Сократ, Платон и Аристотель

Сократ 

Сократ родился в Афинах в 470/469 г., умер (казнен) в 399 г. Сын каменотеса и повитухи. “Мирской проповедник”. Внес духовную революцию в греческую философию. Сущность человека —  его душа. Этика Сократа: 1)добродетель — знание, а порок — невежество; 2)зло делают по незнанию. Счастлив лишь добродетельный, злонамеренный несчастлив всегда. Революция ненасилия выделяет имя Сократа. Метод постижения истины Сократа: ирония и майэвтика (“родовспоможение”).

Платон

Платон (426/427-347) Родился в Афинах. Вначале был учеником Кратила (последователя Гераклита), а затем Сократа. Путешествовал (Египет, Италия, Сицилия). Основатель Академии, девизом которой было: “Негеометр да не войдет!”. Ввел понятие метафизики (фактически), которую называл “второй навигацией”. Основные произведения написаны в форме диалогов. в большинстве которых одним из действующих лиц является Сократ.

От мира чувственного с помощью “второй навигации” мы совершаем восхождение к миру умопостигаемому, интеллигибельному. Демиург (творец) Платона создает мир из материи, которая существовала прежде, т.е. не из “ничего”. Аналогию процессу познания Платон дает в рассказе о пещере, в которой находятся люди, могущие судить о происходящих  вокруг них событиях лишь по теням на стене пещеры. Важную роль в этом процессе, по мнению афинского философа, играют и «воспоминания» души, когда-то находившейся в заоблачных сферах мифической Гиперурании, где она общалась с богами. Отсюда следует, что Платон исповедовал учение о переселении душ и был «язычником», хотя многие положения его учения оказали значительное влияние на появившееся впоследствии христианство, испытавшее влияние греческой культуры, видным представителем которой был Платон.

Последователи Платона представляли себе философию в виде триптиха: физика, этика и логика (диалектика).

Аристотель

Аристотель (384/383-322). Натурфилософские работы Аристотеля систематизировали философские знания того времени. Борясь с пифагорейской и платоновской мистикой, пытался основать физику на наблюдении и (отчасти) эксперименте. Сочинения: “Физика”, “О небе”, “Механика”, “Метеорология” и др. Представления Аристотеля о движении просуществовали в физике более 1,5 тысячелетий. Под движением он понимал любое количественное или качественное изменение. Различал подлунный мир, в котором вещи разрушаются и исчезают и небесный мир — вечный и нерушимый. Считал, что на движение тела оказывает влияние подталкивание его воздухом. Пустота, по Аристотелю, есть место, которое не содержит тела.

Физика, в понимании Аристотеля, не должна опираться на эксперимент (рабовладельцы презирали “ручную работу” — удел рабов), не должна опираться она и на математику — абстрактную науку, но на логические рассуждения (Аристотель систематизировал и развил формальную логику). Термин “метафизика” появился после Аристотеля, хотя его суть присутствовала уже у Платона (“вторая навигация”). Одна из версий — это содержание книг Аристотеля, расположенных его комментаторами после “Физики”.

Как уже говорилось, метафизику в смысле Аристотеля можно соотнести со “второй навигацией” Платона. Сам же Аристотель называл ее “первой философией”, а свою “физику” — “второй философией”. Итак, аристотелева физика — это метафизика в более позднем (и нашем) понимании, вершиной которой является понятие неподвижного перводвигателя. 

Понятие времени неотделимо от понятия души, которая единственная и может отличить “сначала” от “потом” (нет времени без души, как нет числа без нумератора). Аристотель, кроме четырех стихий, вводит пятую -эфир, из которого состоят небеса и который неизменен. Великий систематизатор, он заложил основы современного естествознания и науки вообще, хотя, как мы увидим из дальнейшего, догматизация его учений путем их включения в церковные каноны сковывала развитие науки Нового времени, но это произошло спустя почти 2 тысячелетия. Кстати, “боязнь пустоты” — была возведена в принцип именно Аристотелем (“horror vacui”).

Сократ и Платон: discourse_ru — LiveJournal

Таки «вымучил» я «Государство», а сейчас домучиваю «Законы». И обсуждать буду такое свое впечатление: «Диалоги» — это смесь двух сильно разных произведений. Собственно, эта разница особенно заметна, начиная со второй книги «Государства». Идеолог против философа.

Поскольку форма изложения схожа, мне нравится такая версия: сначала Платон записывал за Сократом, а потом начал творить сам :))

Сократ на протяжении двух томов (за редким исключением. В первом произведении вкрапления второго :)) пытался прорваться к сущности. Платон строит свой город, не заботясь о сущности, противореча Сократу и опровергая Сократа. На мой вкус, про философию Сократа он мало что понял 🙂

В строительстве улья из людей нет ничего необычного и непривычного ни сейчас, ни, тем более, во времена Платона. Но речь даже не о том, что, по Платону, справедливость состоит в занятии правильного места в «системе разделения труда». Дело не в том, что он прав или не прав. Но Сократ многократно сам себе же и возразил бы, исследуя разное употребление понятия справедливости, что собственно, и делал на протяжении первой книги «Государства». Платон же — невнятно положил (даже цитировать нечего :)), закрепил и разукрасил свое представление о справедливости совсем не маленьким текстом, не заботясь о критике

Возможно, что такая точка зрения (разные произведения) не оригинальна, как и те несоответствия в рассуждениях автора, которые бросаются в глаза, и особенно ярко, начиная с третьего тома. Возможно, так же, что есть разные версии (типа, Платон состарился и «закостенел». Вот и догматическая манера изложения и утрата самоиронии. И прямое противоречие написанному ранее)

Но, еще раз. Тут лишь про мое впечатление от прочитанного. И, поскольку я не собираюсь записываться в исследователи древнегреческой философии, то всего лишь хочу это впечатление зафиксировать. Для чего? Для того, чтобы не пытаться думать о «Диалогах» как о чем-то цельном и едином. Это два совершенно разных произведения.

Кроме того, хоть «Диалоги» я и домучил… почти, но понял, что не хочу разбираться с тем, что делал Платон (вполне допуская, что там есть много чего важного для другого читателя), а вот то, что делал Сократ — это интересно.

Некоторые «странности». (Как бы, для иллюстрации :))

Самое главное. Почти все диалоги до третьего тома разворачиваются как обсуждение некоего понятия. Нащупываются разные подходы, хоть и без какой-то очевидной рефлексии и вычленения метода. Что бы не обсуждалось, делаются попытки «пройти» к сущности (наверное, можно сказать, что для Сократа истина — это род для сущности как вида) с разных сторон. Противопоставляясь софистам, Сократ не обосновывает свое «готовое мнение» (как это дальше делает Платон), а именно что ищет истину (сущность). Он сознает и прямо указывает, что чаще всего, попытки эти неудачные, так сказать, в онтологической плоскости — проблема только ставиться и до ее решения далеко, сущность ускользает.

В Государстве же, начиная со второй книги, Платон разворачивает свою утопию методично и «безальтернативно». Самоирония и сомнение, присущие Сократу выглядят тут скорее уже как пародия на стиль учителя (и это у страстного противника любых подражателей :)). Впрочем, я то считаю, что Платон тут вообще сваливается в монологи, даже если они «замаскированы» под диалоги.

Ранний Сократ (первые два тома) цитировал «божественных» поэтов, ими восторгался и ссылался на них (вплоть до самой смерти).

Не смотря на свой красивый миф про «анамнезис», он все же полагал, что его мысли — это мысли его предшественников и делал это, кстати, не единажды:

«Но ясно, что я от кого-то слышал, не то от прекрасной Сапфо, не то от мудрого Анакреонта, не то от других писателей. А почему я так говорю? Грудь моя, чудесный друг, полна, я чувствую, что могу сказать не хуже Лисия, но по-другому. А так как сам от себя я ничего такого не мог придумать – я в этом уверен, сознавая свое невежество, – то остается, по-моему, заключить, что я из каких-то чужих источников, по слуху, наполнился наподобие сосуда, но по своей тупости позабыл, как и от кого я что слышал»

Автор же утопического Государства считает, что даже если поэты и описывают то, что было на самом деле, нужно ввести цензуру в воспитательных целях. Причем, последовательно доходит до того, что цензурирует не только содержание, но и форму: ура диферамбам, долой остальные стили (расплодились тут подражатели! Б-ть!). И дальше («Законы») — форма должна быть канонизирована (тут многотысячелетний статичный Египет — образец для подражания), а отступники — наказаны. Истина ему уже не интересна. Вместо нее теперь идея. Причем она уже и истинная и единственная

А не согласным с ней уродам и прочим «хиппи» в Государстве не место (Изгонять. А еще лучше, кончать, не донеся до колыбели)! Скопировал таки «лучшее», что было в Спарте. Хотя и Сократ нахваливал Спарту (правда, прежде всего, за отношение к софистам, которых там, судя по «Гиппию большему», недолюбливали)

До «Государства» Сократу и в голову не приходило навязывать кому бы то ни было свое мнение (вплоть до самой смерти, кстати). Он учил сомневаться («не надо мне верить»), думать учил, а отнюдь не навязывал свои представления о «правильной жизни». Больше того, когда оппонент не мог с ним спорить (почти всегда), он сам себе оппонировал — аргументировал, обосновывал, формулируя и тезис и контртезис. Именно поэтому диалог у Сократа — это всегда именно диалог, а не монолог, даже если собеседник только поддакивает. И да, Сократ готов был отстаивать истину даже ценой жизни, но своей, а не распоряжаться чужими. Он прямо говорил, что он «не политик» и «не законодатель» и не претендовал на знание того как должно быть устроено общество. Хоть он и исследовал добродетель и призывал к «заботе о душе» и обсуждал важность законов, но делал это как философ и художник, не претендуя на роль демиурга

Он и по отношению к конкретному юноше, если и говорил, что умеет видеть и «помогает» понять его предназначение (вспомнить то, к чему его душа способна наилучшим образом), но отнюдь не берется судить и руководить молодым человеком, определяя, что ему более всего подходит. Он аргументирует и убеждает в важности философии, но уж никак не отнимает «право выбора». А уж конструировать утопию в духе монархического коммунизма, в которой место каждого будет определять «старший брат»… бррр

Еще одно несовпадение между Сократом и Платоном. (Раз уж Костюмарка эта тема так взволновала :)) В «Федре» Сократ подробно рассматривает два противостоящих тезиса, касающихся любви (и речь идет именно о любви к прекрасному юноше). Сначала Сократ «обосновывает правильность» любви рассудочной (любви без влюбленности? Скорее уж, похоти без любви). А затем показывает, как бы это помягче, «странность» любви без «божественного начала», хотя и отнюдь ничего не имеет против физической близости. Тот же Платон в «Государстве» устами Сократа говорит, что Сократ любил только философию и… Алкивиада. Любовь, по Сократу, все же не подотчетна разуму (какое уж тут деление на душу и тело?)

Любовь же по Платону — это любовь к душе. Хотя, опять таки, к душе прекрасного юноши. А если вдруг случиться не только возвышенное? И кто-то об этом узнает (если не узнает то, по «Законам», в этом нет ничего страшного. Блуд, всего лишь, не надо выставлять на показ :))? Тогда, по Платону, произойдет ужасное: «он навлечет на себя упрек в грубости и непонимании прекрасного». Сократ — романтик. Платон — моралист.

А женщина, и у Сократа, и у Платона выбирается исключительно из соображений «происхождения из хорошей семьи и здорового потомства».

А теперь сам ход Платона на «рассмотреть большее, чтобы увидеть меньшее», предпринятый во второй книге «Государства». В первой книге Сократ сетует на то, что ему опять не удалось найти справедливость. Все как и в предыдущих диалогах. Поговорили — разошлись :).

Но Платона это не устраивает. И во второй книге он собирает собеседников заново и предлагает поискать справедливость в государстве. Типа, так «виднее». Это, как бы помягче, странно. Чем это вдруг государство больше или меньше человека? Неужто оно виднее? Да и при чем тут сравнение размерами? На мой вкус, тут есть лишь грубая попытка «приписаться» к предыдущему тексту (к первой книге «Государства»)

Да, человек не является единицей человечности (по тексту можно предположить, что Платон об этом догадывается, хотя и не говорит прямо). Но разве Сократ искал в первой книге «справедливость» в отдельном человеке? Нет, конечно. Он искал «справедливость» «саму по себе».

И тезис о том, что «справедливо то, что приводит к благу для государства» — вполне себе можно отстаивать. Это может быть и интересно, и продуктивно. Нужно только сформулировать контртезис. Но в том то и дело, что этого нет. Больше того, Платон вообще «забывает», что собрался искать «справедливость» «свойственную отдельному человеку» и все оставшиеся диалоги увлеченно занимается разработкой утопии, основываясь на том представлении о справедливости, которое ему «приглянулось».

Первые два тома написаны про философию Сократа (за редким исключением). Следующие два — про утопию Платона (за редким же исключением :)).

Что Сократ, Платон и Аристотель думали о мудрости? | Центр практической мудрости

Юлиан Дутра, Коллекционер

Сократ (469–399 до н. э.), Платон (427–347 до н. э.), Аристотель (384–322 до н. э.) и многие их последователи понимали свою собственную интеллектуальную деятельность –   поиск мудрости  или  философия  – как теоретические, так и практические по своим целям. Их цели сильно отличались от целей современной философии, если не сказать больше. Чтобы лучше понять это, нам нужно знать, что они думали о мудрости и ее месте в благополучной жизни.

Ко времени рождения Сократа дофилософская традиция древних греков, составленная поэтами и драматургами, уже в некотором роде исследовала тему благополучной жизни, черпая вдохновение из греческих мифов и других источников. доступно тогда. Древнегреческое слово, обозначающее счастье, « эвдемония », первоначально означало « благосклонность богов/добрых духов ». Этот факт говорит о том, что первоначально считалось, что человеческое процветание в древнегреческой культуре зависит от идеи что боги управляют нашим счастьем .

Греческое общество до Сократа, Платона и Аристотеля

Именно с этой точки зрения Гомер (около 850–750 до н. э.) и Гесиод (ок. 750–650 до н. э.) очерчивали модели поведения (или добродетели) для своих читателей. и слушатели. Однако важно отметить, что эти модели противоречат друг другу. Было противоречие между индивидуализмом героического кодекса в творчестве Гомера и более коллективистскими и рабочими ценностями в творчестве Гесиода. Эта напряженность перекликалась с социально-политическими событиями, происходившими в древнегреческих обществах.

В тот самый момент, когда досократовская философия по-видимому, достигла точки застоя, Сократ начал ставить вопрос о хорошей жизни в центр своих философских изысканий. Как указывалось выше, между дофилософскими идеалами уже существовало некоторое противоречие в отношении того, какой должна быть хорошая жизнь. Эти типы напряженности также напоминали конфликт между мифологиями в греческих колониях, который побудил первых философов исследовать природу. Не исключено, что об этом знал Сократ, которого сначала привлекала натуралистическая философия его предшественников.

Вместе с Сократом в момент очевидного философского застоя возник новый способ мышления о человеческом счастье — способ мышления, который будет рационально аргументирован, а не просто представлен через искусство: идея о том, что человеческое знание (или мудрость ) имеет важное значение для полноценной жизни человека.

С этого момента человеческое действие, правильно осуществляемое разумом, будет считаться ключом к счастью — по крайней мере, среди философов. Эта линия мысли будет по-разному сформулирована главными преемниками Сократа: сначала Платоном, а затем лучшим учеником Платона, Аристотелем. Именно из-за этой общей идеи школы эпикуреизма и стоицизма развили свои теории: они были вариациями сократической идеи (настолько, что стоики признали Сократа своим прямым предшественником).

Но если мы хотим лучше понять эту историю, нам нужно начать с самого начала. Мы увидим в очень общих чертах, что Сократ думал о хорошей жизни и о том месте, которое занимает в ней мудрость. После этого мы увидим, что Платон и Аристотель думали о понятии мудрости.

Мудрость Сократа: важность знаний для хорошей жизни

Сократ считается образцом мудрости и по сей день, хотя он и не считал себя мудрым. Когда Пифия  в Дельфийском оракуле сказал, что нет никого мудрее Сократа, это только побудило его еще больше заняться философскими спорами. Это сознание собственного невежества побудило его проверить слово Оракула.

Во многих его беседах, реконструированных, в частности, по произведениям Платона и Ксенофонта (430–354 гг. до н. э.), мы встречаемся – Сократ неоднократно ставил вопрос о хорошей жизни в центр своих рассуждений. То есть он спрашивает своих собеседников и самого себя:  как жить хорошо?  Однако в других случаях он затрагивает другие вопросы, лишь второстепенные по отношению к этому вопросу. Каждый читатель ранних платонических диалогов знает, что Сократ тратит много времени, например, на обсуждение добродетелей мужества или благочестия.

Уже при жизни Сократа человеческая добродетель ( areté , в древнегреческом) ассоциировалась с успехом, хотя в дофилософских традициях Древней Греции добродетель не считалась чем-то полностью подконтрольным человеку, и это было принято думать, что милостью богов нельзя пренебрегать. Жизни Ахиллеса и Одиссея соответственно в  Илиада и Одиссея Гомера являются примерами этого. Это начинает меняться с Сократом.

Если мы верим в то, что Платон говорит в своих ранних диалогах (которые являются основными ссылками для анализа мысли Сократа), связь между добродетелью и хорошей жизнью или, по крайней мере, между добродетелью и жизнью успеха в какой-то конкретной деятельности, такой как война, мореплавание или плотницкое дело, не только подсказаны Сократу элементами его культуры, но и его собственным независимым размышлением. Его анализ одновременно прост и оригинален: он начинает с размышлений о повседневных предметах.

Вот почему мы видим, как Сократ постоянно говорит об инструментах и ​​домашней утвари в ранних платонических диалогах. Возьмем в качестве примера ножи. Для Сократа достоинство ножа, очевидно, состоит в том, чтобы хорошо резать. Для этого он должен обладать определенными характеристиками, такими как острота, достаточный вес, хорошее сцепление и так далее. Именно благодаря этому специфическому набору характеристик нож может делать то, что он должен делать хорошо  (или добродетельно ). То есть именно благодаря наличию этих характеристик он может превосходно выполнять надлежащую функцию ( ergon ), которая является его целью ( telos ) или целью. Без этих характеристик нож не может быть хорошим.

То же самое можно применить и к живым существам. Хорошая лошадь или хорошая собака — это те, у которых есть определенный набор характеристик, позволяющий им наиболее полно реализовать свой потенциал как лошадей и собак. Конкретный набор характеристик варьируется, конечно, в зависимости от природы каждой вещи. Здесь важно отметить, что этот общий шаблон мышления может быть применен и к людям.

Именно так поступил Сократ. Подводя итог долгой истории, можно сказать, что Сократ пытался ответить на вопрос о хорошей жизни, исходя из этих соображений. Для него вся человеческая деятельность осуществляется разумом или, как обыкновенно говорили древние философы, душой . Более того, Сократ считал, что мы мотивированы делать то, что в любое время кажется нам хорошим  (этот тезис сегодня известен как сократовский интеллектуализм ).

Однако очевидно, что то, что кажется нам хорошим для нас и что на самом деле хорошо для нас  не всегда одно и то же. Для Сократа это означает, что мы можем действовать хорошо, даже в наших собственных интересах, только тогда, когда мы знаем, как действовать хорошо, то есть когда мы обладаем знанием того, как обстоят дела, что хорошо, что делать, чтобы получить и сохранить эти вещи, как лучше их использовать, как избежать того, что плохо, и так далее.

Это означает, что только когда мы знаем  что хорошо, без ошибок, мы можем уверенно действовать для получения этого блага. Следовательно, человеческое совершенство есть совершенство ума. Это состояние, когда разум владеет знанием. Это состояние ума также является тем, что Сократ называет мудростью ( софия ).

Точная природа мудрости и ее связь с eudaimonia  в этике Сократа до сих пор являются предметом академических споров. Эта тема слишком обширна, чтобы обсуждать ее в этой статье. Важно отметить, что, принимая во внимание то, что только что было сказано о мудрости, многие вопросы остаются без ответа. На самом деле, это постоянная черта сократовской философии. Неясно, например, считал ли Сократ, что какая-либо конкретная область (или области) знания должна иметь приоритет над другими.

Как я уже отмечал выше, он много говорит о добродетели, а добродетель для него является своего рода знанием. Должны ли мы узнавать о конкретных добродетелях прежде, чем какие-либо другие знания? Хороши ли они сами по себе или только тогда, когда мы постигаем все достоинства, они становятся по-настоящему хорошими? Некоторые другие отрывки предполагают, что Сократ считал благом то, что мы обычно считаем благами , такими как деньги и здоровье (см. Платона Евтидем , 208e и Менон , 88a-c). По-видимому, Сократ думал, что и эти вещи являются предметами специфических видов знания. Но мы не можем знать, думал ли он, что это знание нужно искать до или после того, как мы приобретем другие.

Одно мы можем знать наверняка: Сократ осознавал наши когнитивные ограничения как людей. Он никогда не думал, что мы можем быть мудрыми, то есть полностью мудрыми , когда наш разум обладает всеми возможными знаниями. По его мнению, это то, чего могут достичь только боги. Каждое знание, которое мы можем приобрести, является лишь предварительным и ошибочным. И не только это, но мы также не можем знать всего. Все, что мы можем сделать, это продолжать искать, продолжать пересматривать наши концепции и выводы. То есть все, что мы можем сделать, это искать мудрость  или, другими словами, философствовать.

Платоническая мудрость: достоинства философов в идеальном городе-государстве

Ученик Сократа Платон, конечно, также интересовался эпистемологией и констатировал практическую важность знаний для человека. В конце концов, аллегория пещеры не предназначена для поощрения невежества. Однако здесь я лишь вкратце рассмотрю, что Платон говорит о мудрости в своем самом известном диалоге,  Республика .

Как и Сократ, Платон также интересовался отношением между areté и eudaimonia как способом ответить на вопрос о хорошей жизни. Однако он не только не считает мудрость главной добродетелью, но и осмысливает ее совершенно иначе. Платон прослеживает различие между мудростью и знанием почти как Сократ. Но для Платона мудрость — это нечто иное, чем состояние, когда разум обладает совершенным знанием всего.

Важно сначала рассмотреть его психологическую теорию, если мы хотим понять его концепцию мудрости и ее место в его этике. Платон считал, что человеческий разум делится на три части: рациональную часть ( logistikon ), духовную часть ( thumoides ) и аппетитную часть ( epithumêtikon ). Каждый отвечает за функцию человеческого разума: мышление, чувство и желание соответственно. Несмотря на то, что каждое сознание состоит из этих трех частей, в каждом из нас — согласно теории — одна из этих частей всегда более заметна.

Как следствие, Платон говорит, что существует три типа характера, которые он представляет в мифе о трех металлах : есть те, у кого души сделаны из золота (с преобладанием разумной части), те, у кого есть души из серебра (преобладает энергичная часть) и те, у кого души из бронзы (преобладает жаждущая часть).

Платоническая дискуссия о мудрости возникает в ходе изложения каллиполиса , идеального города-государства. Именно здесь мы находим идею Платона о том, что мудрость есть форма euboulia , то есть способность давать хорошие советы или здравый смысл . Далекая от того, чтобы быть универсальной добродетелью, доступной всем, эта способность является формой интеллектуального совершенства, которого могут достичь только обученные философы, то есть те, у кого душа сделана из золота. В его идеальном полисе эти люди должны управлять государством как короли или королевы.

Именно по этой причине, по крайней мере, в контексте Республики Платон считает эту мудрость euboulia , могут быть достигнуты только некоторыми людьми,  которые могут пройти обширную образовательную программу. Но как только они становились правителями, эта добродетель могла приносить пользу всем гражданам полиса. Это одна из причин, почему kallipolis — идеальный город.

Что же касается индивидуумов с душами из серебра или бронзы, то, хотя мы можем предположить, что Платон признал бы, что они могут развить некоторую степень euboulia  в некоторых ограниченных делах, они никогда не смогут быть мудрыми. В любом случае следует заметить, что этика Платона значительно отличается от этики Сократа. Этот контраст становится еще более ясным в более поздних работах Платона; но это совсем другая тема.

Аристотелевская мудрость: две добродетели вместо одной

В своей Никомаховой этике , Книга VI, Аристотель представляет более подробное описание мудрости, чем у его предшественников. Прежде чем мы перейдем к его рассуждениям о мудрости, интересно рассмотреть некоторые другие основные аспекты его этики.

Для Аристотеля areté и eudaimonia также коррелируют. Подобно Платону, Аристотель не считал, что все люди обладают одинаковой способностью к добродетели. В отличие от Платона, он считал, что только те, кто получил хорошее образование, с детства до юности, могут однажды стать добродетельными. это sine qua non  для него: необходимое условие. Однако это начальное образование могло воспитать только приличных человека. Истинная добродетель требует особого рода практических знаний и образования. И это, собственно, то, что Аристотель стремится обеспечить своей этической теорией.

Аристотель также считал, что человеческий разум делится на три части: разумную, чувствительную и вегетативную. Было бы невозможно обсудить здесь все нюансы, отличающие его психологическую теорию от теории Платона; для наших целей я только подчеркну, что Аристотель считал, что человеческая добродетель одинакова для всех людей (ну, по крайней мере, для всех аристократических греков, составлявших основную массу его учеников). Другими словами, это означает, что Аристотель считал добродетель более доступной, чем думал Платон.

Согласно аристотелевской этике, человеческая добродетель может быть разделена на две основные категории: интеллектуальные добродетели и моральные добродетели (или добродетели характера ). И, по мнению Аристотеля, мудрость есть не одна добродетель, а две различных интеллектуальных добродетели. То есть для Аристотеля существует два вида мудрости . Я объясню их позже. Давайте сначала лучше поймем, что такое моральных добродетели.

Нравственные добродетели связаны с иррациональными аспектами человеческой души, такими как чувства и желания. Именно здесь мы находим такие добродетели, как мужество и щедрость. Аристотель полагал, что, когда руководится разумной частью души, то есть когда наши иррациональные склонности регулируются разумом (ориентируемым на учение о среднем ), эти наклонности становятся добродетельными. Если наши иррациональные склонности хорошо регулируются разумом, мы чувствуем и желаем так, как это наиболее соответствует нашей человеческой природе.

Тренировать наши характеры нелегко. Это требует много усилий и времени. Но, как говорит сам Аристотель, даже если мы приобретаем нравственные добродетели, обладания ими недостаточно для добродетельной жизни. Нам нужно правильно применять их в различных обстоятельствах, которые нам преподносит жизнь. То есть нам нужно быть чувствительными к конкретным этическим аспектам наших обстоятельств; нам нужно знать, чему мы должны отдавать приоритет в момент действия; мы должны знать, что мы должны сделать для достижения этой цели и как, подробно (если возможно), мы можем это сделать. А это интеллектуальные способности, которые Аристотель называет « phrónesis»: практическая мудрость или благоразумие .

Практическая мудрость, однако, не может быть приобретена таким же образом, как моральные добродетели. В то время как можно быть смелым и неосторожным, Аристотель считал, что невозможно быть практически мудрым без полного понимания человеческого блага, включая обладание всеми нравственными добродетелями. Истинная практическая мудрость — это не способность, зависящая от предметной области. Это требует полного понимания того, что хорошо для человека вообще и во всех аспектах его жизни, во всех различных фазах его жизни. Это конечная цель нравственного развития человека.

Таким образом, практическая мудрость отличается от других существующих видов мудрости:  теоретическая мудрость  ( софия ). В то время как практическая мудрость — это общее знание о благе для людей, как человеческих существ, теоретическая мудрость — это другой тип знания. София есть знание о прекраснейших существах космоса , о самых общих категориях Бытия, о законах природы – и так далее. Иметь его — значит обладать превосходным пониманием вселенной в котором мы живем . И это чисто теоретический вопрос.

Итак, в свете всего этого, какая самая счастливая жизнь может быть у человека? Как Аристотель отвечает на философский вопрос о хорошей жизни? Аристотель считал, что самая счастливая жизнь — это созерцательная жизнь философа, обладающего обоими видами мудрости. Это потому, что теоретическое знание дает ему некое благо само по себе, благо, которое нельзя использовать для достижения каких-либо других человеческих благ. На втором месте стоит жизнь практически добродетельный гражданин , который не имеет sophia  но руководствуется phrónesis , и таким образом может добиться счастливой человеческой жизни.

Мудрость согласно Сократу, Платону и Аристотелю возвращается?

Мы увидели контекстуальные причины, которые заставили Сократа, Платона и Аристотеля размышлять о мудрости, наряду с их различными представлениями о ней. Их цель была практической, так как они были заинтересованы в поиске ответа на вопрос:  как мы можем жить хорошо?  В этом контексте « мудрость»  обычно означает некую связь между знанием и действием, некую умственную способность, которая позволяет нам лучше ориентироваться в мире, в котором мы живем, благодаря знаниям, которыми мы обладаем. .

Современные философы, как правило, больше не решают проблему добра таким образом. Я не буду комментировать, хорошо это или плохо, но я подозреваю, что в наш научный век, когда знания о многих наиболее важных аспектах человеческой жизни имеются в избытке, понятие мудрости в конце концов вернется на видное место в философских дискуссиях. . В частности, все более актуальной становится аристотелевская концепция мудрости: видимо, некоторые философы и психологи тоже так думают. В любом случае, любое серьезное размышление о мудрости должно начинаться с понимания того, что когда-то думали о ней Сократ, Платон и Аристотель.

Об авторе: Джулиан М. Дутра — бразильский преподаватель философии из Университета Вале-ду-Риу-дус-Синос (UNISINOS). Его основной интерес лежит в области эпистемологии и этики. Его основной академический интерес связан с этикой веры, где он может работать на стыке своих любимых философских областей. Его также интересуют такие темы, как этика добродетели, логика, образование, история и философия науки, метафилософия и политическая философия.

Нажмите на цитату, чтобы прочитать оригинал статьи:

Дутра, Дж. (2022, 12 июня). Что Сократ, Платон и Аристотель думали о мудрости? Коллекционер . Получено с https://www.thecollector.com/socrates-plato-aristotle-wisdom/

Сократ, Платон и Аристотель как консультанты по управлению?

Вот интересный факт о трех отцах западной философии — Сократе, Аристотеле и Платоне. Вопрос, который, по-видимому, больше всего волнует каждого из них, — это тот же самый вопрос, которым обычно больше всего озабочены бизнес-менеджеры: а именно, как создать продуктивную, лояльную и этически настроенную команду сотрудников, чтобы компания процветала.

Следует признать, что трое философов не говорили о сотрудниках и компаниях. Они говорили о создании жителей для создания процветающего города-государства . Но их беспокоило то же самое: как повысить производительность, лояльность и этичное принятие решений внутри организации. Поэтому их идеи применимы к городу-государству, бизнесу, небольшой группе или даже семье.

Одно из открытий трех философов заключается в том, что нельзя отделять этику, лояльность и долгосрочную продуктивность. Вы либо говорите о них все вместе, либо не говорите вообще.

Поначалу это может показаться странным. Но самое главное, что заставляет нас задуматься, — это то, как Сократ, Платон и Аристотель понимали этику. Если вы думаете об этике как о наборе правил или запретов, которые мы не должны нарушать, то вы совершенно не понимаете, что такое этика для этих трех философов.

К сожалению, я думаю, что большинство людей сегодня делают ассоциируют «этику» с правилами и запретами. И это потому, что когда мы слышим слово «этика», мы обычно думаем о отраслевые стандарты или профессиональные кодексы поведения . Так что же такое этичное поведение врача? Не вступайте в романтические отношения с пациентами, если вы консультируете их; не отказывайте в немедленном жизненно важном лечении пациентам, у которых нет страховки; и так далее. Что такое этичное поведение для банка? Не подделывайте балансовые отчеты; убедитесь, что вы следуете федеральным регулирующим законам; и так далее.

Но это опять же отраслевые стандарты соответствия или профессиональные кодексы поведения. Сократ, Платон и Аристотель были бы , а не поняли это как проникновение в суть этики. Для них этика — это позитивное создание определенной среды, в которой мы можем процветать как личности и как сообщество. (Вот почему этика для них связана с такими вещами, как организационная лояльность и долгосрочная продуктивность.)

Том Моррис — один из современных философов, признавший богатые идеи, которые Сократ, Платон и Аристотель могут предложить в сфере бизнеса. управленческая и деловая этика. Он выбрал отличное название для своей книги на эту тему: Если бы Аристотель управлял General Motors . Если бы Сократ, Платон и Аристотель существовали сегодня, возможно, они открыли бы магазин в качестве консультантов по вопросам управления. Возможно, нет. Тем не менее, у них есть огромное понимание того, как люди могут сформировать эффективные организации.

Вместо книги позвольте мне сделать краткий обзор трех философов. Если бизнес хочет развивать производительность, лояльность и этику на рабочем месте, ему необходимо сосредоточиться на развитии трех вещей: (1) стремление к истине; (2) стремление к «мы-я»; и (3) открытие творческих способов выражения доброй воли.

Вместо списка того, что нельзя делать, это список положительных вещей , которые нужно делать . Если бизнес сосредоточится на выполнении этих трех вещей, я думаю, мудрость философов состоит в том, что этические вопросы, такие как соблюдение законодательства, в значительной степени решатся сами собой. А моральный дух, лояльность и продуктивность сотрудников повысятся.

Айрис Мердок однажды заметила, что «в решающие моменты выбора большая часть процесса выбора уже сделана». Предприятия (или любая организация или группа), которые ждут, пока не будет принято важное решение,

, а затем призывают сотрудников быть этичными или эффективными, слишком поздно.