www.moi-jaroslavl.ru

Княжение Рюрика 862 — 879 — История России

«ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» О ПРИЗВАНИИ ВАРЯГОВ

И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали: «Поищем сами себе князя, который бы владел нами и рядил по ряду и по закону». Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные — норманны и англы, а еще иные готы — вот так и эти. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли прежде всего к славянам. И поставили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге, а другой — Синеус, — на Белом озере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Через два года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик и пришел к Ильменю, и поставил город над Волховом, и назвал его Новгород, и сел тут княжить, и стал раздавать мужам своим волости и города ставить — тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а коренные жители в Новгороде — славяне, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик.

Повесть Временных лет (пер. О.В. Творогова)

БРАТЬЯ-СЛОВА

Историки  давно обратили внимание  на  анекдотичность «братьев» Рюрика, который  сам,  впрочем, являлся  историческим  лицом,  а «братья»  оказались русским переводом  шведских слов.  О Рюрике сказано,  что он пришел «с  роды своими»  («sine use» — «своими родичами» — Синеус) и верной дружиной («tru war» — «верной дружиной» — Трувор).

«Синеус» — sine bus — «свой род».

«Трувор» — thru waring — «верная дружина».

Другими  словами, в  летопись попал  пересказ  какого-то скандинавского сказания  о  деятельности Рюрика (автор летописи,  новгородец, плохо знавший шведский, принял упоминание в устной саге традиционного окружения конунга за имена  его  братьев.

Рыбаков Б.А. Рождение Руси

«СЕВЕРНЫЙ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ЭПИЗОД»

Русские ученые XVIII и XIX вв. обычно относились с полным доверием к Сказанию о призвании варягов. Они спорили лишь по вопросу об этнической принадлежности пришельцев, не сомневаясь в самой реальности сообщаемых летописью под 862 г. событий. Постепенно, однако, складывается мнение, что в рассказе о призвании запечатлено и многое из действительности начала XII в., когда создавалась летопись. Так, Н. И. Костомаров на диспуте с М. П. Погодиным 19 марта 1860 г. о начале Руси говорил: «Наша летопись составлена уже в XII веке и, сообщая известия о прежних событиях, летописец употреблял слова и выражения, господствовавшие в его время». О влиянии новгородских порядков поздней поры при создании легенды писал Д. И. Иловайский. Но настоящий перелом здесь наступил благодаря работам А. А. Шахматова, который показал, что Сказание о призвании варягов это — поздняя вставка, скомбинированная способом искусственного соединения нескольких северорусских преданий, подвергнутых глубокой переработке летописцами. Шахматов увидел преобладание в нем домыслов над мотивами местных преданий о Рюрике в Ладоге, Труворе в Изборске, Синеусе на Белоозере и обнаружил литературное происхождение записи под 862 г., явившейся плодом творчества киевских летописцев второй половины XI — начала XII века.

После исследований Шахматова в области истории русского летописания ученые стали значительно осторожнее относиться к летописным известиям о происшествиях IX века. Не обошлось, впрочем, и без крайностей. В. А. Пархоменко, например, призывал «совершенно скептически» отнестись «к летописному повествованию о призвании на княжение Рюрика» и не придавать этому «северному легендарному эпизоду» серьезного научного значения.

И.Я. Фроянов. Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов.  Вопросы истории. 1991, № 6

«РЕПОРТ» ЛОМОНОСОВА

(на диссертацию академика Миллера о происхождении российского народа)

Варягов не почитает господин Миллер за народ славенский, однако, что они происходили от роксолян, народа славенского, и прошли с готфами, славянами ж, от Черного моря к берегам Балтийским, что говорили языком славенским, несколько от соединения со старыми германцами испорченным, и что Рурик с братьями был сродственник князям славенским6 и для того в Россию призван на владение, сие все из самой сей диссертации заключить, а из других оснований весьма довольно доказать можно.

Имя российское почитает господин Миллер за новое, которое началось при Рурике, а сие из того заключает, что об нем иностранные не знали; но как из того заключить, что варяги сами себя русью не называли? Германцы дивно себя называют дейчен, хотя их ни русские, ни французы тем именем и поныне не пишут; так и варяги, происходя от роксолян, всегда себя русью называли, хотя другие народы их инако именовали, и самые слова Несторовы показывают, что варяги назывались русью, а по ним и новогородские славяне и прочие назвались русью. Но едва можно чуднее что представить, как то, что господин Миллер думает, якобы чухонцы варягам и славянам имя дали.

Репорт в Канцелярию Академии Наук 16 сентября 1749 г.

ЦАРЬ ЕДЕТ! ПРАЗДНОВАНИЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ РОССИИ В НОВГОРОДЕ

Первоначально днем для торжеств тысячелетия России было выбрано 26 августа 1862 г. — дата, знаменательная восшествием на престол императора Александра II и пятидесятилетним юбилеем Бородинского сражения. Одна она была заменена не менее символической датой 8 сентября, ознаменованной победой на Куликовом поле, днем рождения наследника, цесаревича Николая Александровича, и совпавшая в год празднования с Рождеством Богородицы, заступницы и покровительницы России. Такой выбор позволял неразрывно соединить воедино религиозные и державные основания торжества с царствующей семьей…

Торжественность момента встречи парохода с августейшим семейством подчеркивалась яркими декорациями — у обитой красным сукном длинной, до фарватера, пристани были установлены украшенные цветами арки, искусно сделанные из дерева, зелени и даже из соломы, разноцветные флаги и штандарты развивались на высоких древках. На берегу размещались встречающие. Справа от пристани вытянулась шпалера гвардии под командованием вел. кн. Николая Николаевича. «Сельские старшины и головы выстроены у ворот. Петербургский городовой ровняет их в шеренгу и велит поправить вихры. «Да ты бороду-то, мочалку-то свою расчеши», — муштрует он старшин», — как не без ехидства заметил наблюдательный корреспондент «Северной пчелы». Вдоль берега расположились представители «всякого люда», многие из которых уже неделю жили здесь и питались принесенными с собой сухарями…

Всеобщий восторг, вылившийся в громогласное «ура», подхваченное народом, «покрывавшим оба берега Волхова, стены Кремля и Софийскую звонницу», стал откликом на прозвучавшее: «Царь едет!»

Антощенко А.В. Празднование тысячелетия России 

С НАЗВАНЬЕМ КРАТКИМ «РУСЬ»

Один из традиционно дискуссионных вопросов ранней истории Руси — вопрос о роли в возникновении русской государственности скандинавов, именовавшихся в то время в Западной Европе норманнами («северными людьми»), а на Руси — варягами. В византийских, западноевропейских и восточных источниках содержится ряд упоминаний «Руси» в IX в., но в них не названо ни одного имеющего к ней отношения населенного пункта или личного имени. В силу этого достаточно поставить под сомнение сведения о Рюрике, Аскольде и Дире, приходе в Киев Олега и Игоря, что содержатся в Начальном своде конца XI в. и «Повести временных лет» начала XII в. (а основания для сомнений очень серьезные, поскольку эти известия явно записаны на основе устных преданий, а летописная хронология раннего периода несомненно сконструирована сводчиками с опорой на хронологию византийских хроник), как возникает широкое поле для суждений о том, где располагалась в это время Русь, кто и когда ее возглавлял. Лишь комплексный подход к имеющимся письменным данным с учетом археологических свидетельств позволяет очертить схему развития событий (все равно во многом гипотетическую).

Не вызывает серьезных сомнений, что в течение IX столетия скандинавы, у которых в это время развернулось т. н. «движение викингов» — экспансия, затронувшая в той или иной мере почти все регионы Европы, проникали на север Восточноевропейской равнины и здесь вступили в соприкосновение со славянами, осваивавшими эту территорию. В середине или третьей четверти IX в. во главе общности ильменских словен оказался предводитель викингов, по летописи известный под именем Рюрик. По наиболее вероятной версии, это был известный датский конунг Рёрик Ютландский (или Фрисландский). Его вокняжение было, скорее всего, связано с желанием местной знати иметь в лице располагавшего сильной дружиной правителя противовес шведским викингам, пытавшимся привести Поволховье и Приильменье в данническую зависимость. Возможно, выбор именно Рёрика был обусловлен тем, что часть ильменских словен являлась переселенцами из славян-ободритов, живших на нижней Эльбе по соседству с Ютландским полуостровом и хорошо знакомых с Рёриком. Рёрик долгое время владел в качестве вассала франкского короля городом Дорестад в устье Рейна; он и его люди были, таким образом, не малознакомой с цивилизацией группировкой из внутренних районов Скандинавии, а воинами, успевшими хорошо познакомиться с развитой, по меркам того времени, франкской государственностью. Резиденцией Рюрика стал Новгород (в то время, скорее всего, так называлась крепость в 2 км от позднейшего города, т. н. Рюриково Городище).

Продолжающиеся в течение уже двух с половиной столетий споры о происхождении термина русь сводятся по сути к вопросу — являются ли сведения «Повести временных лет» о привнесении этого названия в Восточную Европу скандинавами достоверными. Если отбросить малоубедительные и прямо фантастические гипотезы, то останутся две версии, подкрепленные более или менее вероятными лингвистическими соображениями. Согласно одной (условно говоря, «северной»), термин русь восходит к скандинавскому глаголу, означающему «грести»: предполагается, что словом, образованным от него, именовали себя дружины викингов, приходившие в Восточную Европу на гребных судах. По другой («южной») версии, термин русь происходит от иранского корня со значением «светлый», «белый». Главным доводом в пользу северной гипотезы остается рассказ «Повести временных лет», в пользу южной — существование традиции, согласно которой Русью, помимо всех земель, населенных восточными славянами и находящихся под властью киевских князей, именовалась также территория в Среднем Поднепровье (т. н. «Русская земля в узком смысле»).

Вопрос о происхождении названия государства, хотя и представляет естественный интерес, носит все же частный характер. Куда важнее вопрос о соотношении в процессе государствообразования местных и пришлых элементов и традиций, в данном случае — о роли, которую сыграли в становлении Руси норманны. Не вызывает серьезных сомнений, что скандинавское происхождение имела древнерусская княжеская династия, т. н. «Рюриковичи» (хотя летописная конструкция о том, что преемник Олега на киевском столе Игорь был именно сыном Рюрика, маловероятна по хронологическим соображениям), что выходцы из Скандинавии и их потомки составляли значительную часть дружин русских князей IX–X вв. Сложнее вопрос о воздействии скандинавов на характер и темпы образования государства на Руси. Для утверждения о каком-то заметном ускорении, которое придало норманнское влияние процессу формирования государственности в восточнославянском регионе, сравнение с другими славянскими странами не дает оснований. В сферах социальной и политической наблюдается значительное сходство со славянскими странами. Подчинение рядового населения власти князей и их дружин, данническая эксплуатация, относительно позднее развитие индивидуальной (вотчинной) крупной земельной собственности — все эти черты свойственны не только Руси и Скандинавии, но и западнославянским государствам. 

Но одна из черт сложившегося в Восточной Европе государства все же может быть связана в значительной мере с деятельностью норманнов. Это объединение всех восточных славян в одно государственное образование. Ни у южных, ни у западных славян подобного не произошло. Если бы варяжские князья не обосновались в Киеве и не соединили под своей властью Юг и Север Восточной Европы, в Х в., возможно, на Юге существовало бы одно или два славянских государственных образования, а на Севере — одно или несколько полиэтничных (славяне, скандинавы, финны, балты), с верхушкой из норманнов, которая, если бы и шла по пути славянизации, то не столь быстро, как это имело место в реальности.

Горский А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства 

histrf.ru

21 сентября 862 года произошло призвание на княжение Рюрика, Синеуса и Трувора

08:39 Сен. 21, 2015 10392 0

Согласно легенде о призвании варягов приходившие «из-за моря» варяги собирали дань с племён чуди, веси, словен и кривичей, чинили им насилие и были изгнаны ими.

Из-за возникших усобиц эти племена решили поискать себе князя, который владел бы ими «по праву». Они отправились к варягам, звавшимся русь, и призвали их на княжение: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите княжить и владеть нами» (эта летописная формула совпадает с формулой призвания саксов бриттами, согласно «Деяниям саксов», написанным в 10-ом веке,  что позволяет предполагать общий эпический   источник).  

Так или иначе, на  княжение избрались три брата, Рюрик,  Синеус и Трувор «с родами своими» и, взяв с собой «всю русь»  (характерное обозначение дружины как «всего народа»), утвердились в города: старший Рюрик в Новгороде, Синеус  в Белоозере, Трувор  в  Изборске. Братья  Рюрика вскоре умерли, он же стал основателем династии.  Это событие традиционно считается началом русской государственности,  которая с тех пор не прерывалась.

Существует также мнение, что Синеуса и Трувора не существовало, а известие о них — результат неправильно прочитанного русским летописцем иностранного текста, который сообщает, что Рюрик пришел в землю славян со своим домом (сине-хус) и верной дружиной (тру-вор).

Оппоненты гипотезы призвания Рюрика «из-за моря» считают, что князь правил сначала в Ладоге.  В 862 захватил власть в Новгороде, воспользовавшись внутренними усобицами. Это вызвало восстание против варягов во главе с Вадимом Храбрым. Рюрик казнил Вадима и его советников, другие новгородцы бежали в Киев. Легенда о «призвании» варягов, сложившаяся в Новгороде или Ладоге в 11-ом веке, была использована при редактировании «Повести временных лет» в начале 12-го века для объяснения происхождения и прославления правящей русской княжеской династии, основателем которой стал считаться Рюрик. Эта версия и легла в основу норманнской теории.

Кроме того, сторонники этой гипотезы считают, что история о создании Рюриком Древнерусского государства опровергается многочисленными данными источников, которые говорят о складывании государственности у славян задолго до 9-го века и о становлении Древнерусского государства вследствие внутреннего общественного развития.

О других памятных датах читайте в журнале «Историк».

govoritmoskva.ru

Призвание варягов — Википедия (с комментариями)

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Призвание варягов — легендарное призвание племенами ильменских словен, кривичей, мери и чуди варяга Рюрика с братьями Синеусом и Трувором на княжение в Новгород в 862 году.

Традиционно считается отправной точкой русской государственности. Древнейшим источником сведений о событии является основанное на устном предании «Сказание о призвании варягов», содержащееся в «Повести временных лет» и в предшествующем ей летописном своде конца XI века, (текст которого частично сохранился в Новгородской первой летописи).

Предыстория призвания варягов

Согласно «Сказанию», в середине IX века славянские и финские племенные союзы словен, кривичей, чуди и мери платили дань варягам, приходившим из-за «Варяжского» моря^[1]. В 862 году эти племена изгнали варягов, и после этого между ними самими начались усобицы — по сообщению Новгородской первой летописи, «въсташа сами на ся воевать, и бысть межи ими рать велика и усобица, и въсташа град на град, и не беше в нихъ правды»^[2].

Для прекращения внутренних конфликтов представители славянских и финских племён решили пригласить князя со стороны («И реша себе: князя поищемъ, иже бы владелъ нами и рядил ны по праву»). В ряде поздних источников появление варягов, их последующее изгнание и начало межплеменных усобиц связывается со смертью новгородского князя (или посадника) Гостомысла, после смерти которого в конфедерации племён наступил период безвластия. Согласно этим же источникам, на межплеменном сходе предлагались разные кандидатуры — «от варяг, или от полян, или от хазар, или от дунайчев»^[3][4]. По изложению Иоакимовской летописи, достоверность которой историки подвергают сомнению, Гостомысл перед смертью указал, что наследовать ему должен сын его средней дочери Умилы, выданной замуж за князя одного из племен западных славян Гоцлава. Этот сын и был Рюрик. По краткому и наиболее авторитетному изложению «Повести временных лет», было решено пойти искать князя за море, к варягам-руси.

Призвание

Согласно «Повести временных лет» (в переводе Д. С. Лихачёва):

«В год 6370 (862 по современному летоисчислению). …И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а ещё иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: „Земля наша велика и обильна, а наряда^[5] в ней нет. Приходите княжить и воладети нами“. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене…»^[6]

Существует точка зрения, впервые высказанная А. Куником, что Синеус и Трувор — это вымышленные имена, возникшие под пером летописца в результате буквального перевода древнешведских слов «сине хус трувор», что означает «с домом и дружиной». Однако специалисты по скандинавистике считают данный вариант маловероятным и указывают на то, что данные личные имена встречаются в скандинавских источниках^[7].

Знаменитые слова послов: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет» являются одним из возможных вариантов перевода текста летописи на современный язык. Выражение «порядка нет» часто понимается буквально, как указание на хаос от безвластия. Однако в первоисточнике слово «порядок» отсутствует. В летописи по Ипатьевскому списку^[8] на старославянском языке написано: «земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет». В ряде других списков (например в Четвёртой Новгородской летописи) написано «земля наша добра и велика есть, изобильна всем, а нарядника в ней нет». При этом под словом наряд исследователями (например, И. Я. Фрояновым^[9]) понимаются полномочия на определенную деятельность, в данном случае на осуществление властных функций, а под нарядником — судья, правитель княжества. В то же время в древних языках одно слово несло больше значений, чем сегодня. Так слово «наряд» можно понимать и как «порядок», в смысле «благополучие», «благообразность» и даже ещё проще и ближе к современному значению — «красота».

Княжеская власть подразумевала сбор дани для обеспечения дружины, которая должна обеспечить защиту подвластных племен от внешнего нападения и внутренних усобиц. В средневековом Новгороде существовал обычай приглашать князей со стороны в качестве наёмных правителей города, однако не известно о такой практике среди славян в более раннее время. В свидетельстве арабского писателя X века Ибн Русте русы описываются как народ, который совершает набеги на славян и продаёт их хазарам и булгарам.

Некоторые исследователи отмечали значительное смысловое совпадение летописного «Призвания варягов» с цитатой из сочинения «Деяния Саксов» Видукинда Корвейского, в которой бритты обращаются к трем братьям-саксам Лоту, Уриану и Ангуселю с предложением о передаче им власти над собой: «Обширную, бескрайнюю свою страну, изобилующую разными благами, готовы вручить вашей власти…»

Д. С. Лихачёв полагал «призвание варягов» вставкой в летопись, легендой, созданной печерскими монахами с целью укрепления независимости Древнерусского государства от византийского влияния.^[10][11]

Участие руси в призвании

В Лаврентьевском^[12], Ипатьевском^[13] и Троицком списке «Повести временных лет», а также в русской редакции XIII века «Никифорова летописца вскоре», помещённого в «Новгородской Кормчей» (1280) русь названа в числе племен, приглашавших варягов: «придоша русь, чюдь, словене, кривичи к варягом, реша: земля наша велика и обилна» или как в «Повести временных лет»: «реша Русь, Чудь, Словени и Кривичи» — указывали Нейман И. Г., Д. И. Иловайский, Потебня А. А., М. Н. Тихомиров^[14] и Вернадский Г. В.^[15]. Проблему вызывает склонение слова «русь» во фразе — «сказали руси чудь, словене, кривичи и весь» в традиционном переводе летописи, или «сказали русь, чудь, словене, кривичи и весь». В остальном тексте сказания о призвании варягов прямо говорится о руси как варяжском народе за морем.

Причины замены «реша Русь» на «реша Руси» исследовал Егор Иванович Классен:

«Старая Руса на реке Русе существовала ещё до пришествия варягов, принадлежала к Новогородской области; следовательно, Руссы уже были в этой вольной области до призвания князей варяжских. Эти Руссы могли точно так же участвовать в призвании варягов, как и прочие племена Новогородской области. Они, Руссы, и действительно участвовали в этом призвании, ибо в Лаврентьевском или старшем списке Несторовой летописи сказано: „и реша Русь, Чудь, Словене и Кривичи (варягам-Руси): вся земля наша и пр.“ То есть варягов-Руссов призывали к себе четыре племени Новгородской области, в числе которых, во главе, стоят Руссы. На основании этого мы можем слова летописи выразить так: Руссы вольные, или Новогородские, жившие в старой Русе, призывали из-за моря Руссов, княживших в том краю и бывших варягами.»^[16]

Следует отметить, что изначальное предположение Классена о существовании Старой Руссы в IX веке не подтверждается археологическими данными. Но в последние годы в двух актах научно-исследовательской экспертизы Института Российской Истории РАН было обращено внимание, что «вопрос о времени возникновения города Старая Русса Новгородской области до сих пор не может считаться решённым… археологически Старая Русса изучена крайне недостаточно»^[17]. По исследованным памятникам археолог Г. С. Лебедев датировал возникновение Старой Руссы на рубежах X—XI вв.^[18]. Существование Старорусской руси ещё до призвания Рюрика В. В. Фомин напрямую связывает не только со Старой Руссой, но и с территорией всего Южного Приильменья, «где встречаются мощные соляные источники, в изобилии дающие соль, без которой невозможна сама жизнь» ^[19].

Академик А. А. Шахматов, разбирая измененный текст «призвания варягов» (по Лаврентьевскому списку) «Реша Руси Чудь Словени и Кривичи» в примечании делает существенное уточнение: «вносим несколько поправок, предложенных издателем»^[20].

Участие руси в призвании варягов фиксируется в более поздних, чем Повесть временных лет, источниках: «Владимирском летописце»^[21] и «Сокращённом Новгородском Летописце»^[22], а также в «Степенной книге» митрополита Макария: «послаша русь к варягом… и придоша из-за моря на Русь»^[23] и в Летописце Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей): «Тако реша русь, чудь, словене, кривичи, и вся земля реша…»^[24] и некоторых других.

Столица Рюрика

Летописи расходятся в именовании города, куда пришел княжить Рюрик. Согласно Лаврентьевскому списку и Новгородской летописи, это был Новгород, однако, по Ипатьевскому списку Рюрик сначала княжил в Старой Ладоге и только через два года после смерти братьев «срубил» Новгород.^[25]

Археологические данные подтверждают скорее вторую версию; самые ранние постройки Новгорода датируются X веком, в то время как Ладога была построена около 753 года.

В то же время в самом Великом Новгороде есть так называемое Рюриково городище — княжеская резиденция, культурный слой которой значительно старше остального города.

См. также

Напишите отзыв о статье «Призвание варягов»

Примечания

1. ↑ Повесть временных лет. Ч. 1 М., 1950, стр. 18
2. ↑ Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950, стр. 106
3. ↑ Послание Спиридона-Саввы//Сказание о князьях Владимирских п/р Дмитриевой Р. П. М.-Л., 1955, стр. 162
4. ↑ Мельникова, 2000, Никоновская летопись, с. 154-156.
5. ↑ Неточный перевод. Смотрите первоисточник — Повесть временных лет
6. ↑ [old-russian.chat.ru/01povest.htm «Повесть временных лет» в переводе Д. С. Лихачева]
7. ↑ Мельникова, 2000, с. 148-149.
8. ↑ [litopys.org.ua/ipatlet/ipat01.htm Іпатіївський літопис. До лЂта 6414 [906]]
9. ↑ Фроянов И. Я. [www.russiancity.ru/fbooks/f4.htmИсторические реалии в летописном сказании о призвании варягов]
10. ↑ Лихачёв Д. С. [ppf.asf.ru/drl/great4_5.html Великое наследие] // Лихачёв Д. С. Избранные работы в трех томах. Том 2. — Л.: Худож. лит., 1987 По мнению Д. С. Лихачёва, как и в случае с призванием саксов в Британию, легенда отразила средневековую традицию искать корни правящих династий в древних иноземных правителях, что должно повышать авторитет династии среди местных подданных.
11. ↑ Другие историки считают, что варяжская легенда вполне соответствует традиционному фольклорному сюжету о происхождении государственной власти и правящей династии. Подобные сюжеты прослеживаются у разных народов. — Петрухин В. Я. [www.history.vuzlib.net/book_o019_page_6.html Начало этнокультурной истории Руси 9-11 веков. М., 1995 г., гл.4]
12. ↑ [litopys.org.ua/lavrlet/lavr01.htm Лаврентьевская летопись. 862 г.]
13. ↑ [krotov.info/acts/12/pvl/ipat01.htm Ипатьевская летопись. 862 г.]
14. ↑ Фомин В. В. «Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» М., 2005. с. 278, 282 и 295.
15. ↑ [admgorod.strussa.net/?wiev=161&show Историк Г. В. Вернадский о Старой Руссе IX века]
16. ↑ Классен Е. И.. [www.perfilovu.narod.ru/istor/klassen.html Новые материалы для древнейшей истории Славян вообще и Славяно-Руссов до Рюриковского времени в особенности]
17. ↑ [www.russa.net/photos/017.htm ПРИЛОЖЕНИЕ к Акту научно-исследовательской экспертизы Института российской истории РАН о времени основания города Старой Руссы Новгородской области.]
18. ↑ [admgorod.strussa.net/?wiev=180&show Официальный сайт Администрации города Старая Русса]
19. ↑ [admgorod.strussa.net/?wiev=518&show Официальный сайт Администрации города Старая Русса]
20. ↑ Шахматов А. А. «Разыскания о русских летописях» изд. «Кучково Поле». 2001. с.11.
21. ↑ «Владимирский летописец». М., 2009. с. 14.
22. ↑ «Новгородская Четвёртая Летопись» М., 2000. с. 581.
23. ↑ Фомин В. В. «Варяги и Варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу» М., 2005. с. 278.
24. ↑ [yakovkrotov.info/Opis_A/20001/20512_PSRL_41_1995.pdf Летописец Переславля Суздальского (Летописец Русских Царей)стр. 8]
25. ↑ [www.krotov.info/acts/12/pvl/ipat01.htm Ипатьевская летопись]

Литература

• Арбман Хольгер. [ulfdalir.ru/literature/71 Викинги = The Vikings] / Науч. ред. А. А. Хлевов. — СПб.: Евразия, 2003. — 320 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0133-2.
• Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях: Сб. / Под ред. Андерса Хедмана, А. Н. Кирпичникова. — СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1998. — 96 с. — ISBN 5-86007-095-0
• Гедеонов С. А. Варяги и Русь. Разоблачение норманнского мифа. — М.: Эксмо; Алгоритм, 2012. — 288 с. — Серия «Подлинная история Руси». — ISBN 978-5-699-56960-1
• Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и её соседей. X-XIII вв. // Древнейшие государства на территории СССР. 1988-1989 гг. — М.: Наука 1991. — С. 5-169.
• [statehistory.ru/books/11/Izgnanie-normannov-iz-russkoy-istorii/ Изгнание норманнов из русской истории. Сборник]. — М.: Русская панорама, 2010. — 536 с. — 1,000 экз. — ISBN 978-5-93165-203-0.
• Кирпичников А. Н. [www.fos.ru/rushistory/table4617.html Сказание о призвании варягов. Легенды и действительность]
• Клейн Л. С. Спор о варягах. История противостояния и аргументы сторон. — СПб.: Евразия, 2009. — 400 с [statehistory.ru/books/18/Lev-Kleyn_Spor-o-varyagakh/].
• Кузьмин А. Г. [old.portal-slovo.ru/download/history/Kuzmin4.pdf Варяги и Русь]
• Кузьмин А. Г. [rujan.jino-net.ru/article.php?id=4_1_1 Варяги и Русь на Балтийском море]
• Кузьмин А. Г. [www.zlev.ru/53_8.htm Об этнической природе варягов] // Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 576—620.
• Ласкавый Г. В. Викинги: Походы, открытия, культура. — Минск: МФЦП, 2004. — 322 с. — Серия «Народы Земли».
• Лебедев Г. С. [ulfdalir.ru/literature/200 Эпоха викингов в Северной Европе]. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. — 286 с. — 10 000 экз.
• Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Биармия. Северная колыбель Руси. — М.: Алгоритм, 2007. — 256 с.
• Леонтьев А. И., Леонтьева М. В. Походы норманнов на Русь. Истоки Руси Изначальной. — М.: Вече, 2009. — 320 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
• Ловмяньский Хенрик. Русь и норманы / Пер. с пол. под ред. В. Т. Пашуто. — М.: Прогресс, 1985. — 304 с.
• Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. — СПб. Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2008. — 2-е изд. — 591 с.
• Мельникова Е. А. [dgve.csu.ru/download/DGVE_1998_16.djvu Рюрик, Синеус и Трувор в древнерусской историографической традиции] // [dgve.csu.ru/arkhiv/DGVE_1998.shtml Древнейшие государства Восточной Европы. 1998 г] / Отв. ред. Т. М. Калинина. — М.: Вост. лит., 2000. — 494 с. — 1000 экз. — ISBN 5-02-018133-1.
• Мюссе Люсьен. Варварские нашествия на Западную Европу: Волна вторая. — СПб.: Евразия, 2001. — 352 с. — Серия «Barbaricum».
• Никитин А. Л. Королевская сага // В кн.: Никитин А. Л. Костры на берегах: Записки археолога. — М.: Молодая гвардия. 1986. — С. 333-493.
• Николаев Д. С. [www.academia.edu/1142890/_ Легенда о призвании варягов и проблема легитимности власти в раннесредневековой историографии] // Именослов: история языка, история культуры / отв. ред. Ф.Б. Успенский. М., 2011. С. 183–198.
• Петрухин В. Я. [www.history.vuzlib.net/book_o019_page_6.html Глава 4. К начальной истории Русского государства] // Начало этнокультурной истории Руси IX-XI вв.. М., 1995.
• Петрухин В. Я. [www.drevnyaya.ru/vyp/2008_2/kst-5.pdf Легенда о призвании варягов и балтийский регион] // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2008. № 2 (32). С. 41-46.
• Петухов Ю. Д. Норманны — Русы Севера. — М.: Вече, 2008. — 368 с. — Серия «Тайны Земли Русской».
• Пчелов Е. В. Рюриковичи. История династии: 1000 лет одного рода. — М.: Олма-Пресс, 2001. — 479 с. — Серия «Архив».
• Пчелов Е. В. Рюрик. — М.: Молодая гвардия, 2010. — 316 с. — Серия «Жизнь замечательных людей».
• Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX — XIV вв. Материалы и исследования. — М.: Наука, 1978. — 240 с. — Серия «Древнейшие государства на территории СССР».
• Седов В. В. У истоков восточнославянской государственности. — М.: УРСС, 1999. — 144 с.
• [historylib.org/historybooks/Pod-redaktsiey-E-A—Melnikovoy_Slavyane-i-skandinavy/ Славяне и скандинавы] / Под ред. Е. А. Мельниковой. М.: Прогресс, 1986. [Ориг. изд.: Wikinger und Slawen: Zur Frühgeschichte der Ostseevölker. — Akademie-Verlag, Berlin, 1982]
• Стриннгольм Андерс Магнус. Походы викингов / Пер. с нем. А. Шемякина. Под ред. А. А. Хлевова. — М.: ООО «Изд-во АСТ», 2002. — 736 с. — Серия «Историческая библиотека»[ulfdalir.ru/literature/317].
• Тиандер К. Ф. Поездки скандинавов в Белое море. — СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1906. — 464 с.
• Фетисов А. А., Щавелев А. С. Викинги. Между Скандинавией и Русью. — М.: Вече, 2009. — 336 с. — Серия «Terra Historica». — ISBN 978-5-9533-2840-1
• Филиппов В. В., Елисеев М. Б. Русь против варягов. «Бич Божий». — М.: Яуза, Эксмо, 2015. — 384 с.: ил. — Серия «Запрещенная Русь». — ISBN 978-5-699-81213-4
• Фроянов И. Я. [www.russiancity.ru/fbooks/f4.htm Исторические реалии в летописном сказании о призвании варягов] // Вопросы истории. 1991. № 6. С. 3-15.
• Шахматов А. А. [feb-web.ru/feb/izvest/1904/04/044-284.htm Сказание о призвании варягов] // Известия общества русского языка и словесности. Т. 9. Вып. 4. СПб., 1904.

Ссылки

• [www.minnation.senat.org Международный «Форум народов России» в честь 1150-летия зарождения российской государственности (862—2012).]
• [www.minnation.senat.org/forum-1150/Immortal_Rurik.html Ольга Майорова: Бессмертный Рюрик.]

Отрывок, характеризующий Призвание варягов

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.

Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.

Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.
– Да, граф, он слишком благороден и чист душою, – говаривала она, – для нашего нынешнего, развращенного света. Добродетели никто не любит, она всем глаза колет. Ну скажите, граф, справедливо это, честно это со стороны Безухова? А Федя по своему благородству любил его, и теперь никогда ничего дурного про него не говорит. В Петербурге эти шалости с квартальным там что то шутили, ведь они вместе делали? Что ж, Безухову ничего, а Федя все на своих плечах перенес! Ведь что он перенес! Положим, возвратили, да ведь как же и не возвратить? Я думаю таких, как он, храбрецов и сынов отечества не много там было. Что ж теперь – эта дуэль! Есть ли чувство, честь у этих людей! Зная, что он единственный сын, вызвать на дуэль и стрелять так прямо! Хорошо, что Бог помиловал нас. И за что же? Ну кто же в наше время не имеет интриги? Что ж, коли он так ревнив? Я понимаю, ведь он прежде мог дать почувствовать, а то год ведь продолжалось. И что же, вызвал на дуэль, полагая, что Федя не будет драться, потому что он ему должен. Какая низость! Какая гадость! Я знаю, вы Федю поняли, мой милый граф, оттого то я вас душой люблю, верьте мне. Его редкие понимают. Это такая высокая, небесная душа!
Сам Долохов часто во время своего выздоровления говорил Ростову такие слова, которых никак нельзя было ожидать от него. – Меня считают злым человеком, я знаю, – говаривал он, – и пускай. Я никого знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на дороге. У меня есть обожаемая, неоцененная мать, два три друга, ты в том числе, а на остальных я обращаю внимание только на столько, на сколько они полезны или вредны. И все почти вредны, в особенности женщины. Да, душа моя, – продолжал он, – мужчин я встречал любящих, благородных, возвышенных; но женщин, кроме продажных тварей – графинь или кухарок, всё равно – я не встречал еще. Я не встречал еще той небесной чистоты, преданности, которых я ищу в женщине. Ежели бы я нашел такую женщину, я бы жизнь отдал за нее. А эти!… – Он сделал презрительный жест. – И веришь ли мне, ежели я еще дорожу жизнью, то дорожу только потому, что надеюсь еще встретить такое небесное существо, которое бы возродило, очистило и возвысило меня. Но ты не понимаешь этого.
– Нет, я очень понимаю, – отвечал Ростов, находившийся под влиянием своего нового друга.

Осенью семейство Ростовых вернулось в Москву. В начале зимы вернулся и Денисов и остановился у Ростовых. Это первое время зимы 1806 года, проведенное Николаем Ростовым в Москве, было одно из самых счастливых и веселых для него и для всего его семейства. Николай привлек с собой в дом родителей много молодых людей. Вера была двадцати летняя, красивая девица; Соня шестнадцати летняя девушка во всей прелести только что распустившегося цветка; Наташа полу барышня, полу девочка, то детски смешная, то девически обворожительная.
В доме Ростовых завелась в это время какая то особенная атмосфера любовности, как это бывает в доме, где очень милые и очень молодые девушки. Всякий молодой человек, приезжавший в дом Ростовых, глядя на эти молодые, восприимчивые, чему то (вероятно своему счастию) улыбающиеся, девические лица, на эту оживленную беготню, слушая этот непоследовательный, но ласковый ко всем, на всё готовый, исполненный надежды лепет женской молодежи, слушая эти непоследовательные звуки, то пенья, то музыки, испытывал одно и то же чувство готовности к любви и ожидания счастья, которое испытывала и сама молодежь дома Ростовых.
В числе молодых людей, введенных Ростовым, был одним из первых – Долохов, который понравился всем в доме, исключая Наташи. За Долохова она чуть не поссорилась с братом. Она настаивала на том, что он злой человек, что в дуэли с Безуховым Пьер был прав, а Долохов виноват, что он неприятен и неестествен.
– Нечего мне понимать, – с упорным своевольством кричала Наташа, – он злой и без чувств. Вот ведь я же люблю твоего Денисова, он и кутила, и всё, а я всё таки его люблю, стало быть я понимаю. Не умею, как тебе сказать; у него всё назначено, а я этого не люблю. Денисова…
– Ну Денисов другое дело, – отвечал Николай, давая чувствовать, что в сравнении с Долоховым даже и Денисов был ничто, – надо понимать, какая душа у этого Долохова, надо видеть его с матерью, это такое сердце!
– Уж этого я не знаю, но с ним мне неловко. И ты знаешь ли, что он влюбился в Соню?
– Какие глупости…
– Я уверена, вот увидишь. – Предсказание Наташи сбывалось. Долохов, не любивший дамского общества, стал часто бывать в доме, и вопрос о том, для кого он ездит, скоро (хотя и никто не говорил про это) был решен так, что он ездит для Сони. И Соня, хотя никогда не посмела бы сказать этого, знала это и всякий раз, как кумач, краснела при появлении Долохова.
Долохов часто обедал у Ростовых, никогда не пропускал спектакля, где они были, и бывал на балах adolescentes [подростков] у Иогеля, где всегда бывали Ростовы. Он оказывал преимущественное внимание Соне и смотрел на нее такими глазами, что не только она без краски не могла выдержать этого взгляда, но и старая графиня и Наташа краснели, заметив этот взгляд.
Видно было, что этот сильный, странный мужчина находился под неотразимым влиянием, производимым на него этой черненькой, грациозной, любящей другого девочкой.
Ростов замечал что то новое между Долоховым и Соней; но он не определял себе, какие это были новые отношения. «Они там все влюблены в кого то», думал он про Соню и Наташу. Но ему было не так, как прежде, ловко с Соней и Долоховым, и он реже стал бывать дома.
С осени 1806 года опять всё заговорило о войне с Наполеоном еще с большим жаром, чем в прошлом году. Назначен был не только набор рекрут, но и еще 9 ти ратников с тысячи. Повсюду проклинали анафемой Бонапартия, и в Москве только и толков было, что о предстоящей войне. Для семейства Ростовых весь интерес этих приготовлений к войне заключался только в том, что Николушка ни за что не соглашался оставаться в Москве и выжидал только конца отпуска Денисова с тем, чтобы с ним вместе ехать в полк после праздников. Предстоящий отъезд не только не мешал ему веселиться, но еще поощрял его к этому. Большую часть времени он проводил вне дома, на обедах, вечерах и балах.

wiki-org.ru

Легенда о призвании варягов. Легенды и загадки земли Новгородской

Легенда о призвании варягов

Основателя первой русской династии князя Рюрика называют суперзагадкой отечественной истории. Ореол тайны делает его фигуру легендарной, почти мифической. Споры о нем продолжаются уже несколько столетий. В сущности, это споры о том, кто и когда бросил зерно, из которого впоследствии выросло Российское государство.

Напомним рассказ Нестора-летописца о призвании варягов.

«В лето 6367(859). Варяги из заморья брали дань с чуди, и со словен, и с мери, с кривичей… В год 6370 (862) изгнали варяг за море и не дали им дани и стали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал рад на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: “Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву”. И пошли они за море к варягам, к руси. (Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы — вот так и эти.) Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”. И избрались три брата со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене».

^{Рюрик, Трувор и Синеус. Миниатюра Радзивиловской летописи. XV в.}

Сообщение «Повести временных лет» кочевало из летописи в летопись, обрастая новыми деталями и подробностями в зависимости от политической конъюнктуры. Так в новгородской летописи XV века появилась новая версия призвания варягов, согласно которой Рюрик являлся внуком легендарного новгородского старейшины Гостомысла, по совету которого он и был призван на княжение. В период феодальной раздробленности, когда Русь боролась за византийское наследство и была повернута лицом на юг, о Рюрике практически не вспоминали, хотя легенда о призвании варягов переписывалась из летописи в летопись.

Когда Россия, сбросив монголо-татарское иго, начинает прокладывать путь на Запад, рождается новая историческая концепция, согласно которой Рюрик стал связующим звеном между Москвой и Римом. В литературно-публицистическом памятнике первой четверти XVI века «Сказание о князьях Владимирских», использовавшемся для укрепления авторитета великокняжеской и царской власти и ставшем официальной концепцией политической теории и исторических прав Русского государства, Рюрик был объявлен потомком Пруса — родича кесаря Августа, посланного последним на княжение в одну из подчиненных ему земель на берега Вислы.

Идеи «Сказания» были использованы Иваном IV в обосновании своих прав на Польшу и Литву. В XVII веке теорию родства Ивана Грозного с Августом через Рюрика подверг критике швед Петр Петрей: «Свирепый Иван Васильевич говорил, что ведет свой род от брата славного римского императора Августа, по имени Пруса, жившего в Придцене, но это отвергают все историки, и Иван ничем не мог доказать того».

Тем не менее и сегодня на одной из стен Грановитой палаты Московского Кремля можно увидеть изображение Рюрика с надписью: «В Руси самодержавное царское жезлоправление начасия от Рюрика, иже приде из варяг со двемя братомя своимя и с роды своимя, иже бе от племени Прусова. Прус же брат бысть едино-начальствующего на земли Римского кесаря Августа, и великий же князь Рюрик в Великом Новограде царствуя, остави сына своего Игоря».

О варяжском происхождении Рюрика вспомнили в Смутное время в связи с планами избрания на вакантный российский престол шведского принца Карла Филиппа. Одним из аргументов в пользу шведского кандидата было его родство с пресекшимся царским родом: «…прежние государи наши и корень их царский от их же варяжского княжения, от Рюрика». После этого Рюрик исчез из русских исторических концепций и вернулся через полтора столетия всерьез и надолго в качестве краеугольного камня норманнской теории.

Научные основы норманизма были заложены в 1730—1760-х годах. Работавший в Российской академии наук крупный немецкий лингвист и филолог Готлиб Зигфрид Байер нашел в немецком переводе «Повести временных лет» это давнее историческое построение о призвании варягов и изложил его в своих работах. У Байера эту концепцию подхватили и развили Г.Ф. Миллер, А.Л. Шлецер и другие историки преимущественно немецкого происхождения.

Норманнская теория подверглась резкой критике со стороны русских ученых. Главным критиком норманистов был М.В. Ломоносов. Он считал, что в русской истории не может и не должно быть таких постыдных страниц, как призвание скандинава Рюрика. В 1749 году он перевел научный спор в политическую плоскость, написав рапорт на имя императрицы, в котором обвинил Миллера в том, что он «изобразил Россию столь бедным народом, каким еще ни один самый подлый народ ни от какого писателя не представлен». Ломоносов пытался «русифицировать» Рюрика. Его спор с Байером, Шлецером и Миллером шел главным образом по вопросу о происхождении Рюрика, которого он считал славянином из Пруссии (славянами Ломоносов считал сарматов и прибалтийские народы).

Многие ученые стали антинорманистами главным образом по патриотическим соображениям, считая, что лишь «автохтонное» рождение народа прямо из своей земли гарантирует «правильный» ход истории этой земли и этого народа. Подвергая сомнению то сам факт призвания Рюрика, то его скандинавское происхождение, они были готовы считать Рюрика кем угодно — хорватом, кельтом, прибалтийским славянином, карелом — только не шведом.

Что касается советской исторической науки, то она объявила Рюрика сказочным персонажем, а сам рассказ «Повести временных лет» о призвании варягов — «тенденциозным вымыслом летописца».

Итак, кто же такие варяги? Так на Руси называли норманнов, то есть в буквальном переводе «северных людей». Под этим именем известны германские племена, населявшие Скандинавию (Норвегию, Швецию, Данию). Суровый климат, каменистые земли, недостаток продовольствия и привычка к мореплаванию сформировали среди норманнов особую человеческую породу викингов — морских хищников, разорявших все побережье Западной и Южной Европы. На своих небольших кораблях викинги совершали сверхдальние морские походы. За пятьсот лет до Колумба они открыли Северную Америку и торговали с ее жителями. В IX веке норманны грабили Шотландию, Англию, Францию, Андалузию, Италию; утвердились в Ирландии и построили там города, в 911 году овладели Нормандией, основали королевство Неаполитанское, а в 1066 году под началом Вильгельма Завоевателя покорили Англию.

С открытием торговых путей для викингов открылись невиданные возможности обогащения. Торговать стало выгоднее, чем грабить. И теперь викинги все чаше предстают не в роли пиратов-завоевателей, а в роли «купцов-челноков», курсирующих между Западом и Востоком. Теперь им самим нужна власть, обеспечивающая порядок и безопасность торговли. Другая часть викингов, предпочитавших торговле меч, становилась профессиональными наемниками, личными телохранителями. Третьи, имевшие склонность к административной деятельности, становились государственными чиновниками.

В это же время в разных странах Европы зарождаются межплеменные союзы, предшественники будущих молодых государств. И отнюдь не случайно, что именно норманны зачастую выступают в качестве основоположников первых династий. Призвание иноплеменника в качестве главы государства и своего рода третейского судьи позволяло снять межэтническую напряженность в новом, еще не устоявшемся союзе племен.

Вероятно, по этой же схеме развивались события и на территории Приильменья, населенной славянскими и финно-угорскими племенами. В начале IX века норманны обложили данью эти земли, которые они называли Гардарики, то есть страна городов, затем ими был открыт путь «из варяг в греки». Этим путем викинги доходили от Балтийского до Черного моря и Константинополя, а по Волге до Каспия, где встречались с купцами из Арабского халифата и Багдада.

Торговля способствовала возникновению межплеменных объединений, ставших прообразом будущего государства. Однако славянские и финно-угорские племена с трудом притирались друг с другом. Возникшая междоусобица была разрешена путем приглашения правителя со стороны. Этим человеком со стороны и стал скандинавский конунг Рюрик.

Некоторые ученые отождествляют Рюрика с предводителем викингов Рериком Ютландским, непосредственным соседом балтийских славян, правившим в самом удаленном углу Западной Балтики. Этот датский конунг до 850 года владел Дорестадом во Фрисландии, вскоре разграбленной викингами. Затем он перебрался в область реки Эйдер в Южной Ютландии. Рерик враждовал с немцами и со шведами, и в силу этого поддерживал хорошие отношения со славянами. Противники отождествления Рюрика с Рериком Ютландским приводят в качестве аргумента его возраст. По их мнению, датский конунг был слишком стар, чтобы стать отцом Игоря.

^{Рюрик. Миниатюра из Титулярника. 1670-е гг.} 

Никоновский летописный свод сообщает, что, получив приглашение словен, варяги не спешили им воспользоваться, а довольно долго колебались, опасаясь «зверинского их обычая и нрава». Наконец, «избрашася три брата с родами своими и взяли с собою всю русь и пришли», повествует далее летописец.

Здесь мы снова возвращаемся к давнему спору о происхождении самого имени «русь», давшего название будущему Русскому государству. «Повесть временных лет» указывает, что «славянский язык и русский — одно, ибо от варягов прозвались русью, а сперва были славяне». Однако кто такие варяги, до сих пор остается неясным. Предлагались скандинавские, славянские, готские, иранские и прочие варианты их происхождения.

К примеру, в 60-е годы XIX века на волне антинорманизма историки Иловайский, Шахматов выводили происхождение слова «русь» от названия правого притока Днепра реки Рось. Другие ученые в поисках созвучных названий указывали на Старую Руссу — небольшой старинный город недалеко от Новгорода.

Современные сторонники скандинавских корней «руси» считают, что русы не были народом в традиционном понимании. Русью (от скандинавского слова rops, что означает «гребцы») наши предки называли княжескую дружину, состоящую из вооруженных гребцов боевых кораблей викингов. Из этой дружины, пришедшей на славянские земли, постепенно сформировался господствующий надплеменной слой. Впоследствии понятие «русь» было перенесено на все население и всю территорию будущего государства.

В современной Швеции и поныне существует область Рослаген, которая претендует на роль родины варягов-руси. Члены местной церковной общины до сих пор именуют себя «гребцами», а на площади городка Нортейле стоит небольшой памятник Рюрику, вернее кораблю, на котором Рюрик и его братья когда-то ушли на восток.

Согласно Ипатьевской летописи братья расселились таким образом: «Старейший в Ладоге Рюрик, а другой Синеус на Белоозере, а третий Трувор в Изборске. И от тех варяг прозвася Русская земля».

В отношении братьев Рюрика также нет единого мнения. Как считает Шахматов, имена братьев Трувора и Синеуса могли возникнуть в результате ошибочного перевода летописцем скандинавского текста «с родичами своими sine use — и верной дружиной — dru war». Но это предположение вовсе не означает, что братья Рюрика не существовали в природе. Известно, что имена Трувар, Синейсаксон часто встречаются в скандинавских сагах.

Известный историк Е.Н. Носов, который уже много лет исследует Рюриково Городище, считает, что события летописного «“Сказания о призвании варягов” представляются достаточно реальными». Раскопки на Городище свидетельствуют, что культурный слой, который там начал формироваться во второй половине IX века, носит не только характер княжеской резиденции, но и ярко выраженные скандинавские черты. Они подтверждают, что Рюрик действительно был, и его княжеская резиденция на Городище — реальность. Знать и дружинники оставили в слоях Городища предметы роскоши. Это прежде всего застежки для плашей, которые называются фибулами, разных типов, амулеты с молоточком Тора, бога скандинавов, магические подвески с руническими знаками, и даже серебряная фигурка Валькирии.

Сегодня историки уже не спорят о присутствии здесь скандинавов. Их больше интересует форма правления нарождающегося государства. По мнению академика В.Л. Янина, призвание варягов было связано с вечевой новгородской традицией. Рюрик был приглашен для исполнения судебных и правоохранительных функций. С ним был заключен договор — «ряд», в котором были оговорены права князя и условия его содержания. Согласно этому «ряду» князь не мог владеть землями на территории новгородских волостей и собирать дань. То государство, которое образовалось на севере в результате призвания варягов в середине IX века, было основано на принципах строгого соблюдения приглашенным князем и его дружиной выработанных новгородцами условий. Тогда получается, что именно Рюрик стоял у истоков новгородской демократии. Его антиподом был Олег, нарушивший договор с новгородцами и обосновавшийся на юге в Киеве. Убив Аскольда и Дира и обложив налогами древлян, северян и радимичей, он стал самодержавным правителем. Так в Киеве возникла власть, основанная не на договоре, а на завоевании. Киев изначально развивается как монархия. В Новгороде же сложилась боярская демократия, которая сохранялась до конца XV века.

Противоположной точки зрения придерживается И.Я. Фроянов. Он считает, что Рюрик был призван не на княжение, а для оказания военной помощи новгородским словенам. По всей вероятности, он успешно справился с этой задачей, и это побудило его посягнуть на местную княжескую власть. Он совершил государственный переворот, сопровождавшийся истреблением словенских князей и знатных людей.

Как видим, отношение к Рюрику в различные эпохи было различным. История обработки предания о Рюрике отражает политические настроения общества. На разных этапах его развития Рюрик был то скандинавским князем, приглашенным новгородцами для исполнения судебных и правоохранительных функций. То потомком легендарного Прусса, родственника императора Августа, то просто наемником — солдатом удачи IX века, совершившим военный переворот, то предводителем профессиональной разбойничьей шайки, то мудрым правителем, стоявшим у истоков новгородской демократии, то самодержавным тираном.

Следующая глава >

history.wikireading.ru