиторством. Наконец решил связать жизнь не с церковью, а с наукой, отчислился из семинарии — и в 1861 году, взяв денег у дяди, поехал в Москву поступать в университет на историко-филологический факультет.
Время был захватывающее. Московский университет, и историко-филологический факультет в частности, переживал расцвет. Ключевский слушал лекции Сергея Соловьева (декана факультета) по русской истории, Федора Буслаева — по древнерусской словесности, Николая Тихонравова — по истории русской литературы, Памфила Юркевича — по истории философии, Бориса Чичерина — по истории русского права. Всё это были крупнейшие специалисты в своих областях, основатели собственных научных школ и вообще настоящие звезды.
Кроме того, в том самом 1861 году, когда началась московская студенческая жизнь Ключевского, свершилась долгожданная «крестьянская реформа» — отменили крепостное право.
Московское разночинное студенчество, к которому принадлежал и Ключевский, было едва ли не главным рассадником радикальных политических идей. Дмитрия Каракозова, одного из первых русских революционеров-террористов (пытался застрелить царя Александра II в 1866 году), Ключевский лично знал еще по Пензе — был репетитором у его брата. Впрочем, сам Ключевский к политическому движению не примкнул, предпочтя студенческой вольнице учебу. Его кумирами были не революционные трибуны вроде Николая Чернышевского, чрезвычайно популярного у молодежи 1860-х годов, а университетские профессора. Ключевский на всю жизнь остался умеренным либералом: сочувствуя многим новым политическим веяниям, веря в благотворность наступающего в России капитализма, всячески подчеркивая связь занятий отечественной историей с гражданственностью, он был категорическим противником любого радикализма и любых потрясений.
Поначалу Ключевский считал себя скорее филологом, чем историком, и находился под большим влиянием профессора Федора Буслаева (кстати, тоже уроженца Пензы). Этот ученый в 1858 году издал первую «Историческую грамматику русского языка», а в 1861-м — «Исторические очерки русской народной словесности и искусства», в которых доискивался первоисточников «блуждающих» мифов индоевропейских народов (прежде всего германцев и славян). Однако в конечном итоге Ключевский переключился на историю, и свою дипломную работу в 1865 году он писал по совершенно исторической теме «Сказания иностранцев о Московском государстве». После защиты диплома 24-летний Ключевский по представлению Соловьева остался при кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию. А дипломная работа была издана университетской типографией в следующем году и стала первой печатной работой молодого ученого.
Соловьев, у которого в разгаре была работа над «Историей России с древнейших времен», поручал самым способным своим ученикам специальные исследования, материалами которых впоследствии пользовался в своем капитальном труде.
В частности, Ключевский стал разрабатывать для него тему монастырского землепользования. Звучит ужасно скучно, но сюжет вообще-то крайне любопытный. Важнейшие русские монастыри, такие как Кирилло-Белозерский или Соловецкий, возникали на диких окраинах обитаемого мира как убежища отшельников, но со временем становились хозяйственными центрами и форпостами цивилизации. Такая «монастырская колонизация» сыграла немаловажную роль в расширении русского культурного и хозяйственного ареала. Этому Ключевский посвятил свою следующую опубликованную работу под малообещающим названием «Хозяйственная деятельность Соловецкого монастыря в Беломорском крае» (1867).
Занятия историей монастырей привели Ключевского к пристальному изучению житий святых — основателей и насельников монастырей. Исследованию их как исторического источника была посвящена его магистерская диссертация, защищенная в 1871 году. Ключевский рассчитывал найти в житиях то, чего недоставало в летописях, — бытовых подробностей, сведений о хозяйстве, о нравах и обычаях.
Исследовав их несколько тысяч, он пришел к выводу, что они — не биографии, как иконы — не портреты; они пишутся не затем, чтобы рассказать нечто о конкретном человеке, а затем, чтобы дать образец праведной жизни; все жития представляют собой, по сути, вариации одного и того же текста, почти не содержат конкретных исторических деталей и потому историческим источником служить не могут. Как источниковедческое исследование эта работа была безупречна, и Ключевский получил звание магистра истории, но собственно историческими результатами работы над житиями он был разочарован.
Звание магистра давало Ключевскому право преподавать в высших учебных заведениях. Самую престижную кафедру русской истории — университетскую — по-прежнему занимал Соловьев. Зато он уступил ученику место преподавателя истории в Александровском военном училище. Кроме того, Ключевский преподавал в таком консервативном заведении как Московская духовная академия и таком либеральном как Высшие женские курсы. Последние были частной затеей Владимира Герье, приятеля Ключевского, тоже историка.
Женщин тогда в университеты не принимали — разве что изредка допускали в качестве вольнослушительниц, то есть позволяли учиться, но не давали дипломов. Характерный пример тогдашнего интеллигентского либерализма: Буслаев, Тихонравов и многие другие крупнейшие профессора Московского университета одновременно преподавали и на Женских курсах.
Впрочем, широта взглядов Ключевского по «женскому вопросу» имела известные пределы. Его записные книжки полны весьма едких замечаний по адресу женщин. Например: «Дамы только тем и обнаруживают в себе присутствие ума, что часто сходят с него».
В 1879 году умер Соловьев, и 38-летний Ключевский стал его преемником на кафедре русской истории Московского университета — в отсутствие придворного историографа (звание не присуждалось после смерти Карамзина) это была фактически главная должность в отечественной исторической науке.
Время, когда Ключевский заступил на эту почетную должность, — это уже не эйфорическое время «Великих реформ». В 1881 году террористы-«народовольцы» убили императора Александра II.
Сменивший его Александр III, потрясенный страшной смертью отца (тому взрывом оторвало ноги), принялся «закручивать гайки». Относительно либеральных министров и царских советников, идеологов «Великих реформ» и их последователей — Дмитрия Милютина, Михаила Лорис-Меликова, Дмитрия Замятнина, — сменили отменные мракобесы во главе с обер-прокурором Святейшего Синода Константином Победоносцевым.
В числе прочих «контрреформ» этих деятелей был новый университетский устав 1884 года, который вводил в университетах дисциплину почти казарменную; «циркуляр о кухаркиных детях» 1887 года, рекомендовавший не принимать в гимназии и прогимназии «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей, детям коих, за исключением разве одаренных гениальными способностями, вовсе не следует стремиться к среднему и высшему образованию»; и закрытие Высших женских курсов в 1888 году (прощальную речь говорил Ключевский, и в ней он провозгласил «веру в ум и сердце русской женщины»).
Победоносцев без обиняков говорил, что эти и другие его меры призваны законсервировать сословную структуру общества и вообще «подморозить Россию». Боялись революции.
3
Ключевский первым из профессоров русской истории отказался от хронологического изложения событий, предоставляя студентам осваивать общую «сюжетную канву» по учебникам или по тем же 29 томам Соловьева. В своих лекциях он анализировал и строил концепции.
Что касается теоретических основ, Ключевский всю жизнь оставался верным последователем своих учителей Сергея Соловьева и Бориса Чичерина. Говоря штампами XIX века, он был гегельянцем, западником и представителем «государственной», или «юридической» историографической школы. Это означает, собственно говоря, довольно простой набор базовых убеждений. Во-первых, всемирная история — это единый процесс, в котором разные народы, жившие в разное время, участвуют в разной степени. Локомотивом всемирной истории является Европа. Россия — часть Европы, но, в силу географических особенностей и проистекающих из этого особенностей исторического развития, весьма своеобразная.
Во-вторых, ведущей силой исторического развития является государство: оно сплачивает народ, направляет его к общей цели и дает средства ее достижения, делает народ участником всемирно-исторического процесса. Государство рождается из «кристаллизации» родовых отношений в обширном правящем семействе.
В первооснове этих представлений — гегельянство с его идеей всемирной истории как поступательного процесса развития мировой цивилизации (в понятиях самого Гегеля, создания Мировым разумом совершенного государства). Этой привычной исторической философии во второй половине XIX века немецкий мыслитель Генрих Рюккерт, а чуть позже — русский Николай Данилевский противопоставили подход, который мы теперь называем цивилизационным. Его исходный постулат: никакого единого всемирно-исторического процесса нет, отдельные «естественные группы» людей живут каждая своей, обособленной исторической жизнью. Эти группы Данилевский называет «культурно-историческими типами», а мы, вслед за британским историком Арнольдом Тойнби (работавшим уже в ХХ веке), — цивилизациями.
Таких «типов» Данилевский насчитывает десять, и Запад («германо-романский тип») — лишь один из них, ныне временно доминирующий. Россию Данилевский относит к новому, еще только нарождающемуся — и, само собой, самому совершенному — славянскому культурно-историческому типу.
Данилевский не был профессиональным историком. По образованию он был ботаник, по призванию — публицист. Его концепция, в отличие от более поздних и гораздо более строгих цивилизационистских построений того же Тойнби, была, собственно говоря, не исторической, а скорее политической — это была программа панславизма, объединения под эгидой России всех славянских народов в противопоставлении их Западу, который, разумеется, вырождается и вот-вот погибнет. В этом было много обиды на Европу после унизительного поражения в Крымской войне, с которого началась для России вторая половина XIX века. И кстати сказать, идеи Данилевского при его жизни (он умер в 1885 году) большой популярностью не пользовались — его считали просто очередным славянофилом.
Мы упоминаем его здесь лишь потому, что цивилизационный подход пользуется немалой популярностью в наше время.
Как бы там ни было, вопрос, существует ли вообще всемирная история как единый поступательный процесс, был во второй половине XIX века не праздным. Как уже было сказано, Ключевский, вместе со всем русским профессиональным историческим сообществом своего времени, считал, что существует.
Специализацией Ключевского была социальная и экономическая история Московской Руси (преимущественно XVI–XVII веков). Его докторская диссертация, защищенная в 1882 году, была посвящена Боярской думе как «маховому колесу древнерусской администрации». Сам ученый причислял себя к «социологическому направлению» исторической науки — учению о «многообразных и изменчивых счастливых или неудачных сочетаниях внешних и внутренних условий развития, какие складываются в известных странах для того или другого народа на более или менее продолжительное время». Из этого учения, как надеялся Ключевский, со временем должна выработаться «наука об общих законах строения человеческих обществ, приложимых независимо от преходящих местных условий».
Плоды занятий Ключевского исторической социологией — «Происхождение крепостного права в России» (1885), «Подушная подать и отмена холопства в России» (1886), «Состав представительства на земских соборах Древней Руси» (1890). Помимо общего курса русской истории, он читал специальные курсы по истории сословий и истории права, ежегодно вел семинары по отдельным письменным памятникам, преимущественно юридическим (в 1880/1881 учебном году — по «Русской правде» и Псковской судной грамоте, в 1881/1882-м — по Судебнику Ивана Грозного, в 1887/1888-м — по договорам Олега и Игоря с Византией, сохранившимся в составе Начальной летописи).
Будучи экономическим историком, Ключевский обращал внимание на взаимоотношения людей не только между собой, но и с окружающей средой. В этом аспекте основным фактором русской истории он считает освоение земли, непрестанную экспансию: «История России — это история страны, которая колонизируется». На Западе германское племя франков завоевывает римскую провинцию Галлия — получается Франция; на Восточноевропейской же равнине, а затем в Сибири и Азии, восточные славяне расселяются широко, без масштабных конфликтов подчиняя или ассимилируя малочисленные, рассеянные местные племена.
Периоды русской истории по Ключевскому — это этапы колонизации. Причем для каждого этапа характерны особые формы политического и экономического быта, связанные главным образом с приспособлением к осваиваемой территории: «Русь Днепровская — городовая, торговая» (Киевская Русь VIII–XIII веков), «Русь Верхневолжская — удельно-княжеская, вольно-земледельческая» (XIII–XV века), «Русь Московская — царско-боярская, военно-землевладельческая» (XV–XVII века) и «Россия императорско-дворянская, крепостническая».
В то самое время, когда Ключевский читал студентам Московского университета лекции о решающем значении колонизации в истории России, в Университете Висконсина к аналогичным выводам относительно американской истории пришел Фредерик Джексон Тёрнер. В 1893 году 32-летний профессор Тёрнер опубликовал пространную исследовательскую статью под названием «Значение фронтира в американской истории», в которой доказывал, что специфика американских социальных, политических и экономических институтов объясняется существованием Дикого Запада.
На протяжении всего XIX века американцы не знали дефицита земли: любой, кому не находилось места в цивилизованных штатах на востоке страны, мог отправиться на запад, на фронтир. Там были свои законы, там царило право сильного, там не было бытовых удобств, но там была свобода и почти неограниченные возможности. Всё новые и новые волны колонизаторов, осваивая западные леса и прерии, отодвигали фронтир всё дальше и дальше на запад, всё ближе к Тихому океану.
Понятное дело, что столетняя история американской колонизации Дикого Запада и тысячелетняя история славянской колонизации Восточноевропейской равнины и Сибири — явления разных порядков, но типологическое сходство примечательно. И тем более примечательно, какие разные последствия имели эти процессы: в Америке, по Тёрнеру, освоение фронтира выковало в народе индивидуалистический, независимый, агрессивный дух; тогда как в России, по Ключевскому, именно непрестанная колонизация привела к тому, что крепостное право стало краеугольным камнем государства.
Приветствуя крестьянскую реформу 1861 года, Ключевский рассчитывал, что теперь освоение Сибири приобретет такой же предпринимательский характер, как освоение американского Дикого Запада. Нечто подобное воображал себе и премьер-министр Петр Столыпин, когда в 1906 году, в ходе аграрной реформы, стал заманивать крестьян в Сибирь бесплатной землей и свободой от сельской общины.
Соловьев, прослеживая становление русской государственности и считая петровские преобразования завершением этого многовекового процесса, испытывал большие трудности при написании истории России XVIII века (начиная с 18-го тома): его повествование лишилось стержня, организующей идеи. «Колонизационная» теория Ключевского работает и для XVIII-го, и для XIX-го, и даже для ХХ века: в нее прекрасно вписываются, скажем, освоение целины в 1950-е годы и превращение Западносибирской нефтегазоносной провинции в фундамент советской и российской экономики, начиная с 1960-х.
4
В 1887–1889 годах Ключевский был деканом историко-филологического факультета и проректором Московского университета.
В 1893–1895 годах в качестве домашнего преподавателя читал курс всеобщей и отечественной истории великому князю Георгию Александровичу, сыну императора Александра III и младшему брату наследника престола Николая Александровича (будущего Николая II). Привлекать ведущих профессоров к обучению царских детей было обычным делом: Буслаев, Соловьев и другие учителя Ключевского одновременно преподавали цесаревичу Николаю Александровичу (он умер в 1864 году, после чего наследником престола стал Александр Александрович, будущий Александр III). С Георгием Александровичем ситуация осложнялась тем, что он болел чахоткой и, по рекомендации врачей, жил на грузинском курорте Абастумани, так что Ключевскому пришлось провести там два учебных года. Его подготовительные конспекты для лекций по истории Европы после Французской революции и по истории России от Екатерины II до Александра II изданы в 1983 году под заглавием «Абастуманские чтения».
У Ключевского, как у всякого русского либерального интеллигента, были сложные отношения с властью.
С одной стороны, он состоял на государевой службе в Имераторском Московском университете, учил царских детей, а с 1893 года — еще и председателем Московского общества истории и древностей российских, уважаемой научной организации, пользующейся покровительством царской семьи. С другой стороны, будучи разночинцем, выходцем из социальных низов, он не мог сочувствовать крайне консервативной, антидемократической политике Александра III, его подозрительности по отношению к профессуре и студенчеству как разносчикам «опасного вольнодумства». С третьей стороны, революционный террор «Народной воли» и других подобных радикальных организаций Ключевского ужасал.
В 1894 году на заседании Общества истории и древностей российских Ключевский произнес речь «Памяти в Бозе почившего государя императора Александра III». Нормальный дежурно-верноподданнический некролог, такие произносились тогда едва ли не на каждом публичном собрании. Даже сам жанр речи, не говоря уж о ее статусе, не предполагал сколько-нибудь серьезного обсуждения личности и наследия умершего императора.
Тем не менее, на ближайшей после заседания лекции в университете Ключевский впервые в своей карьере услышал из аутории свист.
Свистели далеко не все слушатели. Авторитет Ключевского не был поколеблен. Но симптом был скверный: умеренность и здравомыслие больше не были универсальными ценностями. Всё сложнее было оставаться над схваткой.
Ключевский не сдавался. В 1904 году он произнес прочувствованную речь по случаю 25-летия со дня смерти своего учителя Сергея Соловьева, и в ней, говоря о значении занятий историей, между прочим заметил по поводу отмены крепостного права и реализации этого решения: «Любуясь, как реформа преображала русскую старину, не доглядели, как русская старина преображала реформу». Он и в «контрреформах», и в откровенном низовом саботаже дела освобождения крестьян видел не просто вредительство чиновников и бывших помещиков, лишенных привычных вековых привилегий, — он видел в этом продолжение развития общественных сил, которые после царского манифеста 1861 года никуда не делись.
Как ни крути, затронуты кровные интересы могущественного класса людей, — как к ним ни относись, просто игнорировать их нельзя. Радикалы в такой позиции видели соглашательство.
Официальной вершины своей научной карьеры — звания ординарного академика — Ключевский достиг в 1900 году, будучи 59 лет от роду. В 1905 году, вскоре после той самой речи памяти Соловьева с рассуждением о том, как «старина преображала реформу», разразилась Первая русская революция. Не на шутку перепуганное правительство и император Николай II поспешили провозгласить демократизацию политической системы и в феврале 1905 года пообещали учредить парламент — Государственную Думу. В Петергофе начались совещания по поводу того, как бы это половчее сделать. Ключевского пригласили на них в качестве эксперта по народному представительству — в конце концов, среди его крупнейших научных достижений было исследование социального состава и функционирования Боярской думы и земских соборов (которые, впрочем, как установил Ключевский, были не органами народного представительства, а соответственно сословной административной структурой и формой совещания верховной власти со своими агентами на местах).
Проект Думы как законосовещательного органа, выборы в который не были ни прямыми, ни всеобщими, ни равными, не устроил никого. В октябре началась всероссийская забастовка, которая вынудила Николая II пойти на новые уступки: манифестом от 17 октября он провозгласил дарование России базовых гражданских свобод (в том числе свободу слова, собраний и объединения в политические партии), а также учреждение Думы на принципах всеобщих выборов.
Государственный совет из фактически не работающего законосовещательного органа при царе превратился в верхнюю палату парламента. Половину его членов назначал император, вторую половину избирали по куриям: от православного духовенства, от дворянских собраний, от губернских земских собраний (местных органов самоуправления), от деловых общественных организаций. И была еще «академическая курия», избиравшая шестерых членов Государственного совета «от Академии наук и университетов». В апреле 1906 года Ключевский вошел в число этих шестерых, но тут же отказался от этой чести, поскольку из-за специфической процедуры избрания не чувствовал должной независимости.
Вместо этого он решил баллотироваться в Государственную Думу (туда выборы были прямыми) от либеральной Конституционно-демократической партии, возглавляемой его учеником Павлом Милюковым (про него мы подробнее расскажем в следующий раз). Но выборы Ключевский провалил, и этим закончилось его недолгое и неудачное хождение в политику.
5
Ключевский умер в 1911 году, будучи 70 лет от роду. Созданная им в Московском университете историографическая школа, отдающая приоритет изучению социально-экономических отношений, определяла мейнстрим русской исторической науки вплоть до утверждения марксистского учения в качестве «единственно верного», и даже после этого, под названием «буржуазного экономизма», являлась точкой отсчета для советских исследователей: они отталкивались от Ключевского, критикуя, споря или уточняя его, как историки XIX века отталкивались от Карамзина. Собственно говоря, у Ключевского было всё, что требовалось марксистам: первичность экономики и вторичность политики, классовая структура общества, последовательное выведение причин событий и явлений из внутренней логики развития общества, а не из внешних факторов, признание незначительности «шумихи государственных мероприятий», — только у Ключевского, как немарксиста, всё это было «неправильно» интерпретировано.
Соловьева советская власть больше привечала: тот факт, что он всецело принадлежал XIX веку, позволял безбоязненно провозглашать его, «буржуазного» историка, «прогрессивным». Ключевский уже был старшим современником Ленина, и его приходилось считать «реакционным».
Мышление Соловьева было всецело научным, синтетическим: во всех исторических событиях и явлениях он видел процессы. Ключевский недаром писал, помимо исторических исследований, рассказы и даже стихи (то и другое — преимущественно в сатирическом жанре) — он обладал мышлением художническим. Если в изложении Соловьева отдельные исторические личности представали не более чем функциями, «узлами» тех самых процессов; то Ключевский, оставаясь на той же строго научной почве, возродил карамзинскую традицию живых исторических портретов. Он вернул в историческую науку психологизм — не в сентиментальном карамзинском духе, с разделением на героев и злодеев, а скорее в духе литературной «натуральной школы», для которой индивидуальные характеры были произведением и отражением своего времени и своей общественной среды.
Для Соловьева опричнина Ивана Грозного — это не более чем очередной этап борьбы государственного быта с родовым, петровские преобразования — неизбежный результат развития русского общества в XVII веке. Ключевский же, признавая за этими явлениями то же общеисторическое значение, уделяет особое внимание образу действий государей, видя в нем и проявление их личных темпераментов, и наглядные иллюстрации господствующих нравов и понятий соответствующих эпох.
Ярчайший образчик этого «научно-художественного», «докудраматического» метода Ключевского — полушуточное исследование «Евгений Онегин и его предки», с которым он выступил в Обществе любителей российской словесности в 1887 году, по случаю 50-летия смерти Пушкина. Вымышленная «реконструкция» родословной вымышленного героя в виде галереи исторических портретов его «предков»: «какого-нибудь Нелюб-Незлобина, сына такого-то», неграмотного провинциального дворянина второй половины XVII века; «меланхолического комиссара» петровской эпохи, ученого «по латиням» и заведующего снабжением солдат сапогами; по-заграничному образованного «навигатора», пытаного при Анне Иоанновне в застенках за «неосторожное слово про Бирона»; бравого екатерининского гвардейца, поверхностно увлеченного идеалами Просвещения и закончившего свою жизнь в русской глуши «вечно пасмурным брюзгой» с парижскими манерами — эта «реконструкция» Ключевского — это, сути, краткий очерк истории определенного социального слоя и тех «детских травм», которые сделали этот слой таким, каким он стал.
Это и фельетон в духе раннего Чехова (тот в 1887 году как раз расцветал), и достойный поклон величественной тени Пушкина, и блистательное научно-популярное произведение.
У русской историографии, как и у русской литературы, был свой «Серебряный век». Ключевский не был его активным деятелем, но сыграл в нем огромную роль: многие крупнейшие ученые «Серебряного века», в том числе Павел Милюков и Алексей Шахматов, были его учениками.
Артем Ефимов
Лекция по истории России: Революция 1904-07 гг.
Сантьяго
23 ноября 2017 г.
Другая русская революция, произошедшая за десять лет до 1917 года, говорит нам о российской политике и обществе больше, чем та, что отмечается в ее столетие, и более глубоко связана с глобальными событиями, чем последняя. Этот аргумент развила профессор истории Колумбийского университета Екатерина Евтухова в лекции «Была ли революция в 19 веке?17? Взгляд из имперского периода России», состоявшейся в середине ноября в качестве пятого выпуска серии статей о 100-летии русской революции, организованной Центром Сантьяго совместно с Католическим университетом Вальпараисо (UCV), Католическим университетом Чили (UC ) и Чилийский университет.
Екатерина Евтухова специализируется на истории России, прежде всего имперского периода. Ее интересы включают историю русской мысли в европейском контексте, материальную культуру и местную историю, а также историю Черноморского региона и русско-османских отношений. Преподавала на историческом факультете Джорджтаунского университета с 1992 по 2016 год и был приглашенным профессором в нескольких университетах. Она является автором Серп и Крест: Сергей Булгаков и судьба русской религиозной философии (1997), Портрет русской провинции: экономика, общество и цивилизация в девятнадцатом веке Нижний Новгород (2011) и соавтор с Ричардом Стайтсом книги «История России: народы, легенды, события, силы — с 1800 года » (2003).
По Евтухову, Революция 1904-07, разразившиеся после войны с Японией, обострили острый аграрный кризис, уходящий корнями в освобождение крестьян в 1861 г., и мобилизовали высоко мотивированную либеральную интеллигенцию. В течение трех лет российское общество было охвачено всероссийским кризисом, который последовательно выдвигал на первый план либеральную повестку — включая «банкетную кампанию», подобную той, что была в 1848 году в Париже; жестокие крестьянские восстания и волнения рабочих; предоставление представительного, выборного правительства; радикализация и всеобщие забастовки, которые были встречены государственным террором; и, наконец, первые общенациональные выборы, приведшие к власти левую Думу.
Революция закончилась 3 июня 19 г.07, когда премьер-министр Петр Столыпин обратился к статье 87 Основных законов о роспуске II Думы.
Евтухов пояснил, что на протяжении всего ХХ века революция 1905 года вообще воспринималась как провал, потому что она не устранила самодержавия. Однако, как и многим «неудавшимся» революциям, ей удалось перестроить механизмы управления, устранить препятствия на пути свободы совести и открыть путь к интенсивному экономическому развитию. Сам опыт революции ознаменовал собой глубокое изменение сознания.
Теги
Сантьяго Общественный Католический университет Чили Католический университет Вальпараисо Русская революция Екатерина Евтухова
Лекция 5Русская революция, февраль-октябрь 1917 г. (1) |
| N.B. Лекции 5 и
6 служат повествовательной историей русской революции и не заменяют
более подробное рассмотрение столь важного события. Для получения дополнительной информации убедитесь, что
вы посмотрите на мою страницу РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Ресурсы. * * * * * В понедельник 19 декабря 1916 года труп Григория Ефимовича Распутина
был найден, и люди встали на колени в снегу возле дворца на Мойке, чтобы поблагодарить
Богу и Феликсу Юсупову,
человек, ответственный за смерть Распутина. Во вторник императрица молилась над трупом,
задушить его цветами и иконами. В ночь на четверг тело Распутина было захоронено в
Земельный участок на краю Царскосельского парка. Его
убийц нельзя было казнить — они были слишком популярны. Мало того, Юсупов был
женат на племяннице царя Ирине. Вместо этого Юсупова отправили во временную ссылку в его
родовые поместья на юге. В августе 1915 года, через год после начала Великой войны, царь Николай II принял Верховное командование русской армией в Ставке (штабе) в Могилеве. Это было здесь что он впервые узнал об убийстве Распутина. В тот день он выгуливал своих колли и наблюдал за Сериал «Путь» называется Улицы Нью-Йорка . Он был слишком слаб, чтобы выжить, они говорили в Петрограде, власть «нависла над ним, как саван». Его дни у власти были четко пронумерованы. Больше всего яда досталось царице. Толпы звали ее, «немецкая женщина». Ее унылые и меланхолические вечера проходили под камерная музыка и взгляд в огонь. Каждый день, иногда по нескольку раз, она изливала ее простодушная политическая философия в письмах к мужу в Ставку. Русские любили «чувствовать кнут», писала она Ники. «Это их природа — нежная любовь, а затем железная рука, чтобы наказать и направить их».0003 февраля 1917 года начались сильные холода. Улицы Петрограда покрылись льдом. Запасы еды были обычным явлением. Дрова для отопления были не по средствам беднякам и
температура в квартирах среднего класса поддерживалась чуть выше нуля. Поезда с зерном в пути
пути в столицу были заблокированы обильными снегопадами. Международный женский день прошел в
Четверг, 23 февраля. Царица
думал, что события в Петрограде не более чем дети, бегающие за
возбуждение. «Если бы погода была холодной, — писала она Ники, — они, вероятно,
осталась бы дома». Она также написала, что надеется, что молодой социалист
адвокат по имени Александр Керенский будет повешен. В недавних дебатах в Думе
Керенский призвал кого-нибудь сделать с царем то, что Брут сделал с Цезарем. В
в светских кругах, в основном говорили о вечеринке, которую устраивала княгиня Радзивилл.
следующее воскресенье. Довольно много людей просто пропустили лодку! Как повезет,
в пятницу погода оставалась теплой. Демонстранты снова вышли в полную силу. Казалось, что
все 2,5 миллиона жителей города оказались на улицах. Что-то было странным в
поведение казаков. Убийства начались в субботу, 25 февраля. Демонстранты вернулись. Все заводы был закрыт. Полиция открыла огонь по толпе, которая била полицейского утюгом рычаг трамвая, и дал залп по толпе возле Николаевского вокзала и демонстранты бежали. Кавалерийский эскадрон сбил на Невском девять человек. Но медленно народ стал командовать, заставляя офицеров бросать вагоны и спасая тех, кого забрала полиция. Полицейские таяли, опасаясь за своих жизни. Политика здесь играла незначительную роль. Лидеров не было. «Что они — спросил один из прохожих. — Они хотят хлеба, мира с немцами и свободы. для жидов, — ответил его спутник.0003 Воскресенье началось с обманчивого затишья. Церкви Петрограда были полны. Погода
было тепло и солнечно, и сцена выглядела так гладко, что царь получил
телеграмму, в которой сообщалось: «В городе тихо». Пока рассеялись толпы, царица посещала могилу Распутина. «Это
мне кажется, что все будет хорошо, — писала она Ники. — Солнце светит
так ясно, и я чувствовал такое спокойствие и тишину у Его дорогой могилы. Он умер, чтобы спасти
Агент охранки был менее уверен. Игра полностью зависела от армии, он
сообщил. «Если войска повернутся против правительства, то ничто не может спасти
Тем временем вечеринка принцессы Радзивелл была в самом разгаре.
оставалось несколько часов. Председатель Думы Родзянко становился все более и более встревоженным в течение Воскресенье днем. Солдаты, расквартированные в городе, не стали бы стрелять в толпу. на самом деле, многие из них прошли! Если бы вместо пуль использовали пожарные шланги. Затем Родзянко послал телеграф царю — копии командиров с просьбой поддержать его взгляды. Смысл телеграммы был вполне ясно:
После очередного пятичасового чаепития в Могилеве Николай пригласил нескольких командиров прочитать
телеграмма. Волынский гвардеец, расстрелявший демонстрантов, в ночь на воскресенье провел митинг.
Они решили, что не будут выступать в роли палачей, а присоединятся к народу. В
в семь часов утра в понедельник были выданы патроны, и часть построилась на парад.
в боевом порядке. Капитан прибыл со своим приказом. Его встретил мятеж. «Мы
больше не убьет. Хватит крови. Волынские мятежники вбежали в ближайшую инженерную казарму с криками: «Товарищи! берите винтовки!» Запертые двери склада были выломаны, и интендант был застрелен. Инженеры присоединились к восстанию, маршируя по улицам. где их группа играла под ликующие толпы. Ворота главного арсенала были выбиты в а командир депо убит. Тысячи револьверов были розданы толпе. Подростки выбегали из переулков, крича и стреляя из оружия по голубям на провода трамвая. Городской градоначальник потребовал от начальника полиции план. Существующий план безопасности
разделил город на сектора, каждый из которых находился под контролем взбунтовавшегося отряда.
Пришло известие, что по Невскому грохотала эскадрилья броневиков с красными флагами.
летит от них. Мирные жители стали призывать полки выйти. «Товарищ
солдаты, — кричали они батальону Московского полка, — выходи, присоединяйся
народ!» Толпа сломала частокол и хлынула на войска. Александра Керенского разбудила жена Ольга в восемь утра в понедельник,
27 февраля. Керенскому было тридцать шесть лет, депутат Думы, нашедший свой момент. Родился в
Симбурске, в подростковом возрасте он был вовлечен в радикальную политику в Санкт-Петербурге, но
не было времени на модный терроризм или марксизм, если на то пошло. Он был, как один наблюдатель
писал, «несомненно гуманный и во всех отношениях вполне русский». На
после окончания учебы он открыл в городе бюро юридической помощи, консультируя рабочих по вопросам их прав. В 1912 году на Ленских золотых приисках в Сибири солдаты расстреляли 170 бастующих горняков.
резня вызвала глубокое негодование по всей России, а Керенский прославился на всю страну.
когда он был назначен в следственную комиссию. Избирался в Думу через несколько месяцев
потом. Большинство думцев считали его слабым, потому что его выступления были эмоциональными. Почти
в одиночку он осудил антисемитские злодеяния. Война была катастрофой для евреев. Не
дня не прошло ни одного повешенного по ложному обвинению в шпионаже евреям еще более 250 000
Солдаты-евреи сражались в рядах русской армии. Прозвище охранки у него было «Быстрый» и 27 числа он торопился через
мятежный город Петроград к правому крылу Таврического дворца, где заседала Дума.
встретились. В час дня поток солдат и рабочих с обрывками красного на шинелях,
прибыл во дворец. Керенский приветствовал их. «Он их вождь , их
лидер, — прошептал один из зевак. К полудню уже были сформированы два временных комитета.
располагались в отдельных флигелях дворца. В одной господствовали умеренные буржуа.
Думу, а затем стал
Предварительный
Правительство. Другой был первым Петроградским Советом, собравшимся с 1905. Советский
избрал постоянный исполнительный комитет, состоящий из представителей всех социалистических групп. Большевики
было два члена из четырнадцати. Было принято решение издавать собственную ежедневную газету. В восемь часов вечера в понедельник Николасу телеграфировали предупреждение, что только горстка
его войска остались верными. Было объявлено осадное положение. Любая форма противодействия
просто растаяло. Но мятежники также чувствовали свое положение отчаянным. Они боялись, что
верные войска будут отправлены с фронта, чтобы сокрушить их. Защитники Таврического
Дворец, центр революции, не имел оружия тяжелее четырех нерабочих
пулеметы. Доброволец, посланный купить для них смазку, вернулся ни с чем. Но
мятежники пробрались в опустевший Мариинский дворец. Великий князь Михаил потребовал, чтобы
Верные войска, все еще удерживающие Зимний дворец, должны быть выведены. Он не хотел, чтобы люди
быть обстрелянным из Дома Романовых. Не должно быть повторения 1905, он
заметил. Измученные политики, закутавшись в пальто, спали в креслах и
скамейки Таврической. Керенский тоже был там. Тем временем пара солдат перерезала Репину
знаменитый портрет Николая из его рамы со штыками. Во вторник мятежники захватили город. Ехали грузовики с винтовками и штыками по улицам, пока мародеры ворвались во дворцы. Французский посол размышлял, что эпоха, восходящая к Екатерине Великий пришел к концу. Он был прав. Николай провел день на императорском тренируется, чтобы присоединиться к жене в Александровском дворце. Вскоре после полночь, поезд двинулся задним ходом 90 миль до Петрограда, потому что следующий Станция оказалась в руках повстанцев. Рано утром 1 марта, спустя 303 года, Романов был бежит от своего народа. Поезд остановился на Псковской станции. Здесь, в гостиной автомобиль, 2 марта 1917 г. Николай подписал акт ОТРЕЧЕНИЯ. Официальное число погибших составило 1224 человека, что эквивалентно потерям в течение нескольких часов в
война. Американцы приветствовали это событие как «подходящее и славное продолжение»
их собственная революция. Посол США Дэвид Фрэнсис заявил, что это стало реализацией
Американская мечта. Ленин был в Цюрихе во время революции. Когда появятся первые отчеты
приехал из Петрограда, он был поражен. Застрял в убогой квартире чьи окна
можно было открыть только тогда, когда ближайшая колбасная фабрика закрылась на ночь, Ленин
недавно сказал на собрании социалистов, что не ожидал революции при жизни.
«Царская монархия разбита, но не уничтожена окончательно», — писал Ленин.
Возможно, более важным было то обстоятельство, что его большевики мало участвовали в
активности в Петрограде в последние дни февраля 1917 года. Партия большевиков находилась в
на этот раз маргинал. Он был пронизан доносчиками, и Ленин провел большую часть своего
время занимался внутренними спорами с другими социалистами. Однако Ленин выстоял
потенциал для немцев. Он был противником войны, «империалистическим и капиталистическим
войны». В мае Леон
Троцкий вернулся. Приговоренный к пожизненному заключению в Сибири за участие в революции 1905 года, он
бежал по арктической тайге на оленьих упряжках, ведомый настолько пьяным, что
Троцкому пришлось пнуть его и снять меховую шапку, чтобы он не заснул. Война продолжалась. «Отличный насос, высасывающий силу из
страны», — писал один обозреватель. Керенский стал военным министром в начале мая.
боготворили на массовых собраниях за военные действия. Говорят, что женщины впадали в припадки
истерику и бросили свои драгоценности к его ногам. Брюс Локхарт, британский дипломат и
секретный агент считал Керенского самым сильным оратором, которого он когда-либо слышал.
сильнее, чем даже Адольф
Гитлер. К концу июня летнее наступление Керенского закончилось катастрофой. Неудача на фронте подтолкнула большевиков к преждевременному восстанию — Июль
Дни. Бойцы пулеметного полка, проникшие большевистскими агитаторами, прошли маршем.
столицы, призывая к свержению Временного правительства и повешению
Керенский. К ним присоединилась толпа. Буржуазный Петроград в ужасе затаился. Полки, верные
Правительство было призвано в город, и попытка решить проблему не удалась. Детали
Немецкие платежи большевикам просочились в прессу. Ленин был агентом Берлина!
Ленин бежал, спрятавшись в сенокосной избе, прежде чем перейти границу в Финляндию. Троцкий
был арестован. Его новым домом стала тюрьма «Кресты». 21 июля Львов подал в отставку, и Керенский сформировал новое правительство, которое занялось Международные отношения и конституционная реформа. Тем временем Россия распалась. Еда была в дефиците, и деньги хлынули из прессы. В апреле было напечатано 476 миллионов рублей. млрд в июле. Инфляция достигла 1000 процентов. Государственные типографии не могли больше не разрезали листы валюты, поэтому листы были выданы населению, которое должно было разрезать записи ножницами. На фабриках мужчины «приходят на работу пьяными, говорят на встречи в нетрезвом виде. Пьют денатурат, лак и всякую другую В Тамбовской губернии крестьяне выгнали князя Бориса Вяземского из его имения. и ограбил его дом. На вокзале его обнаружили дезертиры. Они побежали его пронзили его штыками и забили железными прутьями. Потом ему отрезали голову. «Власть, — писал один наблюдатель, — висела в воздухе». Керенский был
авторитетный человек. Он процветал на этом. Большевиков реабилитировали заблуждающийся казачий реакционер и Керенский
оказался изолированным. Офицеры, запятнанные корниловской контрреволюцией, потеряли все
контролировать своих мужчин. Луиза Брайант, молодой американский корреспондент, впоследствии любительница
Джон Рид прибыл в
доков Выборга наблюдать за солдатами на соседней платформе, кричащими:
офицеры! Яркие, симпатичные офицеры! Они бросили их в канал», — написала она на номер . Керенский принял коньяк и морфин. «Он действительно в истерике», — сказала его секретарша.
сказала Луиза Брайант. «Он плачет и так ужасно одинок. Я хочу сказать, что он не может полагаться на
никого». Выборов в Учредительное собрание еще не было.
парламент обещал с марта. |
Еда
линии удлинились. «Никогда раньше не было столько ругани, споров и
скандал», — писал один из агентов охранки. В городе было 170 000 солдат, вдвое больше
гарнизон мирного времени, но тайная полиция считала их «сырыми, необученными
материал, непригодный для подавления гражданских беспорядков». Лучшие войска, конечно, находились на
фронт. 14 февраля агенты полиции сообщили, что армейские офицеры впервые
время, смешавшись с толпами демонстрантов против войны и правительства на Невском
проспект. «За белыми колоннами зала ухмылялась Безнадежность»,
консерватор сказал о настроении на думских дебатах. «И она прошептала: Почему?
Зачем? Какая разница?»
Это дало повод женщинам с текстильных фабрик устремиться в
улицы кричали: «Долой голод! Хлеба рабочим!» Они забросали
окна инженерных мастерских, чтобы вывести мужчин. Николай Суханов, капризный
радикальный государственный служащий, которому суждено было стать автором дневников и жертвой революции, считал
расстройства без особенностей. Он видел их раньше. Но то, что он теперь заметил, было странным
отношение властей. Это чувствовали и толпы. Они начали переворачивать трамваи и
разграбили крупную пекарню. «Фараоны», сленговое название полиции, стояли рядом и делали
ничего такого. Агенты охранки заметили, что теперь к забастовщикам присоединились квалифицированные рабочие.
агитаторы, работающие с толпой, уже не удосужились натянуть шинели через голову
для того, чтобы скрыть свои лица. Войска колебались, когда им приказали разойтись.
толпы. Казачий офицер кричал на забастовщиков во главе со старухой: «Кто вы такие?
следующий? Вас ведет старая карга».
Женщина ответила: «Нет, старая карга,
а сестра и жена солдат на фронте». Кто-то закричал: «Казаки, вы
наши братья, вы не можете стрелять в нас.» Казаки, великий символ русской свирепости
и ужас, отвернулся.
Толпа начала приветствовать своих обычных мучителей. А
Казачьему отряду было приказано атаковать. Всадники деликатно ехали гуськом через
толпа. «Некоторые из них улыбнулись, а один даже подмигнул», — написал один наблюдатель.
Так и было — но ненадолго. А
толпа двинулась к Невскому, пересекая замерзшую реку, чтобы избежать полиции на реке
мосты. В час дня они наткнулись на пехотную часть у канала Миока. Войска
встал на колени и дал два залпа по толпе. Тем временем в районе разгорелись массовые бои.
Невский район. Студенты с повязками Красного Креста оказали первую помощь раненым. В
близлежащей школы для барышень дворянства, девушки услышали, как хозяйка употребляла
незнакомое и волнующее слово: « Восстание! »
Как бы ответил царь? Николай предположил, что, поскольку Дума должна быть
был прерван (закрыт) в тот вечер, то ничего не нужно было делать и ответа не было
необходимый. Это вызвало некоторое беспокойство в Ставке, но в основном среди младших офицеров. Один
офицер записал в своем дневнике: «почему царь не может понять, что он должен показать свою волю
и власть его?» Между тем Николай писал царице о перенесенных им болях
в груди в то утро в церкви. В 9:20 вечера он отправил последнюю телеграмму своей жене
сказав, что во вторник уезжает в Царское Село. Потом он немного почитал и поиграл
домино.
» Из окна казармы раздался выстрел, и
Капитан был мертв.
Командир приказал своим людям дать залп и выхватил револьвер. Его избили до
смерть. Войска начали стрелять по своим казармам, а толпа ворвалась в
оружейной и взяли себе винтовки и боеприпасы. Крестовская тюрьма была взята и ее
2400 заключенных были освобождены. Полицейские, которых можно узнать по длинным пальто и серым меховым шапкам,
линчевали на улицах. Станционные дома были подожжены. Другие потенциальные цели
толпа бежала.
и представлять их без комиссии. В 1904 года женился на Барановской, дочери
военный офицер. Во время революции 1905 года он основал социалистическую газету и служил четырем
месяцев в Крестовской тюрьме после того, как в его квартире был найден револьвер друга. Керенский
был в восторге от своей удачи. «Теперь я был, — писал он, — одним из нас в радикальной
и социалистические круги».
Керенский лично отправился в Кужи,
небольшой прифронтовой городок в Ковно, где линчевали евреев за то, что они якобы скрывались
Немцы в своих подвалах. Он осмотрел подвалы и доказал ложность обвинений.
Звонил Известия .
Мятеж победил.
Но в Петрограде было два правительства. Временное правительство,
господствовали представители буржуазии в Думе и Совете рабочих и солдатских
депутаты. Оба правительства представляли разные классы и резко отличались друг от друга.
политические платформы. Совет требовал восьмичасового рабочего дня, земельных пожалований крестьянам,
армия с добровольной дисциплиной и выборными офицерами и прекращение войны.
Временное правительство, с другой стороны, хотело продолжать войну и сохранить социальный
менять по минимуму. Георгий Львов, князь и помещик, стал первым премьер-министром
Министр революционной России.
в своих первых Письмах издалека (7 марта 1917).
Если он вернется в Петроград сейчас, он обязательно подорвет русскую войну.
усилие. И он хотел вернуться в Россию. Ему пришлось вернуться в Россию. Но как? Шведы
не помогло бы вернуть его, но немцы предложили пломбированный вагон, который
Ленин через линию фронта и обратно в Россию. «Это было с чувством благоговения», — написал
Уинстон Черчилль о поддержке Ленина Германией,
«что они направили против России самое ужасное из всех орудий. Они перевезли Ленина
в запломбированном грузовике, как чумная палочка, в Россию».
Финляндским вокзалом поздно вечером 3 апреля и произнес речь еще до того, как покинул
Платформа. В трех предложениях Ленин изложил большевистскую программу и свое презрение к
Временное правительство: « Людям нужен мир. Народу нужен хлеб и
земельные участки. А вам дают войну, голод, нет еды, а земля остается у помещиков ».
Через неделю нашел
себя благополучно на вокзале и вскоре был в Париже. Был депортирован во время
Великой войны в Испанию, а затем через несколько дней после убийства Распутина отправился в Нью-Йорк. новости о
Февральская революция пришла к нему в квартире за 18 долларов в месяц, которую он обставил на
в рассрочку на 164-й улице в Бронксе. Он с сожалением покинул Нью-Йорк, город, в котором
называется «наиболее полным выражением нашей современной эпохи».
Полки
растворились, когда тысячи дезертиров устремились с фронта, убивая любого офицера, который
пытался их остановить. Позади фронта немногие оставшиеся гражданские были полны страха и
женщины хватали свои юбки и убегали, когда видели солдат. Дальше назад поезда были такими
перегружены дезертирами, что оси автомобилей загорались от веса.
Он пользовался имперским поездом, жил в имперском
Люкс в Зимнем дворце, он спал со своей любовницей в постели Александра III. Его
главнокомандующий, жилистый казак генерал Лавр Корнилов, оседлал
перепутали правейший переворот в начале сентября против правительства, с разделением
горные войска. До Петрограда не дошло: рельсы перерезали, агитаторы работали на
мужчины, когда они слонялись по трассе. «Контрреволюция» потерпела крах.
Корнилов был помещен под домашний арест, а генерал, руководивший нападением на
По приказу Корнилова застрелился.
Публичная книга Филадельфии . «Они только что закончили. Они убили
пятьдесят, и я слышал, как они кричали». В тылу двое молодых офицеров, переодетые
солдат сбрасывали с поезда в ущелье, «падая, как куклы», Брайант
написал. На фронте войска братались с немцами, которые давали им табак и вино.
Россия распадалась. Националистические движения прокатились по Украине, Финляндии и
Балтийские государства. Казаки, башкиры, сибиряки, буряты объявили себя независимыми.
Расовая ненависть закипела. Особой мишенью были евреи. «Погромное движение
поднимается», корреспондент «Русских ведомостей» в Бессарабии.
«Слышатся разговоры о перекладывании всей вины на евреев».