Платоновские «Законы»: вопросы истолкования — учебный курс
В связи с техническими работами в центре обработки данных, возможность загрузки и скачивания файлов временно недоступна.
скрыть
- Автор: Бугай Д.В.
- Год создания: 2013
- Организация: МГУ имени М.В. Ломоносова
- Описание:
Учебный курс посвящен анализу «Законов» Платона, одного из важнейших произведений европейской философской и политической мысли. Курс раскрывает основные проблемы становления греческой политической мысли и способов ее выражения в контексте перехода от архаических систем политической жизни к классической демократии.
Тема 1. Специфика греческой правовой мысли и ее основные понятия.
Источниковедческие проблемы исследований греческой правовой мысли.
- Добавил в систему: Бугай Дмитрий Владимирович
Thesmoi Драконта и Солона. Переход от thesmoi к nomoi в Афинах после Клисфена в связи с общедемократическим сдвигом греческого правового мышления. Nomos: этимология, происхождение от nemo с изначальным значением «предоставлять, уделять согласно обычаю». Первоначальное общее значение как результат действия, выраженного nemo, «уделенное», «удел». Первые употребления: Гесиод, Алкман, Гераклит, Пиндар. Связь с Зевсом и dike, соотношение nomos и eunomie, божественный и человеческий nomos у Гераклита, проблемы истолкования Пиндаровского fr. 169, близость к политическому значению у Пиндара и Феогнида.
Тема 3. Понятие «закона» (nomos) в ранней греческой мысли: формирование противоположности «природа» (physis) — «закон» (nomos) в V веке до н.э. Относительная десакрализация nomos у Гераклита. Моменты релятивизма в понимании nomos и nomima у Пиндара. «Этнографический» nomos Геродота, где, однако, еще отсутствует единый принцип оценки различных nomoi у различных народов. Nomizo и его роль в мутации значения nomos.
Необходимость преамбулы в законодательной деятельности. Учение о смешанной форме государственного устройства. Определение размеров государства и форм собственности. Образ жизни и воспитание в государстве «Законов». Теория наказания. Необходимость религии.
Тема 6. Проблема добродетели как принципа законодательной деятельности. Платоновские добродетели (разумение, справедливость, «благоразумие», мужество) в «Государстве» и «Законах». Благо как высшая цель законодательной деятельности. Деление благ: божественные и человеческие. Приоритет разумения. Единство платоновского учения о добродетелях в четвертой книге «Государства» и в «Законах».
Тема 7. Проблема воспитания в «Государстве» и «Законах». Воспитание как форма деятельности законодателя и устанавливаемых им законов. Учение о синтезе мусического и гимнастического воспитания в «Государстве». Воспитание в «Законах» как одна из двух основных форм законодательной деятельности, подчиненная добродетели «благоразумия» (sophrosyne).
Преподавание курса
- 8 февраля 2013 — 24 мая 2013 Бугай Дмитрий Владимирович
- МГУ имени М. В. Ломоносова, Философский факультет
- обязательная, по выбору (спецкурс), лекции, 32 часов
- Автор: Бугай Д.В.
В. Ломоносова, Философский факультетСистему «Платон» отменили или нет в 2022 году в России – будет ли отмена платы для большегрузов?
Минтранс принял компромиссное решение по системе «Платон» – заморозил на год рост тарифов, но отказался от полной ее отмены. Одновременно в Государственную Думу Российской Федерации внесен законопроект об отмене взимания с большегрузов платы за пользование федеральными дорогами общего пользования.
Поэтому пока формально нельзя ответить однозначно на вопрос: систему «Платон» отменили или нет в 2022 году в России – но перспектив одобрения у этого законопроекта практически нет. Подробнее далее в статье.
Что собой представляет система «Платон»
Государственная система «Платон» имеет следующие особенности:
- введена в эксплуатацию с 15 ноября 2015 года;
- название образовано от слов «Плата за тонны»;
- в ее рамках производится оплата проезда по федеральным дорогам Российской Федерации;
- плата взимается с грузовиков массой больше 12 тонн;
- она призвана материально компенсировать вред, причиняемый дорогам этими транспортными средствами;
- приводит к существенному пополнению фонда ремонта, строительства и реконструкции дорог;
- оплачивать можно двумя способами: маршрутной картой или бортовым устройством.
Система подверглась критике еще до ее введения, предпринимались попытки отмены в 2020 году, когда из-за пандемии пострадала экономика и снизились доходы. Санкционное давление также дало толчок еще одному витку протестов против системы.
Будет ли отмена «Платона» в 2022 году?
Последние новости говорят о том, что это маловероятно, даже несмотря на внесение законопроекта. Минтранс принял половинчатое решение, которое призвано учесть интересы обеих сторон.
Решение Минтранса по системе «Платон»
Почему вновь заговорили, что возможна отмена «Платона» для грузовиков? Новости появились после того, как Правительству поступило соответствующее предложение об освобождении большегрузов от внесения платы за проезд по федеральным дорогам на полгода.
Предложение было сформировано ассоциацией грузового автотранспорта и внесено в план первоочередных мер по обеспечению развития российской экономики. Предполагалось, что будет подготовлено постановление Правительства.
Но Минтранс решил, что полная отмена образует дыру в бюджете фонда по содержанию дорог, поэтому делать этого не стоит, а для поддержания автоперевозчиков достаточно будет отказаться от повышения тарифов на год.Данные о предложении и решении Минтранса появились в официальных источниках: изданиях «Интерфакс» и «Ведомости».
Будет ли отмена «Платона» в 2022 году по законопроекту партии «Справедливая Россия — За Правду»? Скорее всего, нет.
Законопроект об отмене системы «Платон»
Законопроект действительно есть, его номер 87463-8, он внесен в Государственную Думу РФ 15 марта 2022 года, пока не рассматривался даже в первом чтении, направлен на обсуждение в комитеты Госдумы. Но данный законопроект об отмене «Платона» в 2022 году предполагает просто отмену ФЗ-68 о внесении изменений в Бюджетный кодекс и введении системы «Платон».
Вопрос финансирования ремонта и строительства дорог в отсутствие поступлений от владельцев большегрузов в нем не проработан.
Указано только, что новые поступления может обеспечить изменение условий концессионного соглашения и долгосрочный экономический эффект от улучшения деятельности экономических субъектов.Представляется, что Минтранс уже принял решение по системе и вряд ли будет его менять.
Добродетель и Закон у Платона и не только | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews
Эта превосходная книга ясно демонстрирует характерное для Анны острое понимание важных философских проблем и ее готовность предлагать смелые, новые интерпретации. Ее центральный вопрос здесь заключается в том, как закон может развивать и поддерживать подлинную добродетель в гражданах, к которым он применяется. Она исследует эти вопросы, исследуя Платоновскую Республику в начальной главе, Законах 9.0004 в следующих четырех, а Цицерон и Филон — в каждой главе.
Глава Республика справедливо подчеркивает вездесущность закона в Каллиполисе. Аннас считает, что «из-за совершенства законов [Каллиполиса] люди, воспитанные в повиновении им, развивают добродетель, а не другие черты» (23).
Всех граждан, в том числе и правителей, воспитывают «твердо законопослушными». Для всех граждан иметь правильный характер отчасти означает быть непоколебимым законопослушным, а отчасти подчинение закону — это обязательство поддерживать установленную им систему образования, которая расширяет добродетели правителей.
Рассказ Анны о Республике краток и, я думаю, оставляет некоторые неясности. Анна ясно считает, что этический характер философов и представителей двух низших классов сильно различается. Правители-философы понимают, что такое добродетель и счастье на самом деле, и, таким образом, цель закона — величайшее счастье города ( Rep . 420B). Труднее различить ее взгляд на персонажей помощников и продюсеров. Она признает значительную разницу между средним жителем Каллиполиса и Магнезии (города 9-го века).0003 Законы ), и это дает некоторую информацию о низших классах Каллиполиса. В Магнезии
[требуется] от [среднего гражданина] значительно больше, чем требуется от класса производителей в Республике , которые должны строго подчиняться законам, искусно установленным правителями, но без требования, чтобы они сами понимают мотивы, стоящие за ними.
(151)
Все, что понимают производители, это «свои собственные интересы и цели» (24), что не означает, что они правильно понимают даже реальную ценность целей, которые они преследуют. Они «просто живут по законам, но не могут понять ни их, ни идеалов, которые они призваны продвигать» (159).). Они «ориентированы на удовлетворение собственных желаний и на средства для этого, а именно деньги» (10).
Таким образом, кажется разумным заключить, что характер среднего жителя Магнезии значительно лучше, чем у производителей, но мы не узнаем, насколько дефектен характер производителей. Аннас избегает обсуждения вспомогательных средств, но, по-видимому, причисляет их к производителям как просто не имеющих такого понимания (159). Это согласуется с ее фундаментальной характеристикой вспомогательных средств как просто сосредоточенных на «чести и статусе» (10). Это важно, поскольку, поскольку характеры низших классов не включают в себя понимание веских причин для действия и, следовательно, правильных ценностей, они будут иметь тенденцию быть просто привычками послушания, а не подлинными добродетелями.
Таким образом, кажется, что подчинение закону для подавляющего большинства граждан Каллиполя не способствует подлинной добродетели (даже если оно лучше или менее плохо, чем неповиновение), и что то, что способствует развитию подлинной добродетели, — это философское образование правителей. Это находится в противоречии с замечанием Анны о том, что Платон «считает само собой разумеющимся взаимную поддержку в Каллиполе закона и развитие добродетельного характера» (22).
Обсуждение Анной Законов составляет ядро книги. Этот материал богат и содержит много такого, что заслуживает более подробного рассмотрения, чем это возможно здесь. Я рассмотрю некоторые второстепенные моменты, а затем обсужу то, что, по моему мнению, является центральным неразрешенным напряжением книги.
(1) Что касается счастья и добродетели в Законах , Анна указывает на два набора отрывков (105-9): некоторые утверждают, что есть блага, отличные от добродетели, но эти блага становятся благами для их обладателя только тогда, когда она добродетельна (631BD, 660E-662C) и та, которую Аннас считает утверждающей, что добродетели достаточно для счастья (660E2-5), что она считает эквивалентным стоическому тезису о том, что счастье просто есть добродетель.
Однако непоследовательность этих отрывков понятна (108): поскольку Платон был первым, кто развил стоическую позицию, он был склонен формулировать ее путано.
Однако приписывать автору противоречие, для разрешения которого у него есть концептуальные ресурсы, не очень привлекательно. (И кажется правдоподобным, что Платон может отличить добродетель как необходимое условие других благ, приносящих пользу их владельцу, от идеи, что добродетель есть единственное благо.) только говорит, что добродетельный человек может быть счастлив, не имея многих других благ; это не говорит о том, что она может быть счастлива, обладая только добродетелью. Таким образом, кажется, нет никакого противоречия, чтобы объяснить. Далее, даже если отрывок был прочитан для подтверждения достаточности, мы можем согласовать все отрывки. Если счастье имеет степень (ср. 662D-663A, 734CE и 742E-743E), то добродетели может быть достаточно для достижения порога счастья, но поскольку другие блага, которыми обладает добродетельный человек, действительно полезны для него, они могут ее счастливее.
(2) Аннас часто выборочно резюмирует части Законов с комментариями. Учитывая незнакомость Законов , это очень полезно, а комментарии Анны проницательны и бросают вызов. Однако есть некоторые упущения. Например, Анна видит (как и многие) собеседников афинянина, Клейния (критянина) и Мегилла (спартанца), как интеллектуально ограниченных, но (с точки зрения их общества) этически безупречных, консервативных старых джентльменов. Действительно, она утверждает, что они принимают мнение афинян о том, что добродетель необходима для счастья (73, 78). Это, однако, упускает из виду утверждение Клейниаса о том, что человек, имеющий «только несправедливость и высокомерие» (661E2) и лишенный всех добродетелей, кроме храбрости, живет постыдной, но счастливой жизнью, если у него достаточно других благ (661D-662C). Такой взгляд для Платона является серьезным этическим недостатком и, безусловно, гораздо хуже, чем можно было бы ожидать от среднего магнезианца. Их несовершенство было бы второстепенным моментом, за исключением того, что Анна считает, что теологически обычный магнезианин остается на уровне Клейния и Мегилла (123-4).
Как мы увидим, как и в данном случае, эта точка зрения недооценивает первую.
(3) Большая книга может быть большим злом, но краткость Анны иногда оставляет ее позицию неясной. Обсуждая преамбулы к законам, Аннас отмечает, что длинная преамбула к закону о нечестии в Книге 10 исключительна не только по объему, но и по строгости аргументации. Она добавляет, что неспособность Клейния и Мегилла следовать этому аргументу «проясняет… что в Магнезии понимание некоторых законов, по крайней мере, не может быть легко доступно для всех, а должно предоставляться по мере необходимости. основа» (94). Это говорит о том, что аргумент Книги 10 доступен не всем гражданам, а только членам Ночного Совета, которые могут использовать его для убеждения нарушителей закона о нечестии.
Но такое мнение неправдоподобно. Во-первых, афинянин никогда не говорит, что аргумент Книги 10 имеет ограниченную аудиторию, и в конце прямо называет его «преамбулой» к закону о нечестии (907D1-2). Если бы афинянин предназначал этот материал только для Ночного Совета, не было бы необходимости прилагать его в качестве преамбулы к закону о нечестии.
Его можно было бы, как и информацию от иностранных наблюдателей города, которая является ограниченной, просто передать Совету. Во-вторых, в методологических пассажах, касающихся преамбул (719Е-724А, 857В-861С), они явно предназначены для всех граждан и нигде в Законах нет намека на то, что некоторые имеют ограниченную аудиторию. В-третьих, если бы преамбула закона о нечестии ограничивалась Советом, не было бы общедоступной преамбулы к этому основному закону (887B8-C2). В-четвертых, неспособность Клейниаса и Мегилла следовать аргументу не означает, что средний магнезианец не мог его в какой-то степени оценить. Граждане Магнезии значительно лучше образованы, чем Клейний и Мегилл: как отмечает Анна, «каждый в Магнезии… изучит весьма продвинутую математику» (9).4-5). Наконец, Кляйниас явно обращается к беспокойству по поводу способностей обычного магнезианца в отрывке, который ясно предусматривает, что аргумент Книги 10 доступен для всех граждан, включая интеллектуально медленных.
Наличие преамбул, особенно Книги 10, доступных в письменном виде, ценно, потому что «даже если их трудно слушать поначалу, этого не следует бояться, поскольку даже медлительный ученик может вернуться и часто просматривать их» (891A2- 4).[1]
Теперь я перехожу к тому, что я считаю основным напряжением в рассказе Анны. Законы, особенно в Магнезии, должны укреплять добродетель граждан. Но закон по своей природе обязывает поведение своей санкцией. Таким образом, одно беспокойство состоит в том, что причина, по которой закон, кажется, предлагает повиновение (избегание санкции), не является причиной, которая должна побуждать добродетельных людей. Кроме того, описание определенного поведения не является объяснением причин закона, который должен быть частью мотивации добродетельного человека. (Законы могут требовать образования, но тогда именно это образование способствует соответствующему пониманию и мотивации.)
Интеллектуальная составляющая Добродетели развивается за счет образования граждан, преамбул законов и других культурных практик магнезианцев (например, хоровых выступлений).
Анна часто звучит оптимистично в отношении достижений граждан: они «должны иметь добродетели [курсив в оригинале], а не просто привычки подчиняться законам и идти вместе с культурой» (69), они «оценят веские причины» (97). ) за соблюдение законов члены Ночного Совета «понимают смысл законов глубже, чем другие граждане, но это должно быть вопросом степени, а не вида» (146), и граждане будут иметь «рациональная оценка работы космоса» (194).
С другой стороны, она утверждает, что некоторые особенности города, например, его ограничение свободного исследования, имеют тенденцию производить менее развитые интеллектуально у большинства горожан. Преамбулы, которые методологические отрывки, вводящие их, представляют как форму интеллектуально сложной (хотя и нефилософской) рациональной деятельности, оказываются «типично» не предлагающими никакого «рационального объяснения» (95). (Вот почему для Анны важно, чтобы преамбула Книги 10 была доступна лишь немногим). общественное давление вообще» (102).
Аннас, как и многие, кто негативно оценивает рациональность преамбул, не предлагает объяснения несоответствия между методологическим обоснованием их в отрывках и тем, что она считает их действительностью. Но чем менее впечатляющим является характер среднего гражданина, тем меньше у закона силы привести людей к истинной добродетели и тем больше нужно полагаться на образование, превосходящее законы.
Я думаю, сложно объединить положительные и отрицательные замечания Анны в одном аккаунте. Зачем заботиться о предоставлении передового математического образования, намереваясь дать гражданам «рациональное понимание» космоса, когда преамбулы не предлагают рациональных объяснений, а теология Книги 10, которая дает объяснение рациональности космоса, запрещена почти для всех магнезианцев? ? Почему думать, что восхваление и порицание определенных действий и целей приведет к пониманию этих целей и надлежащей мотивации для их достижения, т.
Другие комментаторы заметили эту напряженность и по-разному отреагировали на нее.
(1) Мы могли бы отнестись к методологическим отрывкам серьезно и как к прелюдии к Книге 10, а также к астрономическому и математическому образованию граждан. Это потребует некоторого учета образования обычных граждан и вытекающего из этого характера, который показывает, почему, несмотря на то, что они не соответствуют философским стандартам, они считаются рациональными. Такие интерпретации должны также объяснять Законы ‘явно несовместимые черты, напр. наличие прелюдий, которые действительно связаны с нерациональными способами изменения убеждений.
(2) Мы могли бы согласиться с тем, что преамбулы и просвещение граждан работают в первую очередь через похвалу и порицание и призывы к чести. Таким образом, такие интерпретации должны сказать, могут ли такое воспитание и убеждение составлять рациональный процесс и позволяют ли они гражданам, например, ценить подлинную добродетель как таковую. Такие интерпретации должны объяснять (или объяснять) методологические отрывки и сложные аспекты образования граждан.
Эта категория широкая. С одной стороны, он включает интерпретации, допускающие, что похвала и порицание могут быть рациональными процессами и что они могут дать некоторое понимание подлинной добродетели и привязанности к ней ради нее самой. С другой стороны, можно подумать, что методологические отрывки не имеют серьезного намерения и что преамбулы предназначены просто для поощрения бездумного подчинения законам.
Все эти стратегии должны в конечном счете показать, как их интерпретация согласуется с поздней платоновской эпистемологией, метафизикой и психологией.[3] Если, например, Тимей придерживается доктрины двух миров, то, поскольку подавляющему большинству граждан не хватает этических знаний, они будут ограничены верой. По крайней мере, в одной известной интерпретации взгляда на два мира это ограничит их размышлениями о чувственном и, следовательно, неспособностью познать подлинные ценностные свойства.
Аннас не занимается этими вопросами и интерпретациями так много, как можно было бы ожидать.
Она отмечает, что преамбулы обычно работают, представляя закон «с точки зрения похвалы и порицания (похвального стыда)» (96). Такое убеждение, однако, в основном не будет включать ни «философских аргументов, ни обращения к иррациональной силе» (96). Но апеллируют ли они к нерациональным эмоциям или к рациональным соображениям, которые не соответствуют философским аргументам?
Примером того, как это работает, является закон об охоте и его преамбула (97-100). Этот закон запрещает определенные виды охоты, а в преамбуле объясняется, что запрещенные виды поощряют лень (822D-824C). Аннас приводит здесь интересный пример. «Ленивый» ( argos ) — это сложное этическое понятие, и, вероятно, он достаточно плох для своего рода охоты. Так что даже в относительно бесперспективной охотничьей преамбуле граждане узнают достаточное условие дурности такого рода деяний, запрещенных законом. Это, однако, все еще оставляет вопрос о том, достаточно ли простого внушения чувства стыда, даже если оно направлено на правильные объекты, для развития привязанности к подлинной добродетели ради самой добродетели, и является ли внушение истинных этических убеждений путем запугивания граждан удерживать других — это своего рода этическое обучение.
Поскольку я уверен, что у Анны есть что сказать по этим вопросам, было бы желательно, если бы она пошла дальше.
Я остановлюсь немного на главах Цицерона и Филона, которые служат своего рода постскриптумом (хотя и интересным) к рассуждениям Анны о Платоне. Цицерона «О законах » берет за образец платоновские « законы » и соглашается с Платоном в том, что законы должны убеждать граждан, а не просто принуждать их угрозами и силой (2.14). Однако, по мнению Анны,
Цицерон не определяет образовательную программу, с помощью которой всех граждан можно было бы побудить задуматься о своих законах и образе жизни. . . он обращается к философии, чтобы просветить людей о силе и роли разума в нас и в мире, но не у всех есть время или склонность к философии. Стремясь к идеальному прошлому больше, чем Платон, Цицерон, кажется, доволен тем, что философия просвещает ведущих граждан лучшего государства, оставляя большинству граждан лишь зачатки; он больше, чем Платон, верит в правильное направление, заданное традиционным образом жизни, который предоставляет ведущим гражданам руководство.
(177-8)
В лучшем случае подавляющее большинство граждан должно признать, что законы имеют объективную основу. Более склонные к философии поймут, что это и есть космический разум, как его понимали стоики.
Анна приводит интересный аргумент: хотя Цицерон настаивает на авторитетности ( imperium ) и директивности естественного права, законы природы не следует рассматривать как имеющие строго законоподобную форму, т. е. как предписывающие или запрещающие определенные действия. виды действия. Вместо этого естественное право должно быть отождествлено с правильным разумом в уме мудрого человека (182). Средний гражданин, конечно, далек от этого идеала, но Цицерон считает приемлемым, что большинство из них будет управляться системой права, которая выражает требования естественного права и которая оказывается римским правом, существовавшим в лучшем прошлом. и который имеет «универсальную действительность» (182).
Мы видим у Филона напряжение, подобное отмеченному выше в Законах , с, по мнению Анны, более пессимистичным решением.
Анна утверждает, что в отличие от Цицерона, который стремился подражать Платону, Филон, несмотря на влияние Законов , видел в Платоне просто еще одного языческого законодателя, которого превзошел Моисей, хотя он может быть полезен в объяснении закона Моисея. Подобно Цицерону, Филон понимает закон с точки зрения стоического естественного закона и, подобно Цицерону и Платону, считает, что закон должен вести людей к добродетели и, следовательно, к счастью. С одной стороны, в Жизнь Моисея , Филон перекликается с отрывком из Законов о свободных и рабских врачах и утверждает, что Моисей использовал преамбулы ( prooimia ) и увещевал ( protrepsasthai ), а не принуждал (biasthai ) народ (192 ). Закон даже в форме Десяти Заповедей призывает к добродетели, а не просто к поведенческому соответствию. В каком-то смысле даже обычные члены еврейской общины узнают о законе через его субботние обсуждения. Тем не менее, Филон считает, что «добродетельных мало, и это в основном люди, способные удалиться от шумных городов и посвятить свое время созерцанию природы» (19).
9). Достижение понимания — в смысле рациональной оценки — мира как «провиденциально устроенного Богом» выходит за рамки большинства людей, с точки зрения Филона, в то время как Платон «более оптимистичен в отношении способности обычных граждан достичь этого» (199). со 194, но ср. 205).
По привычке рецензентов, я сосредоточился на вопросах, которые я нашел проблемными и несогласными. Но это не должно затмевать большую ценность этой книги. Это большой вклад как в новый главный вопрос, который он развивает, так и в постоянные дебаты, которые он затрагивает. Любой, кто интересуется античной этикой или политической философией, может многому научиться из нее.
[1] Мой перевод.
[2] Некоторые сторонники Штрауса считают, что методологические отрывки намеренно вводят в заблуждение: Анна?
[3] Удалите слово «поздно», если вы унитарианец.
Платон: Законы | Высшее образование из Кембриджа
Microsoft прекращает выпуск Internet Explorer 11 в августе 2021 года.
Если у вас возникли трудности с просмотром сайта в Internet Explorer 11, мы
рекомендуем использовать другой браузер, например Microsoft Edge, Google
Chrome, Apple Safari или Mozilla Firefox.
X
Главная
> Предметы
> Платон: Законы
- Учебник
- электронная коллекция
Авторы
Платон
Под редакцией Малкольма Шофилда, Кембриджский университет
Перевод Тома Гриффита
Описание
«Законы Платона» — одно из важнейших сохранившихся произведений древнегреческой политической мысли. Он предлагает устойчивые размышления о деятельности законодательства и его роли в социальном и религиозном регулировании общества во всех его аспектах. Многие из его идей были заимствованы более поздними политическими мыслителями, от Аристотеля и Цицерона до Томаса Мора и Монтескье. Эта книга представляет собой первый за тридцать пять лет перевод полного текста Законов в удобочитаемом виде Тома Гриффита…
- Получить доступ
Добавить закладку
- Обзор
- Содержание
- Авторы
- Показатели
Основные характеристики
- Английский перевод Законов, сочетающий в себе точность и доступность.
- Прилагаемое введение, примечания и анализ всей работы представляют собой важные навигационные средства.
- Важный ресурс для ученых, а также аспирантов и студентов, изучающих греческую философию и историю политической мысли.
О книге
- DOI https://doi.org/10.1017/CBO978113
- 00 Серия
- Кембриджские тексты по истории политической мысли
- Предметы Античная философия, классические исследования, история, история идей и интеллектуальная история, политика и международные отношения, тексты политической мысли
- Формат: Твердый переплет
- Дата публикации: 08 сентября 2016 г.
- ISBN: 9780521859653
- Размеры (мм): 216 x 138 мм
- Вес: 0,79 кг
- Объем страницы: 502 страницы
- Наличие: Доступно
- Формат: Мягкая обложка
- Дата публикации: 08 сентября 2016 г.
- ISBN: 9780521676908
- Размеры (мм): 216 x 138 мм
- Вес: 0,7 кг
- Объем страницы: 504 страницы
- Наличие: Доступно
- Формат: Цифровой
Варианты доступа
Просмотрите варианты ниже, чтобы войти и проверить свой доступ.