Крестьянский вопрос 19 века
К XIX веку Россия оставалась аграрной страной, в то время как в других западных странах активно начался процесс индустриализации. Особенно активно развивались Великобритания и Франция. США тоже находились на пороге новой эпохи. Российская империя же оставалась в рамках устаревшей системы, что доставляло огромные проблемы стране.
Основную массу населения России составляли крестьяне. Многие из них были в крепостной зависимости от помещиков. В связи с этим существовало несколько проблем.
Крестьяне были вынуждены основную массу времени работать на земле хозяина, что сводило к минимуму их возможности на возделывание угодий для собственных нужд, что вело к уменьшению их доходов от продаж. Поэтому крестьяне не могли разбогатеть, пока находились под властью помещиков.
Крестьяне работали на своих угодьях на протяжении нескольких веков, что сильно сказалось на плодородии почвы. А отсутствие материальных средств и неосведомленность не позволяли использовать передовые способы обработки земли.
Крестьяне пользовали теми же инструментами, что и их далекие предки. Использование удобрений не было распространено. А незаинтересованность крестьян в своем труде окончательно убивала возможность хороших урожаев.
Основная масса крестьян была занята трудом на благо хозяина, а городские жители (которых было меньшинство) были либо ремесленниками и торговцами, либо богатыми жителями. Таким образом, было малое количество рабочих на мануфактурах, что сильно тормозило развитие экономики государства.
В XIX веке возникла острая необходимость решения этих проблем. Александр I начал разрабатывать способы преодоления данных трудностей. Господствующий класс общества –помещики- не хотели, чтоб кто-то преуменьшал их права, поэтому останавливали любые попытки реформ. Но начало было положено. Сначала были запрещены статьи о продаже крестьян в газетах. Но этот запрет успешно обходили.
В 1803 году был опубликован «указ о Вольных хлебопашцах».
Данное постановление позволил землевладельцам отпускать своих крепостных на свободу вместе с землей за определенную плату. Однако, данной возможностью воспользовалось очень малое число владельцев крестьян. По статистике, около половины процента из всех закрепощенных крестьян было освобождено. Это крайне малая цифра, учитывая масштабы государства. Поэтому «указ о Вольных хлебопашцах» не смог решить имеющиеся проблемы крестьян.
При Александре l выдвигались многочисленные проекты освобождения крестьян. Но все они оставались на этапе планирования. Наиболее выполнимым вариантом освобождения крестьян стал проект А.Аракчеева. Он предложил выкупать крестьян за деньги государства. Для этого каждый год должна была выделяться конкретная сумма. Крестьянам выдавался бы небольшой участок земли, который был бы слишком мал для того, чтобы полноценно работать на нем. Освобожденные крестьяне были бы вынуждены арендовать землю у своих помещиков, что принесло бы им дополнительные деньги.
В 1817 году были предприняты новые попытки отмены крепостной системы в Эстляндии, Курляндии и Лифляндии.
Крестьян освободили. Они арендовали землю у помещиков, а сами были формально свободны. Но проект не мог был использован по всей России, так как был слишком стремительным.
Еще большое обострение крестьянских проблем пришлось на время царствования Николая l. В 1842 г. был принят Закон «Об обязанных крестьянах». Землевладельцы могли заключать договоры об освобождении крепостных вместе с землей за определенные повинности и выплаты. Но, как и в случае с «указом о вольности дворянства», этим правом воспользовались немногие.
В 1837-1841 годах была проведена важная реформа среди государственных крестьян. Ее возглавил П.Н. Кисилев. Все государственные земли были поделены на области, в каждой был окружной начальник, который заведовал самыми важными делами конкретной области. В каждой деревне был сельский сход, который выбирал старшину. В деревнях строились школы, больницы, церкви. В целом, государственные крестьяне находились в наиболее благополучных условиях по сравнению с крепостными.
Реформа государственной деревни легла в основу создания сообщества после отмены крепостного права.
Новый этап решения крестьянского вопроса начался с воцарения Александра ll в 1855 году. Новый правитель был нацелен на реформы, в отличие от его предшественника. Он понимал, что нужно как можно скорее решить вопрос с крестьянами: «лучше отменить крепостное право сверху, чем его отменят снизу».
19 февраля 1861г Александром ll был подписан Манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей». Эта дата считается днем отмены крепостного права в России. Этому дню предшествовало множество организационных вопросов, которые обсуждались на тайных заседаниях. В каждом округе Российской империи был создан специальный комитет, который подготавливал проект разрушения крепостнической системы, который подошел бы именно им. К 19 февраля все вопросы были улажены, и Россия вступила в новую эру, эру в которой не было место косному порядку закрепощения крестьян.
Россия вышла на совершенно новый путь развития, который смог бы ее вывести из кризиса, ускорить развитие технологий, принести спокойствие в страну.
Но были некоторые недостатки новых изменений. Крепостные становились свободными, получали все права граждан, причем совершенно бесплатно. Но все земли считались собственностью помещиков. Крестьяне могли временно работать на земле помещика (становились временно обязанными). Затем они должны были составить с хозяином земли уставную грамоту. Она установила бы земли, которые переходят к свободным крестьянам. По сути, крестьяне продолжали работать на помещика, выполняли повинности, но были условно свободными. Если они не могли заплатить за землю, то ее выкупало государство, а крестьяне должны были выплачивать ему долг (на протяжение 49 лет). Условия были не самые выгодные, поэтому многие крестьяне решили, что их обманули. Не могли они поверить, что царь не дал им земли. Возросло количество бунтов, вооружённых нападений. Но остальные крестьяне смирились, и продолжали работать.
Так закончился сложный этап Российской империи, когда она пыталась решить крестьянский вопрос, предлагая различные меры, но все равно решить все проблемы не удалось.
Добавить комментарий
Крестьянский вопрос в первой половине XIX века
Суть крестьянского вопроса и попытки его решения
К началу XIX века Россия оставалась страной аграрной, где основное население было представлено крестьянами, находившимися в крепостной зависимости от помещиков, что вызывало к жизни множество проблем. Большую часть времени крестьянин работал на помещика, а возделывать землю для собственных нужд у него не хватало времени. Пока крестьянин находился под властью помещика, он не мог иметь доходы от продаж.
Необходимость изменения существующего положения была очевидна уже во второй половине XVIII века. Проблема была в помещиках, которые не хотели ничего слышать об уменьшении своих привилегий. Являясь опорой самодержавия, они отстаивали сохранение крепостничества в нетронутом виде.
Уродливые формы крепостничества, которые порицались обществом, правительство в начале XIX века попыталось спрятать в тень. С этой целью запрещалось в газетах печатать объявления о продаже крепостных крестьян, но дворяне очень умело обходили этот указ и давали объявления о том, что крестьяне сдаются «в аренду».
Незаинтересованность крестьян в своем труде не могла принести хорошие урожаи, да к тому же орудия труда, которыми они пользовались, были со времен их предков. Поэтому император Александр I начинает разрабатывать способы преодоления этих трудностей и в 1803 г выходит указ «О вольных хлебопашцах». На основании этого указа крестьяне отпускались на свободу вместе с землей за определенную плату.
Предпринятая мера на крепостническую систему существенно не повлияла, и за первую четверть века освободилось только 47 тыс. частновладельческих крестьян.
По поручению императора такие государственные деятели как М.М. Сперанский, А.А. Аракчеев, П.Д. Киселев разрабатывали проекты освобождения крестьян, но они не нашли практического воплощения, хотя проект А.
А. Аракчеева, предлагавший выкупать крестьян за деньги государства, был наиболее выполнимым вариантом.
Новые попытки решения крестьянского вопроса были предприняты в 1817 г., когда освободили от крепостной зависимости крестьян Эстляндии, Курляндии и Лифляндии. Они формально были свободны и арендовали землю у помещиков.
Крестьянский вопрос ещё больше обострился при Николае I. Правительство для улучшения положения крестьян создавало Секретные комитеты для того, чтобы изыскать средства, но деятельность этих комитетов сводилась только к ненужным дискуссиям.
Рисунок 1. Попытки решения крестьянского вопроса. Автор24 — интернет-биржа студенческих работ
В общем политика того времени была направлена на консервацию старых порядков, что мешало освобождению крестьян.
Некоторые послабления были всё-таки сделаны. Право помещиков ссылать крестьян в Сибирь ограничивалось, а закон, принятый в 1841 г запрещал продавать крестьян поодиночке и без земли.
Дворяне, не имевшие землю, по закону 1843 г не имели право приобретать крестьян. Эти меры покончили с самыми уродливыми формами крепостничества.
За период с 1837-1841 гг. проводилась реформа управления государственными крестьянами под руководством графа П.Д. Киселева с целью поднятия их благосостояния. В результате этой реформы правовое и материальное положение государственных крестьян было улучшено, был введен принцип крестьянского местного самоуправления.
Замечание 1
Однако, несмотря на ряд мероприятий, проводившихся в первой половине XIX, крестьянский вопрос в целом оставался нерешенным, а крепостное право незыблемым.
Защитники крепостного права
В течение длительного времени крепостное право в России воспринималось как естественное установление. Против него никто не выступал, и речь могла идти только о более мягком обращении с крепостными. Однако процесс подрыва крепостного права был запущен императрицей Екатериной II, когда она инициировала вопрос: «В чем состоит собственность землевладельца…».
Ряд мыслителей начинают крепостное право критиковать. Даже в начале XIX века сторонников крепостного права было значительно больше, нежели противников. Например, Г.Р. Державин, тогдашний министр юстиции, уговаривал Александра I не проводить в действие указ о вольных хлебопашцах.
Освобождение крепостных Н.С. Мордвинов считал в принципе желательным, но ещё несвоевременным и освобождение надо проводить постепенно и назначать выкуп, за который крестьянин всегда сможет освободиться.
В секретной записке, переданной Николаю I в 1830-31 гг. через А.Х. Бенкендорфа, С.С. Уваров говорил о том, что крепостное право нельзя защищать никакими разумными аргументами, и оно должно быть отменено. Также он отмечал сложность и трудность ликвидации крепостного права, и предполагал, что на это уйдет несколько поколений. Причина, по его мнению, кроется в неподготовленности крестьян к свободе.
Чтобы избежать всех неприятностей, Уваров предлагал просвещать крестьян, приучая их к новому порядку вещей, и надеялся, что помещики будут освобождать крестьян добровольно.
О несвоевременном освобождении крестьян говорил и А.С. Пушкин, считая, что свободу им можно дать только тогда, когда к этому они будут готовы. Большая часть крестьян, если даже их освободить добровольно или по необходимости, снова вернется под ярмо, считал он.
Защитники крепостного права подчеркивали, что оно не является рабством, Н.С. Мордвинов, например, считал, что крепостное право – это право зависимости, ограниченное законом и полной власти над человеком не дает, в России «крестьяне в отношении помещиков их суть домочадцы». Поскольку российские условия отличаются от европейских, то зависимость крестьян от помещиков должна быть сильнее.
Традиционный набор аргументов приводил и Н.Г. Вяземский, указывая на давнее существование крепостного права и его связь с существующим в России порядком. Он считает, что помещика и крестьян соединяет тесная и неразрывная связь, как отца с детьми.
Против освобождения крестьян выступал и автор «Истории государства Российского» Н.
М. Карамзин, полагавший, что получив свободу, они будут хуже работать, будут судиться, пьянствовать и совершать преступления.
По его мнению, для твердости государства безопаснее будет поработить людей, нежели дать не вовремя свободу, для которой человека надо готовить нравственным исправлением. Отсюда, он все надежды возлагал на просвещение.
Отмена крепостного права
Политический курс России со вступлением на престол Александра II ознаменовался изменениями – мягче стала цензура, были удалены с постов многие деятели, а в марте 1856 г. император выступил перед дворянством, сказав об отмене крепостного права.
В 1857 г. был создан Секретный комитет по крестьянскому вопросу, рассматривавший проекты крестьянской реформы. На следующий 1858 год, он был преобразован в Главный комитет. Аналогичные комитеты были созданы в 46 губерниях страны и проблемы отмены крепостного права уже носили гласный и открытый характер.
При Главном комитете в 1859 г. появились Редакционные комиссии, занимавшиеся анализом и обобщением поступавших предложений для выработки окончательного проекта.
Таким образом был подготовлен компромиссный документ. Приоритетными в этом документе были требования помещиков, но освобождать крестьян, все-таки решено было с землей.
В документе указывалось, что:
- крестьян необходимо обеспечить средствами к существованию для предотвращения революции;
- помещичьи хозяйства нужно обеспечить рабочими руками.
Таким образом, земельный надел, предоставляемый крестьянину, полностью обеспечить его семью не мог.
Полученные документы по крестьянской реформе были переданы сначала в Главный комитет, а затем в Государственный Совет для обсуждения, поэтому в 1860 г. Редакционные комитеты были распущены.
На заключительном этапе Александр II подписал 19 февраля 1861 г основные акты реформы – Манифест об отмене крепостного права и положение о крестьянах, получивших свободу.
Крестьяне становились лично свободными и наделялись гражданскими правами – они могли заключать сделки, приобретать имущество, вступать в брак, защищать свои права в суде и др.
Помещику крестьяне платили 20% стоимости надела, а остальные 80% выплачивало государство. Но, крестьяне должны были в течение 49 лет с процентами выплачивать государству предоставленный им заем. Это так называемый выкупной платеж, который отменили в 1907 г.
Расчеты производились с крестьянской общиной, поэтому земля была собственностью не крестьянина, а общины. На протяжении 9 лет крестьянин не мог выйти из общины и отказаться от своего надела.
При уплате налогов в общине была установлена круговая порука, крестьянин не мог покинуть деревню.
Надел крестьянина не превышал установленных норм, если были излишки, то они забирались в пользу помещика. Кроме того, пока крестьяне выплачивали 20%, их считали временнообязанными и они отбывали те же повинности, что и до отмены крепостного права. Процесс этот растянулся на 20 лет и, понятно, что крестьяне были такой реформой недовольны.
Самая сложная проблема — Rosa-Luxemburg-Stiftung
Аграрный вопрос — слепое пятно левых и, безусловно, самая сложная практическая проблема. Хотя во второй половине ХХ века марксизм прежде всего читался как «теория промышленности», это не означает, что сельское хозяйство и сельская местность как социальное пространство не были важными моментами в анализе и политических размышлениях первого поколения левых. .
Этот вопрос сыграл важную роль в становлении современного рабочего движения как в его теоретическом аспекте (вспомним идею первоначального накопления или борьбу за земельную ренту у Маркса), так и в его политическом аспекте. Вильгельм Вольф, которому Маркс посвятил первый том Капитал , был одним из первых, кто проанализировал социальные и экономические процессы сельского хозяйства, прежде всего в том виде, в каком они присутствовали в Пруссии в середине девятнадцатого века, и сделал из них политические выводы для зарождающегося коммунистического движения.
Именно он настойчиво выносил на обсуждение вопрос о союзах крестьян и рабочих.
В 1894 г. Фридрих Энгельс взялся за этот вопрос при новых обстоятельствах и в связи с соответствующими дебатами внутри германской социал-демократии, рассуждая о том, как сформулировать ее отношение к различным классам сельского населения. Однако особенности этих социальных отношений и сельскохозяйственного производства оставались чуждыми большинству левых. Это в значительной степени восходит к Карлу Каутскому и Владимиру Ленину. Оба они анализировали развитие капитализма в земледелии в своих почти одновременно изданных работах по аграрному вопросу (1899).
Лутц Брангш — экономист Института критического социального анализа Rosa-Luxemburg-Stiftung. Эта статья впервые появилась в maldextra #1.
Приспособление к городу
Оба автора подчеркивали значение преодоления зависимости крестьян от капитала, культурного и социального развития деревни, тенденции к крупному земледелию и роли кооперативного производства.
Но они обсуждали все это с точки зрения, как выразился Каутский, партии, которая всегда будет партией пролетарской. Этим объясняется, почему к крестьянам относятся прежде всего как к потенциальным пролетариям или потенциальным капиталистам, а к сельскохозяйственному труду — как к чему-то, что должно быть превращено в его промышленные формы. Преодоление противопоставления города и деревни мыслилось чаще всего не как преодоление разделения труда (то есть как двусторонний процесс), а как приспособление деревни к городу.
Но и здесь уже были очень разные трактовки отношения между аграрным вопросом и преодолением капитализма. Русские народники отвергли широко распространенное марксистское мнение о том, что старое крестьянское общество должно быть сначала уничтожено капитализмом, прежде чем в России может возникнуть некапиталистическое общество. Отвечая на вопрос, поставленный русским марксистом Верой Засулич, Маркс предположил, что русская деревенская община, в которой переплетались патриархальные и первобытно-коммунистические элементы, безусловно, имела потенциал для организации перехода к социализму без промежуточной ступени капитализированного сельского хозяйства.
А необходимым условием этого он считал сильный рабочий класс и интернациональную солидарность.
В России Партия социалистов-революционеров (эсеров), независимо от марксистских идей и отчасти вопреки им, отстаивала точку зрения, согласно которой условия в России означают, что крестьяне составляют решающую силу при переходе к посткапиталистическому строю. Не диктатура пролетариата, а диктатура «трудящихся» считалась задачей современности.
Являясь партнером большевиков по коалиции с ноября 1917 г. по апрель-май 1918 г., левое крыло этого движения было решающей силой, которая привязала огромные слои крестьянства к Советской власти. Их аграрная программа заключалась в стремлении к сильному крестьянскому хозяйству на обобществленной земле, которое должно было развивать коллективные формы кооперации по образцу сельской общины.
Это указывает на то, что аграрный вопрос особым образом сочетает в себе все проблемы социальных преобразований. Важнейшими вопросами были споры о «революционном потенциале» крестьянства, о связи сельскохозяйственного труда с трудом в других отраслях и, следовательно, о перспективах разделения труда, об определении потенциала коллективистских и других традиционных форм кооперации.
Союз левых эсеров и большевиков быстро распался. В глазах большевиков крестьянин, потенциальный капиталист, становился врагом, и с ним обращались соответственно. Плата за это пришла в виде восстаний под лозунгами вроде «Ура большевикам (которые дали нам землю)! Ура свободной торговле! Долой коммунистов (реквизирующих хлеб)! Разрыв между частной собственностью на землю и общественным распределением урожая с этой земли должен быть устранен».
Ленин и кооперация
После интервенционистских и гражданских войн в НЭП реализован ряд идей эсеров, хотя они и не преподносились как таковые. Советский Земельный кодекс 1922 г. признавал перспективу общины одной из возможных форм сельскохозяйственной деятельности — и во многих районах она действительно господствовала до 1928 г. Установление более или менее регулируемых рыночных отношений в рамках «государственного капитализм», жестко контролируемый партией, фактически привел к стимулированию сельскохозяйственного производства.
Открыто и обстоятельно обсуждались вопросы, касающиеся различных точек зрения.
Первым результатом этого стала ленинская позиция относительно кооперативной системы. Именно на этой основе экономист-аграрный экономист А. В. Чаянов разрабатывал свои идеи о том, как можно включить крестьянство в разделение труда так, чтобы его производственные площадки не превратились в капиталистические предприятия. Он не смог победить и пал жертвой сталинского террора, его имя было почти забыто в мире реально существовавшего социализма.
Тем не менее, его взгляды вдохновили аграрные движения в других частях мира. Плодотворное сотрудничество, к которому стремился Чаянов, между промышленностью и сельским хозяйством, оставалось центральной и нерешенной проблемой в Советском Союзе до XIX века.85 Продовольственная программа. Вообще бросается в глаза и остается поразительным, что интенсивность «изучения» сельского хозяйства и деревни до конца действительно существовавшего социализма противоречила его практическим достижениям.
В раннем Советском Союзе сельское хозяйство было в основном источником иностранной валюты. Экспорт сельскохозяйственной продукции был решающим средством закупки необходимой техники за границей. Однако ранний Советский Союз не смог в равной мере укрепить промышленность и сельское хозяйство. Застой и потеря лица угрожали правящему слою. Перед ними встал вопрос о том, следует ли им проводить сбалансированное, но более медленное развитие промышленности и сельского хозяйства или быструю индустриализацию за счет сельского хозяйства.
Политика коллективизации и индустриализации, начавшаяся со второй половины 1920-х гг., а также широкое использование экспорта зерна в качестве источника дохода, разорили советское сельское хозяйство. Индустриализация, по мнению советского экономиста-агрария Михаила Суслова, была куплена ценой голодной смерти сельского населения. 1920-е годы в Советском Союзе поставили перед левыми новые вопросы: как и какой ценой можно добиться и обеспечить продовольственный суверенитет.
Садовые участки и сельскохозяйственное производство
В Германии второй половины XIX века садовые участки рабочих семей играли важную роль не только в обеспечении продовольственными запасами, но и как места политизации. Надельные товарищества были способом обойти антисоциалистические законы, призванные задушить тогда еще революционное социал-демократическое движение. То, что сегодня известно как городское садоводство, было для первого поколения рабочих необходимым средством материального, культурного и политического выживания. Даже потребительские кооперативы какое-то время были оплотом левых.
Для врача, писателя, вегетарианца и коммуниста Фридриха Вольда продовольственный суверенитет, садоводство и жизнь в непосредственной близости от природы были взаимосвязанными аспектами жизни, направленной на самоопределение. Но эта тенденция не стала политически мощной внутри коммунистического движения. В реально существовавшем социализме возникли неразрешимые противоречия между обеспечением продовольственного суверенитета и требованиями агроэкологической экономики.
В большинстве социалистических стран отправной точкой как для действия, так и для теоретических размышлений была коллективизация (более или менее насильственная) и попытка индустриализации по советскому образцу. Значение земледелия как места воспроизводства биосферы неоднократно подчеркивалось в теории вплоть до XIX в.80-х годов, никак не отразилось на системе планирования. Возникли различные кооперативные формы, в которых потребности сельского хозяйства в значительной степени удовлетворялись идеями планировщиков и производителей сельскохозяйственной техники.
Тем не менее, помимо стремления к массовому производству, домашнее хозяйство и наделы продолжали существовать и иногда вносили значительный вклад в сельскохозяйственное производство. Ассоциация садоводов, переселенцев и животноводов действительно играла большую роль в обеспечении продовольствием ГДР.
Таким образом, кажется, что опыт левых в этом вопросе весьма проблематичен. Очевидно, что вопрос о том, как прийти к экологически, социально, культурно, экономически и политически устойчивому сельскому хозяйству, ставит целый ряд дополнительных вопросов, на которые европейское рабочее движение, вышколенное промышленным капитализмом, не нашло надежного ответа.
Сложная социальная структура сельской местности и очевидная невозможность когда-либо вырваться из естественных отношений требовали гораздо более изощренной политики, чем это представлялось исторически.
Экономика волнений на американских фермах, 1865-1900 гг.
Американские фермеры часто выражали недовольство своей судьбой, но десятилетия после Гражданской войны были в этом отношении исключительными. Это был период постоянных и острых политических волнений. Конкретные проблемы фермеров были разнообразны, но в их основе было то, что фермеры считали своим ухудшающимся политическим и экономическим статусом.
Определяющей чертой беспорядков на фермах были попытки фермеров объединиться для взаимной выгоды. Фермеры создавали кооперативы, заинтересованные группы и политические партии, чтобы протестовать против своего падающего состояния и увеличить свою политическую и экономическую власть. Первой такой группой появилась «Мыза» или «Покровители земледелия», основанная в 1860-х годах для рассмотрения недовольства фермеров железными дорогами и стремления к более тесному сотрудничеству в деловых вопросах.
Хотя у фермеров в каждом регионе страны были поводы для беспокойства, наибольшие волнения, вероятно, были в штатах северных прерий и равнин. Серия засух между 1870 и 1900 годами постоянно создавала трудности, и фермеры, выращивающие зерно на Среднем Западе, столкнулись с растущей ценовой конкуренцией со стороны зарубежных производителей. Фермеры Юга тоже восстали, но их протесты были приглушены расизмом.
Споры о причинах крестьянских беспорядков
Долгое время шли споры о причинах хуторских беспорядков. Историки не могли примирить жалобы фермеров с данными об условиях торговли сельскохозяйственной продукцией — ценах, которые фермеры получали за свою продукцию, особенно по сравнению с ценами на другие товары и услуги, приобретаемые фермерами, такие как транспорт, кредит и промышленные товары. Однако теперь, похоже, есть некоторый консенсус. Прежде чем исследовать основу для этого консенсуса, будет полезно кратко рассмотреть жалобы фермеров. Что так возмутило фермеров? Почему они чувствовали такую угрозу?
Жалобы фермеров
Жалобы фермеров хорошо задокументированы (Buck, 1913; Hicks, 1931) и относительно бесспорны.
В первую очередь они касались снижения доходов фермеров и непростых деловых отношений. Во-первых, фермеры утверждали, что цены на сельскохозяйственную продукцию падают и, как следствие, их доходы. Обычно они обвиняли низкие цены в перепроизводстве. Во-вторых, фермеры утверждали, что монополистические железные дороги и элеваторы устанавливают несправедливые цены за свои услуги. Государственное регулирование было для фермеров решением проблемы монополии. В-третьих, ощущалась нехватка кредита и денег. Фермеры считали, что процентные ставки слишком высоки из-за монополистических кредиторов, а денежная масса недостаточна, что приводит к дефляции. Падение уровня цен увеличило реальное бремя долга, поскольку фермеры погашали кредиты в долларах, которые стоили значительно больше, чем те, которые они брали взаймы. Фермеры требовали установления потолка процентных ставок, государственных советов для посредничества в процедурах обращения взыскания, а Казначейство США — для свободной чеканки серебра для увеличения денежной массы.
Загадка беспорядков на ферме
Историки экономики подвергли жалобы фермеров строгой статистической проверке. Каждое утверждение было признано в некоторой степени несовместимым с имеющимися данными об условиях торговли.
Во-первых, рассмотрим жалобы фермеров на цены. Цены на фермы упали вместе с ценами на большинство других товаров в этот период. Однако это не означает, что доходы фермеров также падали. Во-первых, реальные цены (фермерские цены по отношению к общему уровню цен) являются лучшим показателем стоимости, которую фермеры получали за свою продукцию. При рассмотрении реальных цен в период после Гражданской войны наблюдается приблизительно горизонтальный тренд (север, 1974).
Более того, даже если бы реальные цены на сельскохозяйственную продукцию падали, положение фермеров не обязательно ухудшалось (Fogel and Rutner, 1972). Повышение производительности ферм могло бы компенсировать негативное влияние падения реальных цен на доходы. Наконец, прямых данных о доходах фермеров мало, но оценки показывают, что доходы фермеров не падали (Bowman, 1965). Некоторые регионы переживали периоды бедствия — например, Айова и Иллинойс в 1870-х годах и Канзас и Небраска в 1890-х годах, — но общей сельскохозяйственной депрессии не было. Во всяком случае, данные о заработной плате, земельной ренте и прибыли на капитал свидетельствуют о том, что земля на Западе открывалась для заселения слишком медленно (Fogel and Rutner, 19).72).
Далее рассмотрим заявления фермеров о процентных ставках и ипотечной задолженности. Это правда, что процентные ставки на границе были высокими, в среднем на два-три процентных пункта выше, чем на Северо-Востоке. Естественно, приграничные фермеры горько жаловались на то, что платят так много за кредит.
Кредиторы, однако, могли быть вполне оправданы в своих ставках. Восприимчивость границы к засухе и финансовая незащищенность многих поселенцев создавали кредитные риски выше среднего, за которые кредиторы должны были получить компенсацию (Bogue, 19).55). Например, заемщики часто не выполняли своих обязательств, оставляя землю в качестве обеспечения лишь на небольшую часть суммы кредита. Эта история ставит под сомнение гипотезу эксплуатации. Более того, когда претензии фермеров подверглись строгой статистической проверке, было мало доказательств, подтверждающих гипотезу о монополии (Eichengreen, 1984). Вместо этого, в соответствии с уникальными характеристиками приграничного ипотечного рынка, высокие процентные ставки, по-видимому, компенсировали неотъемлемые риски кредитования приграничных фермеров. Наконец, что касается бремени падения цен на заемщиков, то дефляция могла быть не такой обременительной, как утверждали фермеры. Типичная ипотека выдавалась на короткий срок, менее пяти лет, а это означало, что кредиторы и заемщики часто могли предвидеть изменения уровня цен (North, 19).
Наконец, рассмотрим жалобы фермеров на железные дороги. Они кажутся наиболее достойными. Тем не менее, в течение долгого времени большинство историков игнорировали недовольство фермеров, полагая, что реальная стоимость доставки их продукции на рынок для фермеров должна была неуклонно снижаться из-за повышения производительности в железнодорожном секторе. Однако, как показывает Роберт Хиггс (1970), повышение производительности железнодорожных перевозок не обязательно приводило к снижению ставок для фермеров и, следовательно, к повышению отпускных цен. Реальные ставки (железнодорожные ставки по отношению к ценам, которые фермеры получали за свою продукцию) сильно варьировались между 1865 и 1919 годами.00. Что еще более важно, в течение всего периода было незначительное снижение железнодорожных тарифов по сравнению с ценами на сельскохозяйственную продукцию. Только в 1890-х годах условия торговли начали улучшаться в пользу фермеров. Используя различные данные, Олдрич (1985) обнаруживает тенденцию к снижению железнодорожных тарифов до 1880 года, но затем отсутствие тенденции или тенденцию к повышению после этого.
Причины беспорядков на ферме
Многие жалобы фермеров слабо подкреплены или даже опровергнуты имеющимися доказательствами, что оставляет вопросы об истинных причинах фермерских беспорядков. Если монопольная власть железных дорог и кредиторов не была ответственна за беды фермеров, что или кто был?
Большинство историков экономики теперь считают, что аграрные беспорядки отражали растущие риски и неопределенность в сельском хозяйстве после Гражданской войны. Неопределенность или риск можно рассматривать как экономическую силу, снижающую благосостояние. Сегодня фермеры используют сложные производственные технологии и сельскохозяйственные фьючерсные рынки, чтобы уменьшить свою зависимость от экологической и экономической неопределенности при небольших затратах. В конце 1800-х избегание риска обходилось гораздо дороже. В результате рост риска и неопределенности ухудшил положение фермеров. Эти неопределенности и риски, по-видимому, были особенно серьезными для фермеров на границе.
Каковы были источники риска? Во-первых, сельское хозяйство стало более коммерческим после Гражданской войны (Mayhew, 1972). Раньше самодостаточные фермеры теперь зависели от кредиторов, торговцев и железных дорог в плане средств к существованию. Эти отношения создавали возможности для экономической выгоды, но также и обязательства, трудности и риски, которые многие фермеры не приветствовали. Во-вторых, мировые зерновые рынки становились все более интегрированными, создавая конкуренцию на зарубежных рынках, где когда-то доминировали американские производители, и увеличивая неопределенность цен (North, 19).74). В-третьих, сельское хозяйство теперь происходило в полузасушливых районах Соединенных Штатов. В Канзасе, Небраске и Дакоте фермеры столкнулись с незнакомыми и неблагоприятными условиями выращивания. Повторяющиеся, но непредсказуемые засухи вызвали экономические трудности для многих фермеров равнин. Их положение ухудшилось из-за большей ценовой эластичности (отзывчивости) мирового предложения сельскохозяйственной продукции (North, 1974).
Пострадавшие от засухи фермеры со сниженным урожаем больше не могли рассчитывать на более высокие внутренние цены на свой урожай.
Все больше исследований подтверждают гипотезу о том, что недовольство было вызвано растущими рисками и неопределенностью в сельском хозяйстве США. Во-первых, существует сильная корреляция между различными показателями экономического риска и неопределенности и географическим распределением беспорядков в четырнадцати северных штатах в период с 1866 по 1909 год (McGuire, 1981; 1982). Волнения на фермах были тесно связаны с колебаниями цен на сельскохозяйственные товары, урожайностью и доходами в северных штатах. Во-вторых, беспорядки были самыми высокими в штатах с высоким уровнем лишения права выкупа ферм (Stock, 19).86). На границе у типичного фермера был бы сосед, ферма которого была конфискована кредиторами и, таким образом, вызывала бы беспокойство о его собственном будущем финансовом благополучии. В-третьих, популистская агитация в Канзасе в 1890-х годах совпала с неожиданной изменчивостью цен на урожай, что привело к упущенной выгоде и снижению доходов (DeCanio, 1980).
Наконец, как уже упоминалось, высокие процентные ставки были не признаком монополии, а скорее компенсацией кредиторам за более высокие риски приграничного кредитования (Eichengreen, 19).84).
Историческое значение беспорядков на ферме
Беспорядки на фермах имели глубокие и долговременные последствия для экономического развития Америки. Прежде всего, это привело к фундаментальным и прочным институциональным изменениям (Hughes, 1991; Libecap, 1992).
Изменения начались в 1870-х годах. В ответ на жалобы фермеров законодательные собрания штатов Среднего Запада приняли ряд законов, регулирующих цены и практику работы железных дорог, элеваторов и складов. Законы «Grange» стали поворотным моментом, поскольку они обратили вспять давнюю тенденцию к ослаблению государственного регулирования частного сектора. Они также привели к ряду знаковых судебных решений, подтверждающих регуляторные прерогативы правительства (Hughes, 19).91). В деле Munn v. Illinois (1877) Верховный суд США отклонил оспаривание законности законов Грейнджера, широко постановив, что правительство имеет законное право регулировать любую торговлю, «затрагиваемую общественными интересами».
Фермеры также добивались удовлетворения своих претензий на федеральном уровне. В 1886 году Верховный суд США постановил в деле Вабаш, Сент-Луис и Тихоокеанская железная дорога против Иллинойса , что только федеральное правительство имеет право регулировать торговлю между штатами. Это означало, что штаты не могли регулировать многие вопросы, волнующие фермеров. В 1887 году Конгресс принял Закон о торговле между штатами, который наделил Комиссию по торговле между штатами регулирующим надзором за железнодорожными перевозками на дальние расстояния. За этим законом последовал Антимонопольный закон Шермана 189 г.0, который запрещал монополии и определенные заговоры, комбинации и ограничения торговли. Скотоводы Среднего Запада настаивали на принятии антитрестовского закона, утверждая, что печально известные чикагские упаковщики мяса вступили в сговор с целью искусственно занизить цены на скот (Libecap, 1992). Оба закона положили начало растущему участию федерального правительства в частной экономической деятельности (Hughes, 1991; Ulen, 1987).
Не все аграрные предложения были реализованы, но даже требования, которые остались без внимания в Конгрессе и законодательных собраниях штатов, оказали длительное воздействие (Hicks, 19).31). Например, многие требования Альянса и популистов, такие как дифференцированный подоходный налог и прямые выборы сенаторов США, стали законом в прогрессивную эру.
Историки расходятся во мнениях относительно наследия фермерских движений конца девятнадцатого века. Одни положительно оценивают их вклад в институциональное развитие США (Hicks, 1931), другие — нет (Hughes, 1991). Тем не менее, мало кто будет оспаривать их влияние. Фактически, многие институциональные изменения в США за последнее столетие можно рассматривать как логическое следствие политических и правовых изменений, инициированных фермерами в конце 1800-х годов (Hughes, 19).91).
Источники сотрудничества в фермерском протестном движении
Фермеры девятнадцатого века удивительно успешно объединялись, чтобы увеличить свою экономическую и политическую власть.
Тем не менее, одним из аспектов беспорядков на фермах, который в значительной степени игнорируется учеными, являются источники сотрудничества в продвижении аграрных интересов. Согласно Олсону (Olson, 1965), крупные лоббистские или заинтересованные группы, такие как Grange и Farmers’ Alliance, должны были страдать от безбилетника: стимулы для отдельных лиц не вносить вклад в коллективное производство общественных благ — тех товаров, для которых оно предназначено. невозможно или очень дорого лишить других удовольствия. Рациональный и своекорыстный фермер не стал бы присоединяться к лоббистской группе, потому что он мог бы пользоваться преимуществами ее работы, не неся при этом никаких затрат.
Однако, судя по их политической власти, большинство групп фермеров смогли обуздать безбилетник. Стюарт (2006) изучает, как Дакотский фермерский союз делал это в период с 1885 по 1890 год. Во-первых, Дакотский фермерский альянс предоставлял своим членам ценные товары и услуги, недоступные для посторонних, создавая экономические стимулы для членства.
Эти товары и услуги включали улучшение условий торговли за счет совместного маркетинга и обмена информацией о сельском хозяйстве, повышающей производительность. Во-вторых, структура Альянса фермеров Дакоты как федерации городских отделений позволяла группе контролировать и наказывать безбилетников. В поселках члены Альянса могли оказывать давление на других, чтобы они присоединились к группе. Эта стратегия, по-видимому, оказалась успешной среди иммигрантов из Германии и Норвегии, которые с гораздо большей вероятностью, чем другие, присоединялись к Альянсу фермеров Дакоты и чья вероятность присоединения увеличивалась в доле их коренных жителей в населении поселка. Это согласуется с давними социальными нормами сотрудничества в Германии и Норвегии и экономической теорией использования социальных норм для обеспечения сотрудничества в коллективных действиях.
Каталожные номера
Олдрич, Марк. «Записка о железнодорожных тарифах и народническом восстании». История сельского хозяйства 41 (1985): 835-52.
Бог, Аллан Г. Деньги под проценты : Ипотечный кредит на Средней границе . Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета, 1955.
.Боуман, Джон. «Экономический анализ стоимости ферм Среднего Запада и доходов от сельскохозяйственных земель, 1860–1900». Yale Economic Essays 5 (1965): 317-52.
Бак, Солон Дж. Движение Грейнджера: исследование сельскохозяйственной организации и ее политических, экономических и социальных проявлений, 1870-1880 . Кембридж: Издательство Гарвардского университета. 1913.
ДеКанио, Стивен Дж. «Экономические потери от ошибки прогнозирования в сельском хозяйстве». Журнал политической экономии 88 (1980): 234-57.
Эйхенгрин, Барри. «Процентные ставки по ипотечным кредитам в эпоху популизма». American Economic Review 74 (1984): 995-1015.
Фогель, Роберт В. и Джек Л. Рутнер. «Эффективность федеральной земельной политики, 1850–1819 гг.00: Отчет о некоторых предварительных результатах».
В Измерениях количественных исследований в истории под редакцией Уэйна О. Айделотта, Аллана Г. Бога и Роберта В. Фогеля. Принстон, Северная Каролина: Издательство Принстонского университета, 1972.
Гудвин, Лоуренс. Популистский момент: краткая история аграрного восстания в Америке . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 1978.
.Хикс, Джон Д. Популистское восстание : История Союза фермеров и Народной партии . Миннеаполис: Университет Миннесоты, 1931.
.Хиггс, Роберт. «Железнодорожные тарифы и народническое восстание». История сельского хозяйства 44 (1970): 291-97.
Хьюз, Джонатан Т. Правительственная привычка Redux : Экономический контроль от колониальных времен до наших дней . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета, 1991.
. Либекап, Гэри Д. «Восстание чикагских упаковщиков и истоки мясной инспекции и антимонопольного законодательства».
Экономический запрос 30 (1992): 242-62.
Мэйхью, Энн. «Переоценка причин фермерского протестного движения в Соединенных Штатах, 1870–1900». Журнал экономической истории 32 (1972): 464-75.
Макгуайр, Роберт А. «Экономические причины аграрных беспорядков в конце девятнадцатого века: новые данные». Журнал экономической истории 41 (1981): 835-52.
Макгуайр, Роберт А. «Экономические причины аграрных беспорядков в конце девятнадцатого века: ответ». Журнал экономической истории 42 (1981): 697-99.
Север, Дуглас. Рост и благосостояние в американском прошлом: новая экономическая история . Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Prentice Hall, 1974.
.Олсон, Манкур. Логика коллективных действий : Общественные блага и теория групп . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета, 1965.
. Стюарт, Джеймс И. «Бесплатная езда, коллективные действия и членство в группе интересов фермеров».