Смерть василия 3

Содержание

Болезнь и смерть Василия III. Василий III

Болезнь и смерть Василия III

21 сентября 1533 года Василий III вместе с женой и двумя сыновьями выехал из Москвы в традиционную богомольную поездку в Троице-Сергиев монастырь. 25 сентября он присутствовал на богослужениях в день памяти Сергия Радонежского. Отдав дань небесному, государь занялся земным и отправился в село Озерецкое на Волоке, где у него были охотничий домик и угодья для «государева прохладу». Прохладиться не получилось: ни с того ни с сего на внутренней стороне бедра, возле паха, появилась багровая опухоль размером с булавочную головку. Невнятная надежда, что великий князь просто натер промежность седлом, быстро улетучилась. Поднялась температура, начались боли, воспаление росло.

Историк А. Е. Пресняков, совместно с врачами изучивший информацию о болезни Василия III, пришел к выводу, что государь заболел гнойным периоститом в острой форме[262]. Периостит — воспаление надкостницы. Гнойная форма заболевания вызывается инфекцией и нередко поражает именно бедренные кости. Надкостница воспаляется, отслаивается, поражаются соседние ткани. Внутри них копится гной. Излечить болезнь, особенно в запущенной форме, можно только хирургическим путем. Иначе — гной попадает в кровь, возможно заражение крови и мучительная смерть. Больной конечности показан полный покой, чтобы не травмировать и без того расслаивающуюся кость.

Придворные медики ничего не знали ни о гнойных операциях, ни о покое. Вместо этого больной великий князь ездил из села в село, в надежде, что в дороге он забудется и боль пройдет. Из Озерецкого он поехал в село Нахабино Троицкого уезда под Москвой, оттуда — в село Покровское. 6 октября в честь Василия III тверской и волоцкий дворецкий И. Ю. Шигона дал пир в Волоколамске. Придворные с искренним энтузиазмом поднимали кубок за кубком за здоровье государя. Не помогло: после пира Василий III заболел настолько, что с трудом смог дойти до стоявшей во дворе «мыльни».

Государь решил не обращать внимание на болезнь и 8 октября собрался в волоколамское село Колпь на охоту. По его приказу туда были высланы ловчие, собаки, соколы. Превозмочь недуг не удалось: проехав две версты, Василий III чуть не упал с коня. Ослабевшего, измученного, испуганного государя отвезли обратно в Волоколамск. Туда прибыли врачи Николай Булев и Феофил, а также Михаил Глинский, который не преминул с умным видом дать несколько медицинских советов. Было решено лечить больного. К больному месту прикладывали пшеничную муку с пресным медом и печеный лук, что немедленно дало эффект: болячка воспалилась, «начала рдетися». Вскоре ее нарвало.

Две недели Василий III провел в Колпи в постели. Когда стало ясно, что ждать улучшения бессмысленно, он приказал нести его в Волоколамск. Нести на руках, на носилках, потому что перевозки на коне или в телеге он бы уже не выдержал. Василий III вообще-то своими победами заслужил, чтобы воины, дети боярские и княжата носили его на руках. Но все равно эта последняя процессия была горькой и печальной.

В Волоколамске, возможно из-за тряски при переходе, нарыв прорвался, и из опухоли вытекло много гноя («яко до полутаза и по тазу»). Наступила слабость, пропал аппетит. Василий III не мог заставить себя проглотить хоть ложку еды. Поняв, что дела плохи, он тайно приказал постельничему Я. И. Мансурову и дьяку Меньшому Путятину съездить в Москву и привезти завещания его отца и других Калитичей. Как образец. Надо было готовиться к смерти, а монарх даже в смерти себе не принадлежит. Нужно успеть отдать последние распоряжения.

Такие распоряжения могли быть обсуждены только коллективно — Василий III понимал, что у него уже не будет возможности проконтролировать их исполнение, вся надежда на соратников, душеприказчиков. Заседание узкого круга ближайших доверенных лиц состоялось у постели умирающего 26 октября. В нем участвовали дворецкие И. Ю. Шигона, И. И. Кубенский, князь М. Л. Глинский, бояре Д. Ф. Бельский и И. В. Шуйский, дьяк Меньшой Путятин. На встречу рвался князь Юрий Дмитровский, но его не пустили и приказали уезжать в Дмитров. Василий III хотел скрыть от удельного брата свою болезнь, опасаясь, как бы тот от близости вакантного трона не потерял бы голову и чего не учудил. Тайну вряд ли удалось полностью сохранить, но, так или иначе, Юрия не включили в число лиц, которые решали судьбу трона и династии. Следовательно, на него не делалось никаких ставок. Государь давно уже списал удельного правителя из числа тех, с кем можно иметь дело. Как тут не вспомнить горестную фразу начала правления Василия III, когда он сетовал, что братья в своих-то уделах по-человечески ничего не могут устроить, а туда же, лезут управлять всей Русью.

Какие решения были приняты на встрече — неизвестно. Есть свидетельства, что в октябре, перед совещанием с боярами, Василий III уничтожил старую духовную грамоту (1510 года). Значит, обсуждался вопрос о содержании новой. Но никаких подробностей мы не знаем.

6 ноября наступил кризис. Из раны ручьем тек гной, и вышел некий «стержень» длиной в несколько сантиметров. Видимо, из ноги с гноем и разложившимися тканями вышли части разложившейся надкостницы. Василию III на время полегчало, но тут опять вмешались врачи. Новый доктор, Ян Малый, решительно приступил к лечению воспаленных тканей мазями, от чего воспаление сделалось еще больше. Увы, медицина XVI века успешно боролась не с болезнью, а с остатками великокняжеского здоровья.

У постели Василия III вновь собрались советники, участники совещания 26 октября. К ним присоединились дьяки Е. Цыплятев, А. Курицын, Т. Раков. Решено было более не уповать на докторов, а надеяться на чудо. Для этого отвезти больного в Иосифо-Волоколамский монастырь и молиться о его выздоровлении. 15 ноября Василия III, обвисшего на руках князей Д. Курлятева и Д. Палецкого, втащили в Успенский собор обители, где он слушал последний в своей жизни молебен в некогда любимом и почитаемом монастырском храме. После этого почти неделю Василия III в специальной повозке, с частыми остановками везли до Москвы. 21 ноября он прибыл в село Воробьево. От москвичей и иностранных дипломатов болезнь продолжали скрывать.

23 ноября 1533 года Василий III последний раз въехал в Кремль. В тот же день прошло совещание с участием удельного князя Андрея Старицкого, бояр В. В. Шуйского, М. Ю. Захарьина, М. С. Воронцова, тверского дворецкого И, Ю. Шигоны, казначея П. И. Головина, дьяков Меньшого Путятина и Ф. Мишурина. Позже пригласили князя М. Л. Глинского, бояр И. В. Шуйского и М. В. Тучкова. Именно 23 ноября на этом совещании и были согласованы основные пункты духовной грамоты Василия III и составлено его завещание.

Оно до нас не дошло. Мы можем только предполагать, о чем шла речь, и реконструировать некоторые бесспорные положения. Наследником престола, великим князем и государем всея Руси объявлялся Иван IV Васильевич, которому исполнилось три года. Удельным князьям, Юрию Дмитровскому и Андрею Старицкому, предписывалось покориться этой монаршей воле. При этом тон в отношении Юрия (который в конце ноября прибыл в Москву со своими детьми боярскими в надежде как-то поучаствовать в дележе власти) должен был быть более категоричным и жестким, в адрес лояльного Андрея Старицкого — помягче.

Традиционно великие князья московские в своих завещаниях опять делили Русь между Калитичами, раздавали и перераспределяли новые уделы. То есть по идее в духовной должны быть очерчены владения братьев Василия III — Юрия и Андрея, и его младшего сына Юрия. Поскольку текста нет, мы может восстанавливать эти уделы только гипотетически, по факту выделения. В отношении Юрия Дмитровского это невозможно — ему ничего не успели выделить, арестовав вскоре после смерти Василия III. Андрей Старицкий в дополнение к своим старицким владениям, сохраненным в неизменном виде, получил Волоколамск. Юрий Васильевич, которому только что пошел второй год, стал правителем Угличского удела.

Главная интрига завещания Василия III, над которой ломают голову историки, — кому же он реально передал власть в стране, в которой официальный правитель, великий князь Иван Васильевич, оказывался младенцем на троне. Понятно, что трехлетний ребенок править не мог. А кто правил? И был ли приход к власти жены Василия III Елены Глинской исполнением последней воли Василия III или же узурпацией?

Официальная Воскресенская летопись, наиболее близко предстоящая описываемым событиям (создана в 1540-х годах), на сей счет выражается ясно и недвусмысленно: государь «приказывает великую княгиню и дети своя отцу своему Данилу митрополиту, а великой княгине Елене приказывает под сыном своим государьство дръжати до возмужениа сына своего»[263]. Однако автор Псковской Первой летописи утверждает, что Василий III велел до пятнадцатилетия великого князя блюсти его «своим бояром немногим»[264].

Большинство историков придерживаются мнения о передаче Василием III властных полномочий не Елене Глинской, а боярскому регентскому совету. Главным аргументом в пользу этой точки зрения служит то обстоятельство, что в Повести о болезни и смерти Василия III подробнейшим образом расписаны участники всех совещаний, бывших у постели умирающего государя. Именно на этих встречах решалась судьба страны. Но в них первична роль бояр-советников. Елена в них или вообще не участвовала, или играла роль статиста.

Что же касается персонального состава этого совета, то единства мнений здесь нет. Очевидно, что это были лица из числа тех, кто принимал участие в совещаниях у смертного одра Василия III. Но вот сколько было таких лиц? (Историки говорят о «семибоярщине», «десятибоярщине» или, напротив, о двух-трех особо доверенных людях.) И кто входил в их число? Как показал историк М. М. Кром, наиболее предпочтительными выглядят кандидатуры М. Л. Глинского, М. Ю. Захарьина и И. Ю. Шигоны[265]. Опекуном малолетнего великого князя Ивана стал митрополит Даниил.

Летопись рисует нам драматические моменты последних часов государя, его прощания с супругой. Елена кричала и плакала, и государь, сам дико, до криков, страдавший от боли, даже не смог сделать ей последнего напутствия, но «отослал ее сильно». Поцеловал на прощание и велел уходить. Она не хотела, упиралась, но ее увели. Василий III скончался в мучениях в ночь с 3 на 4 декабря 1533 года. Перед самой кончиной он принял монашеский постриг с именем Варлаам. Похоронен в родовой усыпальнице Калитичей — Архангельском соборе Московского Кремля.

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

history.wikireading.ru

Смерть русского царя Василия третьего |

При Василии III на Руси установился долгожданный порядок, татарское иго и княжеские междоусобицы остались позади. Василий присоединил к своим владениям древние русские земли Пскова, Рязани, Смоленска. В стране продолжалось небывалое по размаху строительство каменных зданий – Архангельского собора в Кремле, церкви Вознесения в селе Коломенском; в Коломне против набегов татар был построен огромный кирпичный кремль с 17 мощными башнями, мало чем уступавший Кремлю московскому. В память о присоединении Смоленска к объединявшейся русской земле на Девичьем поле под Москвой поднялся золотыми крестами грандиозный Новый монастырь, известный теперь как Новодевичий.

Первое знамение о царе Василии III

И тут поднялось солнце поутру ущербным, верх его был как бы срезан. А потом стало солнце убывать и уменьшалось до трети, и стало, как ладья, а потом снова прибыло. «Ну и что? – скажем мы, сегодняшние, — обыкновенное затмение и любопытное зрелище». А тогда пошел на Руси разговор, что не к добру это, надо ждать изменений в государстве. Но что за беда стоит на пороге?

Случилось это немногим раньше, было бы понятно. Татарин приходил. Явился из Крыма с огромным войском. Пока воеводы собирали в Коломне русскую рать, «безбожные» окружили Рязань, сожгли вокруг города все волости и посады, всех людей побили и в плен увели и шли приступом на стены, но были с большим уроном отбиты и город им взять не удалось. Русская рать пришла из Коломны и отогнала их. Князь Телепнев-Овчина тоже с войском перешел Оку, ударил на татар, но те отступили и хитрым маневром заманили князя в ловушку, где русская рать была почти вся побита. Но подоспела подмога и под угрозой окружения татары бежали, и догнать их не удалось.

Великий князь московский прямого участия в военных действиях не принимал, ставка его находилась в селе Коломенском под Москвой, но он много разъезжал, готовясь встретить врага на подступах, тот после Рязани направится к Москве. Когда же угроза миновала, князь выехал в Троецкий монастырь помолиться в день памяти Сергия Чудотворца (8 октября по н. ст.) за избавление Руси от врагов. С ним поехала и семья: Елена, вторая жена, красавица из литовского рода Глинских (частью и татарской крови – род происходил от Мамая), и два малолетних сына, Иван, ставший в последствии царем Иваном Грозным, и Юрий (а эти, таким образом, были потомками обоих военачальников, сошедшихся полтора века назад на Куликовом поле – и Дмитрия Донского, и Мамая). Из Троицы княжеская семья направилась в Волок Ламский, нынешний Волоколамск.

И вдруг – знамение для российского царя Василия 3 на новую беду.

Остановка в пути

Тут по дороге пришлось князю задержаться в своем селе Озерецком, что и сейчас стоит на полпути между Сергиевым Посадом и Дмитровом. Причина для остановки была вроде бы пустяковая – мала болячка, возникшая вдруг на левом бедре, на сгибе, как раз в том месте, где кончается лошадиное седло. Величиной была болячка всего-то с булавочную головку, но цвет у нее был багровый и болела нестерпимо.

Но в Озерецком легче не стало. Поехали дальше и до Волока добирались целых три дня: ехать подолгу верхом князь был не в состоянии. Но и показать, что поддается болезни, не хотел и велел организовать большую государеву охоту: с ловчими и собаками, в сопровождении детей боярских и брата, Андрея Ивановича. Однако вернуться с охоты в Волок он уже не смог, приехал в глухое лесное село Колпь, что и сейчас стоит среди лесов, и здесь окончательно слег. Видя, что болезнь принимает серьезный оборот, Василий вызвал личных лекарей – Николая Немчина и Феофила, а для начала велел прикладывать к болячке муку пшеничную с пресным медом и печеных лук. От такого лечения болячка стала краснеть, появился малый прыщ, а в нем немного гноя. Две недели лежал князь в Колпи, а когда решил все вернуться в Волок, оказалось, что сесть на коня он уже не в состоянии, и дети боярские понесли его на носилках.

Второе знамение жизни царя Василия 3

В великой скорби и мучениях лежал князь в Волоке, гной из болячки не выходил, а боль была такая, как будто в тело воткнули раскаленную иглу; и не увеличивалась болячка, и не уменьшалась. Князь перестал есть и послал тайно своих верных людей за духовными грамотами отца своего и деда. Скрывал это Василий от всех: и от бояр, и от князей, от братьев своих и даже от жены.

А на Димитрия (8 ноября по н. ст.) опять было знамение: с неба падало великое множество звезд, словно из больших туч град или дождь пролились на землю. И видело это знамение множество людей и на Волоке, и в Москве, и по всей русской земле… Конечно, современный астроном резонно скажет, что, дескать, осенью Земля встречается с метеорными потоками и т.д. Но государь всея Руси понял это по-своему и призвал к себе для тайного совета верных людей – дворецкого Ивана Шигону да дьяка Путятина: он решил составить духовную грамоту, а по-нашему – политическое завещание.

Тайком, через Боровицкие

Тогда же ночью вышло из болячки огромное количество гноя – больше таза! А с гноем выполз, как змей, стержень – огромный, длинной более полутора пядей, а по-нашему – около 30 сантиметров!.. И хот еще не весь стержень вышел, князь повеселел. Но затем состояние его вновь ухудшилось, и все бояре и дьяки решили, что надо ехать из Волока в Иосифов монастырь к иконе Пречистой – молиться о выздоровлении. Василия ввели под руки в храм Пречистой Богородицы, и во время службы игумен и братия горько плакали, и бояре и все люди горько плакали, и жена Елена рыдала вместе с детьми.

Утром царя Василия III повезли в Москву. Теряя последние силы, Василий в пути все же совещался с боярами, как бы ему въехать незаметно, чтобы иноземные послы и купцы не проведали о государевой болезни.

На праздник Введения Пречистой (4 декабря по н. ст.) привезли его в село Воробьево, что стояло на берегу Москвы-реки возле нынешнего МГУ. Великий князь приказал мостить мост против Нового (ныне Новодевичьего) монастыря, так как лед на реке был еще тонкий. Срочно сделали мост, но как только на него вступили четыре вороных коня княжеской повозки, мост подломился и кони рухнули в Москву-реку. В повозку вцепились дети боярские и на руках ее удержали, но гужи у коней пришлось отрезать. И хоть гневался великий царь Василий 3 на строителей, но опалы на них не положил, а поехал на паром у Дорогомилова и въехал в Кремль через Боровицкие ворота.

«…я – не ваш!»

От раны стал идти тяжелый запах, как от мертвого: начались гангрена и заражение крови. Царь Василий III понял, что умирает. Верные дьяки набело переписали духовную, боярам давались последние наказы: о малолетнем сыне, великом князе Иване; о великой княгине Елене, о младшем сыне Юрии. Лекари были в отчаянии: их пациент умирал, а они были бессильны. Василий спросил Николая Немчина: «Брат Николай! Ты пришел из немецкой земли служить мне и видел мое тебе великое пожалование. Можешь ли облегчить болезнь мою?..». Знаменитый врач, настоящее имя которого было Николай Булев, приехал на Русь из города Любека и занимался медициной, астрологией, богословием. Между прочим, Булев добивался подчинения православной церкви Ватикану, а вслед за немецким звездочетом Штофгером он пророчил конец света на 1524 год. Ожидаемый потоп не наступил, но влияние Булева в придворных кругах от этого не уменьшилось. Почти 40 лет провел он на службе у князей московских. Николай ответил:

«Государь, я оставил отца и мать и землю свою, и верно тебе служил, и видел твое великое государево пожалование ко мне, и хлеб, и соль… Но разве можно мне сделать мертвого живым? Ведь я не Бог!».

Великий князь повернулся и сказал окружающим: «Братья, Николай уже понял, что я – не ваш!..».

Тогда под всеобщий плач великий князь благословил сына Ивана государством и великим княжением, а его мать – великой княгиней. Практичная Елена настояла на том, чтобы Василий благословил государством и сына Юрия. После этого умирающий пожелал лишь одного: постричься в монахи, и митрополит Даниил успел совершить обряд пострижения. Верный Иван Шигона увидел, как дух государя отошел, словно слабый прозрачный дымок. И просветлело лицо умершего, и как будто озарилось светом, и стал он белым, как снег.

Смерть царя Василия III

Государь всея Руси, великий князь московский Василий III, сын Ивана III и византийской принцессы Софьи Палеолог, умер в кремле в декабре 1533 года. Ему было 54 года. Возраст по тем временам не малый, но он был в расцвете сил, и смерть его была неожиданной, нелепой и казалось проявлением загадочного Промысла Божия. И хотя о том промысле вещали два небесных знамения, во исполнение же его был «послан» ничтожный маленький фурункул, который и прервал счастливое для Руси время княжения Василия III Ивановича.

И потянулась череда невзгод и несчастий. Конечно, трехлетний Иван Васильевич не мог править сам. Власть попала в руки его матери, Елены Глинской, которая оказалась столь властной и энергичной женщиной, что при ней попал в тюрьму и умер в заключении ее собственный дядя, князь Михаил Глинский, а также оба брата Василия III – великие князья Андрей и Юрий. Однако весной 1538 года Елена скоропостижно скончалась: современники были уверены, и нынешние историки с тем согласны, что она была отравлена. Фаворит Елены боярин Овчина-Телепнев-Оболенский был схвачен через неделю после ее смерти и погиб в тюрьме: по преданию, его задушили дымом. К власти пришел род бояр Шуйских, с которыми в последствии с полна рассчитался за мать самодержец Иван Грозный. О правлении же самого Грозного широко известно, и это особый разговор. Затем несчастное правление Бориса Годунова, убийство маленького Дмитрия, внук Василия III, Смутное врем, когда, казалось приходит конец Русскому государству… Лишь в 1613 году, ровно через 80 лет после смерти Василия III, наступит на Руси относительное спокойствие.

«От кон своего»

Но от чего же вдруг возникла смертоносная болячка у Василия III?

Все знают, что вещему князю Олегу волхв предсказал смерть от собственного коня. По сути, о том же вещали и два небесных знамения осенью 1533 года. Причиной неожиданной смертельной болезни великого князя московского тоже оказался его конь.

Известно, что причиной возникновения фурункулов часто является постоянное загрязнение кожи в сочетании с ее раздражением (трением). Именно поэтому фурункулы постоянно мучают кавалеристов и наездников – это их «профессиональное» заболевание. Заполучить фурункул на натертое седлом бедро царю Василию 3 было несложно, тем более, что этому предшествовали постоянные конные разъезды во время военной кампании против татар.

Удивительно другое: почему обычный фурункул привел к общему сепсису, заражению крови, гангрене у царя Василия III? Мало ли бывает у нас этих фурункулов – и ничего, живем, не умираем… Вероятно, сказалось отсутствие правильного лечения. Современный врач, скорее всего, быстро вскрыл бы абсцесс и выпустил гной, не допуска общего заражения тканей. Но лекари то ли не знали этого, то ли не решились на хирургическое вмешательство.

Приходится признать, что плохие приметы в истории России все же оправдываются…

С тегами: обучение просветление религия тело

ЭТО НАДО ПРОЧИТАТЬ

ЭТО НАДО ПОЧИТАТЬ

www.sudba.info

Рождение Ивана Грозного и смерть Василия III

Василий с нежностью относился к молодой жене, писал ей ласковые письма: «…Да послал еси к тебе в сей грамоте запись свою руку: и ты бы ту запись прочла, да держала ее у себя». Детей у молодоженов долго не было. Лишь 25 августа 1530 г. в 7‑м часу вечера Елена родила сына, которого назвали Иваном и крестили в Троице‑Сергиевом монастыре. «И была, – писал летописец, – в городе Москве великая радость…» Если бы москвичи заглянули в будущее, то они содрогнулись бы – ведь в тот день родился Иван Грозный! На радостях по поводу рождения первенца, а затем и второго сына – Юрия, Василий III основал церковь Вознесения в Коломенском. Эта церковь, поставленная на живописном изгибе берега Москвы‑реки, красива, легка и изящна. Даже не верится, что она возведена в честь рождения величайшего тирана в русской истории – столько в ней радости, стремления вверх, к небу. Это истинно застывшая в камне величественная мелодия, прекрасная и возвышенная.

Василий радовался рождению наследника. Сохранились его письма к жене, в которых он с беспокойством спрашивал о здоровье Ивана, у которого образовался нарыв на шее: «Ты мне прежде об этом зачем не писала? И ты б ко мне теперь отписала, как Ивана сына Бог милует, и что у него такое на шее явилось, и бывает ли это у детей малых? Если бывает, то отчего бывает, с роду ли или от иного чего? О всем бы об этом ты с боярынями поговорила и их выспросила, да ко мне отписала подлинно… обо всем отпиши… Да о кушанье сына Ивана вперед ко мне отписывай, что Иван сын покушает, чтоб мне было ведомо».

Но судьба не позволила Василию увидеть сына взрослым, а уготовила тяжкую смерть. Поздней осенью 1533 г. на охоте под Волоколамском он заболел. Неприметная поначалу ранка на его ноге вдруг разрослась в страшную, гниющую рану, из которой тазами выкачивали гной. По‑видимому, у князя был периостит – острое воспаление надкостницы. Лечение оказалось неудачным, вскоре началось общее заражение крови. Василий не падал духом, крепился, занимался делами. Узнав о болезни великого князя, приехал из Дмитрова брат князя, Андрей, но Василий, боясь за будущее сына, отослал его назад в Дмитров, где тот жил в своем уделе. Василий так спешил домой, что приказал, не дожидаясь ледостава, построить мост через Москву‑реку, чтобы попасть в Кремль. С трудом он переправился через реку и был тайно внесен во дворец.

23 ноября Василий III составил духовную грамоту в пользу 3‑летнего Ивана Васильевича, причастился и просил постричь его в монахи. В ночь с 3 на 4 декабря 1533 г. великий князь скончался. По словам летописца, «стоял близ него Шигона (Поджогин, тот самый, который ударил Соломонию. – Е. А.)и видел… что когда положили Евангелие на грудь, отошел дух его словно дымок малый. Люди же все тогда плакали и рыдали». Престол он передал 3‑летнему Ивану, а боярам во главе с дядей Елены Михаилом Глинским умирающий поручил опекать юного царя и его мать.

Правительница Елена Глинская

Сразу же после смерти Василия III среди бояр началась отчаянная борьба за власть. Опале были подвергнуты братья Василия III, Юрий и Андрей Ивановичи – бояре им не доверяли, хотя сразу после смерти Василия III они целовали крест и клялись «государства им под великим князем Иваном не искать». Князя Юрия схватили первым, посадили в башню, где он и умер «страдальческою смертью» от голода летом 1536 г. Первенство в Думе перешло к фавориту великой княгини Елены конюшему И. Ф. Овчине‑Оболенскому. Между ним и старшим регентом Михаилом Глинским произошла ссора. Герберштейн писал, что Глинского возмутило поведение племянницы, которая «стала позорить царское ложе» с Овчиной. Елена встала на сторону своего любовника, но в августе 1534 г. он был схвачен и заточен в тюрьму по обвинению в отравлении Василия III. Там он и умер в 1536 г. С этого момента Елена узурпировала власть, став регентшей при Иване IV. Сразу же она проявила себя как властная и честолюбивая правительница и постаралась избавиться от другого брата Василия III – Андрея Старицкого. Еще раньше он отказался целовать крест на верность Ивану IV и не поехал в Москву на поклон правительнице. В 1537 г., поняв грозившую ему опасность, удельный князь бежал в Новгород. За ним было выслано войско во главе с Овчиной, который обманом выманил князя Андрея в Москву, где его схватили и посадили в темницу «на смерть», – он умер от голода в глухом тесном железном колпаке, надетом ему на голову палачами. По всей Новгородской дороге стояли виселицы, на которых висели слуги Старицкого.

При Елене были завершены некоторые начинания ее мужа. Инициатива их исходила от старых советников – бояр Василия III, продолжавших заседать в Думе. Вокруг московского посада построили Китайгородскую стену, сплетенную из ивовых веток («кита») и заполненную землей – отсюда название «Китай‑город». Впервые в стране ввели и единую систему мер и весов. Но важнее всего оказалась денежная реформа – учреждение на всей территории Московской Руси единой монетной системы. Дело в том, что с ростом торговли наличных денег в обороте недоставало, в ходу была разновесная серебряная монета, появилось много фальшивомонетчиков. И хотя с ними боролись сурово (заливали им горло металлом из расплавленных фальшивых монет), в денежном хозяйстве требовалось навести порядок. И тогда было решено перечеканить всю наличную монету, взяв за образец новгородскую серебряную деньгу («новгородку»), получившую название «копейка», – на ней был изображен всадник с копьем. Чуть позже, в 1539 г., началась важная губная реформа – в управлении и судах на местах (в губах) судебную власть получили выбираемые миром из местных дворян губные старосты – своеобразные окружные судьи.

Сама правительница Елена умерла в 1538 г., оставив сына и страну в трудном положении – непрерывные набеги татар, распри бояр за власть и влияние. В начале нашего века скелет Елены Глинской, извлеченный из кремлевского склепа, был исследован криминалистами. Оказалось, что эта высокая по тем временам (165 см), рыжеволосая, молодая (примерно 25–27 лет) женщина была отравлена. При нормальном содержании ртути в тканях человека 0,05 мкг на грамм в останках Глинской обнаружено 55 мкг ртути на грамм ткани, т. е. в 1000 раз больше нормы. Фоновый уровень был превышен и по многим другим вредным для человека элементам: по свинцу (в 28 раз!), по мышьяку (в 8 раз) и по селену (в 9 раз).

studfiles.net

В ГОД 7041-й. СКАЗАНИЕ О ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ ВСЕЯ РУСИ ВАСИЛИИ ИВАНОВИЧЕ, О ТОМ, КАК ОН ЕЗДИЛ ОСЕНЬЮ В СВОЮ ВОТЧИНУ НА ВОЛОК ЛАМСКИИ ОХОТИТЬСЯ, И КАК ЗАБОЛЕЛ ОН ТАМ, И МОНАШЕСКИЙ САН ПРИНЯЛ, И СЫНА СВОЕГО ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА НА ЦАРСТВО БЛАГОСЛОВИЛ, И О ПРЕСТАВЛЕНИИ ЕГО, И О ПОГРЕБЕНИИ

Князь великий всея Руси Василий Иванович (все о правлении Василия III Ивановича) собрался ехать осенью в свою вотчину на Волок Ламский охотиться. И пришла к великому князю весть с Поля 12 августа, за три дня до Госпожина дня, что к Рязани идут безбожные татары крымские, царь Сап-Гирей и царевич Ислам с большим войском. Князь великий Василий Иванович сразу же послал за братьями своими — за князем Юрием Ивановичем и князем Андреем Ивановичем. И братья его быстро приехали к нему.

В то же самое время князь великий послал воевод своих из Москвы в Коломну, на Берег, к Оке: князя Дмитрия Федоровича Бельского, и князя Василия Васильевича Шуйского, и Михаила Семеновича Воронцова, и Ивана Васильевича Ляцкого; а князя Семена Федоровича Бельского, и князя Ивана Федоровича Овчину-Телепнева, и князя Дмитрия Федоровича Палецкого князь великий еще до получения этой вести послал в Мещеру. И теперь князь великий послал гонца за ними и приказал им сразу же возвратиться в Коломну вместе с войском; а наместником и воеводой в Коломне тогда был князь Иван Федорович Бельский.

И сошлись многие воеводы в Коломну, и с ними пришло много войска — дворян великого князя и детей боярских; а безбожные татары пришли на Рязань 15 августа, в пятницу, на Господин день, и посады у Рязани сожгли, и на приступ города шли, но города не взяли. В Рязани тогда был воевода князь Андрей Дмитриевич Ростовский и с ним дети боярские — рязанцы. А безбожные татары жгли все, и в плен уводили, и все волости вокруг города разоряли.

Князь великий Василий Иванович разослал по всем городам грамоты и гонцов и приказал одним людям идти к нему, а другим — на Берег, к воеводам, а сам князь великий с братьями своими, с князем Юрием и князем Андреем Ивановичем, и с воеводами выступил в пятницу, на Госпожин день, из Москвы против безбожных татар и, придя, остановился в своем селе Коломенском. Воеводы же великого князя с Берега послали за реку за людьми воеводу князя Дмитрия Федоровича Палецкого, а с ним дворян великого князя и детей боярских. И пришел князь Дмитрий Палецкий к Николе Заразскому на Осетр, и получил он известие, что крымские татары от того места верстах в десяти, в селе Беззубове. И тут выступил против них князь Дмитрий и победил их; и многих татар убили, а часть — живыми захватили и к великому князю отослали.

И тогда же, после Госпожина дня, 24 августа, в среду, было на небе знамение на солнце: когда солнце только начало подниматься, в первом часу дня, верх его был как будто немного срезан, и затем стало солнце убывать, от первого часа дня до третьего, и уменьшилось солнце до трети, стало как ладья, и только к пятому часу дня солнце прибыло и стало таким, каким было вначале; на небе же было светло, не было ни облака. Люди, размышляя о виденном, говорили себе, что будет изменение какое-то в государстве. Лето тогда было сухим, и в разных местах курился дым от пожаров.

Тогда же воеводы великого князя с Берега послали за реку князя Ивана Федоровича Телепнева-Овчину, воеводу, а с ним дворян великого князя и детей боярских; князь же Иоанн доехал до передовых разъездов татарских, и одолел их, и уничтожил. Татары же побежали и, увлекая за собой наших людей, столкнули их с многочисленным войском; и тут князя Ивана с нашими людьми разгромили. А татары без промедления прочь пошли из Русской земли, ожидая за собой большой погони. Воеводы же великого князя преследовали их, но не догнали и назад вернулись. Князь же великий всея Руси Василий Иванович поехал к Москве из Коломенского и был в Москве, а братьев своих — князя Юрия и князя Андрея — отпустил в их вотчины, в уделы. А сам князь великий собрался ехать в монастырь живоначальной Троицы и к преподобному чудотворцу Сергию-игумену. Поехал князь великий всея Руси Василий Иванович с великою, княгинею и со своими детьми, с князем Иваном Васильевичем и с князем Юрием Васильевичем, к живоначальной Троице и к преподобному чудотворцу Сергию помолиться в день памяти чудотворца Сергия; и тут князь великий молился, и праздновал память чудотворца, и молебны слушал.

И от Троицы князь великий поехал с великою княгинею и с детьми в свою вотчину, на Волок Ламский, охотиться. Поехал же князь великий к Волоку в свое село Озерецкое и тут начал недомогать. Появилась у него маленькая болячка на левой стороне, на бедре, на сгибе, около нужного места, размером с булавочную головку; корки на ней нет, ни гною в ней нет, а сама багровая. И оттуда приехал князь великий в село Нахабное; из Нахабного же поехал с трудом, страдая от боли, в Покровское-Фуниково, и тут праздновал праздник Покрова святой богородицы, и оттуда поехал в свое село Покровское, находился там два дня, на третий же день с трудом приехал на Волок; это было в воскресенье после Покрова. И в тот же день был пир в честь великого князя у Ивана Юрьевича Шигоны, дворецкого тверского и волоцкого.

Утром же, в понедельник, князь великий с большим трудом дошел до бани, с большим трудом за столом сидел в спальных покоях.

Утром же, во вторник, была погода хорошая для государевой охоты, и послал он за ловчими своими: за Федором Михайловичем, сыном Нагова, да за Борисом Васильевичем, сыном Дятлова, да за Бобрищем-Пушкиным, и хотел охотиться несмотря ни на что. И поехал в село свое Колпь, страдая от боли, его охватившей; по дороге в это село охотились мало. Когда же приехал в Колпь, то, хотя и сидел за столом с трудом, послал за братом своим, за князем Андреем Ивановичем, звать его на охоту к себе; князь же Андрей скоро приехал к нему. Тогда князь великий с большим трудом выехал с князем Андреем Ивановичем на поле, с собаками; и поездили немного, отъехали только две версты от села и вернулись в Колпь. И когда сидел он за столом с братом своим, с князем Андреем Ивановичем, совсем не стало у него сил; и с тех пор стол ему не накрывали, но ел понемногу в постели.

И распорядился великий князь Василий Иванович позвать для лечения болезни своей князя Михаила Львовича Глинского и своих докторов — Николая Люева и Фефила, а для начала велел прикладывать к болячке муку пшеничную с пресным медом и печеный лук, и от этого болячка начала краснеть; он же еще больше начал прикладывать, и появился на болячке как будто небольшой прыщ, и появилось в ней немного гною. Жил князь великий в Колпи две недели.

Захотел князь великий ехать на Волок, но не мог ехать на коне, и понесли его на носилках пешком дети боярские и княжата. И приехал князь великий на Волок.

А из болячки гною мало сочилось, корки на ней не было, рана же была такой, как будто в нее что-то воткнуто: и не увеличивается она и не уменьшается. И велел князь великий прикладывать мазь к болячке, и начал из болячки идти гной, сначала немного, а потом больше: до полутаза и по целому тазу. И был князь великий в скорби и в болезни тяжелой, тогда и в груди у него была сильная тяжесть. Ради облегчения использовали горшки трехдневные и семянники, и от этого опустилась тяжесть вниз, но боль была мучительной. И с этого момента не принимал великий князь пищу, перестал он есть.

Тогда послал он тайно к Москве стряпчего своего Якова Мансурова и дьяка своего введенного Григория Никитина, сына Меньшого Путятина, за духовными грамотами деда своего и отца и запретил говорить об этом в Москве и митрополиту и боярам. Яков же Мансуров и Меньшой Путятин скоро вернулись из Москвы и втайне привезли духовные грамоты деда его и отца его, великого князя Иоанна; скрывал это великий князь от всех людей: и от великой княгини, и от братьев своих, от князя Юрия и от князя Андрея, и от бояр своих, и от князя Михаила Львовича Глинского. Так и до Москвы князь великий доехал, и не знал об этом никто, кроме Шигоны и Меньшого Путятина.

В ночь же с пятницы на Дмитриевскую субботу было знамение: с неба падало множество звезд, как будто из больших туч град или дождь пролился на землю; и видело это небесное знамение множество людей и в Москве, и на Волоке, и по всей Русской земле.И тогда же в субботу, накануне Дмитриева дня, в шестом часу ночи повелел Меньшому Путятину тайно принести духовные грамоты и допустил в думу к себе для совета о духовных грамотах дворецкого своего тверского Ивана Юрьевича Шигону и дьяка своего Меньшого Путятина. И начал думать великий князь, кого допустить в эту думу и кому приказать свой государев приказ. А бояре тогда были с великим князем на Волоке такие: князь Дмитрий Федорович Бельский, князь Иван Васильевич Шуйский, князь Михаил Львович Глинский, и дворецкие его — князь Иван Иванович Кубенский и князь Иван Юрьевич Шигона.

Тогда же пришел к великому князю брат его, князь Юрий Иванович; князь же великий скрывал от него свою болезнь. И недолго побыл у него, и отправил его великий князь в его вотчину, в Дмитров; он не хотел уезжать, но князь великий отправил его. Тогда же, накануне дня памяти чудотворца Варлаама Хутынского, ночью, у великого князя много вышло гною из болячки — больше таза, и стержень вышел из нее — размером больше чем полторы пяди, но вышел стержень еще не весь. Князь великий повеселел, надеясь на облегчение своей болезни, и послал в Москву за гетманом своим Яном. Ян скоро приехал и начал прикладывать к болячке обычную мазь; от Яновой мази опухоль немного уменьшилась.

Потом князь великий послал в Москву за старцем своим, за Мисаилом Сукиным: болезнь его была тяжелой. И послал за боярином своим, за Михаилом Юрьевичем. Старец же его Мисаил и боярин его Михаил Юрьевич быстро к нему приехали. И начал держать совет великий князь с боярами; а тогда у него были бояре: князь Дмитрий Федорович Бельский, князь Иван Васильевич Шуйский, Михаил Юрьевич, князь Михаил Львович Глинский, и дворецкие его: князь Иван Иванович Кубенский, Иван Юрьевич Шигона, и дьяки его: Григорий Меньшой Путятин, Елизар Цыплятев, Афанасий Курицын, Третьяк Раков. И начал думать князь великий, как ему ехать к Москве; и решил князь великий с боярами: ехать ему из Волока в Иосифов монастырь к Пречистой молиться. И тогда поехал князь великий из Волока в Иосифов монастырь к Пречистой молиться, заговенье начал в своем селе, на Буе-городе, и брат его Андрей Иванович был с ним.

Рано утром приехал в Иосифов монастырь к Пречистой молиться, Иосифа-игумена гробу поклониться. И встретили великого князя в воротах монастыря с иконами и кадилами игумен с братией, и со священниками, и со всем клиросом церковным.

Князь же великий из Колпи на Волок, а из Волока в Иосифов монастырь ехал в повозке и совсем не вставал с постели, все время лежал; и поворачивали его с одной стороны на другую, ибо обессилел он от тяжелой болезни, да и ел мало. И когда ехал из Волока в Иосифов монастырь, с ним вместе в повозке ехали князь Дмитрий Иванович Шкурлятев и князь Дмитрий Федорович Палецкий, чтобы переворачивать его во время пути.

Когда же приехал в Иосифов монастырь и встретил его игумен с братьею, тогда великого князя взяли под руки двое — князь Дмитрий Шкурлятев и князь Дмитрий Палецкий, и пошли к храму пречистой Богородицы. И когда в церкви дьякон начал ектенью творить за государя великого князя — не могли от слез говорить; игумен и братия горько плакали и милости просили у господа бога и пречистой его матери; великая же княгиня с детьми тут же стояла, и плакали они горько, моля пречистую богородицу о государевом здоровье; бояре же и все люди плакали и молили бога о государе. Князь же великий вышел из церкви и лег на одр: не мог он сидеть, обессилев от тяжелой болезни. И начали божественную литургию. Князь же великий на одре лежал на паперти церковной.

По окончании божественной литургии отнесли великого князя в келью; игумен уговаривал государя отведать угощения; князь же великий через силу отведал чуть-чуть. Затем князь великий послал брата своего, князя Андрея Ивановича, и своих бояр сесть за трапезу. И ночевал князь великий в Иосифове монастыре. Утром же князь великий поехал в Москву, а брата своего, князя Андрея, отпустил в его удел; и повезли великого князя в повозке; сидели у великого князя князь Дмитрий Шкурлятев и князь Дмитрий Палецкий; остановки же великого князя были частыми.

И начал в пути совещаться с боярами о том, что надо ему въехать в город Москву незаметно, так как было тогда в Москве много иноземцев и послов. И приехал князь великий в свое село Воробьеве на праздник Введения пречистой, и был в Воробьеве два дня, тяжко страдая от болезни и теряя последние силы.Тогда приехал к великому князю в Воробьеве навестить его отец его — Даниил-митрополит, а с ним владыка Вассиан Коломенский и Дософей, владыка Крутицкий, и архимандриты, и бояре великого князя, которые были в Москве: князь Иван Васильевич Шуйский, Михаил Семенович Воронцов, казначей Петр Иванович Головин, и многие другие дети боярские, которые не были с великим князем на Волоке. Все люди плакали и рыдали, видя великого государя, лежащего в немощи. Князь же великий повелел на Москве-реке у Воробьева, напротив Нового монастыря, мост мостить, ибо река тогда еще не крепко стала. И продолбили лед, и вбили столбы, и мост намостили. А городовыми приказчиками тогда были Дмитрий Волынский и Алексей Хозников и другие.

И утром на другой день, в воскресенье, поехал князь великий в славный город Москву. Как въехал он на мост, вновь наведенный (тогда у великого князя в повозке в оглоблях были впряжены четыре коня вороных), и как кони на мост вступили, тогда мост обломился, повозку же великого князя дети боярские удержали, а гужи у коней обрезали. И вернулся оттуда князь великий, досадуя на городовых приказчиков, но опалы на них не положил. Поехал князь великий на паром под Дорогомилово и въехал в славный свой город Москву через Боровицкие ворота, и внесли его в спальные покои. В тот же день приехал к великому князю брат его князь Андрей Иванович. И стал князь великий держать совет с боярами, а бояре у него тогда были: князь Василий Васильевич Шуйский, Михаил Юрьевич, Михаил Семенович Воронцов, казначей Петр Иванович Головин, и дворецкий его тверской Иван Юрьевич Шигона, и дьяк его Меньшой Путятин, и Федор Мишурин. И призвал их к себе великий князь и стал говорить о своем сыне, о князе Иване, и о своем великом княжении, и о своей духовной грамоте, и о том, как управлять царством после него, ибо сын его мал, только трех лет, на четвертый пошло.

И тогда князь великий приказал писать духовную свою грамоту дьяку своему Григорию Никитичу Меньшому Путятину, а в товарищах у него велел быть дьяку своему Федору Мишурину. Тогда же князь великий добавил к себе в думу для совета о духовной грамоте своих бояр — князя Ивана Васильевича Шуйского и князя Михаила Васильевича Тучкова; и князя Михаила Львовича Глинского прибавил, поговоря с боярами, потому что он в родстве с ним через жену свою, великую княгиню Елену. И тогда же вскоре приехал в Москву к великому князю брат его князь Юрий Иванович.

И начал с этими боярами совещаться князь великий и наказы давать: и о сыне своем великом князе Иване, и о великой княгине Елене, и о своем сыне князе Юрии Васильевиче, и о своей духовной грамоте.

И начал совещаться великий князь с отцом своим, митрополитом Даниилом, и с владыкою коломенским Вассианом, и со старцем своим Мисаилом Сукиным, и с отцом своим духовным Алексеем-протопопом о том, чтобы принять ему иноческий сан, ибо давно уже думал он о монашестве. И, когда еще был на Волоке, князь великий приказал старцу своему Мисаилу Сукину и отцу своему духовному Алексею: «Смотрите, старец Мисаил и протопоп Алексей, чтобы не случилось так, что вам меня в мирском платье придется в гроб положить. Даже если бы я был здоров, то и тогда сокровенное мое помышление и желание — постричься в иноки». И на Волоке уже князь великий велел старцу своему Мисаилу приготовить для него платье монашеское. Когда же он ехал к Москве, то по дороге призвал к себе дворецкого своего тверского Ивана Юрьевича Шигону и дьяка своего Меньшого Путятина, и начал им свой завет наказывать — о пострижении его, чтобы не положили его в гроб в мирском платье. И велел князь великий тайно служить в церкви Благовещенья, в приделе Василия Великого, благовещенскому попу Григорию; а на обедне тут были: владыка коломенский Вассиан, и Мисаил Сукин, и протопоп Алексей, и несли к великому князю дары владыка коломенский Вассиан и Мисаил Сукин.

В среду же, перед четвергом, князь великий тайно маслом освящался, и были тут владыка коломенский Вассиан, и Мисаил Сукин, и протопоп Алексей, и благовещенский поп Григорий; и не знал об этом никто.

И накануне воскресенья перед Николиным днем освящался маслом, уже не скрываясь, и велел служить в воскресенье в церкви Рождества святой богородицы отцу своему духовному Алексею-протопопу и благовещенскому попу Григорию; и нес Алексей-протопоп великому князю святые дары, а поп Григорий — дору. Вот как удивительно: до этого времени он не мог сам повернуться с той стороны, на которой лежал, но переворачивали его; а теперь велел, чтобы сказали ему, когда дары понесут, и себе велел принести кресло к постели; и поднялся сам князь великий (слегка поддержал его Михаил Юрьевич), сел в кресло, и принес к нему протопоп Алексей святые дары. Он же встал сам на ноги свои, и принял честные дары с честию, и прослезился; дору же и священного хлеба взял немного, и сладкой воды, и кутьи, и просфиры немного отведал, и лег в постель.

И призвал отца своего Даниила-митрополита, и братьев своих, князя Юрия Ивановича и князя Андрея Ивановича, и бояр своих всех (ведь тогда многие бояре съехались в Москву из своих вотчин, услышав о болезни государя). И стал говорить князь великий Василий Иванович отцу своему Даниилу-митрополиту и братьям своим, князю Юрию и князю Андрею, и всем боярам: «Вверяю сына своего Иоанна богу и пречистой богородице, святым чудотворцам и тебе, отцу моему Даниилу, митрополиту всея Руси; даю ему свое государство, которым благословил меня отец мой, князь всея Руси Иван Васильевич. Вы, мои братья, князь Юрий, князь Андрей, крепко держите свое слово, соблюдать которое вы клятвенно крест целовали, и договоры наши храните; и вы, братья моя, в государственных делах, в военных походах против недругов сына моего и своих держитесь вместе, чтобы была победа православных христиан над басурманами и латинянами. А вы, бояре и боярские дети и княжата, стойте вместе с моим сыном и братьями против недругов и служите сыну моему так преданно, как и мне служили».

Затем отпустил великий князь от себя митрополита и братьев своих, и оставил у себя всех своих бояр: князя Дмитрия Федоровича Бельского с братьями, и Шуйских князей. Горбатых и Поплевиных, и князя Михаила Львовича Глинского, и стал говорить им: «Знаете вы и сами, что от великого князя Владимира Киевского происходит наше государство Владимирское, Новгородское и Московское. Мы вам государи прирожденные, а вы наши извечные бояре. И вы, братья, стойте на том крепко, чтобы мой сын стал государем в своем государстве, и чтобы торжествовала в Русской земле правда. Да вверяю вам своих родственников — князя Дмитрия Федоровича Бельского с братьями и князя Михаила Львовича Глинского (ведь князь Михаил по жене моей мне родственник), чтобы были вы все вместе, все дел

story-ru.ru

Скончался Великий Князь Василий III Иоаннович :: Издательство Русская Идея

3.12.1533 (16.12). – Скончался Великий Князь Василий III Иоаннович

Правление Василия III

Василий III (25.3.1479–3.12.1533), Великий Князь Московский с 1505 г., старший сын Иоанна III и Софьи Палеолог – племянницы последнего византийского Императора. Продолжая политику своего отца по укреплению и централизации русских земель, Василий III включил в состав Московского государства последние полусамостоятельные русские княжества. В 1510 г. он упразднил вече в Пскове и вывез в Москву 300 семей псковичей вместе с вечевым колоколом, а в Псков прислал столько же жителей других городов. В 1514 г. отвоевал у Литвы древний Смоленск. В 1517 г. к Москве была присоединена Рязань, в 1522 г. – Новгород-Северская земля, также после побед над литовско-польским войском.

Войны с Литвой и Ливонским орденом, поляками и татарами в те времена были постоянными. В 1503 г. было заключено перемирие между Иоанном III и Великим князем Литовским, признавшим за Москвой право на владение Черниговом, Брянском, Путивлем, Гомелем и большей частью смоленских и витебских земель. Но перемирие было непрочным, ибо оставался еще под Литвою Смоленск. Военные действия возобновились в 1507–1508 гг., затем в 1512 г., когда в союзе Польшей и Литвой выступили крымские татары, против них было выставлено 100-тысячное русское войско с первыми отрядами «пищальников», вооружённых огнестрельным оружием. При осаде Смоленска в 1514 г. русские умело применили артиллерию, которая сыграла решающую роль при взятии крепости и города; в 1522 г. Литва признала его принадлежность к Москве.

В 1518–1522 гг. возобновилась оборонительная борьба с крымскими татарами и добавилась война с казанскими – из-за их постоянных набегов с уводом русских пленников. Потерпев поражение под Казанью, Василий III создал вблизи нее крепость Васильсурск, ставшую опорой в борьбе с Казанским ханством. В 1531 г. там при поддержке Василия III был посажен хан, лояльный Москве.

В царствование Василия III великокняжеская власть еще более приблизилась к значению царской, многие удельные княжества упразднялись, князья становились служилыми и, кроме своего титула, ничем не отличались от прочего боярства; принимались меры по ограничению привилегий княжеско-боярской аристократии. К концу княжения Василия III остались лишь два удела его младших братьев Юрия (Дмитров и Звенигород) и Андрея (Старица в Тверской земле и Верея на юго-западе). Прп. Иосиф Волоцкий называл Василия III «всея Русской земли государем». Именно в это время старец Филофей писал о преемственности Московской Руси от Византии как Третьего Рима и напоминал Василию III: «Един ты во всей поднебесной христианом Царь. Подобает тебе, Царю, сие держати со страхом Божиим. Убойся Бога, давшего ти ся, не уповай на злато, богатство и славу, вся бо сия зде собрана и на земли зде остают».

При Василии III усилились экономические и политические связи со странами Европы, которые видели в Московской Руси растущее могучее государство, с которым лучше не ссориться. Значительное развитие получила общерусская культура. По приглашению Василия III публицист, писатель и переводчик прп. Максим Грек покидает Афон и переезжает в Москву, чтобы привести в порядок греческие рукописные книги и проверить переводы литургических текстов с греческого языка на старославянский. Максим Грек выучил руский язык и внес большой вклад в русскую культуру как богослов и писатель. Сохранились его труды: нравственно-обличительные (“Стязание о известном иноческом жительстве”, “Беседа ума с душой”), поучительные (“Главы поучительные начальствующим правоверно”), полемические (против католиков, иудеев, язычников, магометан, лютеран, астрологов), философские и богословские трактаты, послания и переводы. Однако этот подвижник, причисленный впоследствии к лику святых, впал в немилость из-за критики одного некрасивого поступка Великого Князя.

Это была очень трудная проблема, омрачавшая царствование Василия III. Первый его 20-летний брак с боярыней Соломонией Сабуровой оказался бездетным, и остро встал вопрос о наследнике престола. С разрешения митрополита Даниила царскую жену постригли в монахини и отправили в ссылку в Покровский женский монастырь в Суздале, после чего Царь женился на Елене Васильевне Глинской и имел от нее двух сыновей: Иоанна и Юрия.

Умер Василий III неожиданно в возрасте 54 лет вследствие царапины во время охоты, которая привела к заражению крови. Умирая, он благословил на великое княжение трехлетнего сына Ивана IV Васильевича (Грозного), при котором первые годы правила его мать – Великая Княгиня Елена Глинская.

Известие о кончине в 1533 г. Василия Иоанновича произвело чрезвычайно глубокое впечатление: люди всех званий шли во дворец с великим плачем проститься с усопшим. Когда же вынесли его тело в Архангельский собор для погребения, то народный вопль заглушил звон кремлевских колоколов. «Дети хоронили своего отца, – говорит летописец, – называя его добрым, ласковым Государем».

«Василий имел наружность благородную, стан величественный, лицо миловидное, взор проницательный, но не строгий, казался и был действительно более мягкосердечен, нежели суров, по тогдашнему времени… Снискав любовь народа, он, по словам историка Иовия, не имел воинской стражи во дворце, ибо граждане служили ему телохранителями», – описывает Великого князя Н.М. Карамзин.

«В управлении государством Василий шел во всем по стопам своего великого отца, был верен заветам предков, и к концу его княжения было создано обширное Московское государство, обитатели коего верили, что оно является Третьим Римом, который, по пророческим словам старца Елизарова монастыря Филофея, не прейдет во веки и соберет под властью своих государей все остальные державы. И вера эта укреплялась сознанием, что русские люди строят свое государство на незыблемых основаниях. Они строили его на самодержавной власти своих государей, почитаемых ими превыше всего на земле, на горячей приверженности заветам отцов, «чтобы не перестала память родителей наших и наша и свеча бы не угасла», на своей крови, безпрерывно проливаемой ими за Родину, и на непоколебимой преданности Православию и любви к Богу, которому они возносили обильные и слезные молитвы в сооружаемых ими храмах, возводимых в ХV и ХVI веке преимущественно во имя Архистратига Михаила, дающего победу над врагами, и во имя Царицы Небесной – утешительницы всех тех, кому приходилось в многочисленных бранных делах того времени терять близких себе людей», – такую характеристику царствования Василия III дает историк А. Нечволодов.

Поделиться новостью в соцсетях

rusidea.org

Хроника умирающего «бога» (причины смерти отца Ивана Грозного)

Продолжая фантазии голливудских продюсеров можно сказать, что история жизни и смерти Великого князя Василия III уж точно тянет на звание «Иван Грозный. Начало». Увы и ах летописец выбрал другое название этой печальной истории, что не делает ее нисколько менее привлекательной. Подтверждение тому — толпы исследователей на протяжении последних двухсот лет уже вдоль и поперек изучили «Повесть о болезни и смерти Василия III». И это несмотря на то что фактически в отечественной истории этот Великий князь оказался «зажатым» между своими знаменитыми родственниками- отцом -Иваном III и сыном -Иваном Грозным. Наиболее примечательно это сочинение тем, что никогда еще в русских летописях не встречалось такого подробного натуралистического описания болезни «богоподобной» особы. Весьма вероятно это было сделано специально. Не развивая дальше тему дворцовых интриг и развернувшейся борьбы за власть после смерти князя, посмотрим на то, что оставил нам летописец глазами современной медицины. Хотя бы из банального любопытства- а не отравили(вариант- «залечили») ли Великого князя, что как полагают, произошло чуть позже с его вдовой и матерью Ивана Грозного — Еленой Глинской? Версия не такая уж удивительная, ибо по свидетельству сотрудника Московского кремля Т. Пановой в 15-16 веке яды на Руси были в большом почете[1]…

В переводе на современный русский эта история болезни выглядит примерно так (многоточия – удаленный мною текст):

Мужчина 54 года. Заболел 1 октября 1534 г. На сгибе бедра левой ноги, в области паха, появилась небольшая болячка размером с булавочную головку; «корки на ней нет, ни гною в ней нет, а сама багровая».

Езда на лошади больному стала даваться с трудом из–за боли. Через неделю- он уже не мог сидеть а только лежал в кровати. Есть мог немного.

Лечить начали с прикладывания к болячке пшеничной муки с пресным медом и печеного лука, от этого болячка начала краснеть; … «и появился на болячке как будто небольшой прыщ, и появилось в ней немного гною». Так продолжалось две недели.

Гной практически не выходил из болячки, «корки на ней не было, рана же была такой, как будто в нее что-то воткнуто: и не увеличивается она и не уменьшается». Стали прикладывать мазь к болячке, из нее пошел гной, сначала немного, а потом до полутаза и по целому тазу. Настроение у больного было подавленное и «тогда же и грудь ему сильно сдавило». Для облегчения использовали горшки трехдневные и семянники, и от этого «все опустилось вниз», но болезнь не отступала. С этого момента он практически перестал есть.

26 октября состояние больного до того ухудшилось что он переделывает свое завещание.

….5 ноября, ночью количество натекшего гноя уже превышало один таз, и из болячки вышел стержень — размером больше тридцати сантиметров, но не весь. Думая, что это признак выздоровления у больного улучшилось настроение. К тому же от новой мази опухоль немного уменьшилась… Он совсем не вставал с постели, все время лежал; и его переворачивать одной стороны на другую, потому, что сам он не мог уже это делать.

В конце концов, он перестал чувствовать боль; рана его не увеличивалась, но только запах от нее шел тяжелый и сочилась из нее жидкость, как из трупа.

Перед смертью больной перестал владеть языком, а затем его правая рука перестала подниматься.

Смерть наступила 3 декабря 1534 г. в полночь. После смерти он побелел, запах от раны исчез и более того стал приятным.

Первая реконструкция этой болезни была сделана еще в начале 19 века. Было высказано предположение что Василий III умер от вереда (фурункул)[2]. Судя по всему, медики не рассматривают версию с отравлением великокняжеской особы. Методы лечения пациента, а именно прикладывание печеного лука были обычны для лечения гнойников в средневековой Руси.

К сожалению, мы не знаем состав мази, которым обрабатывали «болячку». Но судя по ее действию, вряд ли она сделала пациенту хуже.

Любопытно, что врачи, которые лечили Великого князя, остались в живых после его смерти (еще в 15 веке такой исход лечения августейших особ заканчивался смертной казнью). Обвинения в отравлении тоже не последовало.

Это хоть и слабое, но все-таки подтверждение того факта что для того уровня медицины было сделано все что можно. И с этим все согласились.

С точки зрения современной медицины болезнь Василия III скорее всего была гнойным воспалением тазобедренного сустава (гнойный артрит)[3]. Лечение — через инъекции антибиотиков, а в запущенных случаях- хирургическое.

Также, учитывая летальность заболевания можно предположить что речь идет об одной из самых распространенных зараз Средневековья- туберкулезе. Как пример, смерть князя Василия Темного в 1462 году от туберкулеза легких («сухотной болести»). В случае с Василием III это был генерализованный туберкулез – костный, с натечником и туберкулезом легких (чахоткой).

Итого:

Обе вероятные болезни Василия III предполагают изменения в костях больного, что можно установить при эксгумации тела. Его гробница расположена в Архангельском соборе Московского Кремля среди могил прочих русских князей доромановской эпохи. Замурованность этого (как и остальных) захоронения потрясающая. Остается надеяться, что науке предоставится удобный случай установить истину…

Литература

[1] Т. Панова «Средневековая русь: яды как средство сведения счетов»

[2] Джунковский В. Всеобщий журнал врачебной науки. СПб., 1811

[3] Мирский, Марк Борисович. Медицина России X-XX веков.

new-guid.livejournal.com

Василий III (25 марта 1479

Василий III Иванович родился 25 марта 1479 года. Он был вторым сыном Ивана III, который стремился передать всю полноту власти по линии старшего сына. Поэтому он еще в 1470 году объявил своим соправителем и наследником своего сына от первого брака Ивана Молодого, который, однако, в 1490 году скончался.

Последовавшая за этим борьба за определение будущего престолонаследника закончилась победой Василия III. Сперва он был объявлен Великим князем Новгородским и Псковским, а в 1502 году Великим князем Московским и Владимирским и Всея Руси самодержцем, то есть стал соправителем отца.

После смерти Ивана III в октябре 1505 года Василий III беспрепятственно вступил на престол, получив по завещанию отца великое княжение Московское, право управления столицей и всеми ее доходами, право чеканки монеты, 66 городов и титул «Царя всея Руси».

Став во главе государства, Василий продолжил политику отца — «собирания земель», укрепления великокняжеской власти и отстаивания интересов православия в Западной Руси. Он с самого начала энергично боролся за централизацию государства, при нем к Москве были присоединены последние полусамостоятельные русские земли — Псков (1510), Волоцк (1513), Смоленск (1514), Рязанское (1521), Стародубское и Новгород-Северское (1522) княжества.

Во внешней политике Василий III, помимо борьбы за русские земли, также вел периодические войны с татарами Крымского и Казанского ханств, совершавших набеги на Москву. Дипломатическим приемом Василия по ограждению от нападений было приглашение татарских царевичей на московскую службу, получавших при этом обширные земли.

В отношении более далеких стран он проводил по возможности дружественную политику. Василий вел переговоры с Пруссией, приглашая ее к союзу против Литвы и Ливонии; принимал послов Дании, Швеции, Турции, индусского султана Бабура; обсуждал с Папой римским возможность унии и войны против Турции. Торговые отношения связывали Москву с Италией, Францией и Австрией.

В своей внутренней политике Василий III, для укрепления единодержавия, вел борьбу с родовитым боярством и феодальной оппозицией. За выступление против политики Великого князя в разные годы подверглись опале многие бояре и князья, и даже митрополит Варлаам. Василий принял меры к выводу остатков удельных властвований в новые места. Результат такой политики — быстрый рост поместного дворянского землевладения, ограничение иммунитета и привилегий княжеско-боярской аристократии.

Также Василий III отодвигал бояр от участия в решении государственных вопросов. «Советы» с Боярской Думой во время его правления имели в основном формальный характер: все дела решались царем лично или в контакте с немногими доверенными людьми. Однако сила традиции была такова, что на значимые места в войске и управлении царю приходилось назначать представителей боярства.

Время правления Василия III также ознаменовалось подъемом русской культуры, распространением московского стиля литературного письма, занявшего ведущее место среди остальных областных литератур. Тогда же сложился архитектурный облик московского Кремля, превратившегося в хорошо укрепленную крепость.

Василий был дважды женат. Первый его брак был устроен еще Иваном III в 1505 году. Жена — боярская дочь Соломония Сабурова. Поскольку этот брак был бесплоден, Василий (несмотря на протесты церкви) добился развода в 1525 году. Вторая его жена — княжна Елена Глинская, на которой он женился в 1526 году. В этом браке родились сыновья Иван (будущий Грозный) и слабоумный Юрий.

Скончался Великий князь Василий III Иванович 3 декабря 1533 года от заражения крови, вызванного нарывом на левом бедре, успев постричься под именем Варлаама. Он был погребен в Архангельском соборе московского Кремля. Своим наследником умирающий князь объявил трехлетнего сына Ивана, а регентами назначил бояр Д.Бельского и М.Глинского.