Творческий путь жуковского – Творческий путь В. А. Жуковского

Содержание

Творческий путь В. А. Жуковского

В отделе редких книг Научной библиотеки МПГУ хранятся издания произведений Василия Андреевича Жуковского конца XIX – первой половины XX вв. (1892 – 1943 гг.): баллады, переводы и собственные стихотворные и прозаические произведения.

Творческий путь Василия Андреевича Жуковского,

(29 января [9 февраля] 1783 – 12 апреля [24 апреля] 1852)

Его стихов пленительная сладость

Пройдет веков завистливую даль,

И, внемля им, вздохнет о славе младость.

Утешится безмолвная печаль

И резвая задумается радость.

А. С. Пушкин («К портрету Жуковского»)

Василий Андреевич Жуковский – русский поэт, переводчик, один из основоположников русского романтизма.

Он родился 29 января (9 февраля) 1783 года в селе Мишинском, что на стыке трех губерний – Орловской, Тульской и Калужской. По своему рождению Жуковский был незаконнорожденным: его отец, богатый помещик Афанасий Иванович Бунин, когда-то взял в дом турчанку Сальху, взятую в плен русскими при штурме Бендера в 1770 году и получившую при крещении имя Елизаветы Дементьевны Турчаниновой, которая и стала матерью будущего поэта.

Фамилию свою ребенок получил от жившего в имении Бунина на вольных хлебах бедного дворянина Андрея Ивановича Жуковского, стал крестным отцом ребенка и затем его усыновил. Это позволило младенцу избежать участи незаконнорожденного, но для получения им дворянства потребовалось зачислить малолетнего Жуковского на фиктивную военную службу.

Жена Афанасия Ивановича Марья Григорьевна и её мать заботились о Василии как о родном ребенке, и недостатка в ласковом и заботливом отношении он не испытывал. Несмотря на это, мальчик тяжело переживал своё двойственное положение, и уже с юных лет мечтал как о чем-то несбыточном о семейном счастье, о близких, которые принадлежали бы ему «по праву».

В 1797 году, в четырнадцатилетнем возрасте Жуковского определяют в Благородный пансион при Московском университете, где юноша с особым чаяньем изучает рисование, словесность, историю, французский и немецкий языки и где он скоро становится одним из первых учеников.

Уже в те годы поэт делает первые пробы пера, наиболее значительные из которых – стихотворение Майское утро (1797) и прозаический отрывок Мысли при гробнице (1797), написанные явно под влиянием Николая Михайловича Карамзина и его «Бедной Лизы».

Сложилось так, что именно Карамзин – кумир тогдашней молодежи, известный писатель, стал для начинающего поэта и старшим другом, и литературным критиком. После того, как состоялось их знакомство, Жуковский отдает на суд старшему товарищу свой перевод элегии английского поэта Томаса Грея «Сельское кладбище». В том же 1802 переработанная элегия благодаря стараниям Карамзина, тогдашнего издателя «Вестника Европы», была опубликована в этом журнале. С этой-то публикации начинает восходить звезда Василия Андреевича и распространяться его слава как тонкого лирика, мастера «пейзажа души», по выражению историка литературы Александра Николаевича Веселовского.

В другой, написанной несколько позже, уже оригинальной элегии Вечер поэтический облик Жуковского уже вполне определен. В этой «медитативной» элегии главным оказывается переживание автора, эмоциональность, а язык поэта поражает своей музыкальностью, стройностью и «соразмерностью». Но Жуковский далек от описательного психологизма. Не случайно критики, рассуждая о его поэтике, не раз говорят о том, что в его стилистической системе зачастую большое значение приобретает символический вечерний пейзаж, спокойная, дремлющая природа, рассуждения на тему смерти, столь характерные для поэтики сентиментализма.

В эти годы Жуковский много работает, и уже в 1804 выходит первая книжка из его шеститомного перевода с французского «Дон Кишота» Сервантеса. Читатели были поражены – в общем-то сухой, вялый французский перевод заиграл под пером Жуковского русской, мелодичной, завораживающей речью.

В сущности, сама натура поэта, впечатлительного и ранимого, противилась размеренной и упорядоченной работе чиновником в Соляной конторе, куда он был определен после окончания пансиона в 1800. Повод, чтобы порвать со службой, не замедлил представиться – однажды резко ответив на грубость начальника, он попал под арест, после чего тут же ушел в отставку и удалился в родное имение. В Мишинском, где он не был долгие годы, поэт отдыхает душой, предается созерцанию природы и анализирует свою душевную жизнь – ведет дневник, и, конечно же, не забывает о стихах.
И тут судьба посылает ему встречу с дочерью его сводной сестры, Машей Протасовой, которая вошла в историю русской поэзии как муза, ангел-хранитель поэта, и в то же время – неиссякаемый источник его страданий. Влюбленные мечтали об одном – соединить навеки свои жизни, вступить в законный союз. Но мать Маши была категорически против браков между родственниками, даже дальними, и вплоть до смерти Маши Протасовой не отступилась от своего решения.

Так в творчестве Жуковского с новой силой начинает звучать неистребимый, на грани надежды и утраты мотив противостояния, а порой и переплетение земной печальной юдоли с небесным, совершенным там, придающей его стихам пронзительно-щемящее, страстное звучание.
Недаром назвал поэта «Литературным Коломбом Руси» Белинский. Дымка таинственности, существование как бы на грани двух миров – видимого и невидимого, сосредоточенность на чувствах души – все эти неизменные спутники романтизма давали критику полное право назвать Василия Андреевича Жуковского одним из создателей новой русской поэзии, открывшим «Америку романтизма».

В то же время Жуковский мог быть и человеком действия, и беспристрастным критиком, и организатором. Уже в 1808 он становится у кормила журнала «Вестник Европы» и в свои 25 лет успешно справляется с обязанностями главного редактора. При этом он успевает переводить, писать сказки, стихи, литературно-критические статьи, рецензии…

Работая на поприще главного редактора «Вестника Европы», Жуковский одним из первых привлек внимание читателя к критике как таковой и «уважать ее заставил» как особый, самостоятельный жанр литературного творчества. В своих критических статьях поэт заявляет о новом направлении в русской литературе – о романтизме. Вместо старых строгих норм классицизма он предлагает иные критерии оценки литературного произведения – вкус, а также стилистическую сочетаемость, «соразмерность» и «сообразность».
В 1810-х гг. расцветает талант самого Жуковского. В 1808 литературная общественность была взбудоражена неожиданной публикацией: ценители изящной словесности могли прочитать на страницах «Вестника Европы» первую балладу Жуковского под названием «Людмила» – как и многие другие сочинения автора в том же жанре, – вольный перевод, в данном случае немецкого поэта Г. Бюргера. За пределы известного, познаваемого мира, в страшную и сладкую даль увлекают образы баллады, и потустороннее, пугающее и манящее вплетается в ее ткань, заставляя трепетать и героев этого сочинения, и его читателей.

Следующая баллада Жуковского – «Светлана», уже не перевод, а оригинальное произведение, так полюбилась российскому читателю, так органично слилась с народной жизнью, что строки из нее уже многие годы спустя напевали над детской колыбелью:

Раз в крещенский вечерок девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали…

(в отделе редких книг находится сборник баллад (рис. 1), изданный в 1914 году, содержащий, в частности, баллады «Людмила», «Светлана», «Эолова арфа», «Рыцарь Тогенбург», «Рыбак»)

Позже, в оригинальной балладе Жуковского «Эолова арфа» (1814) читатель находит редкое сочетание лирической стихии и балладной поэзии. Лейтмотив двоемирия, проходящий через все творчество поэта, особенно после смерти Маши Протасовой, звучит здесь особенно пронзительно: героиня баллады не умирает, а «плавно переходит» в «очарованное там», где и наступает соединение с возлюбленным.

Но не только «преданья старины глубокой», не только «звуки сладкие и молитвы» вдохновляли музу Жуковского. Звон бранного оружия во имя чести Родины, свист «канонады дьявольской» во времена тягостных испытаний войны 1812 года знал поэт не понаслышке. В чине поручика ополчения дошел аж до самой Вильны, да и муза его уже готова была петь на иной лад: «сокровенная жизнь сердца» теперь стала жизнью всей нации, душа которой пульсировала в унисон каждому сердцу и составляла единое духовное целое.

«Певец во стане русских воинов» (рис. 2) – «романтическая ода», которая, по словам литературоведа доктора филологических наук, профессора Валентина Ивановича Коровина (заведующий кафедрой русской литературы филологического факультета МПГУ) «очаровала современников интимным, личным преломлением патриотической темы», и недаром Россия в Певце…» – «не Отечество, а „милая Родина“, дорогая сердцу воспоминаниями детства». По рассказу писателя И. Лажечникова, стихами из Певца… зачитывались на фронте, выучивали наизусть, разбирали… Она поднимала боевой дух, вдохновляла на ратные подвиги, а порою и вызывала на глазах закаленных в боях воинов «скупую мужскую слезу»:

Там все – там родших милый дом:

Там наши жены, чада;

О нас их слезы пред Творцом;

Мы жизни их отрада;

За них, друзья, всю нашу кровь!

На вражьи грянем силы;

Да в чадах к родине любовь

Зажгут отцов могилы.

А после 1812 начинается новая «война», на этот раз литературная. На одном из полюсов оказываются члены общества «Беседа любителей русского слова» во главе с Шишковым, на другом – общество «Арзамас», бессменным секретарем которого становится Жуковский. Его острый ум, склонность к каламбурам, шуточным и дружеским посланиям делают его душой общества. Среди его друзей и единомышленников – Василий и Александр Пушкины, А.Тургенев, П.Вяземский, С.Уваров… Все те, кто был солидарен с требованием Карамзина «писать так, как говорят», опираясь при этом на изменчивость литературных языковых норм. Шишков же, напротив, выступал как сторонник неискаженного русского языка, ссылаясь на традиции Ломоносова.

Однако сам Жуковский своеобразно пользуется поэтическим языком. Его излюбленные слова – любовь, красота, невидимое, неизъяснимое, тишина, радость – на разные лады варьируются и перетекают из одного стихотворения в другое, создавая причудливую вязь, увлекая читателя в иной, лучший мир, в дальнюю, обетованную страну. Истинный романтик, он полагает, что «внешняя точность описания мешает постигнуть тайны мироздания, доступные только интуиции, мгновенному поэтическому озарению…».

Не потому ли к поэзии Жуковского еще при жизни автора относились по-разному. Белинский, например, полагал, что некая туманность, расплывчатость поэтических образов Василия Андреевича и составляет главную прелесть, равно как и главный недостаток его произведений. К.Рылеев прямо писал о пагубном воздействии поэта на русскую литературу, а Бестужев, также считая изъяном склонность к мистицизму, писал все же так: «С Жуковского и Батюшкова начинается новая школа нашей поэзии. Оба они постигли тайну величественного, гармонического языка русского».

Пушкин же и вовсе называл Жуковского «кормилицей» всей последующей плеяды поэтов, признавая его заслуги в разработке нового поэтического языка. Защищая своего друга, Пушкин вопрошал в письме Рылееву: «Зачем кусать нам груди кормилицы нашей? Потому что зубки прорезались?». Жуковский, в свою очередь, видел в Пушкине восходящее «солнце русской поэзии» и в ответ на подношение только что вышедшей поэмы «Руслан и Людмила» подарил Пушкину свой портрет (рис. 3) художника Е. Эстеррейха с надписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму Руслан и Людмила. 1820 марта 26. Великая пятница».

С годами, особенно после пережитой глубокой личной драмы, Жуковский все более задумывается о «небесном», о «святом», в стихах его все явственнее звучит религиозный, а порою мистический оттенок. И хотя друзья поэта опасались, что после смерти своей музы и «ангела-хранителя» Маши Протасовой он лишится главного источника вдохновения, перо он вовсе не думает оставлять. Разве что стиль его произведений становится несколько строже, порою он отказывается и от стилистических излишеств, и от традиционной рифмы. Слово для него все более и более становится знаком чего-то неизмеримо более существенного, чем видимый, осязаемый мир, а «избыток неизъяснимых чувств», по-прежнему переполняющий его душу, «жаждет излиться и не находит вещественных знаков для выражения». «Все необъятное в единый вздох теснится; и лишь молчание понятно говорит», – пишет он в известном стихотворении «Неизъяснимое» (1819).

В то же время именно словами, поэтической речью Жуковский с годами овладевал все совершенней. Свидетельство тому – прежде всего его оригинальные произведения 20-х гг., пожалуй, наиболее совершенные создания его лирики – Невыразимое, Мотылек и цветы, Таинственный посетитель, стихи, проникнутые фантастичным переплетением жизни человека и тайной жизни мира, природы.

Весьма много и плодотворно в 20–30-е годы поэт трудится и над балладами и переводами. Сюжеты он берет у Шиллера («Рыцарь Тогенбург», 1818), «Кубок» (1831), у Гёте («Рыбак», 1818), у Вальтера Скотта («Замок Смеагольм, или Иванов вечер», 1822), у Уланда («Алонзе», 1831)… Увы – мотив «вечной разлуки» звучит во всех упомянутых сочинениях печальным, неизбежным рефреном…

Кроме того, еще в 20-х годах Жуковский переводит на современный русский язык незадолго до этого обнаруженное «Слово о Полку Игореве», в 1818–1822 переводит «Шильонского узника» Байрона, «Орлеанскую деву» Шиллера, испытывает сильное увлечение Гёте, с которым в 1821, во время первой его заграничной поездки, лично знакомится.

Поприще деятельности Жуковского в его зрелые годы не ограничивается одной лишь изящной словесностью. Уже маститый поэт, почетный член, а затем и академик Петербургской АН, он пользуется доверием императорского двора – его приглашают состоять наставником при малолетнем сыне Николая I, будущем императоре Александре I. Пользуясь своим положением, Жуковский не только пытается воспитать царственного наследника соответственно высоким понятиям нравственности, но принять посильное участие в облегчении участи гонимых и поверженных. Так, во время поездки вместе с юным Александром по Сибири и Уралу он делает все возможное, чтобы помочь сосланным декабристам и их семьям, и во многом благодаря его заступничеству был освобожден от крепостной зависимости украинский поэт Тарас Шевченко…

Бурные дебаты молодости, споры в «Арзамасе» о судьбах русской литературы и всей России сменяются с возрастом уединенными размышлениями о прожитых годах, о содеянном и пережитом. Но литература всегда оставалась для Жуковского делом жизни. Недаром он говорил: «Моя честь, моя фортуна, и все – мое перо…» Он без устали работает, правда, все больше над переводами. Но переводы Жуковского – вполне самостоятельные, равновеликие подлинникам, а порою и превосходящие их произведения.

Одна из работ, выполненных в подобном жанре, итог многолетних трудов, перевод прозаического романа немецкого писателя Ламотт-Фуке «Ундина» (рис. 4), увидевшая свет в 1836. Ундина поражает не столько своим объемом, сколько размахом поднятых в ней тем – о смысле человеческих страданий, о судьбе, о предназначении человека, о любви как силе, «что движет солнце и светила», наконец о предательстве и возмездии…

В то же время поэт вовсе не стремится отображать современную ему действительность, его больше занимает вечное в человеке. Поздние баллады Жуковского, переводы индийской и иранской поэм «Рустем и Зораб» (рис. 5), «Наль и Дамаянти» (рис. 6) – поистине шедевры русской поэзии, мудрые, драматичные и, как это ни парадоксально, современные. Ведь Жуковского беспокоят непреходящие темы, он ищет истоки широкого обобщающего взгляда на жизнь и судьбу, а частое использование им вольного стиха еще больше приближает его поздние переводы к нашему времени.

Эпическим полотном представляется и перевод Жуковским пьесы Фридриха Гальма «Камоэнс», где размышления о вечных вопросах, о судьбе поэта в мире автор вкладывает в уста знаменитого португальского поэта, перед смертью обращающегося к своему сыну:

…Страданием душа поэта зреет,

Страдание – святая благодать…

Поэзия есть бог в святых мечтах земли.

И этому богу поэт остается верен до самой смерти. Вынужденный отказаться от исполнения заветного желания – соединиться с любимой, он будто закалился в страданиях и на склоне дней обрел второе дыхание. Это хорошо понимал Н.Гоголь, когда высказывался по поводу перевода Жуковским бессмертной «Одиссеи» (в отделе редких книг хранится перевод XIII – XVIII песен «Одиссеи» (рис. 7) Гомера Николай Васильевич писал: «Вся литературная жизнь Жуковского была как бы приготовлением к этому делу. Нужно было его стиху выработаться на сочинениях и переводах из поэтов всех стран и языков, чтобы сделаться потом способным передать вечный стих Гомера». К сожалению, не зная древнегреческого языка, поэт был вынужден постигать ритм поэмы и ее звучание с помощью немецкого филолога-классика, который специально для него сделал точный подстрочный перевод. И хотя определенного романтического тона и некоторой сентиментальности Жуковскому все не удалось избежать в своем переводе, корить его за это трудно. Впервые русский читатель смог открыть для себя величественный, яркий, фантастичный мир гомеровского эпоса…

Только в 1841, в возрасте 57 лет, поэт все же обрел семью, женившись на дочери своего друга, Елизавете Рейтерн. Родились дети, но болезнь жены заставила семейство выехать в Германию. Там-то и его настиг недуг, по причине которого он вскоре уже не мог брать перо в руки. Но работа мысли не прекращалась – диктуя, Жуковский заканчивает поэму «Странствующий жид» (рис. 8) – итог своей жизни и творчества, своеобразную «лебединую песню». И наконец в 1851 он пишет элегию «Царскосельский лебедь», заканчивающуюся картиной гибели лебедя, некогда жившего в Царском Селе.

Это было достойное завершение непростой, полной трудов жизни поэта, который вскоре, 12 апреля (24) 1852 года, скончался в Баден-Бадене.

Через некоторое время тело поэта было перевезено в Россию и погребено в Петербурге на кладбище Александро-Невской Лавры неподалеку от могилы его учителя и друга Карамзина.

“Жуковский выразил собою столько же необходимый, сколько и великий момент в развитии духа целого народа… Без Жуковского Пушкин был бы невозможен и не был бы понят”.

В. Г. Белинский

При написании статьи были использованы материал сайта www.tonnel.ru и сетевое издание Большого Русского Биографического Словаря .

mpgu.su

Творческий путь Василия Андреевича Жуковского

Василий Андреевич Жуковский родился в семье тульского помещика Афанасия Ивановича Бунина у турчанки Сальхи, захваченной в плен при штурме русскими войсками Бендер. Мальчик был усыновлен Андреем Григорьевичем Жуковским, жившим в доме Бунина. Для получения дворянства, согласно тогдашним обычаям, необходимо было зачислить Жуковского на военную службу. Он воспитывался в семье Буниных, там получил начальное образование, которое было продолжено сначала в частном пансионе, затем в народном училище, а позднее в доме его крестной матери В.А. Юшковой. Именно здесь он приобщился к литературному творчеству. В 1797 г. он поступил в Благородный пансион при Московском университете, где обрел душевно близких ему друзей, влюбленных, как и он, в европейскую изящную словесность. В пансионе Жуковский встретился с опытными воспитателями и учителями (А.А. Прокоповичем-Антонским, И.П. Тургеневым), которые увлекались проблемами нравственного самоусовершенствования личности и гражданских добродетелей деятельного филантропа. Здесь же окончательно утвердились художественные вкусы Жуковского, сформировавшиеся на основе эстетики сентиментализма и предромантизма.

По окончании пансиона Жуковский становится активным членом Дружеского литературного общества, сыгравшего важную роль в утверждении романтических идей и представлений в русской литературе начала века. Участники этого общества записали в уставе в качестве своей основной задачи служение добродетели и истине. Высокая степень идеализации личности присуща атмосфере и университетского пансиона, и Дружеского литературного общества. Члены общества поставили перед собой задачу знакомить русское общество с новинками западноевропейской литературы.

Ранние стихи Жуковского, написанные по заданию “на случай” в пансионе, внешне подражательны, исполнены моралистического пафоса. Первое печатное лирическое стихотворение — “Майское утро” (1797) — подражание И.И. Дмитриеву, которого Жуковский считал своим наставником в поэзии. “Майское утро” — традиционная одическая похвала, где сквозь привычные риторические формулы ощущается присутствие романтической меланхолии, столь характерной для зрелого поэта.

Однако подлинным началом литературной деятельности Жуковского стало “Сельское кладбище” (1802), перевод в 1801 г. элегии английского поэта Т. Грея. Элегия принесла Жуковскому успеху читателей и широкую известность. Карамзин дал высокую оценку языку и слогу перевода молодого поэта. В центре элегии — мотив благородства и высоких нравственных достоинств поселян в противовес суетному тщеславию богатых и знатных вельмож, она начинается с описания наступающего вечера, затем воссоздается картина сельского кладбища. На нем поэт предается меланхолическим размышлениям, взирая на могилы жителей села, с которыми он сравнивает жизнь заносчивых и знатных богачей, украшающих свои могилы импозантными памятниками, отражающими их суетность и тщеславие. Автор приходит к выводу о внесослов-ной ценности человеческой личности, о том, что духовная полнота человека никак не зависит от его сословной принадлежности. Мысли о смерти всех живущих на земле не колеблют сентимен-тально-романтической убежденности Жуковского, как и английского поэта Грея, в абсолютной оправданности бытия: лирический персонаж “Сельского кладбища” — “бедный певец” — живет “надеждою, что жив его спаситель— Бог”.

Участие Жуковского в журнале “Вестник Европы”, основанном Карамзиным, способствовало утверждению романтической эстетики в русской литературе. Годы пребывания поэта в Москве (1808—1810) отличаются творческой активностью и в области литературной критики.

Расцвету лирического творчества сопутствовали глубокие личные переживания Жуковского, вызванные любовью к Маше Протасовой. Отказ ее матери дать согласие на брак с поэтом вызвал в его душе чувство глубокого разочарования в жизни и придал его лирическим произведениям драматическую окраску. Неудачное замужество Маши, последовавшая затем ее ранняя смерть наложили печать трагизма на всю жизненную судьбу поэта.

В августе 1812 г. Жуковский вступил в Московское народное ополчение. Отечественная война 1812 г. нашла в его поэзии яркий отклик — “Певец во стане русских воинов”. Наполеоновская тема, имевшая своим истоком указанные события, впоследствии также обрела глубокое отображение — “Ночной смотр” (1836), “Четыре сына Франции” (1849).

В мае 1817 г. Жуковский переселяется в Петербург, где активно участвует в литературной и общественной жизни столицы (достаточно вспомнить его деятельность в обществе “Арзамас”). Приобретя известность в светских кругах Петербурга, поэт получает приглашение стать чтецом при императрице Марии Федоровне. И позднее он продолжает службу при дворе: учит русскому языку великую княгиню Александру Федоровну, затем становится наставником наследника престола Александра Николаевича (будущего Александра II).

В исполнении своих обязанностей при императорском дворе он усматривал гражданский долг — воспитать мудрого и образованного монарха, способного благоприятствовать расцвету державы.

Жуковский в эти годы — один из ведущих литераторов России, друг Пушкина. Он принял деятельное участие в смягчении участи декабристов, помогал их женам, благодаря его усилиям был освобожден от крепостной зависимости украинский поэт Т.Г. Шевченко.

После трагической гибели Пушкина, которую он всячески старался предотвратить, Жуковский оказался в разладе со своим придворным окружением. Он уходит в почетную отставку в 1841 г., переезжает жить в Германию, где женится на дочери своего друга художника Е. Рейтерна, Елизавете.

В 1852 г. Жуковский умер в Баден-Бадене, похоронен в Петербурге.

lit-helper.com

Творческий путь Василия Жуковского (Жуковский)

В русскую литературу Жуковский внес «первое пробуждение духа», сознавшего себя \»духом\». Он прямо связал поэзию с жизнью и утвердил принцип — «живи, как пишешь, и пиши, как живешь». Но чаще всего в «святых воспоминаниях» поэт путешествует по иным мирам грез и мечтаний, приоткрывает завесу таинственного и неизведанного:

Чтоб о небе сердце знало

В темной области земной,

Нам туда сквозь покрывало

Он дает взглянуть порой…

Василий Андреевич Жуковский родился 29 января 1783 года в селе Мишенское Белевского уезда Тульской губернии. Он был незаконорожденным сыном помещика Афанасия Ивановича Бунина. Мать его, Елизавета Дементьевна Турчанинова, жила в усадьбе Мишенское сначала в качестве няньки при детях Буниных, а потом домоправительницы. Родившийся у нее сын по желанию Бунина был усыновлен бедным дворянином Андреем Григорьевичем Жуковским, жившим у Буниных «нахлебником». Это позволило Жуковскому сохранить звание дворянина и избежать трудной участи незаконнорожденного ребенка.

Мальчик был принят в дом отца и вскоре сделался всеобщим любимцем. Он рос в окружении старших сестер по отцу и их дочерей. Женская атмосфера дома Буниных отразилась на его характере — мягком, чувствительном и мечтательном. В то же время двусмысленное, неопределенное, неестественное положение его в этой семье способствовало раннему духовному созреванию.

В 1797 году Жуковский был определен в Благородный пансион при Московском университете. Годы учебы в пансионе сыграли решающую роль в формировании мировоззрения и эстетических вкусов юноши. Опытные и уважаемые наставники этого учебного заведения — директор университета И. П. Тургенев, друг Карамзина, бывший воспитатель Александра I, и настоятель пансиона А. А. Прокопович-Антонский — уделяли большое внимание духовному образованию воспитанников. Утверждались идеалы нравственного самоусовершенствования, культивировались личные и гражданские добродетели, поощрялись литературные интересы и склонности к самостоятельному поэтическому творчеству. При пансионе существовало литературное общество, которое выпускало специальный альманах «Литературная заря». Вскоре Жуковский стал активным участником этого общества и автором многочисленных сочинений, в которых он подражал Ломоносову, Державину и Хераскову, а также писал рассуждения на морально-этические темы.

В 1805 году случилось событие, которому было суждено сыграть важную роль в жизни Жуковского и по-своему отразиться на судьбах всей отечественной культуры, на русском понимании духовной природы любви. У старшей сестры Жуковского по отцу, Екатерины Афанасьевны Протасовой, жившей в Белеве, в трех верстах от Мишенского, подрастали две дочери — Маша и Александра. «Были они разные, и по внешности, и по характерам», -писал замечательный биограф Жуковского писатель Б. К. Зайцев. Старшая, Маша, была миловидной и нежной, с не совсем правильным чертами лица, в мелких локонах, с большими глазами, слегка вздернутым носиком, тонкой шеей, выходящей из романтически-мягкого одеяния, — нечто лилейное. Она тиха и послушна, очень религиозна, благосклонна к бедным, больным, убогим. Русский скромный цветок, кашка полей российских. Александра другая. Это — жизнь, резвость, легкий полет, гений движения. Она красивее, веселее и открытей сестры, шаловливей.

Пришло время учить девочек, а средства скромны -Жуковский согласился быть их домашним учителем… Так начался возвышенный и чистый любовный роман Жуковского и Маши Протасовой, который продолжался до преждевременной смерти его героини в 1822 году. Екатерина Афанасьевна, мать Маши, узнав о ее чувствах к Жуковскому, заявила сурово и решительно, что брак между влюбленными невозможен по причине близкого родства. Ни уговоры, ни подключения к ним друзей, ни сочувственное вмешательство высокопоставленных духовных лиц не могло поколебать решения Екатерины Афанасьевны Протасовой. Всякие надежды на земной брак для скрепления \»брака духовного\» были Жуковским и Машей потеряны навсегда.

История этой романтической любви нашла отражение в целом цикле любовных песен и романсов поэта. По ним можно проследить все движения этого чувства, глубокого и чистого во всех его видоизменениях. В «Песне» 1808 года оно светлое, радостное, исполненное надежд:

Мой друг, хранитель-ангел мой,

О ты, с которой нет сравненья,

Люблю тебя, дышу тобой;

Но где для страсти выраженья?

Во всех природы красотах

Твой образ милый я встречаю;

Прелестных вижу — в их чертах

Одну тебя воображаю.

В следующей «Песне» 1811 года, после отказа Екатерины Афанасьевны, тональность поэтических чувств решительно изменяется в сторону меланхолии:

О милый друг! теперь с тобою радость!

А я один — и мой печален путь;

Живи, вкушай невинной жизни сладость;

В душе не изменись; достойна счастья будь…

Но не отринь, в толпе пленяемых тобою,

Ты друга жизни прежнего, увядшего душою…

С 1817 года начался крутой поворот в жизни Жуковского, заставивший его на долгое время отложить занятие поэтическим творчеством во имя другой, не менее, а может быть, даже более значимой в его глазах исторической миссии: он становится учителем русского языка великой княгини Александры Федоровны. А в 1826 году ему предлагают должность наставника-воспитателя великого князя Александра Николаевича.

Жуковский с честью выполнил свою историческую миссию: в Александре II он воспитал творца «великих реформ» 1860-х годов и освободителя крестьян от крепостной зависимости.

В 1841 году Жуковский завершил свое дело и, щедро вознагражденный, вышел в отставку. Последнее десятилетие жизни он провел за границей, где весной 1841 года женился на дочери старого друга, немецкого художника Е. Рейтерна.

Последним стихотворением Жуковского стал \»Царскосельский лебедь\», передающий трагические мысли поэта, пережившего своих друзей и оставшегося одиноким в новую историческую эпоху.

Жуковский скончался 12 апреля 1852 года в Баден-Бадене. Согласно завещанию тело поэта доставили в Россию и предали земле на кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге.

Лебедь благородный дней Екатерины

Пел, прощаясь с жизнью, гимн свой лебединый!

А когда допел он — на небо взглянувши

И крылами сильно дряхлыми взмахнувши —

К небу, как во время оное бывало,

Он с земли рванулся… и его не стало…

www.allsoch.ru

2. Жизненный и творческий путь Жуковского. Василий Жуковский, его жизнь и творчество

Василий Жуковский, его жизнь и творчество

Василий Жуковский жизнь и творчество

План

1. Введение

2. Жизненный и творческий путь Жуковского

3. Заключение

4. Литература

Его стихов пленительная сладость

Пройдет веков завистливую даль…

А. С. Пушкин

1. Введение

Всякий раз, когда приближаешься к Белёву и от шоссе, издали, в широко разметнувшемся пространстве, в голубоватой, как бы клубящейся дымке видишь панораму старинного города на высоком берегу Оки, сердце мгновенно замирает в радостном ожидании: снова предстоит встреча с родиной Жуковского. Снова душа соприкоснется с пейзажами, в глубине которых когда-то возник первоначальный дух его поэзии. Светом Оки неуловимо или почти неуловимо освещены многие строки ранних стихов Василия Жуковского. Порыв мысли, порыв чувства набегающие, ощутимо — чудится — живут в этих местах. Вот место, где стоял двухэтажный белёвский дом поэта, построенный им для своей матери. Дом не сохранился. Но осталась та площадка, где в зарослях Василий Андреевич любил подолгу стоять, глядя на Оку.

Василий Андреевич любил свои места, и вся поэзия его тому подтверждение. Усадьба в Мишенском не сохранилась, на месте флигеля, где родился поэт, стоит обелиск. Но жизнь его была полна драматических коллизий, глубоких переживаний, неустроенности, прерванных чувств, разочаровании…

2. Жизненный и творческий путь Жуковского

Василий Андреевич Жуковский родился 9 февраля (29 января по старому стилю) 1783 года. Он был незаконнорожденным сыном помещика Афанасия Ивановича Бунина и пленной турчанки Сальхи, получившей в крещении имя Елизаветы Дементьевны. Мальчика усыновил нахлебник Буниных, бедный дворянин Андрей Григорьевич Жуковский.

Афанасий Бунин умер, когда Василию было всего восемь лет. Положение семьи изменилось. Однако Мария Григорьевна по-прежнему, если не с большей теплотой, относилась к мальчику. С нежной заботливостью относились к нему и его единокровные сестры, дочери Афанасия Бунина. Трудно до конца представить себе внутренний мир подростка, узнавшего истинную историю своего происхождения. Но, так или иначе, переживания эти глубоко вошли в его сердце.

Его везут в ‘Гулу, и там он живет в доме своей крестной, взрослой дочери Буниных — Варвары Афанасьевны, в замужестве Юшковой. Учится в частном пансионе X. Ф. Роде, а после — в Главном народном училище. Однако и домашнее воспитание у Юшковых сыграло большую роль в формировании гуманитарных способностей Жуковского. Здесь нередко устраивались литературные вечера, разыгрывались на домашней сцене спектакли. В этой-то обстановке, в доме Юшковых, и проявилась с первоначальной определенностью замечательная литературная и художественная одаренность Василия Жуковского, возникла тяга к длительным усилиям творчества, а не только интерес к интеллектуальной игре. Живой впечатлительный мальчик принимает участие во всех интересных начинаниях, много рисует, сочиняет для домашнего театра трагедию «Камилл, или Освобожденный Рим», а так же драму «Павел и Виргиния». У Юшковых же несколько раз он видит и слышит замечательного экономического просветителя и писателя Андрея Тимофеевича Болотова, который произвел на Жуковского столь большое впечатление, что он размышляя о прошлом, вспоминал Болотова и на закате своей жизни в 1851 году. Подруги детских игр поэта, дочери Юшковы Авдотья и Анна, тоже увлекались литературой, искусством, страстно любили театр.

В 1797 году Мария Григорьевна Бунина везет Жуковского в Москву и при содействии Ивана Петровича Тургенева (доброго знакомого Бунина) устраивает Васеньку в Университетский благородный пансионат. Начинается новый важный период в формировании личности Василия Андреевича. Здесь решающую роль сыграли два фактора: семья Тургеневых, с которой юный поэт весьма сблизился, и характер учебного им, в котором он учился.

Молодой Жуковский всюду ищет сочувствие и дружественный отклик, живую ячейку товарищества. Начиная с московского «Дружеского литературного общества», впоследствии затеяв в Петербурге знаменитый «Арзамас», он пронесет «культ дружбы» через всю свою жизнь.

Всегда он страстно желал оставить всякого рода служебные обязанности, освободиться от всего и отдаться музыке творчества, поэзии. Судя по всему, ему по душе был тихий сельский образ жизни, глубокое погружение в литературную работу вблизи природы, постоянный контакт с ней. Даже смолоду, после окончания Университетского пансиона, он прослужил весьма недолго в Соляной конторе и, оставя службу, вернулся в свои родные места — в Белев и Мишенское. Жуковский мечтал прочно обосноваться в Белове. В 1805 году он построил собственный двухэтажный дом на взгорье, с прекрасным видом из окон второго этажа на Оку и приокские дали. В Москве он бывает наездами. Лишь в 1807 году он переезжает туда, приняв предложение редактировать один из лучших журналов своего времени — карамзинский «Вестник Европы», в котором он опубликовал когда-то «Сельское кладбище».

Редактируя журнал, он выступает в эти годы не только как поэт, но и как интересный, глубоко и определенно мыслящий критик и публицист. В журнале, на титуле которого значилось: «Вестник Европы», издаваемый Василием Жуковским» — были собраны лучшие литературные силы России. Поскучневший, потускневший в руках М.Т. Каченоского, катастрофически терявший подписчиков, «Вестник Европы» с приходом Жуковского возродился. Полон свежих идей и планов, он весьма последовательно проводил их в жизнь.

В период редакторской деятельности и в годы, прилегающие к этому периоду, Василий Андреевич переживает большой творческий подъем, связанный и его общественно-литературными заботами, и с чувством разделенной любви к Маше Протасовой, и с надеждой на будущее. Он пишет стихи и прозу, многочисленные литературные заметки. Очень много переводит, увлекается русской стариной. В это время он печатает балладу «Людмила» (вольный перевод «Леноры» Бюргера), но тут же затевает ее переработку. После переработки появляется новое произведение «Светлана».

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали;

Снег пололи; под окном

Слушали; кормили

Счетным курицу зерном;

Ярый воск топили.

Жуковский первый кто создал антологию русской поэзии. К моменту ее выхода Василию Андреевичу было всего двадцать семь лет.

Но тяга к родным местам заставляет его оставить журнал и вернуться в Мишенское. Ему все мерещилось счастье в родных местах, к тому же там жила девушка, которую он любил. И холмы, и рощи там окутывало «минувших дней очарование».

Но Е.А. Протасова решает переехать в принадлежащее ей село Муратово Орловской губернии, и Жуковский следует за ней. Помогает устроить господский дом, по соседству в деревеньке Холх, обзаводится участком земли и строит собственный дом, надеясь на брак с Машей Протасовой. Но ему было отказано. Почти одновременно с этим событием умирает Мария Григорьевна Бунина и его мать Елизавета Дементьева. Чувство одиночества охватывает его. Потрясенный этим он не знает что делать. В это время Россия вступает в войну 1812 года. Жуковский вступает в Московское ополчение и в составе его Первого пехотного полка прибывает к Бородинскому полю. В 1812 году он пишет «Певца во ставе русских воинов».

… Отчизне кубок сей, друзья!

Страна, где мы впервые

Вкусили радость бытия,

Поля, холмы родные…

«Певец» принес Жуковскому громкую славу, всеобщее признание. Его неоднократно переиздавали (всякий раз с небольшими злободневными изменениями в связи «с ходом военных действий»), читали, заучивали наизусть. «Певец» тогда стал главным поэтическим произведением о войне 1812 года, рожденным в ходе войны, выразившим построение общности многих русских судеб.

Тяжело заболев в действующей армии, пролежав некоторое время в госпитале и получив бессрочный отпуск, знаменитый поэт, штабс-капитан Василий Жуковский, награжденный за участие в Отечественной войне орденом Святой Анны 2-й степени, опять бросается в Муратово к Протасовым, надеясь все-таки, после всех потрясений и несчастий, добиться Машиной руки. Но Екатерина Афанасьевна по-прежнему непреклонна. Взаимные чувства Маши и Василия все более окрашиваются в элегические тона. Убеждения не дают им возможности обвенчаться тайком. Судьба их предрешена. В это же время Саша Протасова выходит замуж за приятеля Жуковского, А. Ф. Воейкова. И вскорости Воейковы и Протасовы переезжают в Дерпт. Не в силах расстаться с Машей, Жуковский следует за ними. Два года проходят в непрестанных поездках Василия Андреевича из Дерпта в Петербург и обратно. Дерптский период сыграл определенную роль в духовном развитии Жуковского. У него появляется много новых друзей, в том числе и художник Е. Рейтерн, будущий тесть. Он сближается с профессорами фон Боком, Фурманом, слушает лекции, в частности по истории и философии средневековья. В 1816 году Жуковского избирают почетным доктором Дерптского университета.

Дерптский период для Жуковского в основном закончился тогда, когда Маша под влиянием родных вышла замуж за тамошнего профессора медицины И. Ф. Мойера. Но и после этой «горькой» для него свадьбы он живет несколько месяцев в Дерпте. Долгие годы не может найти успокоения. В 1820 году он пишет Авдотье Петровне Елагиной (Киреевой): «Я от всех оторванный кусок и живу так, что душа холодеет. Бедная моя поэзия! Был в Дерпте, как во сне. Там тихо, но у всех одна болезнь – разлука! Чем от нее вылечиться» (Журнал «Русская старина» 1883 г.). Для более полного воссоздания истории этой любви можно узнать из «Дневника» Маши Протасовой, который хранится в Пушкинском доме.

На фоне этой болезненной разлуки с любимым человеком развивается петербургская литературно-общественная деятельность Жуковского. При его активном участии возникает полемическое по своей сути литературное общество «Арзамас».

Петербургская жизнь Жуковского начинает обретать новые черты Литературный авторитет его — в зените. Он не только принят при дворе, но и становится особой, приближенной к царской фамилии, а в конечном итоге воспитателем наследника, будущего Александра Второго. Перед глазами Жуковского пройдет несколько литературных эпох. Он переживет не только Пушкина, но и Лермонтова, уступив им главенствующие места в сознании читающей публики.

mirznanii.com

Творческий путь Василия Жуковского — Жуковский

В русскую литературу Жуковский внес “первое пробуждение духа”, сознавшего себя “духом”. Он прямо связал поэзию с жизнью и утвердил принцип – “живи, как пишешь, и пиши, как живешь”. Но чаще всего в “святых воспоминаниях” поэт путешествует по иным мирам грез и мечтаний, приоткрывает завесу таинственного и неизведанного:
Чтоб о небе сердце знало
В темной области земной,
Нам туда сквозь покрывало
Он дает взглянуть порой…
Василий Андреевич Жуковский родился 29 января 1783 года в селе Мишенское Белевского

уезда Тульской губернии. Он был незаконорожденным сыном помещика Афанасия Ивановича Бунина. Мать его, Елизавета Дементьевна Турчанинова, жила в усадьбе Мишенское сначала в качестве няньки при детях Буниных, а потом домоправительницы. Родившийся у нее сын по желанию Бунина был усыновлен бедным дворянином Андреем Григорьевичем Жуковским, жившим у Буниных “нахлебником”. Это позволило Жуковскому сохранить звание дворянина и избежать трудной участи незаконнорожденного ребенка.
Мальчик был принят в дом отца и вскоре сделался всеобщим любимцем. Он рос в окружении старших сестер по отцу и их дочерей. Женская атмосфера дома Буниных отразилась на его характере – мягком, чувствительном и мечтательном. В то же время двусмысленное, неопределенное, неестественное положение его в этой семье способствовало раннему духовному созреванию.
В 1797 году Жуковский был определен в Благородный пансион при Московском университете. Годы учебы в пансионе сыграли решающую роль в формировании мировоззрения и эстетических вкусов юноши. Опытные и уважаемые наставники этого учебного заведения – директор университета И. П. Тургенев, друг Карамзина, бывший воспитатель Александра I, и настоятель пансиона А. А. Прокопович-Антонский – уделяли большое внимание духовному образованию воспитанников. Утверждались идеалы нравственного самоусовершенствования, культивировались личные и гражданские добродетели, поощрялись литературные интересы и склонности к самостоятельному поэтическому творчеству. При пансионе существовало литературное общество, которое выпускало специальный альманах “Литературная заря”. Вскоре Жуковский стал активным участником этого общества и автором многочисленных сочинений, в которых он подражал Ломоносову, Державину и Хераскову, а также писал рассуждения на морально-этические темы.
В 1805 году случилось событие, которому было суждено сыграть важную роль в жизни Жуковского и по-своему отразиться на судьбах всей отечественной культуры, на русском понимании духовной природы любви. У старшей сестры Жуковского по отцу, Екатерины Афанасьевны Протасовой, жившей в Белеве, в трех верстах от Мишенского, подрастали две дочери – Маша и Александра. “Были они разные, и по внешности, и по характерам”, – писал замечательный биограф Жуковского писатель Б. К. Зайцев. Старшая, Маша, была миловидной и нежной, с не совсем правильным чертами лица, в мелких локонах, с большими глазами, слегка вздернутым носиком, тонкой шеей, выходящей из романтически-мягкого одеяния, – нечто лилейное. Она тиха и послушна, очень религиозна, благосклонна к бедным, больным, убогим. Русский скромный цветок, кашка полей российских. Александра другая. Это – жизнь, резвость, легкий полет, гений движения. Она красивее, веселее и открытей сестры, шаловливей.
Пришло время учить девочек, а средства скромны – Жуковский согласился быть их домашним учителем… Так начался возвышенный и чистый любовный роман Жуковского и Маши Протасовой, который продолжался до преждевременной смерти его героини в 1822 году. Екатерина Афанасьевна, мать Маши, узнав о ее чувствах к Жуковскому, заявила сурово и решительно, что брак между влюбленными невозможен по причине близкого родства. Ни уговоры, ни подключения к ним друзей, ни сочувственное вмешательство высокопоставленных духовных лиц не могло поколебать решения Екатерины Афанасьевны Протасовой. Всякие надежды на земной брак для скрепления “брака духовного” были Жуковским и Машей потеряны навсегда.
История этой романтической любви нашла отражение в целом цикле любовных песен и романсов поэта. По ним можно проследить все движения этого чувства, глубокого и чистого во всех его видоизменениях. В “Песне” 1808 года оно светлое, радостное, исполненное надежд:
Мой друг, хранитель-ангел мой,
О ты, с которой нет сравненья,
Люблю тебя, дышу тобой;
Но где для страсти выраженья?
Во всех природы красотах
Твой образ милый я встречаю;
Прелестных вижу – в их чертах
Одну тебя воображаю.
В следующей “Песне” 1811 года, после отказа Екатерины Афанасьевны, тональность поэтических чувств решительно изменяется в сторону меланхолии:
О милый друг! теперь с тобою радость!
А я один – и мой печален путь;
Живи, вкушай невинной жизни сладость;
В душе не изменись; достойна счастья будь…
Но не отринь, в толпе пленяемых тобою,
Ты друга жизни прежнего, увядшего душою…
С 1817 года начался крутой поворот в жизни Жуковского, заставивший его на долгое время отложить занятие поэтическим творчеством во имя другой, не менее, а может быть, даже более значимой в его глазах исторической миссии: он становится учителем русского языка великой княгини Александры Федоровны. А в 1826 году ему предлагают должность наставника-воспитателя великого князя Александра Николаевича.
Жуковский с честью выполнил свою историческую миссию: в Александре II он воспитал творца “великих реформ” 1860-х годов и освободителя крестьян от крепостной зависимости.
В 1841 году Жуковский завершил свое дело и, щедро вознагражденный, вышел в отставку. Последнее десятилетие жизни он провел за границей, где весной 1841 года женился на дочери старого друга, немецкого художника Е. Рейтерна.
Последним стихотворением Жуковского стал “Царскосельский лебедь”, передающий трагические мысли поэта, пережившего своих друзей и оставшегося одиноким в новую историческую эпоху.
Жуковский скончался 12 апреля 1852 года в Баден-Бадене. Согласно завещанию тело поэта доставили в Россию и предали земле на кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге.
Лебедь благородный дней Екатерины
Пел, прощаясь с жизнью, гимн свой лебединый!
А когда допел он – на небо взглянувши
И крылами сильно дряхлыми взмахнувши –
К небу, как во время оное бывало,
Он с земли рванулся… и его не стало…

rus-lit.com

Творческий путь Василия Жуковского | Жуковский Василий

В русскую литературу Жуковский внес «первое пробуждение духа», сознавшего себя «духом». Он прямо связал поэзию с жизнью и утвердил принцип – «живи, как пишешь, и пиши, как живешь». Но чаще всего в «святых воспоминаниях» поэт путешествует по иным мирам грез и мечтаний, приоткрывает завесу таинственного и неизведанного:

Чтоб о небе сердце знало

В темной области земной,

Нам туда сквозь покрывало

Он дает взглянуть порой…

Василий Андреевич Жуковский родился 29 января 1783 года в селе Мишенское Белевского

Мальчик был принят в дом отца и вскоре сделался всеобщим любимцем. Он рос в окружении старших сестер по отцу и их дочерей. Женская

атмосфера дома Буниных отразилась на его характере – мягком, чувствительном и мечтательном. В то же время двусмысленное, неопределенное, неестественное положение его в этой семье способствовало раннему духовному созреванию.

В 1797 году Жуковский был определен в Благородный пансион при Московском университете. Годы учебы в пансионе сыграли решающую роль в формировании мировоззрения и эстетических вкусов юноши. Опытные и уважаемые наставники этого учебного заведения – директор университета И. П. Тургенев, друг Карамзина, бывший воспитатель Александра I, и настоятель пансиона А. А. Прокопович-Антонский – уделяли большое внимание духовному образованию воспитанников. Утверждались идеалы нравственного самоусовершенствования, культивировались личные и гражданские добродетели, поощрялись литературные интересы и склонности к самостоятельному поэтическому творчеству. При пансионе существовало литературное общество, которое выпускало специальный альманах «Литературная заря». Вскоре Жуковский стал активным участником этого общества и автором многочисленных сочинений, в которых он подражал Ломоносову, Державину и Хераскову, а также писал рассуждения на морально-этические темы.

В 1805 году случилось событие, которому было суждено сыграть важную роль в жизни Жуковского и по-своему отразиться на судьбах всей отечественной культуры, на русском понимании духовной природы любви. У старшей сестры Жуковского по отцу, Екатерины Афанасьевны Протасовой, жившей в Белеве, в трех верстах от Мишенского, подрастали две дочери – Маша и Александра. «Были они разные, и по внешности, и по характерам», -писал замечательный биограф Жуковского писатель Б. К. Зайцев. Старшая, Маша, была миловидной и нежной, с не совсем правильным чертами лица, в мелких локонах, с большими глазами, слегка вздернутым носиком, тонкой шеей, выходящей из романтически-мягкого одеяния, – нечто лилейное. Она тиха и послушна, очень религиозна, благосклонна к бедным, больным, убогим. Русский скромный цветок, кашка полей российских. Александра другая. Это – жизнь, резвость, легкий полет, гений движения. Она красивее, веселее и открытей сестры, шаловливей.

Пришло время учить девочек, а средства скромны -Жуковский согласился быть их домашним учителем… Так начался возвышенный и чистый любовный роман Жуковского и Маши Протасовой, который продолжался до преждевременной смерти его героини в 1822 году. Екатерина Афанасьевна, мать Маши, узнав о ее чувствах к Жуковскому, заявила сурово и решительно, что брак между влюбленными невозможен по причине близкого родства. Ни уговоры, ни подключения к ним друзей, ни сочувственное вмешательство высокопоставленных духовных лиц не могло поколебать решения Екатерины Афанасьевны Протасовой. Всякие надежды на земной брак для скрепления «брака духовного» были Жуковским и Машей потеряны навсегда.