Маркевич: Знание исторического контекста помогает лучше понять нынешние реалии
Свежий номер
РГ-Неделя
Родина
Тематические приложения
Союз
Свежий номер
Власть
02.07.2019 18:16
Поделиться
Тема с экономическим историком Андреем Маркевичем
Валерий Выжутович
По данным социологов, сегодня 70 процентов россиян называют Сталина «эффективным менеджером», при котором экономика росла, строились Днепрогэс и Магнитка, СССР из отсталой аграрной страны превращался в индустриальную державу. Но если сравнить темпы экономического роста при Сталине со средним уровнем экономического роста России за последние 130 лет, то выяснится, что экономические успехи 30-х годов уже не выглядят впечатляющими. Не менее интересно разобраться, к примеру, и в том, как на экономику России повлияла отмена крепостного права, столыпинская реформа или Первая мировая война. Что экономисты ищут в истории? Как они подходят к исследованию прошлого той или иной страны? Какие данные используют? Обсудим тему с экономическим историком, кандидатом исторических наук, профессором Российской экономической школы (РЭШ) Андреем Маркевичем.
РИА Новости.
Мы реконструировали ВВП Российской империи и Советского СоюзаУ вас была большая работа, посвященная реконструкции исторического ВВП России. Чем она примечательна?
Андрей Маркевич: Эта работа была написана совместно с Марком Харрисоном, профессором экономики из британского университета Уорвика. Мы вместе с ним реконструировали погодовую динамику ВВП Российской империи и Советского Союза за период с 1913 по 1928 год.
Почему именно за этот период?
Андрей Маркевич: До написания нашей работы таких расчетов не существовало. Эти годы представляли собой последний пробел в реконструкции динамики ВВП России и Советского Союза в XX веке.
Очень трудно управлять, если статистика фальсифицируется. В какой-то момент наступит шизофрения, вы сами запутаетесь в показателях
То есть вы заполнили белую страницу?
Андрей Маркевич: Да. В результате стал доступен единый ряд исторического ВВП для России без пробелов начиная с 1880-х годов.
Если же говорить о периоде, непосредственно для которого мы провели наши расчеты, мы старались ответить на три вопроса: насколько большим был кризис, вызванный Первой мировой войной, как революция 1917 года сказалась на экономическом развитии, как протекало восстановление народного хозяйства в годы НЭПа? В частности, мы показали, что экономика Российской империи в годы Первой мировой войны функционировала относительно успешно или как минимум лучше, чем было принято считать раньше. Напротив, в результате революции и Гражданской войны ВВП на душу населения сократился более чем в два раза. В 1920-е годы восстановление происходило быстрыми темпами, но по показателю национального дохода на душу населения советская экономика к началу периода первых пятилеток, к 1928 году, так и не достигла довоенного уровня. Последний вывод важен для понимания дальнейших событий, в частности, для оценки достижений сталинской индустриализации. Потому что, конечно, восстановительный рост, начинающийся с низкой базы, должен выглядеть впечатляюще, но вначале это всего лишь восстановление того, что уже было.
В этом смысле наша работа говорит кое-что и про эпоху индустриализации, хотя никаких темпов роста для сталинского периода мы не восстанавливали.
А зачем вообще нужна реконструкция исторического ВВП?
Андрей Маркевич: Исторический ВВП показывает динамику развития экономики. ВВП на душу населения — основной показатель экономического развития, характеризующий изменения благосостояния граждан. По нему можно судить, насколько экономически успешна была страна в тот или иной исторический период. По нему можно сравнивать Россию с другими странами.
Советская экономика при Сталине вернулась к тренду развития предшествующих летНасколько с точки зрения экономического историка мифологизированы успехи сталинской индустриализации?
Андрей Маркевич: Так называемый «большой скачок» 30-х годов — это в первую очередь возвращение к тренду предшествующего развития. Важно понимать, что экономический кризис периода русской революции и Гражданской войны привел не только к абсолютному сокращению народного хозяйства, но также не позволил экономике расти, как это происходило бы в нормальных условиях.
Поэтому к концу 1920-х годов фактический ВВП на душу был ниже потенциала на четверть. Если вы учтете этот нереализованный рост, то ваша оценка успехов сталинской индустриализации будет более сдержанной, так как вы увидите, что экономика просто вернулась к той траектории, которая была до революции. Экономическая история возвращает нас от риторики к цифрам. И они известны. В среднем, если мы берем период за 130 лет, рост ВВП на душу составлял чуть менее 2 процентов в год. В 30-е годы — около 4 процентов за «средний» год. Но до этого был провал, связанный с революцией и Гражданской войной. Оценка сталинской индустриализации зависит от того, хотите ли вы отделить Сталина от того, что случилось в 1917 году. Хотите ли высветить только хорошие периоды развития Советского Союза, забыв о плохих.
То есть если мы говорим об относительно быстром росте в 30-е годы, то должны помнить о провале 1917 года?
Андрей Маркевич: Именно так. Кроме того, если мы успехи первых пятилеток рассматриваем не просто как достижения сами по себе, а сравниваем с другими странами, находящимися на схожей стадии развития, например, с Японией, то ничего такого сверхъестественного сталинский период не показывает.
А дальше немедленно встает вопрос о цене. И в первую очередь о человеческих потерях. Они тоже известны. Только голод 1932-1933 годов унес от 6 до 8 миллионов человек. Плюс миллионы тех, кто попал в ГУЛАГ.
Почему сталинисты говорят о репрессиях как о необходимом условии индустриализации? Да и антисталинисты, в сущности, о том же: дескать, успехи были, но какой ценой! Как репрессии могли способствовать успехам?
Андрей Маркевич: Давайте смотреть на сталинский режим всесторонне. Это была командная экономика, основанная на вертикали власти, которая пронизывала всю систему. Стимулы у людей в этой вертикали были разные. Но принуждение, страх, репрессии были очень важными стимулами. Конечно, репрессии существовали не только для экономических целей, но и для политических. В режиме, где у вас вся экономика принадлежит государству, как вы уберете политическую составляющую? Но в любом случае репрессии были неотъемлемой частью системы. Вопрос же о том, как именно репрессии повлияли на экономический рост, — сложнее.
В частности, если смотреть только на погодовые темпы роста, то большой террор 1937-1938 годов скорее вызвал проблемы в экономическом развитии, нежели способствовал успехам. Есть статьи историков, которые это показывают.
С какой страной Россию можно сравнить по историческому ВВП?
Андрей Маркевич: Классическая страна, которая чаще всего используется для сравнения с Советским Союзом и Россией в первой половине XX века, — это Япония. Она была на схожем уровне экономического развития в начале ХХ века: ВВП на душу населения составлял около 1200 долларов (в ценах 1990 года) на человека. В конце 30-х годов — примерно 2800 долларов. Относительно низкий ВВП на начальном этапе развития, большой сектор сельского хозяйства, маленький промышленный. Так что проблемы индустриализации и развития стояли не только перед Советским Союзом. Это вообще универсальная ситуация для многих стран.
Представьте, у вас есть традиционный сектор — сельскохозяйственный, где производительность относительно низкая. И есть промышленный сектор; если вы туда добавите капитал и переведете людей из сельского хозяйства, то получите рост выпуска. Производительность труда и благосостояние будут расти. Это задачка, которую решали все страны: как способствовать накоплению капитала, созданию новых технологичных рабочих мест в промышленном секторе и перевести туда труд из сельского хозяйства. Как только вы это сделаете, у вас будет экономический рост просто за счет того, что вы берете одних и тех же занятых, у которых производительность труда в сельском хозяйстве была низкой, а в промышленности стала выше. В этом смысле большой сельскохозяйственный сектор — это потенциал для экономического роста. И советская индустриализация была частью общего тренда, который начался еще до революции. Но Сталин и его политика принудительной коллективизации быстро израсходовали ресурс большого сельскохозяйственного сектора.
К концу 1950-х — началу 1960-х годов уже больше половины советского населения жило в городах.
Реконструируя исторический ВВП России, вы оперируете экономической статистикой. Насколько ей можно доверять?
Андрей Маркевич: Россия и Советский Союз имеют довольно хорошую историческую статистику. Наша традиция учета и регистрации экономического развития восходит к статистике XIX века, в частности, к знаменитой земской статистике. В 60-х годах XIX века возник Центральный статистический комитет Министерства внутренних дел — предтеча нынешнего Росстата. А до этого губернаторы подавали статистические отчеты, были также статистические комитеты на местах. Эта статистическая работа продолжалась и после революции. Но начиная с первой сталинской пятилетки, цифры перестали публиковаться и большая часть статистических материалов была засекречена.
Значит, этой статистики нет?
Андрей Маркевич: Она есть, но она в архивах.
Архивы открыты, и ими можно пользоваться. Экономические историки оперируют как опубликованной статистикой, так и архивными материалами. Они сравнивают цифры из различных источников, анализируют их полноту, достоверность, пытаясь понять, где были допущены ошибки, умышленные и неумышленные.
Знание исторического контекста помогает лучше понять нынешние реалии. Сейчас у нас другой контекст, но можно найти массу параллелей
Если говорить о централизованной системе сбора статистической информации для нужд управления, которая опубликована, то у нас есть хорошие данные за XIX век, начало XX века. В 20-е годы был вообще расцвет статистики, когда очень много всего публиковалось. Но как только появились амбициозные планы, которые выполнялись менее успешно, чем хотелось руководству, все потихонечку начали засекречивать. Кроме того, так как все большая и большая доля национального дохода шла на инвестиции, в частности в тяжелую промышленность, а не на потребление гражданами, то стали секретиться показатели уровня жизни.
Голод 1932-1933 годов тоже способствовал засекречиванию, его ведь Советский Союз не признавал. Таким образом по 30-м годам данные есть, но они в архиве. А в 40-е годы секретности добавила война: нельзя же показать наш потенциал противнику. Затем была секретность, связанная с холодной войной. Ситуация начала меняться только после смерти Сталина. С 1956 года ежегодно издавался статистический сборник «Народное хозяйство СССР». В 60-е годы достаточно подробно. Потом количество публикуемых показателей уменьшили, а в период перестройки снова увеличили. Были также отдельные статистические сборники для союзных республик, и отдельные сборники — для отраслей. То есть с 50-х годов объем опубликованной информации возрастает.
Вы говорите об опубликованной информации или об архивной?
Андрей Маркевич: Я говорил об опубликованной статистике. Но архивы также открыты и доступны. Только некоторые показатели, например, такие как валютные операции или выпуск оборонной промышленности в позднем Советском Союзе, остаются секретными, все остальное доступно.
Наша опубликованная экономическая статистика вкупе с архивной — достаточно обширная информационная база для реконструирования исторического ВВП. В этом смысле Россия уникальная страна. Относительно бедная в сравнении с развитыми странами, но со статистической базой на уровне мировых стандартов.
Я возвращаюсь к своему вопросу: этой статистике можно доверять?
Андрей Маркевич: Мне часто приходится слышать: вся советская статистика фальсифицирована. Ну что сказать? Известно лишь несколько случаев прямых фальсификаций сверху. Для правительства проще было засекретить, чем фальсифицировать. Самый яркий пример фальсификаций — фальсификации, связанные с голодом 1932-1933 годов, когда искажались цифры сельскохозяйственного производства, чтобы хорошо выглядеть на международной арене. Позже стали действовать по принципу: «эта информация нам самим нужна; зачем же ее фальсифицировать, лучше засекретить».
Очень трудно управлять, если статистика фальсифицируется. У вас в какой-то момент наступит шизофрения, вы сами запутаетесь в показателях. Поэтому в архивах не существует двух вариантов экономической статистики — один для внешнего использования, другой для внутреннего. Есть только один вариант.
Но существовала еще и отчетность, поступавшая из советских республик и областей, а также от различных «отраслей народного хозяйства». И там и тут практиковалось — вот еще одно слово из тех времен — «очковтирательство».
Андрей Маркевич: Конечно, были фальсификации «снизу». Каждый руководитель имел свои стимулы для того, чтобы хорошо выглядеть в глазах начальника. Немножечко тут подкрутим, там подтянем — и цифры уже совсем другие. Но это не исключительно советская проблема, в других странах были свои резоны искажать статистику. В Советском Союзе для руководителя предприятия было важно завысить выпуск, чтобы выглядеть хорошо в глазах начальства. В рыночной экономике задача чаще обратная: надо занизить выпуск, чтобы уйти от налогов.
В таком случае может ли местная, децентрализованная статистика служить достоверным источником экономической информации?
Андрей Маркевич: Дело в том, что вы можете сопоставить разные статистические источники и таким образом оценить их достоверность, понять размер ошибки и сделать поправку на нее. Кроме того, вы можете посмотреть архивы проверочных организаций типа комиссий партийного контроля, комиссий советского контроля, которые тоже интересовались вопросом: где приписки? Например, из этих архивов мы знаем, что советские хозяйственники нередко завышали показатели в счет будущего выпуска. Они говорили: хорошо, в этом году мы выполнили план на 102 процента. Но на практике реальный выпуск был меньше, тогда они первые дни января работали в счет предыдущего года, чтобы покрыть недостачу и реально выпустить эти 102 процента. Такая практика приписок была довольно распространенной. Но есть пределы подобных заимствований из будущего, невозможно таким образом завышать выпуск бесконечно.
Наконец, вы можете анализировать относительные цифры. Если вы пытаетесь оценить успешность той или иной политики, можете смотреть на степень ее применения в разных регионах страны и сравнивать показатели. Пусть даже в отчетности реальность приукрашена, если у всех были одни и те же стимулы искажать информацию, но глядя на разницу между регионами, вы способны оценить реальный эффект. Иначе говоря, экономический историк всегда работает с разными источниками. Анализирует их, пытается понять, какие из них более, а какие менее достоверны.
Знание контекста помогает лучше понять сегодняшние реалииЧто является предметом экономической истории?
Андрей Маркевич: Предметом экономической истории является развитие экономики в прошлом, анализ того, почему она развивалась так, а не иначе. С одной стороны, это необходимо, чтобы ответить на какие-то исторические вопросы, с другой — для того, чтобы использовать прошлое как лабораторию для поиска ответов на вопросы, которые помогут принимать решения сегодня.
Наконец, знание исторического контекста помогает лучше понять нынешние реалии. Скажем, сейчас нет общины, и каждый человек принимает решения индивидуально. А когда существовали община и общинные права на землю, каждый крестьянин должен был свои решения, что сеять и когда сеять, координировать с решениями соседей. Сейчас у нас другой контекст, но можно найти массу параллелей. Возьмите, например, собрание жильцов многоквартирного дома. Легко ли на таком собрании принять коллективное решение? Русская крестьянская община — хорошая лаборатория для изучения того, как люди действуют в таких условиях.
История страны у нас значительно политизирована и идеологизирована. Насколько экономическая история свободна от текущей конъюнктуры?
Андрей Маркевич: Экономическая история как дисциплина изначально была частью истории. По мере того как экономисты более активно стали использовать математические модели и эконометрические методы, возникла возможность использования этих моделей и методов для анализа не только современной экономики, но и экономики в прошлом.
Этот процесс начался примерно в 50-е годы XX века, и Россия здесь не исключение. Новая дисциплина получила название клиометрика, в честь Клио — музы истории. Идея состоит в том, что если мы принесем методы экономики в историю, то сделаем историю более точной наукой. Я не говорю, что экономическая история будет только количественной, но значительная часть исследований будет именно такой. Даже в нашем разговоре вы в какие-то моменты хотели от меня оценок. А я говорил: «Хорошо, я дам вам цифры, а после этого мы обсудим, как их можно оценивать». Если вы хотите более содержательных исторических дискуссий, вам неизбежно надо что-то считать, чтобы излагать свою позицию на основе цифр и фактов, а не на основе субъективных оценок.
Визитная карточка
Фото: Валерий Выжутович.
Андрей Маркевич — профессор Российской экономической школы (РЭШ), содиректор совместного бакалавриата РЭШ и НИУ ВШЭ. Окончил исторический факультет МГУ. В 2002 году защитил кандидатскую диссертацию в Институте российской истории РАН.
В 2005-2007 гг. стажировался (пост-док) на экономическом факультете университета Уорвик в Великобритании. Лауреат национальной премии по прикладной экономике 2011 г. В 2014-2015 гг. работал в Институте Гувера Стэнфордского университета. Научный сотрудник Центра исследований экономической политики (Лондон). Специалист в области экономической истории России. Его работы публикуются в престижных международных журналах по экономике и экономической истории, таких как American Economic Review, Review of Economics and Statistics, Journal of Economic history и др.
Российская газета — Федеральный выпуск: №142(7900)
Поделиться
ПозицияЭкономикаИстория
Великие экономисты XX века / Новости / Пресс-центр / Меню / Алтайский филиал РАНХиГС
Доцент кафедры экономики и финансов Алтайского филиала РАНХиГС Елена Лукина вспоминает о знаменитых ученых-экономистах, внесших значительный вклад в развитие экономической науки и рожденных в октябре.
Представитель американской научной школы
Джон Кеннет Гэлбрейт один из видных экономистов-теоретиков XX века родился 15 октября 1908 в Канаде в семье канадских шотландцев-фермеров.
Среднее образование он получил в маленькой сельской школе, а в 1931 г. окончил Университет Торонто (филиал в провинции Онтарио) со степенью бакалавра сельскохозяйственных наук. Благодаря стипендии, выплачиваемой за особые успехи в учёбе, Гэлбрейт получил возможность окончить также Калифорнийский университет со степенями магистра наук и доктора в сфере сельскохозяйственной экономики.
В конце 1930-х Гэлбрейт получил гражданство США, начал преподавать в Гарварде и Принстоне. Именно тогда окончательно оформились его экономические взгляды — он стал последовательным сторонником популярного в те годы кейнсианства.
После Великой депрессии, когда классический капитализм показал свою уязвимость, особенно востребованной стала экономическая модель Джона Мейнарда Кейнса, предполагающая активное вмешательство государства в процесс ценообразования, чтобы не допустить повторения экономического коллапса 1929 года.
Во время Второй мировой войны вопрос регулирования экономики встал особенно остро, поскольку от этого напрямую зависела обороноспособность страны. Джону Гэлбрейту, который десять с лишним лет успешно доказывал в своих исследованиях обоснованность кейнсианства, предложили один из ключевых постов в новом Управлении ценообразования (Office of Price Administration, OPA), которое подчинялось непосредственно президенту Рузвельту.
Несмотря на неоднозначные оценки инициатив этого ведомства, экономисты разных школ вынуждены признать: благодаря его мерам по регулированию экономики производство в целом развивалось, а рост цен был существенно ниже, чем в годы Первой мировой войны.
На рубеже 1950–1960-х гг. он недолго поработал на посту советника президента-демократа Джона Кеннеди, а затем отправился послом США в Индию. Там он стал доверенным лицом Джавахарлала Неру, тяготевшего к социалистическому пути развития. Гэлбрейт одним из первых в мире предложил учредить государственную структуру, занимающуюся повсеместным внедрением компьютерных технологий.
Вернувшись в США, Гэлбрейт занялся продвижением гуманистических идей. Важной частью его системы взглядов было убеждение, что свободный рынок порождает катастрофическое расслоение общества — блеск и великолепие на одном полюсе и тотальную нищету на другом.
Цитаты Джона Кеннета Гэлбрейта:
Зарплата директоров крупных компаний не является рыночным вознаграждением за их достижения. Нередко это всего лишь проявление искренних дружеских чувств к самому себе.
В пользе безработицы больше всего уверены те, кто не знаком с ней по личному опыту.
Совещания незаменимы, если вы решили ничего не делать.
Я реагирую прагматично: там, где рынок работает, я за него; там, где не обойтись без управления, я за управление
Представитель русской экономической школы
Виктор Валентинович Новожилов (родился 15 [27] октября 1892 в Харькове) советский экономист, один из лидеров экономико-математического направления.
Доктор экономических наук (1943), профессор (1937). Заслуженный деятель науки РСФСР (1957), лауреат Ленинской премии (1965).
Виктор Новожилов был старшим среди трех сыновей в семье. С детства он проявлял способности в рисовании и игре на скрипке. В 17 лет принял решение прекратить занятия живописью, но музыка осталась его увлечением на всю жизнь.
Окончил Люблинскую гимназию с золотой медалью в 1911 году. В августе этого же года семья переехала в Киев.
В 1911 году поступил на юридический факультет Киевского университета св. Владимира, окончил университет в 1915 году, после чего был оставлен профессорским стипендиатом на кафедре политической экономии и статистики. После сдачи магистерских экзаменов с 1 марта 1919 года становится преподавателем университета.
В июле-августе 1914 г. находился в Дрездене для совершенствования знаний немецкого языка и сбора материалов в библиотеках Германии, где познакомился с Еленой Робертовной Шлейфер, студенткой Бестужевских курсов.
В феврале 1920 г. переехал в Ростов-на-Дону. Преподавал сначала в техникуме водного транспорта, а с 1 сентября 1920 г. по 1 сентября 1922 г. одновременно также в Донском университете и Донском институте народного хозяйства. Занимал должности заведующего экономическим отделением техникума водного транспорта, а затем заместителя заведующего техникумом по учебной части.
С 1922 года работал в Ленинградском политехническом институте, где в 1938-1951 гг. заведовал кафедрой экономики машиностроения.
В 1925 г. принял участие в международном конкурсе на лучшую критику книги У. Фостера и В. Кэтчингса «Прибыли», объявленном Фондом экономических исследований Поллака (США), и занял четвёртое место. В 1927 г. его работа была опубликована в США с некоторыми сокращениями.
В 1927 г. принял участие в конкурсе, объявленном в США Экономической гильдией на лучшую критику и решение проблемы уровня цен и денежно-кредитной стабилизации, изложенной в книге И.
Фишера «The Money Illusion», и разделил четвёртую премию с Уильямом Фальком из Нью-Йорка. Работа Новожилова была издана на английском языке отдельным оттиском в 1929 году под названием «Price level and price relations».
С 1929 г. совмещает преподавание с работой консультанта по экономическим вопросам проектирования заводов в проектных институтах. В марте 1941 года защитил докторскую диссертацию, тема которой «Методы соизмерения народнохозяйственной эффективности проектных вариантов».
В марте 1942 года Новожилов в составе Ленинградского политехнического института был эвакуирован в Пятигорск, который в начале августа был занят немецкими войсками. В январе 1943 года Пятигорск был освобождён, в апреле Новожилов выехал в Ташкент; в этом же месяце он был утверждён в докторской степени. Преподавал в Ташкентском финансово-экономическом институте.
В 1951-1966 гг. заведовал кафедрой статистики Ленинградского инженерно-экономического института.
В 1965 году за научную разработку методов линейного программирования и экономических моделей удостоен Ленинской премии совместно с академиками Л.
В. Канторовичем и В. С. Немчиновым.
Научный вклад
В работе «Цены и государственное регулирование» (1924 г.) подверг критике некоммерческую политику цен. Заниженные цены, отмечал Новожилов, неспособны увеличить общее потребление, поскольку «страна не может потребить товаров больше, чем их имеет», зато они усиливают неравномерность распределения как продуктов, так и доходов — в выигрыше оказываются «счастливые потребители», которым удается покупать товары по сниженным ценам, и частные торговцы, наживающиеся на разнице между свободными и нормированными ценами. Возникающий недостаток товаров приводит к беспорядку в их распределении, что требует нормированного распределения как предметов потребления, так и средств производства. Поэтому, заключал он, некоммерческая политика цен оказывается «первым шагом от денежного хозяйства к натуральному», к методам «военного коммунизма».
Новожилов внес вклад в разработку общих вопросов эффективности капитальных вложений. Поскольку народнохозяйственную эффективность нельзя выразить числом из-за разнородности элементов эффекта, он выдвинул основное условие сравнения вариантов, состоящее в тождестве эффекта.
Выбор при этом может быть сделан посредством сравнения затрат на данные варианты. Тождество эффекта должно соблюдаться по объему, месту, времени выпуска продукции и отвечать одним и тем же целям экономической политики. Другими словами, он предложил процедуру приведения вариантов с различным эффектом к общему эффекту.
Commanding Heights : Россия Экономический
1910: Россия является неотъемлемой частью капиталистической мировой экономики. Хотя ее экономика возобновляет рост, в ней по-прежнему преобладает крестьянское сельскохозяйственное производство. Скорость его ранней индустриализации не учитывала развитие промежуточного промышленного и потребительского сектора, в результате чего возник серьезный дисбаланс, при котором между кустарной промышленностью и тяжелой промышленностью практически не существовало.
1911-1916: Несмотря на забастовки рабочих, в годы перед Первой мировой войной возобновился рост, чему способствовал рост мировых цен на пшеницу.
Но отсталость России, низкая производительность труда и высокие материальные затраты способствуют ее низкому уровню промышленного производства. Царь не может организовать эффективную военную экономику и отвечает на коллапс международной торговли и внутренних доходов печатанием денег, подпитывая инфляцию.
1917: Российская экономика опустошена хаосом мировой войны, двумя внутренними революциями и перебоем с поставками продовольствия, вызванным ужасной зимой. Милитаризация экономики способствует приходу к власти большевистской диктатуры и институту «военного коммунизма». Частная земля и свободный рынок упраздняются, вводится государственная монополия на цены и торговлю продовольствием.
1918-1920: Послевоенная промышленная продукция России составляет менее 20 процентов от довоенного уровня, при разрушении целых отраслей экономики. Ленин стремится восстановить разрушенную экономику. Поскольку основные отрасли промышленности национализированы, разгораются споры об оптимальной степени государственного планирования.
1921-1928: Будущее ядро советской командной экономики, Госплан (Генеральная комиссия по государственному планированию), создано в 1921 году. Столкнувшись с экономическим кризисом, Ленин вводит тактический компромисс с капитализмом, чтобы стимулировать производство и торговлю. Его национальный экономический план 1921 года, который разрешает частное сельское хозяйство и ограничивает мелкую торговлю, приводит к немедленному и резкому улучшению.
1929-1932: Сталин вводит командную экономику. В первой пятилетке поставлены экстравагантные задачи по развитию тяжелой промышленности. Каждое предприятие и рабочий должны соответствовать установленным нормам, которые должны выполняться без обсуждения. По мере того, как Депрессия поражает остальной мир, советская экономика вырывается вперед. Но поскольку советское сельское хозяйство было насильственно коллективизировано, что привело к значительным человеческим затратам, производство упало на 30 процентов.
1933-1940: Второй пятилетний план требует еще более быстрого роста промышленности. Сталь, уголь, энергетика, химикаты и военные имеют абсолютный приоритет. Количество преобладает над качеством, и фальсифицированные статистические данные распространены. Жертвы сталинских массовых арестов, вынужденные работать военнопленными в лагерях для военнопленных, составляют основу советской экономики. К 1939 году ГУЛАГ стал крупнейшим работодателем в Европе.
1941-1945: Командная экономика набирает обороты во время Второй мировой войны, с мобилизацией рабочей силы в невероятных масштабах, а производительность увеличилась за счет принудительной сверхурочной работы. Военное производство достигает ошеломляющих масштабов благодаря помощи союзников по схеме ленд-лиза. Быстрая индустриализация превратила СССР в державу, способную победить Гитлера, но военная мощь создает ложное впечатление о нации, ослабленной дефицитом.
1946-1953: Четвертый пятилетний план направлен на восстановление и превышение довоенного уровня производства.
Командная экономика работает на пределе возможностей, чтобы достигнуть производственных чудес любой ценой, и быстро восстанавливается. С началом холодной войны приоритет ресурсов отдается тяжелой промышленности, ядерному оружию и космической гонке. Отстают сельское хозяйство и легкая промышленность, по-прежнему не хватает продовольствия и предметов первой необходимости.
1954-1962: Командная экономика пытается увеличить выпуск за счет добавления ресурсов. Хрущев стремится поднять сельское хозяйство, возделывая дополнительно 35 миллионов гектаров целинных земель. После краткосрочных успехов возвращается нехватка продовольствия, и СССР вынужден импортировать пшеницу. Пытаясь реформировать централизованное планирование, Хрущев заменяет центральные министерства местными советами, более приспособленными для принятия практических экономических решений.
1963-1965: Брежнев продолжает вливать ресурсы в военно-промышленный комплекс. Без ведома советской или мировой общественности военные потребляют более 30 процентов советского ВНП.
Хрущевские местные советы упразднены, восстановлены централизованные отраслевые министерства. Экономические реформы премьер-министра Алексея Косыгина дают предприятиям немного больше свободы действий, но не настолько, чтобы изменить систему.
1966-1972: Восьмая пятилетка уделяет больше внимания потребительским товарам. СССР становится все более зависимым от Запада в этих и новых технологиях и устанавливает новые партнерские отношения с западными фирмами. В 1966 завод Lada, лицензированный Fiat, постепенно начинает удовлетворять растущий спрос населения на частные автомобили, но по-прежнему ощущается полное отсутствие вспомогательных услуг, в том числе современных дорог.
1973-1976: Ко времени нефтяного кризиса 1973 года СССР является крупнейшим в мире производителем нефти и природного газа и третьим по величине производителем угля. Неэффективные советские заводы потребляют огромное количество энергии, но среди этого изобилия население продолжает страдать от хронической нехватки энергии.
Неожиданный доход от нефти поддерживает экономику, но к середине 1970-х годов индустриальная экономика перестает расти и начинает свой медленный спад.
1977-1985: Несмотря на огромные инвестиции, система коллективного земледелия по-прежнему не работает; 28 процентов валовой продукции сельского хозяйства приходится на 1 процент земли, обрабатываемой в личных подсобных хозяйствах. Закон закрепляет необходимость приусадебных участков и поощряет предприятия и воинские части к развитию подсобного хозяйства в своих целях. Расходы на вооружение увеличиваются в ответ на агрессивную внешнюю политику президента Рейгана.
1986-1991: В 1986 году, когда цены на нефть рухнули, Михаил Горбачев намеревается дать толчок экономике путем реформирования системы централизованного планирования. В условиях перестройки он легализует индивидуальное и семейное предпринимательство, а также владение акционерными обществами и дает предприятиям больший контроль над собственным бюджетом. Но ветхая экономическая структура остается, растет дефицит, растут очереди.
1992-1993: Реформистская команда Бориса Ельцина под руководством Егора Гайдара проводит экономическую шоковую терапию: Военный и социальный бюджеты урезаются; многие субсидируемые цены либерализованы; легализуется частная торговля. Взлет цен уничтожает сбережения людей, но дефицит и черный рынок исчезают. Начинается зачаточная рыночная экономика. Граждане получают приватизационные чеки, и начинается распродажа государственного имущества.
1994-1997: Реформаторы спешат приватизировать и сделать необратимым переход к рынку. Коррумпированные чиновники и предприниматели одинаково используют хаотичный переход к капитализму, чтобы нажиться и нажить огромные состояния. Захват олигархами государственных активов по бросовым ценам многие считают воровством века. Магазины заполнены товарами, но пропасть между богатыми и бедными увеличивается в геометрической прогрессии.
1998-1999: Рост долга, вызванный отсутствием налоговых поступлений и крайне спекулятивным рынком государственных облигаций, приводит к девальвации рубля и дефолту России по долгам.
Банки рушатся, и Россия погружается в новый экономический кризис.
2000-2001: Президент Путин узаконил покупку и продажу ограниченного количества российской земли впервые с досоветских времен. Российская экономика быстро восстанавливается после краха благодаря жесткой финансовой дисциплине, неизменной стойкости людей и высоким ценам на сырьевые товары. Путин продолжает рыночные реформы, но экономика остается очень уязвимой к колебаниям цен на сырьевые товары.
2002-2003: Экономика сегментирована: некоторые отрасли, такие как тяжелая промышленность, испытывают трудности, в то время как природные ресурсы и сектор услуг процветают. Увеличение производства, модернизация и высокие мировые цены стимулируют нефтяной сектор России. США и ЕС признают Россию страной с рыночной экономикой, что является шагом к членству в ВТО. Но иностранные инвестиции упали до скудных 1,1 миллиарда долларов в первой половине 2002 года.
вернуться к началу
Военные издержки Путина: изменение российской экономики
Эта статья является первой частью серии статей, состоящей из двух частей.
Прочтите вторую часть здесь.
Теплая зима и надвигающаяся рецессия в некоторых западных странах помогли ввести в действие санкции против российского экспорта. Расходы на войну значительно увеличились, и правительству пришлось урезать невоенные расходы и финансировать дефицит за счет денежной эмиссии. Санкции не могут остановить войну, но они затрудняют ее финансирование. Путин готов тратить, но его военная казна иссякает.
Газ: Европа не замерзнет
Большую часть 2022 года санкции против российского импорта работали гораздо эффективнее, чем санкции против экспорта. В конце года ситуация изменилась. Прекратив поставки газа, Путин надеялся «заморозить Европу» и настроить ее на сокращение поддержки Украины. Однако ему это не удалось. За полтора зимних месяца из газовых хранилищ Европы было отобрано всего 12,5% (в среднем за 2016–2021 годы — 17,5%). К концу года хранилища были заполнены на 83,2%, что является одним из лучших показателей за последние годы.
После того, как в течение пары недель она оставалась на уровне около 1500 долларов за тысячу кубометров, спотовая цена на газ опустилась ниже 9 долларов.00 в конце года.
Рецепт европейского «газового чуда» — слабый спрос на газ в Азиатско-Тихоокеанском регионе, мягкая зима и меры по снижению зависимости от топлива из России. Доля российского трубопроводного газа в европейском импорте упала с 40–45% до 7–8%.
Это снижение является результатом как санкций союзников, так и российского газового шантажа. Прекращение поставок газа в страны, отказавшиеся покупать его за рубли, закрытие газопровода Ямал-Европа, попытки Европы купить сжиженный природный газ и тайные бомбардировки газопроводов «Северный поток-1» и «Северный поток-2» отрезали российский экспорт. В 2022 году экспорт российского газа сократился со 185,1 млрд кубометров до 100,9 млрд кубометров.миллиардов (снижение на 45 процентов), что является самым низким показателем с момента распада СССР. В 2023 году экспорт газа может упасть еще на четверть.
К концу отопительного сезона Европа может рассчитывать на сохранение не менее 50 процентов газа, хранящегося в настоящее время. Это почти гарантирует, что в Европе будет достаточно газа для покрытия потребностей на следующие две зимы, что снизит риск нехватки топлива до 2025 года, констатирует Российский институт энергетики и финансов. В результате колебания цен на газ в 2023 г. могут быть не такими резкими, как в 2022 г.
Не сумев заморозить Европу, в 2022 году Россия лишится рынка газа. За полвека газ из России привел к взаимозависимости европейской и российской экономик и во многом определил мягкую немецко-российскую политику. Сейчас эта эпоха закончилась. В 2023 году доля России на рынке природного газа ЕС может оказаться ниже доли США. Строительство нового трубопровода в Китай потребует около пяти лет и огромных инвестиций.
Нефть: никаких сверхприбылей
Несмотря на санкции, нефтегазовые доходы России в 2022 году были необычайно велики (в январе-ноябре они составили 164,2 млрд долларов, что почти на 30% больше, чем годом ранее).
До войны нефть и газ обеспечивали России около 45% всех доходов бюджета и около 60% экспортных поступлений. Экспорт физической нефти из России в 2022 году может быть на 7,5% выше, чем в 2021 году. Однако с мартовского пика в 140 долларов цена на нефть марки Brent к концу декабря упала почти вдвое. Российская смесь Urals упала с ноябрьских 66,5 до 50,5 долларов за баррель в декабре (в среднем за 2022 год — 76,1 доллара). Если цена смеси Urals останется на уровне 50 долларов в течение всего 2023 года, бюджет потеряет около 7,7% доходов.
Причиной падения цен на нефть стало решение Европы прекратить импорт российской нефти (за исключением небольших объемов, импортируемых Венгрией, Словакией и Чехией). С февраля 2023 года также прекратится ввоз нефтепродуктов. Союзники установили потолок цен на российскую нефть — она не может превышать 60 долларов за баррель. В ответ Путин запретил производителям нефти торговать со странами, которые ввели ценовые ограничения. Уже в ноябре, по оценкам МЭА, общая выручка России от экспорта нефти упала до 15,8 млрд долларов, что на 0,7 млрд долларов меньше, чем в октябре.
Основными покупателями российской нефти стали Индия, Китай и Турция, которые вместе импортировали примерно столько же нефти, сколько раньше импортировала Европа. Эти страны не согласились на «потолок цен». Однако они получают смесь Urals со скидкой в $30+ за баррель к цене на нефть марки Brent. Также доставка нефти на азиатские рынки обходится России дороже, чем в Европу, поэтому прибыль нефтяных компаний снижается. Из-за санкций им приходится увеличивать скидки покупателям. В январе 2023 года российская нефть торговалась по 38 долларов, что в два раза ниже цены Brent на тот момент. Это не чудо: основным покупателем смеси Urals сейчас является Китай, а спрос там слабый из-за COVID-19.
Бюджет в отрицательной зоне
Цены на нефть и газ не восстановятся в ближайшее время: экономика развитых стран замедляется или близка к рецессии. Согласно консенсус-прогнозу Morgan Stanley, в 2023 году ВВП США вырастет всего на 0,2 процента, а ВВП еврозоны сократится на 0,1 процента.
Таким образом, Россия еще очень долго не увидит рекордных сверхприбылей от продажи нефти и газа. Однако нельзя исключать роста цен на углеводороды в 2023 г., если эмбарго, потолок цен и оживление китайской экономики приведут к дефициту топлива на мировом рынке.
По иронии судьбы, непосредственно перед нынешним спадом доходы российского правительства от нефти и газа были на пике (в январе–октябре 2022 года они были на 34% выше, чем годом ранее). Из-за очень высоких цен на газ «Газпром» в первом полугодии 2022 года получил рекордную чистую прибыль в размере 2,5 трлн рублей (больше, чем за два предыдущих года вместе взятых). Государство забрало половину прибыли «Газпрома», направив ее на финансирование войны. Тем не менее, его прибыль сделала «Газпром» крупнейшим налогоплательщиком страны в 2022 году. Компания заплатит более 5 триллионов рублей налогов (или более половины суммы, потраченной на войну и безопасность).
Прибыль «Газпрома» во втором полугодии, однако, может быть близка к нулю.