Филарет никитич романов – Филарет, Патриарх Московский и всея Руси (Романов-Юрьев Феодор Никитич) / Персоналии / Патриархия.ru

ФИЛАРЕТ (ок. 1554—1633) В миру Романов Федор Никитич, государственный деятель, патриарх (с 1619).

ФИЛАРЕТ

(ок. 1554—1633)

В миру Романов Федор Никитич, государственный деятель, патриарх (с 1619).

Романовы – самая известная в истории России царская, а с 1721 года императорская династия. Свой род Романовы ведут от литовского вельможи Глянды Давыдовича Камбила, который, по преданию, был потомком литовских князей. В России он появился около 1280 года и после крещения получил имя Иоанн. Эти сведения уходят во времена легендарные. А подтвержденное историческими документами, одним из которых является «Государев Родословец», составленный при Иване IV Грозном, начало династии возводится к реальному лицу – Андрею Ивановичу Кобыле, время жизни которого приходится на XIV век. В том же «Родословце» есть запись: «Род Кобылин. У Андрея у Кобылы пять сыновей: Семен Жеребец, Александр Елка, Василий Ивантей, Таврило Гавша и Федор Кошка». Ветвь младшего сына, Федора Кошки, и ведет в дальнейшем к Романовым. О высоком положении при дворе самого Федора говорят следующие факты: его подпись стоит на духовном завещании князя Дмитрия Ивановича Донского, а в 1380 году, когда князь Дмитрий шел на битву с Мамаем на Куликово поле, свое семейство он оставил под охраной Федора Кошки с наказом хранить родных и беречь Москву.

Дочь Кошки была выдана замуж за Федора, сына князя Михаила Александровича Тверского. Из пяти сыновей Федора Кошки самым знаменитым стал Иван Федорович, имевший большое влияние на государственные дела при великом князе Василии. Он и его дети носили фамилию Кошкиных. К началу XV века род Кошки дважды породнился с домом московских князей – внучка Федора Кошки стала женой Боровского князя, правнука Ивана Калиты, а их дочь взял в жены великий князь Василий Васильевич.

Иван Федорович, в свою очередь, имел четырех сыновей. От его младшего сына – Захария – род получил фамилию Захарьиных. Он возвысился при князе Василии Васильевиче, чьим родственником он был. Его имя не раз встречается в летописях, а три его сына – Яков, Юрий и Василий – стали родоначальниками самостоятельных ветвей династии Захарьиных-Кошкиных. Средний сын Юрий был боярином и воеводой при великом князе Иване III. Он прославился во время войны с литовским князем Александром и успешно воевал против Константина Острожского. Юрий был женат на Ирине Ивановне Тучковой-Морозовой, брак с которой дал ему шестерых сыновей и дочь. При Юрии Захарьевиче род писался с двойной фамилией – Захарьевы-Юрьевы. Более других из детей Юрия продвинулись по службе Михаил и Роман, но ни один из них не пользовался таким влиянием при дворе, как их предки. Роман Юрьевич – по имени которого весь род и стал Романовыми – скончался в 1543 году, достигнув чина окольничего. Он оставил после себя троих сыновей и двух дочерей. Младшая его дочь – Анастасия – стала первой и любимой женой царя Ивана IV Грозного, породнив свой род еще раз с родом Рюриковичей. Этот брак позволил Романовым значительно возвыситься и усилить влияние на государственные дела. Брат Анастасии, Даниил, стал думным боярином и дворецким царя Ивана IV. Он участвовал в походе на Казань и взял приступом острог Арский. Сама Анастасия имела на мужа огромное влияние, и за 13 лет супружества ей удавалось сдерживать порывы гнева своего мужа. Как писал летописец: «…предобрая Анастасия наставляла и приводила Иоанна на всякие добродетели». Со смертью царицы подозрительность царя усилилась, что привело страну к кровавой драме. В период опричнины Романовы не только не пострадали, но и усилили свое положение. Младший брат царицы Анастасии – Никита – стал ближайшим советником царя Ивана и часто (как в свое время и его сестра) мог укрощать царский гнев, чем заслужил в народе особую любовь. После смерти Ивана IV Никита Романов занимал высокое положение при царе Федоре Иоанновиче, оспаривая свое влияние на молодого царя у царского шурина – Бориса Годунова. Никита Романович скончался в 1586 году, и с его смертью род Романовых потерял главную опору, и его представители уже не могли вести активную борьбу с Годуновым.

Кроме царствующего рода, Романовы породнились со многими древними боярскими фамилиями – Одоевскими, Милославскими, Головиными, Сабуровыми, Морозовыми и другими. В дальнейшем при решении вопроса о выборе царя в начале XVII века это сыграло большое значение. А пока им пришлось уступить царскому шурину свое влияние на царя Федора.

В январе 1598 года царь Федор Иоаннович скончался, и на престол вступил Борис Годунов. Для Романовых наступили тяжелые времена. К этому времени их род ограничивался потомками Никиты Романова – его детьми (семь сыновей и две дочери) от двух браков и внуками Романовы едва не сошли с политической сцены – Годунов им мстил за прежнее влияние при царском дворе. Он, несмотря на то что достиг власти, видел в Романовых постоянных конкурентов и чувствовал, что народ испытывает к этому роду огромную любовь. Его месть вылилась в ссылку для всех оставшихся представителей этого рода, за исключением дочери Никиты Романова Ирины, состоящей в браке с дальним родственником царя Бориса, боярином Иваном Годуновым.

Самым опасным для себя Борис Годунов считал Федора Никитича Романова, которого после смерти царя Федора народная молва называла законным преемником престола.

Точная дата рождения Федора Никитича Романова неизвестна. По свидетельству историков, он получил по тем временам прекрасное образование, владел латынью и английским языком. Молодость Федора протекала на пирах во дворце и дома, на приеме послов и праздниках, на охоте и других забавах. Его карьера при царе Федоре Иоанновиче складывалась удачно – он быстро получил боярство и вошел в царскую свиту. В 1586 году, пожалованный в бояре, он был назначен нижегородским наместником. В 1590 году он принимал участие в сражениях против Швеции в качестве дворцового воеводы. Через три года он становится Псковским наместником, а в 1596 году назначен воеводою правой руки. Федор Никитич был красив собой, хорошо одевался и считался видным женихом. Но вопреки обычаям того времени женился Федор поздно. Его избранницей стала Ксения Ивановна Шестова, происходившая из рода Салтыковых-Морозовых. Ксения Ивановна не блистала красотой, но была богатой наследницей. Кроме того, она отличалась умом и благонравием. Брак с ней дал Федору шестерых детей, но только двое из них – дочь Татьяна и сын Михаил – выжили. Родственные узы с царем, а также веселый, доброжелательный характер делали Федора весьма популярным как среди соотечественников, так и среди иностранцев.

Опала Романовых началась с 1600 года. Весь род был сослан, а поводом к этому послужил ложный донос, что, дескать, хотят они извести царя Бориса и в их доме хранятся различные корешки и зелья. Донес об этом слуга Александра Романова, вероятно подкупленный Борисом Годуновым. По решению Боярской думы весь род был отправлен в Сибирь, а с Федором Никитичем и его женой поступили особо сурово. Они были насильственно пострижены и разлучены с детьми. Федор Никитич принял имя Филарета, а его жена стала инокиней Марфой. Филарет был сослан в далекий Антониево-Сийский монастырь, где находился под строгим контролем – о его поведении пристав регулярно писал отчеты царю. Филарету было запрещено любое общение и даже не разрешалось посещать общие богослужения. Монахи сочувствовали ему и по возможности сообщали сведения о родных. От них он узнал, что его дети были отправлены с тетками в Белоозеро, а вскоре в Сибири погибли его братья – Александр, Василий и Михаил, последний оставшийся в живых брат Иван тяжело заболел.

Все изменилось после внезапной смерти Бориса Годунова. Приход к власти Лжедмитрия I открыл Филарету двери монастыря-тюрьмы в 1605 году. Он снова соединился с женой и детьми. Лжедмитрий возвел Филарета в сан митрополита Ростовского и Ярославского, и тот присутствовал на бракосочетании Лжедмитрия и Марины Мнишек. Делами своей митрополии Филарет почти не занимался и большую часть времени проводил в Москве.

В мае 1606 года власть захватил Василий Шуйский Филарет присутствовал на его коронации, но привлечь на свою сторону Ростовского митрополита Шуйскому так и не удалось. Вскоре Филарет покидает Москву и уезжает в Ростов.

В 1609 году к Ростову подошел с войском новый самозванец – Лжедмитрий II. Город был взят, и Филарет попал в плен. В Тушинском лагере он был встречен с особым почтением и ему было предложено стать патриархом. Выбора у пленника не было, и Филарет дал согласие.

На следующий год Филарет был «отполонен», то есть отбит, у самозванца царскими воеводами и смог вернуться в Москву. Царь Василий Шуйский был свергнут, Тушинский лагерь разгромлен, у власти находилось новое правительство – «Семибоярщина». Встал вопрос о новом царе. Осенью 1610 года патриарху Филарету было предложено возглавить посольство к польскому королю Сигизмунду для решения вопроса о приглашении на царство его сына Владислава. На Филарета была возложена особая задача – соблюдение одного из условий воцарения Владислава – принятие им православия. Затем «Великое посольство» отправилось в Смоленск.

Но у польского короля Сигизмунда III были свои виды на русский престол. Филарет, возглавлявший послов, категорически отклонил решение польского короля самому занять русский престол и «православие соединить с латынством» и решительно отстаивал свои требования. Чтобы «усмирить» послов, их отправили в Польшу как пленников. К тому же Сигизмунд получил известие о подходе к Москве народного ополчения.

Филарет провел в польском плену девять лет. В это время в России происходили исторические события, о которых он узнавал, сумев наладить тайную переписку с боярином Шереметевым, который возглавил партию сторонников сына Филарета – Михаила Федоровича Романова. После изгнания из Москвы польских интервентов, жена и сын Филарета выехали в свою вотчину под Кострому, а затем обосновались в Ипатьевском монастыре.

В феврале 1613 года в Москве был созван избирательный Земский собор для принятия соглашения об избрании нового царя. На заседаниях собора присутствовало более 700 человек, представлявших разные сословия – бояре, представители духовенства, ополченцы-казаки, купцы и даже государственные крестьяне. Каждая партия выдвигала своего кандидата. Назывались в качестве претендентов князья Ф.И. Милославский, В.В. Голицын, Д.М. Пожарский, иностранные королевичи Владислав и Карл-Филипп, сын Марины Мнишек и другие. На первых же заседаниях были отклонены иностранные королевичи и сын Мнишек – «воренок Иван». Голицын находился в польском плену, а Милославский был стар и бездетен, Пожарский, по мнению бояр, был «слишком худороден». И тогда вспомнили о Романовых. Шестнадцатилетний Михаил, лично не причастный к раздорам Смуты и пострадавший от нее, имел сторонников среди всех сословий. Кроме того, его права на престол как двоюродного племянника царя Федора Иоанновича выглядели вполне законными. И 21 февраля 1613 года было официально оглашено имя нового избранника. В Ипатьевский монастырь было направлено представительное посольство, которое возглавили рязанский архиепископ Феодорит и боярин Ф.И. Шереметев. Узнав о своем избрании, Михаил Федорович решительно отверг предложение стать царем, заявив, что не годится для престола. Его поддержала и мать – инокиня Марфа, сказав, что не благословит сына на царство. Только после долгих уговоров и убеждений Михаил дал согласие, а мать благословила его иконой Федоровской Богоматери и разрешила Феодориту осуществить обряд наречения на царство своего сына. Накануне своего 17-летия, 11 июля 1613 года, Михаил Федорович Романов венчался на царство в Успенском соборе Московского Кремля.

После торжеств для молодого царя начались тяжелые будни. Страна была разграблена и лежала в руинах. Со всех сторон ее окружали враги. Денег в казне не было. Первое время большую помощь в управлении государством царю оказала мать, помогали и ближние бояре, большей частью царские родственники. Новый Земский собор принял решение об оказании помощи в сборе средств для армии. Помогли и купцы Строгановы, дав в долг денег, сукно и продовольствие для ратных людей. Уже к следующему году были одержаны первые победы. В 1614 году был схвачен и сурово наказан атаман Заруцкий, Марина Мнишек заточена в Коломне, а ее сын Иван повешен. В 1617 году был подписан Столбовский мир со Швецией, по которому к России возвращался Новгород и прилегающие земли. Но самыми трудными для молодого царя стали переговоры с поляками. Первые попытки в 1616 году окончились вооруженным столкновением. Затем на Москву двинулся Владислав с большим войском. Михаилу с большим трудом удалось организовать оборону столицы – поляки были отброшены от ее стен. Неудачей закончилась для Владислава и осада Троице-Сергиевой лавры. Все это вынудило поляков в 1618 году сесть за стол переговоров, и 1 декабря 1618 года было подписано Деулинское перемирие с Речью Посполитой сроком на 14 лет. По нему Смоленск и ряд других городов оставались за Польшей, которая не признала законной власть Михаила Романова. Но большим успехом перемирия стало то, что все пленные, в том числе и Филарет, возвращались на родину.

14 июня 1619 года Филарет вернулся в Россию и с огромной радостью был встречен сыном-царем и женой (дочь Татьяна к тому времени уже скончалась) Официально он считался Ростовским митрополитом, но уже через 10 дней после возвращения решением Собора русского духовенства он был посвящен в сан патриарха. Чтобы еще больше возвысить отца, Михаил Федорович присваивает ему титул «Великого государя», а в дальнейшем дает ему грамоту с правом судить любое духовное лицо и собирать оброк с церковных имений – ранее среди прежних иерархов такой властью не обладал никто. Филарет стал официально соправителем сына. Царь Михаил Федорович и патриарх Филарет оба писались государями, все государственные дела решались совместно, а иногда патриарх брал на себя и единоличное решение того или иного вопроса.

Первым из церковных дел патриарха стало, разбирательство об исправлении церковных книг, которое начали книжники Троице-Сергиевой лавры под руководством архимандрита Дионисия. Они сочли, что за годы Смуты многие служебные книги стали непригодными, так как в них появились ошибки. Инициатива троицких книжников не понравилась другим представителям духовенства, которое подвергло Дионисия и его сторонников опале, сочтя эти правки еретическими. Для разбирательства Филарет привлек Иерусалимского патриарха Феофана, который решил вопрос в пользу Дионисия и его помощников. Они были оправданы и возвращены на прежние должности, а их противникам пришлось смириться, а некоторые из них были вынуждены отправиться в ссылку.

Патриарх строго следил и за порядком при царском дворе. Молодого царя окружало слишком много родственников, занимающих важные государственные посты и часто злоупотребляющие своей властью. По праву старшего представителя рода Филарет наказывал (вплоть до ссылки) тех, кто допускал серьезные нарушения или неблаговидные деяния, и никакие родственные узы не мешали ему карать провинившихся. При его соправлении в ссылку были отправлены братья Салтыковы, подверглись опале И.В. Голицын и Д.Т. Трубецкой, многие другие были отстранены от высоких должностей. Кстати сказать, после смерти Филарета все опальные и ссыльные были возвращены в Москву.

Принимая участие в решение всех государственных вопросов, главными для себя Филарет считал женитьбу сына и отмщение польскому королю Сигизмунду за причиненные обиды. Первая кандидатура на роль невесты Михаила – Мария Хлопова – получила активные возражения со стороны матери царя инокини Марфы. Тогда Филарет решил поискать жену для сына за пределами России. Но все попытки были неудачными – либо послы были не приняты (правда, по уважительным причинам), либо невеста не желала переходить в православную веру. Супругой царя Михаила, после долгих поисков, стала Евдокия Лукьяновна Стрешнева.

Первая задача была решена, и на очереди стояла подготовка новой русско-польской войны, основной целью которой было возвращения исконно русских земель. Филарет торопил события. Понимая, что Россия не может самостоятельно одолеть такого сильного противника, как Польша, он начинает искать союзников. Основную ставку он делает на Швецию, чьи послы посещают Россию в 1626-м, 1629-м и 1630 годах. Кроме Швеции Филарет пытается втянуть в антипольскую коалицию Данию, Англию и Голландию. Но Дания имеет дружеские контакты с Австрией, которая являлась союзницей Польши. Остальные страны согласны были оказать России только материальную поддержку.

Большая работа проводилась и в самой России – русскому обществу постоянно напоминалось о том, что поляки были главными виновниками Смуты. К этому времени появились сразу несколько сочинений, посвященных Смутному времени, в которых Сигизмунд III обвинялся в приходе самозванца Лжедмитрия, оказывая ему огромную поддержку, в свержении Василия Шуйского, в захвате территорий, считавшихся исконными русскими землями. Для усиления русской армии, еще слабой и хуже организованной, чем армия Польши, созданная по европейскому образцу, в Россию были приглашены зарубежные военные специалисты. В их задачу входил наем солдат в Швеции, Англии, Голландии и Дании, закупка оружия и провианта. Вскоре в русской армии появились иноземные полки, сформированные из наемников, а к началу русско-польской войны за границей было закуплено более тысячи мушкетов, 3 тысячи сабель, 15 тысяч пудов ядер и около 20 тысяч пудов пороха.

С 1622 года все дипломатические контакты с Речью Посполитой были прерваны, а Филарет особое внимание стал уделять приемам иноземных послов. Так к началу 30-х годов XVII века сложилась антипольская коалиция, куда вошли кроме России Швеция, Трансильвания и Турция.

Момент для начала военных действий был удачным: Польша находилась в стадии «безкоролевья» и внутри страны шла борьба за власть. Самым трудным для патриарха был вопрос о выборе главнокомандующего. Выбор пал на М.Б. Шеина. Филарет не сомневался в его преданности и опытности – Шеин в недалеком прошлом мужественно оборонял Смоленск, а затем сам находился в польском плену. Но он был сварлив и неуживчив, не признавал авторитетов и чужого мнения. А это не позволило ему найти контакта с иностранными офицерами, что в дальнейшем плохо сказалось на ходе войны.

В конце лета 1632 года русская армия выступила в поход. Путь лежал на Смоленск. Для русского войска начало войны было успешным – удалось вернуть ряд городов – Дорогобуж, Стародуб, Новгород-Северский и другие. К осени русские полки стояли уже под Смоленском.

Но к тому времени ситуация сложилась не в пользу России. В Польше был избран королем Владислав, союзник России шведский король Густав погиб в бою, и вместе с ним погибла надежда о совместных действиях против Речи Посполитой, Турция начала войну с Ираном и не могла сражаться на два фронта. Таким образом, Россия осталась один на один с объединенной под властью нового короля Польшей.

В августе 1633 года хорошо вооруженная и прекрасно обученная польская армия подошла на помощь к осажденному Смоленску. Разношерстная русская армия и ее главнокомандующий Шеин не смогли оказать полякам достойного сопротивления.

Неудачи под Смоленском, в которых Филарет винил в первую очередь себя, тяжело им переживались. Он осознавал, что к ведению войны Россия была не готова, да и выбор главнокомандующего оставлял желать лучшего. Все это отразилось на здоровье уже далеко не молодого патриарха, и 1 октября 1633 года он скончался, прожив около 80 лет.

Смоленская война закончилась полным крахом для России. Царь Михаил Федорович с большим трудом перенес навалившееся на него несчастье. Годом раньше он потерял мать, а теперь и отца, не говоря уж о поражении России в войне с Польшей. Противнику досталось много оружия, пушек, боеприпасов и провианта. Главнокомандующий Шеин был обвинен в измене и казнен. Единственным положительным итогом войны стало признание Польшей законных прав Михаила Федоровича на русский престол по условиям Полянского мира 1634 года.

Несмотря на ошибки, деятельность патриарха Филарета была высоко оценена как современниками, так и потомками. Являясь соправителем сына, он за годы правления провел ряд экономических и политических реформ, способствовавших стабилизации внутреннего положения в стране после Смуты и укреплению царской власти. Как глава русской Православной церкви он приложил много усилий для «сохранения чистоты Православия». При нем был издан специальный Указ для отправления праздничных и торжественных богослужений, были пересмотрены жалованные грамоты монастырям, возобновились связи с греческой и восточной церквами. Он по праву считается одной из самых ярких личностей начала XVII века.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Федор Никитич Романов — патриарх Филарет

Махалов Сергей

Фн-2-2

Доклад по истории

16 марта, 1998.

Федор Никитич Романов (Патриарх Филарет)

Федор Никитич Романов (1553-1633), в иночестве Филарет, русский политический деятель, патриарх (1619), отец первого царя из династии Романовых — Михаила Федоровича.

В 1586 г. Федор Никитич упоминается, как боярин и наместник нижегородский, в 1590 г. участвует в качестве дворового воеводы в походе на Швецию, после 1593-1594 гг. — наместник псковский и руководитель переговоров с послом императора Рудольфа Варгачем. В 1596 г. воевода правой руки.

После смерти его двоюродного брата царя Федора Иоанновича считался ближайшим законным претендентом на престол. Он подписался под избирательной грамотой Бориса Годунова, но это не спасло его и других Романовых от подозрительного отношения нового царя. В 1601 г., пользуясь ложным доносом, Борис Годунов приказал арестовать всех братьев Романовых, а Федор Никитич был пострижен в монахи с именем Филарета и сослан в Антониев Сийский монастырь. Жена его, постриженная под именем Марфы, сослана в Заонежские погосты, а малолетний сын Михаил и дочь заточены в Белоозере с теткой Анастасьей Никитичной. «Двоюродным братом» Лжедмитрием I Филарет был возведен в сан Ростовского митрополита. В мае 1606 г. участвовал в свержении самозванца. По воцарении Василия Шуйского Филарет был направлен в Углич для открытия мощей царевича Дмитрия.

11 мая 1608 г. он был захвачен тушинцами при взятии Ростова и направлен в Тушинский лагерь, где также «двоюродным братом» Лжедмитрием II «наречен» патриархом, но занимал выжидательную позицию. В мае 1610 г. вернулся в Москву и принял участие в свержении Василия Шуйского в июле этого же года.

Филарет был сторонником избрания на русский престол сына польского короля Сигизмунда III — Владислава и заключенного 17 августа 1610 г. договора с польским гетманом Жолкевским по этому вопросу. В сентябре 1610 г. возглавил «великое посольство» под осажденный Смоленск, которое должно было окончательно закрепить статьи августовского договора. Однако в ходе переговоров Филарет понял, что Сигизмунд III хочет сам стать московским царем и отказался изменять условия договора. Сигизмунд арестовал Филарета с частью посольства, поддерживавшей его, и отправил в апреле 1611 г. в Польшу.

Во время пребывания Филарета в польском плену был созван Земский собор, который, рассмотрев кандидатуры, остановил свой выбор на его 16-летнем сыне Михаиле Федоровиче, провозгласив его в 1613 г. царем.

10 марта 1613 г. в Варшаву было направлено посольство с целью добиться мира с Польшей и освобождения отца царя. Однако король Сигизмунд признавал царем лишь собственного сына, которому присягал в свое время и Михаил Романов. Попытка произвести просто обмен также не увенчалась успехом, так как в московских тюрьмах все поляки были задушены.

В июне 1616 г. новому посольству удалось получить у императора Священной Римской империи в Вене словесное обещание, что он не будет помогать Польше и предложит ей заключить мир. Однако был заключен не мир, а Деулинское перемирие сроком на 14,5 лет. В соответствии с достигнутым соглашением Филарет вернулся на родину. 14 июня 1619 г. царь встретил митрополита в районе Пресни: сын поклонился отцу в ноги, а отец сделал то же самое перед сыном-царем и они долго оставались в таком положении, не имея возможности двигаться и говорить от душивших их радостных слез.

По возвращении Филарет сразу же был поставлен патриархом. Со времени возвращения и до конца жизни Филарет был фактическим правителем страны.

Приняв титул «Великого государя», Филарет тем самым установил двоевластие, поскольку также титуловался царь: правительственные дела решались ими обоими, а иногда Филарет принимал решения единолично, даже без ведома царя.

В качестве правителя Филарет показал себя крутым, властолюбивым и «опальчивым». Он быстро обуздал своеволие людей, приближенных к трону Михаила Федоровича за время его вынужденного нахождения в польском плену. Он руководил дипломатическими сношениями и, между прочим, составил «тайнопись», т.е. шифр для дипломатических бумаг.

Патриаршая деятельность Филарета состояла в энергичной охране чистоты православия, в преследовании за религиозное вольнодумство и т.д. Не редко в своих мерах по охране чистоты православия Филарет, из-за отсутствия у него богословского образования, переходил границы необходимого.

В 1620 г. Филарет возобновил в Москве типографию и широко начал печатать богослужебные книги. При печатании обращалось много внимания на исправление текста, для чего им было привлечено много образованных «справщиков». Заботился Филарет и об открытии церковных школ.

Двор патриарха при Филарете был построен по образцу царского двора. Патриаршие волости были значительно расширены, а царской грамотой от 20 мая 1625 г. светская власть над ними передана непосредственно патриарху, за исключением дел о разбое и «татьбе» (уголовное преступление). Для управления патриаршими волостями были образованы патриаршие приказы: Судный, Церковный, Казенный (ведовший сборами с духовенства) и Дворцовый.

По свидетельству современников патриарх Филарет в молодые годы был видной наружности, хороший наездник и первый щеголь в Москве. Про москвича, умевшего красиво носить костюм, говорили: «Он точно Федор Никитич!». Вынужденный облачиться в рясу и жить под строгим надзором в монастыре, как в тюремном заключении, Филарет сумел сохранить свои разнообразные связи с миром и участвовал в событиях, потрясавших его родину.

Федор Никитич был женат на дочери мелкого костромского дворянина Ивана Шестова Ксении и имел от этого брака пятерых сыновей и дочь. Из шести детей его пережил только один Михаил.

mirznanii.com

ФИЛАРЕТ (РОМАНОВ) — Древо

Патриарх Филарет. Портрет работы Виктора Шилова.
Филарет (Романов-Юрьев) (+ 1633), Патриарх Московский и всея Руси (1619 — 1633).

В миру Романов-Юрьев Феодор Никитич, родился между 1551 и 1560 гг. в родовитой боярской семье Романовых, старший сын боярина Никиты Романовича.

В детстве он получил хорошее образование и научился даже латинскому языку по собранию латинских речений, написанных для него славянскими буквами одним англичанином.

Двоюродный дядя царя Феодора, любознательный и начитанный, веселый и приветливый, красивый и ловкий, соединявший любовь к книгам с любовью к развлечениям и нарядам, он играл в молодости видную роль, пользуясь одинаковой популярностью и у соотечественников, и у иностранцев. Он женился на дочери бедного костромского дворянина Ксении Ивановне Шестовой и имел от нее 5 сыновей и одну дочь. Из всех детей его пережил только сын Михаил, избранный на царство.

В 1586 г. Феодор Никитич упоминается как боярин и наместник нижегородский, в 1590 г. участвует в качестве дворового воеводы в походе на Швецию, в 1593—94 г. состоит наместником псковским и ведет переговоры с послом имп. Рудольфа, Варкочем. В 1596 г. состоит воеводой в правой руке. От 90-х годов дошло до нас несколько местнических дел, касающихся Феодора Никитича и рисующих влиятельное положение его среди московского боярства.

Ясный ум и открытый сердечный нрав сделали его популярным в народе, его прочили в преемники бездетному царю Федору Иоанновичу, в Москве ходили слухи, что покойный царь перед смертью прямо назначил его своим преемником.

Борис Годунов, сев на царство, оправдывался перед ним ссылкой на народное избрание и давал ему клятву держать его главным советником в государственном управлении. Были ли у самого Феодора Никитича планы на воцарение, неизвестно; в коломенском дворце, однако, был найден его портрет в царском одеянии, с подписью «царь Федор Микитич Романов». Как бы то ни было, он подписался под избирательной грамотой Бориса.

Насильственное пострижение и ссылка в монастырь

В 1601 г., во время разгрома фамилии Романовых Борисом Годуновым, Феодор Никитич был пострижен в монашество под именем Филарета и сослан в Антониев Сийский монастырь; жена его, постриженная под именем Марфы, сослана в Заонежские погосты, а малолетний сын Михаил и дочь заточены на Белоозере с теткой Настасьей Никитичной.

Жизнь Филарета в монастыре была обставлена очень сурово: пристава пресекали всякие сношения его с окружающим населением и изнуряли его грубым соглядатайством и мелочными применениями, жалуясь в то же время в Москву на его крутой и запальчивый нрав.

С появлением в 1605 г. известий о движениях Лжедмитрия в настроении Филарета была замечена резкая перемена: он повеселел и громко стал высказывать надежду на скорый переворот в своей судьбе.

Епископ Ростовский

30 июня 1606 г. по распоряжению Лжедмитрия Филарет хиротонисан во епископа Ростовского с возведением в сан митрополита.

Кажется, Филарет редко наезжал в свою епархию, проживая с тех пор большей частью в Москве. По воцарении Василия Шуйского Филарет ездил в Углич открывать мощи Дмитрия Царевича. В 1609 г. Ростов подвергся нападению тушинцев; Филарет, запершийся с народом в соборе, был схвачен и после различных поруганий с бесчестием отправлен в Тушино. Однако Тушинский вор по мнимому своему родству с Филаретом назначил его патриархом всея Руси.

В качестве нареченного патриарха Филарет рассылал грамоты по церковным делам в области, признававшие власть Тушинского вора, а после бегства вора в Калугу участвовал в переговорах тушинцев с польским королем о приглашении последнего или его сына на русский престол. Когда Рожинский в марте 1610 г. сжег Тушино, отряд польских тушинцев, отступивший к Иосифову Волоколамскому монастырю, захватил с собой и Филарета.

Только по разбитии этого отряда русским войском Филарет получил свободу и отъехал в Москву. По свержении Шуйского Филарет по указанию Жолкевского, желавшего удалить из Москвы наиболее влиятельных лиц, был назначен вместе с кн. Голицыным в посольство к Сигизмунду для заключения договора о вступлении на русский престол королевича Владислава. 7 октября послы приехали под Смоленск. Переговоры, затянувшиеся до 12 апреля, не привели ни к чему, а после получения известия о приближении к Москве ополчения Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого послы были арестованы. Филарет пробыл в плену у поляков до 1619 г., проживая в доме Сапеги.

Патриарх

Патриарх Московский и всея Руси Филарет. Миниатюра Царского титулярника, 1672 г.
По-видимому, уже тотчас по воцарении Михаила Феодоровича был предрешен вопрос об избрании Филарета в патриархи. Еще до возвращения Филарета из плена он именовался в правительственных актах и на церковных антиминсах митрополитом не ростовским, а всея Руси. После Деулинского перемирия 1 июня 1619 г. на р. Поляновке, за Вязьмой, совершился размен пленных; Филарет был обменен на польского полковника Струся.

14 июня 1619 Филарет въехал в Москву, торжественно встреченный сыном. Тогда же сложилась на Москве народная песня, посвященная этому событию. Через несколько дней собор русского духовенства предложил Филарету сан патриарха, и

24 июня [1] 1619 совершилось наречение его в Патриарха Московского и всея Руси. Торжественное поставление в патриарший сан Филарет принял в Успенском соборе от Иерусалимского патриарха Феофана III, бывшего тогда в Москве и от русских иерархов.

Политическая деятельность

С саном патриарха Филарет совместил сан великого государя, чем поднял до высшей степени государственное значение патриархата. Установилось настоящее двоевластие: царь и патриарх оба писались государями; правительственные дела решались обоими государями, а иногда Филарет решал их единолично, даже без ведома царя. В качестве правителя Филарет показал себя крутым, властолюбивым и «опальчивым». Он быстро обуздал своеволие людей, приблизившихся в его отсутствие к трону его сына, подверг опале Салтыковых, самовольно отдаливших от царя его невесту Хлопову, Грамотина и др.

На соборе 1619 г. он выдвинул вопрос о составлении новых писцовых и дозорных книг и о вызове в Москву выборных людей от духовенства, дворянства и посадских людей для подачи заявлений о местных нуждах населения. Он руководил дипломатическими сношениями и, между прочим, составил «тайнопись», т. е. шифр, для дипломатических бумаг.

Церковная деятельность

Патриаршая деятельность Филарета состояла в энергичной охране чистоты Православия, в развитии печатания богослужебных книг и в реформе церковной администрации. Строгое преследование религиозного вольнодумства и нравственной распущенности выразилось в мерах, принятых против кн. Хворостинина, в распоряжениях о прекращении кулачных боев, развратных скопищ, четверобрачия, некоторых языческих обрядов (кликания коляды, овсеня), в грамотах сибирскому архиепископу и Соловецкому монастырю о пороках и непорядочной жизни мирян и монахов.

Патриарх Филарет настойчиво требовал перекрещивания обращающихся в православие латинян и в 1620 г. на соборе духовенства осудил мнение крутицкого митроп. Ионы, находившего в этих случаях достаточным совершение одного миропомазания. Тогда же Филарет установил перекрещивание белорусов, выходящих из Польши и Литвы, хотя бы они и считались там Православными.

Филарет велел уничтожить две немецкие церкви.

В 1627 г. по приказанию Филарета сожжено «Учительное евангелие» Кирилла Транквиллиона Ставровецкого, не содержавшее в себе, в сущности, ничего еретического, и начаты гонения на литовские книги, обращавшиеся в русских церквах. Тогда же был напечатан катехизис Лаврентия Зизания Тустаневского, после весьма мелочных и придирчивых исправлений и нескольких прений, устроенных между Зизанием и игуменом Ильей и справщиком Онисимовым.

Печать и исправление книг

Печатанию и исправлению книг Филарет уделял много внимания. В самом начале своего правления он по представлению патриарха Иерусалимского Феофана возбудил пересмотр дела о справщиках Дионисии, Арсении и Иване Наседке, незадолго перед тем обвиненных за исключение из Требника слов «и огнем» в молитве на Богоявление. Собор в присутствии Филарета, Феофана и государя оправдал справщиков, и по получении разъяснительных грамот от других патриархов прибавка «и огнем» была окончательно вычеркнута из Требника.

В 1620 г. Ф. возобновил типографию на Никольской, на старом печатном дворе, и устроил особое помещение («правильню») для работ справщиков, а также положил начало знаменитой впоследствии типографской библиотеке, сделав распоряжение о доставлении туда из городов древних харатейных книг. Московская типография при Филарете выпустила много изданий — все 12 миней месячных и ряд богослужебных книг, причем некоторые издания были свидетельствованы самим Филаретом. При печатании обращалось много внимания на исправление текста, для чего Филарет привлек к работам более образованных справщиков, сличавших тексты с древними славянскими рукописями, а в некоторых (редких) случаях — и с греческими. Книги рассылались по городам в церкви, монастыри и торговые лавки по цене, в которую обошлось их напечатание, без прибыли, а в Сибирь — безвозмездно.

В 1622 г. Филарет издал «Сказание действенных чинов св. соборныя церкви Успения св. Богородицы», т. е. устав для отправления праздничных богослужений и церковных торжеств, а также «Поучение великого господина на доставление митрополитам, архиепископам и епископам»; ему же приписывают «Поучение на поставление архимандритам, игуменам и священникам» и «Поучение игуменьям».

Забота об образовании

Патриарх Филарет. Портрет работы Никанора Тютрюмова (XIX в)
Филарет заботился и о насаждении школ, призывал архиепископов к учреждению училищ при архиерейских домах и сам завел в Чудовом монастыре греко-латинское училище, порученное Арсению Глухому. В 1632 г. приехавший в Москву протосингел александрийского патриарха Иосиф был оставлен Филаретом в Москве для перевода книг и для устройства греческой школы.

Реформы церковного управления

Важный след оставила деятельность Филарета в области церковного управления. Двор патриарха устроился при нем совершенно по образцу двора государева; организовался класс патриарших дворян и детей боярских, верстаемых поместными окладами. Патриаршие вотчины значительно увеличились покупками и царскими пожалованиями. Власть патриарха над населением этих вотчин была расширена царской грамотой 20 мая 1625 г., которой уничтожались все прежние несудимые грамоты отдельных церквей и монастырей патриаршей области и патриарх получал право судить и ведать духовное и крестьянское население этой области во всяких делах, кроме татьбы и разбоя.

Управление патриаршей областью облекается при Филаретом в правильные формы, аналогичные светским государственным учреждениям. Возникают патриаршие приказы:

  1. судный, или разряд — для судебных дел,
  2. приказ церковных дел — до делам церковного благочиния,
  3. казенный — ведающий сборы с духовенства
  4. дворцовый — заведовавший хозяйством патриарших вотчин.

В каждом приказе сидел патриарший боярин с дьяками и подьячими. Дела решались с доклада патриарху. Энергичная устроительная деятельность Филарета не ограничивалась одной патриаршей областью. Во всем государстве производились подробные описания церковных и монастырских имуществ, пересмотр и подтверждение жалованных грамот, выданных монастырям, новые пожалования их землями.

В 1620 г. открыта новая Тобольская епархия.

При Филарете состоялась канонизация двух святых — Макария Унженского (1619) и Авраамия, еписк. Чухломского и Галицкого (1621), а также присылка в 1625 г. персидским шахом части Господней ризы, которая была поставлена в ковчеге в Успенском соборе. При Филарете возобновились прерванные в эпоху смуты сношения Москвы с греческой и восточными православными Церквами и приезды в Москву за милостыней многочисленных представителей духовенства этих Церквей.

Скончался 1 октября 1633 г., в возрасте около 80 лет от роду.

Патриарх Филарет испил до дна чашу горечи и уничижения. Счастлив он был только во дни юности и старости, а двадцать лет почти непрерывных страданий разделяют черной полосой его светлые годы. Клевета, страх пыток, изгнание, насильственная разлука с дорогими сердцу и насильственный постриг, лишение почестей, богатства, свободы, плен, поругание — вот беды, обрушившиеся одна за другой на Филарета непрерывной цепью. Дважды он был взят в плен (тушинским вором и поляками) и 10 лет томился в последней неволе. Трижды избирался в патриархи: Василием Шуйским назначен и низложен в мае 1606 г.; в Тушинском таборе Филарет опять был признан патриархом и к рассылаемым им грамотам прилагал патриаршую печать, но полную патриаршую власть он получил только после возвращения из плена.

Пользовался большим авторитером и влиянием. Он отличался большим умом, любознательностью и начитанностью, был приветлив. По наружности отличался такой красотой, что не было в Москве человека мужского пола красивее его, так что его красота вошла в пословицу.

Строил и украшал храмы, был милостив к духовенству, щедр для нищей братии, заботился о благолепном праздновании церковных торжеств и порядке в службе. При нем составлен целый устав о трезвонах, за выполнением которого он строго следил. «Был опаличив и мнителен, а такой владетельный, что и сам царь его боялся». Строгий к провинившимся, но справедливый.

Патриарх Филарет был не сребролюбив и отличался чувством благодарности, жаловал всех, кто стоял твердо на службе государя в «безгосударное время».

Любил во всем порядок, был расчетлив, нерасточителен, скромен и прост в своих издержках — менял верх на шубе, отдавал старые сапоги в починку, с необыкновенной предосторожностью отдавал чистить и мыть свой единственный белый шелковый вязаный клобук с шитым золотом и серебром херувимом.

Ему постоянно покупали к столу на рынке «хлеб да калачик на 4 или на 3 деньги и на 2 деньги клюквы». Покупка оловянной да деревянной посуды, в свою очередь, свидетельствовал о простоте повседневных потребностей этого святителя.

Труды

  • Грамоты (см. Акты исторические, II, 136; III, 230, 319-320).
  • Поучение, там же, IV, 12.
  • Об исправлении церковных книг (М. Макарий, И. Р. Ц., т. IV, с. 210-212).
  • Несколько поучительных грамот его напечатаны в Российской Вивлиофике.

Литература

  • Смирнов А. Святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея России. М., 1847. (Чтен. в общ. люб. дух. просвещ., 1872-1874 гг.).
  • Боголюбский М.С., прот. Московская иерархия. Патриархи. М., 1895, с. 16-18.
  • М. Макарий История России, кн. II, с. 580 и далее.
  • Голиков Деяния Петра Великого, 2-е изд., т. XII.
  • Четыркин Ф.В. Жизнеописание патр. Московского и всея России. Петроград, 1893, с. 30.
  • Глинский В.В. Россия под скипетром дома Романовых (по случаю 300-летия Романовых). Истор. вестн., 1913, январь.
  • Орлов Ф. Легенда о митр. Филарете в Варшаве 1614-1914 гг. (По поводу брошюры М.П. Устиновича Митр. Филарет и царь Василий Шуйский в плену. Петроград, 1915.
  • Его же Исконно-русское достояние в Варшаве и четвертый раздел (1610-1612) (по поводу сооружения памятника-часовни патр. Филарету в Варшаве). СПб, 1912.
  • Фон Эдинг Борис Ростов Великий, Углич. Памятники худож. старины. Изд. Кнебель. М., с. 20.
  • Толстой М.В. Древн. святыни Ростова, 2-е изд. М., 1860.
  • Снессорева С. Земная жизнь Пресвятой Богородицы, 3-е изд. СПб, 1909, с. 211.
  • Карамзин Н. См. т. XI и XII.
  • Булгаков, с. 1405, 1418.
  • Денисов, с. 14, 32, 183, 268, 398, 416, 424, 492, 638, 639, 802, 803.
  • Ратшин, с. 98.
  • Обзор рус. дух. лит., с. 220-221.
  • Летопись Е. А., с. 644, 766, 631.
  • Портреты имен. мужей Рос. Церкви. М., 1843, с. 11, 12.
  • Акты историч., собр. археолог. комиссией, т. II, № 38 и 54.
  • Дополнение к этим актам, т. II, № 76.
  • Всероссийский календарь. СПБ, 1917, изд. Сойкина, с. 93-99.
  • Н. Д., с. 11, 24.
  • Истор. вестн., 1884, январь, с. 23; декабрь, с. 810.
  • -«- 1885, октябрь, с. 116.
  • -«- 1886, январь, с. 78.
  • -«- 1887, май, с. 259.
  • -«- 1888, декабрь, с. 116.
  • -«- 1889, июль, с. 212.
  • -«- 1890, октябрь, с. 190.
  • -«- 1891, январь, с. 214; июль, с. 194.
  • -«- 1894, июнь, с. 768.
  • -«- 1896, с. 2 п/с. 1.
  • -«- 1900, январь, с. 319, 323.
  • -«- 1904, март, с. 1178-1179; май, с. 767-768.
  • Церк. вестн., 1891, № 7, с. 104.
  • Прав. собес , 1866, январь, с. 37-38; апрель, с. 311-321.
  • -«- 1867, июнь, с. 84, 123.
  • -«- 1907, март, с. 367.
  • Рус. старина, 1875, февраль, с. 455; апрель, с. 816, 819.
  • -«- 1888, февраль, с. 394.
  • -«- 1879, апрель, с. 733-734.
  • Рус. палом., 1888, № 35, с. 413-415; № 36, с. 425-426.
  • -«- 1913, № 7, с.108-109; № 10, с. 153.
  • -«- 1914, № 3, с. 45-47.
  • Рус. архив, 1893, кн. 3-я, с. 12, 24 (Скворцов Н., свящ. «Московский Кремль).
  • -«- 1897, кн. 3-я, с. 153-154, 156 («Из рукописи древлехранилища при Нижегородской семинарии).
  • Рус. архив, 1901, кн. 1-я, № 2, с. 184, 187-189.
  • -«- 1903, кн. 1-я, № 3, с. 419; кн. 2-я, № 5, с. 92.
  • -«- 1904, кн. 1-я, № 1, с. 107; № 2, с. 287-288.
  • -«- 1910, кн. 3-я, № 11, с. 338.
  • Ж. М. П., 1944, № 9, с. 13.
  • -«- 1945, № 6, с. 68; № 10, c. 5.
  • -«- 1954, № 5, с. 33.
  • -«- 1957, № 12, с. 36.
  • БЭС, т. II, 2230-2231.
  • РБС, т XXI, с. 94-103.
  • ЭС, т. 35-а (кн. 70), c. 735-737.
  • Мануил (Лемешевский), митр. Русские православные иерархи периода с 992 по 1892 годы (включительно): Ч. 1-5. Куйбышев, 1971 (машинопись). Ч. 5.

Использованные материалы



[1]  Или 29 июня.

drevo-info.ru

Патриарх Филарет Никитич Романов / XVII век / История церкви / Мир. Человек. Слово.

 

Временем окончания смуты в Российском государстве принято считать 1613 год. В этом году представители всех русских земель избрали на соборе нового царя — шестнадцатилетнего Михаила Федоровича Романова. В земской соборной грамоте было подчеркнуто, что его пожелали на царство «все православные христиане всего Московского государства».

Отцом молодого царя был Федор Никитич Романов видный государственный деятель и один из первых царских советчиков. Борис Годунов, захватив царскую власть, боялся, что этот влиятельный боярин сам пожелает предъявить права на русский престол как ближайший родственник умершего самодержца. Поэтому Борис подверг опале весь род Романовых. Федор был насильно пострижен в монахи и сослан на север. Там, как вспоминает очевидец этих событий, «ничего так не беспокоило опального боярина, как неизвестность о своей семье. И если он заговаривал с кем, то только о жене и детках: «Как вспомянешь их, так точно рогатиной в сердце толкнет. Прибрал бы их Господь к Себе, избавил бы от лютых страданий, я тому обрадовался бы и стал помышлять лишь об одной своей душе!»». Но до конца этому желанию Федора не суждено было сбыться. Из шести его детей выжил только один. Именно он — «новый царь Михаил, — как пишет о нем летописец, — излюбленный всею землею, стал залогом успокоения Церкви и государства».

Сам же Феодор Никитич, ставший в монашестве Филаретом, своей неправедной опалой завоевал себе симпатии простого народа, как незаслуженно униженный, оскорбленный, но с достоинством переносящий свое изгнание. Уже при Лжедмитрии I-м Филарета возвратили из ссылки и поставили митрополитом на Ростовскую кафедру. И здесь, облеченный саном архиерея, Филарет проявил себя как достойный государственный муж. При польской интервенции Филарет доблестно противостоял захватчикам. Он собственноручно помогал переписывать и рассылать воззвания патриарха Ермогена, призывающие к всенародному ополчению. Когда же к Ростову подступили польские войска и многие жители бежали, Филарет героически возглавил оборону города, показав пример твердости духа и пастырской любви. Он заявил: «Если придется, то многие муки претерплю, но дома Ростовских чудотворцев не оставлю!». Лишь предательство открыло полякам ворота Ростова Великого. Митрополита Филарета схватили и, надсмехаясь, босого, в изодранном польском платье и татарской шапке отвезли в лагерь самозванца. Патриарх Ермоген высоко ценил преданность Ростовского владыки и, оправдывая его страдания в плену, писал: «Тех, которые взяты в плен, как Филарет, не своею волею, но чужою, таковых мы не порицаем, но молим о них Бога… они мученики Господни…».

Около года Филарет находился в лагере мятежников. И только благодаря наступлению московского войска его удалось освободить и привезти в столицу. Однако здесь он задержался ненадолго. Боярство решило избрать на царство польского королевича. Для переговоров с королем было направлено «великое посольство», главой которого патриарх Ермоген назначил митрополита Филарета. Провожая послов, патриарх горячо просил их беречь веру. «Лучше умереть за православие, нежели учинить что-либо постыдное!» — отвечал Филарет. По воспоминаниям современника, «Ермоген никак не мог проститься с любезными ему людьми. Вот уже скрылись вдали последние обозы, а он все стоял, едва шевеля губами и произнося: «Бог с вами!», словно предчувствуя беду». И она не замедлила явиться. Русское посольство вопреки всем принятым правилам было арестовано, ограблено и увезено вглубь Польши, где его продержали в плену 8 лет.

По окончании войны поляки, имея у себя в плену «царева родителя», надеялись на большие уступки от русских. Но доблестный Филарет писал своему сыну: «Не вздумай ради меня уступить полякам хоть пядь русской земли!» Митрополит Филарет вместе с другими пленниками вернулся в Россию лишь после заключения мира с Польшей.

По воцарении Михаила Федоровича все привыкли к мысли, что никто другой не может быть патриархом рядом с молодым царем, кроме его отца — митрополита Филарета. Поэтому сразу после возвращения из плена он против своей воли был избран и поставлен в патриархи. Участие в этом торжестве принимал Иерусалимский патриарх Феофан, приехавший в Москву за милостыней.

Современники отдают справедливость уму и делам избранного патриарха, который «не только слово Божие исправлял, но и земскими делами всеми правил… Властен был так, что и сам царь боялся его. До духовного же чина милостив был и не сребролюбив. Всякими царскими и ратными делами владел». Патриарх был не только советником, но и соправителем царя. Имя его в грамотах писалось в одном ряду с царским, обоим делались доклады и представлялись иностранные послы. При Филарете усилилось и значение Церкви. Россия вновь стала оплотом православия для единоверных с ней держав. И первой из них обратилась за помощью разоренная персидским ханом Грузия. Кахетинский царь писал к царю Михаилу: «Лучше бы я не родился на свет, нежели видеть, что православная христианская вера и земля Иверская разорены». Он умолял помочь Грузии, в результате чего ее часть приняла российское подданство, а в саму страну по указу патриарха были направлены священники и иконописцы.

Филарет Он учредил первую епархию в Сибири, устроил патриаршую греко-латинскую школу. Благодаря его особому вниманию к типографскому делу, за время его правления было напечатано книг больше, чем за все время русского книгопечатания от его начала при Иване Грозном.

Патриарх Филарет или, как уважительно называли его современники: «Филарет Никитич», умирая в 1633 году, оставил сильное, возрожденное государство. Он по праву занимает видное место между великими людьми России, как незыблемый столп Церкви и отечества, явившийся в самое трудное и опасное время для русской государственности.

 

www.mir-slovo.ru

Филарет Никитич Романов – патриарх масонской династии — Альтернативный взгляд Salik.biz

Статья об основателе династии, сыгравшей роковую роль в истории России… О Великом Государе и Патриархе – в одном, простите за пошловатый штамп, флаконе – Федоре-Филарете Никитиче Романове…

Считается, что после хирургического удаления язвы «ереси жидовствующих» евреев на Руси не стало, но это не совсем так. Политика Ивана Грозного была жесткой по отношению к евреям, однако он полагал, что крещение их исправит и выкрестов не гнал. Народ же, когда говорит, что «жид крещёный, что волк приручённый», говорит не пустое.

А, кроме того, будучи однажды вброшенным, вирус вольнодумства начал распространяться уже сам по себе. Умеющие читать бояре, да и сам Великий Князь, интересовались западноевропейской наукой, и, по словам летописца, «начаша учитися волшебским книгам» или, как выражался один современник, «звездозаконию и волхованию упражняющеся».

Иосиф Волоцкий в своем «Просветителе» прямо говорит: «…баснословие некое и звездозаконие учаху, и по звездам смотрети и строити рожение и житие человеческое». Астрологические «предсказания» по книге «Шестокрыл» стали весьма популярными и лекари-алхимики (они же и астрологи) – как правило, евреи – приглашались из «просвещенной» Европы. Не был исключением и первый царь из Романовых.

Когда говорят об истоках династии Романовых, то начинают с Михаила Федоровича. Официально он и зафиксирован первым из Романовых на троне. Но правителем он не был, да и быть не мог по своей неспособности к чему-либо, связанному с управлением.

Реальным правителем был его отец Федор Никитич Романов, личность масштабная и, что вполне однозначно, принесшая своей деятельностью большую беду на землю Русскую. Сейчас трудно установить – Романовские историки тщательно поработали – где Федор Романов подхватил иудейскую заразу расчетливости по отношению к вере.

Во всяком случае, когда английский дипломат Джером Горсей прибыл в Россию, двадцатилетний Федор уже был настолько «прогрессивен», что этот самый Горсей по его заказу написал для него славянскими буквами латинскую грамматику. При этом нигде не упоминается, что он был завзятый книгочей, ни даже интересующийся книгами. Тот же Горсей отмечал у Федора Романова живой интерес ко всему западному.

Был Федор Никитич главой разветвленного клана, куда входили князья Черкасские, Ситские, Шереметевы и другие. Имел четверых братьев. Был често- и властолюбив, причем второе тщательно скрывал. Судя по дальнейшей его деятельности имел связь с ляхами Сапегой, Вишневецким, Василием Острожским – бывшими русскими, но ополячившимися.

В царствование Бориса Годунова замышлял его убийство, за что весь род Романовых попал в опалу, когда это раскрылось. Формально обвинили Федора Романова в желании отравить царя, найдя у него какие-то травы и коренья, судя по всему, подброшенные за неимением прямых материальных улик.

А вот заговор, был.

Английский дипломат Джером Горсей сообщает, что:

«Его младший брат, не менее сильный духом, чем он (Федор), Александр Никитич, … воспользовавшись случаем, … ранил князя-правителя, но не опасно, как задумывал, и бежал в Польшу, где вместе с Богданом Вельским — главным любимцем прежнего царя и сказочно богатым человеком — и с другими недовольными лицами и в Польше, и в России задумывал заговор с целью не просто свергнуть Бориса Федоровича и всю его семью, но разрушить и погубить все государство, …» (Джером Горсей. Записки о России XVI-начало XVII. МГУ. М., 1990.)

В 1600 Романовы уже открыто собрались выступить против Бориса Годунова и собирали вооруженных людей на подворье Федора Никитича на Варварке для захвата трона, но не успели. Польские послы рассказывают о превентивном ударе Царя Бориса, за которым наблюдали из окон посольства, находящегося здесь же на Варварке: «… мы из нашего двора видели, как несколько сот стрельцов вышли ночью из замка (Кремля) с горящими факелами, и слышали, как они открыли пальбу, что нас испугало…

Дом, в котором жили Романовы, был подожжен, некоторых он (царь Борис) убил, некоторых арестовал и забрал с собой…» (Александр Широкорад. Русская смута.) Согласно своему обещанию не казнить в течение 15 лет, Великий Князь братьев Федора отправил в ссылку, откуда живым вернулся только Иван, а самого его насильно постриг в монахи, лишив, таким образом претензий на царский престол.

О наличии таковых рассказывает А. Широкорад, который «в «Сборнике материалов по истории предков царя Михаила Федоровича», изданном в Петербурге в 1901 году, … натолкнулся на прелюбопытнейшую деталь. В XVIII веке по приказу Екатерины II в селе Коломенском был сломан деревянный дворец царя Алексея Михайловича.

При этом обнаружили портрет монаха Филарета, в миру Федора Никитича Романова. Краска на картине начала облезать, и под ней было обнаружено совсем другое изображение — тот же Филарет, но уже в другом, царском, одеянии, со скипетром в руке. Внизу была подпись: «Царь Федор Никитич»». Так что Борис Годунов знал, что делал.

Но монашество Федора Никитича не остановило. Еще до Годуновской опалы задумана им была афера все с той же целью – занять Рюриковский стол. Был из его холопов подготовлен человек – Григорий Отрепьев, которому впоследствии суждено было стать первым царем с Романовского двора.

Вся эта история с Лжедмитрием от начала и до конца была спланирована и осуществлена Федором Романовым при непосредственном участии польских магнатов Адама Вишневецкого, Льва Сапеги и Юрия Мнишека. Характерно, что, по словам историка Скрынникова на польско-литовской земле Григорий имел дело только с князьями, папским нунцием, канцлером и, наконец, с королём.

Холоп, бродяга, нищий (одно время Отрепьев мыл посуду одного помещика под Киевом), которого московские власти могли каждую минуту потребовать от Речи Посполитой выдать для расправы, вдруг, оказался «вхож» к богатым землевладельцам, к самым высокопоставленным чиновникам.

Разумеется, здесь не обошлось без серьезных рекомендаций боярина Романова, со двора которого он ушел во время атаки Годуновских стрельцов.

Федор Никитич, в монашестве Филарет, своим положением не очень тяготился, а уж совсем воспрянул, когда пришла весть о походе Лжедмитрия на Москву: «Вы увидите, каков я вперед буду!». И «пророчество» не замедлило сбыться. Лжедмитрий после своего венчания на царство вернул из ссылки опальных Годунова, Филарету дал Ростовскую митрополичью кафедру и «…сыну, по имени Михаилу, царь весьма много оказал почестей». (Арсений Елассонский. Мемуары из русской истории.)

Но и после падения Лжедмитрия I Филарет (Федор) не просто остался на плаву, а был обласкан Лжедмитрием II который нарек его патриархом (!) – это при живом-то патриархе Гермогене. Это становится понятным, если, перефразируя Ключевского, принять во внимание, что второй Самозванец был «заквашен и испечен» на той же польской кухне, что и первый.

Будучи в польском «плену» Филарет также мучений не претерпевал, поскольку проживал на полном довольствии у своего старого знакомца Льва Сапеги. Плен не мешал ему, как главе Романовского клана, принимать активное участие в политических делах Москвы.

И когда после освобождения Мининым и князем Пожарским Москвы от поляков остро встал вопрос о царе, Романовцы воспользовались несогласованностью действий их противников и силой принудили земской Собор наречь царем сына Филарета – Михаила, о котором его родной дядя Иван Романов говорил, что «Тот князь, Михаиле Федорович, еще млад и не в полном разуме» (Повесть о Земском соборе 1613 г.), и голландец Масса: «он вполне необразован и до такой степени, что мне неизвестно, может ли он даже читать письма».

«Шведский агент доносил: «Казакам, ратовавшим за Романова, пришлось осадить Трубецкого и Пожарского на их дворах, чтобы добиться избрания угодного им кандидата». Очевидец рассказывал: «Казаки и чернь с большим шумом ворвались в Кремль, а напустились на бояр с бранью». И польский канцлер Лев Сапега сказал «пленному» Филарету, когда московские новости достигли Варшавы, что сына его (Филарета) посадили на трон «одни казаки донцы». (Р. Скрынников. «Минин и Пожарский». М.: 1981 г.).

А 24 июня 1619 года митрополит Филарет Патриархом Иерусалимским Феофаном IV был возведен на Первосвятительскую кафедру. Он стал единственным в истории России патриархом, имевшим детей, единственным, именовавшимся Великим Государем, и единственным, имевшим отчество – Никитич.

Слабо разбираясь в делах церковных Первосвятитель хорошо знал систему государственного управления и фактически правил Государством до самой своей смерти. Проромановские историки в восторженных тонах пишут об этом основателе династии, но молчат об ущербе нанесенном Романовыми Православной Руси.

Прежде всего следует сказать, что именно Федор Никитич Романов и был главным творцом Смуты, возникшей как следствие интриг Романовского клана в борьбе за царский трон, которая чуть на привела к гибели государство Московское и унесла огромное число жизней. Только чудо в лице Князя Пожарского и Козьмы Минина спасло Московское царство.

Если в молодости Федор Никитич интересовался латинской грамматикой, то в зрелом возрасте уже имел веру, как приложение к политике. Не без его ведома Гришка Отрепьев (Лжедмитрий I) обещал папскому нунцию привести Московию к латинской вере. В плен Филарет был взят в составе посольства к Сигизмунду, ехавшего с просьбой посадить на Московский трон его сына Владислава – прямое предательство.

Исправно служил обоим Лжедмитриям, а значит лицемерно признавал неложность их обоих. Но он же до Самозванцев лично ездил в Углич за мощами невинно убиеннного царевича Димитрия. И первого и второго самозванца признавал царевичем Дмитрием Иоанновичем, невзирая на то, что первый был его холопом, а второй иудеем.

На должность личного медика молодого царя Михаила Филарет вызвал англичанина чернокнижника Артура Ди, сына знаменитого ученого и отца британской разведки Джона Ди, математика, астронома, астролога, алхимика и мага. Ряд историков полагают, что при дворе Михаила Фёдоровича Артур Ди (Артемий Дий) выполнял роль политического и экономического советника, стремясь укрепить в том числе английские позиции в России.

Именно в царствование Михаила Романова на Святой Руси появляется множество сатанинских алхимических книг, обучающих вызыванию бесов. А. Мартыненко («Смута и раскол») приводит множество аргументов в пользу того, что «русские цари и верхушка общества поддерживали достаточно тесные отношения с европейскими алхимиками и розенкрейцерами» (читай – масонами).

Артура Ди сменил на посту лейб-медика доктор Венделин Сибеллиста, один из людей «ближнего круга» Иоганна Валентина Андреа, которого считают автором розенкрейцерских манифестов.

Учитывая тесные связи первых Романовых с иезуитской Польшей можно с большой уверенностью предположить, что политические успехи Филарета (Федора) Никитича были инспирированы и оплачены масонскими орденами.

Таким образом подводя итог можно сказать, что ересь жидовствующих усилиями Романовых трансформировалась На Московской Руси в розенкрейцерское масонство, положив начало уничтожению Православия.

Уверен, для большинства читателей такое о родоначальнике династии Романовых читать непривычно и даже неприятно. Но выше были изложены подтвержденные исторические факты. А сопоставлять их нам положено по самому нашему человеческому естеству.

И, для сравнения, история, по нашей терминологии, привычная. В таком образе эту роковую в русской истории личность представляет православному лоху официально-синодальная пропаганда: www.mir-slovo.ru/text/11643.html

Что же получается?.. Что управляют нашим Кораблем спасения слепые кормчие, если не, вообще, пираты его захватили?!

Разсуждайте, православные, а не продолжайте пребывать в уюте привычных ложных представлений. От этого спасение наше в Жизни Вечной (!) зависит. Главное, пытайтесь разобраться в происходящем с молитвой и смирением. И в таком духовном устроении Господь обязательно вразумит.

salik.biz

Филарет Романов — Семнадцатый век

Юрий Магаршак
Филарет
Статья из журнала «Знание- сила» за сентябрь 2006

Поразительно, как стремительно меняется энергетический градус России! От полного покоя — к безудержному бунту и опять к покою, иногда на целое поколение или даже на целый век. После якобы тихого царствования Федора Иоанновича — вдруг буря и натиск времени поиска, которое совершенно неправомерно названо Смутным. Но во времени этом выделяется человек, почти неизвестный русскому обществу. Между тем именно он во многом определил судьбы России. Звали этого человека Федор Никитич Романов, и был он отцом первого государя династии Романовых, правившей страной триста лет. Почему именно Федор Никитич, а, скажем, не Борис Годунов или Василий Шуйский, намного более известные по курсам истории и к тому же имевшие царский титул?

Но вначале небольшая генеалогическая справка.
Мать царя Федора Иоанновича Анастасия Романовна Захарьина-Юрьева, первая жена Ивана Грозного, была сестрой Никиты Романовича Захарьина (от которого род начал называться Романовыми, по отцу, согласно русской традиции — Никита Романов сын). Таким образом, Федор Никитич Романов, сын Никиты Романовича, приходился государю Федору Иоанновичу двоюродным братом. Родство достаточно близкое, хотя сами Романовы по крови, разумеется, не были Рюриковичами. Федор Никитич Романов (1554-1633)—боярине 1586 года. Русский патриарх.

Это как? Отец избранного в результате свободного волеизъявления народа России Михаила Романова, за которого на Земском соборе было подано 277 подписей (57 духовенства, 136 бояр и высших служивых чинов, 84 городских служивых людей), что доказывает свободное и соборное избрание нового государя, — патриарх, то есть высший чин русской православной церкви? И избрание Государя, и патриаршество его батюшки — случайные, не связанные друг с другом события? Что-то тут не стыкуется, или мы совсем не знаем России и мира. Итак, углубимся в историю, в данном случае одного человека.

При Грозном Федор Никитич особо заметен не был. Что, впрочем, и неудивительно: в конце концов, всего лишь родственник первой из шести жен. А вот при его сыне Федоре, которому Федор Никитич приходился кузеном, новоиспеченный боярин играл видную роль, был дворовым воеводой и псковским наместником. Никто в Москве лучше Федора Никитича не умел ездить верхом; не было в Москве красивее и щеголеватее мужчины. Удалец, да и только! Современник иноземного (голландского) происхождения говорит, что если портной, сделавши кому-нибудь платье и примерив, хотел похвалить, то говорил своему заказчику: теперь ты ну просто совершенный Фёдор Никитич. Ну и по части женского пола не слаб был боярин
По смерти царя Федора Иоанновича ходили слухи, что тот назначил Федора Никитича своим преемником. Не назначил. Зато до коронации Бориса Годунова Романовы во главе с самым ярким из них, Федором Никитичем, затеяли небольшую интригу. Сделали попытку поставить на трон российский не Годунова, а Симеона Бекбулатовича. Того самого, которого Иван Грозный будто бы ради потешища и утехи сделал великим князем.
Опять что-то тут не стыкуется. Этот Симеон Бекбулатович был совершенно потешным великим князем, можно сказать, скоморохом на троне. А тут — всерьез? На престол сверхдержавы? Это как же понимать?
Особенно если учесть, что после возвращения Иваном всей полноты власти себе Бекбулатович не был ни сослан, ни осмеян, ни превращен в скомороха, а был послан княжить в Тверь (в современной терминологии, назначен полпредом), город, который, как мы помним, был старшим, выше Москвы и Киева, при передвижении Рюриковичей по княжескому столу. В самом деле: противопоставление в качестве кандидата в самодержцы Российской империи татарину Годунову другого татарина, бывшего при этом, в отличие от Бориса, предком Чингисхана и имевшего царский титул в провинции и великокняжеский в Москве, не так уж и странно.
Впрочем, в течение двух лет правления Годунова Романовы не испытывали притеснения.
1598-1600 годы. В Москве слухи, что царевич Дмитрий жив. При этом первое упоминание о существовании человека, впоследствии ставшего Лжедмитрием Первым, обнаруживается в имении боярина Федора Никитича.

1601 год. Этот человек объявляется в Речи Посполитой под именем Дмитрия, сына царя Ивана. Кто именно приписал ему вошедшее в историю имя Григория Отрепьева, остаётся невыясненным. Почти сразу псоле своего явления в Польше к этому Дмитрию, или Лжедмитрию, приходит атаман донских казаков Заруцкий, который признает в нем государя и гарантирует поддержку казаков. В том же 1601 году Борис Годунов обвиняет Романовых в измене, арестовывает и ссылает. Федор Романов пострижен в монахи, Черкасские, Репнины и другие боярские роды подвергнуты жестокой опале.

А вот это уже серьезно. Почему Борис, вообще говоря, человек милостивый, решил уничтожить ни с того ни с сего весь род Романовых, обвинив его ни много ни мало — в измене? И не сразу после восшествия на престол, а именно тогда, когда (лже?)Дмитрий заявил о себе в Польше? Связана ли была опала на всех Романовых с их поддержкой едва появившегося самозванца? Но не странно ли? Вдруг ни с того ни с сего к какому-то самозванному на помощь приходит армия казаков. И не только донских казаков – пришли все разом: и донские, и запорожские, и волжские, и яицкие. С чего это вдруг? И почему именно к этому царевичу Дмитрию, а не к какому-то их трёх десятков других, которые в это время были?
Несомненно было произведено следствие, в результате которого связь Самозванца с Романовыми и внезапной поддержкой армией казаков его притязаний на российский престол стала как минимум озадачивающей. Всех сыновей Никиты Романова царь Годунов разослал в тяжёлое заключение. При этом Фёдора Никитича и его жену (Ксению Ивановну Шестову) насильно постригли в монахи – новым монашеским именем Федора стало Филарет. Александр, Василий и Михаил Никитичи не пережили царской опалы. А Федор пережил.

И все же остановим величавую поступь истории еще на мгновение. Ведь этими своими шагами Борис Годунов навсегда определил маршрут русской истории. Если бы он казнил всех членов опального рода по примеру Ивана Грозного, не было бы династии Романовых в России, и история пошла бы по другому пути. Годунов же постриг – всего лишь постриг – Фёдора Никитича, устраняя его в качестве претендента на русский престол навсегда. Теперь для Федора Никитича Романова, человека незаурядного ума и непреклонной воли, в честолюбивых мечтах оставалось одно: править страной за спиной кого-то безвольного. Чего он несколько раз пытался добиться разными путями. И, в конце
концов, добился.
Поначалу жизнь Федора Никитича в монастыре была очень суровой, мало отличаясь от заключения. Приближение Лжедмитрия к России — даже всего лишь приближение! — изменило его положение кардинально. В 1605 году, когда борьба Бориса с Самозванцем была в разгаре, Филарет вдруг изменился и «смело отгонял от себя палкою монахов, которые приходили следить за ним».
В чём причина столь дерзкого поведения?
Между тем Самозванца по мере его приближения к Москве один за другим начали признавать государем русские города — ситуация стремительно приобретала признаки общенародного восстания против владычества Москвы и ее государя. А одним из первых деяний (лже)Дмитрия после коронации в Москве (в войске которого преобладали казаки: донские, волжские, запорожские, яицкие, а вовсе не поляки) было возвращение всех оставшихся в живых Романовых из
ссылки «как родственников». Чьих? Царевича Дмитрия или реального Самозванца? Этой деталью история не интересовалась. Иван Романов получил сан боярина, а чернец Филарет был возведен в сан ростовского митрополита (1605 г.)
Вот уж воистину из грязи да в князи! Из простых монахов, минуя все промежуточные церковные должности, сразу в митрополиты! То, что это неспроста, понятно. И то, что это неопровержимо доказывает тесную связь (лже)Дмитрия I с Романовыми — тоже. Но из этого следует еще одно: самое непосредственное влияние ошельмованного историей Самозванца на появление в России царствующего дома Романовых. Ведь если Романовы не были бы возвращены Самозванцем из ссылки и если бы Федор Никитич не был сразу возведен в митрополиты, история была бы другая.

Между тем Самозванец (или не самозванец?) воцарился в Москве и был коронован. И тут обнаружилось, что он вполне самостоятельный человек. За десять месяцев царствования (с июня 1605-го по май 1606-го) успел сделать немало полезного, например, открывал школы. Однако дальние планы, о которых царь Дмитрий говорил открыто, такие, как реформирование землевладения и права собственности над крепостными людьми, не могли не вызвать настороженность у власть придержавших. Живой, динамичный стиль правления повелителя, столь не похожий на всех без исключения государей московских до него, мог насторожить даже его сторонников. Царь определённо отбивался от рук.
Конец Государя Всея Руси Димитрия Ивановича наступил через несколько дней после коронования Марины Мнишек в качестве российской императрицы. Являлся ли приход в Москву сотен поляков из ее свиты фитилем, поджегшим пламя народного гнева, или же он был всего лишь поводом для начала восстания, организатором которого считают Шуйских (хотя участие других кланов, включая Романовых, историки также не исключают), — вопрос неясный.

Свержение Самозванца и воцарение Василия Шуйского не поколебало положения митрополита ростовского, удалившегося в свою епархию. Между тем к границам Московского княжества стали приближаться войска (лже)Дмитрия Второго, ставшие лагерем в 12 верстах от стольного града, в Тушине. Армия Самозванца, в русской истории называемая польской, в действительности состояла из русских, донских, запорожских и волжских казаков, шляхтичей и татар — тушинский лагерь многонационален. С другой стороны, и противостоявший тушинцам царь Василий Шуйский пытался найти помощь отнюдь не в России, а в мусульманском Крыму. По его призыву на Русь прибыл Кантемир-мурза с 10 000 всадников. Крымцы прошли мимо Тулы и устремились к Оке. Навстречу союзникам царь выслал гонца с богатыми дарами. По русским источникам, татары (!) атаковали тушинцев, и те едва «усидели в своих таборах на реке Пара». Таким образом, разделение на сторонников Шуйского и сторонников (лже)Дмитрия проходило отнюдь не по национальному признаку, как нас учат.
При взятии Ростова Филарет то ли арестован тушинскими отрядами, то ли просто примкнул к ним. Впоследствии Филарет Никитич удерживал свою епархию в повиновении Шуйскому, но напавшие на Ростов переяславцы сорвали с него, молившегося, святительские одежды, надели на страдальца сермягу, покрыли ему голову татарской шапкой и повезли в Тушино, в насмешку посадив с ним на воз какую-то девку. В Тушино же (лже)Дмитрий II, признанный к этому времени самодержцем российским многими русскими городами, встретил захваченного в плен (привезенного в таком непотребном и унизительном виде) Филарета с почестями и объявил патриархом.
Всё это как-то не стыкуется между собой, и каноническая история с сермягой и татарской шапкой вызывает сомнения, поскольку патриаршество Филарета у Самозванца сомнений не вызывает.
Находясь в Тушино и исполняя обязанности второго российского патриарха при втором российском царе, Филарет сумел одновременно и пользоваться доверием Самозванца, и сохранять репутацию польского пленника в Москве (польского, а не казацкого!) В 1610 году он (по официальной версии) был отбит («отполонен») у тушинцев, принял участие в свержении Василия Шуйского и стал активным сторонником Семибоярщины.

Присвоение (лже)Дмитрием II Филарету Никитичу сана патриарха Всея Руси вряд ли напоминало опалу. Юрисдикция нового патриарха распространялась на обширные территории, контролируемые тушинцами. Таким образом, на Руси оказалось не только две власти и два признанных государя, но и два патриарха. Однако — внимание! — перед врагами Самозванца патриарх представлял себя как его «пленник» и не настаивал на своем патриаршем сане. При этом — что поразительно — тушинского патриарха Филарета считали «своим» и находившийся в Кремле патриарх Гермоген, непримиримый враг (лже)Дмитрия, и сам Лжедмитрий. Что говорит о совсем незаурядных его дипломатических качествах. Запомним эту двойственность в восприятии Федора Никитича Филарета владыкой и мучеником, повелителем и узником, ибо с ней русская история повстречается еще раз, причем в этом втором случае вынести решение, был ли он узником или активно действующим политиком, будет еще сложнее.

В июле 1610 года Филарет вместе с войсками (лже)Дмитрия II участвует в свержении, по другим версиям — переговорах с позиции силы о добровольном отречении от власти Василия Шуйского и находится в самых дружественных отношениях с Семибоярщиной. И вдруг неожиданный поворот! Вместо ставки на Самозванца «семибоярщина» решает призвать на российский престол польского королевича Владислава. Тотчас как по команде, разумеется, по команде. Владиславу присягнула на верность Москва, а следом за ней и другие русские города. После чего именно Филарет Никитич (как он подписывал официальные документы) возглавил «великое посольство» (состоявшее из 1200 человек!) в осажденный поляками Смоленск, целью которого было заключение соглашения о призвании на русский престол Владислава в качестве конституционного, то есть ограниченного кондициями, государя. Одним из главных условий при этом было принятие юношей православия.
Надо сказать, что крайне отрицательное отношение русской идеологии, начиная с XVIII века и по сей день, к Семибоярщине и так называемому «Смутному времени» не находит рационального объяснения. Прежде всего обратим внимание на тот факт, что Смутное время, как его обычно датируют (с воцарения Годунова до воцарения Михаила) с точностью до года, месяца, дня и часа совпадает с единственным в истории российской монархии периодом, когда цари выбирались. Выборность государей — и даже упоминание о выборности государей! — могла вызывать резкое неприятие самодержавных Романовых. Но нам-то с чего испытывать к выборности высших должностных лиц Российской империи неприязнь? Что же касается идеи приглашения на российский престол юного польского принца (которому в этот момент было пятнадцать лет) при условии принятия им православия, то объективно лучшего способа объединения славян и придумать нельзя. Рассудите сами: почему на русском престоле может быть татарин (Годунов) и чуть ли не династия немцев (Екатерины Первая и Вторая — чистые немки, у Николая Второго 127/128 немецкой крови), а славянину это заказано? И почему население Руси того времени, огромного многонационального государства, могло исповедовать буквально любую религию (ислам, буддизм, поклонение небу, шаманство), только не католицизм? С чего это такой страх? Тем более что когда спустя полтора века Польша была поделена, присутствие католического населения на святой русской земле возражения не вызывало.
Представим на минуту, что Владислав стал русским царем, а затем по праву наследования — и королем Речи Посполитой. Многовековая мечта об объединении славян, о которой по сей день мечтают славянофилы всех стран, сбылась бы еще в XVII веке. Возникшая при этом империя простиралась бы не только от моря (Черного) до моря (Балтийского), чем особо гордилась Речь Посполитая, а от Карпат и Вислы до Тихого океана! Объединенное не только между собой, но и с народами великой степи славянство стало бы колоссальной силой, связанной и с Западом, и с Востоком многовековыми торговыми и культурными связями. Смешанные браки, равно как и приглашения на престол (вспомним не только полулегендарного Рюрика, но и многовековые традиции Новгорода, и княжеский стол как таковой), и до, и после этого времени были нормой: не случайно большая часть русской аристократии имеет либо литовское, либо польское, либо татарское происхождение. А если учесть, что условием приглашения на престол Владислава было принятие православия, то вообще непонятно, из-за чего, собственно, разгорелся сыр-бор. И почему рассмотрение Ивана Грозного кандидатом на польский престол рассматривается как позитивное историческое явление, а приглашение польского принца на престол русский — как чуть ли не худшее из всех возможных предательств? Но вернемся к Филарету.

Согласно канонической интерпретации, прибыв к полякам, Филарет отказался подписать договор, невыгодный для России, за что и был арестован и девять лет провел в плену, живя в доме Сапеги, где и узнал об избрании на русский престол своего сына Михаила. Тут возникают вопросы. Во-первых, Лев Сапега был не начальником тюрьмы и не пыточных дел мастером, как можно подумать, читая тексты учебников, а государственным канцлером, и дом его был роскошным дворцом.
Но еще более серьезно — неучастие патриарха Филарета, находившегося в польском плену, в избрании сына на царский престол, считающееся незыблемо каноническим в русской истории фактом, кажется более чем сомнительным. В действительности Филарет вел переписку с боярином Шереметьевым, возглавившим партию сторонников сына Филарета, ситуацию в Кремле, для чего совсем не обязательно было находиться в Москве.

Представим себе, что Филарет, хитроумнейший дипломат и феноменально сильная личность, уехал из Польши на Родину до избрания Михаила или вскоре после него. В этом случае ситуация легко могла выйти из-под контроля. Объективно пребывание Филарета в стане поляков было исключительно полезно России — лучшего посла в критический для русских момент и придумать было нельзя. Кроме того, не следует забывать, что далеко не все деятели церкви согласны с тем, что русский патриарх находился в плену у поляков. «Филарет руководил «великим посольством» и вел дипломатические переговоры, какой еще плен»? — воскликнул один из весьма образованных деятелей православной церкви, когда я напрямую спросил его, что он думает о пленении Филарета Никитича. Так или иначе, цель жизни Федора Никитича Романова была достигнута. Его послушный, никогда не перечащий воле батюшки сын взошел на престол.

После воцарения Михаила в России воцарилась разруха. Через пять лет разорено приблизительно две трети крестьян. Недовольство в русских городах и собственные амбиции подвигают Владислава, которому во время Семибоярщины успели присягнуть на верность многие русские города, в 1617-м пойти на Москву, чтобы отвоевать трон у Михаила, который, как он считал, ему принадлежит по праву принесенной ему всенародной присяги. В ноябре 1618-го он уже у Арбатских ворот Москвы. Идут тяжелые уличные бои (в которых полякам противостоял князь Пожарский) с большими потерями с обеих сторон. Владиславу не удается взять Кремль, и он начинает переговоры. В декабре того же 1618 года в Деулино, близ Троице-Сергиева монастыря, было заключено перемирие с Речью Посполитой. К Речи отошли Смоленская, Черниговская и Новгород-Северская земля с 29 городами. Несмотря на перемирие, Речь Посполитая не признала царем Михаила и не отказалась от своих притязаний. В следующем году совершился размен пленных; 65-летний Филарет вернулся в Москву и с первого же дня своего возвращения фактически правил Россией вплоть до своей смерти (1633) под именем «великого государя».
Все распоряжения верховной власти выходят отныне от имени двух царей — отца и сына, обоим делались доклады, обоим представлялись иностранные послы. Сын-самодержец, по существу, ничего не решал. Обращение «святой отец» (обычное в церкви по отношению к пастырям) в доме Романовых первого поколения (при обращении младшего государя к старшему) приобрело удвоенный смысл. Двор Филарета Никитича, патриарха и государя всероссийского, отца и светского и духовного, был устроен по образу двора государей Московского царства при Рюриковичах. Все грамоты выходили за двумя подписями. При патриархии возникли даже патриаршие приказы (министерства, в современной терминологии). В правление Филарета еще более выросли и без того громадные церковные вотчины, а влияние духовенства на жизнь мирскую стало колоссальным. Филарет Никитич был строг к кулачным и другим играм. Забавы, которыми сам он в молодости пробавлялся, были строжайше запрещены. При нем Русь стала самодостаточной и более закрытой от западных веяний — дурных ли, хороших ли. Но что, пожалуй, наиболее важно: при Филарете Никитиче Романове святость Русской земли — всюду, куда ступил русский сапог или русский лапоть, святость, нашедшая отражение в первой строке национального гимна державы спустя три с половиной века, впервые стала официальной государственной доктриной, остающейся незыблемой до сих пор.

© Юрий Магаршак. Знание — сила. Сентябрь 2006.
— отсканировано viktorianec

17-century-ru.livejournal.com

Глава 31 Филарет Никитич Романов

Глава 31

Филарет Никитич Романов

Родоначальником дома Романовых был выехавший из прусской земли выходец Андрей Иванович Кобыла с родным братом своим Федором Шевлягой. Он оставил после себя пять сыновей, от которых, кроме третьего бездетного, пошло многочисленное потомство, давшее начало очень многим родам, как-то: Шереметевым, Колычевым, Неплюевым, Кокоревым, Беззубцовым, Лодыгиным, Коновницыным. Пятый сын Андрея Кобылы был Федор Кошка, знаменитый в свое время боярин, оставивший четырех сыновей; из них у старшего Ивана было четыре сына, последний из них, Захарий, дал своему потомству наименование Захарьиных. Из трех сыновей Захария средний, Юрий, оставил потомство, которое носило название Захарьиных-Юрьиных. Один из этих сыновей Захария Роман был отец царицы Анастасии (первой жены Грозного) и брата ее Никиты. С этого Никиты Романовича род стал называться Романовыми. Близкое свойство детей Никиты с царским домом и добрая память, которую оставил по себе Никита, поставили подозрительного Бориса во враждебное отношение к его детям. Он решился уничтожить этот род и всех сыновей Никиты разослал в тяжелое заключение. Александр, Василий и Михаил Никитичи не пережили царской опалы. Летописцы говорят, что Александра удавили в ссылке, у берегов Белого моря. Василий и Иван были посланы в Пелым. Борис велел их содержать строго, однако не мучить. Но слуги Бориса показывали ему более усердия, чем он, по-видимому, того требовал. Василий скоро умер от дурного обращения с ним приставов. Михаила Никитича держали в земляной тюрьме в Ныробской волости в окрестности Чердыни. До сих пор показывают там в церкви его тяжелые цепи. Более всех братьев выказывался дарованиями и умом Федор Никитич. Он отличался приветливым обращением, был любознателен, научился даже по латыни. Никто лучше его не умел ездить верхом; не было в Москве красивее и щеголеватее мужчины. Современник голландец говорит, что если портной, сделавши кому-нибудь платье и примерив, хотел похвалить, то говорил своему заказчику: теперь ты совершенный Федор Никитич. Этого-то первого московского щеголя насильно постригли в Сийском монастыре под именем Филарета и приставили к нему пристава Воейкова, который должен был наблюдать за каждым его шагом, прислушиваться к каждому его слову и о всем доносить Годунову. Жену его Ксению Ивановну, происходившую из незнатного рода Шестовых, постригли под именем Марфы и сослали в Заонежье в Егорьевский погост Толвуйской волости. Малолетних детей их, Михаила с сестрою, сослали на Белоозеро с теткою их, девицею Анастасиею, сестрою Романовых. Филарет, как доносил пристав Воейков, сильно тосковал о семье и говорил: «Милые мои детки, маленькие бедные остаются, кто-то будет их кормить, поить! А жена моя бедная, на удачу жива ли? Чаю, где-нибудь туда ее замчали, что и слух не зайдет. Ох, мне лихо, что жена и дети, как помянешь их, так словно рогатиною в сердце кольнет. Хоть бы их раньше Бог прибрал. Чаю, жена сама тому рада, чтобы им Бог дал смерть, а мне бы уже не мешали. Я бы стал промышлять один своею душою!..» Между тем, при всей строгости надзора за Филаретом, поп Ермолай и некоторые крестьяне Толвуйской волости сообщали ему о жене его, а ей переносили вести о нем.[115]

В 1605 году, когда борьба Бориса с самозванцем была во всем разгаре, Филарет вдруг изменился и смело отгонял от себя палкою монахов, которые приходили следить за ним. Воейков доносил на него в таких словах: «Живет старец Филарет не по монастырскому чину, неведомо чему смеется, все говорит про птиц ловчих, да про собак, как он в мире живал. Старцев бранит и бить хочет и говорит им: Увидите, каков я вперед буду».

Воцарение названого Димитрия избавило оставшихся в живых двух братьев Романовых от тяжелой ссылки и сделало их знатными людьми в государстве. Иван Романов возведен был в сан боярина, Филарет — в сан ростовского митрополита. Мы не знаем отношений последнего к названому Димитрию, но после его убиения Филарет, еще до избрания Гермогена в патриархи, ездил за мощами царевича Димитрия в Углич. Потом он оставался в своей епархии, в Ростове.

Когда уже русские города один за другим начали признавать Тушинского вора, Филарет удерживал Ростов в повиновении Шуйскому. Вор приказал, во что бы то ни стало, достать Филарета и привезти в свой стан. 11 октября 1608 года переяславцы с московскими людьми, присланными Сапегою из-под Троицы, напали врасплох на Ростов. Филарет облачился в архиерейские одежды и стал в церкви с народом. Когда переяславцы ворвались в церковь, Филарет стал уговаривать их не отступать от законной присяги. Но переяславцы не послушались, сорвали с него святительские одежды, надели на него сермягу, покрыли ему голову татарской шапкой и повезли в Тушино, в насмешку посадивши с ним на воз какую-то женщину. Тушинский вор принял его с почетом и нарек патриархом. «Филарет, — говорит Аврамий Палицын, — был разумен, не склонялся ни направо, ни налево». Он отправлял богослужение, поминал Тушинского вора Димитрием. Тем не менее, однако, патриарх Гермоген, строгий к изменникам, в своих воззваниях к народу отзывался о Филарете, что он не своею волею, а по нужде находится в Тушине, что за это патриарх не порицает его, а молит за него Бога. Когда тушинский стан начал разлагаться, Филарет вместе с Михаилом Салтыковым, сыном его Иваном и князем Рубцом-Масальским, князьями Юрием Хворостининым, Федором Мещерским, дьяком Грамотиным отправился к Сигизмунду бить челом о даровании русской земле в цари Владислава. Мы не знаем, где находился Филарет после уничтожения тушинского лагеря до низложения Шуйского. Но после этого события он был в Москве, и бояре, по благословению Гермогена, назначили его во главе посольства вместе с боярином князем Василием Васильевичем Голицыным и окольничим князем Данилом Мезецким. Здесь-то Филарету предстояло выдержать трудный подвиг.

Сначала поляки приняли русское посольство очень любезно, но потом стали требовать, чтобы послы от себя приказали смольнянам сдать город Смоленск королю. Споры об этом были продолжительны, Филарет с товарищами доказывал, что это противно заключенному уже договору с Жолкевским, а более всего напирал на то, что посольство не имеет права поступать так без совета с патриархом и со всею русскою землею. Никакие принуждения и угрозы поляков не заставили посольство исполнить волю короля: Филарет более всего утверждал своих товарищей быть стойкими. Поляки хитро предлагали дозволить пустить хотя небольшое количество своих воинов в Смоленск. «Если мы, — говорил Филарет своим товарищам, — пустим хотя одного королевского человека в Смоленск, то нам Смоленска не видать более. Пусть лучше король возьмет Смоленск силою против договора и крестного целования, а мы слабостью своею не отдадим Смоленска». Поляки перестали совещаться с послами и в глазах их делали приступы к Смоленску. В феврале 1611 года паны, получив от бояр грамоту, в которой послам приказывалось сдать Смоленск и присягать на имя короля вместе с сыном, показали ее послам. «Эта грамота написана без патриаршего согласия, — сказал Филарет, — хотя бы мне смерть принять, я без патриаршей грамоты о крестном целовании на королевское имя никакими мерами ничего не буду делать». Паны стали им грозить, что их отправят в Вильну, и опять прекратили совещание с послами.

Когда поляки, стоя под Смоленском, узнали, что русская земля ополчается под знаменем Ляпунова, они вообразили себе, что все это делается с ведома послов, и 26 марта канцлер Лев Сапега сказал им: «Мы знаем ваши коварства, неприличные званию послов. Вы нарушили народное право, пренебрегли указом московских бояр, от которых посланы, поджигали народ к неповиновению и мятежу, возбуждали ненависть к королю, отклоняли Шеина от сдачи Смоленска, обнадеживая его помощью от Ляпунова. Вы отправитесь в Польшу 1. Их посадили под стражу. После того, когда зашла речь о сожжении Москвы, их призвали снова и объявили о том, что сталось со столицею, Филарет сказал: „Мы сами не знаем, что мы такое и что нам теперь делать. Нас отправила вся русская земля и, во-первых, патриарх. Теперь патриарх, наш начальный человек, под стражею, а Московского государства люди пришли под Москву и бьются с королевскими людьми. Одно средство — отойдите от Смоленска и утвердите договор, с которым мы приехали; тогда мы напишем подмосковному войску, чтобы оно разошлось“.

Их опять оставили под стражею. Между тем случилось такое событие: Иван Никитич Салтыков, ревностный угодник Сигизмунда и испытавший за то строгие упреки от Филарета, получивши от Сигизмунда поручение не допускать к соединению с Ляпуновым ополчение, составившееся в Дорогобуже, раскаялся в своей измене, объявил себя явно сторонником восстания и написал смольнянам увещание не сдаваться. Это еще более озлобило поляков. 12 апреля Лев Сапега призвал Филарета и угрожающим тоном потребовал от него, чтобы он немедленно написал от себя московскому войску об отступлении от столицы, а к Шеину в Смоленск о сдаче города.

Филарет отвечал: «Я все согласен перетерпеть, а этого не сделаю, пока не утвердите всего, что вам подано в договоре». «Ну так вы завтра поедете в Польшу», — сказал Сапега. На другой день, 13 апреля, послов отправили водою в Польшу, все их имущество ограбили, а слуг перебили. Послов сопровождали польские жолнеры с заряженными ружьями, как военнопленных. Когда они плыли мимо имения Жолкевского, коронный гетман, внутренне уважавший их за твердость, послал спросить их о здоровье.

С этих пор надолго прекратилась свободная деятельность Филарета. Его взял к себе в дом Лев Сапега. По избрании Михаила земский собор хотел обойти поляков и, умолчавши об избрании нового царя, в марте 1613 года предлагал размен пленных, надеясь освободить царского родителя. Но это не удалось. По восшествии на престол Михаила, отправлен был послом в Варшаву Желябужский и повез Филарету грамоту от сына.

«Вы не хорошо сделали, — сказал Филарет Желябужскому, — меня послали от всего государства послом просить Владислава, а сына моего государем выбрали. Могли бы выбрать и другого, кроме моего сына. За это вы передо мною неправы, что сделали так без моего ведома». Посол сказал ему:

«Царственное дело ничем не останавливается, хотя бы и ты был у нас, — так и тебе нельзя было бы переменить этого. На то воля Божия. Сын твой сам не хотел этого». Тогда Филарет, обратившись к Сапеге, сказал:

«Вот, говорят, сын мой очутился государем не по моему хотению, да и как было это сделать моему сыну? Он остался после меня молод, всего шестнадцати лет!»

Поляки ни за что не соглашались сноситься с новоизбранным царем Михаилом. Московское правительство отправило еще в Польшу князя Воротынского, но и тот не мог устроить примирения.

Пропустивши удобное время, Сигизмунд в 1617 году решился отпустить сына Владислава, достигшего уже двадцатидвухлетнего возраста, добывать оружием престол, на который его избрали уже семь лет тому назад. Владислав успел взять Дорогобуж и Вязьму, воеводы этих городов передались ему. В следующем 1618 году Владислав пригласил идти на Московское государство 20 000 днепровских казаков под начальством гетмана Сагайдачного. Казаки удачно овладели многими украинными городами; королевич шел на Москву от Смоленска, и 20 сентября 1618 года оба войска, и польское, и казацкое, стояли уже под Москвою.

Положение царя Михаила было опасное. Русские начинали склоняться к Владиславу. К счастью, московское войско храбро отбило приступ к столице с большим уроном для поляков. Приближалось холодное время. Стоять под Москвою было трудно, тем более, что запорожцы не терпели продолжительных осад и могли разойтись; покушение на Троицкий монастырь также не удалось полякам. Все это побудило Владислава вступить в переговоры.

В трех верстах от Троицы, в селе Деулине, после нескольких съездов, заключили перемирие на 14 лет и 6 месяцев. По этому перемирию положено было с обеих сторон разменяться пленными. Однако дело о пленных затянулось до июня. Поляки жаловались, что русские, и особенно князь Пожарский, неволею обратили многих пленных в холопов, а многих, выпустивши из тюрьмы, отпустили в мороз чуть не нагих и босых. Бояре клялись, что этого никогда не бывало. Спор дошел было до того, что поляки, по условию привезши Филарета и прочих пленных к речке Поляновке, с целью возвратить русским, хотели отправить их назад. Чтобы избавить царского отца из плена, бояре должны были согласиться на требование поляков сыскивать и возвращать своих соотечественников, которые не были сданы в числе пленных.

14 июня Филарет прибыл в Москву. Царь встретил его за городом при бесчисленном множестве народа и поклонился ему в ноги, а Филарет поклонился в ноги царю, и оба лежали на земле, проливая слезы. В то время в Москве гостил патриарх иерусалимский Феофан. По царскому прошению он посвятил 24 июня Филарета в сан московского патриарха.

До сих пор царь Михаил, человек очень кроткого характера, мягкосердечный, был только по имени самодержцем. Окружавшие его бояре дозволяли себе своевольства. Все управление государством зависело от них. Но Филарет, человек с твердым характером, тотчас захватил в свои руки власть и имел большое влияние не только на духовные, но и на светские дела. Без его воли ничего не делалось. Иностранные послы являлись к нему, как к государю. Сам он, как и сын, носил титул великого государя. В его личности было что-то повелительное, царственный сын боялся его и ничего не смел делать без его воли и благословения. Бояре и все думные и близкие к царю люди находились у него в повиновении; правдивый и милостивый с покорными, он был грозен для тех, кто решался идти против него, и тотчас отправлял в ссылку строптивых. Во всей патриаршей епархии, которая обнимала большую часть Московского государства, кроме Казани и Новгорода, все монастыри со всеми их имениями отданы были его управлению, исключая уголовных дел. Все важные указы царя писались, не иначе как с совета отца его. Одним из первых дел периода власти Филарета в области светского управления было собрание земской думы, которая должна была представить полное изображение разоренного состояния государства, сообщить меры, «чем Московскому государству полниться, и устроить Московское государство так, чтобы пришли все в достоинство», а государь при содействии отца своего обещал «промышлять, чтобы во всем поправить и как лучше». Тогда, по настоянию Филарета, были посланы в те города Московского государства, которые уцелели от разорения, писцы, а в разоренные города «дозорщики», привести в известность состояние государства и возвратить разбежавшихся посадских и волостных людей на прежние места жительства, чтобы они правильно платили государству подати. В духовном управлении Филарет был строг, старался водворить благочиние как в богослужении, так и в образе жизни духовенства, преследовал кулачные бои и разные народные игры, отличавшиеся непристойностью, наказывал как безнравственность, так и вольнодумство. Образчиком случаев первого рода может служить дело об одном боярском сыне, Нехорошке Семичеве, которого патриарх за развратную жизнь приказал сослать на Белое море, в Корельский монастырь, держать скованного в хлебне, велеть ему сеять муку и выгребать золу из печи, а кормить одним хлебом, и то половиною того, что дается каждому брату. В таком положении несчастный узник должен был находиться до смерти. Как пример второго рода можно привести суд Филарета над князем Иваном Хворостининым. Этот князь был одним из приближенных названого Димитрия и, следуя его примеру, вольнодумствовал относительно религиозных предметов: говорил, что все равно образа, что римские, что греческие, не хранил постов, читал еретические книги. Василий Шуйский сослал его в Иосифов монастырь. Михаил воротил его, но Хворостинин дошел еще до большего вольнодумства: говорил, что молиться не для чего, что воскресенье мертвых — ложь, смеялся над угодниками Божьими, бил своих слуг за то, что ходят в церковь, пил вино и ел мясо на страстной неделе, не захотел идти на Пасху к царю, замышлял уйти из отечества и уже начал с этою целью продавать свои вотчины. «Для меня, — говорил он, — нет людей в Москве, не с кем слова сказать, народ глуп, буду просить у царя отпустить меня в Рим, или в Литву, или куда-нибудь». Пока царствовал один Михаил, Хворостинину все сходило с рук. Но Филарет скоро принялся за него. У Хворостинина нашли сатирическое стихотворение, в котором он смеялся над благочестием москвичей: «Они кланяются иконам только по подписи, а образ неподписанный у них и не образ». Между прочим, он выразился: «Московские люди сеют всю землю рожью, а живут все ложью». За все это Филарет приказал сослать Хворостинина в Кириллов монастырь, держать его безвыходно в келье, давать читать только церковные книги и заставлять молиться. Это было в 1623 году. Хворостинин просидел там девять лет и был отпущен в 1632 г., когда дал обещание и клятву соблюдать уставы греческой церкви и не читать никаких еретических книг.

Что касается до степени церковной учености Филарета, то современники говорят, что он только отчасти разумел Священное Писание. Филарет скончался в октябре 1633 года и был погребен в Успенском соборе.

Его патриаршество было важною эпохою в истории русской иерархии. Как родитель царя, Филарет естественно имел более власти, чем всякий другой имел бы, находясь в его звании, и как патриарх управлял независимо в церковных делах. Это вообще подняло и возвысило сан патриарха и для преемников Филарета.

Менее относящееся к личности Филарета заключается в биографии царя Михаила Феодоровича.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *