Александр первый внешняя политика: Страница не найдена

Содержание

§ 5. Внешняя политика Александра I в 1801–1812 гг.. Отечественная история (до 1917 г.)

§ 5. Внешняя политика Александра I в 1801–1812 гг.

Дворцовый переворот 11 марта 1801 г. привел к изменениям и во внешнеполитическом курсе царизма. Александр I сразу же предпринял шаги для урегулирования конфликта с Англией, который вызывал недовольство широких кругов российского дворянства. Он отменил организованный Павлом I поход донских казаков в Индию. В июне 1801 г. между Россией и Англией была заключена морская конвенция, положившая конец конфликту.

Отказ от вражды с Англией не означал, однако, линии на разрыв с Францией. Переговоры с ней продолжались и в октябре 1801 г. заверла. В плен сдались свыше 20 тыс. австрийцев с 59 орудиями. Кутузову, правда, удалось вывести из-под удара русские войска, оказавшиеся после разгрома основных сил австрийцев в очень тяжелом положении. Сражение при Аустерлице, происшедшее 20 ноября (2 декабря) 1805 г., было, однако, союзниками проиграно с большими потерями.

Они потеряли около 27 тыс. человек и 155 орудий. Наполеон потерял свыше 12 тыс. человек. Третья коалиция фактически прекратила существование после того, как в декабре 1805 г. Австрия заключила мир с Наполеоном.

Борьба с Францией вступила вскоре в новую фазу. Осенью 1806 г. сложилась четвертая антифранцузская коалиция, объединившая Россию, Англию, Пруссию и Швецию. Наполеон молниеносным ударом наголову разгромил прусскую армию, занял Берлин и оккупировал большую часть территории Пруссии. Театр военных действий приблизился к западным границам России. Зимняя кампания 1806–1807 гг. оказалась для французов весьма тяжелой. В кровопролитном генеральном сражении у Прейсиш-Эйлау 27 января (8 февраля) 1807 г. Наполеону не удалось окружить и разгромить русскую армию. Тем не менее в битве при Фридланде в июне 1807 г. Наполеон одержал победу. Это обстоятельство, а также обозначившееся ухудшение русско-английских отношений вынудило Александра I начать переговоры с Наполеоном. 7 июля 1807 г.

в Тильзите были подписаны мирный договор между Россией и Францией и направленный против Англии союзный трактат. Александру I пришлось признать осуществленную Наполеоном перекройку карты Европы. Царь, впрочем, сумел убедить Наполеона сохранить Пруссию как самостоятельное государство, хотя и в крайне урезанных границах. Из отнятых у Пруссии польских земель Наполеон образовал Варшавское герцогство. Став союзником Франции, Россия брала на себя обязательство присоединиться к объявленной Наполеоном континентальной блокаде Англии.

Международное положение России после Тильзитского мира оставалось весьма сложным. Поражение в борьбе с Францией Александр I попытался компенсировать завоеванием Финляндии, входившей в состав Швеции. Последняя, в свою очередь, стремилась взять реванш за те поражения, которые она потерпела в войнах с Россией в XVIII в.

Предлогом для начала войны стало фактическое невыполнение Швецией условий континентальной блокады Англии. В феврале 1808 г. русская армия начала успешное наступление в Финляндии. Уже к марту она овладела городами Гельсингфорсом, Васа и столицей Финляндии Або (Турку).

Однако вскоре шведы, сконцентрировав силы и используя растянутые коммуникации русских, сумели потеснить их на юг Финляндии. Вместе с тем шведы потеряли самую крупную морскую базу на юге Финляндии — Свеаборг, где после сдачи гарнизона в руки русских попало почти 2 тыс. орудий и около 90 гребных судов.

К концу лета 1808 г. благодаря успешным боевым действиям центральной группы русских войск под командованием генерала Каменского 2-го были одержаны победы над шведами у Куортане и Сальме, а в сентябре — при Оравайсе. Шведы были окончательно вытеснены из Финляндии. С марта 1809 г. русские войска перешли в решительное наступление, в ходе которого они по льду Ботнического залива вторглись на территорию Швеции. Поражение шведов привело к волнениям в армии и низложению короля Густава-Адольфа IV.

По Фридрихсгамскому мирному договору, заключенному 5 (17) сентября 1809 г., к России была присоединена Финляндия, получившая весьма широкую автономию в составе империи, и Аландские острова. Швеция была вынуждена принять участие в континентальной блокаде. Еще ранее, в 1806 г., началась русско-турецкая война. Русская эскадра под командованием вице-адмирала Д. Н. Сенявина одержала ряд крупных побед над флотом Османской империи. Сначала русские корабли блокировали Дарданеллы, а затем 19 июня (1 июля) 1807 г. нанесли туркам сокрушительное поражение в морском сражении под Афоном. Были достигнуты определенные успехи и на сухопутном театре военных действий. 2 (14) июня 1807 г. генерал М. А. Милорадович разбил турецкие войска под командованием Алипаши под Обилешти. Однако боевые действия затянулись. После Тильзита между Россией и Турцией было заключено Слободзейское перемирие, продолжавшееся до 1809 г.

Военные действия были продолжены весной 1809 г. Однако несмотря на ряд успехов русской армии, война приняла затяжной характер. Этому способствовала смерть командующего русской армией А. А. Прозоровского, а затем (в 1811 г.) и нового командующего Н. М. Каменского. Русскую армию возглавил М. И. Голенищев-Кутузов. Решающая победа Кутузова над войсками верховного визиря Ахмедапаши под Рущуком и окружение турецкой армии у Слободзеи вынудили Османскую империю заключить мир, подписанный в Бухаресте 16 (28) мая 1812 г.

По условиям Бухарестского мира к России отошли Бессарабия и часть Черноморского побережья Кавказа с городом Сухуми. Договор с Турцией, обеспечивший нейтралитет последней во время Отечественной войны 1812 г., был ратифицирован 11 (23) июня 1812 г. в Вильно, буквально накануне вторжения армии Наполеона в Россию. Бухарестский мир стал крупным достижением русской дипломатии.

Союз России и Франции, заключенный в Тильзите, оказался весьма непрочным. Отношения между обоими партнерами довольно быстро начали ухудшаться. Разрыв торговых связей с Англией в результате присоединения России к континентальной блокаде сильно ударил по интересам русских помещиков и купцов, повлек расстройство финансовой системы страны. Александр I уклонялся от строгого соблюдения условий блокады, что вызывало раздражение Наполеона. Русский император, опять-таки к неудовольствию Наполеона, стремился проводить самостоятельную линию в международных делах, фактически отказавшись, в частности, помочь Франции во время ее войны с Австрией в 1809 г. Господство Наполеона практически над всей Европой создавало постоянную угрозу России и, кроме того, противоречило собственным внешнеполитическим амбициям царя. Неудачное сватовство французского императора, задумавшего было жениться на сестре Александра I Анне Павловне, присоединение к Франции герцогства Ольденбургского, которым владел родственник царя, способствовали дальнейшему усилению франко-русских противоречии и готовили почву для новой большой войны на Европейском континенте.

Внешняя политика Александра I в 1801-1812 гг. | ED-STAR.RU

Данная статья является продолжением цикла статей о России XIX века. Предыдущую статью цикла, посвященную внутренней политике Александра I в 1801-1812 гг. , можно найти и почитать здесь.

Подобно внутриполитическому курсу, во внешней политике Александр I также начал отменять начинания своего отца и возвращаться к политической модели Екатерины II. Так, была сразу же восстановлена торговля с Англией, а казачий отряд, направленный в Индию для захвата английских владений, отозван и возвращен обратно. В связи с этим неудивительно то, что на фоне сближения России и Великобритании, отношения России и Франции начали портиться. В 1805 г. Россия вступает в третью антифранцузскую коалицию, где союзниками Александра I стали, помимо Великобритании, также Австрия и Швеция.

Отношения с наполеоновской Францией

В 1805 г. Австрия и Россия потерпели сокрушительное поражение от Наполеона в битве под Аустерлицем. Поражение было крайне тяжелым, если не сказать позорным. Считается, что именно после Аустерлица Александр I невзлюбил командующего войсками М. И. Кутузова и относился к нему с большим недоверием даже в период Отечественной войны 1812 г.

Поражение под Аустерлицем заставило Александра I надолго отложить свои планы по сближению с Англией и постепенно войти в профранцузский внешнеполитический курс.

В 1807 г. Россия и Франция заключили Тильзитский мирный договор, согласно которому Россия была вынуждена присоединиться к континентальной блокаде Англии, то есть фактически перестать с ней торговать. Это условие, однако, на практике плохо выполнялось, что в будущем и станет одной из причин нападения Наполеона на Россию.

Однако, Тильзитский мир не был таким уж односторонним и выгодным только Франции. Наполеон согласился не вмешиваться в назревающий конфликт между Россией и Швецией, благодаря чему Россия «развязала себе руки» и в ходе успешной русско-шведской войны 1808-1809 гг. присоединила к себе Финляндию, входившую, прежде, в состав Швеции. Данные территориальные изменения были закреплены в Фридрихсгамском мирном договоре, заключенном между Россией и Швецией в 1809 г. Кроме того, разрешив конфликт с Наполеоном, Александр I мог сосредоточить все силы на уже идущих войнах на Кавказе и Ближнем Востоке.

Россия и Кавказ

Отношения с Францией стали единственным неудачным звеном во внешнеполитическом курсе Александра I в первый период его правления. В остальном императору сопутствовала удача. Так, в частности, расширилось влияние России на Кавказе: в 1801 г. в состав России вошла Восточная Грузия, в 1803 г. – Мингрелия, а впоследствии и некоторые другие территории, такие как Карабах и Ширван. Осетия также полностью оказалась в составе России. Столь стремительное продвижение России на Кавказ сильно обеспокоило Турцию, Иран и Европу.

Россия и Ближний Восток

В первый период своего правления Александру I пришлось вести одновременно две войны на Ближнем Востоке: с Турцией и с Ираном.

Война с Ираном продолжалась с 1804 по 1813 гг. и в целом была успешной для России. Война завершилась подписанием Гюлистанского мира 1813 г., по которому владения России на Кавказе значительно расширились: к Российской империи были присоединены многочисленные Азербайджанские ханства. Эта победа вызвала негодование Англии и заставила последнюю активизировать все свои силы в соперничестве с России за влияние в Азии. Так началась «Большая игра» — борьба Великобритании и России за доминирование на Востоке.

В русско-турецкой войне 1806-1812 гг. Россия также одержала победу. Итогом войны стал Бухарестский мир 1812 г.: к России отходила Бессарабия, Сербия получала автономию. Эта победа имела большое значение, прежде всего, как важный этап в борьбе Балканских стран за свою независимость. Именно здесь началось зарождение и развитие «Восточного вопроса» — геополитического соперничества России и Турции за влияние на Балканские страны.

Таким образом, внешняя политика Александра I в первой половине его правления оказалась вполне успешной, однако, главная битва была еще впереди. Именно война с Францией должна была окончательно показать, кто является настоящим лидером Европы: Наполеон или Александр I.

В следующей статье рассмотрим Отечественную войну 1812 г.

Обязательно вступайте в нашу группу в vk! Там еще много интересного и полезного для подготовки к ЕГЭ по истории!

Напоследок небольшой оффтоп. Мы хотим пригласить прекрасную половину человечества (да и не только её) в наше новое сообщество — Lovely! Зависать в Lovely – всё равно, что встретиться с лучшими подружками, с которыми давно не виделись! Заходи! 🙂

Смотрите также:

1. Полный курс истории. Теория и практика.

2. Мобильные приложения для подготовки к ЕГЭ по истории.

3. Автоматизированный онлайн-тренажер для изучения английского языка.

4. Каким на самом деле был Иван IV Грозный?

5. Александр I и старец Федор Кузьмич: невероятные факты жизни и смерти императора.

2. Внешняя политика России в период правления Александра I. Правление Александра I

Внутренняя и внешняя политика Александра I

ПЛАН
1. Характеристика
Александра 1
2. Реформы
государственного
управления
3. Крестьянские
реформы
4. Реформа
образования
5. Значение реформ
6. Внешняя политика
НАЧАЛО
ЦАРСТВОВАНИЯ
АЛЕКСАНДРА 1
11 марта 1801 г.

заговорщиками был убит
император Павел 1.
О заговоре было известно его
23-летнему сыну Александру.
Узнав о смерти отца, едва не
упал в обморок. Но был
приведен в чувство словами:
«Довольно ребячиться,
ступайте царствовать!»
АЛЕКСАНДР ПЕРВЫЙ
(Благословенный)
1801 — 1825
Современники об Александре 1:
«Сфинкс, неразгаданный до гроба»,
«властитель слабый и лукавый»,
«в лице и в жизни Арлекин»
(А.С. Пушкин)
«республиканец на словах и самодержец
на деле» (А. Тургенев)
«тонок, как кончик булавки, остер, как
бритва, и фальшив, как пена морская»
(шведский дипломат)
«Александр умен, приятен, образован.
Но ему нельзя доверять. Он неискренен.
Это — истинный византиец, тонкий
притворщик, хитрец» (Наполеон)
АЛЕКСАНДР ПЕРВЫЙ
(Благословенный)
1801 — 1825
От отца Павла заимствовал
любовь к парадам, от любимой
бабушки Екатерины 2 и
воспитателя-республиканца
Лагарпа идеи Просвещения.

С детства приучен «держать
двойной прибор манер, чувств
и мыслей». Склонен к
позерству. Даже в зрелые годы
репетировал свои выходы
перед зеркалом, примеряя не
только одежду, но и улыбку,
жесты.
В последние годы своей жизни
увлекся мистицизмом.
РЕФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО
УПРАВЛЕНИЯ
Негласный комитет
император
Негласный комитет
(совещательная власть)
Государственный
совет
(совещательная власть
с 1810 года)
Сенат
судебная власть
Министерства
(исполнительная власть с
1802 года)
КРЕСТЬЯНСКИЕ РЕФОРМЫ
Александр 1 вручает
указ о вольных хлебопашцах
запрет публиковать в
газетах объявления о
продаже крепостных
крестьян
указ о праве купцов, мещан
и государственных
крестьян покупать землю в
собственность
1803
указ о вольных
хлебопашцах
(дворяне по своему
желанию могли
освобождать крестьян с
землей за выкуп)
по этому указу было освобождено
0,5% крепостных
РЕФОРМА ОБРАЗОВАНИЯ
Казанский университет
• рост университетов (в Казани, Харькове, Вильно и Дерпте (Тарту))
• автономия университетов
• смягчения цензуры
• основаны привилегированные средние учебные заведения в 1811
г.

в Царском селе.
лицеи, в т.ч.
ЗНАЧЕНИЕ РЕФОРМ
Неврев Н.В. Торг. Сцена из крепостного быта. Из недавнего прошлого
Реформы носили декоративный характер.
Способствовали укреплению самодержавия, практического значения имели мало.
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
Основные направления внешней политики
(1801-1812 годы)
Северное
Западное
1801-1803 — «флиртующая
политика»
(восстановление дружеских
отношений
с
Англией
(выгодные экономические связи
и монархия) и отсутствие
конфликта
с
Францией
(необходима стабильность для
решения внутренних дел)
1805-1807 – участие в
антифранцузской
коалиции
(из-за господства в Европе)
1805 – поражение под Аустерлиц
1807 – поражение под
Фридландом, Тильзитский мир
с Францией
1808-1809 – русскошведская война
Итог:
Фридрихсгамский мир
1. к
России
присоединяется
Финляндия (1809) (на
правах автономии)
2.

Швеция вынуждена
присоединиться
к
континентальной
блокаде
против
Англии
Южное
1806-1812 – русско-турецкая
война
Итог:
Бухарестский мир
присоединение Бессарабии к
России
1804-1813 – русско-иранская
война
Итог:
Гюлистанский мир –
закрепление за Россией Грузии,
Дагестана, Абхазии и др.
кавказских территорий.,
свобода плавания на Каспии.
ТИЛЬЗИТСКИЙ МИР
Участники:
Россия и Франция
Условия:
1. Присоединение России к
континентальной блокаде
против Англии
2. Признание всех завоеваний
Наполеона и его самого как
императора Франции
3. Свобода действий России
против Швеции, Турции и
Ирана
Последствия для России :
1. Ущерб российской экономики (т.к. 60% доходов от внешней
торговли обеспечивала торговля с Англией)
2. Упадок международного авторитета, международная
изоляция России
3. Позволил завершить войны с Турцией и Ираном и начать
войну с Швецией
Дайте определение и назовите что
означают эти даты:
Негласный комитет
Министерства
Госсовет
Цензура
Указ о вольных хлебопашцах
Коалиционные войны
Континентальная блокада
Подумайте, что дало
основание А.

С. Пушкину
написать «Дней
Александровых прекрасное
начало ..»
Назовите основные
реформы Александра 1, их
суть и итоги
1801-1825
Основные
направления
внешней
политики и их
итоги.
1803
1807
1809
Назовите участников
Негласного комитета
Александр 1 …
Тильзитский мир:
участники, условия,
последствия
Благословенный
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ
П.11, 12
термины и даты по
теме
Александровская колонна

227,Внешняя политика Александра 1 в 1801-1812 гг

Внешняя политика Александра I была достаточно успешной, особенно, в первой половине его царствования, то есть в 1801-1812 годах. Российская империя одержала победы в четырех войнах – со Швецией, Османской империей, Францией и Персией.

Блок: 1/5 | Кол-во символов: 238
Источник: https://obrazovaka.ru/istoriya/vneshnyaya-politika-aleksandra-1-itogi.html

Введение

Первые двенадцать лет XIX в. – это очень важный период во внешней политике Российской империи, который связан с событиями предыдущих десятилетий XVIII в. и который оказал влияние на дальнейшие внешнеполитические события страны.

Блок: 2/6 | Кол-во символов: 237
Источник: https://interneturok.ru/lesson/istoriya-rossii/8-klass/rossiyskaya-imperiya-pervoy-chetverti-xix-veka/vneshnyaya-politika-aleksandra-i-v-1801-1812-gg

Предпосылки внешней политики России начала XIX в.

К началу XIX в. международные отношения в Европе были очень сложными и запутанными. После Великой французской революции во Франции к власти пришел Наполеон I (рис. 1). Он вел постоянные войны в Европе, захватывая всё новые и новые территории. Это был существенный фактор, который влиял на многое, в том числе и на внешнюю политику Российской империи.

Рис. 1. Наполеон I Бонапарт (Источник)

С другой стороны, не только Франция, но и другие великие державы боролись за свое влияние в Европе и за ее пределами. Поэтому за те регионы, которые они считали важными, усилилась борьба. Среди этих регионов: Балканский полуостров, Кавказ, Закавказье, а также другие окраины Европы (рис. 2) – стратегически важные территории. Внешняя политика России в начале XIX в. была тесно связана с общей ситуацией в Европе.

Рис. 2. Кавказ и Закавказье в XIX в. (Источник)

Рис. 3. Балканский полуостров (Источник)

В течение XVIII в. Российская империя очень сильно расширила свои границы, в частности продвинулась на юг, к Черному морю. Россия получила Северное Причерноморье, полуостров Крым и вообще выход к Черному морю за счет нескольких войн с Османской империей. В конце XVIII в. при Екатерине II был заключен Георгиевский трактат 1783 г., по которому Россия взяла под свой протекторат Картли-Кахетинское царство (рис. 4). Таким образом, Российская империя начала укреплять свои позиции еще и на Кавказе.

Рис. 4. Картли-Кахетинское царство (Источник)

Что касается европейских проблем, с ними Россия была тоже очень тесно связана. Екатерина II была напугана событиями французской революции и хотела отправить свои войска для ее подавления, но этого не произошло по причине ее смерти. Павел I, пришедший к власти после Екатерины II, начал войну с Францией, но Наполеон I так впечатлил его, что Россия заключила с Францией союз.

Таким образом, когда Александр I (рис. 5) вступил на престол, во внешней политике ему досталось в наследство продвижение к Черному морю, на Кавказ и Закавказье (рис. 3) и запутанные отношения с Францией. Это во многом определило его политику в 1801–1812 гг.

Рис. 5. Александр I – русский император (Источник)

Блок: 3/6 | Кол-во символов: 2189
Источник: https://interneturok.ru/lesson/istoriya-rossii/8-klass/rossiyskaya-imperiya-pervoy-chetverti-xix-veka/vneshnyaya-politika-aleksandra-i-v-1801-1812-gg

Основные направления внешней политики

Просматриваются два глобальных направления внешней политики российского императора: европейское и восточное.

Целями политического курса Александра I на континенте становятся:

Борьба с наполеоновской агрессией.
Активизация в европейских делах и повышение влияния России на их исход.
Укрепление позиций в Прибалтике.
Политическое переустройство Европы и создание на континенте механизма коллективной безопасности.

На Востоке на первый план вышли следующие задачи:

Расширение владений России в Закавказье и стабилизация её границ.
Защита завоеваний на Чёрном море и обеспечение благоприятного режима проливов.
Урегулирование отношений со сверхдержавами, имеющими интерес на Востоке – Персией, Османской империей, Англией.

Схема: Внешняя политика Александра I

Схему основных направлений внешней политики Александра I более подробно удобнее рассмотреть с событий на Востоке.

Блок: 3/8 | Кол-во символов: 895
Источник: https://histerl.ru/lectures/19_vek/vneshnia_politika_aleksandra. htm

Южное направление

В 1801 году Александр I отказался от идеи своего отца и предыдущего императора Павла I о походе в Индию. В том же году он снял введенные Павлом I ограничения на торговлю с Европой, а также на въезд и на выезд. Молодой император подписал манифест о присоединении к России Восточной Грузии.

В 1804-1813 годах Российская империя провела успешную войну с Персией, а также Эриванским, Гянджинским и Бакинским ханствами. В результате, по Гюлистанскому мирному договору Персии было запрещено иметь флот на Каспийском море и в состав России вошли земли большей части современного Азербайджана. Граница в Закавказье прошла по линии Аракс-озеро Севан-Гурия.

В 1806-1812 годах Россия успешно воевала с Османской империей. По Бухарестскому мирному договору в состав России вошла Бессарабия (современная Молдова), Сербия получила внутреннюю автономию, но турки смогли удержать крепость Анапа на берегу Черного моря.

К внешней политике на юге в 1817-1825 годах можно отнести и начальный этап Кавказской войны. Россия воевала с черкесами, кабардинцами, чеченцами и горцами Дагестана. В этой войне отличился генерал Ермолов. Завершилась она в мае 1864 года, уже при Александре II.

Рис. 3. Русско-персидская война 1804.

Кратко итоги внешней политики Александра I можно представить в такой таблице:

Направление

События

Результат

Западное

1. Войны с Наполеоном в 1805-1815 гг.

2. Война со Швецией в 1808-1809 гг.

1. Присоединение к России части польских земель на правах Царства Польского, создание в Европе Священного Союза и реставрации Бурбонов во Франции.

2. Присоединение к России финских земель в статусе Великого княжества.

Южное

1. Война с Персией в 1804-1813 гг.

2. Война с Турцией в 1806-1812 гг.

3. Кавказская война 1817-1864 гг.

1. Вхождение в состав России большей части Закавказья.

2. Сербия получила автономию, а Россия – Бессарабию.

3. Усиление южных границ России, строительство новых городов и крепостей на юге.

Блок: 3/5 | Кол-во символов: 1954
Источник: https://obrazovaka.ru/istoriya/vneshnyaya-politika-aleksandra-1-itogi.html

Что мы узнали?

Внешняя политика императора Александра I в первой четверти XIX века была полностью успешной. Он расширил границы России в Закавказье, в Причерноморье и на западе, где появились Великое княжество Финляндское и Царство Польское.

Блок: 4/5 | Кол-во символов: 245
Источник: https://obrazovaka.ru/istoriya/vneshnyaya-politika-aleksandra-1-itogi.html

Внешняя политика 1812-1825 гг

В эти годы перед Россией стояла задача завершения борьбы с Наполеоном, объединение стран антифранцузской коалиции и выстраивание отношений с европейскими державами.

Заграничные походы

На протяжении двух лет (1813-1814 гг. ) русские войска совместно с армиями Пруссии, Швеции и Австрии освобождают Западную Европу от французских завоевателей, завершая разгром наполеоновских войск. Необходимо было сделать это в кратчайшие сроки, чтобы не дать Бонапарту выиграть время на восстановление сил. В октябре 1813–го под Лейпцигом в «Битве народов» Наполеон терпит поражение, что является переломом в противостоянии Европы и Франции. По Шомонскому трактату участники антифранцузской коалиции обязались не заключать сепаратных соглашений с противником, что заложило основы будущего Священного союза.

В марте Наполеоном была подписана капитуляция, а в апреле 1814 года – отречение, в результате чего на французском престоле вновь воцарились Бурбоны. В марте 1815–го бывший император бежит с острова Эльба и на 100 дней возвращается к власти, но окончательно будет разбит союзниками в битве при Ватерлоо (июнь 1815-го).

Венский конгресс

По итогам военного противостояния в Европе с сентября 1814 по июль 1815 года прошёл Венский конгресс, участниками которого стали все европейские державы за исключением Турции. Его целью были:

Международно-правовое закрепление послевоенного соотношения сил.
Восстановление прежнего политического устройства и реставрация европейских династий.
Обеспечение на длительное время политической стабильности.
Удовлетворение территориальных требований стран-победителей.
Обеспечение гарантий невозможности нового прихода к власти Наполеона.

По итогам конгресса Герцогство Варшавское вновь исчезло с карты мира, а его территории частично отошли Пруссии, Австрии и России. Франция лишалась всех своих завоеваний, а специальным актом от 26 сентября создавался Священный союз монархий Европы.

Создание Священного союза

Его основу составили три государства: Австрия, Россия и Пруссия. Позже к ним присоединились и другие державы. Главная задача – обеспечение выполнения решений Венского конгресса.

По сути Священный союз превратился в оплот реакции в борьбе с движением либерализма в Европе, что выражалось во вмешательстве в дела других государств с целью подавления революционных и национальных движений. Это привело к тому, что в 1821 году Александр I отказался поддержать восстание греческого народа против Османской империи вопреки общественному мнению внутри страны.

Блок: 7/8 | Кол-во символов: 2498
Источник: https://histerl.ru/lectures/19_vek/vneshnia_politika_aleksandra.htm

Отечественная война 1812 года

Наполеон, нарушив условия Тильзитского мира, вторгся на территорию России в июне 1812 года. С самого начала война стала для народа Отечественной, вызвав активное сопротивление крестьян и всего населения страны. После назначения главнокомандующим М. И. Кутузова 26 августа произошло сражение у деревни Бородино, где по словам генерала Ермолова, «французская армия разбилась о русскую».

Однако ради сохранения войск было решено оставить Москву, что не принесло Наполеону долгожданной победы и подписания мира. Французская армия вынуждена была отступить, при этом по уже разорённой дороге, преследуемая российской армией. После ряда успешных сражений окончательный разгром врага завершился при переправе через Березину в ноябре 1812-го.

Блок: 6/8 | Кол-во символов: 761
Источник: https://histerl.ru/lectures/19_vek/vneshnia_politika_aleksandra.htm

Кол-во блоков: 10 | Общее кол-во символов: 9017
Количество использованных доноров: 3
Информация по каждому донору:

https://interneturok.ru/lesson/istoriya-rossii/8-klass/rossiyskaya-imperiya-pervoy-chetverti-xix-veka/vneshnyaya-politika-aleksandra-i-v-1801-1812-gg: использовано 2 блоков из 6, кол-во символов 2426 (27%)
https://obrazovaka.ru/istoriya/vneshnyaya-politika-aleksandra-1-itogi.html: использовано 3 блоков из 5, кол-во символов 2437 (27%)
https://histerl.ru/lectures/19_vek/vneshnia_politika_aleksandra.htm: использовано 3 блоков из 8, кол-во символов 4154 (46%)

Внешняя политика Александра I и Николая I: преемственность и различия (1814–1855)

Journal of World History 13.1 (2002) 192-195 Victor Lieberman’s book of nine essays undertakes a study of Eurasia between c. 1450 and 1830 , giving special consideration to Japan, France, Russia, Vietnam, Burma, and Thailand. In the first essay, «Transcending East-West Dichotomies,» Lieberman presents his rationale to examine and to compare these «six ostensibly disparate areas» during the early modern period, and to look for broad Eurasian patterns and commonalities. According to Lieberman, previous comparisons of Europe and Asia have struggled to explain European success and Asian failure, and have focused on the question: «Why was Asia different?» (p. 19 ). Scholars searched to identify the characteristics that produced modernization in the West, and then searched to find similar characteristics elsewhere in Asia. These Eurocentric studies on Europe and Asia employed standards of comparison that concentrated on specific European features such as feudalism and capitalism, and «phenomena whose definitions were, at bottom, culture specific» (p. 21 ). Thus, when Asia appeared to lack special European traits, there emerged an image of Eastern deficiency and Western superiority. Lieberman promises that he will employ a different approach (more neutral, capacious, and revealing), in order to discover basic patterns that transcended the East-West divide. According to Lieberman, one such Eurasian pattern occurred between c. 1450 and 1830 , when politically, culturally, and commercially, «localized societies in widely separated regions coalesced into larger units» (p. 24 ). Lieberman admits to strong local variations in the Eurasian patterns he seeks to identify, but he insists that general parallels prevail in the big picture. All six regions emerged as stronger and larger national units during the early modern period, expanding and developing episodically, with periods of collapse and renewed expansion, but with sustained movement towards political and administrative integration of previously fragmented, localized units. Southeast Asia, for example, had some twenty-two independent states in 1350 , but only three in 1825 . All six areas experienced increased administrative centralization, social regulation, state power over religious groups, and control over the economy, as government procedures became more professional and impersonal. Cultural integration was leading to a deeper conceptualization of and a broader identification with the state, and a «growing, if highly imperfect and uneven, uniformity of religious, ethnic, and other cultural symbols» (p. 37 ). Economic growth occurred in all regions, promoted by Eurasian patterns such as population growth, benign climate and disease patterns, international exchange, and military competition. What caused this greatly increased cohesion by 1830 ? Why did some areas experience greater success than other areas? Why did some states continue to modernize, while others failed? In the initial 25 pages of «Transcending East-West Dichotomies,» Lieberman appears to be critical of the concept of European superiority. But this is not the case. Lieberman claims «no desire to minimize» European exceptionalism, which is «arguably the central feature» of the period under review. Of the six areas under study, France maintained essential distinctions from the other five, and only France showed signs of moving toward modernization. France by 1830 had developed a modern growth economy, and of the remaining six areas under study, only Russia, «which benefited from West European technical and intellectual inputs,» showed signs of significant modern growth (p. 54 ). Indeed, East Asian economic growth occurred in part because of the spread of European technology and New World crops, and the demands of the European market for Asian products. Although similar patterns of economic growth, state consolidation, and cultural integration occurred in all six areas, France still emerges as the only state under study that developed critical components leading toward modernization. «How then do we explain Western Europe’s unique vigor?» asks Lieberman (p. 55 ). His answer: «One suspects that an extraordinarily complex, poorly understood synergy was at work» but that a plausible explanation would be «cultural and institutional patterns» leading to such things as economic competition and innovation (pp. 55 -56 ). Indeed, Lieberman does more to support Western exceptionalism and uniqueness than demonstrate Eurasian commonalities, and the promise of something…

Александр Гамильтон и американская внешняя политика

Современные американские дебаты о характере нашей внешней политики могут разочаровывать из-за пристрастности или односторонности противоречащих друг другу взглядов. В крайних случаях мы видим реалистов, превозносящих национальные интересы и преуменьшающих роль нравственности во внешней политике, спорящих с идеалистами, говорящих так, будто по-настоящему нравственная внешняя политика должна быть альтруистичной и не основываться на заботе страны о собственном благополучии. существование. На публичной арене мы находим сторонников американского вмешательства в политику других стран, подвергающихся критике со стороны сторонников невмешательства или изоляционистов.

Мы чувствуем, что каждой из этих точек зрения есть что сказать, что каждая цепляется за часть истины, но тем не менее сама по себе неполна. Безусловно, мы думаем, что разумная внешняя политика будет руководствоваться как вниманием к национальным интересам, так и достойным уважением к универсальным истинам, провозглашенным в нашей Декларации независимости, и что вместо того, чтобы сделать абсолютным принцип вмешательства или невмешательства, нация вместо этого будет проводить свою внешнюю политику, благоразумно взвешивая все соответствующие соображения.

Обращаясь к мысли Александра Гамильтона, мы можем выйти за пределы этих частичных взглядов и найти более полное изложение принципов внешней политики. Гамильтон уделяет должное внимание как национальным интересам Америки, так и ее моральным обязательствам. Тем не менее, он также утверждает, что вмешательство в дела другой страны может быть справедливым и достойным похвалы, в то же время устанавливая разумные ограничения на такое вмешательство.

То, что Гамильтон может чему-то научить нас во внешней политике, может удивить многих.Хотя Гамильтон широко известен как один из самых проницательных и разносторонних политических мыслителей среди американских основателей, его репутация в значительной степени зависит от его работ о Конституции и внутренней политике, особенно от его вклада в Федералист и авторитетных государственных газет. — например, его отчет о государственном кредите и отчет о производстве — которые он написал в качестве первого министра финансов Америки.

Тем не менее, как наиболее доверенный и влиятельный член кабинета президента Джорджа Вашингтона, Гамильтон также принимал активное участие во внутренних внешнеполитических обсуждениях администрации.Более того, Гамильтон сделал внешнюю политику заметной темой одного из своих самых известных произведений: эссе Pacificus 1793 года. свете фундаментальных принципов американского режима и неизменных истин человеческой природы.

Как и большинство американских основателей, Гамильтон остро чувствовал роль, которую личный интерес играет в мотивации человеческих действий, и, следовательно, его важность в политической жизни.Соответственно, национальные интересы играли ключевую роль в его размышлениях о внешней политике. Для него первая обязанность правительства — защищать национальные интересы, понимаемые не только как независимость, могущество и процветание нации, но также как ее репутация или честь.

Хотя национальные интересы были началом взглядов Гамильтона на внешнюю политику, тем не менее, они не были исчерпывающими. Он также признавал, что преследование нацией своих интересов должно быть ограничено и руководствоваться уважением к достойным принципам справедливости, и он видел, что национальный интерес — даже национальный интерес, ограниченный уважением требований справедливости — не был исключительной целью. внешней политики.При определенных обстоятельствах нация может действовать доброжелательно, стремясь к благу другой нации, и может даже стремиться продвигать дело свободы, помогая другой стране в ее усилиях сбросить ярмо деспотизма.

Уделяя должное внимание всем этим соображениям, Гамильтон представил отчет о внешней политике, который актуален для нас и сегодня.

Национальные интересы и национальная гордость

Для Александра Гамильтона основной целью управления иностранными делами правительства является защита национальных интересов, понимаемых не только как безопасность и процветание страны, но также как ее самоуважение или гордость.Гамильтон обратил внимание общественности на этот момент в контексте первого серьезного внешнеполитического вызова молодой республики: начала войны между Великобританией и революционной Францией весной 1793 года. В ответ на это событие президент Вашингтон при поддержке своего весь кабинет издал свою знаменитую Прокламацию о нейтралитете, призванную удержать Америку от вовлечения в европейский конфликт. Когда некоторые американцы раскритиковали прокламацию, Гамильтон опубликовал в ее защиту печатные издания, написав свои знаменитые Pacificus эссе, опубликованные в Gazette of the United States .

Серия

Гамильтона Pacificus , пожалуй, лучше всего запомнилась своей экспансивной интерпретацией президентской власти, особенно в отношении внешней политики. Аргументы Гамильтона на этот счет вызвали бурную реакцию Джеймса Мэдисона, в то время конгрессмена от Вирджинии. По настоянию соперника Гамильтона в кабинете Томаса Джефферсона Мэдисон обратился к государственным газетам с осуждением описания Гамильтоном исполнительной власти как предательства конституционного принципа разделения властей.Возникшее в результате столкновение между Pacificus Гамильтона и Helvidius Мэдисона по праву отмечается как одно из самых впечатляющих публичных дебатов между двумя величайшими Основателями о значении Конституции.

Однако в документах Pacificus Гамильтон не ограничился конституционными вопросами, потому что критики Прокламации о нейтралитете не ограничились конституционными возражениями. Они также жаловались, что американская политика должна быть более внимательной к Франции, потому что Франция помогла Америке в ее собственной революции.Такие аргументы, по мнению Гамильтона, раскрывали дух, который был глупо склонен жертвовать американскими интересами ради нужд другой страны.

Соответственно, Гамильтон включил в свои Pacificus эссе заявление о том, что он считал основной целью внешней политики: курс международного поведения, «регулируемый» собственными интересами страны, насколько это позволяют справедливость и добросовестность, является и должна быть господствующей политикой. Как показывает выбор Гамильтоном слов, он не считал, что национальные интересы являются единственным релевантным соображением во внешней политике.Эта политика также должна руководствоваться уважением к «справедливости и добросовестности». Тем не менее постулировать некую цель внешней политики, отличную от национальных интересов, — считать, что нации действуют и должны действовать каким-то «самоотверженным и самоотверженным» образом ради интересов других стран, — значит, предупреждал Гамильтон, « неверно понимать или ошибаться в том, что обычно является и должно быть движущей силой национального поведения».[1]

Гамильтон не предложил систематического определения того, что представляет собой национальный интерес, но его смысл достаточно ясен, поскольку он использовал этот термин так же, как и мы сегодня.Когда мы думаем о национальных интересах, мы часто думаем о заботе страны о своей независимости — своей способности сохранять себя как свободное государство, не подверженное иностранному господству, — а также о своей мощи и процветании. Гамильтон, безусловно, имел в виду эти соображения. Он опасался союза Америки с революционной Францией и поддерживал политику нейтралитета, поскольку считал, что участие Америки в войне в Европе может поставить нашу относительно молодую и слабую страну в подчинение одной из великих держав и, по крайней мере, нарушить внешнюю торговлю, на которой доходы нового правительства зависели.

Подобные соображения повлияли на прежнюю государственную мудрость Гамильтона и его внутренние политические достижения, которыми он так известен. В качестве министра финансов он разработал план выплаты государственных долгов, возглавил создание национального банка и выступал за развитие процветающего производственного сектора, поскольку считал, что такая политика необходима как для содействия экономическому процветанию страны, так и для важно для способности правительства вести войну и защищать независимость страны от иностранной агрессии.Неудивительно, что эти же заботы вдохновляли его мысли о внешней политике.

Однако концепция национального интереса Гамильтона не исчерпывалась такими соображениями, как безопасность и процветание. Гамильтон, опять же, понимал, что людьми сильно движет их личный интерес, в том числе их интерес к собственной безопасности и комфорту. С этой точки зрения забота нации о собственной безопасности и процветании может быть понята как проявление коллективного личного интереса ее членов.

Гамильтон, однако, был более проницательным политическим психологом, чем те современные мыслители, которые предлагают упрощенную трактовку человека как не более чем человека экономического или как человека, движимого только соображениями выживания и личных интересов. Он также видел, что людьми сильно движет забота о своей репутации или стремление к отличию и почестям.

Мысль Гамильтона указывает на то, что даже экономическое поведение человека нельзя понять исключительно в свете его усилий по удовлетворению своих телесных желаний.Отчет Гамильтона о мануфактурах — один из его величайших государственных документов и наиболее показательный для его экономической мысли — признает роль, которую играет в экономике стремление человека к отличию.

В докладе Гамильтона отстаивалась программа государственной поддержки производства. Согласно его аргументу, одно из преимуществ такой программы заключалось в том, что она поощряла иммиграцию европейских производственных рабочих в Америку, что повышало производительность труда в Америке. Примечательно, однако, что Гамильтон не утверждал, что этих рабочих привлечет в Америку только шанс получить экономическую выгоду: их также привлекут политические институты Америки, особенно ее республиканское правительство и религиозная свобода. Он отметил, что благодаря этим институтам те, кто приехал в Америку, могли ожидать здесь «большей личной независимости и влияния», чем они могли бы иметь в Европе.[2] Другими словами, их будет тянуть в Америку не только их стремление к богатству, но и желание завоевать более высокое социальное положение, чем они могли бы иметь в странах своего рождения.

Точно так же Гамильтон позже в своем отчете рекомендовал правительству поощрять развитие производства путем предоставления премий для вознаграждения тех производителей, которые продемонстрировали некое «особое мастерство или превосходство» или предприняли «чрезвычайное усилие» или продемонстрировали некое необычное «умение». ” Он отметил, что такие премии были «и почетными, и прибыльными» и, следовательно, адресованы «разным страстям, касающимся как соперничества, так и интереса. [3] Для Гамильтона полное понимание политического поведения даже простых людей требует осознания того, что ими движет не только стремление к материальному комфорту, но и стремление к почету или признанию.

Соответственно, полное понимание международной политики требует такого же осознания: Нации преследуют свои собственные интересы, а это значит, что они действуют не только ради своей безопасности и процветания, но и ради своей национальной гордости. Гамильтон ясно дал понять это в Federalist No.6. «Причины вражды между нациями бесчисленны, — утверждал он, и некоторые из них — имеют общее и почти постоянное воздействие на коллективные органы общества». Первым среди них он назвал «любовь к власти или стремление к превосходству и господству — зависть к власти или стремление к равенству и безопасности».[4]

Люди хотят занять почетное положение в своих сообществах. Если это невозможно, они, по крайней мере, хотят пользоваться умеренно респектабельным положением. Точно так же они хотят, чтобы их нация занимала почетное положение, престиж или превосходство в мире, а если это невозможно, то они, по крайней мере, хотят избежать подчинения другим нациям, чтобы их собственные могли безопасно быть равными другим в его независимость.

Другие материалы

Гамильтона для Federalist дают дополнительное представление о том, почему можно ожидать, что правительства будут действовать в погоне за национальной славой. Пишу о президентстве в Федералист No.72, Гамильтон лихо заявил, что «любовь к славе» является «господствующей страстью самых благородных умов». [5] Государственные деятели стремятся к личной славе, делая добро для общества. Как признал молодой Авраам Линкольн, начиная свою политическую карьеру, его «амбиции» заключались в том, чтобы «быть по-настоящему уважаемым моими собратьями, сделав себя достойным их уважения».[6]

Национальные политические лидеры знают, что их избиратели хотят, чтобы страна была славной или, по крайней мере, не была незначительной. Соответственно, такие лидеры стремятся к славе, проводя государственную политику с целью защиты и продвижения национальной гордости.Но есть и более непосредственные причины, побуждающие государственных деятелей к продвижению национальной славы. Они сами являются гражданами, поэтому естественно гордятся превосходством своей страны. Кроме того, национальное превосходство льстит собственному стремлению государственного деятеля к личной славе: нельзя быть важной фигурой на мировой арене, если ты лидер ничтожной нации.

Написав как Pacificus , Гамильтон заметил, что французская политика в поддержку независимости Америки, например, была вызвана желанием Франции восстановить свою национальную честь.Франция, отметил Гамильтон, долгое время была политическим «соперником» Великобритании. Победа Великобритании в Семилетней войне навлекла на Францию «тяжелейшие потери и самые унизительные поражения». Война дала Британии господствующее положение в Европе, «чтобы французы тоже решили терпеть без особого нетерпения», которые испытывали «горячее желание» «разрушить» господствующее положение Великобритании и, таким образом, «устранить пробитую брешь». в «национальной славе» Франции. «Враждебность уязвленной гордости, — писал он, — в сговоре с расчетами на интересы государства обострила это нетерпение и это желание.[7]

Наконец, хотя Гамильтон рассматривал национальную гордость как самостоятельный фактор международной политики — поскольку нации, как и личности, желают самоуважения как вещи, которая хороша сама по себе, — стоит отметить, что он также видел связь между национальной гордостью и национальной безопасность. Проще говоря, страны, которые не смогли защитить свою репутацию, также создали угрозу своей безопасности.

Это мышление легло в основу совета Гамильтона Вашингтону во время более раннего внешнеполитического кризиса.В конце лета 1790 года между Великобританией и Испанией возник спор из-за владения проливом Нутка, торговым центром на юго-западном побережье острова Ванкувер. Вашингтон опасался, что, если конфликт перерастет в полномасштабную войну, британцы перебросят войска из Детройта, где все еще находились британские войска, через американскую территорию, чтобы атаковать испанские посты на реке Миссисипи.

Столкнувшись с такой возможностью и опасностями, которые она представляла для Соединенных Штатов, Вашингтон обратился за советом к своим секретарям кабинета.В частности, он хотел узнать их мнение о том, как правительство должно реагировать, если Британия попросит разрешения провести войска через американскую территорию для таких целей или если Британия предпримет этот шаг самостоятельно, даже не спросив разрешения у Америки.

Согласно Гамильтону, для Америки было важно вести себя таким образом, чтобы избежать оскорблений со стороны Великобритании, потому что нациям опасно терпеть оскорбления без ответных мер. Если спросят, сказал Гамильтон, Америка должна дать британцам разрешение на проход через американскую территорию.В конце концов, вполне вероятно, что британцы сделают это даже перед лицом американского отказа, что станет оскорблением, которого Гамильтон надеялся избежать.

Было бы невозможно избежать «позора», рассуждал Гамильтон, если бы американская территория была «безнаказанно нарушена» после того, как правительство дало «формальный и преднамеренный запрет прохода». Если бы Америка отказала британцам в разрешении на проход, мир предположил бы, что правительство Соединенных Штатов «оценило последствия, рассчитало средства» и «готово отстаивать и отстаивать свои права».И если, вопреки этим ожиданиям, Америка подчинится переходу после того, как отказалась дать на него разрешение, она «вызовет на себя презрение за то, что вызвала оскорбление, которое она не могла отразить, и проявила недоброжелательность по отношению к державе, которую она осмелилась не сопротивляться». Точно так же, как не может быть «большего оскорбления», чем для одной нации вторгнуться на территорию другой перед лицом явного отказа, не может быть «большего унижения, чем подчиниться ей»[8]

Гамильтон советовал Вашингтону, что «здравая истина состоит в том, что государству лучше рискнуть любым бедствием, чем покорно подчиниться абсолютному позору.[9] Для Гамильтона было очень важно, чтобы молодая и сравнительно слабая американская республика избежала войны. Тем не менее, он по-прежнему считал, что «безоговорочное унижение» почти всегда является «большим злом, чем война». [10]

Почему Гамильтон так подумал? Его совет имеет смысл только при понимании того, что национальный позор не только постыден, но и опасен, и это понимание зависит от взгляда Гамильтона на то, что правительства действуют в международной политике в первую очередь с целью продвижения интересов своих собственных наций.Иными словами, совет Гамильтона основан на предположении, что международная политика — это сфера, в которой государства в значительной степени одушевлены стремлением к власти, что они замечают каждый признак слабости и интерпретируют такую слабость как возможность для продвижения вперед. собственные интересы — часто за счет других.

Более того, Гамильтон прекрасно осознавал, что способность правительства заручиться повиновением и поддержкой своих граждан — как с точки зрения внутреннего управления, так и с точки зрения усилий, необходимых во внешней политике, — в значительной степени зависит от веры народа в силу и энергию правительства, убеждение, которое может быть разрушено унижением со стороны иностранной державы. Для Гамильтона подчинение позору во внешней политике было опасным, потому что это делало правительство презренным в глазах как собственного народа, так и других наций.

Мораль и внешняя политика

Большинству американцев нравится думать, что американская внешняя политика имеет важную моральную составляющую и основывается не только на национальных интересах, но и на других соображениях. Поэтому многих может несколько обеспокоить аргументация Гамильтона до этого момента, которая, по-видимому, предполагает, что внешняя политика руководствуется только такими соображениями, как национальные интересы и национальная честь.Стоит отметить, что Гамильтон действительно видел важную роль морали в проведении внешней политики. Он был не просто макиавелистом, полагавшим, что нации могут отстаивать свои интересы любыми действенными средствами, не сдерживаемые никакой заботой о благополучии других наций.

Стоит помнить, что когда правительство действует для защиты национальной безопасности и содействия ее процветанию, оно не делает ничего аморального. Действия человека не обязательно являются неправильными, если они отвечают его личным интересам; ни действия наций.С точки зрения Гамильтона — и с любой здравой точки зрения — люди и нации не только склонны заботиться о себе, но и обязаны это делать. Более того, когда правительство проводит свою внешнюю политику, оно действует на благо граждан нации, которую оно представляет.

Соответственно, государственные деятели, стремящиеся завоевать благо для своего народа, ищут не только и не прежде всего блага для себя лично, а блага для своих сограждан.Для государственного деятеля заботиться об интересах своих сограждан не более неблагородно, чем для отца зарабатывать деньги, чтобы содержать свою семью, а не какую-то другую. Наоборот, и то, и другое — деятельность, достойная похвалы.

Кроме того, Гамильтон понимал, что средства, которые правительство выбирает для использования в своих интересах нации, должны быть квалифицированы и руководствоваться определенными моральными соображениями. В эссе Pacificus он осторожно отметил, что акцент на национальных интересах не предназначался для «рекомендации политики, абсолютно эгоистичной или заинтересованной в нациях.Вместо этого он имел в виду только «что политика, регулируемая их собственными интересами, насколько это позволяют справедливость и добросовестность, является и должна быть их преобладающей». морали, присущей внешней политике, руководствующейся не столько альтруизмом, сколько «верой и справедливостью». Преследуя свои собственные интересы, нации должны, как правило, выполнять свои обещания или выполнять свои договорные обязательства и относиться друг к другу в соответствии с законом наций, то есть в соответствии с давно установившимися обычными правилами, которые широко признаны регулирующими политику между нациями. .

Гамильтон был так далек от пропаганды аморальной внешней политики, что настаивал на том, что добродетели «веры и справедливости» являются «священными и недвусмысленными» и «не могут ни слишком сильно насаждаться, ни слишком высоко уважаться». «Их обязательства, — сказал он, — абсолютны», а «их польза бесспорна; они относятся к объектам, которые с честностью и искренностью обычно допускают подведение под четкие и понятные правила». за благодарность вполне можно мыслить и рассуждать о справедливости между народами с ясностью и доходчивостью.Нации могут достоверно знать основу и объем своих обязательств в области правосудия. Им просто нужно свериться со своими существующими договорами и традиционным правом наций.

Таким образом, для Гамильтона справедливость и добросовестность устанавливают моральный минимум, который страны должны соблюдать при проведении своей внешней политики. Однако для него вовсе не следовало, что мораль внешней политики исчерпывается такими минимальными соображениями. Напротив, Гамильтон видел, что нации иногда придерживаются даже более высоких стандартов, и он признавал, что это похвально для них — до тех пор, пока такое возвышенное поведение не противоречит их интересам.

Французская политика в отношении Америки во время Революции дала подходящую иллюстрацию принципов, которые должны лежать в основе национальной политики. Хотя Франция руководствовалась в первую очередь своими собственными интересами в помощи независимости Америки, она хорошо относилась к Америке. Франция не предприняла никаких усилий, чтобы неправомерно «воспользоваться» слабым положением Америки, чтобы «вымогать» какие-либо «унизительные или вредные уступки». Учитывая отчаянную потребность Америки в иностранной помощи, Франция могла попытаться заключить жесткую сделку, и ее заслуга в том, что она этого не сделала.Таким образом, сказал Гамильтон, хотя поведение французов «определенно диктовалось политикой» — имея в виду целесообразность, а не щедрость, — «это была благородная и великодушная политика». В этом отношении французская политика в отношении Америки заслужила «одобрение и уважение человечества», а также «дружбу и признание» Америки.[13]

Согласно Гамильтону, хотя нации не проявляют самоотверженной щедрости, они иногда действуют с известной благородной умеренностью или сдержанностью в преследовании своих собственных интересов, сдержанностью, которая позволяет им оставить невостребованными некоторые преимущества, которые они могли бы иметь. смог победить.Более того, люди могут признать это самоограничение достойным похвалы, поэтому оно заслуживает «уважения человечества».

Помимо национальных интересов: доброжелательность и благодарность во внешней политике

Гамильтон считал, что защита национальных интересов является главной целью внешней политики, но он также признавал, что стремление нации к этой цели должно руководствоваться уважением к моральным принципам. Однако и здесь современные американцы могут задаться вопросом, не противоречит ли это видение тому, что мы ожидаем от нашей внешней политики.В конце концов, большинству из нас нравится думать, что наша страна не только уважает права других наций, но и совершает позитивные благотворительные действия, по крайней мере, когда это безопасно.

Предусматривает ли видение Гамильтона место для такой доброжелательности в ведении иностранных дел страны? Гамильтон признавал, что во внешней политике есть место для такой доброжелательности, но настаивал на том, что ее роль строго ограничена и что эти ограничения должны быть ясно поняты и скрупулезно соблюдены государственными деятелями и гражданами, иначе они не смогут выполнить свою основную обязанность по защите национальной безопасности. интересы.

Это тоже было ключевой темой его эссе Pacificus в защиту Прокламации о нейтралитете. Критики администрации включили в свои аргументы жалобу на то, что прокламация «несовместима с признательностью Франции за услуги, оказанные» Америке в ее собственной «революции». Гамильтон быстро отклонил эту жалобу с помощью довольно практичного аргумента, который не ссылался на какие-либо общие принципы, а просто апеллировал к фактам настоящего дела.

Даже критики прокламации, заметил Гамильтон, признавали, что не хотят, чтобы Америка была втянута в войну. Они жаловались, однако, что прокламация как бы ставит Францию в абсолютно «равное положение с ее врагами» по отношению к Америке. Они предположили, что это неправильно, потому что Америка была одновременно бенефициаром французской помощи в своей собственной революции и участником договоров о союзе и торговле с Францией. С этой точки зрения Америка не была обязана вступать в войну, но она была обязана — как своими договорами, так и своим долгом благодарности Франции — проявить определенное пристрастие к французскому делу.

Гамильтон этого не отрицал. Однако он заметил, что эта ограниченная «пристрастность» полностью совместима с Прокламацией о нейтралитете, которая не нарушала все договорные обязательства Америки перед Францией, не относящиеся к войне, и, следовательно, оставляла Соединенным Штатам достаточно свободы действий для выполнения некоторых «добрых дел». услуги» для Франции, которые она не должна выполнять для других — опять же, пока эти услуги не связаны с войной.[14] Гамильтон ответил на эту критику не отрицанием обязательности договоров — что противоречило бы его настойчивому требованию соблюдать справедливость и добросовестность при отстаивании своих интересов — или абсолютным отрицанием места благодарности в нашем внешнеполитическом мышлении, а вместо этого утверждая, что прокламация не нарушала никаких таких обязательств.

Этот практический аргумент, как предположил Гамильтон, дал адекватный ответ на жалобу на то, что прокламация несовместима с благодарностью Америки Франции. Даже если предположить обязательство благодарности, ничто в воззвании не противоречило такому обязательству.

Тем не менее, Гамильтон продолжил аргументацию, затронув более общий вопрос о надлежащей роли благодарности во внешней политике. Поскольку его непосредственная политическая цель не требовала этого шага, Гамильтон, очевидно, пошел на него, потому что считал важным, чтобы американская общественность, из которой будут сформированы будущие лидеры Америки, понимала надлежащее место благодарности во внешней политике и, таким образом, понимала фундаментальные принципы. поведения правительства по отношению к другим народам.

Согласно Гамильтону, критики прокламации серьезно неправильно поняли роль благодарности во внешней политике, и их позиция выдавала ошибочную сентиментальность, которой нет места в международной политике. Их аргументы имели тенденцию возводить предполагаемый долг благодарности Франции в своего рода «святыню», у которой они призывали своих сограждан «пожертвовать истинными интересами страны». Это, саркастически предположил Гамильтон, заключалось в том, чтобы утверждать, «как если бы « Все ради любви, и мир был потерян » было фундаментальным принципом в политике.[15]

Как и большинство американских основателей, Гамильтон хорошо осознавал — и часто подчеркивал в своих трудах — важную роль, которую личный интерес играет в политике. Здесь он предупредил своих читателей, что это понимание, столь важное для размышлений поколения-основателя о внутренней политике, вряд ли может быть отброшено за борт при попытке реалистического мышления о международной политике.

Для того, чтобы прояснить роль благодарности во внешней политике, Гамильтону пришлось объяснить, что же такое благодарность.Его аргумент до сих пор подразумевал, что это чувство долга, которое может зайти так далеко, что потребует от человека «пожертвовать» своими собственными «интересами» ради человека или группы, к которым испытывается это чувство благодарности. Что же тогда является источником такого чувства долга? Мы могли бы сначала ответить, что благодарность возникает в ответ на доброе дело, сделанное для нас другим. Это понимание не столько неправильно, сколько слишком неточно. Однако это неточно, так как противоречит цели аргумента Гамильтона.В конце концов, Франция сделала добрых дел для Америки во время Войны за независимость; так что при таком понимании, вопреки аргументу Гамильтона, Америка была бы в долгу перед Францией.

Соответственно, Гамильтон выдвинул более точное описание благодарности и ее основы. Основанием для благодарности, утверждал он, «является полученная или предполагаемая выгода, на которую не было права претендовать, возникающая в связи с интересом или преимуществом стороны, которой выгода предоставляется или должна быть предоставлена.«Благодарность возникает не за любую пользу, которую мы получаем, а только за ту, которая исходит от свободного акта благотворительности. Мы не чувствуем благодарности за товары, которые нам должны по справедливости, как, например, когда кто-то возвращает заемные деньги. Более того, Гамильтон принимал во внимание не только характер полученного блага — независимо от того, был ли он в долгу или нет, — но и намерение дарителя. Благодарность — это ответ на дарованное нам благо, которое не должно быть нам по справедливости и которое даритель предоставил в первую очередь для нашего собственного блага.В общем, благодарность возникает в ответ на наш опыт щедрости или бескорыстия других.[16]

И наоборот, там, где отсутствует этот бескорыстный дух, не может возникнуть благодарность. Часто бывает, что другие делают нам добро, не требуемое справедливостью, но и не побуждаемое заботой о собственном благополучии. В таких случаях благодетель действует ради своих интересов, видя и преследуя какую-то взаимную выгоду для себя и для нас.

Согласно Гамильтону, правильным ответом в таких случаях является не благодарность, а своего рода доброжелательность, готовность в свою очередь оказать «добрую услугу», которая также побуждается «взаимным интересом и взаимной выгодой».Если вашей стране угрожает вторжение, а соседняя страна, которой самой ничего не угрожает, посылает войска, чтобы помочь отразить вторжение, уместно чувствовать благодарность. Но если соседняя страна посылает войска, потому что знает, что в следующий раз в нее вторгнется общий враг, то правильным ответом будет не благодарность, а готовность оказать такую же взаимовыгодную услугу. Идти дальше и выражать благодарность за такой поступок, утверждал Гамильтон, неразумно, потому что он включает в себя «следствие», которое «непропорционально причине».[17]

Таким образом, при правильном понимании благодарность направлена на установление своего рода разумного равенства между людьми или народами: Мы желаем бескорыстно служить другому, потому что он оказал нам какое-то бескорыстное служение. Соответственно, было бы несоразмерно предлагать его в обмен на доброе дело, совершенное кем-то, кто действовал из корыстных интересов.

На основании этих принципов, утверждал Гамильтон, нельзя сказать, что Америка должна Франции в той степени благодарности, которая потребовала бы принесения в жертву американских интересов.Он утверждал, что благодарность Америки Франции должна быть пропорциональна доброжелательности, которую Франция проявила, помогая Америке в борьбе за независимость. Французская помощь, однако, была мотивирована в первую очередь не благотворительностью — бескорыстной заботой об американской свободе, — а национальными интересами Франции. Франция, несомненно, была важным союзником Америки, но, позиционируя себя как союзника, она действовала на основе самоуважения, которое обычно вдохновляет внешнюю политику наций.

Это становится ясным, утверждал Гамильтон, если внимательно рассмотреть обстоятельства, окружавшие французскую помощь Америке. До того, как Америка опубликовала свою Декларацию независимости, французская помощь колониям «не отличалась ни щедростью, ни энергией». По-видимому, это проистекало из «желания поддерживать беспорядки, которые могли бы поставить в затруднительное положение» Англию, а не из «серьезного намерения помочь революции или серьезного ожидания, что она может быть осуществлена». Однако более поздние победы американского оружия убедили французов в том, что Америке удастся обеспечить свою независимость, то есть что ей удастся лишить британцев части их империи.

Эти американские военные победы завоевали «уверенность» Франции в способности Америки победить, а это, в свою очередь, привело к заключению «договоров о союзе и торговле» между Францией и Америкой. В свете такого хода событий Гамильтон считал, что «невозможно» рассматривать французскую политику как «нечто большее», чем поведение корыстного соперника Великобритании, использующего «многообещающую возможность подавить гордыню и уменьшить опасную мощь» Британии, поддержав «успешное сопротивление ее власти и отняв ценную часть ее владений».Лишение Британии ее американских колоний было «очевидным и очень важным» французским «интересом». и поскольку этот интерес, несомненно, был «определяющим мотивом» французской помощи Америке, успех в обеспечении ее был бы «адекватной компенсацией».

Другими словами, Америка и Франция были союзниками, потому что союз служил их общим интересам. Благожелательность здесь ни при чем, поэтому не было повода для благодарности.

Действительно, продолжал Гамильтон, трезво мыслящие американские политические лидеры во время революции понимали, что ожидаемая помощь Франции будет исходить не из бескорыстной доброты Франции, а из гармонии французских и американских интересов. Ожидания революционных лидеров как от Франции, так и от Испании основывались на «известном соперничестве между этими державами» и Великобританией и на «их очевидной заинтересованности в ослаблении ее власти и ограничении ее империи».

Эти ожидания не были основаны на идее, что правительства Франции и Испании — обе абсолютные монархии и как таковые не принципиальные сторонники прав человека и народного самоуправления — будут оказывать помощь из бескорыстного «уважения» или «привязанность» к Америке и американской свободе.Согласно Гамильтону, всякий, кто выдвигал такие альтруистические мотивы в качестве основания для ожидания помощи от Франции и Испании, «был бы справедливо признан провидцем или обманщиком», и всякий, кто с выгодной позиции 1793 г. вычитать такие мотивы из поведения французов и испанцев «не заслуживало бы того, чтобы их рассматривали в лучшем свете».[19]

Внешняя политика, которая помогла обеспечить американскую свободу, предположил Гамильтон, руководствовалась не наивным романтизмом, а трезвым расчетом национальных интересов. Это была та внешняя политика, на которую нам приходилось полагаться для защиты американских интересов.

В понимании Гамильтона благодарность играет лишь ограниченную роль в политике между нациями, потому что действия, которые могут разумно вызвать чувство благодарности, происходят среди наций лишь изредка, если вообще случаются. Согласно Гамильтону, благодарность распространена среди «индивидуумов», потому что повод для нее «часто приводится». Среди отдельных лиц мы легко можем найти повседневные примеры людей, «приносящих блага из добрых и благожелательных расположений или чувств по отношению к получающему благо, без какого-либо другого интереса со стороны «дающего», кроме удовольствия от совершения доброго дела.Однако большую часть времени нации не предоставляют благ из чистой доброжелательности, не ожидая взамен ничего, кроме сознания совершения доброго поступка. Это скорее, утверждал Гамильтон, «общий принцип, согласно которому преобладающим мотивом добрых услуг от одной нации к другой является интерес или выгода» нации, которая «оказывает их»[20]. Иными словами, нации обычно мыслят. в первую очередь самих себя, даже когда они делают добро другим.

Это важное различие между людьми и нациями, продолжал Гамильтон, касается не только того, как они поступают , но и того, как они должны действовать.«Правило морали», регулирующее совершение добрых дел, «не совсем то же самое между народами, как и между отдельными людьми». Дело не только в том, что нации обычно не действуют из бескорыстной благотворительности; дело также в том, что они обычно должны не действовать по таким мотивам. Гамильтон утверждал, что как страны, так и отдельные лица имеют «долг» действовать ради своего «собственного благополучия». Тем не менее, эта обязанность более настоятельна для наций, чем для отдельных лиц, по двум причинам.

Во-первых, отметил Гамильтон, счастье нации имеет гораздо «большую величину и важность», чем счастье любого человека, и последствия действий нации гораздо более длительны, чем последствия действий любого человека. Интересы миллионов ныне живущих, а также интересов поколений, которые еще не родились, зависят от «нынешних мер правительства». Напротив, последствия «частных действий индивидуума» чаще всего заканчиваются «на нем самом» или ограничиваются узкими рамками.В результате «человек может» часто «заслуженно предаваться эмоциям щедрости и доброжелательности; не только без оглядки, но даже в ущерб своим интересам».

С другой стороны, поскольку поведение нации затрагивает интересы очень многих, ее бескорыстный курс «редко можно оправдать», а когда это происходит, она обязана «ограничивать себя гораздо более строгими рамками». Надлежащий предел щедрости нации, указал Гамильтон, устанавливается ее обязательством не жертвовать своими интересами.Этот принцип по-прежнему позволяет нациям совершать щедрые действия, которые не обязательно направлены на их собственную выгоду, но они должны позаботиться о том, чтобы такие действия не привели к существенному ущемлению их собственных интересов.

Нации не обязаны быть эгоистичными, с точки зрения Гамильтона, но они также не могут быть бескорыстными. То есть они не должны стремиться продвигать свои интересы за счет прав других наций, но и обычно не ставят себя и свое благополучие на службу другим нациям.Соответственно, Гамильтон считал, что «пределы национальной щедрости или благотворительности» следует понимать как устанавливаемые добрыми делами, которые «безразличны к интересам» «нации, совершающей их», или что, если они действительно подразумевают принесение в жертву нынешних национальных интересы, были «компенсированы существованием или ожиданием некоторого разумного эквивалента».[21]

В сноске к своему основному аргументу Гамильтон также выдвинул второе соображение, препятствовавшее любой национальной благотворительности, приносящей в жертву национальные интересы.Он заметил, что «при любой форме правления правители являются лишь доверенными лицами счастья и интересов своего народа». В результате, в отличие от частных лиц, правители не могли «в соответствии со своим доверием следовать предложениям о доброте или человечности по отношению к другим в ущерб» интересам своих избирателей. [22]

Здесь Гамильтон связал роль законного личного интереса во внутренней политике с его ролью во внешней политике, демонстрируя свою приверженность американскому пониманию целей правительства.Хотя Гамильтон был привержен успеху американского эксперимента по республиканскому самоуправлению, тем не менее верно то, что он признал, что полагал, что конституционная монархия по британской модели была лучшей формой правления. Эта вера привела к тому, что некоторые из его политических соперников назвали его аристократом.

Однако, как показывают его замечания здесь, хотя Гамильтон, возможно, одобрял форму правления, которая включала в себя определенные формы политического неравенства, он считал, что даже такая форма правления должна служить более глубокому равенству.Даже монархия не существует ради монарха, и поэтому ни один монарх не может должным образом обращаться со своими подданными, как если бы они были просто инструментами, которые можно использовать для любых целей, которые он считает хорошими, даже если эти цели действительно хороши. Наоборот, всякая форма правления, даже монархия, должна иметь своей целью благополучие людей, которыми она управляет.

Эта идея предполагает важность законного личного интереса в побуждении людей создавать или подчиняться правительству, какую бы форму оно ни принимало.Для Гамильтона, как и для остальных Основателей, правительства не имели врожденной или естественной власти над управляемыми. Вместо этого правительства были творениями людей, и их власть была дарована им народом. Зачем народу отказываться от своей власти и передавать ее правительству? Не ради блага в общем смысле, или во благо всего мира, а для себя и своего блага: для защиты своих прав и интересов. Полномочия, которыми обладают правительства, даны им при том понимании, что они будут использованы для этой цели, и они не могут быть правильно использованы против нее, даже в погоне за чем-то хорошим на каких-то других основаниях.

Аналогия может быть полезной. Правительства наделены властью для того, чтобы защищать свой собственный народ, точно так же, как юристу могут быть доверены инвестиции, которые он будет хранить от имени клиента. Оба получают что-то в доверительное управление: то есть для использования в определенных целях от имени определенных сторон. Следовательно, правительство не может больше жертвовать интересами своих избирателей, чтобы помочь другим, чем такой адвокат может тратить деньги своего клиента, чтобы принести пользу кому-то другому, сколь бы достойным ни было дело.Таким образом, мы видим, что для Гамильтона не просто глупо или неблагоразумно для правительства проводить линию самоотверженной благотворительности; на самом деле это акт неверности и несправедливости — несправедливости по отношению к людям, для блага которых существует правительство.

Внешняя политика и дело свободы: поддержка революций за рубежом
Это подводит нас к другому вопросу, важному для современных американцев: в какой степени американская внешняя политика должна стремиться к продвижению американских принципов правления за рубежом? Должна ли Америка в определенных случаях помогать тем, кто пытается свергнуть правительства, которые не соответствуют американским принципам естественных прав, тем самым освобождая угнетенные народы от их собственных угнетающих правительств? Для многих американцев, как левых, так и правых, правильно нравственная внешняя политика требует, чтобы правительство Соединенных Штатов использовало свое влияние, а иногда даже свою власть, чтобы способствовать победе свободы в зарубежных странах. Что принципы Гамильтона говорят о таких внешнеполитических целях?
Предварительный набросок позиции Гамильтона по этим вопросам можно предложить на основе уже обсужденных соображений. Ясно, например, что Гамильтон не поддержал бы усилия по содействию смене режима в других странах, если эти усилия противоречат интересам Америки.
Опять же, защита интересов нации является первой обязанностью любого правительства. Следовательно, правительство Соединенных Штатов совершило бы ошибку, если бы стремилось добиться хороших результатов для других стран, если бы это происходило за счет безопасности и благополучия своих собственных граждан.Некоторые правительства могут быть организованы внутри таким образом, что это несовместимо с американскими принципами, но в то же время могут быть надежными союзниками Америки или иметь послужной список умеренного и ответственного поведения на международной арене. По мнению Гамильтона, Америка не обязана помогать свергать такие режимы, потому что это несовместимо с американскими интересами.
Тем не менее, такие усилия никогда не будут осуществляться за счет интересов Америки.В некоторых случаях американские интересы можно продвигать, помогая смене правительства в другой стране. В других случаях помощь в таких изменениях может быть ни полезной, ни вредной для американских интересов, так что правительство Соединенных Штатов могло бы сыграть свою роль, не нарушая своих обязательств перед народом Америки. Какими соображениями следует руководствоваться в нашей политике, когда появляются такие возможности?
Ответ Гамильтона на этот вопрос опять-таки можно почерпнуть из анализа его аргументов как Pacificus , особенно из его критики внешней политики революционного французского правительства.Аргумент Гамильтона предполагает, что поощрение прав и свобод за границей, хотя и является хорошим самоцелью, должно быть опосредовано благоразумием. Хотя помощь людям в обеспечении их свободы может быть похвальной, правительства должны позаботиться о том, чтобы не вмешиваться без необходимости в дела иностранных государств с целью смены их режимов.
Мышление Гамильтона по этому вопросу согласуется с фундаментальным положением американских политических принципов — Декларацией независимости.Декларация призывает нас действовать в защиту естественных прав, которые, как она учит, являются общеобязательными для всех правительств, но в то же время предостерегает нас от попыток свергнуть правительство, народ которого готов ему подчиниться, поскольку решение о том, искать революцию принадлежит людям, живущим при данном правительстве, а не иностранцам, как бы благожелательны ни были их намерения.
В своих эссе « Pacificus » Гамильтон осудил попытки Франции подорвать существующие правительства других европейских стран.В своем указе от 19 ноября 1792 г. Франция объявила, что «подарит братство и помощь каждому народу, желающему восстановить свою свободу» — безрассудная политика, которая в конечном итоге привела Францию к войне со всеми народами Европы.[23] Гамильтон предположил, что такой указ является актом несправедливости по двум причинам.
Во-первых, сделав такое заявление, Франция освободила себя от стандартов поведения, которым должны были следовать другие нации. В конце концов, революционная Франция жаловалась на попытки других европейских наций вмешиваться в ее внутренние дела для поддержки монархии.
Во-вторых, декрет был несправедлив, поскольку нарушал «свободу» и «независимость наций», как они понимались в традиционном праве наций. Опираясь на работу швейцарского философа-правоведа Эмериха де Ваттеля, Гамильтон сформулировал «следствие» этого общепризнанного принципа: себя в качестве судьи своего поведения или заставить его изменить его.Гамильтон напомнил своим читателям, что этот традиционный принцип заслуживает уважения, поскольку он способствует сохранению мира между народами. Так, он отмечал, что французский декрет «имеет естественную тенденцию нарушать спокойствие народов» и «возбуждать повсюду брожение и бунт»[24].
.
Эта аргументация вызывает определенные затруднения у тех, кто верит в принципы Декларации независимости. Гамильтон здесь ссылался на традиционную «свободу» наций, понимаемую как их свобода от вмешательства извне в их собственное правительство.Однако Американская революция высветила важность и других видов свободы: свободы людей иметь политические институты, защищающие их естественные права. Почему мы должны рассматривать эту современную свободу, которую Франция стремилась защитить по всей Европе, как подчиненную традиционной свободе наций, на которую ссылался Гамильтон, — «свободе», которая могла бы защитить положение правительств, отрицавших естественные права своих подданных? ?
Аргумент Гамильтона подчеркивал разумное мнение о том, что невмешательство во внутренние дела других стран способствует сохранению мира между народами.Тем не менее основополагающие принципы Америки, кажется, указывают на более высокий вид справедливости, чем тот, который просто сохраняет мир, на более высокую справедливость, которая спрашивает, управляются ли люди в соответствии с их правами. Помощь Франции Америке во время Войны за независимость можно рассматривать как нарушение традиционного права наций, неправомерное вмешательство во внутренние дела Великобритании, но большинство американцев, включая Гамильтона, приветствовали эту помощь и уж точно не осуждали ее как нарушение права народов или как несправедливую попытку нарушить мир.
Гамильтон понимал эти трудности и стремился в своей последующей аргументации согласовать уважение к традиционному праву наций с внешней политикой в поддержку борьбы угнетенных людей за свободу. Он утверждал, что существует важная разница между помощью революции, когда люди решили бороться за свои права, и подстрекательством к революции, когда люди мирно живут при существующем правительстве. Он указал, что первое можно оправдать, а второе — порицать.
«Когда нация действительно пришла к решению сбросить ярмо, под которым она, возможно, стонала, и отстаивать свои свободы, — утверждал Гамильтон, — для другой страны «правомерно» оказывать «помощь той, которая был угнетен и находится в процессе освобождения». Гамильтон даже пошел на то, чтобы мягко поощрять такое вмешательство, называя его не только оправданным, но даже «заслуженным». Это мышление соответствовало его — и всему поколению основателей — вере в универсальную истинность принципов американской революции и их желанию видеть, как они возобладают повсюду в мире.
С другой стороны, однако, он также настаивал на том, что «негарантировано» для нации «заранее», при отсутствии активного революционного движения, «протягивать всеобщее приглашение к восстанию и революции, обещая помощь каждому». люди, которые могут захотеть восстановить свою свободу». [25] Франция сделала первое, помогая американскому делу, и это было оправдано. Теперь он делал последнее по отношению к остальной Европе, и это было неоправданно. По Гамильтону, правительства могут вмешиваться в поддержку свободы там, где они находят революцию в стремлении к свободе, и, возможно, даже должны делать это, когда могут, не нанося ущерба своим собственным интересам, но они не могут разжигать революцию, даже ради свободы, там, где они обрести общественный покой и порядок.[26]
Однако революционная Франция пошла еще дальше, чем разжигание революции в защиту естественных прав: она дошла до того, что потребовала революции в пользу республиканского самоуправления. Так, в другом из своих публичных декретов оно объявило, что правительство Франции «будет относиться как к врагам к тем народам, которые, отвергая или отвергая свободу и равенство, желают сохранить своих государей и привилегированные касты — или вступить в соглашение с их. » Это было, как заметил Гамильтон, «немного меньше, чем объявление войны всем нациям, имеющим князей и привилегированные классы», то есть объявление войны почти всей Европе.[27]
Опять же, Гамильтон осудил эту агрессивно-революционную внешнюю политику, хотя Америка была привержена республиканскому правительству. По понятным причинам американцы почувствовали бы некоторую «пристрастность» к «общей цели Французской революции», предположил Гамильтон. В то же время, однако, всякий «хорошо информированный или здравомыслящий человек» был бы вынужден «осудить» политику Франции по отношению к ее соседям как «противоречащую общим правам наций, истинным принципам свободы» и «свобода мнений человечества.[28]
По мнению Гамильтона, революционная внешняя политика Франции несовместима как со старыми, более консервативными концепциями международной справедливости, так и с более новыми, более современными представлениями, выраженными в Декларации независимости. Критика Гамильтона началась с обращения к традиционному праву наций, закону, который постепенно развился из практики наций, управляемых аристократическими и монархическими правительствами. Хотя эти традиционные принципы не были основаны на современной доктрине естественных прав, Гамильтон защищал их как благотворные по своим последствиям: в конце концов, они имели тенденцию сохранять мир.Это старое чувство международной справедливости приходит на ум, когда Гамильтон осуждает французскую политику как «противоречащую правам наций» — другими словами, как противоречащую вековым правам суверенов управлять своими подданными без вмешательства извне.
В то же время ссылка на «права наций» так же легко может напомнить о принципах Декларации независимости, к которой, очевидно, намеревался апеллировать и Гамильтон. Отсюда его утверждение о том, что французская политика несовместима с «истинными принципами свободы» и «свободой мнений человечества».Гамильтон не излагал здесь свои мысли, но мы можем выявить принципы, лежащие в основе его суждения, размышляя над политическим учением Декларации независимости.
Декларация классно учит праву людей на революцию или их праву сменить правительство, когда они обнаруживают, что оно стало враждебным их правам. Он также учит, менее известно, но не менее важно, что осуществление этого права должно регулироваться и руководствоваться «благоразумием». Согласно Декларации, революция оправдывается не всякими преходящими нарушениями прав, а только «длинной чередой злоупотреблений и узурпаций.Таким образом, народ может на законных основаниях предпочесть продолжать жить при режиме, который не в полной мере защищает его права, принимая правительство, к которому он «привык», и тем самым рассматривая «пороки» «своего положения» как «выносимые», а не как невыносимые. .
Такой выбор законен из-за зла и неопределенности, которые сопровождают любую революцию. С одной стороны, почти неизбежно, что революция приведет к смерти и уничтожению собственности, чего люди обычно стараются избегать.С другой стороны, народ не может быть уверен, что революция увенчается успехом. Сменить правительство может и не удастся, а если удастся сменить правительство, то люди не могут быть уверены, что новое правительство защитит их права лучше, чем старое. Вот почему Декларация оправдывает независимость Америки ни чем иным, как стремлением британского правительства «свести» Америку к состоянию «абсолютного деспотизма».[29]
Таким образом, согласно американским принципам, решение о том, оправдана ли революция, стоит ли она неизбежных рисков, сопровождающих ее, принадлежит народу нации, чтобы принимать его в соответствии с их лучшим суждением о своих собственных интересах, независимо от подстрекательства. или угрозы иностранных правительств.Гамильтон думал, что поскольку Франция участвовала в таких подстрекательствах и угрозах, она посягала на «свободу» и «свободу мнений» других наций. Франция сделала это, не только настаивая на революции в соседних государствах, но и настаивая на том, чтобы они приняли республиканскую форму правления. Декларация имплицитно признает право людей соглашаться на нереспубликанскую форму, если они считают, что это адекватно защищает их права. Франция, однако, властно потребовала, чтобы ее соседи сбросили своих принцев и аристократов, даже если эти нации считали, что такие институты совместимы с защитой их прав.
Современные американцы всех политических взглядов считают, что продвижение справедливого правительства в странах, где его нет, является законным элементом американской внешней политики. Ничто в мышлении Гамильтона не противоречит этому убеждению. На самом деле, многое в его размышлениях подтверждает это. В конце концов, Гамильтон, как и остальные Основатели, считал, что доктрина естественных прав Декларации независимости универсальна и обязательна для правительств во все времена и во всех странах.Вот почему он признал, что для правительства Соединенных Штатов может быть не только оправданно, но даже «заслуженно» помогать иностранному народу в его усилиях по свержению деспотизма и установлению справедливого правления.
В то же время, однако, Гамильтон призывает нас помнить, что такие усилия не требуются от нас и всегда должны регулироваться благоразумным учетом наших собственных интересов, а также справедливым уважением свободы других наций определять свои собственные интересы. политические институты.Правительство Соединенных Штатов не должно и не должно способствовать свободе других наций за счет интересов Америки, равно как и не должно требовать, чтобы другие нации сменили свои правительства, когда их собственный народ еще не готов к этому.
Гамильтон и прощальный адрес
Основные элементы понимания Гамильтоном внешней политики были обобщены в его вкладе в одну из самых известных американских политических речей и одно из самых важных заявлений об американских целях: Прощальное обращение Джорджа Вашингтона 1796 года.[30] Гамильтон покинул администрацию Вашингтона в начале 1795 года, но оставался одним из самых доверенных неофициальных советников президента.
Готовясь уйти с поста президента, Вашингтон пожелал оставить прощальную речь в качестве официального заявления своего политического советника перед соотечественниками. Он попросил Гамильтона подготовить черновик, и окончательный текст Вашингтона точно соответствует версии, которую предоставил Гамильтон.
В проекте Гамильтон еще раз подчеркнул, что во внешней политике нации обычно действуют и должны действовать для защиты своих собственных интересов.Он предположил, что «глупо» со стороны «одной нации ожидать бескорыстной милости от другой». В самом деле, «не может быть большей ошибки в национальной политике, чем желать, ожидать или рассчитывать на реальные милости. Это иллюзия, которую должен исцелить опыт, от которой должна отбросить справедливая гордость». Это, конечно, не означало, что нации не сотрудничают, но это означало, что их сотрудничество обычно зависит от общего интереса, который они могут преследовать.
Язык проекта Гамильтона, похоже, также отражал его более ранние аргументы о том, что нации обязаны прежде всего заботиться о своих собственных интересах.Таким образом, он предостерегал от страстной привязанности и враждебности по отношению к отдельным зарубежным странам на том основании, что такие чувства могут «увести» нацию «в сторону от ее долга и интересов».
Однако Гамильтон еще раз подчеркнул, что примат национальных интересов не означает, что во внешней политике нет места морали. Напротив, его слова для Вашингтона призвали Америку «лелеять добросовестность и справедливость по отношению ко всем народам, а также мир и согласие со всеми народами.Позже он резюмировал весь свой подход к внешней политике, указав, что Америка должна стремиться обеспечить себе такое положение, при котором она была бы свободна «выбрать мир или войну, как будут диктовать наши интересы, руководствуясь справедливостью».
Для Гамильтона, в то время как страны стремятся обеспечить свои собственные интересы посредством своей внешней политики, они не свободны делать это любыми средствами, удобными для этой цели. Вместо этого они должны выбирать средства, соответствующие принципам справедливости и не нарушающие обещаний, данных ими другим странам.Соответственно, хотя проект Гамильтона советовал Америке свести к минимуму свои политические связи с Европой, он также подчеркнул, что это не означает игнорирования или отказа от существующих договоров. Наоборот, он настаивал на том, чтобы «уже заключенные обязательства» были «выполнены — правда, с осмотрительностью, но с полной добросовестностью».
Здесь стоит отметить и исправить распространенное заблуждение о Прощальном Обращении. Это правда, что проект Гамильтона — как и окончательный вариант Вашингтона — советовал Америке иметь как можно меньше политических связей с иностранными государствами, пользуясь, таким образом, преимуществами «отстраненного и отдаленного положения Америки».Некоторые американцы восприняли эти отрывки как призывы к внешней политике изоляционизма или невмешательства. Это ошибка.
Во-первых, Гамильтон и Вашингтон посоветовали новой нации свести к минимуму политических связей с другими странами в смысле договоров и особенно постоянных союзов. Этот совет основывался на фактическом суждении, что при тогдашнем положении вещей «главные интересы» Европы не имели никакого отношения или имели «весьма отдаленное отношение» к интересам Соединенных Штатов. Очевидно, что при таком раскладе, если бы интересы двух континентов стали более тесно связаны, более тесные политические отношения были бы оправданы.
Во-вторых, Гамильтон и Вашингтон ясно дали понять, что ожидают от Соединенных Штатов активных отношений с другими странами, особенно в форме торговли с ними. Таким образом, Послание призывало Америку к «свободному общению и торговле со всеми народами». Короче говоря, изоляционизм не был принципом внешней политики ни для Гамильтона, ни для Вашингтона.Принципом скорее было внимание к американским интересам и обязательствам, которые требовали или запрещали определенные виды взаимодействия с зарубежными странами в зависимости от обстоятельств.
Заключение
Мышление Александра Гамильтона отдает должное сложности внешней политики, уделяя должное внимание требованиям благоразумия и принципам. Признавая роль национальных интересов во внешней политике, он демонстрирует реализм, который понимает, что на политику, как внутреннюю, так и международную, всегда будет влиять самооценка политических акторов. Защищая традиционное право народов, оно показывает разумную оценку обычному своду принципов, которые развивались в течение длительного периода времени и хорошо служили нашей цивилизации, помогая защищать мир и справедливость между народами. И подтверждая как легитимность революций против репрессивных правительств, так и легитимность помощи таким революциям, он демонстрирует уважение к учению о естественных правах Декларации независимости.
Уделяя должное внимание каждому из этих соображений, взгляд Гамильтона на внешнюю политику избегает ловушек более узких, более пристрастных подходов, которые часто информируют — или, скорее, обедняют — наш современный дискурс.
Внешняя политика Гамильтона реалистична, поскольку она признает важность национальных интересов, но это не аморальный реализм, который отказывается видеть важность морали во внешней политике.
Во внешней политике Гамильтона есть место для высоких идеалов, но это не глупый идеализм, полагающий, что внешняя политика не может быть моральной, если она не вдохновляется в первую очередь альтруизмом.
Подход Гамильтона не является ни «интервенционистским», ни «невмешательским».«Он уважает право каждого народа определять для себя свою собственную форму правления, но признает, что при правильных обстоятельствах Америка может должным образом вмешиваться в политику других наций, чтобы продвигать дело свободы и справедливости.
Таким образом, подход Гамильтона может соответствовать как американским принципам, так и американским интересам. Он может удовлетворить как наше стремление отстаивать универсальные стандарты права, так и нашу потребность защищать собственную безопасность и благополучие.Таким образом, это отчет о внешней политике, который современные американцы могут с уверенностью воспринимать как свою собственную.
— Карсон Холлоуэй, PhD — адъюнкт-профессор политологии в Университете штата Небраска в Омахе и председатель Совета академических консультантов Центра принципов и политики им. Б. Кеннета Саймона в Фонде наследия.
Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации
К ведению Комитета Совета Федерации по международным делам относятся:
законодательное обеспечение внешней политики Российской Федерации и выполнение ею международных обязательств;
ратификация и денонсация международных договоров Российской Федерации;
предварительное рассмотрение возможности использования Вооруженных Сил Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации;
предварительное обсуждение и внесение в Совет Федерации кандидатуры, представленной Президентом Российской Федерации для консультации на должность руководителя федерального органа исполнительной власти (федерального министра) по вопросам иностранных дел;
консультации по вопросам назначения и отзыва дипломатических представителей Российской Федерации в иностранных государствах и международных организациях;
подготовка проектов апелляций и заявления Совета Федерации по актуальным вопросам внешней политика Российской Федерации;
рассмотрение вопросов связанные с защитой государственного суверенитета и предотвращением вмешательства во внутренние дела Российской Федерации;
улучшение нормативной рамки двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами-членами Содружества Независимых Государств;
участие в законодательном обеспечении интеграционных процессов на евразийском пространстве, в том числе в рамках Евразийского экономического союза;
развитие парламентской составляющей в рамках международных объединений, членом которых является Российская Федерация;
подготовка предложений по созданию благоприятных условий для усиления присутствия России в мире рынки и содействие расширению внешнеэкономических связей;
помощь в разработке межрегионального и приграничного сотрудничества субъектов Российской Федерации;
разработка предложений по вопросу поддержки соотечественников, проживающих за рубежом, в осуществлении ими своих прав, обеспечение защиты их интересов и сохранение общероссийской культурной самобытности;
рассмотрение вопросов государственной миграционной политики в части визовой поддержки при въезде и выезде из Российская Федерация, и режим пребывания в России иностранных граждан и лица без гражданства;
развитие межпарламентского взаимодействия Совета Федерации с парламентами (палаты парламентов) иностранных государств и международных парламентских организации;
рассмотрение законопроекта соглашения о межпарламентском сотрудничестве между Советом Федерации и парламенты (палаты парламентов) иностранных государств;
подготовка предложений по формированию делегаций Совета Федерации в делегациях Федерального Собрания Российской Федерации в международных парламентских организаций, а также российских частей двусторонних межпарламентских комиссии и группы по взаимодействию с парламентами (палатами парламентов) иностранных государств;
рассмотрение вопросов о командировании делегаций Совета Федерации за границу и их полномочиях, прием делегаций парламентов (палат парламентов) иностранных государства и международные парламентские организации в Совете Федерации.

9780521708746: Американский Макиавелли: Александр Гамильтон и истоки внешней политики США — AbeBooks
Описание книги :
Эта книга представляет собой повествовательное исследование карьеры Александра Гамильтона (1757–1804), незаконнорожденного эмигранта из Вест-Индии, который стал первым американским американцем.С. Министр финансов и ближайший соратник президента Джорджа Вашингтона. Он посвящен неоднозначной деятельности Гамильтона в качестве советника по внешней политике и амбициозного военного лидера в 1790-х годах, десятилетии ожесточенных разногласий по поводу роли федерального правительства в экономике. Проводя параллели между Гамильтоном и итальянским писателем и политическим советником шестнадцатого века Никколом Макиавелли, отмеченный наградами историк Джон Ламбертон Харпер предлагает оригинальный и легко читаемый отчет о знаменитых столкновениях Гамильтона с Томасом Джефферсоном и Джоном Адамсом, а также о его ключевой роли в определении национального стратегии безопасности США.
Об авторе :
Джон Ламбертон Харпер — профессор американской внешней политики и европейских исследований в Болонском центре Университета Джона Хопкинса Пол Х.Нитце Школа перспективных международных исследований. Он является автором книги «Америка и реконструкция Италии, 1945–1948 годы», лауреата премии Марраро 1987 года от Общества итальянских исторических исследований и «Американского видения Европы: Франклин Д. Рузвельт, Джордж Ф. Кеннан и Дин Г. Ачесон, лауреат премии Роберта Феррелла 1995 года от Общества историков американских международных отношений. Его статьи и обзоры публиковались в The American Historical Review, The Journal of American History, The Times Literary Supplement, Foreign Affairs, The National Interest, Survival, World Policy Journal, SAIS Review и других изданиях.
«Об этом заголовке» может принадлежать другому изданию этого заглавия.
Окажет ли кризис в Казахстане сигнал об изменении его внешней политики? — Московский Центр Карнеги
Протесты в Казахстане социальные, антиавторитарные и антикумовские, но не антироссийские.Это может измениться в результате получения властями военной помощи из Москвы, бывшей столицы империи.
Крупнейшие протесты в истории современного Казахстана, по всей вероятности, не приведут к смене режима, но будут означать изменение позиционирования Казахстана на мировой арене. В современном мире невозможно быть модернизирующейся автократией, поддерживающей дружеские отношения с Западом и одновременно приглашающей в страну российские войска.
Успешная авторитарная модернизация обычно возможна только в дружественных Западу автократиях, таких как капиталистические «азиатские тигры», Испания на закате правления Франко, несколько латиноамериканских диктатур или даже коммунистический Китай в 1980-х и 1990-х годах, поддержанный Западом в качестве противовеса советской плановой экономике и экспансионизму. Стратегия, которой придерживался бывший президент Нурсултан Назарбаев — отец нации постсоветского Казахстана, — заключалась в том, чтобы сочетать авторитарную модернизацию с внешней политикой, которая не допускала создания врагов западных стран или могущественных соседей Казахстана, России и Китая.
Даже когда отношения между Россией и Западом стали ухудшаться, Казахстану удалось избежать втягивания в противостояние. Казахстанское руководство искренне хотело поддерживать дружеские отношения как с Западом, так и с Россией, а не просто использовать враждебность между ними, как это сделала Беларусь. Сбалансированная внешняя политика Казахстана также обусловлена экономическими соображениями: большая часть нефти страны экспортируется в рамках совместных предприятий с западными компаниями, а рядом со столицей Нур-Султан существует особая экономическая зона, где господствует британское право.
Казахстан эффективно использовал свои природные и человеческие ресурсы, чтобы стать региональным лидером. В отличие от других стран Центральной Азии, Россия никогда не была основным источником трудовых мигрантов. Уход Назарбаева в 2019 году с поста президента Казахстана, чтобы носить титул «отца нации» — незадолго до того, как президент России Владимир Путин изменил конституцию, чтобы перевести часы на свои собственные президентские сроки, и жестокие репрессии президента Беларуси Александра Лукашенко против мирных протестующие — придали казахстанскому режиму вид умеренности и респектабельности на постсоветском пространстве и сделали его более приемлемым для западных демократий.
Когда дело дошло до отношений с Россией, Назарбаев смог совместить своего рода деколонизацию — обеспечение того, чтобы этнические казахи заняли высшие официальные посты в Казахстане — с поддержанием мира со значительным этническим русским меньшинством в стране. Вплоть до нынешнего конфликта между Россией и Западом Казахстан мог представить себя России как идеального соседа: это была двуязычная, нейтральная страна, у которой не было желания присоединяться к политическим или военным группам, которые не принимали бы Россию.Он также был готов принять участие в постсоветской интеграции, даже если Назарбаев приложил немало усилий для того, чтобы организации, входящие в состав бывших советских республик, такие как Евразийский экономический союз и Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), сосредоточились на экономике и безопасности с минимальным количеством политики. В отличие от Восточной Европы, унаследовавшей от холодной войны выбор между НАТО и ЕС или Россией, Центральная Азия не сталкивалась с такой экзистенциальной проблемой.
Однако по мере того, как российско-китайское партнерство становится все более направленным против Запада, региональным союзникам обеих стран становится все труднее сохранять баланс во внешней политике. Драматический уход США из Афганистана сделал Россию и, в меньшей степени, Китай единственными гарантами безопасности Центральной Азии. В чем-то местным режимам от этого легче: Россия и Китай не выдвигают идеалистических требований в отношении прав человека.
Сразу после начала протестов в Казахстане десятки российских обозревателей и государственных СМИ обвинили Запад в дестабилизации ситуации, проталкивании «цветной революции» и подготовке смены режима в России.В то же время большинство западных СМИ и комментаторов впихнули события в Казахстане в универсальную модель народного восстания против тирании. Это мешало западным политикам не выражать некоторую поддержку протестующим, особенно когда войска из России и других членов ОДКБ прибыли на территорию Казахстана в качестве миротворцев.
По сути, происходящее в Казахстане стало напоминать государственный переворот на волне социального протеста. Карим Масимов, глава главной службы безопасности страны и близкий соратник Назарбаева, был уволен и арестован по подозрению в государственной измене. Масимов в основном считался главным надзирателем Назарбаева в команде его назначенного преемника, президента Касым-Жомарта Токаева. Устранение Масимова и других союзников Назарбаева, похоже, должно освободить Токаева из-под опеки бывшего президента, его семьи и соратников. Сам Назарбаев — архитектор взвешенной казахстанской дипломатии — исчез из поля зрения общественности.
Такой поворот событий может не понравиться Путину, и не только потому, что применяемая в Казахстане модель передачи власти, за которой с интересом наблюдал Кремль, больше не выглядит для него вариантом, когда придет время передать бразды правления.У Путина были прекрасные рабочие и личные отношения как с Назарбаевым, так и с Масимовым, который был премьер-министром Казахстана, когда Путин занимал этот пост в России в 2008–2012 годах. Кроме того, обвинение спецслужб в заговоре против государства противоречит их влиятельной роли в структуре российской власти. Таким образом, приглашая российские войска (ОДКБ) в Казахстан, президент Токаев не просто получает ценное подкрепление. Он заверяет Путина, что нападение на его бывших союзников не означает смены политического курса.Наоборот, Казахстан и Россия станут ближе.
Активизация ОДКБ — неприятный сюрприз для Запада. Во время войны 2020 года с Азербайджаном Армения жаловалась, что ОДКБ оказалась бумажным тигром. В данном случае он начал действовать, чтобы предотвратить очевидную угрозу смены режима. Согласно мировоззрению Путина, Россию нельзя победить в войне, но можно разрушить изнутри, а значит, внутриполитический кризис равносилен вторжению.Таким образом, коллективная безопасность означает не только сохранение территориальных границ ОДКБ, но и защиту правящих режимов в каждом государстве-члене.
В результате решения о вводе российских войск в Казахстан появятся прогнозы, что Россия идет по стопам Советского Союза в Афганистане и движется к катастрофе. Но это отнюдь не бесспорно. Семилетняя интервенция России в Сирии не стала катастрофой, равно как и российская миротворческая миссия в Нагорном Карабахе. При этом ни одна военная операция не обходится без риска. Точно так же, как характер реакции Казахстана на протесты приблизил его к Москве, так и прибытие российских войск подтолкнет казахстанскую оппозицию — и любых будущих протестующих — в антироссийском направлении.
Протесты в Казахстане социальные, антиавторитарные, антикумовские и против высокого уровня долга, но не антироссийские. Это может измениться в результате получения властями военной помощи из Москвы, бывшей столицы империи.Теперь недовольные режимом могут начать видеть в Москве и многих этнических русских, проживающих в Казахстане, врага.
Сейчас у протестующих нет ни явного врага, ни явного лидера. В разное время толпы выражали недовольство Назарбаевым (скандирование «Старик, уходи!» и сбрасывание памятников бывшему президенту), его преемником Токаевым, правительством, местными властями, а в нефтедобывающих регионах и иностранными компаниями, рассматривается как эксплуататорский. Точно так же казахстанские власти максимально расплывчато определяют своих врагов как «террористов и бандитов, финансируемых из-за рубежа». Тем не менее, в отличие от России, Казахстану еще предстоит прямо обвинить Запад в причастности к событиям. Эта сдержанность — последняя отчаянная попытка казахстанского руководства сохранить многолетний баланс во внешней политике страны.
Запад еще не выбросил за борт Казахстан. Использование российских войск для подавления протестов в европейских частях бывшего Советского Союза — от Грузии до Белоруссии — вызвало бы острую общественную критику и угрозы новых санкций со стороны США и Европы.Но в Центральной Азии это не так. Развертывание российских войск не привело к обсуждению российской агрессии на высоком уровне по нескольким причинам: от насильственного характера протестов до того факта, что ни одно западное правительство не отрицало легитимность как Назарбаева, так и Токаева.
Есть еще одна важная причина. Более насущной проблемой для Запада является российская агрессия в другой части мира: на Украине. Если бы Россию наказали за Казахстан, серия переговоров с Россией на этой неделе вряд ли состоялась бы. Цель этих встреч — установить гарантии безопасности, чтобы Россия не пыталась изменить ситуацию на Украине с помощью военной силы. Введение новых санкций в отношении Казахстана сорвало бы эту попытку и развязало бы руки России, когда речь идет об Украине, той части мира, на которой Москва сосредоточила все свои усилия в последние месяцы.
Для России Казахстан – это и возможность реализовать свои амбиции, и риск того, что она будет разоблачена как неспособная их реализовать.Для постсоветских стран это пример того, как сложно становится поддерживать равновесие на оспариваемом пространстве между Россией и Западом. Жизнеспособность «дружественной Западу автократии», похоже, подошла к концу.
Автор:
Внешняя политика США до 1899 г.
Внешняя политика Америки до 1899 г. — это первый из двух томов по внешней политике США в серии томов основных документов Эшбрука, охватывающих основные периоды, темы и учреждения в американской истории и правительстве. В этом томе рассказывается об истории международных отношений Америки в период подъема Соединенных Штатов до статуса великой державы. Сопутствующий том будет охватывать события двадцатого века, а также нападение 11 сентября. В этом томе представлены такие краеугольные камни американской внешней политики, как Прощальное обращение Вашингтона и Доктрина Монро, но также рассматриваются некоторые из менее известных практик и инцидентов. девятнадцатого века. Сходство между проблемами и практиками, представленными в этом томе, и теми, которые имели место в двадцатом веке, например, во время холодной войны, поразительно.Два тома по внешней политике вместе с уже опубликованным томом «Холодная война » вместе предложат подробный отчет об американской внешней политике. Этот том также образует пару с уже опубликованным томом Westward Expansion . Охватывая примерно тот же период времени, «Расширение на запад» касается приобретения территорий, которые стали государствами, в то время как «Американская внешняя политика до 1899 года» касается всего остального. Единственное исключение из этого разделения труда касается Гавайев, которые рассматриваются в обоих томах, хотя и с разных точек зрения.
Губернатор Джон Уинтроп, «Город на холме», 1630
Второй Континентальный Конгресс, Учреждение Комитета секретной переписки, 29 ноября 1775 г.
Томас Джефферсон, Декларация независимости, июль 1776 г.
Томас Джефферсон, Заметки о штате Вирджиния , запрос 22, 1785
Александр Гамильтон, Федералист 1, 27 октября 1787
Джон Джей, Федералист 64, 5 марта 1788
Президент Джордж Вашингтон в США.С. Сенат, 22 августа 1789 г.
Президент Джордж Вашингтон, первое ежегодное послание Конгрессу, 8 января 1790 г.
Государственный секретарь Томас Джефферсон Уильяму Шорту, 3 января 1793 г.
Александр Гамильтон и Джеймс Мэдисон, Дебаты Пацификус-Гельвидий, июнь – сентябрь 1793 г.
Министр финансов Александр Гамильтон, «Взгляды на Французскую революцию», 1794 г.
Президент Джордж Вашингтон, Послание Палате представителей, 30 марта 1796 г.
Прощальное обращение президента Джорджа Вашингтона, сентябрь 1796 г.
Президент Джон Адамс, Обращение к совместному заседанию Конгресса по отношениям с Францией, по делу XYZ, 16 мая 1797 г.
Президент Томас Джефферсон, первое ежегодное послание Конгрессу, 8 декабря 1801 г.
Сенатор Тимоти Пикеринг президенту Томасу Джефферсону, 24 февраля 1806 г.
Президент Томас Джефферсон, Послание Конгрессу об эмбарго, 17 декабря 1807 г.; Прокламация об эмбарго, 19 апреля 1808 г.
Президент Джеймс Мэдисон госсекретарю Роберту Смиту, 17 июля 1810 г.
Президент Джеймс Мэдисон, Военное послание, июнь 1812 г.
Томас Джефферсон — Томасу Куперу, 10 сентября 1814 г.
Государственный секретарь Джон Куинси Адамс, речь в США.С. Палата представителей, 4 июля 1821 г.
Президент Джеймс Монро, Ежегодное послание (Доктрина Монро), 2 декабря 1823 г.
Джоэл Р. Пуансетт госсекретарю Генри Клею и госсекретарю Мартину Ван Бюрену, Избранные депеши, 1825–1829 гг.
Томас Джефферсон — Роджеру Чу Вейтману, 24 июня 1826 г.
Энтони Батлер президенту Эндрю Джексону, 2 января 1833 г .; Президент Эндрю Джексон Энтони Батлеру, 30 октября 1833 г.
Достопочтенный. Фрэнсис О.Дж. Смит госсекретарю Дэниелу Вебстеру, 7 июня 1841 г.
Президент Джеймс К. Полк, Специальное послание Палате представителей, 20 апреля 1846 г.
Президент Джеймс К. Полк, Специальное послание Конгрессу по мексиканским отношениям, 11 мая 1846 г.
Генри Клей, Рыночная речь, 13 ноября 1847 г.
Пьер Суль, Джеймс Бьюкенен и Джон И. Мейсон, Остендский манифест, 18 октября 1854 г.
Переписка между госсекретарем Уильямом Сьюардом и послом Чарльзом Фрэнсисом Адамсом, 21 мая 1861 г.
Посол Генри Шелтон Сэнфорд госсекретарю Уильяму Сьюарду, 4 июля 1861 г.
Президент Улисс С. Грант, Специальное сообщение об аннексии Санто-Доминго, 31 мая 1870 г.
Судья Стивен Дж. Филд, Тоттен, Администратор против США , 1876
Приобретение Гавайев, переписка между госсекретарем Джоном У. Фостером и послом Джоном Стивенсом, 1892–1893 гг.; Американская дипломатия на Востоке , Джон У. Фостер, 1904 г.
Государственный секретарь Ричард Олни послу Томасу Баярду, Следствие Олни, 1895 г.
Президент Уильям МакКинли, Послание Конгрессу с просьбой об объявлении войны с Испанией, 11 апреля 1898 г.
Карл Шурц, «Против американского империализма», 4 января 1899 г.
Комитет Палаты представителей по иностранным делам | Конгресс.правительство
Раздел протокола Конгресса Ежедневный дайджест Сенат дом Расширения замечаний
Замечания участников Автор Any House MemberАдамс, Альма С. [D-NC] Адерхольт, Роберт Б. [R-AL] Агилар, Пит [D-CA] Аллен, Рик В. [R-GA] Оллред, Колин З. [D-TX] Амодеи, Марк Э. [R -NV] Армстронг, Келли [R-ND] Аррингтон, Джоди С. [R-TX] Окинклосс, Джейк [D-MA] Эксн, Синтия [D-IA] Бабин, Брайан [R-TX] Бэкон, Дон [R -NE] Бэрд, Джеймс Р. [R-IN] Балдерсон, Трой [R-OH] Бэнкс, Джим [R-IN] Барр, Энди [R-KY] Барраган, Нанетт Диаз [D-CA] Басс, Карен [ D-CA] Битти, Джойс [D-OH] Бенц, Клифф [R-OR] Бера, Ами [D-CA] Бергман, Джек [R-MI] Бейер, Дональд С.-младший [D-VA] Байс , Стефани И. [R-OK] Биггс, Энди [R-AZ] Билиракис, Гас М.[R-FL] Бишоп, Дэн [R-NC] Бишоп, Сэнфорд Д., младший [D-GA] Блюменауэр, Эрл [D-OR] Блант Рочестер, Лиза [D-DE] Боберт, Лорен [R-CO ] Бонамичи, Сюзанна [D-OR] Бост, Майк [R-IL] Бурдо, Кэролайн [D-GA] Боуман, Джамаал [D-NY] Бойл, Брендан Ф. [D-PA] Брэди, Кевин [R-TX ] Брукс, Мо [R-AL] Браун, Энтони Г. [D-MD] Браун, Шонтел М. [D-OH] Браунли, Джулия [D-CA] Бьюкенен, Верн [R-FL] Бак, Кен [R -CO] Бакшон, Ларри [R-IN] Бадд, Тед [R-NC] Берчетт, Тим [R-TN] Берджесс, Майкл С. [R-TX] Буш, Кори [D-MO] Бустос, Чери [D -ИЛ] Баттерфилд, Г.К. [D-NC] Калверт, Кен [R-CA] Каммак, Кэт [R-FL] Карбахал, Салуд О. [D-CA] Карденас, Тони [D-CA] Кэри, Майк [R-OH] Карл , Джерри Л. [R-AL] Карсон, Андре [D-IN] Картер, Эрл Л. «Бадди» [R-GA] Картер, Джон Р. [R-TX] Картер, Трой [D-LA] Картрайт, Мэтт [D-PA] Кейс, Эд [D-HI] Кастен, Шон [D-IL] Кастор, Кэти [D-FL] Кастро, Хоакин [D-TX] Коуторн, Мэдисон [R-NC] Шабо, Стив [ R-OH] Чейни, Лиз [R-WY] Черфилус-МакКормик, Шейла [D-FL] Чу, Джуди [D-CA] Чичиллин, Дэвид Н. [D-RI] Кларк, Кэтрин М. [D-MA] Кларк, Иветт Д.[D-NY] Кливер, Эмануэль [D-MO] Клайн, Бен [R-VA] Клауд, Майкл [R-TX] Клайберн, Джеймс Э. [D-SC] Клайд, Эндрю С. [R-GA] Коэн , Стив [D-TN] Коул, Том [R-OK] Комер, Джеймс [R-KY] Коннолли, Джеральд Э. [D-VA] Купер, Джим [D-TN] Корреа, Дж. Луис [D-CA ] Коста, Джим [D-CA] Кортни, Джо [D-CT] Крейг, Энджи [D-MN] Кроуфорд, Эрик А. «Рик» [R-AR] Креншоу, Дэн [R-TX] Крист, Чарли [ D-FL] Кроу, Джейсон [D-CO] Куэльяр, Генри [D-TX] Кертис, Джон Р. [R-UT] Дэвидс, Шарис [D-KS] Дэвидсон, Уоррен [R-OH] Дэвис, Дэнни К. [D-IL] Дэвис, Родни [R-IL] Дин, Мадлен [D-PA] ДеФацио, Питер А.[D-OR] ДеГетт, Диана [D-CO] ДеЛауро, Роза Л. [D-CT] ДельБене, Сьюзан К. [D-WA] Дельгадо, Антонио [D-NY] Демингс, Вэл Батлер [D-FL] ДеСолнье, Марк [D-CA] ДеЖарле, Скотт [R-TN] Дойч, Теодор Э. [D-FL] Диас-Баларт, Марио [R-FL] Дингелл, Дебби [D-MI] Доггетт, Ллойд [D- TX] Дональдс, Байрон [R-FL] Дойл, Майкл Ф. [D-PA] Дункан, Джефф [R-SC] Данн, Нил П. [R-FL] Эллзи, Джейк [R-TX] Эммер, Том [ R-MN] Эскобар, Вероника [D-TX] Эшу, Анна Г. [D-CA] Эспайлат, Адриано [D-NY] Эстес, Рон [R-KS] Эванс, Дуайт [D-PA] Фэллон, Пэт [ R-TX] Финстра, Рэнди [R-IA] Фергюсон, А.Дрю, IV [R-GA] Фишбах, Мишель [R-MN] Фицджеральд, Скотт [R-WI] Фицпатрик, Брайан К. [R-PA] Флейшманн, Чарльз Дж. «Чак» [R-TN] Флетчер, Лиззи [D-TX] Фортенберри, Джефф [R-NE] Фостер, Билл [D-IL] Фокс, Вирджиния [R-NC] Франкель, Лоис [D-FL] Франклин, К. Скотт [R-FL] Фадж, Марсия Л. [D-OH] Фулчер, Расс [R-ID] Гаетц, Мэтт [R-FL] Галлахер, Майк [R-WI] Галлего, Рубен [D-AZ] Гараменди, Джон [D-CA] Гарбарино, Эндрю Р. [R-NY] Гарсия, Хесус Г. «Чуй» [D-IL] Гарсия, Майк [R-CA] Гарсия, Сильвия Р. [D-TX] Гиббс, Боб [R-OH] Хименес, Карлос А. .[R-FL] Гомерт, Луи [R-TX] Голден, Джаред Ф. [D-ME] Гомес, Джимми [D-CA] Гонсалес, Тони [R-TX] Гонсалес, Энтони [R-OH] Гонсалес, Висенте [D-TX] Гонсалес-Колон, Дженниффер [R-PR] Гуд, Боб [R-VA] Гуден, Лэнс [R-TX] Госар, Пол А. [R-AZ] Готхаймер, Джош [D-NJ] Грейнджер , Кей [R-TX] Грейвс, Гаррет [R-LA] Грейвс, Сэм [R-MO] Грин, Эл [D-TX] Грин, Марк Э. [R-TN] Грин, Марджори Тейлор [R-GA] Гриффит, Х. Морган [R-VA] Грихальва, Рауль М. [D-AZ] Гротман, Гленн [R-WI] Гест, Майкл [R-MS] Гатри, Бретт [R-KY] Хааланд, Дебра А.[D-NM] Хагедорн, Джим [R-MN] Хардер, Джош [D-CA] Харрис, Энди [R-MD] Харшбаргер, Диана [R-TN] Харцлер, Вики [R-MO] Гастингс, Элси Л. [D-FL] Хейс, Джахана [D-CT] Херн, Кевин [R-OK] Херрелл, Иветт [R-NM] Эррера Бейтлер, Хайме [R-WA] Хайс, Джоди Б. [R-GA] Хиггинс, Брайан [D-NY] Хиггинс, Клэй [R-LA] Хилл, Дж. Френч [R-AR] Хаймс, Джеймс А. [D-CT] Хинсон, Эшли [R-IA] Холлингсворт, Трей [R-IN] Хорсфорд, Стивен [D-NV] Хулахан, Крисси [D-PA] Хойер, Стени Х. [D-MD] Хадсон, Ричард [R-NC] Хаффман, Джаред [D-CA] Хьюзенга, Билл [R-MI] Исса, Даррелл Э.[R-CA] Джексон Ли, Шейла [D-TX] Джексон, Ронни [R-TX] Джейкобс, Крис [R-NY] Джейкобс, Сара [D-CA] Джаяпал, Прамила [D-WA] Джеффрис, Хаким С. [D-NY] Джонсон, Билл [R-OH] Джонсон, Дасти [R-SD] Джонсон, Эдди Бернис [D-TX] Джонсон, Генри С. «Хэнк» младший [D-GA] Джонсон, Майк [R-LA] Джонс, Мондер [D-NY] Джордан, Джим [R-OH] Джойс, Дэвид П. [R-OH] Джойс, Джон [R-PA] Кахеле, Кайалии [D-HI] Каптур , Марси [D-OH] Катко, Джон [R-NY] Китинг, Уильям Р. [D-MA] Келлер, Фред [R-PA] Келли, Майк [R-PA] Келли, Робин Л. [D-IL ] Келли, Трент [R-MS] Ханна, Ро [D-CA] Килди, Дэниел Т.[D-MI]Килмер, Дерек [D-WA]Ким, Энди [D-NJ]Ким, Янг [R-CA]Кинд, Рон [D-WI]Кинзингер, Адам [R-IL]Киркпатрик, Энн [D -AZ] Кришнамурти, Раджа [D-IL] Кастер, Энн М. [D-NH] Кустофф, Дэвид [R-TN] ЛаХуд, Дарин [R-IL] ЛаМальфа, Дуг [R-CA] Лэмб, Конор [D -PA] Ламборн, Дуг [R-CO] Ланжевен, Джеймс Р. [D-RI] Ларсен, Рик [D-WA] Ларсон, Джон Б. [D-CT] Латта, Роберт Э. [R-OH] ЛаТернер , Джейк [R-KS] Лоуренс, Бренда Л. [D-MI] Лоусон, Эл, младший [D-FL] Ли, Барбара [D-CA] Ли, Сьюзи [D-NV] Леже Фернандес, Тереза [D -NM] Леско, Дебби [R-AZ] Летлоу, Джулия [R-LA] Левин, Энди [D-MI] Левин, Майк [D-CA] Лью, Тед [D-CA] Лофгрен, Зои [D-CA] ] Лонг, Билли [R-MO] Лоудермилк, Барри [R-GA] Ловенталь, Алан С.[D-CA] Лукас, Фрэнк Д. [R-OK] Люткемейер, Блейн [R-MO] Лурия, Элейн Г. [D-VA] Линч, Стивен Ф. [D-MA] Мейс, Нэнси [R-SC ] Малиновски, Том [D-NJ] Маллиотакис, Николь [R-NY] Мэлони, Кэролин Б. [D-NY] Мэлони, Шон Патрик [D-NY] Манн, Трейси [R-KS] Мэннинг, Кэти Э. [ D-NC] Мэсси, Томас [R-KY] Маст, Брайан Дж. [R-FL] Мацуи, Дорис О. [D-CA] МакБат, Люси [D-GA] Маккарти, Кевин [R-CA] Маккол, Майкл Т. [R-TX] Макклейн, Лиза К. [R-MI] МакКлинток, Том [R-CA] МакКоллум, Бетти [D-MN] МакИчин, А. Дональд [D-VA] Макговерн, Джеймс П.[D-MA] МакГенри, Патрик Т. [R-NC] МакКинли, Дэвид Б. [R-WV] МакМоррис Роджерс, Кэти [R-WA] МакНерни, Джерри [D-CA] Микс, Грегори В. [D- Нью-Йорк] Мейер, Питер [R-MI] Менг, Грейс [D-NY] Мейзер, Дэниел [R-PA] Мфуме, Квейси [D-MD] Миллер, Кэрол Д. [R-WV] Миллер, Мэри Э. [ R-IL] Миллер-Микс, Марианнетт [R-IA] Муленаар, Джон Р. [R-MI] Муни, Александр X. [R-WV] Мур, Барри [R-AL] Мур, Блейк Д. [R- UT] Мур, Гвен [D-WI] Морелл, Джозеф Д. [D-NY] Моултон, Сет [D-MA] Мрван, Фрэнк Дж. [D-IN] Маллин, Маркуэйн [R-OK] Мерфи, Грегори [ R-NC] Мерфи, Стефани Н.[D-FL] Надлер, Джеррольд [D-NY] Наполитано, Грейс Ф. [D-CA] Нил, Ричард Э. [D-MA] Негус, Джо [D-CO] Нельс, Трой Э. [R-TX ] Ньюхаус, Дэн [R-WA] Ньюман, Мари [D-IL] Норкросс, Дональд [D-NJ] Норман, Ральф [R-SC] Нортон, Элеонора Холмс [D-DC] Нуньес, Девин [R-CA] О’Халлеран, Том [D-AZ] Обернольте, Джей [R-CA] Окасио-Кортес, Александрия [D-NY] Омар, Ильхан [D-MN] Оуэнс, Берджесс [R-UT] Палаццо, Стивен М. [ R-MS] Паллоне, Фрэнк-младший [D-NJ] Палмер, Гэри Дж. [R-AL] Панетта, Джимми [D-CA] Паппас, Крис [D-NH] Паскрелл, Билл-младший [D- Нью-Джерси] Пейн, Дональд М., младший [D-NJ] Пелоси, Нэнси [D-CA] Пенс, Грег [R-IN] Перлмуттер, Эд [D-CO] Перри, Скотт [R-PA] Питерс, Скотт Х. [D-CA] Пфлюгер, Август [R-TX] Филлипс, Дин [D-MN] Пингри, Челли [D-ME] Пласкетт, Стейси Э. [D-VI] Покан, Марк [D-WI] Портер, Кэти [D-CA] Поузи, Билл [R-FL] Прессли, Аянна [D-MA] Прайс, Дэвид Э. [D-NC] Куигли, Майк [D-IL] Радеваген, Аумуа Амата Коулман [R-AS] Раскин, Джейми [D- MD] Рид, Том [R-NY] Решенталер, Гай [R-PA] Райс, Кэтлин М. [D-NY] Райс, Том [R-SC] Ричмонд, Седрик Л. [D-LA] Роджерс, Гарольд [ R-KY] Роджерс, Майк Д.[R-AL] Роуз, Джон В. [R-TN] Розендейл-старший, Мэтью М. [R-MT] Росс, Дебора К. [D-NC] Роузер, Дэвид [R-NC] Рой, Чип [R -TX] Ройбал-Аллард, Люсиль [D-CA]Руис, Рауль [D-CA]Рупперсбергер, CA Датч [D-MD]Раш, Бобби Л. [D-IL]Резерфорд, Джон Х. [R-FL] Райан, Тим [D-OH] Саблан, Грегорио Килили Камачо [D-MP] Салазар, Мария Эльвира [R-FL] Сан-Николас, Майкл FQ [D-GU] Санчес, Линда Т. [D-CA] Сарбейнс, Джон П. [D-MD] Скализ, Стив [R-LA] Скэнлон, Мэри Гей [D-PA] Шаковски, Дженис Д. [D-IL] Шифф, Адам Б. [D-CA] Шнайдер, Брэдли Скотт [D -IL] Шредер, Курт [D-OR] Шриер, Ким [D-WA] Швайкерт, Дэвид [R-AZ] Скотт, Остин [R-GA] Скотт, Дэвид [D-GA] Скотт, Роберт С.«Бобби» [D-VA] Сешнс, Пит [R-TX] Сьюэлл, Терри А. [D-AL] Шерман, Брэд [D-CA] Шеррилл, Мики [D-NJ] Симпсон, Майкл К. [R- ID] Сиры, Альбио [D-NJ] Слоткин, Элисса [D-MI] Смит, Адам [D-WA] Смит, Адриан [R-NE] Смит, Кристофер Х. [R-NJ] Смит, Джейсон [R- MO] Смакер, Ллойд [R-PA] Сото, Даррен [D-FL] Спанбергер, Эбигейл Дэвис [D-VA] Спартц, Виктория [R-IN] Спейер, Джеки [D-CA] Стэнсбери, Мелани Энн [D- NM] Стэнтон, Грег [D-AZ] Штаубер, Пит [R-MN] Стил, Мишель [R-CA] Стефаник, Элиз М. [R-NY] Стайл, Брайан [R-WI] Штойбе, В.Грегори [R-FL] Стивенс, Хейли М. [D-MI] Стюарт, Крис [R-UT] Стиверс, Стив [R-OH] Стрикленд, Мэрилин [D-WA] Суоцци, Томас Р. [D-NY] Суолвелл, Эрик [D-CA] Такано, Марк [D-CA] Тейлор, Ван [R-TX] Тенни, Клаудия [R-NY] Томпсон, Бенни Г. [D-MS] Томпсон, Гленн [R-PA] Томпсон, Майк [D-CA] Тиффани, Томас П. [R-WI] Тиммонс, Уильям Р. IV [R-SC] Титус, Дина [D-NV] Тлайб, Рашида [D-MI] Тонко, Пол [D -NY] Торрес, Норма Дж. [D-CA] Торрес, Ричи [D-NY] Трэхан, Лори [D-MA] Троун, Дэвид Дж. [D-MD] Тернер, Майкл Р. [R-OH] Андервуд , Лорен [D-IL] Аптон, Фред [R-MI] Валадао, Дэвид Г. [R-CA] Ван Дрю, Джефферсон [R-NJ] Ван Дайн, Бет [R-TX] Варгас, Хуан [D-CA] Визи, Марк А. [D-TX] Вела, Филемон [D-TX] Веласкес , Нидия М. [D-NY] Вагнер, Энн [R-MO] Уолберг, Тим [R-MI] Валорски, Джеки [R-IN] Вальц, Майкл [R-FL] Вассерман Шульц, Дебби [D-FL] Уотерс, Максин [D-CA] Уотсон Коулман, Бонни [D-NJ] Вебер, Рэнди К. старший [R-TX] Вебстер, Дэниел [R-FL] Уэлч, Питер [D-VT] Венструп, Брэд Р. [R-OH] Вестерман, Брюс [R-AR] Векстон, Дженнифер [D-VA] Уайлд, Сьюзен [D-PA] Уильямс, Никема [D-GA] Уильямс, Роджер [R-TX] Уилсон, Фредерика С. .[D-FL] Уилсон, Джо [R-SC] Виттман, Роберт Дж. [R-VA] Вомак, Стив [R-AR] Райт, Рон [R-TX] Ярмут, Джон А. [D-KY] Янг , Дон [R-AK] Зелдин, Ли М. [R-NY] Любой член Сената Болдуин, Тэмми [D-WI] Баррассо, Джон [R-WY] Беннет, Майкл Ф. [D-CO] Блэкберн, Марша [ R-TN] Блюменталь, Ричард [D-CT] Блант, Рой [R-MO] Букер, Кори А. [D-NJ] Бузман, Джон [R-AR] Браун, Майк [R-IN] Браун, Шеррод [ D-OH] Берр, Ричард [R-NC] Кантвелл, Мария [D-WA] Капито, Шелли Мур [R-WV] Кардин, Бенджамин Л. [D-MD] Карпер, Томас Р. [D-DE] Кейси , Роберт П., младший [D-PA] Кэссиди, Билл [R-LA] Коллинз, Сьюзен М. [R-ME] Кунс, Кристофер А. [D-DE] Корнин, Джон [R-TX] Кортес Масто, Кэтрин [D -NV] Коттон, Том [R-AR] Крамер, Кевин [R-ND] Крапо, Майк [R-ID] Круз, Тед [R-TX] Дейнс, Стив [R-MT] Дакворт, Тэмми [D-IL ] Дурбин, Ричард Дж. [D-IL] Эрнст, Джони [R-IA] Файнштейн, Дайэнн [D-CA] Фишер, Деб [R-NE] Гиллибранд, Кирстен Э. [D-NY] Грэм, Линдси [R -SC] Грассли, Чак [R-IA] Хагерти, Билл [R-TN] Харрис, Камала Д. [D-CA] Хассан, Маргарет Вуд [D-NH] Хоули, Джош [R-MO] Генрих, Мартин [ D-NM] Хикенлупер, Джон У.[D-CO] Хироно, Мэйзи К. [D-HI] Хувен, Джон [R-ND] Хайд-Смит, Синди [R-MS] Инхоф, Джеймс М. [R-OK] Джонсон, Рон [R-WI ] Кейн, Тим [D-VA] Келли, Марк [D-AZ] Кеннеди, Джон [R-LA] Кинг, Ангус С.-младший [I-ME] Клобучар, Эми [D-MN] Лэнкфорд, Джеймс [ R-OK] Лихи, Патрик Дж. [D-VT] Ли, Майк [R-UT] Леффлер, Келли [R-GA] Лухан, Бен Рэй [D-NM] Ламмис, Синтия М. [R-WY] Манчин , Джо, III [D-WV] Марки, Эдвард Дж. [D-MA] Маршалл, Роджер [R-KS] МакКоннелл, Митч [R-KY] Менендес, Роберт [D-NJ] Меркли, Джефф [D-OR ] Моран, Джерри [R-KS] Мурковски, Лиза [R-AK] Мерфи, Кристофер [D-CT] Мюррей, Пэтти [D-WA] Оссофф, Джон [D-GA] Падилья, Алекс [D-CA] Пол , Рэнд [R-KY] Питерс, Гэри С.[D-MI] Портман, Роб [R-OH] Рид, Джек [D-RI] Риш, Джеймс Э. [R-ID] Ромни, Митт [R-UT] Розен, Джеки [D-NV] Раундс, Майк [R-SD] Рубио, Марко [R-FL] Сандерс, Бернард [I-VT] Сассе, Бен [R-NE] Шац, Брайан [D-HI] Шумер, Чарльз Э. [D-NY] Скотт, Рик [R-FL] Скотт, Тим [R-SC] Шахин, Жанна [D-NH] Шелби, Ричард С. [R-AL] Синема, Кирстен [D-AZ] Смит, Тина [D-MN] Стабеноу, Дебби [D-MI] Салливан, Дэн [R-AK] Тестер, Джон [D-MT] Тьюн, Джон [R-SD] Тиллис, Томас [R-NC] Туми, Патрик [R-PA] Тубервиль, Томми [R -AL] Ван Холлен, Крис [D-MD] Уорнер, Марк Р.[D-VA] Уорнок, Рафаэль Г. [D-GA] Уоррен, Элизабет [D-MA] Уайтхаус, Шелдон [D-RI] Уикер, Роджер Ф. [R-MS] Уайден, Рон [D-OR] Янг , Тодд [R-IN]
Эксперты по внешней политике составили карту планов России на 2022 год
Внешняя политика России, вероятно, продолжит доминировать в заголовках мировых новостей в этом году после напряженного 2021 года.
Наращивание военной мощи России на границе с Украиной поставило мир на грань, вызвав опасения вторжения.
В соседней Беларуси Кремль приблизился к полноценной интеграции со страной, чей волевой властолюбивый президент Александр Лукашенко выглядит все более изолированным от Запада.
На западе заключение в тюрьму критика Кремля Алексея Навального еще больше обострило отношения с Европой, в то время как по другую сторону Атлантики избрание Джо Байдена коренным образом изменило курс американской внешней политики в отношении России.
Россия также пыталась расширить свое глобальное присутствие, сотрудничая с Мьянмой после переворота и Афганистаном, контролируемым талибами.
Пока мир продолжал бороться с пандемией коронавируса, Россия пыталась улучшить свой глобальный имидж с помощью «вакцинной дипломатии», но непоследовательное производство вакцин и сомнительный посредник, продающий вакцины в развивающемся мире, в конечном итоге привели к череде скандалов, которые принесли репутации России больше вреда, чем пользы.
На что рассчитывает Россия в 2022 году? The Moscow Times попросила 10 ведущих экспертов по внешней политике России высказать свои прогнозы на ближайший год.
Российско-китайские отношения будут углубляться в 2022 году
Александр Габуев, старший научный сотрудник, председатель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского Центра Карнеги
Два года пандемии показали устойчивость российско-китайских отношений.
В 2021 году объем торговли вырос почти до 140 миллиардов долларов, установив еще один исторический рекорд.
Эта цифра отражает не только высокие цены на сырье в этом году, но и увеличение поставок природного газа по газопроводу «Сила Сибири» и рост объемов экспорта российского угля в Китай.
В 2022 году эта тенденция, вероятно, сохранится, хотя точные объемы торговли будут зависеть от волатильности мировых цен. По мере того, как Китай переходит от отечественного угля к более чистым видам топлива, таким как газ, а Россия стремится монетизировать свои природные ресурсы, Москва и Пекин могут найти больше совместных проектов.
Некоторые из них будут представлены во время февральской поездки Владимира Путина в Пекин, а главным украшением станет новый контракт на строительство газопровода «Сила Сибири-2». Политическая обстановка также благоприятствует дальнейшему углублению китайско-российских связей.Конфликт Москвы с Западом не прекращается, о чем свидетельствуют недавние события на Украине, повышающие вероятность новых санкций США и ЕС против России.
Конфронтация Пекина с США также сохранится, даже если Белый дом отвлечется на события в Европе или где-либо еще. Несмотря на некоторые прогнозы, китайско-российское согласие далеко от своего пика, и 2022 год, вероятно, послужит еще одним свидетельством этого.
Кремль.RU
Сохранение Ближнего Востока «стабильным в его нестабильности»
Мариана Беленская, корреспондент ежедневной российской газеты «Коммерсантъ» на Ближнем Востоке
Похоже, внешняя политика России больше не ориентирована на Ближний Восток, как это было в течение нескольких лет после начала военной кампании в Сирии. Россия сейчас движется по знакомому пути — ситуация «стабильна в своей нестабильности», но Москва восстановила свой авторитет в регионе, наладила связи и распределила роли.Общая задача на следующий год — увеличение товарооборота со странами региона, в том числе за счет расширения рынка зерна, и поддержание интереса к российскому оружию.
Сирия, которая на долгие годы останется зоной ответственности России, — это пока отдельный блок вопросов. Важно, чтобы умиротворенные территории вновь не превратились в очаги противостояния и чтобы никакие мировые державы не инициировали новые операции в стране. Кроме того, Россия надеется, что Сирия постепенно выйдет из международной изоляции.Со своей стороны, Москва продолжит попытки восстановить сирийскую инфраструктуру, по крайней мере, в той мере, в какой она может сделать это в одиночку.
России, возможно, стоит обратить пристальное внимание на Ливию, где пока неясно, как будут развиваться события. Москва поддерживает тесный контакт со всеми сторонами ливийского конфликта, но не стремится к центральной роли в решении тамошних проблем — по крайней мере, до тех пор, пока ситуация не станет критической.
Особого внимания в следующем году потребуют две региональные проблемы — «иранское ядерное досье» и Афганистан.Последний стал более тесно связан с Ближним Востоком после того, как Турция и Катар проявили к нему интерес.
Что касается Ирана, то Москва сделает все, что в ее силах, чтобы вернуть все стороны к иранской ядерной сделке — Совместному всеобъемлющему плану действий — в том виде, в каком он существовал до выхода Вашингтона из него в 2018 г. Действительно, ответ на вопрос появится ли ядерная сделка 2.0 и как она будет выглядеть, во многом зависит от того, как будут развиваться события на Ближнем Востоке и какую роль будет играть каждая из сторон в регионе.
ВВС России на авиабазе Хмеймимим в Сирии. syria.mil.ru
Мир в Украине – это победа сама по себе
Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам
Трудно предвидеть прорыв или даже значительный прогресс в отношениях между Россией и Украиной в 2022 году. Определением успеха будет способность сторон избежать прямой военной конфронтации на Донбассе, в Азовском море или вдоль российско-украинской граница.Нынешняя политическая динамика между Киевом и Москвой не способствует гибкости, необходимой для продвижения вперед в реализации Минских соглашений. В то же время смена правительства в Германии и предстоящие президентские выборы во Франции очень затрудняют для европейских участников нормандского процесса лидерство, необходимое для выхода из нынешнего тупика.
Можно было бы ожидать, что администрация Байдена станет более активным игроком в ситуации вокруг Украины в 2022 году, но есть вероятность, что внимание Белого дома будет приковано к происходящему в США.Соперничество между США и Китаем и украинский кризис останутся для Вашингтона относительно низким приоритетом. Тем не менее возможна деэскалация, а также новое российско-украинское соглашение о транзите газа. Если эти скромные цели будут достигнуты в 2022 году, мы можем увидеть менее враждебную и воинственную риторику из Москвы и Киева.
Президент США Джо Байден и президент Украины Владимир Зеленский. Белый дом
Дальнейшая непростая интеграция с Лукашенко в Беларуси
Артём Шрайбман, белорусский журналист и политический обозреватель Московского Центра Карнеги
Стратегические цели России в Беларуси остаются неизменными уже много лет.Москва, как минимум, хочет предотвратить сближение Минска с Западом, а как максимум – усилить собственное влияние в Беларуси, которое могло бы пережить Александра Лукашенко.
Дальнейшая институционализация такой зависимости будет планом на 2022 год. Это включает в себя содействие двусторонней интеграции в рамках Союзного государства, увеличение российского военного присутствия в Беларуси и «помощь» Минску в переориентации своих торговых потоков на Россию в ответ на западные санкции. Не все эти амбиции обязательно материализуются, поскольку Лукашенко сохраняет некоторую переговорную позицию.
Москва уже несколько лет консервативно подходит к финансовой поддержке Лукашенко. Объемы косвенных субсидий, скидок на газ и нефть и кредиты либо уменьшаются, либо не растут. Кремль дает Лукашенко столько, сколько необходимо для поддержания его режима на плаву, но идея более щедрых инвестиций в Беларусь уже давно непопулярна в Москве.
В то же время не стоит ожидать от Путина жесткого давления на Лукашенко с целью ускорить передачу власти в Беларуси.В лучшем случае Кремль может быть готов подтолкнуть дружественный режим к контролируемой трансформации, но россияне не будут активно подрывать правление Лукашенко.
Давняя проблема Москвы с Беларусью — отсутствие надежной альтернативы Лукашенко.
President.gov.by
Несмотря на уважение Байдена-Путина, Украине предстоит тернистый путь в отношениях с Америкой
Владимир Фролов, политический обозреватель и бывший российский дипломат
В 2022 году У. ЮАР и Россия проверят устойчивость уважительных враждебных отношений, к которым они перешли после саммита в Женеве в июне прошлого года.
«Дух Женевы» помог сохранить конфронтацию на приемлемом уровне благодаря диалогу о стратегической стабильности и киберугрозах и регулярному взаимодействию между советниками по национальной безопасности.
Президентские переговоры продемонстрировали скупое уважение и способность четко, но спокойно выражать недовольство и угрозы, открывая новые возможности для диалога.
Вашингтон ведет безрезультатные переговоры, чтобы обуздать непредсказуемость России, в то время как Москва рассматривает взаимодействие с Байденом как лучший способ решить проблемы, которые Россия давно игнорирует, не меняя курса.
Существует даже редкое слияние взглядов между США и Россией по поводу переговоров по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) по ядерной сделке с Ираном, при этом неуступчивость Ирана служит стимулом.
Однако разногласия останутся. Противостояние по поводу двустороннего дипломатического присутствия выродилось в гротеск, когда шпионские агентства не могут договориться о правилах приемлемой шпионской деятельности.Выход из тупика потребует от Москвы отказаться от обозначения США как «враждебной державы».
Украина, расширение НАТО и законное место России в системе европейской безопасности останутся ключевыми полеми битвы в 2022 году.
Москва возлагает большие надежды на обещание Байдена обсудить опасения России по поводу расширения НАТО «среди пяти основных союзников по НАТО», что свидетельствует о принятии предпочтительного для Москвы формата европейской безопасности.
В Украине требования России вышли за рамки выполнения Минских соглашений и теперь относятся к «территории финляндизации».Настаивание Москвы на юридически обязывающих гарантиях окончательного прекращения расширения НАТО в бывшем Советском Союзе сузило поле для дипломатии, спасающей лицо.
В 2022 году у Байдена будет короткий промежуток времени, чтобы договориться с Путиным о приемлемом соглашении по Украине и европейской безопасности. Позиция России вряд ли изменится до значительного дипломатического прогресса в достижении целей Москвы. Это будет тяжелая поездка.
Переговоры Президента России Владимира Путина и Президента Соединенных Штатов Америки Джозефа Байдена в Женеве.кремль.ру
Решающие выборы в Латинской Америке могут склонить баланс сил в пользу России
Владимир Рувински, профессор Университета Исези в Колумбии
В 2021 году России удалось позиционировать себя как одного из основных поставщиков вакцины от Covid-19 в регион, хотя в основном поддерживая дружественные Москве страны
Тем временем ключевой союзник России президент Николас Мадуро в Венесуэле не только пережил 2021 год, но и начал укреплять свои позиции в регионе благодаря новой левой волне на континенте.
В наступающем году Россия будет внимательно следить за несколькими важными президентскими выборами, в том числе в Колумбии, где, по прогнозам, вероятным победителем станет левый кандидат. Ожидается, что в Бразилии очень популярный левый бывший президент Луис Инасиу Лула да Силва объявит о своей заявке на пост президента в начале 2022 года. Победа обоих левых кандидатов резко изменит политическую карту Латинской Америки и откроет новые возможности для Москвы. укрепить свои связи в Западном полушарии.
Однако перед Россией стоят и вызовы. Одним из них является нехватка материальных ресурсов для поддержки своих союзников в этой части мира. Это наиболее очевидно на Кубе, где ситуация быстро ухудшается, а Москва пока оказывает минимальную помощь. Непрекращающаяся напряженность в отношениях с Вашингтоном из-за Украины может побудить Россию, движимую взаимностью, уделять больше внимания Кубе, расположенной всего в 129 километрах (80 милях) от границы с США.
Доставка вакцины «Спутник V» в Венесуэлу.@sputnikvaccine / твиттер
В Европе нет простых ответов
Антон Барбашин, главный редактор журнала Riddle Россия
Глядя на конец 2021 года, почти невозможно увидеть светлое будущее для отношений ЕС и России в 2022 году. В лучшем случае они не станут намного хуже.
Мы можем выделить три основные темы, которые будут определять эти отношения в следующем году — Украина, Беларусь и будущее газа.В каждом из этих случаев цель ЕС — минимизировать ущерб, а Россия, несомненно, будет готова пойти на риск, если ЕС моргнет первым.
Самым накаленным и потенциально самым разрушительным является напряжение вокруг Украины и роль НАТО в европейской безопасности. Хотя Москва, безусловно, обвиняет Париж и Берлин в том, что они не смогли оказать давление на Минск-2, и теперь делает ставку на Вашингтон, именно ЕС придется подбирать то, что осталось после вероятных последствий.
Удар может быть смягчен скорейшей сертификацией «Северного потока — 2», но пока похоже, что стабильные цены на газ не входят в базовый сценарий на 2022 год.
Мирный или нет, 2022 год не будет расслабляющим.
nord-stream2.com
Останется ли Арктика единственным регионом сотрудничества в 2022 году?
Элизабет Бьюкенен, преподаватель стратегических исследований Университета Дикина в Австралийском военном колледже
Ознаменует ли 2022 год конец периода «низкой напряженности» в Арктике после окончания «холодной войны» или Арктика останется «изолированной» от российско-западных стратегических противоречий в других местах? Эксперты во всем мире, несомненно, будут внимательно следить за любым потенциальным распространением нынешней украинской траектории России на Арктику.
С 2014 года российско-западные связи в Арктике в значительной степени оставались основанными на сотрудничестве и даже на сотрудничестве через многосторонние механизмы, такие как Арктический совет.
Россия знает, что будущая ресурсная база экономики страны лежит не на ее пороге в Восточной Европе, а на ее арктическом рубеже. Таким образом, втягивание российской арктической зоны в конфликт не является частью стратегии России. Работа над тем, чтобы изолировать Арктику от напряженности далеко за пределами региона, останется краеугольным камнем планирования и перспектив Кремля в области безопасности.
Реальные геополитические и стратегические выгоды и достижения Москвы в Арктике по-прежнему будут связаны с двусторонними энергетическими обязательствами России. В 2022 году я ожидаю расширенной стратегии диверсификации в отношении экономических партнеров России и заинтересованных сторон в ее различных арктических энергетических проектах. Двусторонние арктические связи с Индией будут иметь решающее значение для компенсации любой чрезмерной зависимости России от китайского капитала.
Российская военная база в Арктике.mil.ru
Россия попытается нажиться на угрозе талибов в Центральной Азии
Темур Умаров, научный консультант Московского Центра Карнеги по Центральной Азии
В 2022 году проблемы безопасности в Афганистане останутся приоритетом для Москвы в Центральной Азии. Россия увидит окно возможностей для восстановления своей репутации — которой Китай бросает вызов — как единственного надежного гаранта безопасности в Центральной Азии от неопределенностей, которые приносит режим талибов.
Это означает, что в наступающем году Россия будет активизировать свое сотрудничество с органами безопасности стран Центральной Азии. Россия также надеется протолкнуть свои интеграционные проекты со странами, которые ранее скептически относились к присоединению. Узбекистан, например, в настоящее время серьезно рассматривает возможность присоединения к возглавляемому Россией Евразийскому экономическому союзу.
В целом российское руководство хочет видеть в ближайшие несколько лет стабильную и безопасную Центральную Азию. Чем ближе мы будем приближаться к президентским выборам 2024 года, тем меньше сил у Кремля будет на что-либо, кроме внутренних проблем.
Поэтому Москва сделает все возможное, чтобы помочь политическим лидерам в Центральной Азии стать сильнее и стабильнее. Однако это будет непростой задачей, особенно в Кыргызстане, Таджикистане и Туркменистане.
Самолет Ил-76 ВВС России в аэропорту Кабула. Валерий Шарифулин / ТАСС
Больше, чем символизм на Саммите Россия-Африка 2022
Андрей Маслов, руководитель Центра африканских исследований НИУ ВШЭ, с научным сотрудником ООО «Инэкспертиз» Свиридов Всеволод
Объем российско-африканской торговли увеличился в этом году впервые с 2018 года, диверсифицировав ее как географически, так и по номенклатуре продаваемых товаров. Растут поставки железнодорожной техники, удобрений, труб, высокотехнологичного оборудования, алюминия, продолжается работа по институционализации взаимодействия России и Африканского союза.
Второй саммит Россия-Африка запланирован на 2022 год. В феврале будет объявлено, где и когда он пройдет — скорее всего в России в ноябре — и в каком формате. Подготовка ко второму саммиту будет формировать российско-африканскую повестку, визиты станут более частыми, а Африка получит более широкое освещение в российских СМИ.
Вместо того, чтобы измерять успех саммита количеством африканских лидеров, как это произошло в 2019 году, стороны, наконец, уделят больше внимания сути повестки дня, которая уже находится в стадии разработки.
Россия постарается увеличить свое присутствие в Африке, избегая при этом прямой конфронтации с другими нерегиональными игроками.
Вызывает тревогу и ряд конфликтов, прежде всего в Эфиопии и в Мали, откуда Франция и ЕС выводят свои войска. В 2022 году Россия постарается различными способами сыграть стабилизирующую роль для Африки и помочь в противостоянии основным вызовам, с которыми она сталкивается, — эпидемиям, распространению экстремизма и конфликтам, голоду.
Также начнется диалог по Африке, формулирующей свою климатическую повестку дня. Африка начинает понимать, что ей не нужна зеленая повестка в европейском стиле, и она будет требовать компенсации от основных стран-загрязнителей за ущерб, нанесенный климатическими изменениями экосистемам африканских стран.Россия, скорее всего, поддержит эти требования.
Министр иностранных дел России Сергей Лавров встретился с министром иностранных дел Мали Абдулаем Диопом. МИД России / flickr (CC BY-NC-SA 2.0) .