«Бедная Лиза» краткое содержание
Галина ИБедная Лиза это произведение которое было написано Карамзиным. Данное произведение было посвящено любви одной юной девушки и молодого дворянина. Но к сожалению конец данной истории был несчастливым для возлюбленных.
Главная героиня произведения была девушкой, который было всего лишь 17 лет и звали ее Лиза. Она проживала в стареньком доме вместе со своей старой матерью. Жили они бедно и основным человеком который приносил заработок в дом была эта юная девушка. Возможно на они бы жили куда лучше, но её мама была старой женщиной, и к тому же она болела и не могла зарабатывать для них двоих. Лиза тянула весь дом и хозяйство на себе. Когда она была юной, совсем подростком, у неё погиб её любимый отец, которого она просто обожала. После этого она стала жить вместе со своей матушкой и зарабатывать деньги на хлеб. Она занималась собирательством грибов и ягод в лесу, находящимся рядом с их домом. Помимо этого она любила вязать спицами и свои изделия она продавала в городе.
Для того чтобы читатель увидел искренность намерений данной девушки автор специально показывает ее искренние намерения, приведя примеры когда вместо нескольких копеек ей предлагают целый рубль за те цветы которые она собрала. Но девушка отказывается так как она на не хочет брать денег больше чем на самом деле стоит данный букет. Таким образом автор показывает читателю что она скромная, Но несмотря на это девушка очень достойная и является той которая никогда не посягнет на чужое имущество и деньги. На самом деле она не искала богатого мужа или большого количества денег. Всё что для неё было важно это её жизнь вместе с любимой матушкой.
Но в один момент их жизнь резко меняется. Случайно проезжая, к ним в дом попадает молодой человек по имени Эраст. С этим молодым человеком девушка случайно познакомилась когда, продавала цветы. В момент когда она его впервые увидела она поняла что она искренне его любит. Эраст сперва отвечал девушки теми же чувствами и искренне верил что любит её.
Наступает момент когда Лиза полностью доверяется Эрасту и отдается ему. После этого Эраст кардинально меняет к Лизе своё отношение, он перестаёт с ней видеться и тут же уезжает в город и пропадает на некоторое время. Девушка не в силах выдержать того горя, она не верит что он её бросил. Позже она узнала истинную правду почему он не возвращается к ней и не берёт её в жёны. На самом деле он женился на другой женщине так как лишился своего богатого состояния. Лиза не может пережить всего того горя которое произошло и она бросается в озеро и тонет. Но перед тем как отправиться к озеру Лиза встречается со своей соседкой. После этого соседка отправляется к матери и сообщает о том что произошло, через некоторое время мать Лизы погибает в тоске по дочери.
Бедная Лиза: история создания повести Н.М. Карамзина
Николая Михайловича Карамзина считают основоположником русского сентиментализма, а повесть «Бедная Лиза» стала основой сентиментальной прозы.
Карамзин в 1789–1790 годах путешествовал по Европе. Там он изучает литературу, историю. На Западе уже существует немало произведений в стиле сентиментализма. Новое направление затягивает литератора. Он считает, что русскому читателю тоже не чужды чувства сострадания, нежности, влюблённости.
Краткая история создания повести «Бедная Лиза» и берет свое начало из путешествий по Европе, знакомства с зарубежными авторами.
Фото: top10a.ruПосле скитаний по Европе, Карамзин написал «Письма русского путешественника». Они имели успех и так литератор начал свою писательскую деятельность. Автор стал редактором, начав выпускать «Московский журнал».
В этом периодическом издании впервые была опубликована «Бедная Лиза» (1792 год). К концу XVIII века русская литература становилась более доступной и понятной для читателей, во многом благодаря Карамзину.
Он отходит от старославянского языка, используя более упрощённый слог.
Писатель не осуждает своих героев, а скорее оправдывает их поступки.
Несмотря на то, что история создания произведения основана на изысканиях европейских авторов, Карамзин много работал над сюжетом, а главные герои совсем не похожи на иностранцев. Автор описывает московские пейзажи и деревню близ столицы.
Фото: art-school2.ruНа смену привычному классическому направлению с идеями разумности и поучения, по образцу французских писателей, Карамзин вносит в русскую литературу культ чувствительности и сопереживания.
Сам Николай Михайлович называл повесть «сказкой весьма незамысловатой» и «печальной былью».
При этом используется нехарактерная для традиционного русского классицизма история любви бедной крестьянкой семьи и дворянина. Но если вас не устроит настолько скупое описание произведения, поговорим о сюжете подробнее.
Краткий пересказ
Лиза – простая крестьянская девушка.
После смерти отца они с матерью обеднели. Чтобы хоть как то заработать, Лиза ткала, вязала, весной собирала цветы, а летом ягоды. Все свои труды она продавала в городе. В очередной раз продавая цветы, она встретила Эраста. Дворянин был очарован девушкой.
Она была не только красива, но скромна, чиста и невинна. Сначала он отказался от всех городских развлечений, и предпочёл общение с Лизой. Девушка влюбилась в воспитанного и статного молодого человека, потеряв голову.
Её любовь так же чиста и искренна, как она сама. Сначала она не представляла возможным этот союз, потому что у них разные характеристики, сословия и взгляды на жизнь. Но молодой человек уверяет, что ему совсем не важно её происхождение. Эраста забрал её невинность. Со временем она перестала быть для него столь прекрасной, чистой и непорочной.
Фото: belij-vorotnichok.ruОн прощается с Лизой и отправляется на войну. Девушка тоскует и живёт днем встречи с любимым. Спустя время он в Москве, но долгожданная встреча обернулась разрывом.
Дворянин проигрался в карты, и теперь вынужден жениться на богатой вдове. Лиза, убитая горем, и отвергнутая возлюбленным не может вынести своего стыда. Поэтому топится в пруду. Эраст очень сожалеет о судьбе девушки, и считает себя виновным в её смерти.
Мы также подготовили краткое содержание «Бедной Лизы» в отдельном материале.
Новизна и проблематика
Карамзин открывает перед читателями необычную для своего времени проблематику. Произведение заставляет задуматься над различием городской и деревенской жизни, людей, поступков, чувств и отношений. Поднимает вопросы нравственности и чести.
Фото: kontrolnaya-24.ruНовые герои отличаются прежде всего способностью любить, отдаваться чувствам. Трагический финал произведения стал новизной в русской литературе. Он не был свойственен для привычного классицизма со счастливым концом. Для более ярких характеристик автор использует гротеск (преувеличение). Деревня близка к природе. Именно на её фоне Лиза ещё более чиста и невинна.
А Город же, как противоположность, это алчность и пороки. Он поглощает и коверкает чистые души людей.
У читателей произведение вызвало неоднозначную реакцию. Несомненно была и волна критики, и осуждения. Многих смутил посыл и смысл в возвышении, идеализации крестьянства.
Однако для многих образованных дам Лиза стала предметом подражания. В XVIII веке был строгий канон, литература была библейской и житейской. А повесть Карамзина перевернула представление о творчестве, позволила сопереживать и прочувствовать эмоции героев. Как известно из истории создании и последующих событий, повесть имела большой успех, а через 4 года её напечатали отдельной книгой.
Собственная шкатулка: об аффективной силе архива русского искусства
Комната
Рассматривание черно-белой фотодокументации двух версий Комнаты №3 Ирины Наховой, одной — оригинала инсталляция, созданная в ее квартире в Москве зимой 1985 года, и другая, реконструкция работы в художественном музее Зиммерли в 2016 году[1] — видно, что это одна и та же работа, но с существенными отличиями.
На обеих фотографиях изображена комната с белыми стенами, белым полом и белым потолком. Все предметы мебели сведены к своим геометрическим формам и также окрашены в белый цвет. Окно и балконная дверь занавешены жалюзи и выкрашены в белый цвет, а единственным источником света является лампа, резкий свет которой слишком слаб, чтобы достигать дальних углов комнаты. Есть что-то странное, что чувствуешь, глядя на эти фотографии, но не можешь определить, не побывав на одной из инсталляций или не прочитав подробное описание работы в каталоге. Только тогда становится понятной странность фотографии: тени в комнате нарисованы на тех местах, где они существовали в реальности. Так, входя в инсталляцию, посетитель попадает в пространство, имевшее реальные размеры, но являвшееся искусственным местом, нарисованным художником. Фото оригинальной работы 1985 видны неровные складчатые поверхности, покрытые дешевой бумагой, скрепленной самодельным клеем и нанесенными аэрографом тенями. Реконструкция в Циммерли выглядит как идеальное воплощение оригинала, с градациями серых теней, рассчитанными на компьютере и распечатанными в цифровом виде.
Нахова отмечает[2], что реконструкция произведения была, по сути, тем, что она задумала в 1985 году, но не смогла осуществить из-за ограниченного доступа к материалам и отсутствия доступа к художественным учреждениям.
Ира Нахова,
Комната № 3 , 1985 г.: Инсталляция в квартире художника. Фотография Галины Черногаевой. Автор: Георгий Кизевальтер. Предоставлено Ирой Наховой. Серия Комнат занимает важное место в истории московского концептуализма. Начиная с холодной, темной, сырой и мучительно долгой зимы 1982–1983 годов, Нахова создала в своей квартире пять разных инсталляций из комнат в течение пяти лет подряд. Каждая инсталляция делалась зимой, и каждая превращала домашнее пространство в белый куб, преображенный с помощью света, коллажей и живописи. «Я начал что-то делать из-за крайней необходимости еще до того, как узнал термин «установка». Это было начало 1980-е, брежневская эпоха […] чувствовалось, что все кончено и ничего уже не изменится»[3].
пригласили специалиста по театральному освещению). Таким образом, Комната стала «белым кубом», метафорой и репрезентацией западной арт-институции, созданной в частном пространстве квартиры художника, в то время, когда настоящий «белый куб» арт-институции полностью отсутствовал в Советский Союз. Стены музеев и выставочных залов, находящихся в ведении Союза художников, были пестры и заняты конкурсными картинами; существовала и любимая советскими дизайнерами традиция обшивать тканью стены выставочных залов. Эти залы в любом случае были недоступны для концептуалистов.
В « Диалогах » Андрея Монастырского с Иосифом Бакштейном[4] Монастырский рассказывает, что создание каждой Комнаты Наховой было значительным событием в жизни концептуалистских кругов Москвы. Ее « Комнаты », по его словам, «потрясли общественность, как никакая другая работа любого художника».[5] Две недели, в течение которых существовала каждая Комната , были отмечены дискуссиями и встречами.
Илья Кабаков, увидев Комната №1 , похвалил работу Наховой и в то же время раскритиковал ее за отсутствие социальной повестки: невозможно сказать, где именно эта работа сделана, утверждал он[6]. Через два года Кабаков показал друзьям свою первую инсталляцию, «Человек, улетевший в космос из своей квартиры » — произведение, представляющее собой краткую критику советской действительности.
Напротив, творчество Наховой не имело отношения к социальной критике; оно исходило из пространства женской субъективности: женщины часто находят утешение в том, что делают какие-то работы по дому, как-то преображая его: «Я начала заниматься чем-то по крайней необходимости […]». Как это часто бывает с феминистской критикой, она начинается с точки зрения субъективности, но выходит далеко за рамки личных вопросов. Работа Наховой обращалась к институциональной ситуации: московские концептуалисты работали как бы в воображаемой и идеализированной «западной» художественной институции, в ситуации невозможности такой институции, которую Нахова артикулировала, воссоздавая «белый куб» в своем маленьком, Квартира в центре Москвы.
Представление художественной институции в виде небольшого локального «белого куба» акцентировало институциональную потребность, исходившую от сплоченной группы художников, предвидивших возможность такой идеальной институции, свободной от пороков как советской системы, так и разлагающее влияние свободного рынка в реальном западном «белом кубе». При воссоздании в Художественном музее Зиммерли в 2016 году в исходных размерах Комната №3 располагалась внутри большого музейного пространства с высокими потолками: зайдя внутрь, зритель мог почувствовать разницу между реальным просторным «белым кубом» музея и маленьким воображаемым, оказавшись в пространстве, наполовину настоящий, наполовину нарисованный художником.
Ира Нахова,
Комната № 3 , 2016: Инсталляция в Zimmerly Art Museum. Предоставлено Ирой Наховой.
«Комнаты » — безусловно, самые влиятельные произведения московского концептуализма и одни из лучших образцов феминистской институциональной критики, созданные в то время, когда феминизм в России был практически немым.
[7] Был почти десятилетний разрыв между вынужденной эмиграцией поколения феминисток, опубликовавших самиздат журналы Женщины и Россия и Мария — Татьяна Горичева, Татьяна Мамонова, Наталья Малаховская, Юлия Вознесенская — и мощная волна феминистских арт-выставок 1990-х в России. Татьяна Мамонова утверждала, что неофициальный мир искусства женоненавистничен и в нем доминируют мужчины. Фактически, его история до недавнего времени писалась как история лидеров-мужчин с большими идеями. Однако важно подчеркнуть, что: 1) художницей, впервые сформулировавшей институциональную критику, характерную для места и времени и в этой среде, была женщина; 2) ее работы «всколыхнули общественность» и дали мощный толчок искусству тотальной инсталляции; 3) реконфигурация частного/домашнего в институционально-политические и продюсерские работы с места уязвимости, субъектности и сензитивности поставили наховские установки 19-го века.80-х наряду с работами западных феминисток того времени, таких как Марта Рослер.
Комнаты требовали взаимодействия со зрителем, и в каждой инсталляции велась серия обсуждений. Документация дискуссий, напечатанная вручную в пяти экземплярах, вошла в состав архива московского концептуализма (МАНИ, Московский архив нового искусства). Важной особенностью этого архива было то, что он создавался из произведений искусства, а не как собрание документации постфактум. В ситуации, когда «белый куб» музея был недоступен, архив стал институтом курирования произведений искусства, их отбора и помещения в исторически значимый контекст, сохранения и открытия для будущих дискуссий. Борис Гройс отметил, что «музею передано представление о божественной власти, которая совершенно суверенна и не нуждается ни в какой легитимации. Эта протестантская теория выбора, подчеркивающая безусловную власть выбирающего, является предпосылкой для институциональной критики — музеи критиковались за то, как они использовали и злоупотребляли своей мнимой властью»[8]. В этих терминах играл архив московского концептуализма.
скромная роль священника: их власть была условной и ограниченной их узким кругом. Но сделанный ими выбор, по сути, стал выбором истории.
Тело
Глюкля (Наталья Першина-Якиманская) начала текущий проект Дебаты по Отделу (куратор Анна Биткина) в рамках публичной программы Манифеста 10 , которая проходила в ее родном городе Санкт-Петербурге. Петербург. Открытый в 2014 году, вскоре после принятия анти-ЛГБТ-закона и аннексии Крыма, Manifesta 10 был частично бойкотирован некоторыми художниками и кураторами. В отличие от ее коллег из «Что делать?». group, Глюкля решила принять участие в биеннале, поставив противоречия политической ситуации в самый центр своего проекта, исследуя социальные, политические и личные разрывы, которые подчеркивали конфликт. Она организовала мероприятие в Александринском театре, где публике было предложено принять участие в создании коллекции образного Музея утопической одежды, в котором будут собраны костюмы, наиболее красноречиво отражающие исторические, политические и социальные силы того времени.
Кусочки были подарены людьми, которые рассказывали свои истории, которые были предварительно записаны. Жюри из деятелей искусства оценивало пожертвования, но окончательные решения о том, заслуживают ли предметы места в музее, принимались зрительским голосованием. Глюкля написал костяк сценария, но развитие обсуждений носило в значительной степени спонтанный характер.
Глюкля (Наталья Першина-Якиманская),
Споры о разделе: когда личное становится общественным, Манифеста 10, 2014: Документация спектакля на Новой сцене Александринского театра, Санкт-Петербург. Фото: Николай Симоновский. С уважением Глюкля.Глюкля (Наталья Першина-Якиманская),
Споры о разделении: когда личное становится общественным, Манифеста 10, 2014: Документация спектакля на Новой сцене Александринского театра, Санкт-Петербург. Фото: Николай Симоновский. С уважением Глюкля.
Аргументы судей и комментарии зрителей выявили глубокие разногласия не только между различными политиками в мире искусства, но и разрывы между политикой креативного класса и народа — больнейшую проблему для российского интеллигенции с XIX в.
Миниатюрная трудящаяся женщина-мигрант из Кыргызстана предложила белое платье, которое она надела на день рождения своей дочери. Рассказывая историю своего перемещения, она сказала, что, хотя она очень много работала, она была уверена, что ей заплатят за ее труд, и она верила, что, подвергаясь давлению рабочего-мигранта, она построит более светлое будущее для своей семьи. ее дети. Пожертвование этой женщины подверглось критике со стороны судьи, левого политолога, за его соответствие. Хотя аргумент судьи о том, что конформизм препятствует социальному прогрессу, был хорошо обоснованным и правильным, возник вопрос: когда левый ученый критикует положение женщины-мигрантки, делает ли он это с более удобной социальной позиции? Если да, то не подвергает ли он эту женщину, уже лишенную многих прав человека и социальных гарантий, еще большему притеснению, на этот раз со стороны привилегированных левых? Философ-феминистка Алла Митрофанова[9] пишет: «Феминистское искусство там, где оно находится на левой стороне политического спектра, представляет собой внутреннюю оппозицию левому движению, заставляя его переосмысливать автоматическое повторение левой риторики и подталкивая постановку вопросов к новым обстоятельствам, борясь с на два фронта.
Место художника на стороне слабых — это манифест, который Глюкля и ее партнер по Фабрике найденных одежд (ФФН) [11] Ольга (Цапля) Егорова написали в 2002 году. В этом заявлении , разрыв между креативным классом и народом выявляется и работает с ним. В связи с этим уместно вспомнить Татьяну Горичеву, издателя-феминистку 1970-х годов, которая заявляла, что обратилась к феминизму, потому что разочаровалась в элитарности диссидентских кругов Ленинграда[12]. Работа с одеждой позволила Глюкле. и Цапля для исследования политических разделений с позиции слабых и раскрытия аффективной силы искусства посредством разрушения границ и использования карнавальных стратегий разоблачения, абсурдизма и смеха. Стратегия Глюкли похожа на «радикальную эмпатию» Андреа Фрейзер, за исключением того, что ее работы не полностью заключены в институциях, а выплескиваются на улицы. Первое известное выступление Глюкля и Цапля в роли ФФК было в 9 лет.0006 Памяти бедной Лизы (1996)
В белых платьях они прыгнули в Зимнюю канавку в Санкт-Петербурге. Ссылка на «Бедную Лизу»[13] была важна для них, так как это был один из первых романов в русской литературе, утверждавший приоритет чувств, сопереживания и сострадания над разумом. Социальное и гендерное неравенство находится в центре его повествования. Героиня романа утопилась из-за несчастливой любовной связи с человеком, стоявшим выше ее в социальном положении. Прыгая в холодные воды Зимней канавки, художники использовали уязвимость своих тел в соответствии с международной феминистской традицией для критики социальных моделей неравенства. Но более того, они стремились привлечь внимание к современному искусству в то время, когда современное искусство только зарождалось как институт в постсоветской России. Готовясь к перформансу, Глюкля и Цапля обсудили необходимость документирования перформанса со своими коллегами-художниками из радикального художественного сообщества Санкт-Петербурга. Вопреки мнению своих коллег, таких как 9Группа 0006 Новые Тупые , выступавшая против документации, Глюкля и Цапля проявили настойчивость и пригласили на свою акцию журналистов.
Думая об художественных учреждениях как о местах, управляемых коллективным соглашением, миссией и сотрудничеством и в то же время вовлеченных в модели власти, навязанные гиперкапитализмом, можно представить себе учреждения, встроенные в набор установленных соглашений демократии. Демократия, какой бы несовершенной она ни была, представляет собой систематическую традицию теории и мысли, основанную на ценностях равенства и свободы, завоевавших долгую историю борьбы, и эти ценности укоренились в образовании и культуре. Феминизм, радикализирующий борьбу левых, обогащающий их аффективной риторикой и переформулирующий их в соответствии с радикальными требованиями, исходит из того же корня демократии, который породил лучшие художественные институты. Но что происходит в регионах с относительно молодой традицией современного искусства, где феминистская борьба велась в политических условиях, отличных от демократических контекстов, которые формировали феминистскую борьбу по-другому и иногда под другими именами? Приезжая в Россию в первые постсоветские годы и посещая мастерские женщин-художниц, искусствовед и куратор Джо Анна Исаак обнаружила сильную традицию феминистского сопротивления, которая, облеченная в иной язык, часто была несовместима с западным феминистским дискурсом: «В В ходе многих долгих, интенсивных разговоров, продолжавшихся до поздней ночи, я пришел к выводу, что наши взаимные неверные представления могут оказаться наиболее плодотворной частью обмена, поскольку они многое говорят о нас самих и о том, что мы надеемся найти.
Лучший способ получить как можно больше власти — делать именно то, что мы критикуем. Одной рукой осуждайте, а другой реализуйте; бросать вызов подчинению и одновременно подчинять; сожалеть о крайностях техно-науки и одновременно быть в авангарде техно-науки.
Критиковать власть можно только в том случае, если у тебя есть эта самая власть. Поэтому вы должны сначала ее критиковать, затем делать вид, что никакая из этой власти не принадлежит вам, а затем вы контролируете и власть, и позицию, противостоящую ей.[16]
Критиковать власть можно только в том случае, если у тебя есть эта самая власть. Поэтому вы должны сначала ее критиковать, затем делать вид, что никакая из этой власти не принадлежит вам, а затем вы контролируете и власть, и позицию, противостоящую ей.[16]Сатира Чухрова, исходящая изнутри левых, бросает вызов левой риторике, оставляя в стороне реальные случаи физических и душевных страданий, причиняемых «карьерой», которую большинство рабочих выбрало не добровольно, что особенно остро стоит в странах, не относятся к развитому Западу.
Архив
Искусство как устоявшийся институт обладает большой властью, которую активисты могут использовать как ресурс для изменения системы. Художница Катрин Ненашева решила бороться за права детей в приемных семьях. Для этого она провела ряд перформансов, один из которых длился двадцать один день летом 2014 года: она привязала к спине кровать и погуляла по центру Москвы. Она была подающей надежды артисткой и имела институциональную поддержку, поэтому не могла остаться без внимания общества: ее выступления вызывали общественные споры и приводили к изменениям в системе воспитания детей в России.
С 2005 по 2013 год Евгения Голант рисовала портреты рабочих-мигрантов, торгующих на уличном рынке, и выставляла их в тех же сообществах, в которых они были созданы. Ольга Житлина создала настольную игру, Россия — страна возможностей ,[17] в которой игроки могут следовать разными путями миграции, сталкиваясь со всеми трудностями, с которыми сталкиваются настоящие трудовые мигранты. Позже игра Джитлины была переиздана правительственными учреждениями в качестве ресурса, помогающего мигрантам ориентироваться в системе. Все эти работы вызвали реальные изменения у людей, которым они пытались помочь.
«Могу сказать, что если организовывать феминистский проект, очень важно, чтобы в нем была художественная составляющая, например, выставка или поэтический вечер», — говорит активист-куратор Татьяна Волкова[18]. В 2014 году домашнее насилие в России было частично декриминализировано, что дало толчок множеству феминистских арт-проектов.
Когда в Москве открылся центр поддержки женщин, переживших домашнее насилие, «насилие.нет», открытие организовали художники Дарья Серенко, Оксана Васякина и ее команда, которые помогли центру добиться известности и жертвам домашнего насилия, которые иначе не узнали бы о центре. «Это очень эффективная стратегия, потому что зачастую акт гражданского сопротивления остается без внимания; у него нет инструмента для привлечения внимания общественности к проблеме», — говорит Волкова[19].] Поколение, появившееся в России после акции Pussy Riot в соборе (2011), породило активистские стратегии, отличные от их предшественников. Отказавшись от стратегии одиночных героических действий, неизбежно попадающих в патриархальный паттерн силовой борьбы, феминистки развивают подход «тихого пикетирования» и выстраивают мелькающую сеть групп поддержки, внося небольшие изменения в реальную жизнь. Каждый день в течение полутора лет Дарья Серенко выходила на Тихий Пикет , с плакатами, которые она незаметно развернула в общественных местах, вовлекая незнакомцев в разговоры о дискриминации и сексизме.
Поэт и художник, Серенко считает, что изменения могут быть сделаны на личном уровне сопереживания и сострадания. В 2013-14 годах художники Виктория Ломаско и Надя Плунгян организовали фестиваль Feminist Karandash , серию выставок с насыщенной программой дискуссий, семинаров, консультаций и мастер-классов по самообороне. Фестиваль стал новой площадкой для многих женщин-художников, ранее не имевших возможности выставляться, существенно расширив круг художников, работающих с феминистской повесткой, в разных регионах России.
Дарья Серенко,
Тихий пикет , 2017, предоставлено Дарьей Серенко. Скажи насилию «нет»: как феминисткам следует работать в культуре. Баннер события, фрагмент. 12 декабря 2019 г., по состоянию на 21 января 2021 г. https://www.facebook.com/events/448253226089870/ В этих условиях роль музейных архивов возрастает до первостепенной важности. Едва заметные из центров власти архивы собирают документацию о работах активистов, оказывая им институциональную поддержку и предоставляя документацию для выставок.
Архив Музея современного искусства «Гараж» в Москве — мощная сила для активистских проектов, в том числе феминистского активизма. Ее возглавляет Александра Обухова, одна из тринадцати активистов, бросивших свои тела на брусчатку Красной площади в знаменитой акции «Слово» в 1991. Секцию активистского искусства архива курирует Татьяна Волкова, куратор, организатор самого масштабного фестиваля активистского искусства в России, Медиа Воздействие . Фестиваль, имевший пятнадцать реинкарнаций (пять в Москве и десять в регионах), стартовал как крупный институциональный проект, часть Московской биеннале, проходивший на одной из крупных площадок в центре Москвы при поддержке корпоративных спонсоров. Затем он перешел к серии небольших мероприятий на независимых платформах, когда политическая ситуация ужесточилась, а публичное пространство сузилось. Первые Media Impact открылся осенью 2011 года, за месяц до акции Pussy Riot в соборе и за два месяца до массовых протестов против недемократических президентских выборов.
Более поздние версии Media Impact проводились в небольших галереях и университетских комнатах для семинаров в виде серии дискуссий, многие из которых были закрыты местными властями еще до того, как они начались. В 2015 году Волкова организовала феминистскую платформу в рамках Media Impact 9.0007: Фем-клуб, который работает с разными секциями, такими как анархо-феминизм, кибер-феминизм, LGTBQ+, деколониал, эхо, и теперь все эти секции современного феминизма в России комплексно представлены в архиве музея. В условиях ужесточения политической ситуации в России мероприятия активистов подавляются, поэтому очень важно институционализировать эти мероприятия путем внесения в музейные архивы. Как и архивы московских концептуалистов, эти архивы создаются и пополняются вместе с произведениями искусства, способными создать платформу сопротивления.
Елена Зайцева — независимый куратор и искусствовед, бывший помощник куратора Пушкинского дома в Лондоне.
С 2003 по 2007 год она работала куратором в Третьяковской галерее в Москве, где участвовала в крупных выставках современного искусства, показах коллекций, а также циклах лекций и бесед о современном искусстве. Курировала специальные проекты Московской биеннале современного искусства (2005–2007) и выставки в независимых арт-пространствах Москвы и Лондона. Она имеет степень доктора философии Научно-исследовательского института теории и истории изящных искусств в Москве и степень магистра искусств в области кураторства от Goldsmiths Лондонского университета. Она является соредактором Cosmic Shift: Russian Contemporary Art Writing , опубликовано на английском языке издательством ZED Books, Лондон, в 2017 году.
[2] Ирина Нахова, Zoom-беседа с автором, 21 января 2021 г.
[3] Ирина Нахова, Комнаты ( Москва: Майер, 2011), 31.
[4] Иосиф Бакштейн, Андрей Монастырский, «Вводный диалог», Джозеф Бакштейн, Внутри картины: очерки и Д беседы О современном искусстве (Москва: Новое литературное обозрение, 2015), 154-176.
[5] Там же, 175.
[6] Там же, 174
[7] Позже в своей карьере, в 1990-х годах, Нахова создала большой объем работ, в которых исследовались социальные модели, связанные с гендером, и эти работы были показаны на знаковых феминистских выставках. См.: Zen Art 1989 — 2009: История гендера и искусства на постсоветском пространстве (Москва: Издательская программа Московского музея современного искусства, 2010).
[8] Борис Гройс, «Деятели искусства: между утопией и архивом», e-flux Journal 45, последний доступ 20 января 2021 г., https://www.e-flux.com/journal/45 /60134/творцы-искусства-между-утопией-и-архивом/.
[9] Алла Митрофанова также является соучредителем Клуба Киберфемин, который был первой феминистской организацией в постсоветской России.
[10] Алла Митрофанова, «Общественное и политическое в заявлении феминисток: уличные акции в Санкт-Петербурге и дело Pussy Riot», н. paradoxa 32 (июль 2013 г.): 5-12.
[11] Фабрика найденной одежды (ФФЦ) (1995-2014) — группа из двух художниц Глюкля (Наталья Першина-Якиманская) и Цапля (Ольга Егорова), которые также были соучредителями «Что делать? группа.
[12] Татьяна Горичева, «Мне наскучила скрытность и элитарность «второй культуры»», Gefter , 26 февраля 2016 г., режим доступа 29 января 2021 г., http://gefter.ru/archive/17640.
[13] «Бедная Лиза» — рассказ Николая Карамзина, впервые опубликованный в 1792.
[14] Джо Анна Исаак, Феминизм и современное искусство: революционная сила женского смеха (Лондон и Нью-Йорк: Routledge, 1997), 7.
[15] Глобальный конгресс постпроституции, 58’ — черная комедия по сценарию Кети Чухров в постановке Гурама Мацхонашвили, премьера которой состоялась на фестивале Steirischer Herbst в Граце в сентябре 2019 года (кураторы Екатерина Деготь, Доминик Мюллер).
[16] Там же . , 43’.
[17] Ольга Житлина и АДЦ Мемориал, Россия – страна возможностей , настольная игра, Ольга Житлина (идея), Андрей Якимов (консультант), Давид Тер-Оганьян (рисунок), Галина Житлина, Александр Лях (разработка), Татьяна Александрова, Надежда Воскресенская (дизайн), 2011—2012 гг.
[18] Татьяна Волкова, беседа с автором, 10 октября 2019 г.
[19] Там же.
русский | Книжные бредни Каггси
kaggsysbookishramblings Без категории alma classics, базилик бантинг, британская библиотечная криминальная классика, достоевский, доктор. ричард клей, фицкарральдо эдишнс, глаголослав, гоголь, как стать вирусным, айан пенман, джон бергер, морден тауэр, ноттинг хилл эдишнс, нёрб классик, ольга токарчук, профессор ричард клей, пушкин пресс, русский, том пикард, утопия, виктор серж 36 комментариев
По мере того, как мы вступаем в новое десятилетие, пришло время оглянуться на 2019 год и книги, которые я читал, и там действительно было немного крекеров! Но мне действительно трудно выбрать фаворитов, потому что многие из моих прочтений выдающиеся по разным причинам. Я не могу составить десятку лучших, поэтому вместо этого я решил опубликовать некоторые мысли о любимых книгах, издательствах и жанрах — вот!
Русские
В этом году я неизбежно прочитал больше русских авторов, хотя в какой-то момент был небольшой перерыв, так что в конце концов я подумал, что блог страдает от дефицита чтения по-русски! Однако быстрая доза Гоголя вскоре все исправила! Весна была сезоном «Бесы» Достоевского , в прекрасном новом издании Alma Classics, и это было интенсивное чтение, которое на некоторое время поглотило меня; В конце концов, это был своего рода марафон, но каждая минута, потраченная на чтение, стоила того.
Действительно эпическая книга во многих смыслах, полная юмора и драматизма, которые вы ожидаете от Дости — замечательно!
Я также наслаждаюсь некоторыми более современными работами от замечательного издательства Glagoslav ; они выпустили несколько отличных книг из стран, о которых я раньше не всегда читал. Действительно интересный отпечаток, на который стоит обратить внимание.
Преступления Золотого Века
В этом году на Ramblings было много преступлений Золотого Века. Это мой любимый жанр чтения, и многое взято из замечательного издания British Library Crime Classics . Было выпущено несколько отличных книг, много новых авторов и несколько действительно замечательных антологий. Плюс много Reggie Fortune, что делает меня счастливым! Я также пересмотрел Королеву преступного мира, которую всегда приятно читать; В следующем году я должен провести некоторое время с лордом Питером Уимзи!
Поэзия
В 2019 году на Ramblings также было много поэзии, что меня очень радует.
Я открыл для себя поэта Морден Тауэр, Бэзила Бантинга, Тома Пикарда и чрезвычайно интересного (и очень умного) Брайана Билстона . Я также вернулся к Филипу Ларкину , одному из моих самых любимых поэтов. Я до сих пор не читаю достаточно замечательных сборников стихов, которые стоят у меня на полках, так что это еще одна вещь, которую мне нужно исправить в 2020 году. Интересно, сколько поэтов, которых я люблю, родом с холодного Севера (место, куда меня часто тянет назад) до) – и опубликовано Книги Кровавого Топора !
Эссе и научная литература
Не знаю, почему в этом году меня так сильно тянет к научно-популярным произведениям, но, похоже, я прочитал довольно много! Есть, конечно, все замечательные книги, выпущенные издательством Notting Hill Editions , которые составляют искусство выпуска увлекательных сборников эссе, на которые также приятно смотреть. Если я смогу найти своего Шостаковича, я когда-нибудь поделюсь фотографиями всех своих книг НВО…
Точно так же, Fitzcarraldo Editions выпускают некоторые действительно заставляющие задуматься работы, и я скорее жажду смежных книжных полок с моими Fitzcarraldo и Notting Hills рядом друг с другом.
Коллекция Ian Penman стала особым подарком в этом году от Fitzcarraldo; и другие издательства выпустили не менее увлекательные книги, такие как чудесные «Селфи» . Многие из этих книг не поддаются строгому определению художественной или документальной литературы, и я нахожу, что в настоящее время мне нравятся такие книги.
Переводная литература
Упоминание Фицкарральдо по необходимости приводит меня к книге Ольги Токарчук «Веди свой плуг по костям мертвых» , которая определенно *является* одной из моих книг года. Я был потрясен ее «Полетами» в прошлом году, и это название не разочаровало. Я читал много переводных произведений и бесконечно благодарен переводчикам. NYRB и Pushkin Press выпустили множество замечательных книг в переводе, которые я так счастлив читать, как «Изольда» и «Камень, ножницы, бумага» и «Портреты без рам» …. Я также был так счастлив заново открыть для себя Mishima и обнаружил, что люблю его работу так же сильно, как и раньше.
Что ж, я мог бы продолжать и продолжать, но достаточно сказать, что я стал счастливым читателем благодаря усилиям всех тех замечательных людей, которые переводят книги! 😀
Джон Бергер
Отдельного упоминания заслуживает Бергер; Я прочитал несколько его книг в этом году (и одна из них, которую я закончил совсем недавно, ожидает рассмотрения), и каждая из них была замечательным, заставляющим задуматься и уникальным опытом. Некоторые из них были в прекрасных изданиях Ноттинг-Хилла; и он оказался очень человечным (и гуманным) писателем, которому есть что сказать. Я действительно не сомневаюсь, что продолжу читать его в 2020 году.
Клубы чтения
Я был очень рад еще раз провести две недели Клуб чтения в течение 2019 года с Саймоном из Stuck in a Book. В этом году мы сосредоточились на книгах 1965 и 1930 годов, и это было так весело! Мы планируем продолжить в 2020 году, а клуб 1920 года состоится в апреле, так что присоединяйтесь – у нас самые замечательные дискуссии, и это отличный способ почерпнуть идеи для книг для чтения!
Документальные фильмы и интервью!
с.
ClearStory/BBC
Я немного коснулся того, что, в конце концов, является книжным блогом, в марте, когда по британскому телевидению был показан документальный фильм профессора Ричарда Клея «Как стать вирусным» . Впервые я узнал о его работе в 2014 году благодаря его документальному фильму об иконоборчестве французских революционеров, за которым последовал его увлекательный взгляд на историю граффити, а затем его эпическая серия «Утопия» ; и поэтому я был в восторге, когда Ричард согласился дать интервью для блога. Я люблю хорошие документальные фильмы (и, за исключением нескольких заметных исключений, в последнее время их немного не хватает). Идеи Ричарда очень интересны, и вы можете прочитать интервью здесь и здесь . Недавно он снимал новый документальный фильм, так что есть на что посмотреть в 2020 году! 🙂
Летняя большая книга
Записные книжки
Я не могу закончить этот довольно бессвязный пост, не упомянув об особом опыте чтения, который у меня был летом; если бы меня заставили под дулом пистолета выбрать книгу года, мне, вероятно, пришлось бы упомянуть «Записные книжки Виктора Сержа », изданные NYRB.
Я много раз был в восторге от того, что Серж написал для Ramblings, и был невероятно взволнован выпуском этого очень объемного сборника. Чуть меньше 600 страниц, это не быстрое чтение, но удивительно богатое и полезное; он сопровождал меня в моих летних путешествиях, давая мне возможность заглянуть в жизнь и мысли Сержа, а также обо всех известных людях и местах, с которыми он столкнулся. Блестящее и захватывающее чтение, которое я никогда не забуду.
В последнее время в Реальной жизни было очень трудное время, с ощущением (по крайней мере, здесь), что мир постепенно скатывается в более суровое и нетерпимое место; чтение, книги и идеи всегда были моим средством преодоления трудностей, и я подозреваю, что они и впредь будут играть важную роль. В любом случае, этот пост должен стать чем-то вроде снимка моего чтения в 2019 году, хотя я не могу отделаться от ощущения, что пропустил слишком много. Есть *так много* книг, которые я прочитал и полюбил в этом году, что мне стыдно не упоминать о них; Я просто предлагаю вам пойти и прочитать мои посты, чтобы увидеть, какие книги значат для меня больше всего! 2019был отличный год для чтения, и мы надеемся, что 2020 год будет таким же хорошим!
*****
Многие люди писали свои «Книги Десятилетия» в этом месяце, и я ненадолго задумался об этом.