Анна Ахматова: краткая биография и творчество поэтессы (1 вариант) — Ахматова А.А.

Анна Андреевна Ахматова — поэтесса (23.6. [11.6.] 1889 Большой Фонтан под Одессой — 5.3.1966 Домодедово под Москвой). Отец ее был инженером торгового флота. Юность Анны Ахматовой прошла в Царском Селе под Санкт-Петербургом. С 1907 года Анна Андреевна изучала сначала юриспруденцию в Киеве, а затем филологию в Санкт-Петербурге.

Первые стихи Ахматова написала в 11 лет под влиянием державинского классицизма, первые публикации стихов — с 1907 года. С 1910 по 1918 гг. она была замужем за Н. Гумилевым, в 1910-12 гг. ездила в Париж (дружба с Модильяни) и Северную Италию, в 1910 г. вместе с Гумилевым, О. Мандельштамом, М. Зенкевичем, В. Нарбутом и др. основала поэтическую группу («Цех поэтов»), противопоставившую себя символизму и футуризму.

Первый же сборник стихов Ахматовой «Вечер» (1912 год) принес ей широкое признание, за ним последовал сборник «Четки«, который с 1913 года выходил одиннадцатью переизданиями.

Несмотря на критическое восприятие революции, Анна Ахматова предпочла остаться в России, работала в библиотеке Агрономического института. С 1918 по 1921 год она была замужем за ассириологом и поэтом В. Шилейко, в период примерно с 1925 по 1938 — за искусствоведом Н. Луниным. После 1922, когда вышел в свет пятый сборник стихов Ахматовой «Anno Domini MCMXXI«, на основании тайного партийного постановления в течение 15 лет не печатались ни прежние, ни новые ее стихи. В этот период Анна Андреевна кроме прочего интенсивно занималась Пушкиным. В 1940 году был издан сборник стихов Ахматовой «Из шести книг«, в котором новым был цикл «Ива«; выход этого сборника означал кратковременное возвращение Ахматовой в советскую литературу.

Из окруженного Ленинграда Анна Ахматова была эвакуирована в Ташкент, где в 1943 году вышел сборник ее стихов. В июне 1944 года она вернулась в Ленинград. В годы войны в газете «Правда» были напечатаны три ее стихотворения.

В 1946 Анна Андреевна вместе с М. Зощенко стала жертвой «крайне несправедливых и грубых нападок» (Твардовский) в рамках начатой согласно постановлению ЦК партии кампании по ужесточению политики в области литературы и искусства ( партийные постановления). Два сборника стихов Ахматовой, напечатанные в 1946 году, были пущены под нож. О ее стихотворениях говорилось, что они, «пропитанные духом пессимизма (…), наносят вред делу воспитания нашей молодежи»; о ней самой было сказано: «не то монахиня, не то блудница» (А. Жданов). Анна Ахматова была исключена из Союза писателей, в связи с этим она сама уничтожила прозу, написанную ею в послевоенное время. Анна Ахматова усиленно занялась переводческой деятельностью.

В 1950 году в журнале «Огонек» появились отдельные вымученные стихотворения поэтессы, посвященные борьбе за мир, с помощью которых она тщетно надеялась облегчить судьбу сына, страдавшего в лагере. Возвращение ее в литературу произошло только после ХХ-го съезда КПСС. Уже в конце жизни Ахматова дважды получила разрешение выехать за границу, где ей были вручены высокие литературные награды и звания: в Италии (Taormina, 1964) и Англии (звание почетного доктора Оксфордского университета, 1965).

Задолго до отмены постановления ЦК от 14.8.1946 (1988) имя Ахматовой заняло почетное место в учебниках по истории советской литературы. С другой стороны, замалчивалась религиозность ее творчества; ее последнее крупное произведение «Поэма без героя«, над которым она работала с 1940 по 1962 г., «ее духовное завещание, «акме» ее жизни и творчества» (Nag), только в 1989 году было полностью напечатано в СССР.

История создания многих стихов и сборников Ахматовой, трагедия ее жизни и неразрывная связь этой жизни с судьбой русской интеллигенции показана в книге Л. Чуковской «

Записки об Анне Ахматовой«. Событием во время перестройки стала публикация трагического и религиозного цикла «Реквием«, написанного в 1935-43 (дополнения 1957-61) в советском журнале в 1987.

Анна Андреевна является одним из значительнейших русских поэтов 20-го века, вместе со своими друзьями, акмеистами, она принадлежит к поэтам, преодолевшим, по словам В. Жирмунского, символизм, сознательно освободившись от мистицизма и искавшим в богатстве собственной души возможностей воплощения внешнего мира. С самого начала стихи Ахматовой отличаются насыщенностью и большой душевной глубиной. Они служат выражению личного, за пределы которого выходят редко (время войны), но значение их всегда имеет надличностный слой, в том числе и в цикле «Реквием», возникшем как выражение скорби по арестованному сыну. Большое место в ее стихах, нередко приобретающих эпическое звучание, занимает тема любви с позиции женщины; это предчувствие любви, ее возникновение, развитие, утрата и ревность. Религиозные мотивы и тема одиночества порой сочетаются с темой призвания поэта. Анна Ахматова следует традиции Пушкина, в ее творчестве можно найти элементы культур Древнего Востока, французского классицизма и итальянского ренессанса, а также элементы русского фольклора. Для ее стиля характерны не неожиданные, однако частые метафоры, а «интенсивное вычерпывание одной сферы символа…», «тяготение к символике немногих семантических рядов…» (Виноградов, 1922, с. 137). Существенную особенность ее музыкальной поэзии составляют снова и снова встречающиеся эпитеты, зачастую в весьма смелых сочетаниях.

Источник: В. Казак. Лексикон русской литературы XX века — М.: РИК «Культура», 1996

Краткая биография: Анна Андреевна Ахматова

Анна Андреевна Ахматова — поэтесса Серебряного века, переводчица и литературовед, одна из наиболее значимых фигур русской литературы XX века. Анна Ахматова родилась 23 июня 1889 года под Одессой в семье потомственного дворянина, отставного инженера-механика флота Андрея Горенко. Отец боялся, что поэтические увлечения дочери опозорят его фамилию, поэтому еще в юном возрасте будущая поэтесса взяла себе творческий псевдоним — Ахматова. Свое первое стихотворение юная поэтесса написала в 11 лет. Ахматова училась в Царскосельской женской гимназии. В 1905 году она была на домашнем обучении. В следующие годы Ахматова переехала к родственникам в Киеве — там она окончила Фундуклеевскую гимназию, а затем записалась на юридическое отделение Высших женских курсов.

 

В 1912 году вышел первый сборник стихотворений Ахматовой «Вечер» — литературная петербургская публика восприняла его с большим интересом.

 В апреле 1921 года вышел сборник стихов «Подорожник», а в октябре — книга «Anno Domini MCMXXI» (в переводе с латинского — «В лето господне 1921-го»). С середины 20-х годов новые стихи Ахматовой перестали печатать, а старые не переиздавали. В то время поэтесса начала увлекаться архитектурой старого Петербурга и творчеством Пушкина. В 1939 году поэтессу приняли в Союз советских писателей. Перед войной вышел шестой сборник Ахматовой — «Из шести книг». Отечественная война 1941 года застала поэтессу в Ленинграде. Ахматову эвакуировали сначала в Москву, затем в Ташкент — там она выступала в госпиталях, читала стихи раненым солдатам. В Северную столицу поэтесса смогла вернуться лишь в 1944 году.

 

В 1962 году поэтесса завершила работу над «Поэмой без героя», которую писала в течение 22 лет. В 1960-е годы творчество Ахматовой получило широкое признание — поэтесса стала номинантом на Нобелевскую премию, получила литературную премию «Этна-Таормина» в Италии. Оксфордский университет присвоил Ахматовой степень почетного доктора литературы.

В мае 1964 года в Музее Маяковского в Москве прошел вечер, посвященный 75-летию поэтессы.

 

Болезнь заставила Анну Ахматову в феврале 1966 года переехать в подмосковный кардиологический санаторий. В марте она ушла из жизни.

Анна Ахматова — биография, личная жизнь, стихи, возраст, фото, смерть и последние новости

• Сочинения
• По литературе
• Другие
• Хронологическая таблица жизни и творчества Ахматовой

1889 – Анна родилась 23 июня в Одессе в семье Андрея Горенко.

1890 – 1910 – детство и юность Ахматовой сопровождается частыми переездами, сначала Царское село, затем, после развода родителей, Евпатория, Киев, Санкт-Петербург, Анна обучается на женских юридических и историко-литературных курсах.

1910 – Анна выходит замуж за Николая Гумилёва, молодожены проводят месяц в Париже.

1911 – писательница возвращается в Париж и вдохновляет Амадео Модильяни на создание 16 её портретов.

1912 – этот год был для Ахматовой словно бесконечная весна – выход первого сборника стихотворений «Вечер», к слову, критики оказались весьма благосклонны, затем чудное путешествие по Италии, а в октябре Анна познала чудо материнства, родился ее единственный сын Лев, которому суждено стать также великим, как и родители, но только историком и географом.

1914 – 1917 – Анна издает 2 сборника сочинений «Чётки» и «Белая стая».

1918 – поэтесса разводится с Гумилёвым и выходит замуж за Владимира Шилейко.

1921 – Анна расстается с Шилейко, по сфабрикованному делу арестовывают и через 3 недели расстреливают Гумилёва, издает 2 новых сборника «Подорожник» и «В лето господне 1921».

1922 – искусствовед Николай Пунин становится гражданским мужем Ахматовой.

1925 – 1936 – поэтесса негласно попадает в список на печатный запрет и делает поэтическую паузу.

1926 – после оформления развода с Шилейко Анна впервые берет фамилию Ахматова.

1935 – арестовывают Пунина и сына, но благодаря Борису Пастернаку их освобождают через неделю.

1936 – 1940 – Анна работает над поэмой «Реквием», издать которую в Советском Союзе позволят лишь через пол века.

1938 – Анна Ахматова расстается с Пуниным, в этот же год арестовывают ее сына.

1939 – 1940 – смягчение политического климата позволило Анне стать членом Союза советских писателей, издать 6-й сборник произведений, однако, практически сразу попавший под запрет, и начать 25-летний путь создания «Поэмы без героя».

1941 – 1944 – бесконечная череда военный эвакуаций – из блокадного Ленинграда в Москву, затем в Чистополь и Ташкент, и снова Ленинград.

1946 – резкая критика творчества поэтессы и исключение из Союза советских писателей.

1951 – Анна вновь вошла в Союз советских писателей.

1958 – 1961 – Анна издает 2 сборника сочинений.

1962 – этот год подарил русской поэтессе драгоценные знакомства с Александром Солженицыным и Робертом Фростом.

1964 – 1965 – Ахматова известна и любима во всем мире, и подтверждением этому служат международная литературная премия Этна Таормина и признание поэтессы доктором Оксфордского университета.

1965 – издается последний прижизненный сборник сочинений Ахматовой «Бег времени».

1966 – 5 марта поэтесса ушла из жизни, но на вечно осталась в истории как величайший русский представитель Серебряного Века, похоронена вблизи Санкт-Петербурга.

Личная жизнь

В 1910 году вышла замуж за Николая Гумилева, от которого в 1912 году родила сына Льва Николаевича. Затем в 1918 году жизни поэтессы произошел развод с мужем, а вскоре новое замужество с поэтом и ученым В. Шилейко.

А в 1921 году Гумилев был расстрелян. Со вторым мужем она рассталась, а в 1922 году у Ахматовой завязались отношения с искусствоведом Н. Пуниным.

Изучая биографию Анны Ахматовой стоит кратко отметить, что многих близких ей людей постигла печальная участь. Так, Николай Пунин трижды находился под арестом, а единственный сын Лев более 10 лет пробыл в заключении.

Литературное имя — Анна Ахматова

Анна Ахматова родилась в 1889 году под Одессой в семье потомственного дворянина, отставного инженера-механика флота Андрея Горенко. Отец боялся, что поэтические увлечения дочери опозорят его фамилию, поэтому еще в юном возрасте будущая поэтесса взяла себе творческий псевдоним — Ахматова.

«Назвали меня Анной в честь бабушки Анны Егоровны Мотовиловой. Ее мать была чингизидкой, татарской княжной Ахматовой, чью фамилию, не сообразив, что собираюсь быть русским поэтом, я сделала своим литературным именем».

Анна Ахматова

Детство Анны Ахматовой прошло в Царском Селе. Как вспоминала поэтесса, читать она научилась по «Азбуке» Льва Толстого, по-французски заговорила, слушая, как учитель занимался со старшими сестрами. Свое первое стихотворение юная поэтесса написала в 11 лет.

Анна Ахматова в детстве. Фотография: maskball.ru

Анна Ахматова. Фотографии: maskball.ru

Семья Горенко: Инна Эразмовна и дети Виктор, Андрей, Анна, Ия. Фотография: maskball.ru

Ахматова училась в Царскосельской женской гимназии «сначала плохо, потом гораздо лучше, но всегда неохотно». В 1905 году она была на домашнем обучении. Семья жила в Евпатории — мать Анны Ахматовой рассталась с мужем и уехала к южному побережью лечить обострившийся у детей туберкулез. В следующие годы девочка переехала к родственникам в Киеве — там она окончила Фундуклеевскую гимназию, а затем записалась на юридическое отделение Высших женских курсов.

В Киеве Анна начала переписываться с Николаем Гумилевым, который ухаживал за ней еще в Царском Селе. В это время поэт находился во Франции и издавал парижский русский еженедельник «Сириус». В 1907 году на страницах «Сириуса» вышло первое опубликованное стихотворение Ахматовой «На руке его много блестящих колец…». В апреле 1910 года Анна Ахматова и Николай Гумилев обвенчались — под Киевом, в селе Никольская Слободка.

После возвращения в Петербург Ахматова поступила на Высшие историко-литературные курсы. В начале своего творчества она пошла путем акмеизма — представляла новое литературное течение, которое противостояло символизму XIX века. Ахматова вместе с Гумилевым, Городецким, Мандельштамом и другими поэтами провозглашала культ конкретности, материальность, «вещественность» литературных образов. В тот период она писала много стихов и быстро стала популярной в поэтических кругах. Первую известность поэтессе принесло выступление в литературном кабаре «Бродячая собака».

Творчество поэтессы

Творчество Ахматовой затрагивает эти трагические темы. Например, поэма «Реквием»(1935-1940) отображает нелегкую судьбу женщины, чьи близкие люди страдали от репрессий.

В Москве, в июне 1941 года Анна Андреевна Ахматова встретилась с Мариной Цветаевой, это была их единственная встреча.

Для Анны Ахматовой стихи были возможностью рассказать людям правду. Она проявила себя как искусный психолог, знаток души.

Стихи Ахматовой о любви доказывают тонкое понимание ею всех граней человека. В своих стихотворениях она проявляла высокую нравственность. Кроме того лирика Ахматовой наполнена размышлениями о трагедиях народа, а не только личными переживаниями.

Стихи

В семье Горенко поэзией не занимался никто, «сколько видит глаз кругом». Лишь по линии матери Инны Стоговой нашлась дальняя родственница Анна Бунина – переводчица и поэтесса. Отец не одобрил увлечение дочери поэзией и попросил не срамить его фамилию. Поэтому Анна Ахматова стихи свои никогда не подписывала настоящей фамилией. В своём генеалогическом древе она отыскала прабабушку-татарку, которая якобы вела свой род от ордынского хана Ахмата, и таким образом превратилась в Ахматову.

В ранней юности, когда девушка училась в Мариинской гимназии, она познакомилась с талантливым молодым человеком, впоследствии известным поэтом Николаем Гумилёвым. И в Евпатории, и в Киеве девушка переписывалась с ним. Весной 1910 года они обвенчались в Николаевской церкви, которая и сегодня стоит в селе Никольская Слободка под Киевом. На тот момент Гумилёв уже был состоявшимся поэтом, известным в литературных кругах.

Молодожены отправились праздновать свой медовый месяц в Париж. Это была первая встреча Ахматовой с Европой. По возвращении муж ввёл свою талантливую жену в литературно-художественные круги Санкт-Петербурга, и её тут же заметили. Сначала всех поразила её необычная, величественная красота и царственная осанка. Смуглая, с отчётливой горбинкой на носу, «ордынская» внешность Анны Ахматовой покорила литературную богему.

Анна Ахматова и Амадео Модильяни. Художник Наталия Третьякова

Вскоре питерские литераторы оказываются в плену творчества этой самобытной красавицы. Анна Ахматова стихи о любви, а именно это великое чувство она воспевала всю свою жизнь, пишет во времена кризиса символизма. Молодые поэты пробуют себя в других вступивших в моду течениях – футуризме и акмеизме. Гумилёва-Ахматова приобретает известность как акмеистка.

1912-ый становится годом прорыва в её биографии. В этом памятном году не только рождается единственный сын поэтессы – Лев Гумилёв, но и выходит маленьким тиражом её первый сборник под названием «Вечер». На склоне лет женщина, прошедшая все тяготы времени, в котором ей выпало родиться и творить, назовёт эти первые творения «бедными стихами пустейшей девочки». Но тогда стихи Ахматовой нашли первых своих почитателей и принесли ей известность.

Великая поэтесса Серебряного века Анна Ахматова

Спустя 2 года выходит второй сборник, названный «Чётки». И это уже был настоящий триумф. Поклонники и критики восторженно отзываются о её творчестве, возводя в ранг самой модной поэтессы своего времени. Ахматовой больше не нужна протекция мужа. Её имя звучит даже громче, чем имя Гумилёва. В революционном 1917-ом Анна выпускает свою третью книгу – «Белая стая». Она выходит внушительным тиражом в 2 тысячи экземпляров. Пара расстаётся в неспокойном 1918 году.

А летом 1921-го Николая Гумилёва расстреляли. Ахматова тяжело переживала смерть отца своего сына и человека, который ввёл её в мир поэзии.

Анна Ахматова читает свои стихи студентам

С середины 1920-х для поэтессы наступают тяжёлые времена. Она под пристальным вниманием НКВД. Её не печатают. Стихи Ахматовой пишутся «в стол». Многие из них утеряны при переездах. Последний сборник вышел в 1924 году. «Провокационные», «упаднические», «антикоммунистические» стихотворения – такое клеймо на творчестве стоило Анне Андреевне дорого.

Новый этап её творчества тесно связан с изматывающими душу переживаниями за родных людей. Прежде всего, за сына Лёвушку. Поздней осенью 1935-го для женщины прозвучал первый тревожный звонок: одновременно арестованы второй муж Николай Пунин и сын. Их освобождают через несколько дней, но покоя в жизни поэтессы больше не будет. С этого момента она будет чувствовать, как кольцо преследования вокруг неё сжимается.

Анна Ахматова с сыном Львом Гумилевым

Через 3 года сын арестован. Его приговорили к 5 годам исправительно-трудовых лагерей. В этом же страшном году прекратился брак Анны Андреевны и Николая Пунина. Измождённая мать носит передачи сыну в Кресты. В эти же годы выходит знаменитый «Реквием» Анны Ахматовой.

Чтобы облегчить жизнь сыну и вытянуть его из лагерей, поэтесса перед самой войной, в 1940-ом издаёт сборник «Из шести книг». Здесь собраны старые отцензуренные стихотворения и новые, «правильные» с точки зрения правящей идеологии.

Грянувшую Великую Отечественную войну Анна Андреевна провела в эвакуации, в Ташкенте. Сразу же после победы вернулась в освобождённый и разрушенный Ленинград. Оттуда вскоре перебирается в Москву.

Но едва расступившиеся над головой тучи – сына выпустили из лагерей – снова сгущаются. В 1946-ом её творчество разгромлено на очередном заседании Союза писателей, а в 1949-ом Лев Гумилёв арестован снова. На этот раз его осудили на 10 лет. Несчастная женщина сломлена. Она пишет просьбы и покаянные письма в Политбюро, но её никто не слышит.

Пожилая Анна Ахматова

После выхода из очередного заточения отношения между матерью и сыном долгие годы оставались напряженными: Лев считал, что мама на первое место поставила творчество, которое любила больше, чем его. Он отдаляется от неё.

Чёрные тучи над головой этой знаменитой, но глубоко несчастной женщины расходятся лишь под конец её жизни. В 1951-ом её восстановили в Союзе писателей. Стихи Ахматовой печатаются. В середине 1960-х Анна Андреевна получает престижную итальянскую премию и выпускает новый сборник «Бег времени». А ещё известной поэтессе Оксфордский университет присваивает докторскую степень.

Ахматовская «будка» в Комарово

На исходе лет у поэта и литератора с мировым именем наконец появился свой дом. Ленинградский «Литфонд» выделил ей скромную деревянную дачу в Комарово. Это был крошечный домик, который состоял из веранды, коридора и одной комнаты.

Анна Ахматова. Рисунок Амадео Модильяни

Вся «меблировка» – это жесткая кровать, где в качестве ножки были сложены кирпичи, стол, сооруженный из двери, рисунок Модильяни на стене и старинная иконка, когда-то принадлежавшая первому мужу.

Интересные факты

• Девичья фамилия Ахматовой – Горенко. Настоящую фамилию Анне Андреевне запретил использовать отец, который не одобрял ее творческих начинаний. И тогда поэтесса взяла себе фамилию прабабушки – Ахматова.
• После ареста сына, Ахматова провела семнадцать месяцев в тюремных очередях. В одно из посещений ее узнала женщина в толпе и спросила, может ли поэтесса описать это. После чего Ахматова начала работу над поэмой «Реквием».
• Последний сборник Ахматовой был опубликован в 1925 году. Дальнейшее ее творчество не пропускало в печать НКВД, называя антикоммунистическим и провокационным. По распоряжению Сталина ее исключили из Союза писателей.
• посмотреть все интересные факты из жизни Ахматовой

Смерть

Смерть Анны Ахматовой 5 марта 1966 года, кажется, потрясла всех. Хотя ей на тот момент уже исполнилось 76 лет. Да и болела она давно и тяжело. Скончалась поэтесса в подмосковном санатории в Домодедово. Накануне смерти она попросила привезти ей Новый Завет, тексты которого хотела сличить с текстами кумранских рукописей.

Могила Анны Ахматовой

Тело Ахматовой из Москвы поспешили переправить в Ленинград: власти не желали диссидентских волнений. Похоронили её на Комаровском кладбище. Перед смертью сын и мать так и не смогли помириться: они не общались несколько лет.

На могиле матери Лев Гумилёв выложил каменную стенку с окошком, которая должна была символизировать стену в Крестах, куда она носила ему передачи. Сначала на могиле стоял деревянный крест, как того и просила Анна Андреевна, но в 1969-ом появился каменный.

Памятник Анне Ахматовой и Марине Цветаевой в Одессе

Музей Анны Ахматовой находится в Санкт-Петербурге на улице Автовской. Ещё один открыт в Фонтанном доме, где она прожила 30 лет. Позже музеи, памятные доски и барельефы появились в Москве, Ташкенте, Киеве, Одессе и многих других городах, где жила муза.

Расцвет популярности

Биография по датам великой поэтессы подробно расписана на сайте Википедия. Там изложена краткая биография Ахматовой со дня рождения Анны до момента смерти, описаны ее жизнь и творчество, а также интересные факты из ее жизни. Это очень важно, поскольку для многих имя Ахматовой мало о чем говорит. А на этом сайте можно увидеть список произведений, с которыми захочется ознакомиться.

Продолжая рассказ о жизни Ахматовой, нельзя не рассказать о ее путешествии в Италию, которое переменило ее судьбу и значительно повлияло на ее дальнейшее творчество. Дело в том, что в этой стране она встретилась с итальянским художником Амедео Модильяни. Ему Анна посвятила множество стихов, он же в свою очередь написал ее портреты.

Это интересно! Кем был Максим Горький: творчество и биография кратко

В 1917 году выходит третья книга – «Белая стая», тираж ее превзошел все предыдущие книги. Популярность ее росла с каждым днем. В 1921 году вышли сразу два сборника: «Подорожник» и «В лето Господне 1921». После этого наступает длительная пауза в издательстве ее стихов. Дело в том, что новая власть посчитала творчество Ахматовой «антисоветским» и наложила запрет на него.

Стихи А. Ахматовой

История успеха

Анна Ахматова прожила долгую и нелёгкую жизнь, прошла тернистый творческий путь. Многие окружающие её близкие и родные люди стали жертвами советского режима, а из-за этого, безусловно, страдала и сам поэтесса. В разное время ее сочинения были запрещены для печати, что не могло не отражаться на состоянии автора. Годы ее творчества пришлись на период, когда произошло разделение поэтов на несколько течений. Ей подошло направление «акмеизм» (). Своеобразие этого течения заключалось том, что поэтический мир Ахматовой был устроен просто и понятно, без отвлеченных и абстрактных образов-символов, присущих символизму. Она не насыщала свои стихи философией и мистикой, в них не было место помпезности и зауми. Благодаря этому ее понимали и любили читатели, уставшие ломать голову над содержанием стихотворений. Она писала о чувствах, событиях и людях по-женски мягко и эмоционально, открыто и веско.

Судьба Ахматовой привела ее в кружок акмеистов, где она встретила первого мужа – Н. С. Гумилева. Он был родоначальником нового течения, человеком знатным и авторитетным. Его творчество вдохновило поэтессу на создание акмеизма на женском наречии. Именно в рамках петербуржского кружка «Вечера Случевского» состоялись ее дебюты, и публика, прохладно отнесшаяся к творчеству Гумилева, восторженно приняла его даму сердца. Она была «стихийно талантлива», как писали критики тех лет.

Анна Андреевна входила в «Цех поэтов», поэтическую мастерскую Н. С. Гумилева. Там она познакомилась с самыми известными представителями литературной элиты и вошла в ее состав.

Раннее детство

Анна появилась на свет 23 июня 1889 года вблизи города Одессы, на тот момент семья проживала в районе Большой Фонтан. Её настоящая фамилия – Горенко. Всего в семье родилось шестеро детей, Аня была третьей. Отец – Андрей Горенко – по происхождению дворянин, служил на флоте, инженер-механик, капитан 2-го ранга. Когда родилась Аня, он уже был в отставке. Мама девочки, Стогова Инна Эразмовна, приходилась далёкой родственницей первой в России поэтессы Анны Буниной. Материнские корни уходили глубоко к легендарному ордынскому хану Ахмату, отсюда Анна и взяла свой творческий псевдоним.

На следующий год после того, как родилась Аня, семья Горенко уехала в Царское Село. Здесь, в небольшом краешке пушкинской эпохи, прошло её детство. Познавая окружающий мир, девочка с ранних лет видела всё то, что описывал в своих стихах великий Пушкин – водопады, зелёные великолепные парки, выгон и ипподром с маленькими пёстрыми лошадками, старый вокзал и чудную царскосельскую природу.

На лето каждый год её увозили под Севастополь, где все дни она проводила с морем, она обожала это черноморское приволье. Она могла купаться во время шторма, прыгала с лодки в открытое море, бродила по берегу босиком и без шляпы, загорала до того, что начинала облазить кожа, чем неимоверно шокировала местных барышень. За это её прозвали «дикой девочкой».

Послевоенные годы

В 1946 году поэзия Анны Ахматовой подверглась резкой критике со стороны советского правительства и её исключили из Союза советских писателей.

В 1949 году опять арестовали её сына Льва Гумилёва, его приговорили к 10 годам в исправительно-трудовом лагере. Мать любыми способами старалась помочь сыну, оббивала пороги политических деятелей, посылала прошения в политбюро, но всё было безрезультатно. Когда Лев освободился, он считал, что мать недостаточно сделала, чтобы ему помочь, и их отношения так и останутся натянутыми. Лишь перед самой смертью Ахматова сумеет наладить связь с сыном.

В 1951 году по просьбе Александра Фадеева Анна Ахматова была восстановлена в Союзе писателей, ей даже выделили маленький дачный домик от литературного фонда. Дача находилась в писательском посёлке Комарово. В Советском Союзе и за границей снова стали публиковать её стихи.

Творческий путь

Первая публикация стихотворений состоялась в 1911 году, через год выходит первый сборник “Вечер”, выпущенный небольшим тиражом в 300 экземпляров. Первые потенциал поэтессы увидели в литературно-художественном клубе, куда жену привел Гумилев. Сборник нашел свою аудиторию, поэтому в 1914 году Ахматова публикует второе произведение — “Чётки”. Эта работа приносит не только удовлетворение, но и известность. Критики хвалят женщину, возводя в ранг модной поэтессы, простые люди все чаще цитируют стихотворения, охотно покупая сборники. Во время революции Анна Андреевна выпускает в свет третью книгу — “Белая стая”, теперь тираж составляет тысячу экземпляров.

(Натан Аль, 1914 г.

)

В 20-ых годах для женщины наступает тяжелый период: за ее творчеством тщательно следит НКВД, стихи пишутся “в стол”, произведения не попадают в печать. Власть, недовольная свободомыслием Ахматовой, именует ее творения “антикоммунистическими” и “провокационными”, что буквально перекрывает женщине дорогу к свободному выпуску книг.

Только в 30-ых годах Ахматова стала чаще появляться в литературных кругах. Тогда выходит ее поэма “Реквием”, занявшая более пяти лет, Анну принимают в союз Советских писателей. В 1940 году выходит новый сборник — “Из шести книг”. После этого появляется еще несколько сборников, включая “Стихотворения” и “Бег времени”, изданный за год до смерти.

Очень кратко

Анна Андреевна Ахматова – одна с самых величайших поэтесс 20 столетия. Сколько было пережито Анной Андреевной для того чтобы ее творчество было увидено и услышано. Во-первых, непризнание отца, во-вторых, запрет правительства, в-третьих, не легкая личная жизнь.

Жарким летним днем в Одессе, а точнее 11 июня 1889 года, родилась необыкновенная девочка с особым стремлением к жизни. По натуре сильная личность с доброй душой, с самого детства знала, что ее жизнь будет не легкой. В самый трудный период для любого подростка (16 лет) расходятся ее родители. Так же не оставила следа и любовная драма. Впоследствии чего, Анна Андреевна хотела покончить жизнь самоубийством.

Анна Ахматова училась в двух гимназиях, сначала в Царском Селе получала образование в Мариинской гимназии, но заканчивала уже в Киевской Фундуклеевской гимназии.

Только на 22 годе жизни поэтессы, мир увидел ее труды. В 1912 году была опубликована ее первая книга «Вечер», но, к сожалению, она понесла большую критику. В 1914 году напечатан сборник «Четки». Но самую большую популярность принесла поэма «Реквием»(1935-1940гг. ), посвященная ее сыну Льву Гумилеву.

На 77 году оборвалась жизнь воистину великой женщины-поэтессы Анны Андреевны Ахматовой (Гумилевой) в санатории Домодедово (Подмосковье).

Биография Ахматовой :: Litra.RU :: Лучшие биографии

Есть что добавить? Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Биографии / Ахматова А.А. -Вариант 1 -Вариант 2 -Вариант 3 -Вариант 4 -Вариант 5 -Вариант 6 -Вариант 7     АХМАТОВА, АННА АНДРЕЕВНА (настоящая фамилия Горенко) (1889–1966) – русский поэт.     Родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой в семье потомственного дворянина, отставного инженера-механика флота А.А.Горенко. Со стороны матери И.Э.Стоговой А.Ахматова состояла в отдаленном родстве с Анной Буниной – первой русской поэтессой. Своим предком по материнской линии Ахматова считала легендарного ордынского хана Ахмата, от имени которого и образовала свой псевдоним.     Детство и отрочество Ахматовой прошли в Царском селе – городке юного Пушкина. Здесь Ахматова застала «краешек эпохи, в которой жил Пушкин»: видела царскосельские водопады, воспетые «смуглым отроком», «зеленое, сырое великолепие парков». Помнила она и Петербург 19 в. – «дотрамвайный, лошадиный, конный, коночный, грохочущий и скрежещущий, завешанный с ног до головы вывесками». Детство осталось в ее памяти царскосельским великолепием и черноморским привольем (каждое лето она проводила под Севастополем, где за свою смелость и своенравие получила кличку «дикая девочка»).     «Последняя великая представительница великой русской дворянской культуры, Ахматова в себя всю эту культуру вобрала и претворила в музыку», – откликнулся на ее гибель Н.Струве.     Годы детства и отрочества не были для Ахматовой безоблачными: в 1905 расстались родители, мать увезла больных туберкулезом дочерей в Евпаторию, и здесь «дикая девочка» столкнулась с бытом «чужих, грубых и грязных городов», пережила любовную драму, пыталась покончить с собой. Последний класс гимназии Ахматова проходила в Киеве, затем поступила на юридический факультет Высших женских курсов, где выучила латынь, позволившую ей впоследствии свободно овладеть итальянским языком, читать Данте в подлиннике. К юридическим дисциплинам Ахматова вскоре охладела и продолжила образование на Высших историко-литературных курсах Раева в Петербурге.     В 1910 Ахматова вышла замуж за Николая Гумилева и уехала на месяц в Париж. Это было ее первое знакомство с Европой, от которой после октябрьской революции Ахматова оказалась отрезанной на долгие десятилетия, не переставая при этом беседовать со своими современниками во всеевропейском интеллектуальном пространстве. «У нас отняли пространство и время», – говорила она Н.Струве в 1965. Однако сама Ахматова никогда не покидала «воздушных путей» европейской культуры, ее пространства и времени, не ослабляла «переклички голосов».     Николай Гумилев ввел Ахматову в литературно-художественную среду Петербурга, в которой ее имя рано обрело значимость. Популярной стала не только поэтическая манера Ахматовой, но и ее облик: она поражала современников своей царственностью, величавостью, ей, как королеве, оказывали особые знаки внимания. Внешность Ахматовой вдохновляла художников: А.Модильяни, Н.Альтмана, К.Петрова-Водкина, З.Серебрякову, А.Данько, Н.Тырсу, А.Тышлера.     Первый сборник Ахматовой Вечер появился в 1912 и был сразу же замечен критикой. В том же 1912 родился единственный сын Ахматовой Лев Гумилев.     Годы вступления Ахматовой в литературу – время кризиса символизма. «В 1910 году явно обозначился кризис символизма и начинающие поэты уже не примыкали к этому течению. Одни шли в акмеизм, другие – в футуризм. () Я стала акмеисткой. Наш бунт против символизма вполне правомерен, потому что мы чувствовали себя людьми ХХ века и не хотели оставаться в предыдущем», – писала Ахматова, добавляя при этом, что акмеизм рос из наблюдений Николая Гумилева над ее поэзией. Выбор Ахматовой в пользу акмеистической школы был выбором в пользу нового, более тревожного и драматичного и, в конечном счете, более человечного мироощущения. В первом же сборнике, в «бедных стихах пустейшей девочки» – как на склоне лет о них отзывалась прошедшая ужасы советской действительности Ахматова, Вечная Женственность символистов была заменена земной женственностью. «Она пишет стихи как бы перед мужчиной, а надо как бы перед Богом», – прокомментировал выход стихов Ахматовой А.Блок.     Любовные чувства представали в Вечере в разных обличьях, но героиня неизменно оказывалась страдающей, обманутой, отвергнутой. «Она первая обнаружила, что быть нелюбимой поэтично», – писал об Ахматовой К.Чуковский. В несчастной любви Ахматовой виделось не проклятье, а источник творчества: три части сборника были названы Любовь, Обман, Муза. Изящество и хрупкая женственность сочетались в поэзии Ахматовой с не по-женски мужественным принятием страдания. В молитвенно-сосредоточенной атмосфере Вечера сливались боль и благодать: поэт благодарил за то, за что обычно проклинают. Слова Гамлета (Гамлет), гонящего Офелию «в монастырь или замуж за дурака», восприняты с обидой, мстительной памятливостью (Принцы только такое всегда говорят…), но тут же звучит иная нота – преклонение перед царственностью этой несправедливой речи: Но я эту запомнила речь, – / Пусть струится она сто веков подряд / Горностаевой мантией с плеч. Прославлением боли открывалось и знаменитое стихотворение Сероглазый король: Слава тебе, безысходная боль! / Умер вчера сероглазый король.     Одно из требований акмеистов – смотреть на мир глазами первооткрывателя. Но в Вечере не было ликования первочеловека, обозревающего свои владения: взгляд Ахматовой не приветственный, а прощальный. К 1912 она потеряла двух сестер – они умерли от туберкулеза – и у юной Анны Горенко были все основания полагать, что ее ожидает та же участь. «И кто бы поверил, что я задумана так надолго, и почему я этого не знала», – признавалась она, перейдя шестидесятилетний рубеж. Но в 1910–1912 Ахматовой владело чувство краткодневности, она жила с предчувствием скорой смерти. Не только популярное стихотворение, но и вся лирика той поры воспевала «последнюю встречу». Из 46 стихотворений, вошедших в Вечер, почти половина посвящена смерти и расставанию. Но, в отличие от поэтов-символистов, Ахматова не связывала смерть и разлуку с чувствами тоски, безысходности. Ожидание смерти рождало в Вечере не безутешную скорбь, а закатное переживание красоты мира, способность «замечать все, как новое». «В минуту крайней опасности, в одну короткую секунду мы вспоминаем столько, сколько не представится нашей памяти в долгий час», – предварял Вечер М.Кузмин. Повседневные мелочи превратились в поэзии Ахматовой в «одухотворенную предметность», в поразительно точной, емкой детали «заколотился пульс живой человеческой судьбы» (Вяч.Иванов). Самая знаменитая из таких деталей – перчатка в Песне последней встречи, овеществлявшая внутренне драматичный жест. «Ахматова одним ударом дает все женское и все лирическое смятение, – всю эмпирику! – одним росчерком пера увековечивает исконный первый жест женщины и поэта», – писала о Песне последней встречи М.Цветаева. Истоки острой и своеобразной поэтической формы Ахматовой – в «психологическом символизме» Ин.Анненского, в русской психологической прозе ХIХ века – Анне Карениной Л.Толстого, Дворянском гнезде И.Тургенева, романах Ф. Достоевского. В мае 1914, перед началом Первой мировой войны, вышел второй сборник Ахматовой Четки. 1914 год она считала переломным в судьбе России, началом «не календарного, настоящего ХХ века». «Казалось, маленькая книга любовной лирики начинающего автора должна была потонуть в мировых событиях. Время распорядилось иначе», – писала она в автобиографических заметках. С момента появления в 1914 году до 1923 Четки переиздавались 9 раз – редкий успех для «начинающего автора». В сборнике была продолжена линия Вечера: большая внутренняя сосредоточенность, напряженность психологического узора, лаконизм, точность наблюдений, отказ от напевности стиха, приверженность разговорной речи, приглушенные краски, сдержанные тона. Само название Четки указывало на «перебор» душевных состояний, приобретающих завершенность и напряжение молитвы. Во многих стихотворениях Четок – обобщение личных переживаний в приближенной к афоризму, эпиграмматической формуле: Сколько просьб у любимой всегда! / У разлюбленной просьб не бывает, Настоящую нежность не спутаешь / Ни с чем, и она тиха, И не знать, что от счастья и славы / Безнадежно дряхлеют сердца. Как и в Вечере, в Четках не раскрывалась, не претворялась в развернутый рассказ душевная драма героини – ее покинутость, одиночество: Ахматова говорила больше об обстановке происходящего, решая тем самым сложнейшую задачу соединения лирики и психологической повести. Чувство воплощалось в явлениях внешнего мира; подробности, детали становились свидетельствами душевных переживаний. Тяготение Ахматовой к «дару геройского освещения человека», к строгой форме, сдержанности повествования было отмечено одним из первых ее критиков – Н.Недоброво. В 1915 он писал об авторе Вечера и Четок: «Изобилие поэтически претворенных мук – свидетельствует не о плаксивости по случаю жизненных пустяков, но открывает лирическую душу, скорее жесткую, чем слишком мягкую, скорее жестокую, чем слезливую, и уж явно господствующую, а не угнетенную». Ахматова высоко оценила это замечание, в котором была предугадана ее дальнейшая судьба: женщина, писавшая преимущественно о несчастной любви, в «осатанелые годы» сталинского террора гордо и самозабвенно заговорила от лица «стомильонного народа». После ухода в 1914 Н.Гумилева на фронт Ахматова много времени проводила в Тверской губернии в имении Гумилевых Слепнево. Здесь четче обозначилась свойственная ее натуре старорусская, православная складка. Раннее не знакомая с деревней, она впервые «вышла под открытое небо», соприкоснулась со «скудной землей», крестьянством, «неяркими просторами» русской природы. Для Гумилева Слепнево – «такая скучная не золотая старина». Ахматова же сравнивала Слепнево с аркой в архитектуре, через которую она вошла в жизнь своего народа: «Сначала маленькая, потом все больше и больше…». Торжественная простота Слепнева не избавляла от страданий, трагического восприятия действительности: в стихотворении той поры «запах хлеба» и «тоска» стоят в одной строке. Скорбь все сильнее овладевала Ахматовой, неслучайно ее облик воспринимался современниками как олицетворения печали, страдания. В Слепневе Ахматова написала большую часть стихотворений, вошедших в сборник Белая стая. Белая стая открывалась стихотворением Думали, нищие мы… (1915), навеянным первыми военными потрясениями и потерями: утраченным богатством стало ощущение прочности жизни, незыблемости ее основ. Главная нота Белой стаи – чистая отрада печали. Неизбывное страдание рождало в душе героини не отчаяние, а просветление. На просветленность пути утрат указывал и эпиграф из Ин. Анненского: Горю и ночью дорога светла. В Белой стае новое значение получала акмеистическая деталь: она становилась «точкой отправления» в сферу неясного и недосказанного. Ахматова называла символизм «явлением ХIХ века», ей была неведома болезнь символистов – «водянка больших тем». Однако, начиная с 1914, ее поэзия уводила к «таинственным, темным селеньям», все больше углублялась в область духа, интуитивных прозрений. Путь имажинистской объективности оказался чужд акмеистам: Гумилев, Ахматова, Мандельштам сохранили верность идее высокого, мистического по своей сути искусства. В Белой стае иным стал и облик героини: ей сообщались пророческие, визионерские черты: И давно мои уста / Не целуют, а пророчат. К пророческим стихотворениям сборника Ахматова относила Молитву, Июнь 1914 и др. Многие стихотворения Белой стаи имели конкретных адресатов: 17 стихотворений посвящено возлюбленному Ахматовой Борису Антрепу, два – обращены к Н. В.Н. – Николаю Недоброво. Но неразделенная любовь к ним, земные страдания представали эпизодами религиозного восхождения. Преображение покинутой женщины в «пророчествующую жену», «Музу Плача» в 1922 верно оценил И.Эренбург: «Молодые барышни, усердно подражавшие Ахматовой, не поняли, что значат эти складки у горько сжатого рта. Они пытались примерить черную шаль, спадающую с чуть сгорбленных плеч, не зная, что примеряют крест». Дальнейший путь Ахматовой – путь тяжких потерь и испытаний, путь Ярославны 20 века, оплакавшей гибель России, лучших своих современников. Время Ахматовой охватывает период от рубежа 19–20 вв. до середины 60-х годов. Ей выпал жребий быть достоверной свидетельницы перевернувших мир, беспримерных по своей жестокости событий 20 века: две мировые войны, революция, сталинский террор, ленинградская блокада. На глазах Ахматовой канула в небытие целая эпоха, прекратилось мирное, довоенное, дореволюционное существование России. «В сущности никто не знает, в какую эпоху живет. Так и мы не знали в начале 10-х годов, что живем накануне Первой европейской войны и октябрьской революции», – писала она в автобиографических заметках. От той России, которую знала юная Ахматова, безжалостная история не оставила и следа. «Нам возвращаться некуда», – говорила она о людях 10-х годов. Разведенный среди бела дня Литейный мост, у которого, по словам Ахматовой, кончилась ее юность, развел две эпохи. Вопреки этому трагическому разрыву Ахматова являла живой символ связи времен, выступала хранительницей погибшей культуры, соединяла 19 и 20 столетия в русской поэзии. Она постоянно спускалась в «подвалы памяти», и в ее творчестве оживала дореволюционная эпоха, исполненный величия облик приневской столицы. Но поэзия Ахматовой не осталась прикованной к 10-м годам: сама она неоднократно противилась попыткам «замуровать ее в десятые годы», превратить в декадентскую поэтессу. Нет, не под чуждым небосводом, / И не под защитой чуждых крыл, / Я была тогда с моим народом, / Там, где мой народ, к несчастью, был», – определяла Ахматова сущность своей поэзии после 1917. Стихи стали для нее связью со временем, с новой жизнью народа. В 1918 началась массовая эмиграция: один за другим покидали Россию близкие Ахматовой люди: Б.Антреп, А.Лурье, подруга юности О.Глебова-Судейкина. Выбор Ахматовой был иным – она осталась в «глухой и грешной» России. Чувство связи с русской землей, ответственности перед Россией и ее языком побудило ее вступить в диалог с теми, кто бросил землю. К эмигрантам Ахматова обратила гневное: Не с теми я, кто бросил землю / На растерзание врагам. Самооправдание эмиграции перед Ахматовой продолжалось долгие годы: с Ахматовой в книге «Я унес Россию» полемизирует Р.Гуль, к ней обращаются Г.Адамович, В.Франк. В 1917 эмигрировал в Англию офицер и художник Б.Антреп, так прокомментировавший свой отъезд: «Я люблю покойную английскую цивилизацию, а не религиозный и политический бред». Эти слова Ахматова назвала «недостойной речью» (Когда в тоске самоубийства…). Из тверского села Слепнево она отвечала Антрепу от имени остающихся: Ты говоришь, моя страна грешна, / А я скажу – твоя страна безбожна, / Пускай на нас еще лежит вина, / Все искупить и все исправить можно. 21 января Ахматова прочитала эти строки на утреннике «О России», где на фоне констатации бесчестья и стыда России они поразили слушателей надеждой на покаяние и очищение. Впоследствии у адресата этих стихов Б.Антрепа не было сомнений относительно миссии безрассудно оставшейся в большевистской России Ахматовой: он изобразил ее в образе Сострадания на мозаике в Лондонской национальной галерее и придал ее черты Святой Анне в Соборе Христа Владыки в ирландском городке Маллингаре. Среди оставшихся в России близких Ахматовой людей практически все пополнили список жертв сталинского террора. Николай Гумилев был расстрелял в 1921 по сфабрикованному обвинению в причастности к контрреволюционному заговору. Место его захоронения было неизвестно, и Ахматова, глядя на многочисленные островки на взморье, мысленно искала его могилу. Единственный сын Ахматовой Лев Гумилев трижды арестовывался. Были безвинно осуждены и погибли в лагерях О.Мандельштам, Б.Пильняк, ученый-филолог Г.Гуковский, В.Нарбут, Н. Пунин (третий муж Ахматовой). «Такой судьбы не было ни у одного поколения, – писала Ахматова в январе 1962. – Блок, Гумилев, Хлебников умерли почти одновременно. Ремизов, Цветаева, Ходасевич уехали за границу, там же были Шаляпин, М.Чехов, Стравинский, Прокофьев и половина балета». Щедрый на несчастья 1921 был плодотворным для Ахматовой. В петербургском издательстве «Петрополис» вышли два ее сборника – Подорожник (оформление М. Добужинского) и Anno Domini МСМХХI (Лето Господне 1921). В них все ощутимей становится скорбная торжественность, пророческая интонация и некрасовски настроенная сочувственность. За многими, казалось бы, отвлеченными образами прочитываются страшные реалии революционного времени. Так в стихотворении Все расхищено, предано, продано… «голодная тоска» не просто символ, а вполне конкретное упоминание о «клиническом голоде», охватившем Петроград в 1918–1921. Но в отличие от Ив.Бунина, Д.Мережковского, З.Гиппиус Ахматова не шлет громких проклятий «осатаневшей России»: лист подорожника – подношение северной скудной земли – наложен на «черную язву». Вынеся в заглавие сборника Anno Domini дату, Ахматова подчеркнула лирическую летописность своих стихов, их причастность большой истории. Изысканная петербужанка передавала мироощущение человека «не календарного ХХ века», подавленного страхом, насилием, необходимостью жить «после всего». Одним из ключевых в своем творчестве Ахматова считала стихотворение Многим, в котором как бремя осознавался удел поэта – быть голосом многих, озвучивать их потаенные мысли. Однако человек «эпохи фабрикации душ» показан в поэзии Ахматовой не в никчемности бесконечных унижений и надругательств, а в библейском ореоле очистительного страдания: молитва, причитание, эпические и библейские стихи, баллада – формы, подчеркивающие драматизм и величие отдельной человеческой судьбы. «Время, смерть, покаяние – вот триада, вокруг которой вращается поэтическая мысль Ахматовой», – писал философ В.Франк. С 1923 по 1935 Ахматова почти не создает стихов, с 1924 ее перестают печатать – начинается ее травля в критике, невольно спровоцированная статьей К. Чуковского Две России. Ахматова и Маяковский. Противопоставление хранительницы уходящей культуры Ахматовой и правофлангового нового искусства Маяковского, на котором строилась статья К.Чуковского, оказалось роковым для Ахматовой. Критиками Б.Арватовым А.Селивановским, С.Бобровым, Г.Лелевичем, В.Перцовым она была объявлена салонной поэтессой, «идеологически чуждым молодой пролетарской литературе элементом». В годы вынужденного безмолвия Ахматова занималась переводами, изучала сочинения и жизнь Пушкина, архитектуру Петербурга. Ей принадлежат выдающиеся исследования в области пушкинистики (Пушкин и Невское взморье, Гибель Пушкина и др.). На долгие годы Пушкин становится для Ахматовой спасением и прибежищем от ужасов истории, олицетворением нравственной нормы, гармонии. Ахматова останется до конца верной пушкинскому завету художнику для власти, для ливреи / Не гнуть ни совести, ни помыслов / ни шеи – факт особенно примечательный на фоне сделок советских писателей с властью. От многих современников Ахматову отличала редкая способность не поддаваться массовому гипнозу власти, иллюзиям культа личности. С серединой 20-х она связывала изменение своего «почерка» и «голоса». В мае 1922 посетила Оптину Пустынь и беседовала со Старцем Нектарием. Эта беседа, вероятно, сильно повлияла на Ахматову. По материнской линии Ахматова состояла в родстве с А.Мотовиловым – мирским послушником С.Саровского. Через поколения она восприняла идею жертвенности, искупления. Перелом в судьбе Ахматовой был связан и с личностью В.Шилейко – ее второго мужа, ученого-востоковеда, занимавшегося культурой древнего Египта, Ассирии, Вавилона. Личная жизнь с Шилейко, деспотичным и беспомощным в бытовых делах, не сложилась, но его влиянию Ахматова приписывала возрастание сдержанных философских нот в своем творчестве. Шилейко привел Ахматову в Фонтанный Дом (Шереметьевский дворец), под кровом которого она прожила несколько лет. Своим городом Ахматова называла Петербург. В 1915 в стихотворении Ведь где-то есть простая жизнь и свет… Ахматова клялась в любви и верности «городу славы и беды», его «бессолнечным садам», говорила о готовности разделить «торжественную и трудную» судьбу Петербурга. В эпоху сталинского террора Ленинград – вторая неофициальная столица, «рассадник» старой интеллигенции, «троцкистско-зиновьевских» настроений, «опальный» город, связанный с именами неугодных диктатору С.Кирова и Г.Зиновьева. Судьбу Ленинграда предопределила идеология тоталитарной власти: один вождь – одна столица. После убийства Кирова 1 декабря 1934 по Ленинграду прокатилась волна повальных «чисток» и выселений. Лихорадило Ленинград и в послевоенные годы, когда началось «закручивание идеологических гаек», сведение счетов с непокорным, выстоявшим в блокаду городом. В этих условиях многие видные деятели культуры и искусства предпочли Ленинграду Москву: К.Чуковский, С.Маршак, Г.Уланова, Д.Шостакович перебрались в столицу. Ахматова осталась в любимом городе. Осенью 1935, когда почти одновременно были арестованы Н.Пунин и Л.Гумилев, Ахматова начала писать Реквием (1935–1940). Факты личной биографии в Реквиеме обретали грандиозность библейских сцен, Россия 30-х уподоблялась Дантову аду, среди жертв террора упоминался Христос, саму себя, «трехсотую с передачей», Ахматова называла «стрелецкой женкой». Реквием занимает особое место в ряду антитоталитарных произведений. Ахматова не прошла лагерь, не арестовывалась, но тридцать лет «прожила под крылом у гибели», в предчувствии скорого ареста и в непрестанном страхе за судьбу сына. «Шекспировские драмы – все эти эффектные злодейства, страсти, дуэли – мелочь, детские игры по сравнению с жизнью каждого из нас», – говорила Ахматова о своем поколении. В Реквиеме не изображены леденящие душу зверства советских палачей, «крутой маршрут» арестанта или адские реалии Архипелага ГУЛАГ. Реквием – памятник России, превращенной в тюремную очередь, в центре цикла – страдание матери, плач по безвинно погибшим, гнетущая атмосфера, воцарившаяся в годы «ежовщины». В ту пору, когда в России усилиями властей формировался новый тип женщины-товарища, женщины-работницы и гражданина, Ахматова выражала вековое сознание русской женщины – скорбящей, охраняющей, оплакивающей. Обращаясь к потомкам, она завещала установить ей памятник не там, где прошли ее счастливые, творческие годы, а под «красной, ослепшей стеной» Крестов. В 1939 имя Ахматовой было на 7 лет возвращено в литературу. На приеме в честь награждения писателей Сталин спросил об Ахматовой, стихи которой любила его дочь Светлана: «А где Ахматова? Почему ничего не пишет?». Ахматова была принята в Союз писателей, ею заинтересовались издательства. В 1940 вышел после 17-летнего перерыва ее сборник Из шести книг, который Ахматова назвала «подарком папы дочке». Шестой книгой Ахматова считала отдельно не выпущенный Тростник, включавший стихи 1924–1940. 1940, год возвращения в литературу, был необычайно плодотворным для Ахматовой: написана поэма Путем всея земли (Китежанка), начата Поэма без героя, продолжена работа над поэмой о Царском Селе Русский Трианон. «Меня можно назвать поэтом 40 года», – говорила Ахматова. Война застала Ахматову в Ленинграде. Вместе с соседями она рыла щели в Шереметьевском саду, дежурила у ворот Фонтанного дома, красила огнеупорной известью балки на чердаке дворца, видела «похороны» статуй в Летнем саду. Впечатления первых дней войны и блокады отразились в стихотворениях Первый дальнобойный в Ленинграде, Птицы смерти в зените стоят…, Nox . В конце сентября 1941 по приказу Сталина Ахматова была эвакуирована за пределы блокадного кольца. Обратившийся в роковые дни к замученному им народу со словами «Братья и сестры…», тиран понимал, что патриотизм, глубокая духовность и мужество Ахматовой пригодятся России в войне с фашизмом. Стихотворение Ахматовой Мужество было напечатано в «Правде» и затем многократно перепечатывалось, став символом сопротивления и бесстрашия. В 1943 Ахматова получила медаль «За оборону Ленинграда». Стихи Ахматовой военного периода лишены картин фронтового героизма, написаны от лица женщины оставшейся в тылу. Сострадание, великая скорбь сочетались в них с призывом к мужеству, гражданской нотой: боль переплавлялась в силу. «Было бы странно назвать Ахматову военным поэтом, – писал Б.Пастернак. – Но преобладание грозовых начал в атмосфере века сообщило ее творчеству налет гражданской значительности». В годы войны в Ташкенте вышел сборник стихов Ахматовой, была написана лирико-философская трагедия Энума Элиш (Когда вверху…), повествующая о малодушных и бездарных вершителях человеческих судеб, начале и конце мира. В апреле 1946 выступала в Колонном зале Дома союзов. Ее появление на сцене вызвало овацию, продолжавшуюся 15 минут. Публика аплодировала стоя. Ахматова не просто была возвращена в литературу – она олицетворяла спасенное от плена русское слово, несгибаемый русский дух. Оплаченная миллионами жизней Победа вселяла в людей надежду на начало новой страницы в истории страны. Вместе с тем, послевоенная передышка заканчивалась: за «летом иллюзий» последовало Постановление ЦК ВКП (б) О журналах «Звезда» и «Ленинград». Постановление знаменовало собой «завинчивание гаек» и «осаждение» интеллигенции, почувствовавшей в годы войны намек на духовную свободу. Доклад по данному постановлению делал секретарь ЦК А.Жданов, в качестве жертв были выбраны М.Зощенко и А.Ахматова. Сентябрь 1946 Ахматова называла четвертым «клиническим голодом»: исключенная из СП, она была лишена продовольственных карточек. В ее комнате было установлено прослушивающее устройство, неоднократно устраивались обыски. Постановление вошло в школьную программу, и несколько поколений еще на школьной скамье усваивали, что Ахматова «не то монахиня, не то блудница». В 1949 вновь арестовали Льва Гумилева, прошедшего войну и дошедшего до Берлина. Чтобы вызволить сына из сталинского застенка, Ахматова написала цикл восхваляющих Сталина стихов Слава миру (1950). Подобные панегирики были в чести и искренне создавались многими, в том числе и талантливыми поэтами – К.Симоновым, А.Твардовским, О.Берггольц. Ахматовой же пришлось переступить через себя. Истинное отношение к диктатору она выразила в стихотворении: Я приснюсь тебе черной овцою, На нетвердых, сухих ногах, Подойду и заблею, завою: «Сладко ль ужинал, падишах? Ты вселенную держишь, как бусы, Светлой волей Аллаха храним… И пришелся ль сынок мой по вкусу И тебе и деткам твоим?». Жертву Ахматовой Сталин не принял: Лев Гумилев вышел на свободу только в 1956. Последние годы жизни Ахматовой после возвращения из заключения сына были относительно благополучными. Ахматова, никогда не имевшая собственного пристанища и все свои стихи написавшая «на краешке подоконника», наконец-то получила жилье. Появилась возможность издать большой сборник Бег времени, в который вошли стихи Ахматовой за полстолетия. Она решилась доверить бумаге Реквием, двадцать лет хранившийся в ее памяти и в памяти близких друзей. К началу 1960-х сложился «волшебный хор» учеников Ахматовой, сделавший ее последние годы счастливыми: вокруг нее читали новые стихи, говорили о поэзии. В круг учеников Ахматовой входили Е.Рейн, А.Найман, Д.Бобышев, И.Бродский. Ахматова была выдвинута на Нобелевскую премию. В 1964 в Италии ей вручили литературную премию «Этна-Таормина», а полгода спустя в Лондоне – мантию почетного доктора Оксфордского университета. За рубежом в Ахматовой видели и чествовали русскую культуру, великую Россию Пушкина, Толстого, Достоевского. В последнее десятилетие жизни Ахматову занимала тема времени – его движения, бега. «Куда девается время?» – вопрос, по-особому звучавший для поэта, пережившего почти всех своих друзей, дореволюционную Россию, Серебряный век. Что войны, что чума? – конец им виден скорый, / Им приговор почти произнесен. / Но кто нас защитит от ужаса, который / Был бегом времени когда-то наречен? – писала Ахматова. Такая философская настроенность не понималась многими ее современниками, сосредоточенными на кровавых событиях недавнего прошлого. В частности Н.Я.Мандельштам вменяла Ахматовой в вину «отказ от наших земных дел», «старческую примиренность» с прошлым. Но отнюдь не «старческой примиренностью» навеяны последние стихи Ахматовой – отчетливей проступило то, что было свойственно ее поэзии всегда: тайнознание, вера в приоритет неведомых сил над материальной видимостью мира, открытие небесного в земном. Позднее творчество Ахматовой – «шествие теней». В цикле Шиповник цветет, Полночных стихах, Венке мертвых Ахматова мысленно вызывает тени друзей – живых и умерших. Слово «тень», часто встречавшееся и в ранней лирике Ахматовой, теперь наполнялось новым смыслом: свобода от земных барьеров, перегородок времени. Свидание с «милыми тенями отдаленного прошлого», так и не встреченным на земле провиденциальным возлюбленным, постижение «тайны тайн» – основные мотивы ее «плодоносный осени». Начиная с 1946 года, многие стихи Ахматовой посвящены Исайе Берлину – английскому дипломату, филологу и философу, посетившему ее в 1945 в Фонтанном Доме. Беседы с Берлиным стали для Ахматовой выходом в живое интеллектуальное пространство Европы, привели в движение новые творческие силы, она мифологизировала их отношения, связывала с их встречей начало «холодной войны». В течение двадцати двух лет Ахматова работала над итоговым произведением – Поэмой без героя. Поэма уводила в 1913 – к истокам русской и мировой трагедии, подводила черту под катастрофами 20 столетия. В поэме Ахматова различала три слоя, называя ее «шкатулкой с тройным дном». Первый слой – свидание с прошлым, оплакивание умерших. В колдовскую, заветную ночь героиня созывает «милые тени». На сцену выходят основные участники петербургского маскарада 10-х годов – О.Глебова-Судейкина, застрелившийся из-за любви к ней Вс.Князев, А.Блок. Смерть корнета (Вс.Князева) – преступление, вина за которое возложена на «петербургскую чертовню». В поэме Ахматова размышляет о настигшем Россию в 20 в. возмездии и ищет причину в роковом 1914, в той мистической чувственности, кабацком угаре, в который погружалась художественная интеллигенция, люди ее круга. Второй сюжет – звучание времени, то едва слышные, то тяжелые шаги Командора. Главное действующее лицо поэмы – время, оттого она и остается без героя. Но в более глубоком прочтении Поэма без героя предстает философско-этическим произведением о космических путях души, о теософском треугольнике «Бог – время – человек». Музыкальность поэмы, ее символическая образность, насыщенность культурными реминисценциями позволяют видеть в ней «исполнение мечты символистов» (В.Жирмунский). Ахматова умерла 5 марта 1966. Кончина Ахматовой в Москве, отпевание ее в Петербурге и похороны в поселке Комарово вызвали многочисленные отклики в России и за рубежом. «Не только умолк неповторимый голос, до последних дней вносивший в мир тайную силу гармонии, – откликнулся на смерть Ахматовой Н.Струве, – с ним завершила свой круг неповторимая русская культура, просуществовавшая от первых песен Пушкина до последних песен Ахматовой». / Биографии / Ахматова А.А.

Смотрите также по Ахматовой:

Анна Ахматова краткая биография

Анна Ахматова известнейшая поэтесса XX века. Вместе со страной она пережила революцию, две войны и блокаду Ленинграда. Личность Анны Ахматовой заслуживает отдельного внимания, поэтому предлагаем вам познакомиться с краткой биографией поэтессы для детей и интересными фактами ее жизни.

Биография Анны Ахматовой кратко, самое главное

Анна Ахматова (Горенко) родилась в 1889 году, неподалеку от Одессы. Через год после рождения будущей поэтессы семья перебирается в Царское Село. В Царскосельской гимназии Анна впервые повстречала своего будущего мужа Николая Гумилева. Так получилось, что семья Горенко распалась, и в 1905 году мать, забрав детей, перебирается в Евпаторию. Через год Анна уезжает в Киев, где ее принимают на обучение в гимназию. После ее окончания Анна возвращается в Санкт-Петербург, где заканчивает литературные курсы.

Творчество поэтессы

Стихи Анна начинает писать с одиннадцати лет, но впервые стихотворение печатают во Франции, в русскоязычном журнале Сириус. Изучая дальнейшую краткую биографию Анны Ахматовой, мы видим, что ее творческий путь пролегает в литературное объединение Цех поэтов. Он объединял акмеистов — новое направление в литературе.

Первый сборник стихов Ахматовой выходит в 1912 году. Через 2 года после сборника Вечер, выходит второй — Четки. Главной темой ее работ были любовные переживания. Стихи поэтессы пришлись по душе читателям и они с удовольствием их слушали и читали. Анна становится очень популярной.

Личная жизнь

Еще в Царском Селе Анна впервые увидела своего будущего мужа Николая Гумилева, который уже тогда стал ухаживать за девушкой. Позже Ахматова вела с ним переписку. Эта переписка и привела к их дальнейшим отношениям, что завершаются замужеством Анны в 1910 году. Через два года она дарит Гумилеву сына Льва. И вот в семью писателей ворвалась Первая мировая война. Гумилев уходит на фронт, а Анна пребывает в Слепневе, где было расположено имение Гумилевых.

Там продолжается ее творческая деятельность, в ходе которой издается очередной сборник стихов Белая стая. Революционные события приводят к тому, что из России стали уезжать многие талантливые люди, но Ахматова остается верной своей Родине и несмотря на возможность бежать, не покидает пределы страны, осуждая беглецов в своих стихотворениях. Примером может стать стихотворение Мне голос был, или ее работа Ты — отступник.

Со своим первым мужем Ахматова расстается в 1918 году и спустя некоторое время выходит замуж за Шилейко. Со вторым избранником она прожила по 1921 год, который оказался для поэтессы непростым. Несмотря на то, что в 1921 году выходит ее четвертый и пятый сборники, Гумилева приговаривают к расстрелу, а со вторым мужем Ахматова расстается. Следующим мужем Ахматовой становится Пунин.

Со средины двадцатых годов Ахматову перестают печатать, а в 30-х годах ее мужа и сына арестовали, но Анна быстро добивается их освобождения. Однако, сын попадает под арест снова, и ему дают срок пять лет исправительных лагерей. Поэма Реквием очень хорошо передает чувства, что испытала Ахматова, простаивая очередь на свидание с арестантом.

Перед войной Ахматову принимают в Союз писателей и она издает сборник Из шести книг. В годы Великой Отечественной Анна Ахматова в эвакуации в Ташкенте. Не переставая писать, она зачитывая свои стихотворения раненым солдатам. Возвращается из эвакуации она лишь 1944 году. В 46-м году ее исключают из Союза писателей. В 1962 году Ахматова завершает свою работу Поэма без героя, над которой поэтесса трудилась более двадцати лет.

Шстидесятые года стали для Ахматовой знаменательными. Она получает признание, ее награждают государственными премиями. В 1965 г. она печатает последний сборник Бег времени, а в 1966-м, из-за проблем с сердцем, Ахматова умирает.

Интересные факты

По отцу Анна Ахматова была Горенко, но так как тот запретил ей использовать свою фамилию, считая что дочь позорит ее своими стихами, девушка берет фамилию прабабушки, став Ахматовой.

Одним из известных фактов в биографии Анны Ахматовой является то, что в доме где она воспитывалась не было книг. Девочка мало читала, но уже тогда ей пророчили писательскую карьеру.

Анна была влюблена в репетитора Голенищева-Кутузова, но вышла замуж за Гумилева, который долго добивался руки и сердца девушки. Анна не любила Гумилева, но считала его своей судьбой.

Кроме первого мужа, у Анны было еще два брака.

В последние свои годы Ахматова живет на даче в Комарово.

Умерла поэтесса от сердечного приступа и похоронена на Комаровском кладбище.

Может пригодиться для сочинений

Портреты и этюды (с иллюстрациями)

АННА АХМАТОВА

I

Анну Андреевну Ахматову я знал с 1912 года. Тоненькая, стройная, похожая на робкую пятнадцатилетнюю девочку, она ни на шаг не отходила от мужа, молодого поэта Н. С. Гумилева, который тогда же, при первом знакомстве, назвал ее своей ученицей.

То были годы ее первых стихов и необыкновенных, неожиданно шумных триумфов. Прошло два-три года, и в ее глазах, и в осанке, и в ее обращении с людьми наметилась одна главнейшая черта ее личности: величавость. Не спесивость, не надменность, не заносчивость, а именно величавость: «царственная», монументально важная поступь, нерушимое чувство уважения к себе, к своей высокой писательской миссии.

С каждым годом Ахматова становилась величественнее. Она нисколько не старалась об этом, это выходило у нее само собою. За все полвека, что мы были знакомы, я не помню у нее на лице ни одной просительной, мелкой или жалкой улыбки. При взгляде на нее невозможно было не вспомнить некрасовское:

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц.

Их разве слепой не заметит…

Даже в очереди за керосином и хлебом, даже в поезде, в жестком вагоне, даже в ташкентском трамвае всякий незнавший ее чувствовал ее «спокойную важность» и относился к вей с особым уважением, хотя держалась она со всеми очень просто и дружественно, на равной ноге.

Замечательна в ее характере и другая черта. Она была совершенно лишена чувства собственности. Не любила и не хранила вещей, расставалась с ними удивительно легко. Подобно Гоголю, Кольриджу и другу своему Мандельштаму, до такой степени не ценила имущества, что охотно освобождалась от него, как от тяготы. Даже в юные годы, в годы краткого своего «процветания», жила без громоздких шкафов и комодов, зачастую даже без письменного стола.

Вокруг нее не было никакого комфорта, и я не помню в ее жизни такого периода, когда окружавшая ее обстановка могла бы назваться уютной.

Самые эти слова «обстановка», «уют», «комфорт» были ей органически чужды — и в жизни и в созданной ею поэзии. И в жизни и в поэзии Ахматова чаще всего бесприютна.

Конечно, она очень ценила красивые вещи и понимала в них толк. Старинные подсвечники, восточные ткани, гравюры, иконы древнего письма и т. д. то и дело появлялись в ее скромном быту, но через несколько недель исчезали. Единственной «утварью», остававшейся при ней постоянно, был ее потертый чемоданишко, который стоял у нее в углу наготове, набитый шершавыми клочками стихотворных набросков — чаще всего без конца и начала.

Даже книги, за исключением самых любимых, она, прочитав, отдавала другим. Только Пушкин, библия, Данте, Шекспир были ее вечными спутниками, и она нередко брала их — то одного, то другого — в дорогу. Остальные книги, побывав у нее, исчезали.

Вообще она была природная кочевница, и в последние годы, приезжая в Москву, жила то под одним, то под другим потолком, у разных друзей, где придется.

Никого нет в мире бесприютней

И бездомнее, наверно, нет, —

очень точно сказала она о себе.

Близкие друзья ее знали, что стоит подарить ей какую-нибудь, скажем, нарядную шаль, как через день или два эта нарядная шаль украсит другие плечи.

И чаще всего она расставалась с такими вещами, которые были нужны ей самой. Как-то в двадцатом году, в пору лютого петроградского голода, ей досталась от какого-то заезжего друга большая и красивая жестянка, полная сверхпитательной, сверхвитаминной «муки», изготовленной в Англии достославною фирмою «Нестле». Одна маленькая чайная ложка этого густого концентрата, разведенного в кипяченой воде, представлялась нашим голодным желудкам недосягаемо-сытным обедом. А вся жестянка казалась дороже бриллиантов. Я от души позавидовал обладательнице такого сокровища.

Выло поздно. Гости, вдоволь наговорившись, стали расходиться по домам. Я почему-то замешкался и несколько позже других вышел на темную лестницу. И вдруг — забуду ли я этот порывистый, повелительный жест ее женственно красивой руки? — она выбежала вслед за мною на площадку и сказала обыкновеннейшим голосом, каким говорят «до свидания»:

— Это для вашей… для Мурочки…

И в руках у меня очутилось драгоценное «Нестле».

Напрасно повторял я: «что вы! это никак невозможно!.. да я ни за что, никогда…» Передо мною захлопнулась дверь, и сколько я ни звонил, не открылась.

Таких случаев я помню немало.

Однажды в Ташкенте она получила от кого-то в подарок несколько кусков драгоценного сахару.

Горячо поблагодарила дарителя, но через минуту, когда он ушел и в комнату вбежала пятилетняя дочь одного из соседей, мгновенно отдала ей весь подарок.

— С ума я сошла, — пояснила она, — чтобы теперь (то есть во время войны) самой есть сахар…

В Москве и сейчас проживает писательница, у которой лет десять назад не было средств, чтобы закончить свою трудоемкую книгу. Писала она эту книгу уже несколько лет. Анна Андреевна как раз в то время — после долгого безденежья — получила наконец небольшой гонорар, кажется, за свои переводы, на который купила писательнице в подарок пишущую машинку, чтобы та, пользуясь дополнительным заработком, могла довести свою книгу до конца.

Не об этой ли необычайной своей доброте проговорилась Анна Ахматова в нескольких строках «Предыстории», где она вспоминает свою покойную мать:

И женщина с прозрачными глазами…

……………………………………….

С редчайшим именем, и белой ручкой,

И добротой, которую в наследство

Я от нее как будто получила,—

Ненужный дар моей жестокой жизни.

Такой же значительной чертой ее личности была ее огромная начитанность. Она была одним из самых образованных поэтов эпохи. Терпеть не могла тратить время на чтение модных и пустопорожних сенсационных вещей, о которых кричали журнально-газетные рецензенты и критики. В круг ее чтения входили главным образом Овидий, Вергилий, Данте, Монтень, Пушкин, Достоевский.

Пушкина знала всего наизусть — и так пристально, долго и зорко изучала его и всю литературу о нем, что сделала несколько немаловажных открытий в области научного постижения его жизни и творчества.

В одной из ее пушкинских статей есть такая строка: «мой предшественник Щеголев». Для многих это прозвучало загадочно. Щеголев не поэт, но один из крупнейших историков, специалист по двадцатым-тридцатым годам XIX века. Если бы она написала «мой предшественник Тютчев» или «мой предшественник Баратынский», это было бы в порядке вещей. Но не многие знали тогда, что ее предшественниками были не только лирики, но и ученые нашей страны. Павел Елисеевич Щеголев глубоко ценил ее знания и часами беседовал с ней о Пушкине и его современниках.

Историю России она изучила как профессиональный историк и когда говорила, например, о протопопе Аввакуме, о стрелецких жёнках, о том или другом декабристе, о Нессельроде или Леонтии Дубельте, казалось, что она знала их лично и вспоминает их как своих близких знакомых. Этим она очень напоминала мне Юрия Тынянова и академика Тарле.

II

Едва только вышли ее первые книги — «Вечер» (1912), «Четки» (1914), «Белая стая» (1917), я сделал попытку дознаться, в чем первооснова ее лирики. И оказалось, что даже в пору своих громких литературных триумфов она в своей юной поэзии тяготела к темам бедности, сиротства и скитальчества. Любимыми се эпитетами были: «скудный», «убогий» и «нищий»

Ее лирическая героиня так и говорила любимому:

Зачем ты к нищей грешнице стучишься?

Типичны для ее поэзии были такие стихи:

Липы нищенски обнажены.

Черной нищенкой скитаюсь…

Помолись о нищей, о потерянной,

О моей живой душе…

Как же мне душу скудную

Богатой тебе принести?

Да и вещи, которыми насыщены ее молодые стихи, тоже тяготели к убожеству:

Убогий мост, скривившийся немного…

Тверская скудная земля.

«Потертый коврик», «ветхий колодец», «стоптанные башмаки», «выцветший флаг», «разбитая, поваленная статуя» наиболее сродни ее творчеству.

Даже музу свою она изображала убогой:

И Муза в дырявом платке

Протяжно поет и уныло.

«Она поэт сиротства и вдовства, — писал я о ней тогда же. — Ее лирика питается чувством необладания, разлуки, утраты. Безголосый соловей, у которого отнята песня; и танцовщица, которую покинул любимый; и женщина, теряющая сына; и та, у которой умер сероглазый король; и та, у которой умер царевич, —

Он никогда не придет за мною…

Умер сегодня мой царевич, —

и та, о которой сказано в стихах: „вестей от него не получишь больше“; и та, которая не может найти дорогой для нее белый дом, хотя ищет его всюду и знает, что он где-то здесь, — все это осиротелые души, теряющие самое милое. И, полюбив эти осиротелые души, полюбив лирически переживать их сиротские потери, как свои, Ахматова именно из этих сиротских потерь создала свои лучшие песни:

Одной надеждой меньше стало,

Одною песней больше будет.

Эти песни так у нее и зовутся: „Песенка о вечере разлук“, „Песня последней встречи“, „Песнь прощальной боли“.

Быть сирой и слабой, не иметь ни возлюбленного, ни белого дома, ни Музы (ибо „Муза ушла по дороге“) — здесь художническая сила Ахматовой. Изо всех мук сиротства она особенно облюбовала одну: муку безнадежной любви. Я люблю, но меня не любят; меня любят, но я не люблю, — такова была ее излюбленная тема. В этой области с ней не сравнялся никто. У нее был величайший талант чувствовать себя разлюбленной, нелюбимой, нежеланной, отверженной. Первые же стихи в ее „Четках“ повествовали об этой мучительной боли».

Говоря от лица нелюбимых, она создала целую вереницу страдающих, почернелых от неразделенной любви, смертельно тоскующих, которые то «бродят, как потерянные», то заболевают от горя, то вешаются, то бросаются в воду. Порою они проклинают любимых, как своих врагов и мучителей:

Ты наглый и злой…

О как ты красив, проклятый…

Ты виновник моего недуга… —

но все же любят свою боль, упиваются ею, носят ее в себе, как святыню, набожно благословляют ее.

Когда я писал, что она поэт необладания, разлуки, утраты, я не предвидел, что в дальнейших ее книгах эта тема будет у нее оправдана жизнью. Трагическая се биография не могла не найти отражения в лирике. Странно было бы, если бы в циклах стихов, написанных после «Белой стаи», она не написала:

Я пью за разоренный дом,

За злую жизнь мою.

И вновь подошли «незабвенные даты»,

И нет среди них ни одной не проклятой.

Словно для того, чтобы доказать, что ее лирика и в самом деле (как я писал в своей давней статье) питается чувством необладания, разлуки, утраты, она к концу жизни ввела в свой поэтический лексикон такие негативные слова, как «непосылка», «невстреча». В 1963 году она написала стихи, которые так и называются «При непосылке поэмы», а «невстреча» стала ее лирической темой еще в сороковых-пятидесятых годах. В тогдашних ее тетрадях появились стихи, все основанные на несостоявшихся, невоплощенных вещах и поступках:

Таинственной невстречи

Пустынны торжества,

Несказанные речи,—

Безмолвные слова.

Нескрещенные взгляды…

Встреча не состоялась, слова так и остались безмолвными, речи — несказанными, и Ахматова с горьким весельем празднует этот несостоявшийся праздник:

Несказанные речи

Я больше не твержу,

И в память той невстречи

Шиповник посажу.

И снова:

Сюда принесла я блаженную память

Последней невстречи с тобой.

И через две страницы:

Не придумать разлуку бездонней,

Лучше б сразу тогда — наповал…

И, наверное, нас разлученней

В этом мире никто не бывал.

И трудно не вспомнить при этом ее молодые стихи:

На груди моей дрожат

Цветы небывшего свиданья.

Множество ее стихотворений написаны под знаком не и без: «нецелованные губы», «бесславная слава».

И в ее поэме «Девятьсот тринадцатый год» — тот же пафос невоплощения, необладания, отсутствия:

И с тобой, ко мне непришедшим,

Сорок первый встречаю год.

Звук шагов, тех, которых нету,

По сияющему паркету…

И во всех зеркалах отразился

Человек, что не появился

И проникнуть в тот зал не мог.

Поэтому особенно заметны на ее страницах среди множества «нет» редкие стихи, воплощающие радостное «да». И как умела она в те давние годы заражать и нас своею юною радостью:

Просыпаться на рассвете

Оттого, что радость душит,

И глядеть в окно каюты

На зеленую волну

Иль на палубе в ненастье,

В мех закутавшись пушистый,

Слушать, как стучит машина,

И не думать ни о чем,

Но, предчувствуя свиданье

С тем, кто стал моей звездою,

От соленых брызг и ветра

С каждым часом молодеть.

Когда перелистываешь книгу Ахматовой — вдруг среди скорбных страниц о разлуке, о сиротстве, о бездомности набредешь на такие стихи, которые убеждают нас, что в жизни и в поэзии этой бездомной странницы был Дом, который служил ей во все времена верным и спасительным прибежищем.

Этот Дом — родина, родная земля. Этому Дому она с юных лет отдавала все свои самые светлые чувства, которые раскрылись вполне, когда он подвергся бесчеловечному нападению фашистов. В печати стали появляться ее грозные строки, вполне созвучные народному мужеству и народному гневу. Голос ее из интимного, порою еле слышного шепота стал громким, витийственным, металлическим, грозным голосом истекающего кровью, но непобедимого народа:

Мы детям клянемся, клянемся могилам,

Что нас покориться никто но заставит…

_________

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет…

_________

И ленинградцы вновь идут сквозь дым рядами,

Живые с мертвыми; для славы мертвых нет!..

_________

Пусть женщины выше поднимут детей,

Спасенных от тысячи тысяч смертей…

В статьях об Ахматовой мне случалось читать, будто эта боль и радость о русской земле появилась в ее поэзии нежданно-негаданно, лишь во время последней войны. Это, конечно, неверно. В книге «Белая стая», созданной в годы империалистической бойни (1914–1917), она высказывала такие же чувства. В самом начале войны она сочувственно записала слова, услышанные ею в народе:

Только нашей земли не разделит

На потеху себе супостат:

Богородица белый расстелит

Над скорбями великими плат.

В одном из самых страстных своих стихотворений, тоже из раннего цикла, она говорит, что готова отдать все, что есть у нее дорогого, и вытерпеть любые удары судьбы, —

Чтобы туча над скорбной Россией

Стала облаком в славе лучей.

III

Лирика Ахматовой почти всегда сюжетна. В ней очень мало отвлеченных слов. Кроме дара музыкально-лирического, у нее редкостный дар повествователя, дар беллетриста. Ее стихи не только песни, но зачастую — новеллы, со сложным и емким сюжетом, который приоткрывается для нас на минуту одним каким-нибудь незабываемым штрихом. Новеллы о канатной плясунье, которую покинул любовник, о женщине, бросившейся в замерзающий пруд, о студенте, лишившем себя жизни от безнадежной любви, о рыбаке, в которого влюблена продавщица камсы, — новеллы, каким-то чудом преображенные в песню.

Ее творчество вещное — доверху наполненное вещами. Вещи самые простые — не аллегории, не символы: юбка, муфта, перо на шляпе, зонтик, колодец, мельница. Но эти простые, обыкновенные вещи становятся у нее незабвенными, потому что она подчиняет их лирике. Вся Россия запомнила ту перчатку, о которой говорит у Ахматовой отвергнутая женщина, уходя от того, кто оттолкнул ее:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Замечательно, что среди вещей, изображенных Ахматовой, много построек и статуй. Архитектура и скульптура ей сродни. Часто она сама не столько поет, сколько строит. Многие ее стихотворения — здания. Это обилие вещей отличает лирику Ахматовой от иносказательной лирики таких абстрактных поэтов, как символисты Балтрушайтис, Бальмонт и Гиппиус, у которых на протяжении десятка страниц не встретишь ни юбки, ни зонтика. Все они тяготели к расплывчатым, зыбким туманностям. Их стихи рядом со стихами Ахматовой часто кажутся алгебраическими формулами, перечнем каких-то отвлеченных категорий. У Ахматовой даже отвлеченное становится материальным, вещественным:

И была для меня та тема,

Как раздавленная хризантема

На полу, когда гроб несут.

Было у Ахматовой нечто такое, что даже выше ее дарования. Это неумолимый аскетический вкус. Писала она осторожно и скупо, медлительно взвешивая каждое слово, добиваясь той непростой простоты, которая доступна лишь большим мастерам. Рядом с нею другие поэты часто кажутся напыщенными риторами. Мало в то время я встречал стихотворцев, которые были бы сильнее ее в композиции. Труднейшие задали сочетания повести с лирикой блистательно разрешены в ее стихах.

Ритмическое дыхание было у нее сперва очень короткое, его хватало лишь на две строки. Потом она стала владеть им вполне. Прежде ее стихи были чуть-чуть мозаичны, склеены из нескольких кусков. Со временем она преодолела и это. Теперь ее имя одно из драгоценнейших в нашей словесности. Если бы у нас не было Анны Ахматовой, мы были бы гораздо беднее.

На каждой ее странице незримо присутствует Пушкин. Каждая ее строчка отлично сработана, выкована, сделана раз навсегда. Ничего расплывчатого, вялого, каждое слово есть вещь: «на стволе корявой ели муравьиное шоссе». Всюду такое стремление к абсолютно законченной, классической форме.

Мышление у нее ясное, геометрически точное. Это сказывается особенно явственно в таких стихах, где она подвергает анализу какое-нибудь сложное явление, проходящее через несколько стадий развития — такое, например, как северная осень. В каждой осенней поре она заметила не одну, а три осени, три стадии утверждения в природе этого большого периода. И каждая стадия, по ее наблюдению, отмечена суммой отчетливых признаков, которые она воспроизводит в стихах.

Первая стадия — ранний сентябрь:

И первая — праздничный беспорядок

Вчерашнему лету назло,

И листья летят, словно клочья тетрадок,

И запах дымка так ладанно-сладок,

Все влажно, пестро и светло.

И первыми в танец вступают березы,

Накинув сквозной убор,

Стряхнув второпях мимолетные слезы

На соседку через забор.

Но недолги эти праздничные пляски, эта светлая, яркая и пестрая расцветка «первой осени».

Но эта бывает — чуть начата повесть.

Секунда, минута — и вот

Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,

Мрачна, как воздушный налет.

Все кажутся сразу бледнее и старше,

Разграблен летний уют,

И труб золотых отдаленные марши

В пахучем тумане плывут…

Кончилась и эта, «вторая», очень недолгая осень: холодный туман обволок всю окрестность:

И в волнах холодных его фимиама

Закрыта высокая твердь,

Но ветер рванул, распахнулось — и прямо

Всем стало понятно: кончается драма,

И это не третья осень, а смерть.

(«Три осени»)

Эта привычка Ахматовой с настойчивой пристальностью вглядываться в текучие явления жизни и запечатлевать в математически четких стихах отдельные моменты их движения с годами все больше усиливалась.

Поэтому вполне естественно, что к концу тридцатых и к началу сороковых годов в ее книгах стала все сильнее утверждаться новая неотступная тема: глубокие раздумья над разными эпохами русской истории, над текучестью и вечной диалектикой этих эпох. Ее точный и четкий ум, склонный воспринимать всякое явление мира в образном, конкретном воплощении, помог ей разработать по-своему трудный жанр исторической лирики.

Чем старее становилась Ахматова, тем больше влекло ее к исторической живописи, преображаемой в пылкую лирику. Наиболее полно и рельефно выразилось это влечение в ее большой «Поэме без героя», над которой она с таким увлечением трудилась в последние двадцать пять лет своей жизни (1940–1965).

IV

И чудилось: рядом шагают века.

Анна Ахматова

Анна Ахматова — мастер исторической живописи. Определение странное, чрезвычайно далекое от привычных оценок ее мастерства. Едва ли это определение встречалось хоть раз в посвященных ей книгах, статьях и рецензиях — во всей необъятной литературе о ней.

И все же оно кажется мне правильным. Здесь самая суть ее позднего творчества. И люди, и предметы, и события почти всегда постигались Ахматовой на том или ином историческом фоне, вне которого она и не мыслила о них. Не оттого ли у нее на страницах стали так многозначительны и вески, слова: «годы», «эпохи», «век». Не оттого ли она стала питать такое пристрастие к числам, обозначающим время: «Коломбина десятых годов», — говорит она об одной из своих героинь. И о другой: «Красавица тринадцатого года». Ее «Поэма без героя» в конце концов обрела другое заглавие: «Тысяча девятьсот тринадцатый год». И стихотворение о Маяковском: «Маяковский в 1913 году». И стихотворение о Петербурге: «Петербург в 1913 году».

Для ее поэзии в высшей степени типичны стихи:

Из года сорокового,

Как с башни, на все гляжу.

И другие, в которых еще более точная дата:

Но мнится мне: в сорок четвертом,

И не в июня ль первый день…

Всякому писателю, наделенному подлинным чувством истории, свойственно живое ощущение взаимосвязи отдельных эпох. Отсюда вещие строки Ахматовой:

Как в прошедшем грядущее зреет,

Так в грядущем прошлое тлеет.

Для нее это не просто афоризм, эту истину она воплотила в живых и осязаемых образах.

Одно из своих стихотворений, изображающих семидесятые годы, она так и назвала «Предыстория». Здесь впервые во всей полноте раскрылось ее мастерство в области исторической живописи. Здесь — далекая предыстория тех громадных событий, которые произошли в первой четверти двадцатого века. Здесь утверждается их неизбежность, а следовательно, и их оправдание. Для Ахматовой они связаны как причина и следствие.

Стихотворение короткое — всего пятьдесят с чем-то строк, но оно так густо насыщено всеми бытовыми реалиями той эпохи, в нем столько мельчайших примет, в каждом слове такая, как сказал бы Гоголь, бездна пространства, что, когда дойдешь до последней строки, кажется, что прочитал целый том.

Мы знаем: семидесятые годы — это стихийное вторжение капитализма в полуфеодальную Русь, это бешеный разгул спекуляций, биржевой ажиотаж, миллионные барыши банковских и железнодорожных магнатов, их дикие кабацкие оргии. Все это и многое другое нашло свое отражение в лаконических строках «Предыстории»:

Россия Достоевского. Луна

Почти на четверть скрыта колокольней.

Торгуют кабаки, летят пролетки,

Пятиэтажные растут «громады»

В Гороховой, у Знаменья, под Смольным.

Везде танцклассы, вывески менял,

А рядом: Henriette, Basile, Andre[107]

И пышные гроба: Шумилов-старший.

Все это, даже пышные гробы Шумилова-старшего, идет на потребу новоявленным хищникам. А дворянство вырождается и никнет:

Земли —

Заложены. И в Бадене — рулетка.

И, конечно, Ахматова не была бы художником, если бы не восприняла эту эпоху во всей совокупности ее внешних деталей:

Шуршанье юбок, клетчатые пледы,

Ореховые рамы у зеркал,

Каренинской красою изумленных,

И в коридорах узких те обои,

Которыми мы любовались в детстве,

Под желтой керосинового лампой,

И тот же плюш на креслах…

………………………………..

Так вот когда мы вздумали родиться…

Я тоже вздумал родиться в то время, — или несколько позже, — и могу засвидетельствовать, что самый колорит этой эпохи, самый ее запах переданы в «Предыстории» с величайшей точностью.

Мне хорошо памятна та бутафория семидесятых годов. Плюш на креслах был малинового цвета, или — еще хуже — едко-зеленого. И каждое кресло окаймлялось густой бахромой, словно специально созданной для собирания пыли. И такая же бахрома на портьерах.

Зеркала действительно были тогда в коричневых ореховых рамах, испещренных витиеватой резьбой с изображением цветов или бабочек.

«Шуршанье юбок», которое так часто поминается в романах и повестях того времени, прекратилось лишь в двадцатом столетии, а тогда в соответствии с модой, было устойчивым признаком всех светских и полусветских гостиных. Это шуршанье юбок не раз воспевалось поэтами:

О сладкий, нам знакомый шорох платья

Любимой женщины, о как ты мил!

Где б мог ему подобие прибрать я

Из радостей земных? Весь сердца пыл

К нему летит, раскинувши объятья,

Я в нем расцвет какой-то находил.

Но в двадцать лет — как несказанно дорог

Красноречивый, легкий этот шорох.

(Фет)

Чтобы нам стало окончательно ясно, какова была точная дата этих разрозненных образов, Ахматова упоминает об Анне Карениной, вся трагическая жизнь которой крепко спаяна со второй половиной семидесятых годов.

Комментариями к этим стихам можно было бы заполнить десятки страниц, указав, например, на их тесную связь с романом Достоевского «Подросток», написанном в 1875 году, с сатирами Щедрина и Некрасова, относящимися к той же эпохе.

Но здесь достаточно будет сказать о знаменательном смысле эпиграфа, предпосланного этой «Предыстории». Эпиграф взят из пушкинского «Домика в Коломне» — пять простых, нарочито обыденных слов, между тем они озаряют всю написанную ею картину:

Я теперь живу не там…

В переводе на ахматовский язык это значит: «Я живу теперь не в той эпохе. Я переселилась в другую. А та для меня только прошлое, только увертюра к иным временам».

Как всякий историк, поднявшийся над тесными рамками своей эпохи, своей биографии, Ахматова с необычайной остротой ощущает непрерывное движение мельчайших молекул — минут и часов, осуществляющих смену эпох:

Но тикают часы, весна сменяет

Одна другую, розовеет небо,

Меняются названья городов,

И нет уже свидетелей событий,

И не с кем плакать, не с кем вспоминать.

И в другом стихотворении, размышляя о том же умирании эпох, она выражает уверенность, что никакое воскрешение старой эпохи немыслимо:

А после она выплывает,

Как труп, на весенней реке,—

Но матери сын не узнает,

И внук отвернется в тоске.

Оттого-то я и могу утверждать, что в «Поэме без героя» есть самый настоящий герой, и герой этот опять-таки — Время. Вернее: два героя, два Времени. Две полярно противоположные и враждебные друг другу эпохи. Каждая замечательна тем, что она являет собою канун необычайных событий.

Одна из этих эпох — 1913 год, начало конца самодержавной России, ее судорога, ее предсмертные корчи. К повествованию об этой эпохе вполне применим эпиграф, избранный Анной Ахматовой: «То был последний год». Действительно последний, потому что завтра война (1914–1917), а послезавтра — крах вековых устоев гигантской империи.

Другая эпоха, изображенная в той же поэме, — 1941 год, канун другой, воистину народной войны и победы. Война разразилась в июне, а покуда, в многоснежпую петербургскую полночь, в комнату к одинокому автору врываются шумной толпой, под личиной рождественских ряженых, давно умершие друзья его «пылкой юности» (hot youth), и в памяти у него до мельчайших деталей воскресает Тринадцатый год.

Уверенной кистью Ахматова изображает ту зиму, которая так живо вспоминается мне, как одному из немногих ее современников, доживших до настоящего дня.

И почти все из того, что младшему поколению читателей может показаться невнятным и даже загадочным, для меня, как и для других стариков-петербуржцев, не требует никаких комментариев.

Когда, например, я читаю в поэме:

Были святки кострами согреты,

И валились с мостов кареты, —

я вспоминаю те большие костры, которые разводились тогда на площадях у театральных подъездов, чтобы кучера, дожидавшиеся своих именитых и сановных господ, не окоченели от стужи. Вспоминаю горбатые обледенелые мостики над каналами, впадавшими в Неву: на эти мостики было так трудно взобраться одноконным каретам, что, дойдя до середины, они то и дело катились назад. Автомобилей было мало, и потому тогдашний Петербург предстает перед Анной Ахматовой —

В гривах, в сбруях, в мучных обозах…

И еще одна примета той эпохи:

Над дворцом черно-желтый стяг, —

так называемый императорский штандарт, развевавшийся над Зимним дворцом и тем самым оповещавший столицу, что во дворце «имеет пребывание» монарх.

Когда Ахматова говорит, обращаясь к своей героине, сошедшей к ней из рамы портрета:

Ты ли Путаница-Психея, —

мне, как и другим моим сверстникам, ясно: речь идет об артистке Суворинского театра Ольге Афанасьевне Глебовой-Судейкиной, исполнявшей две главные роли в пьесах Юрия Беляева «Псиша» и «Путаница». В газетах и журналах начиная с декабря 1909 года можно найти очень горячие отзывы об ее грациозной игриво-простодушной игре. Ее муж Сергей Судейкин, известный в ту пору художник, написал ее портрет во весь рост в роли Путаницы (так звалась героиня пьесы). В поэме Ахматовой она является нам —

Вся в цветах, как «Весна» Боттичелли…

У Боттичелли девушка, символизирующая на его гениальной картине Весну, щедро сыплет на землю цветами. Мне всегда казалось, что Ольга Судейкина и своей победительной, манящей улыбкой и всеми ритмами своих легких движений похожа на эту Весну. У нее был непогрешимый эстетический вкус. Помню те великолепные куклы, которые она, никогда не учась мастерству, так талантливо лепила из глины и шила из цветных лоскутков. Ее комната действительно была убрана как беседка. В поэме Анна Ахматова называет ее «подругой поэтов». Она действительно была близка к литературным кругам. Я встречал ее у Сологуба, у Вячеслава Иванова — иногда вместе с Блоком и, насколько я помню, с Максимилианом Волошиным. Нарядная, обаятельно женственная, всегда окруженная роем поклонников, она была живым воплощением своей отчаянной и пряной эпохи: недаром Ахматова избрала ее главной героиней той части поэмы, где изображается Тринадцатый год:

Что глядишь ты так смутно и зорко,

Петербургская кукла, актерка…[108]

Впрочем, ясно, что, как и другие герои поэмы, Путаница-Психея не столько конкретная личность, сколько широко обобщенный типический образ петербургской женщины тех лет. В этом образе сведены воедино черты многих современниц Ахматовой.

Как и во всякий реакционный период, в те годы, о которых вспоминает Ахматова, дошло до невероятных размеров число самоубийств, особенно среди молодежи. Самоубийства стали эпидемией и даже, как это ни удивительно, модой. Газеты ежедневно сообщали о десятках людей, которые вешались, травились, стрелялись, — и все это с необыкновенною легкостью, часто по самому ничтожному поводу. Чувство исторической правды подсказало Ахматовой, что одним из типичнейших персонажей ее повести о тех погибельных днях непременно должен быть самоубийца.

Вряд ли необходимо допытываться, вспоминает ли она действительный случай или это ее авторский вымысел. Если бы даже этого случая не было, все же поэма не могла бы без него обойтись, так как были тысячи подобных.

Юный поэт, Всеволод Князев, двадцатилетний драгун, подсмотрел как-то ночью, что «петербургская кукла-актерка», в которую он был исступленно влюблен, воротилась домой не одна, и пустил себе пулю в лоб.

Строки поэмы:

Я оставлю тебя живою,

Но ты будешь моей вдовою, —

предсмертное обращение Всеволода Князева к изменившей ему «актерке», равно как и восклицание:

Я к смерти готов.[109]

Об этой-то смерти у Ахматовой сказано:

Сколько гибелей шло к поэту,

Глупый мальчик: он выбрал эту…

Гибелей действительно шло к нему много: через несколько месяцев разразилась война.

Не в проклятых Мазурских болотах,

Не на синих Карпатских высотах…

Он — на твой порог!

Поперек.

Да простит тебя Бог!

Вскоре после того, как юноша погиб на пороге возлюбленной, Анна Ахматова написала стихи, где спросила ее об умершем:

Иль того ты видишь у своих колен,

Кто для белой смерти твой покинул плен?

Но накануне войны (Ахматова это очень верно прочувствовала) не только «драгунский Пьеро» — все жили под знаком гибели, и здесь еще одна заметная черта той эпохи: вспомним хотя бы, какую роль играет предчувствие гибели, ожидание гибели и даже — я сказал бы — жажда гибели в тогдашних письмах, стихах, дневниках, разговорах Ал. Блока.

Все повествование Ахматовой от первой до последней строки проникнуто этим апокалиптическим «чувством конца». Где ни развернешь первые части поэмы, читаешь:

До смешного близка развязка…

_______

Все равно подходит расплата…

_______

Оттого, что по всем дорогам,

Оттого, что ко всем порогам

Приближалась медленно тень…

Через год после смерти Всеволода Князева в Петербурге вышел томик его стихотворений (1914). Первое посвящение «Девятьсот тринадцатого года» у Ахматовой помечено литерами Вс. К., то есть Всеволоду Князеву. Она цитирует его двустишие.

А по набережной легендарной

Приближался не календарный —

Настоящий Двадцатый Век.

Все это вполне подтверждается словами летописца той эпохи: «Замученный бессонными ночами, оглушающий тоску свою вином, золотом, безлюбой любовью, надрывным и бессильно чувственным звуком танго — предсмертным гимном, он (Петербург. — К. Ч.) жил словно в ожидании рокового и страшного дня». [110]

Этот трагический пафос предчувствия неминуемой гибели передан в поэме могучими средствами лирики. И так как Ахматова не просто историк, а историк-поэт, для нее даже природа, которую она изображает в поэме, исполнена той же тревоги и жути, что и все остальные события, происходящие в траурном городе:

Ветер рвал со стены афиши,

Дым плясал вприсядку на крыше,

И кладбищем пахла сирень.

………………………………..

И всегда в духоте морозной,

Предвоенной, блудной и грозной,

Жил какой-то будущий гул…

Взирая с «башни сорокового года» на то далекое время, Анна Ахматова судит его суровым судом, называет его и «бесноватым», и «грешным», и «блудным», проклинает созданных им «краснобаев», «лжепророков и магов». Но было бы противоестественно, если бы она, как и всякий человек, вспоминающий свои юные годы, не испытывала к ним ничего, кроме враждебного чувства. Ненависть к этой эпохе сочетается в поэме Ахматовой с глубокой подспудной любовью. Эта любовь объяснима:

Сплю.  — Мне снится молодость наша.

И кроме того, нельзя забывать, что русская история даже в эпохи упадка никогда не бывала бесплодна. Поэма была бы очень далека от исторической правды, если бы умолчала о том, что с удушливой этой порой неразрывны такие имена чудотворцев родного искусства, как Шаляпин, молодой Маяковский, Александр Блок, Всеволод Мейерхольд, Игорь Стравинский и другие. Каждый из них зримо или незримо присутствует на страницах поэмы Ахматовой — правда, в том же трагическом и жутком аспекте, что и прочие образы. Ахматовой все эти большие имена кровно близки, так как — в историческом плане — ее имя неотделимо от них.

Игорь Стравинский угадывается здесь по строке о Петрушке:

Из-за ширм Петрушкина маска.

«Петрушка» — один из его наиболее самобытных балетов, незадолго до того прогремевший у нас и во Франции (1911).

Шаляпина нетрудно узнать по стихам:

И опять тот голос знакомый,

Будто эхо горного грома.—

Наша слава и торжество!

Он сердца наполняет дрожью

И несется по бездорожью

Над страной, вскормившей его.

Когда читаешь стихи, где изображается Блок, нужно помнить, что это не тот мудрый, мужественный, просветленный поэт, каким мы знали его по его позднейшим стихам, это Блок «Страшного мира» — исчадье и жертва той зачумленной и «бесноватой» эпохи:

Демон сам с улыбкой Тамары,

Но такие таятся чары

В этом страшном дымном лице —

Плоть, почти что ставшая духом,

И античный локон над ухом —

Все таинственно в пришлеце.

Замечательно, что в трагически отчаянный, предсмертный хоровод обреченных теней 1913 года Ахматова не вводит Маяковского. Он в ее «повести» единственный «гость из будущего», и, обращаясь к нему, она говорит:

Постой,

Ты как будто не значишься в списках.

К Маяковскому она всегда относилась с большим уважением, хорошо понимая (опять-таки благодаря своему обостренному чувству истории) вполне закономерную роль разрушителя той пряной, блудной и бредовой «чертовни», которая в поэме Ахматовой отплясывает свой последний погибельный пляс. Недаром в стихотворении «Маяковский в 1913 году» Ахматова с таким сочувствием определяет боевую работу Маяковского, начатую им в ту самую эпоху, которую изображает в поэме Ахматова. Маяковский, со своей стороны, относился к Ахматовой отнюдь не враждебно, знал многие ее стихи наизусть, и было время, когда, по свидетельству близких, он читал ее стихи каждый день.[111]

Нужно ли говорить, что наибольшую эмоциональную силу каждому из образов поэмы придает ее тревожный и страстный ритм, органически связанный с ее тревожной и страстной тематикой. Это прихотливое сочетание двух анапестических стоп то с амфибрахием, то с одностопным ямбом может назваться ахматовским. Насколько я знаю, такая ритмика (равно как и строфика) до сих пор были русской поэзии неведомы. Вообще поэма симфонична, и каждая из трех ее частей имеет свой музыкальный рисунок, свой ритм в пределах единого метра и, казалось бы, одинакового строения строф. Здесь творческая находка Ахматовой: нельзя и представить себе эту поэму в каком-нибудь другом музыкальном звучании.

V

Мы до сих пор не научились гордиться замечательной лирикой наших русских поэтов XIX и XX веков, плохо и поверхностно знаем ее и потому не испытываем по отношению к ней тех благоговейных, восторженных чувств, которые издавна заслужены ею.

Между тем, если бы вдруг на земле исчезло каким-нибудь чудом все сотворенное русской культурой, а остались бы только стихи, созданные великими русскими лириками Батюшковым, Пушкиным, Лермонтовым, Баратынским, Некрасовым, Тютчевым, Фетом, Блоком и другими, мы и тогда знали бы, что русский народ гениален и что сказочно богат наш язык, обладающий бесчисленными красками для изображения сложнейших и тончайших эмоций.

Я чувствовал бы себя глубоко несчастным, если бы мне не было дано восхищаться такими бессмертными шедеврами лирики, как «Для берегов отчизны дальней», «Еду ли ночью по улице темной», «Пришли и стали тени ночи», «Притворной нежности не требуй от меня», «Милый друг, истомил тебя путь», «Есть в близости людей заветная черта», «Чуть мерцает призрачная сцена»…

Всю жизнь меня, как и всякого, кто любит поэзию, сопровождали на каждом шагу сохраненные памятью строки стихов.

Звездною ночью над морем, когда оно гремит и сверкает миллионами торопящихся к берегу волн, я не мог не повторить вслед за Тютчевым:

Зыбь ты великая, зыбь ты морская,

Чей это праздник так празднуешь ты?

И осенью, гуляя под холодеющим солнцем среди полуувядших цветов и деревьев, я повторяю его же стихи, созданные на тысячу лет:

Есть в осени первоначальной

Короткая, но дивная пора:

Весь день стоит как бы хрустальный,

И лучезарны вечера.

Не только образы, но и ритмы стихов, их звучание, их музыку я всегда воспринимаю как подарок. И сколько таких же подарков получил я от Анны Ахматовой! В последнее время особенно громко и неотступно звучат в моей памяти ее классически четкие строки, созданные ею за полвека неутомимой и мудрой работы над словом. Любить ее поэзию я привык с давних пор, и она давно уже сопутствует мне на всех путях и перепутьях моей жизни.

Как часто, взглянув в каком-нибудь зале на зажженную люстру, вспоминал я ее золотую строку:

Желтой люстры безжизненный зной.

И, глядя на осенние кленовые листья, с благодарностью твердил вслед за нею:

Осень смуглая в подоле

Красных листьев принесла.

И при первом дуновении еще далекой весны я, вспоминая свою молодую стихийную радость, не мог не повторять вслед за Ахматовой зорко подмеченные ею приметы этой поэтической радости:

Перед весной бывают дни такие:

Под плотным снегом отдыхает луг,

Шумят деревья весело сухие,

И теплый ветер нежен и упруг.

И легкости своей дивится тело,

И дома своего не узнаешь,

И песню ту, что прежде надоела,

Как новую, с волнением поешь.

А в лютую стужу в морозном Ленинграде, увидя на улице пламя костров, я опять-таки не мог не сказать о них словами Ахматовой:

И малиновые костры,

Словно розы в снегу цветут.

Вообще весь Ленинград — со всеми своими площадями, каналами, реками — так тесно сжился в моей памяти со стихами Ахматовой, что для меня, как и для многих читателей, Ленинград неотделим от нее. Для меня прямо-таки немыслимо бродить по его паркам и улицам и не вспоминать драгоценных ахматовских строк:

Но ни на что не променяем пышный

Гранитный город славы и беды,

Широких рек сияющие льды,

Бессолнечные, мрачные сады

И голос Музы еле слышный.

Прощаясь с Ленинградом, быть может, навеки, Анна Ахматова имела гордое право сказать городу, воспетому ею:

Разлучение наше мнимо:

Я с тобою неразлучима,

Тень моя на стенах твоих.

Отраженье мое в каналах,

Звук шагов в Эрмитажных залах,

Где со мною мой друг бродил,

И на старом Волковом Поле,

Где могу я рыдать на воле

Над безмолвьем братских могил.

Когда появились первые ее книжки, меня, я уже говорил, больше всего поразила именно материальность, конкретность, предметность ее поэтической речи, осязаемость всех ее зорко подмеченных и искусно очерченных образов.

Ее образы никогда не жили своей собственной жизнью, а всегда неизменно служили раскрытию лирических переживаний поэта, его радостей, скорбей и тревог. Немногословно и сдержанно выражала она все эти чувства. Какой-нибудь еле заметный, микроскопический, образ был так насыщен у нее большими эмоциями, что он один заменял собою десятки патетических строк.

Власть ее лирики была беспредельна. Молодежь двух или трех поколений влюблялась, так сказать, под аккомпанемент стихотворений Ахматовой, находя в них воплощение своих собственных чувств. Эти стихи Ахматовой принято по непонятной причине называть интимными, камерными, как будто любовь при всей своей интимности не всечеловеческое, не всенародное чувство, как будто существуют сердца, не подвластные ей.

И, мы уже видели, ее поэзия питалась — даже в первоначальных стихах — чувством родины, болью о родине, и эта тема с каждым годом звучала в ее поэзии все громче, так как она давно уже встала лицом к лицу с широкими, вселенскими темами, к которым привела ее мировая история. О чем бы она ни писала в последние годы, всегда в ее стихах ощущалась упорная дума об исторических судьбах страны, с которой она связана всеми корнями своего существа. Ей не нужно было ничего забывать, ни от чего отрекаться, ей не приходилось преодолевать в себе какие-нибудь закоренелые навыки, чтобы во время войны, в самое мрачное время кровавого разгула врагов, создать с обычным своим лаконизмом бодрящие и вдохновляющие строки:

МУЖЕСТВО

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах.

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,—

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

Торжественные, величавые строки, которые могли зародиться лишь в торжественной и величавой душе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Анна Андреевна Ахматова (1889-1966).

Биография | сочинение, краткое содержание, анализ, характеристика, тест, отзыв, статья, реферат, ГДЗ, книга, пересказ, сообщение, доклад, литература | Читать онлайн

День изо дня и год из года
Твоя жестокая судьба
Была судьбой вceгo народа.
Твой дивный дар, твоя волшба
Бессильны были бы иначе…
Мария Петровых

Божественная не­пов­то­ри­мость личности <…> подчёркивалась её потрясающей красотой. От одного взгляда на неё перехватывало дыхание. Высокую, темноволосую, смуглую, стройную и невероятно гибкую, с бледно-зелёными глазами снежного барса, её в течение полувека рисовали, писали красками, ваяли в гипсе и мраморе, фотографировали… Стихи, посвящённые ей, составили бы больше томов, чем все её сочинения», — вспоминал об Ахматовой поэт Иосиф Бродский. И внешности, и душевному складу Анны Андреевны были присущи особое благородство и сдержанность, которые придавали величавость всему, что она делала. Царственная, как императрица. Такой запомнили Ахматову многие современники. Царственная, но в то же время лишённая высокомерия, Ахматова пришла в литературу Серебряного века, чтобы сохранить и пронести высокое слово века золотого.

«Я родилась 11 (23) июня 1889 года под Одессой (Большой Фонтан). Мой отец был в то время отставной инженер-механик флота. Годовалым ребёнком я была перевезена на север — в Царское Село. Там я прожила до шестнадцати лет.

Мои первые воспоминания — царскосельские: зелёное, сырое великолепие парков, выгон, куда меня водила няня, ипподром, где скакали маленькие пёстрые лошадки, старый вокзал и нечто другое, что вошло впоследствии в «Царскосельскую оду», — писала Анна Ахматова в автобиографии, оза­главленной «Коротко о себе».

Царское Село в жизни Ахматовой значило очень много, его влияние на душу и поэтический дар Анны было огромным. Европейская культура, воплощённая в парковом ансамбле царскосельских парков, в его беломраморных статуях и органично соединившаяся с русской классической поэзией, навсегда вошла в творчество Анны Ахматовой:

Здесь столько лир повешено на ветки,

Но и моей, как будто, место есть…

(«Все души милых на высоких звёздах…»)

Царское Село часто называют «вратами» ахматовского художественного мира, безраздельно владел которым Александр Пушкин. У Анны Ахматовой было особое восприятие Пушкина — не как поэта далёкого прошлого, а как близкого ей человека, почти современника, обитающего в Царском Селе:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов…

(«Смуглый отрок бродил по аллеям…»)

Анна Андреевна боготворила Пушкина. Она знала наизусть его поэтическое наследие, близко к тексту — письма. Позже Ахматова стала автором глубоких исследовательских работ о Пушкине. Анино детство пришлось на конец ХIХ века, и она очень гордилась тем, что ей довелось застать краешек столетия, в котором жил великий поэт.

Аня и её сёстры болели туберкулёзом, северный климат был губительным для детских лёгких, поэтому почти каждое лето семья проводила у Чёрного моря под Севастополем. С морем дочь коренного севастопольца и внучка причерноморского казака подружилась сразу, любила плавать, подолгу бродила по его песчаным берегам. Она слыла весёлой и дерзкой озорницей, называла себя «причерноморской девчонкой». Самое сильное впечатление тех лет — древний Херсонес. Строгий пушкинский север и дикий таинственный юг — две лириче­ские родины Ахматовой. На берегу моря ей впервые явилась Муза (поэма «У самого моря», 1914). Удивительно, но и здесь судьбы двух великих поэтов переплелись: вспомните, Чёрное море воспето и Пушкиным, а Одесса стала местом его ссылки. Можно сказать, что и для Анны Ахматовой юг стал неизбежной ссылкой.

Первое стихотворение Аня создала, когда ей было одиннадцать лет. С тех пор сочиняла всю жизнь.

Настоящая фамилия Ахматовой — Горенко. Её отец — Андрей Антонович Горенко поэзией не интересовался и к стихо­творным опытам своей дочери относился с предубеждением, запретив подписываться своей фамилией (чтобы «не позорить»). Так и появился псевдоним «Анна Ахматова». Фамилию «Ахматова» Аня взяла от бабушки по материнской линии, которая считала, что её род идёт от легендарного ордынского хана Ахмата.

В 1905 году родители Анны расстались, мать увезла больных туберкулёзом дочерей в Евпаторию. Последний класс Ахматова заканчивала в Киеве, в Фундуклеевской гимназии. Поступила на юридический факультет Высших женских курсов. Но, быстро охладев к юридическим наукам, продолжила образование на Высших историко-литературных курсах в Петербурге.

В 1907 году Ахматова впервые публикуется. Одно из её стихотворений, как вам уже известно, появилось в журнале «Сириус», издававшемся Николаем Гумилёвым в Париже. После долгого и драматичного романа, длившегося ещё с царскосельской гимназии, Ахматова выходит за Гумилёва замуж. Молодые венчаются в церкви села Никольская Слобода. В качестве свадебного подарка Николай Гумилёв преподнёс своей жене путешествие в Париж.

С 1911 года Ахматова начинает регулярно печататься в московских и петербургских изданиях. Гумилёв знакомит её со своими литературными единомышленниками, и Анна становится членом созданного её мужем поэтического объединения «Цех поэтов».

Первый сборник Ахматовой «Вечер» (1912) принёс ей неожиданный успех. Уже в ранней ахматовской лирике был отчётливо слышен уникальный голос, видна яркая индивидуальность автора. Неизвестная поэтесса смело вошла в круг своих блистательных современников, среди которых были Александр Блок, Валерий Брюсов, Андрей Белый, Максимилиан Волошин.

Николая Гумилёва слава жены обрадовала гораздо больше, чем рождение их сына — Льва. Семейные отношения не складывались. После разрыва с Гумилёвым Ахматова ещё дважды пыталась устроить свою личную жизнь. В 1919 году она вышла замуж за известного учёного, исследователя Ассирии Владимира Шилейко, но и с ним рассталась. А с 1922 года на пятнадцать лет связала свою судьбу с искусствоведом Николаем Пуниным.

Второй сборник — «Чётки» (1914) — принёс молодой поэтессе всероссийскую славу и до 1923 года был переиздан восемь раз. Один за другим выходят сборники Анны Андреевны «Белая стая» (1917), «Anno Domini» (1921), «Подорожник» (1921). О чём были эти книги? Конечно, о любви…

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник,

Что бывает любовь на земле…

(«Двадцать первое. Ночь. Понедельник»)

Но ни тогда, ни раньше так никто не писал. Самое главное в её стихах, казалось, было пропущено. Любовная драма развивалась в обыденной жизни, со знакомым интерьером, привычным поведением, но оставалась недосказанность. Так, в стихотворении «Сжала руки под тёмной вуалью…» ёмко и сжато через внешние поступки и жесты передан драматизм человеческих отношений:

Сжала руки под тёмной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

— Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна…

Её стихи напоминали отрывок из письма или дневника, они были интимны и исповедальны. И ещё одну особенность ранней лирики Ахматовой удивительно точно подметил литературный критик и поэт Николай Недоброво. Он первым сказал, что отличительной чертой её поэзии является не слабость и надломленность, а, наоборот, исключительная сила воли.

Революция 1917 года принесла Анне Ахматовой лишения, потерю и смерть близких. Многие из её знакомых эмигрировали за границу, а оставшиеся — рано или поздно пополнили список жертв красного террора: расстрелян Николай Гумилёв, умер Александр Блок. И всё же Анна Андреевна остаётся на родине. В 1917 она пишет стихотворение «Мне голос был…», в котором отвергает саму идею эмиграции.

В середине 20-х годов имя Анны Ахматовой исчезает со страниц литературных журналов, новая власть не признаёт её «салонной поэзии» и перестаёт печатать. 30-е годы приносят аресты, приговоры и ссылки. Арестован друг — поэт Осип Мандельштам, а вскоре в заключении оказались сын Ахматовой Лев Гумилёв и муж Николай Пунин. Трагический образ этого времени отразился в поэме «Реквием» (1935–1940).

Это кажется невероятным, но об осуждённой на гражданскую смерть поэтессе пишут не просто статьи, а серьёзные исследования, более того, её стихи переводят на английский и немецкий языки. В 1939 году имя Анны Ахматовой было ненадолго возвращено в литературу. Так, в 1940 году увидел свет её сборник «Из шести книг», написана поэма «Путём всея земли (Китежанка)», начата работа над «Поэмой без героя».

Великая Отечественная война застала Ахматову в Ленин­граде. Уже в июле 1941 года она пишет стихотворение «Клятва», в котором отчётливо слышно отречение от личного. Интимное «я» Ахматовой переходит во всеобщее «мы»:

И та, что сегодня прощается с милым, —

Пусть боль свою в силу она переплавит.

Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,

Что нас покориться никто не заставит!

В 1941 году она была эвакуирована в Ташкент. В эти годы создан цикл стихотворений «Ветер войны» (1941–1942), в числе которых и хорошо известное вам стихотворение «Мужество» (1942), ставшее символом сопротивления и бесстрашия. Материал с сайта //iEssay.ru

В свой любимый Ленинград Ахматова вернулась летом 1944 года, дождалась с войны сына и снова стала писать. В течение первого послевоенного года появилось более двадцати стихотворений, Анна Андреевна много и успешно выступала в Москве, Ленинграде. Но в 1946 опять начались несчастья. В опубликованном в центральной прессе постановлении ЦК ВКП(б) творчество Анны Ахматовой и Михаила Зощенко было подвергнуто резкой идеологической критике, названо антисоветским. Ахматову исключают из Союза писателей СССР, лишают вида на жительство, продуктовых карточек, гонораров. Наступили тяжёлые годы безмолвия. Как сына антисоветской поэтессы в 1949 году арестовывают Льва Гумилёва. В годы вынужденного молчания Анна Андреевна занимается переводами, исследует жизнь и творчество Пушкина, архитектуру Петербурга. Только в 1958 году, сильно урезанный цензурой, выходит её очередной сборник «Стихотворения».

После смерти Сталина положение Ахматовой улучшилось. Она наконец-то получила собственное жильё. В дачном посёлке Комарово под Ленинградом ей выделили небольшой домик, который она очень любила. Несмотря на проблемы со здоровьем (а к тому времени Ахматова перенесла уже три инфаркта), она не перестаёт работать. Много занимается переводами, пишет воспоминания о Блоке, Мандельштаме, Модильяни, возобновляет оборвавшуюся «пушкиниану».

В 1963 году Анна Ахматова заканчивает своё итоговое произведение — «Поэму без героя», над которой работала более двадцати лет. Приходит и международное признание. В 1962 году поэтессу номинировали на Нобелевскую премию, а в 1964 году в Италии — вручили литературную премию «Этна-Таормина», полгода спустя в Лондоне — мантию почётного доктора Оксфордского университета.

В 1965 году вышел последний и самый объёмный прижизненный сборник «Бег времени». Издание получилось очень красивым — с портретом работы Модильяни на белоснежной суперобложке. Ещё в октябре Анна Андреевна с удовольствием подписывала элегантные томики своим друзьям, а через месяц у неё случился четвёртый инфаркт. Ахматова уже не поднялась. Она умерла 5 марта 1966 года.

Завершая рассказ о себе в автобиографии, Ахматова написала: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных».

На этой странице материал по темам:

• Анализ любимого стихотворения поэта 20 века. Ахматова. Клятва
• Творчество Анна Ахматова с 1917 по 1941года.
• ахматова биография 1919 года
• а.а.ахматова биография 1889-1966
• анна андреевна ахматова биография краткое содержание

Ты напишешь это для нас?

На этой неделе старый друг спросил, не думал ли я о том, как мы будем оглядываться на этот период через 5-10 лет. Я смеялся над ним.

Нет, не я. Но если вы обнаружите, что в состоянии активно размышлять, я надеюсь, что вы также и тратите часть этого времени на запись того, что вы видите прямо сейчас.

После того, как несколько лет назад на мой родной город обрушился ураган Харви, в моих кругах возникло много дискуссий о глобальном потеплении.Наш друг оказался профессором океанографии (также известным как «эксперт по изменению климата»), и он сказал, что самые полезные данные о подобном событии — это рассказов из первых рук . Например, в течение 24 часов, прежде чем ваша память начнет восстанавливать то, что произошло, и сглаживать края.

Наши воспоминания, как известно, подвержены ошибкам. Акт начала вспоминать что-то изменяет память. И мы начинаем заполнять пробелы тем, что мы (думаем, мы) чувствовали, вместо того, что произошло на самом деле .

После рождения дочери я создал в Evernote папку под названием «На случай, если вы забудете». Я написал хронику всех мелких деталей, которые, как я знал, я (намеренно) забыл, чтобы сделать то, что делают все родители: рассказать историю, которую вы хотите, чтобы ваши дети знали, а не настоящую.

Правда не обязательно должна быть плохой, чтобы быть правдой. Просто наши воспоминания, как правило, оперируют чувствами , а не фактами, поэтому мы либо блокируем боль и обеливаем свой опыт, либо усугубляем его до такой степени, что на это становится больно смотреть.

Вот почему запись так важна.

Таким образом, вы не так полагаетесь на свои ошибочные воспоминания, а вместо этого у вас есть длинный список того, что произошло. Как сильно вы хотели бы прочитать страницу из дневника женщины из Филадельфии 1918 года прямо сейчас? Разве ты не хочешь знать, что она купила в магазине? Были ли магазины, в которые можно было пойти? В универмаге буквально только что изобрели . Молоко доставляли в стеклянных контейнерах к ее двери? Как она стирала одежду? Она принимала душ каждый день? Родители жили с ней? Она жила с ними? Как она писала письма? С ручкой? Она использовала масляные лампы? Если она получила порез, она использовала пластырь? Был ли еще пластик? Какие книги она читала? Какую обувь она носила? Боялась ли она набрать вес? Как она завивала волосы? Если она не выходила на улицу, во что она была одета? Какой была жизнь БЕЗ спортивного досуга? О чем люди сплетничают!!!

Между прочим, я тут лицемер. Я пытался вести записи, даже просто писать дочери по электронной почте обо всем, что происходило с ее каждый день, и каждый раз мне это не удавалось. Добраться до моего компьютера достаточно сложно, но затем попытаться вспомнить – ОБЯЗАТЕЛЬНО – что произошло всего час назад… черт, если я знаю. Мой мозг исчез. Капут.

Моя запись будет выглядеть так:

Малыш попросил блины. Но я только что приготовила ей яйца. Я попробовал жесткую любовь и позволил ей «выплакаться», как говорили мне другие родители («ты слишком мягкая!»), но затем малыш (медленно) (смотря мне прямо в глаза) взял ее тарелку свежего яичницу-болтунью и швырнула ее на пол.Я даже не злился, я просто вздыхал и думал про себя. «хмф. Почему вы позволяете советам других родителей влиять на вас? Верь себе, черт возьми. Ты знаешь своего ребенка». А потом я сделала блины. Используя смесь из миндальной муки, которую я купила в магазине, чтобы компенсировать чрезмерное количество пшеницы, которую мой ребенок потреблял в виде «крекеров ABC» и «кроличьих» хлопьев.

И это было бы идеально, потому что, хотя сегодня это скучно, вам (и мне). В 2121 кто-то будет рад, что он у него есть.

Есть прекрасная история, которой Джордж Сондерс поделился с Шерил Стрэйд в своем новом подкасте Sugar Calling (OMG GO BINGE IT) о русской поэтессе Анне Ахматовой. Запись):

«Муж [Анны] был расстрелян, а сын арестован во время сталинских репрессий.

Однажды она стояла у тюрьмы вместе с сотнями других женщин, оказавшихся в похожей ситуации. Это русские холода, и им приходится ходить туда каждый день, ждать часами в этом большом открытом дворе, а потом получать ответ, что сегодня и каждый день новостей не будет.

Но каждый день они возвращаются.

Женщина, узнав в [Анне] известного поэта, говорит: «Поэт, ты можешь это написать?» А Ахматова на секунду задумалась и говорит: «Да».

Нам нужны писатели. Нам нужны художники. Нам нужны все профессии и навыки, которые мир считает «нерентабельными» (учителя, няни, специалисты по раннему обучению, уборщики, академики, ученые, библиотекари, уборщики, доставщики, драматурги, повара).

Ты нам нужен, и нам нужна твоя работа, и нам нужны твои глаза.

Эти продолжающиеся споры о «ценности» искусства глупы. Вы уже знаете, почему.

Итак, если вы задаете себе вопрос: «Должен ли я писать?» Ответ ДА, КОНЕЧНО.

[Замените «писать» на «лепить», «рисовать», «садить», «готовить», «рисовать», «читать», «фотографировать», «проектировать», «петь», «танцевать», «ставить хореографию», «руководить» ]

Вики Фрейзер подчеркивает : «Должен ли я написать книгу?» ужасный вопрос. Она говорит, что когда люди говорят: «О! Ты должен написать книгу!» это ставит нас в оборону. Лучше задать вопрос: « Вы хотите, чтобы  написал книгу?»

И еще лучший вопрос:  Хотите написать?

Потому что ты Анна.

И нам нужно, чтобы вы написали это для нас.

И чтобы подтолкнуть тех из вас, кому нужно немного подтолкнуть к тому, что вы уже знаете, это правда, Хиллари Вайс и я связались с Вики (основательницей Moxie Books, соведущей подкаста 1000 авторов и автором Как, черт возьми, вы пишете книгу? ), чтобы поболтать с нами на этой неделе, « Хиллари и Марго кричат ​​​​на веб-сайтах: стоит ли вам писать книгу? »

Хватит об этом: «Я нехороший, я не талантливый.Прекрати. Конечно, ты не годишься. Вы едва начали. Ты, наверное, ужасен. Мне плевать на твой талант, и миру тоже. Меня волнует то, что вы ВИДИТЕ.

Расскажите нам, что вы видите. И начнем с . Хиллари и Марго кричат ​​​​на веб-сайтах (и друзья!): Стоит ли вам написать книгу?

Конечно, должен.

Если хочешь.

– Марго

 

PS: Что мне нравится в Вики, что сияет еще ярче в разгар кризиса, так это ее оптимизм в отношении людей и искусства.Хиллари и я записали этот эпизод задолго до пандемии, и мы изо всех сил старались быть циничными реалистами в отношении превращения книг в товар и ПОСМОТРИТЕ, ЧЕМ ВИККИ НАС УДАЛИЛА. Она напомнила нам, что «Книги — это хранилище человеческих знаний», и то, что мы называли «коммерциализацией», на самом деле было «демократизацией». Различие между хорошим и дерьмом заключается в вашей готовности стать профессионалом.

Некоторые из нас находятся в ситуации, когда у нас есть дар дополнительного времени, некоторые из нас (включая меня) тонут и задыхаются, мечтая о днях, когда мы сможем вернуться и сражаться с пустой страницей.

Мэгги Фрэнк Хсу на этой неделе написала в Instagram (я перефразирую, потому что не могу найти пост): «Некоторые из нас слишком напряжены, чтобы писать. А некоторые из нас слишком напряжены, поэтому мы пишем».

Итак. Мы. Писать.

Смотрите #HAMYAW

 

 

 

Добро пожаловать в онлайн-журнал Чикагского университета

Что Новости? Мы всегда рады получать ваши новости в Журнале, забота о редакторе новостей класса, журнал Чикагского университета, 1313 г. Восточная 60-я улица, Чикаго, Иллинойс 60637, или по электронной почте: uchicago-magazine@uchicago. edu. Никаких помолвок, пожалуйста. Элементы могут быть отредактированы для места. Как новости публикуется в том порядке, в котором она поступает, она может появиться не сразу. Пожалуйста, укажите год, в котором вы хотели бы, чтобы ваши новости появляться. В противном случае мы перечислим: (1) всех бывших студентов (включая те, кто позже получил ученые степени) к году их степень бакалавра и (2) все бывшие студенты, получившие только ученые степени по году получения последней степени. . 1960-е 60 Стивен С. Мэксон , SB’60, PhD’66, получил исследование 1998 г. Награда за выдающиеся достижения от Университета Коннектикута AAUP и 1998 Премия Добжанского от Ассоциации генетики поведения за его пожизненный вклад в эту область. Он занимается генетикой агрессии у мышей и половых различий в мозге млекопитающих и поведение. 62 Колледж выпускники — Майк Эйнисман, AB’62, MBA’63, и Джудит Э. Стейн, AB’62, AM’64, пишите: Привет, одноклассники. После твоего шквала карт, письма и электронная почта, нехватка места заставляла нас сжиматься; мы пытался сохранить суть. Роберта Кахане Гарнер , AB’62, AM’63, PhD’66, профессор социологии в Университете ДеПола. в Чикаго и недавно опубликовал две книги об общественных движениях: Современные движения и идеологии (McGraw Hill, 1996) и Social Движения: Библиографический справочник (Salem Press, 1997).Ей муж Ларри — актер; ее сын Майкл получает докторскую степень. по экономике в Калифорнийском университете в Беркли; И ее дочь Джулия закончила первый год обучения в Боудойн-колледже. Алан Л. Баерсон , AB’62, пишет, что она «заинтригована необычайная эффективность бюрократии», которая признавала ее новую Кандидат наук. в клинической психологии в течение месяца после ее окончания.Это приятно осознавать, что наша альма-матер может функционировать с такой скоростью. Поздравляю, Алан. Мы узнаем от Герберта Л. Майзельмана , SB’62, что он старший научный сотрудник армии США в области поведения. и производительности, проводя потребительские исследования в армейской лаборатории в Натик, Массачусетс. Херб также находит время, чтобы стать профессором в Борнмуте. Университет в Англии; отредактировать книгу, Выбор еды, принятие и Расход ; и быть редактором международного журнала Качество и предпочтения пищевых продуктов .Он работает над новой книгой под названием The Meal , а в свободное время путешествует и собирает антиквариат. Вы можете послать привет Хербу по адресу [email protected]. Герберт Л. Кесслер , AB’61, после возглавления художественного отдела в Чикаго, уехал в 1976 году в Джонс Хопкинс, где в этом году он был назначен деканом Школы искусств и наук Занвила Кригера. Профессор Шарлотты Блумберг, изучающая средневековые, еврейские, и византийского искусства, Герберт возглавлял отдел истории искусств за все, кроме двух из его 22 лет в Хопкинсе.Он товарищ из Средневековая академия Америки и Американская академия искусств и наук. Его жена, Джоанна Захариас, является директором по коммуникациям. для школы Кригер, а их дочь Мориса закончила на втором курсе в Барнард-колледже. Из Северного Йорка, Онтарио, Джон Т. Харт , X’62, пишет, что после 30 лет вышел на пенсию. из практики кардиохирургии в Университете Торонто.Он сейчас изучает физику в университете. Кажется, что У C был ответственен за посадку семян своего долговременного интерес к физике. Наши последние новости исходят от Роберты Ф. Ридер , AB’63, который был студенческим председателем недельного Фестиваля искусств (FOTA), когда мы были студентами. Последние несколько лет она провела в Германии, где она поставила свою танцевально-драматическую адаптацию Анны Ахматовой «Поэма без героя.»В 1995 году New York Times выбрал ее книгу Анна Ахматова: поэт и пророк как одну из лучших в году. С момента своего возвращения в Бостон Роберта преподавала в Гарвардском институте английского языка и представила свою мелодраму, Альма Малер-Муза и Музыкант . У нее есть грант на выступление пьеса по мотивам русских кабаре на рубеже прошлого века. И, чтобы сохранить традицию FOTA, Роберта организует славянские фестивали. с искусством, концертами, поэзией и симпозиумами.Достаточно сделать тело устало. Мы надеемся, что ваше лето было достаточно ленивым для вам начать падение с новой энергией. Колледж выпускники, присылайте свои новости на номер : Майк Эйнисман , AB’62, MBA’63, 477 Green Bay Road, Highland Park, IL 60035. Телефон: 800/438-3901. (ж). Факс: 847/433-5411. Или по электронной почте Джудит Э. Штейн, AB’62, AM’64, по адресу: JEStein62@aol.ком. 63 То последующая сводка новостей о воссоединении была составлена ​​ Сью Кетола Ример , СБ’63; Комплект С. Колленберг , AB’63, AM’68; Перл Блум Табак , АВ’63; Ларри Ловенталь , AB’64; Джозеф Д. Брисбен , АБ’69; Мерил С. Данн , AB’63, AM’65 и Сьюзен Р. Фрейс , AB’63: июнь 1998 г. стал воссоединением первых в соответствии с классом творческий стиль и огромная энергия председателя воссоединения Мерил Данн. Мы создали первоклассную домашнюю страницу (http://www.geocities.com/collegepark/library/1563), устроили автобусный тур по окрестностям и провели Фестиваль искусств (FOTA). Прилагаются усилия, чтобы попытаться повторить FOTA и тур каждый год и поддерживать домашнюю страницу на постоянной основе. Другие новинки включены заставка (фото Glenda Hawley Kapsalis , AB’63, и Эд Кэмпбелл; скачать инструкции от создателя Jay F.Малбери , AB’63, MAT’71, [email protected]). В FOTA представлены картины, фотографии, поделки, сочинения и музыку членов класса. Элиот А. Ландау , AB’63 организовала выставку, демонстрирующую местный стиль Северо-Западного побережья. вырезание и продажа впечатляющего плаката FOTA от Vicky I. Chaet , БФА’63. Мы ушли с книгой памяти и программой Алана. М.Леви , AB’63, JD’65; сумки и футболки Marva Eller Watkins , АВ’63 и Мария Е. Мовшина , АБ’63; и мини-фонарики спасибо до Джеймс П. Гриффин , AB’68. Вечер пятницы принес Новости, Виды и ноши в Центре Гличера. Путешественник по Непалу Гразина («Крис») Абрамавициус Кили , AB’63, MAT’75, MBA’79, показал фотографии «пикового опыта» и рассказали о ежегодных встречах она держит с Грейс Балиунас Остин , SB’63; Карен Тенкейт Зубчатая рейка , AB’63; и Андреа Понтекорво Мартонффи , AB’62, МАТ’65, кандидат наук’80. Джейн М. Уайтхилл , AB’63, обсуждала свою диссертацию. исследований и показал препараты термогенного филодендрона из Пуэрто Рико. На следующее утро, Бернардин Р. Дорн , AB’63, JD’67, провел сессию Uncommon Core — форум для размышлений о социальной активности тогда и сейчас. В субботу вечером спонтанный хор «We Shall Не двигаться» на парадной лестнице Ида Нойес Холл задержала классная фотосессия, пока опоздавшие не наверстают упущенное. Затем мы приветствовали участники 20-й, 30-й и 50-й встреч нашего класса хутенанный. Мы распевали песню протеста Лероя Б. Шварца , AB’63, MBA’67, PhD’71, по ценам книжного магазина U of C в начале 1960-х годов; Сьюзен Фрейс спела свою сатирическую «Отправить в землю»; Барри Шлезингер привел нас в «Те были дни»; и Фрэн и Дэн Б. Ландт , AM’62, пели и играли.Игра на клавиатуре Роберта С. Эпплбаума , СБ’63, МАТ’66 закрепили и оживили выступления. Гленда Хоули Капсалис , AB’63; Уильям Р. Слоан , SB’63, MD’67; и компилятор hootmeister/песенника Джозеф Д. Брисбен , AB’69, играло скрипичное трио. Исполнение «Мы преодолеем» закрыто вечер. В воскресенье Джоэл М. Снайдер , SB’61 и Джин Маклин Снайдер , AB’63, JD’79, открыли свой дом для позднего завтрака и обсуждение основной учебной программы с профессорами Эдвард В. Розенхайм , младший, AB’39, AM’46, PhD’53 и Герман Л. Синайко , AB’47, кандидат наук’61. 65 Чонси Дж. («Джефф») Меллор III , AB’65, AM’67, PhD’72, был повышен до профессор немецкого языка в Университете Теннесси. Его работа над языковой курс на компакт-диске «Учимся говорить по-немецки» положительно рецензии в двух немецких журналах.Недавно он завершил работу над контентом на другом языковом курсе на компакт-диске «Немецкий для всех». Кеннет Х. Нилсон , SB’65, SM’66, PhD’69, присоединился к НАСА по реактивному движению. Лаборатория Калифорнийского технологического института в качестве исследователя астробиология. Он будет изучать образцы горных пород с Марса, чтобы определить безопасны ли образцы для изучения в первую очередь и они содержат любую живую материю. 67 Выпускница колледжа — Дина Драгунас Беннетт, AB’67, пишет : Присылайте мне по электронной почте или обычным письмом новости о том, что вы делаете, чтобы я мог поделиться ваши новости с нашими одноклассниками! Если не собирать этот столбец, Я продолжаю управлять программами приобретения для военных спецопераций. сообщество. Недавно я опубликовал «Беседы менеджера программы» в Ежеквартальный обзор приобретения статьи, основанные на предрождественской поездке 1997 года, которую мы с мужем совершили на рождественские ярмарки Германии и Эльзаса. Стивен H. Eisinger , AB’67, дополняет эту информацию: «1967 г., начал мед. школа; 1969 г., женат; 1971 г., закончил медицинский институт и начал работать акушером-гинекологом. вид на жительство; 1973 г. , родилась дочь; 1975 г., закончил ординатуру и пошел в армию; 1977 г., доцент Рочестерского университета. (Нью-Йорк) семейная медицинская программа, родился сын; 1987 г., операция на спине; 1997 г., профессор.Бегать, кататься на лыжах, гольф, альпинизм, собирать драгоценные камни, про-выбор, за искусство, за окружающую среду, все еще женат, хорошие дети. Нет связи с кем-нибудь из U of C. Это жизнь!» В середине 1966 года Джудит Фейнберг , AB’67 переехал в Цинциннати из Вашингтона, округ Колумбия. В Университет Цинциннати, она преподает, принимает пациентов и занимается СПИДом. исследования — то же самое, что она раньше делала в Университете Джона Хопкинса.Сын Бен учится в 9-м классе и находится в глубоком подростковом возрасте. Ее собака, Жан-Люк (по имени Пикард, а не Годар), пережила серьезное медицинское кризиса и продолжает очаровывать всех. Better Half Dead , пьеса Эндрю Б. Харриса , AB’67, andy@ txcc.net, будет опубликовано как действующее издание Сэмюэлем Френчем, крупнейшее из издателей пьес. Он и его соавтор пишут спектакль «Последняя баллада о Руби Роуз» к 150-летию из Форт-Уэрта.Жена Энди, Энн, недавно получила национальную награду. награда от Phoenix Life Insurance. После этого они полетели в Венецию. на второй медовый месяц. Наоми Р. Горинг , AB’66, работает по контракту с Министерством образования США на выполнение года Преобразование 2000 года в его системы студенческих ссуд. Она любит тратить время с мужем и пятью кошками и принадлежит коллекционеру кукол. клуб. Колледж выпускники, присылайте свои новости по адресу: Дина Драгунас Беннетт , AB’67, 1622 El Tair Trail, Clearwater, FL 33765. Телефон: 813/796-8807. (час). Электронная почта: [email protected]. 68 Колледж выпускники, присылайте новости по адресу: Michael Nemeroff , AB’68, Сидли и Остин, 1722 г., ул., Северо-Запад, Вашингтон, округ Колумбия, 20006. Телефон: 202/736-8235. (ж). Электронная почта: [email protected].

Поэтическая практика – Имена

Мрачный пост сегодня вечером. Я только что вернулся с евхаристии панихиды ко Дню поминовения усопших в Кентерберийском соборе. Погода по-настоящему осенняя, холодная, туманная, листья несутся по улочкам и аллеям старого города и освещенному прожекторами собору, нечетко великолепному.

Сеттинг был знаменитым Габриэля Фора. В Википедии его цитируют: «Говорят, что мой Реквием не выражает страха смерти, и кто-то назвал его колыбельной смерти». Но именно так я вижу смерть: как счастливое избавление, как стремление к счастью наверху, а не как болезненный опыт». Для меня музыка переходит от мучительной и пронзительной к утешительной. это счастливо.

На панихиде был зачитан алфавитный список имен «верно ушедших» и, как это часто бывает на воинских мемориалах, были последовательности людей, носивших одну фамилию.Неизбежно, я мысленно вписал имена своих усопших близких (не всех из которых можно было назвать верными).

Сегодня я получил сообщение от друга с Лонг-Айленда. Было холодно, и они только что получили электричество после нескольких дней попыток согреться с помощью костра из сырых бревен. Пиццерии пользуются большой популярностью, поскольку у них, по-видимому, есть газовые печи. Что еще более тревожно, это мародерство, многие люди в Нижнем Манхэттене остались без чистой воды и электричества, а целые районы Статен-Айленда уничтожены пожарами и наводнениями.Людям, которые переехали в отели, теперь приходится платить вдвое или выезжать по мере прибытия участников нью-йоркского марафона. И теперь циркулируют фотографии страдающих Кубы и других более бедных стран.

Знаменитая поэма Билли Коллинза «Имена» называет имена некоторых из многих, кто погиб во время терактов 11 сентября. Это хороший пример поэмы-списка, а также поэмы-алфавита — кажущаяся произвольность алфавитного порядка делает хорошее вместилище для тех потерь, которые угрожают сокрушить нас.

Произнесение вслух имен в мессе сегодня подчеркивало важность отдельных людей.Когда я держал цыплят, я сделал ошибку, дав им имена, из-за чего их потерю было труднее пережить. 800 миллионов цыплят, убиваемых каждый год в Великобритании (это 2,5 миллиона в день), хорошо это или плохо, но безымянны.

Анна Ахматова в поэме Реквием,  в память о миллионах погибших при Сталине сетует на отсутствие имен:

Я хотел бы назвать вас всех по имени,
Но они потеряли списки…
Я соткал для них большой саван
Из бедных слов, которые я подслушал.
Я их помню всегда и везде,
И если они закроют мой измученный рот,
Которым плачут сто миллионов моего народа,
Пусть помнят и меня. ..

транс Д. М. Томас

Поэзия — это великий саван — то, что заслоняет, скрывает и защищает от невыносимого.

10 февраля 2015 г. | О прошлой ночи

Так называемый опросник Пруста циркулирует во множестве более или менее аутентичных версий.Я заполнил его много лет назад, но не могу вспомнить свои ответы, поэтому вот несколько новых. Я изменил вопросы (и добавил несколько новых), чтобы они больше соответствовали моему вкусу. Как всегда, все ответы могут быть пересмотрены по желанию и без предупреждения.

Вот:

• Ваша любимая добродетель? Доблесть. Все остальные меркнут рядом с ним.

• Ваши любимые качества в мужчинах? Доброта.

• Ваши любимые качества в женщинах? То же.

• Ваша главная характеристика? Решительность — и, надеюсь, справедливость.

• Что вы больше всего цените в своих друзьях? Терпение.

• Ваша главная ошибка? Нетерпение.

• К какой вине вы относитесь с наибольшей терпимостью? Болтливость (еще одна моя).

• Ваше любимое занятие? Писать — но когда я этим занимаюсь, я не осознаю, что получаю удовольствие.

• Ваше представление о счастье? Репетиция шоу.

• Ваше представление о страдании? Просидел любую оперу Филипа Гласса.

• Кем бы вы были, если бы не собой? Но теперь, когда я нашел тебя/Я изменил свою точку зрения/И теперь я бы ни цента не дал, чтобы быть/Кто-то еще, кроме меня.

• Где бы вы хотели жить? Остров Санибел, Флорида.

• Ваш любимый цвет и цветок? Охра и орхидеи.

• Художник любого рода, которым вы больше всего восхищаетесь? Джордж Баланчин.

• Ваши любимые авторы прозы? Кингсли Эмис, Босуэлл из Жизнь Джонсона , Колетт, Эдвин Денби, М.Ф.К. Фишер, Джастис Холмс, А.Дж. Либлинг, Джон П. Маркванд, Сомерсет Моэм, Фланнери О’Коннор, Энтони Пауэлл, Доун Пауэлл, И. Б. Певица, Троллоп, Эвелин Во. Для развлечения: Патрик О’Брайан, Рекс Стаут, Дональд Уэстлейк, П.Г. Вудхаус.

• Ваши любимые поэты? Анна Ахматова, Эмили Дикинсон, Роберт Фрост, Томас Харди, Филип Ларкин, Шекспир, У.Б. Йейтс.

• Ваши любимые пьесы? Arcadia , вишневый сад , танцы на Lughnasa , Galileo , GALILEO , King Menagerie , King Lear , Наш город , Частные опасения в общественных местах , бокового человека , Буря , Путешествие в Изобилие , В ожидании Годо .

• Ваши любимые оперы? Кармен , Фальстаф , Свадьба Фигаро , Поворот винта , Воццек .

• Ваши любимые мюзиклы? .

• Ваши любимые фильмы? Chinatown , гражданин Kane , защита вашей жизни , Dayhog Day , Его девушка пятница , Внутренние законы , Последние дни дискотеки , Поиск , правил игры , Вы можете рассчитывать на меня .

• Ваш любимый мужской персонаж в художественной литературе? Хью Морленд в фильме Энтони Пауэлла « Танец под музыку времени» .

• Ваш любимый женский персонаж? Вики Хейвен в фильме Дон Пауэлл « Время родиться ».

• Ваши любимые художники и композиторы-классики? Художники: Боннар, Сезанн, Шарден, Дибенкорн, Элен Франкенталер, Якоб Лоуренс, Мане, Матисс, Джон Марин, Джорджио Моранди, Фэрфилд Портер, Марк Ротко.Композиторы: Барток, Бриттен, Шабрие, Копланд, Форе, Гайдн, Пауль Моравец (без шуток), Шуберт, Шостакович, Стравинский.

• Ваши любимые популярные авторы песен? Гарольд Арлен, Уолтер Беккер и Дональд Фейген, Уилли Диксон, Боб Дилан, Харлан Ховард, Антонио Карлос Жобим, Кэролин Ли, Эрин МакКаун, Джонни Мерсер, Робби Робертсон, Стивен Сондхейм и все, кто написал: «Ты такой красивый, но ты должен умереть». когда-нибудь».

• Ваши герои в реальной жизни? Луи Армстронг, Адольф Буш , Черчилль, Др. Джонсон, Линкольн, Солженицын.

• Какие исторические персонажи вам больше всего не нравятся? Гитлер, Джон Рэнкин , Сталин, Робеспьер.

• Ваша любимая еда и напитки? Юкатанские креветки в ресторане Doc Ford’s на острове Санибел в сопровождении холодного чая с большим количеством свежей мяты и лайма.

• Ваши любимые имена? Эмили, Джулия, Лора.

• Что вы больше всего ненавидите? Любая идеология, светская или религиозная, приводящая к массовым убийствам.

• Каким природным талантом вы больше всего хотели бы обладать? Хотел бы я играть на пианино, как Нэт Коул, и/или танцевать, как Фред Астер.

• Как ты хочешь умереть? С достаточным присутствием духа, чтобы пробормотать «Вот оно, наконец, знатное!»

• В каком состоянии вы сейчас находитесь? Отвлекся и немного встревожен.

• Ваш любимый девиз? «Если нет альтернативы, то нет и проблемы.

* * *

Нэт Кинг Коул и его трио играют «Маршрут 66»:

Первая ирландская ЛГБТ-группа присоединилась к параду в честь Дня Святого Патрика в Нью-Йорке

Первая ирландская ЛГБТ-группа, принявшая участие в 255-летнем параде в честь Дня Святого Патрика в Нью-Йорке, гордо прошла по Пятой авеню Манхэттена вместе с мэром Биллом Де Блазио, который сам участвовал в мероприятии впервые.

«Это невероятно», — сказал взволнованный Брендан Фэй, соучредитель группы Lavender & Green Alliance, который 25 лет боролся за то, чтобы парад был открыт для гей-групп.

«После всех этих лет все, чего мы когда-либо хотели, — это быть среди нашего сообщества, прославлять наше наследие и культуру, быть геем и быть ирландцем. Сегодня этот момент настал», — сказал он, отходя в нескольких футах от г-на Де Блазио и его жены Шарлин МакКрей.

Доктор Джон Лахи, председатель парадного комитета, подтолкнувший организацию к изменению своего пути, прошел с группой на большой части парада, самого старого и самого большого в США.

«Это исторический момент», — сказал он на ходу The Irish Times . «Это самый инклюзивный парад за всю нашу 255-летнюю историю. Во многих смыслах, как вы можете сказать, это самый объединяющий парад за последние 25 лет».

В первый год своего пребывания на посту мэра г-н Де Блазио бойкотировал знаменитый парад, который ежегодно собирает сотни тысяч зрителей, и пропустил его в прошлом году после того, как на парад была допущена только одна ЛГБТ-группа.Он передумал, когда ирландской группе разрешили выступить.

«Не в нашей природе быть разделенными», — сказал он в своем особняке Грейси на завтраке в честь Дня Святого Патрика для ирландцев. «В конечном счете жители Нью-Йорка — сострадательные и терпимые люди, и в нашей природе — искать путь вперед, и именно это и произошло в этом году».

Министр иностранных дел Чарли Фланаган, выступая за завтраком, назвал парад «самым большим и лучшим в мире».В этом году он «с гордостью добавил, что он также является самым инклюзивным», — сказал г-н Фланаган, который помог начать переговоры, чтобы открыть парад.

Другой политик, Мэри Лу Макдональд из «Шинн Фейн», пронесла знамя группы на несколько кварталов вверх по Пятой авеню. «За этим баннером я чувствую себя абсолютно взволнованной», — сказала она, описывая событие.

«Это было давно, и это так блестяще, что знамя несут в год празднования Восстания, потому что это то, о чем идет речь — речь идет об инклюзивности», — сказала она.

Маршировал также ирландский писатель Колум Макканн. Это был первый раз, когда он даже был на параде за 25 лет жизни в городе — он никогда не хотел приходить раньше: «Я просто подумал, что это так по-неандертальски».

На ходу он вспомнил слова русской поэтессы Анны Ахматовой: «Ты опоздал на много лет/ Как я рад тебя видеть.

«Просто так поздно и стыдно, что так поздно — но это здесь, и все изменилось», — сказал он.

«Это важный момент. Я думаю, что это прекрасно».

Еще одним нью-йоркским политиком, прошедшим под знаменами, была Кристин Куинн, которая была первым открытым геем спикером городского совета Нью-Йорка, третьим по влиятельности представителем общественности в городе.

«Это похоже на чудо. Отец прошел часть пути.Мы просто отправили его домой. Ему 89. В августе ему исполнится 90», — сказала г-жа Куинн, стоя рядом с г-ном Де Блазио, ее бывшим соперником, который победил ее в гонке за пост мэра в 2013 году.

«Я действительно не думал, что это произойдет. В прошлом году он болел, и я не думал, что он выживет.

«На самом деле все возможно».

Джозу Забалета снова услышал голос Лидии Чуковской

Джозу Забалета (Легаспи, 1948) Тот факт, что переводчики на дальние расстояния решили выучить русский язык и в процессе влюбиться в русскую литературу, позволил, среди прочего, Читать Лидию Чуковскую ( св. Петербург, 1907-Москва, 1996) на баскском .

2019 г. на Чуковской Привез «Софию Петровну», любезно предоставлено издательством «Катакра». Недавно он представил вместе с редактором Katakrak Hedoi Etxarte «Погрузитесь в себя» . В этом романе ХХ. Чуковская прогрессировала около десяти лет в середине ХХ века, но полностью сохранила критическое видение, которое доставляло ей столько головной боли.

Пришлось писать тайком и не публиковался до 1988 года в родном городе «София Петровна»-н , ХХ.В 1930-х годах миллионы людей в Советском Союзе при Сталине были арестованы и расстреляны ее мужем. Свидетельство о Большом Терроре он получил.

‘Погрузитесь в воду а в’ «Первая великая послевоенная чистка» он рассказывал, особенно тех, кто повлиял на «космополитических» художников и творцов, даже если они были евреями. « Описывает этот период с 1948 по 49 год . Для этого у них должны были быть квартиры! », по словам переводчика. Появление прикрытых и критично настроенных лиц не прошло даром для Чуковской: «Проблем у него было все больше и больше, его исключили из Союза писателей, запретили упоминать его имя. Они хотели стереть это из истории ».

Вот почему. Голос Чуковской, родившейся в России при Николае II и умершей в качестве президента Бориса Ельцина, звучит каждый раз. «Удивительная и энергичная женщина» Маленькая победа после смерти.

«Погруженные в воду» имеет прямые связи с «Софией Петровной», и оба романа связаны с характером и жизнью писательницы. Главный герой Переводчик Нина Сергеевна да. По словам Забалеты, «смесь самой Чуковской и Анны Ахматовой.Неслучайно главный герой — переводчик, «потому что в те времена репрессий многие писатели становились переводчиками, чтобы они могли говорить то, что хотели. Сама Ахматова, например. Мои книги были запрещены, но я был вознагражден как переводчик.

Сергеевна имеет возможность погостить В доме писателя на границе с Финляндией . Написать произведение он задумал, погрузиться в свои воспоминания, «но она мечтает увидеть своего мужа убитым , и знает, пока он жив , что никто не сможет прочитать то, что он хочет написать ».

В доме писателя он встретит всяких людей, «еврейского поэта; репортер; кто пишет научную фантастику; жители села; внутренние рабочие … «. Все они так или иначе затронуты репрессиями, но многие предпочитают продолжать как есть, молча, чем рисковать.

Большое значение в романе имеют отношения главного героя с некоторыми обитателями дома, особенно с одним; страх и подавление также всегда присутствуют. Однако, по словам Забалеты, основная тема книги другая, «очень актуальная: память, и как организован социальный и политический общественный дискурс , какие ресурсы использует власть, чтобы распространять свою историю и доводить ее до всеобщего сведения». умы.«Одним из их ресурсов является язык.

.

женщин-поэтов Первой мировой войны: ноябрь 2012 г.

Моя цель состоит в том, чтобы включить как можно больше женщин-поэтов из всех стран, вовлеченных в Первую мировую войну.

Вот поэты, которых я нашел на данный момент — список растет с каждым днем, и я надеюсь обновить его в ближайшее время. Я буду очень рад вашим комментариям, если вы знаете о других — пожалуйста, свяжитесь с нами по телефону info@femalewarpoets.ком . Спасибо.

Британский:

Элис Мэри Бактон (1867–1944 – эмигрировала в Южную Африку)

Шарлотта Мью

Вера Бриттен (вступила в ВАД; служила во Франции. Брат Веры погиб в Италии)

Джесси Поуп (очевидно, Оуэн презирал ее поэзию как провоенную — она «мой друг» Dulce et Decorum est))

Уинифред М. Леттс

Рут Комфорт Митчелл

Элис Мейнелл

Ирисовое дерево (родился в Лондоне, член группы Bloomsbury)

Мадлен Ида Бедфорд

Ева Добелл

Мариан Аллен

Сибил Бристоу (брат убит в начале 1917 г. )

Маргарет Саквилл (женщина)

Мэй Гершель-Кларк

Эдит Несбит

Эдит Ситуэлл (Дама, родилась в Скарборо)

Мюриэл Стюарт (основатель P.Э.Н. клуб 1921)

Беатрис Брайс-Миллер

Джанет Бегби

Матильда Бетэм-Эдвардс

Мэй Веддерберн Кэннан (помолвлена ​​с Бевилем Куиллер-Коучем. МИ5 — купила лошадь своего жениха в конце войны и привезла ее домой после его безвременной кончины)

Маргарет Постгейт Коул (Дама)

Элеонора Фарджон

Диана Герни

Тереза ​​Хули

Нина Макдональд

Люси Гертруда Моберли

Мэй Синклер (родилась в Рок-Ферри — полевая скорая помощь — Франция 09.14. Изобрел «Поток сознания»)

Лилиан М. Андерсон

Полин Баррингтон

Мод Анна Белл

Нора Борнфорд

Изабель Кларк

Мэри Габриэль Коллинз

Элис Корбин

Нэнси Кунард

Елизавета Дарьюш (дочь Роберта Бриджеса)

Хелен Диркс

Хелен Пэрри Иден

Габриэль Эллиот

Элизабет Чендлер Форман

Лилиан Гард

Мюриэль Элси Грэм

Нора Гриффитс

Сисели Гамильтон

Хелен Гамильтон

Ада М. Харрисон

Мэри Х. Дж. Хендерсон (американка, живущая в Англии. Поехала с Эльзой Инглис, чтобы основать полевые госпитали в России и Сербии и работать медсестрой)

Агнес Грозиер Хербертсон (норвежка?)

Тереза ​​Хули

Элинор Дженкинс

Анна Гордон Киоун

Марджери Лоуренс

Олив Э. Линдси

Эми Лоуэлл

Эйлин Ньютон

Элеонора Нортон (Достопочтенная)

Карола Оман

Эмили Орр

Инес Куилтер (11 лет)

Дороти Уна Рэтклифф

Урсула Робертс (псевдоним Сьюзен Майлз)

Маргарет Саквилл (леди)

Эми Бинг Скотт (леди)

Сисели Фокс Смит (родилась в Лимме, графство Чешир, получила образование в Манчестере)

Мари Кармайкл Стоупс

Миллисент Сазерленд (French Red + и доставила частную скорую помощь во Францию)

Эльфрида Тилярд

Алис Фейн Троттер (уехала жить в Южную Африку)

Вивиан Верн

Альберта Викридж (работала медсестрой VAD)

Мэри Уэбб (урожденная Рекин, Шропшир. Образованный Саутпорт)

М. Уинифред Веджвуд (служила горничной в VAD)

Кэтрин Дернинг Уэтэм

Люси Уитмелл

Эдит Бэгнольд — медсестра

Марджори Уилсон

Луиза Прайор

Марджори Пратт

Сторм Джеймсон

Кэтрин Мэнсфилд

Роуз Маколей (Дама)

C.A.L.T

Дороти Ричардсон

Кэролин Кросби Уилсон

Дороти Л.Сэйерс

Марго Роберт Адамсон

Констанс Реншоу

Дороти Джули Бейнс

Кэролин Кросби Уилсон

О. Дуглас (псевдоним Анны Мастерфар Бьюкен — сестры Джона Бьюкен)

Дороти Ричардсон

Вита Саквилл-Уэст

Жоржетта Агнью

Алиса Мод

Мариан Аллен

Мэри Элизабет Бойл (брат убит на начальных этапах войны)

Мэри Г. Черри

Я.Хелен Фридлендер

Александра Этельреда Грэнтэм (старший сын погиб в Первой мировой войне)

И. Гриндли (служил во вспомогательном корпусе армии королевы Марии)

Ирэн Резерфорд Маклеод

Нина Мардель (служила в VAD)

Маргарет Петерсон

Констанс Ада Реншоу

Этель Шеффауэр

Дороти Маргарет Стюарт

Джоан Томпсон (служила в Красном Кресте во Франции)

Эвелин Андерхилл (SSAFA, военно-морская разведка)

Уинифред Холтби (кормила во Франции)

Немецкий : 

Эльза Ласкер

Ля Мара

Хильде Домин

Анна Бар-Хильденберг

Вики Баум

(Клара Цеткин – основательница Международного женского дня)

Клэр Голл (29. 10.1890 – 30.05.77)

Берта Ласк

Ильза Франке (29.06.1881 – 03.02.1938)

Элизабет Ланггассер (23.2.1899 – 25.7.1950)

Элизабет Полсен

Текла Линген

Ирландский :  

Хелен Уодделл (родилась в Ольстере)

Кэтрин Тайнан

Хелен Уодделл (родилась в Ольстере)

Мэй О’Рурк (стала секретарем Томаса Харди в 1923 году)

Уинифред М. Леттс (родилась в Ирландии)

Ева Гор Бут (пацифистка — посещала отказников по убеждениям в тюрьме и посещала военные трибуналы и трибуналы)

Элис Мэри Бактон

Русский :  

Анна Ахматова

Австралийский :

Мэри Гилмор (Дама — 1865 — 1962)

Вайолет Б.Крамер

Обаятельная Дженнингс

Агнес Роуз-Солей — родилась в Шотландии — переехала в Австралию в

году.

Доротея МакКеллар

Мэри Элизабет Фуллертон

Марион Ноулз

Нелли Эванс (Долина воспоминаний — 1883-1944)

Зора Кросс

Американский:

Гертруда Стайн

Дороти Паркер

Мардж Пирси

Гарриет Монро

Флоренс Рипли Мастин

Эдна Ст. Винсент Миллей

Сара Тисдейл

Лесбия Танет — Псевдоним…

Элис Корбин

Габриэль Эллиот

Эми Лоуэлл

Рут Комфорт Митчелл

Хелен Маккей

Маргарет Аделаида Уилсон

С. Гертруда Форд

Хильда Дулиттл (псевдоним HD)

Марианна Мур

Мойна Белль Майкл («Чудо-цветок» — придумала маки)

Натали Клиффорд Барни (1876–1972)

Элла Уилер Уилкокс

Хелен Грей Коне (написала «Песнь любви к Англии» — чтобы уравновесить «Гимн ненависти» Эрнста Лиссауэра)

Мэри Кэролайн Дэвис

Эдит Гренстед Рочестер

Мари Ван Ворст

миссис Г.О. Уоррен

Маргарет Виддамер

Мэри Борден (жила в Англии. Поехала с мобильным госпиталем медсестрой во Францию)

Кэтрин Ли Бейтс («Прекрасная Америка»)

Полин Баррингтон

Элизабет Робинс Пеннелл

Лена Гилберт Браун Форд (автор текстов, написавшая текст для «Keep the Home Fires Burning» — музыка, написанная Айвором Новелло — она жила в Лондоне во время Первой мировой войны и вместе со своим сыном была одной из первых американских жертв немецких бомбардировок Лондона 7 июля). ^-й март 1918)

Бельгийский :  

Мари Низе (1859 – 1922)

Французский:

Люси Деларю-Мардрюс — 03.11.1874 – 26.4.1945

Маргерит Дюран (ред. «Ла Фронда»)

Колетт Ивер

Мириам Гарри (Мария Розетта Шапира)

Роземонда Жерар (1886–1953)

Мари Доге (1860–1942)

Жерар д’Увиль (псевдоним) (1875 – 1963)

Анна де Ноай (1876–1933)

Сесиль Перин (1877–1959)

Амели Мюрат (1882 – 1940)

Сесиль Соваж (1883–1927)

Лиз Дехарм (1898? – 1980)

Луиза Паулин (1888–1944)

Канада:

Мэри Джозефин Троттер Бенсон (1887–1965)

Джин Блюэтт (1872–1934)

Хелена Джейн Коулман

Сьюзен Фрэнсис Харрисон

Мари Жуссей Фотерингем

Люси Мод Монтгомери

Мэри Райтер Гамильтон (художница, запечатлевшая последствия Первой мировой войны во Фландрии, провела 3 года, рисуя картины последствий, живя в жестяной хижине, пока китайские рабочие убирали беспорядок, оставленный войной.