Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех. У меня при этом
Перестало бы сразу сердце биться:
Лишь тебя увижу, — я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстрый легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же –
Звон непрерывный..
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я
Но терпи, терпи: чересчур далеко
Все зашло…
(Пер, В. Вересаева)
На эти слова есть песня на музыку Давида Тухманова «Из Сафо» (альбом «По волне моей памяти» 1976) http://www.youtube.com/watch?v=RKsEfnLb1Fs
Недаром эту песню называли в древности «огненной». Сапфо стремится изобразить переживаемое человеком
Первые шаги в этом направлении были сделаны Архилохом. Сапфо описывает в приведенном стихотворении ощущения влюбленного. Если перемена в цвете лица, дрожь и даже жаркий пот могут быть замечены посторонним наблюдателем (как это свойственно в описании аффекта у Гомера), то ощущение внезапной немоты, звон в ушах и внутренний жар принадлежат к таким признакам конкретно-физическим, наблюдение и фиксация которых доступны уже только самому переживающему индивиду.
Если в эпосе любовь понимается только как физическое влечение, то Сапфо воспринимает ее как страшную стихийную силу.
Любовь потрясла мне душу, как ветер,
Обрушившийся на дуб на скале.
(Пер. В. Вересаева)
С этой силой смертному трудно бороться. Снова терзает меня расслабляющая члены любовь, сладостно-горькое чудовище, от которого нет защиты.
(Пер. Вяч. Иванова)
Если эпитет «расслабляющая
члены» восходит к древнегреческой
народной поэзии, характеризуя
полуобморочное состояние влюбленного,
то определение любви
как «сладостно-горького чудовища»
принадлежит самой Сапфо и свидетельствует
о важном шаге, сделанном греческой
поэзией на пути к пониманию внутреннего
мира человека.
В сохранившихся отрывках
стихов Сапфо преобладают мотивы
неразделенной любви, ревности, страдания.
Те, кому я
Отдаю так много, всего мне больше
Мук причиняют…
Иль кого другого ты любишь больше. Чем меня?
Обо мне же ты забыла…
Среди десяти книг сочинений Сапфо эпиталамии составляют целую книгу, хотя до нас дошли лишь обрывки фраз, отдельные стихи. Например, Сапфо прославляет жениха и невесту, желает им счастья
Эй, потолок поднимайте. — О, Гименей!
-Выше, плотники, выше! — О, Гименей!
Входит жених, подобный Арею
Выше самых высоких мужей!
С чем тебя бы, жених дорогой, я сравнила?
С стройной веткой скорей бы всего я сравнила.
Свадьба, жених счастливый, справлена, как мечтал ты.
Девушку ты имеешь ту, о какой мечтал ты.
(Пер. Вяч. Иванова)
Невеста оплакивает свое девичество:
-Невинность моя, невинность моя. Куда от меня уходишь?
Теперь никогда, теперь никогда к тебе не вернусь обратно!
(Пер. Вяч. Иванова)
Повторы, сравнения, весь эмоционально-художественный строй эпиталамиев Сапфо свидетельствует об их тесной связи с фольклорными истоками.
Сладкое яблочко ярко алеет на ветке высокой. —
Очень высоко на ветке; забыли сорвать его люди.
Нет. не забыли сорвать, а достать его не сумели.
(Пер. Вяч. Иванова)
В эпиталамиях, правда, встречаются и мифологические мотивы и образы (например, описание свадебного поезда Гектора и Андромахи и их встречи в Трое, входившее в состав более обширного эпиталамия), но, в целом, в них очевидно фольклорное влияние.
Гимны Сапфо не имели, по-видимому,
отношения к культу и носили субъективный
характер; их называли призывными
(κλητικοί), так как каждый обращен к
какому-либо божеству.
Характерным образцом может служить стихотворение «К Афродите». По форме это стихотворение построено как гимн: 1) с обрамляющими его призывами к божеству о помощи, 2) с перечислением эпитетов богини. 3) воспоминанием о ранее оказанном содействии. Содержание этого стихотворения составляет жалоба на неразделенное чувство. Оно выдержано в чисто фольклорной теме обращения к Афродите.
Сапфо
Сапфо
СБОРНИК СТИХОВ
в переводах разных авторов
ГИМН АФРОДИТЕ
Радужно-престольная Афродита,
Зевса дочь бессмертная, кознодейка!
Сердца не круши мне тоской-кручиной!
Сжалься, богиня!
Ринься с высей горних,— как прежде было:
Голос мой ты слышала издалече;
Я звала — ко мне ты сошла, покинув
Отчее небо!
Стала на червонную колесницу;
Словно вихрь, несла ее быстрым лётом,
Крепкокрылая, над землею темной
Стая голубок.
Так примчалась ты, предстояла взорам,
Улыбалась мне несказанным ликом…
«Сапфо! — слышу.— Вот я! О чем ты молишь?
Чем ты болеешь?
Что тебя печалит и что безумит?
Все скажи! Любовью ль томится сердце?
Кто ж он, твой обидчик? Кого склоню я
Милой под иго?
Неотлучен станет беглец недавний;
Кто не принял дара, придет с дарами;
Кто не любит ныне, полюбит вскоре —
И безответно…»
О, явись опять — по молитве тайной
Вызволить из новой напасти сердце!
Стань, вооружась, в ратоборстве нежном
Мне на подмогу!
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло…
(Перевод В.Вересаева)
* * *
Близ луны прекрасной тускнеют звезды,
Покрывалом лик лучезарный кроют,
Чтоб она одна всей земле светила
Полною славой.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Сверху низвергаясь, ручей прохладный
Шлет сквозь ветви яблонь свое журчанье,
И с дрожащих листьев кругом глубокий
Сон истекает.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Приди, Киприда,
В чащи золотые, рукою щедрой
Пировой гостям разливая нектар,
Смешанный тонко.
(Перевод В. Вересаева)
ПЕЩЕРА НИМФ
Вы сюда к пещере, критяне, мчитесь,
К яблоневой роще, к священным нимфам,
Где над алтарями клубится облак
Смол благовонных,
Где звенит в прохладе ветвей сребристых
Гулкий ключ, где розы нависли сенью
И с дрожащих листьев струится сонно
Томная дрема.
Там на луговине цветущей — стадо.
Веет ароматами трав весенних,
Сладостным дыханьем аниса, льется
Вздох медуницы.
Ты любила там пировать, Киприда,
В золотые кубки рукою нежной
Разливая нектар — богов напиток
Благоуханный.
(Перевод Я. Голосовкера)
К БРАТУ ХАРАКСУ
Если ты не к доброй, а к звонкой славе
Жадно льнешь, друзей отметаешь дерзко, —
Горько мне. Упрек мой — тебе обуза:
Так уязвляя,
Говоришь и пыжишься от злорадства.
Упивайся ж досыта. Гнев ребенка
Не преклонит сердце мое к поблажке —
И не надейся;
Оплошаешь. Старую птицу в петли
Не поймать. Дозналась, каким пороком,
Щеголяя, прежде болел, какому
Злу я противлюсь.
Лучшее найдется на белом свете.
Помыслы к иному направь. Поверь мне,
Ум приветливостью питая,— ближе
Будем к блаженным.
(Перевод Я. Голосовкера)
МОЛЕНИЕ К ГЕРЕ
Предо мной во сне ты предстала, Гера,
Вижу образ твой, благодати полный,
Взор, который встарь наяву Атридам
Дивно открылся.
Подвиг завершив роковой Арея
И причалив к нам от стремнин Скамандра,
Им отплыть домой удалось не прежде
В Аргос родимый,
Чем тебя мольбой, и владыку Зевса,
И Тиопы сына склонить сумели.
Так и я тебя умоляю: дай мне
Вновь, как бывало,
Чистое мое и святое дело
С девственницами Митилен продолжить,
Песням их учить и красивым пляскам
В дни твоих празднеств.
Если помогли вы царям Атридам
Корабли поднять,— заступись, богиня,
Дай отплыть и мне. О, услышь моленье
Жаркое Сапфо!
(Перевод Я. Голосовкера)
К АНАКТОРИИ
Конница — одним, а другим — пехота,
Стройных кораблей вереницы — третьим..
А по мне — на черной земле всех краше
Только любимый.
Очевидна тем, кто имеет очи,
Правда слов моих. Уж на что Елена
Нагляделась встарь на красавцев… Кто же
Душу пленил ей?
Муж, губитель злой благолепья Трои.
Позабыла все, что ей было мило:
И дитя и мать — обуяна страстью,
Властно влекущей.
Женщина податлива, если клонит
Ветер в голове ее ум нестойкий,
И далеким ей даже близкий станет,
Анактория.
Я же о тебе, о далекой, помню.
Легкий шаг, лица твоего сиянье
Мне милей, чем гром колесниц лидийских
В блеске доспехов.
Знаю, не дано полноте желаний
Сбыться на земле, но и долей дружбы
От былой любви — утоленье сердцу
Лучше забвенья.
(Перевод Я. Голосовкера)
ГОНГИЛЕ
……………….
Мне Гонгила сказала:
«Быть не может!
Иль виденье тебе
Предстало свыше?»
«Да,— ответила я,— Гермес —
Бог спустился ко мне во сне.
К нему я:
«О владыка,— взмолилась,—.
Погибаю.
Но клянусь, не желала я
Никогда преизбытка
Благ и счастья.
Смерти темным томленьем
Я объята,
Жаждой — берег росистый, весь
В бледных лотосах, видеть
Ахерона,
В мир подземный сойти,
В дома Аида».
(Перевод Я. Голосовкера)
* * *
Я к тебе взываю, Гонгила,— выйди
К нам в молочно-белой своей одежде!
Ты в ней так прекрасна.
Любовь порхает
Вновь над тобою.
Всех, кто в этом платье тебя увидит,
Ты в восторг приводишь. И я так рада!
Ведь самой глядеть на тебя завидно
Кипророжденной!
К ней молюсь я…
(Перевод В. Вересаева)
К ЖЕНЩИНАМ
Им сказала: женщины, круг мне милый,
До глубокой старости вспоминать вам
Обо всем, что делали мы совместно
В юности светлой.
Много мы прекрасного и святого
Совершили. Только во дни, когда вы
Город покидаете, изнываю,
Сердцем терзаясь.
(Перевод Я. Голосовкера)
* * *
Твой приезд — мне отрада. К тебе в тоске
Я стремилась. Ты жадное сердце вновь —
Благо, благо тебе! — мне любовью жжешь.
Долго были в разлуке друг с другом мы,
Долгий счет прими пожеланий, друг,—
Благо, благо тебе! — и на радость нам.
(Перевод Я. Голосовкера)
* * *
Мнится, легче разлуки смерть,—
Только вспомню те слезы в прощальный час,
Милый лепет и жалобы:
«Сапфо, Сапфо! Несчастны мы!
Сапфо! Как от тебя оторваться мне?»
Ей в ответ говорила я:
«Радость в сердце домой неси!
С нею — память! Лелеяла я тебя.
Будешь помнить?.. Припомни все
Невозвратных утех часы,—
Как с тобой красотой услаждались мы.
Сядем вместе, бывало, вьем
Из фиалок и роз венки,
Вязи вяжем из пестрых первин лугов,—
Нежной шеи живой убор,
Ожерелья душистые,—
Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.
Мирром царским волну кудрей,
Грудь облив благовоньями,
С нами ляжешь и ты — вечерять и петь.
И прекрасной своеи рукой
Пирный кубок протянешь мне:
Хмель медвяный подруге я в кубок лью…»
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Стоит лишь взглянуть на тебя,— такую
Кто же станет сравнивать с Гермионой!
Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно
Золотокудрой,
Если можно смертных равнять с богиней…
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Между дев, что на свет
солнца глядят,
вряд ли, я думаю,
Будет в мире когда
хоть бы одна
дева столь мудрая.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Словно ветер, с горы на дубы налетающий,
Эрос души потряс нам.
..
(Перевод В. Вересаева)
* * *
…Те, кому я
Отдаю так много, всего мне больше
Мук причиняют.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Венком охвати,
Дика моя,
волны кудрей прекрасных.
Нарви для венка
нежной рукой
свежих укропа веток.
Где много цветов,
тешится там
сердце богов блаженных.
От тех же они,
кто без венка,
прочь отвращают взоры…
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Эрос вновь меня мучит истомчивый —
Горько-сладостный, необоримый змей.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Издалече, из отчих Сард
К нам стремит она мысль, в тоске желаний.
Что таить?
В дни, как вместе мы жили, ты
Ей богиней была одна!
Песнь твою возлюбила Аригнота.
Ныне там,
В нежном сонме лидийских жен,
Как Селена, она взошла —
Звезд вечерних царицей розоперстой.
В час, когда
День угас, не одна ль струит
На соленое море блеск,
На цветистую степь луна сиянье?
Весь в росе,
Благовонный дымится луг;
Розы пышно раскрылись; льют
Сладкий запах анис и медуница.
Ей же нет,
Бедной, мира! Всю ночь она
В доме бродит… Аттиды нет!
И томит ее плен разлуки сирой.
Громко нас
Кличет… Чуткая ловит ночь
И доносит из-за моря,
С плеском воды, непонятных жалоб отзвук.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Дети! Вы спросите, кто я была. За безгласную имя
Не устают возглашать эти у ног письмена.
Светлой деве Латоны меня посвятила Ариста,
Дочь Гермоклида; мне был прадедом Саинеад.
Жрицей твоей, о владычица жен, величали Аристу;
Ты же, о ней веселясь, род наш, богиня, прославь.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Тело Тимады — сей прах. До свадебных игр Персефона
Свой распахнула пред ней сумрачный брачный
чертог.
Сверстницы, юные кудри отсекши острым железом,
Пышный рассыпали дар милой на девственный
гроб.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
У меня ли девочка
Есть родная, золотая,
Что весенний златоцвет —
Милая Клеида!
Не отдам ее за все
Золото на свете.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
И какая тебя
так увлекла,
в сполу одетая,
Деревенщина? . . . .
Не умеет она
платья обвить
около щиколки.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Срок настанет: в земле
Будешь лежать,
Ласковой памяти
Не оставя в сердцах.
Тщетно живешь!
Розы Пиерии
Лень тебе собирать
С хором подруг.
Так и сойдешь в Аид,
Тень без лика, в толпе
Смутных теней,
Стертых забвением.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Кто прекрасен — одно лишь нам радует зрение,
Кто ж хорош — сам собой и прекрасным покажется.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Я роскошь люблю;
блеск, красота,
словно сияние солнца,
Чаруют меня…
(Перевод В. Вересаева)
* * *
…но своего
гнева не помню я:
Как у малых детей,
сердце мое…
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Покрывал этих пурпурных
Не отвергни, блаженная!
Из Фокеи пришли они,
Ценный дар.
..
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Киферея, как быть?
Умер — увы! —
нежный Адонис!
«Бейте, девушки, в грудь,
платья свои
рвите на части!»
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Критянки, под гимн,
Окрест огней алтарных
Взвивали, кружась,
Нежные ноги стройно,
На мягком лугу
Цвет полевой топтали.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Уж месяц зашел; Плеяды
Зашли… И настала полночь.
И час миновал урочный…
Одной мне уснуть на ложе!
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Ты мне друг. Но жену
в дом свой введи
более юную.
Я ведь старше тебя.
Кров твой делить
я не решусь с тобой.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
А они, хвалясь, говорили вот что:
«Ведь опять Дориха-то в связь вступила,
Как и мечтала».
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Ты, Киприда! Вы, нереиды-девы!
Братний парус правьте к отчизне милой!
И путям пловца и желаньям тайным
Дайте свершенье!
Если прежде в чем прегрешил — забвенье
Той вине! Друзьям — утешенье встречи!
Недругам — печаль.
.. Ах, коль и врагов бы
Вовсе не стало!
Пусть мой брат сестре не откажет в чести,
Что воздать ей должен. В былом — былое!
Не довольно ль сердце мое крушилось
Братней обидой?
В дни, когда его уязвляли толки,
На пирах градских ядовитый ропот:
Чуть умолкнет молвь — разгоралось с новым
Рвеньем злоречье.
Мне внемли, богиня: утешь страдальца!
Странника домой приведи! На злое
Темный кинь покров! Угаси, что тлеет!
Ты нам ограда!
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Мать милая! Станок
Стал мне постыл,
И ткать нет силы.
Мне сердце страсть крушит;
Чары томят
Киприды нежной.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Эй, потолок поднимайте,—
О Гименей! —
Выше, плотники, выше!
О Гименей!
Входит жених, подобный Арею,
Выше самых высоких мужей!
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Яблочко, сладкий налив, разрумянилось там, на высокой
Ветке,— на самой высокой, всех выше оно.
Не видали,
Знать, на верхушке его? Аль видали, да взять —
не достали.
(Перевод Вяч. Иванова)
* * *
Все, что рассеет заря, собираешь ты, Геспер, обратно:
Коз собираешь, овец, — а у матери дочь отнимаешь.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
«Невинность моя, невинность моя,
Куда от меня уходишь?»
«Теперь никогда, теперь никогда
К тебе не вернусь обратно».
(Перевод В. Вересаева)
* * *
С амвросией там
воду в кратере смешали,
Взял чашу Гермес
черпать вино для бессмертных.
И, кубки приняв,
все возлиянья творили
И благ жениху
самых высоких желали.
(Перевод В. Вересаева)
СВАДЬБА АНДРОМАХИ И ГЕКТОРА
…Глашатай пришел,
Вестник Идэй быстроногий, и вот что поведал он;
………………………………………..
Слава по Азии всей разнеслася бессмертная:
«С Плакии вечнобегущей, из Фивы божественной
Гектор с толпою друзей через море соленое
На кораблях Андромаху везет быстроглазую,
Нежную.
С нею — немало запястий из золота,
Пурпурных платьев и тканей, узорчато вышитых,
Кости слоновой без счета и кубков серебряных».
Милый отец, услыхавши, поднялся стремительно.
Вести дошли до друзей по широкому городу.
Мулов немедля в повозки красивоколесные
Трои сыны запрягли. На повозки народом всем
Жены взошли и прекраснолодыжные девушки.
Розно от прочих Приамовы дочери ехали.
Мужи коней подвели под ярмо колесничное,—
Все молодые, прекрасные юноши…………
………………………….закурилися ладаном.
В радости жены вскричали, постарше которые,
Громко мужчины пеан затянули пленительный,
Звали они Дальновержца, прекрасного лирника,
Славили равных богам Андромаху и Гектора.
(Перевод В. Вересаева)
* * *
Пели мы всю ночь про твою, счастливец,
Про ее любовь и девичьим хором
Благовоннолонной невесты с милым
Славили ночи.
Но не все ж тебе почивать в чертоге!
Выйди: светит день, и с приветом ранним
Друга ждут друзья.
Мы ж идем дремотой
Сладкой забыться.
(Перевод Вяч. Иванова)
К АЛКЕЮ
Когда б твой тайный помысл невинен был,
Язык не прятал слова постыдного,—
Тогда бы прямо с уст свободных
Речь полилась о святом и правом.
(перевод В. Вересаева)
* * *
Мать моя говорила мне: [Доченька]:
«Помню, в юные дни мои
Ленту ярко-пунцовую
Самым лучшим убором считали все,
Если волосы черные;
У кого ж белокурые
Кудри ярким, как факел, огнем горят,
Той считали к лицу тогда
Из цветов полевых венок».
Ты ж велишь мне, Клеида, тебе достать
Пестро шитую шапочку
Из богатых лидийских Сард,
[Что прельщают сердца митиленских дев,],
Но откуда мне взять, скажи,
Пестро шитую шапочку?
Ты на наш митиленский [народ пеняй,],
Ты ему расскажи, не мне
О желанье своем, дитя.
У меня ж не проси дорогую ткань.
О делах Клеонактидов,
О жестоком изгнании —
И досюда об этом молва дошла.
..
(Перевод С. Лурье)
ПРИМЕЧАНИЯ (С. Апта, Ю. Шульца)
Сапфо родилась во второй половине VII пока до н. э. на острове Лесбосе и возглавляла у себя на родине одну из музыкально-поэтических школ. Ряд песен Сапфо посвящен ее ученицам. Во время гражданской войны на Лесбосе бежала в Сицилию, впоследствии, в числе других изгнанников, возвратилась на родину. По преданию, кончила жизнь самоубийством из-за несчастной любви, бросившись в море со знаменитой Левкадской скалы, но предание это не заслуживает доверия. Политическая борьба на Лесбосе, занимающая большое место в поэзии Алкея, в творчестве его современницы Сапфо прямого отражения не нашла.
Главная тема Сапфо — любовь, неодолимая, иногда мучительная страсть. Именем Сапфо назван излюбленный размер ее стихотворений — сафова, или сапфическая строфа (см., например, «Гимн Афродите»).
К брату Хараксу. — Упреки Сапфо брату вызваны его увлечением фракийской рабыней Дорихой.
Моление к Гере.
— Скамандр — река в Трое.
«Стоит лишь взглянуть на тебя…» — Гермиона — дочь легендарной Елены.
«Издалече, из отчих Capд…» — Стихи обращены, как полагают филологи, к ученице Сапфо Аттиде, подруга которой Аригнота уехала в Сарды, столицу Лидии (в Малой Азии).
«Дети! Вы спросите, кто я была…» — Это и следующее стихотворения представляют собой надгробные надписи, автором которых позднейшие антологии называют Сапфо.
«И какая тебя так увлекла…» — Спола — женская одежда, которую при ходьбе прижимали к ноге выше щиколотки.
«Срок настанет…» — Розы Пиерии — то есть дары муз. Пиерия — область в Македонии, древнейший центр культа муз.
«Покрывал этих пурпурных…» — Фокея — афинская колония в Малой Азии.
«Киферея, как быть?..» — Киферея — одно из прозвищ Афродиты.
«Ты, Киприда! Вы, нереиды-девы!..» — Судя по этому стихотворению, Харакс порвал с Дорихой, и Сапфо согласна предать забвению ссору с братом.
«Все, что рассеет заря…» — Геспер — божество вечерней звезды.
Свадьба Андромахи и Гектора. — Плакия (Плак) — лесистая гора в Малой Азии,у подножья которой была расположена Фива (Фивы) — родина Андромахи.
К Алкею. — Ответ Сапфо на стихи Алкея.
«Мать моя говорила мне…» — Стихотворение восстановлено по двум фрагментам, найденным на разных папирусах.
Sappho 31 — Literary Matters
(ранее опубликовано в Agni 83 )
Он кажется равным богам, этот человек, кто
когда-либо был, сидит так близко от вас
, и с восхищением слушает
твой ритмичный голос
и прекрасный смех, который, когда он доносится,
заставляет сердце в моей грудной клетке трепетать;
как только я взгляну на тебя на мгновение, я
ничего не могу сказать,
и мой язык застывает в молчании, тонкий
пламя под моей кожей покалывает и искрит,
кровь гудит в ушах, а потом
глаза темнеют,
и на меня льется холодный пот, и все
мое тело трясется, вдруг
желтее летней травы, и смерть, я боюсь и чувствую,
очень близко.
φαίνεταί μοι κῆνος ἴσος θέοισιν
ἔμμεν᾿ ὤνηρ, ὄττις ἐνάντιός τοι
ἰσδάνει καὶ πλάσιον ἆδυ φωνεί-
σας ὐπακούει
καὶ γελαίσας ἰμέροεν, τό μ᾿ ἦ μὰν
καρδίαν ἐν στήθεσιν ἐπτόαισεν·
ὠς γὰρ ἔς σ᾿ ἴδω βρόχε᾿, ὤς με φώναι-
σ᾿ οὐδ᾿ ἒν ἔτ᾿ εἴκει,
ἀλλὰ κὰμ μὲν γλῶσσά <μ᾿> ἔαγε, λέπτον
δ᾿ αὔτικα χρῷ πῦρ ὐπαδεδρόμηκεν,
ὀππάτεσσι δ᾿ οὐδ ᾿ ἒν ὄρημμ᾿, ἐπιρρόμ-
βεισι δ᾿ ἄκουαι,
κὰδ δέ μ᾿ ἴδρως κακχέεται, τρόμος δὲ
παῖσαν ἄγρει, χλωροτέρα δὲ ποίας
ἔμμι, τεθνάκην δ᾿ ὀλίγω ᾿πιδεύης
φαίνομ᾿ ἔμ᾿ αὔτ[ᾳ.
Примечание: Это заслуженно известное стихотворение цитируется в трактате I или III вв. н.э. О Возвышенном , приписываемом Лонгину, со следующим комментарием: «Не дивитесь ли вы, как в одно мгновение она вызывает, как будто все они были от нее отчуждены и рассеяны, душу, тело, уши, язык, глаза, цвет? Объединяя противоречия, она одновременно и горяча, и холодна, в своих чувствах и вне ума, ибо либо в ужасе, либо при смерти.
Желаемый эффект состоит в том, чтобы в ней была видна не одна страсть, а совокупность страстей. Все это происходит в случае с любовниками, но именно, как я уже сказал, отбор самых ярких из них и их соединение в единое целое создали исключительное превосходство отрывка» (10.3, пер. Робертс). . Этим все сказано, хотя ученые потратили много времени, пытаясь точно определить значение человека в первой строфе и определить, являются ли симптомы Сапфо эросом или завистью. Однако, несомненно, это самое «отстегивающееся» качество, эта скользкая многозначность под прозрачной поверхностью, странность в сердцевине составляют интимную часть привлекательности стихотворения.
Несмотря на то, что стихотворение кажется завершенным, оно представляет собой фрагмент: почему-то «Лонгин» опускает свою цитату на одну строчку в пятой строфе, которая начинается словами «И все же все должно быть вынесено, так как даже бедный…» Куда бы ни направлялась Сапфо , Катулл идет другим путем в последней строфе своего знаменитого вольного перевода, стихотворения 51, здесь.
- О
- Последние сообщения
Крис Чайлдерс
У Кристофера Чайлдерса есть стихи, эссе и переводы, опубликованные или готовящиеся к публикации в Kenyon Review, Yale Review, Parnassus и других местах. Он работает над переводом латинской и греческой лирической поэзии от Archilochus до Martial для Penguin Classics.
Последние посты Криса Чилдерса (см. Все)
Подробнее в этом выпуске
Следовательные паттерны в Decameron и Heptaméron
Randolph Runyonна Continuum: интервью с Abretlph Jetté
Wesleyна континуме: интервью с Abritelph Runyon
Wesley. Соломинка на ветру
Аль Базиль
Сапфо, поэт в фрагментах
Те, кто читал фрагментарные останки греческой поэтессы Сапфо, сожалеют о потере большей части ее поэтического корпуса. Поскольку из девяти книг стихов сохранились всего два полных стихотворения, многое остается для воображения в реконструкции творчества (и жизни) этого самого загадочного из древних поэтов.
В мире, где доминировали мужские голоса, чьи взгляды на жизнь, вселенную и все остальное были самыми громкими и уважаемыми, песни Сапфо считались экстраординарными. Она была настолько почитаема, что древние называли ее Десятой музой, а ее песни передавались из поколения в поколение, вдохновляя поколения поэтов, ни одному из которых не удалось повторить ее владение размером и чувственным искусством.
То, как Сапфо удалось обрести образовательную проницательность, чтобы сочинять свои шедевры, иногда ставит в тупик как древних, так и современных ученых. Женщины жили тихой и контролируемой жизнью в древних средиземноморских культурах с ограниченным доступом к формальному образованию. Если и существовала какая-либо очевидная необходимость обучать девушку базовым навыкам чтения, письма и счета, то только для того, чтобы подготовить ее к ведению домашнего хозяйства после того, как она выйдет замуж.
Фрагмент поэмы Сапфо, Оксиринхские папирусы: Часть X.
Даже если девушка демонстрировала экстраординарные художественные способности, обычно не было возможности их выразить, поскольку стремления женщин ограничивались замужеством и материнством. Женщины, которые проявляли талант, обычно подавлялись и относились к ним с подозрением. Почему? Потому что мужчины были художниками, умниками и лидерами. Следовательно, для женщины обладание такими качествами означало, что она также обладала мужественностью, которая отличала ее от природы.
Итак, откуда взялась Сапфо? Какая странная земля или культура породила ее и позволила процветать ее экстраординарным способностям? Хотя мы мало что знаем о ее жизни, мы знаем, что Сапфо родилась в городе Митилини на греческом острове Лесбос, недалеко от побережья Турции, в конце 7 века до нашей эры. Митилини, по-видимому, была просвещенным обществом по сравнению с другими общинами архаической Греции. Работы Сапфо ясно указывают на то, что женщины — по крайней мере, из-за ее привилегированного социального положения — имели доступ к формальному образованию, которое включало обучение хоровому сочинению, музыкальным достижениям и исполнительскому мастерству.
Предполагаемая дата ее рождения относит ее к периоду после сочинения и передачи произведений гомеровских поэтов, рассказывающих истории о Троянской войне и сохранившихся в эпосах, известных как «Илиада» и «Одиссея».
Читать далее: Путеводитель по классике: «Илиада» Гомера
Любовь к женщинам
Но Сапфо не была эпической поэтессой, скорее она сочиняла тексты: короткие милые стихи на самые разные темы от гимнов богам, свадебных песен и мини-рассказов из мифов и легенд. Она также воспела желание, страсть и любовь, в основном направленную на женщин, которыми она наиболее известна. И именно благодаря таким стихам Сапфо дошла до нас как первая в истории лесбиянка.
Сапфо была лесбиянкой? Ответ зависит от того, как он определен. Если любовь к женщинам, даже в несексуальном смысле, и исключительное внимание к нуждам и жизням женщин определяют женщину как лесбиянку, то — да — Сапфо была лесбиянкой.
Однако, если лесбиянка определяется более узко как женщина, имеющая половые контакты с другой женщиной, то доказательства, определяющие Сапфо как таковую, установить труднее.
Конечно, эти два двоичных файла по своей сути искусственны и лишены нюансов. Они также игнорируют социальный конструкционизм, который настаивает на понимании человека в его или его исторической среде, ее ценностях и ее культурных особенностях. И в обществе архаической Митилены Сапфо не считалась лесбиянкой. В конце концов, слово «лесбиянка» не было изобретено до викторианской эпохи.
Современники Сапфо не несли ответственности за ее синоним любви к женщинам. Это началось с греков и римлян более поздних веков, которые были склонны интерпретировать ее мастерство как производное от извращенной формы мужественности, которая иногда находила выражение в ее представлениях через призму гиперсексуальности. Репутация Сапфо как склонной к сексу изначально связывала ее со страстными отношениями с мужчинами, которые позже переросли в более сильную связь с женщинами./s3/static.nrc.nl/images/stripped/3101kun_sappho.jpg)
Эта апокрифическая история, возникшая в древности, на протяжении сотен лет вдохновляла художников, поэтов и драматургов, несмотря на странное происхождение Фаона как фигуры из мифов и легенд. Во второй записи о Сапфо в Суде говорится, что Сапфо была замужем, имела дочь по имени Клида, а также была любительницей женщин.
Обращаясь к фрагментам и скудному количеству полных стихов из канона Сапфо, есть упоминания о ее дочери и ее близких спутницах — даже ее братьях — хотя дошедшие до нас стихи не воспевают мужа.
Например, во Фрагменте 132 Сапфо поет Клиду:
.У меня есть прекрасный ребенок, чье лицо похоже на
золотых цветов, моя любимая Клеис…
Красота, ласки и шепот
Сапфо, следуя поэтическим традициям архаической Греции, стремилась к цветочным и природным образам для изображения женской красоты и юности. В другом месте она вызывает образы гирлянд, ароматов и даже яблок, чтобы передать женскую чувственность. Ее мир был по большей части миром красоты, ласк, шепота и желаний; песни, воспетые в честь богини Афродиты, и сказания о мифической любви.
Во Фрагменте 16, возможно, самой возвышенной поэмы Сапфо, к счастью, хорошо сохранившейся, хотя и несколько потрепанной, ее определение красоты предвосхищает изречение философа Протагора о том, что «человек есть мера всех вещей»:
Одни говорят, что войско кавалерии, другие пехоты,
и третьи кораблей, это самое прекрасное
, что есть на темной земле, но я говорю, что это
то, что человек любит.
Совершенно легко сделать так, чтобы этот
был понятен всем: для той, кто далеко
превзошла человечество красотой,
Елена, бросила своего благороднейшего мужа
и уплыла в Трою, совершенно не думая
ни о ребенке, ни о дорогих родителях,
но [любовь?] сбила ее с пути…
легкомысленно…
[и она]
напомнила мне
теперь об Анактории
, которой здесь нет;
Лучше я увижу ее
прекрасную походку и яркий блеск ее
лица, чем лидийские колесницы и вооруженную
пехоту…
Определение красоты, данное Сапфо — то, что любит человек, — отдает предпочтение личности над обществом. Она расширяет свое изречение примером мифической фигуры Елены Троянской, известной в древности как самая красивая женщина в мире. Как свидетельство уникальной интерпретации истории Сапфо, она убирает стандартные фигуры вины за роль Елены в Троянской войне — Париса, троянского принца, похитившего ее или, в других версиях, Афродиту, заставившую ее пойти с ним, — и дает агентство самой Хелен.
В мире Сапфо, где любовь — это все, именно Хелен решает бросить мужа и сбежать с Пэрис. К черту последствия!
Мысли Сафо о любви и желании простираются до личных мечтаний о женщине по имени Анактория. Сапфо сообщает, что Анактория ушла и по ней скучают. Она косвенно сравнивает ее с Еленой, а затем вспоминает ее красоту, а именно ее походку и сияющее лицо. Лирика Сапфо чувственная, нежная, насыщенная. Но они также сильны, поскольку она отвергает мир мужской войны, отдавая предпочтение красоте и желанию.
«Меня трясет дрожь»
В другом хорошо сохранившемся произведении, Фрагменте 31, Сапфо вызывает ощущения, которые она испытывает, сидя напротив красивой женщины:
Он кажется мне равным по удаче
любому человеку, который сидит с противоположной стороны от вас
и слушает поблизости ваши
сладкие ответы
и вызывающий желание смех: действительно, этот
заставляет мое сердце колотиться в груди.
Просто смотреть на тебя секунду невозможно
для меня даже говорить;
язык мой сломан, вдруг мягкое
пламя прокралось под мою плоть,
глаза мои совсем ничего не видят,
уши звенят,
пот льется на меня, дрожь
меня трясет, я зеленее
трава, и я верю, что нахожусь в
самой точке смерти.
Сила фрагмента, да и смысл, в значительной степени происходят от греческих местоимений, обозначающих трех действующих лиц в драме Сапфо: Сапфо, мужчину и женщину.
Портрет Сапфо работы Леона Жана Базиля Перро, 1891 год. ВикискладМужчина богоподобен, потому что он может находиться в присутствии женщины и оставаться незатронутым. Сафо, напротив, является физическим, умственным и эмоциональным крушением. Фрагментарное состояние произведения включает в себя несколько слов, которые указывают на то, что следует по крайней мере еще одна строфа.
Сила стихотворения Сапфо была такова, что оно вдохновило различных интеллектуалов и поэтов, последовавших за ней.
Римский поэт Катулл был настолько очарован произведением Сапфо, что переработал фрагмент 31, который он знал бы в его полной форме, в свою собственную версию, которая даже перевела исходный сапфический шестнадцатеричный размер на латынь [Поэма 51].
Перевод Сапфо — немалый подвиг. Большая часть работы находится в плохом состоянии, папирологи собрали ее по кусочкам, чтобы сделать читаемые тексты для ученых. Столкнувшись с эолийским греческим поэтом, аккуратно отпечатанным на странице, переводчик тут же втягивается в поправки, догадки, обрывки, пропущенные слова, неполные слова, гипотетическую пунктуацию и, короче, филологическую головную боль.
И, упорствуя, переводчик всегда недоволен. Гениальность поэта невозможно уловить на другом языке, особенно если переводчик одновременно стремится к метрическому эквиваленту. Катулл тоже был поэтическим гением — художником, полностью контролировавшим стиль, метрику и смысл, — но он был достаточно скромен, чтобы не повторять слова Сапфо, а подражать им, сочинять на них ответ, делать их своими, как посвящение Десятой Музе.
Новые открытия
Но, несмотря на препятствия и интеллектуальную душевную боль, недавние открытия приносят плоды, которые продолжают добавлять новые слова, новые строки, новые строфы, а иногда даже новые стихи в канон. В 2004 году открытие куска папируса, который дополнил существующий фрагмент, создав тем самым новое стихотворение Сапфо, получило освещение в международных СМИ. Результатом ремонта стало стихотворение 58, в котором затрагиваются темы юности и старости.
Стихотворение Сапфо «Старость» (строки 9-20) LB 58. Папирус третьего века до н.э. Викисклад Сапфо оплакивает уход своей юности и напоминает своей аудитории миф о Тифоне, одном из немногих смертных, которых любила богиня. Пораженная красотой юноши, богиня Эос просит Зевса разрешить ей забрать юношу, чтобы жить с ней в вечности. Но Эос забывает попросить о даровании Тифону второго дара: вечной молодости. Итак, она остается с любовником, которого быстро находит отвратительным и отталкивающим, а Титонос остается один, в ловушке бесконечного цикла старения.
Сапфо появляется все больше и больше. В 2013 году было обнаружено больше новых фрагментов, которые помогли реконструировать существующие фрагменты и выявить четыре ранее неизвестных фрагмента. Одна относительно полная поэма «Песня братьев» является наиболее значимой из находок из-за ее до сих пор неизвестного статуса.
Произведение важно еще и потому, что оно еще больше развивает образ поэта как художника, темы которого выходят за рамки чувственного и романтического. В то время как ранее сохранившиеся фрагменты и детали в таких произведениях, как Суда, ссылаются на братьев Сапфо, стихотворение дает более полное представление о семейном мире Сапфо. В то время как первые три строфы отсутствуют, есть пять полных, предметом которых является беспокойство говорящего о безопасном возвращении двух ее братьев, Хараксоса и Ларихоса из морского торгового предприятия.
Открытия этого века свидетельствуют об увлекательном и случайном характере таких находок. Вместо того, чтобы быть спрятанными в малоизвестных рукописях в пыльных архивах или включенными в тщательно продуманные свитки, фрагменты иногда появлялись из менее благотворной среды.