Апология сократа платон кратко: Платон. «Апология Сократа» Конспект

Содержание

Краткое содержание Платон Апология Сократа для читательского дневника, читать краткий пересказ онлайн

«Апология Сократа» представляет собой три речи в защиту на суде, по окончании которого Сократу вынесли смертный приговор либо изгнание из полиса. Сократ предпочел смерть, поскольку, во-первых, поле смерти он надеялся найти понимание среди богов, во-вторых, он считал, что лучше умереть, нежели видеть тот позор, который творится в Афинах. Смерть казалась ему наиболее правильным выходом, поэтому свою вину он признал, несмотря на то, что обвинения носили лишь нравственный характер и на самом деле Сократа не могли привлечь к ответственности.

Обвинения были ложными. Сократа обвиняли в отрицании богов, а также в том, что он признавал дьявола и новых богов. Обвинение не логично: если Сократ признает дьявола, считающегося порождением богов, он не может их отрицать. Обвинение в зарабатывании денег с помощью распространения своего учения тоже ложные, так как Сократ не брал денег за свое учение, вдобавок читал философию высшим блаженством, он отрекся от повседневных дел, то есть у него не могло быть ни заработка, ни имущества.

Сократ был уверен, что после его смерти некому будет влиять на общество изнутри, соответственно, влиянию афиняне будут подвергаться извне со стороны других полисов, которые не заинтересованы в развитии Афин. К тому же, те, кто считают себя мудрецами, обрекают общество на деградацию своим невежеством.

«Апология Сократа» — яркий пример того, что нравственные проблемы всегда существовали в обществе. Речи Сократа направлены на то, чтобы донести до людей истинные ценности. «Апология» учит стоять на своем и бросать вызов невежеству. Философа осудили за то, чего он не делал. Он стал жертвой клеветы, но даже под страхом смерти от своих убеждений не отказался.

Оцените произведение:

2.59
1
2
3
4
5

Голосов: 75

Читать краткое содержание Платон — Апология Сократа. Краткий пересказ. Для читательского дневника возьмите 5-6 предложений

Картинка или рисунок Платон — Апология Сократа

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

Краткое содержание Некрасов Саша
В центре сюжета мы видим семейство пожилых зажиточных господ, которые воспитывают дочку по имени Саша. Ее родители были открытыми и добродушными людьми, которые презирали угодничество и высокомерие.
Краткое содержание Шекспир Юлий Цезарь
В шестнадцатом веке была написана историческая трагедия «Юлий Цезарь» он является основателем и политиком Римской империи.
Краткое содержание Уличный певец Сетон-Томпсон
«Уличный певец» — рассказ о птичьей любви и необычной судьбе. Герои Сетона-Томсона – два воробья по имени Рэнди и Бидди. Оба они имеют необычный окрас, что с первых строк придает им индивидуальности
Краткое содержание Постойко Мамина-Сибиряка
В этот день, наш пёс выскочил на встречу со своим породистым приятелем. Все встречи у них заканчивались дракой. При этом они не уступали друг другу, и после таких встреч оставались раны.
Краткое содержание Натали Бунина
С первых страниц произведения перед нами предстает юноша по имени Виталий Мещерский, который прибыл в отчий дом на каникулы. Во время своего отдыха он поставил себе цель найти себе девушку ,однако отношения протекали
Краткое содержание Перро Синяя борода
Жил на свете богатый человек с синей бородой. Эта особенность пугала и отталкивала от него женщин. Как-то он предложил соседке, матери двух дочерей, выдать одну из них за него замуж.

Платон — Апология Сократа (конспект)

Апология Сократа — одно из наиболее ранних произведений Платона, которое содержит три речи Сократа во время суда: первую — после обвинительных речей Мелета и Анита, вторую — после решения суда о виновности, третью — после вынесения смертного приговора. Действие разворачивается в начале 399 года до н. э.

Цитаты из книги Платон — Апология Сократа:

После обвинительных речей

«В первый раз пришел я теперь в суд, будучи семидесяти лет от роду»

«Большинство из вас они восстановляли против меня, когда вы были детьми, и внушали вам против меня обвинение, в котором не было ни слова правды, говоря, что существует некий Сократ, мудрый муж, который испытует и исследует все, что над землею, и все, что под землею, и выдает ложь за правду. Вот эти-то люди, о мужи афиняне, пустившие эту молву, и суть страшные мои обвинители, потому что слушающие их думают, что тот, кто исследует подобные вещи, тот и богов не признает. »

«Припомним же сначала, в чем состоит обвинение, от которого пошла обо мне дурная молва, полагаясь на которую Мелет и подал на меня жалобу. Хорошо. В каких именно выражениях клеветали на меня клеветники? Следует привести их показание, как показание настоящих обвинителей: Сократ преступает закон, тщетно испытуя то, что под землею, и то, что в небесах, и выдавая ложь за правду и других научая тому же. Вот в каком роде это обвинение.»

«Свидетелем моей мудрости, если только это мудрость, и того, в чем она состоит, я приведу вам бога, который в Дельфах. Ведь вы знаете Херефонта. Человек этот смолоду был и моим, и вашим приверженцем, разделял с вами изгнание и возвратился вместе с вами. И вы, конечно, знаете, каков был Херефонт, до чего он был неудержим во всем, что бы ни затевал. Ну вот же, приехав однажды в Дельфы, дерзнул он обратиться к оракулу с таким вопросом. Я вам сказал не шумите, о мужи! Вот он и спросил, есть ли кто-нибудь на свете мудрее меня, и Пифия ему ответила, что никого нет мудрее. И хотя сам он умер, но вот брат его засвидетельствует вам об этом. »

«Пошел я к одному из тех людей, которые слывут мудрыми, думая, что тут-то я скорее всего опровергну прорицание, объявив оракулу, что вот этот, мол, мудрее меня, а ты меня назвал самым мудрым. Ну и когда я присмотрелся к этому человеку – называть его по имени нет никакой надобности, скажу только, что человек, глядя на которого я увидал то, что я увидал, был одним из государственных людей, о мужи афиняне, – так вот, когда я к нему присмотрелся (да побеседовал с ним), то мне показалось, что этот муж только кажется мудрым и многим другим, и особенно самому себе, а чтобы в самом деле он был мудрым, этого нет; и я старался доказать ему, что он только считает себя мудрым, а на самом деле не мудр. От этого и сам он, и многие из присутствовавших возненавидели меня.

«Уходя оттуда, я рассуждал сам с собою, что этого-то человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба ничего в совершенстве не знаем, но он, не зная, думает, что что-то знает, а я коли уж не знаю, то и не думаю, что знаю. На такую-то малость, думается мне, я буду мудрее, чем он, раз я, не зная чего-то, и не воображаю, что знаю эту вещь. Оттуда я пошел к другому, из тех, которые кажутся мудрее, чем тот, и увидал то же самое; и с тех пор возненавидели меня и сам он, и многие другие.»

«Ну и после этого стал я уже ходить по порядку. Замечал я, что делаюсь ненавистным, огорчался этим и боялся этого, но в то же время мне казалось, что слова бога необходимо ставить выше всего. Итак, чтобы понять, что означает изречение бога, мне казалось необходимым пойти ко всем, которые слывут знающими что–либо. И, клянусь собакой, о мужи афиняне, уж вам-то я должен говорить правду, что я поистине испытал нечто в таком роде: те, что пользуются самою большою славой, показались мне, когда я исследовал дело по указанию бога, чуть ли не самыми бедными разумом, а другие, те, что считаются похуже, – более им одаренными.»

«После государственных людей ходил я к поэтам, и к трагическим, и к дифирамбическим, и ко всем прочим, чтобы на месте уличить себя в том, что я невежественнее, чем они. Брал я те из их произведений, которые, как мне казалось, всего тщательнее ими отработаны, и спрашивал у них, что именно они хотели сказать, чтобы, кстати, и научиться от них кое-чему. Стыдно мне, о мужи, сказать вам правду, а сказать все-таки следует. Ну да, одним словом, чуть ли не все присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. Таким образом, и относительно поэтов вот что я узнал в короткое время: не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою-то прирожденною способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям; ведь и эти тоже говорят много хорошего, но совсем не знают того, о чем говорят.»

«Нечто подобное, как мне показалось, испытывают и поэты; и в то же время я заметил, что вследствие своего поэтического дарования они считали себя мудрейшими из людей и в остальных отношениях, чего на деле не было. Ушел я и оттуда, думая, что превосхожу их тем же самым, чем и государственных людей. Под конец уж пошел я к ремесленникам. Про себя я знал, что я попросту ничего не знаю, ну а уж про этих мне было известно, что я найду их знающими много хорошего. И в этом я не ошибся: в самом деле, они знали то, чего я не знал, и этим были мудрее меня. Но, о мужи афиняне, мне показалось, что они грешили тем же, чем и поэты: оттого, что они хорошо владели искусством, каждый считал себя самым мудрым также и относительно прочего, самого важного, и эта ошибка заслоняла собою ту мудрость, какая у них была; так что, возвращаясь к изречению, я спрашивал сам себя, что бы я для себя предпочел, оставаться ли мне так, как есть, не будущий ни мудрым их мудростью, ни невежественным их невежеством, или, как они, быть и тем и другим. И я отвечал самому себе и оракулу, что для меня выгоднее оставаться как есть.»

«Вот от этого самого исследования, о мужи афиняне, с одной стороны, многие меня возненавидели, притом как нельзя сильнее и глубже, отчего произошло и множество клевет, а с другой стороны, начали мне давать это название мудреца, потому что присутствующие каждый раз думают, что сам я мудр в том, относительно чего я отрицаю мудрость другого. А на самом деле, о мужи, мудрым-то оказывается бог, и этим изречением он желает сказать, что человеческая мудрость стоит немногого или вовсе ничего не стоит, и, кажется, при этом он не имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем для примера, все равно как если бы он говорил, что из вас, о люди, мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего-то по правде не стоит его мудрость.»

«Те, кого они испытывают, сердятся не на самих себя, а на меня и говорят, что есть какой-то Сократ, негоднейший человек, который развращает молодых людей. А когда спросят их, что он делает и чему он учит, то они не знают, что сказать, но, чтобы скрыть свое затруднение, говорят то, что вообще принято говорить обо всех любителях мудрости: он-де занимается тем, что в небесах и под землею, богов не признает, ложь выдает за истину. А сказать правду, думаю, им не очень-то хочется, потому что тогда оказалось бы, что они только делают вид, будто что-то знают, а на деле ничего не знают. »

«Кажется, так: Сократ, говорят они, преступает закон тем, что развращает молодых людей и богов, которых признает город, не признает, а признает другие, новые божественные знамения. Таково именно обвинение»

«А все-таки ты нам скажи. Мелет, каким образом, по-твоему, порчу я юношей? Не ясно ли, по обвинению, которое ты против меня подал, что я порчу их тем, что учу не почитать богов, которых почитает город, а почитать другие, новые божественные знамения? Не это ли ты разумеешь, говоря, что своим учением я врежу?
– Вот именно это самое.
Я говорю, что ты вообще не признаешь богов.»

«И если что погубит меня, так именно это; не Мелет и не Анит, а клевета и недоброжелательство многих – то, что погубило уже немало честных людей, думаю, что и еще погубит. Не думайте, что дело на мне остановится!»

«Бояться смерти есть не что иное, как думать, что знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто же не знает ни того, что такое смерть, ни того, не есть ли она для человека величайшее из благ, а все боятся ее, как будто знают наверное, что она есть величайшее из зол. Но не самое ли это позорное невежество – думать, что знаешь то, чего не знаешь?»

«Что же меня касается, о мужи, то, пожалуй, я и тут отличаюсь от большинства людей только одним: если я кому-нибудь и кажусь мудрее других, то разве только тем, что, недостаточно зная об Аиде, так и думаю, что не знаю.»

«И, пока есть во мне дыхание и способность, не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас, кого только встречу, говоря то самое, что обыкновенно говорю: о лучший из мужей, гражданин города Афин, величайшего из городов и больше всех прославленного за мудрость и силу, не стыдно ли тебе, что ты заботишься о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а о разумности, об истине и о душе своей, чтобы она была как можно лучше, — не заботишься и не помышляешь?» И если кто из вас станет возражать и утверждать, что он об этом заботится, то я не оставлю его и не уйду от него тотчас же, а буду его расспрашивать, пытать, опровергать и, если мне покажется, что в нем нет доблести, а он только говорит, что есть, буду попрекать его за то, что он самое дорогое не ценит ни во что, а плохое ценит дороже всего. »

«Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше, говоря вам: не от денег рождается доблесть, а от доблести бывают у людей и деньги и все прочие блага, как в частной жизни, так и в общественной. Да, если бы такими словами я развращал юношей, то слова эти были бы вредными. А кто утверждает, что я говорю что-нибудь другое, а не это, тот несет вздор. Вот почему я могу вам сказать, афиняне: послушаетесь вы Анита или нет, отпустите меня или нет – поступать с иначе, чем я поступаю, я не буду, даже если бы мне предстояло умирать много раз.»

«Будьте уверены, что если вы меня такого, как я есть, убьете, то вы больше повредите себе, нежели мне. Мне-то ведь не будет никакого вреда ни от Мелета, ни от Анита, да они и не могут мне повредить, потому что я не думаю, чтобы худшему было позволено вредить лучшему. Разумеется, он может убить, изгнать из отечества, отнять все права. Но ведь это он или еще кто-нибудь считает все подобное за великое зло, а я не считаю; гораздо же скорее считаю я злом именно то, что он теперь делает, замышляя несправедливо осудить человека на смерть. Таким образом, о мужи афиняне, я защищаюсь теперь совсем не ради себя, как это может казаться, а ради вас, чтобы вам, осудивши меня на в смерть, не проглядеть дара, который вы получили от бога. В самом деле, если вы меня убьете, то вам нелегко будет найти еще такого человека, который, смешно сказать, приставлен к городу как овод к лошади, большой и благородной, но обленившейся от тучности и нуждающейся в том, чтобы ее подгоняли. В самом деле, мне кажется, что бог послал меня городу как такого, который целый день, не переставая, всюду садится и каждого из вас будит, уговаривает, упрекает. Другого такого вам нелегко будет найти, о мужи, а меня вы можете сохранить, если вы мне поверите. Но очень может статься, что вы, как люди, которых будят во время сна, ударите меня и с легкостью убьете, послушавшись Анита, и тогда всю остальную вашу жизнь проведете во сне, если только бог, жалея вас, не пошлет вам еще кого-нибудь. А что я такой как будто бы дан городу богом, это вы можете усмотреть вот из чего: похоже ли на что-нибудь человеческое, что я забросил все свои собственные дела и сколько уже лет терпеливо переношу упадок домашнего хозяйства, а вашим делом занимаюсь всегда, обращаясь к каждому частным образом, как отец или старший брат, и убеждая заботиться о добродетели. И если бы я от этого пользовался чем-нибудь и получал бы плату за эти наставления, тогда бы еще был у меня какой-нибудь расчет, а то сами вы теперь видите, что мои обвинители, которые так бесстыдно обвиняли меня во всем прочем, тут по крайней мере оказались неспособными к бесстыдству и не представили свидетеля, который с показал бы, что я когда-либо получал какую-нибудь плату или требовал ее; потому, думаю, что я могу представить верного свидетеля того, что я говорю правду, – мою бедность.»

«Может в таком случае показаться странным, что я подаю эти советы частным образом, обходя всех и во все вмешиваясь, а выступать всенародно в вашем собрании и давать советы городу не решаюсь. Причина этому та самая, о которой вы часто и повсюду от меня слышали, а именно что мне бывает какое-то чудесное божественное знамение; ведь над этим и Мелет посмеялся в своей жалобе. Началось у меня это с детства: вдруг – какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того, что я бываю намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет. Вот этот-то голос и не допускает меня заниматься государственными делами. И кажется, прекрасно делает, что не допускает. Будьте уверены, о мужи афиняне, что если бы я попробовал заниматься государственными делами, то уже давно бы погиб и не принес бы пользы ни себе, ни вам. И вы на меня не сердитесь, если я вам скажу правду: нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться вам или какому-нибудь другому большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен. »

«Есть у меня и родные, есть и сыновья, о мужи афиняне, целых трое, один уже взрослый, а двое – младенцы;»

«Судья посажен не для того, чтобы миловать по произволу, но для того, чтобы творить суд; и присягал он не в том, что будет миловать кого захочет, но в том, что будет судить по законам. А потому и нам ни следует приучать вас нарушать присягу, и вам не следует к этому приучаться, а иначе мы можем с вами одинаково впасть в нечестие.»

После обвинительного приговора

Сократ удивлён, что обвинение поддержало незначительное большинство судей. Сократ перечисляет наказания, которые он может противопоставить предлагаемой обвинением смертной казни — тюремное заключение, изгнание, штраф и др.
Каждое из них он находит неприемлемым для себя. Сократ считает себя достойным обеда в пританее, что было большой честью для гражданина города. Однако, раз того требует суд, он предложил выплатить штраф в 30 мин,
поручителями чего готовы были выступить Платон, Аполлодор, Критон и Критобул.

«Если я должен назначить себе что-нибудь мною заслуженное, то вот я что себе назначаю – даровой обед в Пританее.»

«Вы, собственные мои сограждане, не были в состоянии вынести мое присутствие и слова мои оказались для вас слишком тяжелыми и невыносимыми, так что вы ищете теперь, как бы от них отделаться; ну а другие легко их вынесут? Никоим образом, афиняне. Хороша же в таком случае была бы моя жизнь – уйти на старости лет из отечества и жить, переходя из города в город, будучи отовсюду изгоняемым. Я ведь отлично знаю, что, куда бы я ни пришел, молодые люди везде будут меня слушать так же, как и здесь; и если я буду их отгонять, то они сами меня выгонят, подговорив старших, а если я не буду их отгонять, то их отцы и домашние выгонят меня из-за них же. В таком случае кто-нибудь может сказать: «Но разве, Сократ, уйдя от нас, ты не был бы способен проживать спокойно и в молчании?» Вот в этом-то и всего труднее убедить некоторых из вас. В самом деле, если я скажу, что это значит не слушаться бога, а что, не слушаясь бога, нельзя оставаться спокойным, то вы не поверите мне и подумаете, что я шучу; с другой стороны, если я скажу, что ежедневно беседовать о доблестях и обо всем прочем, о чем я с вами беседую, пытая и себя, и других, есть к тому же и величайшее благо для человека, а жизнь без такого исследования не есть жизнь для человека, – если это я вам скажу, то вы поверите мне еще меньше. На деле-то оно как раз так, о мужи, как я это утверждаю, но убедить в этом нелегко. Да к тому же я и не привык считать себя достойным чего-нибудь дурного. Будь у меня деньги, тогда бы я назначил уплатить деньги сколько полагается, в этом для меня не было бы никакого вреда, но ведь их же нет, разве если вы мне назначите уплатить столько, сколько я могу. Пожалуй, я вам могу уплатить мину серебра; ну столько и назначаю. А вот они, о мужи афиняне, – Платон, Критон, Критобул, Аполлодор – велят мне назначить тридцать мин, а поручительство берут на себя; ну так назначаю тридцать, а поручители в уплате денег будут у вас надежные.»

После смертного приговора

Осуждённый на смерть Сократ говорит, что судьи сделали зло не ему, старому человеку, а самим себе. Потомки оправдают Сократа, а судьи этим решением навлекли на себя позор. Философ подчеркнул, что он до конца остался верным себе и не унизился перед теми, от кого зависела его жизнь. Смерть не страшит Сократа, так как он ожидает встретить в Аиде справедливых судей, в отличие от тех перед которыми вынужден выступать. Заканчивает он свою речь утверждением:
«Но вот уже время идти отсюда, мне — чтобы умереть, вам — чтобы жить, а кто из нас идёт на лучшее, это ни для кого не ясно, кроме бога».

«Немного не захотели вы подождать, о мужи афиняне, а вот от этого пойдет о вас дурная слава между людьми, желающими хулить наш город, и они будут обвинять вас в том, что вы убили Сократа, известного мудреца. Конечно, кто пожелает вас хулить, тот будет утверждать, что я мудрец, пусть это и не так. »

«Если вы думаете, что, убивая людей, вы удержите их от порицания вас за то, что живете неправильно, то вы заблуждаетесь. Ведь такой способ самозащиты и не вполне возможен, и не хорош, а вот вам способ и самый хороший, и самый легкий: не закрывать рта другим, а самим стараться быть как можно лучше.»

«Умереть, говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в другое место, если верить тому, что об этом говорят. »

Последние слова Сократа:

«Помимо всего прочего, обитающие там блаженнее здешних еще и тем, что остаются все время бессмертными, если верно предание.
Но и вам, судьи, не следует ожидать ничего плохого от смерти, и уж если что принимать за верное, так это то, что с человеком хорошим не бывает ничего дурного ни при жизни, ни после смерти и боги не перестают заботиться о его делах. И моя участь сейчас определилась не сама собою, напротив, для меня это ясно, что мне лучше умереть и избавиться от хлопот. Вот почему и знамение ни разу меня не удержало, и я сам ничуть не сержусь на тех, кто осудил меня, и на моих обвинителей, хотя они выносили приговор и обвиняли меня не с таким намерением, а думая мне повредить, – это в них заслуживает порицания. Все же я попрошу их о немногом: если, о мужи, вам будет казаться, что мои сыновья, сделавшись взрослыми, больше заботятся о деньгах или еще о чем-нибудь больше, чем о доблести, отомстите им за это, преследуя их тем же самым, чем и я вас преследовал; и если они будут много о себе думать, будучи ничем, укоряйте их так же, как и я вас укорял, за то, что они не заботятся о должном и воображают о себе невесть что, между тем как на самом деле ничтожны. И, делая это, вы накажете по справедливости не только моих сыновей, но и меня самого.
Но вот уже время идти отсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а кто из нас идет на лучшее, это ни для кого не ясно, кроме бога.»

Почему Сократ не прожил бы долго, если бы занимался государственными делами?

В чем судьи обвиняли Сократа?

Сократ | Биография, философия, метод, смерть и факты

Сократ

Смотреть все СМИ

Родился:: около 470 г. до н.э. Афины древняя Греция

Умер:: 399 г. до н.э. Афины древняя Греция

Предметы изучения:: Сократический метод определение идея индукция душа

Просмотреть весь связанный контент →

Прочтите краткий обзор этой темы

Сократ (род. ок. 470 г. до н. э., Афины [Греция] — умер в 399 г. до н. э., Афины), древнегреческий философ, чей образ жизни, характер и мысли оказали глубокое влияние на западную философию.

Сократ был широко известной и противоречивой фигурой в своих родных Афинах, настолько, что его часто высмеивали в пьесах комических драматургов. (Наиболее известный пример — «

Облака » Аристофана, созданный в 423 году.) Хотя сам Сократ ничего не написал, он изображается в сочинениях в разговоре с небольшим кругом его поклонников — прежде всего Платоном и Ксенофонтом. В этих произведениях он изображен как человек большой проницательности, честности, самообладания и аргументации.

Влияние его жизни было тем более значительным из-за того, как она закончилась: в возрасте 70 лет он предстал перед судом по обвинению в нечестии и был приговорен к смертной казни через отравление (ядом, вероятно, был болиголов) присяжными его сограждане. Платон Апология Сократа — это речь Сократа, которую он произнес на суде в ответ на выдвинутые против него обвинения (греч. apologia означает «защита»). Его мощная защита исследуемой жизни и осуждение афинской демократии сделали его одним из центральных документов западной мысли и культуры.

Философские и литературные источники

Пока Сократ был жив, он, как уже отмечалось, был объектом комических насмешек, но большинство пьес, в которых упоминается о нем, полностью утеряны или существуют лишь во фрагментарной форме— Облака являются главным исключением. Хотя Сократ является центральной фигурой этой пьесы, целью Аристофана было не дать сбалансированный и точный его портрет (комедия никогда не стремится к этому), а скорее использовать его для представления определенных интеллектуальных тенденций в современных Афинах — изучения языка. и природа и, как подразумевает Аристофан, аморализм и атеизм, которые сопровождают эти занятия. Ценность пьесы как надежного источника знаний о Сократе ставится под сомнение еще и тем фактом, что в платоновской Извинение , Сам Сократ отвергает это как вымысел. Этот аспект судебного разбирательства будет более подробно обсуждаться ниже.

Вскоре после смерти Сократа несколько членов его круга сохранили и прославили его память, написав произведения, изображающие его в наиболее характерной для него деятельности — беседе. Его собеседниками в этих (как правило, враждебных) обменах мнениями были люди, с которыми ему довелось встретиться, преданные последователи, видные политические деятели и ведущие мыслители того времени. Многие из этих «сократических рассуждений», как называет их Аристотель в0077 Поэтика , больше не сохранились; есть лишь краткие остатки бесед, написанных Антисфеном, Эсхином, Федоном и Евклидом. Но сочинения Платона и Ксенофонта сохранились целиком. То, что мы знаем о Сократе, должно поэтому зависеть прежде всего от одного или другого (или от обоих, когда их портреты совпадают) этих источников. (Платон и Ксенофонт также написали отдельные отчеты о суде над Сократом, каждый из которых озаглавлен « Апология Сократа ».) Большинство ученых, однако, не верят, что каждое сократическое выступление Ксенофонта и Платона было задумано как исторический отчет о том, что на самом деле делал Сократ. сказал, слово в слово, по какому-то поводу. Что можно с полным основанием утверждать по крайней мере о некоторых из этих диалогов, так это то, что они передают суть вопросов, которые задавал Сократ, способы, которыми он обычно реагировал на полученные ответы, и общую философскую направленность, возникшую в результате этих бесед.

Среди сочинений Ксенофонта наиболее полный портрет Сократа дает Memorabilia . Первые две главы Книги I этой работы особенно важны, поскольку в них прямо предпринимается опровержение обвинений, выдвинутых против Сократа на суде; поэтому они являются ценным дополнением к «Апологии» Ксенофонта , посвященной исключительно той же цели. Портрет Сократа, который Ксенофонт дает в книгах III и IV памятных вещей г. 9На 0078, кажется, в некоторых отрывках сильно повлияло прочтение некоторых диалогов Платона, и поэтому доказательная ценность, по крайней мере, этой части работы уменьшается. Симпозиум Ксенофонта представляет собой изображение Сократа, разговаривающего со своими друзьями на попойке (возможно, оно вдохновлено произведением Платона с таким же названием и характером), и некоторые ученые считают его ценным воссозданием Сократа. мысль и образ жизни. Оэкономик Ксенофонта (буквально: «управляющий поместьем»), сократовская беседа об организации домашнего хозяйства и навыках, необходимых независимому фермеру, представляет собой попытку Ксенофонта применить качества, которыми он восхищался в Сократе, к предмету надзора за своим имуществом. Вряд ли он был задуман как отчет об одной из бесед Сократа.

Какие слова имеют значение! Апология Платона Сократа

Апология является одним из так называемых ранних диалогов Платона. [1] В нем Сократ защищает обвинения, которые он получил за развращение молодежи и введение новых богов в городе Афины.

Начнем с того, что интересно отметить, что в этом диалоге в качестве названия используется не имя собственное (имя одного из персонажей диалога), а имя нарицательное, относящееся к акту защиты.

Почему это важно?

Потому что по-гречески Ἀπολογία = «извинение» не означает, как в современном английском языке, «мне жаль», а относится к «словесной» защите. Это то, что вы делаете со словами.

Итак, диалог с самого начала и из своего названия имеет целью дать нам «речи», которые сам Сократ произносил в свою защиту на суде. Таким образом, речь идет о проблеме риторики, то есть о «словах…»

Это центральный пункт здесь (и во многом в философии Платона), ибо, если вы ищете, что это ЕСТЬ, «статус» отношения между тем, что

есть или что Реально, и словом это имя является ключевым.[2]
И почему это так важно во времена просвещенных и блестящих Афин, где жили Сократ и Платон в V-IV веках до нашей эры?
Афины: Агора
Ответ приводит нас к новичкам в агоре и их использованию logos и идеалы, то есть возвышение софистов, которые обучали молодежь новым инструментам и имели иной взгляд на то, что такое образование [ payeia ]. Софисты думали, что слова не имеют ничего общего с Реальным или с тем, что оно есть , но «воздействуют» на реальное. И уж точно, это можно было бы использовать как средство силы и успеха .[3]
Таким образом, софисты обучали молодежь главным образом тому, как говорить. Им платили мастера риторики. Умение говорить становилось идеальным инструментом для достижения успеха во всех сферах жизни общества, где от вас ожидалось использование «слова» до убедить огромную аудиторию, а не говорить о том, что Реально и Истинно, как искали философы.
Таким образом, к тому времени на агон афинского рынка существовало два вида «слов», соревнующихся между собой: слово «софистов» и слово «философия», с действительным значением для концепции реальности и ее возможность познать его и назвать, что, с другой стороны, имело важные последствия для всей структуры возникающего нового общества, поскольку привлечение «слова», как учили софисты, оказывалось абсолютно полезным, это прагматично, для основной повседневной жизни, от того, что вы пытались продать или купить на рынке или чего вы пытались достичь, но также и в политических делах или при дворе. И что самое существенное, раскрылся механизм социальных отношений власти.
В «Диалогах Сократа» Платон с таким мастерством использует маску Сократа для критики софистов, которые учили только тому, как быть умными «ораторами», но не учили «истине».
Мы видим, как Сократ практиковал то, что мы называем «негативной философией», в том смысле, что он разрушал то, что считалось достоверным, но не предлагал чего-то взамен. Начав с утверждений об этических взглядах людей и затем заставив их признать свою неправоту, чтобы, наконец, заставить их признать, что у них есть только одна уверенность, а именно знание того, что они не знают, он учил мудрости «знать, что мы ничего не знаем». И по этой причине ему не доверяли и воспринимали как кого-то надоедливого.
В «Диалогах» обсуждение развивается диалектически и показывает форму пайдейи в «действии». Действие, которое совершает Сократ как персонаж, подкрепляется тонкостью и изяществом эстетического и уравновешенного писательского стиля Платона. Таким образом, Платон тоже удивительно использует это слово. Поскольку сам Сократ ничего не писал, то именно Платон, обеспечив Сократу «личность» и «обстановку» в его текстах, сумел выстроить как характер сократовской исполнительской философии, так и в то же время ввести ядро его собственная философия.
Он показал нам очень язвительного и ироничного Сократа, поучающего своим действием, как образом жизни, скитающегося по городу и разговаривающего с людьми. Это то, что Платон «представляет» в своих диалогах, заставляя нас поверить, что мы на самом деле находимся перед настоящим Сократом: Сократ вопрошает, что на самом деле есть , спрашивает людей, «что есть х» (а не то, что х означает ).
Его фигура Сократа позволила Платону постепенно предложить «позитивную философию», в основном из так называемых Средних диалогов и Поздних диалогов, где мы можем увидеть собственные идеи Платона.
Небольшой цифровой музей Платона в Академии
Возвращаясь к нашему диалогу, Апология Сократа , который на самом деле не диалог, а почти монолог, мы видим, как Сократ разговаривает со своими обвинителями и присяжными. Его начало — превосходная демонстрация сократовской иронии и того, насколько яркой и эффективной может быть эта аргументация. Вся вступительная сцена построена на теме «язык»:

Сократ
[17a] Что вы почувствовали, о афиняне, когда услышали речи моих обвинителей, я не могу сказать; но я знаю, что их убедительные слова почти заставили меня забыть, кто я такой, — таково было их действие; и все же они почти не сказали ни слова правды [alēthēs]. Но как бы много ни было их лжи, одна из них меня весьма поразила — я имею в виду, когда они сказали вам быть начеку и не позволять себе быть обманутыми [17b] силой моего красноречия. Им должно было быть стыдно говорить это, потому что они непременно были бы обнаружены, как только я раскрою рот и выявлю свою неполноценность; они действительно казались самыми бесстыдными, говоря это, если только под силой красноречия они не подразумевали силу истины [9].0077 alēthēs ]; ибо тогда я действительно признаю, что я красноречив. Но как иначе, чем у них! Ну, как я уже говорил, они почти не произнесли ни слова, или не больше, чем слово истины [ alēthēs ]; но вы услышите от меня всю правду [ alēthēs ]: однако не произнесенную по их манере, в устной речи, должным образом украшенной словами и фразами.[4]

Весь отрывок воспроизводит стиль софистской аргументации с усложненными точками и множеством причастий. Мы замечаем пародийность стиля и «разукрашенные» слова обвинителей и софистов, ничего не говорящие о истине.

Вот пример того, что было поставлено на карту!

Немедленно мы видим Сократа, иронически представляющего себя болтливым старым оратором, человеком, не умеющим говорить, и немедленно заставляющим нас визуализировать его на Агоре среди шума, криков и различных акцентов и языков на гребне. конкурирующей атмосферы рынка, как если бы «слово» было еще одним товаром, таким как деньги, которые банкиры обменивают на своих ростовочных столах.

Мария Эухения изучает место археологических раскопок Академии

Это важно, кроме того, если мы подумаем, что вопреки тому, что мы видим в этой сцене, сам Платон предпочел уйти от активной политической жизни и посвятил себя написанию и преподаванию философии в Академии, вдали от слухов и шума Агора. [5]

Нет! [17c] но я буду использовать слова и аргументы, которые приходят мне в голову в данный момент; ибо я уверен, что это правильно, и что в мои годы жизни мне не следует предстать перед вами, о афиняне, в образе юного оратора — пусть никто не ожидает этого от меня. И я должен просить вас оказать мне одну услугу, а именно: если вы услышите, как я использую те же слова в свою защиту, которые я имел обыкновение использовать и которые большинство из вас, возможно, слышали на агоре, и за столиками менял, или где-либо еще, [17d] прошу вас не удивляться этому и не перебивать меня. Ибо мне больше семидесяти лет, и это первый раз, когда я предстал перед судом, и я совершенно не знаком с обычаями этого места; и поэтому я хотел бы, чтобы вы считали меня действительно чужаком, которого вы извините, если бы он говорил на своем родном языке, [18a] и по обычаю своей страны, — я думаю, что это не несправедливая просьба. Не обращайте внимания на манеру, которая может быть хорошей, а может и не быть; но думай только о справедливости [ dikē ] моего дела, и обратите на это внимание: пусть присяжные решат своей добродетелью [aretē] и говорящий говорит правду [ alēthēs ].

Эти «шумы» на Агоре слышны и в суде. А в суде слова имеют значение!

Но тот факт, что слова имеют значение в суде (или в любой другой сфере), не обязательно означает, что слова могут или действительно обозначают истину. И это то, что актуально для Сократа (и Платона) и за что они борются. Таким образом, по мере развития диалога и с мастерством искусного письма и аргументации Платона мы увидим, как Сократ разбирает речи и процедуры обвинений против него «словом» и «действием».

Мы сказали, что афинский процесс становится вопросом «слов» в том смысле, что для победы в деле требуется больше «убеждения», чем «правды». Справедливость зависела тогда от убедительных речей.

В афинском суде было два основных этапа судебных речей.[6] Сначала выступило обвинение, затем выступила защита, чтобы определить, виновен или невиновен обвиняемый. Затем, если был обвинительный вердикт, обвинение выступало со второй речью, в которой просило о наказании, и защита также произносила вторую речь с просьбой о другом наказании. Наконец жюри решило.

Фундамент государственной тюрьмы, в которой содержался Сократ

В нашем случае после вынесения обвинительного приговора прокурор потребовал смертной казни, ожидая от Сократа ходатайства о ссылке. Но вместо этого Сократ попросил пожизненный бесплатный обед за счет города, что едко смешно!

[36b] … И поэтому он предлагает смерть в качестве наказания. Что же я предложу со своей стороны, о афиняне? Ясно то, что мне причитается. И что я должен заплатить или терпеть [ пасхеин ]? Что будет сделано с человеком, у которого за всю жизнь не хватило ума бездельничать; но не заботился о том, что волнует многих, — о богатстве, и семейных интересах, и воинских должностях, и выступлениях в собрании, и магистратах, и заговорах, и партиях. [36c] Размышляя о том, что я действительно был слишком честным человеком, чтобы следовать этому пути и спастись [ sōzein ], я не пошел туда, где не мог бы сделать ничего хорошего ни вам, ни себе; но там, где я мог сделать величайшее благо лично каждому из вас, я шел туда и стремился убедить каждого человека среди вас, что он должен смотреть на себя и искать добродетели и мудрости, прежде чем он будет смотреть на свои личные интересы и смотреть на государство, прежде чем он обратит внимание на интересы государства; и что это должен быть порядок, который он соблюдает во всех своих действиях. Что делать с таким?
[36d] Несомненно, что-то хорошее, о афиняне, если он получит свою награду; а добро должно быть подходящим для него. Какая награда была бы подходящей для бедного человека, который является вашим благодетелем, который желает досуга, чтобы он мог наставлять вас? Не может быть более достойной награды, чем содержание в Пританейоне, о афиняне, награды, которую он заслуживает гораздо больше, чем гражданин, выигравший приз в Олимпии в скачках на лошадях или колесницах, независимо от того, были ли колесницы запряжены двумя лошадьми. или многими. 36e Ибо я нуждаюсь, а у него довольно; и он только дает вам видимость счастья [с хорошим даймон ], и я передаю вам реальность. И если я должен справедливо оценить наказание [ dikaiōs ], [37a] я скажу, что содержание в Пританионе — справедливое возвращение.

Вот что я призываю к активной иронии и способу претворения философии в жизнь!

Это не только вопрос убеждения словами, но и практика жизни, потому что Сократ имеет дело с Истиной и Справедливостью. И это прошение перед его смертью окажется значительным.

Более того, ирония очень разумна, потому что бесплатный обед был честью, оказанной спортсменам-чемпионам и выдающимся гражданам. Таким образом, Сократ, подавая это прошение, на самом деле просил, чтобы его чтили традиционным афинским способом! Таким образом, он фактически укреплял старые ценности в отношении к Справедливости и Истине, в противовес новым, и в то же время показывал своим действием, каким должен быть философ, любитель мудрости, от которого он был готов отказаться. умереть за.

Жак-Луи Давид, «Смерть Сократа», 1787 г. Музей Метрополитен

Таким образом, Сократ показал, что он искренне, серьезно, благочестиво заботился о душах своих сограждан. Он жалил их, как овод, но для их же блага, потому что считал, что люди могут совершенствоваться и стремиться к нравственной добродетели. Вот почему они должны дать ему бесплатный обед! И, кстати, здесь тот момент, когда Платону удалось представить свои мысли голосом Сократа, так как это дает ему возможность говорить о своем понимании смерти и бессмертия души так, как он это сделает в 10-й книге Республика с мифом об Эре, в Горгий и в Федон . Но давайте посмотрим, как он закрывает Извинение в заключительной речи Сократа:

[39e] Друзья, кто бы оправдал меня, я хотел бы также поговорить с вами о том, что произошло, пока судьи заняты, и прежде чем я пойду на место, где я должен умереть. Тогда подождите немного, потому что мы можем также поговорить0078 ] друг с другом, пока есть время. [40a] Вы мои друзья, и я хотел бы показать вам значение этого события, которое произошло со мной. О мои судьи, ибо вас я действительно могу назвать судьями, я хотел бы рассказать вам об одном удивительном обстоятельстве. В прошлом пророческое [ mantike ] искусство сверхчеловеческого [ to daimonion ] во мне имело обыкновение противодействовать мне каждый раз, даже в незначительных вещах, если я собирался сделать что-то не так. правильно [ ортос ]. Но теперь, когда эти вещи, как вы видите, произошли со мной — вещи, которые, по общему мнению, можно счесть худшими из возможных событий — |40b сигнал [ к семиону ] бога [ theos ] не противостоял мне, ни когда я выходил из дома и выходил утром, ни когда я подходил к этому месту суда, ни когда я говорил. Нет, оно не противоречило мне ни в чем, что я собирался сказать, хотя в других случаях, когда я говорил, оно [= сигнал] часто останавливало меня, даже когда я был в середине того, что говорил. Но теперь ничто из того, что я говорил или делал по этому поводу, не противоречило мне. Итак, что я принимаю в качестве объяснения этому? Я скажу тебе. Возможно, это доказательство того, что со мной произошло что-то хорошее [ agathon ], |40c и не может быть, чтобы мы мыслили здраво [ orthōs ], если считаем смерть чем-то плохим [ kakon ]. Это для меня большое доказательство того, что я говорю, так как сигнал [ к семейону ], к которому я привык, наверняка был бы против меня, если бы я шел к чему-то нехорошему [ агафон ].
Давайте подумаем об этом так: есть много причин надеяться, что смерть — это что-то хорошее [ агафон ]. Говорю это потому, что смерть есть одно из двух: либо это состояние небытия и полного беспамятства для умершего, либо, согласно пословицам [ legomena ], происходит какое-то изменение [ meta-bolē ] — переселение [ met-oikesis ] души [ psūkhē ] из этого места [ topos ] в другое место [ топос ]. Теперь, если ты предположишь, что нет сознания, |40d , но сон подобен сну того, кто ничего не видит даже во сне, смерть будет чудесным приобретением [ kerdos ]. Ибо если бы человек выбрал ту ночь, в которую он спал, ничего не видя даже во сне, и если бы он сравнил с ней другие дни и ночи своей жизни, а затем сказал бы нам, сколько дней и ночей он прошла в течение его жизни лучше и приятнее, чем эта, я думаю, что любой человек, не скажу частное лицо [ idiōtēs ], но даже великий царь— |40e найдет не так уж много таких дней или ночей по сравнению с другими. Теперь, если смерть такова, я говорю, что смерть — это приобретение [ kerdos ]; ибо сумма времени составляет тогда только одну ночь. Но если смерть есть путешествие [ apo-dēmiā ] в другое место [ topos ], и если поговорки [ legomena ] верны [ alēthē ], то все мертвые там [ ekeî ], то что хорошего [ agathon ], О присяжные заседатели, [ dikastai ], может ли быть больше, чем это?

Таким образом, суд стал философским упражнением, payeia , в котором Сократ фактически не «защищался» прежде всего от ложных обвинений, а фактически демонстрировал «в действии» (как в своего рода философском стендапе). ) что он на самом деле делал каждый день: ходил по городу, пытаясь и безуспешно пытаясь доказать, что Оракул, утверждавший, что он самый мудрый человек из всех, был неправ, так как он не мог найти никого мудрее его, потому что никто ничего не знал, кроме него, по крайней мере знал, что он не знал.[7]

Так что, может быть, его «вина» заключалась в том, что он выставил всех, а особенно софистов и своих обвинителей, невежественными идиотами…

[42a] …Но позвольте мне прервать. Видите ли, час [ hōrā ] отъезда уже настал. Итак, теперь мы все идем своим путем — я умираю, а ты жив. И вопрос в том, кто из нас с любой стороны идет к чему-то лучшему? Непонятно, кроме как богу.

Примечания

[1] Датировка диалогов вызывает споры, и идеи со временем менялись. Я руководил Каном, Ч.Х. 1997. Платон и сократический диалог ; и Хорн, Мюллер, Сёдер. 2017. Platon-Handbuch: Leben – Werk – Wirkung . К. II «Zu Platons Werken» (Глава II. О произведениях Платона). Традиционно произведения Платона делят на три группы, из которых те, что относятся к группе «Ранние», «представляют собой восприятие Платоном наследия исторического Сократа» ( Encyclopedia Britannica , «Платон: Ранние диалоги».)

[2] Эти идеи развиваются в других Диалогах как «Теория форм». Дополнительные подробности теории: Кан, 19 лет.97. Платон и сократический диалог ; Фридлендер, стр. Платон. Введение . 1969. Принстон.; Гатри, W.K.C. 1969. История греческой философии . Издательство Кембриджского университета, особенно тома 3, 4, 5; или см., например, Encyclopedia Britannica «Платон: теория форм». По проблеме языка Платон Кратил ; и Кан, Ч.Х. «Язык и онтология в Cratylus», в Vlastos, Lee, Mourelatos, Rorty (ред.). 1973. Фронезис . Ассен, ван Горкум. стр. 152–176.

[3] Следует отметить, что некоторые свидетельства верований софистов основаны на их критике Платоном. Для получения дополнительной информации о софистах: Guthrie, W. K.C. 1969. История греческой философии Том 3, часть 1 Софисты; Jaeger, W. 1986. Paideia: идеалы греческой культуры Том III Конфликт культурных идеалов в эпоху Платона. Издательство Оксфордского университета; Dupreel, E. 1949. Les sophistes . Невшатель; Унтерштайнер, М. 1949. I Sofisti . Милан; или см., например, Encyclopedia Britannica «Софистская философия: Частные доктрины».

[4] Апология Сократа, Платон. Перевод Бенджамина Джоветта. Адаптировано Мириам Карлайл, Томасом Э. Дженкинсом, Грегори Надь и Су-Ён Ким. Онлайн в Центре греческих исследований

[5] Гатри, В.К.С. 1969. История греческой философии , особенно тома 4 и 5; или см., например, Британская энциклопедия «Платон: Жизнь».

[6] Бионди, Кэрри-Энн, Миллер, Фред Д. Младший. 2007. Трактат о философии права и общей юриспруденции, том 6. Обзор судебных разбирательств см. также в «Право и суды в древних Афинах: краткий обзор». Обзор» здесь, в Kosmos Society.

[7] Платон Апология Сократа 21a–22e

Библиография и дополнительная литература

Бионди, Кэрри-Энн; Миллер, Фред. D. Jr. 2007. Трактат по философии права и общей юриспруденции : Том 6.

Колли, Г. 1996. La nascita della filosofia . Адельфи, Милан.

Dupreel, E. 1949. Les sophistes . Невшатель: Editions Du Griffon.

Friedländer, P. 1969. Платон. Введение. Принстон. Издательство Принстонского университета. (Английский перевод немецкого Платона: Seinswahrheit und Lebenswirlichkeit. 1964. Берлин. W. de Gruyter & Co.)

Гатри, W.K.C. 1969. История греческой философии . Кембридж, Издательство Кембриджского университета.
Том 3, Просвещение пятого века, Часть I: Софисты; Часть II: Сократ
Том 4, Платон: Человек и его диалоги: ранний период
Том 5, Поздний Платон и Академия

Хорн, Кристоф; Мюллер, Йорн; Сёдер, Иоахим (редакторы). 2017. Platon-Handbuch: Leben – Werk – Wirkung (Справочник Платона: жизнь, работа, эффекты). JB Metzler, Штутгарт-Веймар.

Jaeger, W. 1986. Paideia: идеалы греческой культуры : Том III: Конфликт культурных идеалов в эпоху Платона. Перевод Гилберта Хайе. Издательство Оксфордского университета, США, Нью-Йорк

Кан, Ч.Х. 1973. «Язык и онтология в Cratylus». В Грегори Властос, Эдвард Н. Ли, Александр П. Д. Мурелатос и Ричард Рорти (ред.), Phronesis . Ассен, ван Горкум. стр. 152–176

Кан, Ч.Х. 1997 г. (печать), 2009 г. (онлайн). Платон и сократический диалог: философское использование литературной формы . Издательство Кембриджского университета. https://doi.org/10.1017/CBO9780511585579

Платон. Апология Сократа . Перевод Бенджамина Джоветта. Адаптировано Мириам Карлайл, Томасом Э. Дженкинсом, Грегори Надь и Су-Ён Ким. Доступно в Интернете в Центре греческих исследований

Платон. Кратил . Например, доступный онлайн на Perseus. Платон в двенадцати томах, Vol. 12 в переводе Гарольда Н. Фаулера.