Водопад ода державин: Водопад — Державин. Полный текст стихотворения

Содержание

Водопад — Державин. Полный текст стихотворения — Водопад

Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами,
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми;
От брызгов синий холм стоит,
Далече рев в лесу гремит.

Шумит, и средь густого бора
Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.

Седая пена по брегам
Лежит буграми в дебрях темных;
Стук слышен млатов по ветрам,
Визг пил и стон мехов подъемных:
О водопад! в твоем жерле
Всё утопает в бездне, в мгле!

Ветрами ль сосны пораженны? —
Ломаются в тебе в куски;
Громами ль камни отторженны? —
Стираются тобой в пески;
Сковать ли воду льды дерзают? —
Как пыль стекляна ниспадают.

Волк рыщет вкруг тебя и, страх
В ничто вменяя, становится;
Огонь горит в его глазах,
И шерсть на нем щетиной зрится;
Рожденный на кровавый бой,
Он воет, согласясь с тобой.

Лань идет робко, чуть ступает,
Вняв вод твоих падущих рев,
Рога на спину приклоняет
И быстро мчится меж дерев;
Ее страшит вкруг шум, бурь свист
И хрупкий под ногами лист.

Ретивый конь, осанку горду
Храня, к тебе порой идет;
Крутую гриву, жарку морду
Подняв, храпит, ушми прядет,
И, подстрекаем быв, бодрится,
Отважно в хлябь твою стремится.

Под наклоненным кедром вниз,
При страшной сей красе Природы,
На утлом пне, который свис
С утеса гор на яры воды,
Я вижу, некий муж седой
Склонился на руку главой.

Копье и меч, и щит великой,
Стена отечества всего,
И шлем, обвитый повиликой,
Лежат во мху у ног его.
В броне блистая златордяной,
Как вечер во заре румяной,

Сидит — и, взор вперя к водам,
В глубокой думе рассуждает:
«Не жизнь ли человеков нам
Сей водопад изображает? —
Он так же блеском струй своих
Поит надменных, кротких, злых.

Не так ли с неба время льется,
Кипит стремление страстей,
Честь блещет, слава раздается,
Мелькает счастье наших дней,
Которых красоту и радость
Мрачат печали, скорби, старость?

Не зрим ли всякой день гробов,
Седин дряхлеющей вселенной?
Не слышим ли в бою часов
Глас смерти, двери скрып подземной?
Не упадает ли в сей зев
С престола царь и друг царев?

Падут, — и вождь непобедимый,
В Сенате Цезарь средь похвал,
В тот миг, желал как диадимы,
Закрыв лице плащом, упал;
Исчезли замыслы, надежды,
Сомкнулись алчны к трону вежды.

Падут, — и несравненный муж
Торжеств несметных с колесницы,
Пример великих в свете душ,
Презревший прелесть багряницы,
Пленивший Велизар царей
В темнице пал, лишен очей.

Падут.- И не мечты прельщали,
Когда меня, в цветущий век,
Давно ли города встречали,
Как в лаврах я, в оливах тек?
Давно ль? — Но, ах! теперь во брани
Мои не мещут молний длани!

Ослабли силы, буря вдруг
Копье из рук моих схватила;
Хотя и бодр еще мой дух,
Судьба побед меня лишила».
Он рек — и тихим позабылся сном,
Морфей покрыл его крылом.

Сошла октябрьска нощь на землю,
На лоно мрачной тишины;
Нигде я ничего не внемлю,
Кроме ревущия волны,
О камни с высоты дробимой
И снежною горою зримой.

Пустыня, взор насупя свой,
Утесы и скалы дремали;
Волнистой облака грядой
Тихонько мимо пробегали,
Из коих, трепетна, бледна,
Проглядывала вниз луна.

Глядела и едва блистала,
Пред старцем преклонив рога,
Как бы с почтеньем познавала
В нем своего того врага,
Которого она страшилась,
Кому вселенная дивилась.

Он спал — и чудотворный сон
Мечты ему являл геройски:
Казалося ему, что он
Непобедимы водит войски;
Что вкруг его перун молчит,
Его лишь мановенья зрит.

Что огнедышащи за перстом
Ограды в след его идут;
Что в поле гладком, вкруг отверстом,
По слову одному растут
Полки его из скрытых станов,
Как холмы в море из туманов.

Что только по траве росистой
Ночные знать его шаги;
Что утром пыль, под твердью чистой,
Уж поздо зрят его враги;
Что остротой своих зениц
Блюдет он их, как ястреб птиц.

Что, положа чертеж и меры,
Как волхв невидимый, в шатре,
Тем кажет он в долу химеры,
Тем — в тиграх агнцов на горе,
И вдруг решительным умом
На тысячи бросает гром.

Что орлю дерзость, гордость лунну,
У черных и янтарных волн,
Смирил Колхиду златорунну,
И белого царя урон
Рая вечерня пред границей
Отмстил победами сторицей.

Что, как румяной луч зари,
Страну его покрыла слава;
Чужие вожди и цари,
Своя владычица, держава,
И все везде его почли,
Триумфами превознесли.

Что образ, имя и дела
Цветут его средь разных глянцев;
Что верх сребристого чела
В венце из молненных румянцев
Блистает в будущих родах,
Отсвечиваяся в сердцах.

Что зависть, от его сиянья
Свой бледный потупляя взор,
Среди безмолвного стенанья
Ползет и ищет токмо нор,
Куда бы от него сокрыться,
И что никто с ним не сравнится.

Он спит — и в сих мечтах веселых
Внимает завыванье псов,
Рев ветров, скрып дерев дебелых,
Стенанье филинов и сов,
И вещих глас вдали животных,
И тихий шорох вкруг бесплотных.

Он слышит: сокрушилась ель,
Станица вранов встрепетала,
Кремнистый холм дал страшну щель,
Гора с богатствами упала;
Грохочет эхо по горам,
Как гром гремящий по громам.

Он зрит одету в ризы черны
Крылату некую жену,
Власы имевшу распущенны,
Как смертну весть, или войну,
С косой в руках, с трубой стоящу,
И слышит он — проснись! — гласящу.

На шлеме у нее орел
Сидел с перуном помраченным,
В нем герб отечества он зрел;
И, быв мечтой сей возбужденным,
Вздохнул и, испустя слез дождь,
Вещал: «Знать, умер некий вождь!

Блажен, когда, стремясь за славой,
Он пользу общую хранил,
Был милосерд в войне кровавой
И самых жизнь врагов щадил:
Благословен средь поздных веков
Да будет друг сей человеков!

Благословенна похвала
Надгробная его да будет,
Когда всяк жизнь его, дела
По пользам только помнить будет;
Когда не блеск его прельщал
И славы ложной не искал!

О слава, слава в свете сильных!
Ты точно есть сей водопад.
Он вод стремлением обильных
И шумом льющихся прохлад
Великолепен, светл, прекрасен,
Чудесен, силен, громок, ясен;

Дивиться вкруг себя людей
Всегда толпами собирает;
Но если он водой своей
Удобно всех не напояет,
Коль рвет брега и в быстротах
Его нет выгод смертным — ах!

Не лучше ль менее известным,
А более полезным быть;
Подобясь ручейкам прелестным,
Поля, луга, сады кропить,
И тихим вдалеке журчаньем
Потомство привлекать с вниманьем?

Пусть на обросший дерном холм
Приидет путник и воссядет,
И, наклонясь своим челом
На подписанье гроба, скажет:
Не только славный лишь войной,
Здесь скрыт великий муж душой.

О! будь бессмертен, витязь бранный,
Когда ты весь соблюл свой долг!»
Вещал сединой муж венчанный
И, в небеса воззрев, умолк.
Умолк, — и глас его промчался,
Глас мудрый всюду раздавался.

Но кто там идет по холмам,
Глядясь, как месяц, в воды черны?
Чья тень спешит по облакам
В воздушные жилища горны?
На темном взоре и челе
Сидит глубока дума в мгле!

Какой чудесный дух крылами
От севера парит на юг?
Ветр медлен течь его стезями,
Обозревает царствы вдруг;
Шумит, и как звезда блистает,
И искры в след свой рассыпает.

Чей труп, как на распутьи мгла,
Лежит на темном лоне нощи?
Простое рубище чресла,
Две лепте покрывают очи,
Прижаты к хладной груди персты,
Уста безмолвствуют отверсты!

Чей одр — земля; кров — воздух синь;
Чертоги — вкруг пустынны виды?
Не ты ли счастья, славы сын,
Великолепный князь Тавриды?
Не ты ли с высоты честей
Незапно пал среди степей?

Не ты ль наперсником близ трона
У северной Минервы был;
Во храме муз друг Аполлона;
На поле Марса вождем слыл;
Решитель дум в войне и мире,
Могущ — хотя и не в порфире?

Не ты ль, который взвесить смел
Мощь росса, дух Екатерины,
И, опершись на них, хотел
Вознесть твой гром на те стремнины,
На коих древний Рим стоял
И всей вселенной колебал?

Не ты ль, который орды сильны
Соседей хищных истребил,
Пространны области пустынны
Во грады, в нивы обратил,
Покрыл понт Черный кораблями,
Потряс среду земли громами?

Не ты ль, который знал избрать
Достойный подвиг росской силе,
Стихии самые попрать
В Очакове и в Измаиле,
И твердой дерзостью такой
Быть дивом храбрости самой?

Се ты, отважнейший из смертных!
Парящий замыслами ум!
Не шел ты средь путей известных,
Но проложил их сам — и шум
Оставил по себе в потомки;
Се ты, о чудный вождь Потемкин!

Се ты, которому врата
Торжественные созидали;
Искусство, разум, красота
Недавно лавр и мирт сплетали;
Забавы, роскошь вкруг цвели,
И счастье с славой следом шли.

Се ты, небесного плод дара
Кому едва я посвятил,
В созвучность громкого Пиндара
Мою настроить лиру мнил,
Воспел победу Измаила,
Воспел, — но смерть тебя скосила!

Увы! и хоров сладкий звук
Моих в стенанье превратился;
Свалилась лира с слабых рук,
И я там в слезы погрузился,
Где бездна разноцветных звезд
Чертог являли райских мест.

Увы! — и громы онемели,
Ревущие тебя вокруг;
Полки твои осиротели,
Наполнили рыданьем слух;
И всё, что близ тебя блистало,
Уныло и печально стало.

Потух лавровый твой венок,
Гранена булава упала,
Меч в полножны войти чуть мог,
Екатерина возрыдала!
Полсвета потряслось за ней
Незапной смертию твоей!

Оливы свежи и зелены
Принес и бросил Мир из рук;
Родства и дружбы вопли, стоны
И муз ахейских жалкий звук
Вокруг Перикла раздается:
Марон по Меценате рвется,

Который почестей в лучах,
Как некий царь, как бы на троне,
На сребро-розовых конях,
На златозарном фаэтоне,
Во сонме всадников блистал
И в смертный черный одр упал!

Где слава? Где великолепье?
Где ты, о сильный человек?
Мафусаила долголетье
Лишь было б сон, лишь тень наш век;
Вся наша жизнь не что иное,
Как лишь мечтание пустое.

Иль нет! — тяжелый некий шар,
На нежном волоске висящий,
В который бурь, громов удар
И молнии небес ярящи
Отвсюду беспрестанно бьют
И, ах! зефиры легки рвут.

Единый час, одно мгновенье
Удобны царствы поразить,
Одно стихиев дуновенье
Гигантов в прах преобразить;
Их ищут места — и не знают:
В пыли героев попирают!

Героев? — Нет! — но их дела
Из мрака и веков блистают;
Нетленна память, похвала
И из развалин вылетают;
Как холмы, гробы их цветут;
Напишется Потемкин труд.

Театр его — был край Эвксина;
Сердца обязанные — храм;
Рука с венцом — Екатерина;
Гремяща слава — фимиам;
Жизнь — жертвенник торжеств и крови,
Гробница ужаса, любови.

Когда багровая луна
Сквозь мглу блистает темной нощи,
Дуная мрачная волна
Сверкает кровью и сквозь рощи
Вкруг Измаила ветр шумит,
И слышен стон, — что турок мнит?

Дрожит, — и во очах сокрытых
Еще ему штыки блестят,
Где сорок тысяч вдруг убитых
Вкруг гроба Вейсмана лежат.
Мечтаются ему их тени
И росс в крови их по колени!

Дрожит, — и обращает взгляд
Он робко на окрестны виды;
Столпы на небесах горят
По суше, по морям Тавриды!
И мнит, в Очакове что вновь
Течет его и мерзнет кровь.

Но в ясный день, средь светлой влаги,
Как ходят рыбы в небесах
И вьются полосаты флаги,
Наш флот на вздутых парусах
Вдали белеет на лиманах,
Какое чувство в россиянах?

Восторг, восторг — они, а страх
И ужас турки ощущают;
Им мох и терны во очах,
Нам лавр и розы расцветают
На мавзолеях у вождей,
Властителей земель, морей.

Под древом, при заре вечерней,
Задумчиво любовь сидит,
От цитры ветерок весенней
Ее повсюду голос мчит;
Перлова грудь ее вздыхает,
Геройский образ оживляет.

Поутру солнечным лучом
Как монумент златый зажжется,
Лежат объяты серны сном
И пар вокруг холмов вьется,
Пришедши, старец надпись зрит:
«Здесь труп Потемкина сокрыт!»

Алцибиадов прах! — И смеет
Червь ползать вкруг его главы?
Взять шлем Ахиллов не робеет,
Нашедши в поле, Фирс? — увы!
И плоть и труд коль истлевает,
Что ж нашу славу составляет?

Лишь истина дает венцы
Заслугам, кои не увянут;
Лишь истину поют певцы,
Которых вечно не престанут
Греметь перуны сладких лир;
Лишь праведника свят кумир.

Услышьте ж, водопады мира!
О славой шумные главы!
Ваш светел меч, цветна порфира,
Коль правду возлюбили вы,
Когда имели только мету,
Чтоб счастие доставить свету.

Шуми, шуми, о водопад!
Касаяся странам воздушным,
Увеселяй и слух и взгляд
Твоим стремленьем, светлым, звучным,
И в поздной памяти людей
Живи лишь красотой твоей!

Живи — и тучи пробегали
Чтоб редко по водам твоим,
В умах тебя не затмевали
Разженный гром и черный дым;
Чтоб был вблизи, вдали любезен
Ты всем; сколь дивен, столь полезен.

И ты, о водопадов мать!
Река на севере гремяща,
О Суна! коль с высот блистать
Ты можешь — и, от зарь горяща,
Кипишь и сеешься дождем
Сафирным, пурпурным огнем, —

То тихое твое теченье,
Где ты сама себе равна,
Мила, быстра и не в стремленье,
И в глубине твоей ясна,
Важна без пены, без порыву,
Полна, велика без разливу,

И без примеса чуждых вод
Поя златые в нивах бреги.
Великолепный свой ты ход
Вливаешь в светлый сонм Онеги;
Какое зрелище очам!
Ты тут подобна небесам.

1791 г.

Следующий стихАлександр Твардовский – Василий Теркин

Предыдущий стихАгния Барто – В дни войны

Анализ стихотворения Державина Водопад сочинения и текст

Анализ стихотворений
Державин
Водопад

Анализ стихотворения «Водопад» Державина

«Водопад». В стихотворении Державин возвращается к теме скоротечности бытия и задает вопрос, что такое вечность, кто из людей имеет право на бессмертие. Лирическое произведение начинается с описания водопада, поэтом дана аллегория водопад — быстротекущее время, а волк, лань и конь, приходящие к нему, — приметы таких человеческих качеств, как злоба, кротость и гордость:

Не жизнь ли человеков нам Сей водопад изображает?

Он так же благом струй своих Поит надменных, кротких, злых.

Не так ли с неба время льется,

Кипит стремление страстей…

Большинство человеческих судеб исчезают в вечности, и только немногие остаются в памяти потомства. Данное стихотворение относится к философской лирике Державина.

Глоссарий:

— державин водопад краткое содержание

— водопад державин анализ

— анализ стихотворения водопад

— анализ стихотворения державина водопад

— краткий анализ стиха державина водопад

Другие сочинения по этой теме:

Анализ стихотворения Державина «Властителям и судиям» Стихотворение «Властителям и судиям» начинается с риторического вопроса: Всевышний, собравшись судить «земных богов», то есть людей, имеющих власть, обращается кЧитать.
Анализ стихотворения Державина Гром Стихотворение Г. Р, Державина написано в 1806 году, в то время, когда поднимается проблема мироощущения человека — его одиночество средьЧитать.
Анализ стихотворения «Поэт» Лермонтова «Поэт» (1828). Уже в этом раннем стихотворении Лермонтов размышляет о сущности поэтического творчества: Таков поэт: чуть мысль блеснет, Как онЧитать.
Анализ стихотворения Цветаевой «Никто ничего не отнял…» Стихотворение М. И. Цветаевой «Никто ничего не отнял…» написано в феврале 1916 года. Основной темой цветаевского лирического произведения является темаЧитать.
Анализ стихотворения «Вечер» Жуковского «Вечер» (1803). Элегия принадлежит к произведениям романтизма. Г. А. Гуковский пишет о том, что элегия напоминает «музыкальный словесный поток, качающийсяЧитать.
Анализ стихотворения «Мадонна» Пушкина «Мадонна» (1830). По свидетельству современников Пушкина, стихотворение посвящено Наталии Николаевне Гончаровой. Но понятно, что данное лирическое произведение имеет и обобщающийЧитать.
Анализ стихотворения «В тот день, когда окончилась война…» Твардовский «В тот день, когда окончилась война…» (1948). Стихотворение посвящено теме памяти. Лирического героя не покидает чувство вины перед теми, ктоЧитать.

Сейчас вы читаете сочинение: Анализ стихотворения «Водопад» Державина

Анализ стихотворения «Водопад» Державина

Не жизнь ли человеков нам Сей водопад изображает?

Он так же благом струй своих Поит надменных, кротких, злых.

Не так ли с неба время льется,

Кипит стремление страстей…

На этой странице искали :

державин водопад краткое содержание
водопад державин анализ
анализ стихотворения водопад
анализ стихотворения державина водопад
краткий анализ стиха державина водопад

«Водопад» Г.

Державин

«Водопад» Гавриил Державин

Шумит, и средь густого бора

Теряется в глуши потом;
Луч чрез поток сверкает скоро;
Под зыбким сводом древ, как сном
Покрыты, волны тихо льются,
Рекою млечною влекутся.

Ветрами ль сосны пораженны?-
Ломаются в тебе в куски;
Громами ль камни отторженны?-
Стираются тобой в пески;
Сковать ли воду льды дерзают?-
Как пыль стекляна ниспадают.

Сидит — и, взор вперя к водам,
В глубокой думе рассуждает:
«Не жизнь ли человеков нам
Сей водопад изображает?-
Он так же блеском струй своих
Поит надменных, кротких, злых.

Падут,- и вождь непобедимый,
В Сенате Цезарь средь похвал,
В тот миг, желал как диадимы,
Закрыв лице плащом, упал;
Исчезли замыслы, надежды,
Сомкнулись алчны к трону вежды.

Падут,- и несравненный муж
Торжеств несметных с колесницы,
Пример великих в свете душ,
Презревший прелесть багряницы,
Пленивший Велизар царей
В темнице пал, лишен очей.

Падут.- И не мечты прельщали,
Когда меня, в цветущий век,
Давно ли города встречали,
Как в лаврах я, в оливах тек?
Давно ль?- Но, ах! теперь во брани
Мои не мещут молний длани!

Он зрит одету в ризы черны
Крылату некую жену,
Власы имевшу распущенны,
Как смертну весть, или войну,
С косой в руках, с трубой стоящу,
И слышит он — проснись!- гласящу.

О! будь бессмертен, витязь бранный,
Когда ты весь соблюл свой долг!»
Вещал сединой муж венчанный
И, в небеса воззрев, умолк.
Умолк,- и глас его промчался,
Глас мудрый всюду раздавался.

Се ты, небесного плод дара
Кому едва я посвятил,
В созвучность громкого Пиндара
Мою настроить лиру мнил,
Воспел победу Измаила,
Воспел,- но смерть тебя скосила!

Увы!- и громы онемели,
Ревущие тебя вокруг;
Полки твои осиротели,
Наполнили рыданьем слух;
И всё, что близ тебя блистало,
Уныло и печально стало.

Иль нет!- тяжелый некий шар,
На нежном волоске висящий,
В который бурь, громов удар
И молнии небес ярящи
Отвсюду беспрестанно бьют
И, ах! зефиры легки рвут.

Героев?- Нет!- но их дела
Из мрака и веков блистают;
Нетленна память, похвала
И из развалин вылетают;
Как холмы, гробы их цветут;
Напишется Потемкин труд.

Когда багровая луна
Сквозь мглу блистает темной нощи,
Дуная мрачная волна
Сверкает кровью и сквозь рощи
Вкруг Измаила ветр шумит,
И слышен стон,- что турок мнит?

Дрожит,- и во очах сокрытых
Еще ему штыки блестят,
Где сорок тысяч вдруг убитых
Вкруг гроба Вейсмана лежат.
Мечтаются ему их тени
И росс в крови их по колени!

Дрожит,- и обращает взгляд
Он робко на окрестны виды;
Столпы на небесах горят
По суше, по морям Тавриды!
И мнит, в Очакове что вновь
Течет его и мерзнет кровь.

Алцибиадов прах!- И смеет
Червь ползать вкруг его главы?
Взять шлем Ахиллов не робеет,
Нашедши в поле, Фирс?- увы!
И плоть и труд коль истлевает,
Что ж нашу славу составляет?

И ты, о водопадов мать!
Река на севере гремяща,
О Суна! коль с высот блистать
Ты можешь — и, от зарь горяща,
Кипишь и сеешься дождем
Сафирным, пурпурным огнем,-

Анализ стихотворения Державина «Водопад»

Мастер литературного слова и один из основоположников русской классической поэзии, Гавриила Державин в 1794 году опубликовал свою знаменитую оду «Водопад», которая носит аллегорический характер. Из дневников поэта становится ясно, что над этим произведением Державин начал работать после смерти Григория Потемкина. Он вошел в историю как фаворит императрицы Екатерины-II, однако Державину он запомнился, прежде всего, как выдающийся русский полководец и политический деятель. Именно его автор сравнивает с водопадом, который «кипит внизу, бьет вверх буграми».

Исследователи творчества Гавриила Державина убеждены, что воссоздать образ бушующей водной стихии, которая словно «алмазна сыплется гора», поэту помогло путешествие по Карелии. И в своей оде он описал водопад Кивач, расположенный на реке Суне. Это предположение подтверждает и фраза «стук слышен млатов по ветрам», которая указывает на расположенные поблизости Кончезерский завод – одно из первых российский предприятий по производству чугуна.

После величественного и очень яркого описания водопада Державин переходит к иносказаниям. Если взять за основу тот факт, что под самим водопадом поэт подразумевает князя Потемкина, то строчки о том, что в источнику чистой воды подходят различные звери, однозначно указывает на широту души знаменитого полководца. Между тем, Державин дает очень меткую характеристику так называемым просителям. Так, волк, который «рыщет вокруг» олицетворяет непримиримого врага. Лань, которую страшит даже «хрупкий под ногами лист» — простой люд, который нуждается в защите великого князя, но не смеет о ней простить. Что же касается коня, который «отважно в хлябь твою стремится», то этот образ собирательный, и представляет собой всею русское воинство, готовое отважно защищать свою родину и почитающее мудрого полководца.

В этом произведении присутствует и еще один образ, который наделен тайным смыслом. Это старец, символизирующий мудрость, духовную крепость и смирение. Именно таким Державину видится князь Потемкин, который в своей жизни познал не только взлеты, но и падения. Сама судьба заставила его каждый раз подниматься с колен, благодаря чему «имя и дела цветут его средь разных глянцев». Обращаясь к своему герою, Державин отмечает: «Любезен ты всем; сколь дивен, столь полезен». Этим автор подчеркивает, что о Григории Потемкине будут помнить и через века, потому что его вклад в развитие России потомкам еще предстоит оценить.

Идейно-художественный анализ «Водопада» Державина

Философское содержание: тема скоротечности бытия. Автор задает вопрос, что такое вечность, кто из людей имеет право на бессмертие. Символом недолговечной славы и шаткого величия временщиков становится в оде Державина водопад: «Алмазна сыплется гора // С высот четыремя скалами. »Великолепная картина водопада, которой открывается стихотворение, заключает в себе аллегорию: водопад — быстротекущее время, а волк, лань и конь, приходящие к нему, — знаки таких человеческих качеств, как злоба, кротость и гордость:

Не жизнь ли человеков нам

Сей водопад изображает?

Он так же благом струй своих

Поих надменных, кротких, злых.

Не так ли с неба время льется,

Кипит стремление страстей…

Большинство человеческих судеб бесследно исчезает в вечности, и лишь немногие остаются в памяти потомства. Чтобы решить, кто достоин бессмертия, Д. сопоставляет два типа деятелей: Потемкина и Румянцева. Царский фаворит Потемкин, власть которого при жизни была беспредельна, не заслужил в народной памяти права на бессмертие, так как он искал «ложной славы». Румянцев же «пользу общую хранил,

Был милосерд в войне кровавой

И самых жизнь врагов щадил».

Служение пользе общей, соблюдение долга перед человечеством — смысл жизни отдельного человека и средство преодоления небытия по Д. Эта подлинная, незыблемая слава воплощается поэтом в образе реки Суны, в нижнем ее течении, где она «Важна без пены, без порыву, // Полна, велика без разливу. »

Д. первым изобразил природу в колорите. Пейзаж у Д. многокрасочен и динамичен:

Алмазна сыплется гора

С высот четыремя скалами,

Жемчугу бездна и сребра

Кипит внизу, бьет вверх буграми;

От брызгов синий холм стоит,

Далече рев в лесу гремит.

При описании преобладает холодная цветовая гамма. Мощь, величие водопада Д. передает при помощи звукописи.

Державин о значении поэзии и призвании поэта («Мой истукан», «памятник»)

Д. высоко ценил роль поэзии и считал поэта служителем правды. Он пишет о праве художника на самостоятельность суждений и оценок, о необходимости служить своей лирой делу, а не лицам. Кристальная честность, по Д.,- главное качество поэта. Звание поэта — поэта, обличавшего порок и прославлявшего добрые дела, — дает, по Д. право на бессмертие. Той теме посвящен «Памятник», где он рисует «картину своей посмертной славы среди многочисленных народов, населяющих Россию», предвосхищая «Памятник» Пушкина.

Лирический субъект державинского «Памятника» претендует на бессмертную славу для себя и своей поэзии, опираясь при этом на освященный традицией авторитет Горация. Он так определяет свое право на бессмертие:

Всяк будет помнить то в народах неисчетных,

Как из безвестности я тем известен стал,

Что первый я дерзнул в забавном русском слоге

О добродетелях Фелицы возгласить,

В сердечной простоте беседовать о боге

И истины царям с улыбкой говорить.

Главной особенностью эстетической поэзии Державина была искренность. Когда он хвалил императрицу — он не льстил, но писал Правду, веря, что приписываемые добродетели действительно были ей свойственны. В стихах он наиболее точно определял свои поэтические принципы. «Памятник» — в этом смысле важнейший эстетический документ. Опираясь на традицию, поэт открывал существо своего художественного новаторства, которое и должно было обеспечить «бессмертие».

Постараемся исторически понять смысл державинских слов-определений, гарантирующих это бессмертие. «Первый я дерзнул в забавном русском слоге…» В чем «дерзость» Державина? В отступлении от знаменитых «правил» классицизма. Правила эти требовали, чтобы поэт «вещал», провозглашал в виде вечных истин те абстрактные добродетели, которые «положены» императорскому сану и выражались общим для од слогом. Державин же создал «забавный русский слог», помогавший ему раскрывать во всем, о чем бы он ни писал, свою личность. Шутка выявляла индивидуальный склад ума, манеру понимать вещи и взгляд на мир, свойственный именно данному поэту, его личное отношение к Екатерине II — человеку, с характерными для него привычками, делами, заботами.

Поэт записывает себе в заслугу умение “в сердечной простоте беседовать о Боге” в полной уверенности, что:

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,

Металлов тверже он и выше пирамид;

Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,

И времени полет его не сокрушит.

Послушать стихотворение Державина Водопад

Темы соседних сочинений

← Властителям и судиям↑ ДержавинЕвгению жизнь званская →

Картинка к сочинению анализ стихотворения Водопад

Настроение произведения Водопад

Потеря непокорного ручья: Кондопога и водопад Кивач

Григорий Сузи

Аркадия, 2013, вып. 11

—

Коллекция Аркадия:

Водные истории

Водопад Кивач — второй по высоте каскадный водопад после Рейнского водопада, расположен на реке Суна в Карелии. Первая российская здравница Марциальные воды, основанная царем Петром I в 1719 году.— находится в нескольких километрах. Водопад Кивач имеет высоту 10,7 метра, включая три дополнительных небольших каскада. Когда известный русский поэт Гаврила Державин (1743–1816) посетил Кивач в конце восемнадцатого века, «непокорный поток» Суны вдохновил его на написание важной поэмы «Водопад » (1794). Однако со времен Державина и ручей, и водопад значительно изменились.

В 1929 году построена и введена в эксплуатацию Кондопожская ГЭС. Сначала он снабжался исключительно водой из озера Сандал и не использовал воду из Суны. Однако в конце 1920-х годов был создан проект по отводу части воды Суны на электростанцию с целью увеличения ее мощности. Строительство плотины у озера Гирвас было завершено в 1936 году; часть воды из одного русла Суны отводилась в озеро Сандал по специально построенному Пионерному каналу.

В результате Кондопожская ГЭС была снабжена водой в количестве, достаточном для круглогодичной работы на полной мощности. Негативным последствием строительства стало то, что ниже по течению уровень воды снизился, вследствие чего водопад Кивач заметно обмелел, а еще два каскадных водопада — Гирвас и Поор-порог — высохли вовсе.

Плотина была построена, несмотря на то, что в 1931 году был создан одноименный заповедник Кивач с водопадом в его центре. Практические интересы вытеснили интересы охраны природы. Понижение уровня Суны было не единственным негативным следствием этого антропогенного воздействия.

Река Суна долгое время использовалась для сплава леса. Для этого в 1837 году была построена деревянная горка в обход водопада, чтобы уберечь бревна от падения в каскад и повреждения. Сплав по реке продолжался и после 1931, как это было в восемнадцатом и девятнадцатом веках, хотя теперь он был официально частью заповедника. Это означало, что дно русла реки было забито гниющей древесиной, которую периодически можно было увидеть всплывающей на поверхность рядом с водопадом. Лишь в 1970-е годы был остановлен сплав леса и расчищено русло реки. Но великолепный вид водопада, который до постройки плотины в середине 1930-х годов мог соперничать с Рейнским водопадом и по красоте, и по мощности, был утрачен.

Как цитировать

Сюзи Григорий. «Потеря непокорного ручья: Кондопога и водопад Кивач». Портал окружающей среды и общества, Аркадия (2013), нет. 11. Центр окружающей среды и общества Рэйчел Карсон. https://doi.org/10.5282/rcc/5417.

ISSN 2199-3408
Environment & Society Portal, Arcadia

Эта работа находится под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-ShareAlike 3.0 Unported License.

2013 Григорий Сузи
Это относится только к тексту и не включает права на изображение.
Нажмите на изображения, чтобы просмотреть статус их индивидуальных прав.

Дополнительная литература:

Фадеева М. Кивач: история поселка в истории края. [Электронный ресурс на русском языке]
Скрипкин Михаил и др. Кивач: заповедник, водопад.
Петрозаводск: Скандинавия, 2007.
Верхогладов В. «Мифы и явь Кивача». В Север 1–2 (2010): 172–91.

Ценитель старых книг

Опубликовано 14 июля 2018 г. в 3:04 утра, в биографии автора
Теги: литература XVIII века, русская литература ||

Гаврила Державин, родившийся 14 июля 1743 года, описан Д. С. Мирским в его «Истории русской словесности» как «один из величайших и оригинальнейших из всех русских поэтов». Мирский добавляет, что «уникальность Державина заключается в его необыкновенной силе передачи световых и цветовых впечатлений». Одним из примеров этой силы, который приводит Мирский, является начало стихотворения Державина «Водопад», которое также является кульминацией его ритмической силы. Вот строфа из перевода Александра Левицкого и Марты Китчен части из Пингвин Книга Русского Стиха :

В темных, густых зарослях у опушки
Глубокие курганы сероватой пены пенятся,
Ветер несет удары молота,
жужжание пил, гулкий стон мехов:
О Водопад! Твоя страшная бездна
пожирает все бессмертным туманом! …

Державин провел большую часть своей жизни на татарской границе России и родился в бывшем ханском городе Казани. Он происходил из небольшой семьи относительно незнатных дворян и отправился в Петербург для несения военной службы. С 1773 по 1777 год он служил в войсках генерала Бибикова, которому было поручено подавить знаменитый мятеж Емельяна Пугачева (который так драматично изображен в повести Александра Пушкина «Капитанская дочка» и в его незаконченной «Истории пугачевского бунта»).0003

Только в 1780 году Державин прославился одой, написанной им от имени генерала к императрице Екатерине, и оттуда сочинил множество стихов. Мирский довольно шутливо описывает, как Державина всю оставшуюся жизнь раздавали по дворянству, чтобы он был администратором на разных должностях, хотя он имел склонность к ссорам с начальством и продержался недолго. (Очевидно, он родился поэтом, а не государственным служащим.)

Весь раздел Мирского о Державине мучителен, что несколько раздражает, что Державин переведен лишь скудно. По словам Мирского, у Державина был широкий диапазон в его поэзии, охватывающей «священные и панегирические оды, анакреонтическую и горацию лирику, дифирамбы и кантаты, и даже, в его более поздних годах, баллады.