Матрица русской Смуты, или Работа над ошибками – Православный журнал «Фома»
Приблизительное время чтения: 19 мин.
—
100%
+
Код для вставки
Код скопирован
Сейчас, когда мы отмечаем 400-летие изгнания интервентов из московского Кремля, самое время задуматься: что такое русская Смута, является ли смутным наше время и, главное, какие уроки можно извлечь, осмысляя события 400-летней давности. Об этом мы беседуем со специалистом по эпохе Смутного времени, профессором МГУ, доктором исторических наук Ярославом Леонтьевым.
Смута с большой буквы
— Ярослав Викторович, насколько мне известно, Вы в своих лекциях и статьях разделяете понятия Смуты с большой буквы и смуты с маленькой. А в чем разница?
— Смут в русской истории было множество, поэтому нужно сразу уточнить определения. Смута с большой буквы — это период, в огромной степени определяющий дальнейшее историческое развитие.
Такая Смута охватывает практически всю территорию страны, затрагивает все социальные слои, сословия, народности, все стороны жизни. Выражается Смута в разрушении властной вертикали, в двоевластии (или многовластии), в сепаратизме, в гражданской войне — войне братоубийственной, тотальной. Разумеется, такова Смута начала XVII века, такова Смута начала XX века (то есть русская революция), и такова, с некоторыми существенными оговорками, Смута конца века, Смута, свидетелями и участниками которой мы являемся.
В то же время были в нашей истории социальные движения, достаточно громкие, которые не дотягивают до Смуты с большой буквы. Это, например, «замятня» между потомками Дмитрия Донского в момент становления Московского государства во второй четверти XV века, бунты Степана Разина, Кондратия Булавина. Это в некотором смысле — вооруженные выступления декабристов, это атаки на правительство революционеров-народовольцев в 70-80-е годы XIX века. Да, они затронули многих людей, они очень сильно повлияли на социальное и культурное развитие, но все-таки в них не было той глобальности, что в больших Смутах.
Отдельно я бы выделил пугачевский бунт. Он чуть было не перерос в Смуту с большой буквы, в нем можно выделить основные признаки большой Смуты — и двоевластие, и феномен самозванчества, и участие разных сословий и народностей, и гражданскую войну, но все же масштаб событий, прежде всего в географическом смысле, был достаточно локальным. На всю Россию пугачевщина не выплеснулась. Это была такая «прото-Смута».
Теперь то, что касается нашей нынешней Смуты. Может быть, ее все-таки стоит писать со строчной буквы — поскольку настоящей гражданской войны у нас, к счастью, не случилось. Были войны в национальных окраинах, было двухдневное противостояние и бряцание оружием (с минимальным, к счастью, количеством жертв) в августе 1991 года, была малая гражданская война в Москве в октябре 1993 года, были две войны в Чечне, которые в некотором роде тоже можно назвать гражданскими… террористические акты опять же. Но все-таки это совсем не то же самое, что Гражданская война образца 1918—1922 годов, американская Гражданская война 1861—1865 годов, Гражданская война в Испании 1936—1939 годов или недавняя гражданская война в бывшей Югославии.
С другой стороны, распад СССР — это, несомненно, геополитическая катастрофа, по масштабам последствий вполне сравнимая с классической гражданской войной.
Что касается такого признака Смуты, как распад вертикали власти, то в конце XX века его не произошло — скорее произошла ее трансформация, мимикрия. Но полного распада не было.
И все-таки, если посмотреть не на внешние признаки, а на состояние умов, на ситуацию в обществе, наше время нельзя не назвать Смутным.
Поэтому скажу так: Смуты в нашей истории периодически случаются, но они в чем-то схожи друг с другом, а в чем-то различаются. Полного совпадения матрицы нет.
Россия: смуты большие и малые (по версии Ярослава Леонтьева)Кто виноват?
— В чем же все-таки причины наших Смут? Понятно, что всякая Смута — это кризис. Но кризис чего? Политической системы или духовного состояния народа?
— Одно с другим чаще всего настолько взаимосвязано, что очень трудно вычленить один какой-то фактор, абстрагируясь от другого.
Давайте посмотрим на первую русскую Смуту. У ее духовных и политических причин были общие предпосылки. Это, прежде всего, опричное разорение во время правления Ивана Грозного. Кстати, опричнину тоже можно трактовать как смуту, но со строчной буквы. Разорялись целые области, целые города предавались зачисткам — как, например, Тверь и Новгород. Казнен был митрополит Филипп, казнены были и многие священники, монахи. Естественно, это разорение впечаталось в память русским людям, подорвало их доверие к царской власти как таковой, снизило масштаб ее сакральности.
Вообще, давайте посмотрим, что лежит в основе двух катастроф в русской истории, двух Смут — XVII и XX веков. В первом случае — это загадочная гибель царевича Димитрия, после которой пресекается род Рюриковичей. Люди отказываются верить в то, что эта смерть случайна, но легко готовы поверить, что царевич выжил, спасся. Пока жив Феодор Иоаннович, последний Рюрикович, пока жив умный и жесткий политик Борис Годунов, они еще сохраняют если не уважение, то хотя бы страх по отношению к власти.
Но со смертью Бориса Годунова все распадается, власть для них полностью утрачивает легитимность.
Не менее трагично то, что произошло 9 января 1905 года, когда цепь трагических случайностей (которую одни считают провокацией революционеров, другие — наоборот, провокацией каких-то «ястребов» из правительственного лагеря, а скорее всего совпадение этих намерений и крайне неумелые действия конкретных воинских начальников) поставила перед русским обществом вопрос о необходимости монархии как таковой. Лично для государя Николая Второго и его семьи это закончилось расстрелом, а для всей страны — помимо всем известных бедствий — утратой властью легитимности, и эта проблема легитимности не решена до сих пор.
Что касается сферы сакральной (в нашем случае — Церкви), то в этот период тоже происходит очень опасный процесс. Во времена первой Смуты люди еще не утратили веру в Бога, но сплошь и рядом нарушали прекрасно им известные заповеди Божии. Кроме того, подвергалась ударам церковная иерархия — в то время это выражалось в одновременном существовании двух патриархов, каждый из которых ставил своих людей на епархии, в монастыри и на приходы.
В итоге событий, начавшихся в 1917 году, дело обстояло еще хуже: под вопрос было поставлено само существование Церкви, хотя и без раскола тоже не обошлось — я имею в виду обновленцев.
То есть в основе Смуты — частичная или полная утрата веры, и одновременно — полная утрата доверия к власти, утрата веры в ее легитимность, в ее право управлять. Это момент, когда люди начинают кричать: «А царь-то ненастоящий!», как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». Но в отличие от фильма ситуация эта не комическая, а трагическая, чреватая колоссальными бедами, реками крови.
— А можно подробнее о двух патриархах в одно и то же время?
— Лжедмитрий Первый свел с престола первого русского патриарха, Иова, которого отправили на обычной телеге в ссылку на его родину, в город Старицу, в Свято-Успенский монастырь. Лжедмитрий быстро нашел ему замену — архиепископа Игнатия, рязанского владыку, согласившегося принять участие в авантюре (грека по происхождению, приехавшего некогда в Москву в качестве представителя Александрийского патриарха при восшествии на престол царя Феодора).
Разумеется, все это было с канонической точки зрения незаконно. Патриарх Иов не был низложен и лишен сана — такое решение мог принять только церковный Собор, но такого Собора не было. Зато был утвердивший Игнатия архиерейский собор, созванный Лжедмитрием. Но по тогдашним законам избранного Собором патриарха должна была утвердить Боярская дума, чего не произошло. Дважды ездивший в Старицу за благословением к опальному Предстоятелю Игнатий получил от патриарха Иова ответ: «По ватаге и атаман, а по овцам и пастырь».
Затем, после низвержения Лжедмитрия Первого, царь Василий Шуйский (который тоже пришел к власти не совсем легитимным образом) свел с патриаршего престола Игнатия и вызвал из Казани митрополита Гермогена, которого в Москве архиерейский Собор избрал патриархом. Игнатий оказался в монастырской темнице в Чудовом монастыре, где провел все царствование Василия Шуйского, пока в 1611 году ему не пришлось вновь на краткий срок быть возведенным на патриаршество после присяги королевичу Владиславу.
Когда в Тушине водворился и стал осаждать Москву Лжедмитрий Второй, он поставил патриархом Филарета (Романова), отца будущего русского царя Михаила, основателя династии Романовых. Боярин Федор Никитич Романов был пострижен в монахи насильно, во время правления Бориса Годунова, в результате конфликта в верхах между Годуновым и кланом бояр Романовых. Кстати, тогда в Москве тоже произошла малая гражданская война, был самый настоящий бой под стенами Кремля, когда в Зарядье штурмом брали палаты бояр Романовых. Естественно, стрельцы одолели их дворню, после чего Федора постригли в монахи с именем Филарет, а его малолетнего сына Мишу отправили в ссылку. После многих перипетий Филарет оказался в Ростове Великом на митрополичьей кафедре, там его взяли в плен войска Лжедмитрия Второго, доставили в тушинский лагерь. А вот что случилось дальше — непонятно.
У историков здесь нет единства. Одни считают, что Филарет добровольно согласился стать альтернативным патриархом, другие полагают, что его заставили силой.
Кстати, стоит привести и обратные примеры. Тверской владыка, архиепископ Феоктист, тоже привезенный в тушинский лагерь, отказался сотрудничать с самозванцем, пытался бежать и был зарублен воровскими казаками. При взятии Коломны «тушинцы» пленили епископа Иосифа, в насмешку над саном привязали к пушке и возили с собой в обозе до тех пор, пока случайно пленников этого отряда не удалось отбить.
Дальше начинается совсем грустная история. И патриарх Гермоген, и Филарет назначают своих игуменов по монастырям, и, соответственно, идет не лежащая явно на поверхности, но очень жесткая внутрицерковная борьба. То есть можно сказать, что гражданская война шла и внутри Русской Церкви. В этом ряду находится и мученическая смерть патриарха Гермогена. В итоге все это привело к периоду, называемому в церковной истории «междупатриаршеством».
Венчание на царство Михаила Федоровича Романова было совершено 11 июля 1613 г. митрополитом Ефремом Казанским. Ему и принадлежала в это время вся полнота предстоятельской власти. Но в конце этого года митрополит Ефрем скончался, и возглавление Освященного собора перешло в руки недавно поставленного митрополита Крутицкого Ионы. Это продолжалось до возвращения в 1619 году из польского плена родителя царя Михаила.
Внешний враг
— Но ведь у Смуты были и внешние причины — иностранное влияние. Если говорить о Смуте как о болезни, то она результат чего: собственных болячек или внешнего членовредительства?
— Тут ответить гораздо легче, нежели на вопрос о соотношении политических и духовных предпосылок Смуты. Совершенно очевидно, что глобальная Смута — это последствие внутренних болезней, внутреннего состояния общества. Приведу такой факт, относящийся к Смуте начала XX века. Американский историк Сергей Павлович Петров, родившийся в семье представителей первой волны эмиграции, сын колчаковского генерала, в свое время обратил мое внимание на такой случай в мемуарах его отца.
Отец родился в крестьянской семье, в Псковской губернии. Будучи человеком талантливым, самородком, он смог получить образование, сделал военную карьеру, окончил академию Генштаба. И вот как-то, накануне Первой мировой войны, он приехал в родную деревню и услышал там такую частушку: «Бога нет, царя не надо // Мы урядника убьем, // Подати платить не будем // И в солдаты не пойдем». Понятно, что этот, может быть, и не вполне типичный, факт отражал состояние части умов крестьянского мира. Заметьте, в благополучный, казалось бы, период, после окончания первого пролога к большой Смуте, случившегося в 1905—1907 годах. Причина таких массовых настроений — это отдельная тема, но суть в том, что, когда разлит бензин, достаточно поднести спичку.
Такой спичкой — или, вернее, катализатором процесса — и становится внешнее воздействие. Глупо говорить, что наша революция произошла благодаря исключительно немецким деньгам, авантюристу и финансовому воротиле Парвусу, пломбированному вагону с эмигрантами, пропущенному через территорию воюющей с нами страны.
.. Пóшло считать Ленина немецким агентом. Ну, разве что «агентом влияния». На самом деле Ленину было все равно, у кого одолжиться огоньком… то есть деньгами на революцию. Главное, что, если солдаты устали воевать и начиналось стихийное «братание», если в тылу безбожно воровали и «исчезали» вагоны с продовольствием, если жителей обеих столиц перевели на карточную систему распределения и если в антимонарший заговор оказались вовлечены представители высшего генералитета и даже великие князья, — все было готово к пожару.
Кстати, это касается не только общества, но и Церкви. Конечно, в 1920-е годы «живоцерковники», обновленцы развернулись благодаря поддержке ОГПУ, но подобные тенденции-то возникли еще в середине XIX века. Был, к примеру, такой отец Иоанн Белюстин, в царствование Александра II активно критиковавший синодальные порядки, публиковавшийся и в России, и заграницей. Молва именовала его «русским Лютером». Фактически он стал идейным предтечей будущих обновленцев. И когда возникли подходящие внешние условия, все это вырвалось на поверхность.
Относительно недавно в журнале «Вопросы истории» были опубликованы телеграммы многих правящих на тот момент архиереев, выражавших поддержку Временному правительству. А проходившие весной 1917 года епархиальные съезды требовали удаления с кафедр «приверженцев Распутина».
Так что факт внешнего влияния нельзя совсем уж сбрасывать со счетов. Конечно, в каждой из наших Смут были заинтересованы соседи-конкуренты. Это понятно и естественно. У каждого государства существуют свои геополитические интересы, и если его разведка доносит, что сосед дает слабину, то, конечно, ему хочется вмешаться и получить какие-то дивиденды.
Василий Суриков. Утро стрелецкой казни. 1881Если говорить о Смуте XVII века, то, разумеется, ситуация в Русском государстве вызывала интерес у различных польских кланов, а потом уже и у короля Сигизмунда, хотя поначалу он занимал выжидательную позицию по отношению и к первому Лжедмитрию, и тем более ко второму, в отрядах которого вообще были так называемые рокошане — польские мятежники, участники внутренней смуты в Польско-литовском государстве.
Но в общем-то он был не прочь руками этих авантюристов прощупать брешь и вернуть, по крайней мере, считавшийся камнем преткновения пограничный Смоленск. Ватикан также стремился использовать открывшиеся возможности для прозелитизма. Посланный еще к первому самозванцу папский нунций князь Ронгони приветствовал Лжедмитрия I и, как пишет в «Очерках по истории Русской Церкви» А. В. Карташев, посылая ему в подарок крест, четки и латинскую Библию, убеждал исполнить его обеты и обязательства и совершить единение вер, но… «не плошно, а мудро и бережно». Действительно Лжедмитрий Первый держал при себе иезуитов, но имел и православного духовника, архимандрита Владимирского Рождественского монастыря. Однако, скорее всего, искреннего религиозного чувства у него вовсе не было, и его личным секретарем и советником был поляк Бучинский, вольнодумец и крайний протестант.
Поэтому это все же не доминанта. Доминанта — накопившиеся внутрироссийские проблемы и противоречия.
То же касается и распада СССР.
Конечно, определенное влияние иностранных спецслужб было, сбрасывать этот фактор со счетов нельзя, но нельзя и увлекаться конспирологией подобно Кургиняну, нельзя считать случившееся делом рук одного лишь внешнего врага. Самые главные причины — внутри нашей страны и внутри нас самих.
Более того, я разделяю мнение, что нельзя излишне концентрироваться на внешнем факторе, потому что это духовно расслабляет человека, снимает с него ответственность за собственные действия в его Смутное время. Ведь если во всем виноват король Сигизмунд — что я, простой горожанин или крестьянин, могу сделать с Сигизмундом? Если во всем виновато ЦРУ — что я, простой советский токарь или инженер, могу поделать с ЦРУ? Ничего. А раз ничего, то с меня и взятки гладки. Значит, я буду жить по принципу «умри ты сегодня, а я завтра», значит, буду делать деньги любой ценой, рвать кусок изо рта соседа. Когда от меня ничего не зависит, единственное, что мне остается, — это позаботиться о себе. Так очень многие смотрят на вещи.
Что делать?
— Мы плавно перешли к вопросу, какие же уроки следует извлечь из опыта прежних Смут. А какие?
— Продолжу то, о чем начал говорить. Прежде всего, надо осознать, что наша Смута — это наша общая вина, и надо видеть свою часть вины. Русский крестьянин в 1610 году, конечно, не мог ничего поделать с королем Сигизмундом — но он мог, по крайней мере, не прельститься словами какого-нибудь заезжего казачьего атамана и не пойти в его шайку. Советский инженер и офицер в 1992 году не мог ничего поделать с ЦРУ — но он мог не прельститься идеей обогащения и не ринуться в криминальный бизнес.
А когда такое осознание наступает сразу у многих людей, тогда начинается следующий этап — самоорганизация общества, поначалу горизонтальная. В XVII веке именно это и стало основой преодоления Смуты. Когда людей действительно уже, что называется, достало, когда не было уже никакой реальной вертикали власти — тогда люди стали объединяться. Если говорить современным языком, начало формироваться гражданское общество.
Причем все это шло снизу, не по «разнарядке», не по приказу начальства.
Сначала в некоторых не покорившихся землях стали создаваться всесословные городские советы и формироваться ополчения. На следующем этапе, уже применительно к периоду Минина и Пожарского, в дополнение к горизонтали начала выстраиваться и вертикаль власти — в лице Совета Всея Земли в Ярославле. Фактически этот Совет стал неким предпарламентом, он сформировал ту модель власти, которую позднее воплотил в жизнь Земский собор, избравший на царство Михаила Федоровича в январе 1613 года.
Если под этим углом посмотреть на нынешнюю нашу ситуацию, то нужно спокойно и с пониманием относиться к тому общественному подъему, который происходит на наших глазах. Это движение самых разных направлений, вся палитра — от крайних этнонационалистов до крайних леваков. Но «ультрас» на самом деле составляют ничтожное меньшинство. Просто люди начинают осознавать, что по щучьему веленью ничего не получится, что нужно не уповать на чудесное решение всех проблем сверху, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
Возможно, пришло время смены — возрастной, поколенческой. Многие — в том числе властная элита — боятся этого подъема, я же вовсе не боюсь, а отчасти на него и уповаю. Потому что это и есть самоорганизация снизу, выстраивание горизонтали. Подчас в неожиданных формах, причудливых, даже отталкивающих, но это исходит из глубин народной жизни, а не по разнарядке.
Конечно, если самоорганизация общества пойдет вразрез с той модернизацией, которая предлагается верхами, то раскол будет лишь усугубляться. Очень важно соединить оба этих вектора — модернизацию, которую нам пытаются преподнести из Кремля, и общественные движения, зародившиеся снизу. Причем не имитацию таковых движений, а настоящие, хотя бы и протестные. Тут нужно найти баланс, чтобы выстроить и новую политическую систему, и многоукладную экономику, предполагающую здоровую конкуренцию, а не закон джунглей.
Другой, тоже очень важный урок первой русской Смуты, — это безусловные духовные и нравственные авторитеты, это образцы для подражания.
В XVII веке таковыми были патриарх Гермоген, архиепископ Феоктист, старец Иринарх, и светские люди — князь Дмитрий Пожарский, юный полководец Скопин-Шуйский и другие. Простому человеку было на кого равняться. Сейчас таких людей нет. Если появятся безусловные нравственные ориентиры, авторитетные для всех — вне зависимости от политических взглядов, социального статуса, национальности, отношения к религии, — то это даст мощный позитивный импульс. Но таких людей невозможно назначить сверху в приказном порядке, невозможно раскрутить с помощью пиар-технологий — они если появляются, то появляются не по воле начальства…
И, наконец, следующий урок, который можно извлечь из событий 400-летней давности: это понимание, что для самоорганизации общества каждому из нас нужно в чем-то поджаться, ограничить как-то свои амбиции, свои претензии, свои аппетиты — ради общего блага. Если угодно, это можно назвать нестяжательской платформой.
— В начале XVII века русские люди смогли сплотиться вокруг Православной Церкви — и в итоге преодолели Смуту.
В начале XX века русские люди вокруг Церкви сплотиться не смогли, не захотели — и получили катастрофу. Сейчас, в начале XXI века, надо ли всем сплачиваться именно вокруг Русской Православной Церкви?
— Мы уже говорили, что между Смутой XVII века и революцией 1917 года есть разница в степени «обезверивания» людей, в степени их антагонизма к Церкви. В начале XVII века русские люди в подавляющем большинстве были православными христианами, ценности веры оставались для них высшими, предельными ценностями, хотя уже тогда они зачастую не следовали заповедям, вели себя ужасно. Тем не менее, они ощущали себя православными. На этом, собственно, сломалась польская экспансия, когда пришло всеобщее осознание того, что шайки самозванцев принесли с собой неисчислимые бедствия, а интервенты могут принести с собой католичество. Именно поэтому призыв патриарха Гермогена нашел такой отклик. Но уже в начале XX века русские люди в подавляющем большинстве были христианами лишь формально, а реальные их ценности были иными.
Не могло быть в русской деревне начала XVII века частушки «Бога нет, // Царя не надо», а в русской деревне XX века это факт (хотя бы и на уровне бытового хулиганства). И призывы Церкви прекратить кровопролитие, высказанные патриархом Тихоном, не возымели эффекта, их не услышали ни красные, ни белые, ни зеленые. Причем духовное одичание лишь прогрессировало, над этим поработало несколько поколений руководителей страны.
Возможно ли, чтобы сейчас голос деятелей Церкви прозвучал так же, как голос Гермогена в XVII веке? Это самый тяжелый вопрос из всех, что вы задали. Мне кажется, альтернативы духовному возрождению, происходящему под водительством Русской Православной Церкви, нет. Это наиболее вероятный путь выхода из нынешнего смутного состояния. Вместе с тем мы не можем быть уверены, что призыв нашей Церкви получит немедленный всенародный отклик — при том, что Церковь, вполне возможно, сумеет предложить людям некую общую платформу, некий идеал, который не заставлял бы их менять свою конфессиональную и мировоззренческую принадлежность, но опирался бы на то доброе и светлое, что есть в любом человеке независимо от вероисповедания, национальности и политических взглядов.
Мы сейчас находимся в гораздо более сложной ситуации, чем когда-либо — еще и потому, что каждая новая Смута демонстрирует всё большую атомизацию общества, разделение единого общественного организма на субъекты, индивидуумы, лишенные какого-либо духовно-нравственного стержня, движимые своими страстями. Точно по герою Михаила Булгакова, профессору Преображенскому: разруха в головах. Это своего рода вирус, несущий Смуту, — а Церковь оказывается антивирусом. Потому что главное в ней не то, что она объединяет множество людей, не то, что она — серьезная общественная сила. Главное, что она обращается к каждому конкретному человеку лично, возвращая ему этот самый утраченный стержень. Это главная ее миссия.
В разгар Гражданской войны — 2 марта 1919 года, в Прощеное воскресенье, совпавшее с днем памяти Святителя Гермогена, Святейший Патриарх Тихон отслужил Литургию в храме Николы Явленного на Арбате, где обратился к прихожанам с назидательным словом: «В дивной службе священномученика Ермогена, память коего мы ныне празднуем, возглашается устами святителя “Спасение Руси — от Церкви Православной”… Чем же и как может ныне помочь Церковь Родине нашей? Быть может, тем, что будет способствовать восстановлению монархии и посадит опять на престол царя? Знаем, что недоброжелатели Церкви и духовенства такое подозрение приписывают нам и ставят в тяжкую вину, обвиняя нас как явных и скрытых контрреволюционеров.
Пусть успокоятся. Установление той или иной формы правления государства — не дело Церкви, а самого народа. Будет ли царь, будет ли конституция, будет ли президент Российской республики, это решит сам народ, а Церковь не связывает себя на веки определенным образом правления, ибо таковой имеет лишь относительное историческое значение. Церковь несет другое служение: она является и должна быть совестью государства… Возвратимся же к началу, к словам сегодня празднуемого святителя Ермогена: “Спасение Руси — от Церкви Православной”. Среди переживаемой русской жизнью разрушений Церковь одна выходила целой из пламени и вновь собирала воедино распавшееся на части народное тело. Подвергалась и она ударам тяжким, но «смерти не предал ее Господь».
Выделенная в проповеди патриарха Тихона мысль является, пожалуй, ключевой в плане взаимодействия Церкви и государства. Однако в самый момент Смуты донести это до каждого крайне сложно. Поэтому, чтобы не началась новая смута, не стоит бояться учиться на чужом опыте, в том числе и на польском.
Тут уместно вспомнить знаменитый «Круглый стол» между коммунистической властью и оппозиционной «Солидарностью» в феврале-апреле 1989 года. Во многом он стал возможен благодаря церковному посредничеству. А в новейшей истории России нельзя не вспомнить о мерах умиротворения, предпринимавшихся патриархом Алексием Вторым для недопущения эскалации насилия в дни противостояния между сторонниками президента и парламента тревожной осенью 1993 года.
Читайте также другие материалы о Казанской иконе Божьей матери и Дне народного единства здесь
Теги: 4 ноября: День народного единства Русская смута Русская смута Тема номера: «Возвращение русской смуты» Тема номера: «Возвращение русской смуты»
Углич и Смута в местной историографии
Углич — небольшой город на Волге. За более чем 1000-летнее существование он пережил немало радостных и трудных моментов, но особое место в летописи города занимает трагедия с царевичем Димитрием и её последствия, вошедшие в русскую историю под названием Смута.
Историками давно дано определение Смуты — это период в истории России, ознаменованный стихийными бедствиями, политическим и тяжелейшим социально-экономическим кризисами, гражданской войной и интервенцией.
Возведенный на трон Борис, рассматривался боярами как царь, который просто обязан был ограничить свою власть. Вместо этого, Борис попытался восстановить стиль правления ушедшей династии, но не справился с задачами, которые были поставлены перед ним. Неспособность правительства решить проблемы заставило народ задуматься о легитимности власти Годунова. Сомнения выразились в слухах о царевиче Дмитрии, который якобы оказался жив. И когда на границах Русского государства появилась армия Димитрия — это никого не удивило.
Углич принял Лжедмитрия I. Трудно было поступить по-другому, вот и Москва приняла, и синклит, и даже мать, Мария Нагая. Нельзя забывать, что после 1591 года, город подвергся жестокому наказанию: пытки, казни, ссылки, конфискация. «Годуновское разорение», так это событие вошло в хронику города, оставило город обескровленным и обессиленным.
В результате население Углича сократилось. Сократилось, если не исчезло, и число пассионарных граждан, так что год правления первого самозванца Углич пережил спокойно. Активная фаза развития событий начинается с появлением Лжедмитрия II.
Изучение Смутного времени в Угличском Верхневолжье можно условно разделить на два этапа. Дореволюционный и послереволюционный.
Дореволюционный
В 18 столетии начинаются попытки осмысления городской истории, на фоне возникновения интереса к историографии и истории России. Эти попытки приводят к появлению летописцев, более похожих на городские хроники, чем на летописи, но авторы их стараются выдержать стиль написания, заданный много столетий назад.
Поскольку в Угличе были устойчивые традиции книжной культуры, то её возобновление не составило большого труда.
За перо берутся купцы и монашествующие, которых интересует прошлое, ибо прошлое это — здесь и рядом: предания и легенды, разорённые здания и храмы, братские могилы и остатки укреплений.
В ризницах монастырей — чудом сохранившиеся летописи.
На рубеже XVIII–XIX веков и появляется в Угличе такое произведение как Угличский летописец.
Поскольку существует несколько редакций текста, то не будет большой смелостью предположить существование некоего протографа. Время появления городских летописцев необходимо для освещения нашего вопроса.
Исследователи установили время появления «градских хроник». Это 70-е годы XVIII века. Время написания угличского Протографа предлагаем ограничить периодом между 1773 и 1777 годами, опираясь на подсказки в тексте. Так, в Предисловии Угличского Летописца, определяемого как Тороповский, упоминается «История» Василия Татищева. Известно, что второй том его сочинения, где описана начальная история России, вышел в 1773 году.
В тоже время, в Летописце, в главе «О пространстве Углича до разорения Годунова и польского», сказано, что Богоявленский монастырь «ограждён ныне деревянною стеною, которая отчасти развалилась». Известно, что каменную стену в обители стали строить в 1777 году.
Таким образом, можно предположить, что время написания протографа укладывается во временные рамки от 1773 до 1777 годов.
Редакции
Протограф Летописца стал основой для новых списков. Уже в XIX веке появились их первые публикации: в 1867 году в Ярославских епархиальных ведомостях, и в 1890 году в трудах Ярославской губернской учёной архивной комиссии, с общей характеристикой Андрея Титова. В 1911 году по инициативе Угличского Богоявленского монастыря вышло отдельное издание ещё одного списка.
В книжном фонде угличского музея хранится книга, написанная в 1820 году. Монах Угличского Алексеевского монастыря Авраамий преподнес её белице Богоявленского монастыря Елизавете — собственноручно переписанный Летописец и оформленный по всем правилам древнерусского написания.
Ещё один вариант, вернее отрывок, летописца находится в сборнике, созданном Павлом Матвеевичем Суриным — угличским купцом. В сборнике 190 листов, на 2-36 листах помещён Угличский летописец:
— Списывал всю сию книгу угличской купец Степенной Гражданин Павел Матвеев Сурин собсвенноручно из разных древних рукописных и печатных книг // списал в 1872 году в марте месяце / Павел Матвеев Сурин.
Все редакции повторяют основные моменты истории города. О Смуте рассказывают подробно.
Прежде всего они обращают внимание на ход интервенции: осада, разорение, последствия. В Летописце указываются географические привязки — откуда и как пришел противник, — а также на его тактику и стратегию. Указывается число людей, оборонявших город, число нападавших, и, конечно, подробно разбираются итоги нашествия.
Автор использует сильнейшие эпитеты и сравнения. Город у него был «цветущим», «многонародным», «многочадным», «преименитым». А вот противники: «злочестивые полские люди». Это не просто эмоциональные эпитеты, подобным приёмом решалась задача осмысления и анализа событий, давались оценки.
Таким образом, мы можем сказать, что первые сведения по истории города и Смуты до нас дошли благодаря безымянному сочинителю протографа Летописца, а затем, переписчики — старообрядец Торопов, монах Авраамий, купец Сурин и другие — подхватили эту благородную традицию. Главная цель летописца — сохранение событий в памяти потомков была достигнута, а также были заложены основы местной истории и историографии.
В 1844 году вышла в свет «История города Углича» Фёдора Харитоновича Кисселя. Написанная в жанре сентиментализма, «История» увлекает легкостью слога, захватывающей манерой повествования, восхищением подвигами древнего города. Несомненная заслуга Кисселя в том, что история Углича стала доступна и интересна широкому кругу горожан.
Тему Смуты автор обойти, конечно, не мог. Он подробно останавливается на ходе битв, выделяет их количество, описывает осаду и падение окрестных монастырей. Рассказывает о сожжении угличанами близких к крепости строений, дабы те не служили защитой полякам при нападении. Пишет он и о хитростях врага, посылающего грамоту «от имени какого-то Яна». Кто этот Ян — Киссель не знает.
Это знает Леонид Фёдорович Соловьёв, написавший «Краткую историю города Углича». При написании своего исследования Соловьёв использовал «Дневники Яна Сапеги», поэтому в отличие от предшественника, назвал фамилию — Очковский.
Пан Очковский захватил город и принудил угличан платить дань.
Градоначальники Лжедмитрия II, посланные в Углич, Волконский и Головченков даже не были допущены в город этим самым Очковским.
Менее эмоциональная, но более подтвержденная документами «Краткая история» повествует о том, как Углич переходил из рук в руки, то к интервентам, то к угличанам.
Киссель не упоминал, но Соловьёв написал о том, что угличане присягнули Лжедмитрию II. Он уточняет, что присяга была дана под давлением и угрозами. В городе шли грабежи и надругательства над храмами, а уклонявшихся от дани горожан «публично казнили: «овеем языки, нос, уши и устне отрезая, жены же мучаша».
Царь Василий попытался в своём послании склонить угличан на свою сторону, напомнил, что царевич Димитрий был убит в Угличе, что его именем прикрылся Григорий Отрепьев, а «ныне и сами не ведаете кому крест целуете и что вас ляхи обманывают». Пишет Л.Ф. Соловьёв и о посещении Григория Федоровича Нагого со «священной пеленой (на которой было вышито изображение Димитрия) и грамотой для успокоения угличан».
Воодушевившись, угличане изгнали врагов.
Расплата за непокорность наступила быстро. Соловьёв указывает поляков, отряды которых «общими силами овладели Угличем». Захват осуществляли паны Лисовский, Стравинский, Шучинский. После очередного разгрома, «угличане опять клялись панам жить покорно».
В апреле 1609 года отряды под командованием Никиты Вышеславского вновь освободили город. Угличане встречали их «хлебом-солью», но в июне, к этому времени русские отряды выбыли к Калязину, поляки вновь осадили Углич. Это уже были Микулинский и Островский.
Обороной города командовали Елизар Корсаков, Богдан Неведрев, Богдан Нагин и Иван Лаптев. Соловьёв описывает угличские укрепления: окопы, валы, башни с бойницами. Обороняют город стрельцы царские и угличские, и жители города. Окрестные монастыри были разрушены, подгородные крестьяне бежали под защиту крепости.
Согласно Соловьёву самое мощное разорение Углича состоялось в январе 1611 года. Сожжёнными оказались и дома, и храмы, и посад, и непосредственно, сам город.
Именно с этими событиями всплывает имя Ивана Пашина — предателя.
В мае 1612 года город был освобождён отрядом под командованием Дмитрия Мамстрюковича Черкасского. «В мае 1612 года, для освобождения Углича, прибыл князь Дмитрий Мамстрюкович с отрядом, и он выгнал из города оставшихся ещё в нём поляков. Последние, удаляясь, разорили Дивногорскую пустынь, посетили монастыри в Городищах, Никольский и Архангельский и Ламскую Успенскую пустынь», — писал историк.
Дмитрий Мамрюкович был видным деятелем Смутного времени. Как и многие дворяне перешёл ко двору самозванца. Долгое время состоял при Лжедмитрии II. Но в 1612 году его имя упоминается вместе с именем Дмитрия Пожарского.
К сожалению, испытания Углича не закончились Остатки города в ноябре 1612 года сжёг пан Каменский. «По словам угличских летописей значится, что в Угличе и его окрестностях было убито до 20 тыс. народу», писал Л.Ф. Соловьев.
II период изучения Смуты — послереволюционный
Историография этого периода скудна и представлена немногочисленными документами, основывающихся всё на том же дореволюционном фонде.
В 1957 году в первом выпуске «Исследований и материалов по истории угличского верхневолжья» была помещена статья Николая Дмитриевича Русинова «Новые документы о польско-литовской интервенции начала 17 века в угличском верхневолжье». Н.Д. Русинов поместил в сборник «ещё не опубликованные и никем из исследователей не использованные сведения о польско-литовской интервенции начала 17 века в Угличском Верхневолжье».
Русинов имеет в виду фрагмент рукописи, который хранился когда-то в угличском филиале архива. Он даёт краткую характеристику этого фрагмента. Из неё видно, что это — 101 лист, содержащий 29 статью «О обновлении и обселении града Углича по литовском разорении». «Датировки лист нигде не имеет» — продолжает Русинов, — «почерк его — чёткая скоропись 17 века». В общем-то, на этом и заканчивается характеристика фрагмента. Далее идёт текст фрагмента, который совпадает с текстом Угличского летописца. Вывод, который напрашивается сам собой — в архиве хранился фрагмент ещё одной редакции Летописца.
В 1996 году появился печатный вариант, хранящегося в Ростове, в рукописном варианте Угличский летописец.
В 2003 году в угличском сборнике была опубликована статья Нины Егоровны Тюменцевой и Игоря Олеговича Тюменцева «Тушинцы и жители Угличского уезда в 1608-1610 гг».
Это документы, составляющие так называемый «дневник Сапеги», опубликованные ещё в XIX веке, но благодаря Тюменцеввм стали возможны широкому кругу читателей.
Документы включают в себя «отписки», «отписки с просьбой о помощи», и «грамота Лжедмитрия II». Адресат отписок — Ян Сапега, в большинстве случаев, и царь Василий Шуйский. Сапеге писали сам самозванец, русские перебежчики, игумен Калязинского монастыря и собственно польские паны.
Из этих жалоб и докладов выясняется, какая обстановка царила в период 1608–1610 годов в городе и округе.
На территории Углича царило двоевластие. От Сапеги на Угличе находился пан Очковский, от Лжедмитрия — стольники Владимир Волконский и Иван Головенков. И Лжедмитрий вынужден был обращаться к Сапеге, чтобы он своей властью урезонил этого пана.
Очковский самовольно собирал деньги, «конкурентов» в лице посланников Лжедмитрия терпеть не собирался. Он их «бил и хотел убить до смерти». Можно только представить состояние населения, вынужденного терпеть поборы от «царя» и польского ставленника. Причем деньги «царь» собирал «Полским людем».
В декабре 1608 года произвол Очковского продолжался. Жалоба на его действия поступила от Андрея Бедова, посланника Лжедмитрия в Пошехонье. Он был послан с целью «делать государевы запасы». Из жалобы следует, что в северных землях происходят бунты. Отправившийся в таборы с донесением о волнениях Бедов, был остановлен поляками и отправлен назад. Тогда Бедов отправляет своего человека, Суятку, с деньгами и припасами к отцу в Кашин. Суятка был задержан Очковским в Угличе и приведён к Очковскому «на двор».
Интересное замечание про двор. Что это значит? Ставка Очковского находилась в Угличе, в Кремле? Вероятно — да. Человека Бедова, Суятку, бросили в каменный погреб, в тюрьму, которая могла находиться только в Кремле.
3 марта 1609 года одиозного Очковского в Угличе не было. Городом управлял тушинский воевода Матвей Ловчиков. Без поддержки польских отрядов ему оказалось трудно удержать город в повиновении. Из поместий и вотчин приходили неутешительные новости. Ловчиков честно предупреждает:
— Толко не пожалуешь ратных людей не пришлешь, ино город Углеч изменники возмут вскоре.
Его прогнозы сбылись. В марте 1609 года противники самозванца победили и даже в мае 1609 года подошли к стенам Калязинского монастыря.
Дворяне, дети боярские, казаки и атаманы, под командованием Фёдора Унковского и Ивана Баклановского вышли сражаться с угличанами. И вновь ситуация меняется. Вновь тушинцы и польские люди дошли до Углича. Май 1609 года был очень трудным для горожан. Документ от 2 (12) июня называют имена воевод, защищавших город. Богдан Нагин, Иван Лаптев, Третьяк Сухово. Воеводы отписали Василию Шуйскому просьбу о помощи, так как в Заволжской стороне, в Псарейной слободе стояли отряды Унковского и Баклановского.
Между ними и угличанами шли локальные бои, пока перевес сил не стал в пользу угличан. Угличане смогли оттеснить нападавших к кашинскому рубежу.
Ситуация вокруг Углича оставалась очень серьёзная.
В письме к Шуйскому воеводы говорят о том, что им стало известно о выдвижении большого отряда, около 3 тысяч человек, к Угличу. Идут «черкасы и казаки, и литовские, и русские люди». В село Никольское Рожаловского стана Угличского уезда из Бежецка прибыл Михаил Кобылин с целью привлечения сторонников Лжедмитрия II. К нему потянулись «околные дети боярские и крестьяне» и целовали крест Лжедмитрию. В Бежецке формировались отряды для похода на Углич. Горожане постановили оставаться верными клятве, данной Василию Ивановичу Шуйскому, и постановили «город и острог не сдавать». В этом решении были едины и дворяне, и дети боярские, и посадские, и уездные — все защитники города.
В этом же документе фигурируют и изменники — угличане, которых удалось захватить во время одной из битв. Это — Иван Поскочин, Дмитрий Демьянов и иноземец Зиновий Козловский.
Знали угличане, что заключен договор со шведами и отправили грамоты с гонцами оповестить соседей о новом обстоятельстве.
Вывод
- Углич в начале XVII века был всложной ситуации. Приняв вместе с другими городами Лжедмитрия I, он какое-то время жил под его властью. При Лжедмитрии II город переходил из рук в руки, и значительное время находился под властью тушинцев и поляков.
- Польские наместники итушинцы грабили, бросали в тюрьмы, собирали непомерные налоги, чем вызывали протестные настроения у населения.
- Сторонники тушинцев, захватывая город, безподдержки поляков «усидеть» в городе не могли. Политические симпатии большинства угличан, всё же были на стороне Шуйского.
- Угличане активно сопротивлялись и старались сотрудничать с сопредельными Бежецком, Кашином, Калязином, Ярославлем.
Пожалуй, наиболее полной работой по этому периоду является книга Алексея Викторовича Кулагина «Осада Углича», создателя и владельца музея «Истории города Углича».
«Хотелось бы, подойдя объективно ко всем источникам, воссоздать истинную модель тех действительно важных и сыгравших поворотную роль в истории Углича событий», — такую задачу ставит перед собой автор.
Он проделал гигантскую работу, проанализировав большой объём литературы, начиная с текста Летописца, трудов историков XIX века и современных и, конечно, местных краеведов. А.В. Кулагин, едва ли не единственный автор, который собрал сведения и тщательно описал фортификационные сооружения, арсенал и гарнизон города. Его отсылки на документы, дополнены информацией современных военных историков. Так же Алексей Викторович остается единственным автором, который привлекает археологические сведения. Очень скрупулезно он выстраивает ход событий, и, что важно, упоминает о последствиях бедствий и разорений.
Задача нашей статьи заключалась в освещении Смуты в местной историографии. Надо признать, что материалов по этой теме не так уж и много. Основная база документальных источников сформировалась в дореволюционный период, и к ним можно отнести лишь «Архив Сапеги», а Летописец является таковым отчасти, поскольку написан в XVIII веке, но сохранивший некоторый фактический материал, например, монастырские летописи.
Современные краеведы, в основном, опираются именно на «Архив» и Летописец.
Свою задачу исследователи Смутного времени видели в описании событий, восстановлении хронологии, подсчёте единиц оружия и боеспособного населения. Это важные вопросы. Но пока нет работы, исследующей вопросы самосознания горожан в этот страшный период. За пределами научных интересов большинства исследователей остались изыскания по смене элит, когда старая аристократия оказалась неспособной организовать сопротивление, и в новых условиях проходит формирование нового сословия — дворянства. На наш взгляд, до сих пор целостной истории Смутного времени в Угличской историографии ещё нет и вопросы, которые необходимо решить требуют комплексного подхода и усилий всех региональных исследователей данного периода.
turmoil — Викисловарь
Содержание
- 1 Русский
- 1.1 Этимология
- 1.2 Произношение
- 1.3 Существительное
- 1.3.1 Синонимы
- 1.
3.2 Переводы
- 1.4 Глагол
- 1.5 Дополнительная литература
3.2 ПереводыАнглийский[править]
Этимология[править]
Неизвестно. Впервые упоминается в 1520 году. Возможно, от старофранцузского tremouille («бункер мельницы»).
Произношение
| Audio (US) | (file) |
Noun[edit]
turmoil ( usually uncountable , plural turmoils )
- Состояние большого беспорядка или неопределенности.
- Изнуряющий труд; беда; нарушение.
с. 1590–1591 , Уильям Шекспир, «Два джентльмена из Вероны», в Мистер Уильям Шекспир Комедии, истории и трагедии […] (Первое фолио), Лондон: […] Исаак Яггард и Эд [вард] Блаунт, опубликовано 1623, OCLC 606515358 , [Акт II, сцена vii]:
И там я отдохну, как после многих суматохи , / Блаженная душа в Элизиуме.
1918 , У[ильям] Б[абингтон] Максвелл, глава VII, в Зеркало и лампа , Индианаполис, Индиана: The Bobbs-Merrill Company, OCLC 4293071 :
Суматоха продолжалась — ни покоя, ни покоя. […] Было уже почти одиннадцать часов, и он снова вышел. На маленькой ярмарке, устроенной курганами торговцев, вечер, казалось, только начинался; и от нафтовых факелов резали глаза, мужские голоса резко скрежетали, а девичьи лица печалили.
Синонимы [Редактировать]
- Хаос, расстройство
Переводы [РЕДАКТИРОВАТЬ]
Глагол. ,
простое прошедшее и причастие прошедшего времени суматоха )- (устаревшее, непереходное) Быть обеспокоенным или сбитым с толку; быть в смятении.
1642 9 апреля0081
некоторые знатный софист лежит в поту и смятении под неизбежными и беспощадными делимами Сократа
- (устаревший, переходный) Беспокоить волнением; беспокоить; волноваться.
Полное собрание исторических, политических и прочих сочинений Джона Мильтона, […] , том I, Амстердам [на самом деле Лондон: sn], 1698, OCLC 926209975 , стр. 1:Дальнейшее чтение
Объяснение: что политические беспорядки в Северной Ирландии означают для сделки Brexit
ДУБЛИН, 3 фев (Рейтер) — Первый министр Северной Ирландии Пол Гиван подал в отставку в четверг в знак протеста против торговых правил после Brexit, на следующий день после того, как попытка одного из его коллег остановить некоторые проверки товаров, поступающих из Великобритании, вызвала гнев со стороны ЕС и Ирландия.
читать дальше
БОЛЬШЕ ПРОВЕРОК?
В рамках сделки по Brexit Великобритания согласовала с Европейским союзом документ, известный как протокол Северной Ирландии, целью которого является избежание политически спорных пограничных проверок между Северной Ирландией, управляемой Великобританией, и Ирландией, входящей в ЕС.
Но протокол фактически создал границу в Ирландском море для товаров, перемещаемых в провинцию из Великобритании, потому что он сохранил Северную Ирландию на едином рынке товаров ЕС.
Это разозлило пробританских профсоюзных активистов и побудило Лондон попытаться переписать сделку, на которую он подписался перед выходом из ЕС в 2020 году. попытаться переработать соглашение, вступившее в силу в прошлом году.
Приказ министра сельского хозяйства Северной Ирландии Эдвина Путса, который, по его словам, вступит в силу в ближайшие дни, распространяется только на агропродовольственные инспекции, в то время как другие проверки со стороны муниципальных и таможенных органов остаются в силе.
Торговые группы также сказали своим членам продолжать следовать текущим правилам, независимо от того, проверены они или нет. Директор консорциума розничной торговли Северной Ирландии Аодхан Коннолли сравнил ситуацию с автомобилистом, которому посоветовали застраховать свою машину, хотя шансы быть остановленным полицией были очень малы.
ПЕРЕГОВОРЫ ПО ПРОТОКОЛУ
Лондон и Брюссель месяцами вели переговоры, чтобы выйти из тупика по поводу протокола. ЕС предложил вдвое сократить таможенные документы и на 80% сократить чеки на продукты питания, но Великобритания хочет, чтобы они пошли дальше.
Министр иностранных дел Лиз Трасс, последний британский переговорщик по Brexit, заявила в прошлом месяце, что «необходимо заключить сделку», в то время как ее коллега, вице-президент Европейской комиссии Марош Шефкович, хочет достичь соглашения к концу февраля, прежде чем начнется кампания за Выборы в Северной Ирландии должны состояться в мае.
Официальные представители ЕС заявили в четверг, что приказ о прекращении некоторых проверок не способствовал этому процессу, в то время как Лондон заявил, что это высветило «серьезные проблемы» с протоколом.
Брюссель также заявил, что Лондон обязан соблюдать взятые на себя международные обязательства. В прошлом году ЕС начал так называемую «процедуру нарушения» против Великобритании за внесение подобных односторонних изменений в протокол, хотя и заморозил судебный иск, чтобы помочь текущим переговорам.
Министр иностранных дел Ирландии Саймон Ковени заявил в четверг, что эти переговоры продолжатся, несмотря на политические беспорядки в Белфасте, хотя мало кто из аналитиков ожидает прорыва до того, как участники переговоров отступят на шаг назад в связи с выборами в Северной Ирландии.
ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?
Пробританская Демократическая юнионистская партия (ДЮП), в настоящее время крупнейшая партия в региональной ассамблее, в течение нескольких месяцев угрожала сорвать проверки и разрушить администрацию по разделению власти, которая является ключевой частью 1998 мирное соглашение, положившее конец трем десятилетиям межконфессионального насилия в Северной Ирландии.