Революционеры демократы в литературе 19 века: ИДЕИ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ДЕМОКРАТИИ В ЛИТЕРАТУРЕ БРАТСКИХ НАРОДОВ.

Содержание

Народники и революционные демократы — Вопросы литературы

Публикуя в дискуссионном порядке статьи А. Белкина и Я. Эльсберга, редакция приглашает литературоведов и историков высказаться по затронутым в этих статьях вопросам.

За последние несколько лет в нашей исторической литературе неоднократно возникал вопрос о необходимости исправить ошибки в оценке революционного народничества 70-х годов. В той или иной форме этот вопрос был освещен в статьях П. Ткаченко («Вопросы истории», 1956, N 5), Ю. Полевого («Коммунист», 1958, N 8), В. Широковой («Вопросы истории», 1959, N 8) и некоторых других. Мне представляется, что наиболее значительные работы о народничестве, опубликованные в последние годы, принадлежат Б. Казьмину.

В 1957 году вышла капитальная книга Б. Козьмина «Русская секция Первого Интернационала», отмеченная премией Академии наук СССР. Ей были посвящены весьма положительные рецензии П. Зайончковского и Ю. Полевого в журнале «Вопросы истории». Есть ли надобность вновь напоминать о ней спустя два года после ее выхода в свет? Дело в том, что об этой книге не было опубликовано ни одного отзыва советских литературоведов. Между тем, на наш взгляд, она имеет большое значение для литературоведения, ибо в ней ставятся очень важные вопросы, важные для понимания русского литературного процесса второй половины XIX века, для понимания мировоззрения художников, которые творили в эту эпоху, и особенно для понимания творчества писателей демократического направления, начиная с Герцена и Чернышевского и кончая народническими писателями 80-х годов¹.

В нашем литературоведении на протяжении многих лет укоренилась точка зрения, сторонники которой резко отделяли революционных демократов от народников. Если тот или иной автор стремился положительно оценить писателя-шестидесятника, то он называл его революционным демократом, если же искал в нем отрицательные черты, то зачислял его в народники. Достаточно посмотреть Большую советскую энциклопедию (второе издание), которая обычно в концентрированном виде передает устоявшуюся точку зрения, чтобы в этом убедиться. Щедрин – революционный демократ, Глеб Успенский – революционный демократ, но с народническими иллюзиями, о чем упоминается с некоторой стыдливостью. Во многих работах о Чернышевском ни слова не говорится о его народнических чертах, ибо было принято считать, что у последовательного революционного демократа, каким был Чернышевский, их и не могло быть.

Книга Б. Козьмина по сути дела восстанавливает ленинскую точку зрения «на русскую разночинскую идеологию, а следовательно, и на разночинскую литературу второй половины XIX века. Б. Козьмин напоминает слова Ленина, писавшего в свое время: «…Чернышевский, развивший вслед за Герценом народнические взгляды, сделал громадный шаг вперед против Герцена. Чернышевский был гораздо более последовательным и боевым демократом. От его сочинений веет духом классовой борьбы» (Сочинения, т. 20, стр. 224). В книге приводится и другое высказывание Ленина: «Господствующим направлением, соответствующим точке зрения разночинцев, стало народничество» (там же).

Развивая ленинскую мысль о том, что в лице Чернышевского социалист-утопист, мечтавший о приходе к социализму через полуфеодальную крестьянскую общину, соединялся с революционным демократом, носителем идеи крестьянской революции, Б. Козьмин показывает, что для Ленина не было непереходимой черты между понятием «революционный демократ» и понятием

«народник». Если мы без всякой предвзятости вчитаемся во все работы Ленина, посвященные русской общественной мысли («Что такое «друзья народа»…», «От какого наследства мы отказываемся», «Памяти Герцена» и др.), те убедимся, что для него революционные демократы могли быть народниками, и наоборот, народники несли в себе черты революционного демократизма. Конечно, само народничество на протяжении десятилетий – от 60-х до 90-х годов – претерпело эволюцию; кроме того, в нем были различные направления и оттенки. Как известно, уже в конце 40-х годов Герцен начинал собою, по мысли Ленина, народническую идеологию.

Пора перестать относиться к народнической идеологии как к какому-то грехопадению русской общественной мысли. В стране по преимуществу крестьянской, мелкобуржуазной народничество было неизбежным, необходимым и в историческом смысле прогрессивным явлением русской революционной идеологии в период после падения крепостного права, особенно в 60 – 70-е годы.

Б. Козьмин справедливо пишет: «Ленину противопоставление «народников»»революционным демократам» было чуждо. Несмотря на то, что между революционерами 60-х годов и их преемниками следующего десятилетия существовали глубокие идейные расхождения, и те и другие все же одинаково были носителями народнической идеологии, как особой разновидности утопического социализма, свойственной странам с преобладанием сельского хозяйства, со слабым развитием промышленности, со значительным превышением численности деревенского населения по сравнению с городским и с только что возникающим пролетариатом» (стр. 23 – 24). Поэтому нам представляется весьма справедливым следующее утверждение Б. Козьмина: «Историки, литературоведы, философы часто противопоставляют народников революционным демократам как представителей двух особых, принципиально отличных одно от другого направлений революционной мысли. При этом под революционными демократами подразумеваются преимущественно революционеры шестидесятых годов во главе с Чернышевским (независимо от идейных расхождений, существовавших в их среде), а под народниками – революционеры следующих поколений, начиная с 70-х годов, принадлежавшие к лагерю буржуазной демократии» (стр. 22 – 23).

Хотя работа Б. Козьмина посвящена русской секции I Интернационала, первая глава ее, содержащая краткую характеристику народничества и его эволюции в 60 – 70-х годах, представляет большой интерес для литературоведов. Вследствие того, что у нас долгое время бытовало резкое разделение революционных демократов и народников» из-за того, что при характеристике народничества вслед за «Кратким курсом истории партии» уделяли внимание только ошибкам народников, а по отношению к революционным демократам избегали выяснения реальных и исторически объяснимых противоречий в их взглядах, – ввиду этого возникало одностороннее изображение творчества таких писателей – революционных демократов, как Некрасов, Салтыков-Щедрин, Глеб Успенский, Степняк-Кравчинский и др.

Некоторые авторы при этом шли в своих утверждениях прямо и откровенно против принятой научной характеристики Герцена и Чернышевского. Вот, например, что писал В. Баскаков в книге «Мировоззрение Чернышевского»: «Фальсифицируя мировоззрения Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, столпы либерального народничества силились доказать, будто великие мыслители 40 – 60-х годов являются предтечами народников, а не предшественниками русской революционной социал-демократии» (стр. 715). Здесь все настолько запутано и неверно, что читатель, не обратившийся непосредственно к ленинским высказываниям, получит самые превратные понятия о действительном отношении великих мыслителей 60-х годов как к народничеству, так и к социал-демократии. На самом деле именно Ленин утверждал, что Герцен был основоположником народничества, что теория Чернышевского о крестьянской революции была народнической теорией. Приходится напомнить высказывания Ленина из статьи «Памяти Герцена»: «Герцен – основоположник «русского» социализма, «народничества». И несколько далее: «На деле в этом учении Герцена, как и во всем русском народничестве – вплоть до полинявшего народничества теперешних «социалистов-революционеров» – нет ни грана социализма» (Сочинения, т. 18, стр. 11). Зачем же понадобилось умалчивать об этой связи революционеров 60-х годов с народничеством? Дело в том, что известна и другая мысль Ленина из работы «Что делать?»: «…пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящая плеяда революционеров 70-х годов…» (т. 5, стр. 342). Но кто же составляет блестящую плеяду революционеров 70-х годов, как не революционные народники? Встретившись с этим мнимым противоречием, В. Баскаков совершил две ошибки. Во-первых, он объединил революционное народничество 70-х годов с либеральным народничеством 90-х годов; во-вторых, решил, что если Герцен и Чернышевский являются предшественниками социал-демократии, значит они не могут быть предтечами народничества.

К сожалению, в наших работах еще сказываются догматические, а не диалектические, логистические, а не исторические формы мышления.

Вспомним, что одним из источников марксизма Ленин считал утопический социализм французских мыслителей 20 – 30-х годов XIX века. Это соотношение научного и утопического социализма приводит нас к выводу, что благодаря некоторым сторонам своей идеологии революционные народники могут быть отнесены к предшественникам русской социал-демократии. Опасения в ошибочности этого утверждения могут возникнуть лишь при укоренившейся неправильной трактовке соотношения понятий «революционная демократия» и «народничество».

Антиисторическая характеристика народников, столь упрощенно выраженная в книге В. Баскакова, дает себя знать и в исследованиях, имеющих серьезные достоинства. Многие работы советских литературоведов, начиная примерно с середины 30-х годов и вплоть до настоящего времени, основываются на той исходной точке зрения, что народничество (имеются в виду, конечно, представители народничества 70-х и начала 80-х годов, а не либеральные народники 80 – 90-х годов) не содержало в себе никаких плодотворных черт, которые могли бы предшествовать идеологии русской революционной социал-демократии. Даже не возникает вопроса о том, что некоторые тенденции народничества, по сути дела единственной революционной идеологии 70-х годов, усиливали позиции писателей-народников в их борьбе за демократические идеалы против реакционного и либерального лагерей.

Односторонность этой точки зрения возникла, среди других причин, как реакция на другую односторонность, освобождение от которой было необходимым этапом в развитии марксистской истории русской общественной мысли и литературоведения. Дело в том, что в досоветском литературоведении имели хождение воззрения, идущие еще от либерального народничества 90-х годов и культурно-исторической школы. Соответственно этим воззрениям Некрасов, Глеб Успенский, Щедрин трактовались как народники, в их мировоззрении подчеркивались идеи утопического социализма. Конечно, подобные взгляды неправомерно отдаляли этих писателей от наследства, продолжателями которого были русские социал-демократы, марксисты. Естественно, что в борьбе с либерально-народническим толкованием творчества названных писателей советские литературоведы справедливо стремились отнести их к той линии, которая тянется от Чернышевского к русским марксистам. Однако в этом плодотворном стремлении были допущены ошибки. Появилась тенденция установить два течения в русской общественной мысли: революционно-демократическое и народническое.

Из-за такого рода односторонней оценки народничества во многих книгах о Некрасове, Герцене, Щедрине и Глебе Успенском мы даже не встречаем стремления выяснить характер народнических идей в творчестве этих писателей. Нет даже попытки определить, какие противоречия, порой трагические, должны были отразить названные писатели, а ведь эти противоречия были свойственны, особенно в 70-е и 80-е годы, народнической идеологии и всем представителям русского утопического социализма в целом. В нашей критике происходило своего рода выравнивание творчества этих писателей в духе антиисторически понимаемого революционного демократизма. Не случайно уделялось внимание лишь разногласиям между Герценом и народниками, Щедриным и народниками, Глебом Успенским и народниками и т. п. В работах по истории журналистики и смежных с ними эта точка зрения давала себя знать, например, при характеристике деятельности журнала «Отечественные записки».

Уже после написания этой статьи вышли из печати «Исторические записки» (вып. 65 за 1959 год), где посмертно опубликована статья Б. Козьмина «Народничество на буржуазно-демократическом этапе освободительного движения в России», предназначавшаяся как доклад для широкого научного обсуждения. В ней с еще большей аргументацией разрабатываются проблемы, которые поставлены в названной выше книге, причем разработаны эти проблемы с учетом и критикой работ о народничестве, опубликованных после выхода книги Б. Козьмина.[↩]

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.

31.Революционные демократы: их программы и практика.

Раз мы говорим о демократах, то думаю необходимо дать определение понятию демократия. С греческого языка дэмос-народ, кратос- власть, дословно получается «власть народа», это форма политической организации и устройства общества, при которой основные решения принимаются и исполняются непосредственно гражданами.

Этика русских революционных демократов в теоретическом отношении явилась результатом усвоения и критической переработки ряда отечественных и зарубежных этических взглядов и теорий. Сама революционно-демократическая этика должна рассматриваться в становлении и развитии: каждое последующее поколение революционных демократов использовало достижения предшественников, в соответствии с требованиями жизни выдвигало на первый план те или иные этические проблемы, отказываясь от устаревшего. Опираясь на идеи своих предшественников, русские мыслители-демократы самостоятельно и творчески разрабатывали проблемы этики..Известное воздействие на формирование этических идей русской революционной демократии оказал нигилизм, общественное умонастроение значительной части молодой разночинной демократической интеллигенции. Нигилизм в России того времени был отражением в идеологии и психологии демократических слоев глубокого кризиса крепостнического строя и всех его порождений, в том числе в области морали. Первоначально это был стихийный, неоформленный протест разночинных слоев против дворянско-сословного строя.

32. Культура России первой половины XIX века.

Первая половина XIX в. стала временем мощного культурного подъема в России. В образованном обществе появляются тайные кружки, члены которых занимались нравственным самосовершенствованием, филантропией, просветительством.

В 1830-40-е гг. идейная жизнь России находилась под сильным влиянием немецкой классической философии.

Особенно популярно было учение Гегеля, его теория о закономерном и непрерывном развитии природы и общества. Вторая четверть XIX в. стала для русского общества временем самопознания.Первая половина XIX в. стала «золотым веком» русской литературы. На рубеже XVIII-XIX вв. классицизм,уступает место сентиментализму, для которого был характерен интерес к внутренним переживаниям человека, его печалям и радостям. Наиболее ярким представителем этого течения был Карамзин.В начале XIX в. все более популярным становится другое течение — романтизм, воспевающий уход от повседневности, стремление к возвышенному идеалу. Было создано Министерство народного просвещения, которое встало во главе российской учебной системы.В начале XIX в. был основан целый ряд университетов: Виленский (после польского восстания 1830 г. он был закрыт, а в Киеве открылся университет святого Владимира), Дерптский, Харьковский, Казанский, Петербургский.

33. Социалистический радикализм в России.

Радикализм в России. Идеи общинного (народнического) социализма А. Герцена

Именно он воспринял сельскую общину как главный опорный элемент в здании будущего русского социализма.

Однако Герцену были видны и негативные стороны общинных порядков — поглощение личности миром (общиной), как и во всех других случаях «неразвитого коммунизма». Выход он видел в использовании западной науки, призванной оказать на крестьянский быт оплодотворяющее воздействие. Без этого аграрный коммунизм будет пребывать грубым и примитивным. 1 ноября 1861 г. Герцен выдвигает лозунг «В народ!», ставший на десятилетия призывом для патриотической молодежи к деятельному участию в освободительном движении. «Государство и личность, власть и свобода, коммунизм и эгоизм (в широком смысле слова) — вот геркулесовы столбы великой борьбы, великой революционной идеи».

демократических революций и старый режим | Революционная инфекция и международная политика

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicРеволюционное заражение и международная политикаМеждународные отношенияКнигиЖурналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос

Закрыть

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicРеволюционное заражение и международная политикаМеждународные отношенияКнигиЖурналы Введите поисковый запрос

Расширенный поиск

Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
Делиться
- Твиттер
- Подробнее

Укажите

Нельсон, Чад Э. , «Демократические революции и старый режим», Revolutionary Contagion and International Politics (

New York

, 2022; онлайн-издание, Oxford Academic, 22 сентября 2022 г.), https://doi.org/ 10.1093/oso/9780197601921.003.0003, по состоянию на 11 марта 2023 г.

Выберите формат Выберите format.ris (Mendeley, Papers, Zotero).enw (EndNote).bibtex (BibTex).txt (Medlars, RefWorks)

Закрыть

Advanced Search

Abstract

В этой главе теория эффекта внутреннего заражения применяется к реакции на две демократические революции: американскую революцию и восстание голландских патриотов. Он устанавливает, что в великих державах не было значительных демократических революционных движений, ответивших на эти революции, и, таким образом, как предсказывает теория эффектов внутреннего заражения, не было опасений заражения, которые повлияли бы на внешнюю политику. Франция (и Испания в случае Америки) поддерживала эти революции в геополитических целях, а другие великие державы (Великобритания, Пруссия, Австрия, Россия) либо выступали против этих революций, либо оставались равнодушными к ним, исходя из геополитических расчетов. Есть намеки на беспокойство по поводу внутренних последствий этих революций, но беспокойство оставалось слишком абстрактным, чтобы влиять на внешнюю политику, за частичным исключением Испании. Это ожидаемо теорией эффекта домашнего заражения, но аномально с идеологической точки зрения.

Ключевые слова: Американская революция, Голландское патриотическое восстание, Франция, Испания, Австрия, Пруссия, Россия, Великобритания

Тема

Международные отношения

В настоящее время у вас нет доступа к этой главе.

Доступ к контенту в Oxford Academic часто предоставляется посредством институциональных подписок и покупок. Если вы являетесь членом учреждения с активной учетной записью, вы можете получить доступ к контенту одним из следующих способов:

Доступ на основе IP

Как правило, доступ предоставляется через институциональную сеть к диапазону IP-адресов. Эта аутентификация происходит автоматически, и невозможно выйти из учетной записи с IP-аутентификацией.

Войдите через свое учреждение

Выберите этот вариант, чтобы получить удаленный доступ за пределами вашего учреждения. Технология Shibboleth/Open Athens используется для обеспечения единого входа между веб-сайтом вашего учебного заведения и Oxford Academic.

Нажмите Войти через свое учреждение.
Выберите свое учреждение из предоставленного списка, после чего вы перейдете на веб-сайт вашего учреждения для входа.
При посещении сайта учреждения используйте учетные данные, предоставленные вашим учреждением. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если вашего учреждения нет в списке или вы не можете войти на веб-сайт своего учреждения, обратитесь к своему библиотекарю или администратору.

Войти с помощью читательского билета

Введите номер своего читательского билета, чтобы войти в систему. Если вы не можете войти в систему, обратитесь к своему библиотекарю.

Члены общества

Доступ члена общества к журналу достигается одним из следующих способов:

Войти через сайт сообщества

Многие общества предлагают единый вход между веб-сайтом общества и Oxford Academic.

Если вы видите «Войти через сайт сообщества» на панели входа в журнале:

Щелкните Войти через сайт сообщества.
При посещении сайта общества используйте учетные данные, предоставленные этим обществом. Не используйте личную учетную запись Oxford Academic.
После успешного входа вы вернетесь в Oxford Academic.

Если у вас нет учетной записи сообщества или вы забыли свое имя пользователя или пароль, обратитесь в свое общество.

Вход через личный кабинет

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам. См. ниже.

Личный кабинет

Личную учетную запись можно использовать для получения оповещений по электронной почте, сохранения результатов поиска, покупки контента и активации подписок.

Некоторые общества используют личные аккаунты Oxford Academic для предоставления доступа своим членам.

Просмотр учетных записей, вошедших в систему

Щелкните значок учетной записи в правом верхнем углу, чтобы:

Просмотр вашей личной учетной записи и доступ к функциям управления учетной записью.
Просмотр институциональных учетных записей, предоставляющих доступ.

Выполнен вход, но нет доступа к содержимому

Oxford Academic предлагает широкий ассортимент продукции. Подписка учреждения может не распространяться на контент, к которому вы пытаетесь получить доступ. Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому контенту, обратитесь к своему библиотекарю.

Ведение счетов организаций

Для библиотекарей и администраторов ваша личная учетная запись также предоставляет доступ к управлению институциональной учетной записью. Здесь вы найдете параметры для просмотра и активации подписок, управления институциональными настройками и параметрами доступа, доступа к статистике использования и т. д.

Покупка

Наши книги можно приобрести по подписке или купить в библиотеках и учреждениях.

Информация о покупке

Взлет и падение революционно-демократической диктатуры | Государственная нелегитимность в международном праве

Фильтр поиска панели навигации Oxford AcademicПравительственная нелегитимность в международном правеМеждународное публичное правоГосударственность, юрисдикция государств, органы государствКнигиЖурналы Мобильный телефон Введите поисковый запрос

Закрыть

Расширенный поиск

Иконка Цитировать Цитировать
Разрешения
Делиться
- Твиттер
- Подробнее