Теория общественного договора | Договорная теория

Теория общественного договора является одной из множества концепций происхождения государства. Суть данной теории заключается в том, что люди договорились принять соглашение о превращении своего «естественного состояния» в «состояние гражданское». 

Идеи данной концепции появились в учениях раннего буддизма, китайской и древнегреческой философии (Эпикур, Лукреций Кар), философии Средневековья. Однако полностью сформировалась договорная теория в Западной Европе в XVII – XVIII вв.

Основателем теории общественного договора принято считать Г. Грация (1588-1645), который утверждал, что власть не имеет божественного происхождения, а создается людьми «ради права и общей пользы».

Договорную теорию развивали в своих трудах Т. Гоббс (1588 – 1679), Дж. Локк (1632-1704), Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) и другие мыслители.

Договорная теория Т.

Гоббса

Т. Гоббс  в своем труде «Левиафан» указывал на то, что люди, находясь в своем «естественном состоянии», прибывали в положении «войны всех против всех».

Естественное состояние общества Гоббс определил  как исключительно индивидуалистическое,поскольку в  таком  состоянии люди  равны  между  собой,  свободны  и  независимы  друг  от  друга,  а  по  своей естественной  природе  к  тому  же являются  существами  эгоистичными,  всегда  действующими  из соображений собственной выгоды и безопасности. И для того, чтобы обезопасить себя, они решили заключить договор, по которому отказываются от полной индивидуальной свободы в пользу государства, обеспечивающего социальный порядок.

Задачами такого государства должны быть безопасность, стабильность и процветание его народа.

Теория общественного договора Дж.Локка

Договорное происхождение государства интерпретируются Дж. Локком в духе новых в то время идей либерализма. В своем труде «Два трактата о правлении» Локк указывал на то, что в догосударственном состоянии царит естественный закон, который, выражая разумность человеческой природы, нуждается в мире и безопасности для всего человечества.

Человек, защищая свою  жизнь, свободу, собственность, в естественном состоянии имеет право наказывать нарушителей этого закона. Однако средств защиты недостаточно для обеспечения безопасной жизни, поэтому попытки преодолеть недостатки естественного состояния приводят к заключению общественного договора о создании государства.

Таким образом, государство представляет собой «совокупность людей, которые соединились на почве ими же установленного общего закона и создавших судебную инстанцию, которая должна улаживать конфликты между ними и наказывать преступников». Законы, которые создаются в государстве, должны соответствовать естественному закону (не наносить вреда другому) и предусматривать естественные и неотъемлемые права и свободы  человека. 

Положения договорной теории в трудах Ж.-Ж.Руссо

Ж.-Ж. Руссо в свое работе «Об общественном договоре» считал, что государство должно защищать личность и имущество каждого из членов общества. Именно поэтому люди вступают в договорные отношения с ним.

Граждане имеют право расторгнуть договор, если государство злоупотребляет властью и пытается установить свою диктатуру с помощью революции.

Руссо рассуждает  об  ограничении  естественного  состояния в целях полезности,  которую  принесет  объединение на  основе общественного  договора.  Польза  заключается в следовании «общей воле», приоритете общественных интересов над частными.

Так же Руссо  высказал идею того, что каждое политическое устройство должно быть оценено в зависимости от социально-политического положения его народа. 

Из современных мыслителей можно отметить Дж. Ролза (1921 – 2002), который  взял  договорную теорию как основу  в свою концепцию справедливости.  В  работе «Теория справедливости» Ролз отмечает, что в условиях отказа людей от «природного состояния» существовало два варианта: первый вариант — выбор  принципа равенства в приписывании основных прав и обязанностей, включая равенство в собственности. Данный принцип означает выбор коллективистического государства и коллективистического общества.

 Второй вариант – принцип  социального и экономического неравенства, по которому неравное положение людей справедливо в том случае, если оно  приводит к компенсирующим преимуществам для каждого человека и, в частности, для менее преуспевающих членов общества. Этот принцип означает выбор индивидуалистического государства и индивидуалистического общества.  

Многие ученые критикуют Ролза за простоту его суждений, указывая, что люди, пребывающие в «природном состоянии», вряд ли могли бы сделать выбор между равенством или неравенством.

Теория общественного договора является попыткой объяснить природу государственной власти, отношения «согласия (консенсуса)» и «принуждения», а так же основу социального порядка, который организовывает  общественную жизнь людей. Договорная теория относится к утилитаристским концепциям, которые утверждают, что социальный порядок отвечает интересам всех членов общества. 

Существование различных подходов к вопросу происхождения  государства говорит о том, что эта проблема остается актуальной  до сих пор.

Общественный договор — это… Теория общественного договора Руссо, Гоббса и Локка

Что значит общественный договор. Простыми словами

Общественный договор — это концепция, гласящая, что люди добровольно отказываются от некоторых своих прав в пользу общества и государства, чтобы те защищали их права и обеспечивали безопасность.

Изначально люди жили в состоянии полной свободы, объясняли авторы данной теории: например, сильный мог убить слабого или забрать его имущество. Тогда, чтобы обеспечить безопасность и справедливость, люди заключили неформальный договор друг с другом о правах и обязанностях. Так появилось общество, а затем и государство.

Суть теории общественного договора в том, что государство служит людям — они согласились подчиняться законам и власти в обмен на безопасность и защиту своих прав. Если же власти станут нарушать договор с народом, нарушать права людей, то граждане вправе расторгнуть договор и свергнуть правительство, потерявшее легитимность.

Впервые о государстве как результате договора между людьми заговорили древнегреческий философ Эпикур и римлянин Лукреций Кар. Полноценная теория общественного договора возникла в XVII веке: с ее помощью философы объясняли возникновение государства и законов, отвергая религиозную идею о божественном происхождении власти.

Сторонниками этой теории были философы Гуго Гроций, Томас Гоббс, Джон Локк, Бенедикт Спиноза, Дени Дидро, Жан-Жак-Руссо.

Теорией общественного договора вдохновлялись участники революций, свергнувших монархию в Англии в XVII веке и во Франции в XVIII веке, а также участники Войны за независимость в Северной Америке. Идеи общественного договора легли в основу государственности США — они отражены в Декларации независимости и Конституции.

Теория общественного договора: Руссо, Гоббс и Локк

Наиболее известные представители теории общественного договора — Томас Гоббс, Джон Локк и Жан-Жак Руссо.

Томас Гоббс — английский философ XVII века. Он первым сформулировал идею общественного договора в своем сочинении «Левиафан» (1651 год).

По версии Гоббса, древние люди жили в «естественном состоянии» анархии — без общества, государства и законов. Это была «война всех против всех» — люди жестоко сражались за ресурсы.

Все изменилось, когда возник общественный договор — люди стали добровольно отказываться от части своих прав, писал Гоббс. Например, от права убивать друг друга. Так появилось общество, а затем и государство, защищавшее права людей. Инструменты государства — принуждение и сила.

«Левиафан» Томаса Гоббса. Гравюра Абрахама Босса

Англичанин Джон Локк, один из отцов либерализма, развивал идеи общественного договора в «Двух трактатах о правлении» (1689 год). Как и Гоббс, он писал о естественном состоянии полной свободы, на смену которому пришло общество и государство.

У всех людей есть естественные права, писал философ: право на жизнь, на свободу, на собственность. Для защиты этих прав люди объединяются, создавая государство. Законы же могут иметь силу, только если они направлены на достижение общественного блага.

Государство не может нарушать законы и покушаться на естественные права людей. Если оно это делает, то народ имеет право на восстание против тиранической власти, считал мыслитель. Даже состояние естественной свободы — анархии — лучше, чем деспотизм, полагал Локк. Ведь при анархии каждый может защищать себя от чужих посягательств, а при тариническом режиме защититься невозможно.

Локк выступал сторонником конституционной монархии, правового государства и гражданского общества. Также Джон Локк — автор идеи о разделении властей на законодательную, исполнительную и судебную, которая сегодня считается обязательным признаком демократии.

Джон Локк. Портрет кисти Германа Верелста

Жан-Жак Руссо — французский просветитель XVIII века. В трактате «Об общественном договоре» (1762 год) он изложил идею народного суверенитета. Владыка — народ, а монархическое или республиканское правительство — лишь его служитель, считал Руссо.

Человек от природы свободен, но в современном мире оказался «в цепях», писал Руссо. Исправить это состояние призван общественный договор. Каждый отказывается от собственных прав ради общественного блага, и в результате все обретают настоящую свободу, объяснял философ свою идею. Верховная власть выступает за общее благо, поэтому имеет право на личность, имущество и свободу каждого из граждан.

Народ является источником власти, и эта власть неотчуждаема, поэтому необходимо прямое народное представительство, писал Руссо. Английский представительный парламент вызывал у него насмешку — люди избирают депутатов, а затем оказываются у них в рабстве. Граждане должны сами определять нормы, по которым будут жить, а в случае необходимость — пересматривать эти нормы, учил просветитель.

Руссо считал, что верховная власть народа неделима, поэтому отрицал разделение властей. Политических партий также быть не должно, считал он.

Жан-Жак Руссо. Портрет работы Гарнерэ. Источник: Universal History Archive / Getty Images

Теории происхождения государства Гоббса и Локка

Общественный договор является теорией, объясняющей происхождение гражданского общества, государственности, права в результате соглашения между людьми. Понятие общественного договора подразумевает под собой, что человечество частично откажется от суверенитета, передаст его в руки правительству либо иной власти для того, чтобы получать или поддерживать строй общества через призму господства права. Общественный договор подразумевает под собой соглашение управляемыми на наборе правил, по которым они ими управляют.

Самыми известными представителями теории общественного договора являются:

• Томас Гоббс;
• Джон Локк;
• Жан-Жак Руссо.

Томас Гоббс и его теория общественного договора

Замечание 1

Томас Гоббс (годы жизни: 1588-1649), философ английского происхождения 17 века, в своем известном труде «Левифиан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского» первым изложил теорию общественного договора в конкретной, наиболее четкой и рациональной, то есть основывающейся на аргументах разума, форме.

В соответствии с мнением Гоббса, прежде чем появилось государство, сначала образовалось так называемое естественное состояние, состояние полной, абсолютно ничем и никем неограниченной человеческой свободы, равных в собственных правах и возможностях. Люди являются равными между собой даже в таких желаниях, как господство, обладание одними и теми же правами. В связи с этим естественное состояние для Гоббса находится в полном смысле «состоянием войны всех против всех». Абсолютной свободой человека считается стремление его к анархии, хаосу, непрекращающейся борьбе, оправдывающей убийство одного человека другим человеком.

В данной ситуации необходимым и естественным выходом является ограничение, обуздание абсолютной свободы любого для общего блага и порядка во всем. Люди должны ограничить собственную свободу для того, чтобы могли жить и развиваться в состоянии мирного общества. Они вступают в договор между самими собой о данном ограничении. Это взаимное самостоятельное ограничение именуется общественным договором.

Ограничив собственную естественную свободу, люди совместно с этим отдают полномочия поддержания порядка, а так же надзора за соблюдением условий договоренности какой-либо группе или конкретному человеку. Так появилось государство, власть которого является суверенной, то есть независимой абсолютно ни от каких внешних либо внутренних сил. Государственная власть, по мнению Гоббса, должна быть абсолютной, государство имеет право в общественных интересах в целом принимать какие угодно меры принуждения к своим гражданам. Именно поэтому идеал государства для Гоббса — абсолютная монархия, неограниченная власть по отношению к общественной группе.

Джон Локк об общественном договоре

Несколько отличных взглядов придерживался другой мыслитель английского происхождения 17 века. В своих работах он выдвинул другой взгляд на первоначальное, естественное состояние человечества.

В отличие от Гоббса с его тезисом о «войне всех против всех», Локк видел в начальной абсолютной свободе человечества не источник борьбы, а образ выражения естественного равенства, а так же готовности последовать разумным природным, естественным законам.

Эта естественная готовность человечества подвела его к осознанию того, что в интересах общественного блага важно, сохранив свободу, группу функций передать правительству, призванному обеспечивать дальнейшее успешное развитие общества. Так достигался общественный договор между людьми, именно так происходит государство.

Основной целью государства является охрана естественных прав человечества, права на жизнь, свободу, собственность. С

Замечание 2

ледует отметить, что Локк существенно отошел в сторону от теории Гоббса. Гоббс акцентировал внимание на абсолютной власти государства над обществом и человечеством. Локк же делает акцент на другое: люди передают государству только частицу собственной естественной свободы. Государство ставит своей обязанностью защиту их естественных прав на собственность, жизнь и свободу. Чем обширнее круг прав у индивида, тем более широк круг его обязанностей перед обществом.

При этом государство не обладает абсолютной самопроизвольной властью. По мнению Локка, общественный договор предполагает ответственность государства перед людьми. Если государство не выполнило собственный долг перед гражданами, если оно нарушило их естественные свободы — люди имеют право на борьбу, направленную против такого государства.

Локка часто упоминают в числе основных теоретиков государственного демократического устройства. Его идеалом является английская конституционная монархия, в которой воплощается равновесие интересов человека и государства.

Взгляды Локка получили мощное выражение в:

• «Декларации независимости США»;
• «Декларации прав человека и гражданина Франции».

Теория общественного договора в системе взглядов Ж. -Ж. Руссо

Жан Жак Руссо являлся одним из наиболее крупных представителей французского Просвещения. Его теория общественного договора имела множество отличий от взглядов Гоббса и мировоззрений Локка.

Естественное состояние человечества Руссо объясняет состоянием первобытной гармонии с природой. Человек не имеет нужд ни в общественных ограничителях, ни в морали, ни в систематичном труде. Способность самосохранения сдерживает его от состояния, именуемого «войны всех против всех». Но население увеличивается, изменяются географические условия, развиваются людские способности и потребности, что ведет, в конечном итоге, к формированию частной собственности. Общество разделяется на богатых и бедных, обладающих могуществом и притесненных, которые ведут между собой вражду.

Неравенство развивалось медленно: изначально признаются богатство с бедностью, позже — могущество с беззащитностью, в итоге — господство с порабощением. Общество проявляет нужду в гражданском мире — заключается общественный договор, по условиям которого власть над обществом передается государству.

Идея культуры согласия в контексте теорий «Общественного договора» Т. Гоббса, Дж. Локка и Ж. -Ж. Руссо Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

УДК 130

ИДЕЯ КУЛЬТУРЫ СОГЛАСИЯ В КОНТЕКСТЕ ТЕОРИЙ «ОБЩЕСТВЕННОГО ДОГОВОРА» Т. ГОББСА, ДЖ. ЛОККА И Ж.-Ж. РУССО

Меняева Марина Петровна,

Челябинской государственной академии культуры и искусств, доцент кафедры философских наук, кандидат культурологии, г. Челябинск, Россия. Е-таН: [email protected]

Аннотация.

Целью настоящей статьи является осмысление идеи культуры согласия в контексте теорий «общественного

договора»

Т. Гоббса, Дж. Локка и Ж-Ж. Руссо. Теории общественного договора рассматриваются в статье как проявление культуры согласия в правовой мысли Т. Гоббса, Дж. Локка и Ж-Ж. Руссо.

Ключевые понятия: согласие, единство, общественный договор, равенство.

Культура согласия представляет собой особую форму человеческих взаимоотношений, содержанием которых является согласие. Термин «согласие» в русском языке имеет ряд значений: «1. Разрешение, утвердительный ответ на просьбу; 2. Единомыслие, общность точек зрения; 3. Дружественные отношения, единодушие; 4. Соразмерность, стройность, гармония; 5. Примирение, объединение, единство» [3, с. 731]. В контексте анализа теорий «общественного договора» особенно важным является толкование согласия как примирения, объединения, достижения единства.

Согласие является основой для образования общего, единого целого, общности. Целое представляет собой сложное единство взаимоувязанных частей. При этом части могут подавляться целым, в результате чего возникает всеобщее, тотальное единство, в нем всё унифицируется, становится неразличимым. Если между частями устанавливается равновесие, то складывается гармоническое единство, в нем различия сохраняются и согласуются друг с другом, порождая единство в многообразии.

В человеческом мире различные стороны скрепляются отношениями согласия. Они проявляются в расположенности друг к другу, в восприятии другого как близкого, родного, но не чужого. Подобные отношения выражаются солидарностью, взаимопомощью, взаимной поддержкой, взаимным приятием.

В контексте анализа теорий «общественного договора» согласие устанавливается путем согласования точек зрения, мнений, представлений и т. д., когда стороны договариваются друг с другом в ситуации необходимости разрешения какого-нибудь конфликта. Достижение ими согласия фиксируется неким договором — соглашением о взаимных обязательствах. Договор закрепляет соглашение как программу взаимодействий, принципов и направлений развития отношений, содержит условия осуществления согласия, его формы и ответственность за поддержание согласия. Формы согласия (соглашение, договор, договоренность, конвенция, пакт, контракт) и составляют содержание культуры согласия в указанном контексте.

Культура согласия имеет носителей. В качестве них выступают субъекты, среди которых, например, индивиды, общество и человечество в целом. Культуру согласия можно рассматривать как способ организации и воспроизводства мирного человеческого сосуществования с целью оптимального развития. Культура согласия является актуальной в наши дни, особенно в контексте усиления

конфликтов между разными субъектами общественной жизни: между членами семьи, соседями, гражданами и т. д. В подобной ситуации необходима выработка культурных форм согласия, в связи с чем важным представляется обращение к теориям «общественного договора» Т. Гоббса, Дж. Локка, Ж.-Ж. Руссо — представителей европейской философии Нового времени. По мнению этих теоретиков, люди равны между собой по своей природе. Опираясь на свой природный разум, они способны договориться и согласовать свои устремления к свободе, вступить в общественное состояние, которое является гарантом их выживания в природном мире. Однако способы согласования у каждого из вышеназванных мыслителей различны, что позволяет выделить в культуре согласия разные нормы, образцы согласования.

Английский государственный деятель и философ Т. Гоббс (1588-1679) в своем трактате «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (1651) утверждал, что появлению государства предшествует так называемое естественное (догосударственное) состояние, в котором люди равны между собой, потому что являются представителями рода человеческого. Однако такое равенство никому не гарантирует безопасности, поскольку равная способность к захвату одних и тех же благ ведет к бесконечной борьбе. Люди вступают в конфликт, так как их эгоистические стремления наталкиваются на подобные стремления других. Отсюда естественное состояние Т. Гоббс характеризует как «войну всех против всех». По его мнению, в естественном состоянии «человек человеку волк». Другими словами, каждый хочет уничтожить другого, чтобы освободить место для себя. В этой ситуации действует естественное право, которое Т. Гоббс трактует как свободу делать всё для самосохранения. Однако, чтобы установить общий мир, нужно пойти на взаимное ограничение прав всех людей и передать их одному лицу путем договора. Так, благодаря договору образуется государство, которое воплощается в одной личности. Государство Т. Гоббс уподобляет мифическому библейскому чудовищу Левиафану, поражающему своей величиной и силой. Государство полностью распоряжается жизнью граждан, и ему подчиняются все сферы жизнедеятельности. Тем самым государство есть суверен, причем не только верховный политический властелин, но и верховный судья по вопросам веры и всех других суждений и мыслей, которые имеют значение для государства. Т. Гоббс поясняет: «Суверен — судья в вопро-

сах о том, что необходимо для мира и защиты своих подданных… Суверен, таким образом, имеет право предпринять всё, что он считает необходимым в целях сохранения мира и безопасности путем предупреждения раздоров внутри и нападения извне, а когда мир и безопасность уже утрачены, предпринять все необходимое для их восстановления» [1].

По убеждению Т. Гоббса, ради удержания мира и безопасности нужно укреплять и предохранять абсолютную власть суверена. Государство также вправе в интересах общества предпринимать любые меры принуждения к своим гражданам. Поэтому идеалом государства для Т. Гоббса является абсолютная монархия, неограниченная власть по отношению к обществу [6, с. 196].

В отличие от природы («естественного тела») Т. Гоббс рассматривал государство как «искусственное тело», как продукт и результат разумной деятельности человека, в противовес божественному установлению. Возникновение государства выводится философом из самой природы человека. Государство заменяет законы природы общественными законами. Основой создания государства является общественный договор.

Т. Гоббс связывал с общественным договором установление такого государства, которое обеспечивает в обществе мир и гарантирует безопасность для всех его членов. «Государство установлено, когда множество людей договаривается и заключает соглашение каждый с каждым о том, что в целях водворения мира среди них и защиты от других каждый из них будет признавать как свои собственные все действия и суждения того человека или собрания людей, которому большинство дает право представлять лицо всех (т. е. быть их представителем) независимо от того, голосовал ли он за или против них» [1]. По мнению Т. Гоббса, война «всех против всех», соперничество и конкуренция, право каждого делать всё для самосохранения (вплоть до убийства другого человека) грозит взаимоуничтожением. Поэтому философ считал необходимым заставить людей жить вместе в мире (в согласии друг с другом), т. е. принудить их к согласию. Именно ради выживания люди должны установить всеобщий мир и ограничивать свои естественные права, т. е. заключить договор, гарантирующий им взаимную безопасность, мир и порядок. Способность людей объединиться в государство посредством «общественного договора» и подчиниться власти обеспечивает возможность гуманной жизни.

Следует отметить, что общественный договор у Т. Гоббса предполагает способность

людей в обществе договориться об ограничении своих естественных прав и согласовать свои устремления к свободе, полностью подчинив их общему целому — государству. Т. Гоббс рассматривает государство как дело рук человеческих, как необходимое условие культуры. Только сила государства-суверена (а не усилия отдельного гражданина) способна защитить общество, обеспечить мир, порядок и безопасность, тем самым гарантировать всем жизнь. Общественный договор выступает в качестве средства установления гармонии между естественными и гражданскими законами.

С точки зрения английского философа и политического деятеля Дж. Локка (16321704), общественный договор предполагает в качестве суверена народ. Идея народного суверенитета отличает теорию общественного договора Дж. Локка от теории общественного договора Т. Гоббса. По мнению Дж. Локка, если государственная власть не выполняет своей основной задачи, то нарушает договор, поэтому народ имеет право не поддерживать такую власть и установить новое правительство.

Следует отметить, что Дж. Локк иначе трактует природу человека. В своей работе «Два трактата о государственном правлении» (1690) он понимает естественное состояние людей как их свободу и равенство перед Богом. Причем свобода не есть анархия, она трактуется им как естественное право придерживаться законов природы, данных Богом. Поэтому философ видит в абсолютной свободе людей не источник борьбы между ними, а выражение естественного их равенства и готовность следовать разумным, естественным, природным законам. Он пишет: «Люди, живущие вместе в соответствии с разумом, без обычного превосходства одних над другими и с правом судить друг друга, представляют собою, собственно, естественное состояние» [2, с. 157]. Отсюда происходит осознание того, что в интересах общего блага необходимо сохранить свободу, а часть функций отдать правительству, которое призвано обеспечить дальнейшее развитие общества. Именно так достигается общественный договор между людьми, так возникает государство, основная цель которого состоит в защите естественных прав людей (на жизнь, на свободу и собственность).

Следует отметить, что Дж. Локк отходит от теории Т. Гоббса, в которой подчеркивается абсолютная власть государства над обществом и людьми. Его образ-государства (Левиафан) стал использоваться для определения тотальных режимов, а потому ока-

зался отрицательным. Дж. Локк акцентирует внимание на том, что люди отдают государству лишь часть своей естественной свободы, поэтому государство не обладает абсолютной произвольной властью. Правительство становится незаконным, если не выполняет правил общественного договора, что дает право подданным на замену правительства.

Рассматривая процесс развития человеческого общежития — от естественного состояния до гражданского, Дж. Локк задумывался над его причиной и видел ее в отсутствии центра, который бы регулировал отношения между людьми и предотвращал конфликты между ними, возникающие из-за взаимного несоответствия субъективных стремлений. Естественное состояние Дж. Локк не отождествлял с состоянием войны индивидов друг с другом, однако и не отрицал ее потенциальной угрозы, поскольку общий арбитр для разрешения споров и взаимных противоречий отсутствовал. Отсюда — философ считал необходимым объединение людей в общество и создание государства, в котором законы устанавливаются с общего согласия. При введении таких законов, содержащих гарантии жизни, свободы и собственности человека, возможен переход к гражданскому обществу.

В государстве Дж. Локк выделил три ветви власти: законодательную, исполнительную и федеративную. Первая составляет сущность и организующую силу гражданского общества. Вторая проводит решения законодательной власти в жизнь и осуществляет непрерывное наблюдение за их исполнением. Третья власть регулирует отношения государства с другими государствами, рассматривая вопросы, связанные с участием в коалициях и союзах, объявлением войны или установлением мира, вступлением в переговоры с другими государствами и иностранцами.

Дж. Локк полагал, что подмена подлинной власти (избранной народом) фиктивной властью (не отражающей интересы народа) ведет к расторжению общественного договора и ввергает общество в состояние войны. «Те, кто устраняют или меняют законодательный орган, уничтожают ту решающую силу, которой никто не может обладать, кроме как по назначению народа и с его согласия, тем самым уничтожают власть, созданную народом, которую никто, кроме него, не может учреждать, и вводят власть, которую народ не разрешал; такие люди фактически создают состояние войны, которое представляет собой состояние, где действует голая сила, никем не одобренная; и таким образом, устраняя учрежденный обществом законодательный

орган (чьи решения одобрены народом и объединили народ и которые народ рассматривает как свою собственную волю), они развязывают узел и заново повергают народ в состояние войны» [2, с. 393].

Следует отметить, что общественный договор Дж. Локка предполагает способность народа договориться с правительством об ограничении государственной власти как управляющей силы и согласовать устремления граждан к свободе, частично подчинив их всеобщим интересам, при этом принимая во внимание интересы каждого. В результате возникают общественные законы, которые реализуются в жизни, закрепляясь как необходимые, поскольку организуют жизнь общества и обеспечивают в ней порядок.

Подобно Т. Гоббсу, Дж. Локка интересовали условия, необходимые для реального возникновения согласия в общественной жизни в истории государства. Т. Гоббс рассматривал общество как «согласие большинства» населения, а государство характеризовал как «средство общего согласия», более того как воплощенное «единство общества». Реальное единство, которое «больше, чем согласие и единодушие», оно есть единомыслие и воплощается путем соглашения, заключенного между людьми. Дж. Локк полагал, что государство может быть несправедливым, поэтому считал необходимым поставить его под контроль общества. По Т. Гоббсу, «справедливость есть соблюдение соглашений и правило разума, запрещающее делать что-либо, что пагубно для жизни» [5, с. 673]. Государство и его справедливость смогли возникнуть из преодоления людьми естественного состояния, из договора, к которому люди приходят относительно всеобщего блага и согласования противоречащих интересов.

Наиболее радикальный варианттеории общественного договора создал французский философ, политический мыслитель Ж.-Ж. Руссо (1712-1778), который он изложил в своей книге «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762). С его точки зрения, договор предполагает равенство людей. Мыслитель пишет: «Все они принимают на себя обязательства на одних и тех же условиях и все пользуются одинаковыми правами» [4, с. 293]. Договор истолковывается как соглашение народа (носителя политического суверенитета) и государя. Народ объявляется сувереном, т. е. тем, кто несет на себе бремя законодательной власти. Власть суверена неделима и неотчуждаема. Уполномоченными народа признаются депутаты, обладающие совещательным

голосом. Акты принятия законов есть акты «общей воли», и для принятия их народом требуется собрание всех граждан вместе. Общественный договор состоит в том, что человек ставит свою личность под высшее руководство общей воли, превращаясь в неделимую частицу целого (общества). В соответствии с теорией Ж.-Ж. Руссо, в результате общественного договора человек теряет естественную свободу и право на то, что его привлекает. В то же время он приобретает гражданскую свободу и право собственности на то, чем владеет. Однако любой власти не может быть передано ни право суверена, ни право представлять суверена, поскольку любые правители являются лишь уполномоченными народа. Народ, как суверен, может изменять формы правления, отказываться от имеющихся законодательных решений и принимать новые.

Ж.-Ж. Руссо, поддерживая принцип Т. Гоббса: «Природа дала каждому человеку право на каждую вещь», отрицает его вывод о необходимости состояния «войны всех против всех» в естественном (дообщественном) состоянии, поскольку утверждает, что естественный человек добр. Ведя речь о естественной доброте человека, Ж.-Ж. Руссо возлагает ответственность за зло, царящее в мире, на извращенную структуру общества, несправедливое общественное устройство. «Война всех против всех», с его точки зрения, не есть проявление человеческой сущности, она порождена возникновением частной собственности в конце эпохи естественного состояния. Если в ситуации «близости» с природой человек находился в согласии со своей собственной природой, то развитие власти человека над природой оборачивается формированием властных отношений внутри общности. По замечанию философа, человек оказывается подвластен всей природе, и в особенности себе подобным. Прогресс же приводит человека к той мере цивилизованности, которая превращает его в тирана самого себя и природы. Выход из тупика прогресса Ж.-Ж. Руссо видит в возврате к природе, причем к собственной природе (сущности) человека, предполагающей его самоосуществление в качестве неотъемлемой части общества как целостности. Другими словами, выход состоит в создании такого социального устройства, где «каждый из нас отдает свою личность и всю свою мощь под верховное руководство общей воли, и мы вместе принимаем каждого члена как нераздельную часть целого» [4, с. 289]. В качестве такой формы соци-

альности Ж.-Ж. Руссо предлагает «ассоциацию», в ней «каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе и оставался бы таким же свободным, каким был раньше» [Там же, с. 289]. Возможностью для этого философ считает «общественный договор», предполагающий встречное движение, в результате которого происходит воссоединение со своей сущностью и обретение целостности. Мыслитель полагает, что в условиях «ассоциации общественного договора» особую роль играет общественное воспитание, в ходе которого происходит замещение свойственной индивидам «любви к себе» — «страстью к отечеству». Необходимым требованием правильного воспитания Ж.-Ж. Руссо объявляет воспитание на лоне природы, причем с акцентом не на общественно значимые (гражданские) добродетели, а на добродетели семейной жизни.

Кроме того, Ж.-Ж. Руссо считает, что социальная жизнь, ориентированная вовне, должна быть дополнена возможностью «уйти в самого себя» и «прислушаться к голосу своей совести». Философ ставит вопрос о том, как организовать свою жизнь так, чтобы жить в ладу с совестью. Последняя вырастает из чувства сострадания и любви — самых естественных чувств, заложенных в человеке природой.

Следует отметить, что общественный договор у Ж.-Ж. Руссо предполагает способность народа договориться о собственной независимости и самоуправлении. Человек не нуждается в ограничителях в виде государственных законов, поскольку разум и гармония с природой естественны для него. Отсюда Ж.-Ж. Руссо предлагает опираться не на внешние по отношению к человеку законы, а на его собственную природу — разум и совесть. Жизнь в согласии, в ладу со своей совестью позволяет обрести не только внешнюю целостность, но прежде всего внутреннюю.

Таким образом, не договариваясь друг с другом, Т. Гоббс, Дж. Локк и Ж.-Ж. Руссо пришли к мысли о необходимости общественного договора. Теории общественного договора имеют особое значение для человеческой жизни, поскольку в них представлены способы согласования общественного и личного, социального и индивидуального. У Т. Гоббса общественный договор позволяет преодолеть ситуацию всеобщей войны, поэтому люди в обществе договариваются о подчинении своих интересов общим, в результате чего возникает тотальное единство, тотальное целое. У Дж. Локка сохранение свободы частной жизни каждого человека посредством государственных законов со-

здает гармонию целого, нарушить которую может расторжение общественного договора, грозящее обществу войной и гибелью. У Ж.-Ж. Руссо общественный договор представляет собой внешнюю (по отношению к человеку) целостность, для дополнения которой необходима внутренняя целостность. Ее обретение и сохранение невозможно без заботы о ней и ее культивировании, без воспитания и образования человека.

Три мыслителя создают три варианта общественного договора. Т. Гоббс сделал акцент на абсолютную власть — монархию. Дж. Локк разделил власть на законодательную, исполнительную и федеративную. Ж.-Ж. Руссо переместил акцент с внешней (по отношению к человеку) власти на власть человека над самим собой.

Все вышеназванные философы мыслили общественный договор как добровольное объединение людей. Несмотря на расхождения в трактовке природы человека, они полагали, что реальное единство людей возникает на основе способности мыслить и пользоваться собственным голосом разума.

Думается, что теории «общественного договора» трех просветителей несут в себе идею социально-политического, гражданского и правового согласия. Общественный договор у Т. Гоббса представляет собой соглашение об объединении людей в общество и государство, поскольку они от природы враждебны по отношению друг к другу. Дж. Локк, опираясь на разумную природу людей, отмечает наличие у каждого человека права голоса, позволяющее создать гражданское общество. Ж.-Ж. Руссо выделяет голос совести как естественное начало в человеке, выступающее основанием для социально-политического единства людей, а также для восстановления равенства между ними, утраченного в цивилизованном состоянии.

В рассмотренных теориях «общественного договора» раскрываются причины возникновения общества, государства и условия существования в нем, а также формируются представления о свободе, государственном управлении и соотношении общих и частных интересов. Анализ этих теорий позволяет понять, что разрушает общественный договор. Его расторжение обусловлено ослаблением абсолютной власти (Т. Гоббс), невыполнением правил общежития и распадом системы правления (Дж. Локк), а также неравенством людей в обществе (Ж.-Ж. Руссо).

Анализ этих теорий позволяет воспринимать культуру согласия в качестве закона, императива, следование которому обеспечи-

вает не только выживание, но и оптимальное развитие.

Следует отметить, что размышления Т. Гоббса, Дж. Локка и Ж-Ж. Руссо являются теоретически значимыми не только для своей эпохи. Их теории «общественного договора» выступают в качестве знания, которое легло в основу взглядов просвещенных людей, а также в конституции европейских государств. Закрепление этого знания в обществе происходит в ходе воспитания и образования человека. Сегодня такое знание воспринимается как необходимое и актуальное в связи с существованием множества конкретных фактов отсутствия согласия в общественной жизни, в ее политической, правовой и других сферах.

1. Гоббс, Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М., 1991. [Электронный ресурс]. URL: http:// modernlib.ru/books/tomas_gobbs/leviafan_ili_ materiya_forma_i_vlast_gosudarstva_cerkovnogo_ i_grazhdanskogo/read/ (дата обращения: 02.01.2014).

2. Локк, Дж. Два трактата о правлении // Сочинения в 3 т. Т. 3. М.: Мысль, 1988. С. 137-405.

3. Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская АН.; Российский фонд культуры. М.: АЗЪ, 1994. 928 с.

4. Руссо, Ж.-Ж. Об общественном договоре. Трактаты / Пер. с фр. М.: КАНОН-пресс, Кучково поле, 1998. 416 с.

5. Современный философский словарь/Под общей ред. В.Е. Кемерова. М.: Акад. проект, 2004. 864 с.

6. Философский словарь / под ред. А.П. Яре-щенко. Ростов-н/Д.: Феникс, 2004. 560 с.

References

1. Gobbs, T. (1991) Leviafan, ili materija, forma i vlast gosudarstva cerkovnogo i grazhdanskogo. [Leviathan or substance, form and power of church and civil state]. Moscow. Available at: http://modernlib.ru/books/tomas_ gobbs/leviafan_ili_materiya_forma_i_vlast_gosudarstva_ cerkovnogo _i_grazhdanskogo/read/(accessed:02.01.2014). [in Rus].

2. Lokk, Dzh. (1988) Dva traktata o pravlenii [Two treatises about management] // Sochinenija v 3 t. T. 3. Moscow: Mysl. P. 137-405. [in Rus].

3. Ozhegov, S., Shvedova, N.Ju. (1994) Tolkovyj slovar russkogo jazyka: 80 000 slov i frazeologicheskih vyrazhenij [Russian Explanatory Dictionary: 80 000 words and phraseological units] // Rossijskaja AN; Rossijskij fond kultury. Moscow: AZ. 928 p. [in Rus].

4. Russo, Zh.-Zh. (1998) Ob obshhestvennom dogovore. Traktaty [About public agreement. Treaties] / Per. s fr. Moscow: KANON-press, Kuchkovo pole. 416 p. [in Rus].

5. Sovremennyj filosofskij slovar (2004) [Modern philosophical dictionary] / Pod obshhej red. V.E. Kemerova. Moscow: Akad. proekt. 864 p. [in Rus].

6. Filosofskij slovar (2004) [Philosophical dictionary] / pod red. A.P. Jareshhenko. Rostov-n/D.: Feniks. 560 p. [in Rus].

UDC 130

THE IDEA OF THE CULTURE OF CONCORD IN THE CONTEXT OF THE THEORIES OF «SOCIAL TREATY» BY TH. HOBBES, J. LOCKE, J.J. ROUSSEAU

Menyaeva Marina Petrovna,

Chelyabinsk State Academy of Culture and Arts,

Associate Professor

of the Department Chair

of Philosophy,

Cand. Sc. (Cultural Studies),

Chelyabinsk, Russia.

E-mail: [email protected]

Annotation

The aim of the given article is to grasp the meaning of the idea of the culture of concord in the context of the theories of «Celestial treaty» by Th. Hobbes, J. Locke, J.J. Rousseau. The theories of «Celestial treaty» discussed in the article as a manifestation of the culture of concord thought of Th. Hobbes, J. Locke, J.J. Rousseau.

Key concepts:

concord,

unity,

social treaty, equality.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДОГОВОР • Большая российская энциклопедия

• В книжной версии

  Том 23. Москва, 2013, стр. 563

• Скопировать библиографическую ссылку:

  ---

Авторы: А. Л. Субботин

ОБЩЕ́СТВЕННЫЙ ДОГОВО́Р, по­ня­тие со­ци­аль­ной фи­ло­со­фии, свя­зан­ное с кон­цеп­ци­ей про­ис­хо­ж­де­ния го­су­дар­ст­ва как ре­зуль­та­та сво­бод­но­го со­гла­ше­ния ме­ж­ду людь­ми. Со­глас­но этой кон­цеп­ции, лю­ди, на­хо­дя­щие­ся в ес­те­ст­вен­ном со­стоя­нии, по об­ще­му со­гла­сию соз­да­ют та­кой ин­сти­тут, ко­то­рый си­лой за­ко­на на­дёж­но за­щи­ща­ет дан­ные им от ро­ж­де­ния ес­те­ств. пра­ва, по­ло­жив на­ча­ло их соб­ст­вен­но гражд. жиз­ни.

Идея до­го­вор­но­го ус­та­нов­ле­ния го­су­дар­ст­ва вы­ска­зы­ва­лась ещё в ан­тич­но­сти (со­фис­та­ми, Эпи­ку­ром, Лук­ре­ци­ем). В сред­ние ве­ка, при­ме­няя эту идею к свет­ско­му го­су­дар­ст­ву, Фо­ма Ак­вин­ский под­чёр­ки­вал тем са­мым вре­мен­ную и ус­лов­ную при­ро­ду это­го ин­сти­ту­та в про­ти­во­по­лож­ность веч­но­му гра­ду Бо­жию – хри­сти­ан­ской Церк­ви. Своё пол­ное раз­ви­тие кон­цеп­ция О. д. по­лу­чи­ла у мыс­ли­те­лей Но­во­го вре­ме­ни – Г. Гро­ция, Т. Гоб­бса, С. Пу­фен­дор­фа, А. Сид­ни, Дж. Лок­ка, Ж. Ж. Рус­со. Со­глас­но Гро­цию, лю­ди, реа­ли­зуя прин­ци­пы ес­те­ст­вен­но­го пра­ва, соз­да­ют го­су­дар­ст­во – со­вер­шен­ный со­юз сво­бод­ных лю­дей, за­клю­чён­ный ра­ди со­блю­де­ния пра­ва и об­щей поль­зы. При этом обя­зан­но­сти вер­хов­ной вла­сти в го­су­дар­ст­ве, ус­та­нов­лен­ные в ре­зуль­та­те со­гла­ше­ния, ог­ра­ни­че­ны за­ко­на­ми при­ро­ды и че­ло­ве­че­ских со­об­ществ, пред­пи­сы­ваю­щи­ми лю­дям жить в со­от­вет­ст­вии с нор­ма­ми спра­вед­ли­во­сти. Эти нор­мы оди­на­ко­вы как для гра­ж­дан, так и для вла­сти. Разл. тео­ре­ти­ки О. д. по-раз­но­му трак­то­ва­ли ес­теств. со­стоя­ние, объ­ём от­чу­ж­дае­мых го­су­дар­ст­ву прав и нар. су­ве­ре­ни­тет. Так, Гоббс, по­ни­мая ес­теств. со­стоя­ние лю­дей как «вой­ну всех про­тив всех», а при­ро­ду че­ло­ве­ка как край­не эгои­сти­че­скую, свя­зы­вал с О. д. ус­та­нов­ле­ние го­су­дар­ст­ва, обес­пе­чи­ваю­ще­го пре­ж­де все­го мир и безо­пас­ность в об­ще­ст­ве. Ра­ди это­го лю­ди пе­ре­да­ют го­су­дар­ст­ву свои ес­теств. пра­ва и ог­ра­ни­чи­ва­ют свою сво­бо­ду. Го­су­дар­ст­во у Гоб­бса на­де­ля­ет­ся аб­со­лют­ной вла­стью. Раз­ви­тая Лок­ком ли­бе­раль­ная кон­цеп­ция О. д. ис­хо­дит из то­го, что, объ­е­ди­ня­ясь в го­су­дар­ст­во, лю­ди пе­ре­да­ют ему лишь не­боль­шую часть прав ра­ди за­щи­ты та­ких сво­их не­от­чу­ж­дае­мых ес­теств. прав, как лич­ная сво­бо­да, сво­бо­да ве­ры, вла­де­ние соб­ст­вен­но­стью. Власть при­зва­на за­щи­щать эти пра­ва, а ес­ли она не вы­пол­ня­ет этой за­да­чи и на­ру­ша­ет О. д., на­род име­ет пра­во уст­ра­нить та­кую власть (идея нар. су­ве­ре­ни­те­та, со­глас­но ко­то­рой ис­точ­ни­ком вся­кой вла­сти яв­ля­ет­ся на­род). Рус­со свя­зы­вал с О. д. за­да­чу по­строе­ния гражд. об­ще­ст­ва, рас­смат­ри­вая О. д. не как до­го­вор пра­ви­те­ля с под­да­ны­ми, а как до­го­вор рав­ных лиц друг с дру­гом, при­ни­маю­щих на се­бя обя­за­тель­ст­ва на од­них и тех же ус­ло­ви­ях и поль­зую­щих­ся оди­на­ко­вы­ми пра­ва­ми. «Су­ве­ре­ном», т. е. но­си­те­лем за­ко­но­дат. вла­сти, объ­яв­ля­ет­ся на­род. При этом Рус­со раз­ли­ча­ет во­лю ча­ст­ных лиц и «об­щую во­лю» (volonté générale), ко­то­рая пре­сле­ду­ет ис­клю­чи­тель­но об­щие ин­те­ре­сы и ак­та­ми ко­то­рой при­ни­ма­ют­ся за­ко­ны.

Уче­ния об О. д. фор­му­ли­ро­ва­лись в кон­тек­сте ис­то­рич. ус­ло­вий то­го вре­ме­ни: для Т. Гоб­бса это бы­ла гражд. вой­на в Анг­лии, для Дж. Лок­ка – ре­аль­ная по­треб­ность в кон­сти­туц. ог­ра­ни­че­нии мо­нар­хии. При этом, од­на­ко, они об­ра­ща­лись к нор­ма­тив­ной, фи­лос. ар­гу­мен­та­ции, их ин­те­ре­со­ва­ли не ре­аль­ные ис­то­рич. об­стоя­тель­ст­ва воз­ник­но­ве­ния го­су­дар­ст­ва, а вы­яв­ле­ние тех ус­ло­вий, при ко­то­рых та­кое воз­ник­но­ве­ние мо­жет счи­тать­ся пра­во­мер­ным.

Тео­рия О. д. и свя­зан­ная с ней идея нар. су­ве­ре­ни­те­та ока­за­ли боль­шое влия­ние на со­ци­аль­но-по­ли­тич. раз­ви­тие Ев­ро­пы и Аме­ри­ки. Воз­ник­нув как аль­тер­на­ти­ва кон­цеп­ци­ям бо­же­ст­вен­но­го про­ис­хо­ж­де­ния гос. вла­сти, тео­рия О. д. по­слу­жи­ла оп­рав­да­ни­ем низ­вер­же­ния аб­со­лют­ных мо­нар­хий в Анг­лии и Фран­ции, а в Сев. Аме­ри­ке – ус­та­нов­ле­ния кон­сти­ту­ци­он­но­го рес­пуб­ли­кан­ско­го строя. Её даль­ней­шим по­след­ст­ви­ем ста­ла пе­рио­дич. вы­бор­ность вла­стей пу­тём все­на­род­но­го го­ло­со­ва­ния, имею­щая ме­сто в совр. де­мо­кра­тич. стра­нах, что по су­ще­ст­ву оз­на­ча­ет ка­ж­дый раз за­клю­че­ние об­ществ. со­гла­ше­ния.

В 20 в. кон­цеп­ция О. д. по­лу­чи­ла но­вый им­пульс в ис­сле­до­ва­ни­ях по по­ли­тич. фи­ло­со­фии, об­ра­щаю­щих­ся к тео­рии до­го­во­ра при вы­ве­де­нии прин­ци­пов спра­вед­ли­во­го и долж­но­го уст­рой­ст­ва об­ще­ст­ва. Наи­бо­лее зна­чи­тель­ные из них – эти­ко-по­ли­тич. кон­цеп­ция спра­вед­ли­во­сти Дж. Рол­за, эко­но­мич. тео­рия об­ществ. вы­бо­ра Дж. Бью­ке­не­на, до­го­вор­ная тео­рия мо­ра­ли Д. Го­тье («Morals by agree­ment», 1986).

Теория гражданского общества: к истории вопроса

Сегодня в отечественной научной литературе нет недостатка в статьях, сборниках, монографиях по проблемам гражданского общества. Вопрос только в том, насколько эффективно в них решается основной вопрос гражданского общества, то есть его наличие в нашей стране. В одних случаях анализируются общественные процессы из априорной установки наличия такового, в других случаях утверждается противоположное мнение о полном отсутствии гражданского общества. Но главное заключается в том, что мало кто вникает в сущность гражданского общества, подразумевая, что это и так уже все знают, и сразу же рассматривают какой-либо аспект деятельности гражданского общества или его взаимоотношения с государством. Все эти рассуждения подводят к мысли о насущной необходимости целостного философского осмысления сути и перспективы современного гражданского общества.

Но добраться до сути, не заглянув в истоки, невозможно. Поэтому вопрос о возникновении самого гражданского общества как специфического феномена и происхождении понятия для обозначения этого феномена носит существенный характер в философских рассуждениях. Практически ни одна работа не обходит вниманием взгляды таких философов, как Т. Гоббс и Ж.-Ж. Руссо. Многие уходят вглубь веков, подвергая очередной раз анализу труды отцов философии – Платона и Аристотеля. Вопрос: зачем? Неужели наше общество так мало изменилось за последние два тысячелетия? С одной стороны, это дань культурной традиции, некий ритуал в научном мире. Но с другой стороны, различные интерпретации классической теории гражданского общества могут служить обоснованием порой абсолютно противоположных мировоззренческих и идеологических систем. Причем в зависимости от идеологических предпочтений формируется набор классиков, на которых делаются ссылки. Поэтому без знания и понимания исторических корней современных теорий гражданского общества невозможно понять и особенности дискуссий вокруг этого понятия.

Для адекватного научного анализа сразу же подчеркнем, что понятие и сама теория гражданского общества возникли в западной философской традиции.

Если принять за аксиому, что гражданское общество – это нечто отделенное от государства, то и углубляться в исторический экскурс дальше XVIII века не стоит. Вполне достаточно сослаться на Гегеля и молодого Маркса. В таком случае гражданское общество является продуктом господства буржуазных общественных отношений, которое выражалось в «неполитическом» отношении между частным капиталом и наемным трудом. Гражданское общество – это сфера товарного производства и обмена, частной собственности, рыночной конкуренции и частных интересов. И вот тут очень заманчиво с данных позиций начать анализировать современность, отечественное общество с его становящейся рыночной экономикой, формирующимися общественными интересами и социальными группами. И, естественно, не найти этого гражданского общества в России.

И все же появление термина «гражданское общество» датируется более ранним временным периодом, нежели возникновение буржуазии, он получает детальную разработку еще в античной и средневековой философско-политической мысли. При этом мы встречаем множество трактовок и значений, но, так или иначе, все они сводились к одной политической проблеме: как и при каких обстоятельствах возможны контроль над государственной властью и ее легитимизация.

Как известно, первоначальные теории и термин «гражданское общество» (или «сообщество») возникли задолго до появления самого гражданского общества в современном его понимании. В античную эпоху данный термин использовался для характеристики особого качества или стиля совместной жизни членов небольших общин (городов-государств). Основной чертой данного стиля было политическое общение, воспринимаемое как искусство совместной жизни внутри полисных коллективов. При этом полис (гражданское общество) противопоставлялся этносу (народу) как более низкой форме организации, характерной для варваров. Аристотель отказывал азиатским народам в наличии «гражданского общества» и общение с ними никогда не называл политическим и не распространял на него нормы гражданского права[1].

Надо сказать, что на Западе еще существует определенное единство взглядов в античном и современном понимании гражданского общества. Некоторые современные западные концепции почти неотделимы от теоретической модели либеральной демократии. В рамках данных концепций страны и народы, которые ориентируются на иную нелиберальную модель, отождествляются с современными варварами и соответственно им отказано в существовании гражданского общества. Например, в политологической литературе Запада США политические процессы в постсоветской России объясняются отсутствием гражданского общества, не говоря уже о странах Ближнего Востока.

В средневековой философии существенное влияние на развитие теории гражданского общества оказали взгляды Августина Блаженного. Он противопоставил земное общество граду Божьему, который он считал святой «республикой», где люди будут любить друг друга и любить бога. Тем не менее Августин Блаженный не считает, что земной град может быть оставлен и заброшен людьми. В земных «республиках» может царить более или менее справедливый порядок. При известных условиях земной город может быть чем-то вроде предшественника или несовершенного отражения царства Божия. Среди земных сообществ он считал таковыми те, которые могут обеспечивать мир и контролировать стремление к могуществу (libido dominandi). Христианин при этом может быть активным гражданином: солдатом, судьей или императором. Подчиняясь жизни города, он не предает веры. Естественно, что у Августина государство должно служить церкви[2].

Идея противостояния двух городов, наложившая глубокий отпечаток на всю политическую мысль запада, позволяет совместить аристотелевские идеалы о городе как месте «всеобщего блага» с политической доктриной христианства. Важность августинской традиции может служить характеристикой для политического менталитета Запада. В XX веке средневековые взгляды широко утвердились в христианско-демократических доктринах.

Основная доктрина, как, собственно, и само гражданское общество, в действительности начала формироваться на Западе в эпоху Нового времени. Начиная с XV века в Европе идет бурное развитие промышленного производства. Вместе с индустриализацией изменяется структура общества, растет городское население, возникают новые социальные группы и классы. На фоне экономического роста ряда европейских государств, с появлением рынка труда, товаров и услуг происходят перемены в образе жизни, психологии и правосознании значительного числа людей, повышается статус науки и образования.

С отказом от традиционной системы замкнутых натуральных хозяйств, с распадом жестких феодальных структур и развитием товарно-денежных отношений перед индивидом расширяется социальное пространство свободы. У него появляются значительные возможности для своего проявления.

Человек Нового времени – предприниматель, мореплаватель, землепроходец, честолюбец и авантюрист – устремляется к неизведанному, к тому, что раньше представлялось запретным. Вместо христианского смирения он демонстрирует неодолимую гордыню, а вместо служения Богу – дерзкие порывы к освоению мира. Сознавая ценность собственной личности, он начинает искать выражение для своей потребности в личной автономии. Им становится набирающая силу идея гражданских свобод и естественных прав человека на социальное самоопределение.

Здесь мы обратимся к воззрениям Т. Гоббса и Ж.-Ж. Руссо. Они гражданское общество определяли через противопоставление с естественным состоянием, когда «человек человеку волк», отчего общество кажется «войной всех против всех» и требует сверхмогущества государства-Левиафана для обуздания противоборства его подданных. Мирный порядок, который обеспечивается государством, создаваемым в целях безопасности, называется гражданским обществом. У Т. Гоббса гражданское общество позволяет покончить с этой войной и обеспечить развитие гуманности в человеке путем установления всемогущей политической власти, которой, тем не менее, не разрешается лишать людей их свободы.

Надо отметить, что теме границ деятельности государства Т. Гоббс практически не придает никакого значения и этим существенно отличается его модель от последующих моделей государственной власти. Государство, будучи однажды установленным, по Т. Гоббсу, является абсолютным. Индивиды навсегда уступают часть своих полномочий и прав самоуправления политическому телу, которое монополизирует в своих руках средства принуждения, налогообложения, формирование общественного мнения, проведение политики и управления. За свою безопасность подданные платят высокую цену: они опутывают себя сетью государственных структур, из которой уже никогда не вырвутся.

Т. Гоббс подчеркивает, что область государственной власти не ограничена. Все, что помогает государству в деле управления, есть благо и справедливость. Все, что дает возможность подданным оспаривать власть или оказывать ей сопротивление, есть зло и несправедливость. Подданные не имеют права ни изменять форму правления, ни выбирать того, кто осуществляет верховную власть. Т. Гоббс отвергает парламентскую теорию ограниченной или основанной на отменяемом договоре власти.

Согласно гоббсовской модели, гражданское общество и государство – синонимы. Меньшинство не имеет права на инакомыслие. Но и большинство не может обвинить суверенную власть в несправедливых или пагубных действиях, ибо у него нет на это законных полномочий. Интересно, что Т. Гоббс считает возможным лишь индивидуальное сопротивление граждан попыткам государства лишить их естественных прав на жизнь или довести своими действиями до смерти. Однако любое коллективное сопротивление актам произвола государственной власти строго запрещено, так как потенциально оно противоречит интересам мира и безопасности политического тела[3]. Только там, где верховные правители утрачивают способность защищать своих подданных, последние могут воспользоваться их коллективным правом на самосохранение вопреки государству[4].

Существенной особенностью государства, обеспечивающего безопасность, является его монопольное право решать, что необходимо для сохранения или восстановления мира внутри страны и за ее пределами. Т. Гоббс считает, что это монопольное право неделимо и не может быть передано подданным, поскольку никакое гражданское общество не может долго просуществовать при разделении государственной власти, в противном случае естественные страсти приведут неизбежно к гражданской войне. Разумеется, Т. Гоббс не сторонник произвола власти. По его мнению, верховная власть должна всегда согласовываться с общими «естественными законами», которые запрещают уничтожение жизни и средства ее поддержания[5]. Надо отметить, что Т. Гоббс оговаривает существование в рамках гражданского общества частной сферы, где подданные могут пользоваться определенными свободами. К ним относятся виды деятельности, которые суверен не запретил. Например, свобода индивидов «покупать и продавать и иным образом заключать договоры друг с другом, выбирать свое местопребывание, пищу, образ жизни, наставлять детей по своему усмотрению и т. д.»[6]. Взятые вместе, эти виды деятельности образуют сферу частной свободы («частные группы»), которая недосягаема для суверена. Благодаря «умолчанию закона» подданные могут заключать сделки и создавать объединения, которые Т. Гоббс называл «лигами», «частными телами», «корпорациями или «обществами»[7]. Но эта уступка принципу ограничения сферы деятельности абсолютной политической власти носит скорее формальный, нежели реальный характер. На частную сферу в целом постоянно распространяются прерогативы и посягательства со стороны верховной власти. Во всех сферах жизни эта власть осуществляет надзор за подданными и управление ими.

Одним из первых, кто задумался о чрезвычайной опасности неограниченной государственной власти, был соотечественник Т. Гоб-бса Джон Локк. В своей работе «Опыт об истинном происхождении, области действия и цели гражданского правления» (1689) он высказал мысль о несовместимости абсолютной власти с личными свободами. Между взглядами Т. Гоббса и Дж. Локка, безусловно, имеются сходства. Хотя бы уже в том, что как у Т. Гоббса, так и у Дж. Локка государство предназначено для обуздания конфликтов между людьми. В обеих моделях это состояние политически обеспечиваемого спокойствия называется гражданским политическим обществом. Гражданское общество представляет собой комплекс устойчивых взаимодействий между «свободными, равными и независимыми» индивидами, чье имущество (в самом широком смысле этого слова) охраняется политически, то есть благодаря подчинению этих индивидов государству, монополизирующему в своих руках процесс создания, проведения в жизнь и исполнения законов[8].

В то же время во взглядах Дж. Локка на ограничение государственной власти в интересах гражданского общества имеется по крайней мере два существенных различия по сравнению с гоббсовской теорией.

Во-первых, Дж. Локк не считает естественное состояние общества состоянием войны. Люди имеют естественную предрасположенность к созданию больших объединений, именуемых обществами. Патриархальная семья, по утверждению Локка, представляет собой первоначальную и самую основную форму естественной солидарности[9]. Естественное состояние – это не состояние вольницы и насилия, подчеркивает Локк. «Индивидуумы» склонны поступать в соответствии с определенными естественными законами, которые запрещают акты насилия и разрушения и в целом побуждают индивидуумов уважать собственность друг друга, сохранять мир. Таким образом, государство расценивается не как полное отрицание естественного состояния, а, скорее, как средство исправления такой несовершенной социальности. Государство призвано охранять и исправлять, а следовательно, и «совершенствовать» естественное общество.

Во-вторых, Дж. Локк отрицает абсолютность верховной власти и исходит из признания верховенства закона. В гражданском обществе ни одного индивида нельзя освободить от подчинения закону. Локк подчеркивает, что должен существовать «один закон для богатого и бедного, для фаворита при дворе и для крестьянина за плугом»[10]. В каком-то смысле Дж. Локка вполне оправданно считают основоположником теории конституционного государства. Он полагает возможность переизбрания законодателей, которых он отождествляет с верховной властью. Если лица, имеющие право принимать решения в государстве, утратили доверие со стороны подданных, обладающих гражданскими правами, то последние освобождаются от обязательств перед государственной властью и вольны установить новую политическую власть, пусть даже силой восстания. Локк отстаивает право собственности на жизнь, свободу и имущество, которое нельзя отнять без согласия на то большинства лиц, наделенных гражданскими правами. И, наконец, причисляя семью к элементам естественного общества, Локк не позволяет вмешиваться суверену в дела семьи. В патриархальной семье мужчина «по закону природы» обладает абсолютной властью над «своими» женами, детьми и слугами[11].

Воистину история гражданского общества берет начало в XVIII веке. И это понятно: если гражданское общество – плод буржуазных отношений, то именно в XVIII веке делаются гигантские шаги на пути к его зрелости. Наиболее точно и ярко это подметил и осмыслил в эпоху Просвещения всеми признанный демократ Ж.-Ж. Руссо. Собственно говоря, именно он впервые заговорил о соединении гражданского общества и демократии как о единственной правильной форме правления.

В своей работе «О причинах неравенства» (1754) Ж.-Ж. Руссо считает, что собственность явилась основной причиной неравенства и, как следствие, основой гражданского общества. «Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказать “это мое” и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества»[12]. Возникшее гражданское общество стало театром самой ожесточенной войны. Появилось деление на богатых и бедных, возникли наемный труд и право собственности[13].

У Ж.-Ж. Руссо гражданское общество, так же как и у Т. Гоббса, противостоит естественному состоянию человека. Придерживаясь договорной теории, Ж.-Ж. Руссо предположил, что именно в рамках гражданского общества возникает государство как результат соглашения между богатыми и бедными. Но оно должно представлять собой не конфликтную ситуацию, а диалогически-демократи-ческий способ самоорганизации общества. Основная задача общественного договора состоит в отыскании такой формы ассоциации, которая бы защищала и охраняла общей силой личность и собственность каждого члена и в которой каждый, соединяясь с другими, оставался бы в то же время свободным. Права всех людей, вступающих в подобную ассоциацию, должны быть отчуждены в пользу общественного целого. Зато каждый человек приобретет здесь «гражданскую свободу и право собственности»[14].

Различая три основные формы правления (демократическую, аристократическую и монархическую), Ж.-Ж. Руссо полагал, что именно в демократической форме правления правительственные функции возлагаются на весь народ или на его часть. Идея выполнения небольшой частью избранных людей исполнительных функций, порученных народом-сувереном, вдохновила деятелей Великой Французской революции на соответствующее преобразование феодального устройства общества в демократическое. И хотя сама эта революция, как и последующая история западного мира, не оправдала надежды на воплощение в социальном устройстве принципа гражданского общества «свобода, равенство, братство», нельзя не согласиться с У. Черчиллем, что демократия, конечно, плохая вещь, но ничего лучшего человечество не придумало…

Идею делегирования власти государству ради всеобщего блага общества поддерживал и развивал в своих работах англо-американ-ский философ и писатель эпохи Просвещения Томас Пейн. В работе «Права человека» (1791–1792) он утверждал: чем совершеннее гражданское общество, тем больше оно управляет собственными делами и тем меньше возможностей оно оставляет для правительства. В современном ему мире, отмечает Т. Пейн, к великому прискорбию, господствует деспотизм. В результате люди оказываются пленниками бесконечного лабиринта политических институтов, всеобъемлющей системы политического отчуждения. Благодаря деспотическим государствам установилось классовое деление в обществе, богатые получают все больше привилегий, неимущие доходят до крайней нищеты. Это вызывает недовольство, ожесточается классовая борьба. Вопреки теориям Гоббса и Локка, индивидуумы становятся врагами не по естественным причинам, а по причине избыточной государственной власти.

Как и большинство просветителей, Т. Пейн убежден, что деспотические государства обречены на гибель в силу своей «неестественности». Цивилизованные правительства – это конституционные правительства, облеченные властью вследствие действительного согласия со стороны свободных и равных от природы людей. Власть делегируется государству только на основе согласия граждан, которые могут на законных основаниях в любое время взять обратно эту власть, отказавшись от своего согласия.

Это убеждение Т. Пейна основано на принципе естественного равноправия, согласно которому «человек не имеет права собственности на другого человека»[15]. В отличие от Т. Гоббса и Дж. Локка он полагал, что естественные права предрасполагают людей к взаимо-уважению и следованию христианскому постулату «поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой». Благодаря естественным правам люди могут поступать свободно и разумно, при этом не ущемляя естественные права других. Эти права даны Богом и не могут быть аннулированы, переданы или поделены. Стало быть, государство можно считать цивилизованным (читай – легитимным) только тогда, когда оно создается вследствие согласия, которое закреплено конституционно и непрерывно подтверждается через парламентские и представительские механизмы. У правительства такого государства нет прав, есть только обязанности перед гражданами, и все споры между правительством и гражданами решаются исходя из постулата «все предпринимается в пользу жизни, свободы и невинности». Таким образом, мы видим четкое разграничение гражданского общества и государства.

Далее Т. Пейн пытается объяснить, почему свободные и равные люди стремятся к мирным и кооперативным формам совместного проживания на земле. Во-первых, согласно Т. Пейну, естественные потребности людей существенно превосходят их индивидуальные способности, то есть люди не могут собственными силами удовлетворять свои потребности и нуждаются в помощи других людей. Это толкает их к установлению различных форм обмена, основанных на взаимной выгоде. Коммерческая зависимость людей друг от друга подкрепляется, по мнению Т. Пейна, «системой социальных чувств»[16]. А, во-вторых, естественное чувство к совместному существованию, в свою очередь, подпитывается рыночными интересами, служащими ему стимулом. Такое сочетание разума и чувств приводит к гармонии друг с другом. Люди осуществляют свои естественные права на свободу и счастье в рамках гражданского общества, при этом институты государственной власти не препятствуют удовлетворению интересов безопасности и свободы всех людей. Именно в стремлении людей к социальному объединению Т. Пейн видит гибель деспотического государства. По сути, чем больше гражданское общество проявляет способность к самоуправлению, тем меньше его потребность в государственных институтах. Для самоуправляемого общества требуется минимум политических механизмов. По мнению Т. Пейна, «правительство» в идеале должно лишь обеспечивать взаимодействие различных частей гражданского общества. Государство и общество должны объединять взаимные интересы к установлению порядка и гармонии. Свободные индивиды процветают благодаря помощи, получаемой друг от друга и от других гражданских обществ. Общий интерес и стабильность – это, для Т. Пейна, есть закон гражданского общества, который по своей важности значительно превосходит законы, принимаемые и претворяемые институтами государственной власти. «Как только устраняется официальное правительство, начинает действовать общество. Возникает общее объединение, и общий интерес рождает общую безопасность»[17]. Люди стихийно склоняются к взаимодействию друг с другом, это побуждает их создавать самодостаточные социальные структуры, свободные от конфликтов. Если бы государства были построены на естественном социальном фундаменте, они были бы более миролюбивыми, простыми в своем функционировании. Политическому неспокойствию наступил бы конец, на смену политике пришло бы согласие гражданского общества.

Безусловно, как типичный представитель эпохи Просвещения, яростный борец за искоренение нищеты и безработицы, за введение народного образования, поборник свободы и равноправия, Т. Пейн утопичен в своих рассуждениях. Тем не менее он внес существенный вклад в теорию гражданского общества. Во-первых, он решительно поставил вопрос об ограничении государственной власти в интересах гражданского общества. Во-вторых, увидел в основе гражданского общества как естественные, так и социальные причины и диалектично взаимообусловил их.

Существенный, имеющий непреходящее значение вклад в теорию гражданского общества внес Г. Гегель. Прежде всего, Гегель обосновал гражданское общество как исторически сформировавшуюся сферу жизни человека, являющуюся частью государства. Он отверг натуралистический подход в трактовке гражданского общества.

Гражданское общество Гегель рассматривал как институт, позволяющий интегрировать индивида в систему общественного устройства, то есть в систему государства. Хронологически государство возникло раньше гражданского общества. Например, в античности и в период раннего средневековья гражданского общества не существовало, но было государство, и была семья. Возникновение гражданского общества Г. Гегель связывал с распадом патриархальной семьи и формированием буржуазных отношений. «Создание гражданского общества – это достижение Нового времени»[18]. Обоснование своих идей он находит у А. Смита и П. Рикардо, основателей политической экономии, положивших в основу развития общества экономические законы. Благодаря развитию экономических отношений члены патриархальной семьи отчуждаются друг от друга, и человек попадает в систему, регулируемую нуждой и трудом. Распад семьи привел к тому, что «индивид стал сыном гражданского общества»[19]. Попадая в эту систему, каждое частное лицо преследует свой частный интерес. Но для его удовлетворения он нуждается в других частных лицах, которым, в свою очередь, нужны свои частные лица. Множество и различие потребностей составляет конкретное содержание гражданского общества. Это разно-образие ведет к дальнейшему разделению труда и все больше удаляет человека от «естественного состояния»[20]. Если в патриархальной семье царила гармония и любовь, то гражданское общество – поле непрекращающегося боя. Здесь сталкиваются интересы частных лиц, потому что они несоизмеримы друг с другом и сопряжены с серьезными конфликтами. Если на одном полюсе гражданского общества накапливается богатство, то на другом растет нищета, доходящая до появления в обществе лишних людей. Гегель полагает, что само гражданское общество не способно преодолевать частные проявления. Его плюрализм сильно ослабляет и подрывает соб- ственные устои. Чрезмерное развитие одной части гражданского общества затрудняет и стесняет развитие других его частей. Гражданское общество – это общество социальных антагонизмов, где сталкиваются противоречивые интересы[21]. Таким образом, взгляды Гегеля существенно отличаются от гоббсово-локковской договорной теории и просветительской идеи естественного гражданского состояния.

Согласно Гегелю, гражданское общество не может оставаться «гражданским», если в него политическими методами не привносится порядок. Только верховная государственная власть (у Гегеля это конституционное государство, управляемое посредством монархии) может оградить гражданское общество от несправедливостей и объединить частные интересы во всеобщее политическое сообщество. «Политика» и право – это два категорических императива, которые сохраняют общество в его единстве.

Гегель не разделял гражданское общество и государство: в конце концов, и верховная власть, и гражданское общество содействуют всеобщим интересам населения. Но с точки зрения гегелевской метафизики именно государство понимается как «абсолютно разумное» и являет собой наивысший момент исторического развития и в этом смысле есть «шествие Бога в мире»[22].

Одним из тех, кто обратил внимание на те опасности, которые влечет за собой идея всеобщего государства, был французский социолог, историк и политический деятель Алексис Токвиль. В своей книге «Демократия в Америке» (1835–1840) он, прежде всего, высказал мысль, что политические институты, которые стремятся защищать общество в целях сохранения его единства, наиболее опасны для общества. Деспотические режимы гораздо опаснее, чем конфликты, порождаемые частными интересами. Тот, кто содействует соединению гражданского общества и государства, открывает путь к деспотизму. А. Токвиль полагал, что его современники мало уделяли внимание проблеме, касающейся сдержек и противоречий во всеобщем государстве. Власть, которой гражданское общество наделяет государство, обращается против самого гражданского общества. Оно начинает осуществлять патернализм, регулируя, контролируя, советуя, воспитывая и наказывая. «Централизация власти без труда придает видимость упорядоченности в повседневных делах; при ней можно умело поддерживать общество в некоем статус-кво…»[23]

Специфика и радикальная новизна политической мысли А. Токвиля состоит в попытке совмещения идей гражданского общества и демократии, понятие которой наполняется у него новым содержанием. Если вся предшествующая философская мысль видела в демократии форму правления, которой утверждается суверенитет народа, то А. Токвиль увидел в демократии нечто большее – особое общественное состояние, определенный тип социальной связи. Существенной чертой демократии является, по А. Токвилю, равенство; общественное состояние, лишенное иерархии, за исключением иерархии общественных функций и ослабленными социальными связями. Индивид демократического общества освобождается от личной зависимости, но и остается изолированным, т. о. демократическое общество воспроизводит индивидуализм.

В политической плоскости демократия, понимаемая как народовластие приводит к тому, что каждый индивид обладает долей власти и участвует в управлении государством. Индивид демократического общества подчиняется большинству потому, что признает полезным союз с себе подобными. В то же время он понимает, что данный союз невозможен без власти, поддерживающей порядок. А. Ток-виль убежден в том, что развитие демократических форм государственной власти необходимо подкрепить ростом гражданских ассоциаций. Эти общественные ассоциации должны служить барьером на пути деспотизма. Благодаря своему участию в гражданских ассоциациях индивиды осознают собственную значимость и что для получения помощи со стороны сограждан они должны сами оказывать им помощь. Свобода и равенство людей зависят от наличия гражданских ассоциаций, которые создают условия для выражения частных интересов. Самоорганизующееся гражданское общество, независимое от государства, – условие существования демократии.

В XIX веке научные дискуссии о предназначении гражданского общества и его отношений с государством достигают своей кульминации. В вопросе о вмешательстве государства в частные интересы всегда подчеркивалась важность социальных организаций, служащих посредниками между личностью и государством.

Со второй половины XIX века в европейской социально-поли-тической мысли окончательно утвердилось понятие социализма как формы общественного бытия с коллективным владением собственностью, общественным планированием и рациональным регулированием взаимодействия людей.

Из этой же позиции в вопросах теории гражданского общества исходил и Маркс. Признавая важность разграничения гражданского общества и государства, Маркс присоединяется к традиции политической мысли эпохи Просвещения. Он также рассматривает гражданское общество как явление историческое, а не как данное от природы положение дел. Гражданские сообщества представляют собой исторические сущности с характерными для них формами производства и производственными отношениями, классовыми делениями и классовой борьбой и соответствующими механизмами защиты. Маркс предполагал, что гражданские сообщества Нового времени как явления исторические имеют свое начало, имеют и свой конец. Поскольку они порождают пролетариат, – класс, рожденный в цепях, класс, существующий в гражданском обществе, но не принадлежащий к нему, класс, который приведет к отмиранию всех классов и соответственно к отмиранию буржуазного гражданского общества.

Уникальность буржуазной эпохи Нового времени, по Марксу, состоит в том, что впервые человечество разделилось на общественные классы в зависимости от их экономической роли. Основные элементы жизни феодального общества (собственность, семья, фор-мы труда) выступали в виде лендлордизма, сословий и корпораций. Частная сфера в феодальном обществе отсутствовала, судьба отдельного индивида была связана с организацией, к которой она принадлежала.

Неоднократно подчеркивая исторический характер гражданских сообществ, Маркс видит в них экономическую форму, в рамках которой буржуазия создает мир сообразно собственным представлениям. Государство становится чисто политическим, а гражданское общество – чисто экономическим образованием. Надо помнить, что у Маркса, в отличие от Гегеля, государство никогда не характеризовалось понятием «всеобщее». Государство всегда выражало интересы господствующего класса. В капиталистическом обществе государство является инструментом на службе буржуазии. Оно является инструментом, при помощи которого буржуазия защищает себя от растущей угрозы со стороны пролетариата. Армия и полиция – это оплот защиты ее интересов. Такое буржуазное государство легко превратить из представительского в режим военной диктатуры. В связи с этим К. Маркс приводит в пример Францию 1848 года[24].

Фактически государство, полагает К. Маркс, представляет собой институт насилия, который и отражает, и закрепляет частные, конкретные интересы гражданского общества. «…Правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа …наоборот, они коренятся в материальных жизненных условиях, совокупность которых Г. Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет “гражданским обществом”»[25]. Сущность гражданских отношений и государственного строя, как уже говорилось, Маркс характеризует через исторически конкретные экономические формы. Он считает, что в период Нового времени развитие экономики привело к разделению государства и гражданского общества. По его мнению, это явление переходное. Государство данного периода – это отчужденная социальная власть, борьба за устранение этого отчуждения неизбежно приведет к отмиранию государства. Гражданское общество порождает всеобщий класс, пролетариат, сопротивление которого капиталистическому способу производства – это не война всех против всех, а борьба между общественными классами. К. Маркс полагал, что борьба пролетариата приведет к тому, что государственные структуры буржуазного строя будут упразднены, эксплуататоры экспроприированы, а средства производства перейдут под контроль ассоциированного производителя. В ходе классовой борьбы будет устранено разделение на гражданское общество и государство. Пролетариат сможет реализовать свое стремление к самоопределению при стабильном и гармоничном строе, в котором власть будет принадлежать всем или не принадлежать никому. «Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный»[26].

К. Маркс полагал, что успешная борьба рабочего класса за контроль над гражданским обществом позволит упразднить государство. Для того, чтобы индивид был свободным, необходимо разрушить барьеры, разделяющие различные сферы жизни, усилить возможность самореализации. К. Маркс считал возможным уничтожение государственного аппарата и замену его простыми средствами управления. Все члены коммуны будут принимать решения по любым общественным делам, не прибегая к помощи специальных политических институтов для достижения соглашений и разрешения конфликтов. Правительственные функции превратятся в простые административные. Исчезнет даже понятие гражданина, действу-ющего сообща с другим против или в поддержку определенных политических целей. Собственно говоря, социалистическое гражданское общество уже не будет нуждаться в государстве. Как бы утопично ни выглядели сейчас рассуждения К. Маркса о будущем, ясно, что институты гражданского общества XVIII–XIX веков – это не от природы данные структуры, которые невозможно изменить, не подвергнувшись огромному риску, а порождение определенных общественных отношений в конкретный исторический период.

Таким образом, наш анализ показывает, что проблемы гражданского общества занимали важное место в работах крупнейших мыслителей прошлого, и это неслучайно. Дело в том, что без выяснения сущности гражданского общества нельзя понять формы государственного правления, нельзя понять вообще политическую сферу общественной жизни, нельзя понять также современные процессы гражданского общества и глобализации.

[1] См.: Аристотель. Соч.: в 4 т. – М., 1984. – Т. 4. – С. 375–644.

[2] См.: Августин Блаженный. О граде Божьем. – Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994.

[3] Гоббс, Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного или гражданского // Гоббс, Т. Соч.: в 2 т. – М., 1991. – Т. 2. – С. 185.

[4] Там же. – С. 168–169, 172.

[5] Гоббс, Т. Указ. соч. – С. 122.

[6] Там же. – С. 165.

[7] Там же. – С. 173.

[8] Локк, Дж. Два трактата о правлении // Локк, Дж. Соч.: в 3 т. – М., 1988. – Т. 3. – с. 317.

[9] Там же. – С. 322–323.

[10] Там же. – С. 346.

[11] Локк, Дж. Указ. соч. – С. 308–309, 322.

[12] Руссо, Ж.-Ж. О причинах неравенства. – М., 1907. – С. 68.

[13] Там же. – С. 83–84.

[14] Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. – С. 12–13.

[15] Пейн, Т. Права человека // Американские просветители. Избр. произведения. – М., 1969. – Т. 2. – С. 64.

[16] Пейн, Т. Указ. соч. – С. 185.

[17] Там же. – С. 186.

[18] Гегель, Г. В. Ф. Философия права. – М., 1990. – С. 390.

[19] Там же. – С. 182.

[20] Там же. – С. 341–343.

[21] Гегель, Г. В. Ф. Философия права. – М., 1990. – С. 392.

[22] Там же. – С. 403.

[23] Токвиль, А. Демократия в Америке. – М., 1994. – С. 86.

[24] См.: Маркс, К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс, К., Энгельс, Ф. Избр. произведения: в 3 т. – М., 1970. – Т. 1. – С. 394–487; Маркс, К. Гражданская война во Франции // Там же. – Т. 2. – С. 219.

[25] Маркс, К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс, К., Энгельс, Ф. Соч. – Т. 12. – С. 710.

[26] Маркс, К. Критика Готской программы // Маркс, К., Энгельс, Ф. Соч. – Т. 19. – С. 26.

О естественном праве, или принципы социальной эволюции. Глава IV. Теории социальных изменений — Гуманитарный портал

Содержание этой главы посвящено краткому изложению и критике ряда философский теорий социальных изменений, а именно: теорий общественного договора Томаса Гоббса, Джона Локка и Жан-Жака Руссо; утилитаризма Джереми Бентама и Джона Стюарта Милля; идеалистического историзма Вильгельма Фридриха фон Гегеля и исторического материализма Карла Маркса. Раздел I. Общественный договор Вполне возможно, что теорию общественного договора следует считать не только важной политической теорией, но также первой значимой социальной концепцией, которая пыталась пролить свет на природу и причины исторических изменений. Согласно этой концепции первоначально люди жили в так называемом «естественном состоянии», а затем в результате соглашения между ними (заключения договора) возникло государство, появились законы. Впрочем, некоторые склоны считать, что Гоббс, Локк и Руссо сами не верили в реальность существования «естественного состояния», а использовали его в качестве теоретической модели, позволяющей, устранив различного рода культурные наслоения в виде морали или права, показать истинную природу человека 42. Как бы там ни было на самом деле, жизнь в «естественном состоянии» каждым из них, вследствие особого восприятия природы человека, понималась по-разному. Так Гоббс полагал, что в «естественном состоянии» отсутствует всякая регламентация общественной жизни. В таких условиях единственное действенное средство достижения своих целей — грубая сила; соответственно, общество пребывает в бесконечной «борьбе всех против всех» 43. Однако подобная концепция человека не понравилась некоторым моралистам, в частности, Шефтесбери, утверждавшего, что чувства симпатии к окружающим присущи каждому человеку от природы. Он полагал, что нравственность была распространена и в «естественном состоянии»; помимо этого, выдвигался следующий аргумент: заключение договора, а особенно его последующее соблюдение, оказалось бы невозможным без предшествующего существования морали 44. Вероятно принимая в расчёт подобные доводы, Локк говорил, что люди в «естественном состоянии» обладают нравственным сознанием, существует институт собственности, и каждый человек по закону природы обладает властью охранять свою жизнь, свободу и имущество. Правда, несмотря на это люди всё равно испытывают страх друг перед другом, ибо могут оказаться жертвой произвола 45. В свою очередь, Руссо полагал, что изначально в этом состоянии люди были добры друг к другу (его пантеистическая этика близка этике Шефтесбери), но с момента возникновения собственности, когда первый крикнул: «это мое», люди становятся эгоистичными и враждебными по отношению к себе подобным; по этой причине между ними возникает множество конфликтов. Так как их взгляды на человека и жизнь в «естественном состоянии» различались, то цели заключения общественного договора тоже были различны. По мнению Гоббса, цель заключения общественного договора и учреждения государства — обеспечение безопасного существования; в свою очередь, Локк полагал, что люди сознательно передают своё право на сохранение своей жизни, имущества и свободы государству, которое посредством законов и судебной власти гораздо лучше реализует его. Тем временем, Руссо считал, что общественный договор обеспечивает такую форму ассоциации, которая наилучшим образом способна защитить личность и имущество её членов. Далее, в отношении политического строя и характера правления, которые должны обеспечить достижение указанных целей, Гоббс утверждал, что монарх должен обладать практически абсолютной властью, а его интересы имеют безусловный приоритет. Локк заявлял, что власть даётся правителю не только для его собственного блага, но и для обеспечения общего блага, а Руссо говорил о прямом республиканском правлении, которое единственное может обеспечить практическое осуществление общей воли, целью которой является общественная польза 46. В сущности, общественный договор понимался всеми ими как средство легитимного принятия известной совокупности основополагающих правил, по которым осуществляется гражданское правление. При этом согласно Локку такие правила не только могут быть пересмотрены, если они не соответствуют общественным интересам, но каждый родившийся в государстве имеет право возвратиться в «естественное состояние», где регуляция жизни осуществляется на основе закона природы 47. Как мы видим, общественный договор может использоваться людьми для достижения различных жизненных целей (удовлетворения различных человеческих потребностей) посредством установления определённого государственного строя и издания законов. При этом изменение целей иногда будет вызывать изменения вида правления, а иногда отмену одних законов и принятие других: таким образом, мы получаем модель социальной эволюции, механизм которой приводится в действие либо посредством заключения, пересмотра или отмены договора, либо в рамках исполнения действующего договора. Однако, несмотря на многочисленность сторонников и немалую популярность теории общественного договора, против неё можно выдвинуть несколько существенных возражений, в том числе следующие. Во-первых, Локк утверждает, что общественный договор принимается большинством, а несогласное меньшинство должно подчиниться решению большинства. Между тем, если кто-либо не поддерживает что-либо, но вынужден подчиниться, то это никак не может считаться выражением его согласия, как это пытаются представить, а является чистой воды принуждением, не требующим одобрения с его стороны 48. Проблема подчинения большинству существует и в процессе перезаключения договора. Возможно, проблема большинства может быть разрешена посредством наличия потенциальной возможности свободного выхода из сообщества. Вероятно, во многом именно поэтому Локк говорит, что родившийся человек может вернуться в «естественное состояние», а если он остаётся жить под политической властью правительства, данной ему договором, то он молчаливо принимает его. Со своей стороны, Руссо утверждал, что каждый может расторгнуть договор и покинуть страну, оставаясь же, он даёт своё согласие. Но совершенно очевидно, что человек не может вернуться в «естественное состояние», так как в современном мире вся поверхность земли, за исключением некоторых водных пространств, подчинена юрисдикции того или иного государства. Оставаясь же в стране, человек вовсе не даёт какого-либо согласия на что-либо (например, форму правления) или в обязательном порядке участвует в заключение нового соглашения — по сути, он просто принимает конкретные, существующие помимо его воли, жизненные условия, предпочитая их всем прочим. Во-вторых, заключение общественного договора, ради определённых целей, устанавливает форму правления, определяет, говоря современным языком, основные принципы работы исполнительной, судебной и законодательной власти. Между тем, очевидно, что в пределах заданных общественным договором общих принципов гражданской жизни можно принять множество самых разных законов. И здесь не совсем ясно, по какому критерию будут предварительно отбираться конкретные законы, и благодаря какой политической силе они будут затем приняты: исходя из изначальных целей договора? Безусловно, общественная безопасность и польза — благие цели, только вот люди, монархи и законодатели, в большинстве случаев преследуют собственные интересы, интересы своих семей или определённых групп избирателей. Это справедливо и в отношении исполнительной власти. Поэтому скорее должно вызвать удивление и любопытство то, каким образом стремление к частной выгоде в конечном итоге часто слепо приводит к общественной пользе. Обойти это затруднение, пожалуй, можно, если предположить, что по каждому отдельному законодательному акту или действию правительства заключать одобренный большинством общественный договор. Но, очевидно, что это нереалистично. Однако здесь важно то, что эта мысль приводит к пониманию того, что неплохо было бы иметь таких хороших правителей, чиновников, законодателей и судей, которые без всякого общественного договора стремились бы исключительно к общественному благу. (Возможно, именно осознание этого затруднения и породило доктрину утилитаризма, основатель которой, Джереми Бентам, считал «общественный договор» пустой фикцией). В-третьих, теория общественного договора пытается описать только изменения в государственном строе (кто и как правит, судит, как издаются законы) и самих законах. Таким образом, она рассматривает политическую систему и государственную власть в отрыве от прочих общественных регуляторных систем — морали, религии и идеологии. Между тем, мораль и религия тоже содействуют общему благу, препятствуют насилию над личностью и собственностью; соответственно, логично было бы предположить, что принципы эволюции этих систем подчиняются тем же правилам, что и эволюция политико-правовой системы. Между тем, основатели теории общественного договора этого не делали — вероятно, данную концепцию гораздо затруднительнее применить для правдоподобного описания возникновения и изменения этих систем. Если же это невозможно, то картина социальной эволюции оказывается неполной, а выявленные законы эволюции правовой системы не будут универсальными принципами. В-четвёртых, из истории нам известно множество случаев, когда новый властитель произволом и силой захватывает власть, а затем правит и изменяет законы по-своему собственному желанию, не испрашивая мнения большинства. Этому существует множество исторических примеров. Между тем, всякая социальная теория должна, во-первых, иметь универсальный характер (описывать социальные изменения во всех странах), а, во-вторых, подтверждаться на практике (мы должны наблюдать заключение, пересмотр и разрыв договора или хотя бы их подобие). Очевидно, что концепция социального контракта не обладает ни тем, ни другим. Как мне представляется, теория социального контракта совершенно неспособна объяснить наиболее важные аспекты социальной эволюции — ни учреждение государственной власти, ни установления формы правления, ни изменения законодательства. В чём её истинный смысл? Я полагаю, что общественный договор — это удобное средство для легитимизации той или иной формы правления. Поэтому вовсе не случайно, что её расцвет пришёлся на время перехода от традиционной монархии к абсолютизму, а затем к конституционной монархии и парламентаризму. Локк и Руссо использовали её для обоснования права народа на революционное низложение притесняющего его монарха, а Пейн и Джефферсон для освобождения североамериканский колоний от английской метрополии и обретения независимости. Общественный договор, как мы видели, предполагает разные формы правления — гобссовский абсолютизм, локковскую либеральную монархию и республиканизм Руссо. В смысле определения причин установления конкретных форм правления, законов и их эволюции, теория общественного договора — «чёрный ящик», который в зависимости от политических пристрастий или социальных условий наполняется самым разным содержимым: божественным законом, необходимостью передачи абсолютной власти монарху (Гоббс), «естественными правами» (Локк и Руссо). Если бы эта концепция предоставляла нам не ложную, а истинную механику социальных изменений на основе баланса политический сил, то во всех этих категориях политической философии просто бы не было никакой необходимости. Последователи теории «общественного договора» и концепции «естественных прав» не могут понять одной простой вещи: всякий заключаемый договор или устанавливаемое право обретают жизнь только благодаря породившей их политической силе, а с утратой поддержки последней они тотчас превращаются в прах. Раздел II. Утилитаризм Исторически утилитаризм возник, во-первых, вследствие происходящих в западных странах во второй половине XVIII и XIX столетиях глубоких социальных трансформаций, требовавших пересмотра норм целого ряда различных общественных регуляторных систем. Во-вторых, по причине неограниченной веры в человеческий разум, посредством которого, ради счастья людей и прогресса, следует совершенствовать эти системы. Разумеется, необходимость отмены старых моральных норм или законов и утверждение новых должна быть каким-то образом доказана; проще говоря, у общества должен иметься некий критерий их оценки (инструмент), который и предложил Бентам 49. Вслед за древнегреческим философом IV века до новой эры Аристиппом из Кирены, он полагал, что все люди стремятся к удовольствию и избегают страдания, которые, по словам Бентама, есть «верховные властители человечества». Таким образом, чем больше оказывается разница между получаемым в жизни наслаждением, с одной стороны, и испытываемым страданием, с другой, тем более счастлив человек. Следовательно, конечная цель деятельности всякого человека — максимизация личного счастья или блага. Между тем, устанавливая определённые нравственные нормы и принимая конкретные законы, за соблюдение которых можно получить удовольствие (например, в виде общественного одобрения), а за их нарушение боль и страдание (нравственное порицание, тюремное осуждение и тому подобные), люди способны повлиять на собственное социальное поведение. Основной утилитаристский принцип — критерий оценки общественной пользы совершаемых действий и установленных правил — заключается в стремлении достичь наибольшего общественного блага, исчисляемого как простая сумма счастья частных лиц. По мнению Бентама, именно это должно быть «целью человеческого действия во всех положениях, и особенно в положении должностного лица или собрания должностных лиц, пользующихся правительственной властью» 50. И именно такие действия должны поощрять системы нравственности и законодательства, препятствуя всем прочим. Таким образом, известный со времён Аристиппа гедонистический принцип личности распространялся им на общественные сферы нравственности и законодательства, которые он должен регулировать, и охватывал всю совокупность социальных явлений — от действий должностных лиц (правителей, чиновников, законодателей, судей и так далее) до поступков рядовых граждан. Бентам полагал, что системы нравственности и законодательства возникают в силу эгоизма — создавая эти системы, люди преследуют личный интерес, стремясь к собственному благу в виде безопасности, сохранения собственности и так далее. Кроме этого, он считал, чтобы придать силу основному утилитаристскому принципу, необходимо постоянно внушать правительственным чиновникам, законодателям и частным лицам, что содействуя общественному благу, они одновременно содействуют и собственному счастью. В свою очередь, по Миллю утилитарный принцип обретает силу по двум причинам. Во-первых, благодаря чувству эгоизма: «Человек не имеет ни малейшего побуждения, ни малейшего желания быть добродетельным: добродетель возбуждает его желание только потому, что составляет средство получить наслаждение и, в особенности, устранить страдание» 51. Во-вторых, Милль полагал, что человек может совершать добродетельные поступки, направленные на общее благо, руководствуясь чувством нравственного долга. Пытаясь соединить кантовские нравственные долг и категорический императив с основным утилитарным принципом, он говорит следующее: «мы должны руководиться в наших поступках таким правилом, которое могут признать все разумные существа с пользой для их коллективного интереса» 52. В последующем, начиная с конца XIX века, внутри утилитаризма формируются два основных направления — «утилитаризм действия» и «утилитаризм правил». «Утилитаризм действия» рассматривает сквозь призму основного утилитарного принципа отдельные социальные действия индивидуумов (должностных лиц, судей или простых граждан). Тем временем «Утилитаризм правил» пытается найти такую совокупность этических норм, которая бы в максимальной степени способствовала общественному благу 53. Помимо этого, он утверждает, что посредством основного критерия утилитаризма можно показать необходимость существования неотчуждаемых «естественных» прав человека (например, право на честный и беспристрастный суд), которые носят универсальный характер 54. Основной заслугой утилитаризма, несомненно, является то, что происхождение морали и законов выводится им из единого начала — человеческого эгоизма. До этого мораль, как правило, выводилась из врождённой идеи добра, врождённого чувства симпатии или следования нравственному долгу. С другой стороны со времён Макиавелли (и в особенности после Гоббса) эгоизм прочно утвердился в правовой сфере в качестве наиболее важного фактора политической жизни. Правда по этой причине утилитаризм почти не имел распространения в Германии, где гедонистические начала утилитарной нравственности вошли в прямой конфликт с кантовской традицией свободной воли и нравственного долга. Как известно, Кант выделял два вида обязанностей: по его мнению, правовые обязанности, требуют соблюдения созданных людьми законов; в свою очередь, нравственные обязанности требуют от человека действовать в соответствии с априорным нравственным законом, выполнение которого обусловлено свободой воли и внутренним чувством долга 55. В отношении использования доктрины утилитаризма, в качестве жизнеспособной социальной теории, способной объяснить происходящие в обществе социальные перемены, можно сделать следующие возражения. Во-первых, не существует убедительных доказательств того, что принцип максимизации пользы (счастья), регулирующий деятельность индивида, является истинным. Действительно, в настоящее время принцип максимизации (полезности для индивида и прибыли для фирмы) — парадигма современной экономической теории; однако, даже среди экономистов многие сомневаются в его истинности, а среди утилитаристов его критикует, в частности, Питер Сингер. Во-вторых, существует множество проблем касающихся метода измерения частной и общественной пользы 56. Очевидно, что постоянные изменения в способе измерения общественной пользы показывают сложность этой задачи и, как следствие, неуверенность утилитаристов относительно полученных результатов, а это, естественно, самым серьёзным образом усложняет задачу по выдаче достоверных практических рекомендаций. В-третьих, ещё одним затруднением является трудность сбора большого количества рассеянного среди множества людей (и при том постоянно изменяющего) социального знания: как известно, в XX столетии этот аспект социальной жизни подробно исследовался Фридрихом фон Хайеком. По всей видимости, утилитаристские расчёты относительно некоторых действий, связанных с денежными расчётами, например, принятие решения о сооружении дороги или моста практически возможны. Однако решения о принятии большинства законов или о необходимости новых этических правил затрагивают такое количество, находящихся в самом разнообразном положении, людей, а их расчёты настолько сложны, что в этих случаях сами утилитаристы обыкновенно признают своё бессилие. Именно в силу этой неопределённости среди утилитаристов были как сторонники этической и правовой системы «свободного предпринимательства», так и последователи социалистических идей. Как я уже сказал, безусловно, следует согласиться с Бентамом и Миллем в том, что моральная система и законы порождены человеческим эгоизмом, являются продуктом человеческой деятельности и непременным условием жизни в сообществе. Кроме того, несомненно, что их первоначальное установление и последующее развитие, в соответствии с изменяющимися социальными условиями жизни, способствует увеличению общественного блага. Однако по каким принципам устанавливаются и видоизменяются эти системы, утилитаризм, по сути, ничего не говорит. Очевидно, что самый лучший с точки зрения утилитаристского критерия закон не всегда может быть принят в силу текущего расклада политических сил, а если же он или любой иной всё же утверждается, то исключительно благодаря ему. Соответственно, описание законов возникновения и действия политических сил и будет представлять собой принципы, по которым работает механизм социальной истории. Раздел III. Историзм Некоторые исследователи полагают, что идея прогресса приобрела значительный вес ещё в Античности; так по словам Роберта Нисбета: «В течение трёх тысяч лет в западной цивилизации ни одна идея не была более важной или такой же важной, как идея прогресса». Социологи считают, что корни этой идеи уходят в область психологии: она возникла вследствие своей способности удовлетворять некую общечеловеческую потребность — ведь люди крайне редко удовлетворены текущим положением дел, а поэтому всегда нуждаются в надежде на лучшее будущее 57. Впрочем, я полагаю, что это неверно: совершенно ясно, что надежды индивидов на лучшую участь и вера в социальный прогресс в целом — это абсолютно разные вещи. В частности, мою точку зрения подтверждает то, что трагические события XX столетия, вроде использования химического оружия, Холокоста и бомбардировки Хиросимы и Нагасаки серьёзно подорвали веру людей в социальный прогресс, хотя с психологической точки зрения, напротив, должны были укрепить последнюю. Как бы там ни было, утилитаризм постепенно стал утрачивать своё влияние, а умами завладел историзм. В качестве социальной теории историзм отличается тем, что, согласно нему социальная история направлена, проходит последовательно ряд заранее предопределённых стадий и либо имеет конец или, по крайней мере, необратима. В своё время Кант предположил, что смысл и направление истории заключаются в росте индивидуальной свободы, гуманном государстве и развитии нравственного сознания. Со своей стороны, Гегель и Маркс представляли себе историю, как некий само развёртывающийся и независимый от воли отдельных индивидов процесс, в ходе которого реализуются некая задача. По мнению Гегеля — это идея свободы. В свою очередь Маркс, вслед за Аристотелем, полагал, что люди по своей природе — обладающие сознанием, свободные и творческие существа, поэтому для него истинная цель истории заключается в полноценном раскрытии и реализации человеческой природы. Мировой дух, абсолютная идея и история Если не погружаться чрезмерно глубоко в философию гегелевского идеализма, то в общих чертах его взгляд на мировую историю выглядит следующим образом 58. Мировой дух (разум человечества) существует в виде определённых культурных представлений и соответствующих им социальных идей. Вследствие того, что эти представления и идеи не совершенны, они постоянно пересматриваются, тем самым, приближаясь к реализации абсолютной идей, под которой понимается человеческая свобода, реализуемая в совершенном государстве. Культурный дух всего человечества или отдельного народа представлен в форме искусства, религии и философии, которые развиваются во времени и во взаимосвязи. Например, философские системы любого исторического периода в значительной степени зависят от культурного состояния эпохи, в которую были изложены; межу тем, характер и личная судьба автора имеют гораздо меньшее значение (как известно, в последующем эта идея Гегеля оказала серьёзное влияние на развитие целого ряда гуманитарных наук). Таким образом, философия является попыткой осознать и с помощью определённых понятий изложить содержание культурного духа на каждом конкретном этапе исторического развития. Диалектический процесс замещение одних культурных представлений другими происходит следующим образом. Текущая картина (тезис), обладая несовершенством, порождает свой антитезис, призванный устранить недостатки; по этой причине в итоге они объединяются, сохраняя наиболее ценное в них и отбрасывая все лишнее, в результате такого синтеза появляется новое более совершенное представление и так далее. Следовательно, в последующих представлениях всегда сохраняется часть содержания прежних, которые тем самым воспроизводятся на более высоком уровне. В свою очередь, человеческий культурный дух определяет возникновения и развития у разных народов их религий, конкретных форм семьи и политического правления, государственных и общественных учреждений, правовых и этических систем. У Гегеля, как и у Канта, каждый человек обладает свободой воли; в действительной жизни свобода духа индивидуумов реализуется ими в совместном создании и изменении перечисленных форм и систем, ведь каждый отдельный индивидуальный дух, осознавая себя как часть народного духа, стремиться соединиться и неизбежно сливается с последним. Между тем, в отличие от Канта, который выводил моральность из априорного нравственного закона, Гегель полагал, что нравственное поведение представляет собой продукт подчинения индивидуума культуре и традициям народа; следовательно, у Гегеля нравственность, по своей природе — глубоко социальный феномен. Что касается государства, его учреждений и права, то Гегель исповедовал идеал античного полиса. Как известно согласно Аристотелю политическая деятельность в виде обсуждение государственных дел — это высшая форма человеческого общения, посредством которой природа человека находит своё наиболее полное выражение 59. Однако по Гегелю всякое государство существует в определённой культурной среде. «Кант считал совершенное государственное устройство целью исторического процесса. Гердер возражал на это, что такое устройство является всего лишь одним из моментов общего культурного развития, составляющего сущность истории. Гегель же соединил эти противоречия, рассматривая совершенное государство как организацию, в которой общая культурная деятельность человека находит свою глубинную реализацию, а «абсолютная идея» — внешнее осуществление» 60. По мнению Гегеля, идеал государственного устройства — сословно-представительная монархия, где государственное право — наиболее полное и ясное отображение народного духа, и где законодательная власть и есть сам этот дух. В предисловии к «Философии права» Гегель высказывает своё знаменитое положение — «все разумное действительно, а все действительное разумно». Он полагал, что текущее положение дел представляет собой необходимый этап исторического развития народного духа. Из этого положения следует несколько практических выводов: во-первых, признание правоты уже осуществившегося; во-вторых, по его мнению, народный дух не проявляет себя в политических мнениях конкретного дня или в доктринах просветителей и его нельзя заменить произвольными декретами. Естественно, что такое понимание хода исторических событий затрудняло критику существующего положение вещей, вследствие чего за Гегелем закрепилась устойчивая репутация консерватора и противника революций. Говоря о разумности традиции, Гегель в некотором смысле соединил два противостоящие друг другу мнения: возвеличивание традиции, характерное для Эдмунда Берка, и нивелирующее ценность традиции преклонение перед человеческим разумом, типичное для французских просветителей XVIII столетия. Однако вследствие того, что социальная эволюция согласно Гегелю неизбежна, то консерватором его можно назвать, прежде всего, в силу его одобрения, известной своей цензурой и прочими ограничениями, порядков современной ему прусской монархии. Кроме того, вероятнее всего Гегель понимал свободу скорее в качестве господства правового государства, чем в смысле сегодняшней либеральной демократии — ведь именно таким образом свобода понималась Макиавелли и Локком ранее. К предтечам фашизма, как это иногда делают, причислить Гегеля весьма сложно, так как он проповедовал конституционное правление в соответствии с правом 61. Действительно, в концепции Гегеля заложено признание правоты всех исторических событий, в том числе, и нацизма, но вряд ли это можно считать одобрением последнего со стороны гегелевского историзма, согласно которому любые односторонние идеологии в силу своей ограниченности не могут быть истинны. Относительно характера социальных перемен можно полагать, что с теоретической точки зрения по Гегелю, по всей видимости, возможны как относительно постепенные социальные изменения, так и революционные. Всё дело в том, насколько революционен по-своему содержанию антитезис, в какой мере новый тезис сохраняет содержание старого и насколько быстро по времени происходит синтез. Что касается мировой истории, то согласно Гегелю в мире существует множество отдельных народов, каждый из которых обладает собственным народным духом и, соответственно, уникальной правовой и этической системами. Поэтому возникает вопрос, что определяет каждый конкретный народный дух, каковы принципы и направление его развития. Гегель утверждает, что мировой дух (то есть самые совершенные на данные момент культурные картины мира) последовательно наблюдается нами в виде духа отдельных народов — это и есть исторический процесс. В каждую эпоху в мировой истории главенствует какой-либо один народ; его жизнь служит изображением тех идей, которые на данный момент времени, в ходе своего развития, достиг мировой дух; после исполнения своей руководящей миссии он растворяется в истории, а на его место приходит другой народ. Таким образом, социальная история стран и народов понимается Гегелем как необходимые этапы развития всеобщего духа. Гегель выделяет несколько основных этапов развития мировой истории: восточный, греко-римский (античный) и германо-христианский. На Востоке свободой обладает только властитель; все остальные лишены её, ведь правитель может по своей прихоти отнять у любого его жену и детей, наказать невиновного и наградить преступника. В античном мире свобода уже распространяется на нескольких при аристократии и на многих при демократии; однако часть населения пребывает в несвободе — в частности, рабы и покорённые народы. И только в германо-христианском мире после Реформации и Великой французской революции свобода, являясь всеобщим достоянием, осознается каждым. Только после французской революции, провозгласившей свободу и равенство, существовавшее ранее взаимное, но неравное признание (я здесь имею в виду известную гегелевскую диалектику господина и раба), было преодолено посредством взаимного признания, основанного на равенстве. Всеобщее взаимное признание снимает все противоречия, благодаря чему социальная история, предположительно, достигает своего конца. Таким образом, если христианство обеспечило всеобщее равенство на земле перед Богом и всех на небесах, то Французская революция принесла его на землю. Против изложенной концепции механизма социальной эволюции можно выдвинуть следующие возражения. Во-первых, в концепции человека Гегеля духовные и культурные потребности человека возвышаются над его материальными потребностями и желаниями; удовлетворение первых первично, вторых вторично. Подобная модель природы человека весьма далека от реальных людей, которых мы видим вокруг себя. Очевидно, что она значительно уступает в реалистичности приземленным англо-саксонским трактовкам человека Гоббса и Локка. Во-вторых, гегелевский диалектический синтез предполагает, что он сохраняет только все самое лучшее из предыдущих периодов истории. Человечество как целое в ходе истории при смене предшествующей картины каждый раз переходит на более высокий уровень. Конечно, гибель или временный упадок отдельных народов случаются, тем не менее, человечество движется вперёд к своей цели. Культурная картина народа (народный дух) может занимать различные позиции относительно культурных представлений прочих народов по отношению к текущей идеи мирового духа; однако сам мировой дух, стремясь реализовать абсолютную идею, всегда осуществляет поступательное движение. Однако это, несомненно, слишком оптимистический взгляд на вещи: к примеру, почти тысячелетнее главенство Византии в мировой истории, — со времени падения Рима в 476 году и до взятия Константинополя турками-османами в 1453 году — известной своей авторитарной политической системой и коррупцией, ни с какой стороны нельзя считать прогрессом в деле свободы. Как известно, в своей знаменитой работе Эдуард Гиббон противопоставляет римскую эпоху прогресса византийскому застою 62. В-третьих, гегелевская концепция социальной эволюции фактически предполагает универсализацию регуляторных систем и форм правления у всех народов мира, иными словами, в итоге наступит конец истории. Ведь жажда признания и развитие идей свободы и гуманности, как размышление всеобщего духа о справедливом политическом и общественном порядке не имеют ни границ, ни национальностей. Между тем, двух с половиной тысячелетнее политическое и идеологическое противостояния Востока с Западом от Персии и Греции до Советского Союза и Соединённых Штатов, невзирая на поражающее воображение развитие научного и технологического знания, огромный рост производительных сил и коренное изменение социальной структуры, не даёт нам возможности сделать такой вывод. В-четвёртых, одна регуляторная система, а именно — религия в качестве одной из наиболее важных культурных сфер, односторонне детерминирует другие (законы и мораль), что совершенно невозможно, так как у них общие задачи и цели, решая которые, они взаимодействуют и дополняют друг друга. В частности, это за три столетия до Гегеля понимал Макиавелли, который говорит: «там, где отсутствует страх перед Богом, неизбежно случается, что царство либо погибает, либо страх перед государём восполняет в нём недостаток религии» 63. Производительные силы, производственные отношения и культурная надстройка Концепция исторического материализма Маркса в основных своих положениях широко известна. В сущности, Маркс перевернул гегелевское соотношение между идеальным и материальным, по его мнению: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» 64. Суть исторического материализма, как теории социальной эволюции, в следующем. Производительные силы в виде имеющихся в руках общества орудий труда, технологии, рабочей силы и природных ресурсов вместе с производственными отношениями, под которыми понимаются права собственности на средства производства и узаконенные формы распределения создаваемого общественного продукта, представляют собой общественный способ производства (базис). В свою очередь, общественный способ производства определяет политический строй, а экономический базис и соответствующий ему политический строй, со своей стороны, совместно детерминируют всю совокупность психических и культурных явлений — религию, мораль, законы, философию, идеологию — именуемую надстройкой. Сам Маркс в предисловии к «Критике политической экономии», помимо прочего, говорит следующее. «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определённые, необходимые, от их воли независящие отношения — производственные отношения, которые соответствуют определённой ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определённые формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще» 65. Степень односторонности указанных причинно-следственных связей является давним предметом множества споров. Одни считают, что базис полностью определяет надстройку, другие — что они взаимно детерминируют друг друга, но при этом решающая роль принадлежит базису. Я полагаю, что в краткосрочном и среднесрочном периоде времени общественное сознание может существенным образом влиять на базис — ускоряя или, напротив, затормаживая его движение. Однако в долгосрочном периоде времени существует жёсткая односторонняя механическая связь, которая, во-первых, следует из всего духа концепции исторического материализма, а, во-вторых, косвенно подтверждается верой Маркса в химеру внеклассовой морали 66. Влияние надстройки, в частности, политики, вероятно, было необходимо Марксу, чтобы вера в автоматизм истории не вызвала политическую апатию «эксплуатируемого» класса. Более сложные отношения между базисом и надстройкой могут быть и такого рода. Движение базиса односторонне сдвигает надстройку, но при этом имеются в виду их относительные изменения, а не абсолютную всеохватывающую детерминацию надстройки базисом. Правда, в этом случае возникает проблема осуществимости конца истории: ведь, очевидно, чтобы всем обществам прийти к коммунистической утопии (сущность диалектики как целенаправленного процесса это предполагает) требуются трансформации именно их абсолютных структурных состояний. Иначе пришлось бы отказаться от самой диалектики. Так как со временем вследствие роста научного знания и всё большим подчинением природы человеку производительные силы последовательно возрастают, то в итоге они неизбежно входят в противоречие с текущими производственными отношениями, которые начинают препятствовать их дальнейшему росту. Между тем, если производительные силы часто изменяются эволюционно, то производственные отношения, как правило, революционно в борьбе классов за установление качественно новых производственных отношений. «Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке» 67. Основой социальной структуры общества, за исключением бесклассовых первобытного общества и коммунизма, являются противоборствующие классы: в классическом античном полисе — это рабовладельцы и рабы, в традиционном аграрном обществе — феодал и крестьянин, которые в ходе промышленного развития превращаются в капиталиста и рабочего. По мере развития производительных сил меняются используемые средства производства; со временем рабский труд оказывается больше не эффективным, его сменяет труд зависимого крестьянина, который в свою очередь оказывается тормозом в развитии мануфактурного, а затем промышленного производства. Каждая историческая общественно-экономическая формация имеет собственные классы и правовую систему экономических отношений, обуславливающую порядок распределения общественного продукта. Таким образом, исторический материализм представляет собой целенаправленную социальную историю, наблюдаемую в виде последовательной смены ряда общественно-исторических формаций — первобытное общество, рабовладельческое, феодальное, капитализм и коммунистическая утопия 68. При этом последняя коммунистическая формация, согласно диалитическому закону развития, как и у Гегеля, сохраняет все лучшее из них: тесные связи, характерные для феодализма, развитую систему права и промышленный потенциал капитализма и так далее. Что касается возражений, то они следующие. Во-первых, исторический материализм совершенно не годится для сколько-нибудь существенного понимания культурных явлений и их влияния на политику и идеологию, преобладание в обществе законности или прихоти правителя, права или силы. Например, Макс Вебер, считавший религию главным фактором в формировании культуры, полагал, что последняя не столько определяется способом производства, сколько сама его формирует. 69. Во-вторых, в основе его теории социальной эволюции лежит отношение собственности к средствам производства и эксплуатация. Предполагается, что прибыль (прибавочная стоимость) — неоплаченный труд рабов, зависимых крестьян и наёмных рабочих. Между тем, подавляющее большинство известных экономистов никогда так не считало: Маршалл, Фишер, Феттер и другие признавали в качестве источника прибыли первое основание процента Бем-Баверка 70. В-третьих, ложная предпосылка об эксплуатации ведёт к тому, что Маркс неспособен понять сущность государства, политики, законов и морали. Он думает, что государство возникает при появлении избытка продуктов, который при помощи армии, полиции и законов отнимается доминирующим классом у эксплуатируемых «рабов», от чего последних освобождает коммунизм. Хотя на самом деле государство, законы и мораль, формируемые в процессе политической деятельности, служат общественному благу. В-четвёртых, многие историки утверждают, что не у всех народов существовал рабовладельческий строй (помимо прочего, для постоянного притока новых рабов нужны регулярные войны). Таким образом, с исторической точки зрения необходимая диалектическая, то есть сохраняющая все ценное из предыдущих стадий, строгая последовательность смены перечисленных формаций весьма сомнительна.

Гоббс, Локк и общественный договор

XVII век был одним из самых хаотичных и разрушительных, которые европейский континент когда-либо видел в современную эпоху. С 1618 по 1648 годы большая часть Центральной Европы была охвачена муками Тридцатилетней войны, насильственного распада Священной Римской империи. Конфликт, отмеченный религиозным насилием между католиками и протестантами, бесстыдным династическим маневрированием, голодом, болезнями и другими невообразимыми злодеяниями, до сих пор входит в число крупнейших бедствий, поразивших Европу.Англия и Шотландия также были охвачены гражданским конфликтом в этот период между роялистами, поддерживающими династию Стюартов, и сторонниками парламентских прав, которые также имели религиозное измерение. Хотя война длилась всего около десяти лет, вызванная ею нестабильность в виде непрекращающейся партизанской войны, голода, революций и периодических восстаний продолжалась в течение следующих нескольких десятилетий. Эти десятилетия страданий и нестабильности, порожденные этими войнами, подняли много вопросов о человеческой природе, гражданском обществе и, самое главное, о том, как структурировать правительство, чтобы эффективно предотвращать дальнейшие нарушения общественного порядка.Это привело к появлению двух самых ярких политических умов английской философской традиции: Томаса Гоббса (1588–1679) и Джона Локка (1632–1704). И Гоббс, и Локк стояли на принципиально противоположных сторонах в своих дебатах о том, что является наиболее эффективной формой правления для общества. Гоббс был сторонником абсолютизма, системы, которая передавала контроль над государством в руки одного человека, монарха, свободного от всех форм ограничений или ответственности. Локк, с другой стороны, выступал за более открытый подход к государственному строительству.Локк считал, что легитимность правительства проистекает из согласия людей, которыми они управляют. Хотя их выводы о том, что делает правительство эффективным, сильно различались, их аргументы оказали огромное влияние на более поздних философов эпохи Просвещения, включая отцов-основателей американской революции.

Портрет Томаса Гоббса работы Джона Майкла Райта около 1669-1670 гг. Национальная портретная галерея, Лондон

Хотя Гоббс и Локк жили примерно в одно и то же время и стали свидетелями одних и тех же событий, их карьера повела их по совершенно разным путям, что оказало решающее влияние на их философские взгляды.Оба мужчины выросли в относительно незаметных семьях, которые все еще были достаточно богатыми, чтобы дать им обширное образование, но отец Гоббса был англиканским викарием, а Локк вырос в пуританской семье. После получения докторской степени Гоббс стал тесно сотрудничать с Уильямом Кавендишем, который стал финансистом короля Карла I во время Гражданской войны и ненадолго стал учителем математики будущего Карла II. Это поставило Гоббса на сторону роялистов во время Гражданской войны и заставило его провести большую часть своей карьеры в изгнании после казни Карла I.Локк, с другой стороны, был сыном кавалерийского офицера из пуританской армии нового образца Оливера Кромвеля, что сделало его твердо стоящим на стороне парламента в войне. Повзрослев, Локк работал в медицине, а также в парламентской политике под патронажем Энтони Эшли Купера, известного как лорд Эшли, и одного из основателей движения английских вигов, которое стремилось продолжить борьбу против абсолютного монархизма после Восстановления 1660 года. Династия Стюартов. Как и Гоббс, Локк ненадолго столкнулся с изгнанием, когда его заподозрили в восстании в годы, предшествовавшие Славной революции, и поэтому он бежал в Нидерланды.Ясно, что оба эти человека находились под сильным влиянием окружающей их политики, и их дебаты легко рассматривать как микрокосм для гораздо большей политической борьбы. Однако изучение фактических нюансов их рассуждений обнаруживает много общего между этими двумя мужчинами.

Гоббс и Локк излагают свои аргументы с очень похожими структурами, начиная с исследования «естественного состояния», по сути, состояния человека до развития цивилизации, чтобы ответить, почему люди вообще создают общества.Для Гоббса естественное состояние было состоянием войны, по сути, чисто анархическим миром собачьего-собачьего, где люди постоянно борются за ограниченную власть и ресурсы, жизнь, которую Гоббс описал как «одинокую, бедную, мерзкую, жестокую и короткую. . » Таким образом, с точки зрения Гоббса, формирование государства было попыткой остановить этот цикл насилия, в котором население коллективно верило в более сильную силу, чем их собственная. На формирование этой точки зрения на Гоббса повлияли два ключевых фактора. Первым был его личный опыт во время гражданской войны в Англии.По мнению Гоббса, разрушения и беспредел, вызванные Гражданской войной, перевесили любую форму тирании, которую Стюарты могли использовать. Вторым был древнегреческий историк Фукидид, чья работа о Пелопоннесской войне, многолетнем конфликте между городами-государствами Афинами, Спартой и их союзниками, Гоббс написал первый английский перевод. Фукидид считал, что государства и отдельные лица в конечном итоге являются рациональными субъектами, которые будут действовать в первую очередь от имени своих собственных интересов, независимо от того, к каким высшим идеалам они стремятся.Для него это означало, что более сильные действующие лица естественным образом доминируют над более слабыми, что можно выразить в одном диалоге следующим образом: «сильные делают то, что могут, а слабые страдают от того, что должны». Другими словами, сила делает право. Это основа того, что мы сейчас называем политическим реализмом, и Гоббс рассматривал внутреннюю политику через призму очень похожей, как Фукидид, на международный уровень, хотя и с некоторыми важными различиями. Фукидид представил свои реалистические принципы как оправдание афинского империализма, но Гоббс придерживается другого подхода.По Гоббсу, люди не подчиняются высшему авторитету, потому что он от природы сильнее их. Естественное состояние Гоббса настолько хаотично, потому что люди по сути равны и будут выполнять одни и те же действия в своих личных интересах. Вместо подчинения сверху вниз, Гоббс видел формирование государства как коллективный подход, при котором люди добровольно и рационально отказываются от некоторых своих свобод в обмен на защиту от анархии, которой он так опасался. Вся цивилизация, искусство, инженерия, литература и т. Д., был построен на этой фундаментальной предпосылке. Следовательно, надлежащее правительство должно быть настолько искусным в предотвращении социальной розни, насколько это возможно, что означало не разделение полномочий государства, разделенных между различными ветвями, а объединение под эгидой одного человека, монарха. Философия Гоббса на самом деле лучше всего отражена на обложке его самого известного трактата «Левиафан », где изображена огромная монархическая фигура, состоящая из бесчисленных подданных, которые добровольно подчинились его правлению, чтобы сохранить мир.

Портрет Джона Локка работы Годфри Кнеллера около 1697 года.

Джон Локк, естественно, занял совершенно иную позицию. Для Локка естественное состояние было не состоянием войны, а состоянием свободы. Фактически, это было состояние чистейшей свободы, когда люди могли действовать как угодно без ограничений, но это создавало парадокс, поскольку мир абсолютной свободы создавал среду, в которой свобода одного человека могла нарушать естественные права другого. .Локк считал, что все люди обладают тремя основными правами: жизнью, свободой и собственностью. Он утверждал, что эти права являются как естественными, то есть вытекающими из самой природы, так и неотчуждаемыми, то есть их нельзя отнять, а только нарушить. Локк также утверждал, что у людей есть моральный долг и разумная заинтересованность в защите своих прав. Другой проблемой, которую Локк приписывал естественному состоянию, было отсутствие беспристрастного правосудия. Когда между двумя сторонами возникает конфликт по поводу нарушения их прав, Локк утверждал, что ни у одной из них не было средств для окончательного урегулирования ситуации мирным путем, поскольку обе считали свою позицию истинной и правильной и были слишком предвзяты и были лично заинтересованы в том, чтобы предлагать цель. точка зрения.Как и Гоббс, Локк считал, что люди в конечном итоге являются рациональными действующими лицами, стремящимися по возможности избегать насильственного конфликта, и поэтому в такой ситуации противоборствующие стороны соглашались позволить третьей стороне выступить посредником по делу, позволить им вынести собственный вердикт и согласны придерживаться этого приговора. По мнению Локка, истоки правительства лежат не в том, что население соглашается подчиняться вышестоящей власти, а в том, что само население соглашается с посредником, который мог бы гарантировать сохранение их естественных прав и уравновесить свободу и справедливость.Вот почему согласие управляемых имеет такую ​​большую ценность для Локка, потому что правительство не может выполнять свою основную функцию, если население вообще не может согласиться с его формированием.

Несмотря на множество различий, и Гоббс, и Локк сыграли важную роль в разработке того, что мы теперь называем Социальным договором, фундаментального соглашения, лежащего в основе всего гражданского общества. Будет справедливо сказать, что сегодня мы живем в мире Локка, а не Гоббса, с преобладающим упором на важность прав человека и представительного правительства, но это не означает, что Гоббсу тоже нечего добавить.В конце концов, люди, стоящие за Декларацией независимости и Конституцией, явно отдавали предпочтение принципам Локка, но это не могло остановить их собственную гражданскую войну в будущем.

Дополнительная литература

Томас Гоббс и Джон Локк: политические теории и конкурирующие взгляды — урок истории [видео 2021 года]

Биография Гоббса

Томас Гоббс был старшим из двух мужчин, он родился в 1588 году в Малмсбери, графство Уилтшир, Англия. В начале 17 века Гоббс учился в Оксфорде, который окончил в 1608 году.После окончания школы Гоббс начал работать наставником в семье Кавендиш, обучая будущего графа Девоншира. Хотя он продолжал работать на семью Кавендиш с перерывами до конца своей жизни, Гоббс также совершил несколько путешествий в Европу, чтобы учиться и работать со своими философскими коллегами, включая Галилея, Мерсенна и Рене Декарта.

Гоббс был стойким и откровенным роялистом и в 1640 году, опасаясь собственной безопасности, он бежал в Париж, поскольку парламент и король Карл I все ближе и ближе подходили к гражданской войне.В это время в добровольном изгнании из Англии Гоббс начал публиковать философские работы о природе знания, языка и человечности. Он издалека наблюдал за политическими событиями в своей родной стране и вскоре после своего возвращения в 1651 году смело опубликовал свой самый известный — и самый политический — труд « Левиафан ». Он продолжал публиковать полемические и философские работы на протяжении 1650-х годов, часто спорив со своим современником-республиканцем Джоном Брамоллом.

Гоббс продолжал писать и публиковать на протяжении 1660-х годов, хотя его работы стали менее политическими.Например, в 1675 году он опубликовал перевод «Одиссеи » Гомера и «Илиады» . Гоббс умер в 1679 году в возрасте 91 года.

Гоббс о правительстве и человеке

На протяжении всей своей жизни Гоббс считал, что единственной истинной и правильной формой правления является абсолютная монархия. Он наиболее убедительно аргументировал это в своей знаменательной работе « Левиафан, ». Эта вера проистекает из центрального постулата натурфилософии Гоббса, согласно которому люди по своей сути являются эгоистичными существами.Согласно Гоббсу, если человека поместить в естественное состояние (то есть без какой-либо формы правления), люди будут находиться в состоянии постоянной войны друг с другом. В этом естественном состоянии, утверждал Гоббс, жизнь человека была «одинокой, бедной, мерзкой, жестокой и короткой».

Взгляд Гоббса на человеческую природу во многом был сформирован Гражданской войной года в Англии года, которая происходила с 1642 по 1649 год и завершилась обезглавливанием короля Карла I. быть как можно ближе к этому основному состоянию природы, насколько это возможно для людей.Учитывая крайне дисфункциональную природу английского правительства в то время, взгляды Гоббса не должны вызывать удивления.

Из-за пессимистического взгляда Гоббса на человеческую природу, он считал, что единственной формой правления, достаточно сильной, чтобы сдерживать жестокие импульсы человечества, была абсолютная монархия, при которой король обладал высшей и неограниченной властью над своими подданными. Хотя Гоббс верил в теорию общественного договора (то есть теорию о том, что у правителя есть негласный, подразумеваемый договор со своим народом, требующий от него справедливого правления), он приписывал почти полную власть монарху и не верил, что люди должны имеют право бунтовать вообще.

Локк Биография

Теоретический противник Гоббса родился в 1632 году в Рингтоне, Сомерсет, Англия. Локк также учился в Оксфорде, где получил степень бакалавра искусств. в 1656 г. Он продолжил учебу в магистратуре, а в 1660 г. начал читать лекции по классике в Оксфорде.

Локк стал доктором, а также продолжил свою академическую карьеру, изучая и работая вместе с некоторыми из величайших английских умов 17-го века, включая Роберта Бойля и Исаака Ньютона, которые стали одними из самых близких друзей Локка.Он был одним из основателей Английского королевского общества, которое продвигало научные исследования и искусство. В 1667 году он поселился у лорда Эшли и переехал в Лондон, где оказался втянутым в гущу английской политики.

В течение следующих 20 лет Локк проводил время в Лондоне, Оксфорде, Франции и Голландии, часто полагаясь на своих союзников и свое собственное политическое состояние. По возвращении в Англию в 1689 году Локк опубликовал две свои самые популярные и влиятельные работы: Два трактата о правительстве и Эссе о человеческом понимании .До своей смерти в 1704 году Локк несколько лет проработал в Английской торговой палате.

Локк о правительстве и человеке

В своих политических трудах Локк также отдает предпочтение монархии как лучшей форме правления. Однако, в отличие от Гоббса, Локк считал наилучшим типом монархии тот тип монархии, который был сильно ограничен властью и волей коллективных подданных монарха. Локк также верил в теорию общественного договора, однако, в то время как Гоббс считал, что монарх обретает неограниченную власть, как только этот первоначальный договор был неявно признан, Локк утверждал, что общественный договор между монархом и его подданными должен постоянно проверяться.Действительно, согласно Локку, этот договор может быть нарушен коллективной волей народа, а правительство и монарх свергнут, если король начнет править произвольно и несправедливо.

Подобно Гоббсу, политические теории Локка были сформированы политическим климатом, в котором он жил. Локк пережил Славную революцию 1688– годов, когда английские протестантские парламентарии вынудили католика Якова II отречься от английского престола в пользу Вильгельма Оранского и его королевской английской жены Марии Стюарт.Хотя взгляд Локка на подходящее правительство в какой-то мере отличался от взгляда Гоббса, он функционировал на основе принципиально иной концепции человеческой природы и возник на ней. Локк считал, что люди, помещенные в естественное состояние, обычно хорошие и мудрые. Согласно Локку, люди были социальными и толерантными существами, и, если их не трогать, они, естественно, работали бы над улучшением своего положения и общества, в котором они жили.

Эта общая вера в человечество лежала в основе веры Локка в ограниченную монархию.Подданные монарха могли обеспечить себя и как сообщество определить наилучший путь вперед. Если монарх правил таким образом, чтобы препятствовать прогрессу сообщества, подданные монарха не только были разрешены, но и оправданы в смещении правительства.

Влияние на западное общество

И Гоббс, и Локк были широко читаемыми, и их политические теории тщательно обсуждались в свое время. Хотя Гоббс парадоксальным образом закончил свою книгу одобрением нового правительства и парламентских мятежников, это соответствовало основному посланию уважения к правящей власти.По иронии судьбы, когда королевская власть действительно вернулась в Англию в 1660 году, ему пришлось отказаться от своего одобрения в Левиафане , несмотря на то, что он был известным роялистом на протяжении всего периода междуцарствия.

В то время как сочинения Гоббса оказали влияние на современное английское общество, сочинения Локка получат большее признание у потомков. Политические теории Локка продолжали читать, и его признание того, что индивиды обладают по крайней мере некоторыми неотъемлемыми правами, заставило его считаться одним из основателей классического либерализма .В самом деле, несколько мест как в Конституции США, так и в Декларации независимости взяты почти дословно из книги Локка Два трактата о правительстве .

Краткое содержание урока

Конкурирующие политические философии Томаса Гоббса и Джона Локка представляют разрозненные правительства, существовавшие в Европе 17-го века. Например, абсолютная монархия, поддерживаемая Томасом Гоббсом, была жива и процветала в централизованной монархии Франции Людовика XIV, в то время как условное правление и теория общественного договора , выдвинутая Локком, была проиллюстрирована Великой революцией 1688 года .Более того, обе мужские теории — хотя в большей степени теория Локка — оказали влияние на развитие теории общественного договора и идеи о том, что граждане имеют права, которые не могут быть нарушены даже действующим королем или королевой. Эти идеи возникли позже в истории и отчасти помогли повлиять на убеждения людей, которые установили современные демократии, республики и конституционные монархии.

Результаты обучения

С помощью урока вы сможете достичь следующего:

• Определить работу Гоббса и его веру в чистый монархизм
• Признать Локка отцом классического либерализма и его философии ограниченной монархии
• Понять влияние политической философии этих двух мужчин на их времена и сегодня

Теория общественного договора | Интернет-энциклопедия философии

Теория общественного договора, почти такая же старая, как сама философия, представляет собой точку зрения, согласно которой моральные и / или политические обязательства людей зависят от контракта или соглашения между ними, чтобы сформировать общество, в котором они живут.Сократ использует нечто вроде аргумента общественного договора, чтобы объяснить Крито, почему он должен оставаться в тюрьме и принимать смертную казнь. Тем не менее, теория общественного договора по праву связана с современной моральной и политической теорией и впервые полностью изложена и защищена Томасом Гоббсом. После Гоббса Джон Локк и Жан-Жак Руссо являются наиболее известными сторонниками этой чрезвычайно влиятельной теории, которая была одной из самых доминирующих теорий в моральной и политической теории на протяжении всей истории современного Запада.В двадцатом веке моральная и политическая теория вновь обрела философский импульс в результате кантовской версии теории общественного договора Джона Ролза, за которой последовал новый анализ предмета Дэвидом Готье и другими. Совсем недавно философы с разных точек зрения предложили новую критику теории общественного договора. В частности, феминистки и философы, осознающие свою расу, утверждали, что теория социального контракта является, по крайней мере, неполной картиной нашей моральной и политической жизни и может фактически замаскировать некоторые из способов, которыми сам контракт паразитирует на подчинении классов общества. человек.

Содержание

1. Аргумент Сократа
2. Современная теория общественного договора
   1. Томас Гоббс
   2. Джон Локк
   3. Жан-Жак Руссо
3. Новые теории общественного договора
   1. Джона Ролза Теория справедливости
   2. Давид Готье
4. Современная критика теории общественного договора
   1. Феминистские аргументы
      1. Сексуальный контракт
      2. Природа либеральной личности
      3. Рассуждая от Care
   2. Расовый аргумент
5. Заключение
6. Ссылки и дополнительная литература

1.Аргумент Сократа

В раннем платоническом диалоге, Crito , Сократ приводит убедительные аргументы в пользу того, почему он должен оставаться в тюрьме и принять смертную казнь, а не бежать и отправиться в изгнание в другой греческий город. Он олицетворяет законы Афин и, говоря их голосом, объясняет, что он приобрел непреодолимое обязательство подчиняться законам, потому что они сделали возможным весь его образ жизни и даже сам факт его существования. Они дали возможность его матери и отцу пожениться и, следовательно, иметь законных детей, включая его самого.Родившись, город Афины, согласно своим законам, требовал, чтобы его отец заботился о нем и воспитывал его. Жизнь Сократа и то, как эта жизнь процветала в Афинах, зависят от Законов. Однако важно то, что эти отношения между гражданами и законами города не являются принудительными. Граждане, когда они вырастут и увидят, как себя ведет город, могут выбрать, уехать ли, забрав свое имущество с собой, или остаться. Пребывание подразумевает согласие соблюдать законы и принимать наказания, которые они назначают.И, заключив соглашение, которое само по себе является справедливым, Сократ утверждает, что он должен придерживаться этого соглашения, которое он заключил, и соблюдать Законы, в данном случае, оставаясь и принимая смертную казнь. Важно отметить, что контракт, описанный Сократом, является неявным: он подразумевается его выбором остаться в Афинах, даже если он может свободно уехать.

В самом известном диалоге Платона, Republic , теория общественного договора представлена ​​снова, хотя на этот раз менее благоприятно.В Книге II Главкон предлагает кандидата для ответа на вопрос «что такое справедливость?» представляя объяснение общественного договора о природе справедливости. Больше всего мужчины хотели бы иметь возможность совершать несправедливость по отношению к другим, не опасаясь репрессалий, и чего они больше всего хотят избежать, так это несправедливого обращения со стороны других, не имея возможности поступить несправедливо в ответ. Таким образом, справедливость, по его словам, является обычным результатом законов и заветов, которые люди заключают, чтобы избежать этих крайностей.Будучи неспособными безнаказанно совершать несправедливость (как это делают те, кто носит кольцо Гигеса) и опасаясь стать жертвами, люди решают, что в их интересах подчиниться условию справедливости. Сократ отвергает эту точку зрения, и большая часть остального диалога сосредоточена на том, чтобы показать, что справедливость стоит того, чтобы иметь ее само по себе, и что справедливый человек — это счастливый человек. Итак, с точки зрения Сократа, справедливость имеет ценность, значительно превышающую ту благоразумную ценность, которую ей приписывает Главкон.

Эти взгляды в Crito и Republic могут показаться на первый взгляд несовместимыми: в предыдущем диалоге Сократ использует аргумент типа социального контракта, чтобы показать, почему ему справедливо оставаться в тюрьме, тогда как в предыдущем диалоге Сократ использует аргумент типа социального контракта. во втором он отвергает общественный договор как источник справедливости. Однако эти две точки зрения несовместимы. С точки зрения Сократа, справедливый человек — это тот, кто, среди прочего, признает свои обязательства перед государством, подчиняясь его законам.Государство является наиболее фундаментальной с моральной и политической точек зрения и как таковое заслуживает нашей высочайшей преданности и глубочайшего уважения. Просто мужчины это знают и поступают соответственно. Однако справедливость — это больше, чем просто подчинение законам в обмен на их подчинение. Справедливость — это состояние хорошо управляемой души, и поэтому справедливый человек обязательно будет счастливым человеком. Итак, справедливость — это больше, чем просто взаимное подчинение закону, как предлагает Главкон, но, тем не менее, оно включает в себя подчинение государству и законам, которые его поддерживают.Итак, в конце концов, хотя Платон, возможно, является первым философом, предложившим представление аргумента, лежащего в основе теории общественного договора, Сократ в конечном итоге отвергает идею о том, что общественный договор является изначальным источником справедливости.

2. Современная теория общественного договора

а. Томас Гоббс

Томас Гоббс, 1588–1679, жил в самый решающий период в истории Англии нового времени: гражданскую войну в Англии, которая велась с 1642 по 1648 год. Чтобы описать этот конфликт в самых общих терминах, это было столкновение между королем и его сторонниками, монархистами, которые предпочитали традиционную власть монарха, и парламентариями, в первую очередь во главе с Оливером Кромвелем, которые требовали большей власти для квазидемократический институт парламента.Гоббс представляет собой компромисс между этими двумя фракциями. С одной стороны, он отвергает теорию божественного права королей, которая наиболее красноречиво выражена Робертом Филмером в его «Патриархе или естественной силе королей » (хотя Джон Локк мог бы напрямую опровергнуть Филмера). Филмер считал, что власть короля была наделена ему (или, предположительно, ей) Богом, что такая власть была абсолютной, и, следовательно, основа политического обязательства лежала в нашем обязательстве безоговорочно подчиняться Богу.Таким образом, согласно этой точке зрения, политическое обязательство относится к религиозному обязательству. С другой стороны, Гоббс также отвергает раннюю демократическую точку зрения парламентариев, согласно которой власть должна быть разделена между парламентом и королем. Отвергая обе эти точки зрения, Гоббс занимает позицию одновременно радикала и консерватора. Он утверждает, радикально для своего времени, что политическая власть и обязательства основаны на личных интересах членов общества, которые считаются равными друг другу, и ни один человек не наделен какой-либо существенной властью, чтобы управлять остальными. в то же время сохраняя консервативную позицию, согласно которой монарху, которого он называл Сувереном, необходимо уступить абсолютную власть, если общество хочет выжить.

Политическую теорию Гоббса лучше всего понять, если она состоит из двух частей: его теории мотивации человека, психологического эгоизма, и его теории общественного договора, основанного на гипотетическом состоянии природы. У Гоббса, прежде всего, есть особая теория человеческой природы, которая дает начало особому взгляду на мораль и политику, развитому в его философском шедевре Левиафан , опубликованном в 1651 году. Научная революция с ее важными новыми открытиями То, что Вселенная может быть описана и предсказана в соответствии с универсальными законами природы, сильно повлияло на Гоббса.Он стремился предоставить теорию человеческой природы, которая соответствовала бы открытиям, сделанным в науках о неодушевленной вселенной. Его психологическая теория, таким образом, основана на механизме, общей точке зрения, согласно которой все во вселенной создается ничем иным, как движущейся материей. По словам Гоббса, это распространяется на человеческое поведение. Человеческое макроповедение можно точно описать как эффект определенных видов микроповедения, хотя некоторые из этих последних форм поведения для нас невидимы.Таким образом, такое поведение, как ходьба, разговор и тому подобное, сами по себе вызываются другими действиями внутри нас. И эти другие действия сами по себе вызваны взаимодействием наших тел с другими телами, человеческими или иными, которые создают в нас определенные цепочки причин и следствий и которые в конечном итоге порождают человеческое поведение, которое мы можем ясно наблюдать. Таким образом, согласно этой точке зрения, мы, включая все наши действия и решения, столь же объяснимы в терминах универсальных законов природы, как и движения небесных тел.Например, постепенный распад памяти можно объяснить инерцией. По мере того как нам предоставляется все больше сенсорной информации, остатки более ранних впечатлений со временем «замедляются». С точки зрения Гоббса, мы, по сути, очень сложные органические машины, отвечающие на раздражители мира механически и в соответствии с универсальными законами человеческой природы.

По мнению Гоббса, это механистическое качество человеческой психологии подразумевает субъективную природу нормативных утверждений.Например, «любовь» и «ненависть» — это просто слова, которые мы используем для описания вещей, которые нас привлекают и отталкивают соответственно. Точно так же термины «хороший» и «плохой» не имеют другого значения, кроме как описать наши аппетиты и отвращения. Таким образом, моральные термины не описывают какое-то объективное положение дел, а скорее являются отражением индивидуальных вкусов и предпочтений.

В дополнение к субъективизму, Гоббс также заключает из своей механистической теории человеческой природы, что люди обязательно и исключительно эгоистичны.Все люди преследуют только то, что, по их мнению, соответствует их личным интересам, — они механистически реагируют, притягиваясь к тому, чего они желают, и отталкиваясь от того, к чему они не склонны. Это универсальное утверждение: оно предназначено для охвата всех человеческих действий при любых обстоятельствах — в обществе или вне его, в отношении как незнакомцев, так и друзей, в отношении мелких целей и самых общих человеческих желаний, таких как желание за власть и статус. Все, что мы делаем, мотивируется исключительно желанием улучшить наши собственные ситуации и удовлетворить как можно больше наших собственных, индивидуально продуманных желаний.Мы бесконечно аппетитны и искренне озабочены только собой. По словам Гоббса, даже причина, по которой взрослые заботятся о маленьких детях, может быть объяснена в терминах собственных интересов взрослых (он утверждает, что, спасая младенца, заботясь о нем, мы становимся получателем сильного чувства долга. тот, кому помогли выжить, а не позволили умереть).

Гоббс утверждает, что не только корыстный, но и разумный человек.В них есть рациональная способность преследовать свои желания максимально эффективно и максимально эффективно. Их разум, учитывая субъективный характер ценности, не оценивает поставленные перед ними цели, скорее он просто действует как «разведчики и шпионы, чтобы проникнуть за границу и найти путь к желаемому» (139). Рациональность чисто инструментальная. Он может складывать и вычитать, а также сравнивать суммы друг с другом и тем самым наделяет нас способностью формулировать наилучшие средства для любых целей, которые мы можем иметь.

Исходя из этих предпосылок человеческой природы, Гоббс конструирует провокационный и убедительный аргумент в пользу того, почему мы должны быть готовы подчиниться политической власти. Он делает это, представляя людей в ситуации, предшествующей созданию общества, естественного состояния.

Согласно Гоббсу, оправдание политических обязательств таково: учитывая, что люди по своей природе эгоистичны, но при этом рациональны, они предпочтут подчиниться власти Суверена, чтобы иметь возможность жить в гражданском обществе. что способствует их собственным интересам.Гоббс доказывает это, представляя людей в их естественном состоянии, или, другими словами, в естественном состоянии. В естественном состоянии, которое, согласно Гоббсу, является чисто гипотетическим, люди естественно и исключительно эгоистичны, они более или менее равны друг другу (даже самого сильного человека можно убить во сне), ресурсы ограничены. И все же нет силы, способной заставить людей сотрудничать. Учитывая эти условия в естественном состоянии, Гоббс заключает, что естественное состояние было бы невыносимо жестоким.В естественном состоянии каждый человек всегда боится потерять свою жизнь из-за другого. У них нет возможности обеспечить долгосрочное удовлетворение своих потребностей или желаний. Никакое долгосрочное или сложное сотрудничество невозможно, потому что естественное состояние можно точно охарактеризовать как состояние полного недоверия. Принимая во внимание разумное предположение Гоббса, что большинство людей в первую очередь хотят избежать собственной смерти, он приходит к выводу, что естественное состояние — это наихудшая из возможных ситуаций, в которых могут оказаться люди.Это состояние постоянной и неизбежной войны.

Однако ситуация не безнадежна. Поскольку люди разумны, они могут найти выход из такого состояния, признав законы природы, которые показывают им средства, с помощью которых можно избежать состояния природы и создать гражданское общество. Первый и самый важный закон природы требует, чтобы каждый человек был готов к миру, когда другие желают сделать то же самое, при этом сохраняя право продолжать вести войну, когда другие не стремятся к миру.Будучи разумными и признавая рациональность этого основного принципа разума, можно ожидать, что люди построят общественный договор, который предоставит им жизнь, отличную от той, которая им доступна в естественном состоянии. Этот контракт состоит из двух различных контрактов. Во-первых, они должны согласиться на создание общества путем коллективного и взаимного отказа от прав, которые у них были друг против друга в естественном состоянии. Во-вторых, они должны наделить какое-то одно лицо или группу лиц полномочиями и полномочиями для обеспечения соблюдения первоначального контракта.Другими словами, чтобы обеспечить себе побег из естественного состояния, они оба должны согласиться жить вместе в соответствии с общими законами и создать механизм принуждения к общественному договору и законам, которые его составляют. Поскольку суверен наделен властью и властью назначать наказания за нарушения договора, которые хуже, чем неспособность действовать так, как заблагорассудится, у людей есть хорошая, хотя и эгоистичная, причина приспосабливаться к уловке морали. в целом и справедливость в частности.Общество становится возможным, потому что, в то время как в естественном состоянии не было силы, способной «одолеть их всех», теперь есть искусственно и условно превосходящая и более могущественная личность, которая может заставить людей сотрудничать. Хотя жизнь под властью Суверена может быть суровой (Гоббс утверждает, что, поскольку можно ожидать, что человеческие страсти одолеют их разум, Суверен должен обладать абсолютной властью, чтобы контракт был успешным), это, по крайней мере, лучше, чем жить в условиях Состояние природы.И как бы мы ни возражали против того, насколько плохо Государь управляет делами государства и регулирует нашу собственную жизнь, мы никогда не имеем права сопротивляться его власти, потому что это единственное, что стоит между нами и тем, что мы больше всего хотим. избегать, Состояние Природы.

Согласно этому аргументу, мораль, политика, общество и все, что с этим связано, все, что Гоббс называет «просторной жизнью», являются чисто условными. До установления основного общественного договора, в соответствии с которым люди соглашаются жить вместе, и договора о воплощении Суверена с абсолютной властью, ничто не является аморальным или несправедливым — все идет.Однако после заключения этих контрактов становится возможным общество, и можно ожидать, что люди будут выполнять свои обещания, сотрудничать друг с другом и так далее. Общественный договор — это самый фундаментальный источник всего хорошего и того, от чего мы зависим, чтобы жить хорошо. Наш выбор — либо соблюдать условия контракта, либо вернуться в естественное состояние, которое, как утверждает Гоббс, ни один разумный человек не может предпочесть.

Учитывая его довольно суровый взгляд на человеческую природу, Гоббсу, тем не менее, удается создать аргумент, который делает возможным гражданское общество со всеми его преимуществами.В контексте политических событий в его Англии он также сумел привести доводы в пользу продолжения традиционной формы власти, которой его общество издавна пользовалось, но, тем не менее, опираясь на то, что он считал гораздо более приемлемым основанием.

г. Джон Локк

Для Гоббса необходимость абсолютного авторитета в форме Суверена вытекала из крайней жестокости естественного состояния. Состояние природы было совершенно невыносимым, и поэтому разумные люди были готовы подчиниться даже абсолютной власти, чтобы избежать его.Для Джона Локка (1632–1704) естественное состояние — это совершенно другой тип места, и поэтому его аргументы относительно общественного договора и природы отношения людей к власти, следовательно, совершенно разные. Хотя Локк, как и практически все теоретики общественного договора, использует методологический прием Гоббса, описывающий состояние природы, он использует его для совершенно иных целей. Аргументы Локка в пользу общественного договора и права граждан восстать против своего короля оказали огромное влияние на последовавшие за этим демократические революции, особенно на Томаса Джефферсона и основателей Соединенных Штатов.

Наиболее важные и влиятельные политические сочинения Локка содержатся в его Два трактата о правительстве . Первый трактат посвящен почти исключительно опровержению аргумента Роберта Филмера Patriarcha о том, что политический авторитет был получен из религиозного авторитета, также известного по описанию Божественного права королей, которое было очень доминирующей теорией в Англии семнадцатого века. . Второй трактат содержит собственный конструктивный взгляд Локка на цели и обоснование гражданского правительства и озаглавлен «Эссе об истинных первоначальных масштабах и конце гражданского правительства».

Согласно Локку, естественное состояние, естественное состояние человечества, есть состояние совершенной и полной свободы вести свою жизнь так, как он считает нужным, без постороннего вмешательства. Это, однако, не означает, что это состояние свободы: человек не вправе делать все, что ему заблагорассудится, или даже делать все, что, по его мнению, отвечает его интересам. Природное состояние, хотя и является государством, в котором нет гражданской власти или правительства, которое бы наказывало людей за нарушение законов, не является государством без морали.Состояние природы является дополитическим, но не доморальным. Предполагается, что в таком состоянии люди равны друг другу и, следовательно, в равной степени способны открывать и подчиняться Закону Природы. Закон природы, который, по мнению Локка, лежит в основе всей морали и данный нам Богом, требует, чтобы мы не причиняли вред другим в отношении их «жизни, здоровья, свободы или имущества» (п. 6). Поскольку все мы в равной степени принадлежим Богу и поскольку мы не можем отнять то, что принадлежит Ему по праву, нам запрещено причинять вред друг другу.Таким образом, естественное состояние — это состояние свободы, при котором люди могут свободно преследовать свои собственные интересы и планы, не подвергаясь вмешательству, и из-за Закона природы и ограничений, которые он налагает на людей, это относительно мирно.

Состояние природы, следовательно, не то же самое, что состояние войны, как по Гоббсу. Однако он может перерасти в состояние войны, в частности, в состояние войны из-за имущественных споров. В то время как естественное состояние — это состояние свободы, при котором люди признают закон природы и поэтому не причиняют друг другу вреда, состояние войны начинается между двумя или более людьми, когда один человек объявляет войну другому, воровая у него или совершая пытаясь сделать его своим рабом.Поскольку в естественном состоянии нет гражданской власти, к которой люди могут апеллировать, и поскольку закон природы позволяет им защищать свою жизнь, они могут убить тех, кто применяет против них силу. Поскольку в естественном состоянии отсутствует гражданская власть, война, вероятно, будет продолжаться после того, как начнется война. И это одна из самых веских причин, по которой люди должны отказаться от естественного состояния, заключив договор вместе, чтобы сформировать гражданское правительство.

Собственность играет важную роль в доводах Локка в пользу гражданского правительства и договора, который его устанавливает.Согласно Локку, частная собственность создается, когда человек смешивает свой труд с природным сырьем. Так, например, когда кто-то обрабатывает участок земли на природе и превращает его в участок сельскохозяйственной земли, который производит пищу, тогда у него есть право владеть этим участком земли и продуктами, произведенными на нем. (Это привело Локка к выводу, что Америка на самом деле не принадлежала коренным жителям, которые там жили, потому что, по его мнению, они не использовали основной материал природы. Другими словами, они не обрабатывали его, поэтому они не имел законных претензий к нему, и поэтому другие могли обоснованно присвоить его.) Принимая во внимание значение Закона Природы, существуют пределы того, сколько собственности можно владеть: нельзя брать от природы больше, чем можно использовать, тем самым оставляя других без достаточного количества собственности для себя. Поскольку природа дана всему человечеству Богом для его общего существования, никто не может взять больше, чем его собственная справедливая доля. Собственность является стержнем аргументов Локка в пользу общественного договора и гражданского правления, потому что именно защиты своей собственности, в том числе собственности в собственном теле, люди ищут, когда они решают отказаться от естественного состояния.

Согласно Локку, естественное состояние — это не состояние индивидов, как у Гоббса. Скорее, его населяют матери и отцы с детьми или семьи — то, что он называет «супружеским обществом» (пар. 78). Эти общества основаны на добровольных соглашениях о совместной заботе о детях, и они носят моральный, но не политический характер. Политическое общество возникает, когда отдельные люди, представляющие свои семьи, объединяются в естественном состоянии и соглашаются отказаться от исполнительной власти, чтобы наказать тех, кто нарушает закон природы, и передать эту власть государственной власти государства. правительство.Сделав это, они подчиняются воле большинства. Другими словами, заключая договор о выходе из естественного состояния и формировании общества, они делают «единый политический орган под одним правительством» (пар. 97) и подчиняются его воле. Один присоединяется к такому органу либо с момента его основания, либо после того, как он уже был создан другими, только с явного согласия. Создав политическое общество и правительство с их согласия, люди затем получают три вещи, которых им не хватало в естественном состоянии: законы, судьи для вынесения решений по законам и исполнительная власть, необходимая для обеспечения соблюдения этих законов.Поэтому каждый человек передает власть, чтобы защитить себя и наказать нарушителей Закона Природы, правительству, которое он создал посредством договора.

Учитывая, что целью «объединения людей в общее благосостояние» (пар. 124) является сохранение их богатства и сохранение их жизни, свободы и благополучия в целом, Локк может легко представить себе условия, при которых этот договор с правительством уничтожается, и люди вправе сопротивляться власти гражданского правительства, такого как Король.Когда исполнительная власть правительства превращается в тиранию, например, путем роспуска законодательной власти и, следовательно, лишения людей возможности издавать законы для своего собственного сохранения, тогда возникающий тиран переходит в естественное состояние, а именно в состояние войны с народом, и тогда они получат такое же право на самооборону, какое они имели до заключения договора о создании общества в первую очередь. Другими словами, оправдание власти исполнительного компонента правительства — это защита собственности и благосостояния народа, поэтому, когда такой защиты больше нет, или когда король становится тираном и действует против интересов народа. люди, у них есть право, если не прямая обязанность, сопротивляться его авторитету.Социальный договор может быть расторгнут, и процесс создания политического общества начнется заново.

Поскольку Локк не представлял себе состояние природы так мрачно, как Гоббс, он может представить себе условия, при которых было бы лучше отказаться от конкретного гражданского правительства и вернуться к естественному состоянию с целью построения лучшего гражданского правительства в свое место. Следовательно, и взгляд на человеческую природу, и на природу самой морали объясняет различия между взглядами Гоббса и Локка на общественный договор.

г. Жан-Жак Руссо

Жан-Жак Руссо, 1712–1778 гг., Жил и писал в, пожалуй, самый бурный период интеллектуальной истории современной Франции — эпоху Просвещения. Он был одним из ярких светочей этого интеллектуального движения, писал статьи для Encyclopdie Дидро и участвовал в парижских салонах, где обсуждались великие интеллектуальные вопросы его времени.

Руссо придерживается двух различных теорий социального контракта.Первый из них содержится в его эссе Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства среди мужчин , обычно называемом Вторым дискурсом, и представляет собой отчет о моральной и политической эволюции людей с течением времени из естественного состояния. современному обществу. Таким образом, он содержит его натурализованный отчет о социальном контракте, который он считает очень проблематичным. Второй — это его нормативный , или идеализированная теория общественного договора, он предназначен для того, чтобы предоставить средства, с помощью которых можно облегчить проблемы, которые современное общество создало для нас, как изложено в Социальном договоре .

Руссо написал свою Second Discourse в ответ на конкурс эссе, спонсируемый Академией Дижона. (Руссо ранее выигрывал тот же конкурс эссе с более ранним эссе, обычно называемым First Discourse ). В нем он описывает исторический процесс, с помощью которого человек начал в естественном состоянии и со временем «продвинулся» в гражданское общество. . Согласно Руссо, состояние природы было мирным и донкихотским временем. Люди жили одинокой, незамысловатой жизнью.Их немногочисленные потребности были легко удовлетворены природой. Из-за обилия природы и небольшого размера населения конкуренция отсутствовала, и люди редко даже виделись друг с другом, не говоря уже о причинах конфликта или страха. Более того, эти простые, нравственно чистые люди были от природы наделены способностью к состраданию и поэтому не были склонны причинять друг другу вред.

Однако со временем человечество столкнулось с определенными изменениями. По мере увеличения общей численности населения средства, с помощью которых люди могли удовлетворять свои потребности, должны были измениться.Люди постепенно стали жить вместе небольшими семьями, а затем и небольшими общинами. Было введено разделение труда как внутри семьи, так и между семьями, а открытия и изобретения облегчили жизнь, дав начало свободному времени. Такой досуг неизбежно заставлял людей проводить сравнения между собой и другими, что приводило к общественным ценностям, приводя к стыду и зависти, гордости и презрению. Однако наиболее важным, по мнению Руссо, было изобретение частной собственности, которая стала поворотным моментом в эволюции человечества из простого, чистого состояния в состояние, характеризующееся жадностью, конкуренцией, тщеславием, неравенством и пороком.Для Руссо изобретение собственности означает «отпадение человечества от благодати» из естественного состояния.

С введением частной собственности начальные условия неравенства усилились. У одних есть собственность, а других заставляют работать на них, и начинается развитие социальных классов. В конце концов, те, у кого есть собственность, замечают, что в их интересах было бы создать правительство, которое защищало бы частную собственность от тех, у кого ее нет, но которые видят, что они могут получить ее силой.Итак, правительство создается посредством контракта, который призван гарантировать равенство и защиту для всех, даже если его истинная цель состоит в том, чтобы искоренить само неравенство, порожденное частной собственностью. Другими словами, договор, который утверждает, что он отвечает интересам всех в равной степени, действительно отвечает интересам немногих, кто стал сильнее и богаче в результате развития частной собственности. Это натурализованный общественный договор, который Руссо считает ответственным за конфликт и конкуренцию, от которых страдает современное общество.

Нормативный общественный договор, отстаиваемый Руссо в Общественном договоре (1762), призван ответить на это плачевное положение дел и исправить социальные и моральные недуги, вызванные развитием общества. Различие между историей и оправданием, между фактическим положением человечества и тем, как ему следует жить вместе, имеет для Руссо огромное значение. Хотя нам не следует игнорировать историю или игнорировать причины проблем, с которыми мы сталкиваемся, мы должны решать эти проблемы через нашу способность выбирать, как нам следует жить.Сила никогда не поступает правильно, несмотря на то, что часто делает вид, что может.

Общественный договор начинается с наиболее цитируемой строки Руссо: «Человек родился свободным, и он повсюду в цепях» (49). Это утверждение является концептуальным мостом между описательной работой Второго дискурса и предписывающей работой, которая должна появиться в будущем. Люди по сути свободны и были свободны в естественном состоянии, но « прогресс » цивилизации заменил эту свободу подчинением другим через зависимость, экономическое и социальное неравенство, а также степень, в которой мы судим о себе, сравнивая с другими. .Поскольку возврат к естественному состоянию невозможен и нежелателен, цель политики — вернуть нам свободу, тем самым согласовав то, кем мы являемся на самом деле и по сути, с тем, как мы живем вместе. Итак, это фундаментальная философская проблема, которую пытается решить The Social Contract : как мы можем быть свободными и жить вместе? Или, другими словами, как мы можем жить вместе, не поддаваясь силе и принуждению других? Мы можем сделать это, утверждает Руссо, подчиняя нашу индивидуальную, частную волю коллективной или общей воле, созданной по соглашению с другими свободными и равными людьми.Подобно Гоббсу и Локку до него и в отличие от древних философов, все люди по своей природе созданы равными, поэтому никто не имеет естественного права управлять другими, и поэтому единственный оправданный авторитет — это авторитет, порожденный соглашения или заветы.

Самый основной завет, социальный пакт, — это соглашение объединиться и сформировать народ, коллектив, который по определению больше, чем простая совокупность индивидуальных интересов и желаний, и отличается от них.Этот акт, в котором отдельные лица становятся народом, является «настоящей основой общества» (59). Путем коллективного отказа от индивидуальных прав и свобод, которыми человек обладает в естественном состоянии, и передачи этих прав коллективному телу, как бы формируется новая «личность». Таким образом, суверен формируется, когда свободные и равные люди собираются вместе и соглашаются создать себя заново как единое тело, направленное на благо всех, рассматриваемых вместе. Таким образом, подобно тому, как индивидуальная воля направлена ​​на индивидуальные интересы, общая воля, однажды сформированная, направляется на общее благо, понимаемое и согласованное коллективно.В эту версию общественного договора включена идея взаимных обязанностей: суверен привержен благу индивидов, составляющих его, и каждый индивид также привержен благу целого. Учитывая это, людям не может быть предоставлена ​​свобода решать, в их собственных интересах выполнять свои обязанности перед Сувереном, и в то же время им разрешено пользоваться преимуществами гражданства. Их нужно заставить подчиняться общей воле, их нужно «заставить быть свободными» (64).

Для Руссо это означает чрезвычайно сильную и прямую форму демократии. Невозможно передать свою волю другому, поступая так, как он или она считает нужным, как это делают в представительных демократиях. Скорее, общая воля зависит от периодического объединения всего демократического тела, каждого гражданина, чтобы решить коллективно и, по крайней мере, почти единогласно, как жить вместе, то есть какие законы принимать. Поскольку оно формируется только индивидуальной волей, эти частные, индивидуальные воля должны регулярно собираться сами по себе, чтобы общая воля продолжалась.Одно из следствий этого состоит в том, что сильная форма демократии, соответствующая общей воле, также возможна только в относительно небольших государствах. Люди должны уметь идентифицировать себя друг с другом и, по крайней мере, знать друг друга. Они не могут жить на большой территории, слишком разбросанной, чтобы регулярно собираться вместе, и они не могут жить в столь разных географических условиях, чтобы не могли быть объединены общими законами. (Могут ли современные США удовлетворить концепцию демократии Руссо? Нет.) Хотя условия для истинной демократии строги, они также являются единственным средством, с помощью которого мы можем, согласно Руссо, спасти себя и вернуть себе свободу, на которую мы, естественно, имеем право.

Теории общественного договора Руссо вместе образуют единый, последовательный взгляд на нашу моральную и политическую ситуацию. Мы наделены свободой и равенством по своей природе, но наша природа была испорчена нашей случайной социальной историей. Однако мы можем преодолеть эту коррупцию, применив нашу свободную волю к политическому восстановлению на основе строго демократических принципов, что хорошо для нас как индивидуально, так и коллективно.

3. Более современные теории общественного договора

а. Теория справедливости Джона Ролза,

В 1972 году публикация чрезвычайно влиятельной книги Джона Ролза A Theory of Justice вернула моральную и политическую философию из того, что было долгим перерывом в философских размышлениях. Теория Ролза опирается на кантианское понимание людей и их способностей. Для Ролза, как и для Канта, люди обладают способностью рассуждать с универсальной точки зрения, что, в свою очередь, означает, что они обладают особой моральной способностью судить о принципах с беспристрастной точки зрения.В книге A Theory of Justice Ролз утверждает, что моральная и политическая точка зрения раскрывается через беспристрастность. (Важно отметить, что эта точка зрения, изложенная в A Theory of Justice , подверглась существенным пересмотрам Ролзом, и что он описал свою более позднюю точку зрения как «политический либерализм».) которую Томас Нагель описывает как «взгляд из ниоткуда»), представляя людей в гипотетической ситуации, исходной позиции, которая характеризуется эпистемологическим ограничением Завесы Невежества.Исходная позиция Ролза — это его весьма абстрактная версия состояния природы. Это позиция, с которой мы можем раскрыть природу справедливости и то, что она требует от нас как отдельных лиц и социальных институтов, с помощью которых мы будем жить вместе в сотрудничестве. В исходном положении, за завесой невежества, человеку отказывают в каком-либо конкретном знании своих обстоятельств, таких как пол, раса, особые таланты или инвалидность, свой возраст, социальный статус, свое конкретное представление о том, что делает жизнь хорошей. или конкретное состояние общества, в котором человек живет.Предполагается, что люди также рациональны и не заинтересованы в благополучии друг друга. Ролз утверждает, что это условия, при которых можно выбирать принципы справедливого общества, которые сами выбираются из исходных условий, которые по своей сути справедливы. Поскольку никто не обладает какими-либо конкретными знаниями, которые он или она мог бы использовать для разработки принципов, благоприятствующих его или ее конкретным обстоятельствам, другими словами, знаний, которые порождают и поддерживают предрассудки, принципы, выбранные с такой точки зрения, обязательно справедливы.Например, если кто-то не знает, является ли он женщиной или мужчиной в обществе, для которого нужно выбрать основные принципы справедливости, нет смысла с точки зрения эгоистической рациональности поддерживать принцип, благоприятствующий человеку. секс за счет другого, поскольку, как только пелена невежества приподнята, можно обнаружить, что такой принцип проигрывает. Следовательно, Ролз описывает свою теорию как «справедливость как честность». Поскольку условия, при которых открываются принципы справедливости, в основном справедливы, справедливость исходит из справедливости.

В таком положении, за такой завесой, все находятся в одинаковой ситуации, и предполагается, что все одинаково рациональны. Поскольку все принимают один и тот же метод выбора основных принципов общества, все будут занимать одну и ту же точку зрения: точку зрения бестелесного, рационального, универсального человека. Следовательно, все, кто рассматривает справедливость с точки зрения исходной позиции, согласятся с теми же принципами справедливости, порожденными таким мысленным экспериментом. Любой человек придет к тому же выводу, что и любой другой, относительно самых основных принципов, которые должны регулировать справедливое общество.

Принципы, которые люди в Первоначальном положении, скрывающиеся за вуалью невежества, предпочли бы регулировать общество на самом базовом уровне (то есть даже до принятия Конституции), Ролз довольно точно назвал двумя принципами справедливости. . Эти два принципа определяют распределение как гражданских свобод, так и социальных и экономических благ. Первый принцип гласит, что каждый человек в обществе должен иметь как можно больше основных свобод при условии, что всем предоставлены одинаковые свободы.То есть гражданская свобода должна быть как можно больше, пока эти блага распределяются поровну. (Это, например, исключило бы сценарий, при котором совокупность гражданских свобод была больше, чем при альтернативном сценарии, но при котором такие свободы не распределялись равномерно среди граждан.) Второй принцип гласит, что, хотя социальное и экономическое неравенство может быть справедливыми, они должны быть доступны для всех в равной степени (то есть никому в принципе не должно быть отказано в доступе к большим экономическим преимуществам), и такое неравенство должно быть выгодным для всех.Это означает, что экономическое неравенство оправдано только тогда, когда наименее обеспеченный член общества, тем не менее, находится в более выгодном положении, чем он был бы при альтернативных условиях. Таким образом, только если прилив действительно поднимет все лодки вверх, в справедливом обществе можно допустить экономическое неравенство. Метод исходной позиции поддерживает этот второй принцип, называемый принципом различия, потому что, когда мы находимся за завесой невежества и, следовательно, не знаем, какой будет наша ситуация в обществе, когда завеса невежества будет приподнята, мы будем принимайте только те принципы, которые принесут нам пользу, даже если мы окажемся в наименее благоприятном положении в обществе.

Эти два принципа связаны друг с другом определенным порядком. Первый принцип, максимально широко распространяющий гражданские свободы в соответствии с принципом равенства, предшествует второму принципу, который распределяет социальные и экономические блага. Другими словами, мы не можем решить отказаться от некоторых наших гражданских свобод в пользу большего экономического преимущества. Скорее, мы должны удовлетворить требования первого принципа, прежде чем мы перейдем ко второму. С точки зрения Ролза, это последовательное упорядочение принципов выражает основное рациональное предпочтение определенных видов товаров, т. Е.е., воплощенные в гражданских свободах, по сравнению с другими видами благ, т. е. экономическое преимущество.

Утверждая, что любой рациональный человек, занимающий исходное положение и помещающий себя за пелену невежества, может открыть два принципа справедливости, Роулз построил, возможно, наиболее абстрактную версию теории общественного договора. Это в высшей степени абстрактно, потому что вместо того, чтобы демонстрировать, что мы подписали бы или даже подписали контракт о создании общества, он вместо этого показывает нам то, что мы должны быть готовы принять как рациональные люди, чтобы быть ограниченными справедливостью и, следовательно, способными жить в условиях хорошо организованное общество.Принципы справедливости более фундаментальны, чем общественный договор в его традиционном понимании. Скорее, принципы справедливости ограничивают этот договор и устанавливают пределы того, как мы можем построить общество в первую очередь. Если мы рассматриваем, например, конституцию как конкретное выражение общественного договора, два принципа справедливости Ролза определяют, что такая конституция может и не может требовать от нас. Таким образом, теория справедливости Ролза устанавливает кантовские ограничения на формы политической и социальной организации, допустимые в справедливом обществе.

г. Дэвид Готье

В своей книге 1986 года « Мораль по соглашению » Дэвид Готье намеревался обновить гоббсовскую моральную и политическую философию. В этой книге он убедительно доказывает, что Гоббс был прав: мы можем понимать и политику, и мораль как основанные на соглашении между исключительно корыстными, но рациональными людьми. Однако он усиливает аргумент Гоббса, показывая, что мы можем установить мораль без внешнего механизма принуждения Суверена.Гоббс утверждал, что страсти мужчин настолько сильны, что сотрудничество между ними всегда находится под угрозой исчезновения, и, таким образом, необходим Суверен, чтобы заставить подчиняться. Готье, однако, считает, что сама по себе рациональность убеждает людей не только соглашаться сотрудничать, но и придерживаться своих соглашений.

Мы должны понимать себя как отдельных Робинзонов Крузо, каждый из которых живет на своем острове, удачливый или неудачливый с точки зрения наших талантов и природных условий наших островов, но способных вступать в переговоры и торговать друг с другом товарами и услугами. друг друга.Заключение таких соглашений идет нам на пользу, и поэтому рациональность убеждает нас как заключать такие соглашения, так и придерживаться их.

Готье имеет преимущество перед Гоббсом, когда дело доходит до аргументации о возможности сотрудничества между чисто корыстными агентами. У него есть доступ к теории рационального выбора и ее сложной методологии, показывающей, как может возникнуть такое сотрудничество. В частности, он обращается к модели дилеммы заключенного, чтобы показать, что личный интерес может согласовываться с совместными действиями.(Есть разумный аргумент, что мы можем найти у Гоббса примитивную версию проблемы дилеммы заключенного.)

Согласно рассказу «Дилемма заключенного», два человека были доставлены для допроса, проводимого отдельно, о преступлении, в совершении которого они подозреваются. У полиции есть веские доказательства меньшего преступления, которое они совершили, но им нужны признательные показания, чтобы осудить их по более серьезным обвинениям. Каждой заключенной говорят, что если она будет сотрудничать с полицией, сообщая о другом заключенном, то она будет вознаграждена сравнительно легким приговором в виде одного года тюремного заключения, тогда как ее когорта отправится в тюрьму на десять лет.Если они оба будут молчать, то таких наград не будет, и каждый из них может рассчитывать на умеренное наказание в виде двух лет. И если они оба будут сотрудничать с полицией, сообщая друг другу, то полиции хватит, чтобы отправить каждого в тюрьму на пять лет. Таким образом, дилемма заключается в следующем: чтобы как можно лучше служить своим интересам, каждый заключенный считает, что независимо от того, что делает другой, ей лучше сотрудничать с полицией, признавшись. Каждый аргументирует: «Если она сознается, то я должен признаться, и меня приговорили к пяти годам заключения вместо десяти.А если она не сознается, то я должен признаться, тем самым приговариваясь к одному году вместо двух. Так что, что бы она ни делала, я должен признаться. Проблема в том, что, когда каждый рассуждает так, каждый из них сознается, и каждый идет в тюрьму на пять лет. Однако, если бы каждый из них хранил молчание, тем самым сотрудничая друг с другом, а не с полицией, они провели бы в тюрьме всего два года.

Согласно Готье, важный урок дилеммы заключенного состоит в том, что когда кто-то участвует во взаимодействии, так что действия других могут влиять на его собственные интересы, и наоборот, лучше действовать сообща.Действуя в интересах другого, один служит и своим собственным интересам. Поэтому, насколько мы рациональны, мы должны развивать в себе предрасположенность ограничивать себя при взаимодействии с другими. Мы должны стать «ограниченными максимизаторами» (CM), а не оставаться «простыми максимизаторами» (SM), какими мы были бы в естественном состоянии (167).

И SM, и CM исключительно эгоистичны и рациональны, но они различаются в отношении того, принимают ли они во внимание только стратегии или и стратегии, и утилиты, с которыми они взаимодействуют.Принимать во внимание стратегии других — значит действовать в соответствии с тем, как, по вашему мнению, будут действовать другие. Принимать во внимание их полезности — значит учитывать, как они будут жить в результате ваших действий, и позволить этому повлиять на ваши собственные действия. И SM, и CM принимают во внимание стратегии другого, с кем они взаимодействуют. Но в то время как SM не принимают во внимание полезности тех, с кем они взаимодействуют, CM учитывают. И в то время как CM получают выгоды от сотрудничества с другими, SM лишены такого преимущества.Согласно Готье, при взаимодействии в ситуациях, подобных Дилемме заключенного, где действия других могут повлиять на собственный результат, и наоборот, рациональность показывает, что собственные интересы лучше всего преследуются путем сотрудничества, и, следовательно, агенты рационально располагают себя к ограничению. максимизация собственной полезности путем принятия принципов морали. Согласно Готье, рациональность — это сила, достаточно сильная, чтобы дать людям внутренние причины для сотрудничества. Поэтому им не нужен Повелитель Гоббса с абсолютной властью для поддержания их сотрудничества.Механизм принуждения был интернализован. Таким образом, «мораль по соглашению» создается из рациональности исключительно эгоистичных агентов.

4. Современная критика теории общественного договора

Учитывая давнее и повсеместное влияние теории общественного договора, неудивительно, что она также является объектом многих критических анализов с самых разных философских точек зрения. В частности, феминистки и расовые философы выдвинули важные аргументы относительно сущности и жизнеспособности теории общественного договора.

а. Феминистские аргументы

По большей части феминизм сопротивляется любому простому или универсальному определению. Однако в целом феминистки серьезно относятся к опыту женщин, а также к тому влиянию, которое теории и практики оказывают на жизнь женщин. Учитывая всепроникающее влияние теории контрактов на социальную, политическую и моральную философию, неудивительно, что феминисткам есть что сказать о том, является ли теория контрактов адекватной или подходящей с точки зрения серьезного отношения к женщинам.Обзор всех феминистских ответов на теорию социального договора вывел бы нас далеко за рамки настоящей статьи. Поэтому я сосредоточусь только на трех из этих аргументов: аргументе Кэрол Пейтман о связи между контрактом и подчинением женщин мужчинам, феминистских аргументах относительно природы либеральной личности и аргументе заботы.

и. Сексуальный контракт

В книге Кэрол Пейтман 1988 года The Sexual Contract утверждается, что под мифом об идеализированном контракте, описанном Гоббсом, Локком и Руссо, скрывается более фундаментальный контракт, касающийся отношений мужчин с женщинами.Теория договора выступает против патриархата и патриархального права. (Социальный договор Локка, например, он резко контрастирует с работами Роберта Филмера, выступавшего в пользу патриархальной власти.) И все же «первоначальный договор» (2), предшествующий общественному договору, заключенному равными, является согласие мужчин доминировать и контролировать женщин. Этот «первоначальный договор» заключен братьями, буквально или метафорически, которые после свержения правления отца соглашаются разделить свое господство над женщинами, которые ранее находились под исключительным контролем одного мужчины, отца.Таким образом, переход от «классического патриархализма» (24) к современному патриархату — это изменение того, кто имеет власть над женщинами. Однако это не принципиальное изменение в том, преобладают ли женщины над мужчинами. Отношения власти между мужчинами меняются, а отношения женщин к власти мужчин — нет. Современный патриархат характеризуется договорными отношениями между мужчинами, и часть этого договора включает в себя власть над женщинами. Тот факт, что одна форма патриархата не была свергнута полностью, а была заменена другой формой, в которой мужская власть распределялась между большим количеством мужчин, а не одним человеком, иллюстрируется историей Фрейда о генезисе цивилизации.Согласно этой истории, группа братьев во главе с отцом, который поддерживал исключительный сексуальный доступ к женщинам племени, убивает отца, а затем заключают между собой договор о равных правах и разделении женщин. Это история, понимаем ли мы рассказ Фрейда как исторически точный или нет, о современном патриархате и его глубокой зависимости от контракта как средства, с помощью которого мужчины контролируют женщин и доминируют над ними.

Патриархальный контроль над женщинами обнаруживается по крайней мере в трех парадигматических современных договорах: брачном договоре, договоре о проституции и договоре о суррогатном материнстве.Каждый из этих контрактов касается контроля мужчин над женщинами или контроля конкретного мужчины над конкретной женщиной в целом. Согласно условиям брачного контракта, в большинстве штатов США мужу предоставляется право на сексуальный доступ, что запрещает юридическую категорию изнасилования в браке. Проституция является ярким примером утверждения Патмана о том, что современный патриархат требует равного доступа мужчин к женщинам, в частности сексуального доступа, доступа к их телам. И суррогатное материнство можно понимать как нечто подобное, хотя и с точки зрения доступа к репродуктивным возможностям женщин.Все эти примеры демонстрируют, что контракт — это средство доминирования и контроля над женщинами. Контракт — это не путь к свободе и равенству. Скорее, это одно из средств, возможно, наиболее фундаментальное средство поддержания патриархата.

ii. Природа либерального индивида

Следуя аргументу Патман, ряд феминисток также поставили под сомнение саму природу личности, лежащую в основе теории контрактов. Либеральный индивид, подрядчик, представлен человеком Гоббса, владельцем Локка, «Благородным дикарем» Руссо, человеком Ролза в исходном положении и Робинзоном Крузо Готье.Либеральный индивид претендует на универсальность: бесполый, бесполый, бесклассовый, бестелесный, и считается, что он представляет абстрактную обобщенную модель человечества в целом. Однако многие философы утверждали, что, когда мы более внимательно смотрим на характеристики либерального индивида, мы обнаруживаем не репрезентацию универсального человечества, а исторически сложившийся конкретный тип человека. К.Б.Макферсон, например, утверждал, что человек Гоббса — это, в частности, человек буржуазный, с характеристиками, которые мы ожидаем от человека во времена зарождающегося капитализма, который характеризовал Европу раннего Нового времени.Феминистки также утверждали, что либеральная личность — это особенная, историческая и воплощенная личность. (Как и расовые философы, такие как Чарльз Миллс, о которых будет сказано ниже.) Более конкретно, они утверждали, что в основе либеральной теории и общественного договора лежит гендерная принадлежность человека. Кристин Ди Стефано в своей книге « Конфигурации мужественности » 1991 года показывает, что ряд исторически важных современных философов может развиваться с точки зрения маскулинности, как это было задумано в современный период.Она утверждает, что концепция либерального индивида Гоббса, заложившая основу для доминирующей современной концепции личности, является особенно мужской в ​​том смысле, что она задумана как атомистическая и уединенная и не обязанная ни своим качествам, ни даже самому существованию. любому другому человеку, в частности его матери. Таким образом, человек Гоббса в корне индивидуален, в частности, благодаря характеру современной мужественности. Вирджиния Хелд в своей книге « Феминистская мораль » 1993 года утверждает, что теория общественного договора неявно опирается на концепцию человека, которую лучше всего можно описать как «экономического человека.«Экономический человек» в первую очередь озабочен максимизацией своих собственных, индивидуально рассматриваемых интересов, и он заключает контракты как средство для достижения этой цели. Однако «экономический человек» не может представлять всех людей во все времена и в любом месте. В частности, он не может адекватно представить детей и тех, кто обеспечивает им необходимый уход, которые исторически были женщинами. Следовательно, модель «экономического человека» не может справедливо претендовать на то, чтобы быть общим представлением всех людей.Точно так же Аннетт Байер утверждает, что концепция Готье либерального индивида, который вступает в общественный договор как средство, позволяющее максимизировать свои собственные индивидуально рассматриваемые интересы, гендерно обусловлена ​​тем, что она не принимает всерьез положение ни детей, ни женщин, которые чаще всего несут ответственность за заботу об этих детях.

iii. Спор от Care

Теоретически обосновывая зарождающуюся традицию этики заботы, философы-феминистки, такие как Байер и Хельд, утверждают, что теория общественного договора не может служить адекватным объяснением наших моральных или политических обязательств.Теория общественного договора, в общем, доходит лишь до определения наших прав и обязанностей. Но этого может быть недостаточно, чтобы в полной мере раскрыть, что значит быть нравственным человеком и как полно отвечать другим, с которыми человек взаимодействует через отношения зависимости. Байер утверждает, что Готье, который считает аффективные связи между людьми несущественными и произвольными, поэтому не может представить полноту человеческой психологии и мотиваций. Она утверждает, что это приводит к серьезному изъяну в теории общественного договора.Либеральная моральная теория на самом деле паразитирует на самих отношениях между людьми, от которых она стремится нас освободить. Хотя Готье утверждает, что мы становимся тем свободнее, чем больше рассматриваем аффективные отношения как добровольные, тем не менее, мы должны, в первую очередь, быть в таких отношениях (например, отношения матери и ребенка), чтобы развивать те самые способности и качества, которые превозносятся. по либеральной теории. Иными словами, определенные виды отношений зависимости необходимы в первую очередь, если мы хотим стать теми людьми, которые способны заключать контракты и соглашения.В том же ключе Хелд утверждал, что модель «экономического человека» не в состоянии охватить большую часть того, что составляет значимые моральные отношения между людьми. Понимание человеческих отношений в чисто договорных терминах составляет, согласно ее аргументу, «обедневшее представление о человеческих устремлениях» (194). Поэтому она предлагает рассмотреть другие модели человеческих взаимоотношений при поиске понимания морали. В частности, она предлагает парадигму отношений между матерью и ребенком, чтобы, по крайней мере, дополнить модель индивидуальных эгоистичных агентов, ведущих переговоры друг с другом посредством контрактов.Такая модель, скорее всего, будет соответствовать многим моральным переживаниям большинства людей, особенно женщин.

Феминистская критика договорных подходов к нашей коллективной моральной и политической жизни продолжает отражаться в социальной и политической философии. Одна из таких критических замечаний, критика Кэрол Пейтман, повлияла на философов, писавших вне феминистских традиций.

г. Расовый аргумент

Книга Чарльза Миллса 1997 года Расовый договор представляет собой критику не только истории западной политической мысли, институтов и практик, но, в частности, истории теории общественного договора.Он основан на книге Кэрол Патман «Сексуальный контракт » и призван показать, что небелые люди имеют такое же отношение к социальному контракту, как и женщины. Как таковой, он также ставит под сомнение предполагаемую универсальность либерального индивида, который является агентом теории контрактов.

Центральный аргумент Миллса состоит в том, что существует «расовый договор», который является даже более фундаментальным для западного общества, чем общественный договор. Этот расовый договор определяет, в первую очередь, тех, кто считается полноправными моральными и политическими людьми, и, следовательно, устанавливает параметры того, кто может «соглашаться» на свободу и равенство, обещанные общественным договором.Некоторые люди, в особенности белые, являются полноправными людьми согласно расовому договору. Таким образом, им предоставляется право заключать общественный договор и особые юридические договоры. Их считают полностью человечными и, следовательно, заслуживающими равенства и свободы. Их статус полноправных личностей наделяет их большей социальной властью. В частности, он наделяет их полномочиями заключать контракты, быть субъектами контрактов, тогда как другим лицам отказывают в такой привилегии и переводят в статус объектов контрактов.

Этот расовый контракт в некоторой степени является метаконтрактом, который определяет границы личности и параметры включения и исключения во всех других контрактах, следующих за ним. Он проявляется как формально, так и неформально. Это соглашение, первоначально заключенное между европейскими мужчинами в начале современного периода, идентифицировать себя как « белых » и, следовательно, как полностью людей, и идентифицировать всех остальных, в частности туземцев, с которыми они начинали вступать в контакт. как «другие»: небелые и, следовательно, не полностью человеческие.Итак, раса — это не просто социальная конструкция, как утверждали другие, это, в первую очередь, политическая конструкция, созданная для достижения определенной политической цели и политических целей определенной группы. Контракт позволяет некоторым лицам обращаться с другими людьми, а также с землями, которые они населяют, как с ресурсами, подлежащими эксплуатации. Порабощение миллионов африканцев и присвоение Америки у тех, кто их населял, являются примерами этого расового контракта в истории (например, утверждение Локка о том, что коренные американцы не владели землей, на которой они жили, потому что они не обрабатывали ее. и поэтому не владел ею).Этот контракт не является гипотетическим, поскольку Гоббс описывает тот, который аргументировался в его Leviathan . Это настоящий контракт или серия контрактов, заключенных настоящими историками. Он встречается в таких документах, как папские буллы и труды Локка о коренных американцах, и используется в таких исторических событиях, как путешествия европейцев и колонизация Африки, Азии и Америки. Расовый договор делает возможным и оправдывает некоторых людей в силу их предполагаемого превосходства, эксплуатируя народы, земли и ресурсы других рас.

Таким образом, с точки зрения Миллса, расизм — это не просто несчастная случайность западных демократических и политических идеалов. Дело не в том, что у нас политическая система, которая была идеально задумана и, к сожалению, несовершенно применялась. Одна из причин, по которой мы продолжаем думать, что проблема расы на Западе относительно поверхностна, что она не идет до конца, заключается в том, что идеализированный общественный договор оказывает влияние на наше воображение. Согласно Миллсу, мы продолжаем верить в мифы, которые утверждает теория общественного договора, — что все равны, что все будут рассматриваться одинаково перед законом, что отцы-основатели были привержены равенству и свободе для всех и т. Д. .Таким образом, одна из самых целей теории общественного договора состоит в том, чтобы скрыть от глаз истинную политическую реальность — некоторым людям будут предоставлены права и свободы полноправных лиц, а к остальным будут относиться как к подчиненным. Расовый договор определяет саму структуру наших политических систем и закладывает основу для продолжающегося расового угнетения небелых. Поэтому мы не можем ответить на это, просто добавив больше небелых к нашим политическим институтам, представительству и так далее.Скорее, мы должны пересмотреть нашу политику в целом, с точки зрения расового договора, и начать с того места, где мы находимся, с полным знанием того, как наше общество получило информацию в результате систематического исключения некоторых людей из сферы политики и политики. договор. Эта «натурализованная» особенность расового договора, означающая, что он рассказывает историю о том, кто мы на самом деле и что вошло в нашу историю, по мнению Миллса, лучше, потому что она обещает дать нам возможность когда-нибудь на самом деле жить в соответствии с нормами и ценностями, лежащими в основе западных политических традиций.

5. Заключение

Вирджиния Хелд утверждала, что «современное западное общество находится во власти договорного мышления» (193). Контрактные модели используются для информирования самых разных отношений и взаимодействия между людьми, от студентов и их учителей до авторов и их читателей. Учитывая это, было бы трудно переоценить влияние теории общественного договора как на философию, так и на культуру в целом. Теория общественного договора, несомненно, будет с нами в обозримом будущем.Но то же самое и с критикой такой теории, которая будет по-прежнему заставлять нас думать и переосмысливать природу как самих себя, так и наших отношений друг с другом.

6. Ссылки и дополнительная литература

• Байер, Аннет. 1988. «Прогресс паломника: обзор Давида Готье, мораль по соглашению». Канадский философский журнал Vol. 18, No. 2. (июнь 1988 г.): 315-330.
• Байер, Аннет. 1994. Моральные предрассудки: Очерки этики . Кембридж: Издательство Гарвардского университета.
• Брейбрук, Дэвид. 1976. «Неразрешимая проблема общественного договора». Диалог Том. XV, № 1: 3-37.
• ДиСтефано, Кристина. 1991. Конфигурации мужественности: феминистский взгляд на современную политическую теорию . Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета.
• Филмер, Роберт. «Патриархия» и другие сочинения . Издательство Кембриджского университета (1991).
• Готье, Давид. 1986. Мораль по соглашению . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
• Готье, Давид. 1988. «Общественный договор Гоббса». № 22: 71-82.
• Готье, Давид. 1990. Моральные сделки: договор, этика и разум . Корнелл: Издательство Корнельского университета.
• Готье, Давид. 1991. «Почему контрактарианство?» в Vallentyne 1991: 13-30.
• Гиллиган, Кэрол. 1982. Другим голосом: психологическая теория и развитие женщин . Кембридж: Издательство Гарвардского университета.
• Хэмптон, Жан. 1986 г. Гоббс и традиция общественного договора . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Хэмптон, Жан. 1993. «Феминистское контрактарианство». В Antony, Louise M. и Witt, Charlotte (редакторы). 1993. Собственный разум: Очерки разума и объективности . Боулдер Колорадо: Westview Press, Inc .: 1993: 227-255.
• Хелд, Вирджиния. 1977 г. «Рациональность и разумное сотрудничество». Социальные исследования (зима 1977 г.): 708-744.
• Хелд, Вирджиния. 1993 г. Феминистская мораль: трансформация культуры, общества и политики . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
• Гоббс, Томас. 1651a. Левиафан . К. Б. Макферсон (редактор). Лондон: Книги Пингвина (1985)
• Кавка, Грегори С. 1986. Моральная и политическая теория Гоббса . Принстон: Издательство Принстонского университета.
• Локк, Джон. Два трактата о правительстве и письмо о терпимости . Издательство Йельского университета (2003).
• Макферсон, К.Б. 1973. Демократическая теория: изыскания . Оксфорд: Clarendon Press.
• Миллс, Чарльз. 1997. Расовый контракт . Издательство Корнельского университета.
• Нозик, Роберт. 1974. Анархия, государство и утопия . Нью-Йорк: Основные книги.
• Окин, Сьюзан Моллер. 1989. Правосудие, гендер и семья . Нью-Йорк: Основные книги.
• Патман, Кэрол. 1988. Сексуальный контракт . Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.
• Платон. Пять диалогов . (Транс. G.M.A. Grube) Hackett Publishing Company (1981).
• Платон. Республика . (Перевод G.M.A. Grube, отредактированный C.D.C. Reeve) Hackett Publishing Company (1992)
• Паундстоун, Уильям. 1992. Дилемма заключенного: Джон фон Нейман, теория игр и загадка бомбы . Нью-Йорк: Даблдей.
• Ролз, Джон. 1971. Теория правосудия . Издательство Гарвардского университета.
• Ролз, Джон.1993. Политический либерализм . Издательство Колумбийского университета.
• Руссо, Жан-Жак. Основные политические сочинения . (Перевод Дональда А. Кресса) Hackett Publishing Company (1987).
• Сандель, Майкл. 1982. Либерализм и пределы правосудия . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
• Валлентин, Питер. (Редактор). 1991. Контрактарианство и рациональный выбор: Очерки морали Давида Готье по соглашению . Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета.

Информация об авторе

Celeste Friend
Эл. Почта: [email protected]
Hamilton College
USA

(PDF) Краткое изложение теории общественного договора Гоббса, Локка и Руссо

Стр. 5 из 7

 Локк фактически сделал жизнь, свободу и собственность своими тремя основными правами, которые

доминировали и оказали большое влияние на Декларацию American Independence, 1776.

Анализ теории общественного договора Жан-Жаком Руссо

 Жан-Жак Руссо был французским философом, который дал новую интерпретацию теории общественного договора

в своей работе «Общественный договор» и «Эмиль».Согласно

ему, общественный договор — это не исторический факт, а гипотетическая конструкция разума.

До заключения общественного договора жизнь в естественном состоянии была счастливой, и

было равенством между мужчинами. Однако со временем человечество столкнулось с определенными

изменениями. По мере увеличения общей численности населения средства, с помощью которых люди могли удовлетворять свои потребности

, должны были измениться. Люди постепенно стали жить вместе небольшими

семьями, а затем небольшими общинами.Было введено разделение труда,

внутри и между семьями, а открытия и изобретения облегчили жизнь, дав

возможность проводить досуг. Такой досуг неизбежно приводил к

сравнениям между собой и другими, что приводило к общественным ценностям,

к стыду и

зависти, гордости и презрению. Однако наиболее важным, по мнению Руссо, было

изобретение частной собственности, которое стало поворотным моментом в

эволюции человечества из простого, чистого состояния в одно, характеризующееся жадностью,

конкуренцией, тщеславием, неравенством , и пороки.Для Руссо изобретение собственности

представляет собой «грехопадение» человечества из естественного состояния. Для этой цели

они передали свои права не одному человеку, а сообществу

в целом, что Руссо назвал «общей волей».

 Согласно Руссо, изначальная «свобода, счастье, равенство и свобода», которая

существовала в примитивных обществах до заключения общественного договора, была потеряна в современной цивилизации

.Посредством общественного договора была сформирована новая форма общественной организации — государство

, чтобы гарантировать и гарантировать права, свободы, свободу и равенство. Суть теории общей воли Руссо

состоит в том, что государство и закон были продуктом

всеобщей воли народа. Государство и законы создаются им, и если правительство и законы

не соответствуют «общей воле», они будут отброшены.

В то время как отдельные части со своими естественными правами, взамен он получает гражданские свободы

, такие как свобода слова, равенство, собрания и т. Д.

Общественный договор и философия

© iStockphoto / Thinkstock

Что оправдывает власть государства? Каковы собственно пределы государственной власти? При каких обстоятельствах, если таковые имеются, морально правильно свергать государство? В рамках западной политической философии один из наиболее влиятельных подходов к таким вопросам утверждает, что государство существует и его полномочия обычно определяются или ограничиваются рациональным соглашением его граждан, представленным в действительном или гипотетическом общественном договоре между ними. или между собой и правителем.Классические теоретики общественного договора XVII и XVIII веков — Томас Гоббс (1588–1679), Джон Локк (1632–1704) и Жан-Жак Руссо (1712–78) — утверждали, что социальный договор является средством, с помощью которого Цивилизованное общество, включая правительство, возникает из исторически или логически существовавшего ранее состояния анархии без гражданства или «естественного состояния». Поскольку естественное состояние в определенных отношениях является несчастливым, неудовлетворительным или нежелательным, или потому, что этого в конечном итоге требуют все более сложные социальные отношения, каждый человек соглашается передать некоторые (или все) свои изначально обширные права и свободы центральному органу власти. условие, что все остальные делают то же самое.Взамен каждый человек получает выгоды, которые предположительно может предоставить только такая центральная власть, в частности, включая домашний мир.

Согласно Гоббсу, например, в естественном состоянии каждый имеет право на все, и нет беспристрастной власти, которая помешала бы жестоким людям забрать то, что другим может понадобиться для выживания. Результатом является «война всех против всех», в которой человеческая жизнь «одинока, бедна, мерзка, жестока и коротка». Единственное спасение — это договор, в котором каждый человек отказывается от своего права на все и подчиняется центральной власти, или суверену, с абсолютной властью — Левиафану, который, в свою очередь, гарантирует безопасность всех.Люди должны подчиняться государю во всех вопросах и могут восстать против него только в том случае, если он не может обеспечить их безопасность.

В версии Локка о естественном состоянии люди обладают естественными досоциальными правами на жизнь, свободу и собственность, но центральная власть, созданная через общественный договор, в конечном итоге необходима для лучшей защиты этих прав. Власть власти ограничена тем, что необходимо для гарантии равных основных прав для всех, и восстание против нее оправдано, если она не достигает этой основной цели.Политическая философия Локка напрямую повлияла на Американскую Декларацию независимости.

Для Руссо естественное состояние относительно мирное, но социальный договор становится необходимым для преодоления конфликтов, которые неизбежно возникают по мере роста общества и когда люди становятся зависимыми от других в удовлетворении своих потребностей. Однако, по мнению Руссо, однозначно, что власть государства по своей сути не находится в конфликте со свободной волей индивидов, потому что она представляет коллективную волю («общую волю»), частью которой является индивидуальная воля, при условии, что личность моральна.

В 20 веке понятие общественного договора было основой двух влиятельных теорий справедливости, Джона Ролза (1921–2002) и Роберта Нозика (1938–2002). Ролз приводил доводы в пользу набора основных принципов распределительной справедливости (справедливости в распределении благ и благ) как тех, которые были бы одобрены в гипотетическом соглашении между рациональными людьми, которые были игнорируют свои социальные и экономические обстоятельства и свои личные характеристики ( «завеса невежества»).Подход Ролза обычно интерпретировался как оправдание капиталистического государства всеобщего благосостояния. Нозик, напротив, утверждал, что любое распределение благ и выгод — даже крайне неравное — справедливо, если оно могло произойти в результате справедливого распределения посредством транзакций, которые не нарушали чьи-либо естественные права на жизнь, свободу и собственность. Поскольку такие транзакции в естественном состоянии привели бы к «минимальному состоянию» (полномочия которого ограничены необходимыми для предотвращения насилия, воровства и мошенничества), по словам Нозика, оправдано только минимальное состояние.

Понятие общественного договора также играет более или менее прямую роль в различных подходах к этической теории, разработанных в конце 20 — начале 21 века. Некоторые философы, например, считали, что общепринятые моральные принципы оправдываются тем фактом, что рациональные, эгоистичные люди согласны соблюдать их (потому что каждый такой человек выиграет для себя больше в ситуации общего сотрудничества, чем в ситуация общего отказа от сотрудничества). Другие утверждали, что правильные моральные принципы — это те, которые никто не может разумно отвергнуть как основу для оправдания своих действий перед другими.

Политическая теория — Гоббс и Локк

Левиафан или ограниченное правительство?

Интересно, что некоторые философы пишут книги не для того, чтобы выразить убеждения, в которых они твердо убеждены, а просто для того, чтобы дать разумное объяснение происходящим событиям и приспособить свои размышления к подходящему месту и времени. Однако что более увлекательно, так это то, что два политических мыслителя, живущие в одном веке и в одной стране, воспринимают вещи по-разному.Это понятно, ведь у каждого есть свой жизненный опыт, мысли и идеи. В любом случае, давайте проанализируем работы Томаса Гоббса «Левиафан» и «Второй трактат о правительстве» Джона Локка, чтобы выделить основные моменты, которые заставили этих философов прийти к разным выводам, даже если они оба начали свои дискуссии с одной и той же точки. Оба политических мыслителя исходят из идеи, что все люди живут в естественном состоянии, пока они не достигнут точки, когда они добровольно заключают между собой общественный договор, дающий некоторую власть центральной власти для некоторых целей.Для Гоббса эта власть — абсолютная монархия, для Локка — ограниченное правительство. Почему?

Во-первых, сама история повлияла на политических мыслителей и заставила их взглянуть на происходящие события с разных точек зрения, затем, начиная с естественного состояния, они пошли теми же путями, но с немного разными целями и пришли к совершенно разным выводам.

«Левиафан» был опубликован в 1651 году, а «Второй трактат о правительстве» — в 1690 году. Эта разница в 40-летней истории сыграла свою важную роль и по-разному повлияла на политических мыслителей.Во-первых, пока Гоббс работал над своим произведением, произошла Тридцатилетняя война, а также гражданские войны, которые в основном разрешили конфликты между монархом Карлом I и английским парламентом, отняв некоторую власть у первого и отдав его второму. что ограничить власть монарха. Кроме того, научная революция ускорялась, и многие ученые и мыслители пытались дать представление о том, как устроен мир в соответствии с законами физики, геометрии, математики и, в некоторых случаях, медицины.Вот почему введение «Левиафана» Гоббс посвящает сравнению политического тела с телом человека. «Ибо искусством создается тот великий Левиафан, называемый Содружеством или Государством, который является всего лишь искусственным человеком…» (Гоббс, стр. 3). Позже он всегда ссылается на законы физики и природы, например, объясняя создание социальных контрактов или даже воображения с упором на причинно-следственные связи. Что касается Локка и его работы, то она была опубликована в 1960 году, сразу после окончания Славной революции.Изменения в политике Англии, начавшиеся с гражданских войн, в конце 90-х были стремительными, и объяснение этих событий было очень актуальным. Таким образом, Локк ответил «Вторым трактатом о правительстве» в качестве оправдания случаев, которые привели к радикальным изменениям в Англии. Он делал это очень осторожно и с большой осторожностью. Довольно интересно, если бы книга была другой, если бы он написал ее в другое время и в другой стране. Однако из предисловия к его книгам кажется, что он был вполне искренен: «… не может быть большего вреда князю и народу, чем пропаганда неправильных представлений о правительстве».(Локк, стр. 6). Ближе к делу: Гоббс и Локк имеют разные выводы отчасти потому, что Гоббс в основном поддерживает свои аргументы законами физики и природы, в то время как Локк уделяет больше внимания реальности, ситуации 1690-х годов, когда он строит его точки зрения, чтобы убедительно оправдать Славную революцию.

[…]

Выдержка из 6 страниц

Права человека — Классические теории: Гоббс и Локк — Естественность, природа, правительство и свобода

Самым известным приверженцем Селдена был Томас Гоббс (1588–1679), который развил идеи первого в мощную индивидуалистическую теорию прав человека.В своих основных работах, кульминацией которых стал Левиафан , (1651), Гоббс приписывал всем человеческим существа естественная свобода, а также равенство, на основе которого они имеют право предпринимать любые действия, которые могут быть необходимы для защиты себя от своих собратьев. Такое самосохранение составляет неотъемлемую основу прав человека. Занимая крайнюю позицию против аристотелевского учения политического натурализма, Гоббс утверждал, что осуществление своей естественной свободы ведет непосредственно к непрекращающимся конфликтам и неослабевающему страху, поскольку природа наделяет каждого человека правом владеть всем и не налагает никаких ограничений на его свободу пользуйтесь этим правом.Беспримесная природа порождает состояние хаоса и войны и, как следствие, «мерзкую, жестокую и короткую» жизнь, избегание которой приводит к тому, что люди уполномочивают единственного суверенного правителя для поддержания мира. Обмен естественной свободы на установленный государством порядок, построенный через общественный договор, требует отказа от всех притязаний на права, которыми люди обладают от природы (кроме, конечно, права на самосохранение), и добровольного подчинения любому диктату. навязанный государем.Таким образом, Гоббс поддерживает защиту Селдена абсолютного правительства, но при этом поддерживает основное право на самосохранение. Более того, в соответствии с условиями абсолютного суверенитета Гоббса, считается, что подданные сохраняют за собой право выбирать для себя любые и все вопросы, по которым правитель прямо не закрепил в законодательстве.

Джон Локк (1632–1704) выкристаллизовал предыдущие концепции прав человека в квинтэссенцию современной идеи. Он начал свою основную работу по политической теории, Два трактата о правительстве (написано ок.1680; опубликовано в 1689 г.), постулируя божественно дарованные человеку права человека, понимаемые с точки зрения абсолютного права сохранять свою жизнь и претендовать на блага, необходимые для выживания. Выступая против патриархальной доктрины сэра Роберта Филмера (1588–1653), Локк настаивает на том, что никакое естественное основание — ни отцовство, ни происхождение — не оправдывает подчинение одного человека другому. Скорее, все люди считаются достаточно рациональными, а также свободными и равными в их естественных условиях, чтобы они могли управлять собой в соответствии с базовым знанием морального (естественного) закона и, таким образом, в целом уважать права других.В отличие от Гоббса Локк утверждает, что состояние совершенной естественной свободы не представляет собой состояние войны. В естественном состоянии люди могут пользоваться беспрепятственными правами на приобретение частной собственности, право собственности на которую утверждается на основе смешения их труда (природных талантов и трудолюбия их тел) с физическим миром. Действительно, естественное состояние Локка больше всего напоминает полностью функционирующее коммерческое общество, которое ввело систему обменных отношений и денег, полностью созвучную признанию прав человека индивидов.

Таким образом, по мнению Локка, для людей, живущих в естественном состоянии, нет настоятельной необходимости отказываться от этого условия для формализованной общественной жизни. Следовательно, если они решат вступить в узы гражданского общества посредством контракта, единственная причина, по которой они это сделают, — избежать «неудобств» и неэффективности до-гражданского мира. Это не требует от сторон контракта отказа от каких-либо прав человека. Действительно, единственное правительство, заслуживающее разрешения, — это то, что строго поддерживает и защищает права, которыми люди обладают по своей природе.Согласно Локку, любой магистрат, систематически отказывающий своим подданным в осуществлении их естественных прав на жизнь, свободу и имущество, является тиранизмом и не достоин повиновения. Локк завершает Второй трактат обсуждением роспуска правительства. По его мнению, режим, который систематически нарушает права человека, ставит себя в состояние войны с членами гражданского общества, которые по отдельности и индивидуально могут отказаться от верности ему и проголосовать за создание нового правительства.Некоторые считают, что Локк оправдывает революцию на основе прав человека, но на самом деле его точка зрения менее радикальна: сохранение прав человека в гражданском обществе дает человеку возможность защитить себя от тех (будь то взломщики домов или магистраты), которые захотят пытаться отобрать собственность или ограничить свою сферу свободы. Теория сопротивления Локка представляет собой строгую, но, тем не менее, искреннюю защиту прав человека.

.