Жуков начало войны: Диктант Победы - ГЕОРГИЙ ЖУКОВ: «БУДИТЕ НЕМЕДЛЯ: НЕМЦЫ БОМБЯТ НАШИ ГОРОДА, НАЧАЛАСЬ ВОЙНА»

Содержание

Диктант Победы — ГЕОРГИЙ ЖУКОВ: «БУДИТЕ НЕМЕДЛЯ: НЕМЦЫ БОМБЯТ НАШИ ГОРОДА, НАЧАЛАСЬ ВОЙНА»

ГЕОРГИЙ ЖУКОВ: «БУДИТЕ НЕМЕДЛЯ: НЕМЦЫ БОМБЯТ НАШИ ГОРОДА, НАЧАЛАСЬ ВОЙНА»

— Кто говорит?
— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.
— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.
— Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.

Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков для многих в нашей стране является примером стойкости и несгибаемости народного духа, ярко проявленными в годы Великой Отечественной войны. Не случайно его называют Маршалом Победы. В разные периоды войны Георгий Константинович командовал пятью фронтами, как член Ставки Верховного Главнокомандования координировал действия ряда фронтов. Кроме того, 26 августа 1942 г. Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин назначил генерала армии Г. К. Жукова своим единственным заместителем. Георгий Константинович – автор известной книги «Воспоминания и размышления». В ней полководец вновь возвращается мыслями к Великой Отечественной войне. «Не один год работал я над книгой «Воспоминания и размышления». Хотелось отобрать из обширного жизненного материала, из множества событий и встреч наиболее существенное и важное, такое, что по достоинству могло бы раскрыть величие дел и свершений народа нашего», — напишет впоследствии Георгий Константинович в предисловии к изданию. Сегодня мы публикуем отрывок из главы «Начало войны» («Воспоминания и размышления», М., Олма-Пресс, 2002), в которой прославленный военачальник подробно восстанавливает детали первого дня войны

Отрывок из главы «Начало войны»

В ночь на 22 июня 1941 года всем работникам Генерального штаба и Наркомата обороны было приказано оставаться на своих местах. Необходимо было как можно быстрее передать в округа директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность.

В это время у меня и наркома обороны шли непрерывные переговоры с командующими округами и начальниками штабов, которые докладывали нам об усиливавшемся шуме по ту сторону границы. Эти сведения они получали от пограничников и передовых частей прикрытия.

Примерно в 24 часа 21 июня командующий Киевским округом М. П. Кирпонос, находившийся на своем командном пункте в Тернополе, доложил по ВЧ, что, кроме перебежчика, о котором сообщил генерал М. А Пуркаев, в наших частях появился еще один немецкий солдат — 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии. Он переплыл речку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление. М. П. Кирпоносу было приказано быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность.

^{Фото: Пограничный наряд. На переднем плане – пограничник в маскировочной накидке, вооруженный винтовкой Мосина образца 1895/1933 и немецкой овчаркой на поводке. На заднем плане – боец, вооруженный автоматической винтовкой Токарева.}

Дата съемки: 20 июня 1941 г. Источник: Государственный архив Российской Федерации

Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 00.30 минут ночи И. В. Сталину. Он спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно.

Как я уже сказал, мы с наркомом обороны по возвращении из Кремля неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф. И. Кузнецовым, Д. Г. Павловым, М П. Кирпоносом и их начальниками штабов, которые, кроме Д. Г Павлова, находились на своих командных пунктах.

Под утро 22 июня Н. Ф. Ватутин и я находились у наркома обороны С. К. Тимошенко в его служебном кабинете.

В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф С. Октябрьский и сообщил.«Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний».

Я спросил адмирала:

— Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил адмиралу Ф. С. Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому.

В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного округа генерал В. Е. Климовских доложил о налете немецкой авиации на города Белоруссии. Минуты через три начальник штаба Киевского округа генерал М. А. Пуркаев доложил о налете авиации на города Украины. В 3 часа 40 минут позвонил командующий Прибалтийским военным округом генерал Ф. И. Кузнецов, который доложил о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города.

^{Фото: Начало боевых действий фашистской Германии против СССР. Источник: Российский государственный архив кинофотодокументов}

Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос генерала Власика (начальника управления охраны).

— Кто говорит?

— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.

— Будите немедля: немцы бомбят наши города, началась война.

Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке глухо ответили:

— Подождите.

Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его тяжелое дыхание.

— Вы меня поняли?

Опять молчание.

— Будут ли указания? — настаиваю я.

Наконец, как будто очнувшись, И. В. Сталин спросил:

— Где нарком?

— Говорит по ВЧ с Киевским округом.

— Приезжайте с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

В 4 часа я вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил:

— Вражеский налет отбит. Попытка удара по нашим кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения.

Я хотел бы отметить, что Черноморский флот во главе с адмиралом Ф. С. Октябрьским был одним из первых наших объединений, организованно встретивших вражеское нападение.

^{Фото: Бойцы Красной Армии отправляются на фронт. Источник: Российский государственный архив кинофотодокументов}

В 4 часа 10 минут Западный и Прибалтийский особые округа доложили о начале боевых действий немецких войск на сухопутных участках округов.

В 4 часа 30 минут утра мы с С. К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет.

И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках не набитую табаком трубку.

Мы доложили обстановку. И. В. Сталин недоумевающе сказал:

— Не провокация ли это немецких генералов?

— Немцы бомбят наши города на Украине, в Белоруссии и Прибалтике. Какая же это провокация… — ответил С. К. Тимошенко.

— Если нужно организовать провокацию, — сказал И. В. Сталин, — то немецкие генералы бомбят и свои города… — И, подумав немного, продолжал: — Гитлер наверняка не знает об этом.

— Надо срочно позвонить в германское посольство, — обратился он к В. М. Молотову.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения.

Принять посла было поручено В. М. Молотову.

^{Фото: Запись добровольцев в Красную Армию на заводе им. Сталина. Источник: Российский государственный архив кинофотодокументов}

Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.

Мы тут же просили И. В. Сталина дать войскам приказ немедля организовать ответные действия и нанести контрудары по противнику.

— Подождем возвращения Молотова, — ответил он.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов:

— Германское правительство объявило нам войну.

И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза.

Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в Приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С. К. Тимошенко.

— Давайте директиву, — сказал И. В. Стадии. — Но чтобы наши войска, за исключением авиации, нигде пока не нарушали немецкую границу.

Трудно было понять И. В. Сталина. Видимо, он все еще надеялся как-то избежать войны. Но она уже стала фактом. Вторжение развивалось на всех стратегических направлениях.

Говорят, что в первую неделю войны И. В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В.

М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности. Конечно, в первые часы И. В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошел в норму и работал с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко выводившую нас из рабочего состояния.

В 7 часов 15 минут 22 июня директива № 2 наркома обороны была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь.

Вернувшись с С. К. Тимошенко в Наркомат обороны, мы выяснили, что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. Заброшенные ранее немцами на нашу территорию диверсионные группы в ряде мест разрушили проволочную связь. Они убивали делегатов связи, нападали на командиров. Радио средствами, как я уже говорил, значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена. Поэтому связь с войсками осуществлялась по воздушно-проволочным средствам связи.

Не имея связи, командармы и некоторые командующие округами выехали непосредственно в войска, чтобы на месте разобраться в обстановке. Но так как события развивались с большой быстротой, этот способ управления еще больше осложнил работу.

В штабы округов из различных источников начали поступать самые противоречивые сведения, зачастую провокационного и панического характера.

Генеральный штаб, в свою очередь, не мог добиться от штабов округов и войск точных сведений, и, естественно, это не могло не поставить на какой-то момент Главное Командование и Генеральный штаб в затруднительное положение.

^{Фото: Курсы медицинских сестер перед отправкой на фронт. Источник: Центральный государственный архив Удмуртской Республики}

К 8 часам утра 22 июня Генеральным штабом было установлено, что:

— сильным ударам бомбардировочной авиации противника подверглись многие аэродромы Западного, Киевского и Прибалтийского особых военных округов, где серьезно пострадала прежде всего авиация, не успевшая подняться в воздух и рассредоточиться по полевым аэродромам;

— бомбардировке подверглись многие города и железнодорожные узлы Прибалтики, Белоруссии, Украины, военно-морские базы Севастополя и в Прибалтике;

— завязались ожесточенные сражения с сухопутными войсками немцев вдоль всей нашей западной границы. На многих участках немцы уже вступили в бой с передовыми частями Красной Армии;

— поднятые по боевой тревоге стрелковые части, входившие в первый эшелон прикрытия, вступали в бой с ходу, не успев занять подготовленных позиций;

— на участке Ленинградского военного округа пока было спокойно, противник ничем себя не проявлял.

С. К. Тимошенко позвонил И. В. Сталину и просил разрешения приехать в Кремль, чтобы доложить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о проведении мобилизации и образовании Ставки Главного Командования, а также ряд других вопросов.

И. В. Сталин ответил, что он занят на заседании Политбюро и может принять его только в 9 часов.

До 9 часов ничего существенного нам выяснить не удалось, так как штабы фронтов и командующие не могли получить от штабов армий и корпусов конкретных данных о противнике. Они просто не знали, где и какими силами наступают немецкие части, где противник наносит главные, а где второстепенные удары, где действуют его бронетанковые и механизированные соединения.

Короткий путь от наркомата до Кремля автомашины наркома и моя покрыли на предельно большой скорости. Со мной был первый заместитель начальника Генштаба Н. Ф. Ватутин, у которого находилась карта с обстановкой стратегического фронта. По старой привычке проверять себя, перебрал в памяти взятые с собой бумаги: их было немного, в том числе проект решения о создании Ставки Главного Командования — высшего органа руководства военными действиями вооруженных сил. Документ был заранее разработан Генштабом и одобрен наркомом.

Нас встретил А. Н. Поскребышев и сразу проводил в кабинет И. В. Сталина. Члены Политбюро уже находились там. Обстановка была напряженной. Все молчали.

И. В. Сталин молча ходил по кабинету с нераскуренной трубкой, зажатой в руке.

— Ну давайте, что там у вас? — сказал он.

С. К. Тимошенко доложил о проекте создания Ставки Главного Командования. И. В. Сталин посмотрел проект, но решения не принял и, положив бумагу на стол, коротко бросил:

— Обсудим на Политбюро.

Осведомившись об обстановке, И. В. Стадии сказал:

— В 12 часов по радио будет выступать Молотов.

Прочитав проект Указа о проведении мобилизации и частично сократив ее размеры, намеченные Генштабом, И. В. Сталин передал Указ А. Н. Поскребышеву для утверждения в Президиуме Верховного Совета. Этим Указом с 23 июня объявлялась мобилизация военнообязанных 1905—1918 годов рождения на территории четырнадцати, то есть почти всех военных округов, за исключением Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточного, а также вводилось военное положение в европейской части страны. Здесь все функции органов государственной власти в отношении обороны, сохранения общественного порядка и обеспечения государственной безопасности переходили к военным властям. Им предоставлялось право привлекать население и все средства транспорта для оборонных работ и охраны важнейших военных и народнохозяйственных объектов.

^{Фото: Ополченцы-колхозники с/х артели «Красный маяк» Городецкого района Горьковской области на занятиях по военной подготовке. Источник: Архив аудиовизуальной документации Нижегородской области}

22 июня Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы соответственно в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты.

Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:

— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.

Я спросил:

— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?

И. В. Сталин ответил:

— Оставьте за себя Ватутина.

Потом несколько раздраженно добавил:

— Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.

Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем и бутербродами.

К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н. С. Хрущев. Он сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие летчики гоняются за транспортными самолетами. Надо ехать на машинах. Получив от Н. Ф. Ватутина по ВЧ последние данные обстановки, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса.

На командный пункт прибыли поздно вечером, и я тут же переговорил по ВЧ с Н. Ф. Ватутиным.

Вот что рассказал мне Николай Федорович:

— К исходу сегодняшнего дня, несмотря на предпринятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного фронта понесла очень большие потери. Генштаб и нарком не могут связаться с командующими фронтами Кузнецовым и Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент находятся их командующие.

По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных рубежей и частично в 15—20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи.

Затем генерал Н. Ф. Ватутин сказал, что И. В. Сталин одобрил проект директивы № 3 наркома и приказал поставить мою подпись.

— Что это за директива? — спросил я.

— Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

— Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, — возразил я. — Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принять нужное решение.

— Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное.

— Хорошо, — сказал я, — ставьте мою подпись.

Эта директива поступила к командующему Юго-Западным фронтом около 24 часов. Как я и ожидал, она вызвала резкое возражение начштаба фронта М. А. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения ее в жизнь.

Сложившееся положение было детально обсуждено на Военном совете фронта. Я предложил М. П. Кирпоносу немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной группировке армий «Юг», прорвавшейся в районе Сокаля. К контрудару привлечь всю авиацию фронта и часть дальней бомбардировочной авиации Главного Командования. Командование и штаб фронта, быстро заготовив предварительные боевые распоряжения, передали их армиям и корпусам.

Надо отметить большую собранность и великолепные организаторские способности начальника штаба фронта М. А. Пуркаева и начальника оперативного отдела штаба фронта И. X. Баграмяна, проявленные ими в этой очень сложной обстановке первого дня войны.

В 9 часов утра 23 июня мы прибыли на командный пункт командира 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева. Я хорошо знал его еще по работе в Киевском особом военном округе. По внешнему виду комкора и командиров штаба нетрудно было догадаться, что они совершили нелегкий путь. Они очень быстро прошли из района Дрогобыча в район Броды, настроение у них было приподнятое. Глядя на Д. И. Рябышева и командиров штаба, я вспомнил славную 11-ю танковую бригаду, ее командира, отважного комбрига М. П. Яковлева, вспомнил, как отважно громили противника бойцы этой бригады у горы Баин-Цаган на Халхин-Голе. «Да, эти люди будут и теперь драться не хуже, — подумал я. — Лишь бы не опоздать с контрударом…»

^{Фото: Рабочие Кировского завода уходят на фронт. Источник: Российский государственный архив кинофотодокументов}

Д. И. Рябышев показал на карте, где и как располагается корпус. Он коротко доложил, в каком состоянии его части.

— Корпусу требуются сутки для полного сосредоточения, приведения в порядок материальной части и пополнения запасов, — сказал он. — За эти же сутки будет произведена боевая разведка и организовано управление корпусом. Следовательно, корпус может вступить в бой всеми силами утром 24 июня.

— Хорошо, — ответил я. — Конечно, лучше было бы нанести контрудар совместно с 9, 19 и 22-м механизированными корпусами, но они, к сожалению, выходят в исходные районы с опозданием. Ждать полного сосредоточения корпусов нам не позволит обстановка. Контрудару 8-го механизированного корпуса противник может противопоставить сильный танковый и противотанковый артиллерийский заслон. Учитывая это обстоятельство, нужно тщательно разведать местность и противника.

Только Д. И. Рябышев что-то хотел сказать мне, как раздалась команда: «Воздух!».

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — спокойно заметил Дмитрий Иванович, — а мы еще не успели вырыть противовоздушные щели. Так что, товарищ генерал армии, придется условно считать, что мы уже укрыты в щели.

— Вы, Дмитрий Иванович, что-то хотели сказать?

— Я хотел предложить, может быть, мы сейчас перекусим?

— Неплохая мысль. У меня, кажется, в машине кое-что есть.

В палатку вошли начальник штаба корпуса и другие командиры штаба. Не успели они представиться, как послышался характерный вой немецкого пикирующего бомбардировщика и тотчас же последовали разрывы авиационных бомб. Я посмотрел на Д. И. Рябышева и присутствовавших командиров. Видна была только деловая сосредоточенность. Они чувствовали себя примерно так же, как на полевых учениях. «Молодцы, — подумалось мне. — С такими войну не проигрывают…»

Договорившись с командиром корпуса по принципиальным вопросам, к вечеру мы вернулись в Тернополь на командный пункт фронта.

Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос доложили:
— На всех участках фронта идут бои. Главное предельно ожесточенное сражение разыгрывается в районе Броды—Дубно—Владимир—Волынский, 9-й и 19-й механизированные корпуса 25 июня выходят в леса в районе Ровно. Мы решили, — сказал командующий фронтом, — 24 июня, не ожидая полного сосредоточения корпусов, начать контрудар на Клевань и Дубно. Командующий 5-й армией, кроме 22-го мехкорпуса, должен объединить действия 9-го и 19-го механизированных корпусов и оказать им необходимую помощь.

Решение было разумным, и я согласился с командованием фронта, предложив, однако, проверить обеспечение взаимодействия между корпусами и авиацией фронта.

Источник: Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002

Маршал Г. К. Жуков Начало войны. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи

Маршал Г. К. Жуков

Начало войны

…Каждое мирное время имеет свои черты, свой колорит и свою прелесть. Но мне хочется сказать доброе слово о времени предвоенном. Оно отличалось неповторимым, своеобразным подъемом настроения, оптимизмом, какой-то одухотворенностью и в то же время деловитостью, скромностью и простотой в общении людей. Хорошо, очень хорошо мы начинали жить!

И какой экономист, философ или писатель сможет достоверно обрисовать, как расцвела бы наша страна сегодня, как далеко мы ушли бы вперед, не прерви война широкое, мирное и могучее течение тех лет…

Я говорил, уже о том, какие меры принимались, чтобы не дать повода Германии к развязыванию военного конфликта. Нарком обороны, Генеральный штаб и командующие военными приграничными округами были предупреждены о личной ответственности за последствия, которые могут возникнуть из-за неосторожных действий наших войск. Нам было категорически запрещено производить какие-либо выдвижения войск на передовые рубежи по плану прикрытия без личного разрешения И. В. Сталина.

…Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И. В. Сталину то, что передал М. А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом в Кремль, — сказал И. В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом И. Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И. В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С. К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И. В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

— Что будем делать? — спросил И. В. Сталин.

Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — сказал И. В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И. В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н. Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.

И. В. Сталин, прослушав проект директивы и сам еще раз его прочитав, внес некоторые поправки и передал наркому для подписи.

Ввиду особой важности привожу эту директиву полностью:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко, Жуков.

21.6.41 г.».

С этой директивой Н. Ф. Ватутин немедленно выехал в Генеральный штаб, чтобы тотчас же передать ее в округа. Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года. Копия директивы была передана наркому Военно-Морского Флота.

Испытывая чувство какой-то сложной раздвоенности, возвращались мы с С. К. Тимошенко от И. В. Сталина.

С одной стороны, как будто делалось все зависящее от нас, чтобы встретить максимально подготовленными надвигающуюся военную угрозу: проведен ряд крупных организационных мероприятий мобилизационно-оперативного порядка; по мере возможности укреплены западные военные округа, которым в первую очередь придется вступить в схватку с врагом; наконец, сегодня получено разрешение дать директиву о приведении войск приграничных военных округов в боевую готовность.

Но, с другой стороны, немецкие войска завтра могут перейти в наступление, а у нас ряд важнейших мероприятий еще не завершен. И это может серьезно осложнить борьбу с опытным и сильным врагом. Директива, которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать.

Давно стемнело. Заканчивался день 21 июня. Доехали мы с С. К. Тимошенко до подъезда наркомата молча, но я чувствовал, что и наркома обуревают те же тревожные мысли. Выйдя из машины, мы договорились через десять минут встретиться в его служебном кабинете.

…В ночь на 22 июня 1941 года всем работникам Генштаба и Наркомата обороны было приказано оставаться на своих местах. Необходимо было как можно быстрее передать в округа директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность. В это время у меня и наркома обороны шли непрерывные переговоры с командующими округами и начальниками штабов, которые докладывали нам об усиливавшемся шуме по ту сторону границы. Эти сведения они получали от пограничников и передовых частей прикрытия.

Примерно в 24 часа 21 июня командующий Киевским округом М. П. Кирпонос, находившийся на своем командном пункте в Тернополе, доложил по ВЧ, что, кроме перебежчика, о котором сообщил генерал М. А. Пуркаев, в наших частях появился еще один немецкий солдат — 222-го пехотного полка 74-й пехотной дивизии. Он переплыл реку, явился к пограничникам и сообщил, что в 4 часа немецкие войска перейдут в наступление. М. П. Кирпоносу было приказано быстрее передавать директиву в войска о приведении их в боевую готовность.

Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 00.30 минут ночи И. В. Сталину. И. В. Сталин спросил, передана ли директива в округа. Я ответил утвердительно.

После смерти И. В. Сталина появились версии о том, что некоторые командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали или беззаботно веселились. Это не соответствует действительности. Последняя мирная ночь была совершенно другой. Как я уже сказал, мы с наркомом обороны по возвращении из Кремля неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф. И. Кузнецовым, Д. Г. Павловым, М. П. Кирпоносом и их начальниками штабов, которые находились на своих командных пунктах.

Под утро 22 июня нарком С. К. Тимошенко, Н. Ф. Ватутин и я находились в кабинете наркома обороны.

В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф. С. Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний».

Я спросил адмирала:

— Ваше решение?

— Решение одно: встретить самолеты огнем противовоздушной обороны флота.

Переговорив с С. К. Тимошенко, я ответил Ф. С. Октябрьскому:

— Действуйте и доложите своему наркому.

Нарком приказал мне звонить И. В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны.

— Кто говорит?

— Начальник Генштаба Жуков. Прошу срочно соединить меня с товарищем Сталиным.

— Что? Сейчас?! — изумился начальник охраны. — Товарищ Сталин спит.

— Будите немедля: немцы бомбят наши города!

Несколько мгновений длится молчание. Наконец в трубке

глухо ответили.

— Подождите.

Минуты через три к аппарату подошел И. В. Сталин.

Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И. В. Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание.

— Вы меня поняли?

Опять молчание.

Наконец И. В. Сталин спросил:

— Где нарком?

— Говорит по ВЧ с Киевским округом.

— Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро.

В 4 часа я вновь разговаривал с Ф. С. Октябрьским. Он спокойным тоном доложил:

— Вражеский налет отбит. Попытка удара по кораблям сорвана. Но в городе есть разрушения.

И. В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал:

— Надо срочно позвонить в германское посольство.

В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла было поручено В. М. Молотову. Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н. Ф. Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление.

Через некоторое время в кабинет быстро вошел В. М. Молотов:

— Германское правительство объявило нам войну.

И. В. Сталин молча опустился на стул и глубоко задумался.

Наступила длительная, тягостная пауза. Я рискнул нарушить затянувшееся молчание и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение.

— Не задержать, а уничтожить, — уточнил С. К. Тимошенко.

— Давайте директиву, — сказал И. В. Сталин.

В 7 часов 15 минут 22 июня директива наркома обороны № 2 была передана в округа. Но по соотношению сил и сложившейся обстановке она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь.

Вернувшись с С. К. Тимошенко в Наркомат обороны, мы выяснили, что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения. Заброшенные ранее немцами на нашу территорию диверсионные группы в ряде мест разрушили проволочную связь. Они убивали делегатов связи, нападали на командиров. Радиосредствами, как я уже говорил, значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена. Поэтому связь с войсками осуществлялась по воздушно-проволочным средствам связи.

В штабы округов из различных источников начали поступать самые противоречивые сведения, зачастую провокационного характера.

Генеральный штаб, в свою очередь, не мог добиться от штабов округов и войск правдивых сведений, и, естественно, это не могло не поставить на какой-то момент Главное Командование и Генеральный штаб в затруднительное положение.

К 8 часам утра 22 июня Генеральным штабом было установлено, что:

— поднятые по боевой тревоге стрелковые части, входящие в первый эшелон прикрытия, вступали в бой с ходу, не успев занять подготовленных позиций;

— на участке Ленинградского военного округа пока было спокойно, противник ничем себя не проявлял.

Около 9 часов С. К. Тимошенко позвонил И. В. Сталину и просил разрешения снова приехать в Кремль, чтобы доложить проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о проведении мобилизации и образовании Ставки Главного Командования, а также ряд других вопросов.

Короткий путь до Кремля автомашины наркома и моя покрыли на предельно большой скорости. Со мной был первый заместитель начальника Генштаба Н. Ф. Ватутин, у которого находилась карта с обстановкой стратегического фронта. По старой привычке проверять себя, перебрал в памяти взятые с собой бумаги: их было немного, в том числе проект решения о создании Ставки Главного Командования — высшего органа руководства военными действиями вооруженных сил. Документ был заранее разработан Генштабом и одобрен наркомом.

Нас встретил А. Н. Поскребышев и сразу проводил в кабинет. Члены Политбюро уже находились там. Обстановка была напряженной. Все молчали.

И. В. Сталин молча ходил по кабинету с нераскуренной трубкой, зажатой в руке.

— Ну, давайте, что там у вас? — сказал он.

— Обсудим на Политбюро.

Осведомившись об обстановке, И. В. Сталин сказал:

— В 12 часов по радио будет выступать Молотов.

Прочитав проект Указа о проведении мобилизации и частично сократив ее размеры, намеченные Генштабом, И. В. Сталин передал Указ А. Н. Поскребышеву для утверждения в Президиуме Верховного Совета. Этим Указом с 23 июня объявлялась мобилизация военнообязанных 1905–1918 годов рождения на территории четырнадцати, то есть почти всех военных округов, за исключением Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточного, а также вводилось военное положение в европейской части страны. Здесь все функции органов государственной власти в отношении обороны, сохранения общественного порядка и обеспечения государственной безопасности переходили к военным властям. Им предоставлялось право привлекать население и все средства транспорта для оборонных работ и охраны важнейших военных и народнохозяйственных объектов.

Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:

Я спросил:

— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?

И. В. Сталин ответил:

— Оставьте за себя Ватутина. — Потом несколько раздраженно добавил: — Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Война с картофельным жуком — Забытая история

6 декабря

6 декабря Война с картофельным жуком

Мэтью Джарретт

Теплый весенний день, когда вы ухаживаете за своим растущим картофельным полем. Высоко в небе слышен приглушенный барабан двигателя, подняв голову, видишь два американских грузовых самолета с открытыми люками, из которых высыпаются мельчайшие частицы. Когда вы задаетесь вопросом, что делают самолеты, вы встаете на колени, чтобы посмотреть на одно из ваших растений картофеля, которое теперь покрыто крошечными оранжевыми пятнышками.

Образовательный плакат о том, как идентифицировать картофельного жука и его личинок. Предоставлено pottobeetle.org.

Картофельный жук

Колорадский картофельный жук — инвазивный вид, произрастающий в юго-западной части Северной Америки. У него овальное тело, длина которого составляет всего три восьмых дюйма. Его грудная клетка желтовато-оранжевого цвета с 10 черными полосами вдоль нее, голова оранжевая, а ноги оранжевые, которые становятся черными у ступней. У него полупрозрачные белые крылья и оранжевые антенны, которые становятся черными к кончику. Личинки намного меньше и имеют красный цвет с черными пятнами по обеим сторонам тела. По мере взросления они приобретают лососево-розовый цвет, прежде чем превратиться во взрослых особей.

Колорадский жук. Предоставлено Gardener’s Path.

Жуки в основном питаются стеблями и стеблями картофеля, но также поедают и другие растения из семейства пасленовых, такие как помидоры и перец. Личинки несут ответственность за 75% повреждений урожая, поскольку они развиваются быстро, в идеальных условиях уже через 10 дней. Это делает уничтожение яиц и личинок главным приоритетом, когда дело доходит до избавления от них, к сожалению, их трудно убить без особых усилий, и многие не осознают, что у них есть заражение, пока яйца не вылупятся, а растения не будут уничтожены.

Личинки колорадского жука. Предоставлено Беном Брэдфордом.

Жуки идут на войну

23 мая 1950 года два грузовых самолета Соединенных Штатов были замечены пролетевшими над картофельными полями Восточной Германии. Уже на следующий день местные фермеры были потрясены, обнаружив, что их посевы были покрыты колорадскими жуками. Правительство Восточной Германии быстро подхватило эту историю и начало печатать брошюры, обвиняющие США в распространении жуков по всей стране. Пресса сообщила о нескольких случаях, когда американские самолеты пролетали над головой, и вскоре после этого последовало нашествие жуков. Политики называли их «шестиногими послами американского вторжения», а в одном из правительственных отчетов эти инциденты даже описывались как «преступное нападение американских империалистических поджигателей войны на снабжение нашего народа продовольствием» 9.0005

Пропагандистский плакат с изображением жуков, окрашенных в американские национальные цвета. Предоставлено pottobeetle.org.

Восточная Германия начала мобилизацию против захватчиков-насекомых, развернув масштабную пропагандистскую кампанию и вовлекая обычных граждан в работу, необходимую для искоренения вредителей. Были напечатаны листовки и плакаты, изображающие жуков в виде крошечных американских солдат в армейских ботинках или касках. Радиокомментаторы обрушились на них, сравнив их с атомной бомбой и назвав «одним из величайших преступлений послевоенного периода». Пресса публиковала о них рассказы и окрестила маленьких вредителей «амикаферами»-жуками-янки. Они выступили против нарративов западной прессы, в которых появление жуков называлось «природным явлением». Детей со всей страны отправляли после школы собирать жуков. Британская радиовещательная компания позже взяла интервью у этих детей, теперь уже взрослых, и Инго Матерна, которому в то время было 18 лет, рассказывает о своем опыте в этой области. «Мы спускались по грядкам картофеля, и каждый пытался собрать как можно больше жуков, может быть, 20 или 25 в день. А потом мы помещали их в горшки или маленькие стеклянные банки, и их забирали и уничтожали. Действительно опасными были личинки, потому что они едят больше всего. Они были какие-то мясистые и мягкие, и нам приходилось брать их пальцами — ни пинцета, ни резиновых перчаток у нас не было. Девушкам это особенно не нравилось… Мы тоже не хотели их трогать, но что мы могли поделать?» Одной из причин такой сосредоточенности усилий было то, что картофель был основной продовольственной культурой в Восточной Германии, и многие Без них мы бы умерли с голоду. Эрхард Гайсслер, другой человек, опрошенный Би-би-си, вспоминает: «Картофель был главным продуктом, который мы ели в Восточной Германии в то время. Мы с отцом и матерью делили на завтрак одну картошку. Мы были потрясены, узнав, что наши запасы продовольствия оказались под угрозой».

Дети держат стеклянные банки с картофельными жуками. Предоставлено Buzz On Live.

Что произошло на самом деле?

Колорадский картофельный жук был обычным явлением в Германии еще до начала Второй мировой войны, будучи случайно завезенным на европейский континент с поставками картофеля из Америки в 19 веке. В 1950-х годах их, безусловно, было больше в посевах Восточной Германии, чем раньше, но это произошло не из-за американского вмешательства. Было несколько разных причин, по которым количество ошибок росло. Одна из самых больших связана с тем, что в послевоенные годы производство пестицидов сократилось, а производимые химикаты отправлялись в Советский Союз. Еще одним важным фактором было то, что многие из мужчин, которые работали на полях и были солдатами во время войны, все еще находились в ловушке в России и выполняли там каторжные работы. Без двух самых больших сил, которые сдерживали жуков, их популяция резко возросла.

Пропагандистский плакат с изображением жуков, сбрасываемых с американского самолета. Предоставлено подкастом Thinking Sideways.

К чести восточногерманского населения, многие граждане не верили пропаганде, распространяемой их правительством, и верили только те, кто жил в сельских и менее образованных частях страны. Инго Матерна вспоминает о своих чувствах по поводу кампании по дезинформации: «Мы вообще не воспринимали ее всерьез. Мысль о том, что их сбрасывали американцы, — это, конечно, ерунда. Некоторые из историй, вероятно, были правдой, а некоторые определенно нет, эта история с жуком была одной из тех, которые не были правдой». В 1950 министр сельского хозяйства выпустил отчет, подтверждающий заявления об американском саботаже, даже содержащий интервью с очевидцами и экспертами. Однако эти «эксперты» никогда не изучали колорадского жука и в основном состояли из политиков страны. Во многих сообщениях говорится, что политики Восточной Германии на самом деле сами не верили в эти истории, но, поскольку они были в состоянии холодной войны, им приходилось использовать ее против Соединенных Штатов и стараться не выставлять собственное правительство некомпетентным. Действительно, за «Янки Жук» не было никакой фактической базы.

Пропагандистская листовка, на которой подростки собирают жуков. Предоставлено pottobeetle.org.

Как восточногерманскому правительству пришла в голову эта идея? Во-первых, над Восточной Германией летали американские грузовые самолеты, однако это было потому, что они выполняли обычные миссии по доставке грузов в Западную Германию. Во-вторых, идея сбрасывать с воздуха картофельных жуков для уничтожения посевов витала в воздухе уже несколько десятилетий. Французы и британцы собирались сбросить картофельных жуков на Германию во время Первой мировой войны, но у Великобритании не было ресурсов, и Франция боялась, что жуки распространятся на их собственные поля. Во время Второй мировой войны Германия раскрыла планы в захваченной французской лаборатории биологического оружия, чтобы сбросить картофельного жука на немецкие посевы. Это открытие заставило немецкое руководство осознать, что они безнадежно отставали от своих врагов, когда дело касалось биологической войны. Гитлер не хотел использовать биологическое оружие, но он дал согласие на исследования по защите от жуков. Без его ведома исследования быстро перешли в наступление, и ученые начали крупномасштабную работу по разведению, чтобы высадить ужасных жуков на одном из крупнейших картофельных полей в Великобритании. Однако после нескольких пробных запусков с неоднозначными результатами немецкое командование не решилось использовать ресурсы для доставки насекомых к берегам противника. Никто никогда не принимал во внимание, что эти тесты распространили картофельных жуков по всей Германии, и это тоже немало, поскольку около 54 000 из них были сброшены, и очень немногие когда-либо были восстановлены. Если кто-то был виноват в нашествии жуков в 1950 это, вероятно, была сама Германия.

Если вам нравится то, что я делаю, поддержите меня, купив по одной из моих партнерских ссылок ниже:

Личные мысли

Вы не можете винить правительство Восточной Германии за то, что оно пытается обвинить Америку в появлении жуков, поскольку они в разгар холодной войны, и Советский Союз, вероятно, манипулировал ими. Это определенно интересная часть холодной войны, и я могу сочувствовать фермерам, поскольку мой дедушка всегда выращивал огромный сад и в прошлом боролся с жуками. Однако его проблемы с жуками были связаны с инвазивными японскими жуками, каждый год он устанавливал эти большие ловушки, которые ловили их, и к концу лета они были заполнены сотнями жуков. Когда я был маленьким, я выходил со своим пневматическим ружьем и стрелял в них с растений, не для хвастовства, но даже когда я был маленьким, я был довольно метким стрелком.

Источники

https://www.bbc.com/news/magazine-23929124

http://www.sussex.ac.uk/Units/spru/hsp/documents/CWCB33-Garrett.pdf

https ://research.calvin.edu/german-propaganda-archive/amikafer.htm

https://extension.umn.edu/yard-and-garden-insects/colorado-potato-beetles

0 лайков

Мэтью Джарретт

Оставить комментарий

Мэтью Джарретт

Советская космическая пушка

Взаимно гарантированное уничтожение или когда обе стороны проигрывают

Великая битва с картофельным жуком времён холодной войны50 правительство Восточной Германии заявило, что американцы сбрасывали с самолетов картофельных жуков над полями ГДР, пытаясь саботировать их посевы.

Было ли это правдой или примером пропаганды времен холодной войны?

23 мая 1950 года фермер Макс Трегер заметил два американских самолета, пролетающих над его полями в восточногерманской деревне Шенфельс-бай-Цвиккау.

На следующее утро, согласно правительственной листовке Восточной Германии, он был потрясен, обнаружив, что его поля покрыты колорадским жуком, насекомым, которое может уничтожить урожай картофеля.

Впервые описанный в 1824 году, этот жук представлял серьезную угрозу для европейских культур, когда он впервые прибыл с картофелем, импортированным из США в конце 19 века.

Была ли Америка намеренно сбрасывать этих зверей на социалистическое восточногерманское государство, чтобы саботировать его урожай и подорвать его послевоенное восстановление?

Пресса Восточной Германии сообщила о ряде других случаев, когда за самолетами, пролетевшими над головой, последовала нашествие картофельных жуков. Политики негодовали против «шестиногих послов американского вторжения», а в правительственном отчете описывалось «преступное нападение американских империалистических поджигателей войны на снабжение нашего народа продовольствием».

Вот и началась мобилизация страны против вражеских насекомых.

Была проведена огромная пропагандистская кампания — листовки, плакаты, рассказы в прессе — жуки изображались как крошечные американские солдаты в армейских ботинках или касках. Их назвали Амикаферы — жуки-янки.

Детей со всей Восточной Германии отправляли собирать жуков после школы.

«Нам сказали, что картофельные жуки — вредители и что они поедают наши поля догола», — говорит Инго Матерна, которому в то время было 18 лет.

«Мы ходили по грядкам картофеля, и все старались собрать как можно больше жуков, может быть, 20 или 25 в день. А потом мы помещали их в горшки или маленькие стеклянные банки, и их брали.

«По-настоящему опасными были личинки, потому что они едят больше всех», — говорит Матерна.

«Они были какие-то мясистые и мягкие, и нам приходилось брать их пальцами — мы не t иметь пинцет или резиновые перчатки.

«Девушкам особенно не понравилось… Их мы тоже не хотели трогать, но что мы могли сделать?»

Image caption,

Правительство Восточной Германии выпустило ряд книг и листовок, специально предназначенных для школьников

Колорадские жуки были обычным явлением в Германии еще до войны, говорит Эрхард Гайслер, эксперт по биологической войне в Центре молекулярной медицины им. Макса Дельбрюка Медицина, которая исследовала историю вредителей.

А в 1950 году их действительно было намного больше на полях. Но было много других причин, по которым это могло произойти, говорит Гайсслер.

«Не хватало пестицидов, потому что их производилось недостаточно, а то, что производилось, в основном отправлялось прямо в Советский Союз.

«Недостаточно технических консультаций по пестицидам, мотивация среди сельскохозяйственных рабочих также была очень низкой. в то время — многие рабочие-мужчины, бывшие солдатами, все еще находились в Советском Союзе». особенно в сельской местности, помнили, что именно американские империалисты распространяли жуков с самолетов», — говорит Гайсслер.0005

Восемнадцатилетний Инго Матерна придерживался другого мнения. «Мы вообще не относились к этому серьезно, — говорит он.

Несмотря на то, что он и его друзья добросовестно собирали жуков, история о капиталистическом заговоре их не убедила.

«Мысль о том, что их сбрасывали американцы — это, конечно, ерунда. »

Это был период холодной войны, время повышенного недоверия между Востоком и Западом.

Для Матерны, который поделился своими воспоминаниями в рамках проекта устной истории «Память нации», правительство использовало любую возможность, чтобы обвинить американцев в плохом поведении.

«Некоторые истории, вероятно, были правдой, а некоторые определенно нет», — говорит он. «Эта история с жуком была одной из тех, которых не было».

Каким бы ни было происхождение жуков, они представляли серьезную угрозу для посевов Восточной Германии.

«В то время в Восточной Германии главным продуктом питания был картофель», — вспоминает Гейсслер, выросший в Лейпциге.

«Мой отец, мать и я делили на завтрак одну картофелину. Мы были потрясены, узнав, что наши запасы еды оказались под угрозой.»

Матерна тоже напоминает о важности уничтожения жуков.

«Мы только что пережили Вторую мировую войну. Я жил при всех четырех оккупационных державах — мы через многое прошли», — говорит он.

«Значит, если были жуки-картофелины, нам нужно было избавиться от них, чтобы у нас было достаточно картофеля. Это было так просто.»

Идея о том, что самолеты будут сбрасывать жуков над вражескими полями, не была совсем надуманной.

Во-первых, в то время американские самолеты часто пролетали низко над некоторыми районами Восточной Германии, доставляя припасы в Западный Берлин.

И, как говорит Эрхард Гайсслер, несколько правительств уже рассмотрели возможности использования картофельного жука в качестве оружия, хотя он не нашел доказательств того, что они когда-либо действительно применялись на практике.

Например, британцы рассматривали возможность сбросить их над Германией во время Первой мировой войны. И хотя Гитлер запретил активные исследования биологического оружия, небольшая группа немецких ученых провела ряд испытаний, сбрасывая с самолетов специально выведенных жуков-картофелинов в 1919 году.43. От этой идеи вскоре отказались.

В Восточной Германии в 1950 году Министерство сельского хозяйства заказало отчет, подтверждающий его утверждения о том, что американцы сбрасывали жуков с самолетов, включая интервью с очевидцами и экспертами.