Версии гибели царевича Дмитрия в 1591 году

В 1606 году Василий Шуйский, расследовавший дело об убийстве царевича Дмитрия, занял трон после убийства первого самозванца — Лжедмитрия I. Он поменял свое мнение относительно Углицкой трагедии, прямо заявив, что Дмитрий был убит по приказу Бориса Годунова. Эта версия оставалась официальной при династии Романовых. Из склепа в Угличе был извлечен гроб с телом царевича. Мощи его были обнаружены нетленными и помещены в Архангельском соборе в специальную раку около могилы Ивана Грозного. У раки тут же начали происходить многочисленные чудесные исцеления больных, и в том же году Дмитрий был причислен к лику святых. Почитание Дмитрия как святого сохраняется по сей день.

В спасение Дмитрия верили (или хотя бы допускали эту возможность) крупный специалист по генеалогии и истории письменности Сергей Шереметев, профессор Петербургского университета Константин Бестужев-Рюмин, видный историк Иван Беляев. Книгу, специально посвященную обоснованию этой версии, выпустил известный журналист Алексей Суворин.

Авторы, считавшие, что в 1605-1606 годах на русском престоле сидел подлинный Дмитрий, обращали внимание на то, что молодой царь вел себя поразительно уверенно для авантюриста-самозванца. Он, похоже, верил в свое царственное происхождение.

Сторонники же самозванства Лжедмитрия подчеркивают, что, по данным следственного дела, царевич Дмитрий страдал эпилепсией. У Лжедмитрия же в течение длительного срока (от появления в Польше в 1601 году до смерти в 1606-м) не наблюдалось никаких симптомов этой болезни. Эпилепсию не удается излечивать и современной медицине. Однако даже без всякого лечения у больных эпилепсией могут наступать временные улучшения, тянущиеся иной раз годами и не сопровождающиеся припадками. Таким образом, отсутствие эпилептических припадков не противоречит возможности тождества Лжедмитрия и Дмитрия.

Сторонники версии о том, что в Угличе был убит не царевич, а посторонний мальчик, обращают внимание на то, с какой легкостью мать царевича инокиня Марфа признала сына в Лжедмитрии. Кстати, еще до прихода самозванца в Москву, вызванная Годуновым, она по слухам, заявила, что верные люди сообщили ей о спасении сына. Известно также, что Лжедмитрий, объявляя князю Адаму Вишневецкому о своем царском происхождении, предъявил в качестве доказательства драгоценный крест, усыпанный бриллиантами. По этому же кресту мать якобы узнала в нем своего сына.

До нас дошли и те грамоты самозванца, в которых он объявлял русским людям о своем спасении. В наиболее четкой форме эти объяснения сохранились в дневнике жены самозванца — Марины Мнишек. «При царевиче был доктор, — пишет Марина, — родом итальянец. Сведав о злом умысле, он… нашел мальчика, похожего на Дмитрия, и велел ему быть безотлучно при царевиче, даже спать на одной постели. Когда же мальчик засыпал, осторожный доктор переносил Дмитрия на другую постель. В результате был убит другой мальчик, а не Дмитрий, доктор же вывез Дмитрия из Углича и бежал с ним к Ледовитому океану». Однако русские источники не знают ни о каком враче-иностранце, жившем в Угличе.

Важные соображения в пользу самозванства Лжедмитрия приводит немецкий ландскнехт Конрад Буссов. Неподалеку от Углича Буссов и немецкий купец Бернд Хопер разговорились с бывшим сторожем угличского дворца. Сторож сказал о Лжедмитрии: «Он был разумным государем, но сыном Грозного не был, ибо тот действительно убит 17 лет тому назад и давно истлел. Я видел его, лежащего мертвым на месте для игр».

Все эти обстоятельства полностью разрушают легенду о тождестве Лжедмитрия и царевича Дмитрия. Остаются две версии: закололся сам и убит по наущению Бориса Годунова. Обе версии имеют сейчас сторонников в исторической науке.

Материал подготовлен на основе открытых источников

ria.ru

15 мая 1591 года в Угличе погиб царевич Дмитрий

15 мая 1591 года (427 лет назад) в Угличе погиб царевич Дмитрий «Угличское дело — следственное дело, производившееся специальной комиссией (боярин князь В. И. Шуйский, окольничий А. П. Клешнин, думный дьяк Е. Вылузгин, а также митрополит Геласий) во 2-й половине мая 1591года в связи со смертью царевича Дмитрия Ивановича и народным восстанием в Угличе 15 мая 1591. Было привлечено к следствию около 150 чел. Допрашивались дядья царевича — Нагие, мамка, кормилица, духовные лица, близкие ко двору или бывшие во дворце в начальный момент событий. Составление белового экземпляра «У. д.» в основном было завершено уже в Угличе. 2 июня оно докладывалось Геласием на заседании Освященного собора, по решению которого было передано на усмотрение царя. Смерть царевича была признана произошедшей во время припадка эпилепсии, когда он упал и закололся ножом. Его мать была пострижена в монахини, родственники подвергнуты опале, а значительное количество посадских людей, участников восстания, было выслано «на житьё» в Сибирь.» Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия 1969—1978 «Угличское дело» «Угличское дело» и по сей день является одной из неразрешённых и, скорее всего, неразрешимых загадок российской истории. Современные криминалисты в шутку называют его самым старым «висяком» или «глухарём» отечественной криминалистики. Исследователи, вдоль и поперёк изучившие многотомные материалы этого следствия, вот уже несколько столетий ломают копья в спорах: что же на самом деле произошло в Угличе 15 мая 1591 года? Можно ли вести именно от этой даты начало Смуты в Российском государстве? Был ли царевич убит? Погиб в результате несчастного случая? Может быть, на русском престоле в 1605-1606 гг. находился не самозванец, а последний представитель династии Рюриковичей? Дмитрий-царевич убиенный М.В. Нестеров, 1899 Увы, современная историческая наука не имеет однозначного ответа ни на один из этих вопросов. Только официальная трактовка «угличской драмы» в конце XVI — первой половине XVII веков менялась трижды. Следственная комиссия В. Шуйского в 1591 году объявила о «несчастном случае». В 1605 году, при появлении Лжедмитрия I в Москве, все «свидетели» и следователи в один голос заговорили о подлоге и убийстве двойника. А уже через год они же признали сына Ивана IV Грозного, царевича Дмитрия Ивановича «убиенным в Угличе», а сидящего на троне монарха – самозванцем. Сразу после низвержения Лжедмитрия I и восцарения В.Шуйского «убиенный отрок» Дмитрий в срочном порядке был признан святым, канонизирован русской православной церковью. Его прах столь же срочно доставили из Углича и захоронили в Архангельском соборе московского Кремля – усыпальнице русских царей. Но кто покоится в этой гробнице? Действительно ли царевич Дмитрий? Ответа тоже нет. Все отечественные и зарубежные историки, так или иначе соприкасавшиеся в своих исследованиях с сюжетами начала XVII века (Смутного времени), не могли обойти вниманием «угличское дело». Большинство исследователей отмечало тот факт, что материалы следствия, словно нарочно, подобраны так, чтобы на их основании можно было вынести любое решение. Многие фрагменты дела перепутаны или исчезли в результате переформирования «столбцов», характерных для делопроизводства XVI века, в более привычные нам «тетради». В начале XIX века, с лёгкой руки Н.М.Карамзина, наибольшую популярность в обществе получила версия об убийстве царевича по приказу Годунова. Именно эта трактовка вдохновила А.С.Пушкина на создание драмы «Борис Годунов», А.К. Толстого – трагедий «Царь Борис» и «Царь Федор Иоаннович». Последующие исследователи (С.М.Соловьёв, С.Ф. Платонов, В.К.Клейн) больше склонялись к «несчастному случаю», хотя и указывали на то, что следствие проведено московской комиссией В. Шуйского крайне недобросовестно. Н.И.Костомаров, К.Н. Бестужев-Рюмин, И.С.Беляев и другие весьма уважаемые историки XIX века придерживались версии о возможной «подмене» царевича двойником и последующем его появлении в качестве Лжедмитрия I. Сохранившиеся документы «угличского дела» оставляют немало сомнений в случайном самоубийстве царевича, но в то же время они не дают никаких оснований для обвинения Б.Годунова в преднамеренном убийстве. Именно поэтому дискуссия о событиях в Угличе продолжалась и продолжается до сих пор. Возникают новые версии, у каждой из которых немало приверженцев и противников. Далее мы приведём лишь краткую хронологию событий и основные версии, изложенные в отечественной историографии XIX-XX веков. Выводы каждый сделает для себя сам. Предыстория «угличской драмы» В 1584 году умер Иван VI Грозный. На престол взошёл его сын Фёдор Иоаннович. Подозревая, что недалёкий и слабый здоровьем царевич не сможет править самостоятельно, Грозный учредил при нём нечто вроде регентского совета, куда вошли дядя Фёдора Никита Юрьевич Романов, бояре Богдан Бельский (Вельский), Иван Мстиславский, Иван Шуйский и шурин царя, брат царицы Ирины – Борис Годунов. «Опекуны» очень быстро перессорились между собой. Годунов, устранив всех своих конкурентов, полностью подчинил себе безвольного монарха и фактически стал первым лицом в государстве. Между тем, в стране назревал династический кризис. Фёдор Иоаннович не имел наследника. Его единственная дочь (царевна Феодосия) умерла в раннем детстве. Последний сын Ивана Грозного – царевич Дмитрий – был рождён от седьмого, непризнанного церковью брака Ивана IV с худородной боярыней Марией Фёдоровной Нагой, а потому не мог считаться законным претендентом на престол. Царевичу выделили в удел Углич — город, часто находившийся в собственности удельных князей Московского дома. Однако ни Дмитрий, ни его семья не стали в действительности удельными владыками. Отправка в Углич была фактически ссылкой опасных конкурентов в борьбе за власть. Удельные права князя ограничивались получением части доходов уезда. Административная власть принадлежала присланным из Москвы служилым людям, и в первую очередь дьяку Михаилу Битяговскому. Воспитывали молодого царевича мать, многочисленная родня — Нагие и обширный придворный штат. В случае смерти Фёдора Иоанновича, у Дмитрия (пусть незаконнорожденного, но царского сына) было больше шансов занять русский престол, чем у бояр Годунова, Шуйского или кого-либо из Романовых. Это понимали все. Но в 1591 году царь Фёдор был ещё жив, и никто не мог поручиться, что наследника у него точно не будет. Угличские события: три версии 15 мая 1591 года царевич вместе с матерью возвратился из церкви. Мария Нагая отпустила Дмитрия поиграть во дворе с четырьмя мальчиками. За ними наблюдали нянька, кормилица и постельница. Во время игры царевич упал на землю с ножевой раной в горле и тут же умер. Во двор Угличского кремля сбежались горожане. Мать царевича и её родственники обвинили в убийстве присланных из Москвы людей, которые были в тот же день растерзаны толпой. 19 мая из Москвы прибыла комиссия в составе митрополита Сарского и Подонского Геласия, боярина князя Василия Ивановича Шуйского, окольничего Андрея Петровича Клешнина и дьяка Елизария Даниловича Вылузгина. Комиссия провела следствие и пришла к выводу, что царевич, страдавший эпилепсией, играл ножом и в припадке сам на него накололся. В 1605 году в Москве восцарился некий молодой человек, который утверждал, что он — Дмитрий, спасшийся от убийц благодаря подмене. Ставший царем после его свержения Василий Шуйский, главный деятель угличской комиссии, заявил, что Дмитрий был убит в Угличе по приказу Бориса Годунова. Именно тогда появилась гробница царевича Дмитрия в Архангельском соборе, а сам Дмитрий был объявлен святым. От тех далёких дней нам остались три взаимоисключающие версии произошедшего: царевич погиб в результате несчастного случая; царевич был убит по приказу Бориса Годунова; царевича хотели убить, но он спасся. Несчастный случай? Основа этой версии — следственное дело, составленное комиссией в Угличе. Вот как вырисовывается из этого документа то, что произошло. Мамка Василиса Волохова заявила следствию, что царевич страдал эпилепсией, «чёрной немочью». 15 мая царица ходила с сыном к обедне, а потом отпустила гулять во внутренний дворик дворца. С царевичем были мамка Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четверо сверстников, в том числе сыновья кормилицы и постельницы. Дети играли в «тычки» — втыкали броском нож в землю, стараясь попасть как можно дальше. Во время игры у царевича начался припадок. По словам няньки, «и бросило его на землю и тут царевич сам себя ножом поколол в горло, и било его долго, да туто его и не стало». Убийство царевича Дмитрия, гравюра Б. Чорикова, XIX в. Далее следуют крайне противоречивые показания очевидцев и родственников царевича. Михаил Федорович Нагой, брат царицы: «Царевича зарезали Осип Волохов, да Микита Качалов, да Данило Битяговской». Григорий Федорович Нагой, другой брат царицы: «И побежали на двор, ажно царевич Дмитрий лежит, набрушился сам ножем в падучей болезни». Товарищи Дмитрия по играм: «Пришла на него болезнь, падучий недуг, и набросился на нож». Кормилица Арина Тучкова: «И она того не уберегла, как пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож в руках, и он ножем покололся, и она царевича взяла к себе на руки, и у нее царевича на руках и не стало». Андрей Александрович Нагой: «Прибежал туто ж к царице, а царевич лежит у кормилицы на руках мертв, а сказывают, что его зарезали». Дмитрий погиб, как бы сейчас сказали «в обеденный перерыв», когда практически весь угличский «двор» разошёлся трапезничать по своим подворьям. Ушли братья царицы, уехал из дьячей избы глава угличской администрации Михаил Битяговский. Вслед за ним разошлись и его подчинённые – писаря и подьячие. Готовились к обеду и во дворце царевича, когда сын постельничей Петруша Колобов прибежал с известием о гибели Дмитрия. Царица Мария Нагая выскочила во двор, схватила полено и начала бить им няньку Волохову. Тогда-то и были впервые названы имена предполагаемых убийц царевича: царица «почала ей, Василисе, приговаривать, что будто се сын ее, Василисин, Осип с Михайловым сыном Битяговского да Микита Качалов царевича Дмитрея убили». Ударили в набат. К дворцу сбежалось всё население города. Прискакал на коне уже успевший захмелеть Михайло Нагой. Явились Андрей и Григорий Нагие. Когда пришёл дьяк Михаил Битяговский с помощниками, науськиваемая братьями Нагими толпа набросилась на них. Они пытались укрыться в стоявшей посреди двора «брусяной избе», но угличане выбили двери и окна, вытащили спрятавшихся чиновников и убили. Затем убили Осипа Волохова и Данилу Битяговского. Хотели убить жену и дочерей Битяговского, но их спасло вмешательство священников. Вскоре наступило отрезвление. Было ясно, что вот-вот из Москвы нагрянет следственная комиссия. Нужно было срочно найти доказательства вины убитых. За дело взялся Михайло Нагой. По его приказу на тела Битяговских, Качалова, Волохова и других убитых (а всего погибло 14 человек) положили оружие, измазанное куриной кровью. Василий Шуйский, титулярник 1672 г. Вечером 19 мая в Углич приехала следственная комиссия. Формально её возглавлял митрополит Геласий, но фактически руководил следствием боярин Василий Иванович Шуйский – будущий царь, отпрыск одной из самых знатных фамилий Русского государства. Среди сторонников версии «несчастного случая» долго бытовало мнение, будто Годунов намеренно послал в Углич Шуйского – своего врага и конкурента в борьбе за престол. Тем самым он как бы хотел подчеркнуть свою непричастность к смерти царевича Дмитрия. Такой точки зрения придерживались С.Ф.Платонов, Р.Г.Скрынников, В.К.Клейн, советский историк И.С. Полосин. Позднейшие исследования доказали, что на самом деле, легенда о «плохих» отношениях В.И. Шуйского и Годунова была изобретена самим Шуйским после его восшествия на престол. Новый царь хотел отмежеваться от своего непопулярного предшественника и как-то примазаться к военной славе репрессированного при Фёдоре Иоанновиче своего родственника – Ивана Шуйского, весьма популярного военачальника и героя Ливонской войны. Шуйские и Годуновы принимали самое активное участие в опричнине. Они являлись «свойственниками» — брат В.И. Шуйского Дмитрий был женат на родной сестре жены Бориса Годунова. В 1591 году Шуйский старался со «свояком» и всесильным правителем Годуновым не ссориться, и не упустил бы случая ему угодить. Именно из-за поведения В.И. Шуйского историки никогда всерьёз не воспринимали документы следственного дела. В качестве главы следственной комиссии он подтвердил: царевич закололся в эпилептическом припадке. Тогда именно так было нужно Годунову. При вступлении на престол Лжедмитрия I Шуйский сначала не признал нового царя, но потом заявил, что не видел в Угличе тела убитого царевича. Овладев царским троном, тот же Шуйский объявил торжественно: царевич Дмитрий «заклан бысть» от «лукавого раба Бориса Годунова», и установил почитание нового святого мученика. Н.И. Костомаров писал: «Следственное дело для нас имеет значение не более, как одного из трех показаний Шуйского, и притом такого показания, которого сила была уничтожена дважды им же самим». Подозрения в фальсификации увеличивались при анализе самого дела: листы перепутаны, нет записей допросов многих важных свидетелей. Возможно, еще члены комиссии Шуйского вырезали из него одни показания и вклеили другие? Однако тщательное исследование, проведённое в начале XX века опытным архивистом К. Клейном, отвергло такого рода подозрения: просто за многие века часть листов оказалась испорченной и утраченной, а часть — перепутанной. В деле нет показаний матери погибшего царевича Марии Нагой и одного из её старших братьев – Афанасия Фёдоровича Нагого. Согласно известной версии, Афанасий Нагой во время следствия находился в Ярославле и не мог быть опрошен. Но точно неизвестно, где именно он был во время происшествия 15 мая, и никто из фигурантов дела его не упоминает ни словом. Допрашивать же царицу не имели права ни бояре, ни даже патриарх. Но только она одна могла рассказать, почему сразу назвала убийцами Данилу Битяговского, Никиту Качалова и Осипа Волохова. 2 июня 1591 года «Освященный собор» и боярская дума решили: «Царевичу Дмитрию смерть учинилась божим судом», и в смерти последнего Рюриковича никто не виноват. Убит по приказу Годунова? Эта версия всплывала трижды, и при совершенно разных обстоятельствах. Борис Годунов, титулярник 1672 г. 15 мая 1591 года Нагие обвинили в смерти царевича Бориса Годунова, назвав непосредственными исполнителями преступления его «агентов» в Угличе – Битяговских и Волоховых. В умысле (хотя и неудачном) на убийство Дмитрия обвинял Годунова Лжедмитрий I. 17 мая 1606 года Лжедмитрия I свергли с престола и через два дня царём «выкликнули» Василия Шуйского, который торжественно объявил, что царевич Дмитрий был убит по приказу Годунова. Вскоре появились новые самозванцы, утверждавшие: да, убитый в Москве царь был и впрямь «вор и еретик Гришка Отрепьев», а вот он — подлинный Дмитрий. Чтобы доказать самозванство любого возможного претендента на роль Дмитрия, «убиенного» в Угличе царевича объявили святым мучеником. «Мог ли рискнуть русский человек XVII века усомниться в том, что говорило «житие» царевича и что он слышал в чине службы новому чудотворцу?» — писал С. Платонов. Усилиями нескольких поколений исследователей выяснено, как постепенно, от сказания к сказанию, от повести к повести, от года к году обрастала противоречивыми подробностями версия об убийстве царевича по приказу Годунова. Древнейший из этих памятников — так называемая Повесть 1606 года — вышла из кругов, близких к Шуйским, заинтересованных в том, чтобы представить Дмитрия жертвой властолюбия Бориса Годунова. Авторы более поздних «сказаний» были уже связаны в своей концепции житием святого царевича Дмитрия. Отсюда и разногласия. В одном сказании обстоятельства самого убийства вообще не описаны; в другом — убийцы нападают на царевича во дворе, открыто; в третьем — подходят к крыльцу, просят мальчика показать ожерелье и, когда он поднимает голову, колют ножом; в четвертом — злодеи прячутся под лестницей во дворце, и, пока один из них держит царевича за ноги, другой убивает. Источники, сообщающие об убийстве Дмитрия, противоречивы, основаны на официальной версии, которую нельзя было оспаривать или даже подвергать сомнению, не попав в еретики. Следственное дело, как мы уже упоминали, не является источником более достоверным, чем сказания, жития и летописи. Кто мешал следователям при неграмотности большинства свидетелей писать что угодно? Очевидцами смерти царевича были мамка Василиса Волохова, постельница Марья Колобова, кормилица Арина Тучкова и четверо сверстников Дмитрия. Вряд ли эти люди были грамотны и имели возможность проконтролировать, что именно записал за ними дьяк. Подозрительно ещё одно обстоятельство — навязчивое повторение всеми свидетелями: «покололся ножем сам». На следствии об этом говорят не только непосредственные очевидцы, но и те, кто знает о смерти Дмитрия со слов других людей. Но ведь все горожане тогда верили в насильственную смерть царевича и истребляли его предполагаемых убийц. Часто утверждают, что Годунов не был заинтересован в смерти царевича, чья гибель принесла ему больше бедствий, чем мог принести живой Дмитрий. Напоминают, что сын от седьмой (или шестой) жены Ивана Грозного официально не имел права на престол, а у царя Федора Ивановича вполне мог родиться наследник и после убийства царевича. Все это внешне логично. Но когда через четырнадцать лет на окраинах Русского государства появился некто, выдававший себя за сына Ивана Грозного, одно имя Дмитрия всколыхнуло огромную страну. Многие встали под его знамена, и никто не вспомнил, от какого по счету брака он родился. Между тем, Годунов серьёзно опасался царевича и его родни. Даже если бы у царя Федора родился сын, вряд ли сын слабоумного царя правил бы самостоятельно. Борис остался бы опекуном государя и фактическим правителем. Для такого наследника его дядя Дмитрий был бы реальным соперником, ибо в Угличе, как свидетельствуют очевидцы, подрастал ярый враг царского шурина. Голландец Исаак Масса рассказывает: «Дмитрий нередко спрашивал, что за человек Борис Годунов, говоря при этом: «Я сам хочу ехать в Москву, хочу видеть, как там идут дела, ибо предвижу дурной конец, если будут столь доверять недостойным дворянам». Немецкий ландскнехт Конрад Буссов сообщает, что Дмитрий вылепил однажды несколько фигур из снега, каждой дал имя одного из бояр и стал затем отсекать им головы, ноги, протыкать насквозь, приговаривая: «С этим я поступлю так-то, когда буду царем, а с этим эдак». Первой в ряду стояла фигура, изображавшая Бориса Годунова. Вряд ли случайно и Нагие сразу обвинили в смерти царевича именно агентов Годунова. Они ждали и боялись этого часа. Но значит ли всё это, что Годунов действительно подсылал убийц к царевичу, что Битяговский и Качалов перерезали ему горло? Скорее всего, нет. Осторожный Годунов не стал бы рисковать так глупо. Если бы убийц схватили и допросили с пристрастием, вряд ли они стали бы молчать о «заказчике» преступления. Российский историк В.Б. Кобрин в ряде своих работ высказывает мнение о том, что непосредственной «исполнительницей» воли Годунова была как раз нянька Василиса Волохова. Если мальчик, действительно, страдал эпилептическими припадками, то ему не следовало позволять играть с острыми предметами. С этой точки зрения поведение воспитательницы может быть расценено не как оплошность, а как преступление. Именно поэтому, считает Кобрин, царица набросилась на няньку Волохову, обвинив её и её сына в убийстве Дмитрия. Убиение царевича Дмитрия в Угличе 15 мая 1591 г., лубок XIX века Но здесь следует вспомнить нравы тогдашней аристократии. Никто из знатных мужчин XVI века не расставался с оружием ни при каких обстоятельствах. Утрата оружия означала бесчестие. Царевич, помимо ножа, тешился и с сабелькой, и с настоящим кинжалом – куда более опасным оружием, нежели ножичек для детской игры в «тычку». Отобрать у царского сына нож не решилась бы ни одна женщина, даже сама царица. С точки зрения современной медицины, случайное самоубийство царевича – маловероятно: эпилептические судороги не позволили бы удержать в руке никакой предмет. А самому проткнуть себе горло даже самым острым ножом, который лежит на земле – практически невозможно. В следственном деле не сохранилось ни описания ножа, ни подробного описания места происшествия, ни упоминания о том, кто из мальчиков находился рядом с царевичем в тот момент, когда у него начался припадок. Следователи не допрашивали всех детей, ограничившись лишь показаниями старшего – Петруши Колобова. Могло случиться так, что нож, на который накололся Дмитрий, находился в руках одного из его товарищей по игре. Например, того же Петруши Колобова или сына кормилицы Тучковой. Если бы этот факт всплыл на следствии, вряд ли ребёнка оставили бы в покое. Возможно, поэтому все очевидцы происшествия старались подчеркнуть в своих показаниях, что царевич «набросился на нож сам». Самозванец ли? Версия о спасении царевича путём подмены его двойником довольно редко проникает на страницы современной литературы. Между тем, её нельзя считать просто плодом досужего вымысла. В спасение Дмитрия верили (или хотя бы допускали эту возможность) крупный специалист по генеалогии и истории письменности С.Д. Шереметев, профессор Петербургского университета К.Н. Бестужев-Рюмин, видный историк И. С. Беляев и другие серьёзные историки конца XIX — начала XX вв. Книгу, специально посвященную обоснованию этой версии, выпустил известный журналист А.С.Суворин. Основными источниками версии являются рассказы самого мнимого Дмитрия, которые зафиксированы в сохранившихся дневниках Марины Мнишек; некоторые намёки, разбросанные в письмах иностранцев (в частности — английского дипломата Джерома Горсея), свидетельства современников о поведении Лжедмитрия I в период его краткого правления. Дневники Марины Мнишек и свидетельства других поляков дают версию «спасения» царевича, которая в корне отличается от того, что происходило в Угличе 15 мая 1591 года. По словам М. Мнишек, Дмитрия спас некий иностранный врач Симон. Он подложил на место царевича другого, внешне похожего мальчика. Этого мальчика и задушили в Угличе. Между тем, ни один из русских источников не упоминает никакого врача Симона при дворе Марии Нагой. Дмитрий погиб средь бела дня на глазах семерых свидетелей от ножевой раны. Утверждавший, что он и есть царевич, был не в курсе угличских событий, следовательно – самозванец. С другой стороны, если настоящего царевича подменили гораздо раньше, то о случившемся с его «двойником» он мог и не знать. Джером Горсей, находившийся в мае 1591 года в Ярославле, оставил небезынтересные свидетельства о действиях бояр Нагих сразу же после смерти царевича. Из них складывается впечатление, что родственники царицы заранее эту «гибель» предвидели и готовили. «Эмиссаром» Нагих в Ярославле и Москве выступил Афанасий Нагой, о котором нет никаких упоминаний в «угличском деле». Уже вечером 15 мая Афанасий сообщил Горсею, что Дмитрий убит агентами Годунова, а царица отравлена. Этот слух приверженцы Нагих постарались распространить в Ярославле, а также и в Москве. В Ярославле ударили в набат, но поднять народ на восстание не удалось. В конце мая 1591 года в Москве случилась серия сильных пожаров. Братья Нагие активно распространяли слухи о том, что Годуновы повинны не только в убийстве царского сына, но и в злодейском поджоге Москвы. Эти слухи распространились по всей России и проникли за рубеж. Царские дипломаты, отправленные в Литву, принуждены были выступить с официальным опровержением известий о том, что Москву «зажгли Годуновых люди». «Поджигателей» потом нашли. Ими оказались холопы бояр Нагих. Материалы о московских и ярославских событиях не вошли в «угличское дело», впоследствии были утрачены, а потому никогда не рассматривались историками в контексте событий, связанных с гибелью царевича. Р.Г.Скрынников, один из известнейших советских специалистов по эпохе «смуты», писал: «Ситуация, сопутствовавшая угличским событиям, носила критический для правительства характер. Над страной нависла непосредственная угроза вторжения шведских войск и татар. Власти готовились к борьбе не только с внешними, но и с внутренними врагами. За одну-две недели до смерти Дмитрия они разместили на улицах столицы усиленные военные наряды и осуществили другие полицейские меры на случай народных волнений. Достаточно было малейшего толчка, чтобы народ поднялся на восстание, которое для Годунова могло кончиться катастрофой. В такой обстановке гибель Дмитрия явилась для Бориса событием нежелательным и, более того, крайне опасным. Факты опровергают привычное представление, будто устранение младшего сына Грозного было для Годунова политической необходимостью…» Скрынников Р. Г. Борис Годунов.– М., Наука, 1978.– 72 Возможно, в 1591 году для Годунова не было политической необходимости в устранении Дмитрия. А вот для его противников – была. Мнимое убийство царевича могло являться частью плана братьев Нагих, решивших организовать государственный переворот. В случае удачи они бы предъявили «спасённого» племянника и стали бы первыми лицами в государстве. В пользу версии о подмене царевича говорит и факт намеренного истребления родственниками царицы всех «ненадёжных» лиц, которые могли бы признать в убитом другого мальчика и сказать об этом московской комиссии – Битяговских, Волохова, Качалова, дьяков приказной избы и других «свидетелей», знавших Дмитрия в лицо. По некоторым свидетельствам, царица Мария Нагая приказала также убить и «убогую» девицу, которая ходила во дворец играть с царевичем и могла сболтнуть лишнее. Ведь никто из приезжих москвичей Дмитрия не видел, и поручиться за то, что убит именно он, не мог. Противники «отрепьевской» версии и по сей день твердят, что Лжедмитрий I был нерусским по происхождению. Одни видят в нём белоруса или украинца, подвергшегося ополячиванию; другие приписывают ему итальянское, французское, немецкое, португальское и даже еврейское происхождение. Однако в конце XIX века исследователь отношений России и папского престола П. Пирлинг разыскал в ватиканском архиве собственноручное письмо Лжедмитрия I на польском языке. К апологетической оценке Пирлингом личности самозванца можно относиться по-разному, но проведённые им графологические и текстологические исследования показали, что Лжедмитрий I не владел польским языком, как родным. Более того — начертания многих латинских букв с головой выдавали в нём человека, привыкшего писать кириллицей. Церковь Царевича Дмитрия «на Крови», г. Углич Современники единодушно отмечают, с какой поразительной, напоминающей петровскую, смелостью молодой царь Дмитрий Иванович нарушал сложившийся при московском дворе этикет. Царю прилично было быть спокойным и неторопливым, истовым и важным. Этот действовал с темпераментом названого отца (без его жестокости). Дмитрий не вышагивал медленно по дворцу, а стремительно переходил из одной комнаты в другую, так что даже его личные телохранители порой не знали, где его найти. Толпы он не боялся, не раз в сопровождении одного-двух человек скакал по московским улицам. Он даже не спал после обеда. Всё это крайне непохоже на расчётливого самозванца. Вспомним, как старательно пытался Пугачёв копировать формы екатерининского двора. Считай Лжедмитрий себя самозванцем, он уж наверняка сумел бы заранее освоить этикет и обычаи московского двора, постарался бы сразу не ссориться с боярами, не вызывать недоумение своими «странными» поступками, да и в плане личной безопасности не был бы столь беспечен. Лжедмитрий I помиловал Василия Шуйского – главного составителя «угличского дела», который должен был первым уличить его в самозванстве. В благодарность Шуйский организовал государственный переворот, и его сторонники мнимого Дмитрия убили. Сомнительна также эпилепсия царевича. Излечение от этой болезни, даже при современном развитии медицины, совершенно невозможно. За всё время правления (почти год) у Лжедмитрия I не было зафиксировано ни одного припадка. Между тем, версия о «падучей» настоящего сына Ивана Грозного тоже может быть подвергнута сомнению. Она появилась лишь в «угличском деле». Кроме родственников, нянек и игравших с ним детей – лиц заинтересованных – никто припадков Дмитрия никогда не видел. «Эпилепсия» могла быть придумана Нагими, чтобы сбить с толку следствие: «несчастный случай» во время припадка выглядел более правдоподобным. Лишь в XX веке историками были обнаружены сведения о том, что мать царевича, Мария Нагая, всё-таки делала заупокойные вклады по своему сыну. Один из них был сделан в годовщину гибели Дмитрия – в мае 1592 года, когда страсти вокруг угличских событий уже улеглись. Служить «за упокой» по живому человеку просто для отвода глаз не имело смысла, да и вряд ли в XVI веке кто-либо мог решиться на столь кощунственный поступок… Несмотря на обилие исторических версий, вопрос о личности первого самозванца, а также о том, кому на самом деле была выгодна смерть царевича Дмитрия, остаётся открытым. Елена Широкова По материалам: Кобрин В.Б. Смутное время – утраченные возможности Он же. Кому ты опасен, историк? Скрынников Р.Г. Борис Годунов. – М., Наука, 1978 Он же. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев. — Новосибирск, Наука, 1990.

ptiburdukov.ru

ПОГИБ ЛИ В УГЛИЧЕ ЦАРЕВИЧ ДМИТРИЙ?. Пропавшая история

ПОГИБ ЛИ В УГЛИЧЕ ЦАРЕВИЧ ДМИТРИЙ?

15 мая 1591 года в Угличе при загадочных обстоятельствах погиб младший сын Ивана Грозного Дмитрий. Эта трагедия известна широко, версий за 400 лет было высказано несколько: от гибели от несчастного случая до убийства по приказу Бориса Годунова и подмены царевича с целью спасти его от убийства по приказу того же Бориса. Попробуем взглянуть на происшедшее в Угличе так, как сделали бы это Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро или патер Браун. Они начинали следствие, задавая себе первый и главный вопрос: кому это выгодно?

Действительно, кому была выгодна смерть девятилетнего царевича Дмитрия Иоанновича? Как ни странно, это было выгодно Борису Годунову, но, изучив обстоятельства угличского дела, Холмс, Пуаро и Браун вполне могли бы прийти к выводу, что Годунов невиновен!

Карьера Бориса Годунова началась при Иване Грозном. Сначала Борис стал зятем всемогущего шефа опричников Малюты Скуратова, а затем его троюродная сестра Ирина вышла замуж за одного из сыновей Грозного, Фёдора, ставшего после смерти Ивана IV царём. Царский шурин Годунов сделался соправителем царя Фёдора Иоанновича, сына Грозного от его первой жены Анастасии Романовой. Годунов происходил из бояр «худородных» (незнатных) и, став вторым лицом в государстве, приобрёл себе множество врагов среди бояр, считавших себя «великими», а Бориса — «выскочкой».

В те времена «худородному» боярину удержаться на вершине власти без жестокости было почти невозможно, но Годунов удержался. Его опорой был свояк (муж сестры) царь Фёдор, а посему Борис должен был беречь его как зеницу ока, ибо со смертью Фёдора окончилась бы не только карьера Годунова, но и жизнь — врагов у соправителя хватало с избытком!

Годунов действительно берёг Фёдора как мог, но и Дмитрия, сына Грозного и Марии Нагой, он тронуть не мог по двум причинам:

а) в случае смерти царевича враги Годунова, даже не найдя явных улик, сумели бы если не свалить его, то поколебать его влияние в стране;

б) Борис Годунов, прошедший «школу» опричнины и будучи зятем Малюты, тем не менее жестокостью не отличался. Историки это заметили — своих злейших врагов Борис в худшем случае насильно постригал в монахи или ссылал. Казней по «политическим» мотивам в бытность его соправителем практически не было.

Чтобы успешно противостоять интригам многочисленных врагов, Годунов должен был обладать недюжинным умом, который он явно имел. Но одного ума недостаточно — нужна точная информация о настроениях, господствовавших в боярской среде, — Шуйских, Мстиславских и многих других, чтобы вовремя «нейтрализовать» их постригом или ссылкой, не доводя дело до возможного кровопролития. Такие сведения могли поставлять хорошо оплачиваемые осведомители из боярского окружения, что позволяло Борису быть в курсе замыслов своих противников и вовремя их пресекать.

Иван Грозный, умирая, передал трон Фёдору, а младшему Дмитрию выделил удельное княжество со столицей в Угличе. Нельзя исключать, что здесь не обошлось без «подсказки» хитроумного Бориса, но этого вопроса касаться не станем.

Мария Нагая с сыном Дмитрием и многочисленной роднёй отбыла в почётную ссылку. Ей даже не позволили присутствовать на коронации Фёдора в качестве ближайшей родственницы, что являлось огромным унижением. Уже это одно могло заставить Нагих затаить зло на Бориса и иже с ним.

Годунов, зная и понимая это, сознавал также, что семейство теперь уже бывшей царицы представляет для него реальную угрозу. Для надзора за Нагими он прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского, наделённого самыми широкими полномочиями. Его присутствие лишило Нагих почти всех прерогатив, которыми они обладали в качестве удельных князей, в том числе и контроля над доходами, поступавшими в удельную казну. Это могло ещё более усилить их ненависть к царскому соправителю, ибо удар по карману всегда очень болезненный!

Теперь же осмотрим место и обстоятельства происшествия, но сначала глазами современников.

Полдень 15 мая 1591 года, суббота. День жаркий. Мария Нагая вернулась с сыном из церкви с обедни. Она прошла во дворец, а сына отпустила погулять во внутренний дворик. С царевичем были: мамка (нянька) Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четверо мальчиков, в том числе сыновья кормилицы и постельницы. Самым старшим из детей был сын Колобовой — Петрушка (Пётр). Дети играли в «ножички», но не ножом с плоским лезвием, а «сваей» — тонким стилетом с лезвием четырёхгранной формы, предназначавшимся для колющих ударов. Царевич Дмитрий страдал «падучей» болезнью (эпилепсией), и приступ начался, когда в его руке была свая-стилет. Падая, Дмитрий напоролся на остриё горлом. Подбежавшая Арина Тучкова схватила царевича на руки и, по её словам, «на руках его не стало». Мальчики были перепуганы, и Петрушка Колобов как старший бросился во дворец сообщить Марии о трагедии. Но потом произошло странное. Выскочившая во двор из-за обеденного стола Мария вместо того, чтобы, как всякая нормальная мать, броситься к сыну, схватила полено и обрушила его на голову мамки Волоховой, с силой ударив её несколько раз! Волохова упала с разбитой головой, а Мария при этом кричала, что «царевича зарезал Осип Волохов», сын мамки.

Нагая велела ударить в набат. Угличане бросились к дворцу, примчался и дьяк Битяговский. Он попробовал прекратить бить в колокола, но звонарь заперся на колокольне и в звонницу дьяка не пустил. Осип Волохов появился около дворца вместе с прибежавшими жителями —он явно находился где-то недалеко, возможно, у свояка (мужа сестры) Никиты Качалова. Мария Нагая продолжала кричать, что Осип — убийца Дмитрия. Окровавленная Волохова умоляла Нагую «пощадить сына». За шурина заступился и Качалов, но тщетно — возбуждённая толпа начала самосуд. Качалов, дьяк Битяговский, его сын и ещё несколько человек, пытавшихся успокоить толпу, были убиты. Осип Волохов сначала пытался укрыться в доме Битяговского, а затем в церкви, куда отнесли тело царевича, но его вытащили оттуда и тоже убили. Он стал последним, пятнадцатым, убитым из числа тех, кто погиб в результате самосуда.

Следственная комиссия из Москвы прибыла в Углич 19 мая. Учитывая тогдашнюю скорость передачи информации и передвижения, можно считать, что Москва отреагировала на трагедию практически мгновенно. Но главное: во главе следственной комиссии был Василий Шуйский, незадолго до этого вернувшийся из ссылки, куда он попал по воле Бориса Годунова.

Как считают историки, назначение Шуйского главой комиссии санкционировала Боярская дума, но предложение об этом могло исходить от Годунова — Борис понимал, что смерть Дмитрия обязательно припишут ему. Поэтому он и мог предложить кандидатуру Шуйского, нисколько не сомневаясь, что тот будет «землю рыть», чтобы найти хоть малейшую зацепку для обвинения Годунова в смерти Дмитрия — это был гениальный ход человека, невиновного в убийстве царевича!

Комиссия насчитывала несколько десятков человек. Кроме Шуйского и различных мелких чинов, в неё входили окольничий Клешнин, думный дьяк Вылузгин, церковь со своей стороны направила для надзора за следствием митрополита Гелвасия. Расследование велось максимально тщательно, были опрошены сотни людей. Допросы велись публично, во дворе кремля, в присутствии десятков и (быть может) сотен любопытных. При таком ведении дела фальсификация показаний и давление на свидетелей были полностью исключены — члены комиссии придерживались различных политических ориентаций, и каждый зорко следил за своими коллегами по расследованию, готовясь воспользоваться любой оплошностью.

Главными свидетелями гибели царевича были четверо мальчиков, мамка Волохова, кормилица Тучкова, постельница Колобова. Их показания и легли в основу заключения комиссии о гибели Дмитрия в результате несчастного случая, и это тогда, в 1591 году, признала вся Россия!

400 лет изучали историки «угличское дело», и никто не обращал внимания, что на вопрос следователей мальчикам: «Хто в те поры за царевичем были?» (Кто был рядом в момент происшествия?), мальчики дружно отвечали, что только они четверо, «да кормилица, да постельница!». Вот так — Василису Волохову они не упоминали, и, следовательно, её не было рядом в момент гибели Дмитрия! Где же она находилась?

Мария Нагая допросам не подвергалась — следователи не рискнули допрашивать пусть бывшую, но всё же царицу, однако известно, что Мария и её брат Андрей в момент гибели царевича сидели за обеденным столом. Им прислуживали трое видных служителей двора экс-царицы — подключники Ларионов, Гнидин и Иванов, а также стряпчий Юдин. Этот стряпчий (что-то вроде официанта) оказался восьмым свидетелем, кто видел происшедшую во дворе трагедию. Остальные трое узнали обо всём, только когда вбежал Петрушка Колобов.

За царским столом прислуживали стряпчие и стольники, но отнюдь не подключники. Они — хозяйственники, так сказать, «замы» ключника (завхоза, администратора, управляющего). Пусть Мария и находилась в почётной ссылке под жёстким надзором Битяговского, но она всё же была царицей, и что-то нигде не сказано, что дьяк «контролировал» доходы Нагих настолько, что у царского стола прислуживали подключники вместо стряпчих и стольников из-за нехватки денег на жалованье слугам!

Стряпчий по рангу был младше подключника, и Юдин должен был смотреть за обедающими Марией и Андреем, чтобы вовремя успеть им прислужить. Он же глазел в окно на играющих детей, хотя рядом с ним прислуживали слуги более высокого ранга, — на это даже комиссия Шуйского не обратила внимания.

Юдин сказал на следствии, что видел, как мальчики играли и как царевич «накололся на нож», но следователи так и не смогли точно установить момент, когда царевич нанёс себе рану в горло. Этого не видел никто из присутствующих.

Холмс и Пуаро, очень возможно, подтвердили бы выводы комиссии (а может быть, нет), а вот патер Браун точно не согласился бы с ними. Он вспомнил бы «Сломанную шпагу» и сказал бы: «Где умный человек прячет лист?» — «В лесу. А убитого?» — «На поле боя. А если не было никакой битвы?» — «Он сделает всё, чтобы она была!»

В Угличе не было битвы, а был самосуд с пятнадцатью трупами в результате. Главной же целью этого побоища был Осип Волохов — его надо было заставить замолчать навсегда!

В те времена не знали хронометража, не проводили следственных экспериментов для восстановления полной картины преступления, позже историки тоже не пытались по минутам воспроизвести последовательность событий. Попробуем восполнить это упущение, учитывая и другие сведения.

Итак: Мария с сыном возвращается из церкви и сама идёт обедать с братом. Про обед царевича нигде не упоминается, и, следовательно, Дмитрий на обед не пошёл — он был отпущен играть сразу же после возвращения домой. Можно предположить, что между возвращением из церкви и гибелью ребёнка прошло не так уж много времени — полчаса, не более. Эпилептик-царевич мог во время внезапного приступа нанести себе рану в горло, но в этом случае сведённые судорогой пальцы держали бы сваю за рукоятку, охватывая её полностью. Остриё (лезвие) должно было торчать из кулака вверх (между указательным и большим пальцами). Только в этом случае царевич мог ударить себя в горло, но во время игры «в ножички» нож никогда не берут в ладонь, плотно охватывая рукоять (кто когда-либо играл в эту игру, должен это помнить). Нож берут за конец лезвия или рукоятки, но, конечно, в Угличе могло быть по-всякому — царевич взял протянутый ему рукояткой стилет, и тут случился приступ.

А вот теперь интересный вопрос: откуда известно, что царевич Дмитрий страдал эпилепсией? Удивительно, но данные о болезни царевича всеми историками берутся только из «угличского дела»! Все свидетели дружно утверждали, что Дмитрий страдал «падучей» болезнью, но неизвестно, была ли болезнь врождённой, а если нет, то всё равно не ясно, с какого возраста она проявилась. А болел ли царевич Дмитрий эпилепсией вообще? Не была ли эта «падучая» симуляцией, производимой по наущению матери и других лиц, заинтересованных в создании образа «больного царевича»?

В ту эпоху взрослели раньше, и сын Ивана Грозного мог быть смышлёнее, чем его ровесники ныне, а ведь речь шла о троне — в таких случаях принцы (царевичи) любых стран, воспитанные с раннего детства соответствующим образом, и вели себя сообразно с обстоятельствами.

Все эти размышления ведут к предположению, которое уже высказывалось некоторыми историками ранее: царевич Дмитрий не погиб в Угличе, а был подменён с целью будущего захвата власти семейством Нагих! Для обоснования этой версии взглянем на происшедшее в Угличе с современной «детективной» точки зрения.

Итак: настоящий Дмитрий был подменён по дороге в церковь или на обратном пути. Мальчик, которого должны были принести в жертву, обязательно должен был иметь сходство с царевичем в росте, цвете волос, телосложении и чертах лица. Предположим, такого ребёнка нашли. Вряд ли он был из семьи даже среднего достатка, скорее из беднейшей или даже сирота. Отсюда следует, что лже-царевича надо было научить хотя бы немногому тому, что помогло бы ему сыграть «роль» Дмитрия в течение максимум 30 минут — а для обучения необходимо время!

Прельстить же несчастного ребёнка могли чем угодно, даже пообещав «златые горы» — и он согласился исполнить роль царевича и… разыграть (конечно, после «тренировок») приступ эпилепсии. Сколько времени потребовалось на поиски и «подготовку дублёра» — неизвестно, но свидетели вспомнили приступ «падучей» в марте, когда царевич «мать свою царицу сваей поколотил». Можно предположить, что «дублёра» уже нашли! 12 мая у царевича был приступ, и вплоть до 15-го его из дома не выпускали, следовательно, четверо мальчиков его могли не видеть три дня. Если же царевич и до 12 мая два-три дня не выходил на улицу, то получается почти неделя, а за эти дни болезнь может изменить и черты лица — такое объяснение «в случае чего» могло бы пригодиться!

Продолжим. Подмена произошла: в церковь ушёл Дмитрий, вернулся лже-Дмитрий в одежде настоящего. Его уже ждали, в том числе и одна из трёх женщин, под чьим надзором находился царевич. Эта женщина пользовалась полным доверием царицы Марии Нагой и была ей, несомненно, преданна.

Посмотрим внимательно, «по-современному», на некоторых лиц «угличского дела».

Колобова Марья, постельница. В её обязанности входило следить за бельём (простынями, наволочками и т.п.) и при необходимости зашивать его, т.к. всё это имеет обыкновение рваться и в царском дворце. Марья же была «по совместительству» и нянькой, так что днём шить и штопать времени ей могло и не хватать. Оставались вечер и ночь, электричество отсутствовало, только свечи и лучины — а посему постельница Марья Колобова могла быть близорука! Колобова видела, как вернулась царица с мальчиком, одетым в знакомую одежду, тут же отправившимся играть с детьми, среди которых был и её сын Петрушка.

Василиса Волохова, мамка (нянька) царевича Дмитрия. Она была самой старшей по возрасту из трёх женщин — её дочь была замужем за Никитой Качаловым, да и сын Осип был уже не мальчик. Но главное другое: когда Осип Волохов пытался спастись от смерти, то сначала он бросился в дом Битяговского — и не потому, что дом был рядом, а потому, что дьяк был не только достаточно высоким должностным лицом, но и знакомым его и матери! Причём Осип бросился к хорошим знакомым, и можно предположить, что присланный в Углич личным приказом Годунова Битяговский благоволил к Волоховым потому, что Василиса была осведомительницей дьяка при дворе царицы, но Нагие об этом знали!

Тогда становится понятно, почему на следствии мальчики не упомянули о присутствии во дворе «мамки» — Волохову отвлекли под каким-либо предлогом от играющих детей, а затем её нельзя было подпускать к телу — Василиса сразу могла опознать подмену! Для этого и пришлось самой царице пустить в ход полено!

Осип Волохов, сын Василисы Волоховой. Вся его вина заключалась в том, что он мог случайно оказаться вблизи места, где совершалась подмена царевича, и быть замеченным Марией. Видел Осип подмену или не обратил на происходящее внимания — неизвестно, но Мария испугалась — а вдруг заметил? Вот и пришлось убрать свидетеля, убив перед этим ещё 14 человек!

А теперь «момент истины» — картина гибели лже-царевича: лже-Дмитрий, взяв в руку сваю, падает «как учили» и бьётся, изображая припадок. Кормилица Арина Тучкова, пользовавшаяся полным доверием царицы Марии Нагой, бросается к «дублёру», хватает его на руки и… за руку, в которой зажата свая-стилет остриём вверх. Рука скрючена, значит, остриё недалеко от шеи. Несчастный подменыш не ожидал, что «тётя Арина» одним резким движением нажмёт на его руку так, что лезвие сваи ударит ему в горло!

Только Арина Тучкова могла сделать это, на секунду заслонив своим телом от ребят бьющегося в «эпилепсии» ребёнка-жертву! Поэтому и не видел никто, когда именно «царевич» «напоролся» на стилет. Подбежавшая близорукая Колобова увидела искажённое предсмертной болью лицо, а Волохова так и не смогла подойти!

Четверо же мальчиков были перепуганы, когда «царевич» ещё только упал и, возможно, даже отскочили на два-три шага, от испуга и не заметив ничего. Не будем удивляться тому, что кормилица могла убить незнакомого ребёнка — Тучкова была человеком эпохи Ивана Грозного и опричнины, когда жизнь, особенно чужая, ценилась в полушку (полкопейки).

Стряпчий Юдин. Даже имя его неизвестно, да и кто тогда интересовался именами слуг, но именно он мог быть «главным режиссёром» событий в Угличе!

Юдин ловко «подставился» свидетелем через приказного Протопопова и ключника Тулубеева. Уклонение от дачи показаний он объяснил тем, что царица Мария кричала об убийстве и он (скорее всего) побоялся ей перечить. Комиссия сочла это объяснение убедительным и дальнейшие следы «стряпчего» исчезли во мраке времени. Кем он мог быть в действительности и кому под силу в ту эпоху было организовать угличское убийство с учётом малейших нюансов так, что всё выглядело похожим на операцию спецслужб современного типа?

Такая организация была создана в Париже в 1534 году. Её девизом было «К вящей славе Божьей», а себя её члены называли «псы Господни» — орден иезуитов!

Он достаточно известен в истории, но в основном только по названию. Практически вся деятельность ордена иезуитов покрыта глубокой тайной, и хотя он был официально упразднён римским папой Климентом XIV в 1773 году, считается, что структуры ордена сохранились до нашего времени под другими названиями.

Любая религиозная организация крупного масштаба — христианская, исламская, буддийская — это государство духовное в государствах политических. Чтобы эффективно влиять не только на умы своей паствы, но и зачастую на политику правительств, такая организация должна всегда быть в курсе всех событий, не только собирая информацию, но и направляя события в нужное для себя русло, прибегая при необходимости к силовым методам — например, физическому устранению неугодных лиц.

Орден иезуитов был создан для борьбы с Реформацией Лютера, но нельзя поручиться, что отец ордена Игнатий Лойола ранее не служил в подобной организации, а «парижский отдел» не был образован на основе ранее существовавшего подобного «спецотдела»!

Информация к размышлению. Косвенным подтверждением этого предположения могут служить данные французского историка Макса Блона, который ещё в начале XX века установил, что уже в 1367 году существовал орден иезуатов! Разница в названии организаций всего в одну букву, но если про иезуитов кое-что известно, то про иезуатов, кроме их имени, никаких сведений нет. Официальное название спецслужб может изменяться и меняется (ВЧК—ГПУ—НКВД—МГБ—КГБ—ФСБ), так что нельзя исключать, что и перед иезуатами были какие-нибудь иесуиты (имя Иисус можно транскрибировать по-разному).

Христианская церковь уже существовала (к тому времени) полторы тысячи лет, а без разветвлённой спецслужбы с самыми различными функциями она вряд ли бы достигла своего могущества. Иезуитские коварство и хитрость вошли в поговорки, но они были бы невозможны без тонкого знания человеческой психологии, а кто кроме служителей религии мог и должен был разбираться в ней лучше всех в те времена?

Опыт психологического воздействия на массы накапливался и систематизировался столетиями, так что орден иезуитов явно (судя по ордену иезуатов) возник не на пустом месте — у «псов Господних» были предшественники и учителя, причём талантливые!

Все умные правители (включая и римских пап) всегда старались привлечь к себе на службу умных и талантливых исполнителей, таких как, например, Юдин. Он даже служителей у стола заменить сумел, т.к. знал, что подключники Ларионов, Иванов и Гнидин, до того не прислуживавшие за столом, будут внимательно следить за распорядком обеда и не обратят внимания на неестественную напряжённость Марии и её брата! Всё сумел учесть Юдин (и иже с ним), в том числе и быстро среагировать на «накладку» с Осипом Волоховым, но Борис Годунов всё-таки опередил иезуитов!

Полностью скрыть приготовления к «убийству Дмитрия» не удалось. Скорее всего, Волохова заметила, что при дворе Марии что-то затевается. Годунов, получив известие о какой-то подозрительной «возне» в Угличе, вполне мог сообразить, что готовится переворот. Подробностей он не знал, но, поразмыслив, понял, что Нагие надеются на смерть Фёдора — в этом случае Дмитрий имел реальные шансы на трон.

Царь Фёдор был «болезненный и хилый» и, быть может, весной 1591 года тяжело болел. Нагие ожидали его скорой смерти, и не исключено, что умный и хитрый Борис, поняв замысел Марии и её семейства, незадолго до 15 мая довёл до Нагих через подставных лиц весть о том, что царь Фёдор «совсем плох и не сегодня-завтра помре».

Эти сведения и могли побудить Нагих и Юдина к немедленным действиям, — а если так и было, то Годунов заставил угличских заговорщиков выступить раньше примерно на месяц!

2 июля в Московском Кремле высшие чины государства заслушали полный текст угличского «обыска». Собрание выразило полное согласие с выводом комиссии о нечаянной смерти царевича, но значительно больше внимания было уделено «измене» Нагих, которые вместе с угличанами побили государевых людей. Было решено схватить Нагих и угличан, «которые в деле объявились», и доставить их в Москву.

Это совещание в Кремле проходило в условиях прифронтового города — утром 4 июля 1591 года стотысячное войско крымского хана Казы-Гирея заняло Котлы. Русские войска располагались на позициях у Данилова монастыря в подвижном укреплении — «гуляй-городе». Но генерального сражения не произошло. Весь день 4 июля шла интенсивная перестрелка с передовыми татарскими сотнями, а ночью враг внезапно ушёл от Москвы.

Историки считают, что бегство татар из-под Москвы было вызвано имитацией русскими подхода больших подкреплений, ночной ложной атакой татарского лагеря в Коломенском и памятью татар о своём страшном поражении под Москвой в 1572 году, ещё при Иване Грозном. Всё это верно, но вот вопрос: когда крымская армия выступила в поход на Москву?

От Перекопа до Москвы 1100 км (линейкой по карте), на самом же деле при конном передвижении больше. Крымчаки могли выступить в поход не ранее, чем подсохнет после снегов земля и появится достаточный травяной покров для прокорма лошадей. Вдобавок Казы-Гирей шёл не быстрым кавалерийским рейдом — с ним была турецкая артиллерия и отряды янычар с обозами. Предположительно, на переход Перекоп—Коломенское Казы-Гирею потребовалось дней 25, и следовательно, татары могли выйти в поход в начале июня, когда получили, наконец, тайную весть из Углича.

Официальный приказ о доставке в Москву Нагих и прочих исходил от царя, но он только «к сему руку приложил» — это был приказ Годунова, который первым понял, что Нагие совершили измену настоящую, пригласив на помощь для захвата власти злейших врагов России — крымских татар.

Расчёт иезуитов, именно их, был примерно такой: царевич Дмитрий «погиб» в результате несчастного случая, царь Фёдор умер. Годунов как соправитель и брат нынешней царицы Ирины продолжает оставаться во главе государства, к Москве приближается армия Казы-Гирея, и в этот момент «оживает» Дмитрий, а Нагие обвиняют Годунова в попытке захвата власти путём убийства законного наследника престола, которого «Бог спас от смерти».

Фёдор детей не имел, так что Дмитрий был самый что ни на есть законный наследник трона. В стране началось бы на 15 лет раньше Смутное время, но с участием не поляков, а крымских татар, и ещё неизвестно, чем и как оно бы закончилось.

Но живой царь Фёдор «спутал карты» как заговорщикам в Угличе, так и Казы-Гирею. Хан не рассчитывал на упорное сопротивление русских войск, усиленных полевой артиллерией, а получив при подходе к Москве сведения, что царь Фёдор на троне и о подкреплениях, подошедших к Москве, встревоженный атакой на лагерь в первую же ночь под Москвой и помня жестокий урок 1572 года, Казы-Гирей, возможно, первым побежал назад в Крым…

После бегства татар было проведено следствие об измене Нагих. По приказу Фёдора (фактически — Годунова) Мария была пострижена в монахини и сослана в Белоозеро, её братья заточены в тюрьму, многие их слуги казнены, сотни угличан отправились в ссылку в Сибирь, но вряд ли среди казнённых или сосланных был «стряпчий Юдин» — иезуиты умели вовремя «сделать ноги».

Кем мог быть по национальности «стряпчий Юдин»? Очень возможно, что он происходил из восточных областей тогдашней Польши и был хотя бы наполовину русским, причём русский родитель должен был иметь московское происхождение, ибо следователи комиссии Шуйского, да и вообще жители центральных районов России смогли бы заметить произношение — в те времена «на слух» довольно точно определяли район рождения, отличая свободно москвича от, например, нижегородца или ярославца.

Для чего же иезуитам нужно было заваривать эту «угличскую кашу»?

Прицел был дальний — превращение России в католическую страну. Но сорвалось — Борис Годунов сумел обезвредить заговор, так и не узнав о нём практически ничего, ибо Юдин исчез, а все остальные молчали, зная, что если Борис дознается до правды, то постригом, тюрьмой и ссылкой это не ограничится — только плахой.

Так что Лжедмитрий I вполне мог быть Дмитрием I, но события 1605 года были уже третьей (!) попыткой Ватикана превратить Россию в католическую страну, и лишь в 1612 году князь Пожарский и гражданин Минин окончательно поставили точку в этой отнюдь не последней попытке чужеземной экспансии против России — первую же попытку иезуиты сделали почти за 60 лет до окончания Смутного времени.

Литература

Скрынников Р.Г. Лихолетье. М., 1988.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Погиб ли Царевич Дмитрий в Угличе?

     15 мая 1591 г. в Угличе при загадочных обстоятельствах погиб младший сын Ивана Грозного Дмитрий.

Эта трагедия известна широко, версий за 400 лет было высказано несколько: от гибели от несчастного случая до убийства по приказу Бориса Годунова и подмены царевича с целью спасти от убийства по приказу того же Бориса. Попробуем взглянуть на происшедшее в Угличе так, как сделали бы это Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, патер Браун. Они начинали следствие, задавая себе первый и главный вопрос: кому это выгодно? Действительно, кому была выгодна смерть девятилетнего царевича Дмитрия Иоанновича? Как ни странно, это выгодно Борису Годунову, но изучив обстоятельства угличского дела, Холмс, Пуаро и Браун вполне могли бы прийти к выводу, что Годунов невиновен!

Карьера Бориса Годунова началась при Иване Грозном. Сначала Борис стал зятем всемогущего шефа опричников Малюты Скуратова, а затем его сестра Ирина вышла замуж за одного из сыновей Грозного, Фёдора, ставшего после смерти Ивана IV царём. Царский шурин Годунов сделался соправителем царя Фёдора Иоанновича, сына Грозного от его первой жены Анастасии Романовой. Годунов происходил из бояр «худородных» (незнатных) и, став вторым лицом в государстве, приобрёл себе множество врагов среди бояр, считавших себя «великими», а Бориса «выскочкой».

В те времена «худородному» удержаться на вершине власти без жестокости было почти невозможно, но Годунов удержался. Его опорой был свояк (муж сестры) царь Фёдор, а посему Борис должен был беречь его как зеницу ока, ибо со смертью Фёдора окончилась бы и жизнь не только Годунова, но и его сестры Ирины — врагов у соправителя хватало с избытком! Годунов действительно берёг Фёдора как мог, но и Дмитрия, сына Грозного и Марии Нагой, он тронуть не мог по двум причинам:

1) в случае смерти царевича враги Годунова, даже не найдя явных улик, сумели бы если не свергнуть его, то поколебать его влияние в стране;

2) Борис Годунов, прошедший «школу» опричнины и будучи зятем Малюты, тем не менее жестокостью не отличался. Историки это заметили — своих злейших врагов Борис в худшем случае насильно постригал в монахи или ссылал. Казней «по политическим мотивам» в бытность его соправителем практически не было.

Чтобы успешно противостоять интригам многочисленных врагов, Годунов должен был обладать недюжинным умом, который он явно имел. Но одного ума недостаточно — нужна была точная информация о настроениях Шуйских, Мстиславских и многих других, чтобы вовремя «нейтрализовать» их постригом или ссылкой, не доводя дело до возможного кровопролития. Годунов информацию должен был получать — её могли поставлять хорошо оплачиваемые осведомители из боярского окружения, что позволяло Борису быть в курсе замыслов своих противников и вовремя их пресекать. Иван Грозный, умирая, передал трон Фёдору, а младшему Дмитрию выделил удельное княжество со столицей в Угличе. Нельзя исключать, что здесь не обошлось без «подсказки» хитроумного Бориса, но этого вопроса касаться не будем.

Мария Нагая с сыном Дмитрием и многочисленной роднёй отбыла в почётную ссылку. Ей даже не позволили присутствовать на коронации Фёдора в качестве ближайшей родственницы, что было огромным унижением. Уже это могло заставить Нагих затаить зло на Бориса и иже с ним. Годунов понимал, что семейство теперь уже бывшей царицы представляет для него реальную угрозу. Для надзора за Нагими он прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского, наделённого очень большими полномочиями. Нагие лишились в результате этого почти всех прерогатив, которыми они обладали в качестве удельных князей, в том числе и контроля над доходами, поступавшими в удельную казну. Это могло ещё более усилить их ненависть к царскому соправителю, ибо удар по карману очень болезненный.

Теперь же осмотрим место и обстоятельства происшествия, но сначала глазами современников.

Полдень 15 мая 1591 г., суббота. День жаркий. Мария Нагая вернулась с сыном из церкви с обедни. Она прошла во дворец, а сына отпустила погулять во внутренний дворик. С царевичем были: мамка (нянька) Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четверо мальчиков, в том числе сыновья кормилицы и постельницы. Самым старшим из детей был сын Колобовой — Петрушка (Пётр). Дети играли в «ножички», но играли не ножом с плоским лезвием, а «сваей» — тонким стилетом четырёхгранной формы, предназначавшимся для колющих ударов. Царевич Дмитрий страдал «падучей» болезнью (эпилепсией), и приступ начался, когда в его руке была свая-стилет, и, падая, Дмитрий напоролся на остриё горлом. Подбежавшая Арина Тучкова схватила царевича на руки и, по её словам, «на руках его не стало». Мальчики были перепуганы, и Петрушка Колобов, как старший, бросился во дворец сообщить Марии о трагедии. Но далее произошло странное. Выскочившая во двор из-за обеденного стола Мария, вместо того чтобы как всякая нормальная мать броситься к сыну, схватила полено и обрушила его на голову мамки Волоховой, с силой ударив её несколько раз! Волохова упала с разбитой головой, а Мария при этом кричала, что царевича зарезал Осип Волохов, сын мамки.

Нагая велела ударить в набат. Угличане бросились ко дворцу, примчался и дьяк Битяговский. Он попробовал прекратить бить в колокола, но звонарь заперся на колокольне и в звонницу дьяка не пустил. Осип Волохов появился около дворца вместе с прибежавшими жителями — он явно находился где-то недалеко, возможно, у своего свояка (мужа сестры) Никиты Качалова. Мария Нагая продолжала кричать, что Осип — убийца Дмитрия. Окровавленная Волохова умоляла Нагую «пощадить сына». За шурина заступился и Качалов, но тщетно — возбуждённая толпа начала самосуд. Качалов, дьяк Битяговский, его сын и несколько человек, пытавшихся успокоить толпу, были убиты. Осип Волохов сначала пытался укрыться в доме Битяговского, а затем в церкви, куда отнесли тело царевича, но его вытащили оттуда и убили. Он был последним, пятнадцатым, убитым из числа тех, кто погиб в результате самосуда.

Следственная комиссия из Москвы прибыла в Углич 19 мая. Учитывая тогдашние скорости передачи информации и передвижения, можно считать, что Москва отреагировала на трагедию практически мгновенно. Но главное: во главе следственной комиссии был Василий Шуйский, незадолго до этого вернувшийся из ссылки, куда он попал по воле Бориса Годунова. Как считают историки, назначение Шуйского главой комиссии санкционировала Боярская дума, но предложение об этом могло исходить от Годунова — Борис понимал, что смерть Дмитрия обязательно припишут ему. Поэтому он и мог предложить кандидатуру Шуйского, нисколько не сомневаясь, что тот будет «землю рыть», чтобы найти хоть малейшую зацепку для обвинения Годунова в смерти Дмитрия — это был гениальный ход человека невиновного в убийстве царевича!

В комиссию, кроме Шуйского и различных мелких чинов, входили окольничий Клешнин, думный дьяк Вылузгин, церковь направила для надзора за следствием митрополита Гелвасия. Расследование велось максимально тщательно, были опрошены сотни людей. Допросы происходили публично, во дворе Кремля, в присутствии десятков и сотен (быть может) любопытных. При таком ведении дела фальсификация показаний и давление на свидетелей были полностью исключены — члены комиссии придерживались, если выражаться современным языком, различной политической ориентации и каждый зорко следил за каждым, готовясь воспользоваться любой оплошностью. Главными свидетелями гибели царевича были четверо мальчиков, мамка Волохова, кормилица Тучкова, постельница Колобова. Их показания и легли в основу заключения комиссии о гибели Дмитрия в результате несчастного случая, и это тогда, в 1591 г., признала вся Россия! 400 лет изучали историки «угличское дело», и никто не обращал внимание, что на вопрос следователей мальчикам: «Хто в те поры за царевичем были?» (Кто был рядом в момент происшествия?), мальчики дружно отвечали, что только они четверо, «да кормилица, да постельница!». Вот так — Василису Волохову они не упоминали и, следовательно, её не было рядом в момент гибели Дмитрия! Где же она была?

Мария Нагая допросам не подвергалась — следователи не рискнули допрашивать пусть бывшую, но всё же царицу, но известно, что Мария и её брат Андрей в момент гибели царевича сидели за обедом. Им прислуживали трое видных служителей двора экс-царицы — подключники Ларионов, Гнидин и Иванов, а также стряпчий Юдин. Этот стряпчий (что-то вроде официанта) оказался восьмым свидетелем, кто видел происшедшую во дворе трагедию. Остальные трое не видели и узнали обо всём, только когда вбежал Петрушка Колобов. За царским столом прислуживали стряпчие и стольники, но отнюдь не подключники. Они хозяйственники, так сказать, «замы» ключника (завхоза, администратора, управляющего). Пусть Мария в почётной ссылке под жёстким надзором Битяговского, но она всё же царица, и что-то нигде не сказано, что дьяк «контролировал» доходы Нагих так, что у царского стола вынуждены прислуживать подключники вместо стряпчих и стольников из-за нехватки денег на жалованье слугам!

Стряпчий по рангу младше подключника, и Юдин должен был смотреть за обедающими Марией и Андреем, чтобы вовремя успеть прислужить. Он же глазел в окно на играющих детей, хотя рядом с ним прислуживали слуги более высокого ранга — на это даже комиссия Шуйского не обратила внимания.

Юдин сказал на следствии, что видел, как мальчики играли и как царевич «накололся на нож», но следователи так и не смогли установить точный момент, когда царевич нанёс себе рану в горло. Этого не видел никто из присутствующих.

Холмс и Пуаро, очень возможно, согласились бы с выводами комиссии (а может быть, нет), а вот патер Браун вряд ли. Он вспомнил бы «Сломанную шпагу» и сказал: «Где умный человек прячет лист? — В лесу. А убитого? — На поле боя. А если не было никакой битвы? — Он сделает всё, чтобы она была!» В Угличе не было битвы, а был самосуд с пятнадцатью трупами в результате. Главной же целью был Осип Волохов — его надо было заставить замолчать навсегда!

В те времена не знали хронометража, не проводили следственных экспериментов для восстановления полной картины преступления, последующие историки тоже не пытались по минутам воспроизвести последовательность событий. Попробуем восполнить это упущение, учитывая и многое другое.

Итак: Мария с сыном возвращается из церкви и сама идёт обедать с братом. Про обед царевича нигде не упоминается, и, следовательно, Дмитрий на обед не пошёл — он был отпущен играть сразу же после возвращения домой. Можно предположить, что между возвращением из церкви и гибелью ребёнка прошло не так уж много времени — полчаса, не более. Эпилептик-царевич мог во время внезапного приступа нанести себе рану в горло, но в этом случае сведённые судорогой пальцы должны держать сваю за рукоятку, охватывая её полностью. Остриё (лезвие) должно было торчать из кулака вверх (между указательным и большим пальцами). Только в этом случае царевич мог ударить себя в горло, но во время игры «в ножички» нож никогда не берут в ладонь, плотно охватывая рукоять (кто когда-либо играл в эту игру, должен это помнить). Нож берут за конец лезвия или рукоятки, но, конечно, в Угличе могло быть по всякому — царевич взял протянутый ему рукояткой стилет, и тут «ударил» приступ.

А вот теперь интересный вопрос: откуда известно, что царевич Дмитрий страдал эпилепсией? Удивительно, но данные о болезни царевича всеми историками берутся только из «угличского дела». Все свидетели дружно утверждали, что Дмитрий страдал «падучей» болезнью, но неизвестно, была ли болезнь врождённой, а если нет, то всё равно неясно, с какого возраста он заболел — а болел ли царевич Дмитрий эпилепсией вообще? Не была ли эта «падучая» симуляцией, производимой по наущению матери и других лиц, заинтересованных в создании образа «больного царевича»? В ту эпоху взрослели раньше, и сын Ивана Грозного мог быть смышлёнее, чем его ровесники ныне, а ведь речь шла о троне — в таких случаях принцы (царевичи) любых стран, воспитанные с раннего детства соответствующим образом, и вели себя соответственно обстоятельствам. Некоторые историки предполагают: царевич Дмитрий не погиб в Угличе, а был подменён с целью будущего захвата власти семейством Нагих. Для обоснования этой версии взглянем на происшедшее в Угличе с современной детективной точки зрения. Итак: настоящий Дмитрий был подменён по дороге в церковь или на обратном пути. Мальчик, которого должны принести в жертву, обязательно должен был иметь сходство с царевичем в росте, цвете волос, телосложении и чертах лица. Предположим, такого ребёнка нашли.

Вряд ли он был из семьи даже среднего достатка, скорее из беднейшей или даже сирота. Отсюда следует, что лжецаревича надо научить хотя бы немногому тому, что помогло бы ему сыграть «роль» Дмитрия в течение 30 минут максимум — а для обучения нужно время. Прельстить же несчастного ребёнка могли чем угодно, даже пообещав «златые горы» — и он согласился исполнить роль царевича и… разыграть (конечно, после «тренировок») приступ эпилепсии. Сколько времени потребовалось на поиски и «подготовку дублёра», неизвестно, но свидетели вспомнили приступ «падучей» в марте, когда царевич «мать свою царицу сваей поколотил». Можно предположить, что «дублёра» уже нашли! 12 мая у царевича был приступ и вплоть до 15-го его из дома не выпускали, следовательно, четверо мальчиков его могли не видеть три дня. Если же царевича и до 12 мая два-три дня не выпускали, то получается почти неделя, а за эти дни болезнь может повлиять на черты лица — такое объяснение «в случае чего» могло бы пригодиться. Продолжим. Подмена произошла: в церковь ушёл Дмитрий, вернулся Лжедмитрий в одежде настоящего. Его уже ждала одна из трёх женщин, под чьим надзором находился царевич. Эта женщина пользовалась полным доверием царицы Марии Нагой и была ей несомненно предана. Посмотрим внимательно, «по-современному», на некоторых лиц «угличского дела».

Колобова Марья, постельница. В её обязанности входило бельё (простыни, наволочки и т. д. и т. п.), а всё это рвётся и в царском дворце. Колобова должна была следить за бельём, при необходимости зашивая его. Марья же была ещё «по совместительству» и нянькой, так что днём шить и штопать времени ей могло и не хватать. Оставались вечер и ночь, электричество отсутствовало, только свечи и лучины — а посему постельница Марья Колобова могла быть близорука. Могла видеть Колобова, как вернулась царица с мальчиком, одетым в знакомую одежду, который тут же пошёл играть с детьми, среди коих был и её сын Петрушка.

Василиса Волохова, мамка (нянька) царевича Дмитрия. Она была самой старшей по возрасту из трёх женщин — её дочь была замужем за Никитой Качаловым, да и сын Осип был уже не мальчик. Но главное в другом: когда Осип Волохов пытался спастись от смерти, то сначала он бросился в дом Битяговского — и не потому, что дом был рядом, а потому, что дьяк был не только достаточно высоким должностным лицом, но и знакомым его и матери. Причём Осип бросился к хорошим знакомым, и можно предположить, что присланный в Углич возможным личным приказом Годунова Битяговский благоволил к Волоховым потому, что Василиса была осведомительницей дьяка при дворе царицы, но Нагие об этом знали. Тогда становится понятно, почему на следствии мальчики не упомянули «мамку» — Волохову отвлекли под каким-либо предлогом и ловко отвлекали от играющих детей, а затем её нельзя было подпускать к телу — Василиса сразу могла опознать подмену. Для этого и пришлось самой царице пустить в ход полено.

Осип Волохов, сын Василисы Волоховой. Вся его вина заключалась в том, что он мог случайно оказаться вблизи места, где совершалась подмена царевича и был замечен Марией. Видел Осип подмену или не обратил на происходящее внимания, неизвестно, но Мария испугалась — а вдруг заметил? Вот и пришлось убрать свидетеля, убив перед этим ещё 14 человек! А теперь «момент истины» — картина гибели лжецаревича: Лжедмитрий, взяв в руку сваю, падает, «как учили», и бьётся, изображая припадок.

Кормилица Арина Тучкова, пользовавшаяся полным доверием царицы Марии Нагой, бросается к «дублёру», хватает его на руки и… за руку, в которой зажата свая-стилет остриём вверх. Рука скрючена, значит, остриё недалеко от шеи. Несчастный подменыш не ожидал, что «тётя Арина» одним резким движением нажмёт на его руку так, что лезвие сваи ударит ему в горло. Только Арина Тучкова могла сделать это, на секунду заслонив телом от ребят бьющегося в «эпилепсии» ребёнка-жертву. Поэтому и не видел никто, когда именно «царевич» «напоролся» на стилет, подбежавшая близорукая же Колобова увидела искажённое предсмертной болью лицо, а Волохова так и не смогла подойти.

Четверо же мальчиков были перепуганы, когда «царевич» ещё только упал и, возможно, даже отскочили на два-три шага, от испуга и не заметив ничего. Не будем удивляться тому, что кормилица могла убить незнакомого ребёнка — в эпоху Ивана Грозного и опричнины жизнь, особенно чужая, ценилась в полушку (полкопейки).

Стряпчий Юдин. Даже имя его неизвестно, да и кто тогда интересовался именами слуг, но именно он мог быть «главным режиссёром» событий в Угличе. Юдин ловко «подставился» свидетелем через приказного Протопопова и ключника Тулубеева. Уклонение от дачи показаний он объяснил тем, что царица Мария кричала об убийстве и он побоялся (скорее всего) ей перечить. Комиссия сочла это объяснение убедительным, и дальнейшие следы «стряпчего» исчезли во мраке времени. Кем он мог быть в действительности и кто мог в ту эпоху организовать «угличское дело» с учётом малейших нюансов так, что всё выглядело похожим на операцию спецслужб современного типа?

Такая организация была создана в Париже в 1534 г. Её девизом было «К вящей славе божией», а себя её члены называли «псы господни» — орден иезуитов. Он достаточно известен в истории, но в основном — только по названию. Практически вся деятельность ордена иезуитов покрыта глубокой тайной, и хотя он был официально упразднён римским папой Климентом XIV в 1773 г., считается, что структуры ордена сохранились до нашего времени под другими названиями. Любая религиозная организация крупного масштаба — христианская, исламская, буддийская — это государство духовное над государствами политическими. Чтобы эффективно влиять на духовность своей паствы и часто — на политику правительств, религиозная организация должна всегда быть в курсе всех событий не только собирая информацию, но и направлять события в нужное русло, прибегая, при необходимости, к силовым методам — например, устранению физически неугодных лиц. Орден иезуитов был создан для борьбы с Реформацией Лютера, но нельзя поручиться, что создатель ордена Игнатий Лойола ранее не служил в подобной организации, а «парижский отдел» не был создан на основе ранее существовавшего подобного «спецотдела». Христианская церковь уже существовала (к тому времени) полторы тысячи лет, а без разветвлённой спецслужбы с самыми различными функциями она вряд ли бы достигла своего могущества. Иезуитское коварство и хитрость вошли в поговорки, но они были бы невозможны без тонкого знания человеческой психологии, а кто, кроме служителей религии, мог и должен был знать её лучше всех в те времена? Опыт психологического воздействия на массы накапливался и систематизировался столетиями, так что орден иезуитов вряд ли возник «на пустом месте» — у «псов господних» были предшественники и учителя, причём талантливые.

Все умные правители (включая и пап римских) всегда старались привлечь умных и талантливых исполнителей, как, например «Юдин». Он даже служителей у стола заменить сумел, так как знал, что подключники Ларионов, Иванов и Гнидин, до того не прислуживавшие за столом, будут внимательно следить за распорядком обеда и не обратят внимания на неестественную напряжённость Марии и её брата. Всё сумел учесть «Юдин» (и иже с ним), сумел быстро среагировать на «накладку» с Осипом Волоховым, но Борис Годунов сумел всё-таки опередить иезуитов. Полностью скрыть приготовления к «убийству Дмитрия» не удалось. Скорее всего, Волохова заметила, что при дворе Марии что-то затевается. Годунов, получив известие о какой-то подозрительной «возне» в Угличе, вполне мог сообразить, что затевается переворот. Подробностей он не знал, но, поразмыслив, понял, что Нагие надеются на смерть Фёдора — в этом случае Дмитрий имел реальные шансы на трон. Царь Фёдор был «болезненный и хилый» и, быть может, весной 1591 г. тяжело болел. Нагие надеялись на его смерть, и не исключено, что умный и хитрый Борис, поняв замысел в Угличе Марии и её семейства, незадолго до 15 мая довёл до Нагих через подставных лиц весть о том, что царь Фёдор «совсем плох и не сегодня завтра помре». Эта весть и могла побудить Нагих и Юдина к немедленным действиям — а если так и было, то Годунов заставил угличских заговорщиков выступить раньше — примерно на месяц. 2 июля в Московском Кремле высшие чины государства заслушали полный текст угличского «обыска». Собрание выразило полное согласие с выводом комиссии о нечаянной смерти царевича, но значительно больше внимания было уделено «измене» Нагих, которые вместе с угличанами побили государевых людей. Было решено схватить Нагих и угличан, «которые в деле объявились», и доставить их в Москву.

Это совещание в Кремле проходило в условиях прифронтового города — утром 4 июля 1591 г. стотысячное войско крымского хана Казы-Гирея заняло Котлы. Русские войска занимали позиции под Даниловым монастырём в подвижном укреплении — «гуляй-городе». Но генерального сражения не произошло. Весь день 4 июля шла интенсивная перестрелка с передовыми татарскими сотнями, а ночью враг внезапно ушёл от Москвы. Историки считают, что бегство татар из-под Москвы было вызвано имитацией русскими подхода больших подкреплений, ночной ложной атакой татарского лагеря в Коломенском и памятью татар о страшном их поражении под Москвой в 1572 г., ещё при Иване Грозном. Всё это верно, но вот вопрос: когда крымская армия выступила в поход на Москву? От Перекопа до Москвы 1100 км (линейкой по карте), на самом же деле при конном передвижении больше. Крымчаки должны были выступить в поход не ранее, чем подсохнет после снегов земля и появится достаточный травяной покров для прокорма лошадей. Вдобавок, Казы-Гирей шёл не быстрым кавалерийским рейдом — с ним были турецкая артиллерия и отряды янычар с обозами. Предположительно, на переход Перекоп — Коломенское Казы-Гирею потребовалось дней двадцать пять и, следовательно, татары могли выйти в поход в начале июня, когда получили наконец тайную весть из Углича. Официальный приказ о доставке в Москву Нагих и прочих исходил от царя, но он только «к сему руку приложил» — это был приказ Годунова, который первым понял, что Нагие совершили измену настоящую, пригласив на помощь для захвата власти злейших врагов России — крымских татар. Расчёт иезуитов, именно их, был примерно такой: царевич Дмитрий «погиб» в результате несчастного случая, царь Фёдор умер. Годунов, как соправитель и брат нынешней царицы Ирины, продолжает оставаться во главе государства, к Москве приближается армия Казы-Гирея, и в этот момент «оживает» Дмитрий, а Нагие обвиняют Годунова в попытке захвата власти путём убийства законного наследника престола, которого «бог спас от смерти». Фёдор детей не имел, так что Дмитрий был самый «что ни на есть» законный наследник трона. В стране началось бы на 15 лет раньше «смутное время» с участием не поляков, а крымских татар и ещё неизвестно, чем и как оно бы закончилось.

Но живой царь Фёдор «спутал карты» как заговорщикам в Угличе, так и Казы-Гирею. Хан не рассчитывал на упорное сопротивление русских войск, усиленных полевой артиллерией, а, получив при подходе к Москве сведения, что царь Фёдор на троне, затем известие о подкреплениях, подошедших к Москве, встревоженный атакой на лагерь в первую же ночь под Москвой и помня жестокий урок 1572 г., он побежал назад в Крым…

После бегства татар было проведено следствие об измене Нагих. По приказу Фёдора (т. е. Годунова) Мария была пострижена в монахини и сослана в Белоозеро, её братья заточены в тюрьму, многие их слуги казнены, сотни угличан отправились в ссылку в Сибирь, но вряд ли среди казнённых или сосланных был «стряпчий Юдин» — иезуиты умели вовремя «сделать ноги». Кем мог быть по национальности «стряпчий Юдин»? Очень возможно, что он происходил из восточных областей тогдашней Польши и был хотя бы наполовину русским, причём русский родитель должен был иметь московское происхождение, ибо следователи комиссии Шуйского да и вообще жители центральных районов России смогли бы заметить произношение — в те времена «на слух» довольно точно определяли район рождения, отличая москвича от, например, нижегородца или ярославца.

Для чего же иезуитам нужно было заварить эту «угличскую кашу»? Прицел был дальний — превращение России в католическую страну! Но сорвалось — Борис Годунов сумел обезвредить заговор, так и не узнав о нём практически ничего, ибо «Юдин» исчез, а все остальные молчали, зная, что если бы Борис дознался до правды, то постригом, тюрьмой и ссылкой это бы не кончилось — только плахой!

Так что Лжедмитрий I вполне мог быть Дмитрием I, но события 1605 г. были уже третьей (и не последней) попыткой Ватикана превратить Россию в католическую страну, и лишь в 1612 г. князь Пожарский и гражданин Минин окончательно поставили в ней точку. Первую же попытку иезуиты предприняли почти за 60 лет до окончания «Смутного времени».

smartwebsite.ru

Погиб ли в Угличе царевич Димитрий?

28 мая – день памяти святого благоверного Царевича Димитрия Угличского и Московского (1591). 

28 (15 ст. ст.) мая 1591 г. в Угличе при загадочных обстоятельствах погиб младший сын Ивана Грозного Дмитрий. Эта трагедия известна широко, версий за 400 лет было высказано несколько: от гибели от несчастного случая до убийства по приказу Бориса Годунова и подмены царевича с целью спасти от убийства по приказу того же Бориса.

Смотрите также:
Загадки рода Рюриковичей

Попробуем взглянуть на происшедшее в Угличе так, как сделали бы это Шерлок Холмс, Эркюль Пуаро, патер Браун. Они начинали следствие, задавая себе первый и главный вопрос: кому это выгодно? Действительно, кому была выгодна смерть девятилетнего царевича Дмитрия Иоанновича? Как ни странно, это выгодно Борису Годунову, но изучив обстоятельства угличского дела, Холмс, Пуаро и Браун вполне могли бы прийти к выводу, что Годунов невиновен!

Карьера Бориса Годунова началась при Иване Грозном. Сначала Борис стал зятем всемогущего шефа опричников Малюты Скуратова, а затем его сестра Ирина вышла замуж за одного из сыновей Грозного, Фёдора, ставшего после смерти Ивана IV царём. Царский шурин Годунов сделался соправителем царя Фёдора Иоанновича, сына Грозного от его первой жены Анастасии Романовой. Годунов происходил из бояр «худородных» (незнатных) и, став вторым лицом в государстве, приобрёл себе множество врагов среди бояр, считавших себя «великими», а Бориса «выскочкой».

В те времена «худородному» удержаться на вершине власти без жестокости было почти невозможно, но Годунов удержался. Его опорой был свояк (муж сестры) царь Фёдор, а посему Борис должен был беречь его как зеницу ока, ибо со смертью Фёдора окончилась бы и жизнь не только Годунова, но и его сестры Ирины — врагов у соправителя хватало с избытком! Годунов действительно берёг Фёдора как мог, но и Дмитрия, сына Грозного и Марии Нагой, он тронуть не мог по двум причинам:

1) в случае смерти царевича враги Годунова, даже не найдя явных улик, сумели бы если не свергнуть его, то поколебать его влияние в стране;

2) Борис Годунов, прошедший «школу» опричнины и будучи зятем Малюты, тем не менее жестокостью не отличался. Историки это заметили — своих злейших врагов Борис в худшем случае насильно постригал в монахи или ссылал. Казней «по политическим мотивам» в бытность его соправителем практически не было.

Чтобы успешно противостоять интригам многочисленных врагов, Годунов должен был обладать недюжинным умом, который он явно имел. Но одного ума недостаточно — нужна была точная информация о настроениях Шуйских, Мстиславских и многих других, чтобы вовремя «нейтрализовать» их постригом или ссылкой, не доводя дело до возможного кровопролития. Годунов информацию должен был получать — её могли поставлять хорошо оплачиваемые осведомители из боярского окружения, что позволяло Борису быть в курсе замыслов своих противников и вовремя их пресекать. Иван Грозный, умирая, передал трон Фёдору, а младшему Дмитрию выделил удельное княжество со столицей в Угличе. Нельзя исключать, что здесь не обошлось без «подсказки» хитроумного Бориса, но этого вопроса касаться не будем.

 М.Н. Нестеров. Дмитрий-царевич убиенный (1899)

Мария Нагая с сыном Дмитрием и многочисленной роднёй отбыла в почётную ссылку. Ей даже не позволили присутствовать на коронации Фёдора в качестве ближайшей родственницы, что было огромным унижением. Уже это могло заставить Нагих затаить зло на Бориса и иже с ним. Годунов понимал, что семейство теперь уже бывшей царицы представляет для него реальную угрозу. Для надзора за Нагими он прислал в Углич дьяка Михаила Битяговского, наделённого очень большими полномочиями. Нагие лишились в результате этого почти всех прерогатив, которыми они обладали в качестве удельных князей, в том числе и контроля над доходами, поступавшими в удельную казну. Это могло ещё более усилить их ненависть к царскому соправителю, ибо удар по карману очень болезненный.

Теперь же осмотрим место и обстоятельства происшествия, но сначала глазами современников.

Полдень 15 мая 1591 г., суббота. День жаркий. Мария Нагая вернулась с сыном из церкви с обедни. Она прошла во дворец, а сына отпустила погулять во внутренний дворик. С царевичем были: мамка (нянька) Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четверо мальчиков, в том числе сыновья кормилицы и постельницы. Самым старшим из детей был сын Колобовой — Петрушка (Пётр). Дети играли в «ножички», но играли не ножом с плоским лезвием, а «сваей» — тонким стилетом четырёхгранной формы, предназначавшимся для колющих ударов. Царевич Дмитрий страдал «падучей» болезнью (эпилепсией), и приступ начался, когда в его руке была свая-стилет, и, падая, Дмитрий напоролся на остриё горлом. Подбежавшая Арина Тучкова схватила царевича на руки и, по её словам, «на руках его не стало». Мальчики были перепуганы, и Петрушка Колобов, как старший, бросился во дворец сообщить Марии о трагедии. Но далее произошло странное. Выскочившая во двор из-за обеденного стола Мария, вместо того чтобы как всякая нормальная мать броситься к сыну, схватила полено и обрушила его на голову мамки Волоховой, с силой ударив её несколько раз! Волохова упала с разбитой головой, а Мария при этом кричала, что царевича зарезал Осип Волохов, сын мамки.

Сергей Блинков. Царевич Дмитрий

Нагая велела ударить в набат. Угличане бросились ко дворцу, примчался и дьяк Битяговский. Он попробовал прекратить бить в колокола, но звонарь заперся на колокольне и в звонницу дьяка не пустил. Осип Волохов появился около дворца вместе с прибежавшими жителями — он явно находился где-то недалеко, возможно, у своего свояка (мужа сестры) Никиты Качалова. Мария Нагая продолжала кричать, что Осип — убийца Дмитрия. Окровавленная Волохова умоляла Нагую «пощадить сына». За шурина заступился и Качалов, но тщетно — возбуждённая толпа начала самосуд. Качалов, дьяк Битяговский, его сын и несколько человек, пытавшихся успокоить толпу, были убиты. Осип Волохов сначала пытался укрыться в доме Битяговского, а затем в церкви, куда отнесли тело царевича, но его вытащили оттуда и убили. Он был последним, пятнадцатым, убитым из числа тех, кто погиб в результате самосуда.

Следственная комиссия из Москвы прибыла в Углич 19 мая. Учитывая тогдашние скорости передачи информации и передвижения, можно считать, что Москва отреагировала на трагедию практически мгновенно. Но главное: во главе следственной комиссии был Василий Шуйский, незадолго до этого вернувшийся из ссылки, куда он попал по воле Бориса Годунова. Как считают историки, назначение Шуйского главой комиссии санкционировала Боярская дума, но предложение об этом могло исходить от Годунова — Борис понимал, что смерть Дмитрия обязательно припишут ему. Поэтому он и мог предложить кандидатуру Шуйского, нисколько не сомневаясь, что тот будет «землю рыть», чтобы найти хоть малейшую зацепку для обвинения Годунова в смерти Дмитрия — это был гениальный ход человека невиновного в убийстве царевича!

В комиссию, кроме Шуйского и различных мелких чинов, входили окольничий Клешнин, думный дьяк Вылузгин, церковь направила для надзора за следствием митрополита Гелвасия. Расследование велось максимально тщательно, были опрошены сотни людей. Допросы происходили публично, во дворе Кремля, в присутствии десятков и сотен (быть может) любопытных. При таком ведении дела фальсификация показаний и давление на свидетелей были полностью исключены — члены комиссии придерживались, если выражаться современным языком, различной политической ориентации и каждый зорко следил за каждым, готовясь воспользоваться любой оплошностью. Главными свидетелями гибели царевича были четверо мальчиков, мамка Волохова, кормилица Тучкова, постельница Колобова. Их показания и легли в основу заключения комиссии о гибели Дмитрия в результате несчастного случая, и это тогда, в 1591 г., признала вся Россия! 400 лет изучали историки «угличское дело», и никто не обращал внимание, что на вопрос следователей мальчикам: «Хто в те поры за царевичем были?» (Кто был рядом в момент происшествия?), мальчики дружно отвечали, что только они четверо, «да кормилица, да постельница!». Вот так — Василису Волохову они не упоминали и, следовательно, её не было рядом в момент гибели Дмитрия! Где же она была?

Мария Нагая допросам не подвергалась — следователи не рискнули допрашивать пусть бывшую, но всё же царицу, но известно, что Мария и её брат Андрей в момент гибели царевича сидели за обедом. Им прислуживали трое видных служителей двора экс-царицы — подключники Ларионов, Гнидин и Иванов, а также стряпчий Юдин. Этот стряпчий (что-то вроде официанта) оказался восьмым свидетелем, кто видел происшедшую во дворе трагедию. Остальные трое не видели и узнали обо всём, только когда вбежал Петрушка Колобов. За царским столом прислуживали стряпчие и стольники, но отнюдь не подключники. Они хозяйственники, так сказать, «замы» ключника (завхоза, администратора, управляющего). Пусть Мария в почётной ссылке под жёстким надзором Битяговского, но она всё же царица, и что-то нигде не сказано, что дьяк «контролировал» доходы Нагих так, что у царского стола вынуждены прислуживать подключники вместо стряпчих и стольников из-за нехватки денег на жалованье слугам!

Стряпчий по рангу младше подключника, и Юдин должен был смотреть за обедающими Марией и Андреем, чтобы вовремя успеть прислужить. Он же глазел в окно на играющих детей, хотя рядом с ним прислуживали слуги более высокого ранга — на это даже комиссия Шуйского не обратила внимания.

Юдин сказал на следствии, что видел, как мальчики играли и как царевич «накололся на нож», но следователи так и не смогли установить точный момент, когда царевич нанёс себе рану в горло. Этого не видел никто из присутствующих.

Илья Глазунов. Легенда о царевиче Димитрии (1967)

Холмс и Пуаро, очень возможно, согласились бы с выводами комиссии (а может быть, нет), а вот патер Браун вряд ли. Он вспомнил бы «Сломанную шпагу» и сказал: «Где умный человек прячет лист? — В лесу. А убитого? — На поле боя. А если не было никакой битвы? — Он сделает всё, чтобы она была!» В Угличе не было битвы, а был самосуд с пятнадцатью трупами в результате. Главной же целью был Осип Волохов — его надо было заставить замолчать навсегда!

В те времена не знали хронометража, не проводили следственных экспериментов для восстановления полной картины преступления, последующие историки тоже не пытались по минутам воспроизвести последовательность событий. Попробуем восполнить это упущение, учитывая и многое другое.

Итак: Мария с сыном возвращается из церкви и сама идёт обедать с братом. Про обед царевича нигде не упоминается, и, следовательно, Дмитрий на обед не пошёл — он был отпущен играть сразу же после возвращения домой. Можно предположить, что между возвращением из церкви и гибелью ребёнка прошло не так уж много времени — полчаса, не более. Эпилептик-царевич мог во время внезапного приступа нанести себе рану в горло, но в этом случае сведённые судорогой пальцы должны держать сваю за рукоятку, охватывая её полностью. Остриё (лезвие) должно было торчать из кулака вверх (между указательным и большим пальцами). Только в этом случае царевич мог ударить себя в горло, но во время игры «в ножички» нож никогда не берут в ладонь, плотно охватывая рукоять (кто когда-либо играл в эту игру, должен это помнить). Нож берут за конец лезвия или рукоятки, но, конечно, в Угличе могло быть по всякому — царевич взял протянутый ему рукояткой стилет, и тут «ударил» приступ.

А вот теперь интересный вопрос: откуда известно, что царевич Дмитрий страдал эпилепсией? Удивительно, но данные о болезни царевича всеми историками берутся только из «угличского дела». Все свидетели дружно утверждали, что Дмитрий страдал «падучей» болезнью, но неизвестно, была ли болезнь врождённой, а если нет, то всё равно неясно, с какого возраста он заболел — а болел ли царевич Дмитрий эпилепсией вообще? Не была ли эта «падучая» симуляцией, производимой по наущению матери и других лиц, заинтересованных в создании образа «больного царевича»? В ту эпоху взрослели раньше, и сын Ивана Грозного мог быть смышлёнее, чем его ровесники ныне, а ведь речь шла о троне — в таких случаях принцы (царевичи) любых стран, воспитанные с раннего детства соответствующим образом, и вели себя соответственно обстоятельствам. Некоторые историки предполагают: царевич Дмитрий не погиб в Угличе, а был подменён с целью будущего захвата власти семейством Нагих. Для обоснования этой версии взглянем на происшедшее в Угличе с современной детективной точки зрения. Итак: настоящий Дмитрий был подменён по дороге в церковь или на обратном пути. Мальчик, которого должны принести в жертву, обязательно должен был иметь сходство с царевичем в росте, цвете волос, телосложении и чертах лица. Предположим, такого ребёнка нашли.

Вряд ли он был из семьи даже среднего достатка, скорее из беднейшей или даже сирота. Отсюда следует, что лжецаревича надо научить хотя бы немногому тому, что помогло бы ему сыграть «роль» Дмитрия в течение 30 минут максимум — а для обучения нужно время. Прельстить же несчастного ребёнка могли чем угодно, даже пообещав «златые горы» — и он согласился исполнить роль царевича и… разыграть (конечно, после «тренировок») приступ эпилепсии. Сколько времени потребовалось на поиски и «подготовку дублёра», неизвестно, но свидетели вспомнили приступ «падучей» в марте, когда царевич «мать свою царицу сваей поколотил». Можно предположить, что «дублёра» уже нашли! 12 мая у царевича был приступ и вплоть до 15-го его из дома не выпускали, следовательно, четверо мальчиков его могли не видеть три дня. Если же царевича и до 12 мая два-три дня не выпускали, то получается почти неделя, а за эти дни болезнь может повлиять на черты лица — такое объяснение «в случае чего» могло бы пригодиться. Продолжим. Подмена произошла: в церковь ушёл Дмитрий, вернулся Лжедмитрий в одежде настоящего. Его уже ждала одна из трёх женщин, под чьим надзором находился царевич. Эта женщина пользовалась полным доверием царицы Марии Нагой и была ей несомненно предана. Посмотрим внимательно, «по-современному», на некоторых лиц «угличского дела».

Колобова Марья, постельница. В её обязанности входило бельё (простыни, наволочки и т. д. и т. п.), а всё это рвётся и в царском дворце. Колобова должна была следить за бельём, при необходимости зашивая его. Марья же была ещё «по совместительству» и нянькой, так что днём шить и штопать времени ей могло и не хватать. Оставались вечер и ночь, электричество отсутствовало, только свечи и лучины — а посему постельница Марья Колобова могла быть близорука. Могла видеть Колобова, как вернулась царица с мальчиком, одетым в знакомую одежду, который тут же пошёл играть с детьми, среди коих был и её сын Петрушка.

Василиса Волохова, мамка (нянька) царевича Дмитрия. Она была самой старшей по возрасту из трёх женщин — её дочь была замужем за Никитой Качаловым, да и сын Осип был уже не мальчик. Но главное в другом: когда Осип Волохов пытался спастись от смерти, то сначала он бросился в дом Битяговского — и не потому, что дом был рядом, а потому, что дьяк был не только достаточно высоким должностным лицом, но и знакомым его и матери. Причём Осип бросился к хорошим знакомым, и можно предположить, что присланный в Углич возможным личным приказом Годунова Битяговский благоволил к Волоховым потому, что Василиса была осведомительницей дьяка при дворе царицы, но Нагие об этом знали. Тогда становится понятно, почему на следствии мальчики не упомянули «мамку» — Волохову отвлекли под каким-либо предлогом и ловко отвлекали от играющих детей, а затем её нельзя было подпускать к телу — Василиса сразу могла опознать подмену. Для этого и пришлось самой царице пустить в ход полено.

Осип Волохов, сын Василисы Волоховой. Вся его вина заключалась в том, что он мог случайно оказаться вблизи места, где совершалась подмена царевича и был замечен Марией. Видел Осип подмену или не обратил на происходящее внимания, неизвестно, но Мария испугалась — а вдруг заметил? Вот и пришлось убрать свидетеля, убив перед этим ещё 14 человек! А теперь «момент истины» — картина гибели лжецаревича: Лжедмитрий, взяв в руку сваю, падает, «как учили», и бьётся, изображая припадок.

Кормилица Арина Тучкова, пользовавшаяся полным доверием царицы Марии Нагой, бросается к «дублёру», хватает его на руки и… за руку, в которой зажата свая-стилет остриём вверх. Рука скрючена, значит, остриё недалеко от шеи. Несчастный подменыш не ожидал, что «тётя Арина» одним резким движением нажмёт на его руку так, что лезвие сваи ударит ему в горло. Только Арина Тучкова могла сделать это, на секунду заслонив телом от ребят бьющегося в «эпилепсии» ребёнка-жертву. Поэтому и не видел никто, когда именно «царевич» «напоролся» на стилет, подбежавшая близорукая же Колобова увидела искажённое предсмертной болью лицо, а Волохова так и не смогла подойти.

Четверо же мальчиков были перепуганы, когда «царевич» ещё только упал и, возможно, даже отскочили на два-три шага, от испуга и не заметив ничего. Не будем удивляться тому, что кормилица могла убить незнакомого ребёнка — в эпоху Ивана Грозного и опричнины жизнь, особенно чужая, ценилась в полушку (полкопейки).

Стряпчий Юдин. Даже имя его неизвестно, да и кто тогда интересовался именами слуг, но именно он мог быть «главным режиссёром» событий в Угличе. Юдин ловко «подставился» свидетелем через приказного Протопопова и ключника Тулубеева. Уклонение от дачи показаний он объяснил тем, что царица Мария кричала об убийстве и он побоялся (скорее всего) ей перечить. Комиссия сочла это объяснение убедительным, и дальнейшие следы «стряпчего» исчезли во мраке времени. Кем он мог быть в действительности и кто мог в ту эпоху организовать «угличское дело» с учётом малейших нюансов так, что всё выглядело похожим на операцию спецслужб современного типа?

Такая организация была создана в Париже в 1534 г. Её девизом было «К вящей славе божией», а себя её члены называли «псы господни» — орден иезуитов. Он достаточно известен в истории, но в основном — только по названию. Практически вся деятельность ордена иезуитов покрыта глубокой тайной, и хотя он был официально упразднён римским папой Климентом XIV в 1773 г., считается, что структуры ордена сохранились до нашего времени под другими названиями. Любая религиозная организация крупного масштаба — христианская, исламская, буддийская — это государство духовное над государствами политическими. Чтобы эффективно влиять на духовность своей паствы и часто — на политику правительств, религиозная организация должна всегда быть в курсе всех событий не только собирая информацию, но и направлять события в нужное русло, прибегая, при необходимости, к силовым методам — например, устранению физически неугодных лиц. Орден иезуитов был создан для борьбы с Реформацией Лютера, но нельзя поручиться, что создатель ордена Игнатий Лойола ранее не служил в подобной организации, а «парижский отдел» не был создан на основе ранее существовавшего подобного «спецотдела». Христианская церковь уже существовала (к тому времени) полторы тысячи лет, а без разветвлённой спецслужбы с самыми различными функциями она вряд ли бы достигла своего могущества. Иезуитское коварство и хитрость вошли в поговорки, но они были бы невозможны без тонкого знания человеческой психологии, а кто, кроме служителей религии, мог и должен был знать её лучше всех в те времена? Опыт психологического воздействия на массы накапливался и систематизировался столетиями, так что орден иезуитов вряд ли возник «на пустом месте» — у «псов господних» были предшественники и учителя, причём талантливые.

Святые мощи царевича Димитрия в Архангельском соборе Кремля

Все умные правители (включая и пап римских) всегда старались привлечь умных и талантливых исполнителей, как, например «Юдин». Он даже служителей у стола заменить сумел, так как знал, что подключники Ларионов, Иванов и Гнидин, до того не прислуживавшие за столом, будут внимательно следить за распорядком обеда и не обратят внимания на неестественную напряжённость Марии и её брата. Всё сумел учесть «Юдин» (и иже с ним), сумел быстро среагировать на «накладку» с Осипом Волоховым, но Борис Годунов сумел всё-таки опередить иезуитов. Полностью скрыть приготовления к «убийству Дмитрия» не удалось. Скорее всего, Волохова заметила, что при дворе Марии что-то затевается. Годунов, получив известие о какой-то подозрительной «возне» в Угличе, вполне мог сообразить, что затевается переворот. Подробностей он не знал, но, поразмыслив, понял, что Нагие надеются на смерть Фёдора — в этом случае Дмитрий имел реальные шансы на трон. Царь Фёдор был «болезненный и хилый» и, быть может, весной 1591 г. тяжело болел. Нагие надеялись на его смерть, и не исключено, что умный и хитрый Борис, поняв замысел в Угличе Марии и её семейства, незадолго до 15 мая довёл до Нагих через подставных лиц весть о том, что царь Фёдор «совсем плох и не сегодня завтра помре». Эта весть и могла побудить Нагих и Юдина к немедленным действиям — а если так и было, то Годунов заставил угличских заговорщиков выступить раньше — примерно на месяц. 2 июля в Московском Кремле высшие чины государства заслушали полный текст угличского «обыска». Собрание выразило полное согласие с выводом комиссии о нечаянной смерти царевича, но значительно больше внимания было уделено «измене» Нагих, которые вместе с угличанами побили государевых людей. Было решено схватить Нагих и угличан, «которые в деле объявились», и доставить их в Москву.

Это совещание в Кремле проходило в условиях прифронтового города — утром 4 июля 1591 г. стотысячное войско крымского хана Казы-Гирея заняло Котлы. Русские войска занимали позиции под Даниловым монастырём в подвижном укреплении — «гуляй-городе». Но генерального сражения не произошло. Весь день 4 июля шла интенсивная перестрелка с передовыми татарскими сотнями, а ночью враг внезапно ушёл от Москвы. Историки считают, что бегство татар из-под Москвы было вызвано имитацией русскими подхода больших подкреплений, ночной ложной атакой татарского лагеря в Коломенском и памятью татар о страшном их поражении под Москвой в 1572 г., ещё при Иване Грозном. Всё это верно, но вот вопрос: когда крымская армия выступила в поход на Москву? От Перекопа до Москвы 1100 км (линейкой по карте), на самом же деле при конном передвижении больше. Крымчаки должны были выступить в поход не ранее, чем подсохнет после снегов земля и появится достаточный травяной покров для прокорма лошадей. Вдобавок, Казы-Гирей шёл не быстрым кавалерийским рейдом — с ним были турецкая артиллерия и отряды янычар с обозами. Предположительно, на переход Перекоп — Коломенское Казы-Гирею потребовалось дней двадцать пять и, следовательно, татары могли выйти в поход в начале июня, когда получили наконец тайную весть из Углича. Официальный приказ о доставке в Москву Нагих и прочих исходил от царя, но он только «к сему руку приложил» — это был приказ Годунова, который первым понял, что Нагие совершили измену настоящую, пригласив на помощь для захвата власти злейших врагов России — крымских татар. Расчёт иезуитов, именно их, был примерно такой: царевич Дмитрий «погиб» в результате несчастного случая, царь Фёдор умер. Годунов, как соправитель и брат нынешней царицы Ирины, продолжает оставаться во главе государства, к Москве приближается армия Казы-Гирея, и в этот момент «оживает» Дмитрий, а Нагие обвиняют Годунова в попытке захвата власти путём убийства законного наследника престола, которого «бог спас от смерти». Фёдор детей не имел, так что Дмитрий был самый «что ни на есть» законный наследник трона. В стране началось бы на 15 лет раньше «смутное время» с участием не поляков, а крымских татар и ещё неизвестно, чем и как оно бы закончилось.

Но живой царь Фёдор «спутал карты» как заговорщикам в Угличе, так и Казы-Гирею. Хан не рассчитывал на упорное сопротивление русских войск, усиленных полевой артиллерией, а, получив при подходе к Москве сведения, что царь Фёдор на троне, затем известие о подкреплениях, подошедших к Москве, встревоженный атакой на лагерь в первую же ночь под Москвой и помня жестокий урок 1572 г., он побежал назад в Крым…

После бегства татар было проведено следствие об измене Нагих. По приказу Фёдора (т. е. Годунова) Мария была пострижена в монахини и сослана в Белоозеро, её братья заточены в тюрьму, многие их слуги казнены, сотни угличан отправились в ссылку в Сибирь, но вряд ли среди казнённых или сосланных был «стряпчий Юдин» — иезуиты умели вовремя «сделать ноги». Кем мог быть по национальности «стряпчий Юдин»? Очень возможно, что он происходил из восточных областей тогдашней Польши и был хотя бы наполовину русским, причём русский родитель должен был иметь московское происхождение, ибо следователи комиссии Шуйского да и вообще жители центральных районов России смогли бы заметить произношение — в те времена «на слух» довольно точно определяли район рождения, отличая москвича от, например, нижегородца или ярославца.

Для чего же иезуитам нужно было заварить эту «угличскую кашу»? Прицел был дальний — превращение России в католическую страну! Но сорвалось — Борис Годунов сумел обезвредить заговор, так и не узнав о нём практически ничего, ибо «Юдин» исчез, а все остальные молчали, зная, что если бы Борис дознался до правды, то постригом, тюрьмой и ссылкой это бы не кончилось — только плахой!

Так что Лжедмитрий I вполне мог быть Дмитрием I, но события 1605 г. были уже третьей (и не последней) попыткой Ватикана превратить Россию в католическую страну, и лишь в 1612 г. князь Пожарский и гражданин Минин окончательно поставили в ней точку. Первую же попытку иезуиты предприняли почти за 60 лет до окончания «Смутного времени».

 А. Подъяпольский

На анонсе: Илья Глазунов. Царевич Димитрий (1967)

Источник

Поделитесь с друзьями:

Find more like this: АНАЛИТИКА

klin-demianovo.ru

Смерть царевича Дмитрия. Нераскрытое дело XVI века | История | Общество

Царевич Дмитрий Иванович, младший сын Ивана Грозного, не дожил даже до 9-летия. Однако его короткая жизнь и таинственная смерть самым серьезным образом повлияли на судьбу Российского государства. Великая Смута, поставившая под сомнение саму возможность существования России как единой, независимой державы, от начала и до конца связана с именем царевича Дмитрия.

Незаконнорожденный

Строго говоря, младший сын Ивана Грозного носил звание «царевич» лишь условно, и прав на престол не имел.

Мать его, Мария Нагая, была, по разным версиям историков, либо шестой, либо седьмой супругой царя. Церковь не признавала этот брак законным, а значит и ребенок, рожденный 19 октября 1582 года, не мог являться законным наследником престола.

Дмитрий Иванович был полным тезкой своего старшего брата — первенца Ивана Грозного. Первый Дмитрий Иванович ушел из жизни, не прожив и года. Обстоятельства его смерти точно неизвестны — во время поездки отца на богомолье младенец то ли умер от болезни, то ли утонул в результате несчастного случая.

Второй Дмитрий Иванович отца пережил — когда скончался Иван Грозный, его младшему сыну было около полутора лет.

Взошедший на престол Федор Иванович повелел отправить мачеху и брата в Углич, провозгласив его удельным князем.

Большие амбиции клана Нагих

Царевич Дмитрий стал последним удельным князем в России, при этом права его были серьезно ограничены. Управление Угличем осуществлял дьяк Михаил Битяговский, назначенный царем.

Отношения между окружением Федора Ивановича и Нагими были, мягко говоря, натянутыми.

Отправляя вдовствующую царицу и царевича в Углич, им дали понять — никаких претензий на престол с их стороны не потерпят. Правда была на стороне противников Нагих, поскольку, как уже было сказано, Дмитрий считался незаконнорожденным.

Клан Нагих, начиная с царицы, был крайне уязвлен таким положением дел, рассчитывая занять высокие государственные посты.

Но надежда у них сохранялась. Федор Иванович не отличался крепким здоровьем и не мог произвести на свет наследника. А это означало, что Дмитрий, при всей своей незаконнорожденности, остается единственным прямым наследником престола.

«Он находит удовольствие видеть перерезанное горло, когда течет из него кровь»

Сведения о самом Дмитрии противоречивы. Русскими историками по причинам, о которых будет сказано ниже, рисовался образ этакого ангелочка, наделенного исключительно добродетелями.

Иностранцы писали несколько иное. Англичанин Джайлс Флетчер, написавший книгу о своем путешествии в Россию, сообщал: «Младший брат царя, дитя лет шести или семи (как сказано было прежде), содержится в отдаленном месте от Москвы, под надзором матери и родственников из дома Нагих, но (как слышно) жизнь его находится в опасности от покушений тех, которые простирают свои виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя. Кормилица, отведавшая прежде него какого-то кушанья (как я слышал), умерла скоропостижно. Русские подтверждают, что он точно сын царя Ивана Васильевича, тем, что в молодых летах в нём начинают обнаруживаться все качества отца. Он (говорят) находит удовольствие в том, чтобы смотреть, как убивают овец и вообще домашний скот, видеть перерезанное горло, когда течет из него кровь (тогда как дети обыкновенно боятся этого), и бить палкой гусей и кур до тех пор, пока они не издохнут».

Помимо жестокости Дмитрия, которой он напоминал современникам отца и старшего брата Ивана, здесь еще всплывает и тема возможного покушения на царевича. Это чрезвычайно важно в связи с теми событиями, которые произошли впоследствии.

Роковое 15 мая

15 мая 1591 года царевич Дмитрий был найден мертвым во внутреннем дворике дворца. Смертельное ранение мальчик получил в шею.

Мать погибшего Мария Нагая, а также ее родственники, объявили, что царевич был зарезан людьми дьяка Михаила Битяговского по приказу из Москвы. Над Угличем зазвучал набатный колокол. Разъяренная толпа растерзала предполагаемых убийц — Осипа Волохова, Никиту Качалова и Данилу Битяговского, сына дьяка. Вслед за этим расправились и с самим Михаилом Битяговском, пытавшимся успокоить толпу.

С точки зрения царских властей, в Угличе произошел бунт. Шурин царя Федора Ивановича Борис Годунов, являвшийся на тот момент фактическим главой правительства, немедленно отправил в Углич следственную комиссию. Главой комиссии был назначен боярин Василий Шуйский.

Следствие по делу о гибели царевича Дмитрия уникально тем, что до нашего времени сохранились материалы расследования. Допрошены были около 150 человек — практически все, кто был причастен к событиям 15 мая.

Следствием установлено

В результате расследования было установлено следующее. Царевич давно страдал приступами «черной немочи» — эпилепсии. Последний припадок произошел 12 мая, то есть за три дня до гибели. Затем Дмитрию полегчало, и 15 мая, после посещения обедни, мать разрешила ему погулять во внутреннем дворе.

С царевичем были мамка Василиса Волохова, кормилица Арина Тучкова, постельница Марья Колобова и четверо сверстников Дмитрия, сыновья кормилицы и постельницы Петруша Колобов, Иван Красенский и Гриша Козловский. Мальчишки играли «в тычки» — эта древняя русская игра более всего напоминает так называемые «ножички», в которые играют до сих пор. В общих чертах, суть игры заключается в бросании заостренного металлического предмета (ножа или стержня) в землю определенным образом.

В руке у Дмитрия находился либо нож, либо свайка (заострённый четырёхгранный гвоздь). В этот момент царевича настиг новый приступ эпилепсии. Во время приступа мальчик непроизвольно воткнул острие себе в горло, что и стало причиной смерти.

Окончательный вывод следственной комиссии — царевич Дмитрий погиб в результате несчастного случая. Освященный собор во главе с патриархом Иовом утвердил результаты следствия.

Оружие против Годунова

В наказание за бунт Мария Нагая была пострижена в монахини под именем Марфы, её братья были отправлены в ссылку, самые активные участники бунта из числа горожан были казнены, либо сосланы в Сибирь.

Но это было только начало истории. В 1598 году, так и не оставив наследника, скончался царь Федор Иоаннович. Династия Рюриковичей пресеклась. Земский собор избирает нового царя — Бориса Годунова.

Для противников нового монарха «угличское дело» становится отличным инструментом для порождения в народе недоверия к Годунову. Одним из главных злоумышленников становится Василий Шуйский. Бывший глава следствия по делу о гибели царевича Дмитрия сам мечтает занять трон, поэтому интригует против Годунова изо всех сил.

А тут еще на сцене появляется Лжедмитрий I, якобы чудесно спасшийся от убийц царевич. Ему многие верят, и в итоге в 1605 году, после смерти Бориса Годунова и расправы над его сыном Федором, самозванец занимает трон. Василий Шуйский в очередной раз меняет показания, и признает в Лжедмитрии законного царевича.

Святой против самозванца

Но уже в 1606 году Василий Шуйский становится главой нового заговора, в результате которого Лжедмитрий будет убит, а честолюбивый боярин, наконец, садится на трон.

Однако и перед Шуйским встает проблема «чудесно спасшегося» царевича, теперь уже в виде Лжедмитрия II.

Царь понимает, что историю царевича нужно заканчивать, причем таким образом, чтобы народные массы поверили в то, что он мертв.

Царевич был похоронен в Угличе, где мало кто мог видеть его могилу. Василий Шуйский решает перезахоронить его в Москве, причем не просто как погибшего члена царской фамилии, а как святого мученика.

Это было изящное решение — при наличии почитаемых мощей святого миф о «чудесном спасении» будет использовать куда труднее.

По приказу царя в Углич направлена специальная комиссия под руководством митрополита Филарета — отца Михаила Романова, будущего основателя новой царской династии.

При вскрытии могилы мощи царевича были обнаружены нетленными и испускающими благовоние. В руке мертвый царевич сжимал горсть орехов — согласно версии об убийстве, преступники застигли ребенка, когда он игрался орехами.

Мощи торжественно перезахоронили в Архангельском соборе Кремля. Приходящие к гробу царевича стали заявлять о чудесных исцелениях, и в том же году он был причислен к лику святых.

То, во что не хочется верить

Здесь историки ходят по краю, ибо благоверный царевич Димитрий Углицский, угличский и московский и всея Руси чудотворец, и сегодня является почитаемым русским святым. Тем не менее, ради исторической правды необходимо упомянуть о том, что думали о канонизации царевича современники.

Политический смысл происходящего был ясен и лежал на поверхности — Василий Шуйский изо всех сил пытался оттолкнуть сторонников от Лжедмитрия II. До нашего времени дошли и очень нехорошие предположения, каким именно образом останки Дмитрия оказались нетленными. Утверждалось, что митрополит Филарет купил у одного из стрельцов сына, который по возрасту подходил под возраст смерти Дмитрия, и приказал умертвить его. Тело этого ребенка и было предъявлено в качестве нетленных мощей. В эту жуткую версию верить не хочется, но времена были очень суровые. Чуть позднее, при воцарении Михаила Романова, 3-летнего сына «чудесно спасшегося царевича Дмитрия» публично повесили, так что перед убийством детей в ту эпоху мало кто останавливался.

Борис приговоренный

Итак, окончательная версия Василия Шуйского гласила — царевича Дмитрия убили сторонники Бориса Годунова по его личному приказу. Реабилитировать Годунова у царя не было причин — во-первых, он являлся его политическим противником, а во-вторых, канонизировать можно было только жертву убийства, но никак не больного эпилепсией, погибшего в результате припадка.

Канонизация царевича Дмитрия самого Шуйского не спасла: он был свергнут и закончил дни в польской тюрьме.

Однако версия о том, что младшего сына Ивана Грозного убили подручные Бориса Годунова, сохранилась и при династии Романовых. Во-первых, Романовы тоже враждовали с Годуновым, а во-вторых, версия о вине царя Бориса делала его «нелегитимным» монархом, поджигателем Смуты, которую завершило воцарение «легитимных Романовых».

Более двух веков Годунов безоговорочно считался убийцей царевича Дмитрия. Окончательно его «приговорил» талант Александра Пушкина в трагедии «Борис Годунов».

А было ли убийство?

Однако в 1820-х годах стали доступны обнаруженные в архиве материалы «Угличского дела». Русский историк Михаил Погодин поставил под сомнение версию об убийстве царевича. Материалы следствия довольно логично обосновывали то, что произошел несчастный случай.

Обращает на себя внимание и то, что следователей в Углич отправил сам Борис Годунов, требуя тщательного разбирательства. Выходит, что Годунов был абсолютно уверен в том, что никаких улик против него найдено не будет. Между тем, он никак не мог знать, как именно развивались события в Угличе и что именно видели свидетели. Получается, что Годунов был заинтересован в объективном следствии, зная, что оно подтвердит его невиновность.

К тому же в 1591 году царевич Дмитрий вовсе не был единственной помехой для Годунова на пути к трону. Тогда еще существовала небезосновательная надежда, что у Федора родится наследник. В мае 1592 года царица Ирина родила девочку, и никто не мог гарантировать, что это последний ребенок царской четы.

Нельзя забывать и о том, что царевич Дмитрий был незаконнорожденным с точки зрения церкви. С таким конкурентом Годунов мог побороться за трон и без наемных убийц.

За недостатком улик

У сторонников версии убийства есть еще один серьезный аргумент — современные медики полагают, что ребенок при приступе эпилепсии выронил бы нож, и никак не смог бы нанести себе смертельную рану. Но и на это есть ответ — рана могла возникнуть в результате неправильного оказания помощи перепуганными мальчишками или нянькам, спровоцировавшими роковое движение.

Расправа, учиненная над подозреваемыми в убийстве, лишила следствие их показаний, которые могли стать важнейшими в этом деле.

В итоге обе версии гибели царевича Дмитрия не могут быть отвергнуты окончательно.

www.aif.ru

Дмитрий Углицкий (царевич Дмитрий)

Биография царевича Дмитрия

Содержание статьи:

Царевич Димитрий Иванович (19 (29) октября 1582 г. – смерть 15 (25) мая 1591 г.) — младший сын Ивана Грозного от последней жены Марии Нагой. После смерти Ивана Грозного вместе с матерью отправлен в г. Углич. 1591 год, 15 мая — погиб в 9-ти летнем возрасте при загадочных обстоятельствах.

Согласно версии Нагих — родственников матери Димитрия — царевич Дмитрий был убит одним из его слуг — который перерезал ему горло. Нагие уверяли, что убийца был подослан Борисом Годуновым, для устранения возможного наследника престола. Ведь у правящего царя Федора Иоанновича детей не было, как следствие, Димитрий мог стать царем. Годунов же сам мечтал о престоле.

Совсем другая, официальная версия смерти царевича Дмитрия была у специальной следственной комиссии, посланной в Углич из Москвы, еще во времена правления Бориса Годунова. Согласно постановлению этой комиссии, царевич Димитрий во время игры “в ножички” нечаянно сам напоролся на нож. Полной ясности в этом вопросе нет по сей день.

1606 год — канонизирован как благоверный царевич Димитрий Угличский.

Смерть царевича Дмитрия в Угличе

Таинственная смерть царевича Димитрия оказалась актуальной в Смутное время. Убийство невинного младенца рассматривалось как преступление перед Богом, которое стало первой причиной Божьего гнева, обрушившего за это преступление на Российского государство многие кары.

Официальная версия

В Углич была прислана следственная комиссия во главе с митрополитом Саркским и Подоинским Геласием, а фактически руководил ею Василий Шуйский — коварный и умный противник Бориса Годунова.

1591 год, 15 мая царевича нашли мертвым — с горлом, проткнутым ножом. По словам свидетелей (прежде всего — детей, гулявших с ним) стало известно, что Дмитрий играл с ребятами «в свайку», и в ходе игры у него произошел эпилептический припадок. Версия выглядит правдоподобно: смысл этой игры заключается в бросании на дальность специального ножичка, при этом перед броском «свайку» берут острием к себе, «падучей» же болезнью наследник в действительности страдал.

Комиссия, рассмотрев свидетельские показания, пришла к заключению, что имел место несчастный случай во время приступа «падучей». 1591 год, 2 июня — после изучения всех документов «Освященный собор» и боярская дума объявили народу: «Царевичу Дмитрию смерть учинилась Божьим судом».

Однако сразу же появилась и версия об убийстве — она была высказана царицей и одним из ее братьев, Михаилом.

Кому выгодна была смерть царевича (версии)

В народе ходили упорные слухи об убийстве царевича людьми Б. Годунова.

Дмитрию, брату Федора, шел 8-й год, и он представлял опасность как для Федора, так и Бориса, потому как года через 4 его могли провозгласить царем. Но согласно изложению Н.М. Карамзина, убийцы царевича, Данила Битяговский и Никита Качалов, могли действовать как по приказу, так и без ведома Годунова. Они попросту могли сообразить, что смерть царевича выгодна Борису и действовать самостоятельно ему в угоду.

Годунов закрывал царские кабаки, искоренял мздоимство и разбои…

Убийство произошло без свидетелей. Кормилицу Орину, гулявшую с Дмитрием, оглушили, перерезали горло наследнику, а после начали кричать, что Дмитрий наткнулся на нож сам. Когда мать Мария Нагая подняла мертвого сына и пошла с ним к церкви, ударили в колокол, и собравшаяся толпа забила убийц камнями.

Многие из именитых ученых утверждают, что имена настоящих исполнителей убийства, как видно, никогда не будут известны. Возможно, это были наемники, которых в Угличе никто не знал, они могли без труда попасть на территорию кремля, так как он практически не охранялся. После убийства, преступники на конях, покинули город. Версии этих ученых основываются на раскладе политических сил тех времен. Они считают, что смерть царевича Дмитрия была выгодна в первую очередь Василию Шуйскому.

Лжедмитрий I

Однако кроме религиозно-мистического смысла, загадка, связанная с гибелью царевича, оказала прямое влияние и на политическую ситуацию в государстве. Уже в 1601–1602 годах объявился самозванец Григорий Отрепьев, который принял имя Димитрия и вошел в отечественную историю под именем Лжедмитрий I. Очень многие, кто был недоволен правлением Бориса Годунова, поверили в то, что царевичу Димитрию чудом удалось спастись и теперь он является законным наследником русского престола. В последствии, имя спасшегося царевича, под знамена которого вставали войска, стало настоящим катализатором Смуты. А воцарение Лжедмитрия I в Москве в 1605 г. как бы подтвердило общее убеждение в том, что это и есть истинный царевич.

Святой Димитрий Угличский

1606 год, май — в результате восстания Лжедмитрия I свергли с престола и он был растерзан разъяренной толпой. Царем становится Василий Шуйский, который имел гораздо меньше прав на царский престол, нежели сын Ивана Грозного, каковым многие продолжали считать Лжедмитрия. Потому правительством Шуйского сразу же были предприняты энергичные меры для того, чтобы, во-первых, доказать истинность смерти царевича в 1591 г., и, во-вторых, утвердить образ погибшего царевича, как невинно убиенного мученика. В таком случае, появлялась возможность прекращения дальнейшего развития самого факта самозванства.

Для этого, уже летом 1606 г. из Углича в Москву были перенесены и освещены останки царевича. А самого царевича, признали святым, и стали именовать святым Димитрием, Угличским страстотерпцем.

Тогда же начали работу над составлением жития Димитрия Угличского. На сегодняшний день известно 4 редакции этого жития XVII — начала XVIII столетия, сохранившихся во множестве списков.

Несмотря на официальную канонизацию Димитрия Угличского, этот святой не сразу получил народное признание. По крайней мере, на протяжении еще нескольких лет — у многих продолжалась сохраняться вера в то, что настоящий царевич Димитрий жив. Так, настоящим царем признали нового самозванца Лжедмитрия II (Тушинский вор), под знамена которого встали многочисленные войска. Кроме этого, стали появляться и другие самозванцы, буквально расплодившиеся тогда по всей России.

 

 

---

 

ред. shtorm77.ru

ПОХОЖИЕ ЗАПИСИ

shtorm777.ru