Мюнхенская конференция: соглашение о мире ради войны

30 сентября 1938 года премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, возвратившись в Лондон после окончания Мюнхенской конференции четырёх держав, был встречен восторженными толпами жителей города и, считая результаты своей поездки в Мюнхен триумфом английской дипломатии, заявил о том, что привез из Германии почётный мир для целого поколения.

Основанием для такого заявления послужило заключение Мюнхенского соглашения о передаче Судетской области Чехословакии в состав Третьего рейха, а также подписание англо-германской декларации, в которой содержалось обязательство сторон не воевать друг с другом и решать все спорные вопросы методом консультаций, чтобы таким образом содействовать укреплению мира в Европе. Британский премьер придавал большое значение договорённостям с рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером и был убеждён в том, что спас англичан от угрозы начала крупномасштабного военного конфликта.

Однако последующие события показали, что обещанный Чемберленом мир продлился всего несколько месяцев: в сентябре 1939 года нацистская Германия развязала войну, участниками которой стали десятки стран, в том числе и Великобритания.

Этому событию предшествовал длительный кризис Версальской системы международных отношений, обусловленный реваншистскими и экспансионистскими требованиями германского руководства. К власти в Германии нацисты пришли с уже готовой внешнеполитической программой, в основу которой были положены планы установления полного господства в Европе. Вот почему вопрос о развязывании здесь большой войны являлся для Гитлера давно решённым делом, важно было только создать необходимые условия для того, чтобы облегчить Германии вступление в решающую борьбу за гегемонию на европейском континенте.

В ноябре 1937 года в Берлине состоялось секретное совещание политического и военного руководства Третьего рейха, на котором Гитлер подтвердил своё намерение достичь целей, стоящих перед Германией, силовыми методами.

Большую войну в Европе фюрер планировал начать с нападения на Францию, разгром которой обеспечил бы создание стратегических и экономических предпосылок для успешной борьбы против СССР. При этом, чтобы исключить фланговую угрозу при наступлении на Западе, Германии требовалось предварительно улучшить своё военно-политическое положение путём полной ликвидации таких государств, как Австрия и особенно Чехословакия, которая имела с Французской Республикой договор о союзе и дружбе, заключённый в январе 1924 года. Таким образом, именно территориальные захваты в центре Европы являлись тем необходимым условием, которое позволяло Германии вступить в решающую схватку сначала с Францией, а затем с Советским Союзом. Поэтому не случайно, что в 1938 году первой жертвой германской агрессии стала независимая Австрия, после чего гитлеровское руководство взялось за решение «чехословацкой проблемы».

В ситуации, когда действия нацистской Германии на международной арене угрожали миру и безопасности в Европе, Чехословакия являлась серьёзной преградой для реализации агрессивных планов Гитлера. Пока существовала Чехословакия, союзница Франции с 1924 года, руководству Третьего рейха было очень сложно решиться на войну против Французской Республики, потому что чехословацкая армия была хорошо вооружена, опиралась на мощные укрепления в Судетской области и в случае франко-германской войны могла оттянуть на себя значительную часть войск вермахта. С другой стороны, нападение Германии на Чехословакию было чревато вступлением в германо-чехословацкую войну сначала Франции, а затем Советского Союза, который в мае 1935 года заключил с Чехословакией договор о взаимопомощи и был готов сотрудничать с Францией в деле защиты независимости Чехословацкой Республики.

Иными словами, война Третьего рейха против государств антифашистской коалиции не сулила ему ничего, кроме бесперспективной борьбы одновременно на нескольких фронтах. Поэтому нет никаких сомнений в том, что страны, которым угрожала германская экспансия, совместными усилиями могли обуздать агрессора, воздвигнуть на его пути непреодолимые препятствия и тем самым крайне затруднить развязывание новой мировой войны. Именно из этого исходила советская дипломатия, предлагая создать в Европе систему коллективной безопасности, способную эффективно противодействовать германским агрессивным устремлениям.

Даже после аншлюса Австрии в Москве считали, что ещё не поздно объединить усилия, для того чтобы организовать отпор нацистской Германии и предотвратить захват Чехословакии войсками вермахта. Однако в 1938 году межгосударственного сотрудничества, которое сделало бы дальнейшую германскую агрессию невозможной, так и не получилось, что было только на руку Гитлеру и его соратникам.

Чехословакия в случае нападения на неё Германии была жизненно заинтересована в помощи Советского Союза. Вместе с тем выполнение обязательств СССР по оказанию военной помощи Чехословацкой Республике объективно затруднялось отсутствием общих границ. И если Польша, которая враждебно относилась к Чехословакии, была категорически против прохода войск Красной армии через её территорию, то позиция Румынии по данному вопросу являлась довольно сложной и противоречивой, о чём свидетельствовали исключающие друг друга заявления румынских представителей, рассчитанные на любые изменения военно-политической обстановки в Европе. Кроме того, получение помощи от СССР чехословацкое руководство ставило в зависимость от поведения Франции. В Праге были убеждены в том, что отношения Чехословакии с западноевропейскими странами важнее, чем с Советским Союзом, поэтому считали возможным обратиться за военной помощью к СССР и оказать сопротивление германской агрессии лишь тогда, когда Франция, выполняя союзнические обязательства, подтвердит свою готовность прийти на выручку Чехословакии, а затем вступит в войну против Германии.

Сохранение статус-кво на европейском континенте отвечало интересам Французской Республики, поэтому усиление германской военной мощи и растущая в Европе угроза со стороны фашистских государств заставили Францию начать поиски более сильных союзников, нежели её малые европейские партнёры. В условиях, когда Италия, союзник Франции по Первой мировой войне, стремительно двигалась в лагерь потенциальных противников, для Французской Республики оставалось возможным привлечь на свою сторону только две крупные европейские державы – СССР и Великобританию.

С мая 1935 года существовал франко-советский договор о взаимопомощи, однако Франция всё же не видела в СССР серьёзного военного партнёра и относилась к нему с большим недоверием. Во многом это объяснялось неприятием социально-политического строя советского государства, а также тем, что имидж СССР на международной арене был подорван массовыми репрессиями, которые, как считали в Париже, отрицательно повлияли на боеспособность Красной армии. Таким образом, начиная с 1938 года французское руководство в качестве сильного потенциального союзника Франции в Европе рассматривало исключительно Великобританию. Осознавая свою слабость перед Германией и по этой причине возрождая англо-французский альянс, Франция вынуждена была играть в нём подчинённую роль. В связи с этим французское правительство, несмотря на союзнический долг по отношению к Чехословакии, считало возможным выполнить свои обязательства перед Чехословацкой Республикой только в том случае, если англичане также заявят о своей решимости прийти ей на помощь.

Между тем правящие круги Великобритании ставили проблемы Франции и Чехословакии далеко не на первое место. Правительство Чемберлена, придерживаясь традиционной британской политики игры на противоречиях, вообще не желало брать на себя каких-либо обязательств перед континентальными государствами и стремилось любой ценой избежать прямого столкновения Великобритании с нацистской Германией, которую в Лондоне рассматривали в качестве силы, способной противостоять Советскому Союзу. Британские политические лидеры всячески приветствовали антисоветизм и антикоммунизм Гитлера, полагая, что германская военная машина является хорошим средством против «коммунистической угрозы».

Чтобы не дать вовлечь Великобританию в войну с Германией, правительству Чемберлена требовалось избавить Францию от необходимости помочь Чехословацкой Республике в случае германской агрессии. С этой целью летом 1938 года в Лондоне разрабатывались планы нейтрализации Чехословакии. И здесь задачи английской и германской дипломатии полностью совпадали.

Дело в том, что для немцев было важно устранить Чехословакию как связующее звено между различными союзами, созданными Францией в межвоенный период, и таким образом разрушить их, чтобы потом вермахт мог громить противников Германии поодиночке. Поэтому германская дипломатия также рассчитывала превратить ЧСР в нейтральное государство, что привело бы к автоматической ликвидации союзных договоров Чехословакии с другими странами.

В свою очередь, Франция, колебавшаяся между союзническим долгом и желанием избежать войны с Германией, по сути, сама была не против того, чтобы освободиться от обязательств перед Чехословакией. Тем более что со временем в Париже пришли к следующему выводу: помощь Чехословацкой Республике со стороны Франции и СССР без участия Польши и других стран Юго-Восточной Европы не сможет помешать германской агрессии. По мнению французского руководства, для укрепления военно-политического положения Чехословакии требовалось создать сплошной фронт от Балтики до Адриатики, что, однако, было практически нереально: страны, которые должны были этот фронт составить, не только не доверяли друг другу и даже открыто враждовали между собой, но и с опаской относились к Советскому Союзу, потенциальному участнику антигитлеровской коалиции.

В такой сложной международной обстановке Франция, следуя в фарватере британской внешней политики, окончательно сделала выбор в пользу умиротворения нацистской Германии. Как в Лондоне, так и в Париже считали, что это наилучший способ отвести от себя угрозу войны, и надеялись путём разумных уступок мирно преодолеть разногласия с Берлином. Англо-французская политика умиротворения Германии опиралась в странах Западной Европы на широкую общественную поддержку: простым обывателям, которые ещё помнили Первую мировую войну, хотелось верить в возможность мирного решения всех международных проблем. В связи с этим, учитывая мнение электората, западноевропейские лидеры вынуждены были ставить перед собой практически невыполнимую задачу – удовлетворить безграничные аппетиты агрессора. При этом жертвой англо-французской политики умиротворения неизбежно становилась Чехословацкая Республика, так как именно за счёт интересов и безопасности этой страны Великобритания и Франция рассчитывали договориться с гитлеровской Германией.

Апогеем курса на умиротворение агрессора стало Мюнхенское соглашение 1938 года. В пацифистских кругах оно было воспринято с радостью и ликованием. Однако это соглашение можно назвать соглашением о мире ради войны. Согласившись на передачу Судетской области ЧСР в состав Третьего рейха, западные державы сделали Чехословакию легкой добычей агрессора, разрушили французские «тыловые союзы» и в итоге сами же улучшили военно-политическое положение Германии в Европе – о необходимости этого Гитлер как раз говорил в ноябре 1937 года. После всего руководство Третьего рейха получило возможность выбирать, куда дальше направить германскую военную машину – на запад или на восток.

Естественно, западные державы были жизненно заинтересованы в том, чтобы пламя войны, если таковая будет развязана, разгорелось не в Западной, а в Восточной Европе. Тем более что желание Гитлера двинуться на восток, изложенное в его книге «Моя борьба», было всем известно. Вот почему западноевропейские страны, надеясь направить германскую агрессию в нужном для них направлении, пошли на подписание англо-германской и франко-германской деклараций (от 30 сентября 1938 года и от 6 декабря 1938 года соответственно), которые, по сути, являлись пактами о ненападении. Тем самым Великобритания и Франция, формально обеспечив неприкосновенность своих границ со стороны Третьего рейха, фактически развязывали Гитлеру руки в Восточной Европе, прежде всего предоставляя ему возможность беспрепятственно сокрушить Советский Союз.

Однако надежды «умиротворителей» нацистской Германии в конечном счёте не оправдались. Гитлеровское руководство, решая проблему поочередного разгрома главных противников Третьего рейха на европейском континенте (чтобы избежать длительной войны одновременно на два фронта), считало, что путь вермахта на восток лежит через Францию. Германские стратеги не видели никаких шансов на успех в войне против Советского Союза, пока в тылу у Германии оставался ещё один её серьёзный противник – Французская Республика. Поэтому до определённого момента антисоветизм и антикоммунизм Гитлера, которые приветствовались многими западноевропейскими политиками, были всего лишь ширмой для прикрытия германских агрессивных планов на западе.

Таким образом, можно говорить о том, что Мюнхенское соглашение 1938 года никак не способствовало сохранению мира в Европе. Наоборот, оно позволило нацистской Германии сделать решающий шаг к новой мировой войне.

Валерий Арцыбашев,

кандидат исторических наук

Фото: Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен (в центре) в аэропорту Лондона перед отъездом в Германию. На фоне самолета вы также можете увидеть министра иностранных дел Великобритании Эдуарда Галифакса (второй справа)

Мюнхенское соглашение, или Как союзники пошли на сделку с Гитлером и кинули бедную Чехословакию – WARHEAD.SU

Миф 1: союзники предали Чехословакию

Итак, согласно общепринятому мнению, в Мюнхене Англия и Франция предали своего союзника Чехословакию, навязав ей кабальные условия Гитлера.

Но, позвольте, Великобритания на момент заключения Мюнхенского соглашения не являлась союзником Чехословакии.

Страна в центре Европы, не имевшая выходов к морям, была далека от сферы политических интересов Лондона. Когда британский премьер-министр Чемберлен заявлял: «Как ужасно, фантастично, невероятно, что мы должны рыть траншеи и примерять противогазы из-за ссоры в отдалённой стране между людьми, о которых мы ничего не знаем», — он ничуть не кривил душой. Великобритания в ходе Судетского кризиса выступала в роли посредника, стремясь урегулировать намечающийся европейский конфликт политическим путём и не допустить начала новой мировой войны. Причём вначале после внимательного изучения проблемы английские дипломаты пытались разрешить вопросы немецкого меньшинства путём стимулирования внутренних преобразований в Чехословакии, без передачи каких-либо территорий Германии.

В августе 1938 года, после окончания майского кризиса в Судетах, в Чехословакию прибыла английская миссия во главе с лордом Ренсименом. К седьмому сентября 1938 года Ренсимен добился того, что чехословацкое правительство приняло все требования судетских немцев, которые получали широкую автономию в рамках чехословацкого государства.

Фактически кризис был исчерпан, однако такой поворот событий не устраивал Гитлера. Он приказал лидеру судетских немцев К. Генлейну прервать переговоры с правительством и начать вооружённые столкновения на территории Судет.

Чешские солдаты в мятежных Судетах, сентябрь 1938 года

Чехословацкая армия подавила вспыхнувшее восстание, однако появившиеся жертвы среди немецкого населения в Судетах были использованы Гитлером как предлог для ультиматума Праге, в котором фюрер потребовал безоговорочной передачи Судет Германии.

Миф 2: Франция не собиралась вступать в войну за Чехословакию

На самом деле собиралась. И, с точки зрения Великобритании, это было самой серьёзной проблемой Судетского кризиса.

Чехословакия была военным союзником Франции, французский капитал был очень широко представлен в чехословацкой экономике, и именно Париж в первую очередь тревожило усиление Гитлера.

У Германии имелась общая граница с Францией — и вполне себе неиллюзорные претензии к западному соседу.

Локальный конфликт Германии и Чехословакии в сердце Европы практически никак не затрагивал британские интересы, а вот вступление в войну Франции практически гарантировало втягивание Англии в новую мировую бойню. Поэтому английское правительство предпринимало все усилия, чтобы отвадить французов от объявления войны. В частности, МИД Великобритании подчёркивал, что страна собиралась строго придерживаться буквы союзного договора с Францией:

«Англия будет добросовестно прилагать все усилия к тому, чтобы судетский вопрос был решён мирным путём. Но если бы этого не удалось добиться, то английское правительство не хочет, чтобы между Англией и Францией возникло непонимание. Английское правительство считает своим долгом сообщить правительству Франции, что Англия брала на себя обязательство оказать помощь Франции только в том случае, если на неё было бы совершено неспровоцированное нападение. Но у Англии нет обязательств оказывать помощь Франции, если она выступит на помощь Чехословакии».

Англичане рассчитывали на то, что без поддержки Великобритании Франция не решится выступить против Германии.

Н. Чемберлен, министр иностранных дел Франции Ж. Боннэ и Э. Даладье в Лондоне

В самый разгар финальной стадии Судетского кризиса, 25 сентября 1938 года, в Лондон прибыла французская делегация для обсуждения гитлеровского ультиматума, выставленного Чехословакии 22 сентября. На этом совещании Чемберлен в очередной раз задал прямой вопрос премьер-министру Франции: «Как поступит Франция, если Гитлер нападёт на Чехословакию?».

«Она выполнит свои договорные обязательства», — ответил Даладье, добавив, что накануне в стране началась частичная мобилизация вооружённых сил.

На следующий день в Лондон прибыл главнокомандующий армией Франции генерал Морис Гамелен, который раскрыл англичанам военные намерения французов в случае начала войны с Германией. В складывающейся политической ситуации французским военным приходилось импровизировать на ходу с планированием своих действий в случае начала войны.

Дело в том, что начиная с 1928 года французское военное планирование имело строго оборонительный характер. Принятый в 1929 году план «В» подразумевал мощный удар немецкой армии и оборонительные действия армии Франции на первом этапе войны.

Это только в современном общественном сознании Франция образца 1938 года предстаёт этаким колоссом, способным придавить Германию одним ударом.

В реальности в 1929 году в Германии ещё нет у власти Гитлера, вермахт ещё не создан, но галлы уже понимают, что война с немцами будет очень тяжёлой и потребует полного напряжения сил.

В 1933 году, после того как основные сооружения линии Мажино были введены в строй, план «В» эволюционировал в план «D» — действительный на момент фактического начала Второй мировой войны и во время Судетского кризиса. Отличительной чертой этого плана стало развёртывание в случае войны большого числа специализированных «крепостных» частей, в принципе не способных вести наступательные действия. Особенности мобилизации не давали в руки французского командования большого числа полноценных дивизий в начале войны. Поэтому даже в ситуации, когда немцы сосредотачивали основные силы на другом фронте, Франция была способна только на ограниченные наступательные действия.

Гамелен считал, что французская армия не успеет развернуть и подготовить к решительному наступлению достаточное количество соединений до того, как немцы разгромят Чехословакию. После того как вермахт развяжет себе руки для полномасштабной войны на Западе, французская армия будет вынуждена оттянуться за линию Мажино и война перейдёт в позиционную, затяжную фазу, где главную роль будут играть уже экономические факторы.

В общем, в случае начала войны многое зависело от способности Чехословакии выдержать немецкий удар.

Миф 3: Чехословакия могла противостоять Германии

Чехословацкая армия на учениях

Если брать в расчёт сухие цифры, то, по состоянию на 30 сентября 1938 года, чехословацкая армия находилась в полностью отмобилизованном состоянии и насчитывала 37 боеготовых дивизий (1,6 млн человек, 469 танков). Против неё немцы сосредоточили 39 дивизий (1,8 млн человек, 720 танков).

Чехословацкая армия была неплохо вооружена и оснащена современной бронетехникой, тяжёлой и противотанковой артиллерией.

На первый взгляд, с учётом того, что чехословакам было необходимо обороняться, опираясь на систему долговременных укреплений, на выгодной для обороны местности, соотношение сил совсем не выглядит катастрофическим.

Почему же Прага даже не попыталась оказать вооружённого сопротивления немцам и оказалась настолько зависимой от воли западных держав?

Во-первых, чисто в военном отношении Чехословакия оказалась в крайне невыгодном положении. После аншлюса Австрии больше половины страны оказалось охвачено немецкой территорией. Другие её соседи — Венгрия и Польша — также рассматривались как потенциальные противники в случае вооружённого конфликта с Германией. Это привело к тому, что чехословацкая армия была растянута тонкой полоской практически вдоль всей государственной границы, — любой прорыв линии фронта противником автоматически превращался в катастрофу.

К слову, правительство Польши неофициально уведомило англичан, что, если чехословацкая армия потерпит поражение в столкновении с вермахтом, поляки введут на территорию Чехословакии войска, чтобы предотвратить её оккупацию немцами.

В 1938 году поляки намеревались провести такой же Освободительный поход против чехов, какому сами подверглись в 1939 году.

Во-вторых, серьёзнейшей проблемой для Чехословакии была внутренняя обстановка в государстве и армии. Правительство страны и военное командование не могли в полной мере рассчитывать на лояльность немцев, венгров и даже словаков. Немцев, занимавших к 1938 году до 30% командных должностей в армии (а в технических видах войск — до 40%), после проведения мобилизации попросту согнали в «строительные батальоны» и отослали на польскую границу, подальше от греха. Из армии увольняли словацких военнослужащих, подозреваемых в связях с националистическими организациями. Всё это веселье происходило непосредственно перед угрозой немецкого вторжения и, естественно, имело негативные последствия для боеспособности армии.

Германия решительным образом превосходила Чехословакию в ВВС, при этом практически вся территория страны оказывалась доступна для действий немецкой ударной авиации.

Немецкий фрайкор в Судетах

В сентябре 1938 года в Судетской области вспыхнуло вооружённое восстание, и, несмотря на то, что оно быстро было подавлено армейскими частями, численность немецкого ополчения в Судетах к концу сентября оценивали в 34-40 тысяч человек. Разумеется, совладать с регулярной армией эти вооружённые формирования не могли, но, действуя на коммуникациях в тылу чехословацких войск, могли самым серьёзным образом повлиять на ход боевых действий.

Все эти факторы привели к тому, что чехословацкие планы на случай начала войны с Германией не отличались амбициозностью. Предполагалось после незначительного сопротивления оставить немцам западную часть страны, включая Прагу, эвакуировав оттуда максимальное количество населения и материальных ценностей. После чего закрепиться на оставшейся территории и пассивно ждать, чем закончится противостояние немцев и французов.

В общем, возможный военный конфликт с Германией сулил Чехословакии мрачные перспективы, и мало кто понимал это лучше, чем правительство страны.

Миф 4: Англия и Франция вынудили Чехословакию пойти на территориальные уступки

«Чужой земли, мы не хотим не пяди, но и своей вершка не отдадим?» Согласно канонической истории Мюнхенского сговора, Англия и Франция против воли Чехословакии заставили её отдать значительные территории Германии, Польше и Венгрии.

На самом деле всё было не совсем так.

Президент Бенеш, 1938 год

После майского кризиса 1938 года чехословацкое правительство осознало: часть территорий Судет, где численность немецкого населения составляла подавляющее большинство, так или иначе будет серьёзной головной болью в условиях соседства с независимой Германией, контролируемой нацистами. С учётом того, что в экономическом плане эти области не представляли серьёзного интереса, Чехословакия, в принципе, была готова передать их Германии. Семнадцатого сентября 1938 года эту информацию довели до англичан и французов через личного представителя чешского президента Э. Бенеша Яромира Нечаса, прибывшего сначала в Париж, а затем в Лондон.

Англо-французский ультиматум, переданный Чехословакии 19 сентября 1938 года и призывавший передать ряд районов Судетской области Германии в обмен на гарантии суверенитета и новых государственных границ, базировался на этих предложениях. Двадцать первого сентября 1938 года правительство Чехословакии официально приняло условия англичан и французов, после чего Чемберлен, выступавший в роли посредника, лично передал их Гитлеру.

Менее известно о том, что 22 сентября 1938 года президент Чехословакии Э. Бенеш по настоянию начальника генерального штаба генерала армии Л. Крейчи направил письмо президенту Польши И. Мосицкому с предложением передать полякам спорные территории Тешинской области в обмен на гарантии нейтралитета в случае вооружённого столкновения с Германией.

Таким образом, Прага дала принципиальное согласие на пересмотр своих границ до Мюнхенского соглашения, и начиная с этого момента вопрос стоял уже о том, что именно и кому будет передано. Принципиальной позиции по сохранению территориальной неприкосновенности Чехословакии придерживался только СССР.

Баба Яга Товарищ Сталин против

При рассмотрении позиции СССР в отношении Судетского кризиса невольно возникает впечатление, что Москва в большей степени была заинтересована в сохранении территориальной целостности Чехословакии, чем, собственно, сама Чехословакия. Однако в практической плоскости такая политика объяснялась пресловутым географическим фактором.

Советско-чехословацкий договор о взаимопомощи был заключён в 1935 году, и, разумеется, сразу же возник вопрос о практической реализации заложенных в него обязательств. СССР и Чехословакия не имели общих границ, у Чехословакии не было выходов к морю, — соответственно, направление войск или военной помощи было возможным только через территорию сопредельных стран. К 1938 году этот вопрос так и не был решён.

Более того, Польша явственно дала понять: попытка пройти через её территорию приведёт к началу войны.

Всерьёз рассматривать «гениальное» решение переброски советских ВВС через воздушное пространство Румынии «на высоте 3 тыс. м и выше» (поскольку эта высота практически недосягаема для румынской зенитной артиллерии) невозможно, поскольку этот метод никак не решал вопрос доставки в Чехословакию наземной инфраструктуры советской авиации.

Понятное дело, что СССР руководствовался в первую очередь своими интересами. Перед Москвой имелась реальная внешнеполитическая угроза — сближение Германии и Польши, начавшееся в 1934 году. Это сближение могло привести к появлению антисоветской коалиции, имевшей техническую возможность совершить агрессию против Советского Союза. В этой ситуации Москве необходимо было иметь реальных союзников. Судетский кризис представлялся прекрасной возможностью проверить, чего стоят заключённые договоры о взаимопомощи на самом деле.

Война Чехословакии и Германии означала вступление в эту войну Франции, и для СССР появлялась прекрасная возможность выступить в коалиции с сильными союзниками, а не оказаться один на один с альянсом противников. Именно поэтому деятельность советского правительства в ходе Судетского кризиса шла в двух направлениях — оказания моральной поддержки Чехословакии, чтобы вывести её на военный конфликт с Германией, и попытки поднять вопрос немецкой агрессии на международный уровень Лиги Наций, дабы побудить Францию к исполнению её союзнических обязательств.

Заключение Мюнхенского соглашения привело к пересмотру внешнеполитических приоритетов СССР — и в конечном итоге явилось одной из предпосылок заключения пакта Молотова-Риббентропа.

Что же подписали в Мюнхене?

Общепринятая точка зрения утверждает, что в Мюнхене Великобритания и Франция приняли немецкие требования и вынудили Чехословакию согласиться с ними. Но если мы посмотрим на знаменитую фотографию, сделанную сразу после подписания Мюнхенского соглашения, то внезапно увидим, что большинство участников переговоров… — итальянцы.

Для простого обывателя итальянский лидер Бенито Муссолини априори предстаёт в виде союзника Германии, коим он и стал впоследствии. Однако в 1938 году он всё ещё был нейтральным посредником. Более того, к моменту заключения Мюнхенского соглашения именно Муссолини мог похвастать тем, что оказывал сопротивление экспансии Гитлера. В 1934 году действия дуче свели на нет первую попытку аншлюса Австрии.

Формальным автором документа, подписанного в Мюнхене, был именно Муссолини. Формальным, потому что этот документ был фактически разработан немцами и передан итальянскому лидеру накануне конференции. Что интересно, все серьёзные исследователи «Мюнхена» склоняются к мнению о том, что ни Чемберлен, ни Даладье так и не узнали, кто именно был автором «варианта Муссолини». Основным отличием Мюнхенского соглашения от предложений англичан и французов от 21 сентября 1938 года было условие, что немецкие войска займут все спорные территории до проведения плебисцита, а Чехословакия решит проблему польского и венгерского национальных меньшинств аналогично немецкому.

И наконец, что касается «чешской делегации», которую якобы не допустили к обсуждению условий соглашения. На самом деле никакой чешской делегации, наделённой полномочиями что-либо обсуждать или подписывать, в Мюнхене попросту не было.

Не было её потому, что интересы Чехословакии представляли Великобритания и Франция, которым были де-факто делегированы полномочия чешским правительством.

Отсутствие официальных чехословацких представителей в Мюнхене имело те же причины, по которым договариваться с Гитлером в Берхерсгарден летал Чемберлен, а не Бенеш. Эта самая пресловутая «чешская делегация» состояла из чешского посла в Германии и прикомандированного к нему сотрудника МИД. После подписания соглашения их ознакомили с документом — чтобы они по своим каналам связи передали текст в Прагу.

Результат мюнхенских соглашений

В советской историографии цель Мюнхенского соглашения была определена достаточно очевидно: подталкивание нацистской агрессии на Восток, против СССР, усиление Гитлера, передача Германии чешского промышленного потенциала и вооружений.

На самом деле достаточно просто посмотреть на карту, чтобы понять: территориальные приобретения в Судетах ни на йоту не приближали Германию к СССР чисто по географическим причинам. Впрочем, даже захватив всю Чехословакию, немцы не получали бы общей границы с Советским Союзом.

Чехословакия действительно обладала довольно мощной тяжёлой военной промышленностью, но располагалась она не в Судетах. В частности, предприятия концерна «Шкода» находились в городах Плезень и Прага, которые оставались в Чехословакии. Согласно статистическим данным, Чехословакия сохранила 4/5 своего машиностроения, причём основные потери промышленности пришлись на переданную полякам Тешинскую область.

Вооружение чехословацкой армии не передавалось немцам, а вывозилось с передаваемых Германии территорий. Главным приобретением Гитлера в результате реализации Мюнхенского соглашения были, безусловно, людские ресурсы, влившиеся в немецкую экономику.

Мюнхенский сговор: хитрый план или стечение обстоятельств?

«Я привёз мир этому поколению»

В упрощённой версии описания Мюнхенского сговора англичане и французы единым нерушимым фронтом осуществляют давление на Чехословакию, вынуждая принять немецкие условия, а единственным противником этих действий выступает знатный оппозиционер Уинстон Черчилль.

Разумеется, это было совсем не так: среди высшего руководства Великобритании и Франции хватало политиков, которые считали неправильным идти на уступки Гитлеру. Эдуард Даладье до последнего момента рассматривал вариант возможного отказа Чехословакии. В правительстве Чемберлена против уступок Гитлеру высказывались глава МИД Галифакс и лорд-председатель Совета Хэйлшем.

Первый лорд Адмиралтейства А. Купер в знак протеста против подписания Мюнхенского соглашения ушёл в отставку.

Истинным проводником в жизнь для Мюнхенского соглашения стал премьер-министр Великобритании Чемберлен. Он искренне считал, что заключение соглашения с Гитлером приведёт к установлению мира в Европе, поскольку условия «Мюнхена» ликвидировали последний серьёзный источник напряжённости в регионе. При личной встрече Гитлер заверил Чемберлена, что Судеты являются последним территориальным требованием Германии в Европе, таким образом завершается процесс ревизии несправедливых условий Версальского договора.

По прилёте в Лондон Чемберлен демонстрировал прессе не Мюнхенский договор, а заключённое соглашение об отказе от войны между Великобританией и Германией, подписанное Гитлером под давлением английского премьера.

Знаменитая фраза, произнесённая в Чемберленом: «Я привёз мир этому поколению» — была сказана им совершенно чистосердечно и уверенно. Он считал Мюнхенское соглашение своим высшим достижением на политическом поприще.

Пройдёт немного времени, и ему самому придётся перечеркнуть все свои усилия, объявив войну Германии.

Конец «Мюнхена»

Гитлер в Праге

Четырнадцатого марта 1939 года Чемберлен выступал по радио перед избирателями. В частности, он заявил, что Мюнхенские соглашения являются гарантией стабильности в Европе. На следующее утро ему доложили о вторжении Германии на территорию Чехословакии.

Поскольку сэр Невилл был истинным британским джентльменом, мы так и не узнаем, какими именно эпитетами он наградил в душе фюрера германской нации.

Действия Германии были прямым нарушением соглашений. Чехия превратилась в протекторат Богемия и Моравия, Словакия стала формально независимым, но по факту марионеточным немецким государством. После вторжения Гитлер заявил своим приближённым: «Через две недели об этом никто и не вспомнит».

Он крупно ошибался. Именно с этого момента политика Великобритании (и следующая за ней политика Франции) сделала крутой поворот, который менее чем через полгода привёл к началу Второй мировой войны.

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

«Судьба Польши в межвоенный период была фактически предопределена»

В БФУ им. И. Канта прошел круглый стол «Начало Второй мировой войны. Исторические факты и мифы». Одним из его участников стал доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории южных и западных славян исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Геннадий Филиппович Матвеев. В интервью kantiana. ru он рассказал о том, какие изъяны в уставе Лиги наций привели ко Второй мировой войне, чем интересна фигура Юзефа Пилсудского и был ли у Польши шанс избежать немецкой оккупации в 1939 году. — Геннадий Филиппович, название вашего доклада звучало как «Версальский мирный договор: предпосылки Второй мировой войны». В чём состояли эти предпосылки и насколько неизбежен был новый глобальный военный конфликт? — Бытует мнение — и оно звучало в том числе на прошедшем круглом столе — что Вторая мировая война планировалась определенными силами прямо сразу после Первой. Я не сторонник теории заговора. Никто из победителей тогда не хотел новой войны, особенно Франция, которая понесла очень большие людские потери и весьма серьезный материальный урон — ведь боевые действия в Западе Европы велись главным образом на её территории. Поэтому основная задача дипломатов этой страны состояла в том, чтобы сделать следующий военный конфликт с Германией невозможным. Нужно было создать какую-то организацию, которая выполняла бы функцию поддержания мира. И такой организацией стала Лига наций. Но в её уставе были заложены некоторые изъяны, которые сделали новую войну практический неизбежной.  

Речь, в частности, идет о наделении особыми правами нацменьшинств вновь образованных и расширивших свою территорию государств Центральной и Юго-Восточной Европы, в том числе и Польши. Они могли, например, жаловаться в Совет Лиги наций на свои правительства, подавать петиции. И в случае, если Лига наций решала, что жалоба обоснована, а правительство, на которое жалуются, не принимает меры, то выносилось решение международного трибунала, выполнение которого было строго обязательным для всех. Цель здесь, безусловно, благая. Но на практике политики получили инструмент для манипуляций и давления. Для Германии, которая была почти полностью разоружена, немецкие диаспоры в других странах были чуть ли не единственным, но весьма действенным орудием для продвижения своих интересов. После Второй мировой войны политики извлекли урок из этой ошибки, поэтому в уставе ООН многие пункты относительно нацменьшинств, которые были в Лиге наций, отсутствуют. В 90-е годы прошлого века в ОБСЕ появился институт уполномоченного по делам национальных меньшинств. Но уполномоченный может только обратить внимание правительства на то, что оно в отношении своих инонациональных граждан ведет не совсем корректную политику. И еще хотелось бы напомнить, что после Второй мировой войны стала массово применяться практика депортаций. Причем выселяли не только представителей побежденных стран — например, немцев и венгров из Чехословакии, но и соплеменников народов, которые были победителями. Из Польши массово репатриировались украинцы и белорусы, а из Украины и Белоруссии — поляки. О послевоенных массовых перемещениях населения по национальному признаку долгое время предпочитали особенно не вспоминать, потому что с моральной точки зрения эта практика — порочна. Ведь гонениям подвергались ни в чем не повинные люди. Но делалось это для того, чтобы избежать той ситуации, которая сложилась в межвоенный период. И одобрял такие шаги не только Сталин, но и Рузвельт с Черчиллем.   — Вы один из крупнейших российских специалистов по Польше в России. Почему вы решили заниматься историей именно этой страны? — Я родился в Куйбышевской области, потом моя семья переехала на Украину, куда направили моего отца — военного. Это была та часть Украины, которая до 1939 года входила в состав Польши. Несмотря на то, что многих поляков оттуда, как я уже говорил, в 1945-1946 годах репатриировали, некоторые из них, особенно состоявшие в смешанных браках еще оставались. Так что детство моё прошло в том числе среди поляков, что определенным образом подогрело интерес к истории этого народа. Ну и обстановка вокруг сыграла свою роль — католические костёлы, архитектура…Когда я поступил на исторический факультет МГУ, то думал заниматься темой запрета Коминтерном польской компартии в 1938 году. Но когда я пришел с этой идеей на кафедру истории КПСС, на меня посмотрели как на сумасшедшего и отправили на кафедру истории южных и западных славян. Там я некоторое время посвятил теме польской компартии, а потом перешел на политическую историю Польши. Занимаюсь этим с 1968 года, то есть уже 51 год. В большей степени меня интересует межвоенный период. Я единственный российский автор полной биографии Юзефа Пилсудского, которая вышла в серии «Жизнь замечательных людей».  

  — Чем интересна личность Пилсудского? — В первую очередь своим патриотизмом. Пилсудский всю жизнь положил на то, чтобы возродить польское национальное государство, собрать воедино его разорванное соседями на части тело после более чем 120 лет неволи. Это был человек идеи, который совершенно не думал о себе, о каких-то материальных благах, в своём аскетизме и неприхотливости он чем-то был схож со Сталиным. Разумеется, Пилсудский был врагом России. Это ясно. Но русский язык, русская культура ему были не чужды. Известен случай, когда полпред Советского Союза в Польше П. Войков во время первой встречи с Пилсудским заговорил с ним по-французски, тот через некоторое время предложил перейти на русский. Войков удивился, откуда Пилсудский так хорошо знает русский, и тот ответил, что вырос и учился в России. Да и пять лет сибирской ссылки даром не прошли. Пилсудский умер 12 мая 1935 года. И перед смертью он говорил, что его наследники не смогут сохранить государство. И они, действительно, не смогли.   — Почему? Потому, что неправильно оценили свои силы? Потому, что их подвели союзники? — Единственная страна, которая могла бы быть союзницей Польши — Франция, с которой она заключила договор в 1921 году. Англичанам же Польша была не нужна. У англичан главный интерес — Индия и вообще — Азия. В этом регионе Англия с давних времен конфликтовала с Россией, и ей было выгодно, чтобы у России была общая граница с Германией. Так оно и было до революции. Россия держала в Польше трехсоттысячную армию, поэтому сил для того, чтобы вести активную политику в Азии, ей не хватало. Понятно, что англичане хотели, чтобы все вернулось на круги своя. Поэтому Д. Лойд Джордж регулярно торпедировал выгодные Польше инициативы. А Франция их, наоборот, поддерживала. Но в военном отношении она оказалась слаба, поэтому сама была захвачена Германией.  

  —  Был ли у Польши шанс избежать немецкой оккупации? — В межвоенный период Польша, будучи гораздо слабее своих соседей — Германии и СССР — пыталась вести политику как серьезный игрок. Чего только стоит её участие в разделе Чехословакии в 1938 г. Ведь Польша не просто захватила Тешинский край, действуя фактически заодно с Германией. Она посылала еще до Мюнхенского соглашения диверсионные группы в Чехословакию. И все это при том, что у нее были дипломатические отношения с этой страной, договоры о границах… Теоретически Польша, конечно, могла бы избежать оккупации, если бы она стала сателлитом Германии, как поступили Венгрия или Румыния. Но Польша, повторюсь, не имея на руках никаких козырей, пыталась вести себя как великая держава. Во-первых, здесь сыграла свою роль память о былом величии Речи Посполитой, а во-вторых, пришедшее в результате переворота 1926 года к власти люди должны были доказать, что они сильны и достойны уважения. А о каком уважении можно было говорить, если бы они сделали Польшу младшим партнера Германии? Поэтому судьба этой страны была фактически предопределена.

Ветеран СВР Лев Соцков: Цель мюнхенского сговора — повернуть Гитлера на восток | Статьи

Российская Служба внешней разведки рассекретила архивные материалы, связанные с мюнхенским соглашением 1938 года. Ветеран СВР генерал-майор в отставке Лев Соцков, подготовивший подборку документов, рассказал о них в эксклюзивном интервью корреспонденту «Известий» Екатерине Забродиной.

вопрос: К какому периоду относятся рассекреченные документы?

ответ: Они охватывают период накануне подписания мюнхенского соглашения и некоторое время после — в пределах 1937-38 годов. Мы постарались подобрать все документы по этому вопросу, которые докладывались политическому руководству СССР в режиме реального времени. Информация — очень разноплановая — поступала через наши агентурные позиции в Лондоне, Париже, Риме, Берлине и других европейских столицах. Это документы дипломатических ведомств, переписка послов со своими центрами, аналитические записки. Есть также информация из высших военно-политических кругов стран — участниц мюнхенского соглашения.

в: Что нового открывается историку при изучении этих материалов?

о: За семьдесят лет о Мюнхене написано очень много исследований. Но в рассекреченных документах встречаются такие «изюминки», детали, которые прежде не были известны. И эта масса документов убедительно показывает: у «мюнхенцов», которых олицетворяли прежде всего премьер-министры Великобритании и Франции Невилл Чемберлен и Эдуард Даладье, была сверхзадача. Собственно, ради нее Чехословакия и была принесена в жертву.

в: В чем состояла эта сверхзадача?

о: Добиться того, чтобы Гитлер двинулся на восток. Хотя из оперативных сообщений видно, что раздавались и трезвые голоса. Некоторые наблюдатели и участники политического процесса понимали, что соглашение с Гитлером будет толкать Советский Союз на то, чтобы самостоятельно искать пути выхода из кризиса. Возможно даже — приведет к тому, что Кремль попытается договориться с немцами. Были также предупреждения: нет никакой гарантии, что Гитлер двинется именно на восток. Вот французский посол пишет в свой МИД: имейте в виду, что в Берлине сейчас больше всего боятся союза России, Англии и Франции.

в: И как воспринимало эти сигналы руководство соответствующих стран?

о: Все они игнорировались — в силу той самой заданности, зомбированности. Кстати, она доминировала и после Мюнхена. Ведь еще в августе 1939-го Москва инициировала переговоры, до последнего пытаясь убедить союзников в том, что нужна коллективная безопасность. Но Лондон и Париж на это не пошли. Они по-прежнему придерживались мюнхенской модели — раз есть соглашение с Гитлером, зачем договариваться с Москвой? Так что «мюнхенский сговор» совершенно справедливо называют прологом ко Второй мировой войне.

в: Что стало известно о нюансах переговоров, которые предшествовали соглашению 1938 года?

о: В документах детально описывается давление Парижа и Лондона на Прагу, которой буквально «выкручивали руки». Были демарши и на уровне Чемберлена и Даладье, и на уровне послов Великобритании и Франции в Праге — заявления, ультиматумы, угрозы в адрес Чехословакии. Выходили непосредственно на президента или иногда на министра иностранных дел.

в: Почему Прага не обратилась за помощью к Москве, с которой у нее был договор о взаимопомощи?

о: Чехи ожесточенно сопротивлялись, пытались задействовать договоры о взаимопомощи, которые у них были и с Францией, и с Советским Союзом. Но им сказали: забудьте о договорах — они аннулированы, соглашайтесь на любые условия немцев. Речь шла о том, чтобы передать Германии Судеты, а некоторые другие территории — Польше и Венгрии. Взамен Берлин якобы гарантировал новые границы Чехословакии. Но было ясно, что речь идет о ее дальнейшем расчленении. И политика «умиротворения» немцев не работает. Хотя в открытую об этом не говорилось. А в ноябре 1938-го советская разведка докладывала со ссылкой на надежные источники, что Англия и Франция в дальнейшем не будут препятствовать германской экспансии на восток.

в: Почему документы рассекретили именно сейчас?

о: Во-первых, всегда есть серьезные ограничители — из-за людей, которые нам эту информацию передавали. Но главное — сейчас обострился вопрос об общеевропейской системе безопасности. Поэтому уроки Мюнхена важны как никогда.

Чехов предали, но Германию так и не умиротворили

Петр Иноземцев

Мюнхенское соглашение, обычно называемое в отечественной историографии мюнхенским сговором, было составлено 29 сентября 1938 года. Уже на следующий день документ был подписан премьер-министром Великобритании Невиллом Чемберленом, премьер-министром Франции Эдуардом Даладье, рейхсканцлером Германии Адольфом Гитлером и премьер-министром Италии Бенито Муссолини. Лишь после этого в зал, где было подписано соглашение, была допущена чехословацкая делегация.

В соответствии с соглашением от Чехословакии отторгалась Судетская область площадью 41 тыс. кв.км с населением 4,9 млн человек. На этих землях находилась большая часть тяжелой и горнодобывающей промышленности, там остались и обширные дорогостоящие укрепления, созданные для защиты от Германии.

Одновременно в Мюнхене 30 сентября была подписана англо-германская декларация, в которой стороны заявляли, что отныне они никогда не будут воевать друг с другом. 6 декабря 1938 года аналогичное по духу соглашение подписала с Гитлером и Франция. Эти документы по существу были пактами о ненападении между Англией и Францией, с одной стороны, и Германией — с другой.

Мюнхенское соглашение было только началом процесса расчленения Чехословакии. 1 октября 1938 года Польша в ультимативной форме потребовала от Чехии передать ей Тешинскую область, предмет территориальных споров между ней и Чехословакией в 1918-1920 годах. Оставшись в международной изоляции, чехословацкое правительство было вынуждено принять условия ультиматума.

Под давлением Германии Прага 7 октября принимает решение о предоставлении автономии Словакии, а 8 октября — Закарпатской Украине. 2 ноября 1938 года Венгрия по решению Первого Венского арбитража получила южные равнинные районы Словакии и Закарпатской Украины (Подкарпатской Руси) с городами Ужгород, Мукачево и Берегово. А в марте 1939 года Германия оккупировала оставшуюся часть Чехословакии, включив ее в состав рейха под названием «протекторат Богемия и Моравия».

Речь Черчилля против Мюнхенского сговора

«Я привез вам мир» — заявил британцам премьер-министр Невилл Чемберлен 1 октября 1938 года, вернувшись из Мюнхена после подписания соглашения с Гитлером, решившего судьбу Чехословакии. Менее чем через год оказалось, что в результате Мюнхенского сговора в конце сентября 1938 года мир сделал один из важнейших шагов к войне. Потом будут другие шаги, в их числе и спусковой крючок мировой трагедии — пакт Молотова — Риббентропа. Советские власти долго отрицали существование Секретного дополнительного протокола к нему, в котором оговаривался раздел между Сталиным и Гитлером Центральной и Восточной Европы. Лишь сейчас, в июне 2019 года, подлинник протокола был опубликован.

А тогда, в октябре 1938-го, британские политики и пресса почти единодушно приветствовали отказ Чемберлена от жесткого противостояния гитлеровской политике территориальных захватов в Европе, его конструктивный настрой, стремление к диалогу и компромиссу. Одним из немногих, кто решительно выступил против политики умиротворения агрессора и призвал либеральные демократии сопротивляться наступлению диктатур, был однопартиец Чемберлена по Консервативной партии Уинстон Черчилль. За это его подвергли жесткой критике, в том числе — и его собственные однопартийцы.

Парламентской речью будущего премьер-министра Великобритании, произнесенной 5 октября 1938 года, Smart Power Journal накануне Дня памяти и скорби 22 июня открывает свой новый цикл — «Семь речей Черчилля против фашизма», приуроченный к 80-й годовщине начала Второй мировой войны.

---

5 октября 1938 года, Палата общин

Уинстон Черчилль: Если я не начинаю свое сегодняшнее выступление со ставшей уже привычной для всех похвалы в адрес нашего премьер-министра в связи с его умелыми действиями по урегулированию нынешнего внешнеполитического кризиса, то, разумеется, я поступаю так отнюдь не из личной неприязни к господину Чемберлену. Вот уже много лет мы поддерживаем самые теплые отношения, и, исходя из моего собственного жизненного опыта, я готов поверить в то, что этому человеку в сложившихся обстоятельствах пришлось несладко. Однако мне кажется, будет лучше, если я честно поделюсь с вами своими соображениями по поводу текущей общественно-политической ситуации, ведь, думаю, все понимают, что сейчас не самое подходящее время для конкурентной борьбы за дешевую популярность среди избирателей.

Всего два дня назад столь необходимую всем нам твердость характера продемонстрировал ныне отставной первый лорд адмиралтейства. Своим поступком он доказал глубокую убежденность в собственной правоте и готовность упорно отстаивать принципы вопреки давлению общественного мнения. Не далее как в прошлый понедельник мой достопочтенный друг мистер Лоу, представляющий в парламенте юго–западные районы Халла, тоже не сдержался и выступил перед коллегами с весьма эмоциональной речью — к несчастью, я не имел возможности лично присутствовать при его выступлении и прослушал его в записи, но все свидетели этого события уверяли меня, что своим горячим воззванием господин Лоу очень напомнил своего знаменитого отца, чью память до сих пор чтят многие члены палаты (видимо, дар красноречия в данном случае перешел по наследству).

Так вот, в этой речи мистер Лоу совершенно справедливо заметил, что в последнее время наш премьер-министр всем своим поведением выказывает полное безразличие к мнению сограждан: он никак не реагирует ни на возгласы одобрения, ни на свист и улюлюканье, он одинаково глух и к критике, и к аплодисментам. Что ж, если это действительно так, то, по-видимому, отдавая должное смелости и ясности ума господина премьер-министра, мы в то же время не можем не воспользоваться представившимся шансом честно выразить свою точку зрения в этих стенах, не стесняясь при этом в выражениях и не боясь разрушить связывающие нас с мистером Чемберленом добрые отношения.

Вдохновившись примером своих коллег, я, пожалуй, попробую повторить их подвиг. А начну я, конечно же, с самой непопулярной и неприятной темы. Я начну с того, что все по мере сил стараются игнорировать или замалчивать, но о чем сейчас нельзя не говорить: во внешней политике мы потерпели полное и безоговорочное поражение, при этом Франция пострадала даже больше, чем мы.

Виконтесса Астор: Чушь!

Черчилль: Обратите внимание, благородная леди кричит «Чушь!», притом что она не могла не слышать, как канцлер казначейства только что в своем подробном и обстоятельном выступлении признал, что на данном этапе герру Гитлеру удалось значительно продвинуться вперед и по сути добиться всего, чего он хотел. Мой достопочтенный друг премьер-министр заплатил слишком высокую цену: неимоверным напряжением сил, колоссальными финансовыми вложениями, экстренными мобилизационными мерами и ужасными страданиями британцев он не добился ничего, кроме…

Члены палаты (хором): …Мира!

Черчилль: Вообще-то я надеялся, что мне будет позволено высказать свое мнение в отведенное мне время, и потому я прошу присутствующих выслушать меня. Так вот, самым большим достижением господина Чемберлена в урегулировании Чехословацкого кризиса и ряда других спорных вопросов стало подписание мирного соглашения, но по сути тем самым наш премьер-министр и его зарубежные коллеги избавили германского диктатора от необходимости воровать куски пирога со стола украдкой — вместо этого они преподнесли ему весь пирог целиком, да еще на блюдечке с голубой каемочкой.

Канцлер казначейства, помнится, отметил, что подписанное соглашение впервые заставило герра Гитлера отступить — кажется, именно так он выразился, — пускай и буквально на дюйм. Думаю, вряд ли имеет смысл сейчас после и без того весьма продолжительных дебатов тратить время на поиск коренных различий между договоренностями, достигнутыми в Берхтесгадене, Годесберге и Мюнхене, и выяснять конкретные преимущества нынешнего договора. С позволения членов палаты, я хотел бы проиллюстрировать суть сложившейся ситуации с помощью очень простой метафоры. Сначала на нас наставили пистолет и потребовали фунт. Когда мы его отдали, у нас потребовали еще два фунта, по-прежнему держа нас на мушке. Потом злоумышленник вдруг пошел на уступки и согласился удовольствоваться 1 фунтом 17 шиллингами и 6 пенсами при условии, что за остальную часть причитающегося мы поклянемся никогда не враждовать с ним в будущем.

Мы, британцы, как и граждане других либерально-демократических стран, имеем возможность сколько угодно рассуждать о правах на самоопределение и свободное волеизъявление, но как же нелепо звучат подобные фразы из уст представителей тоталитарных государств, где процветает жестокость и нетерпимость.

Теперь я подхожу к вопросу, о котором мне только что напомнили уважаемые члены палаты, — вопросу о сохранении мира. Действительно, на всей планете трудно отыскать более бескомпромиссного и непреклонного борца за мир, чем наш премьер-министр. Вряд ли кто-либо станет это отрицать. Воистину никто и никогда не проявлял столь непоколебимой и твердой решимости в деле сохранения мира. Так оно и есть. Однако я по-прежнему не верю в то, что на тот момент существовала реальная угроза войны Великобритании и Франции с Германией, ведь на самом деле и мы, и французы задолго до подписания соглашения решили пожертвовать Чехословакией. Что касается условий соглашения, с которым к нам триумфально вернулся премьер-министр, — тут, конечно, я не могу не согласиться с тем, что сам этот документ был подписан в последний момент, когда ситуация уже начинала выходить из-под контроля, и лишь личное вмешательство господина Чемберлена могло спасти мир, — но если вспомнить, как складывались события до этого, то нельзя не отметить, что об аналогичных условиях взаимного соглашения мы с легкостью могли бы договориться по самым обычным дипломатическим каналам в любой момент в течение всего прошлого лета. И я бы добавил, что, по моему мнению, если бы чехам сразу сказали, что они будут полностью предоставлены сами себе и ни одна из западных держав не намерена им помогать, то они, скорее всего, смогли бы выторговать у немцев гораздо более выгодные условия, чем те, в которых они нынче пребывают, — на самом деле, трудно придумать положение хуже того, в котором этот народ оказался после стольких ужасных испытаний.

Чего стоит сражение, накануне которого один из противников заранее готов сдаться? Знакомясь с условиями Мюнхенского соглашения, час за часом наблюдая за происходящим в Чехословакии, видя если не одобрение, то по крайней мере терпеливое смирение в отношении всего происходящего со стороны членов парламента, наконец, слушая выступления канцлера казначейства, силящегося убедить нас в том, что иного выбора не было и мы поступили правильно, все, кто сидит по эту сторону палаты общин, включая многих членов парламента от Консервативной партии, рьяно защищающих национальные интересы, ясно осознают, что на самом деле для нас ставки вовсе не были так уж высоки. «Так к чему же тогда вся эта бешеная суета?» — спросите вы.

Решение принимали члены британского и французского правительства. Нам важно осознать, что британское правительство не могло и не должно было решать этот вопрос в одиночку. Я искренне рад, что в ходе дебатов по этому поводу все парламентарии дружно пресекали пустые упреки и всячески стремились не допустить роста взаимного недоверия, — однако при этом мы также должны осознать, что итоговое решение о подписании договора не исходило от британского или французского правительства — это было их общее решение, и потому обе наши страны вместе должны нести за него ответственность. Когда оно было принято — вы можете считать его мудрым, глупым, предусмотрительным или недальновидным, каким угодно, — так вот, как только мы отказались от защиты Чехословакии, не будучи готовы к открытому военному противостоянию с Германией, то по существу могли бы не приводить в действие весь этот громоздкий антикризисный механизм, ограничившись урегулированием этого вопроса по обычным каналам, причем сделать это нужно было еще летом. Мне кажется, нам не стоит об этом забывать.

Нас просят проголосовать за это предложение [«в доказательство того, что палата одобряет политику правительства Его Величества, позволившую разрешить недавний кризис и не допустить войны, и всячески поддерживает миротворческие усилия руководства страны»], которое было вынесено на обсуждение в официальном порядке. При этом нельзя не признать, что само предложение сформулировано таким образом, что с ним довольно трудно спорить, впрочем, как и с предложенной оппозицией поправкой. Но лично я не могу согласиться с теми шагами, которые были предприняты, и, следуя примеру канцлера казначейства, который столь умело изложил свое видение данной ситуации, я попробую, с вашего разрешения, взглянуть на нее с несколько иной стороны. Я всегда придерживался того мнения, что сохранить мир можно только с помощью политики сдерживания агрессора, сочетающейся с искренним желанием идти на уступки ради устранения несправедливости. Как и в большинстве других знаменитых битв, определивших судьбы мира, герр Гитлер в очередной раз одержал победу с самым минимальным перевесом. После захвата Австрии в марте мы уделили внимание этой проблеме в ходе наших дебатов. Я тогда взял на себя смелость обратиться к правительству с призывом сделать следующий шаг, на который не решился премьер-министр, и вместе с Францией и другими крупными державами взять на себя обязательства по обеспечению безопасности Чехословакии, пока комиссия Лиги Наций или какой-либо другой незаинтересованный орган будет рассматривать судьбу Судетской области, и я до сих пор убежден, что если бы это было сделано, то мы бы не оказались в той катастрофической ситуации, в которой мы находимся сейчас. Я полностью согласен с моим достопочтенным другом, членом парламента от Спарбрука, господином Эмери, который сказал по этому случаю следующее (я даже точно помню его слова): «Сделайте хоть что-нибудь определенное: либо скажите, что вас данный вопрос в принципе не интересует, либо предпримите необходимые шаги и гарантируйте этой стране максимальную безопасность».

Если бы летом Франция и Великобритания выступили сообща, особенно при условии поддержания союзнических отношений с Россией (чего они, разумеется, не сделали), то они смогли бы использовать свой авторитет, который у них тогда еще был, чтобы повлиять на многочисленные маленькие государства Европы, и, я думаю, они бы даже сумели склонить на свою сторону Польшу. Совместные действия такого рода, предпринятые в тот момент, когда германский диктатор раздумывал, стоит ли ему затевать новую авантюру, как мне представляется, придали бы уверенности тем оппозиционным силам в Германии, которые хотели разубедить диктатора в необходимости дальнейших провокаций и предотвратить очередную агрессию. Эти разнородные силы включали в себя, в частности, военных, которые заявляли о неготовности Германии к мировому противостоянию, а также огромную часть гражданского населения, придерживающуюся умеренных взглядов и испытывающую страх перед войной, — я полагаю, что некоторая часть оппозиции до сих пор имеет определенное влияние на германское правительство. Своими слаженными действиями мы могли бы оказать поддержку растерянным и беспомощным немцам в их страстном стремлении к миру, которое они разделяют со своими братьями-британцами и французами и которое, как нам всем только что напомнили, нашло свое выражение в искренних проявлениях радости (столь редких в наше суровое время) по поводу визита нашего премьер-министра в Мюнхен.

Местная оппозиция, заручившись дружной поддержкой больших и малых держав, совместно отстаивающих принципы законности и правопорядка в урегулировании возникающих конфликтных ситуаций, вполне могла бы добиться своего. Конечно, никто не поручится за то, что в итоге международные миротворческие действия подобного рода увенчались бы успехом. (Пауза.) Излагая свои аргументы, я пытаюсь быть предельно честным перед членами палаты. Так вот, лично я считаю несправедливым обвинять тех, кто настаивал на необходимости совместного противодействия агрессору, в том, что они якобы хотели поскорее разжечь пожар войны. Ведь помимо смиренного подчинения воле диктатора и немедленного вступления в вооруженный конфликт с ним у нас в запасе был еще один возможный сценарий дальнейших действий, который давал надежду не только на мир, но и на справедливость. Для этого Британии следовало заранее и напрямую заявить о своем намерении совместно с другими государствами встать на защиту Чехословакии в случае неспровоцированной агрессии против этой страны. Однако правительство Его Величества отказалось от подобных внешнеполитических обязательств тогда, когда это могло исправить ситуацию, а потом, когда оно передумало, было уже слишком поздно. Нынче руководство нашего государства без устали твердит о готовности выполнить свой союзнический долг в будущем, только вот что толку?

Все кончено. Всеми покинутая и окончательно сломленная Чехословакия безмолвно и печально погружается во тьму. В течение многих лет эта страна была членом Лиги Наций и самым тщательным образом выполняла все условия соглашений с прочими западными демократиями, а в результате заплатила за свою честность и преданность ужасными страданиями. Особенно пагубны для нее оказались отношения с Францией, чьи указания она так долго выполняла и чей политический курс так планомерно поддерживала. Те самые меры, которые правительство Его Величества приняло в рамках англо-французского соглашения якобы для максимального соблюдения интересов Чехословакии, лишь ухудшили ситуацию: настояв на прямой передаче Германии территорий, где более половины населения составляют немцы, без предварительного проведения референдума, наши политики лишили права голоса жителей весьма обширных районов, которые тут же подверглись беспощадному и самовольному переделу. Стоит также отметить, что те муниципальные выборы, результаты которых были взяты за основу при отчуждении регионов с преимущественно немецким населением, были посвящены вопросам, не имеющим ничего общего с вопросом о присоединении к Германии. Когда я встречался с герром Генлейном, он заверил меня, что жители этой области вовсе не хотели отделения от Чехословакии: они лишь стремились к самоуправлению и просили предоставить им возможность заявить о себе в рамках единого государства. Вряд ли кто-нибудь посмеет сказать, что условия этого международного договора, предусматривающие, с одной стороны, отмену референдума в ряде регионов, где его планировалось провести на тех же условиях, что и в Саарской области, и, с другой стороны, прямую передачу Германии территорий, население которых более чем наполовину состоит из немцев, хотя бы в малейшей степени обеспечивают право наций на самоопределение. В данном контексте эти слова звучат неуместно и даже смешно.

Мы, британцы, как и граждане других либерально-демократических стран, имеем возможность сколько угодно рассуждать о правах на самоопределение и свободное волеизъявление, но как же нелепо звучат подобные фразы из уст представителей тоталитарных государств, где процветает жестокость и нетерпимость в отношении людей любых других национальностей и вероисповеданий. Однако с какой бы стороны мы ни рассматривали этот вопрос, население данного конкретного региона, который сейчас должен быть передан Германии, никогда не проявляло особого желания перейти под власть нацистов. Я думаю, что даже сейчас — если бы хоть кто-нибудь поинтересовался мнением самих жителей Судетской области — они бы вряд ли согласились на это.

Что в итоге сталось с Чехословакией? Политическая жизнь в стране замерла, ее финансово-экономическая система оказалась полностью парализована. В результате разделения территорий пострадал банковский сектор, была нарушена целостность системы железных дорог, закрыты многие промышленные предприятия. Но самым большим испытанием стала массовая миграция населения. Шахтеры Судетской области, чехи по национальности, веками жившие со своими семьями на этой территории, оказались вынуждены переезжать в те части страны, где почти нет шахт, а значит, нет работы. Такая вот грустная история. В этой связи вчера мне было неприятно слышать речь министра транспорта, который изволил шутить, сравнивая Чехословакию с Шалтаем-Болтаем, который разбился, так что теперь его невозможно собрать. Глядя на страдания и беды, которые постигли эту республику, британцы должны испытывать сочувствие и даже возмущение. Всем нам следует помнить, что это еще не конец. Ситуация может измениться в любой момент. Стоит герру Геббельсу получить приказ возобновить свою клеветническую и лживую пропаганду, как тут же будет спровоцировано новое столкновение; и если оно произойдет, как мы остановим захватчика сейчас, когда линия укреплений давно нами оставлена? (Пауза.) Это слишком серьезный вопрос, чтобы рассматривать его поверхностно. Очевидно, в настоящее время мы не имеем возможности хоть чем-то помочь пострадавшей стороне, за исключением той финансовой поддержки, которую, как все знают, наше правительство, к счастью, смогло оперативно ей предоставить.

Позволю себе предположить, что в будущем Чехословакия вряд ли сможет сохранить независимость. Не пройдет и нескольких лет, а может, даже месяцев, как мы станем свидетелями поглощения этой страны нацистским режимом: возможно, это будет жест отчаяния или даже своеобразная форма мести. Как бы то ни было, тут уже ничего не поделаешь. Однако нам не следует рассматривать отказ от помощи Чехословакии и ее последующий крах лишь в свете событий, произошедших за последний месяц. На самом деле это самое печальное последствие всего того, что мы сделали и не сделали за последние пять лет — пять лет пустых ожиданий с самыми благими намерениями, пять лет активного поиска любых возможностей для проведения политики непротивления, пять лет неуклонного снижения авторитета Британии на международной арене, пять лет пренебрежительного отношения к проблемам нашей противовоздушной обороны. И сейчас, выступая здесь перед вами, я заявляю, что все случившееся стало результатом недальновидного руководства, за которое Великобритании и Франции придется заплатить очень высокую цену. За минувшие пять лет мы утратили свое подавляющее, неоспоримое превосходство в военной сфере, которое раньше позволяло нам в принципе не задумываться о собственной безопасности. Далеко в прошлом остались те времена, когда всякий, кто произносил слово «война», считался сумасшедшим. За эти пять лет из державы, которой ничто не угрожает и которая может все — творить добро, проявлять великодушие к поверженному врагу, диктовать свои условия Германии и подписывать с ней соглашения, призывать к справедливости и удовлетворять требования противника, по собственной инициативе разоружаться и делать, что сочтет правильным: атаковать, примирять враждующие стороны или вершить правосудие, — так вот, из сильной державы, у которой нет достойных соперников, мы превратились в ее жалкое подобие.

На самом деле поддерживать дружбу с немцами не так уж сложно — мы испытываем к этому народу чувства самой глубокой и искренней симпатии. Но ведь власть не в руках народа. Мы вынуждены поддерживать дипломатические отношения и соблюдать учтивость в общении с правителями Германии, но разве британская демократия может найти общий язык с нацистским деспотизмом?

Когда я думаю о том, что в 1933 году, когда господин Гитлер пришел к власти, у Европы все еще были неплохие шансы сохранить мир, когда сожалею обо всех упущенных возможностях, которыми мы так и не воспользовались, чтобы остановить распространение нацизма, когда вспоминаю, сколько прекрасных шансов у нас было для совместных действий и сколь громадными ресурсами мы пренебрегли, растратив их впустую, я невольно прихожу к выводу, что сложившаяся ситуация не имеет прецедентов в истории человечества. В нашей стране всю ответственность за происшедшее, безусловно, должны нести политики, наделенные всеми властными полномочиями. Это они не смогли ни предотвратить перевооружение Германии, ни своевременно укрепить оборону собственной страны. Это они вступили в конфликт с Италией и не сумели спасти Эфиопию. Это они дискредитировали Лигу Наций, воспользовавшись авторитетом столь мощного международного института в своих личных целях. Это они не удосужились найти союзников и создать внешнеполитические альянсы, которые бы могли компенсировать допущенные ошибки. А в результате в самый трудный и опасный час мы оказались абсолютно беззащитны, не имея ни сколь-нибудь надежных средств национальной обороны, ни эффективной системы международной безопасности.

Как-то на досуге я решил ознакомиться с хроникой времен короля Этельреда Неразумного. Думаю, члены палаты помнят, что эпоха правления этого монарха была периодом тягостных невзгод, когда, потеряв все, что было достигнуто потомками короля Альфреда, наша страна погрузилась в хаос. В те времена нам приходилось платить дань датчанам и постоянно подвергаться нападкам со стороны иноземцев. Я должен признать, что пронизанные болью строки Англо-саксонской хроники, написанной тысячу лет назад, кажутся мне весьма актуальными, по крайней мере не менее актуальными, чем цитаты из Шекспира, которыми нас только что потчевал предыдущий оратор, представляющий оппозицию. Вот что говорится в Англо-саксонской хронике (по моему мнению, эти слова очень точно отражают суть наших отношений с Германией в сложившейся ситуации): «Все эти беды постигли нас по неразумности, из-за того, что не захотели заплатить дань вовремя, а заключили мир только после того, как даны уже натворили много зла».

Эту мудрость завещали нам предки — и мы вполне могли бы усвоить их урок. Я решил поделиться с вами своими размышлениями, чтобы пояснить, почему я не поддерживаю предложение, которое было выдвинуто сегодня вечером, хотя мне ясно, что важный вопрос о судьбе Чехословакии и обязательствах Британии и Франции перед ней давно решен. Новые события могут изменить ситуацию, но не нам с вами решать, предпринимать нашей стране какие-либо внешнеполитические шаги или нет. Выбор уже сделан — его сделали за нас те, кто имел на это полномочия, делегированные короной. Что бы мы ни думали по поводу происшедшего, ничего не изменить. Прошлого не вернуть, и лично меня утешает лишь мысль о том, что я сделал все возможное, чтобы своевременно дать правильный и мудрый совет. В нынешней ситуации, однако, самое время подумать о будущем. Впрочем, боюсь, что мои прогнозы в очередной раз не порадуют присутствующих.

На наших глазах Великобритания и Франция обрекли себя на поистине трагическую участь, оказавшись в полной изоляции. Давайте смотреть правде в глаза. Сейчас уже не подлежит сомнению тот факт, что в ближайшем будущем все страны Центральной и Восточной Европы постараются заключить максимально выгодный для них союз с торжествующей нацистской державой. Система союзных соглашений со странами Центральной Европы, на которую Франция полагалась как на средство обеспечения собственной безопасности, фактически уничтожена, и я не вижу никаких предпосылок для ее восстановления. Путь вниз по Дунаю к Черному морю, гарантирующий доступ к столь значимым ресурсам, как пшеница и нефть, открыт вплоть до границ Турции. Если рассматривать геополитическую ситуацию не формально, а по существу, то, по моему мнению, вскоре страны Центральной Европы, то есть все придунайские государства, постепенно окажутся вовлечены в сложнейшую систему политических отношений, организованную Берлином, — причем не только в военной, но и в экономической сфере. Мне кажется, немцы смогут добиться своего легко и быстро — без единого выстрела…

День за днем, неделю за неделей нам предстоит наблюдать, как целые регионы будут переходить под контроль немцев. Страх перед растущим могуществом нацизма уже заставил многие европейские державы допустить к власти прогерманских политиков, министров и даже целые прогерманские правительства. Но в таких странах, как Польша, Румыния, Болгария и Югославия, всегда было достаточно людей, разделявших демократические ценности и не желавших подчиниться произволу и деспотизму тоталитарной системы, — наверняка многие из этих идеалистов хотели организовать сопротивление и надеялись на нашу поддержку. Мы оставили их за бортом. Теперь мы предпочитаем делать вид, что эти государства находятся где-то очень далеко и, как наверняка сказал бы наш премьер-министр, мы о них знать ничего не знаем. (Заминка.) Благородная леди, полагаю, хочет сказать, что мой безобидный намек является…

Виконтесса Астор: …Грубым!

Черчилль: Очевидно, уважаемая госпожа недавно окончила курсы хороших манер. У меня и в мыслях не было никого оскорблять — я лишь хотел бы знать, что будет с Францией и Англией в этом и следующем году. Что будет с западной линией фронта, которую нам надлежит защищать? Уже сейчас германская армия превосходит французскую по численности, хотя и значительно уступает ей в мастерстве и опыте. В следующем году немцы еще увеличат мощь своих вооруженных сил, а заодно и наберутся необходимого опыта. Решив проблемы с соседями на востоке и получив доступ к жизненно важным ресурсам, наличие которых значительно уменьшит или вовсе сведет на нет потенциальную значимость такого фактора сдерживания, как блокада с моря, правители нацистской Германии быстро осознают свою неуязвимость и станут выбирать цель для очередного удара. Предположим, фюрер обратит свой взор на запад — почему бы и нет? Вот тогда-то Франция и Англия горько пожалеют, что потеряли прекрасную армию древней Богемии, для уничтожения которой, по оценкам, сделанным на прошлой неделе, немцам потребовалось бы не менее 30 дивизий.

Можем ли мы позволить себе игнорировать происходящие изменения в военно-политической ситуации? Можем ли презреть нависшую над нами угрозу? Насколько я понимаю, последние четыре года мы занимаемся тем, что пытаемся увеличить на четыре численность батальонов в соединениях британской армии. Пока нам удалось укомплектовать лишь два. При этом мы должны учитывать, что уже сейчас на границе с Францией находится не менее 30 дивизий, к которым стоит прибавить те 12, что были задействованы при аншлюсе Австрии. Несомненно, многие искренне верят в то, что, подписав соглашение с Германией, мы всего лишь поступились интересами Чехословакии, тогда как на самом деле, боюсь, мы очень сильно, возможно, даже непоправимо подорвали обороноспособность Великобритании и Франции и поставили под угрозу свою независимость. Проблема не в том, чтобы вернуть немцам их колонии, о чем, я уверен, они нас наверняка попросят. Проблема даже не в потере нашего авторитета в Европе. Все намного серьезнее. Мы должны учитывать характер нацистского движения и насаждаемые им методы общественного управления. Премьер-министр хочет, чтобы между нашей страной и Германией установились дружественные отношения. На самом деле поддерживать дружбу с немцами не так уж сложно — мы испытываем к этому народу чувства самой глубокой и искренней симпатии. Но ведь власть не в руках народа! Мы вынуждены поддерживать дипломатические отношения и соблюдать учтивость в общении с правителями Германии, но разве британская демократия может найти общий язык с нацистским деспотизмом? Немецкое руководство попирает основы христианской морали, черпает вдохновение в варварском язычестве, пропагандирует агрессию и жестокость, манипулирует людьми с помощью репрессий, получает извращенное удовольствие от бессмысленного кровавого насилия. Вряд ли Британии нужны тесные контакты с таким режимом.

Политика покорного повиновения повлечет за собой ограничение свободы слова, запрет дебатов в парламенте и в других местах, предназначенных для выражения личного мнения, ограничение свободы печати, ибо нам скажут, что у английских политиков и журналистов нет права критиковать нацистскую систему диктатуры. Когда будет установлен контроль над британской прессой, когда все средства выражения общественного мнения утратят свой авторитет и с готовностью пойдут на любые уступки, мы отправимся дальше по этапам под нацистским конвоем.

Мне особенно невыносима мысль о том, что наша страна невольно подчиняется чужой воле, оказываясь в орбите влияния нацистской Германии. Не менее неприятно и осознание того, что наше существование отныне зависит от прихоти нацистов. Я изо всех сил стремился избежать этого и делал все возможное, чтобы повысить нашу обороноспособность: я ратовал, во-первых, за своевременное создание ВВС, которые бы превосходили по мощи авиацию любой страны, находящейся в пределах досягаемости для наших самолетов; во-вторых, за объединение усилий отдельных государств в поддержании мира и, в-третьих, за заключение союзов и военных соглашений в рамках положений Устава Лиги Наций с целью совместного недопущения дальнейшего роста влияния Германии. У меня ничего не вышло. Одна за другой все мои инициативы были отвергнуты и сведены на нет под надуманными благовидными предлогами. Думаю, никто из нас не хочет, чтобы Британия постепенно превратилась в жалкого приспешника нацистской системы, доминирующей в Европе. Не пройдет и пары лет, а быть может, месяцев, как немцы предъявят нам требования, которые мы будем вынуждены выполнить. Эти требования могут быть связаны с притязаниями на наши территории или даже на нашу свободу. Легко предугадать, что политика покорного повиновения повлечет за собой ограничение свободы слова, запрет дебатов в парламенте и в других местах, предназначенных для выражения личного мнения, а также ограничение свободы печати, ибо нам скажут — более того, уже сейчас иногда говорят, — что у английских политиков и журналистов нет права критиковать нацистскую систему диктатуры. Когда будет установлен контроль над британской прессой, отчасти прямой, но в большей степени косвенный, когда все средства выражения общественного мнения утратят свой авторитет и с готовностью пойдут на любые уступки, мы отправимся дальше по этапам под нацистским конвоем…

Я долго раздумывал над мерами, которые еще не поздно предпринять для того, чтобы уберечь нас от экспансии немецкого тоталитаризма и защитить тот уклад жизни, который нам так дорог. Что мы можем сделать? Единственный выход для нас — это отстоять независимость нашего древнего острова, добившись превосходства в воздухе, которое нам обещали, и обеспечив надежную противовоздушную оборону, в наличии которой нас уверяли, для того, чтобы снова стать островом в полном смысле этого слова. С учетом нынешних печальных прогнозов таков наш последний шанс. Необходимо немедленно предпринять такие кардинальные шаги по наращиванию военной мощи, какие до сих пор еще никогда не предпринимались, и все ресурсы нашей страны, все наши силы должны быть направлены на выполнение этой задачи. Я очень обрадовался, когда вчера в палате лордов сэр Болдуин заявил о своем намерении на следующий день начать мобилизацию промышленности. Впрочем, было бы куда лучше, если бы господин Болдуин сделал это два года назад, когда рассматривался вопрос о создании министерства снабжения. Достопочтенным джентльменам, сидящим по эту сторону палаты, за скамьями для членов правительства, то есть моим многоуважаемым однопартийцам, которых я искренне благодарю за терпение, с каким они слушают меня, я должен сказать, что, к сожалению, на них лежит определенная доля ответственности за все происходящее, поскольку, если бы хотя бы десятая часть тех одобрительных восклицаний, которыми они столь щедро одарили наш сговор в отношении Чехословакии, досталась небольшой группе их коллег, настаивавших на необходимости своевременно начать работу по наращиванию вооружений, мы бы сейчас не оказались в столь катастрофическом положении. Что касается достопочтенных членов оппозиции и представителей Либеральной партии, то они, со своей стороны, не имеют никакого морального права выступать с упреками в адрес консерваторов. Я отлично помню, как в течение двух лет мне приходилось наталкиваться не только на возражения членов правительства, но и на резкое неодобрение со стороны лейбористов и либералов. Вчера лорд Болдуин подал сигнал к действию. Так давайте же последуем этому призыву, каким бы запоздалым он ни был.

Так или иначе, сейчас уже ни для кого не секрет, как обстоят дела с нашей боевой авиацией и средствами противовоздушной обороны. Мой достопочтенный коллега, член парламента от Вестминстера, уже отметил, что эта информация стала достоянием широкой общественности. Теперь все желающие могут сделать собственные выводы по поводу правдивости многочисленных заявлений наших министров по этим вопросам. Кто сейчас поверит в наш паритет с Германией в воздухе? Кто станет делать вид, будто наши силы противовоздушной обороны надлежащим образом укомплектованы? Мы знаем, что германский генеральный штаб отлично информирован о нашем положении, и только палата общин почему-то до сих пор не может реализовать свои полномочия и призвать правительство выполнить давние обещания. Министр внутренних дел на днях заявил, что он готов опубликовать подробный отчет о работе своего ведомства. Руководство страны, действительно, предприняло немало нужных и важных мер в разных сферах. Но сейчас нам хотелось бы получить ответы на самые злободневные вопросы. Вот уже три года, как я настаиваю на необходимости провести закрытую парламентскую сессию, где мы могли бы подробно обсудить все актуальные проблемы внешней политики и национальной обороны, либо учредить специальный комитет палаты, которому было бы поручено контролировать данную сферу, либо внедрить какой-либо иной механизм аналогичного назначения. Сейчас я снова прошу членов правительства, чтобы осенью, когда откроется очередная парламентская сессия, они наконец-то снизошли до нас и обсудили с нами сложившуюся ситуацию, поскольку мы имеем право знать, какова на самом деле обороноспособность нашего государства и какие шаги предпринимаются для ее укрепления.

Я ни в чем не виню простых британцев — наш преданный и храбрый народ всегда готов любой ценой выполнить свой долг перед родиной. Напряженная обстановка прошлой недели изрядно потрепала всем нервы, поэтому я отнюдь не осуждаю обычных граждан за естественные и искренние проявления радости по поводу новостей о мире — что скрывать, очень многие вздохнули с облегчением, узнав, что время суровых испытаний еще не наступило. В то же время наша нация должна знать правду: суровую правду о серьезных недостатках нашей обороны, о том, что по сути мы потерпели поражение, не начав войны, и теперь последствия этого поражения будут долго давать о себе знать, ибо мы пересекли судьбоносный рубеж истории, за которым все былое равновесие сил в Европе оказалось непоправимо нарушено, а в адрес западных демократий прозвучал жуткий приговор: «Ты взвешен на весах и найден очень легким».

Впрочем, не думайте, что это конец. Это лишь начальная точка отсчета. Это первый шаг, первый глоток, первое ощущение горечи во рту от напитка в чаше, испить из которой нам придется сполна, если только неимоверным усилием воли нам не удастся восстановить нравственное здоровье и боевой дух британского народа, чтобы вновь возродиться и встать на защиту своей свободы, как в старые добрые времена.

1938 Мюнхенское соглашение и ликвидация Чехословакии

Читайте также

Глава 4 Раздел Чехословакии

Глава 4 Раздел Чехословакии Все, на что вы можете положить свою кровавую руку, держите крепко, джентльмены! Веллингтон, полковник британской колониальной армии ПРОБЛЕМА СУДЕТСКОЙ ОБЛАСТИ Согласно Сен-Жерменскому договору, Богемия, Моравия и Силезия признавались

Мюнхенское соглашение спасает Гитлера

Мюнхенское соглашение спасает Гитлера Все в верхах ждут путча, который на сей раз должен удасться, тем более что Англия и Франция, кажется, начинают проявлять больше понимания. В Берлине никто, даже Гитлер, не может предпринять хоть что-нибудь, чтобы предотвратить

СПЕЦОПЕРАЦИЯ В ЧЕХОСЛОВАКИИ

СПЕЦОПЕРАЦИЯ В ЧЕХОСЛОВАКИИ Для Андропова события в Чехословакии в 1968 году были бое­вым крещением на посту руководителя госбезопаности. Брежнев убе­дился в том, что новый председатель КГБ грязной работы не боится. Комитет государственной безопасности сыграл важнейшую

Конец Чехословакии

Конец Чехословакии Захват Чехословакии выглядел в глазах немцев блестяще выигранной бескровной войной. И ее Гитлер смог провести в стиле гангстерского триллера-боевика.Дело в том, что немцы презирали чехов, чье государство было искусственно создано по итогам Первой

Глава 2 Ликвидация «Венского централа» и попытка работы в Чехословакии

Глава 2 Ликвидация «Венского централа» и попытка работы в Чехословакии Когда в начале 1933 года Дольфус решил начать наступление на НСДАП, над нацистской партией нависла реальная угроза ее запрета в Австрии. Австрийские нацисты решили ответить на эти меры, прибегнув к не

Освобождение Чехословакии

Освобождение Чехословакии Последней страной, окончательно освобожденной от германской оккупации, стала Чехословакия. Ее освобождение началось еще в сентябре 1944 года, с проведения Восточно-Карпатской операции. Тогда Красной Армии не удалось прорваться в Словакию, и с

МЮНХЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ (сентябрь 1938 г.)

МЮНХЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ (сентябрь 1938 г.) События развивались так, что мир был спасен не тем способом, который предложили генерал Гальдер и Вицлебен. Он не стал и результатом действий немецкой оппозиции, направленных против Гитлера, или каких-либо политических демаршей из-за

Украинцы в Чехословакии

Украинцы в Чехословакии Описывая общую угнетающую картину существования украинцев в межвоенный период, приятно найти в ней один, пусть и небольшой, фрагмент, показывающий нам, что хоть какая-то часть этой нации — украинцы Закарпатья — улучшила свою судьбу. Отрезанные

ОГРАБЛЕНИЕ ЧЕХОСЛОВАКИИ

ОГРАБЛЕНИЕ ЧЕХОСЛОВАКИИ ИЗ СТАТЬИ ЛЕЯ, ОПУБЛИКОВАННОЙ 30 ЯНВАРЯ 1940 г. В ГАЗЕТЕ «АНГРИФ»[Документ СССР-60]…Наше предназначение — принадлежать высшей расе. Раса низшего уровня требует меньше места, меньше одежды, меньше пищи и меньше культуры, чем раса высшего уровня…[280]ИЗ

Мюнхенское соглашение 1938

Мюнхенское соглашение 1938 Соглашение о расчленении Чехословакии, достигнутое 29–30 сентября в Мюнхене главами правительств Великобритании (Н. Чемберлен), Франции (Э. Даладье), нацистской Германии (А. Гитлер) и фашистской Италии (Б. Муссолини). Легкость, с которой Гитлер

Глава двадцать четвёртая Захват Австрии и расчленение Чехословакии фашистской Германией (1938 г.)

Глава двадцать четвёртая Захват Австрии и расчленение Чехословакии фашистской Германией (1938 г.) Мобилизация сил фашистских агрессоров в Европе. Уже в начале 1938 г. было ясно, что Европа стоит на пороге войны. Гитлеровская Германия мобилизовала и держала в боевой

Соглашение Тафта — Кацуры и джентльменское соглашение

Соглашение Тафта — Кацуры и джентльменское соглашение Такое отсутствие взаимопонимания не помешало заключению ни соглашения Тафта — Кацуры в 1905 г., которое признало права США на Филиппины и Японии — на Корею, ни возобновлению англо-японского союза, которое

СС В ЧЕХОСЛОВАКИИ

СС В ЧЕХОСЛОВАКИИ Чехословацкая армия рвалась в бой против гитлеровского Вермахта, однако Бенеш не желал втягивать страну в войну, отлично понимая, что без поддержки Великобритании и Франции он обречен на поражение. 1 октября 1938 года немецкие войска вошли в Судетскую

К вопросу о ЦРУ в Чехословакии

К вопросу о ЦРУ в Чехословакии В 1990 году власть в Чехословакии берет в свои руки общеизвестный пособник ЦРУ и радио «Свободная Европа» Вацлав Гавел. Он сделает троцкиста Петера Уля директором Чехословацкого информационного агентства, официального рупора нового

Мятеж в Чехословакии

Мятеж в Чехословакии 1968 год, 20 августа. Операция «Дунай». Подавлен мятеж в Чехословакии. Войска ОВД (Варшавского договора) с участием русских ратников давят «Пражскую весну», мятеж, устроенный на деньги паразитов из США. 500 000 русских ратников и 5000 танков входят в

История: Наука и техника: Lenta.ru

В канун 80-летия заключения между сталинским СССР и гитлеровской Германией Московского договора о ненападении 1939 года, более известного как пакт Молотова — Риббентропа, в российском обществе о нем с новой силой разгорелись бурные споры. Почему эта тема у нас и в некоторых соседних странах до сих пор остается острой? Можно ли ставить знак равенства между нацизмом и сталинизмом? Кто больше виноват в развязывании Второй мировой войны? Кто победил в дипломатическом противостоянии 1939 года? Зачем в СССР много лет скрывали секретный протокол к пакту Молотова — Риббентропа, и где его теперь можно увидеть? Об этом «Ленте. ру» рассказал кандидат исторических наук, директор Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) Андрей Сорокин.

«Неудобное прошлое в лучшем случае игнорируется»

«Лента.ру»: Еще 30 лет назад, в 1989 году, высший орган государственной власти Советского Союза — II Съезд народных депутатов СССР — официально осудил секретные протоколы к пакту Молотова — Риббентропа и признал их юридически несостоятельными. Десять лет назад, в 2009 году, нынешний президент России Путин в своей статье для польской «Газеты Выборча» назвал пакт аморальным и достойным осуждения, сравнив его с Мюнхенским соглашением. Как вы думаете, почему именно сейчас, в год 80-летия его подписания, у нас снова ведутся ожесточенные дискуссии на эту тему?

Андрей Сорокин

Андрей Сорокин: Дебаты по такого рода сюжетам велись и ранее, не закончатся и в будущем. Причем они ведутся на разных уровнях — простыми гражданами в сфере обыденного сознания, в рамках научного дискурса, и, наконец, на политическом уровне. Во всех этих случаях мы сталкиваемся с разными мотивами вовлеченных в дискуссию людей, разным уровнем аргументации и прочими факторами. В данном конкретном случае очевидно, что дебаты намеренно политизируются, а историческая проблематика мобилизуется в политических интересах конкретных субъектов политического процесса.

Базовой причиной является, на мой взгляд, процесс строительства национальных государств, развернувшийся на пространстве Центральной и Восточной Европы после распада Советского Союза и социалистического лагеря. Предрекавшийся западными аналитиками «конец истории» не наступил, а процесс глобализации на европейском континенте встретил сопротивление со стороны национальных государств, возникших после Первой мировой войны, но не прошедших цикла своего становления и развития. Сейчас эти процессы национального строительства активно разворачиваются.

Надо понимать, что элиты любого национального государства ищут основания для национального и государственного строительства в историческом прошлом, — причем, разумеется, основания исключительно позитивные. Героизм и (или) жертвенность в отношениях с соседями остаются двумя главными профилирующими характеристиками этого национального нарратива. Неудобное историческое прошлое в лучшем случае игнорируется.

То есть нынешнее возвращение в официальный дискурс советских трактовок событий 1939 года стало ответной реакцией на настойчивые попытки Польши и прибалтийских стран навязать Европе свою версию истории Второй мировой войны, где они представлены жертвами двух одинаково преступных тоталитарных режимов? Ведь все эти споры идут не о конкретных исторических фактах, которые в целом давно известны, а об их интерпретациях.

Вряд ли можно согласиться с постановкой вопроса о возвращении в официальный российский дискурс советских трактовок событий 1939 года. Прежде всего следует сказать, что и советские трактовки менялись с течением времени. Долгое время наличие секретных протоколов попросту не признавалось. Затем, как вы уже упомянули, постановление II Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года №979-1 «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года» осудило факт подписания «секретного дополнительного протокола».

«Отодвинуть сроки конфликта с Германией»

Позвольте вернуться к позиции государств Центральной и Восточной Европы. Насколько корректно ставить на одну доску сталинский СССР и гитлеровскую Германию, что мы видим по недавней резолюции Европарламента от 19 сентября 2019 года?

Я принадлежу к тем историкам, которые, соглашаясь с наличием сходства двух упомянутых вами политических режимов, настаивают на глубоком различии между ними. В этой связи стоит напомнить, что в 2009 году в издательстве Кембриджского университета (Cambridge University Press) участники большого международного проекта, реализованного в начале 2000-х годов, опубликовали работу Beyond Totalitarianism, где сочли возможным вообще зафиксировать их «несовместимую асимметрию». Эта книга в 2011 году была издана на русском языке в серии «История сталинизма» под названием «За пределами тоталитаризма. Сравнительные исследования сталинизма и нацизма».

Материалы по теме:

Что касается дебатов о виновниках начала Второй мировой войны, то я бы не стал отрицать, что СССР и его политическое руководство несут свою долю ответственности за ее начало, — но для меня при этом очевидно, что далеко не главную. Основным фактором, обеспечившим создание условий для реализации Гитлером своих планов, стала политика умиротворения агрессора, проводившаяся Великобританией и Францией, и к авторству которой СССР не имеет отношения. Советский Союз встал в ряды таких «умиротворителей» последним. Пакт, по мнению советского руководства, был призван отодвинуть сроки военного конфликта с Германией, в неизбежности которого никто не сомневался.

Подписанием секретного протокола Сталин, как ему казалось, выжал из этой ситуации максимум выгод для СССР. Договоры и декларации о ненападении с Германией и договоры о дружбе, сотрудничестве к тому времени подписали многие страны Европы, включая Великобританию, Францию, Польшу, Эстонию, Латвию, Литву. Сталин пошел на заключение аналогичного документа только тогда, когда ему стало ясно, что коллективная безопасность остается недостижимой целью.

Почему?

В том числе потому, что СССР так и не получил никаких внятных предложений со стороны Великобритании и Франции во время переговоров, вяло протекавших в течение 1939 года. Именно поэтому Сталин принял логичное решение об обеспечении безопасности СССР на основе двусторонних договоренностей. Точно так же, как это сделали ранее остальные акторы международного политического процесса.

А сильнейший удар по коллективной безопасности был нанесен годом ранее на переговорах в Мюнхене, получивших меткое название Мюнхенский сговор. Как известно, в сентябре 1938 года Германия, Италия, Великобритания, Франция подписали соглашение о передаче Германии Судетской области, являвшейся частью Чехословакии, поставили перед фактом и затем принудили президента Чехословакии Бенеша принять его к исполнению. Советский Союз был изолирован от участия в урегулировании чехословацкого вопроса, хотя он был связан с этим государством договором, предусматривавшим оказание военной помощи.

Иоахим фон Риббентроп показывает Эдуарду Даладье место для подписи. Подписание Мюнхенского соглашения 30 сентября 1938 года

Фото: РИА Новости

Сталин подтвердил готовность выполнить этот договор при условии, что так же поступит и Франция, являвшаяся еще одной стороной этих договоренностей, а Польша пропустит через свою территорию советские войска. Франция, как известно, не подтвердила своей готовности исполнять эти договоренности, а Польша отказалась пропустить советские войска.

В итоге состоялся раздел Чехословакии, санкционированный не только Великобританией и Францией, но и президентом США Рузвельтом, который одобрил принятые решения. Польша и Венгрия беззастенчиво использовали ситуацию и приняли участие в разделе территории независимого государства. Неслучайно позже на одном из заседаний Нюрнбергского трибунала Геринг, обращаясь к судьям от Великобритании и Франции, скажет: «Это вы развязали нам руки в Мюнхене, господа». Я не юрист и не готов ответить на вопрос, имеются ли в действиях руководителей названных государств нарушения международного права (действовавшего на тот момент), и уж тем более рассуждать о составе преступления. Не готов я предъявлять подобные обвинения и Сталину.

Очевидно, однако, и не юристу, что признаки таких нарушений разной степени присутствуют в действиях практически всех вышеназванных субъектов. Мировая война, завершившая этот политический процесс, ясно указывает на то, что руководители целого ряда стран совершили серьезные политические ошибки. К числу таких ошибок советской стороны лично я отнес бы не сам пакт Молотова — Риббентропа, как это часто делается, а лишь секретный протокол к нему. В нем, кстати, не содержится агрессивных намерений сторон. Не могу при этом не обратить внимание, что такой пристрастный наблюдатель, как Уинстон Черчилль, например, в письме к Сталину от 21 июля 1941 года отметил, что выдвинутые вперед западные границы СССР, по его мнению, позволили частично ослабить силу первоначального удара вермахта.

«Продвижение на Восток было запрограммировано»

Как вы уже напомнили, вплоть до конца 1980-х годов Советский Союз отрицал существование протокола от 23 августа 1939 года и других секретных протоколов с Германией, которые все-таки очевидным образом грубо нарушали международное право. Расскажите, пожалуйста, где хранились оригиналы этих документов и почему нет оснований сомневаться в их подлинности.

Сам пакт был опубликован немедленно после подписания. Что касается секретного протокола, то, по утверждению руководителя аппарата президента СССР Валерия Болдина, в советский период истории он хранился в общем отделе ЦК КПСС. 31 мая 2019 года сканы советского оригинала договора о ненападении между СССР и Германий от 23 августа 1939 года и секретного протокола к нему были впервые опубликованы в России. Ранее историкам были доступны лишь фотокопии немецких оригиналов.

Сканы были предоставлены историко-документальным департаментом МИД России и опубликованы в издании «Антигитлеровская коалиция 1939: формула провала». Не вижу никаких оснований сомневаться в их подлинности. С основными событиями на европейской арене, представленными в важнейших документах этой эпохи, включая сам пакт и секретный протокол к нему, всех желающих приглашаю ознакомиться на историко-документальной выставке «1939 год. Начало Второй мировой войны» в выставочном зале федеральных архивов на Большой Пироговской улице, дом 17.

Имелись ли в секретном протоколе к пакту обязательства СССР вступить в войну с Польшей?

Ни в самом тексте пакта, ни в секретном протоколе к нему не шло речи о военных действиях обеих сторон по отношению к кому бы то ни было. Секретный протокол был призван зафиксировать итоги обсуждения вопроса «о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе». Были определены границы этих интересов на случай «территориально-политического переустройства». Вопрос об этом самом переустройстве не фиксировался как предрешенный. Вопрос «сохранения независимости Польского государства» и его границ «мог быть окончательно решен только в течение дальнейшего политического развития». Секретный протокол не налагал на стороны никаких юридических обязательств.

На ваш взгляд, стала ли Вторая мировая война неизбежной после подписания пакта Молотова — Риббентропа и секретного протокола к нему? Осмелился ли бы Гитлер напасть на Польшу, предварительно не договорившись со Сталиным?

Имел ли значение для Гитлера при приятии им решения о нападении на Польшу фактор наличия подписанного пакта о ненападении с СССР? Безусловно, имел. Было ли это значение решающим? Мое мнение — нет, решающего значения этот фактор не оказывал. К тому времени геостратегическая доктрина Гитлера давно сформировалась. Продвижение на Восток с целью расширения жизненного пространства было запрограммировано. План нападения на Польшу был утвержден в апреле 1939 года. Гитлер, договариваясь со Сталиным, «всего лишь» обеспечивал себе максимально комфортные условия реализации своих замыслов. Уверен, что и в менее благоприятных для себя обстоятельствах он бы приступил к их выполнению.

«Чрезмерно оптимистично оценил значение пакта»

Как вы думаете, почему СССР, Британия, Франция и Польша не смогли накануне Второй мировой войны создать единый антигитлеровский фронт и для защиты своих интересов шли на тактические соглашения с нацистской Германией? Разве Московский договор 1939 года, равно как и Мюнхенское соглашение 1938 года, не позволил Гитлеру нейтрализовать своих противников поодиночке?

Думаю, что ключевой проблемой, не позволившей состояться договоренностям Великобритании и Франции с СССР о создании коллективной системы безопасности, были идеологические разногласия. Советская Россия провозгласила и предприняла попытку реализовать на практике новые принципы и задачи социального строительства, переустройства мировой системы капитализма, тотального отказа от обязательств предшествующих правительств, провозглашенного курса на мировую революцию. Сам факт возникновения антикапиталистической Советской России означал системную угрозу для сложившегося мирового порядка.

В результате с момента создания Советская Россия попала (и не могла не попасть) во враждебное окружение. Системное недоверие удалось преодолеть (причем только на короткий по историческим меркам отрезок времени) лишь тогда, когда гитлеровская Германия сделала очевидной угрозу физического уничтожения своих противников. Думаю, что вы во многом правы, говоря о том, что и Мюнхенское соглашение, и пакт Молотова — Риббентропа, и (добавлю от себя) ряд других аналогичных упомянутым выше договоров позволили Гитлеру нейтрализовать своих противников поодиночке.

Передовые части вермахта на территории Польши. 6 сентября 1939 года

Фото: AP

Можно ли сказать, что пакт Молотова — Риббентропа сделал Германию и СССР ситуативными союзниками, или после его заключения оба государства просто координировали свою политику?

Нет. Ни Сталин, ни Гитлер не рассматривали друг друга в качестве союзника. Это были отношения, в которых каждый из «партнеров» стремился максимально использовать другого к своей выгоде.

Как вы считаете, была ли катастрофа лета 1941 года прямым следствием пакта Молотова — Риббентропа?

На мой взгляд, катастрофа 1941 года не была прямым следствием подписания пакта. Историки называют ряд факторов, приведших к поражениям начального периода войны. Но опосредованное влияние на уровень готовности к войне пакт, конечно, оказал. Сталин чрезмерно оптимистично оценил его значение, был уверен по не ясным для меня основаниям, что Гитлер будет его соблюдать более длительное время, чем в реальности оказалось. «Роковой самообман», — так афористично и очень точно определил эту ситуацию видный израильский историк Габриэль Городецкий.

Материалы по теме:

При этом стратегически Сталин был уверен в неизбежности войны с Германией, поэтому страна интенсивно готовилась к войне. Главным образом — в военно-техническом отношении, но, к сожалению, не политически и организационно. Главный просчет был допущен именно здесь. Не было подготовлено никакой модели управления на случай начала военных действий, а руководители политических и государственных органов власти не имели никаких указаний, как действовать в такой ситуации.

На ваш взгляд, стал ли СССР с августа 1939 года по июнь 1941-го более подготовленным к войне с Гитлером? Или, наоборот, это Германия стала мощнее после двух лет непрерывной мобилизации и наращивания своего потенциала путем постоянной агрессии в Европе?

Чтобы детально ответить на ваш вопрос, — Гитлер или Сталин лучше использовал выигранное время, чтобы подготовиться к войне, — требуется предварительно провести сравнительные исследования. Но, если судить по итогам военного противостояния, Сталину удалось это лучше.

Материалы по теме:

Созданная им мобилизационная система управления, сделанные в довоенный период заделы (вспомним о втором угольно-металлургическом центре на востоке страны, созданном в 1930-е годы) позволили быстро оправиться от шока катастрофы лета 1941 года. Потеряв к ноябрю 1941 года значительную часть территории, 40 процентов населения и важнейшую часть промышленного потенциала (а это свыше 60 процентов производства стали, чугуна, угля, алюминия, электроэнергии), наша страна уже к 1943 году нарастила такие объемы военного производства, что превзошла аналогичные показатели гитлеровской Германии и ее сателлитов. Это стало одним из важнейших слагаемых Великой Победы 1945 года.

уроков истории: Мюнхенское соглашение

Вышел новый выпуск «Уроков истории». На этот раз я рассматриваю подписание Мюнхенского соглашения ранним утром 30 сентября 1938 года. (Само соглашение датировано 29 сентября 1938 года.) В видео я обсуждаю истоки кризиса вокруг Судетской области, что британцы Премьер-министр Невилл Чемберлен думал, что он завершает свои переговоры с Адольфом Гитлером, и почему Мюнхенское соглашение не принесло «мира для нашего времени.

Подробнее:

Дипломатия и международные институты

Посмотреть видео на YouTube можно здесь.

У кромки воды

Джеймс М. Линдси анализирует политику, формирующую внешнюю политику США, и устойчивость американского могущества.

2-4 раза в неделю.

Сводка глобальных новостей с анализом CFR доставляется на ваш почтовый ящик каждое утро.

Большинство будних дней.

Еженедельный дайджест последних новостей CFR о самых важных событиях недели в области внешней политики, включающий краткие сведения, мнения и разъяснения.

Каждую пятницу.

Подборка оригинальных анализов, визуализаций данных и комментариев, посвященных дискуссиям и усилиям по улучшению здоровья во всем мире. Еженедельно.

Вводя свой адрес электронной почты и нажимая «Подписаться», вы соглашаетесь получать объявления от CFR о наших продуктах и ​​услугах, а также приглашения на мероприятия CFR. Вы также соглашаетесь с нашей Политикой конфиденциальности и Условиями использования.

Мюнхенское соглашение стало классическим примером того, как не надо вести внешнюю политику, и превратило «умиротворение» в ругательство. Но Мюнхен также выдвигает на первый план классическую дилемму дипломатии: уступчивость может сигнализировать о слабости и спровоцировать агрессию, но твердость может спровоцировать конфликты, которых иначе удалось бы избежать.Политики выбирают между этими двумя рисками на свой страх и риск, потому что более ясно, какой из них больше, если оглянуться назад в прошлое, чем если заглянуть в будущее.

Итак, вот вопрос, который следует учитывать при размышлении об американской внешней политике: по какому вопросу или конфликту Соединенные Штаты с наибольшей вероятностью повторят ошибку Невилла Чемберлена?

Если вам интересно узнать больше о Мюнхенском соглашении, вот несколько книг, которые стоит прочитать:

Фабер, Дэвид. Мюнхен, 1938: Умиротворение и Вторая мировая война (2009).

Подробнее:

Дипломатия и международные институты

Гольдштейн, Эрик и Игорь Люкс (редакторы). Мюнхенский кризис 1938 года: прелюдия ко Второй мировой войне (1999).

Латински, Майя (ред.). Переоценка Мюнхенского пакта: континентальные перспективы (1992).

Рекорд, Джеффри. Мюнхенский призрак: переосмысление уроков умиротворения Гитлера (2006).

Мюнхенское соглашение — Блог Национального архива

«Volksgruppen in der Tschechoslowakei» («Этнические группы в Чехословакии»): немецкоязычная карта страны. Каталожный номер: ФО 925/20108.

В течение 1938 года политическая напряженность в Европе усилилась, поскольку крупные державы продолжали перевооружаться. Адольф Гитлер, проводивший политику территориальной экспансии, уже завершил аншлюс (присоединение Австрии) в марте. Затем Гитлер выдвинул требования к Чехословакии, включая аннексию Судетской области, части страны, в которой преобладали этнические немцы. В Чехословакии эти требования были поддержаны Партией судетских немцев во главе с Конрадом Хайнлайном.

Открытие текста Мюнхенского соглашения. Каталожный номер: ФО 93/1/220А.

Как видно из карты в начале этого поста, Чехословакия была многонациональной страной. Цвет на карте отражает распределение национальных или языковых групп. Районы с чешским большинством окрашены в бежевый цвет, словацкие районы — в розовый, а немецкие — в синий. Желтый, оранжевый и розовато-лиловый обозначают преимущественно венгерские, украинские и польские районы соответственно.

Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен стремился избежать войны с Германией путем политики умиротворения. В середине сентября британское и французское правительства потребовали от президента Чехословакии Эдварда Бенеша, чтобы те части Чехословакии, в которых этнические немцы составляли более половины населения, были переданы Германии. Политически изолированный Бенеш был вынужден капитулировать. Затем Гитлер выдвинул дополнительные требования, включая распад Чехословакии и немедленную аннексию всей Судетской области.

План Гитлера заключался в том, чтобы немецкие войска вошли в эту часть Судетской области между 6 и 7 октября 1938 года.

После дальнейших требований и переговоров дело завершилось в Мюнхене 29 сентября на встрече между Чемберленом, Гитлером и премьер-министрами Италии и Франции Бенито Муссолини и Эдуардом Даладье. Чехословацкое руководство было исключено.

Карта была передана Чемберлену Гитлером в Мюнхене. Он отмечен темно-синими линиями, чтобы отметить четыре области, которые Германия намеревалась поглотить.Эти районы пронумерованы и датированы днями, когда немецкая армия должна была их занять.

Страница подписи Мюнхенского соглашения.

В соответствии с Мюнхенским соглашением четыре лидера договорились, что немецкие войска возьмут под контроль четыре области и другие «территории преимущественно немецкого характера» в период с 1 по 10 октября. Соглашение также предусматривало создание международной комиссии для проведения плебисцита в районах, которые еще не были определены. В последнем пункте договора говорится, что чехословацкое правительство освободит немецких судетских политических заключенных и других лиц, служащих в его армии и полиции.

К соглашению прилагается минута обсуждения точных значений некоторых терминов в тексте.

Заверенная фотокопия соглашения, подписанного Гитлером, Чемберленом, Даладье и Муссолини, хранится в Национальном архиве. Файл, содержащий соглашение, включает некоторые дополнительные материалы, в том числе примечание, объясняющее значение определенных терминов, используемых в версии на немецком языке.

В пятницу, 30 сентября, Чемберлен подписал англо-германское соглашение о сотрудничестве с Гитлером.Он немедленно вернулся в Лондон, по-видимому, убежденный, что добился «мира для нашего времени», объяснив ситуацию кабинету министров на его заседании вечером того же дня. Чемберлен также поручил секретарю кабинета сэру Эдварду Бриджесу распространить меморандум, объясняющий, чем условия Мюнхенского соглашения отличаются от более ранних требований Гитлера, изложенных в его «Годесбергском меморандуме» от 23 сентября.

В этом письме, приложенном к карте, объясняется ее происхождение и то, как она попала в коллекцию карт Министерства иностранных дел.

По предложению сэра Хораса Уилсона, главы британской государственной службы, карта, полученная Чемберленом, была добавлена ​​к коллекции карт Министерства иностранных дел.

Предсказание Чемберлена о прочном мире не могло быть менее точным. Мюнхенское соглашение предшествовало распаду и вторжению Германии в Чехословакию в марте 1939 года. После последующего вторжения в Польшу в сентябре 1939 года Великобритания и Франция объявили войну Германии.

Мюнхенское соглашение было истолковано как крупный провал политики умиротворения, поощрявшей дальнейшие агрессивные действия Гитлера. Также утверждалось, что отсрочка войны с Германией дала британскому правительству еще один год для наращивания своих вооруженных сил.

Переоценка Мюнхенского соглашения

В этой статье будет рассмотрено Мюнхенское соглашение 1938 года между гитлеровской Германией и Великобританией и Францией, по которому немецкоязычная территория Чехословакии (Судетская область) уступалась Германии. Якобы союзные державы решили, что нацистская Германия не представляет угрозы и ее можно умиротворить, уступив ее требованиям.Уинстон Черчилль утверждает, что «и премьер-министр (Чемберлен), и лорд Рансимен (британский дипломат) были убеждены, что только уступка Судетских областей Германии отговорит Гитлера от приказа о вторжении в Чехословакию». (Churchill 1948, 300-01) Эта дипломатическая стратегия стала известна как умиротворение – политическая или материальная уступка врагу во избежание конфликта. Британский премьер-министр Невилл Чемберлен, как известно, заявил, что он добился: «Мира в наше время», но это хвастовство оказалось совершенно неточным, когда Гитлер вторгся в Польшу в следующем году. Соглашение стало рассматриваться как одна из самых катастрофических сделок в истории дипломатии и упущенная возможность остановить германскую агрессию до начала Второй мировой войны. Анализ угроз, проведенный союзниками и приведший к этому катастрофическому решению, будет в центре внимания этой статьи.

Прославленный как спаситель мира во время Мюнхена, он (Чемберлен) подвергся жесткой критике со всех сторон, когда немецкие танки вошли в Прагу всего шесть месяцев спустя. Согласно Эндрю Стедману, Чемберлена стали характеризовать как одного из людей, позволивших Британии достичь самого низкого политического, военного и морального упадка, — наивного лидера, которого обманул Гитлер и который не смог в достаточной мере подготовить свой народ к ужасу, с которым столкнулись британцы. их.(Stedman 2011, 1-2) Однако, когда исследуются его особые обстоятельства, кажется ли Чемберлен все еще импотентом?

Возвращение термина «умиротворение» в отношении политики Запада в отношении иранской ядерной программы и, в частности, недавней сделки с Ираном делает это особенно подходящим моментом для пересмотра Мюнхенского соглашения 1938 года. В ретроспективе этот пакт широко рассматривается как политический провал максимально возможной части союзников.По мнению некоторых, прекрасная возможность остановить нацистское наступление до того, как оно действительно началось, была упущена. С момента послевоенного изучения и оценки цепи событий, приведших ко Второй мировой войне, правительства стремились не «умиротворять» диктаторов, что теперь рассматривается не как предотвращение конфликта, как надеялся Чемберлен, а как дальнейшее усиление агрессивных действий. Президенты США сослались на провал политики умиротворения в 1938 году, решив начать войну в Корее, Вьетнаме и Ираке в 1990 и 2003 годах, а также во многих президентских кампаниях.(Ripsman & Levy 2008, 148) Само слово стало настолько ругательным, что его нельзя серьезно рассматривать в качестве дипломатической стратегии. Дж. Дэвид Сингер утверждает: «Эмоциональный символизм умиротворения настолько завладел политическим менталитетом Запада, что все, что имеет даже самый слабый запах умиротворения, отвергается с поразительной энергией». (Малый 1991, 2)

Сегодняшнее значение переоценки Мюнхенского соглашения 1938 года заключается в частом использовании терминов «Мюнхен» и «умиротворение» в отношении иранской ядерной программы.Гитлер был готов использовать войну в 1938 году и сделал это в 1939 году как инструмент национальной политики, реализуя известное изречение Карла фон Клаузевица: «Война — это продолжение политики другими средствами». Гитлер проигнорировал предыдущие обещания, данные им, как он сделал против СССР в 1941 году, доказав, что его обещания были сказаны с целью выиграть время. Основываясь на их заявлениях об их национальном суверенитете и ожидаемой региональной роли, можно привести параллельный аргумент в отношении иранских обещаний мирного использования ядерной энергии.Для снятия санкций Иран договорился об ограничении своей ядерной программы. Союзники, в данном случае США и их региональные партнеры, считают, что они могут успокоить Иран, чтобы он не спешил в маленькое братство ядерных государств, или, по крайней мере, выиграть время с инспекциями иранских ядерных объектов и угрозой восстановления санкций. Хотя некоторые военные действия, предпринятые вместо политики умиротворения с 1938 года, были чрезмерной реакцией, сходство между гитлеровской Германией 1938 года и нынешним Ираном поразительно.Эту аналогию часто проводил премьер-министр Израиля Нетаньяху, например, заявивший в 2006 году: «Сейчас 1938 год, а Иран — это Германия». (Нетаньягу, 2006 г.)

Исследовательский вопрос этой статьи: какие факторы привели Невилла Чемберлена к его анализу роковой угрозы и какие уроки, извлеченные из этого тематического исследования, можно применить сегодня? Основное внимание здесь уделяется не анализу, созданному аналитиком разведки, а тому, как заказчик разведки (политик) использует разведданные. Стратегия умиротворения Чемберлена традиционно интерпретировалась как «наивность, неудачная дипломатия и даже политика трусости» (Ripsman & Levy, 149), но для прояснения этого необходим пересмотр британского и французского анализа угроз и инструментов управления государством. использование умиротворения в качестве политики борьбы с угрозами. Кроме того, учитывая частое упоминание политики умиротворения политиками, можно ли правильно использовать эту аналогию сегодня? Хонг утверждает, что политики часто плохо используют аналогии и что «в психологии рассуждений по аналогии есть что-то такое, что затрудняет, хотя и не делает невозможным, правильное использование исторических аналогий в международных делах». (Хонг 1992, 13)

Методология

В этой статье используется сравнительно-историческая методология для оценки наиболее вероятных причин, по которым политика умиротворения была выбрана в качестве ответа на требования Гитлера в сентябре 1938 года, и применимости этого случая к более поздним международным дипломатическим кризисам, в частности, к реакции Запада на иранскую ядерную программу.Сравнительно-историческое исследование имеет несколько ограничений как инструмент прогнозного анализа. Из-за неполного характера исторических данных, ограниченного числа использованных тематических исследований и сложности принятия решений человеком, сравнение причин и следствий трудно предсказать.

Джеймс Махони, одна из современных ведущих фигур в исторических сравнительных исследованиях, выделяет некоторые из них в своей книге Сравнительный исторический анализ в социальных науках . Махони освещает такие ключевые вопросы, как то, как исследования на микроуровне могут быть включены в область исторических сравнительных исследований на макроуровне, вопросы, созревшие для исторических сравнительных исследований, которые по-прежнему остаются незамеченными, такие как право, и вопрос о том, следует ли проводить исторические сравнительные исследования. подходить как к науке или подходить как к истории

Стивен Р.Рок описывает свою методологию в «Умиротворение в международной политике » как «структурированное, целенаправленное сравнение». (Rock 2000, 16) Используя эту технику, исследователь проводит подробное изучение небольшого числа случаев, задавая в каждом случае одни и те же вопросы и выявляя важные сходства и различия. В этой статье используются те же методы, хотя здесь изучается даже меньше случаев, чем в исследовании Рока. Однако цель та же; почему Чемберлен решил умиротворить Гитлера в 1938 году, и можно ли сегодня применить неудачу этого умиротворения к иранской ядерной программе? Рок утверждает, что «сравнительные методологии часто не могут обеспечить окончательную эмпирическую проверку теоретических утверждений» (там же), и этот вывод еще более применим с использованием этого очень ограниченного исследования.Эта статья не будет претендовать на то, чтобы быть решающей в отношении теоретических обобщений, а лишь исследует уникальные характеристики конкретного случая и в лучшем случае будет «очень поучительной и убедительной». (там же, 17)

« аналогий на войне » Юэна Фунг Хонга представляет собой историческое сравнительное исследование того, как политические деятели применяют исторические аналогии. Хонг обсуждает использование и неправильное использование мюнхенской аналогии, а также уроки Кореи и Дьенбьенфу, связанные с решением США о вмешательстве во Вьетнам в 1965 году.Анализ Кхонга, как и в этой статье, направлен на то, чтобы ответить на вопрос, можно ли правильно применить уроки Мюнхена сегодня. Является ли применение мюнхенской аналогии «слишком широким, категоричным и, в конечном счете, поверхностным», как показывает Хонг, в администрации Линдона Джонсона? (Khong 1992, 187) Далее Хонг утверждает, что политики используют аналогии не только для оправдания своих действий, но и на более глубоком уровне, используют их для выполнения конкретных когнитивных задач и задач по обработке информации, необходимых для принятия решений.Сравнительно-историческая методология доказала, что аналогии чаще всего применяются неправильно. В своем анализе международных кризисов с 1989 по 1973 год Гленн Снайдер и Пол Дайсинг пришли к выводу, что «гипотеза (Роберта) Джервиса о том, что государственные деятели обычно делают неверные или чрезмерно обобщенные выводы на основе исторических аналогий, полностью подтверждается». (Снайдер и Дисинг, 1977, стр. 321)

Феномен сравнительного мышления в международных отношениях не является точной наукой. Хонг утверждает: «Несмотря на то, что результаты когнитивной социальной психологии интересны, их нелегко применить к реальным политическим ситуациям. (Khong 1992, 32) Клеймо против умиротворения заставило политиков неправильно использовать его как применимую историческую аналогию при принятии решений. Аналитики также не должны чрезмерно упрощать использование исторических аналогий; нет надежной формулы для применения исторических аналогий, таких как «НИКОГДА не умиротворяйте диктатора, это ВСЕГДА приводит к поощрению диктатора к дальнейшим требованиям». Однако общепринятый мюнхенский урок как раз и является абсолютным выводом. Рок утверждает, что «в Соединенных Штатах широко распространена вера в своего рода железный закон: если умиротворение, то третья мировая война» (Rock 2000, 3).Хонг также показывает, что лица, принимающие решения, чаще всего используют исторические аналогии, когда опыт поколений и личный опыт подкрепляют друг друга (Khong 1992, 33). умиротворения, особенно в британском или французском правительстве. Чрезмерное использование аналогии с мюнхенским умиротворением имеет смысл, учитывая человеческую склонность полагаться на структуры знаний, такие как аналогии, чтобы понять свое окружение.

В этом случае переменными являются: зависимая переменная: агрессорское государство/лидер, использующий умиротворение для получения выгоды/за которым следует еще большая агрессия, и независимые переменные: жертва, принесенная агрессору, и реальные амбиции агрессора/требователя. Гипотеза такова: если безжалостно амбициозное воинственное государство будет умиротворено, то оно только еще больше осмелится на еще большую агрессию. Неизвестно, однако, заключается в том, действует ли умиротворяемое государство только в разумных личных интересах и будет ли оно удовлетворено умиротворением или просто обманом заставляет умиротворяющего уступить без конфликта.Амбиции Гитлера доказаны; Ирану можно только дать оценку.

Обзор литературы

Литература о том, что Мюнхенское соглашение не смогло сдержать амбиции Гитлера, начала появляться почти сразу после падения оставшейся части Чехословакии в марте 1939 г. и вторжения Германии в Польшу в сентябре 1939 г. После поражения гитлеровской Германии были опубликованы наиболее широко признанные тексты, в том числе JW « Мюнхен: пролог к ​​трагедии » Уилера-Беннета, 1948 год. Стремление обвинить умиротворение в войне было незамедлительным; «Историки, хорошо помнящие события и не имеющие доступа к правительственным архивам, выносят мгновенные исторические суждения». (McDonough 1998, 2) Уиллер-Беннет раскритиковала умиротворение как политику заблуждения, отстаиваемую неэффективным лидером, который не смог бросить вызов моральным требованиям Гитлера. Появились также мемуары политических и военных деятелей, прежде всего Уинстона Черчилля и Энтони Идена, которые объясняли, «как легко можно было предотвратить трагедию Второй мировой войны.(Черчилль 1948, 17)

Ревизионизм полностью негативного восприятия умиротворения начался в 1961 году, когда А.Дж.П. Тейлора «Истоки Второй мировой войны », который утверждал, что «политика умиротворения Чемберлена была логичным и реалистичным выбором в сложившихся обстоятельствах». По словам Тейлора, Мюнхенское соглашение стало «триумфом всего лучшего и просвещенного в британской жизни», поскольку оно разрешило недовольство Германии и было направлено на предотвращение войны. Другие ревизионисты, такие как Дэвид Дилкс в 1980-х годах, предполагают, что сосредоточение внимания на некомпетентности Чемберлена затмило более важные факторы и что лица, принимающие решения, стали заложниками обстоятельств.Чемберлен теперь стал более сочувствующим, «не заблуждающимся политиком, а сложным персонажем с острым умом, который взвешивал все возможности и прислушивался к подробным политическим и военным советам, прежде чем проводить внешнюю политику». (McDonough 1998, 5) Дилкс и Тейлор утверждают, что умиротворение было разумным ответом на вызов Гитлера Версальскому договору мирными средствами, чтобы удовлетворить Германию и достичь нового урегулирования европейских недовольств.

Совсем недавно Кейт Миддлмасс бросил вызов ревизионизму.Он критикует умиротворение не как аморальное, а как неудачу из-за «обманчивого мышления, плохого планирования и несвоевременности», основанного на иллюзорном понимании военных целей Гитлера. (там же, 6) Знаменательное исследование Алистера Паркера, проведенное в 1993 году, сочетает старые точки зрения с выводами ревизионистов — «начало пост-ревизионистской интерпретации». (там же) Паркер утверждает, что умиротворение не было вызвано экономической и военной слабостью, а было умело выбрано Чемберленом. Паркер, объясняя использование Чемберленом метода умиротворения, а не просто осуждая его, утверждает, что Чемберлен добивался умиротворения с «упрямством», (там же), отвергая советы экспертов.Паркер вторит Черчиллю, который заявил: «Мр. Чемберлен теперь полностью контролировал британскую внешнюю политику… один человек и только один человек вел наши дела. Он не уклонялся ни от ответственности, которую он взял на себя, ни от требуемых личных усилий» (Черчилль 1948, 298-9)

Совсем недавно в исследовании Фрэнка МакДоноу рассматривается британская внешняя политика и политика умиротворения в британской политике и обществе в межвоенные годы. Его заявленная цель состоит в том, чтобы «попытаться показать, почему политика вызвала такую ​​страсть и оппозицию.(McDonough 1998, 8) Он оценивает как причины, так и последствия политики умиротворения для британского общества. В работе Эндрю Дэвида Стедмана 2011 года « альтернатив умиротворению: Невилл Чемберлен и гитлеровская Германия, » рассматриваются конкретные обстоятельства Чемберлена во время заключения соглашения. Он ищет полный всеобъемлющий синтез, чтобы проанализировать происхождение, природу и жизнеспособность различных альтернатив умиротворению. (Stedman 2011, viii) Эта статья вносит свой вклад в литературу, предоставляя краткий синтез причин, по которым умиротворение было выбрано в качестве ответа на угрозу в 1938 году, и его применения к угрозе сегодня.Аналитик разведки (и, надеюсь, политик) должен правильно применять извлеченные уроки.

Анализ данных

После рассмотрения заявлений, сделанных участниками Мюнхенского соглашения, а также анализа, проведенного учеными как сразу после Второй мировой войны, так и в последнее время, ясно вырисовываются несколько факторов в качестве основных причин умиротворения Германии в Мюнхене, а не чем жесткая позиция, занятая Великобританией и Францией. Двумя практическими факторами, которые в первую очередь повлияли на Невилла Чемберлена, были неприятие британской общественностью понятия войны и перевооружения и память о затратах Первой мировой войны в виде человеческих жизней и финансового краха.Во-вторых, военные цели Германии еще не были ясны; позволяя и британцам, и французам предположить, что Гитлер сдержит свое слово в отношении дальнейшей территориальной экспансии. В-третьих, присутствие умеренных в Германии в то время давало Англии и Франции некоторую надежду на то, что немецкую агрессию можно будет смягчить. Наконец, и это очень важно, британцы не считали ни Советский Союз, ни США надежными союзниками. Что касается СССР, исследования показывают, что Великобритания и Франция не только не считали его надежным союзником против Германии; многие считали сталинский Советский Союз большей угрозой, чем гитлеровская Германия.Оглядываясь назад, можно сказать, что в Великобритании в 1938 году политика умиротворения Германии имела наибольший смысл. Было бы удивительно, если бы ее лидеры действовали иначе. Аргументы противников умиротворения, такие как аргументы Черчилля, оказались пророческими, но, если смотреть сквозь призму господствовавшей в 1938 году мудрости, их аргументы имели мало шансов на победу.

Многие британские политики, в том числе Невилл Чемберлен, а также, вероятно, большинство британской общественности стремились умиротворить Германию, а не начинать кампанию перевооружения перед лицом немецкой агрессии и надвигающейся войны.Джордж Педен в работе «Британское перевооружение и казначейство 1932-39 » предполагает, что осторожность казначейства в отношении перевооружения проистекала из опасения, что быстрое и интенсивное наращивание отвлечет ресурсы от инвестиций в производственную промышленность и истощит британские резервы золота и долларов. Они утверждали, что для победы над Германией потребуется не менее трех лет и что «расточительство», к которому призывает правительство Черчилль и окружающие его ястребы, не позволит Британии выжить так долго. (Ньютон 1996, 2)

Перевооружение и решительный отказ капитулировать перед требованиями Гитлера были непопулярны как в Британии, так и в ее доминионах, которые выступали за изоляционизм наравне с Соединенными Штатами. Британцы знали, что они не готовы ни в военном, ни в экономическом отношении, и, поскольку ужасы Первой мировой войны все еще были свежи в их памяти, новая война в Центральной Европе «была реальностью, которую немногие в Британии были готовы рассматривать». (Рок 2000, 51)

Британцы (и, если на то пошло, французы, американцы и Советы) не понимали немецкой угрозы и ее конечных целей войны.Гитлер оправдывал экспансию наличием врагов вокруг него. Британцы и другие даже оправдывали претензии Гитлера строгими условиями Мирного соглашения 1919 года. Многие лица, принимающие решения, пришли к выводу, что Гитлер хотел только вернуть земли, утраченные после Первой мировой войны, и объединить немецкоязычные народы. Британский посол Невилл Хендерсон высказал мнение, что, как только эти стремления будут реализованы (которые многие за пределами Германии считают законными стремлениями к самоопределению), Германия «успокоится» и станет «территориально удовлетворенной». (там же, 52)

Британцы и французы рассчитывали на то, что Гитлер сдержит свое слово, и на их способность отреагировать, если он этого не сделает. Однако, оглядываясь назад, ни один из них не был в состоянии ответить на немецкую агрессию. Умиротворение имело смысл с оговоркой, что, если появятся доказательства того, что оно не работает, оно будет заменено более сдерживающей позицией. Из этого также следует, что Британии придется перевооружаться и поддерживать боеготовность, чего она не сделала. Вывод этого исследования состоит в том, что этот недостаток опасно аналогичен сегодняшнему соглашению с Ираном.Американские лидеры, такие как президент Обама и предполагаемый кандидат от Демократической партии Хилари Клинтон, предлагают быстро ответить санкциями, если Иран нарушит условия. Президент заявил: «Если Иран нарушит соглашение в течение следующего десятилетия, все санкции могут вернуться на свои места». (Обама, 2015 г.) По моей оценке, Иран рассчитывает на то, что этого не произойдет, или будет неэффективным, или будет слишком поздно для предотвращения ядерного вооружения. Вероятно, лучшая причина, по которой агрессия Гитлера не рассматривалась как непосредственная угроза, а в качестве стратегии было выбрано умиротворение, заключалась в иллюзорной оценке Гитлера союзниками.Дж. Л. Ричардсон утверждает: «Фундаментальная причина провала политики умиротворения заключалась в том, что цели Гитлера лежали далеко за пределами разумного приспособления, которое сторонники умиротворения были готовы рассмотреть». (Rock 2000, 49)

Невилл Чемберлен просто не смог понять степень амбиций Адольфа Гитлера и, таким образом, точно предсказать его курс действий. При встрече с Гитлером 16 сентября 1938 года Чемберлен сообщил: «Несмотря на твердость и безжалостность, которые я увидел в его лице, у меня сложилось впечатление, что здесь был человеком, на которого можно было положиться, когда он дал слово. (курсив Churchill’s) (Churchill 1948, 300) Чемберлен после встречи с Гитлером был сильно впечатлен тем, что «он был в боевом настроении», и его кабинет одновременно пришел к выводу, что у французов нет никакой борьбы. Таким образом, британцы пришли к выводу, что «поэтому не может быть и речи о сопротивлении требованиям Гитлера к чешскому государству». (там же, 301)

Политика умиротворения Чемберлена, среди прочего, была направлена ​​на то, чтобы апеллировать к немецким умеренным и подорвать воинствующую экспансионистскую политику в Германии.Считалось, что умеренные поддерживают хорошие отношения с Западной Европой, и если их умиротворить хорошими коммерческими и финансовыми выгодами для смягчения суровых условий 1919 года, «примирительная политика вполне может увенчаться успехом». (Rock 2000, 53) Этот аргумент согласуется с «комплексом вины», что с Германией обошлись несправедливо в Версальском договоре, и что, «если бы более настойчивые требования Гитлера о пересмотре договора были немедленно выполнены, Германия, возможно, все еще не была бы утрачена как созидательная сила в общей политике Европы.» (Wheeler-Bennett 1948, 231–232). Таким образом, британский анализ угроз зависел от готовности агрессора к умиротворению.

Многие в британском правительстве считали, что Соединенным Штатам нельзя доверять как союзнику, поскольку страна отказалась вступить в Лигу Наций и вернулась к своему обычному изоляционизму. Хотя в то время нация в целом могла склоняться к изоляционизму, президент Рузвельт предложил создать рабочий комитет наций с документом, охватывающим основные принципы международного поведения.Однако Чемберлен отверг эту идею на том основании, что Великобритания и Франция уже имели прямые отношения с Германией и Италией. Чемберлен предпочел «джентльменское соглашение» (с Гитлером), если нужно было добиться умиротворения». (Уилер-Беннетт 1948, 270-1)

И британцы, и французы, а также все политические партии внутри страны испытывали глубокое недоверие к СССР и были убеждены, что Советы желали общеевропейской войны, которая привела бы к краху капитализма. (Wheeler-Bennett 1948, 388-9) Советы вместе с Францией взяли на себя обязательство защищать Чехословакию, но они не были стороной Мюнхенского соглашения.Вместо того, чтобы считаться союзником против Германии, многие в Великобритании и Франции рассматривали Советы как большую угрозу, чем Гитлер. Играя в опасное пари, британцы и французы увидели возможность истощить как нацистские, так и коммунистические силы. «Перспектива победы Гитлера над Сталиным и значительного ослабления себя в этом процессе не была нежелательной». (Wheeler, 296) Чемберлен записал в своем дневнике 26 марта 1939 г.:

.

Должен признаться в глубочайшем недоверии к России. Я совершенно не верю в ее способность вести эффективное наступление, даже если бы она захотела.И я не доверяю ее мотивам, которые, как мне кажется, имеют мало связи с нашими представлениями о свободе и озабочены только тем, чтобы задеть всех остальных. (там же, 389) Во Франции эта точка зрения была даже сильнее, чем в Британии, и была известна как в Берлине, так и в Москве, где она позволила Гитлеру реализовать план первых этапов lebensraum и «убедила Сталина в невозможности попыток продолжения сотрудничества с западными демократиями». (там же, 296) Оценивая британскую стратегию, министр иностранных дел Германии фон Риббентроп посоветовал фюреру: «Вы никогда не должны бояться Британии, пока не услышите, что она говорит о России как о союзнике.Тогда это означает, что она действительно собирается воевать. (там же, 388)

Заключение

Ссылаясь на знаменитое изречение Сантаяны о том, что «те, кто не помнит прошлого, обречены на его повторение», многие руководители стран восприняли так называемую мюнхенскую аналогию, главный урок которой заключался в следующем: уступки враждебному государству не могли предотвратить войну. . Вместо того, чтобы покупать мир, урок Мюнхена, по словам Стивена Р. Рока, заключался в том, что политика умиротворения только сделала конфликт более вероятным, ободрив агрессора и побудив его выдвигать все более растущие требования.(Rock 2000, 2) Иными словами, стремление к миру любой ценой против честолюбивого врага — это безумие. Черчилль заявил в 1938 году: «У многих из нас, даже за пределами кабинета министров, было ощущение, что (французский министр иностранных дел Жорж) Бонне представляет собой квинтэссенцию пораженчества и что все его осторожные словесные маневры преследовали цель добиться мира любой ценой. Во что бы то ни стало он хотел избежать выполнения торжественных, четких и недавно возобновившихся обязательств Франции начать войну с Чехословакией». (Churchill 1948, 301) Бывший и будущий британские премьер-министры лаконично противопоставили то, что произошло, тому, что должно было произойти: «Британский и французский кабинеты в то время представляли собой фронт из двух смятых вместе перезревших дынь; тогда как то, что было необходимо, было блеском стали.(там же)

В исследовательском вопросе этой статьи задавался вопрос о том, какие факторы привели к выбору политики умиротворения в 1938 году и какие уроки можно применить к иранской ядерной проблеме сегодня? Довод о том, что Гитлер может насытиться получением Судетской области, оказался бредом, поэтому анализ угроз Чемберлена оказался таким же. Синтезируя соответствующую литературу по умиротворению, конкретным причинам, по которым Чемберлен выбрал его в качестве ответа, провалу стратегии против Гитлера и сходству между гитлеровским режимом и современным иранским режимом, это исследование приходит к выводу, что уроки мюнхенского провала могут быть усвоены. правильно применяется сегодня.Такие исследования, как исследование Хонга, доказывают, что уроки Мюнхена применимы не во всех дипломатических кризисах, как это часто случалось, но в некоторых случаях историческая аналогия применима.

Несмотря на этот вывод, в этом конкретном примере также утверждается, что массовое применение «мюнхенского урока» к каждому внешнеполитическому кризису неверно. Стивен Р. Рок заявляет, что, хотя полное неприятие умиротворения как дипломатического инструмента «глубоко укоренилось в сознании американцев, доказательств в его поддержку на удивление мало.» Не существует систематического анализа случаев умиротворения, и нет никаких доказательств того, что уступки никогда не работают и что невозможно удовлетворить недовольную нацию или лидера. «Не каждый государственный деятель — Гитлер или даже Сталин. Не каждое государство, выдвигающее требования, имеет безграничные амбиции». (Rock 2000, 5) Примером этого является неуместное сравнение Энтони Идена Насера ​​в Египте во время Суэцкого кризиса в 1956 году с Гитлером. (Хонг 1992, 34)

Цель этой статьи — проанализировать британский ответ на угрозу немецкой экспансии и связать его с угрозой, исходящей сегодня от иранской ядерной программы.Похоже, что между амбициями обоих режимов есть жуткое сходство. Дж. Л. Ричардсон заявляет: «Фундаментальная причина провала политики умиротворения заключалась в том, что цели Гитлера лежали далеко за пределами разумного приспособления, которое сторонники умиротворения были готовы рассмотреть» (Rock 2000, 49) и основывались на заявлениях и предшествующих действиях тегеранского режима. , сегодня P5+1 может быть виновна в такой же наивности. В этом исследовании утверждается, что сегодняшние лидеры наивны и заблуждаются, как и Чемберлен, не в состоянии оценить, что умиротворение Ирана не приведет к разработке им ядерного оружия.Основываясь на словах и действиях Ирана после революции 1979 года, это исследование делает вывод о применимости мюнхенской аналогии.

Психологические стратегии, используемые как нацистами, так и иранцами, представляют интересную параллель. Оба стремятся переложить вину на обвинителя, чтобы оправдать собственную воинственность. Сразу же после Мюнхена Гитлер заявил, что стремится только к миру, и призвал Чемберлена обойти «поджигателей войны» в Британии (Черчилля, Идена и Даффа Купера), которые, если они будут у власти, «немедленно начнут новый мир». война.(Wheeler-Bennett 1948, 295)  Недавно командующий сухопутными войсками Ирана заявил, что США «спланировали и осуществили события 11 сентября, чтобы оправдать свое присутствие в Западной Азии с целью управлять ею». (Khan 2015) Иран последовательно называет Израиль и США агрессорами, а его роль заключается в том, чтобы просто защищаться от более сильного противника. Точно так же посол Ирана в ООН в июле этого года ответил на обвинения Америки: «Бесполезные и безрассудные действия Соединенных Штатов в нашем регионе на протяжении стольких лет являются корнем многих проблем, с которыми мы сейчас сталкиваемся по соседству.(Кляйн 2015)

Нельзя делать однозначные выводы относительно использования умиротворения как дипломатического инструмента. Конкретные обстоятельства каждого случая будут диктовать его полезность. Тем не менее, слова Уинстона Черчилля кажутся наиболее подходящими в качестве руководства: «Первая обязанность (лиц, принимающих решения) состоит в том, чтобы иметь дело с другими народами, чтобы избегать раздоров и войн и воздерживаться от агрессии… но безопасность государства, жизни и свободу своих соотечественников… сделать правильным и обязательным… чтобы применение силы не исключалось.Нет никакой пользы в том, чтобы откладывать войну на год, если, когда она начнется, это будет гораздо худшая война или в которой гораздо труднее победить». (Churchill 1948, 320) Биньямин Нетаньяху повторил это изречение в своем обращении к Конгрессу США: «Если кто-то думает, что эта сделка сбивает с толку, подумайте еще раз. Когда мы вступим на этот путь, мы столкнемся с гораздо более опасным Ираном, Ближним Востоком, усеянным ядерными бомбами, и обратным отсчетом до потенциального ядерного кошмара». (Netanyahu 2015)

И последний пункт: еще одно сходство между мюнхенским кризисом 1938 года и борьбой Запада с ядерной программой Ирана сегодня заключается в подобных лозунгах, таких как лозунг «Нет войне, да дипломатии». два варианта.Нужно соглашаться на умиротворение (сделка с Ираном) или обязательно хотеть войны с Ираном. Это, конечно, заведомо ложный выбор, призванный заклеймить и осудить тех, кто выступает против умиротворения, как «поджигателей войны» (слова Гитлера). Этот тип манипуляции должен быть опровергнут с помощью аргумента, включающего ряд альтернатив и возможных последствий.

Библиография

Черчилль, Уинстон С. Надвигающаяся буря Бостон: компания Houghton Mifflin, 1948 г.

Даттон, Дэвид. 2001. Невилл Чемберлен . Лондон: Арнольд, 2001. Коллекция электронных книг (EBSCOhost), EBSCOhost (по состоянию на 17 сентября 2015 г.).

Хакер, Дэниел. Общественное мнение и конец политики умиротворения в Великобритании и Франции . Фарнем, Суррей, Великобритания: Издательская группа Ashgate, 2011. Электронная библиотека ProQuest. Веб. 17 сентября 2015 г.

Хакер, Дэниел. «Бесконечные дебаты: умиротворение, Чемберлен и истоки Второй мировой войны». Разведка и национальная безопасность 23, вып.4 (август 2008 г.): 536-551.

Джервис, Роберт. Восприятие и неправильное восприятие в международной политике . Принстон: Издательство Принстонского университета, 1976.

.

Хонг, Юэн Фунг. Аналогии на войне. Принстон: Издательство Принстонского университета, 1992.

Леви, Джеймс. «Политика умиротворения Невилла Чемберлена как причина Второй мировой войны — один из мифов истории». Военно-исторический 23, вып. 6 (сентябрь 2006 г.): 65-67. Academic Search Premier, EBSCOhost (по состоянию на 17 сентября 2015 г.).

Макдоно, Фрэнк. Невилл Чемберлен, Умиротворение и британский путь к войне . Нью-Йорк: Издательство Манчестерского университета, 1998.

.

Махони, Джеймс. «Сравнительно-историческая методология». Ежегодный обзор социологии 30 (2004): 81-101. По состоянию на 13 октября 2015 г.

Ньютон, Скотт. Прибыль мира : Политическая экономия англо-германского умиротворения. Оксфорд: Clarendon Press, 1996.

Паркер, R.A.C. рецензия на книгу Дэвида Карлтона « Черчилль и Советский Союз »; Невилл Чемберлен и Умиротворение Роберта Дж.Капути; Мюнхенский кризис 1938 года: прелюдия ко Второй мировой войне Игоря Лукеса; Эрик Гольдштейн. Журнал современной истории , Vol. 74, № 3 (сентябрь 2002 г.), стр. 627-630.

Рипсман, Норрин М. и Джек С., Леви. «Принятие желаемого за действительное или покупка времени? Логика британского умиротворения в 1930-е годы». Международная безопасность 33, № 2 (осень 2008 г.): 148–181.

Рок, Стивен Р. Умиротворение в международной политике. Лексингтон: Издательство Университета Кентукки, 2000.Доступ через Google Scholar. https://books-google-com.ezproxy2.apus.edu/books?hl=en&lr=&id=DKYfBgAAQBAJ&oi=fnd&pg=PP1&dq=Appeasement&ots=l7FFDlxz21&sig=771jzrdFa9zAQX1_z1SdzPDqY8o#v=onepage&q=Appeasement&f=false

Смолл, Мелвин и Отто Файнштейн, редакторы. Умиротворение фашизма . Latham MD: University Press of America, 1991.

.

Снайдер, Гленн и Пол Дайсинг. Конфликт между нациями . Принстон: Издательство Принстонского университета, 1977.

Стедман, Эндрю Дэвид. Альтернативы умиротворению: Невилл Чемберлен и гитлеровская Германия . Лондон: И.Б. Таврида, 2011. Электронный журнал ProQuest. Веб. 17 сентября 2015 г.

Уилер-Беннет. Дж. В. Мюнхен: пролог к ​​трагедии Нью-Йорк: The Viking Press, 1948.

Веб-сайты

Хан, Мария. «Иранский генерал обвиняет США в планировании терактов 11 сентября для оправдания будущих войн». Интернэшнл Бизнес Таймс . 27 апреля 2015 г. По состоянию на октябрь.16, 2015. http://www.ibtimes.co.uk/iranian-general-accuses-us-planning-9-11-justify-future-wars-

Кляйн, Аарон. «Наглость, Иран обвиняет США в поддержке террора». ВНД . 21 апреля 2015 г. По состоянию на 16 октября 2015 г. http://www.wnd.com/2015/07/chutzpah-iran-accuses-u-s-of-supporting-terror/1498604

Нетаньяху, Биньямин. «1938 год, а Иран — это Германия: Ахмадинежад готовит новый Холокост». Haaretz.com . 24 ноября 2006 г. По состоянию на 16 октября 2015 г.                                                     http://www.

Нетаньяху, Биньямин. «Стенограмма: речь в Конгрессе». Время . 3 марта 2015 г. По состоянию на 16 октября 2015 г. http://time.com/3730318/transcript-netanyahu-speech-to-congress/

Обама, Барак. «Замечания по иранской ядерной сделке». Whitehouse.gov . 5 августа 2015 г. По состоянию на 16 октября 2015 г. https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2015/08/05/remarks-president-iran-nuclear-deal

---

Автор: Клинтон Эрвин
Автор: Американский военный университет
Автор: доктор Джеймс Кирас
Дата написания: октябрь 2015 г.

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

Правдивая история наследия Невилла Чемберлена на грани войны

Исторические романы и произведения, основанные на них, часто исследуют грандиозные идеи «что, если».Основой романа Филипа Рота «Заговор против Америки », например, считается версия Соединенных Штатов, в которой популярный авиатор-антисемит Чарльз Линдберг победил Франклина Д. Рузвельта на президентских выборах 1940 года. Филип К. Дик Человек в высоком замке представляет мир, в котором державы Оси выиграли Вторую мировую войну.

В новом фильме Мюнхен — Грань войны , основанном на романе специалиста по исторической фантастике Роберта Харриса, рассматриваемый гипотетический сценарий Второй мировой войны является не реальным событием, а широко распространенным мнением.Что, если, спрашивается в фильме, премьер-министр Невилл Чемберлен не был таким засранцем, каким его изображают историки?

Действие фильма происходит за несколько недель до подписания печально известного Мюнхенского соглашения. В фильме представлена ​​симпатичная версия Чемберлена, которую играет чрезвычайно симпатичный Джереми Айронс. Здесь он не наивный умиротворитель, который преклонялся перед Гитлером и положил начало попытке фюрера завоевать Европу. Он сострадательный, уставший от войны лидер, мудро подписавший соглашение, которое, по крайней мере, дало его стране необходимое время для подготовки к конфликту.

Что, если, спрашивается в фильме, премьер-министр Невилл Чемберлен не был таким засранцем, каким его изображают историки?

НетфликсNetflix

(Краткий урок истории для тех из вас, кто не идентифицирует себя как знаток Второй мировой войны: Мюнхенское соглашение было сделкой, заключенной при посредничестве премьер-министра Чемберлена Бенито Муссолини и премьер-министра Франции Эдуарда Даладье. Это позволил Гитлеру аннексировать этнически немецкий регион Чехословакии, известный как Судетская область, в обмен на его обязательство не вторгаться в остальную часть страны. *Осторожно, спойлер* Гитлер не сдержал своего обещания. В течение шести месяцев он вторгся в остальную часть Чехословакии, затем в Польшу, Данию, Норвегию, Бельгию и так далее, и так далее. Из-за неспособности предотвратить войну историки стали рассматривать Мюнхенское соглашение как дипломатическую катастрофу, а Чемберлена — как наивного лидера, которого Гитлер легко обманул.)

опальный премьер-министр с широким, чутким объективом.В одной особенно снисходительной сцене Чемберлен бродит по своему сырому, мрачному саду и предлагает объяснение, почему у него, гипотетически, может возникнуть соблазн подписать миролюбивый документ с неким усатым нацистом, чье имя рифмуется с Шмитлером.

Кажется, Чемберлен просто не может принять мысль о новом конфликте так скоро после опустошительных сражений Первой мировой войны. В фильме утверждается, что он не хочет подвергать британских граждан более трагическим обстоятельствам.«Теперь каждый раз, когда я прохожу мимо военного мемориала, — говорит Чемберлен своей жене, обрезая цветущий куст камелии, — я клянусь, что если я окажусь в положении, когда я смогу предотвратить повторение такой катастрофы, я сделаю все, что угодно». пожертвовать чем угодно, чтобы сохранить мир».

Как назло, Чемберлен оказывается в таком положении несколько сцен спустя, когда он прибывает в Мюнхен, чтобы встретиться лицом к лицу с Гитлером. Во-первых, однако, он должен обойти надоедливую пару британских и немецких дипломатов низкого уровня, Хью Легата и его приятеля по Оксфорду Пола фон Хартмана (которых играют Джордж Маккей и Яннис Нивёнер соответственно), которые, несмотря на недавнюю ссору, теперь разделяют взаимные отношения. целью отговорить премьер-министра Чемберлена от заключения сделки с Гитлером.

Прежде чем он встретится лицом к лицу с Гитлером, он должен преодолеть надоедливую пару британских и немецких дипломатов низкого уровня, Хью Легата и его оксфордского приятеля Пола фон Хартмана.

НетфликсNetflix

В основе усилий дуэта лежит секретная записка, которую фон Хартман получил от своей любовницы и коллеги по тайному антигитлеровскому правительственному агенту Хелен Винтер (Сандра Хюллер). Он утверждает, что это раскрывает истинные намерения фюрера: захватить не только Судеты, но и всю Европу.По этой причине Хартман отговаривает премьер-министра Чемберлена от стремления к миру и обещает ему, что члены тайного восстания, дислоцированные по всему правительству Германии, и вооруженные силы присоединятся к Франции и Великобритании в ответных мерах против Гитлера за вторжение в Судетскую область.

Гарантии мало убеждают упрямого и флегматичного Чемберлена. Нахмурив брови, он увольняет Хартмана и подписывает соглашение, снова воспользовавшись моментом, чтобы объяснить свое решение, как будто он защищает свое наследие от потенциальных будущих недоброжелателей: «народ Великобритании никогда не возьмет в руки оружие из-за местного пограничного спора». — говорит он опустошённому немецкому дипломату — даже если, очевидно, секретная записка почти гарантирует, что Гитлер попытается завоевать дополнительные страны.

Конечно, такого секретного документа на самом деле не было. Как и в фильме, Чемберлен подписал соглашение и, вернувшись в Даунинг-плейс, объявил «мир нашему времени». Поверил ли премьер-министр на самом деле этому заявлению или втайне знал лучше, доказать невозможно, но Мюнхен — Грань войны дает убедительный, хотя и противоречивый довод в пользу того, что в любом случае сделка, заключенная Чемберленом, была, как заключает Легат в заключении фильма. моменты, умная, целеустремленная задержка; «Шанс на победу в чертовой [войне], когда она произойдет.

Эбигейл Ковингтон Эбигейл Ковингтон — журналист и культурный критик из Бруклина, Нью-Йорк, но родом из Северной Каролины, чьи работы публиковались в Slate, The Nation, Oxford American и Pitchfork.

Этот контент создается и поддерживается третьей стороной и импортируется на эту страницу, чтобы помочь пользователям указать свои адреса электронной почты. Вы можете найти больше информации об этом и подобном контенте на фортепиано.ио

Британские парламентские дебаты по Мюнхенскому соглашению

Из Парламентские дебаты, 5-я серия, т. 339 (1938), столбцы 30, 31-34, 39, 40, 47-52, 54, 56-58, 62-63, 150-154, 162, 360-369, 373, 548-553.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР НЕВИЛЛ ЧЕМБЕРЛЕН, ПАЛАТА ОБЩИН, ОКТЯБРЬ 3, 1938.

На мой взгляд, самая мощная сила из всех, та, которая росла и принимала новые формы и формы каждый день была силой не какого-то одного человека, но было ли это безошибочное чувство единодушия среди народов мира, что война как-то должны быть предотвращены.Народы Британской империи были заодно с народами Германии, Франции и Италии, их беспокойство, их сильное желание мир пронизывал всю атмосферу конференции, и я думаю, что это, а не угрозы, сделали возможными сделанные уступки….

С тех пор, как я занял свой нынешний пост, моей главной целью было работать на умиротворение Европы, для снятия этих подозрений и тех враждебности, которая так долго отравляла воздух.Путь, который ведет к умиротворение долго и изобилует препятствиями. Вопрос о Чехословакии является последним и, возможно, самым опасным. Теперь, когда мы преодолели это, я чувствую, что можно добиться дальнейшего прогресса на пути к здравомыслию.

Мой правый уважаемый. Друг [Дафф Купер] несколько горько намекнул на мою разговор в прошлую пятницу утром с герром Гитлером. Я не знаю, почему это разговор должен вызывать подозрение, а тем более критику.Я вошел ни в какой пакт. Я не брал на себя никаких новых обязательств. Тайного понимания нет. Наш разговор не был враждебен ни к какой другой нации. Объекты этого разговора, о чем я просил, было попытаться немного расширить личный контакт который я установил с герром Гитлером и который я считаю важным для современная дипломатия. У нас состоялся дружеский и совершенно ни к чему не обязывающий разговор, вел, ​​с моей стороны, в основном с целью увидеть, может ли быть точки соприкосновения между главой демократического правительства и правителем тоталитарное государство.Мы видим результат в объявлении, которое было опубликовано, в котором мое право хон. Друг находит так много оснований для подозрений….

Я думаю, многие почувствуют вместе со мной, что такая декларация, подписанное канцлером Германии и мною, представляет собой нечто большее, чем благочестивое выражение мнения. В наших отношениях с другими странами все зависит при наличии искренности и доброй воли с обеих сторон. я считаю, что есть искренность и добрая воля с обеих сторон в этой декларации.Вот почему для меня это значение выходит далеко за рамки реальных слов. Если есть один урок, который мы должны извлечь уроки из событий этих последних недель, именно этот прочный мир нельзя получить, сидя на месте и ожидая, когда оно придет. Это требует активные, позитивные усилия для ее достижения. Без сомнения, у меня будет много критиков кто скажет, что я виновен в поверхностном оптимизме и что я не должен верить каждое слово, произнесенное правителями других великих государств Европы.я тоже большая часть реалиста, чтобы верить, что мы собираемся достичь нашего рая через день. Мы только заложили основы мира. Надстройка даже не началось….

Хотя мы должны возобновить нашу решимость восполнить недостатки, которые еще оставаться в нашем вооружении и в наших защитных мерах предосторожности, так что мы можем быть готовы защитить себя и сделать нашу дипломатию эффективной— [Прерывание]- -да Я реалист, но тем не менее с таким же чувством реальности говорю, что вижу открываются новые возможности для подхода к этой теме разоружения нас, и я полагаю, что сегодня они по крайней мере так же полны надежд, как и в любой предыдущий раз.Именно к таким задачам — отвоевать доверие, постепенное снятие вражды между народами, пока они не почувствуют, что могут благополучно сбросить свое оружие, одно за другим, которое я хотел бы посвятить тому, энергия и время могут быть оставлены мне до того, как я передам свой пост более молодым людям.

КЛЕМАН ЭТТЛИ, ПАЛАТА ОБЩИН, 3 ОКТЯБРЯ 1938 ГОДА.

Мы все чувствуем облегчение, что на этот раз войны не было. Каждый из нас был прохождение через дни беспокойства; мы не можем, однако, чувствовать, что мир был установлено, но что у нас нет ничего, кроме перемирия в состоянии войны.Мы не смогли заняться беззаботной радостью. Мы почувствовали, что находимся в посреди трагедии. Мы почувствовали унижение. Это не было победой для разума и человечества. Это была победа грубой силы. На каждом этапе разбирательства были сроки, установленные владельцем и правителем вооруженной силы. Условия не были согласованы; они были терминами выдвинуты как ультиматумы. Мы видели сегодня галантный, цивилизованный и демократический людей предали и отдали на растерзание безжалостному деспотизму.Мы видели что-то более. Мы видели причину демократии, которая, на наш взгляд, является причиной цивилизация и человечество терпят страшное поражение.

Я думаю, что в уме каждого думающего человека в этой стране, когда он услышал, что это соглашение было достигнуто в Мюнхене, произошел конфликт. С одной стороны, было огромное облегчение, что войны вообще удалось избежать. события на данный момент; с другой стороны, было чувство унижения и предчувствие будущего….

События последних нескольких дней представляют собой одно из величайших дипломатических поражения, которые эта страна и Франция когда-либо терпели. Не может быть никаких сомнений что это огромная победа господина Гитлера. Без единого выстрела, по простой демонстрацией военной силы, он добился господствующего положения в Европе которую Германия не смогла победить после четырех лет войны. Он опрокинул баланс сил в Европе. Он разрушил последнюю крепость демократии в Восточная Европа, стоявшая на пути его амбиций.Он открыл путь к продовольствие, масло и ресурсы, которые ему нужны для консолидации его военная мощь, и он успешно победил и довел до бессилия силы, которые могли бы противостоять правлению насилия.

Премьер-министр дал нам отчет о своих действиях. Все признает огромные усилия, которые он приложил для дела мира. Когда капитан корабля, пренебрегая всеми правилами мореплавания, сошел с ума. курс и привести корабль к большой опасности, наблюдатели с берега, естественно впечатлен отчаянными усилиями капитана спасти что-то от кораблекрушения, подбодрить его, когда он сойдет на берег, и даже захотеть подарить ему свидетельских показаний, но следует дознание, дознание потерпевших и зададут вопрос, как судно так далеко отклонилось от своего курса, как и почему оно был так рискован? Все недостатки морского дела и ошибки суждений должны быть на свет, и никакая преданность в одиннадцатый час не спасет этого капитана от вердикта, что он рисковал своим кораблем из-за плохой морской практики.Парламент — это великое расследование британской нации, и наш долг — расследовать не только действия премьер-министра в течение последних нескольких дни или последние несколько недель, а во весь курс политики, который подвергли эту страну такой большой опасности и такому большому беспокойству…

Теперь я хочу обратиться к причине кризиса, который мы пережили. То причиной было не существование меньшинств в Чехословакии; дело было не в том положение судетских немцев стало невыносимым.Это не было прекрасным принцип самоопределения. Это произошло потому, что герр Гитлер решил, что настало время сделать еще один шаг вперед в его замысле господствовать над Европой. я думаю необходимо внести ясность в этом вопросе, потому что премьер-министр, как мне кажется, придавать слишком много значения беспокойству герра Гитлера за его соотечественников в Чехословакии. Я не сомневаюсь, что это было так, но это было не стал интенсивным примерно два года назад. Это было совсем незначительное дело, и я опасаются, что премьер-министр обманется, если посчитает, что причина этого Беда была бедой судетских немцев.Я говорю, что вопрос о Судетских немцев использовали в качестве противовеса в политических и других играх. условиях герр Гитлер мог с тем же успехом использовать жителей Мемеля, жителей Южной Дании, жителей Трентино или немцев на юге Тироль.

История последних семи лет является предысторией этого кризиса, и первое замечание, которое я должен сделать правительству, это. Этот кризис не пришел неожиданно. Для любого толкового студента, изучающего иностранные дела, было очевидно, что эта атака придет.Немедленный сигнал был дан премьер-министром себя 7 марта этого года, когда он сказал: «Какая страна в Европе сегодня, если им угрожает более крупная держава, можно ли рассчитывать на защиту Лиги? Ни одного». Это было одновременно и приглашением герру Гитлеру, и признанием провал правительства. Приглашение было принято через несколько дней Аншлюс в Австрии. Тогда наше правительство и французское правительство могли бы столкнулся с последствиями. Они могли бы сказать Чехословакии: «Мы не можем дольше защищать вас.Вам лучше сейчас заключить самые лучшие условия с Германией, какие только сможете. выйти на ее политическую орбиту и дать ей все, чтобы она сбежала, прежде чем придет гнев на вас». Но ничего подобного они не сделали. Чехословакия продолжала предполагаемое убежище этих договоров. Правда, требовалось, чтобы что-то быть сделано для судетских немцев, но не было предпринято никаких попыток взять рано меры по предотвращению этой агрессии.

Я услышал предложение со скамеек напротив.«А как насчет СССР?» На протяжении всего этого разбирательства СССР оставался верен своим обещаниям. и его декларации, и об этом также была довольно жесткая ложь. Говорили ложь, и люди знали, что это ложь, о предполагаемых беседы М. Литвинова с министром иностранных дел Франции. Никогда Было ли трудно узнать, где находился СССР. Никогда была ли консультация. Я знаю, что премьер-министр может сказать, что мы не были главным фактором в этой проблеме и что мы были только заинтересованы после того, как в него вошла Франция.Но у нас было очень тесное сотрудничество с Францией, и в порядке обязательств СССР стоит перед этим страны, и очень большой слабостью было то, что повсюду эта холодность СССР….

Когда национальное правительство отменило всю политику коллективного безопасности и бросили ее и Лигу, мы говорили этому Дому снова и снова что мы вступаем на очень опасный курс. Мы поняли, что вернулись в 1914 году со всеми его опасностями, и мы знали, что рано или поздно приехать в эту страну; и это то, что произошло.Настоящая суть этого что, решив оставить систему Лиги, которую мы практиковали и в которой мы верили, и приступить к политике союзов и силовой политики вместо укрепления людей, чьи естественные интересы были с нашими, мы имели ничего, кроме постоянных заигрываний с тем или иным диктатором. Премьер министр была обманута диктаторами, и я говорю, что сегодня мы находимся в опасном должность.

СЭР САМУЭЛ ХОР, ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СЕКРЕТАРЬ МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, ПАЛАТА ОБЩИН, 3 ОКТЯБРЯ 1938 ГОДА.

.Неделю назад мы были на краю страшной пропасти. Достопочтенный. Член для Епископ Окленд (мистер Далтон), который только что сел, казалось, забыл положение, в котором мы были тогда помещены. Речь, которую он только что произнес казалось, мало учитывал тот факт, что несколько дней назад мы были в пределах точь-в-точь величайшей катастрофы, которую когда-либо видел мир. Разве мы уклоняться от него в страхе, или мы чувствовали, что еще есть какая-то надежда найти путь вокруг него к более твердой земле? Я полностью осознаю, что есть некоторые достопочтенные.Члены и некоторые люди в стране, , которые считают, что мира нет. возможно в Европе, пока существуют диктатуры, которые держат, вполне искренне, мнение — я думаю, достопочтенный. Джентльмен, который только что сел, делает… пока существуют диктатуры, война неизбежна, и что, может быть, лучше начать войну сейчас, когда у нас есть вопрос, который, как предполагается, должен понравиться весь мир, а не откладывать его на какое-то будущее, когда наше положение может будет сложнее и опаснее….

Вывод из такого взгляда настолько ужасен для меня, что я не мог принять если бы я думал, что еще теплится надежда, что катастрофа может все же предотвратить. Что еще более важно, премьер-министр решил, что убеждение. Именно поэтому он приложил свои сверхчеловеческие усилия в риску для себя, с большим риском для правительства, членом которого он является, — но эти вещи не считаются в минуты этой серьезности — взять на себя обязанность попытаться в последний момент предотвратить надвигающуюся катастрофу на нас.

Премьер-министр выступал не только в качестве главы правительства, которого я я член. Он действовал скорее как представитель миллионов мужчин и женщин с одного конца света на другой, которые были полны решимости, что мы все равно должны постарайтесь контролировать ход событий и избежать ужасающих бедствие, которое, несомненно, закончилось бы гибелью цивилизации, как мы знали это. . . Я утверждаю, что, взяв на себя ответственность посредничество, то оно потерпело бы верную неудачу, если бы в одно и то же время, когда он пытался быть посредником, он занялся политикой угрозы и ультиматумы.

Это ответ на главное обвинение моего достопочтенного. Друг участника для Сент-Джордж, Вестминстер (г-н Купер). Я утверждаю, что это встретило бы определенные провал, если в то самое время, когда мы пытались посредничать и получить мирное урегулирование, мы приняли совет тех, кто сказал, что вы должны столкнуться с Господин Гитлер с публичным ультиматумом. Я иду дальше и говорю, что если бы мы сделали ультиматум за несколько дней до Нюрнбергской речи. сегодня втянуты в мировую войну.

Достопочтенный. Господин напротив спросил меня конкретно о России. Он спросил меня почему в эти критические недели не было более тесных консультаций с Правительство Советской Республики. Это правительство было связано с договорными обязательствами подобно Франции, и зависит от нее, чтобы прийти на помощь Чехословакия при определенных обстоятельствах. Российская гарантия была только впереди в действие, когда французская гарантия уже действовала. М. Литвинофф указал, и действительно сделал публичное заявление в Женеве 21 сентября, что Советское правительство было готово оказать посильную помощь, если Франция придет к помощи Чехословакии.Как я уже объяснил, это все, чем была Россия. по договору обязан сделать. Ее действия были бы следствием действий Франция, и поэтому было естественно, что должны были быть проведены консультации, как и было на самом деле между Францией и Советской республикой и Его Величеством правительства, ввиду их различных позиций. Мы довольствовались тем, что Французское правительство взяло на себя инициативу в консультациях с российским правительством, чье позиция была аналогична их.Сказать, как достопочтенный. Джентльмен сказал, что Советская республика была хладнокровна — это полное преувеличение позиции. Перед этим министр иностранных дел обменялся мнениями с советским послом. последний уехал, и в Женеве британские делегаты поддерживали связь. То совсем недавно в Министерстве иностранных дел вновь был принят советский посол. после его возвращения в Лондон. Так много для достопочтенного. Вопрос участника о нашем отношение к Советской республике.

Война предотвращена; заплаченная цена была слишком высока? Я откровенно признаю, что Чехословакия получила сокрушительный удар….

Со всей обдуманностью говорю, что когда Германия перевооружилась и стала мощным, и когда однажды произошел аншлюс, стратегическая граница республика была обращена. Судетские немцы надеялись на воссоединение с Рейхом. [ДОСТ. ЧЛЕНЫ: ‘Воссоединение?] К союзу с Рейхом. Это было воссоединение с Германское государство.Союз с Рейхом был идеалом, к которому они стремились. достигать. Далее мы столкнулись с тем, что в силу географического положение Чехословакии не имело значения, кто выиграет или проиграет войну, Чехословакия почти неизбежно будет уничтожена. Некоторые говорили, что это будет вопрос дней, а другие говорили, что вопрос недель, но все согласились, кто изучил стратегическое положение, что это не могло быть вопросом более чем месяц или два. Тем временем республика была бы разрушена; огромный резня происходила бы в его пределах; опустошение запустить бунт.Предположим, что в конце войны мы вышли победителями — и я всегда считали, как и каждый член этой палаты, что в конечном результате мы должны выйти победителями — тогда мы должны будем столкнуться с положение, при котором Чехословакия, какой мы ее знаем сегодня, была бы уничтожена, и я не верю, что участники переговоров по мирному договору на любых условиях когда-нибудь воссоздаст свои старые границы.

Достопочтенный. Господин лидер оппозиции, в живописном пассаже, говорил о премьер-министре как о капитане, спасшем корабль, его плохое морское мастерство чуть не натолкнуло его на скалы.Когда придет время для вердикт, который будет вынесен по поводу поведения премьер-министра, позвольте мне сказать достопочтенный Джентльмены, никто из нас здесь не боится этого приговора. я считаю, что критические замечания, которые мы слышали сегодня в палате, очень мало представляют великое тело чувств. Я считаю, что большая часть наших сограждан не только в этой стране, но и в Доминионах, и во всей Империи благодарны премьер-министру за приложенные им усилия.Они благодарны Премьер-министра за то, что он настойчиво проводил политику мира и посредничество. Они не считают войну неизбежной. Они считают, что под его мудрым руководством нам удастся создать новую Европу, в которой люди и женщины могут заниматься своими делами в мире и безопасности.

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЬ, ПАЛАТА ОБЩИН, 5 ОКТЯБРЯ 1938 ГОДА.

Подкрепившись таким образом примером других, я приступаю к подражать им.Поэтому я начну с того, что скажу самые непопулярные и самые нежелательная вещь. Я начну с того, что скажу то, что все хотели бы проигнорировать или забыть, но что тем не менее следует сказать, а именно, что мы выдержали полное и безоговорочное поражение, и что Франция пострадала даже больше, чем мы имеют.

ВИКОНТЕСС АСТОР: Ерунда.

МР. ЧЕРЧИЛЬ: Когда Благородная Леди восклицает: «Ерунда», она не мог слышать, как канцлер казначейства [сэр Джон Саймон] признал в его яркая и всеобъемлющая речь как раз сейчас, когда герр Гитлер в этом конкретном прыжке вперед по существу все, что он намеревался получить.Максимум моя правая дорогая. Друг, которого премьер-министр смог обеспечить всеми своими огромными усилиями, всеми большими усилиями и мобилизацией, имевшими место в этой стране, и всеми страданиями и напряжением, через которые мы прошли в эта страна, все, что он был в состоянии получить—[HON. ЧЛЕНЫ: «Есть мира».] Я подумал, что мне будет позволено сделать это в должном месте и я предлагаю разобраться с этим. Максимум, что он смог получить для Чехословакии и в спорных вопросах было то, что немецкая диктатор, вместо того чтобы хватать со стола свою еду, довольствовался Пусть они служат ему курс за курсом.

Канцлер казначейства сказал, что герр Гитлер впервые было сделано, чтобы отказаться — я думаю, что это было слово — в любой степени. Мы действительно не должны тратить время после всех этих долгих споров на разницу между позиции, достигнутые в Берхтесгадене, Годесберге и Мюнхене. Они могут быть очень простое воплощение, если Дом позволит мне изменить метафору. 1 был — потребовал пистолет. Когда это было дано, 2 потребовали на точка пистолета.Наконец, диктатор согласился взять 1 17 шиллингов. 6д. и остальное в обещаниях доброй воли на будущее.

Теперь я перехожу к тому, что мне только что упоминалось от какого-то кварталы Дом о спасении мира . Никто не был более решительный и бескомпромиссный борец за мир, чем премьер-министр. Все это знают. Никогда еще не было такого интенсивного и бесстрашного решимость поддерживать и обеспечивать мир.Это совершенно верно. Тем не менее, Мне не совсем понятно, почему была так велика опасность Великой Британии или Франция в данный момент вовлечена в войну с Германией, если на самом деле они были готовы пожертвовать Чехословакией. Условия, которые премьер Министр привез с собой — я вполне согласен в последний момент; все было сошла с рельсов, и ничто, кроме его вмешательства, не могло спасти мир, но я говорю о событиях лета — легко можно было согласиться, я думаю, по обычным дипломатическим каналам в любое время лета.И скажу так, что я верю чехам, предоставленным самим себе и рассказавшим им не собирались получать помощь от западных держав, смогли бы иметь лучшие условия, чем у них есть, — они вряд ли могли бы иметь худшие отношения — в конце концов это огромное возмущение.

Никогда не может быть абсолютной уверенности, что драка будет, если Сторона решила, что она полностью уступит. Когда читаешь Мюнхен условиях, когда видишь, что происходит в Чехословакии ежечасно, когда уверен, я не буду говорить о парламентском одобрении, но о парламентском молчаливое согласие, когда канцлер казначейства произносит речь, которая в любой рейт пытается очень сильно и убедительно изложить тот факт, что после все, это было неизбежно и действительно праведно — правильно — когда мы все это увидели, и все по эту сторону палаты, в том числе многие члены консерваторов партия, которая должна быть бдительной и осторожной блюстительницей национального интерес, совершенно ясно, что на карту не шло ничего жизненно важного для нас, это мне кажется, что надо спросить: о чем были все хлопоты и суета? …

Нас просят проголосовать за это предложение, которое было включено в документ, и это, безусловно, Предложение, сформулированное в очень непротиворечивых терминах, как, впрочем, и Поправка внесена со стороны оппозиции. Я не могу сам выразить свое согласие с предпринятыми шагами, и как канцлер Казначейство представило свою сторону дела с таким умением, что я попытаюсь, если я может быть разрешено, поставить дело под другим углом. Я всегда придерживался мнение, что поддержание мира зависит от накопления сдерживающих факторов против агрессора в сочетании с искренними усилиями по устранению недовольства.герр Победа Гитлера, как и многие другие знаменитые сражения, которые управляли судьба мира, была выиграна с минимальным перевесом. После захвата Австрия в марте мы столкнулись с этой проблемой в наших дебатах. Я рискнул обратиться к правительству пойти немного дальше, чем пошел премьер-министр, и дать обещание, что вместе с Францией и другими державами они гарантировать безопасность Чехословакии, в то время как судетско-германский вопрос был рассматривается либо Комиссией Лиги Наций, либо каким-либо другим беспристрастным тела, и я до сих пор верю, что если бы этот Курс был пройден, события не попали в это ужасное состояние.Я очень согласен с моим достопочтенным. Друг члена Спаркбрука (мистер Эмери), когда он сказал по этому поводу: не может вспомнить свои настоящие слова: «Делай то или другое; либо говори вы полностью перестанете интересоваться этим вопросом или сделаете шаг предоставление гарантии, которая будет иметь наибольшие шансы на обеспечение защиты для этой страны.»

Франция и Великобритания вместе, особенно если они поддерживали близкие контакт с Россией, чего уж точно не было сделано, мог бы в те дни летом, когда у них был престиж, чтобы влиять на многих мелких государств Европы, и я полагаю, что они могли бы определить отношение Польша.Такое сочетание, подготовленное в то время, когда немецкого диктатора еще не было глубоко и бесповоротно предан своему новому приключению, придал силы всем тем силам в Германии, которые сопротивлялись этому отступлению, этот новый дизайн. Это были различные силы, силы военного характера, которые заявил, что Германия не готова к мировой войне, и вся эта массовая умеренного мнения и общественного мнения, опасавшегося войны, и некоторые элементы которые все еще имеют некоторое влияние на правительство Германии.Такое действие было бы дали силу всему тому сильному желанию мира, которое беспомощное Немецкие массы делят со своими британскими и французскими собратьями, и которые, как мы напоминали, находили страстный и редко разрешаемый выход в радостном манифестации, которыми премьер-министр приветствовался в Мюнхене.

Все эти силы, добавленные к другим сдерживающим факторам, какие комбинации Сил, большие и малые, готовые твердо стоять на страже закона и приказа средство от недовольства, которое могло бы образоваться, вполне могло бы быть эффективным.Из Конечно, вы не можете сказать наверняка, что они будут. [Прерывание.] Я пытаюсь честно спорить с палатой. В то же время я не считаю справедливым взимать плату с тех, кто хотел, чтобы этот курс следовал и следовал последовательно и решительно, пожелав немедленной войны. Между подачей и Непосредственной войны была эта третья альтернатива, которая давала надежду не только на мира, но справедливости. Совершенно верно, что такая политика для достижения успеха потребовал, чтобы Великобритания объявила прямо и задолго до что она вместе с другими присоединится к защите Чехословакии от неспровоцированного агрессия.Правительство Его Величества отказалось дать эту гарантию, когда оно спасли бы ситуацию, но в конце концов отдали, когда было слишком поздно, и теперь, на будущее, возобновляют его, когда не имеют ни малейшего сила, чтобы сделать это хорошо.

Все кончено. Безмолвная, скорбная, покинутая, разбитая, Чехословакия отступает в темнота. . . . Никто не имеет права говорить, что плебисцит, который должен быть взятых в районах в условиях Саара, и чистота 50 процентов.областях, — что эти две операции вместе составляют в малейшей степени приговор самоопределению. Мошенничество и фарс — называть это имя.

У нас в этой стране, как и в других либеральных и демократических странах, совершенное право возвеличивать принцип самоопределения, но получается плохо из уст тех в тоталитарных государствах, которые отрицают даже малейший элемент терпимости к каждому разделу и вероисповеданию в пределах своих границ. Но, однако вы скажем так, этот конкретный участок земли, эта масса людей должна быть передана более, никогда не выражал желания перейти к нацистскому правлению.не верю что даже теперь — если бы можно было спросить их мнение, — они проявили бы такую вариант.

Смею думать, что в будущем Чехословацкое государство не может сохраниться. как самостоятельный субъект. Вы обнаружите, что в период времени, который может быть измеряется годами, а может измеряться только месяцами, Чехословакия будет охвачен нацистским режимом. Возможно, они могут присоединиться к нему в отчаянии или в отместку. В любом случае, эта история закончена и рассказана.Но мы не можем рассматривать отказ и разорение Чехословакии в свете только того, что произошло только в прошлом месяце. Это самое печальное последствие того, что мы когда-либо испытывали. что мы сделали и что не сделали за последние пять лет — пять лет тщетные благие намерения, пять лет нетерпеливых поисков линии наименьшее сопротивление, пять лет непрерывного отступления британской власти, пять лет пренебрежения нашей ПВО.Это те черты, которые я стою здесь, чтобы заявить, и что отметило непредусмотрительное управление, для которого Великий Великобритания и Франция должны дорого заплатить. Нас сократили за эти пять лет с позиции безопасности настолько подавляющей и неоспоримой, что мы никогда хотел подумать об этом. Мы были понижены с позиции, когда очень слово «война» считалось одним , которое будет использоваться только лица, имеющие право на сумасшедший дом.Мы были уменьшены с положение безопасности и силы — сила делать добро, сила быть щедрым к побежденным враг, власть заключать соглашения с Германией, власть дать ей надлежащее возмещение за нее обиды, власть остановить ее вооружение, если мы захотим, власть сделать любой шаг в сила, милосердие или справедливость, которые мы считали правильными, уменьшились за пять лет с безопасное и беспрепятственное положение там, где мы сейчас находимся….

Мы находимся в присутствии катастрофы первой величины, которая обрушился на Великобританию и Францию.Не позволяйте нам закрывать глаза на это. Это теперь необходимо признать, что все страны Центральной и Восточной Европы будут сделать наилучшие условия с торжествующей нацистской державой. Система союзы в Центральной Европе, на которые Франция полагалась в плане своей безопасности, были сметены, и я не вижу средств, с помощью которых его можно восстановить. Дорога вниз по долине Дуная к Черному морю, ресурсы кукурузы и нефти, дорога который ведет в Турцию, был открыт.На самом деле, если не по форме, то кажется мне, что все эти страны Средней Европы, все эти придунайские страны, один за другим будут втягиваться в эту обширную систему силовой политики — не только силовая военная политика, но силовая экономическая политика, исходящая из Берлина, и я полагаю, что это может быть достигнуто довольно гладко и быстро и не будет обязательно влекут за собой производство одиночного выстрела. Если вы хотите осмотреть хаос внешней политики Великобритании и Франции, посмотрите, что происходит и происходит записывать каждый день в столбцах «Таймс

».

Речь идет о странах, которые находятся далеко и о которых, как Премьер-министр может сказать, что мы ничего не знаем. [Прерывание.] Благородная Леди говорит, что этот весьма безобидный намек…

ВИКОНТЕСС АСТОР: Грубо.

МР. ЧЕРЧИЛЛЬ : Она, должно быть, совсем недавно получила свою завершающий курс манер. Какова будет позиция, я хочу знать, Франция и Англия в этом году и через год? Какая будет позиция того западного фронта, гарантами которого мы являемся с полной властью? То Немецкая армия в настоящее время более многочисленна, чем армия Франции, хотя и не почти таким зрелым или совершенным.В следующем году он вырастет намного больше, и его созревание будет более полным. Избавившись от всех тревог на Востоке, и получив ресурсы, которые значительно уменьшат, если не полностью уберут, средством сдерживания морской блокады правители нацистской Германии получат свободную перед ними открывается выбор, в каком направлении они повернут свой взор. Если нацист диктатору следует обратить свой взор на запад, как бы он ни Англия сожалеет о потере той прекрасной армии древней Богемии, которая была оценена на прошлой неделе потребовать для его уничтожения не менее 30 немецких дивизий.

Можем ли мы закрывать глаза на великие перемены, произошедшие в военной ситуации, и к опасностям, с которыми нам приходится сталкиваться?.

Это только начало расплаты. Это только первый глоток, первое предвкушение горькой чаши, которая будет предложена нам из года в год если только благодаря высшему восстановлению нравственного здоровья и боевой силы мы снова не восстанем и стоять за свободу, как в былые времена.

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР КАМЕРБЕРЛЕН, ПАЛАТА ОБЩИН, ОКТЯБРЬ 5, 1938

Что касается будущей политики, то мне кажется, что на самом деле есть только два возможные альтернативы.Один из них состоит в том, чтобы основываться на том мнении, что любой своего рода дружеские отношения или возможные отношения, я бы сказал, с тоталитарными Государства невозможны, что заверения, которые были даны мне лично ничего не стоят, что у них зловещие замыслы и что они загнуты на господство в Европе и постепенное разрушение демократий. Из Конечно, исходя из этой гипотезы, должно было произойти, и это точка зрения — совершенно внятный вид — определенного числа хон.и прав хон. Господа в этом доме.

Если это хон. По убеждению членов, у цивилизации нет надежды на будущее или для любой из вещей, которые делают жизнь достойной жизни. Имеет ли опыт Великая война и годы, последовавшие за ней, дают нам разумную надежду на то, что если началась новая война, которая положит конец войне больше, чем прошлая? Нет считают, что война неизбежна. Кто-то вложил мне в руку замечание, сделанное великий Питт о 1787 году, когда он сказал:

Мюнхенское соглашение и Вторая мировая война | Джонатан Белл

Как 1938 год дал Британии шанс противостоять Гитлеру — и почему она этого не сделала

Лидеры Великобритании, Франции, Германии и Италии встречаются в Мюнхене (1938 год) — Bundesarchiv / Wikipedia Commons

В Британии сегодня, Prime Политика умиротворения министра Невилла Чемберлена в 1930-е годы стала синонимом подъема гитлеровской Германии и начала Второй мировой войны.Слово «умиротворение» теперь стало чем-то вроде оскорбления — эта фраза мгновенно вызывает воспоминания о неспособности Великобритании и Франции твердо противостоять все более напористой Германии в период с 1933 по 1939 год.

После начала Второй мировой войны противники умиротворения, несомненно, сочли свою критику политики оправданной. После 1933 года гитлеровская Германия смогла восстановить свои вооруженные силы, аннексировать соседние государства и поставить Европу на грань войны, в то время как два предполагаемых гаранта урегулирования после Первой мировой войны, Великобритания и Франция, были довольны наблюдением в надежде избежать войны.

Премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, в частности, подвергся резкой критике за свою неспособность противостоять Гитлеру в этот период. Отсутствие решимости, которую он продемонстрировал в международных делах, и его готовность пойти на уступки Гитлеру теперь рассматриваются как одна из основных причин начала Второй мировой войны, а примирительный подход Чемберлена к Германии только побуждал Гитлера идти на более агрессивные риски во всем мире. 1930-е годы. В условиях роста напряженности в Европе и все более вероятной перспективы войны с Гитлером Мюнхенское соглашение 1938 года должно было стать окончательным испытанием решимости Британии и подчеркнуть провал политики умиротворения.

Мюнхенское соглашение стало отражением британской политики в отношении Гитлера в межвоенные годы, но оно стало кульминацией различных дипломатических столкновений между Великобританией и Германией. После прихода Гитлера к власти в 1933 году Германия сразу же начала оспаривать статус-кво после Первой мировой войны, установленный Версальским договором (1919), начиная с перевооружения. В нарушение Версаля Германия начала наращивать свою военную мощь сверх установленного предела в 100 000 солдат, что поставило ее на путь превращения в доминирующую военную силу на европейской арене.

В марте 1936 года Германия снова бросила вызов международному порядку, ремилитаризировав Рейнскую область, что было нарушением Локарнского договора. Важно отметить, что, несмотря на продолжающиеся переговоры между Великобританией и Францией, ни одна из сторон не желала продвигать этот вопрос дальше, опасаясь, что эта провокация может привести к перерастанию ситуации из дипломатического столкновения в военный конфликт. Следующий шаг Гитлера был еще более прямым, и в марте 1938 года Германия аннексировала Австрию, и, несмотря на умеренные возражения, Германия снова не столкнулась с реальным сопротивлением со стороны Лондона или Парижа.

Чемберлен и Муссолини (1938 г.) — Bundesarchiv / Wikipedia Commons

Судетский кризис станет следующей (и наиболее серьезной) точкой возгорания летом 1938 г. — и это также приведет к тому, что британская решимость будет доведена до максимума. Судетская область, регион Чехословакии со значительным немецким населением, столкнулась с стремлением прогерманских групп к большей автономии от чехословацкого правительства. Когда Эдвард Бенеш, чехословацкий лидер, отказался капитулировать перед этими требованиями, Гитлер увидел возможность и настоял на их деле.Когда обе стороны начали мобилизацию войск, росли опасения, что война возвращается в Европу.

С британской точки зрения Судетский кризис был катастрофой. Великобритания оказалась втянутой в вооруженный конфликт из-за дел в далекой Центральной Европе, и Чемберлен надеялся, что сможет использовать дипломатию, чтобы разрядить напряженность и положить конец кризису. Чемберлен дважды летал в Германию в сентябре 1938 года для переговоров с Гитлером, но позиция Германии в отношении Судетской области оставалась твердой. Поскольку Франция и Великобритания теперь все больше опасались войны, была предпринята последняя попытка дипломатии, и в Мюнхене была созвана конференция для разрешения кризиса.

В Мюнхенской конференции приняли участие крупные западные державы, и именно Чемберлен, Гитлер, Даладье (Франция) и Муссолини (Италия) должны были решить судьбу Чехословакии. Столь же примечательны страны, не присутствовавшие на конференции: ни чехи, ни Советский Союз не были приглашены на конференцию. Галифакс, в то время министр иностранных дел Великобритании, сказал советскому послу в Лондоне Майскому, что этот шаг «никоим образом не означает ослабления стремления, без сомнения, не в большей степени, чем желания французского правительства, сохранить наши договоренности». и отношения с Советским правительством», — что, по всей вероятности, мало успокоило советское руководство в намерениях Великобритании.

Гитлер и Чемберлен (1938 г.) — Bundesarchiv / Wikipedia Commons

Переговоры в Мюнхене, наконец, приведут к прорыву, на который надеялся Чемберлен, хотя и за огромные деньги. Великобритания и Франция в очередной раз отступили от решительной позиции Гитлера, и было решено, что Судетская область будет передана Германии в качестве уступки. Соглашение было подписано 30 сентября 1938 года, и к октябрю Судетская область официально стала территорией Германии. Войны удалось временно избежать, но перемирие, вызванное умиротворением, продлилось недолго.

Последствия Мюнхена стали печально известными за десятилетия, прошедшие после Второй мировой войны. Вместо того, чтобы избегать войны, Гитлера воодушевляла британская и французская слабость — и в 1939 году немецкие войска двинулись на территорию Чехии, прежде чем аннексировать Мемель (от Литвы) и, в конечном итоге, вторгнуться в Польшу 1 сентября 1939 года, когда Великобритания и Франция объявили войну через два дня. позже.

Мюнхенское соглашение должно было предотвратить войну, но менее чем через год после его подписания разразилась Вторая мировая война, и основные страны мира мобилизовали войска.Политика умиротворения Чемберлена потерпела полный провал, и теперь Европе пришлось расплачиваться за это.

Учитывая быстрый крах Мюнхенского соглашения, важно задаться вопросом, почему Великобритания вообще подписалась под ним? И почему Чемберлен так стремился избежать конфронтации с Гитлером? Поэтому британский подход к Мюнхену следует рассматривать в контексте, учитывая множество различных факторов, ведущих Чемберлена на роковой путь умиротворения.

Прежде всего память о Первой мировой войне.Великобритания сильно пострадала в период с 1914 по 1918 год, превратив ее из страны-кредитора перед войной в страну-должника в последующие годы. Чемберлен считал, что ключевым элементом британской внешней политики в межвоенные годы должно быть предотвращение вовлечения в новый европейский конфликт, и что желательно любое соглашение, способное предотвратить вооруженную агрессию.

Военная способность Великобритании вести еще одну крупномасштабную войну также была поставлена ​​под сомнение, что вызвало искренние опасения относительно готовности ее вооруженных сил.Кроме того, предполагалось, что даже британская военная победа будет стоить огромных экономических затрат, которые Чемберлен рассматривал как дополнительное бремя для страны.

Более того, Чемберлен считал, что, предложив Германии уступки, можно усмирить Гитлера и остановить его агрессию. Многие в Британии считали, что условия Версаля были излишне суровыми по отношению к Германии и что допущение определенного уровня перевооружения Германии поможет успокоить Гитлера. Когда Чемберлен прилетел в Мюнхен в сентябре 1938 года, он искренне верил, что, предложив Германии уступки по Судетской области, можно избежать войны.Это оказалось катастрофическим просчетом.

Чемберлен возвращается в Великобританию после подписания Мюнхенского соглашения (1938 г.) — Министерство информации / Wikipedia Commons

Кроме того, само Мюнхенское соглашение в то время было широко популярно в Великобритании. Огромные толпы приветствовали Чемберлена по его возвращении из Мюнхена, что обычно воспринималось как дипломатическая победа Великобритании. С Даунинг-стрит, 10 знаменитый Чемберлен заявил, что Мюнхен добился «мира с честью» и что соглашение обеспечило «мир для нашего времени» — эту мысль, несомненно, разделяли многие.Хотя у Мюнхенского соглашения были современные критики (в частности, Уинстон Черчилль), это была хорошо принятая политика, получившая полную поддержку британской общественности.

Как мы теперь знаем, умиротворение закончилось бы катастрофой. Вместо того чтобы избежать войны, Мюнхенское соглашение только приободрило Гитлера и подтолкнуло мир к конфликту, а условия, согласованные в Мюнхене, были разорваны в клочья менее чем за год. Обсуждая роль Великобритании в Судетском кризисе, историк А.П. Тейлор дал следующую оценку: «Стремясь предотвратить кризис, англичане его спровоцировали. Чехословацкая проблема возникла не по вине Британии; Чешский кризис 1938 года был». По прошествии десятилетий трудно не согласиться с этим осуждением.

Однако важно понимать логику политики Чемберлена — несмотря на ее недостатки — и его поддержку войны только в крайнем случае. В Британии чувствовалась искренняя вера в то, что путем примирения и переговоров можно остановить германскую агрессию и избежать новой войны на континенте.Такой просчет обойдется дорого, но он не лишен поддержки в британском политическом истеблишменте.

Мюнхенская конференция в конечном итоге дала Чемберлену возможность твердо стоять перед лицом Гитлера, но, к сожалению, его отвращение к конфронтации лишь ускорило начало войны. Уступки, предложенные в Мюнхене в 1938 году, могли отсрочить войну, но политика умиротворения гарантировала, что ее нельзя будет избежать навсегда.

Мюнхенское соглашение — Мир в наше время

Мюнхенское соглашение было заключительной и самой известной частью политики умиротворения.Судетский кризис привел к угрозе немецкого вторжения в Чехословакию. Мюнхенское соглашение было основано на предложении Италии уступить землю Германии в обмен на гарантию прекращения дальнейшего территориального расширения. Чехам, исключенным из этих переговоров, сказали, что они должны согласиться с Мюнхенским соглашением. Было согласовано совместное воззвание Невилла Чемберлена и Адольфа Гитлера, и, представив его по возвращении, Чемберлен, как известно, пообещал «Мир в наше время».

 

Невилл Чемберлен держит в руках свой экземпляр Мюнхенского соглашения

Мюнхенское соглашение

После аншлюса внимание Гитлера было обращено на чешский регион Судеты.С апреля в течение всего лета судетские немцы бунтовали и требовали разрешения присоединиться к Германии. В свете предполагаемых зверств чешского правительства против этих этнических немцев Гитлер приказал вермахту занять позиции вдоль чешской границы и потребовал обеспечить безопасность немецкого населения.

Британское правительство отреагировало на усиление напряженности по обычным дипломатическим каналам. В июле Гитлер подтвердил, что хочет, чтобы Судетская область была передана Германии, и заверил, что это его единственная территориальная амбиция.Он также пообещал не вторгаться в Чехословакию, если воля судетских немцев будет удовлетворена и регион будет передан. 12 сентября ситуация ухудшилась, так как в результате беспорядков чехами в Судетской области было введено военное положение. Гитлер дал понять, что немецкий вермахт будет действовать в защиту этнических немцев.

15 сентября премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен вылетел в Австрию, чтобы встретиться с Адольфом Гитлером. После переговоров с Гитлером Чемберлен согласился, что Гитлеру будет разрешено взять под свой контроль Судетскую область, и сказал, что он проведет переговоры со своим кабинетом и другими крупными державами, чтобы обеспечить мирное решение кризиса и положительный исход для судетских немцев.

На следующей неделе Чемберлен получил одобрение своего кабинета на заключение такого соглашения и убедил чешское правительство, что это единственный жизнеспособный вариант, как бы он им не нравился. 22 сентября Чемберлен снова встретился с Гитлером и сказал ему, что может быть достигнуто соглашение о передаче районов Судетской области, которые были преимущественно немецкими. В ответ Гитлер потребовал вывода чешских войск из всего региона к 1 октября: провокационный шаг, который дал бы предлог для вторжения в остальную часть Чехословакии, если бы чехи не подчинились.

Этот ответ был не таким, как ожидало международное сообщество. Теперь война казалась вполне вероятной, и первоначальная мобилизация войск была отдана в Британию и Францию. Гитлер требовал всего региона, удаления не немцев из этого района и требовал, чтобы другие части Чехословакии были переданы Польше и Голландии.

На следующей неделе Гитлер связался с англичанами, гарантировав безопасность Чехословакии в случае передачи Судетской области Германии.Это дало последнюю возможность предотвратить войну. Чемберлен ответил, что хотел бы продолжить переговоры, и пригласил к участию в переговорах итальянского лидера Муссолини и французского премьера. Эти переговоры, в которых не участвовал представитель чешского правительства, состоялись в Мюнхене 29 сентября.

На встрече в Мюнхене итальянцы представили решение. Судетская область будет передана Германии в обмен на письменное заверение немцев в том, что это конец немецкой территориальной экспансии.Это был единственный способ предотвратить немецкое вторжение. Чемберлен и Даладье, французский премьер, согласились. Мюнхенское соглашение было подписано на следующий день. Чехи были проинформированы о соглашении после его подписания. Когда они заявили, что не согласны с условиями, им сообщили, что они имеют обязательную силу и что в случае их невыполнения они будут нести ответственность за любую войну. Другими словами, у них не было другого выбора, кроме как согласиться.

Чемберлен вернулся к героям и объявил, что добился «Мира в наше время».Британцы и немцы выпустили совместное коммюнике:

«Мы, германский фюрер и канцлер и премьер-министр Великобритании, провели сегодня еще одну встречу и договорились признать вопрос об англо-германских отношениях первым значение для обеих стран и для Европы. Мы рассматриваем соглашение, подписанное прошлой ночью, и англо-германское военно-морское соглашение как символ желания двух наших народов никогда больше не вступать в войну друг с другом.