Жан де Лафонтен — биография, фото, басни, личная жизнь, причина смерти

Биография

Жан де Лафонтен – поэт-баснописец и литератор, великий французский классик. Несмотря на заимствования у других писателей, как древних, так и современных, он создал стиль и поэтическую вселенную, личную и универсальную, своеобразную и неповторимую, доступную для всех. Басни, благодаря которым француз приобрел известность, составляют лишь небольшую часть его сочинений. Он написал несколько пикантных рассказов в стихах, роман, пробовал себя в элегии и фантазии, в эпиграмме и комедии. Эти произведения пронизаны личными размышлениями и изящными ирониями.

Детство и юность

Жан де Лафонтен (Jean de La Fontaine) родился 8 июля 1621 года в Шато-Тьерри, провинции Шампань. Был средним сыном Чарльза де Лафонтена, лесничего герцогства Шато-Тьерри и часовых дел мастера, и Франсуазы Пиду, дочери Жана Пиду, лорда Мадуре. Его младший брат по имени Клод родился в 1623 году. Старшая сестра Энн де Жуй 1611 года рождения была ребенком от первого брака матери с торговцем Луи де Жуем.

Портрет Жана де Лафонтена

Первые годы жизни он провел в Шато-Тьерри, в особняке, который его родители купили в 1617 году. Существует мало информации о годах учебы Жана. Известно, что он посещал колледж родного города, овладел латынью. Там он подружился с Франсуа де Мокруа, будущим поэтом и переводчиком, аббатом, повлиявшим на творчество Лафонтена.

Родители готовили среднего сына для семинарии и в 1641 году поместили его в Ораторийю. Через год юноша покинул религиозную стезю, предпочитая читать Оноре д’Юрфе и Франсуа Рабле вместо Святого Августина.

Дом Жана де Лафонтена в Шато-Тьерри

После этого Жан отправился в Париж изучать право. Там он вошел в круг молодых поэтов, называвших себя «рыцарями круглого стола», познакомился с Полом Пеллиссоном, Франсуа Шарпантье, Таллеманом де Рео. В 1649 году Лафонтен получил диплом юриста и выкупил пост отца в Шато-Тьерри. К служебным обязанностям Жан относился легкомысленно. В это время его занимала литература, и он решил посвятить себя творчеству.

Произведения

Первой литературной работой Лафонтена стала комедия в 5 действиях «Евнух», опубликованная в 1654 году. Это была адаптация произведения древнеримского драматурга Теренция, которая прошла незамеченной.

Писатель Жан де Лафонтен

В это время покровителем французской словесности был суперинтендант Николас Фуке, министр финансов при Людовике XIV, сыгравший большую роль в биографии поэта. Лафонтен вскоре получил заказ на стихотворные произведения и «литературную пенсию» в тысячу ливров.

Помимо обязательных работ, поэт посвятил патрону поэму «Адонис», написанную в духе древнеримского поэта Овидия, начал создавать произведение во славу поместья Фуке Во-ле-Виконт «Le Songe de Vaux». Дворец министра в то время находился в стадии строительства, поэтому Лафонтен описывал его в форме сновидения. Эта ода осталась незавершенной из-за ареста министра в 1661 году.

Портрет Людовика XIV

Жан остался верен другу и наставнику, в его защиту он создал «Оду королю», адресованную Людовику XIV, и «Элегию нимфам Во», чем вызвал гнев монарха и главы правительства Жан-Батиста Кольбера.

Нового покровителя Лафонтен обрел в лице Мари Анни Манчини, герцогини Буйон, самой молодой из племянниц кардинала Мазарини, а затем герцогини Орлеанской. Под патронажем последней опубликовали дебютный сборник поэта «Сказки и новеллы в стихах» в 1664 году. В него вошли «Джакондо», сюжет которой позаимствован из поэмы «Неистовый Орландо» итальянского писателя Людовико Ариосто, и «Побитый и довольный рогоносец».

Портреты Жана де Лафонтена

Предыдущие произведения поэта были довольно тривиальны, а этот сборник вызвал оживленные споры в литературных кругах и ссору между Лафонтеном и герцогом Буйоном, переводившим «Неистового Орландо» ранее.

В 1665 и 1666 годах вышли еще две книги «Сказок и новелл в стихах». В этот раз писатель обратился к фривольным сюжетам Боккаччо и сборнику «Сто новых сказок», содержавшему произведения французского фольклора. В адрес Лафонтена посыпались упреки в отсутствии нравственности и морали.

Алина Осташкина читает басню Жана де Лафонтена «Человек и змея»

В 1668 году поэт опубликовал первую книгу басен, содержащую произведения нового жанра, основоположником которого считался древнегреческий поэт Эзоп. На первый взгляд, это были сказки, но краткость, поучительный характер и аллегорический смысл отличали их от предыдущих творений Лафонтена.

В сборник под названием «Басни Эзопа, переложенные на стихи г-ном де Лафонтеном» вошли «Ворона и лисица» («Ворон и лис»), «Стрекоза и муравей» («Цикада и муравьиха»), «Лисица и виноград». Русскому читателю эти названия знакомы с детства по произведениям Ивана Крылова.

Портрет Эзопа

После этого были напечатаны еще 5 книг басен в стихах. Эти произведения, посвященные французскому дофину, имели большой успех, принесли славу создателю. Разнообразные и свободные по форме, басни Лафонтена охватывали многие аспекты человеческого опыта. В эпоху борьбы за чистоту языка автор использовал архаические слова, коллоквиализмы, устаревшие конструкции.

Басни казались современникам произведениями второстепенного жанра, детской литературой. Обманчиво простые стихи легко запоминались, но при этом демонстрировали глубокое понимание человеческой природы. Строки из них стали фразеологизмами французского языка.

Турал Рахманов читает басню Жана де Лафонтена «Безумец и мудрец»

В 1669 году Лафонтен опубликовал «Любовь Психеи и Купидона», длинный роман в стихах и прозе, навеянный произведением древнеримского философа Апулея «Золотой осел». Эта работа, отличавшаяся тонким поэтическим стилем и изысканной прозаической формой, выразившая отношение автора к любви, красоте и искусству, оставила публику равнодушной. Современники сочли текст противоречащим основным принципам классической эстетики.

3-й сборник «Сказок» появился в 1671 году, в него вошли 8 новелл. В том же году Лафонтену пришлось отказаться от должности лесничего, после смерти герцогини Орлеанской он остался без работы. Однако в 1673 году писатель нашел новую покровительницу, Маргариту де Ла Саблиер, в салонах которой собирались выдающиеся ученые, поэты, философы, художники и другие люди науки и искусства.

Статуи Жана де Лафонтена

В 1673-1682 годах Лафонтен опубликовал множество работ: стихотворения для религиозного сборника, изданного в Порт-Рояле, эпитафию Мольеру, новые сказки, самые распутные из которых были запрещены полицией, 5 новых книги басен и другие произведения. В 1674 году писатель попробовал себя в жанре оперы, но не завершил этот литературный эксперимент.

В 1682 году он написал «Поэму о хинном дереве» в естественнонаучном жанре рекламы лекарственного средства. В 1684 году Лафонтена избрали членом Французской академии, королевского литературного учреждения. До этого писателя несколько раз не принимали из-за немилости Людовика XIV, помнившего участие Жана в деле Фуке.

Жан де Лафонтен в старости

Поэт выпустил серию басен, публиковавшихся между 1689 и 1692 годами, они собраны в книгу, посвященную герцогу Бургундскому, старшему сыну Великого Дофина. В 1680-е годы при участии актера Шарля Шевийе де Шанмеле Лафонтен написал комедии «Раготен», «Флорентиец» и «Волшебный кубок».

После смерти г-жи де ла Саблиер в 1693 году мысли Лафонтена обратились к церкви. Он отказался от сказок и пообещал посвятить остаток дней созданию благочестивых произведений. Последний сборник басен появился в 1694 году.

Личная жизнь

В 1647 году отец Лафонтена устроил свадьбу Жана с Мари Эрикар, дочерью Луи Эрикара, лейтенанта Бэйливика, и Агнесы Пети из Хёртебиса. Брачный договор подписали в пригороде Шато-Тьерри 10 ноября 1647 года у нотариуса Тьерри Франсуа. Поэту было 26 лет, его жене – 14 с половиной. В качестве приданого невеста принесла супругу 20 тыс. ливров. В 1652 году Мари родила сына Чарльза, больше детей у Лафонтена не было.

Жан де Лафонтен и его жена Мари Эрикар

Юная супруга поэта была красива и умна, но молодые не ладили друг с другом. Враги Лафонтена распускали сплетни о личной жизни Мари, виновной лишь в том, что она была небрежной домохозяйкой и заядлой читательницей.

Жан постоянно находился вдали от дома, имея привлекательную внешность, о которой можно судить по портретам поэта, не хранил верность жене. Постепенно Лафонтена начали преследовать финансовые трудности.

Памятник Жану де Лафонтену

В 1658 году супруги разделили имущество и без всяких скандалов перестали жить вместе. Мари осталась в Шато-Тьерри, где о ней заботился повзрослевший и получивший образование Чарльз. Поэт уехал в столицу Франции.

О парижском периоде жизни и творчества Лафонтена повествует фильм «Вызов судьбе» режиссера Даниэля Виня, вышедший на экраны в 2007 году.

Лафонтен дружил с принцем Конде, Ларошфуко, мадам де Лафайет. Есть версия, что он поддерживал отношения с Мольером, Буало и Расином, но она не подтверждена фактами.

Смерть

С началом болезни в 1692 году поэт обратился к библейской литературе, отрекся от самых фривольных произведений, настроился на благочестивый лад. Жан Лафонтен скончался 13 апреля 1695 года в Париже. Причиной смерти исследователи считают туберкулез. Его погребли на кладбище Святых Невинных в Париже, не сохранившемся до наших дней.

Могила Жана де Лафонтена

Во время сноса захоронений в годы Французской революции останки поэта перенесли в Музей французских памятников, а затем на кладбище Пер-Лашез. Интересным фактом является то, что Лафонтен сам написал свою эпитафию, известную как «Эпитафия ленивцу»:

Иван и умер, как родился, —
Ни с чем; он в жизни веселился
И время вот как разделял:
Во весь день — пил, а ночью спал.

Цитаты

Нет ничего опаснее невежественного друга – уж лучше умный враг.

Никогда не продавай (не дели) шкуру еще не убитого медведя.

Судьба часто встречает нас на том пути, который мы выбрали, чтобы избежать ее.

Живи для высших благ, они к добру ведут.

Используй лишь для них и свой досуг и труд.

Произведения и басни

• «Любовь Психеи и Купидона»
• «Поэма о хинном дереве»
• «Волшебный кубок»
• «Волк и ягненок»
• «Две крысы, яйцо и лиса»
• «Лебедь и повар»
• «Лис и цапля»
• «Обезьяна и леопард»
• «Ворон и лисица»
• «Коршун и соловей»
• «Подагра и паук»
• «Собака с хозяйским обедом»
• «Фортуна и мальчик»
• «Крольчонок, ласка и кот»

Биография Жана де Лафонтена

Жан де Лафонтен (Jean de La Fontaine) родился 8 июля 1621 года во французском городке Шато-Тьерри, что в Шампаньи, где отец его, Шарль де Лафонтен, служил лесничим. В школе юный Лафонтен не проявил своих ярких способностей. Двадцати лет, прочитав несколько книг духовного содержания, он решил поступить в Сен-Маглуарскую семинарию, но пробыл там всего около года. Его примеру последовал брат Клод, который окончил курс с успехом и стал священником.

Когда Жану минуло двадцать шесть лет, отец женил его и передал обязанности лесничего. Демон поэзии на тот момент еще не посещал Лафонтена.

Как-то Лафонтену пришлось слышать декламацию одной из од; это произвело впечатление на будущего поэта: он прочёл всего Мальэрба и пытался подражать ему. Но Мальэрб один мог бы и испортить вкус Лафонтена, если бы друзья его Пентрель и Макруа не посоветовали ему прочесть образцы других авторов, имеющих большее значение в литературном мире. Из древних авторов Платон и Плутарх вскоре сделались его любимцами; ему приходилось читать их в переводе, так как греческого языка Лафонтен не знал. Он увлекался также Горацием и Вергилием, которых в состоянии был понимать в подлиннике. Из современных ему авторов он предпочитал Рабеле, Маро, Де-Перье, М.Ренье и Урфе.

Брак не изменил его переменчивых вкусов. Мария Эрикар, на которой родители заставили его жениться в 1647 году, была женщина красивая, неглупая; но природа не одарила её твёрдым характером, любовью к порядку и труду; вообще у неё не было тех качеств, которые могли бы оказать дисциплинирующее влияние на мужа. В то время, как она зачитывалась романами, он грезил собственными стихами и произведениями его любимцев. Семейное счастье молодых супругов длилось недолго.

После смерти своего отца Лафонтен, по собственному выражению, «проел» полученное от него наследство, приданого жены хватило также не надолго. Волей-неволей семье приходилось довольствоваться содержанием, которое Лафонтен получал в качестве лесничего. Никакого другого занятия он себе не выбрал.

Есть основания предположить, что Лафонтен-лесничий ограничивался продолжительными прогулками по лесу, отдаваясь своей природной склонности к мечтательности. Действительно, делом он, по-видимому, занимался очень мало, так как после многолетней службы он не имел некоторых элементарных понятий о лесном хозяйстве и технике. Его очаровывала поэзия; первые попытки его ограничивались небольшими стихотворениями, написанными по поводу различных случаев жизни; в Шато-Тьеррском обществе вещицы эти пользовались большим успехом. Лафонтен задумал тогда написать комедию, но, за недостатком изобретательности, он заимствовал интригу у одного из своих любимых классиков, изменил имена действующих лиц, и следил за текстом подлинника в подражательной форме. Но выбранная пьеса не подходила к французскому театру, автор не пытался добиться постановки её на сцену, но выпустил её в свет; этим произведением, с недурною версификацией, Лафонтен обратил на себя внимание. Ему было 32 года.

В ту пору родственник Лафонтена, советник короля, Жаннарт, представил его суперинтенданту Фуке, покровительствовавшему литераторам. Фуке предложил ему сделаться постоянным поэтом, назначив ему содержание в тысячу ливров. Каждую четверть года Лафонтен представлял своему патрону по одному стихотворению. О годах, проведённых Лафонтеном в роскошной обстановке дворца Фуке, Лафонтен вспоминал впоследствии с особым удовольствием.

С того времени, как Фуке впал в немилость, Лафонтену пришлось проводить большую часть времени в своей семье; но, как и раньше, он тяготился обязанностями семьянина. Даже сын, родившийся у него, не в состоянии был привязать его к семье.

Шато-Тьерри казался ему могилою. Он последовал в Лимож, за своим родственником Жаннартом, высланным вместе с мадам Фуке, делами которой он управлял. Но в Лиможе ему пришлось пробыть не долго. По возвращении оттуда он делил своё время между Шато-Тьерри и Парижем, куда он первое время приезжал с женой, потом – один.

Жизнь двумя домами расстраивала его и без того сильно пошатнувшиеся дела; но, благодаря свойственной ему беспечности и немалой доли эгоизма, это его беспокоило очень редко. С этого времени начинается его дружба с Расином, с которым Лафонтен познакомился через Мольера. Расин был дружен с критиком Буало, а Мольер – с литератором Шапелем. Образовался дружеский кружок, весело проводивший часы досуга в беседах. Лафонтен был душой этой компании.

Лафонтену, между тем, минуло уже сорок лет, а он всё ещё считался салонным поэтом. В эту пору его пригласила в качестве личного секретаря герцогиня Орлеанская, вдова Гастона, брата Людовика XIII. При маленьком Люксембургском дворе, где Лафонтен был любезно принят, он вскоре сумел приобрести всеобщую симпатию. Герцогиня Бульонская предложила Лафонтену применить свой талант для подражания Ариосто и Бокаччо. Совет этот пришёлся на руку литератору. Лафонтен дебютировал «Жокондою». Рассказ этот, представляющий свободное подражание Ариосту, вызвал полемику. Но, как бы то ни было, «Жоконда» имела успех, и Лафонтен написал ещё несколько новелл в том же роде.

Однако характер этих последних произведений не понравился Людовику XIV и Кольберу (французский государственный деятель). Притом и падение Фуке ещё не было забыто. Монарх обещал вернуть Лафонтену свою милость, если он даст слово «исправиться» — изменить характер своих произведений. Лафонтен дал слово. Он решил поработать на пользу обучения и развлечения начинавшего своё образование дофина. Это был почётный способ для поправления своей репутации в глазах монарха и его приближённых. Лафонтену явилась мысль подражать Федру и Эзопу, и он принялся за работу.

Первый сборник басен, состоявший из шести книг, вышел в свет в 1668 году, под скромным заглавием: «Басни Эзопа, переложенные в стихах Ж. де-Лафонтеном», он был посвящён дофину.

По смерти герцогини Орлеанской Лафонтену оказала покровительство мадам де Ла Саблиер, собиравшая в своём салоне учёных и литераторов. До 72-летнего возраста Лафонтен оставался другом дома мадам де Ла Саблиер, где вращался в обществе наиболее выдающихся людей Франции того времени. Двадцать лет он прожил в доме мадам де Ла Саблиер, не зная никаких забот. При таких условиях он отдался вполне демону поэзии, который не покидал его до самой смерти.

Первые басни Лафонтена встретили хороший приём, имели всеобщий успех; дальнейшие – поддерживали его реноме. Урывками был написан им роман «Психея», в котором проза местами прерывается небольшими стихотворениями. Впоследствии Корнейль и Квино переделали этот роман в оперу, музыка была написана Люлли. Попытки Лафонтена в области драматической литературы оказались менее успешными. На сцену была поставлена только небольшая пьеса его «Флорентинец», в которой есть сцены, достойные Мольера.

Поэтические произведения Лафонтена нисколько не умаляют его значения; как баснописец же Лафонтен стал бессмертным. Басня, в той форме, которую ей придал Лафонтен – одно из счастливейших творений человеческого ума. Басни его завораживают своей жизненностью; иллюзия полная: басня была пережита автором, а потому очаровывает и читателя. Лафонтен действительно видит то, что описывает. Собственно говоря, басни Лафонтена не читаешь и не запоминаешь: их смотришь и слышишь.

Не следует полагать, что до Лафонтена у французов не было басни: одно из лучших произведений этого рода – «Роман Лисицы» представляет действительную историю из жизни средневековых феодалов; действующие лица – животные, аллегорически изображающие людей.

Лафонтен же непосредственно пользовался древними оригиналами: Эзоп, Федр, Бидпаи – вот обычные его образцы. Оригинальность Лафонтена не исчерпывается складом его ума и воображения, она проявляется и в его языке. Слог его изящный, естественный, своеобразный.

После выхода в свет второго сборника басен, который Лафонтен преподнёс Людовику XIV, баснописец был избран в члены Парижской Академии. Заседания Академии его очень интересовали, и он аккуратно посещал их.

Во время тяжкой болезни Лафонтена, когда со дня на день ожидали его смерти, умерла в уединении его патронесса, мадам де Ла Саблиер. По выздоровлению Лафонтена, один из его друзей, Гервар, предложил ему поселиться в его отеле на улице Платриер. В этих роскошных покоях, украшенных произведениями кисти Миньярда, Лафонтен провёл последние два года своей жизни. Он посещал ещё Академию, но чаще стал ходить в церковь; он переложил в стихотворную форму несколько псалмов, продолжал писать басни. Кроме того, он принимал деятельное участие в воспитании молодого герцога Бургундского. До самой смерти Лафонтен сохранил свежесть ума и любезность общения.

Лафонтен мирно скончался 13 февраля 1695 года, после нескольких месяцев крайней слабости, на 74 году жизни. Когда его старинный друг Макруа получил известие о смерти его, он написал трогательные строки: «Мой дорогой и верный друг, господин де Лафонтен, умер. Мы были с ним друзьями более пятидесяти лет, и я благодарю бога, что до самой старости ни одно облачко не омрачало нашей дружбы, и что я одинаково нежно любил его до самого конца. Я не знал человека более искреннего и правдивого, чем Лафонтен: не знаю, солгал ли он хоть раз в жизни».

Адаптация текста: Ирис Ревю

Cilice — Википедия

Статья из Википедии, свободная энциклопедия.

Chemises de pénitent ou d’ascète rugueuses en poil d’animaux et cilices en fer, musée du romantisme de Can Papiol, Vilanova i la Geltrú, Espagne.

Le cilice (мужское имя) est un sous-vêtement, une tunique ou un accessoire comme une ceinture de crin, d’etoffe rude, voire de metal utilisé comme tool de mortification volontaire, accompagné éventuabellement de jeûnebellement de jeûnebellement .

.

La cilice (женское имя) est l’toffe, originaire de Cilicie, faite de poils de chèvre ou de chameau utilisée pour la confection des vêtements.

Жан-ле-Батист с тюником в шамо. Картинка Эль Греко.

À l’origine, le cilice était un vêtement de tissu rugueux fait de poils de chèvre et porté sous la form d’un maillot de corps ou comme une ceinture autour des rins, dans un but de mortification et de pénitence (dans le premier cas on parle aussi d’une «волосы») ^[1] . On a dit que le nom latin venait de la Cilicie où ce tissu était fabriqué mais la выбрал elle-même était probablement connue et utilisée longtemps avant que ce nom lui fût donné. La toile Grossière, par instance, si souvent упоминается в Библии как символ deuil et de pénitence, était probablement la même selected ; et le vêtement en peau de bete de Jean Baptiste était sans doute аналог. Первое использование библейских слов в латинской форме в переводе с Вульгаты на псалом 34:13, « 

Ego autem, cum mihi molesti essent, induebar cilicio  » ^[2] , ce que les Bibles catholiques traduisent généralement par «cilice» et la Bible Proteante de Segond par «sac».

Подвеска, посвященная первым векам христианства, использованию этих тканей, comme moyen de mortification physique et pour aider celui qui les portait à résister aux tentations de la Chair est devenue très ordinaire, et non seulement chez les ascètes et ceux qui aspiraient à une vie de perfection, mais même parmi les laïcs ordinaires vivant dans le monde, qui s’en servaient comme d’un antidote discret contre l’stentation extérieure et le confort dans leurs vies. Сен-Жером, например, сигнализирует о том, что силика се-портаит сувент-су-ле-вентименты богатые и сомптюёкс д’хомм, который держится в высоких позициях в высшем свете. Святой Афанасий, святой Жан Дамаскин, Теодорет и другие известные люди, засвидетельствовавшие, что они были использованы в эпоху прошлого. Cassien, pourtant, désapprouvait son use par les moines, car s’il était visible il se remarquait et pouvait être un motif de vanité, et si on le portait au-dessous de ses vêtements il entravait la liberté du corps dans l’execution du мучения мануэль.

Saint Benoît n’en fait aucune упомянул spéciale dans sa règle, mais van Haeften soutient que parmi les premiers Bénédictins beaucoup le portaient, même s’il n’était pas prescrit partout dans l’ordre.

Силис-де-Сен-Луи в городе Сент-Аспэ-де-Мелен.

Plus tard, il fut accepté dans la plupart des ordres religieux médiévaux, à l’imitation des premiers ascètes ; et, pour augmenter l’inconfort provoqué par son utilisation, il était même parfois fait de fil metallique fin. Il n’était pas reservé aux moines, mais était assez répandu dans le monde séculier. Карл Великий, например, fut enterré vêtu du cilice qu’il avait porté Pendant sa vie (Martène,

De Ant. Eccl. Rit ). О припадке мема для святого Томаса Кентерберийского. Il y avait aussi une symbolique. Святой Августин nous apprend qu’à son époque les candidats au baptême se tenaient pieds-nus sur un tissu Grosier Pendant une partie de la Cérémonie ( De Symb. ad Catech ., II, 1). Les pénitents portaient le cilice le mercredi des Candres et, en Angleterre lorsque l’on y pratiquait le rite de Sarum, le jeudi Saint, on portait une bannière de cette matière en procession en signe de réconciliation. L’autel, aussi, était quelquefois recouvert de ce жанр де tissu aux temps de pénitence. Le cilice de Saint Louis est conservé en l’Église Saint-Aspais de Melun. Ce cilice fut offert par Philippe le Bel à l’abbaye du Lys (Dammarie-les-Lys), en 1292, orné d’autres reliques продолжаются на кассете d’orfèvrerie (aujourd’hui au musée du Louvre). Le cilice fut conservé dans cette abbaye jusqu’à la Révolution. Il echappa à la destroy grâce à un cier Municipal, monsieur Foix, qui le rendit à l’église Saint-Aspais le 23 septembre 1820, au cours d’une cérémonie sonnelle où il fut authentifié par M ^gr , airePellet,  общий. Рассредоточьтесь по трем торговым точкам в Мелене, Мо и Даммари-ле-Лис, il fut reconstitué en 1960 часов экспозиции «Сент-Луис» в стиле Сент-Шапель.

À L’époque moderne l’utilization du cilice a été généralement restreinte aux membres de Certain Ordres Religieux. De nos jours les chartreux et les carmes le portent en raison de leur règle.

Toutefois la cilice est encore employee (y compris par des laïcs) mais normalement de façon très discrète et avec l’accord de son accompagnateur spirituel comme pour toutes les pratiques pénitentielles qui sortent de l’ordinaire.

Dans l’Opus Dei, les membres Numéraires et Agrégés utilisent également une chaîne munie de pointes (surnommée cilice bien que n’étant pas en tissu) tous les jours : Pour mortifier et soumettre le corps, les Numésgraires l’Opus Dei, en Accord avec celui qui dirige leur ame, pratiqueront fidèlement la coutume de porter chaque jour, au moins pour deux heures, un petit cilice ; en outre, une fois par semaine, ils utiliseront les дисциплины et dormiront sur le sol ^[3] .

Определенные возражения относительно été faites à propos de son use, касающиеся гигиенических соображений, ces возражения étant liées à l’évolution des conceptions de la propreté staffle. En effet, l’usage du cilice peut entraîner des воспаления, ou des инфекции localisées.

Un cilice déplié.

1. ↑ Dans Le Tartuffe , Molière fait dire à Tartuffe « Laurent, serrez ma haire avec madication »
2. ↑ «Mais moi, j’étais revêtu d’un cilice parce qu’ils (= ses fibres) m’étaient désagréables».
3. ↑ De spiritu et de piis servandis consuetudinibus (De l’esprit et des pieuses habitudes de servir) — Del Espíritu y de las Costumbres, Roma, 1990 9 ^e édition — Point 125.

Sur les autres projets Wikimedia :

Liens externes[modifier | Модификатор LE Code]

• Portail du Cathicisme

Morrailiste — Wikipédia

UN Moraliste EST Un orecrivain Qui Предлагает Des Réflexions Sur Les Mœurs: LesERESERERESERESERESERESERESERESERESERESERESERESERESERESERESERESERERE. Il s’agit en somme des actions et des comportements humains. Il vit le plus souvent à la Cour du Roi, comme le duc de Saint-Simon, mais уверенный моралист préfèrent la solitude, comme Blaise Pascal.

L’écrituremoraliste se caractérise par le choix d’une form interrupte : l’essai montaignien qui va «à sauts et à gambades» (Montaigne, Essais , III, 9) sans obéir à une Organization preéetablie, la collection де максимы из Ларошфуко, ле choix де recueil пар Ла Брюйер, или де басни из Ла Фонтен. C’est précisément le signe de cette отношение описательное propre au моралиста : il отказываться от par là le discours construit, démonstratif et prescriptif, et conteste ainsi la posture d’autorité et de savoir qui y sont attachées et qui sont précisément celles du «moralisateur» , c’est-à-dire du theologien ou de l’apologète. Le choix de la form прерывается, поэтому en privilégiant le désordre (Montaigne), soit en valorisant la brièveté de la notation (La Rochefoucauld, La Bruyère), rend compte et atteste de l’infinie diversité des comportements et de la complexité d’ un réel désormais sans cohérence ni signification assuree.

LA Critique Du XIX ^E Siècle et Ses продолжение в счете. l’безразличие к моральному и религиозному духу, связанное со скандалами с военными, гражданскими и религиозными анархиями, доступными для всех, ensuite par le développement de la société polie contre la Grossièreté du siècle précédent ^[1] . Néanmoins, une telle approche fait se superposer Dangereusement Les Notions de Moraliste et de Moralisateur, ce que ne sont jamais requirement ces écrivains ; de surcroît, la seule considération de la form des écrits des moralistes montre une ambiguïté quant à leur signification : en l’absence d’énonciateur à qui rapporter required les morceaux détachés, qui fonctionnent comme des quazi-Quotes, un texte comme les

Maximes де Ларошфуко наиболее восприимчив к августинским интерпретациям comme libertines. Гипотеза об «духовной» реакции не tient guère, et s’il faut s’en tenir aux themes, des moralists comme La Fontaine ou comme Montaigne sont bien plus proches de l’épicurisme que d’un souci apologétique.

На меме претендует на то, чтобы получить способ поощрения в королевской семье Relazioni vénitiennes, où les ambassadeurs s’appliquaient à décrire les des personnages les plus Importants de la Cour du royaume de France ^{[2] 9. C’est la Fameuse Hypothèse des «Clés», appliquées notamment aux Caractères de La Bruyère: il y aurait un personnage reel contemporain caché sous chaque портрет моральный. La Bruyère a lui-même refusé une telle лекция dans son ouvrage, лекция qui réduit le texte à un amusant Historique document.}

Si l’on veut donc être précis et ne pas spéculer sur une hypothétique «origin» des moralistes, il importe de circoncrire historiquement la catégorie des moralistes, stricto sensu , à la seconde moitié du 7 1 XVII e 900 , который преуспевает в героическом и романском периоде Фронды : моралисты rendent compte et participent simultanément d’une « Destruction du héros » (Поль Бенишу) и мифология qu’opère le règne Людовика XIV. C’est dans une causalité de ce type qu’on trouvera des éléments permettant d’expliquer l’apparition de ce type d’écriture, marquée par une form de pessimisme ou de mise en question des valeurs et du sens.

Le meilleur moyen de rendre compte de la specificité de l’écriture Moraliste состоит из компаратора, который не имеет значения. На счете имени écrivains apparemment très proches de cette littérature моралиста, любители или профессии, et de valeur inégale : Николя Коффето, Марин Кюро де Ла Шамбр, Жан-Франсуа Сено или M ^lle de Scudéry, de les meme que traductions de моралистов étrangers, tels Pétrarque, plus ancien, ou l’Espagnol Baltasar Gracián. À strictement parler, ces écrivains ne sont moralistes que par des thématiques сопоставимые ; leur mode d’exposition et de pensée отличается радикальностью, et détermine un Mode de Lection tout autre. En effet, ces auteurs, en choisissant le жанр du traité continu et démonstratif, expose de façon напористый и окончательный une vérité qu’ils donnent pour Certaine ; tandis que, comme l’a montré Marc Escola ^[3] , la forme прекратить, définitoire d’une écriture moraliste, oblige quant à elle le lecteur à intervenir et reconstruire des laiens multiples de continuité entre les fragments, et le laisse largement responsable du parcours du sens. C’est là une manière pour les moralists de rendre compte précisément d’une vérité désormais mouvante, ondoyante et labile, d’une ambiguite nouvelle des signes et des comportements ; l’economie textuelle est l’equivalent d’un réel dont l’assiette, pour reprendre une expression de Montaigne ( Essais , III, 2), n’est plus stable, et fait éprouver au lecteur cette instabilité.

Si l’on rattache justement Montaigne à ce corpus, c’est d’une part que la posturemoraliste y est pour la première fois inventée, d’autre part que les Essais составляющая le livre de chevet du XVII ^e  века, и специальные авторы, которые считают.

Si l’on Joint également les Pensées de Blaise Pascal à l’écriture Moraliste, c’est le fait d’un accident de l’Histoire : les Pensées sont ce qui reste sous forme fragmentaire d’un projet d’apologie du christianisme ; elles ne se rattachent au жанр que du fait de leur inachèvement à la mort de Pascal, et le projet initial, apologétique, et donc doté d’une form organisée et démonstrative, aurait procédé d’une posture rien moins que moraliste ^{[ ref .  сухайте]} .

Au XVII ^e  века, различные жанры изобретений, или множество точек достоинства Литтера, Ла Рошфуко, Ла Брюйер и Ла Фонтен, не остающиеся в стороне, а также второстепенные, второстепенные, второстепенные на ne peut guère retenir, pour la qualité de leurs productions, que Vauvenargues, Chamfort et Rivarol.

C’est par une double extension de la definition que l’on a pu procéder à un élargissement du corpus des moralistes, non sans mettre à mal la pertinence de la notion :

• Les contemporains de La Rochefoucauld et de La Bruyère qui écrivent au sujet des mœurs, mais dans une form cette fois-ci organisée et parfaitement convenue. Айнси Пьер Николь и др. Essais de Morale , Жак Эспри и сын трейте La Fausseté des vertus humaines , Сент-Эвремон и др. Dissertations , ou le Descartes du traité sur Les Passions de l’ame . Определенные d’entre eux, notamment Esprit, усыновленные surcroît des vue for for proches d’un La Rochefoucauld et ces deux derniers ont même colaboré à la conception de leurs œuvres соответственно. Неанмуан, il demeure une différence essentielle entre ces auteurs et les moralistes au sens strict, différence formelle qui détermine, on l’a vu, un Mode de Lecction et de pensée inreductible à des points communs thématiques. En ne saissant pas le rapport polémique qu’entretient le моралиста au discophique, la critique du XIX ^e  siècle a souvent assimilé les moralistes à une branche de la philosophie ou de la physiognomonie : c’est rendre unutilisable la понятие, et être particulièrement inattentif à la sécificité formelle de ces texts, pour une une responsable succès comme de la permanence de leur lisibilité aujourd’hui et de leur Annexion à la notion de littérature telle qu’elle s’élabore à la charnière du XVIII ^e  siècle et du XIX ^e век. A contrario , il n’y a guère de philosophes qui rangeraient ces moralistes dans sa дисциплина, et cela, à raison.
• Tout individu qui écrit au sujet des mœurs et de l’homme sans pour autant accept la form du traité philosophique, sans souci de système ni de démonstration. Le point commun avec les moralistes classiques réside dans l’utilisation d’une forme brève, maxime, фрагмент или афоризм. На a pu ainsiannexerauxmoralistesdesécrivainsaussidiversque Лихтенберг, Шопенгауэр, Ницше ^[4] (à partir de Humain, trop humain ), Cioran, Maurois, Camus ou Quiignard : le recours à une form прекращают выполнение для rendre compte des comportements humans procède chez eux d’une toute autre configuration intellectuelle et historique qu ‘au XVII ^e  siècle et l’on peut рассматривает эту аннексию как оскорбительную.

1. ↑ Alfred Rébelliau, Histoire de la langue et de la littérature française des origines à 1900
2. ↑ Arthur de Boislisle, Bulletin de la Société de l’Histoire de France , t. XXXIII, 1896 г.
3. ↑ Марк Эскола: «Ceci n’est pas un livre. prolégomène à une rhétorique du interrupt » в Dix-septième siècle , 182, janvier-mars 1994, p. 71-82
4. ↑ Роберт Пиппин, Ницше, французский моралист , Одиль Джейкоб, 2006

Библиография[модификатор | модификатор le code]

• Поль Бенишу, Morales du grand siècle , Галлимар, 1948
• Луи Ван Дельфт, Классический Моралист. Essai de définition et de typologie , Droz, 1982
• Луи Ван Дельфт, Зрители жизни. Генеалогия моралиста , Les Presses de l’Université Laval, 2005
• Луи Ван Дельфт, Моралисты. Une apologie , Gallimard, колл.  « Фолио очерков », 2008 г.
• Collectif sous la direction de Jean Lafond (Филипп Селье, Патрис Солер, Жак Шупо, Андре-Ален Морелло), Моралисты XVII века , Роберт Лаффон, колл. «Букины», 1994
• Беренжер Пармантье, Le Siècle des Moralistes.