Биография Ф. И. Тютчева | Алтайская краевая универсальная научная библиотека им. В.Я. Шишкова
Род Тютчевых имеет большую историю, и берет свое начало в 14 веке от Захария Тютчева (Тутчев, Тючев). Он известен тем, что будучи посланником Дмитрия Донского в Золотую орду, не побоялся на обратном пути разорвать ханскую грамоту, унизительную для Дмитрия, и отослать ее клочки в Орду. Благодаря этому поступку он прославился, и даже стал героем народной сказки «про Мамая безбожного». В роду Тютчевых было много служилых дворян Московской Руси: воевод, стольников, стряпчих. А в 18 веке Тютчевы нередко занимали выборные дворянские должности.
***
Федор Иванович Тютчев родился 5 декабря 1803 года в селе Овстуг Брянском уезде Орловской губернии. В семье Ивана Николаевича Тютчева и Екатерины Львовны, урожденной Толстой.
Первоначальное образование получил дома, его наставником был поэт – Семен Раич. В 1819 году Тютчев поступает в Московский университет на словесный факультет.
И через два года, в 1821 году, досрочно заканчивает его в звании кандидата наук.
В 1822 году Федор Иванович приезжает в Петербург и зачислятся на службу в Государственную коллегию иностранных дел. Получив должность сверхштатного чиновника русского посольства в Баварии, уезжает в Германию. Двадцать два года проведет Тютчев вне России, лишь изредка приезжая на родину в отпуск.
В 1824 году Федор Иванович решается просить руки юной графини Амалии Лерхенфельд, но получает отказ. Позже Амалия выйдет замуж за дипломата барона А. С. Крюндера. Но на протяжении всей жизни поэта они будут с Амалией друзьями.
В 1826 году Тютчев женится на вдове русского дипломата Элеоноре Петерсон. Этот брак был счастливым, в нем у поэта и Элеоноры родились три дочери – Анна, Дарья и Екатерина.
В 1837 году Федор Иванович получает новое назначение и уезжает в Турин.
27 августа 1838 года умирает, после пережитого нервного потрясения, Элеонора. Для поэта смерть жены стала страшным потрясением.
В 1844 году Тютчев вместе с семьей окончательно возвращается в Россию.
В 1845 году Федор Иванович получает должность при Министерстве иностранных дел. Средняя и младшая дочери поэта, Дарья и Екатерина, поступают в Смольный институт.
Там же училась и Елена Денисьева. Довольно трудно даже приблизительно назвать дату, когда поэт впервые обратил на нее внимание. В высшем петербургском свете любовь их приобрела интерес светского скандала. Перед Денисьевой навсегда закрылись двери знатных домов, где прежде она была желанной гостьей. Их любовь продолжалась в течение 14 лет, до самой ее смерти. Елена любила поэта страстной, беззаветной и требовательной любовью, принесшей в его жизнь немало счастливых, но и немало тяжелых минут.
Последние годы жизни поэта омрачены тяжелыми утратами: умирает брат, старший сын, любима дочь. Жизнь Тютчева угасает. 15 июля 1873 года поэт скончался. Похоронен в Санкт-Петербурге на Новодевичьем кладбище.
И. Н. Тютчев, отец поэта | Е. Л. Тютчева, мать поэта |
А. Лерхенфельд | Э. Петерсон |
Э. Дернберг | Е. Денисьева |
© 2006 — 2022 Алтайская краевая универсальная научная библиотека им. В. Я. Шишкова
При цитировании документа ссылка на сайт с указанием автора обязательна. Полное заимствование документа является нарушением российского и международного законодательства и возможно только с согласия Администрации АКУНБ им. В. Я. Шишкова.
ru.Карта сайта
Стихи Тютчева — лучшие стихотворения Тютчева Федора Ивановича
Содержание статьи
- Стихи Тютчева о природе
- Стихи Тютчева о любви
- Стихи Тютчева о Родине
- Стихи Тютчева о вере
Портрет Тютчева Ипполиты Рехберг
Федор Иванович Тютчев (1803-1873 г.г.) — русский лирик, поэт-мыслитель. Кроме того Федор Иванович был дипломатом, консервативным публицистом, членом-корреспондентом Петербургской Академии Наук с 1857 года, тайным советником.
С раннего детства Ф.И. Тютчев проявлял интерес к стихосложению и классическим языкам, изучил латынь и древнеримскую поэзию, а уже в двенадцать лет переводил оды Горация.
Ему довелось служить в Государственной коллегии иностранных дел. Во время службы Ф.И. Тютчев отправился в Мюнхен в качестве внештатного атташе Российской дипломатической миссии.
По возвращению в Россию в 1844 году, Тютчев вновь поступает в Министерство иностранных дел в качестве старшего цензора.
Поэзию Тютчева называли «фрагмент», он мог кратко переложить высокий одический жанр для читателя. Отличительная черта стихов Тютчева -«дублеты» — повторяющиеся из стихотворения в стихотворение образы. Поразительно но стихи Тютчева не пользовались особой популярностью у… Самого автора. Тютчев был невысокого мнения о своей гениальной поэзии.
В стихах Тютчева часто звучат экзистенциальные мотивы. Стихи Тютчева о любви часто носят трагический характер.
В нашей подборке:
- Стихи Тютчева о природе
- Стихи Тютчева о любви
- Стихи Тютчева о Родине
- Стихи Тютчева о вере
Стихи Тютчева о природе
Здесь, где так вяло свод небесный…
Здесь, где так вяло свод небесный
На Землю тощую глядит, —
Здесь, погрузившись в сон железный,
Усталая природа спит!..
Лишь кой-где бледные березы,
Кустарник мелкий, мох седой,
Как лихорадочные грезы,
Смущают мертвенный покой.
17-ое апреля 1818
На первой дней моих заре
То было рано поутру в Кремле,
То было в Чудовом монастыре.
Я в келье был, и тихой и смиренной,
Там жил тогда Жуковский незабвенный.
Я ждал его, и в ожиданье
Кремлевских колколов я слушал завыванье,
Следил за медною бурей,
Поднявшейся в безоблачной лазури —
И вдруг смененной пушечной пальбой —
Все вздрогнули, понявши этот вой.
Хоругвью светозарно-голубой
Весенний первый день лазурно-золотой
Так и пылал над праздничной Москвой.
Тут первая меня достигла весть,
Что в мире новый житель есть
И новый царский гость в Кремле
Ты в этот час дарован был земле.
С тех пор воспоминанье это
В душе моей согрето
Так благодатно и так мило —
В теченье стольких лет не изменив жило,
Меня всю жизнь так верно провожало.
И ныне, в ранний утра час,
Оно все так же дорого и мило,
Мой одр печальный посетило,
И благодатный праздник возвестило.
И мнилось мне всегда,
Что этот раннего событья самый час
Мне будет на всю жизнь благим предзнаменованьем.
И не ошибся я: вся жизнь моя прошла
Под этим кротким благостным влияньем.
И милосердою судьбою
Мне было счастье суждено,
Что весь мой век я над собою
Созвездье видел все одно —
Его созвездье — и будь же до конца оно
Моей единственной звездою.
И много, много раз
Порадуй этот день и этот мир, и нас…
Небо бледно-голубое…
Небо бледно-голубое
Дышит светом и теплом
И приветствует Петрополь
Небывалым сентябрем.
Воздух, полный теплой влаги,
Зелень свежую поит
И торжественные флаги
Тихим веяньем струит.
Блеск горячий солнце сеет
Вдоль по невской глубине —
Югом блещет, югом веет,
И живется как во сне.
Все привольней, все приветней
Умаляющийся день —
И согрета негой летней
Вечеров осенних тень.
Ночью тихо пламенеют
Разноцветные огни —
Очарованные ночи,
Очарованные дни…
Словно строгий чин природы
Уступил права свои
Духу жизни и свободы,
Вдохновениям любви…
Словно, ввек ненарушимый,
Был нарушен вечный строй
И любившей и любимой
Человеческой душой…
В этом ласковом сиянье,
В этом небе голубом —
Есть улыбка, есть сознанье,
Есть сочувственный прием.
И святое умиленье
С благодатью чистых слез
К нам сошло, как откровенье —
И во всем отозвалось…
Небывалое доселе
Поднял вещий наш народ —
И Дагмарина неделя
Перейдет из рода в род.
Зима недаром злится…
Зима недаром злится,
Прошла ее пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
И все засуетилось,
Все нудит Зиму вон —
И жаворонки в небе
Уж подняли трезвон.
Зима еще хлопочет
И на Весну ворчит:
Та ей в глаза хохочет
И пуще лишь шумит…
Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила, убегая,
В прекрасное дитя…
Весне и горя мало:
Умылася в снегу
И лишь румяней стала
Наперекор врагу.
Чародейкою зимою…
Чародейкою Зимою
Околдован, лес стоит —
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит.
И стоит он, околдован, —
Не мертвец и не живой —
Сном волшебным очарован,
Весь опутан, весь окован
Легкой цепью пуховой…
Солнце зимнее ли мещет
На него свой луч косой —
В нем ничто не затрепещет,
Он весь вспыхнет и заблещет
Ослепительной красой.
Давно ль, давно ль, о Юг блаженный…
Давно ль, давно ль, о Юг блаженный,
Я зрел тебя лицом к лицу —
И ты, как бог разоблаченный,
Доступен был мне, пришлецу?..
Давно ль — хотя без восхищенья,
Но новых чувств недаром полн —
И я заслушивался пенья
Великих Средиземных волн?
Но песнь их, как во время оно,
Полна гармонии была,
Когда из их родного лона
Киприда светлая всплыла…
Они все те же и поныне —
Все так же блещут и звучат —
По их лазоревой равнине
Святые призраки скользят.
Но я, я с вами распростился —
Я вновь на Север увлечен…
Вновь надо мною опустился
Его свинцовый небосклон…
Здесь воздух колет… Снег обильный
На высотах и в глубине —
И холод, чародей всесильный,
Один здесь царствует вполне.
Но там, за этим царством вьюги,
Там, там, на рубеже земли,
На золотом, на светлом Юге,
Еще я вижу вас вдали —
Вы блещете еще прекрасней,
Еще лазурней и свежей —
И говор ваш еще согласней
Доходит до души моей!
Осенний вечер
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!.
.
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья!..
Читайте также — Лучшие стихи Есенина
Утихла биза…
Утихла биза…Легче дышит
Лазурный сонм женевских вод —
И лодка вновь по ним плывет,
И снова лебедь их колышет.
Весь день, как летом, солнце греет —
Деревья блещут пестротой —
И воздух ласковой волной
Их пышность ветхую лелеет.
А там, в торжественном покое,
Разоблаченная с утра,—
Сияет Белая Гора,
Как откровенье неземное —
Здесь сердце так бы все забыло,
Забыло б муку всю свою,—
Когда бы там — в родном краю —
Одной могилой меньше было…
Листья
Пусть сосны и ели
Всю зиму торчат,
В снега и метели
Закутавшись, спят —
Их тощая зелень,
Как иглы ежа,
Хоть ввек не желтеет,
Но ввек не свежа.
Мы ж, легкое племя,
Цветем и блестим
И краткое время
На сучьях гостим.
Все красное лето
Мы были в красе —
Играли с лучами,
Купались в росе!..
Но птички отпели,
Цветы отцвели,
Лучи побледнели —
Зефиры ушли.
Так что же нам даром
Висеть и желтеть?
Не лучше ль за ними
И нам улететь!
О буйные ветры,
Скорее, скорей!
Скорей нас сорвите
С докучных ветвей,
Сорвите, умчите,
Мы ждать не хотим,
Летите, летите!
Мы с вами летим!..
Обвеян вещею дремотой…
Обвеян вещею дремотой,
Полураздетый лес грустит…
Из летних листьев разве сотый,
Блестя осенней позолотой,
Еще на ветви шелестит.
Гляжу с участьем умиленным,
Когда, пробившись из-за туч,
Вдруг по деревьям испещренным,
С их ветхим листьем изнуренным,
Молниевидный брызнет луч.
Как увядающее мило!
Какая прелесть в нем для нас,
Когда, что так цвело и жило,
Теперь, так немощно и хило,
В последний улыбнется раз!.
.
Стихи Тютчева о любви
Я помню время золотое…
Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край:
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея,
Руина замка в даль глядит,
Стояла ты, младая Фея,
На мшистый опершись гранит, —
Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.
И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.
Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.
И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.
Слезы
O lacrimarum fons…
Gray
Люблю, друзья, ласкать очами
Иль пурпур искрометных вин,
Или плодов между листами
Благоухающий рубин.
Люблю смотреть, когда созданье
Как бы погружено в весне,
И мир заснул в благоуханье
И улыбается во сне!.
.
Люблю, когда лицо прекрасной
Весенний воздух пламенит,
То кудрей шелк взвевает сладострастный,
То в ямочки впивается ланит!
Но что все прелести пафосския царицы,
И гроздий сок, и запах роз
Перед тобой, святой источник слез,
Роса божественной денницы!..
Небесный луч играет в них
И, преломясь о капли огневые,
Рисует радуги живые
На тучах жизни громовых.
И только смертного зениц
Ты, ангел слез, дотронешься крылами —
Туман рассеется слезами,
И небо серафимских лиц
Вдруг разовьется пред очами.
В душном воздуха молчанье…
В душном воздуха молчанье,
Как предчувствие грозы,
Жарче роз благоуханье,
Звонче голос стрекозы…
Чу! за белой, дымной тучей
Глухо прокатился гром;
Небо молнией летучей
Опоясалось кругом…
Жизни некий преизбыток
В знойном воздухе разлит,
Как божественный напиток
В жилах млеет и горит!
Дева, дева, что волнует
Дымку персей молодых?
Что мутится, что тоскует
Влажный блеск очей твоих?.
.
Что, бледнея, замирает
Пламя девственных ланит?
Что так грудь твою спирает
И уста твои палит?..
Сквозь ресницы шелковые
Проступили две слезы…
Иль то капли дождевые
Зачинающей грозы?..
Лето 1854
Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство —
И как, прошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?..
Гляжу тревожными глазами
На этот блеск, на этот свет…
Не издеваются ль над нами?
Откуда нам такой привет?..
Увы, не так ли молодая
Улыбка женских уст и глаз,
Не восхищая, не прельщая,
Под старость лишь смущает нас!..
К N.N.
Ты любишь, ты притворствовать умеешь —
Когда в толпе, украдкой от людей,
Моя нога касается твоей,
Ты мне ответ даешь и не краснеешь!
Все тот же вид рассеянный, бездушный,
Движенье персей, взор, улыбка та ж —
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,
Любуется твоей красой послушной.
Благодаря и людям и судьбе,
Ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену
Все радости… Измена льстит тебе.
Стыдливости румянец невозвратный,
Он улетел с твоих младых ланит —
Так с юных роз Авроры луч бежит
С их чистою душою ароматной.
Но так и быть! в палящий летний зной
Лестней для чувств, приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда
Сверкает кровь сквозь зелени густой!
Проходя свой путь по своду…
Проходя свой путь по своду,
Солнце знает ли о том,
Что оно-то жизнь в природу
Льет в сиянье золотом,
Что лучом его рисует
Бог узоры на цветке,
Земледельцу плод дарует,
Мечет жемчуг по реке?
Вы, на все бросая <милый>
Взгляд ваш, знаете ль о том,
Что вся жизнь моя и силы
В вашем взоре огневом?
Все отнял у меня казнящий Бог…
Все отнял у меня казнящий Бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил Он,
Чтоб я Ему еще молиться мог.
На Неве
И опять звезда играет
В легкой зыби невских волн,
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн…
И меж зыбью и звездою
Он скользит как бы во сне,
И два призрака с собою
Вдаль уносит по волне…
Дети ль это праздной лени
Тратят здесь досуг ночной?
Иль блаженные две тени
Покидают мир земной?
Ты, разлитая как море,
Дивно-пышная волна,
Приюти в своем просторе
Тайну скромного челна!
Весь день она лежала в забытьи…
Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали —
Лил теплый летний дождь — его струи
По листьям весело звучали.
И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму,
И долго слушала — увлечена,
Погружена в сознательную думу…
И вот, как бы беседуя с собой,
Сознательно она проговорила
(Я был при ней, убитый, но живой):
«О, как все это я любила!..»
Любила ты, и так, как ты, любить —
Нет, никому еще не удавалось —
О Господи!.. и это пережить…
И сердце на клочки не разорвалось…
Стихи Тютчева о Родине
Как насаждения Петрова…
Как насаждения Петрова,
В Екатерининской долине
Деревья пышно разрослись —
Так насаждаемое ныне,
Здесь русское живое слово
Расти и глубже коренись.
Как дочь родную на закланье…
Как дочь родную на закланье
Агамемнон богам принес,
Прося попутных бурь дыханья
У негодующих небес, —
Так мы над горестной Варшавой
Удар свершили роковой,
Да купим сей ценой кровавой
России целость и покой!
Но прочь от нас венец бесславья,
Сплетенный рабскою рукой!
Не за коран самодержавья
Кровь русская лилась рекой!
Нет! нас одушевляло в бое
Не чревобесие меча,
Не зверство янычар ручное
И не покорность палача!
Другая мысль, другая вера
У русских билася в груди!
Грозой спасительной примера
Державы целость соблюсти,
Славян родные поколенья
Под знамя русское собрать
И весть на подвиг просвещенья
Единомысленных, как рать.
Сие-то высшее сознанье
Вело наш доблестный народ —
Путей небесных оправданье
Он смело на себя берет.
Он чует над своей главою
Звезду в незримой высоте
И неуклонно за звездою
Спешит к таинственной мете!
Ты ж, братскою стрелой пронзенный,
Судеб свершая приговор,
Ты пал, орел одноплеменный,
На очистительный костер!
Верь слову русского народа:
Твой пепл мы свято сбережем,
И наша общая свобода,
Как феникс, зародится в нем.
И дым отечества нам сладок и приятен…
«И дым отечества нам сладок и приятен!» —
Так поэтически век прошлый говорит.
А в наш — и сам талант все ищет в солнце пятен,
И смрадным дымом он отечество коптит!
Умом Россию не понять…
Умом — Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать —
В Россию можно только верить.
Два единства
Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льется через край, и Запад тонет в ней —
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши —
Славянский мир, сомкнись тесней…
«Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью —
А там увидим, что прочней…
Читайте также — Стихи о любви
Славянам
Привет вам задушевный, братья
Со всех Славянщины концов,
Привет наш всем вам, без изъятья!
Для всех семейный пир готов!
Недаром вас звала Россия
На праздник мира и любви;
Но знайте, гости дорогие,
Вы здесь не гости, вы — свои!
Вы дома здесь, и больше дома,
Чем там, на родине своей, —
Здесь, где господство незнакомо
Иноязыческих властей,
Здесь, где у власти и подда?нства
Один язык, один для всех,
И не считается Славянство
За тяжкий первородный грех.
Хотя враждебною судьбиной
И были мы разлучены,
Но все же мы народ единый,
Единой матери сыны;
Но все же братья мы родные.
Вот, вот что ненавидят в нас:
Вам не прощается Россия,
России не прощают вас!
Смущает их, и до испугу,
Что вся славянская семья
В лицо и недругу и другу
Впервые скажет: — Это я!
При неотступном вспоминаньи
О длинной цепи злых обид
Славянское самосознанье,
Как Божья кара, их страшит!
Давно на почве европейской,
Где ложь так пышно разрослась,
Давно наукой фарисейской
Двойная правда создалась:
Для них — закон и равноправность,
Для нас — насилье и обман,
И закрепила стародавность
Их как наследие славян.
И то, что длилося веками,
Не истощилось и поднесь,
И тяготеет и над нами —
Над нами, собранными здесь…
Еще болит от старых болей
Вся современная пора…
Не тронуто Коссово поле,
Не срыта Белая Гора!
А между нас — позор немалый, —
В славянской, всем родной среде,
Лишь тот ушел от их опалы
И не подвергся их вражде,
Кто для своих всегда и всюду
Злодеем был передовым:
Они лишь нашего Иуду
Честят лобзанием своим.
Опально-мировое племя,
Когда же будешь ты народ?
Когда же упразднится время
Твоей и розни и невзгод,
И грянет клич к объединенью,
И рухнет то, что делит нас?..
Мы ждем и верим Провиденью —
Ему известны день и час…
И эта вера в правду Бога
Уж в нашей не умрет груди,
Хоть много жертв и горя много
Еще мы видим впереди…
Он жив — Верховный Промыслитель,
И суд Его не оскудел,
И слово «Царь-Освободитель»
За русский выступит предел.
Русская география
Москва и Град Петров, и Константинов Град —
Вот царства Русского заветные Столицы…
Но где предел ему? и где его границы —
На север, на восток, на юг и на закат?..
Грядущим временам судьбы их обличат…
Семь внутренних морей и семь великих рек…
От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,
От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…
Вот царство Русское… и не прейдет вовек,
Как то провидел Дух, и Даниил предрек…
Стихи Тютчева о вере
Наш век
Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры — но о ней не просит…
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
«Впусти меня! — Я верю, Боже мой!
Приди на помощь моему неверью!..».
Он, умирая, сомневался…
Он, умирая, сомневался,
Зловещей думою томим…
Но Бог, недаром, в нем сказался —
Бог верен избранным Своим.
Сто лет прошли в труде и горе —
И вот, мужая с каждым днем,
Родная Речь, уж на просторе,
Поминки празднует по нем.
Уж не опутанная боле,
От прежних уз отрешена —
На всей своей разумной воле
Его приветствует она…
И мы, признательные внуки,
Его всем подвигам благим,
Во имя Правды и Науки
Здесь память вечную гласим.
Да, велико его значенье —
Он, верный Русскому уму,
Завоевал нам Просвещенье —
Не нас поработил ему —
Как тот борец ветхозаветный,
Который с Силой неземной
Боролся до звезды рассветной —
И устоял в борьбе ночной.
Святая ночь на небеса взошла…
Святая ночь на небосклон взошла,
И день отрадный, день любезный
Как золотой покров она свила,
Покров, накинутый над бездной.
И, как виденье, внешний мир ушел…
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь, и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он —
Упразднен ум, и мысль осиротела —
В душе своей, как в бездне, погружен,
И нет извне опоры, ни предела…
И чудится давно минувшим сном
Ему теперь все светлое, живое…
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье родовое.
Чертог твой, спаситель, я вижу украшен…
Чертог Твой, Спаситель, я вижу украшен,
Но одежд не имею, да вниду в него.
О вещая душа моя!..
О вещая душа моя!
О, сердце, полное тревоги,
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!..
Так, ты — жилица двух миров,
Твой день — болезненный и страстный,
Твой сон — пророчески-неясный,
Как откровение духов…
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые —
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
Пошли, Господь, свою отраду…
Пошли, Господь, свою отраду
Тому, кто в летний жар и зной,
Как бедный нищий, мимо саду,
Бредет по жесткой мостовой;
Кто смотрит вскользь — через ограду —
На тень деревьев, злак долин,
На недоступную прохладу
Роскошных, светлых луговин.
Не для него гостеприимной
Деревья сенью разрослись —
Не для него, как облак дымный,
Фонтан на воздухе повис.
Лазурный грот, как из тумана,
Напрасно взор его манит,
И пыль росистая фонтана
Главы его не осенит…
Пошли, Господь, свою отраду
Тому, кто жизненной тропой,
Как бедный нищий — мимо саду —
Бредет по знойной мостовой.
Поскольку вы здесь…
У нас есть небольшая просьба.
Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Кантата
Перейти в конец галереи изображений
Перейти к началу галереи изображений
Lieferzeit
2-3 Tage
Прокат/исполнительский материал
Валентин Сильвестров (Композитор) | Александр Блок (Автор оригинального текста) | Федор Иванович Тютчев (Автор оригинального текста)
для сопрано и камерного оркестра
на стихи Ф. Тютчева и А. Блока
сопрано и камерный оркестр
Номер продукта: LBEL 1288
Издание: Исполнение
Подробная информация о продукте
Содержание
I «So wie das Meer den Erdenball umfängt.
..»
человек
Представления
Сортировать по: RelevanceTitle — AscendingTitle — DescendingDate — AscendingDate — Descending Установить восходящее направление
Отображать:
5 10 20 30 40 50
Валентин Сильвестров
Кантата
Кантате
Дирижер: Игорь Дронов
Оркестр: Студия Ансамбля новой музыки
13 сентября 2017 г.
|
Москва (Россия), Консерватория им. Чайковского
Валентин Сильвестров
Кантата
Кантате
Дирижер: Игорь Блашков
Оркестр: Kiewer Kammerorchester
12 января 1975 г. | Киев (Украина) — Мировая премьера
Сортировать по: RelevanceTitle — AscendingTitle — DescendingDate — AscendingDate — Descending Установить восходящее направление
Отображать:
5 10 20 30 40 50
Отзывы
Будьте первым, кто оставит отзыв об этом продукте.
Только зарегистрированные пользователи могут оставлять отзывы. Пожалуйста, войдите или создайте учетную запись.
«Мне нравится Служба лютеран…» (Ф.Тютчев и христианство)
(Ф.Тютчев и христианство)
Он не сказал бы в молитве плача
Плач, когда он стоит перед закрытой дверью
“ Пожалуйста, впустите меня; Твое лицо я ищу
Верю; помоги моему неверию, Господи!»
Нужно разобраться, какой час дня мы переживаем в христианстве. Но, если ночь еще не наступила, мы увидим дивное и великое.
Нет золотой середины между Христом и безумием.
О религиозном мировоззрении Федора Ивановича Тютчева написано очень много, но особенно поражает разнообразие мнений о том, в чем же заключалось это мировоззрение. Споры вокруг убеждений поэта сосредоточены на том, какой путь должен пройти человек, чтобы стать духовно зрелым. Тютчева по-разному называли пантеистом, «западником», ортодоксальным мыслителем и даже «платоником» — и каждый из этих ярлыков в той или иной степени заслужен (в контексте, конечно).
Путь Тютчева как религиозного мыслителя чем-то напоминает духовный путь знаменитого святого Августина. Августин, хотя, возможно, и не был его архетипом, тоже был близкой душой. Путь, описанный в «Исповеди» Августина, актуален для многих, если не для большинства верующих сегодня, которые ступили на путь открытия своего истинного «я» и на путь духовной зрелости. Конец этого пути, как его понимает русский поэт, можно почерпнуть из написанных им немногих кратких цитат, служащих эпиграфом к этой статье.
Есть еще одна общая черта Тютчева и святого Августина: универсальная и всеобъемлющая отзывчивость. Впервые упомянув о «всеобщей отзывчивости» гения Пушкина, Достоевский подразумевал, что это действительно одна из отличительных черт русской души. С точки зрения христианина, именно эта чуткая отзывчивость и делает этих двух великих мыслителей такими похожими, несмотря на различия между Тютчевым и св. Августином в исторической хронологии, географии, культуре и образе жизни.
Итак, к чему сравнение? Да потому, что это как бы подтверждает мысль о том, что исповедь сама по себе является сердцевиной, присущей русской гениальности.
Некоторым образом русский поэт является одновременно и пророком, и исповедником своего народа. Без сомнения, Тютчев является образцом этой конфессиональной культуры, унаследованной от традиций «Исповеди» Августина и от множества русских поэтов Золотого века.
Здесь мы вспомним строки, написанные Пушкиным: «Старый Державин заметил нас и благословил перед смертью». Это был другой «старичок», сам Пушкин, опубликовавший знаменитый сборник из двадцати четырех стихотворений Тютчева в двух номерах журнала «Современник» в 1836 году, незадолго до своей смерти. Хотя старик (Пушкин) был всего на четыре с половиной года старше Тютчева, было видно, что эстафета исповеди передана.
Лев Толстой вспоминал, как в 1855 году он принял «Тургенев, Некрасов и Ко. большие усилия, чтобы уговорить меня читать Тютчева. Но как только я прочитал это, я был ошеломлен масштабами его художественного таланта». Отметим, что на тот момент Тютчев находился в печати уже четверть века. Привилегия этого повторного «открытия» должна быть передана другому «старику», т.
е. е. Н. Некрасов. В 1850 году Некрасов обратил внимание читателей «Современника» на стихи тогда еще 46-летнего Тютчева, которых тот сравнивал с лучшими образцами русского поэтического гения.
Очевидно, рассуждения о религиозных исканиях Тютчева нужно излагать с одной очевидной посылкой. Несмотря на все многообразие смыслов, которые можно выделить в поэзии Тютчева, православный (или шире — общехристианский) дух его произведений превалирует над любыми поверхностными проявлениями пантеистических, экуменических и тому подобных нюансов.
Поэма Мне нравится служба лютеран яркий тому пример. Взгляд на протестантизм, которого придерживались славянские культуры, менялся от десятилетия к десятилетию. Но показательно, что такие русские монархи, как Екатерина Первая, Екатерина Вторая и Петр Третий, вышли из протестантских корней только для того, чтобы стать православными царями своего времени.
Есть две вещи в протестантизме, которые делают православного верующего несчастным (если не принимать во внимание доктринальные аргументы).
Во-первых, это явное оторванность от национальной культуры (вытекающее из толкования апостольского изречения «ни язычника, ни иудея…»), а во-вторых, то, о чем писал сам Тютчев в октябре 1834 г.:
Мне нравится Служба лютеран…
Их богослужение сурово, но внушительно
Пустота полых храмов так позирует
Придает возвышенность.О, разве ты не видишь? Ты, готов в путь,
Это твой последний день, когда ты можешь прикоснуться к истинной вере
Эта вера едва переступила порог
Но смотри, ее дом полон мошенниковЭта вера едва переступила порог
Дверь в одном дюйме от закрытия
И все же час пробил, молите Бога,
Это ваш последний шанс, так что не упустите его.
Здесь подразумевается старинное лютеранство, которому удалось сохранить многие ранние церковные и храмовые ритуалы на протяжении всей истории. Исходя из этих почти конфессиональных строк Тютчева, мы можем понять, почему, с православной точки зрения, различные протестантские деноминации, утратившие эти основы, не могут претендовать на знание абсолютной истины.
В то же время стихи Тютчева указывают на общую почву, на которой еще может состояться христианский диалог с разных точек зрения. Тютчев, имея в виду западную традицию, с пониманием и терпимой оценкой ее обычаев, вызывал острое понимание и чуткость к этим тонкостям.
Стихотворение Тютчева Мне нравится Служба лютеран вызвало шквал полярных интерпретаций. Одни искренне полагали, что Тютчев чуть ли не высмеивал протестантизм, а другие предполагали, что поэт предпочитал лютеранскую позицию православной. Как и ожидалось, между этими двумя крайними взглядами нарастал раскол во мнениях, склонявшихся так или иначе. возможные «расшифровки» стихотворения Тютчева сводятся к такому простому понятию, что духовное состояние каждого невоцерковленного человека, страстно ищущего веру, есть картина того состояния, в котором находился поэт в разные периоды своей жизни. Духовные искания на грани, на грани веры — не в этом ли квинтэссенция человеческого состояния как в тютчевские годы, так и в более поздние времена (т.
делал? Поиски пути, истины и жизни просвечивают два знаменитых четверостишия, тесно связанных с размышлениями Тютчева о стремлении лютеранина к вере, обостряемой угрозой ее утраты.
И снова, три года спустя:
Тютчев развивает свой взгляд на классическое лютеранство — так же, как Арсений Тарковский в образах своих стихов много десятилетий спустя:
Так же, как Тарковский, например, исследует лютеранство» с другой стороны зеркала»: Оттуда он видит самое главное: поиски верного пути, когда надежды уже почти нет, когда «Бог прокурор у меня все отнял…»
Высший путь и ожидаемая вера — это то, что человечество могло утратить в поисках особой истины, лишенной Бога и цели.
Необходимо отметить, что со временем представления русских мыслителей ХХ века о протестантизме эволюционировали от откровенной нетерпимости к возможности взаимопонимания. В царствование Александра Первого в Цензурный устав было включено следующее положение: «Настоящим воспрещается всякое действие, которым одна христианская церковь осуждает другую под предлогом защиты или оправдания первой.
Такой поступок является нарушением союза любви, соединяющего всех христиан одним Духом во Христе». По словам А. Хомякова, «протестантизм поднялся из недр католицизма и возродил надежду на то, что человеческие верования могут основываться на фундаменте более высоком, чем рационализм или законничество, что спасение и истинное обновление можно найти в духовном изменении, предлагаемом человечеству его Создатель. Воодушевленный и заряженный суровой поэзией протестантизма, возвеличивающей человеческую личность и изобилующий юношескими мечтами, протестантизм влил свежую кровь в переутомленные жилы дряблого латинства».
И. Кириевский дополняет и уточняет мысль Хомякова: «Реформация как общественное явление способствовала просвещению христианских народов, избавляя их от тягостного интеллектуального гнета Рима. В этом главная заслуга протестантизма, вернувшего человеку его человеческое достоинство и завоевавшего ему право быть разумным существом».
В. Соловьев внес большой вклад в понимание истинного значения Реформации.
Он подчеркивал, что ее ключевым моментом является не «национальный или политический протест, а исключительно нравственный протест со стороны принуждаемых, добивающихся такой свободы и прав, дарованных каждому отдельному духу его Творцом. Решительное утверждение личной религиозной свободы и суверенитета личной совести следует приписать протестантизму».
Но поиски Тютчева идут гораздо глубже протестантства (лютеранства). По словам Б. Тарасова, в понимании Тютчева без веры в Бога невозможен здоровый рост, уравновешенность ума и истинная жизнеспособность личности, общества или государства. Ибо именно вера примиряет «начало» и «конец» вопреки всему; и именно через веру удовлетворяется глубокое стремление к любому смыслу, оставшемуся после смерти, и укрепляются самые высокие моральные стандарты.
Духовные основы укрепляются, когда человек находит свою бренную человечность освещенной ярким светом вечности, безусловной добродетели и неизменного разума. Отказываясь от Бога и своего мистического происхождения, человек теряет связь с высшим нравственным стандартом и путь к истинной свободе; теряет способность отличать добро от зла и становится «одержимым», тщетно блуждающим в поисках иллюзорного бессмертия и истинной цели существования.