НАПОЛЕОН III (Луи-Наполеон Бонапарт, 1808–1873), император Франции с 1852 по 1871 год.

В предисловии 1869 года к своей статье о Восемнадцатом брюмера Луи Бонапарта, блестящем произведении политической журналистики, написанном в 1852 году, Карл Маркс (1818–1883) описал свою цель как «продемонстрировать, как классовая борьба во Франции создали обстоятельства и отношения, которые позволили гротескной посредственности сыграть роль героя». Упомянутой «посредственностью» был Луи-Наполеон Бонапарт, родившийся 20 апреля 1808 года, сын Луи Бонапарта, назначенный королем Голландии своим братом Наполеоном I (г.1804–1814/15) и Гортензии де Богарне, дочери первой жены императора Жозефины. В результате разлуки пары и изгнания семьи Бонапартов из Франции Луи-Наполеон воспитывался матерью в замке Арененберг в Швейцарии в окружении воспоминаний об империи.

В дополнение к социализации в детстве, еще одним формирующим влиянием на молодого принца должен был опыт в 1830 и 1831 годах, когда он присоединился к своему старшему брату Наполеону-Луи в катастрофическом итальянском восстании против австрийской оккупации.Смерть Наполеона-Луи, а в 1832 году сына Наполеона, так называемого герцога Рейхштадтского, заставила Луи-Наполеона заявить о своих претензиях на звание наследника великого императора. Благодаря своему семейному происхождению и воспитанию он обладал острым чувством личного предназначения. В своей решимости стать хранителем наполеоновской традиции он сочетал мировоззрение романтического мистика с инстинктами политического оппортуниста. Его подруга детства, мадам Корню, описала бы его «миссию» как «преданность сначала династии Наполеона, а затем Франции…Его долг перед династией — увековечить ее. Его долг перед Францией — дать ей влияние за границей и процветание дома». Для достижения этих целей он должен был бы сначала получить власть. меньше всего связывал Луи-Наполеона с мощным народным культом наполеоновской славы.В серии брошюр, пользующихся широким распространением, в том числе Les Réflexions politiques (1832), Les idées Napoléoniennes (1839) и L’Extinction du paupérisme (1844 г.) Луи-Наполеон также опубликовал свои собственные идеи.Расплывчатые и полные противоречий, эти сочинения, отражавшие утопический оптимизм 1830-х и 1840-х годов, должны были служить его «руководящими идеями». Их характеризовала решимость ликвидировать «партийные» разногласия, ответственные за политическую нестабильность. Разделяя с консерваторами решимость охранять общественный порядок, Луи-Наполеон отличался очевидной приверженностью «социальным реформам» и «демократии». Далее предполагалось, что в восстановленной империи император будет инициировать политику, но периодические плебисциты будут использоваться для утверждения общей политики режима, а также для подтверждения почти мистической связи между императором и «его» народом. Полномочия избранного собрания будут сведены к минимуму.

Возможность Луи-Наполеона появилась в результате тяжелого кризиса, начавшегося с неурожая и всеобщего экономического кризиса, сопровождавшегося агитацией за избирательную реформу и завершившегося февральской революцией 1848 г., установившей Вторую республику и «всеобщую» ( т. е. мужественность) избирательное право. Продолжающаяся социальная и политическая напряженность, характеризующаяся возобновлением июньского восстания в Париже и его жестоким военным подавлением республиканским правительством, привела к тому, что в результате обманутых ожиданий — или, в случае консерваторов, страха перед новой революцией — значительная часть население было готово рассмотреть вопрос об избрании потенциального «спасителя».В этом была сила бонапартизма — быть способным казаться «всем для всех». Неохотно поддержанный консервативными политиками, Луи-Наполеон одержал ошеломляющую победу на президентских выборах в декабре 1848 г.: он набрал 74,2 % поданных голосов. (5 534 520). Его главный оппонент, генерал-республиканец Луи Эжен Кавеньяк (1802–1857), набрал только 19,5% (1 448 302). предположительно «социалистический» автор книги Extinction du paupérisme. Однако во все еще преимущественно аграрной стране именно крестьянская поддержка останется основой электоральной силы Бонапарта на десятилетия вперед. Австрийский дипломат Рудольф Аппони предупредил консервативных политических лидеров, что в этой ситуации «если они считают себя способными… доминировать над ним, они сильно ошибаются». Это уникальное избрание монархического самозванца, человека, полностью верившего в свою историческую «миссию» и, однажды получившего власть, решившего ее удержать, сделало государственный переворот почти неизбежным.С этого момента, можно сказать, началось построение «политической системы Наполеона III».

Первоначально Луи-Наполеон стремился к сотрудничеству с консервативными элитами в восстановлении общественного порядка посредством все более интенсивных репрессий против демократов-социалистов левых и с Римско-католической церковью в насаждении «морального порядка» через образование. Он также отстаивал свою независимость в качестве главы правительства, назначая зависимых министров и чиновников, игнорируя при этом протесты депутатов Национального собрания, избранного в мае 1849 года.Не сумев обеспечить большинство в две трети голосов в Собрании, которое позволило бы ему баллотироваться на переизбрание в 1852 г., президент имел хорошие возможности для использования бюрократии и армии, в которых его сторонники уже занимали ключевые посты, для начать тщательно спланированный переворот 2 декабря 1851 года.

В Париже сопротивление было очень ограниченным из-за превентивных арестов и очевидной военной готовности. Немногие рабочие были готовы рискнуть повторением кровавой бойни в июне 1848 года, чтобы защитить права консервативного собрания от президента, который представлялся защитником народного суверенитета и пользовался престижем, связанным с именем Бонапарта.Преимущественно консервативные депутаты, собравшиеся в ратуше десятого округа, отказались митинговать против президента, нарушившего конституционную присягу, но не желали и думать о чем-то большем, чем символическое сопротивление государственному перевороту, обещавшему установить сильное авторитарное правительство. и разрушить кошмарную перспективу победы социалистов на выборах в 1852 году. Хотя его было легко подавить, более существенное сопротивление в сельских районах центральной Франции, и особенно на юго-востоке, использовалось как для оправдания переворота, так и для террора, направленного против республиканцев.

20 декабря 1851 г. был проведен плебисцит, санкционировавший продление полномочий князя-президента. Избирателям было предложено проголосовать за то, «желают ли люди сохранить власть Луи-Наполеона и делегировать ему полномочия, необходимые для принятия конституции». Это обращение к народному суверенитету должно было стать характерной чертой нового режима. Луи-Наполеон был полон решимости получить подавляющее большинство голосов, чтобы узаконить свои действия. Всем чиновникам, в том числе мэрам деревень, было ясно дано понять, что их дальнейшее трудоустройство зависит от активной предвыборной агитации.Основной темой стал выбор между «цивилизацией и варварством, обществом и хаосом». На смену эпохе беспорядка, открывшейся в 1848 году, была обещана новая

эпоха порядка, мира и благоденствия. По всей стране 7 500 000 проголосовали «за», 640 000 «против» и 1 500 000 воздержались. Зловещая оппозиция была сосредоточена в крупных городах. Принуждение было широко распространено, но в первую очередь результат был обусловлен огромной популярностью князя-президента. В деревне он воспринимался как единственная защита от новой революции и, кроме того, предлагал защиту от восстановления старого режима года. Ноябрь следующего года, после тщательно спланированной кампании, во время которой Бонапарт обещал мир, порядок и примирение и которая завершилась триумфальным возвращением в столицу, где его встретила восторженная толпа и провела во дворец Тюильри под чередой триумфальных арок. 7 824 000 избирателей одобрили восстановление наследственной империи, провозглашенное 2 декабря 1852 года, в годовщину Аустерлицкого сражения.

Возникновение нового режима в результате государственного переворота, его авторитарный и репрессивный характер, вместе с его позорным крахом в войне 1870 г. , впоследствии обеспечили ему и вполне заслуженную критику в прессе.К 1930-м годам Вторая империя описывалась как предшественница фашизма. Безусловно, созданная после переворота система правления строилась с целью усиления полномочий главы государства за счет представительных институтов. Император назначал министров и высокопоставленных чиновников и брал на себя ответственность за принятие решений. Сенат был полон сторонников, роль избранной нижней палаты — Законодательного корпуса — с примерно 260 членами, изначально рассматривалась в основном как консультативная; хотя, поскольку его согласие требовалось для законодательства, он представлял собой потенциальный центр оппозиции.По этой причине его члены были тщательно отобраны, и были предприняты все усилия, чтобы определить исход выборов посредством манипуляций, принуждения и пропаганды, связывающих режим с процветанием и общественным порядком. Однако решение сохранить избирательное право мужчин явно отличало Вторую империю от предыдущих монархических режимов. Это был режим, который был обязан своей легитимностью не божественному праву, а народной воле. Со временем, когда страх перед революцией уменьшился, а репрессии ослабли, социальные элиты, лишенные власти в результате переворота, смогли использовать свое доминирующее положение в администрации и для критики ограничений политической свободы. как авантюрная внешняя политика императора.

Цели Наполеона III включали пересмотр договоров, навязанных Франции в 1815 году, и переделку карты Европы на основе принципа национальности, чтобы включить восстановление Польши, а также создание относительно слабых конфедераций в Италии и Германии. как территориальное расширение самой Франции. Насколько это возможно, это должно было быть достигнуто съездами держав, а в случае необходимости путем участия в ограниченной войне. Крымская война 1854 г. представляла собой первый шаг, союз с Великобританией против России, самого реакционного из европейских государств.Возможный военный успех значительно повысил престиж Франции, хотя Парижский конгресс 1856 г. не привел к пересмотру договоров. Война со старым соперником Австрией в 1859 году принесла дальнейшие военные успехи при Мадженте и Сольферино в Северной Италии и поспешно заключенный мир, объединивший Ломбардию с Королевством Пьемонт-Савойя и не сумевший помешать итальянским националистам захватить власть в герцогствах Тоскана, Парма , и в Модене, и в Папской Романье. В награду территории Савойи и Ниццы, утраченные в 1815 году, были триумфально возвращены Франции после плебисцитов их жителей.Народные образы и песни, фейерверки и военные парады прославляли это возрождение национальной славы. Однако отправка экспедиционного корпуса в Мексику в декабре 1861 года для реализации мечты о создании французской сферы влияния в Америке, в то время как Соединенные Штаты были поглощены гражданской войной, оказалась за пределами понимания общественности.

Неожиданные последствия военной авантюры и, в частности, крушение Папской области, за которым последовали в 1860 г. переговоры о торговом договоре с Великобританией, привели к тому, что и католики, и протекционисты почувствовали себя преданными. Критика усилилась. В отличие от своих предшественников, Наполеон III был готов адаптироваться и участвовать в сложном процессе либерализации режима, несмотря на предупреждения о том, что он рискует открыть шлюзы. Постепенное расширение политических свобод, завершившееся созданием либеральной империи в 1870 году, представляло собой уступку критике со стороны социальной элиты, а не растущему республиканскому движению. Помимо гораздо большей свободы слова, император согласился с тем, что министры должны нести ответственность перед парламентом, а также перед собой.Тем не менее, будучи избранником народа, Наполеон III сохранял за собой значительную личную власть, в том числе право распускать парламент и обращаться к народу путем выборов или плебисцитов, право заключать договоры и объявлять войну. Новая конституция была одобрена плебисцитом 8 мая 1870 г. 7 350 000 голосов против 1 538 000. Судьба династии казалась обеспеченной.

Эта политическая либерализация в 1860-х годах в более поздней «ревизионистской» историографии служила оправданием прежнего авторитаризма. Историки также больше внимания уделяли тому, что считалось положительными достижениями режима, в частности реконструкции Парижа, созданию современной транспортной инфраструктуры, снижению тарифной защиты и, в более широком смысле, созданию условий для быстрого экономического роста. , за что режим претендовал на большую часть — и заслужил часть — похвалы. Кульминацией этого ревизионизма стала публикация консервативным политиком Филиппом Сегеном в 1990 году исследования под названием Louis-Napoléon le grand, и открытие площади Наполеона III в Париже Сегеном в сопровождении Жака Ширака (р.1932) — тогдашний мэр города — и современник принц Наполеон.

Возможно, «ревизионизм» зашел слишком далеко. В проницательном комментарии в своей записной книжке Людовик Галеви (1834–1908), либреттист, который также отвечал за подготовку протокола Corps Législatif, , написал после объявления результатов плебисцита в 1870 году: «Слишком много голосов «за». Император поверит, что это все еще Франция 1852 года, и сделает глупость». Принятое в июле 1870 г. решение начать войну против Пруссии, грозившее нарушить баланс сил, прекрасно иллюстрирует опасность предоставления слишком большой власти одному человеку.Чтобы избежать потери лица, и хотя он понимал, что армия не готова, Наполеон III выбрал чрезвычайно рискованную стратегию. 28 июля этот больной и преждевременно состарившийся военачальник, неспособный сидеть на коне или долго концентрироваться, покинул Париж, чтобы принять на себя командование своей армией. 2 сентября армия под его непосредственным командованием была вынуждена капитулировать в Седане на востоке Франции. 4 сентября в столице вновь была провозглашена Республика. Никто не был готов защищать режим, виновный в таком катастрофическом провале.После Седана Наполеон оставался в плену в Германии до марта 1871 года. Впоследствии он поселил свою семью в Чизелхерсте в Англии, где, планируя новый государственный переворот, умер 9 января 1873 года.

См. также Бонапартизм; Крымская война; Франция; Франко-прусская война; Париж; Революции 1848 года.

Агулон, Морис. Республиканский эксперимент, 1848–1852 гг. Кембридж, Великобритания, 1983 г.

Хазаресингх, Судхир. От подданного к гражданину: Вторая империя и возникновение современной французской демократии. Принстон, Нью-Джерси, 1998.

Макмиллан, Джеймс Ф. Наполеон III. Лондон, 1991.

Плесси, Ален. Взлет и падение Второй империи. Перевод Джонатана Мандельбаума. Кембридж, Великобритания, 1985.

Прайс, Роджер. Вторая французская республика: социальная история. Лондон, 1972 г.

——. Наполеон III и Вторая империя. Лондон, 1997 г.

——. Вторая французская империя: анатомия политической власти. Кембридж, Великобритания, 2001 г.

——. Люди и политика во Франции, 1848–1870 гг., Кембридж, Великобритания, 2004 г.

Смит, WHC Вторая империя и коммуна: Франция, 1848–1871 гг. Лондон, 1985.

Зельдин, Теодор. Политическая система Наполеона III. London, 1958.

Роджер Прайс

Энциклопедия современной Европы: Европа 1789-1914: Энциклопедия эпохи промышленности и империи

Наполеон III, первый президент и последний император Франции

В современное западное образование встроено множество предубеждений, в том числе базовое предположение о том, что демократия является наиболее естественной формой правления.Это не может должным образом научить людей тому, насколько хрупкой может быть демократия как система и насколько она зависит от готовности людей соблюдать ее правила. От презрительного заявления римского полководца Помпея «Хватит цитировать законы, у нас есть мечи» до падения Римской республики и конца пятисотлетней демократии прошло всего пятьдесят лет. Через две тысячи лет Второй Французской республике понадобилось еще меньше времени, чтобы пасть перед жаждой власти человека, ставшего императором Наполеоном III.

Шарль-Луи Наполеон Бонапарт фактически родился только потому, что его дядя император Наполеон Бонапарт хотел имперского наследника. У жены Наполеона Жозефины и у него не было детей, хотя у него были внебрачные дети от любовниц, а у нее были дети от предыдущего брака. Одним из таких детей была дочь по имени Гортензия, и император решил устроить брак между ней и своим младшим братом Людовиком.Хотя оба они были рождены простолюдинами, в 1802 году они столкнулись с династическим браком, предназначенным для рождения наследника крови Жозефины и Наполеона.

Неудивительно, что этот брак не был счастливым. Гортензию заставила выйти замуж ее мать, и она не была в восторге от того, что выходит замуж за человека, которого едва знала. Луи, с другой стороны, страдал депрессией и обнаружил, что его серьезный темперамент расходится с bon vivant Hortense. Тем не менее, брак осуществил свою цель, когда за первые два года у нее родилось двое сыновей.Дальнейшее напряжение в браке возникло в 1806 году, когда Людовик стал королем Голландии благодаря своему брату. Гортензия пыталась убедить императора позволить ей остаться в Париже (с общественной жизнью, которой она наслаждалась), но он был непреклонен, и поэтому она сопровождала своего мужа в Гаагу.

Гортензия понравилась Холланду больше, чем она ожидала, что ее удивило. Сама она также была популярна среди жителей Голландии, что раздражало ее менее популярного мужа.Однако нельзя сказать, что она была там счастлива. Она отчаянно скучала по Парижу и стала презирать своего мужа Луи. В 1807 году их старший ребенок (Наполеон Луи Шарль) умер, и они решили, несмотря на фактическую разлуку, родить еще одного ребенка вместе. Этим ребенком был Шарль-Луи Наполеон Бонапарт, будущий Наполеон III, и он родился в апреле 1808 года.

Гортензии удалось убедить императора Наполеона позволить ей остаться в Париже ради здоровья ее детей, но в 1810 году советники убедили Наполеона развестись с матерью Гортензии Жозефиной (которую он все еще очень любил) и жениться на австрийской принцессе обоих. заключить союз и произвести прямого наследника.Чтобы избежать неловкости встречи его новой жены с ней при дворе, Гортензию отправили (в знак протеста) обратно в Голландию.

Тем временем Людовик и Наполеон боролись за положение Голландии в составе Империи. Людовик искренне поддерживал свое новое королевство, но когда он бросил вызов императору, он был вынужден отречься от престола. Это означало, что Гортензия больше не была связана условностями королевских норм, и она смогла отделиться от Людовика. О разводе, конечно, не могло быть и речи, но теперь их браку пришел конец.(Год спустя у Гортензии родился внебрачный ребенок от ее любовника, графа де Флауа, хотя в то время все это держалось в секрете.)

Жизнь юного Шарля-Луи необратимо изменилась, когда ему исполнилось семь лет. До этого он был четвертым в очереди на императорский французский престол; после своего двоюродного брата, отца и брата. Но затем пришло поражение его дяди Наполеона при Ватерлоо. Это привело к падению Французской империи и восстановлению старой монархии.Первоначально Гортензия была поставлена ​​под защиту Российской империи и получила новый французский титул, но когда она поддержала своего отчима/зятя во время его попытки вернуться к власти, она была изгнана из Франции. В результате Гортензия бежала сначала в Германию, а затем в Швейцарию. Именно здесь Шарль-Луи (теперь широко известный как «Луи») получил образование, пока ему не исполнилось пятнадцать лет, что дало ему немецкий акцент, который оставался с ним на протяжении всей его жизни.

Когда Людовику было пятнадцать, его мать Гортензия переехала в Рим, и Людовик отправился с ней.В то время старшему Луи Наполеону-Луи было девятнадцать, и он присоединился к ним в Риме. Вскоре два брата стали неразлучны. Они были молоды и богаты, а имя Бонапарта принесло им дурную славу, которую они в полной мере использовали, ухаживая за юными дамами Рима. Однако имя Бонапарта повлияло на них иначе. Их дядя Наполеон (умерший в 1821 году) указал в своем завещании, что дети его братьев и сестер должны жениться друг на друге, чтобы сохранить семейное состояние, поэтому было решено, что Наполеон-Луи должен жениться на своей кузине Шарлотте.Он не хотел этого делать, но в конце концов его уговорили согласиться. Они поженились во Флоренции в 1826 году.

Два брата оставались близкими людьми: Наполеон-Луи и его жена проводили время с ее отцом во Флоренции, а его мать — в Риме. Они присоединились к фракции, добивавшейся независимости Италии от Австрийской империи, и присоединились к тайному обществу под названием карбонарии. Это была подпольная группа, тайно организовавшая сопротивление австрийской оккупации.Июльская революция, произошедшая во Франции в 1830 г. (свергнув короля Бурбонов и заменив его более либеральным двоюродным братом), вызвала аналогичную революцию в Италии, в которой приняли участие братья. В 1831 г. эта революция была подавлена ​​австрийскими войсками, пришедшими из север. Братья бежали, но Наполеон-Луи заболел в дороге. Официально он умер от кори, хотя ходили слухи, что он умер от пулевого ранения. В любом случае он был мертв.

К Луи присоединилась его мать Гортензия.У них было мало времени оплакивать Наполеона-Луи, так как за ним охотились австрийские войска. Им удалось бежать во Францию, где они укрылись в Париже. Официально они оба были изгнанниками, поэтому Гортензия обратилась к новому королю Луи-Филиппу с просьбой разрешить им остаться. Людовик также просил присоединиться к французской армии в качестве «рядового солдата». Король был достаточно умен, чтобы понять, что никакой Бонапарт не будет обычным солдатом, поэтому он сказал, что Людовику придется изменить свое имя. Луи отказался. Несмотря на это, король все же разрешил им остаться в Париже; пока их пребывание было «кратким и анонимным».

Хотя с конца Империи прошло более пятнадцати лет, в Париже все еще было много тех, кто считал потерянным золотым веком то время, когда Франция держала бразды правления в Европе. Одни (бонапартисты) стремились вернуть к власти наследников Наполеона, другие просто желали реабилитировать его репутацию. Так или иначе они узнали, что Гортензия и Людовик остановились в отеле на Вандомской площади, а в десятую годовщину смерти Наполеона устроили поминки за его пределами. Это нарушило «анонимную» часть их сделки с королем, поэтому он заставил их покинуть страну. Но это также пробудило что-то внутри Людовика, мысль о том, что народ Франции не хочет ничего, кроме того, чтобы он вернул себе трон своего дяди.

Людовик и Гортензия нашли убежище в Лондоне, городе, который Людовику несколько понравился. Однако у них все еще были семейные владения в Швейцарии, так что именно туда отправилась Гортензия; и Луи решил последовать за ней.Когда его амбиции проснулись, он решил сознательно пойти по стопам своего дяди, поступив в армию. (Это повлекло за собой получение им швейцарского гражданства, за что он позже был благодарен.) Наполеон был артиллерийским офицером, и, хотя Людовик был капитаном пехоты, он напомнил об этом, написав руководство по использованию артиллерии. (Он также изобрел пушку нового типа, которую испытал, стреляя из окон дома своей матери.) Его наставником был Гийам Анри Дюфур, швейцарский генерал, служивший во французской армии при Наполеоне. Неудивительно, что он написал еще одну книгу «Rêveries politiques» («Политические мечты»), в которой изложил свое видение будущего.

В октябре 1836 года Луи-Наполеон Бонапарт впервые попытался воплотить это видение в жизнь. Он решил смоделировать свой план по возвращению Наполеона с Эльбы, «100 дней», когда он привлек армии на свою сторону и ненадолго сумел вернуть себе власть. Луи нацелился на Страсбург как на отправную точку своей кампании по двум основным причинам.Во-первых, он знал, что солдаты там недовольны и, вероятно, перейдут на его сторону. (Он уже общался там с одним полковником.) Во-вторых, это было недалеко от швейцарской границы. Это оказалось бы хорошей идеей.

Сначала все шло хорошо. Мужчины громко выступили за Людовика, и это выглядело так, будто переворот начался. К сожалению, они допустили одну ключевую ошибку, позволив новостям о событиях покинуть город. Вскоре город был окружен французской армией, и гарнизон сдался.Людовику удалось бежать из города и вернуться во Францию. Армия преследовала его и потребовала от швейцарского правительства его экстрадиции. Они отказались (потому что он был гражданином Швейцарии), но когда стало казаться, что это может привести к войне между швейцарцами и французами, Людовик добровольно покинул страну и направился в традиционное убежище мятежных европейцев: Америку.

Хотя эта первая попытка государственного переворота может показаться постыдной неудачей, она все же имела некоторые важные успехи. Во-первых, мужчины выступили за Наполеона и (после того, как все они были оправданы в мятеже) с ними обращались как с героями.Во-вторых, он официально поставил Людовика в положение наследника императорского престола. (На самом деле он не был наследником Наполеона, так как его отец был еще жив. Но Людовик-старший не был заинтересован в преследовании престола.) Поэтому неудивительно, что это не положило конец его амбициям. Что действительно приостановило эти амбиции, так это новости, которые достигли его в Америке. Гортензия, его мать, умирала.

В то время Гортензия находилась в своем замке в Швейцарии, но когда Людовик попытался получить документы для поездки туда из Лондона, ему помешало влияние короля Луи-Филиппа.Луи был вынужден купить поддельный американский паспорт, чтобы попасть в Швейцарию в августе 1837 года. Через два месяца Гортензия умерла. Она хотела, чтобы ее похоронили рядом со своей матерью Жозефиной, и в январе 1838 года это наконец было устроено. Учитывая возможность того, что это может стать точкой воспламенения бонапартизма, Людовику не разрешили присутствовать на похоронах. Фактически, на Швейцарию снова оказали давление с целью экстрадиции его во Францию; и поэтому он добровольно уехал и направился в Лондон.

На этот раз Луи остался в Лондоне, где стал своего рода знаменитостью. После ее смерти он унаследовал немалое состояние своей матери, которого ему хватило, чтобы обзавестись роскошным домом в Лондоне. Он подружился с Дизраэли и Эдвардом Бульвер-Литтоном, и репутация его повара вскоре сделала приглашения на обед в его доме очень востребованными. В августе 1839 года он был одним из «рыцарей», принявших участие в «Эглинтонском турнире», массовом воссоздании средневекового рыцарского турнира, который проходил в Эйршире, Шотландия.Среди других участников были дворяне и политики, и это событие не только укрепило репутацию Людовика, но и стало ценным источником связей.

Потому что у Луи все еще были свои амбиции. На дверях его кареты был изображен имперский орел, и британские газеты стали называть его «Наполеоном III». («Наполеон II» был его двоюродным братом, сыном Наполеона и его второй жены, которая умерла от туберкулеза в 1832 году.) Говоря более конкретно, Людовик тайно финансировал бонапартистскую газету в Париже, а также несколько клубов.У него также была брошюра Des idées napoloniennes , напечатанная с подробным описанием его плана правительства и восхвалением его дяди. При этом неудивительно, что в 1840 году он еще раз попытался спровоцировать свержение французского правительства.

План Луи на этот раз был похож на его последний. Подойдите к французскому гарнизону (на этот раз в Булони), спровоцируйте их на восстание и превратите это в снежный ком для победы. На этот раз его сопровождала группа наемников на борту Эдинбургского замка.К сожалению, в отличие от прошлого раза, у него не было союзника внутри гарнизона, чтобы убедиться, что войска послушны, и склонить их на свою сторону. Солдаты смеялись над ним, прежде чем атаковать его и его наемников. Один из них был убит, а сам Людовик попал в плен. И французские, и английские газеты высмеивали его как сумасшедшего, что, возможно, спасло его от казни. Как писала одна газета: «Сумасшедших не убивают. Их просто запирают». Вот что они сделали.

Луи-Наполеон Бонапарт содержался в заключении в Шато-де-Ам, средневековой крепости, превращенной в тюрьму на севере Франции.Хотя он был заключенным, он был богатым. Это означало, что его условия были далеко не неудобными. У него была своя анфилада комнат с камином, и он был волен заказывать не только по порядку книги, какие хотел, но и заводить себе любовниц. Ее звали Элеонора Вержо, и изначально она была служанкой в ​​тюрьме. Она родила ему двух сыновей во время учебы в том, что он позже назвал «Университетом Хэма».

Запертый в своих комнатах, Луи дал волю своему воображению, читая книги о политике и управлении государством, а также много писал.Его статьи публиковались в газетах и ​​журналах по всей Франции, что помогло создать ему репутацию «друга простого человека». Он также написал книги, самая известная из которых — L’extinction du pauperism . В этой книге исследование причин неравенства во французском обществе сочетается с предложениями по его устранению, основанными как на протосоциалистической доктрине, так и на капиталистических идеях, основанных на кредите. Он оказался чрезвычайно популярным и во многом способствовал утверждению идеи о том, что Луи-Наполеон Бонапарт был больше, чем «сумасшедший», как его называли газеты.

Хотя его тюрьма была удобной, она все же оставалась тюрьмой, и Луи знал, что если он хочет получить шанс применить свою теорию на практике, ему нужно выбраться. Одним из мужчин, заключенных вместе с ним, был доктор Анри Конно, друг его семьи, который был личным врачом его матери во время ее последней болезни. За Анри не так пристально следили, как за Луи, поэтому он смог украсть для него форму рабочего. Луи сбрил характерные усы, надел униформу, взвалил на плечо груз (удобно скрывая лицо) и просто вышел через парадные ворота.К тому времени, когда они поняли, что он ушел, он уже пересек границу с Бельгией. Через день он вернулся в Лондон.

Вскоре Луи возобновил свою общественную жизнь в Лондоне, и именно тогда он встретил одну из своих самых известных любовниц, актрису по имени Гарриет Ховард. Это был ее сценический псевдоним (она родилась Элизабет Энн Гарриет), но после восьми лет актерской карьеры она сделала его своим. Ей было двадцать три года (Луи было тридцать семь), и она была (благодаря ее огромному успеху в качестве актрисы) очень богатой.Она была не единственной любовницей Луи в Лондоне (у него также был короткий роман с французской актрисой Рэйчел Феликс, когда она была там в туре, например), но она была самой серьезной. Достаточно серьезна, чтобы взять двух своих детей от Хэма и воспитывать их вместе со своим собственным сыном (рожденным от более ранних отношений). И достаточно серьезно начать бросать ее деньги на свои амбиции.

Эти деньги очень пригодились в 1848 году, когда Луи понял, что перед ним открывается новый путь.Тот факт, что право голоса во Франции было ограничено землевладельцами-мужчинами (около 1% населения), со временем вызывал все большую напряженность. Представители, избранные этими землевладельцами, либо не знали, либо не заботились о влиянии рецессии на французскую экономику на рабочий класс. Когда правительство попыталось расправиться с агитаторами за избирательную реформу, это стало последней каплей. В феврале 1848 года вспыхнула революция, которая в течение нескольких дней привела к краху правительства, отречению короля и установлению Второй республики.Ясно, что нация была готова к герою, Бонапарту. Пора, решил Луи, идти домой.

Справедливости ради надо сказать, что Вторая Республика начала не лучшим образом. Одна из главных проблем заключалась в том, что революция была вызвана радикальными социалистическими импульсами, но люди, которые в конечном итоге взяли бразды правления в свои руки, были либеральными центристами, не желавшими масштабных изменений в общественном порядке. Одно изменение, против которого они не смогли устоять, заключалось в предоставлении права голоса каждому (мужчине) гражданину Франции, что значительно расширило электорат.Однако быстрые выборы означали слабое и разрозненное Собрание, что позволило ультраконсервативной Партии порядка захватить власть на втором этапе выборов в начале июня. Это вызвало новую революцию («июньские дни»), которая была жестоко подавлена ​​французской армией. Это подготовило почву для президентских выборов в декабре 1848 года.

Выборы проводились в соответствии с конституцией, написанной Партией порядка, и условия, казалось, были специально установлены в их пользу. Если кандидат не получил абсолютного большинства (более 50%) при всенародном голосовании, то Собрание (контролируемое Партией порядка) избирало президента из числа кандидатов. Их кандидатом был Луи-Эжен Кавеньяк, генерал, командовавший армией, подавившей восстание июньских дней. С тех пор он фактически был лидером страны, и его партия рассматривала выборы как простое оформление того, что уже было фактом. Так не выйдет, конечно.

Луи внес свое имя в бюллетени для голосования в нескольких округах на июньских выборах и выиграл четыре из них.В то время он все еще был официально изгнан из Франции, но он написал правительству и убедил их, что участие Наполеона во Франции в политике лучше, чем участие Наполеона за границей как символ восстания. Он снова был избран в собрание на сентябрьских выборах, и на этот раз ему удалось вернуться в Париж и занять свое место. Это был замечательный поворот для человека, который три года назад был заключенным и предметом публичных насмешек.

У Людовика было одно большое преимущество перед его политическими соперниками: он был в Лондоне в июне. Это означало, что его нельзя было винить ни в том, что он начал революцию, ни в том, что она жестоко подавила ее. Конечно, у него было еще два важных преимущества. Первым было имя Бонапарта, которое к настоящему времени стало синонимом лучших времен. Во-вторых, значительное состояние мисс Харриет Ховард, которая полностью поддерживала его. Тот факт, что он не был связан ни с одной политической партией, позволял ему быть «всем для всех».Для социалистов он был социалистом: вы только посмотрите на его книги! Для консерваторов он был консерватором: вы только посмотрите на его дядю! Это позволило ему создать откровенно противоречивую коалицию поддержки, что привело к его победе на выборах с поразительными 74,3% голосов.

Луи-Наполеон Бонапарт стал президентом Второй Французской республики. Хотя Кавеньяк и его клика были уверены, что он будет избран президентом, их конституция по-прежнему ограничивала власть президента перед Ассамблеей. Они были полны решимости не повторять ошибок Первой Французской республики и, как следствие, совершать новые захватывающие собственные ошибки. Первый из них, возможно, произошел после выборов, когда Луи попросил Адольфа Тьера (главу Партии порядка) сформировать правительство. Тьер, который был министром при короле, отказался. В конце концов было сформировано правительство, но оно было убеждено, что оно (а не Людовик) будет управлять страной. Что-то должно было дать.

Напряженность усилилась из-за военной авантюры, которую предыдущее временное правительство приказало отправить в Италию, официально для защиты Папы от войны за независимость, которая бушевала между республиканцами Гарибальди и австрийскими армиями. Якобы по приказу Людовика солдатам было приказано сделать все необходимое для восстановления временного контроля Папы над Римом. Это включало обстрел армии Гарибальди; буквальные преемники карбонариев, которым Людовик дал присягу. В результате эти бывшие товарищи считали его предателем, но это сильно помогло его поддержке среди католиков Франции.

Выборы в новое собрание состоялись в мае 1849 года, и продолжающаяся ситуация в Италии способствовала поляризации электората. Партия порядка заняла 400 из 750 мест, а левые радикалы-республиканцы — 200. Это оставило Партию порядка у власти, но она полностью осознавала свою уязвимость. Радикалы, с другой стороны, были в самом сильном положении, в котором они были в течение некоторого времени. Они воспользовались этим, чтобы потребовать, чтобы Людовик и его правительство были обвинены в нарушении конституции, в частности пункта, запрещающего любые захватнические войны.Вскоре это привело к уличным демонстрациям и страху перед новой революцией.

Партия порядка, конечно же, быстро разожгла эти страхи и использовала их, чтобы протолкнуть новые законы, чтобы подавить своих политических врагов. Свобода слова была ограничена, депутаты-республиканцы в Собрании преследовались и арестовывались, на улицах Парижа какое-то время царило военное положение. Людовик сначала держался в стороне, но не мог игнорировать следующий шаг Партии порядка; одна предназначена для того, чтобы они оставались у власти беспрепятственно.Новый закон, который почти вдвое сократит количество французов, имеющих право голоса, и гарантирует, что Партия порядка навсегда останется у власти.

Предлагаемые изменения означают, что вы можете голосовать, только если вы прожили в одном и том же районе в течение трех лет, и нацелены на тех бедняков, которые переехали в города в поисках работы после последней революции. Когда они приняли этот закон, Людовик был возмущен.(На самом деле, по новому закону сам Людовик не имел права голоса.) Он совершил поездку по стране, чтобы убедиться, что люди знают о последствиях такого произвольного ограничения избирательного права, а затем вернулся в собрание, пытаясь отменить изменения. . Это было близко, но Людовик потерпел поражение, набрав 355 голосов против 348. Если бы дюжина депутатов, арестованных летом 1849 г., могла проголосовать, он бы победил.

Теперь Луи столкнулся с собственным кризисом. Это был 1851 год, и по конституции он должен был уйти в отставку в декабре 1852 года и не баллотироваться на переизбрание.Людовик был убежден, что без него Партия порядка еще больше погрузит страну в угнетение. Еще более эгоистично он был уверен, что именно он спасет Францию, а он ее еще не спас. Единственный способ, которым он мог баллотироваться на переизбрание, заключался в том, чтобы внести поправки в конституцию.

Для этого потребовалось бы две трети голосов Собрания, и для того, чтобы добиться этого, Людовик должен был помириться с Партией порядка. Поэтому он уволил своих министров и создал новую команду, нацеленную на создание коалиции, которая ему понадобится для внесения этих изменений.Он проводил кампании, крутил, торговал и делал все возможное, чтобы заручиться поддержкой. К июлю 1851 года он думал, что у него есть это большинство, и провел голосование по поправке, позволяющей ему баллотироваться снова. Голосование состоялось; и движение не удалось. За него проголосовали 446 человек, но Людовику нужно было 483, чтобы он прошел. Ему не удалось завоевать право на переизбрание.

К декабрю 1851 года Людовику оставался всего один год на посту. Он был уверен, что народ его поддержал, и знал, что если бы предыдущие выборы проводились при всеобщем голосовании, то его поправка прошла бы.Проблема, решил он, в том, что собрание не представляет народ Франции. Поэтому он решил, что необходимо принимать решительные меры. 2 декабря 1851 года, в 47-ю годовщину коронации своего дяди, Людовик совершил военный переворот с целью свержения правительства.

Поскольку Людовик уже был главой правительства, это был удивительно простой переворот. Его сводный брат Шарль (незаконнорожденный сын Гортензии и графа де Флао) заручился поддержкой генералов французского иностранного легиона и войск из Северной Африки, которые незаметно снова вошли в Париж и заняли город. Когда Париж проснулся утром, переворот фактически уже был совершен. Некоторые несгибаемые республиканцы пытались организовать восстание, но оно было жестоко подавлено (и погибло около 300 человек). В течение недели Луи-Наполеон Бонапарт стал бесспорным диктатором Франции.

Луи, не теряя времени, провел чистку своих политических противников, арестовав более 26 000 человек. Десять тысяч из них были сосланы в Алжир, а еще три тысячи вынуждены переселиться в новые части Франции. Тем не менее, Луи чувствовал, что ему нужно узаконить свой переворот, поэтому референдум был назначен на 20 декабря.Цель состояла в том, чтобы общественность проголосовала и подтвердила его право сделать то, что он сделал. Воздержание категорически не приветствовалось. 75% из десяти миллионов имеющих право голоса избирателей (конечно, при восстановлении всеобщего избирательного права для мужчин) поддержали переворот.

Людовик и его советники быстро разработали новую конституцию, которая наделила «принца-президента» гораздо большими полномочиями. Его срок теперь составлял десять лет, и он мог служить столько, сколько хотел. Тем не менее, Луи не был удовлетворен. К октябрю 1852 г. он выступал с речами, восхваляющими идею империи, а в ноябре (отвечая на «стихийный общественный резонанс») перед народом был поставлен новый референдум: следует ли сделать князя-президента императором? В результате, в результате оползня, было да – по крайней мере, так они сказали.Хотя 20% избирателей воздержались, результаты, как утверждается, составляют 97% в пользу того, чтобы сделать Луи-Наполеона Бонапарта императором и положить конец Второй Французской республике.

2 декабря 1852 года, через год после переворота и через 48 лет после коронации своего дяди, Луи-Наполеон Бонапарт был коронован императором Наполеоном III. (Нумерация была признанием его умершего кузена, первоначального наследника.) Конечно, Императору нужна была Императрица, и к ней были отправлены подходящие принцессы Европы. Никто не хотел связывать себя с кем-то, кого «почтенные монархи» Европы все еще считали авантюристом. Поэтому вместо этого Наполеон III остановился на Эжени де Монтихо, благородной испанской красавице, которую он пытался (но не удалось) соблазнить несколькими годами ранее. Раньше она соглашалась только на брак, и теперь он был готов подчиниться.

Некоторые придворные воспротивились женитьбе императора, поскольку, хотя Эжени была графиней, они по-прежнему считали, что императору следует жениться только на знатных особах. Естественно, это вызвало насмешки в зарубежных странах, которые не считали Наполеона III «настоящим» королевским.Его больше заботило получение наследника, которого ему подарила Эжени. Однако она чуть не умерла при родах, и это (в сочетании с ее общим отвращением к сексу) означало, что император вскоре вернется к своим любовницам, чтобы дать ему утешение.

Гарриет Ховард была отложена, когда Наполеон III женился, хотя он с процентами выплатил все кредиты, которые она ему дала. Они возобновили свой роман летом 1853 года, хотя к следующему году он закончился. Ее заменила Вирджиния Олдоини, итальянская дворянка, которой король Сардинии приказал отстаивать независимость Италии «любыми необходимыми средствами».Она сделала это, став любовницей императора, к большому неудовольствию своего мужа. [1] Похоже, что это сработало, поскольку император был сторонником Итальянского королевства, когда оно было основано несколько лет спустя.

И это несмотря на то, что тем временем он и Эжени чудом избежали убийства от рук карбонариев. Возглавляемая Феличе Орсини, это была атака мести за «предательство» Наполеоном III своих клятв карбонариев.Они также считали, что радикальная республиканская Франция станет их союзником в попытке создать Итальянскую республику. Пытаясь убить его, они забросали их вагон бомбами, но безуспешно. Орсини был казнен. Шарля де Рудио, еще одного убийцу, отправили на Остров Дьявола. А Французская империя бросила свою военную мощь на сторону хозяина Вирджинии, короля Сардинии.

К тому времени Вирджиния вернулась в Италию, и Наполеон III перешел к новой череде любовниц.Самой известной из них была Маргарита Белланже, актриса, которая была больше известна своими делами, чем актерскими ролями. Она была самой презираемой из любовниц Наполеона III; богатые ненавидели ее за ее общее происхождение, а простые люди ненавидели ее за снобизм. Несмотря на это (и тот факт, что у нее были другие любовники-мужчины), она останется одной из любовниц императора до конца его правления.

Наполеон III как император сделал больше, чем, конечно, вторгся в Италию и спал без дела.Несмотря на то, что он захватил власть, он остался верен некоторым из своих ранних политических взглядов и много сделал для улучшения прав рабочих во Франции. Он законодательно закрепил право рабочих на забастовки и создание союзов; а также создание системы национального страхования для помощи тем, кто не может работать из-за инвалидности. Эжени также подталкивала его к поддержке прав женщин, особенно их права на образование. Образование в целом также было сильно реформировано и обновлено.

Император также провел экономические реформы, в первую очередь отменив протекционистскую позицию, которую прежние правительства занимали в отношении импорта.Он считал, что свободная рыночная экономика оживит Францию, и, несмотря на внутреннюю оппозицию, это оказалось правильным. Его инвестиции в инфраструктуру также помогли вытянуть Францию, которая десятилетиями сдерживалась политической нестабильностью, вплоть до 19 века.

Однако к концу 1860-х годов энергия императора пошла на убыль. С тех пор, как он провел несколько десятилетий в тюрьме, его здоровье никогда не было крепким, а его отказ прислушиваться к советам врачей усугублял ситуацию.К 1869 году он уже не мог ездить верхом и нуждался в трости для ходьбы. Опиум, единственное доступное болеутоляющее, затуманил его разум и сделал его склонным к ошибочным суждениям. Одна из этих ошибок приведет к тому, что он попадет в ловушку, которая положит конец его правлению в качестве последнего императора Франции.

Хотя идея объединения Германии стала популярной в 1848 году как средство либеральных реформ, к 1860-м годам она была реквизирована Прусским королевством как способ превратиться в одну из «великих держав».К удивлению большей части Европы, армии Пруссии победили армии Австрийской империи во время битвы за другие германские территории, а канцлер Отто фон Бисмарк обеспечил безопасность ядра своей новой страны. Но он знал, что для того, чтобы действительно объединить их, нужно какое-то великое событие, чтобы доказать силу «Германии». Чтобы обеспечить эту победу, он обратил внимание на Французскую империю Наполеона.

Предлог для войны Бисмарк нашел в споре за испанский престол. Пруссаки пытались заставить одного из своих принцев взять на себя власть, но из-за опасений по поводу того, что протестантский правитель возглавит крайне католическую страну, их перехитрили и заблокировали французские дипломаты. Чтобы связать это, французский посол в Пруссии попросил прусского короля заявить, что никто из его родственников не будет претендовать на испанский престол. Прусский король отказался. Это была совершенно стандартная дискуссия, но Бисмарк позаботился о том, чтобы версия разговора, которая попала в прессу, была отредактирована, чтобы она звучала так, как будто Франция оскорбила Пруссию, а Пруссия оскорбила Францию.

Это был матч, в то время как националистический пыл и старые чувства обиды между двумя странами были порывом.Вскоре в обеих странах полыхал пожар, толпы требовали войны. Для дипломатических целей Бисмарка было важно, чтобы Франция объявила ему войну. К счастью, у французской общественности и политиков было преувеличенное чувство военного превосходства, которому не могли помешать простые факты. Война была объявлена ​​19 июля 1870 года.

Наполеон III пошел на войну со своими войсками, что он уже делал ранее во время вторжения в Италию. Хотя тогда он был намного моложе и теперь едва мог стоять.Он был главнокомандующим, и он не мог командовать. Французская армия остро нуждалась в реформах, и эти реформы действительно проводились. Но они только начались, оставив армию в опасно хаотичном состоянии. Войска Наполеона III были плохо обучены, плохо дисциплинированы и плохо командовали — далеко от армии, которой его дядя почти завоевал Европу.

Война была катастрофой для Франции. Их армии продвинулись в Германию, но вскоре были отброшены более дисциплинированными прусскими войсками.В конце концов французская армия была окружена в городе Седан на севере Франции. Они предприняли несколько попыток вырваться из окружения с большими потерями, прежде чем император приказал им сдаться. Когда весть о его поимке достигла Парижа, оставленное им правительство было свергнуто народной революцией, и была установлена ​​Третья французская республика. [2] Мечта Наполеона III об империи подошла к концу.

Однако франко-прусская война продолжалась, в основном из-за отказа нового правительства предоставить французскую территорию новообразованной Германской империи. Немцы хотели получить часто оспариваемую пограничную территорию Эльзас-Лотарингия. Результатом, когда регулярная французская армия была нейтрализована, фактически стала партизанская война в национальном масштабе. В конце концов, после изнурительной осады Парижа немцы одержали победу. В процессе они потеряли большую часть международной поддержки, которую Бисмарк надеялся получить от Франции, начавшей войну, но они создали новую Германию как военную силу, с которой нужно считаться.

Наполеон III находился в плену у немцев до окончания войны, когда наконец был установлен мир. Хотя некоторые кандидаты, поддерживающие возвращение Империи, участвовали в первых выборах Третьей республики, они потерпели сокрушительное поражение. Новое Собрание приняло предложение, в котором лично император обвинялся в поражении Франции и официально отстранялся от власти. Как только это было сделано, немцы освободили его, и Людовик (уже не император Наполеон III) в последний раз вернулся в изгнание.

Британцы снова предоставили бывшему императору убежище, поэтому Людовик и Эжени поселились в маленьком городке Чизлхерст недалеко от Лондона. Дом, в котором он жил, был домом детства Эмили Роулз, его английской любовницы, которая давным-давно помогла ему сбежать из тюрьмы. Он тратил время на написание писем и статей, пытаясь заручиться поддержкой, чтобы в последний раз вернуть себе трон. Однако к настоящему времени его здоровье сильно ухудшилось, и к лету 1872 года ему потребовалась операция на желчном пузыре.Он так и не оправился от этого и умер в январе 1873 года.

Последняя надежда бонапартистского движения рухнула шесть лет спустя на острие зулусского копья. Единственный законный ребенок Людовика по имени Луи-Наполеон присоединился к британской армии после того, как семья была изгнана. Когда Британская империя вторглась в Королевство Зулуленд в 1879 году, Луи-Наполеон потребовал, чтобы ему позволили увидеть боевые действия. Его мать поддержала это, как и сама королева Виктория.(Ходили разговоры о том, что Луи-Наполеон был женат на принцессе Беатрис и при поддержке британцев вернул себе французский престол.) Хотя ему дали «безопасное» задание, его безрассудство привело его к опасности, и он погиб. Его смерть положила конец мечте его отца об имперской Франции.

Изображения из Викимедиа, если не указано иное.

[1] Вирджиния также известна как первая «фотографическая модель», нанявшая фотографов и позировавшая более чем для 700 фотографий за свою жизнь.

[2] Эжени сначала отказывалась верить, что ее мужа схватили, настаивая на том, что он должен быть мертв, потому что «император не сдается!» Когда толпа стала агрессивной, она и ее домочадцы были вынуждены бежать из Франции.

Рекомендуемый источник изображения

От империи к демократии — Создание французской культуры | Выставки

Независимость культуры (с 1799 г.

Франция и США справедливо считаются места зарождения современной демократии.Но пока американцы наслаждались политическая и институциональная стабильность «единого и неделимого республики» более 200 лет, французы с 1789 г. череда недолговечных режимов: Директория , консульство, две империи, две монархии и пять республик, а также Виши режима во время Второй мировой войны. Во Франции, как один президент Пятого Республика отмечает, что политические кризисы, как правило, приводят к институциональным кризисам. которые угрожают самому режиму.В такие моменты французы трижды прислушался к призыву харизматичных и авторитетных лидеров (Наполеон I, Наполеон III и маршал Петен), чей темперамент и политика окупились короткая дорога к демократии. Но дважды они обращались к генералу Чарльзу де Голля, возглавившего французское Сопротивление против нацистов и в 1958 г. основал нынешний режим Франции, Пятую республику. На сегодняшний день он имеет зарекомендовала себя как крепкая, процветающая и стабильная демократия.

Соединенные Штаты не столкнулись с угроза военного вторжения с начала девятнадцатого века. Франция, с другой стороны, был захвачен иностранными армиями в 1814–1815 гг., а затем за семьдесят пять лет провел на ее земле три крупные войны (франко-прусская война 1870 года и две мировые войны). Не пощадили и французов. междоусобицы, в том числе революции (1830, 1848), гражданские войны (1871, 1940–45), ожесточенных деколонизационных войн в Индокитае и Алжире после Вторая мировая война и парализовавшие общенациональные забастовки в 1968 году.

Такие катаклизмы нанесли неисчислимый человеческие и материальные потери. Но они также предоставили привлекательный холст событий и идей для творческих мазков поэтов, драматургов, романисты, художники, карикатуристы и государственные деятели — возможное доказательство что великие художники современной эпохи больше мотивированы потрясениями и несправедливости, чем спокойным процветанием. Результат: замечательный богатая и разнообразная культура, вдохновленная ценностями Просвещения и независимой как никогда раньше от тех, кто держит бразды правления.

Не менее впечатляющим был окончательный торжество революционных идеалов 1789 года: Свобода, Равенство, Братство. Эта победа многим обязана французским мужчинам и женщинам, которые защищали свобода и демократия против внутренних и внешних врагов, часто с риском для своей жизни. Многие элементы этого заключительного раздела из Создание французской культуры свидетельствуют об их мужестве в перед лицом цензуры и хуже, и их непоколебимой приверженности принципам, которые американцы тоже всегда лелеяли.

Эта картина лежит в основе серии исследований несчастий войны и отступления Наполеона из России, что должно было привести к самая известная литография, Возвращение из России . Во время по ледяной равнине однорукий гренадер ведет измученного коня слепого кирасир. Боль, покорность и отчаяние на их лицах резюмируют эта ужасная катастрофа, в которой выжила лишь горстка наполеоновских солдат.

165. Теодор Жерико (р. 1791–1824), Ле Retour de Russie (Возвращение из России) , ок. 1818 г., отдел гравюр и фотографий, Dc 141b Rés. об. 1, акварель над карандаш на бристольской доске и литография

Добавить этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj165

Дафнис и Хлоя , роман третьего века до н.C. Греческого писателя Лонга часто иллюстрировали на протяжении веков. В 1793 году Пьер Дидо Старший, потомок династии печатников, которая произвела революцию в эстетике книги во Франции, попросил Пьера Прюдона (род. 1758–ум. 1823) проиллюстрировать роман. К трем рисункам Прюдона добавились шесть рисунков Франсуа Жерара (р. 1770–ум. 1837). Выставленная здесь копия была изготовлена ​​для имперского маршала Андош Жюно (р. 1771–ум. 1813).

168.Лонг, Дафнис и Хлоя (Дафнис и Хлоя), Париж, 1802 г., Отдел редких и драгоценных книг, рез. Велен 835, Веллум

Добавить этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj168

Пятитомный египетский пантеон Шампольона во многом основан на его расшифровке. иероглифов. Для каждого бога он предоставил обильные, точные и беспристрастные свидетельства классических авторов, филологические дискуссии и отрывки из иероглифических текстов, сопровождаемых рисунками.Фолио 88 воспроизводит главные символы египетской богини Хатхор, чей девиз на четыре колонны — это «госпожа подношений, глаз солнца, пребывающий в его диск, владычица небес, дух всех богов».

169. Жан-Франсуа Шампольон (р. 1790–1832), Panthéon égyptien (Египетский пантеон) , ок. 1815–1825 гг., Отдел рукописей, Западная секция, NAF 20323, Бумага

Добавить этот товар в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj169

Набор из четырех набросков Чарльза Филипона (р. 1800–ум. 1862), выполненных вероятно в 1831 году, начинается с точного портрета короля Луи-Филиппа (1830–1848), лицо которого карикатурист постепенно превращал в груша. Груша, как символ мягкого тучного короля, сразу же встретила успех. Луи-Филипп, так называемый «Гражданин Король», был фаворитом мишенью республиканских карикатуристов до восстановления цензуры в Сентябрь 1835 г.

170. Чарльз Филипон, Ла Метаморфоза du roi Louis-Philippe en poire (Превращение короля Луи-Филиппа в грушу) , Отдел эстампов и фотографий, B 16, Rés. Philipon, рисунок пером и тушью

Добавить этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj170

Шарль Марвиль, как и Бальдюс, рано ушел от живописи к фотографии. Вторая Империя.По заказу города Парижа Марвиль начал в 1858 году, чтобы сфотографировать старые улицы, которым суждено было исчезнуть во время обновление городов под руководством барона Жоржа Османа (р. 1809–ум. 1891). Он также сфотографировал мэрию. На этом отпечатке древнейшего, центрального часть фасада, богато скульптурный декор эпохи Возрождения кажется вырезанным светом уличных фонарей.

178.Шарль Марвиль (род. 1816–ум. после 1879 г.), L’Hôtel. de Ville de Paris (Парижская ратуша) , Париж, около 1860 г., департамент эстампов и фотографий, Eo 8 grand folio, vol. 3, альбуминовая печать из мокрый коллодий на стеклянном негативе

Добавить этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj178

Гюго написал Отверженных , автограф которых это рукопись между 1848 и 1861 годами, чтобы привлечь внимание, как он отметил в предисловие к «унижению мужчины бедностью, гибели женщины голодом, истощение ребенка ночью.Работа удалась привлечение внимания к условиям труда женщин и детей. Немедленно успешным, роман вдохновил сценическую версию, пародии, американскую фильм 1909 года, а совсем недавно — знаменитый мюзикл.

180. Виктор Гюго (р. 1802–1885), Отверженные , н. д., Отдел рукописей, Западная секция, NAF 13379, Бумага

Добавить этот товар в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj180

Премьера оперы Джузеппе Верди (р. 1813–1901) Аида (март 22 октября 1880 года в Парижской опере) воспользовался советом Огюста-Эдуара. Мариэтт Бей (р. 1821–1881), известный египтолог. Декорации и костюмы были разработаны с величайшей археологической точностью. Здесь выставлена ​​модель Сцены I акта I: зал в королевском дворце. дворец.Проход посередине ведет в зал суда, галерея справа от тюрьмы Радамес.

189. Трехмерная модель Верди Аида , н. д., Оперный отдел, Макет 130, Картон вырезанный и окрашенный

Добавьте этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj189

В декабре 1894 года капитан Альфред Дрейфус, французский еврей, ложно обвиненный в государственной измене, был приговорен к пожизненному интернированию на Чертовом острове. В Январь 1898 года, известный писатель Эмиль Золя, убежденный в невиновности Дрейфуса. собирая доказательства военного сокрытия, составил открытое письмо Президент Феликс Фор осуждает военный истеблишмент. Правительство возбудило против него иск, который, как и предсказывал Золя, гарантировал, что «правда выходит наружу, и ничто не может ее остановить» (лист. 33).

193. Эмиль Золя (р. 1840–1902), J’accuse…! (Обвиняю…!) , 11–13 января 1898 г., Отдел рукописей, Западная секция, NAF 19951, документ

Добавить этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj193

В этом сборнике «Еврейских рассказов» Клемансо (ставшего одним из ложно обвиненные самые стойкие защитники капитана Дрейфуса), откровенные отчеты еврейского положения, собранные во время поездок в Центральную Европу, уравновешивали более причудливые портреты (барон Моисей, дружелюбный мошенник Майер).К иллюстрируют рассказы, Тулуз-Лотрек наблюдал жизнь в Ла Турнель, Еврейский квартал Парижа. Представленный здесь оригинальный переплёт сдержанный модерн.

194. Жорж Клемансо (р. 1841–1929), Au pied du Sinaï ( У подножия Синая) , Иллюстрации Анри де Тулуз-Лотрека (р. 1864–ум. 1901), Париж, 1898 г., Заповедник редких и драгоценных книг, Rés.З. Одеуд 223

Добавить этот элемент в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj194

Концепция и композиция Пеллеас и Мелизанда , единственная опера Дебюсси завершена и является одним из главных произведений ХХ века, хорошо иллюстрирует скрытые конфликты между господствующими культурными власти и художник, сознающий революционный характер своего Работа.Здесь выставлена ​​автографная рукопись оркестровой партитуры. использовался в первых спектаклях и для первого издания оркестровая партитура опубликована в 1904 году.

195. Клод Дебюсси (р. 1862–1918), Пеллеас et Mélisande (Пеллеас и Мелисанда) , н. д., музыкальный факультет, МС 963

Добавить этот товар в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj195

Темой этого тома шедевра Пруста является гомосексуальность, изображенный через переживания двух главных героев, Шарлюса и Альбертины. Равнинные города заполняют семь из двадцати тетрадей, которые Пруст использовал для исправленных копий последних частей романа. Представленная здесь записная книжка соответствует началу Cities of the Plain II , которое открывается (л.14) с светским приемом, устроенным принцессой Германтской.

197. Марсель Пруст (р. 1871–1922), А ля Recherche du temps perdu: Sodome et Gomorrhe (Воспоминания о вещах Прошлое: Равнинные города) , 1915-16, Отдел рукописей, Западная секция, NAF 16709

Добавить этот товар в закладки: //www.loc.gov/exhibits/bnf/bnf0005.html#obj197

Наверх

Наполеон приходит к власти во Франции

Переворот 18/19 брюмера VIII года по республиканскому календарю обычно считается концом Французской революции и началом диктатуры Наполеона Бонапарта. Корсиканец вернулся из Египта 9 октября. Его успех в уклонении от британцев подтвердил растущую веру в «звезду» Наполеона.В Париже он яростно поссорился со своей женой Жозефиной, у которой в его отсутствие была любовная связь, но они помирились, и он ходил с прилежной скромностью, в то время как слухи о его намерениях становились лихорадочными.

Режимом, который Бонапарт собирался свергнуть, была Директория, комитет из пяти человек, созданный в 1795 году после падения Робеспьера. Директорами были Поль Баррас, бывший любовник Жозефины Бонапарт и синоним цинизма и коррупции; аббат Сийес, трудолюбивый политический теоретик; генерал по имени Мулен; Роджер Дюко, протеже Барраса; и адвокат по имени Гохье.

Правительство обанкротилось, а инфляция, налогообложение и безработица резко возросли. Режим потерял контроль над большей частью страны, а в некоторых районах фактически шла гражданская война. Были опасения как возрождения якобинцев, так и реставрации роялистов, и, по слухам, Баррас планировал продать страну обратно Бурбонам.

23 октября, в первый день брюмера, старший брат Наполеона, Люсьен Бонапарт, был избран председателем Совета пятисот, одного из двух собраний, созданных в соответствии с конституцией 1795 года.Другим был Совет старейшин, насчитывавший 250 членов. Внутри самой Директории Сийес был полон решимости ввести новую систему. Он и Наполеон договорились работать вместе. Сийес совершенно недооценил молодого человека, воображая, что Бонапарт послушно будет служить его целям. В перевороте участвовали Талейран, бывший и будущий министр иностранных дел, а также начальник полиции Жозеф Фуше. Деньги вложил банкир Жан-Пьер Колло.

Действие началось, когда Сийес объявил о раскрытии якобинского заговора.Два встревоженных собрания двинулись из центра Парижа и ужасной парижской толпы в бывший королевский дворец в Сен-Клу. Чтобы обеспечить их безопасность, они поставили генерала Бонапарта командующим всеми войсками в столице, и он разместил 6000 человек вокруг дворца под командованием своего будущего командующего кавалерией Иоахима Мюрата. Баррас подал в отставку, и Талейран прикарманил два миллиона франков, которые ему дали, чтобы подкупить его, если потребуется. Сийес и Дюко также подали в отставку, а Мулен и Гоье были помещены под домашний арест.

Директория умерла, и план заговорщиков заключался в том, что на следующий день, 10 ноября, собрания должны поставить на место нового руководителя, но депутаты раздражительно спорили, пока Наполеон не потерял терпение. Он проковылял в зал Старейшин и произнес речь, защищая себя от обвинений в том, что он Цезарь или Кромвель. Не произведя особого впечатления, он сердито вошел в Оранжерею, где заседали Пятьсот человек. В ярости от этого вторжения некоторые из них избили его, выкрикивая «Вне закона!», «Долой его!» и «Убей, убей!» Потрясенный и с окровавленным расцарапанным лицом, генерал отступил.Это был, как он впоследствии признался, один из немногих случаев в его жизни, когда его нервы подвели его.

Заговор спас Люсьен Бонапарт, который вышел и обратился к солдатам, охранявшим собрание. Он сказал им, что некоторые депутаты, вероятно, на содержании вероломного Альбиона, терроризировали большинство и пытались убить генерала. Драматически приставив меч к груди брата, Люсьен поклялся убить его, если он когда-нибудь попытается разрушить французскую свободу. Охранники, соответственно впечатленные и не стремящиеся противодействовать людям Мюрата за пределами дворца, двинулись, чтобы очистить Оранжерею.Депутаты ушли в спешке, некоторые выпрыгнули из окон. Через несколько часов Люсьен обыскал местность в поисках уступчивого остатка двух собраний — некоторые депутаты все еще прятались в кустах в парке, — которые послушно назначили трех консулов ​​для управления правительством, пока готовилась новая конституция. Консулами были Сийес, Дюко и Наполеон. Они согласились председательствовать по очереди, но мало кто сомневался, в чьих руках теперь власть.

13 декабря была официально провозглашена новая конституция с Наполеоном в качестве первого консула с полной исполнительной властью.Пять лет спустя он станет императором Франции.

Глава 3: Политические идеологии и движения. Западная цивилизация: краткая история

После революции

Французская революция и наполеоновские войны глубоко потрясли Европу. Великие европейские державы считали Французскую революцию одновременно угрожающей и по мере ее развития и радикализации морально отталкивающей, но, по крайней мере, она в основном оставалась ограниченной Францией. С точки зрения элиты, завоевания Наполеона были еще хуже, потому что везде, где проходили французские армии, традиционный общественный порядок был опрокинут.Франция, возможно, была самым большим экономическим бенефициаром, но итальянские, немецкие и польские подданные Наполеона (среди прочих) также впервые ощутили вкус общества, в котором статус человека не определялся по рождению. У королей и дворян Европы были веские основания опасаться, что образ жизни, которым они руководили, социальный порядок, существовавший примерно 1000 лет, будет распадаться в течение жизни одного поколения.

Таким образом, после поражения Наполеона должна была быть расплата. Только самый упрямый монарх или дворянин считал возможным полностью отменить революцию и ее последствия, но среди традиционных элит было общее желание восстановить стабильность и порядок на основе политической системы, которая работала в прошлом.Они знали, что должны быть
уступок поколению людей, которые жили в условиях равенства перед законом, но они работали над укреплением традиционных политических структур, предоставляя лишь ограниченные компромиссы.

Консерватизм

Учитывая это, как элиты понимали свою роль в обществе? Как они оправдывали власть королей и дворян над большинством населения? В конце концов, речь шла не только о богатстве, поскольку было много незнатных купцов, которые были так же богаты или даже богаче, чем многие дворяне.Для большинства аристократов также было невозможным утверждать, что их права логически вытекают из их мастерства в военном деле, поскольку лишь небольшой процент дворян служил в королевских армиях (и те, кто служил, не обязательно были очень хорошими офицерами!). Вместо этого европейские элиты того времени объясняли свою социальную роль миром, традициями и стабильностью. Их идеология стала называться консерватизмом: идея о том, что то, что работало веками, по своей природе лучше поддерживало мир как внутри королевств, так и между ними, чем силы, высвобожденные Французской революцией.

Консерватизм считал, что старые традиции правления были лучшими и наиболее желательными принципами правления, доказавшими свою относительную стабильность и успех на протяжении 1000 лет европейской истории. Он полностью противоречил идее всеобщего юридического равенства, не говоря уже об избирательном праве (т. е. праве голоса), и в основном сводился к попытке сохранить легальную политическую иерархию, соответствующую существующей социальной и экономической иерархии европейского общества.

Фундаментальный аргумент консерватизма заключался в том, что Французская революция и Наполеон уже доказали, что слишком много перемен и инноваций в политике
по своей сути разрушительны. По мнению консерваторов, Французская революция началась в своей умеренной фазе с отстаивания примата простых людей, но быстро и неизбежно вышла из-под контроля. Во время террора король и королева были обезглавлены, французское общество было раздираемо кровавым конфликтом, десятки тысяч были казнены на гильотине, а революционное правительство начало кощунственный крестовый поход против церкви.Приход к власти Наполеона — сам по себе симптом анархии, развязанной революцией, — привел к почти двадцати годам войны и беспорядков на карте Европы. Эти события
доказали
консерваторам, что, хотя осторожные реформы могут быть приемлемыми, быстрые изменения — нет.

Многие консерваторы считали, что человеческая природа в основе своей плохая, злая и развращенная.Наиболее четкое изложение этой идеи в начале девятнадцатого века принадлежит Жозефу де Местру, консервативному французскому дворянину. Де Местр утверждал, что люди не просвещены, не в последнюю очередь потому, что (как стойкий католик) он считал, что все человеческие души испорчены первородным грехом. Оставленные без контроля, люди со слишком большой свободой всегда предавались бы разврату. Только союзные силы сильной монархии, сильной знати и сильной церкви могли сдержать это неотъемлемое зло. Стоит отметить, что де Местр писал за пределами самой Франции в революционный период, сначала в маленьком итальянском королевстве Пьемонт-Сардиния (он был дворянином и во Франции, и в Пьемонте), а затем в России.Его послание нашло сильный отклик, в частности, у архиконсервативного русского царя Александра I.

Примером более прагматичного консервативного подхода стал британский лорд Эдмунд Берк. Он утверждал, что, учитывая сложность и хрупкость социальной ткани, только сила традиции может предотвратить политический хаос. Как показала Французская революция, постепенные реформы вызвали приливную волну сдерживаемого гнева и, что более важно, глупых решений людей, не имевших опыта принятия политических решений.В своей знаменитой брошюре «Размышления о революции во Франции
» он писал: «Говорят, что двадцать четыре миллиона должны взять верх над двумястами тысячами. Истинный; если конституция королевства будет задачей арифметики». Для Бёрка простые люди были толпой необразованных, неопытных потенциальных политических деятелей, которым нечего было пытаться влиять на политику. Вместо этого было гораздо разумнее сохранить вещи в их базовой форме, сохранившейся на протяжении столетий, с небольшими изменениями по мере необходимости.

Берк был в высшей степени практичным и прагматичным политическим критиком. Идеи де Местра, возможно, восходят к социальной и политической мысли прошлых столетий, но Берк был очень приземленным и реалистичным мыслителем. Он просто считал, что «массы» были последними людьми, которым хотелось бы управлять государством, потому что они были необразованным, некультурным, нецивилизованным сбродом. Между тем, европейская знать веками воспитывалась, чтобы править, и развила как культурные традиции, так и системы образования и обучения, чтобы сформировать лидеров.Само собой разумеется, что не все из них были очень хороши в этом, но, по словам Берка, просто не было никакого сравнения между классом знати и классом толпы — допустить последнее правило означало навлечь беду. И, конечно, все подозрения консерваторов подтвердились во время Террора, когда весь общественный строй Франции был перевернут с ног на голову во имя совершенного общества (сам Берк был особенно огорчен казнью французской королевы Марии-Антуанетты, в котором он видел совершенно невинную жертву).

Консерватизм начала девятнадцатого века в своих лучших проявлениях представлял собой последовательную критику насилия, войн и нестабильности, сопровождавших революцию и наполеоновские войны. Однако на практике консерватизм слишком часто вырождался в упорную защиту коррумпированных, некомпетентных или репрессивных режимов. В свою очередь, несмотря на практическую невозможность сделать это в большинстве случаев, имели место реальные попытки со стороны многих консервативных режимов после поражения Наполеона полностью повернуть время вспять, попытаться подмести реформы революционной эпохи под колхоз коврик.

Особого внимания заслуживает еще одна консервативная фигура, жившая поколением позже Берка и де Местра: французский аристократ Артюр де Гобино (1816–1882). К тому времени, когда Гобино стал взрослым, более ранние версии консерватизма казались все более устаревшими, особенно теологические утверждения де Местра о первородном грехе. Вместо этого Гобино решил принять язык преобладающей формы интеллектуального авторитета конца девятнадцатого века: науку. С 1853 по 1855 год он опубликовал серию томов под общим названием «Опыт о неравенстве человеческих рас».В «Эссе» утверждалось, что европейское дворянство когда-то было безупречным «чистым» примером высшей расы, законно господствовавшей над социальными низшими, рожденными от низшей расы. Однако со временем знать по глупости смешалась с низшими, разбавив драгоценные расовые характеристики, которые поддерживали дворянское правление. Точно так же, завоевав Америку и часть Африки и Азии, европейцы в целом подорвали свою «чистоту» и, следовательно, свое превосходство над неевропейцами.

Сила убеждения «Эссе» во многом была обусловлена ​​тем, что Гобино утверждал, что его аргументы «научны».В дебатах со своим другом и покровителем Алексисом де Токвилем, одним из главных интеллектуалов либерализма, Гобино утверждал, что он просто описывает реальность, указывая на расовое превосходство одних людей над другими. Излишне говорить, что утверждения Гобино были нонсенсом с точки зрения фактической научной реальности, но, говоря языком науки, грандиозное прославление расовой иерархии Гобино служило поддержке авторитета и богатства тех, кто уже находился у власти, за фасадом «нейтрального» анализа.

Работа Гобино со временем оказала огромное влияние. Это вдохновило социал-дарвинистское движение, возникшее позже в девятнадцатом веке, которое утверждало, что низшие классы биологически ниже высших классов. Его охотно подхватят антисемиты, утверждающие, что евреи — это «раса» с неотъемлемыми деструктивными характеристиками. В двадцатом веке это также будет напрямую вдохновлять нацистскую идеологию: сам Гитлер цитировал Гобино в своих размышлениях о расовой иерархии.Таким образом, Гобино представляет собой переход в консерватизме девятнадцатого века от теологических и связанных с традициями оправданий социальной иерархии Де Местра или Берка к псевдонаучным утверждениям о предполагаемом биологическом превосходстве одних людей над другими.

После окончательного поражения Наполеона в 1815 году перед консерваторами встала сложнейшая задача не только создания нового политического порядка, но и сдерживания политических идеологий, выпущенных на свободу в революционную эпоху: либерализма, национализма и социализма.Мыслители эпохи Просвещения первыми предложили идеи социального и юридического равенства, которые воплотились в жизнь во время Американской и Французской революций. Точно так же ход этих революций вместе с работой мыслителей, писателей и художников помог создать новую концепцию национальной идентичности, которая должна была взять штурмом европейскую политику. Наконец, политический, социальный и экономический хаос на рубеже девятнадцатого века (в значительной степени включая промышленную революцию) создал контекст, из которого возник социализм.

«Идеология» — это набор убеждений, часто имеющих отношение к политике. Какова цель правительства? Кто решает законы? Что справедливо и несправедливо? Как должна функционировать экономика? Какой должна быть роль религии в управлении? Каков правовой и социальный статус мужчин и женщин? На все эти вопросы отвечали по-разному в разных культурах, начиная с самых ранних цивилизаций. В девятнадцатом веке в Европе стали преобладать несколько идеологий: консерватизм, национализм, либерализм и социализм.В свою очередь, кратко говоря, три из этих идеологий имели одну общую черту: они противостояли четвертой. В первой половине девятнадцатого века социалисты, националисты и либералы все соглашались с тем, что консервативный порядок должен быть подорван или даже полностью демонтирован, хотя и расходились во мнениях относительно того, как этого добиться и, что более важно, чем его заменить.

Романтизм

Еще до эпохи Французской революции семена национализма были посеяны в сердцах и умах многих европейцев как аспект романтического движения.Романтизм не был политическим движением — это было движение искусства. Он возник в конце восемнадцатого века и достиг зрелости в девятнадцатом. Его центральным принципом была идея о том, что во Вселенной существуют великие, иногда ужасные и буквально «потрясающие» силы, которые превосходят разумную способность человечества понять. Вместо этого все, что мог сделать человек, — это попытаться воздать должное этим силам — природе, духу или душе, духу народа или культуры или даже смерти — через искусство.

Центральной темой романтического искусства было, во-первых, глубокое благоговение перед природой. Для романтиков природа была огромным, подавляющим присутствием, по сравнению с которым деятельность человечества была в конечном счете незначительной. В то же время романтики прославляли органическую связь человека и природы. Они очень часто отождествляли крестьян с людьми, наиболее «ближайшими» к природе. В свою очередь, работа художника (будь то писатель, живописец или музыкант) заключалась в том, чтобы как-то показать глубокие истины природы и человеческого духа.«Настоящим» художником был тот, кто обладал настоящей искрой творческого гения, чем-то, что нельзя было предсказать или воспроизвести с помощью обучения или образования. Суть искусства заключалась в том, чтобы позволить этому гению проявиться из произведения искусства, и результатом должно было стать глубокое эмоциональное переживание для зрителя или слушателя.

Совершенно случайно романтизм помог посеять семена национализма благодаря своим связям с народным движением. Центральная идея фольклорного движения заключалась в том, что основные истины национального характера сохранились среди простых людей, несмотря на пагубное влияние так называемой цивилизации.Эти народные традиции, от народных песен и сказок до остатков дохристианских языческих обычаев, были «истинным» выражением национального духа, который, предположительно, дремлет веками. К началу восемнадцатого века образованная элита, привлеченная романтизмом, решила собрать эти традиции и сохранить их на службе воображаемой национальной идентичности.

Знаковыми примерами этого феномена были братья Гримм, Якоб и Вильгельм, которые были одновременно опытными филологами и страстными собирателями немецких народных сказок.Братья Гримм собрали десятки народных («сказочных») сказок и опубликовали их в первом окончательном сборнике на немецком языке. Многие из этих сказок, от «Спящей красавицы» до «Золушки», наиболее известны в американской культуре благодаря их адаптации в качестве анимационных фильмов Уолтом Диснеем в двадцатом веке, но они были известны уже к середине девятнадцатого. Братья Гримм также предприняли огромный проект по составлению исчерпывающего немецкого словаря, содержащего не только каждое немецкое слово, но и подробную этимологию (они не дожили до его завершения; третий том E – Forsche был опубликован незадолго до смерти Якоба).

Братья Гримм были типичными романтиками-националистами. Многие романтики, подобные им, верили, что у народов есть духи, в которые вложена основная идентичность их «народа». Смысл работы братьев Гримм заключался в том, чтобы вернуться в далекое прошлое, чтобы понять «суть» того, что значит быть «немцем». В то время не было страны под названием Германия, и тем не менее романтические националисты, такие как Гримм, верили, что существует своего рода немецкая душа, которая живет в старинных народных песнях, немецком языке и немецких традициях.Они работали, чтобы сохранить эти вещи, прежде чем они были еще больше «испорчены» современным миром.

 Во многих случаях романтические националисты делали то, что историки позже назвали «изобретением традиций». Одним из ярких примеров является шотландский килт. Шотландцы носили килты с шестнадцатого века, но не существовало такого понятия, как определенный цвет и рисунок пледа («тартан») для каждой семьи или клана. В конечном итоге британское правительство назначило тартаны новому классу солдат, набранных из Шотландии: полкам горцев, причем более широкое отождествление тартана и клана появилось только в первые несколько десятилетий девятнадцатого века.Суть заключалась в том, чтобы привить националистическую гордость определенной группе новобранцев, а не прославлять «подлинную» шотландскую традицию. Точно так же в некоторых случаях народные сказки и рассказы просто сочинялись во имя национализма. Великий финский эпос «Калевала» был написан финским интеллектуалом в 1827 году; он был основан на настоящих финских легендах, но никогда раньше не существовал как одна длинная история.

Дело, однако, не в том, чтобы подчеркнуть фальшь фольклорного движения или выдуманных традиций, а в том, чтобы
рассмотреть, почему
 люди были так увлечены открытием (и, если необходимо, изобретением) их. Романтизм был, помимо всего прочего, поиском устойчивых точек идентичности в меняющемся мире. Точно так же народные традиции — даже те, которые были, по крайней мере, частично изобретены или адаптированы — стали для ранних националистов способом идентифицировать себя с культурой, которую они теперь связывали с нацией.Не случайно мода на килты в Шотландии, которые теперь отождествляются с клановой идентичностью, впервые возникла в 1820-х годах, а не раньше.

Национализм

Романтический национализм был неотъемлемой частью настоящих националистических политических движений, движений, которые всерьез возникли сразу после наполеоновских войн. Этим движениям в конечном итоге удалось добиться реализации своих целей почти без исключения, хотя в некоторых случаях этот процесс занял более века (как в Польше и Ирландии).Центральной для националистических движений была концепция, согласно которой государство должно соответствовать идентичности «народа», хотя вопрос о том, кто или что определяет идентичность «народа», во многих случаях оказывался неприятным вопросом.

Обсуждение национализма начинается с Французской революции, потому что она больше, чем любое другое событие, послужила образцом для всех последующих национализмов. Французские революционеры с самого начала заявили, что они представляют всю «нацию», а не какую-то ее часть.Они уничтожили юридические привилегии одних (дворян) над другими, подчинили религию светскому правительству, а когда им угрожали консервативные силы Европы, они призвали всю «нацию» к оружию. Революционные армии исполнили национальный гимн «Марсельезу», слова которой столь же воинственны, как и американский аналог. Центральным элементом французской национальной идентичности в революционный период была борьба за отечество, вместо прежней верности королю и церкви.

Однако ирония французских революционных и наполеоновских войн заключалась в том, что страны, захваченные французами, в конце концов приняли свои собственные националистические убеждения. Захваченные страны превратили демократический французский принцип самоопределения в священное право защищать свою собственную национальную идентичность, сформированную их собственной историей, от универсалистских притязаний французов. Это нашло отражение в испанском восстании, начавшемся в 1808 году, возрождении Австрии и Пруссии и их борьбе за «освобождение» против Наполеона, руководстве России в последовавшей за этим антинаполеоновской коалиции и яростной британской гордости за свое неповиновение французским военным притязаниям. .

Национализмы по всей Европе

Когда наполеоновские войны впервые подошли к концу в 1814 году, великие державы Европы созвали собрание монархов и дипломатов, известное как Венский конгресс, подробно обсуждаемый в следующей главе, чтобы разобраться с последствиями. Эта встреча длилась несколько месяцев, отчасти благодаря неудобному возвращению Наполеона с Эльбы и последней битве при Ватерлоо, но в 1815 году она завершилась, наградив победившие королевства территориальными приобретениями и восстановив консервативных монархов на тронах таких государств, как Испания и сама Франция.Ничто не могло иметь меньшего значения для дипломатических представителей, присутствовавших на Венском конгрессе, чем «национальная идентичность» людей, живших на территориях, которые были разделены и розданы победителям, как куски пирога — жители северо-востока Италии теперь были подданных австрийского короля, вся Польша была разделена между Россией и Пруссией, а Великобритания оставалась в безопасности не только в своей растущей глобальной империи, но и во владении всей Ирландией.

Таким образом, многие народы Европы оказались либо без собственных государств, либо в государствах, зажатых между господствующими державами того времени. Среди ярких примеров — итальянцы и поляки. Италия страдала от господства той или иной великой державы со времен Возрождения; после 1815 г. именно австрийцы контролировали большую часть северной Италии. Польша была разделена между Австрией, Пруссией и Россией в восемнадцатом веке и просто исчезла с карты.Германия, конечно, не была объединена; Пруссия и Австрия соперничали друг с другом за господство на немецких землях, но обе были консервативными державами, не заинтересованными в «германском» объединении до конца века.

Однако изменилось то, что к позднему наполеоновскому периоду язык национализма и идея национальной идентичности стали самостоятельными. Например, немецкий национализм был силен и популярен после наполеоновских войн; В 1817 году, всего через два года после окончания Венского конгресса, немецкие националисты собрались в Вартбурге, где Мартин Лютер впервые перевел Библию на немецкий язык, размахивая черно-красно-золотым трехцветным флагом, который (более века спустя) станет официальный флаг немецкой нации.Два года спустя поэт-националист убил консервативного, а Австрийская империя приняла законы, жестко ограничивающие свободу слова, в частности, для сдерживания и ограничения распространения национализма. Несмотря на эти усилия и австрийскую тайную полицию, национализм продолжал распространяться, достигнув высшей точки в крупном и сознательном националистическом движении, стремящемся к единству Германии.

1830-е годы были поворотным десятилетием в распространении национализма. Лидер итальянских националистов Джузеппе Мадзини основал «Молодую Италию» в 1831 году, призывая к «весне народов», когда люди каждой «нации» Европы свергнут консервативных монархов и отстоят свой суверенитет и независимость.Это движение быстро распространилось за пределы Италии: слово «молодой» стало объединяющим словом и идеей национализма. Помимо «Молодой Италии», среди прочих существовали «Молодая Германия» и «Молодая Ирландия» — идея заключалась в том, что все люди должны и в конечном итоге будут населять нации, и что этот новый «молодой» стиль политики приведет к миру и процветанию для всех. . Отброшены старые, отжившие границы, каждый будет жить там, где ему положено: в нациях, управляемых своим народом. Националисты утверждали, что сама война может устареть.Ведь если бы каждый «народ» жил в «своей» нации, какой был бы смысл территориального конфликта? Для националистов того времени появление наций было синонимом более совершенного будущего для всех.

Центральным элементом самой концепции национализма на этой ранней оптимистической фазе была идентичность «народа» — термин, имевший мощный политический резонанс почти во всех европейских языках: das Volk, le peuple, il popolo и т. д. В любом случае , «люди» считались чем-то более важным, чем просто «те люди, которым посчастливилось здесь жить.«Вместо этого люди были привязаны к земле, с корнями, уходящими вглубь веков, и которые заслужили собственное правительство. Это была глубоко романтическая идея, потому что она говорила о эмоциональном чувстве национальной идентичности — о чувстве товарищества и солидарности с людьми, с которыми у данного человека может быть не так уж много общего.

При тщательном изучении «настоящую» личность данного «народа» стало труднее различить. Например, были ли немцы людьми, говорящими по-немецки, или жившими в Центральной Европе, или лютеранами, или католиками, или считающими, что их предки были из той же области, в которой они сами родились? Если бы они объединились в немецкую нацию, кто бы ее возглавил — пруссаки или австрийцы, кто был бы более настоящим немцем? Что насчет тех «немцев», которые жили в таких местах, как Богемия (т.е. Чешские земли) и Польша, с их собственным растущим чувством национальной идентичности? Националистическим движениям первой половины девятнадцатого века не нужно было особо заниматься этими головоломками, потому что их цели освобождения и объединения еще не были достижимы. Однако когда разного рода национальные революции действительно случались, их оказалось трудно преодолеть.

Либерализм

Сторонниками национализма, как правило, были представители среднего класса, включая всех, от ремесленников до нового профессионального класса, связанного с торговлей и промышленностью в девятнадцатом веке.Многие из тех же людей поддерживали другую доктрину, распространенную наполеоновскими войнами: либерализм. Идеи либерализма были основаны на просвещенческих концепциях разума, рациональности и прогресса восемнадцатого века, но как движение либерализм достиг зрелости в постнаполеоновский период; к 1830 году это слово стало широко использоваться.

Либералы девятнадцатого века обычно были образованными мужчинами и женщинами, включая элиту промышленности, торговли и профессий, а также средний класс.Они разделяли убеждение, что свобода во всех ее формах — свобода от деспотического правления королей, от устаревших привилегий знати, от экономического вмешательства и религиозной нетерпимости, от профессиональных ограничений и ограничений слова и собраний — может только улучшить качество общества. и благополучие его участников.

В отличие от абстрактной природы национальной идентичности среди националистов, либерализм имел прямолинейные убеждения, и все они отражали не только абстрактные теории, но и конкретные примеры либеральной американской и французской революций предыдущего века.Возможно, самым фундаментальным убеждением либерализма было то, что должно быть равенство перед законом, что резко контрастировало со старым «феодальным» (почти оскорблением для либералов) порядком законно определенных сословий. С этой отправной точки равенства сама цель закона для либералов заключалась в защите прав каждого гражданина, а не в закреплении привилегий меньшинства.

В то время как «права» означали традиционные привилегии, которыми пользовались определенные социальные группы или сословия в прошлом, от исключительного права короля на охоту в своих лесах до права крестьян на доступ к общинным землям, права теперь стали означать фундаментальная и универсальная привилегия, сопутствующая самому гражданству.Либералы утверждали, что свобода слова, пресса, свободная от цензуры, и свобода религиозного выражения — это «права», которыми должны пользоваться все. Точно так же большинство либералов выступало за отмену архаичного экономического вмешательства со стороны государства, в том числе законных монополий на торговлю (например, в судоходстве между колониями) и монополий оставшихся ремесленных гильдий — «права» участвовать в рыночном обмене, не сдерживаемом устаревшими законы также были частью либеральной парадигмы.

Так же, как и французские революционеры на ранней стадии революции, большинство либералов начала девятнадцатого века считали конституционную монархию наиболее разумной и стабильной формой правления.Конституции должны быть написаны так, чтобы гарантировать основные права граждан, а также определять и ограничивать власть короля (тем самым предотвращая угрозу тирании). Либералы также верили в желательность избранного парламента, хотя и с ограниченным электоратом: почти повсеместно либералы в то время считали, что право голоса должно быть ограничено теми, кто владеет значительным количеством собственности, тем самым (как они думали) гарантируя социальную стабильность.

В отличие от националистов, либералы видели по крайней мере некоторые из своих целей реализованными в постнаполеоновской Европе.Хотя монархия Бурбонов была восстановлена ​​во Франции, теперь существовал выборный парламент, религиозная терпимость и ослабленная цензура. Великобритания оставалась самой «либеральной» державой в Европе, долгое время являясь образцом конституционной монархии. Либеральная монархия возникла в результате бельгийской революции 1830 года, а к 1840-м годам ограниченные либеральные реформы были проведены и во многих небольших немецких государствах. Таким образом, несмотря на оппозицию консерваторов, большая часть Европы медленно и прерывисто либерализовалась в период между 1815 и 1848 годами.

Социализм

Третьей и последней из новых политических идеологий и движений начала девятнадцатого века был социализм. Социализм был специфическим историческим явлением, порожденным двумя взаимосвязанными факторами: во-первых, идеологическим разрывом с обществом порядков, произошедшим с Французской революцией, и, во-вторых, ростом промышленного капитализма. Он стремился устранить как экономические последствия промышленной революции, особенно с точки зрения условий жизни рабочих, так и установить новый моральный порядок для современного общества.

Сам термин французский. Он был создан в 1834 году, чтобы противопоставить индивидуализму, любимому термину либералов, но который ранние социалисты считали симптомом морального упадка. С самого начала социализм противопоставлялся индивидуализму и эгоизму, эгоистичной и эгоцентричной погоне за богатством и властью. Социализм предложил новый и лучший нравственный порядок, при котором члены общества будут заботиться не только о себе, но и друг о друге. В первые десятилетия своего существования социализм был движением не столько с экономической, сколько с этической основой.Конечно, у него были экономические аргументы, но эти аргументы основывались на моральных или этических требованиях.

К середине девятнадцатого века слово «социализм» стало использоваться более широко для описания нескольких различных движений, чем до сих пор рассматривалось изолированно друг от друга. Их общим фактором была идея о том, что материальные блага должны быть общими и что производители должны оставлять себе плоды своего труда, и все это во имя лучшего, более счастливого, более здорового сообщества и, возможно, нации.Постоянная забота ранних социалистов заключалась в том, чтобы решить то, что они считали моральным и социальным распадом европейской цивилизации в современную эпоху, а также устранить разногласия и облегчить страдания рабочих в разгар раннего индустриального капитализма.

В течение века произошел крупный сдвиг в социализме: до 1848 года социализм состоял из движений, которые разделяли озабоченность бедственным положением трудящихся и восстановлением органических социальных связей.Этот тип социализма был в основе своей оптимистичен: ранние социалисты думали, что почти все в европейском обществе в конечном итоге станут социалистами, как только они осознают его потенциал. Вслед за более поздними работами Фридриха Энгельса, одного из крупнейших мыслителей-социалистов второй половины XIX века, этот тип социализма часто называют «утопическим социализмом». В свою очередь, после 1848 года социализм становился все более воинственным, потому что социалисты понимали, что крупная перестройка общества не может произойти мирным путем, учитывая силу как консервативной, так и либеральной оппозиции.Важнейшим воинствующим социализмом был марксизм, названный в честь его создателя Карла Маркса.

Образцом так называемого «утопического» социализма выделяются три ранних социалистических движения: сенсимонианцы, овенисты и фурьеристы. Каждый был назван в честь своего основателя и провидца. Связующей темой этих трех ранних социалистических мыслителей были не только радикальные предложения по реорганизации труда, но и идея о том, что экономическая конкуренция является моральной проблемой, что сама конкуренция никоим образом не является естественной и вместо этого подразумевает общественный беспорядок.Сенсимонианцы называли эгоизм, эгоистичную погоню за личным богатством «самой глубокой раной современного общества».

При этом они нашли на удивление сочувствующую аудиторию среди некоторых консерваторов-аристократов, которые также боялись общественного беспорядка и ностальгировали по идее взаимных обязательств, существовавших в дореволюционной Европе между простыми людьми и знатью. В свою очередь, ранние социалисты считали, что в их идеях нет ничего угрожающего богатым — многие социалисты ожидали, что привилегированные классы признают обоснованность их идей и что социализм станет способом преодоления классового разрыва, а не его расширения. .

Сен-Симонианцы, названные в честь своего основателя Анри де Сен-Симона, были в основном высокообразованной молодой французской элитой, многие из которых были выходцами из привилегированных семей, а многие также выпускниками Политехнической школы, самой элитной технической школы во Франции, основанной Наполеоном. Их идеология, основанная на трудах Сен-Симона, предусматривала общество, в котором индустриализм был использован для создания своего рода рая на земле, а плоды технологий должны были кормить, одевать и приютить потенциально всех.Одним словом, они были первыми «технократами», людьми, верившими, что технология может решить любую проблему. Сен-симонианцы не вдохновили народное движение, но отдельные члены движения продолжали играть влиятельную роль во французской промышленности и помогали закладывать интеллектуальные основы таких предприятий, как создание Суэцкого канала между Красным морем и Средиземное море.

Первоначально Овениты были сотрудниками Роберта Оуэна, владельца британской фабрики. Он построил сообщество для своих рабочих в Нью-Ланарке, Шотландия, которое обеспечивало здравоохранение, образование, пенсии, коммунальные магазины и жилье.Он считал, что производительность связана со счастьем, и его первоначальные эксперименты увенчались успехом: текстильная фабрика в Нью-Ланарке получала стабильную прибыль. Он и его последователи создали ряд кооперативных, коммуналистских «утопических» сообществ (многие в Соединенных Штатах), но они, как правило, терпели неудачу в довольно короткие сроки. Вместо этого длительное влияние оуэнизма было в организации рабочих, где овениты помогли организовать ряд влиятельных первых профсоюзов, кульминацией которых стала Лондонская ассоциация рабочих в 1836 году.

Фурьеристы были частью очень своеобразного движения, потому что их основатель Шарль Фурье был очень своеобразным человеком. Фурье, который, возможно, был хотя бы частично безумным, считал, что открыл «науку о страстях». Согласно Фурье, причина, по которой большинство людей ненавидели то, что они делали, чтобы выжить, заключалась в том, что они выполняли неправильную работу. В мире было 810 определенных типов личностей, каждый из которых по своей природе был склонен к определенному роду деятельности.Таким образом, если бы 1620 человек (по одному мужчине и одной женщине каждого типа) объединились в сообщество и каждый выполнял ту работу, которую он «должен» делать, то стало возможным совершенное счастье. Например, по Фурье, убийцы — это просто люди, которые должны были быть мясниками, а дети — сборщиками мусора, потому что они любили играть в грязи. Эти спланированные сообщества будут называться «фалангами» в честь боевых порядков древней Греции.

Фурье был гораздо более радикальным, чем большинство других самопонятых социалистов. Во-первых, он выступал за полное гендерное равенство и даже за сексуальную свободу — он очень враждебно относился к моногамии, которую считал противоестественной. Считая брак устаревшим обычаем, он воображал, что в его фалангах дети будут расти вместе, а не подчиняться своим родителям. Помимо дальновидных идей о гендере, некоторые из его концепций были немного более загадочными.Среди прочего, он утверждал, что планеты спаривались и рождали новые планеты, и что когда все человечество будет жить фалангами, океаны превратятся в лимонад.

На практике значение фурьеристов состоит в том, что многие фаланги были фактически основаны, в том числе несколько в Соединенных Штатах. Хотя самые необычные идеи были удобно отложены в сторону, они по-прежнему были одними из первых реальных экспериментов в плановой коммунальной жизни. Точно так же многие известные ранние феминистки начали свою интеллектуальную карьеру как фурьеристы.Например, Флора Тристан была французской социалисткой и феминисткой, вышедшей из фурьеризма, чтобы проделать важную раннюю работу по привязке идеи социального прогресса к равенству женщин.

Вообще широкий «утопический» социализм 1840-х гг. был весьма распространен вплоть до 1848 г., он был мирной направленности, демократичен, верил в «право» на труд, его последователи надеялись, что высшие порядки могут присоединиться к нему. Эти ранние движения также имели тенденцию пересекаться с либеральными и националистическими движениями, разделяя видение более справедливых и равноправных законов и более гуманного общественного порядка в отличие от репрессий, которые все три движения отождествляли с консерватизмом.Немногие социалисты того периода считали, что для преобразования общества необходимо насилие.

Подробно рассмотренный в следующей главе, в 1848 году по всей Европе произошел грандиозный революционный взрыв. От Парижа до Вены и Праги европейцы восстали и, как оказалось, на время свергли своих монархов. В конце концов, однако, революции потерпели крах. Неуклюжие коалиции социалистов и других повстанцев, которые возглавляли их, вскоре распались до междоусобиц, и короли (а во Франции — новый император) в конце концов восстановили контроль.Социалисты сделали важные выводы после 1848 года. Демократия не приводила к неизбежному социальному и политическому прогрессу, поскольку большинство обычно голосовало за признанных лидеров сообщества (часто священников или дворян). Классовое сотрудничество было невозможно, поскольку более богатая буржуазия и дворянство видели в социализме своего общего врага. Мирные перемены могут оказаться невозможными, учитывая готовность сил порядка применять насилие для достижения своих целей. Россия, например, вторглась в Венгрию, чтобы обеспечить дальнейшее правление (в то время союзника России) Габсбургской Австрии.После 1848 года социализм становился все более воинственным, сосредоточившись на необходимости тактики конфронтации, даже прямого насилия, для достижения лучшего общества. В этот период созрели две постутопические и соперничающие формы социалистической теории: государственный социализм и анархический социализм.

Первый, государственный социализм, представлен французским мыслителем и агитатором Луи Бланом. Блан считал, что социальная реформа должна прийти сверху. Он утверждал, что нереально представить, что группы могут каким-то образом спонтанно организоваться в самоподдерживающиеся, гармоничные единицы.Он считал, что всеобщее избирательное право мужчин должно и приведет к созданию правительства, способного осуществить необходимые экономические изменения, в первую очередь за счет обеспечения работы для всех граждан. Он действительно видел, как это произошло во время Французской революции 1848 года, когда он некоторое время служил в революционном правительстве. Там он протолкнул создание национальных мастерских для рабочих, которые предоставляли оплачиваемую работу городской бедноте.

Резким контрастом был анархический социализм. Смысловой момент: анархизм означает отказ от государства, а не отказ от всех форм социальной организации или даже иерархии (т.е. вполне логично существование организованного анархистского движения, даже с лидерами). В случае анархистского социализма девятнадцатого века было два основных мыслителя: француз Пьер-Жозеф Прудон и русский Михаил Бакунин.

Прудон был автором книги «Что такое собственность?» на что он недвусмысленно ответил, что «собственность есть кража». Сама идея собственности была для Прудона бессмысленной и ложной, тщеславие, которое гарантировало, что богатые сохранят свою политическую и юридическую власть.В отличие от своего соперника Луи Блана, Прудон скептически относился к способности государства проводить значимые реформы, а после провала Французской революции 1848 года он пришел к выводу, что вся государственная власть по своей сути носит репрессивный характер. Вместо государства Прудон выступал за местные кооперативы рабочих в своего рода «экономическом федерализме», при котором кооперативы обменивались бы товарами и услугами между собой, и каждый кооператив вознаграждал бы работу плодами этой работы. Проще говоря, всю прибыль оставят себе рабочие.Он считал, что рабочие должны будут освободиться через какую-то революцию, но он не был сторонником насилия.

Другим выдающимся социалистом-анархистом был Михаил Бакунин, современник, иногда друг, а иногда соперник Прудона. Короче говоря, Бакунин верил в необходимость апокалиптической, насильственной революции, чтобы стереть с лица земли новое общество свободных коллективов. Он ненавидел государство и ненавидел традиционную семейную структуру, считая ее бесполезным пережитком прошлого.Бакунин думал, что если его современное ему общество будет разрушено, социальные инстинкты, присущие человечеству, расцветут, и люди «естественным образом» построят лучшее общество. Он также был великим защитником изгоев, бандитов и городской бедноты. Он глубоко скептически относился как к промышленному рабочему классу, который, как он отмечал, мог быть средним классом, так и к Западной Европе, пронизанной индивидуализмом, эгоизмом и одержимостью богатством. В конце концов он организовал крупные анархистские движения на «периферии» Европы, особенно в Италии и Испании.Примерно к 1870 году в обеих странах были крупные анархистские движения.

В конце концов, самым влиятельным социалистом был немец: Карл Маркс. Маркс родился в 1818 году в Рейнской области, в семье евреев, перешедших в лютеранство (по необходимости — отец Маркса был юристом в консервативной, стойко лютеранской Пруссии). Он был страстным и блестящим исследователем философии, который пришел к выводу, что философия важна только в том случае, если она ведет к практическим изменениям — он писал, что «философы только по-разному интерпретировали мир.Однако смысл в том, чтобы изменить его».

Вся история, по Марксу, есть история классовой борьбы. От древних фараонов до феодальных королей и их дворян классы богатых и могущественных всегда злоупотребляли и эксплуатировали классы бедных и слабых.Однако мир перешел в новую фазу после Промышленной революции и Французской революции, которая (для Маркса) упростила непрекращающуюся борьбу многих конкурирующих классов до двух: буржуазии и пролетариата. Буржуазия представляла собой восходящий средний класс, владельцев фабрик и предприятий, банкиров и всех тех, кто непосредственно контролировал промышленное производство. Пролетариат был промышленным рабочим классом.

До этого классы рабочих в досовременную эпоху обычно имели непосредственный доступ к средствам к существованию: небольшой участок земли, доступ к общим землям, орудия труда в случае ремесленников.У них был, говоря языком Маркса, некий защищенный доступ к «средствам производства», что могло означать что угодно, от земли, плуга и быка до мастерской, укомплектованной плотницкими инструментами. Однако в современную эпоху эти права и эти инструменты систематически отнимались. Общие земли были закрыты и заменены товарными фермами. Ремесленники устарели из-за роста промышленности. Крестьяне были вытеснены с земли или владели такими маленькими участками, что их детям приходилось искать работу в городах.Чистый результат заключался, как правило, в том, что класс рабочих, которым «нечего было продавать, кроме своего труда», пролетариат, рос.

В то же время люди, имевшие собственность, «буржуазия», сами находились под давлением. В условиях нового капитализма, нерегулируемых рынков и беспощадной конкуренции было ужасно легко отстать и выйти из бизнеса. Таким образом, бывшие представители буржуазии проиграли и сами стали пролетариями. В результате вырос пролетариат и все другие мыслимые классы (включая крестьян, владельцев мелких лавочек и т.) уменьшился.

Тем временем промышленность выпускала все больше и больше продукции. Каждый год наблюдался рост эффективности и экономичности производства, что приводило к огромному избытку продуктов, доступных для покупки. В конце концов, их стало слишком много, а людей, которые могли бы позволить себе это купить, стало слишком мало, поскольку одной из особенностей пролетариата, одной из форм его «отчуждения» была его неспособность покупать те самые вещи, которые они производили. Это привело к «кризису перепроизводства» и массовому экономическому коллапсу.Это было бы немыслимо в досовременной экономике, где основной проблемой, с которой сталкивалось общество, была нехватка товаров. Однако благодаря промышленной революции продукты нуждаются в потребителях больше, чем потребители в продуктах.

В разгар одного из таких крахов, писал Маркс, члены пролетариата могли реализовать свои общие интересы, захватив беспрецедентное богатство, которое сделал возможным индустриализм, и используя его на общее благо. Вместо горстки сверхбогатых экспроприаторов каждый мог разделить материальный комфорт и свободу от нужды, чего раньше никогда не было.Это видение революции было очень сильным для молодого Маркса, который писал, что, учитывая врожденные тенденции капитализма, революция неизбежна.

В свою очередь, революции действительно случались, наиболее эффектно в 1848 году, которые Маркс сначала приветствовал с восторгом, а затем с ужасом наблюдал, как революционный импульс ослабевает, а консерваторы возвращают инициативу. Впоследствии, посвятив себя анализу присущих капитализму характеристик, а не революционной пропаганде, Маркс стал более осмотрительным.С ошеломляющей эрудицией он пытался разобраться в экономической системе, которая каким-то образом неоднократно разрушала сама себя и все же становилась сильнее, быстрее и агрессивнее с каждым экономическим циклом.

Оглядываясь в прошлое, Маркс на самом деле писал о том, что произойдет, если капитализму будет позволено развернуться безудержно, как это было в первом веке промышленной революции. Адские фабрики, голодающие рабочие, нищета и страдания фабричных городов — все это было частью европейского капитализма девятнадцатого века.Все, что могло содержать эти факторы, прежде всего в виде уступок рабочим и государственного вмешательства в экономику, не имело массовых масштабов, когда писал Маркс, — сами профсоюзы были запрещены в большинстве государств до середины века. В свою очередь, ни один из факторов, которые могли бы смягчить деструктивные тенденции капитализма, не был финансово выгоден какому-либо отдельному капиталисту, поэтому Маркс не видел оснований для того, чтобы они когда-либо проявлялись в больших масштабах в государствах, контролируемых денежными интересами.

Марксу революция казалась не только возможной, но и вероятной в 1840-х годах, когда он впервые писал о философии и экономике. Однако после того, как революции 1848 года потерпели неудачу, он переключил свое внимание с революции на внутреннюю работу самого капитализма. Фактически, после 1850 года он вообще редко писал о революции; Напротив, его великая работа «Капитал» представляет собой обширное и невероятно подробное исследование того, как работала капиталистическая экономика Англии и что она делала с людьми «внутри нее».

Если свести это к очень простому уровню, Маркс никогда не описывал достаточно подробно, когда возможны материальные условия для социалистической революции. В огромном количестве своих книг и переписки Маркс (и его соратник Фридрих Энгельс) утверждал, что каждая нация должна будет достичь критического порога, при котором индустриализм созреет, пролетариат станет большим и самосознательным, а буржуазия все больше использует жесткая политическая тактика, чтобы попытаться держать пролетариат в узде.Должен был бы быть и, согласно марксизму, всегда будет большой экономический кризис, вызванный перепроизводством.

В этот момент каким-то образом пролетариат мог подняться и захватить власть. В некоторых своих работах Маркс указывал, что пролетариат восстанет спонтанно, без чьего-либо руководства. Иногда, например, во втором разделе своего раннего труда «Коммунистический манифест», Маркс намекал на существование политической партии, коммунистов, которые будут работать, чтобы координировать и помогать пролетариату в революционном процессе.Суть, однако, в том, что Маркс очень хорошо критиковал внутренние законы свободного рынка при капитализме и указывал на многие его проблемы, но у него не было тактического руководства по революционной политике. И, наконец, к концу жизни сам Маркс все больше беспокоился о том, что социалисты, в том числе самозваные марксисты, попытаются устроить революцию «слишком рано», и она потерпит неудачу или приведет к катастрофе.

В общем, Маркс не оставил ясной картины того, что социалисты должны были делать в политическом плане, и не описал, как будет работать социалистическое государство в случае успеха революции.Исторически это имело значение только потому, что социалистические революции были успешными, и эти страны должны были попытаться понять, как управлять социалистическим путем.

Социальные классы

Насколько европейское общество походило на социологическое описание, данное Марксом? На первый взгляд, Европа девятнадцатого века больше похожа на то, какой она была в предыдущие века, чем на радикально новую — большинство людей по-прежнему были фермерами, все страны, кроме Британии, по-прежнему были в основном сельскими, а промышленной революции потребовались десятилетия, чтобы распространиться за пределы Британии. сердце.При этом европейское общество претерпевало значительные изменения, и Маркс был прав, определяя новый профессиональный средний класс, буржуазию, как агентов большей части этих изменений.

Термин «буржуазия» по-французски означает «бизнес-класс». Первоначально этот термин означал просто «горожане», но со временем он приобрел значение человека, который зарабатывал деньги на торговле, банковском деле или управлении, но не имел дворянского титула. К началу 1800-х годов буржуазия составляла от 15% до 20% населения Центральной и Западной Европы.Мужчины-представители буржуазии были фабрикантами, служащими, торговыми и государственными бюрократами, журналистами, врачами, адвокатами и всеми остальными, кто подпадал под этот двусмысленный класс «бизнесменов». Они все больше гордились тем, что они «сделали себя сами», люди, чей финансовый успех основывался на интеллекте, образовании и компетентности, а не на благородных привилегиях и наследстве. Многие считали старый порядок архаичным возвратом, чем-то, что ограничивало как их собственные возможности зарабатывать деньги, так и возможности общества для дальнейшего прогресса.В то же время их отличало то, что они работали не руками, чтобы зарабатывать на жизнь; они не были ни земледельцами, ни ремесленниками, ни промышленными рабочими.

Рост буржуазии произошел в результате взрыва урбанизации, который произошел как из-за индустриализма, так и из-за разрушения старого общественного порядка, начавшегося с Французской революции. Города, некоторые из которых за столетие выросли почти на 1000 %, концентрировали группы образованных профессионалов. Именно средний класс пожинал плоды растущей и все более сложной экономики, сосредоточенной в городах.

В то время как буржуазия гордилась своей самонадеянной трезвостью и трудолюбием, в отличие от щегольства и легкомыслия дворянства, успешные представители среднего класса часто с жадностью скупали столько земли, сколько могли, как в подражание дворянам, так и потому что право голоса в большинстве стран Западной Европы на протяжении десятилетий было связано с владением землей. В свою очередь дворяне настороженно относились к среднему классу, особенно потому, что очень многих буржуа привлекали потенциально разрушительные идеологии, такие как либерализм и, все чаще, национализм, но в течение века эти два класса имели тенденцию смешиваться на основе богатства.Старые дворянские семьи, возможно, презирали «нуворишей», но все равно женились на них, если нуждались в деньгах.

У буржуазии были определенные видимые вещи, которые определяли ее как класс, буквально «статусные символы». Они не выполняли никакого ручного труда и настаивали на высочайших стандартах чистоты и опрятности в своем внешнем виде и в своих домах. В свою очередь, все, кроме самых маргинальных буржуазных семей, нанимали по крайней мере одного штатного слугу (нанятого из рабочего класса и всегда платившего гроши) для поддержания этих стандартов гигиены.Если это возможно, буржуазные женщины вообще не выполняют оплачиваемой работы, вместо этого выступая в качестве хранительниц дома и поддерживающих ритуалы посещения и приема гостей, которые поддерживают их социальную сеть. Наконец, буржуазия социализировалась в частных местах: частных клубах, новых универмагах, впервые открывшихся в середине девятнадцатого века, и фойе частных домов. Рабочий класс собирался в тавернах («публичных домах» или просто «пабах» в Британии), в то время как буржуазные мужчины и женщины оставались в безопасности внутри.

Кроме того, представители буржуазии должны были жить по определенным правилам поведения. В отличие от сексуального распутства старой знати, буржуазные мужчины и женщины должны были избегать внебрачных связей (хотя на практике буржуазные мужчины регулярно пользовались проститутками).Буржуазный человек должен был соответствовать высоким стандартам честности и деловой этики. Общим для этих концепций был страх
позора — литература того времени, описывающая этот социальный класс, полна ссылок на неспособность буржуазии соответствовать этим стандартам и подвергаться широкому публичному унижению.

А знать? Правовые структуры, которые поддерживали их самобытность, медленно, но верно ослабевали в течение девятнадцатого века. Еще более опасным, чем потеря законных монополий на землевладение, офицерский состав армии и политический статус, был огромный сдвиг в создании богатства от земли к торговле и промышленности.Относительно небольшое число дворян участвовало в ранней промышленной революции, во многом благодаря их традиционному пренебрежению к торговле, но к середине века стало очевидно, что промышленность, банковское дело и коммерция затмевают землевладение в качестве основных источников дохода. богатство. Точно так же единственное, что объединяло буржуазию и рабочий класс, — это вера в желательность избирательных прав; к концу века всеобщее избирательное право для мужчин было на горизонте (или уже произошло, как это произошло во Франции в 1871 году) почти во всех странах Европы.

Таким образом, долгосрочная модель дворянства заключалась в том, что оно стало культурно напоминать буржуазию. Упрямо цепляясь за свои титулы и притязания на власть, дворянство неохотно вступало на экономические поля буржуазии и перенимало и ее социальные привычки. Границы между высшими эшелонами буржуазии и основной частью дворянства к концу века стали очень размытыми, поскольку буржуазные деньги финансировали старые дворянские дома, которые все еще имели доступ к социальному престижу титула.