Князь Святослав Игоревич. «Александр Македонский» русской истории – Научно-исследовательский центр проблем национальной безопасности

Святослав Игоревич на памятнике «Тысячелетие России»

Святослав Игоревич ‒ князь Новгородский и Великий князь Киевский прославленный древнерусский полководец. Он прожил очень короткую, но чрезвычайно насыщенную событиями и ратными подвигами жизнь, оставив яркий след оставил в русской истории.

Всего 8 лет правил он Древнерусским государством, но эти несколько лет хорошо запомнились на долгие последующие века, а сам князь Святослав стал образцом воинской доблести, благородства и мужества. И вполне справедливо еще при жизни он получил к своему имени приставку Храбрый, а историком Н. Карамзиным был назван «Александром Македонским древнерусской истории»[1].

Таковым он и был храбрым,  сильным и справедливым по отношению, как к своим соратникам, так и врагам. Его фраза «иду на Вы», означавшая объявление войны, фактически закладывала основы ведения правил войны согласно так называемым рыцарским канонам при том, что само рыцарство в этот период только лишь зарождался в феодальных образованиях Западной Европы. На Руси же во многом, благодаря Святославу, оно к тому времени уже утвердилось в качестве незыблемых правил ведения военных действий.

Вклад этого талантливого полководца в историю развития русского военного искусства безусловен. Святослав Храбрый был выдающимся полководцем эпохи раннего русского Средневековья и вполне обоснованно относится к категории величайших полководцев мира.

Очевиден вклад Святослав и в процесс «собирания русских земель». Во многом благодаря  его ратной и государственнической деятельности границы Древнерусского государства были значительно расширены, а сама Киевская Русь стала одним из наиболее крупных государственных образований в Европе и, соответственно, в мире. Территория Руси в период его правления охватывала пространство от Балкан, Поволжских и Причерноморских степей до Северного Кавказа.

Согласно летописи, родился Святослав в 942 году. Его рождение совпало с реализацией грандиозных военно-политических проектов  его отца ‒ Великого князя Киевского Игоря ‒  походом на Кавказ во владения Хазарского каганата (943 г. ) и против Византии (944 г.), по результатам которого руководство империи вынуждено было пойти на подписание выгодного для Киевской Руси мирного договора. Именно в этом русско-византийском договоре 944 года впервые и упоминается имя Святослава.

Трагическая смерть князя Игоря внесла существенные коррективы не только в дальнейшее развитие Древнерусского государства, но и в судьбу самого Святослава. В трехлетнем возрасте он стал Великим князем. Фактическим же правителем Руси вплоть до его совершеннолетия была его мать Ольга, получившая еще при жизни прозвище Мудрая.

Первым знаковым событием в жизни Святослава стало участие в походе против древлян с целью отмщению за гибель своего отца, князя Игоря. Именно этот этап отражен в первом литературном памятнике Древней Руси – летописи «Повесть временных лет».  Согласно летописи он первым начал битву с восставшими древлянами, выехав перед киевскими полками и бросив в сторону врага боевое копье. И хотя, брошенное копье упало на землю перед ногами его же коня, но уже тогда этот поступок Святослава означал очень многое. Не княжич, но князь! Не мальчик, но воин! И символично звучат, записанные летописцем слова воевод: «Князь уже почал. Потягнем, дружино, по князи!»[2].

Мальчик действительно рос смелым и храбрым. С ранних лет  жизнь мальчика окружал дружинный быт и сами дружинники. По сути дела, он и рос в дружине. Очевидно, именно поэтому Святослав сформировался, прежде всего, как дружинник и только затем, уже как князь. На протяжении всей жизни важнейшим мерилом его поступков являлось мнение дружины, а идеалом ‒ слава беззаветно храброго воина, никогда не изменявшего традициям дружинников. Война стала не только его основным видом деятельности, но и жизнью.

Первым его деянием в качестве самостоятельного правителя Руси стало изгнание с позором из Киевского княжества епископа Адальберта и сопровождавших его священников, которых Ольга пригласила через германского императора Оттона I для христианизации Руси.

Это может свидетельствовать о том, что Святослав к тому времени обладал уже всей полнотой власти и не принимал устремлений матери к крещению Руси. До конца жизни князь Святослав Игоревич поклонялся языческим богам.

Следующие сведения, касающиеся Святослава, относятся уже к 964 году. Знаменитый Нестор в своей «Повести временных лет» рассказывает о том, каким храбрым и сильным воином был князь Руси Святослав, каким уважением пользовался среди своей дружины и какой славой покрыл себя перед народом.

«Когда Святослав вырос и возмужал, ‒ записано в летописи, ‒ начал он собирать множество воинов храбрых, и легко, как пардус (гепард), передвигаясь в походах, много воевал. В походах же не возил за собой ни возов, ни котлов, не варил мяса, но, тонко изрезав конину, или зверину, или говядину жарил на углях и так ел. Шатров у него не было; ложась спать, клал под себя потник с коня, а под голову седло»[3].

Взятие хазарской крепости Итиль князем Святославом. Худ. В.Киреев

Согласно данным «Повести временных лет» в 964 году дружина Святослава покинула Киев и, поднявшись по реке Десне, вступила в земли вятичей, являвшихся данниками хазар. Не тронув их, и приказав лишь платить дань не хазарам, а Киеву, Святослав вышел на Волгу и двинул свою рать против хазар. В окрестностях Итиля, столицы Хазарского каганата произошла решающая битва, в которой киевские полки разбили и обратили в бегство хазар. Затем он двинул свои дружины против данников хазар в Поволжье.

На обратном пути Святослав завладел столицей Хазарского каганата на Дону крепостью Саркел. При этом в  отличие от Итиля, Саркел не была разрушена. Святослав превратил ее уже в русскую крепость. Было сохранено даже название, которое просто перевели на русский язык. «Саркел» ‒ означает «Белая вежа» (или Белая башня). С этого времени в Белой веже обосновался русский гарнизон, а сам город оказался важнейшим центром русского влияния на просторах Великой Степи. В последующем дружины Святослава благополучно вернулись в Киев, не встречая особого сопротивления, поскольку местное население не собиралось воевать за чуждые ему интересы разбежавшихся хазар-иудеев.

Годом позже Святослав подчинил волжско-камских болгар и мордовские племена, повторно разгромив остатки хазарского войска. Выйдя к Северному Кавказу, князь осадил и взял крепость Семендер, победил племена аланов, ясов и касогов, союзников хазар, тревоживших набегами юго-восточные рубежи Руси. На берегах Керченского пролива в захваченном хазарском селении Таматархе он основал форпост русского влияния в этом регионе ‒ город Тмутаракань, центр будущего Тмутараканского княжества. В античные времена Таматарха назывался Гермонасса, византийские греки знали его как Таматарху, а хазары ‒ как Самкерц[4].

После 965 года вплоть до конца XII века Тмутаракань являлась сильным автономным русским владением на Тамани, конкурирующим с византийскими городами в Крыму, как в геополитическом, так и торгово-экономическом плане.

Таким образом, в результате восточных походов Святослава Хазарский каганат прекратил существование. Его крушение повлекло за собой тектонические изменения на всем мировом политическом пространстве того времени от Китая до Франции. По мнению Л.Н.Гумилева, с крушением Хазарского каганата утратили поддержку те, кто опирался на помощь агрессивного талмудического иудаизма. Вследствие этого «во Франции потеряла позиции династия Каролингов, принужденная уступить гегемонию национальным князьям и феодалам, в Китае отдельные мятежи переросли в агрессивность и национальную исключительность новорожденной династии Сун, начались проблемы и в Арабском халифате, утратившем влияние над Египтом»[5]. Крушение Хазарского каганата, таким образом, имели историческое значение для ведущих государственных образований Европы и Азии.

Но наибольшее значение это событие имело для Руси. Разгром Хазарского каганата Святославом обеспечил безопасность восточных и южных границ Руси. Помимо этого была обеспечена возможность свободной торговли русских купцов с восточными государствами, поскольку по территории, некогда контролируемой Хазарским каганатом, проходил важнейший торговый путь того времени – Великий шелковый. Всё это благоприятно сказывалось на экономике Киевской Руси и способствовало укреплению позиций Древнерусского государства в системе международных отношений того времени.

Однако, военная деятельность князя Святослава на этом не закончилась. После закрепления на восточном направлении устремления князя Святослава Игоревича обратились к Западу, в сторону Дуная. Именно там он видел перспективы развития Киевского княжества и расширение его территории.

Реализации этих его замыслов во многом способствовало обострение отношений между Византийской империей и Болгарским царством. Оказавшись вовлеченным в конфликты практически по всему периметру границ империи, император Византии Никифор Фока решил для борьбы с болгарами привлечь войска Киевского княжества, в рамках подписанного еще с князем Игорем договора 944 года. При этом князю Святославу за оказание помощи было направленно вознаграждение порядка 455 килограммов золота. Что вполне соответствовало политической практике того времени, предполагавшей, по сути, наем войска другого государства для достижения военно-политических интересов. Всё это, безусловно, способствовало положительному решению Святослава на участие в походе в Болгарию.

Однако не только союзный договор и вознаграждение  легли в основу решения князя Святослава Игоревича. Во время хазарского похода Святослава многие хазары укрылись у болгар, бывших их союзниками, таким образом, и хазарский фактор сыграл немалую роль в болгарском походе князя Святослава. И, очевидно, еще более значимым фактором, предопределившим болгарский поход Святослава, стало его стремление к расширению границ и утверждению Руси в качестве ведущего государства Европы.

Всего 10 тысяч воинов взял с собой в поход русский князь. Спустившись по Днепру в Черное море, Святослав стремительно атаковал высланное против него тридцатитысячное болгарское войско. Разгромив его, князь взял город Малую Преславу, сделав его своей столицей и назвав Переяславцем.

Для борьбы со Святославом болгарский царь Петр решил обратиться за помощью к своим прежним врагам ‒ византийцам. Но это не помогло. Вскоре сам царь и его сын-наследник Борис оказались пленниками князя Святослава. «Повесть временных лет» сообщает о новых победах Святослава очень кратко: «В году 6475 (967). Пошел Святослав на Дунай на болгар. И сразились, и одолел Святослав болгар, и взял городов восемьдесят по Дунаю, и сел княжить там, в Переяславце, беря дань с греков»[6].

Таким образом, как следует из летописных источников, Святослав не ограничился разгромом болгарского войска, о чем просил его византийский император. Его замыслы простирались намного дальше – создать свою империю, которая должна была протянуться от Белой Вежи и Тмуторакани на востоке, до Балкан – на западе, увеличив тем самым территорию Киевской Руси едва ли не в два раза. Столицей же ее Святослав, видимо, собирался сделать город Переяславец на Дунае.

Такой оборот событий означал настоящую катастрофу внешнеполитического курса византийского императора Никифора Фоки. Для того, чтобы заставить Святослава покинуть Болгарию византийский император подкупил вождей печенежских орд с тем, чтобы они напали на Киев.

В том же 968 году, печенеги впервые, после своего поражения от князя Игоря (в 920 году), напали на Русь и осадили Киев. В это время в столице Руси оставалась княгиня Ольга и сыновья князя Святослава. Началась осада Киева, продолжавшаяся, впрочем, недолго. В результате ночной атаки небольшого отряда русских воинов под командованием воеводы Претича печенеги сняли осаду, и отошли от Киева. Причиной этого стало то, что они отряд Претича приняли за передовой отряд дружины Святослава, что свидетельствовало о том ужасе, который внушало им само имя Святослава и возможность возмездия.

Согласно летописи, после снятия осады на Дунай полетел призыв киевлян к Святославу: «Ты, князь, чужую землю ищешь и бережешь ее, а свою покинул, чуть было не забрали нас печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас и снова нас возьмут, то неужели тебе не жаль ни матери старой своей, ни детей твоих»[7].

Получив известие о нашествии печенегов, Святослав с частью своей дружины поспешил на помощь Киеву, оставив в Переяславце воеводу Волка. При подходе князя Святослава к Киеву печенеги ускорили свое бегство, но уйти им не удалось. Основные силы печенежской орды были настигнуты и рассеяны. Впрочем, как показало дальнейшее развитие событий, этого оказалось недостаточно для устранения печенежской угрозы.

Во время пребывания князя в Киеве скончалась его мать, княгиня Ольга, фактически правившая Русью в отсутствие сына. Похоронив мать, Святослав разделил Русскую землю между своими сыновьями: Ярополка оставил княжить в Киеве, Олега направил в Древлянскую землю, а Владимира ‒ в Новгород.

Сам же князь Святослав поспешил в свои силой оружия завоеванные владения на Дунае. «Повесть временных лет» передаёт его слова: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае ‒ ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли золото, паволоки, вина, различные плоды; из Чехии и из Венгрии серебро и кони; из Руси же меха и воск, мёд и рабы» [8].

Спешить его заставляли приходившие оттуда известия. Болгарский царь Петр, заключавший перемирие со Святославом, отрекся от престола, а новый царь Борис II разорвал мирное соглашение и начал боевые действия против оставшихся в Болгарии русских гарнизонов. Воевода Волк, остававшийся в Переяславце, не смог противостоять превосходящему противнику и спустился на ладьях по Дунаю, где объединился с войском князя Святослава, шедшего на подмогу. Переяславец был взят повторно, но  на этот раз битва была кровопролитной. После взятия Переяславца князь Святослав двинулся вглубь Болгарии и, практически не встретив сопротивления, вошел в ее столицу – Преслав, где болгарский царь Борис признал себя вассалом русского князя.

Битва под Аркадиополем. Худ. М. Иванов

В это же время в Византии, бывшей ранее союзником князя Святослава, произошел государственный переворот, в результате которого царствовавший император Никифор Фока был убит, а новым императором стал глава заговорщиков византийский полководец Иоанн Цимисхий. Именно ему предстояло вытеснять Святослава с Дуная, воюя с новорожденным русско-болгарским союзом. Иоанн попробовал убедить Святослава покинуть Болгарию, обещая дань, однако безуспешно. Святослав решил прочно обосноваться на Дунае. При этом, верный себе Святослав сам напал на греков, предупредив их об этом своей исторической фразой «Иду на вы».

Весной 970 года Святослав в союзе с болгарами, печенегами и венграми напал на владения Византии во Фракии. Перейдя Балканские горы войска Святослава, обрушились на византийскую «долину роз» и заняли Филиппополь (Пловдив). В последующем пройдя около 400 километров, войска Святослава подошли к крепости Аркадиополь (современный Люлебургаз), на этом направлении оборону держал Варда Склир[9]. По данным Льва Диакона у Святослава было 30 тыс. воинов, численность византийского войска составляла 10 тыс. человек. Русская летопись говорит о 10 тыс. русских воинов (войско Святослава наступало несколькими отрядами), и 100 тыс. греческом войске.

В сражении обе стороны проявили упорство и доблесть, «успех битвы склонялся то в пользу одного, то в пользу другого войска». Греки смогли разгромить печенежский отряд, обратив его в бегство. Дрогнули и русские войска, но тут князь Святослав обратился к своим воинам со словами, которые стали легендарными: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим ‒ должны сражаться.  Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим ‒ позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь»[10]. В результате, как свидетельствует летопись «исполчились русские, и была сеча великая, и одолел Святослав»[11], хотя греческие источники, в частности сочинения Льва Диакона победу в этой битве присудили Византии.

Тем не менее, одержав победу, Святослав, взяв с греков «дары многие» вернулся назад в Переяславец. Это была одна из немногих, но ставшая роковой, ошибка Святослава.

Схватка русского воина с византийскими пехотинцами. Худ. Д.Алексинский

Иоанн Цимисхий оказался хорошим учеником и способным полководцем. Отозвав из Азии лучшие византийские войска, собрав отряды и из других частей своей империи, он всю зиму готовил их к сражениям с русскими войсками. Помимо этого по указанию Цимисхия был сформирован новый флот, направленный в устье Дуная, чтобы отрезать дружину Святослава, помешать ей получать помощь из далекой Руси.

В апреле Цимисхий во главе отряда из 5000 лучших воинов перешел Балканские горы, в то время как основная часть византийской армии последовала за ними. Со всех сторон двинулись византийские армии на Болгарию, многократно превосходя русские войска.

При этом передовой отряд под командованием Иоанна Цимисхия двигался так быстро, что русы были захвачены врасплох, увидев его только, когда он был уже почти у стен Преслава. В это время в городе находилось около 8000 русских воинов, но в бой авангардом Цимисхия они не вступили, укрывшись за стенами города. Это было еще одной роковой ошибкой, так как к византийцам подошли крупные силы, и они взяли город приступом.

Тогда погибло много русских воинов, а воеводе Волку и его соратникам удалось спрятаться в крепости дворца царя Симеона. На протяжении двух дней они мужественно отражали штурм дворца. В конечном итоге, будучи не состоянии взять царский дворец Цимисхий приказал поджечь его. В огне погибла большая часть дружинников, защищавших Преславу. Лишь немногим удалось вырваться из осажденного города.

Святослав, был уже на подходе, но увидев взятый греками Преславец, начал готовиться к сражению с Цимисхием в районе Доростола (ныне Силистрия).

Приблизившись к Доростолу 23 апреля 971 года, византийцы увидели перед городом русское войско, выстроившееся для битвы. Сплошной стеной стояли русские воины, «сомкнув щиты и копья». Началось сражение, в ходе которого  русские дружины в течение дня отбили 12 атак. Лишь ночью русские дружины отошли в крепость. Наутро византийцы начали осаду, окружив свой лагерь валом и частоколом с закрепленными на нем щитами.

После этого в течение нескольких дней происходили упорные сражения под стенами Доростола. Бои шли с переменным успехом, Лев Диакон отмечал мужество воинов с обеих сторон. Вскоре к грекам подошли боевые триеры, оснащенные приспособлениями для метания греческого огня. Помимо этого, в византийский лагерь было доставлено продовольствие и лекарства. В осажденном же Доростоле начались проблемы с продовольствием, стали распространяться болезни. Для того пополнить продовольственные запасы была сделана вылазка за пределы осажденного города. В одну из ночей, воспользовавшись непогодой, Святослав с 2000 воинов сел на лодки обошел греческий флот и собрал в деревнях запас пшена и хлеба. На обратном пути, увидев разрозненные на берегу толпы греков, Святослав решил нанести по ним удар. В целом вылазка оказалась удачной, но эта удача была последней, поскольку Цимисхий принял меры, чтобы впредь ни одна лодка русичей не покидала Доростол.

Почти три месяца продолжалась осада Доростола. Неопределенность исхода войны тяготила обе стороны. В Византии произошла попытка нового государственного переворота, к счастью для Иоанна Цимисхия, неудачная. Положение же русских в осажденном Доростоле все более осложнялось. В этих условиях Святослав созвал на совет свою дружину. Одни говорили, что надо продолжать попытки прорваться с боем из Доростола. Другие предлагали тайно покинуть город. Третьи советовали вступить в переговоры. Святослав, выслушав все  мнения, как свидетельствует летопись, на совете заявил: «Погибнет, слава россиян, если ныне устрашимся смерти! Приятна ли жизнь для тех, которые спасли ее бегством? И не впадем ли в презрение у народов соседственных, доселе ужасаемых именем русским? Наследием предков своих мужественные, непобедимые, завоеватели многих стран и племен, или победим греков, или падем с честию, совершив дела великие!»[12].

Дружина поддержала князя, и 22 июля 971 года начался последний бой русских войск под Доростолом. Собрав перед сражением воинов, Святослав в очередной раз произнес свое знаменитое: «Мертвые сраму не имут» и первым пошел в бой.

Сражение длилось долго, отчаяние и мужество придавало небывалые силы воинам Святослава. В результате русские дружины начали побеждать греков. Но как только перевес русских стал очевиден, как поднявшийся сильный ветер ударил им в лицо, запорошив глаза песком и пылью. Об этом экстраординарном событии пишут и византийские источники, и древнерусские летописи.

Так природа вырвала из рук Святослава уже почти одержанную победу. Князь вынужден был отступить обратно в Доростол и начать переговоры о мире с Иоанном Цимисхием. В ходе переговоров Святослав лично встречался с Иоанном Цимисхием.

Их историческая встреча произошла на берегу Дуная и была подробно описана византийским хронистом Львом Диаконом, находившимся в свите императора. Цимисхий в окружении приближенных ожидал Святослава. Князь прибыл на ладье, сидя в которой греб наравне с простыми воинами. Отличить его греки могли лишь потому, что надетая на нем рубаха была чище, чем у других дружинников и по серьге с двумя жемчужинами и рубином, вдетой в его ухо[13].

В ходе переговоров стороны пошли на уступки. Святослав обещал оставить Болгарию и уйти на Русь, Цимисхий ‒ пропустить русское войско и выделить на 22 тысячи оставшихся в живых воинов по 2 меры хлеба. Святослав также вступал в военный союз с Византией, восстанавливались торговые отношения[14]. По мнению Льва Диакона, расстались Святослав и  Цимисхий друзьями, по крайней мере, с чувством уважения друг к другу.

После заключения мира Святослав с войском покинул пределы Болгарии. При этом почему-то в походе домой войско разделилось. Большая часть войска во главе с воеводой Свенельдом направилась степным путем и благополучно добралась до Киева. Святослав же с малой дружиной остался сопровождать раненых воинов. Благополучно достигнув устья Днепра, князь Святослав предпринял попытку подняться до порогов на ладьях, однако это ему не удалось, и войско князя Святослава осталось зимовать в устье реки.

Последний бой Святослава». Фрагмент. Автор Н. Овечкин

Весной 972 года князь Святослав вновь тронулся в путь, однако бывшие союзники – печенеги поджидали его возле днепровских порогов. Завязался бой, во время которого Святослав погиб[15].

Некоторые историки предполагают, что атаковать Святослава убедила печенегов византийская дипломатия. Так, в частности в книге Константина Багрянородного «Об управлении империей» говорится о необходимости союза Византии с печенегами для защиты от росов и венгров, а также, что печенеги представляют серьёзную опасность для русов, преодолевающих пороги. На основании этого подчёркивается, что использование печенегов для устранения враждебного князя произошло в соответствии с византийскими внешнеполитическими установками того времени. Хотя «Повесть временных лет» называет в качестве организаторов засады не греков, а переяславцев (болгар). У Святослава, конечно же, были недруги и с той, и с другой стороны.

Но, как бы то ни было, но гибель Святослава во многом была предопределена не оказанием ему помощи. И в этой связи обращает на себя внимание фигура варяга Свенельда, воеводы Святослава. Именно он, точно также, в 945 году оставил в восставшей Древлянской земле князя Игоря с малой дружиной. Поэтому не столь важно кто предупредил печенегов о том, что раненный Святослав с малыми силами продвигается на Русь, важно то, что князь стал жертвой предательства своего ближайшего окружения.

Так завершилась короткая, но яркая и насыщенная походами, войнами и победами жизнь князя-рыцаря, изумлявшего своих врагов бесстрашием и великодушием. На момент гибели Святославу было всего 30 лет, из них 27 лет он был Великим князем Киевским, главой Древнерусского государства.

Восемь последних лет своей жизни Святослав лично водил войска и дружины в походы. Эти походы, по мнению советского историка академика Б. А. Рыбакова, «представляют собой как бы единый сабельный удар, прочертивший на карте Европы широкий полукруг от Среднего Поволжья до Каспия и далее по Северному Кавказу и Причерноморью до балканских земель Византии»[16].

Памятник Святославу в с. Холки Белгородской области. Скульптор В. Клыков

Все войны за исключением последней он выиграл. Гибель же Святослава не уменьшила его боевой славы.

Его же стремление расширить границы Киевской Руси, по сути, предвосхитило, становление и развитие Российского государства. Он опередил свое время на несколько столетий. Так уже через 500 лет на карте мира появилось централизованное Русское государство, провозгласившее себя правопреемником Римской и Византийской империй, а еще через 200 лет появилась и сама Российская империя – крупнейшее государство мирового сообщества. Таковым Россия и остается, несмотря на все бесчисленные потрясения. Есть в этом заслуга и Святослава, заложившего основы политики собирания «русских земель».   Именно поэтому князь Святослав и почитаем и в русской истории  и в памяти народной. Об этом в частности, свидетельствуют русские былины, которые, как полагают ученые, сохранили память о подвигах князя, создав эпический образ самого сильного богатыря Земли Русской ‒ Святогора.

Память о князе Святославе жива и в настоящее время, о чем свидетельствуют памятники Святославу Храброму. Их несколько – памятник князю Святославу установлен в Киеве, а на территории России скульптурное изображение Святослава Храброго можно увидеть на барельефе в Великом Новгороде, а близ Белгорода в память о Святославе Великом в 1040 летнюю годовщину победы над хазарами была установлена конная статуя князя Святослава.

Бочарников Игорь Валентинович

---

[1]  Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1. М., 1989. С. 374.

[2] Полководцы и витязи Древней Руси. http://www.rusfact.ru/node/827.

[3] Повесть временных лет / Подгот. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц.  2-е изд., испр. и доп.  СПб.: Наука, 1996; Древняя Русь в свете средневековых источников. Т. 4. М., 2010.  С. 46-47.

[4] Сейчас на месте города расположена станица Тамань. Прим. автора

[5] Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. http://textarchive.ru/c-1174062-pall.html

[6] Повесть временных лет. СПб.: Наука, 1996.

[7] Там же.

[8] Повесть временных лет. СПб.: Наука, 1996.

[9] По другим данным, решающая битва первого этапа русско-византийской войны произошла у крупного византийского города Адрианополь (нынешний Эдирне). Прим. автора

[10] Преподобного Нестора Российский летописец», СПб. 1863.

[11] Повесть временных лет / Подгот. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц.  2-е изд., испр. и доп.  СПб.: Наука, 1996.  667 с.

[12] Повесть временных лет / Подгот. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц.  2-е изд., испр. и доп.  СПб.: Наука, 1996.  667 с.

[13] Лев Диакон. История. М., 1988. С.88

[14] Текст договора изложен в Повести временных лет.

[15] В 2011 на дне Днепра был найден старинный меч, предполагают даже, что владельцем меча был сам князь Святослав. В пользу этого предположения говорит богато отделанная рукоять меча. После реставрации «меч Святослава» хранится в музее г. Хортица.

[16] История СССР с древнейших времен до наших дней. М.: Наука, 1966.  Т. 1.

The Earliest States of Eastern Europe. 2009: Transcontinental and Local Ways as a Socio-Cultural Phenomenon. Editor of the volume Т.N. Jackson. Мoscow: Indrik, 2010

DG-2009

The next volume of the almanac «The Earliest States of Eastern Europe» contains articles on the problem «Transcontinental and local ways as a socio-cultural phenomenon». The theme of paths is extremely important in the context of Eastern European history, and in particular in the history of Old Rus’, in the formation of the territory of the Old Russian state. The paths of Eastern Europe are considered by the authors of this collection not only as transport communications and trade routes, but also in a broader sense — as the most important ways of non-commercial exchange between peoples, which contributed to the mutual transfer of knowledge and experience in various spheres of life. A parallel to the Eastern European material is the Western and Northern European material discussed in a number of articles in the collection, as well as information about the functioning of the routes in Transcaucasia and Central Asia.

Table of contents

• J. Shepard — From the Bosporus to the British Isles: the way from the Greeks to the Varangians — 15-42
• E. A. Melnikova — Baltic system of communications in the first millennium AD — 43-57
• V. Y. Petrukhin — Путь «из варяг в греки»: летописная конструкция и трансконтинентальные магистрали — 58-65
• E. V. Pchelov — Путь «из варяг в греки» и принципы землеописания в начальной части «Повести временных лет» — 66-77
• Е. А. Шмидт — Кривичи и варяги на волоках пути «из варяг в греки» — 78-87
• I. G. Konovalova — Русы на трансконтинентальных торговых путях IX в. — 88-99
• K. Zilmer — Sailing to the East Sea — On selected motifs concerning the Baltic Sea in Old Norse-Icelandic literature — 100-117
• S. M. Perevalov — «Without the Intermediation of the Persians»: the Caspian-Pontic Sector of the Great Silk Road in Antiquity — 118-136
• A. V. Akopyan — К реконструкции маршрутов торговых путей Кавказского региона в XIV в.: локализация монетного двора «Алагир» (=Алагиз=Элегис) — 137-152
• T. M. Kalinina — The Pechenegs and the way from Urgench to them — 153-166
• V. A. Arutyunova-Fidanyan — Культурные и политические коммуникации на востоке Византии: результаты взаимодействия — 167-183
• J. H. Lind — Problems of ethnicity in the interpretation of written sources on early Rus’ — 184-196
• H. Janson — The Christianisation of Scandinavia and the end of Scythia — 197-210
• F. B. Uspenskij — Заметки о топонимике в поэтическом мире скальдов. Кто был «страж Греции и Гардов» в глазах поэта XI в.? — 211-219
• M. V. Skrzhinskaya — Пути священных посольств из городов Эллады и из греческих колоний Северного Причерноморья — 220-228
• A. Stalsberg — The VLFBERHT sword blades reevaluated — 229-263
• A. V. Podosinov — Как Александр Македонский оказался на Дону? (Пространство пути и пространство карты) — 264-284
• I. E. Surikov — Путь как принцип жизни и мысли (Кое-что об основаниях географических представлений Геродота) — 285-299
• T. N. Jackson — «Пути» на ментальной карте средневековых скандинавов (Путь как способ освоения пространства) — 300-317
• E. A. Melnikova — Routes in the structure of the mental map of the author of the Primary Chronicle — 318-344
• N. Y. Gvozdetskaya — The Concept of «Path» in the Poetic Works of the Anglo-Saxons (7–11th c.) — 345-361
• I. A. Kucherova — Путешествие на восток Сигвата Тордарсона — 362-370
• Г. Е. Захаров — Переход через Дунай как пересечение границы готского мира: к проблеме обращения готов в арианство — 371-383
• G. V. Glazyrina — Путь на восток – путь к христианскому спасению. Сюжеты исландских саг о скандинавах-путешественниках — 384-404
• N. E. Samohvalova — Путь к окраинам ойкумены: О крайностях в характере варварских племен в «De chorographia» Помпония Мелы — 405-411
• T. V. Guimon — Упоминание неновгородских топонимов и описание путей в новгородском летописании ХП-ХШ вв. — 412-434
• O. V. Gusakova — Мотив пути в сюжете о скитаниях общины св. Кутберта — 435-444
• N. F. Kotlyar — Странствующие дворы галицких князей — 445-462
• V. I. Matuzova — From “nova militia” to “nova bella”: the Teutonic Order on the Way from the Holy Land to Prussia — 463-476
• L. V. Stolyarova — Заказчики древнерусских кодексов XI-XIV вв. Ч. 4: Заказчики XIV в., упомянутые в записях на книгах (Продолжение) — 477-488

Александр и история европейской экспансии: взгляды эпохи Просвещения | Европейский институт UCL

Опираясь на лекцию, прочитанную в UCL 1 марта 2017 г. , Пьер Бриан обсуждает, как истории эпохи Просвещения Александра Македонского могут помочь нам понять природу и наследие европейской экспансии. Перевод Phiroze Vasunia .

---

Легендарная и идеализированная фигура Александра, известная и почитаемая в « Александре-Романсе », знаменитом греческом тексте, переведенном на латынь, а затем на все европейские языки, подверглась глубокой трансформации на протяжении долгого 18 века. Люди эпохи Просвещения во Франции, Шотландии и Англии, а также в Германии проявляли значительный интерес к Александру и его историческим достижениям, и они посвятили этим вопросам важные работы и очерки. Эта новая концепция возникла в тесной связи с политическими и культурными вызовами, возникшими в результате европейской экспансии за границу и, в частности, в Индию. Хотя текст оставался неопубликованным в течение полувека (он не публиковался до 1716 г.), отчет, представленный Пьером-Даниэлем Юэ Кольберу осенью 1667 г. , дает представление о связи между исследованиями античности и современными политическими императивами. В ответ на просьбу министра, желавшего узнать решения, которые древние (греческие и римские) дали для морской торговли и, в частности, для торговли с Индией (Кольбер планировал основать Французскую Ост-Индскую компанию), Юэ дал ему текст доклада на Histoire sommaire du commerce et de la navigation des Anciens , в котором Александр сыграл решающую роль: «Это произвело великую революцию в делах коммерции». . . [открытие] новой эпохи коммерции» (1716, глава XVII). Английский перевод (1717 г.) был посвящен переводчиком «почетному председателю Ост-Индской компании», а также заместителю председателя и «другим директорам». Посвящение совершенно ясно дало понять, что европейская экспансия в Индии шла по следам завоеваний Александра, рассматриваемых как прецедент и образец. Книга Юэ имела успех в Европе и была переведена на английский (1717 г.), голландский (1722 г.), итальянский (1737 г. ), немецкий (1763, 1775 гг.) и испанский (179 г.)3).

Юэ также читали и использовали французские историки-философы Вольтер и Монтескье, которые оба стояли у истоков создания нового образа Александра. Между 1736 и 1776 годами Вольтер неоднократно заявлял о своем восхищении Александром, который «издавал законы в разгар войны, основывал колонии, налаживал торговлю, основывал Александрию и Искандерун, которые сегодня являются центром торговли на Востоке». . . Он построил больше городов, чем разрушили все другие завоеватели Азии. . . Он изменил лицо торговли в Азии, Европе и Африке, универсальным складом которой стала Александрия». Но именно Монтескье ответственен за распространение этого совершенно нового образа; в книгах X и XXI из Esprit des Lois («Дух законов», 1748; 1757), он посвятил македонскому завоевателю длинные пассажи и сделал его победителем, движимым разумом, а не страстями. Он восхищается политикой Александра по отношению к своим давним врагам, а также по отношению к элитам завоеванных им стран. В отличие от римлян, «которые завоевали все, чтобы все разрушить, он хотел сохранить все, и в каждой стране, в которую он вступал, его первыми идеями, его первыми замыслами всегда было сделать что-то для увеличения ее процветания и могущества». По ходу книги XXI, представляющей собой настоящую историю торговли, Монтескье вспоминает выражения Юэ: «При Александре произошли четыре события, которые произвели великую революцию в торговле: взятие Тира, завоевание Египта, завоевание Индий и открытие моря к югу от этой страны. . . Можно не сомневаться, что его намерением было вести торговлю с Индией через Вавилон и Персидский залив».

Новая фигура Александра была благосклонно встречена в Шотландии и Англии. В Эдинбурге Уильям Робертсон (1721–1793) приветствовал географические открытия, приписываемые Александру, и в своем «Историческом исследовании » (1791) говорил о своем восхищении сторонником гармонии между народами: он даже сделал македонского завоевателя прецедентом. и пример, которому он призвал своих соотечественников подражать в Индии. Джон Гиллис (1746–1836), его преемник на посту королевского историографа Шотландии, придерживается той же точки зрения в своей работе «9».0011 История Древней Греции (1786 г.) и История мира (1807 г.). Признанный поклонник Вольтера и Монтескье, он восхваляет работу «этого необыкновенного человека, чей гений мог бы изменить и улучшить состояние Древнего мира». Он приписывает Александру грандиозные планы экономического и культурного развития народов и стран, остававшихся в отсталом состоянии под игом деспотического режима великих царей Персии. Вслед за Монтескье и Робертсоном он особенно настаивает на установлении морских путей между Индией и Вавилонией и дальше, в Европу. В 1797, публикация Уильяма Винсента «Путешествие Неарха » иллюстрирует идентичную концепцию, основанную на еще более тесных связях между работами Александра и Ост-Индской компании. Винсент даже считает плавание Неарха в Персидском заливе «главной причиной, пусть и отдаленной, британского господства в Индии».

Хотя немецкие историки традиционно враждебно относились к тому, что они считали кровавым приключением, постепенно они обратились к этому господствующему образу. Это особенно очевидно в случае с Арнольдом Хереном (1760–1842), одним из великих мастеров Геттингенской школы. Специалист по истории торговли в древности, он тоже приписывал решающую роль Александру, который, как говорили, полностью изменил лицо мировой торговли.

Пример Херена показывает, что появление и распространение этого нового образа Александра прекрасно согласуется с представлением Европы о самом себе по отношению к «деспотичной Азии». Заканчивая главу о состоянии Персидской империи на момент прибытия Александра, Херен замечает, что победы Македонии предвосхищают будущую победу Европы над Османской империей. Еще в 1767 году Гаттерер, другой немецкий историк, очень враждебно настроенный по отношению к Александру, объяснил значение македонского завоевания: «Центр мирового господства впервые перешел в Европу». На своем курсе в Боннском университете в 1829 г.-1830 г., другой немецкий историк, Б. Г. Нибур, ужесточил формулу: «Он был первым, кто привел европейцев к победе на Востоке. Роль Азии подошла к концу; ему суждено было превратиться в рабство». Именно в этом смысле завоевание Александра приобрело такое значение в европейском воображении. Он был первым европейским лидером, перешедшим границу с Азией и поставившим Восток в зависимость от Европы. Поэтому он был непревзойденным образцом для европейцев, тяготеющих к завоеванию Востока, тем более что он был далеко не простым завоевателем, а цивилизатором, приносящим на Восток блага европейской цивилизации.

Скажем наконец, что даже сегодня ряд книг, изображений и фильмов продолжают предлагать изображения Александра в терминах явно нерушимых ориенталистских клише.

Библиография

Бриан, Пьер, «Александр Великий и Просвещение: Уильям Робертсон (1721–1793), Империя и дорога в Индию», Cromohs 10 (2005): 1–9.

Бриан, Пьер, Первый европеец. История Александра в эпоху империи . Перевод Н. Эллиотта (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета, 2017).

Бриан, Пьер, Александр. Exégèse des lieux communs (Париж: Gallimard, 2016).
 

---

• Пьер Бриан — почетный профессор Коллеж де Франс.
• Phiroze Vasunia заведует кафедрой греческого языка в UCL.

Изображение Александра (C) пользователя Flickr «Art of Nature» (лицензия Creative Commons)

Империя Александра Македонского

Содержание

• 1 Введение
• 2 Детство и юность
• 3 Александр становится царем и восстает в Фивах
• 4 Нападение на персов в Малой Азии
5 90 8 Александрия в Египте Продолжающееся завоевание
• 7 Достижение Индии
• 8 Сохранение империи
• 9 Болезнь и смерть

Введение

Александр III Македонский (356 г. взошел на македонский престол в возрасте 20 лет и правил Македонией до своей смерти в возрасте 32 лет9.0007

Александр III провел большую часть своего царствования в военной кампании через Азию и северо-восточную Африку, создав одну из крупнейших империй древнего мира. Когда ему было 30 лет, его земли простирались от Греции на западе до северо-западной Индии на востоке.

Завоевания Александра породили большое культурное распространение и синкретизм, способствуя развитию таких вещей, как греко-буддизм. Кроме того, его привычка создавать греческие колонии способствовала распространению греческой культуры на востоке, что иногда имело долгосрочные последствия. Еще в 1920-х годов на Дальнем Востоке Анатолии существовали общины говорящих на греческом языке.

Спустя годы после его смерти империя Александра была разрушена серией гражданских войн.

Детство и юность

Александр был сыном царя Филиппа II Македонского и его жены, принцессы империи по имени Олимпиада.

В детстве у Александра был известный философ Аристотель, который учил его науке и политическим искусствам, а великие македонские полководцы Антипатр и Перменион обучали его военной тактике и стратегии.

Будучи еще маленьким мальчиком, он принял послов Персии в отсутствие отца.

В возрасте 18 лет он возглавил македонскую кавалерию в битве при Херонии.

Когда Александру было всего 20 лет, его отец был убит, и Александр стал королем Македонии Александром III.

Александр становится королем, и Фивы восстают

Когда король Филипп II был убит, он как раз собирался повести армию македонцев и греков через Геллеспонт, чтобы сражаться с персами, покорившими греческие государства в Малой Азии. Греки были союзниками Македонии, но теперь, когда король Филипп II был мертв, многие греческие лидеры надеялись, что они смогут пересмотреть переговоры с новым молодым королем и получить более выгодные условия. В 335 г. до н.э. в Фивах вспыхнуло восстание против Македонии.

Вскоре стало ясно, что новый молодой король не заинтересован в пересмотре переговоров и что он не терпит мятежников. Вместо того, чтобы использовать мягкую дипломатию, он быстро двинул свою армию в Фивы, где македонцы прорвали стены и одолели население. Чтобы воспрепятствовать восстанию других греческих государств, Александр позволил своей армии разрушить Фивы, хотя и пощадил храмы.

Когда другие греческие государства увидели это, они решили поддержать нового царя, а не идти против него, и когда Александр объявил, что планирует напасть на персов в Малой Азии, греки собрали корабли и людей, готовых следовать за ним.

Нападение на персов в Малой Азии

Весной 334 г. до н.э. Александр перешел Геллеспонт. У реки Граник македонско-греческая армия, также известная как Греческий союз, нанесла поражение сильным персидским силам, что позволило двинуться на юг вдоль побережья, освободив Эолиду и Ионию — два крупных греческих города — от персов.

В 335 г. до н.э. Александр переместил Греческий союз на восток через Фригию в Гордий. Согласно легенде, именно здесь он «развязал» гордиев узел, разрушив его своим мечом. Оракул предсказал, что тот, кто развяжет узел, станет правителем Азии.

Персам не удалось помешать армии Александра пройти через Киликийские ворота, проход через Таврские горы, соединяющий низменные равнины Киликии с Анатолийским плато, через узкое ущелье реки Геколук. Со своей армией Александр пересек Таврские горы и достиг северной Сирии, где их ждали большие персидские силы во главе с царем Дарием III из империи Ахеменидов. 5 ноября 333 г. до н.э. у устья реки Пинарус произошла крупная битва при Иссе. Греческий союз одержал победу, а сам Дарий бежал до того, как битва закончилась.

Основание города Александрия в Египте

В 332-331 годах до н.э. Александр основал город на берегу Нила в Египте и назвал его своим именем.

Продолжение завоеваний

Царь Дарий хотел заключить мир с Александром, предложив ему оставить за собой завоеванные земли, получить 10 000 талантов наличными и жениться на дочери Дария. Александр отказался и вместо этого продолжил свое продвижение в Азию.

Эллинистический союз двинулся через Сирию, достиг района Евфрата и Тигра и вошел в Ассирию, где Дарий снова попытался противостоять им. Как и прежде, Эллинистический союз победил, и Дарий бежал.

Александр не встретил особого сопротивления, когда вошел в Вавилонию и в 330 г. до н.э. завоевал столицу Персии Персеполис. Весной того же года Эллинистическая лига двинулась на север, чтобы снова сразиться с Дарием — на этот раз в Экбатане. Когда Дарий бежал в Бактрию, персидскую провинцию, расположенную к северу от гор Гиндукуша, он был убит собственными офицерами.

Александр стал царем Персии.

Добраться до Индии

Александру было недостаточно стать царем Персии. Первоначально он сосредоточился на закреплении своего положения путем завоевания оставшихся персидских провинций, расположенных к востоку от реки Инд, но вскоре он поставил перед собой новые цели. С большим успехом он провел кампанию в том, что мы сегодня знаем как Афганистан и Туркестан, и в конце концов Эллинистическая лига вошла в Индию. Оттуда армия отказалась двигаться на восток, поэтому Александр и его люди вернулись в Вавилон в 325 г. до н.э.

Поддержание империи

Завоевание земель — это одно; управлять ими — другое. Александр Македонский теперь был императором пустыни, населенной людьми разных национальностей, религий, языков и образов жизни. Кроме того, то, как люди видели Александра и относились к нему, сильно различалось в разных местах. Для Эллинистической лиги он был главнокомандующим. В Египте ему поклонялись как некоему божеству. В бывшей Персии он был абсолютным монархом, и его подданные кланялись до земли, чтобы выказать ему свое величайшее уважение. Тот факт, что Александр терпел и даже, казалось, одобрял такое поведение, приводил в ярость греков и македонян, испытывавших отвращение ко всякому, кто пытался «сделать себя богом». Тем не менее Александру, усвоившему многие персидские обычаи и привычки, казалось, нравился персидский образ жизни, и он хотел построить все свое правительство по образцу системы персидского абсолютного монарха.

Болезнь и смерть

10 или 11 июня 323 г. до н.э. Александр умер во дворце Навуходоносора II в Вавилоне.

По словам Плутарха, примерно за две недели до своей смерти Александр довольно сильно тусовался; сначала развлекая адмирала Неарха, а затем проведя ночь и на следующий день напившись с Медием из Ларисы. У Александра поднялась температура, и вместо того, чтобы выздороветь, ему становилось все хуже, пока он даже не мог говорить. Вскоре после этого он умер.

Диодор оставил отчет, в котором он утверждает, что Александр почувствовал боль после того, как выпил большую чашу несмешанного вина в честь Геракла. Согласно этой версии, лихорадки у Александра не было, но, тем не менее, он проболел одиннадцать дней, прежде чем умер.

Естественно, смерть Александра, не дожив до 33 лет, вызвала подозрения в нечестной игре и множество слухов о том, что его отравили. На протяжении тысячелетий в качестве возможной причины предлагались различные яды медленного действия, а также довольно большой ряд болезней, которые могли убить его.