Разное

Сапфо богу равным кажется мне по счастью: Богу равным кажется мне по… (Цитата из книги «Сапфо. Лирика» Сапфо Митиленской)

Содержание

Богу равным кажется мне, по счастью, человек…

Богу равным кажется мне, по счастью,
Человек, который так близко-близко,
Пред тобой сидит. Твой, звучащий нежно,
Слушает голос и прелестный смех.

У меня при этом,
Перестало сразу бы сердце биться.
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слово, вымолвить слово.

Но немеет подчас язык,
Под кожей быстро легкий жар пробегает,
Смотрят, ничего не видя глаза,
В ушах же — звон непрерывный…

Потом жарким я обливаюсь,
Дрожью члены все охвачены,
Зеленее становлюсь травы,
И вот-вот, как будто, с жизнью прощусь я.

Потом жарким я обливаюсь,
Дрожью члены все охвачены,
Зеленее становлюсь травы,
И вот-вот, как будто, с жизнью прощусь я.

Богу равным кажется мне, по счастью,
Человек, который так близко-близко,
Пред тобой сидит. Твой, звучащий нежно,
Слушает голос, слушает голос,
И прелестный смех.

Φαίνεταί μοι κῆνος ἴσος θέοισιν
ἔμμεν᾽ ὤνηρ, ὄττις ἐνάντιός τοι
ἰσδάνει καὶ πλάσιον ἆδυ φωνεί-
      σας ὐπακούει
5
καὶ γελαίσ‹ας› ἰμέροεν. τό μ᾽ ἦ μάν
καρδίαν ἐν στήθεσιν ἐπτόαισεν.
ὢς γὰρ ἔς σ᾽ ἴδω βρόχε᾽, ὤς με φώνη-
      σ᾽ οὖδεν ἔτ᾽ εἴκει,

ἀλλὰ κὰμ μὲν γλῶσσα ἔαγε, λέπτον

10
δ᾽ αὔτικα χρῶι πῦρ ὐπαδεδρόμακεν,
ὀππάτεσσι δ᾽ οὖδεν ὄρημμ᾽, ἐπιρρόμ-
      βεισι δ᾽ ἄκουαι,

ἀ δέ μ᾽ ἴδρως κακχέεται, τρόμος δέ
παῖσαν ἄγρει, χλωροτέρα δὲ ποίας

15
ἔμμι, τεθνάκην δ᾽ ὀλίγω ᾽πιδεύης
      φαίνομ᾽ ἔμ᾽ αὔται·

ἀλλὰ πᾶν τόλματον, ἐπεὶ +καὶ πένητα



               По мне, - тот не смертный, а бог безмятежный,
Кто может спокойно сидеть пред тобой
И слушать твой голос пленительно-нежный
И смех восхитительный твой.
От этого счастья в предведенье муки
Мне душу теснит уж испытанный страх.
 Тебя лишь увижу, о Лесбия, - звуки
В моих замирают устах.
Язык мой немеет, в крови моей пышут
Бегучими искрами струйки огня,
В глазах лишь потемки, и уши не слышат,
Немолчным прибоем звеня.

«Потом жарким я обливаюсь…» Сафо, остров Лесбос и неумирающие строки оды | Жизнь здесь и сейчас

Сегодня стихи. Ода номер два древнегреческой поэтессы с острова Лесбос Сапфо ( Сафо Митиленская), жившей VII и VI веков до нашей эры.

Сафо. Яндекс-фото

Сафо. Яндекс-фото

Творчество её мало кому знакомо, а вот сборник песен Давида Тухманова «По волне моей памяти», вышедший более 40 лет назад и вызвавший тогда истинный шквал популярности в стране, старшее поколение безусловно помнит.

Сайт: records.su

Сайт: records.su


Так вот как раз одна из песен, я приведу её в конце статьи, здесь она под номером 2 и была написана на слова Сапфо(Сафо).

Вторая ода:

Богу равным кажется мне, по счастью,
Человек, который так близко-близко,
Пред тобой сидит. Твой, звучащий нежно,
Слушает голос и прелестный смех.
У меня при этом,
Перестало сразу бы сердце биться.
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
Вымолвить слово, вымолвить слово.
Но немеет подчас язык,
Под кожей быстро легкий жар пробегает,
Смотрят, ничего не видя глаза,
В ушах же — звон непрерывный…
Потом жарким я обливаюсь,
Дрожью члены все охвачены,
Зеленее становлюсь травы,
И вот-вот, как будто, с жизнью прощусь я.
Тот счастливец, богу подобный,
Кто с тобою сидит близко-близко,
Слушает завороженно нежный голос
И прелестный смех…
Но терпи, терпи: чересчур далёко
Всё зашло…

Перевод В. Вересаева

Имеется перевод первых строк, сделанный Пушкиным, Жуковский переводили оду и другие авторы.

Тогда в конце семидесятых годов прошлого века мало кто вникал в глубочайший и невероятно пронзительный смысл переживаний любви двух любящих людей, воспетой Сафо.

Биография Сапфо

Яндекс-фото

Яндекс-фото

Время стёрло точные биографические данные талантливой женщины, даже место рождения, не говоря уж о датах, вызывает полемику. Девушка рано осиротела, окончила школу гетер, пережила горе ранней смерти маленькой дочери и мужа.

Есть мнения, что Сафо, сосланная на остров Лесбос в Эгейском море, прославившийся свободным духом отношений и центром утех и безграничных увеселений, тоже имела гомосексуальное влечение.

Остров Лесбос. Эгейское море

Остров Лесбос. Эгейское море

Как было на самом деле — узнать достоверно невозможно.

Отсюда пошло и название нетрадиционной женской склонности любить представительниц своего пола — «лесбийская любовь». Но в те времена отношения женщин друг к другу на почве дружбы или возвышенной любви воспринимались вполне нормальным общечеловеческим явлением и не носили оттенка двусмыслия.

Однако, к слову, понятие «лесбийская любовь» стало применяться недавно, с конца прошлого столетия.

Да и, собственно, какое значение в данном вопросе имеет половая ориентация, здесь гораздо важнее сила великой поэзии, дошедшая до нас сквозь толщу времени. Даже трудно себе представить сколько всего пережили эти строки….

И удивительная музыкальная композиция, оставленная нам Давидом Тухмановым, спустя годы, не утратила силу и воздействие на слушателя. Круто, не правда ли?

Часть 1, Подражание Сапфо и Катуллу — ориджинал

Набросок из нескольких строк, еще не ставший полноценным произведением
Например, «тут будет первая часть» или «я пока не написала, я с телефона».

Мнения о событиях или описания своей жизни, похожие на записи в личном дневнике

Не путать с «Мэри Сью» — они мало кому нравятся, но не нарушают правил.

Конкурс, мероприятие, флешмоб, объявление, обращение к читателям
Все это автору следовало бы оставить для других мест.

Подборка цитат, изречений, анекдотов, постов, логов, переводы песен
Текст состоит из скопированных кусков и не является фанфиком или статьей.


Если текст содержит исследование, основанное на цитатах, то он не нарушает правил.

Текст не на русском языке
Вставки на иностранном языке допустимы.

Список признаков или причин, плюсы и минусы, анкета персонажей

Перечисление чего-либо не является полноценным фанфиком, ориджиналом или статьей.

Часть работы со ссылкой на продолжение на другом сайте
Пример: Вот первая глава, остальное читайте по ссылке. ..

Нарушение в сносках работы

Если в работе задействованы персонажи, не достигшие возраста согласия, или она написана по мотивам недавних мировых трагедий, обратитесь в службу поддержки со ссылкой на текст и цитатой проблемного фрагмента.

Тухманов Давид — Из Сафо, аккорды для гитары

Вступление: … | …
            E Eadd9 | Esus4 E  } 2 раза

E    Eadd9  Esus4   E         Eadd9 Esus4 E
Богу равным кажется мне по счастью
D6  Dadd9    Dadd11+        A   Aadd9 A Asus4 A
Человек, который так близко-близко
     C#7                        F#    F#add9
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
F#      E  Eadd9 E A
Слушает голос
                 H H7/F#  E     Eadd9 Esus4 E 
 
 
Esus4 E
И прелестный смех.  У меня при этом
    D     Dadd9    Dadd11+ A  Aadd9 Asus4 A
Перестало сразу бы сердце биться:
       F#            F#7  H
Лишь тебя увижу — уж я не в силах
          Aadd9  Aadd9/F#
Вымолвить слова,
          G#5 F#5 E5 F#5 E5 D5 | E5 D5 C#5 D5 C#5 H5
Вымолвить слова.

Проигрыш: :4/4: C#m C#m C#m/G# C5
          :6/4: C#m C#m/E C#m D#5 E5 F#m E5 D#5
          :4/4: C#m C#m C#m/G# C5
          :6/4: C#m C#m/E C#m D#5 E5 F#m E5 D#5

C#m          F#m   F#m7 C#m
Но немеет тотчас язык, под кожей
              F#m       
 F#m7 C#m
Быстро лёгкий жар пробегает, смотрят,
                F#m F#m7 C#m
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
F#m       F#m7
Звон непрерывный. 

Проигрыш: C#m C#m C#m/G# C5
          C#5 D#5 E5 F5

   F#m               H7    E
     Потом жарким я обливаюсь, дрожью
            A           D
     Члены все охвачены, зеленее
           D#7         Edim7
     Становлюсь травы, и вот-вот как будто
       F#7
     С жизнью прощусь я.

Проигрыш: :5/4: C#m7 C#m7 C#m7 C#m7 F#m7  } 3 раза
          :4/4: C#m | H | C#7/F | A#m7
          C#madd9 C#madd9 C#m/G# C5 | C#madd9
          C#madd9 C#madd9 A C5 | C#madd9
          C#madd9
 
 C#madd9 A#m C5 | C#madd9
          C#madd9 C#madd9 Cm C5 | C#m D# E Fm

F#m A/E       H7           C5 C#m
     Потом жарким я обливаюсь, дрожью
     G#m/H  A           D    Dmaj
     Члены все охвачены, зеленее
           D#7         Edim7
     Становлюсь травы, и вот-вот как будто
     F#
     С жизнью прощусь я. 

Проигрыш: :4/4: C#m C#m C#m/G# C5
          :6/4: C#m C#m/E C#m D#5 E5 F#m E5 D#5
          :4/4: C#m C#m C#m/G# C5 | :6/4: C#m C#m/E C#m D#5 E5 F#m  } 6 раз
          :4/4: C#m C#m C#m/G# C5
          … | …
          E Eadd9
  | Esus4 E

E    Eadd9  Esus4   E         Eadd9 Esus4 E
Богу равным кажется мне по счастью
D Dadd9    Dadd11+       A      Aadd9 A Asus4 A
Человек, который так близко-близко
     F#         F#7             H
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
        A
Слушает голос,
        E6     D6
Слушает голос,
             G#m
И прелестный смех.

Притча о блудном брате Что рассказали неизвестные стихотворения Сапфо: Книги: Культура: Lenta.

ru

На днях англоязычные СМИ сообщили, что филологи-классики нашли неизвестные стихотворения Сапфо. Про древнегреческую поэтессу, жившую на рубеже VII и VI веков до нашей эры на острове Лесбос, достоверно известно немного: даже городом ее рождения называют то Митилену (где она провела большую часть жизни), то Эресс. На острове, где женщинам жилось свободнее, чем в остальной Греции, Сапфо возглавляла посвященный Афродите фиас — культовое содружество девушек, которых поэтесса якобы готовила к будущей замужней жизни. Сапфо стала символом страстной и откровенной любовной поэзии — и потому после смерти быстро превратилась в персонажа книг и легенд. Самая знаменитая (и абсолютно недостоверная) из них — о неразделенной любви к юноше Фаону, из-за которой поэтесса якобы бросилась со скалы. Этой легенде противоречит гомосексуальная репутация, сопровождающая поэтессу с Лесбоса по сей день. Как оказалось, новонайденные тексты помогают не только расширить представление о творчестве Сапфо, но и прояснить некоторые аспекты ее биографии.

Найденные стихи — безусловная сенсация. Известно, что когда-то собрание Сапфо, составленное александрийскими филологами, состояло из девяти томов лирики. До нас же дошли лишь одно стихотворение целиком, четыре — практически целиком, а остальные — в незначительных фрагментах: либо они были записаны на почти уничтоженных папирусах и глиняных черепках, либо приводились в качестве цитат в чужих сочинениях. Например, стихотворения Сапфо, которые на русский язык переводил Вячеслав Иванов, чуть ли не наполовину состоят из конъектур, причем не всегда это самоочевидные конъектуры, рассказал «Ленте.ру» филолог-классик, доцент НИУ ВШЭ Владимир Файер. Вообще из всех авторов греческой хоровой и монодической лирики хорошо сохранился только Пиндар, а все остальные — плохо (и Сапфо еще не хуже всех). (О том, как немного осталось от позднеархаического и классического периодов, русский читатель может судить по книге «Эллинские поэты», изданной в Москве в 1999 году). Таким образом, новонайденные полтора стихотворения процентов на 20 увеличивают корпус текстов поэтессы с Лесбоса.

Стихотворение Сапфо, найденное в 2004 году (перевод Тимофея Мякина):

Дары прекрасные фиалкогрудых Муз, о дети,
Постигайте, звонкую, песнелюбивую лиру.
Была и я телом нежна, но морщинами старость
оплела – из черного волос сделался белым.
Дыханье моё теперь тяжело, колени меня не держат,
те, что в танце раньше неслись с оленятами вровень.
Оплакиваю всё это я, но что я могу поделать?
Человеку стать не дано нестареющим. Эос
розолокотная, говорят, была влюблена в Тифона,
прочь бежала она с земли, его унося с собою.
Был он прекрасен, юн, но вот, время пришло и старость
Взяла за плечи его, седого, бессмертной супруги мужа.

Предыдущая подобная по сенсационности находка случилась в 2004 году: тогда на древнем папирусе также было найдено практически полное ее стихотворение. В нем Сапфо печалится об ушедшей молодости и вспоминает легенду о богине утренней зари Эос и ее возлюбленном Тифоне, который, хотя и обрел вечную жизнь, не смог получить вечной юности.

Новые стихи были найдены на куске папируса, хранившегося до сих пор в частной коллекции: владелец рукописи принес ее Дирку Оббинку, филологу-классику и заслуженному папирологу, макартуровскому стипендиату, уроженцу США, ныне работающему в Оксфорде. Оббинк же опознал в тексте поэзию Сапфо. На листке размером 182 на 108 миллиметров сохранились фрагменты двух стихотворений: 20 строк одного (из-за содержания, о котором ниже, условно названного «Братья») и 9 другого (содержащего обращение к богине любви и оттого названного «Киприда»). Они оба написаны на эолийском диалекте греческого языка (на котором писала Сапфо) и сапфическими строфами (античным квантитативным метром; одной из наиболее его наглядных особенностей являются длинные первые три строки четверостишия и короткая четвертая). 22 строки сохранились целиком, еще 7 недосчитались от трех до шести букв по бокам, от тридцатой строки остались только нечитаемые следы. Документ датируют III веком нашей эры; почерк оказался уже знаком Оббинку по другим папирусам. Рукопись запачкана илом или гипсом; на ней видны следы починки. В некоторых словах размечены ударения: предположительно, когда читателю надо было обратить внимание на специфическую лесбосскую акцентуацию.

Найденный папирус относится к так называемой оксиринхской группе — рукописям, обнаруженным археологами возле древнеегипетского города Пемдже, который по-гречески называется Оксиринх. В конце XIX века ученые выяснили, что из-за того, что почва там очень сухая, а позднейших поселений не было, папирусы прекрасно сохранились и буквально валяются под ногами. За столетие раскопок в Оксиринхе нашли многочисленные фрагменты Септуагинты и Евангелий (в том числе апокрифическое Евангелие от Фомы), произведения Пиндара, Софокла, Еврипида, Менандра, составленное неизвестным автором продолжение исторических трудов Фукидида, пересказ утраченных книг Тита Ливия. Находка Сапфо 2004 года также относится к оксиринхской группе.

Как получается, что и в начале XXI века находят античные произведения, пролежавшие перед этим много лет неизвестно где? С конца XIX до середины XX века можно было, гуляя по Египту, купить разнообразные папирусы, рассказывает Файер; не все эти фрагменты легализованы до сих пор, что-то наверняка лежит на чердаках, о чем не знают сами владельцы. Эти «чердачные» находки и становятся периодически источниками неизвестных ранее античных литературных текстов; кроме того, новые тексты может дать анализ уже существующих музейно-научных собраний. Помимо этого, филологи-классики по-прежнему надеются на результаты раскопок — хотя деловые или учебно-тренировочные тексты находят гораздо чаще литературных, а литературные на 80 процентов составляет Гомер, отмечает Файер. В последнем критическом издании «Илиады» в качестве источников использованы примерно полторы тысячи папирусов, часть из которых содержат очень маленькие фрагменты; хотя Гомер встречается аномально часто, само количество этих кусочков внушает оптимизм и относительно других авторов тоже. Впрочем, именно сейчас надежды, касающиеся результатов раскопок, стоит попридержать — как минимум до тех пор, пока в Египте не стабилизируется общественно-политическая ситуация и археологи не смогут нормально продолжить работу.

Каким образом текст Сапфо, писавшей на рубеже VII-VI веков до нашей эры, оказался в Египте в III веке нашей? Это связано с процессом формирования Александрийской библиотеки, начавшимся в III веке до нашей эры. Основной труд александрийских ученых был посвящен Гомеру, но они отдавали должное и другим авторам, которые считались классическими и интересными; филологи изучали их рукописи, сопоставляли тексты и готовили стандартные издания, которые хранились в Александрийской библиотеке. Она была доступной, рассказывает Файер, и желающие владеть собственным экземпляром образцового текста — например, Сапфо — могли себе его переписать (или заказать переписывание). Поэтому когда мы сегодня читаем многие произведения античной литературы, мы оказываем доверие работе александрийских филологов последних трех веков до нашей эры (например, знаменитому Аристофану из Византия): конечно, они могли превратно понять историю текста или положиться на недостоверный источник, но выбора у нас нет.

Поэтому почти все источники находимых текстов — на папирусе, который лучше сохраняется именно в египетском климате, а не в греческом или итальянском. Находки, сделанные вне Египта, редки; среди них — один из самых знаменитых папирусов, так называемый папирус из Дервени IV века до нашей эры. Он сохранился только благодаря тому, что его сожгли: у свитка, найденного на кострище, обуглился внешний слой, а внутренние уцелели; их кусочки кропотливо извлекали пинцетом и наклеивали на основу. Среди других неегипетских находок выделяются те, что сделаны вокруг Помпей; наконец, корпус древних текстов может пополняться за счет книг, которые никогда не покидали библиотек или частных собраний, а потому не подвергались губительным воздействиям.

Каким образом Оббинк определил, что неподписавшийся автор найденных стихотворений — именно Сапфо? В его работе (опубликованной в интернете в черновике) нет отдельного параграфа об атрибуции, ученый изначально рассматривает два текста внутри сапфической традиции. Очевидно, первоначальная атрибуция строится на основании диалекта (эолийского), метрики (сапфических строф) и тематики, которые с большой долей вероятности указывают на Сапфо. Не оговорено это, видимо, потому, что любому специалисту и так понятно, что всегда есть вероятность ошибки, а неспециалиста не хочется разочаровывать. Теоретически мы можем себе представить знатную греческую барышню, которая настолько увлекалась творчеством Сапфо, что написала нечто в ее стиле, подделываясь, насколько умела, под эолийский диалект, говорит Файер. В принципе, найденный фрагмент может оказаться таким оммажем (или даже фанфиком) Сапфо, созданным без цели обмануть нас, который мы, тем не менее, принимаем за чистую монету. Но для нас большое значение имеют стихотворения, написанные не только в VII веке до нашей эры, но и во II веке нашей — для читателей из XXI века это все равно далекая древность.

Существует традиция уважения ко всем древним памятникам — даже тем, которые не такие древние, уверяет Файер: так, и в корпусы текстов Аристотеля и Платона входят тексты, явно написанные другими авторами — точно неизвестно, кем. То же самое с Вергилием: помимо «Буколик», «Георгик» и «Энеиды» есть так называемые Appendix Vergiliana — корпус текстов, в котором, как считается, может быть что-то из юношеского творчества Вергилия (должен же был он что-то показывать Меценату, когда приезжал в Рим хлопотать за свое имение, отобранное в пользу ветеранов Августа). Даже если текст, атрибутированный древнему автору, в каком-то аспекте выбивается из известной традиции, его все равно напечатают в собрании текстов — пусть и в разделе Dubia («Приписываемое»).

Основания сомневаться в авторстве Сапфо есть всегда: так, эолийский диалект, позволивший провести рамочную атрибуцию, не очень хорошо известен. Конечно, в распоряжении филологов есть лесбосские надписи, но язык надписей может существенно отличаться от литературного языка. Существует гипотеза, что литературные греческие диалекты имеют между собой больше общего, чем разговорные диалекты того же времени и тех же мест, рассказывает Файер. Кроме надписей есть корпусы текстов Сапфо и Алкея очень плохой степени сохранности; есть корпус текстов, которые в чем-то отличаются по языку, а в чем-то похожи — например, Анакреонта. В итоге у филологов оказывается очень небольшой базис для сравнения. Поэтому если в найденном тексте встречается грамматическая форма, которой нет у Сапфо, то сомнение можно отмести ссылкой на бедность корпуса. Если какая-то форма противоречит грамматике надписей Лесбоса, то можно сослаться на особенности поэтического языка и его отличия от бытового: например, если это форма гомеровская, то Сапфо вполне могла ее употребить. И даже если у Сапфо встречалась та же форма в другом виде, то это тоже не стопроцентный аргумент, рассказывает Файер: опять же, у Гомера морфологическая вариативность одного и того же слова превосходит любые представления носителя русского языка. Иными словами, атрибуция Сапфо сколь несомненна, столь и условна: поскольку легенд про поэтессу куда больше, чем точных биографических данных, текст атрибутируется не столько реальному человеку, сколько некоему конструкту, сапфической традиции.

Меж тем, самый значимый аргумент в пользу Сапфо связан с содержанием новонайденных текстов — как уже говорилось, в первом из стихотворений речь идет о братьях поэтессы. Предание гласит, что у Сапфо были три брата: Эригий, Ларикус и Харакс. До сего момента легенда, пересказанная другими, не находила подтверждений в текстах самой Сапфо; однако в первом из найденных стихотворений упоминаются сразу два из этих имен (хотя слова «братья» в тексте нет). В начале стихотворения, имитирующего диалог, Сапфо пишет о Хараксе: ее собеседник якобы неустанно повторяет, что Харакс возвращается с полным кораблем. Сама же Сапфо (начало текста до нас не дошло, но можно предположить, что она говорит от собственного лица) отвечает, что про это лучше знать богам (видимо, боясь сглазить), и считает более правильным довериться олимпийцам и молиться Гере, чтобы Харакс вернулся невредимым с целым кораблем, и нашел «нас» (говорящих) в здравии.

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
      Слушает голос
И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу, уж я не в силах
      Вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
      Звон непрерывный.
По́том жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
      С жизнью прощусь я.
Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло…

(Перевод Викентия Вересаева.)

Намеченные в стихотворении морские приключения Харакса могут оказаться эхом самой известной истории о нем — и тоже о плавании, правда, скорее всего, другом, в Египет. Первая же зафиксированная на письме рецепция Сапфо начинается именно с ее брата. Геродот во второй книге своей «Истории» описывает злоключения гетеры Родопис, знавшей не только Сапфо и Эзопа, с которым одно время вместе находилась в рабстве. «Отец истории» пишет, что, когда Родопис привезли в Египет «для занятия своим „ремеслом“», «она была выкуплена за большие деньги митиленцем Хараксом, сыном Скамандронима, братом поэтессы Сапфо А когда Харакс, выкупив Родопис, возвратился в Митилену, то Сапфо зло осмеяла его в одной своей песне». По более поздним версиям — минимально достоверным — поэтесса сама могла потерять голову от красоты рабыни; якобы именно Родопис посвящено знаменитое стихотворение Сапфо, которое иногда называют «К моей любовнице».

Про семейную историю поэтессы, ее брата и его любовницы позднее сложили немало стихов; так, следующим после Геродота про Харакса пишет Посидипп (III век до нашей эры). В эпиграмме, притворяющейся надгробной надписью гетере, он противопоставляет короткую телесную жизнь любовницы Харакса вечной посмертной — в стихах Сапфо: …когда-то к Хараксу, дружку, под покровом прильнувши // Телом вплотную нагим, с кубком встречала зарю. // Было… а Сафовы строки остались — останутся вечно: // В свиток занесенный ряд песней живою звучит. // Имя твое незабвенно. (Перевод Якова Голосовкера).

Вполне возможно, что в новонайденном тексте речь идет именно о плаваниях, в которые разорившийся Харакс пустился, чтобы вновь разбогатеть. Об этом от лица Сапфо писал, например, Овидий: Брат мой растратил добро, опутанный страстью к блуднице; // Что же досталось ему? Только позор и разор. // Стал, обеднев, бороздить он проворными веслами море, // Что промотал без стыда — хочет бесчестно нажить. (перевод Сергея Ошерова). В последнем четверостишии у Сапфо появляется Ларикус: поэтесса выражает надежду на то, что тот, когда вырастет, станет достойным мужем и будет убережен от печали. Возможно, возлагая надежду на младшего брата, Сапфо тайно противопоставляет его старшему: не только как благородного мужа — моту и авантюристу, но и как мужчину аристократических занятий — торговцу вином. Возможно, однако, смысл этих строк иной: будущее благополучие Ларикуса зависит от того, довезет ли Харакс свой груз в целости.

Нереиды милые! Дайте брату
Моему счастливо домой вернуться,
Чтобы все исполнилось, что
      Он пожелает.
Чтоб забылось все, чем грешил он раньше.
Чтоб друзьям своим он доставил радость
И досаду недругам (пусть не будет
      Ввек у меня их!).
Пусть захочет почести он с сестрою
Разделить. Пускай огорчений тяжких
Он не помнит. Ими терзаясь, много
      Горя и мне он
Дал когда-то. К радости граждан, сколько
Он нападок слышал, язвящих больно!
Лишь на время смолкли они и тотчас
      Возобновились. ..

(Перевод Викентия Вересаева приводится по книге «Эллинские поэты»; в него не вошло обращение к Афродите, присутствующее в частично сохранившейся пятой строфе.)

Кроме того, новонайденное «братское» стихотворение перекликается с другими текстами Сапфо — в частности, со стихотворением, начинающимся обращением к Нереидам (предположительно, их источники были из одного папирусного свитка). В нем поэтесса желает удачи непоименованному брату, который должен вернуться из путешествия, а также просит помощи для него у Афродиты — что связывает стихотворение не только с первым текстом, «Братьями», но и со вторым, «Кипридой». От «Киприды» осталось очень мало текста; предположительно, это было стихотворение о любви, возможно — в связи с культом Афродиты; также оно могло содержать биографические детали. Сочетание семейной и любовной темы на одном папирусе вкупе с сапфическими строфами позволяет однозначно отнести его тексты к первому из девяти томов собрания лирики Сапфо.

Теоретически, конечно, все интертекстуальные переклички с другими произведениями сапфической традиции и с преданиями о семье Сапфо не отметают версию о «фанфике». Напротив, обилие биографических деталей, которые ранее не встречались в стихотворном корпусе в таком объеме, только подкрепляет подозрения о «любительнице поэзии», которая стилизовала свой стих под Сапфо и напичкала текст слухами о жизни поэтессы. Однако в случае с Сапфо между биографией и легендой выбирать не приходится; а стихотворная притча о блудном брате делает легенду о поэтессе еще красивее.

P.S. Уже после публикации статьи появилось первое переложение стихотворения Сапфо о братьях на русский язык. Его сделал поэт Лев Оборин:

Все щебечешь ты: вот Харакс вернется
С полным трюмом груза! Но это только
Зевсу и богам может быть известно,
      Будь же скромнее.
Лучше повели мне теперь осыпать
Многими мольбами царицу Геру,
Чтобы воротился Харакс и судно
      Целым оставил,
Чтобы невредимыми нас нашел он;
Прочее — как будет богам угодно,
Ибо наступает всегда затишье
      Следом за бурей.
Те, кого властитель Олимпа хочет
Счастьем наградить и от бед избавить, —
Те благословенны, тем беспримерный
      Жребий достался.
Мы же, если только решится Ларих
Голову возвысить и стать мужчиной,
Горестную душу свою насытим
      Радостью полной.

Бытийная Любовь в «Философии Сердца» Сафо(Киричек А.В.)

Древнегреческая поэтесса Сафо (Сапфо) несомненно относится к числу тех деятелей европейской культуры, о которых нельзя сказать, что они не оценены по достоинству. Ей восхищались как при жизни, так и через тысячелетия после смерти. Современник Сафо законодатель Солон, услышав одно из её стихотворений, тут же выучил его наизусть, сказав, что не хотел бы умереть, не успев запомнить этих божественных строк. Сократ считал Сафо своей наставницей в вопросах любви, Платон именовал «десятой музой», историк Страбон — «чудом дивным». Сегодня Сафо считается основоположницей лирической поэзии, предтечей поэзии символизма, знаменем сторонниц однополой любви в борьбе за свои права.

Жизненный путь и творчество Сафо, от которого до нас дошло не больше 200 фрагментов и только одно целое стихотворение, изучены, казалось бы, вдоль и поперёк. Реконструируя её мироощущение, исследователи обычно отмечают присущую поэтессе страстность, экстатичность, граничащую с безумием, ревнивость, парадоксальным образом сочетающуюся с чистотой, возвышенностью и искренностью чувств. Однако, восхищаясь божественным гением Сафо, её умением придать переживаниям прекрасную поэтическую форму, в самих её чувствах, в её мировидении редко замечают что-то необычное, расходящееся с общепринятыми представлениями о любви (разумеется, за исключением её гомосексуализма). Неудивительно поэтому, что Сафо никогда не относили к философам: историю европейской философии принято начинать с милетской школы, с Фалеса и Анаксимандра, занимавшихся также и наукой, а вот Сафо, их современница, к философии никакого отношения будто бы не имеет. И это несмотря на то, что и Сократ, и Платон признавали её высочайший авторитет в вопросах любви! Очевидно, что такая недооценка вклада Сафо в философию связана с традиционным пониманием философии как науки, с когнитивизмом как болезнью современного образования, основной целью которого всё больше считается передача знаний, а не личностное развитие учащихся [4].

К счастью, всё больше исследователей приходят сегодня к пониманию того, что философию следует искать не только в учёных трактатах и научных статьях, но и в памятниках литературы, живописи, архитектуры. Видимо, пришло время оценить также и лирику Сафо в аспекте её философского содержания. На мой взгляд, философское значение жизни и творчества греческой поэтессы состоит, прежде всего, в раскрытии природы бытийной любви как антипода любви собственнической: в её стихах воспевается не просто любовь, не просто страсть, а именно любовь бытийная как наиболее чистое, высшее, благородное воплощение любовного чувства.

Категория «бытийной любви» появилась в философском лексиконе относительно недавно, около 40 лет назад. В философию она была импортирована из современной гуманистической психологии, в рамках которой и получила впервые теоретическое обоснование. Наиболее известными теоретиками бытийной любви являются А.Маслоу и Э.Фромм. Они придумали и сам термин, и достаточно подробно описали отличительные признаки двух полярных жизненных ориентаций человека: на бытие и на обладание. Бытийная и собственническая любовь выступают соответственно частными проявлениями этих ориентаций.

Опираясь на работы психологов-гуманистов, в качестве основных специфических признаков бытийной любви выделим следующие:

  • любимый выступает в качестве цели, а не средства, «именно его блага мы хотим, а не того, что он даёт нам», иными словами, такая любовь бескорыстна, лишена эгоистических соображений, нацелена на то, чтобы отдавать, а не получать [6, c. 142];

  • уважение свободы любимого, полное доверие к нему, в результате — отсутствие ревности, ибо последняя есть чувство собственности по отношению к человеку, связанное с желанием контролировать любимого [10, с. 53; 7, с. 64];

  • любовное отношение ко всему миру, включая природу и других людей, оборотной стороной чего выступает отсутствие исключительности в любви, одновременная любовь ко многим людям [10, с. 109; 11, с. 107];

  • конгруэнтность, искренность в выражении чувств по отношению к любимому, ибо любящий бытийно не видит в своих чувствах ничего постыдного, предосудительного, нуждающегося в сокрытии [6, с. 25];

  • цельность как любовь ко всему существу любимого, ко всем его душевным и телесным проявлениям, а не к отдельным его достоинствам;

  • приоритетная направленность на душевные и духовные качества любимого, сексуальный интерес хотя и присутствует, но носит вторичный, подчинённый духовному характер [10, с. 119];

  • при отсутствии взаимности бытийная любовь не перерастает в ненависть, поскольку любимый ценен не как вещь, а сам по себе, важно не владеть им, а радоваться тому, что он просто живёт.

Однако создать законченную, непротиворечивую теорию любви психологам-гуманистам не удалось, что, по-видимому, обусловлено трудностями концептуализации любых человеческих эмоций, невозможностью адекватного перевода языка чувств на язык понятий [10, с. 94].

Главной трудностью в гуманистической концепции любви является, на наш взгляд, противоречие в понимании самой сущности любви. С одной стороны, любовь рассматривается как интенсивное, «пиковое» (в терминологии А. Маслоу) переживание [11, с. 107], но, с другой стороны, противопоставляется влюбленности и объявляется формой продуктивной деятельности, связанной с заботой, ответственностью, уважением и не имеющей ничего общего со страстью или аффектом [11, с. 86]. Высшим воплощением такой любви оказывается любовь матери к ребёнку и христианская любовь к ближнему, для которых характерны спокойный, ровный эмоциональный фон, труд на благо любимого, бескорыстная забота о нём.

Но всё наше существо сопротивляется такой трактовке любви, её очищению от сильных эмоций, от страсти, и превращению в труд, в постоянный подвиг самопожертвования, хотя и сопряженный с радостью, но ничего общего не имеющий с ощущениями полёта, экстаза. Также мы привыкли считать, что именно любовь эротическая является высшим воплощением любви, её наиболее чистым проявлением, поскольку и в материнской любви, и в любви к ближнему нет ни равенства, ни избирательности (мать не выбирает своего ребёнка точно так же, как христианство обязывает проявлять милосердие ко всем страждущим без разбора), ни окончательного преодоления эгоизма (мать, заботясь о ребёнке, заботится и о своих генах, а христианин, помогая ближнему, — о своём спасении), что прекрасно показал В. С. Соловьёв в статье «Смысл любви».

Таким образом, мы сталкиваемся с парадоксом: если мы испытываем сильные, страстные чувства, то мы не любим, а переживаем всего лишь влюблённость; если же мы любим по настоящему, бытийно, то не испытываем сильных эмоций. Но подобное видение чревато развалом любви, её низведением до уровня простой доброжелательности, симпатии, милосердия. Как же преодолеть эту антиномию?

И здесь на помощь приходит поэзия Сафо, где мы как раз и встречаем любовь одновременно и бытийную, и эротическую, любовь, отличающуюся и бурной страстностью, и возвышенной чистотой. Действительно, где, как не в поэзии, искать разгадки бытийной любви? В отличие от пластических и музыкальных искусств поэзия говорит на языке слов, подлежащим более точному толкованию, чем язык линий, объёмов, звуков. И этим поэзия близка философии, использующей тот же естественный язык. С другой стороны, поэзия есть не просто слова, а слова ритмически организованные, что делает её язык близким языку музыки, и, следовательно, более близким языку наших чувств. Но главное достоинство поэзии, особенно поэзии лирической, состоит в её искренности. «Очень трудно вложить своё сокровенное «я» в роман; очень трудно не вложить это «я» в стихи», — пишет английский писатель Джон Фаулз [9, с. 56].

В искренности Сафо усомниться трудно, её стихи дышат в унисон с её душою, отражая всё оттенки, все изгибы, все нюансы мира её переживаний. Если проанализировать все дошедшие до нас отрывки из её поэтического наследия, проанализировать не просто так, а в свете выделенных выше признаков бытийной любви, то не остаётся никаких сомнений в том, что любовь Сафо, вне зависимости от объекта, это любовь именно бытийная, чего не замечали ни литературоведы, ни историки, ни философы.

По моему мнению, главным отличительным признаком бытийной любви является отсутствие ревности (или хотя бы её слабая выраженность). Была ли Сафо ревнива? Большинство исследователей её творчества считают именно так: и Андре Боннар, и Ганс Лихт, и Лев Иванов в один голос говорят о «жале ревности, вонзающемся в душу поэтессы» [5, с. 219], о том, что она «пережила все мучения ревности» [3, с. 28]. Однако основания для такого вывода находят всего лишь в двух-трёх отрывках, самый «ревнивый» из которых звучит так:

Ты ж, Аттида, и вспомнить не думаешь
Обо мне. К Андромеде стремишься ты.[8, фр. 22]

Тот же Г. Лихт отмечает, что в этих строчках только «чудится упрёк» и «в них нет особого гнева» [5, с. 220]. Получается, что если Сафо и ревновала, то ревновала мягко, в её ревности нет ни злобы, ни зависти. Показательно в этом отношении самое известное, самое страстное стихотворение Сафо, начинающееся словами, обращенными к счастливому сопернику, но в этих словах также нет ни зависти, ни ненависти:

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос
И прелестный смех… [8, фр. 2]

Другой особенностью мира чувств Сафо оказывается её способность любить одновременно нескольких девушек, и хотя к каждой из них любовь пылает по-разному, с разной силой, всё же все они любимы, и любимы навсегда:

Сердцем к вам, прекрасные, я останусь
Ввек неизменной. [8, фр. 7]

Мир природы, равно как и мир людей, не оставляет Сафо равнодушной. Она восхищается и журчаньем прохладного ручья [8, фр. 33], и красотой звёздного неба [8, фр. 80], и, конечно же, дивной прелестью и ароматами цветов [8, фр. 3]. Как отмечает А. Боннар, «Сафо уловила невидимые волны, которые идут из мира внешнего к нашему сердцу и из нашего сердца к миру»[2, с. 137]. Сафо не просто любит весь мир, любовь для неё — естественный и единственно возможный способ отношения к миру, ко всему существующему.

Бытийность любовных чувств Сафо видна и во многих других фрагментах, по которым можно судить о том, что поэтесса душевные достоинства ставила выше телесной красоты («Кто прекрасен — одно лишь нам радует зрение. / Кто ж хорош — сам собой и прекрасным покажется» [8, фр. 47]), настоящую любовь — выше материальных благ («Девы поступь милая, блеском взоров / Озаренный лик мне дороже всяких / Колесниц лидийских и конеборцев, / В бронях блестящих» [8, фр. 28]), а себя сравнивала с не ведающим гнева и зависти ребенком («…но своего / гнева не помню я. / Как у малых детей, / сердце мое» [8, фр. 53]). Согласно А. Маслоу, умение сохранять детское восприятие мира — важный признак самоактуализирующихся людей [6, с. 253].

О близости переживаний Сафо к идеалу бытийной любви говорит и свойственная ей предельная искренность, которой она требует и от других. Влюбленному в неё Алкею, не осмелившемуся признаться в своих пылких чувствах к поэтессе, она говорит: «Будь цель прекрасна и высока твоя, / Не будь позорным, что ты сказать хотел, — / Стыдясь, ты глаз не опустил бы, / Прямо сказал бы ты все, что хочешь» [8, фр. 82].

Удивительно, но при всей своей страстности, знойности, в стихах Сафо мы не встретим ни похоти, ни вожделения. Нигде нет даже намёка на сексуальную близость! И в то же время её стихи эротичны, но эротика их чиста, совершенно невинна. Достигается это за счёт того, что, с одной стороны, своих возлюбленных Сафо описывает очень скупо и вместе с тем нежно, всего одним-двумя тонкими штрихами (см. приведённый выше фр. 28), и, с другой стороны, поэтесса больше говорит о своих чувствах, порой о совершенно физиологических ощущениях, но делает это так искренне, естественно, что ни натурализма, ни физиологии мы просто не замечаем: «…Лишь тебя увижу, уж я не в силах / Вымолвить слова. / Но немеет тотчас язык, под кожей / Быстро легкий жар пробегает, смотрят, / Ничего не видя, глаза, в ушах же — / Звон непрерывный. / Потом жарким я обливаюсь, дрожью / Члены все охвачены, зеленее / Становлюсь травы, и вот-вот как будто / С жизнью прощусь я» [8, фр. 2].

На мой взгляд, именно этого чистого, возвышенного и вместе с тем бурлящего, всепоглощающего эротизма и недоставало теоретикам гуманистической психологии для полной и адекватной характеристики сущности бытийной любви. В собственнической любви господствует эротическое вожделение, тогда как в любви бытийной — эротическое восхищение, восхищение, исполненное восторга, страсти, но не страсти обладания, а страсти как горячего желания быть рядом с любимым хотя бы иногда, как всеохватывающей радости от того, что любимый просто есть и что он прекрасен. По степени своего накала эротическое восхищение ничуть не уступает вожделению, но по содержанию и целям совершенно отлично. Говоря словами Сафо, цель эротического восхищения состоит только в том, чтобы быть рядом с любимой и слушать её голос, «звучащий нежно», и этого вполне достаточно, чтобы обрести счастье, равное счастью богов [8, фр. 2]. Непосредственной же целью эротического вожделения выступает стремление овладеть телом любимого существа, конечная же цель — получить любимого в полное и безраздельное владение. Но об этом у Сафо нет ни строчки, ни малейшего намёка!

Интересно сопоставить мироощущение Сафо с творчеством её старшего современника Архилоха, который выступает полной противоположностью лесбосской поэтессы. Архилох также отличался искренностью, но совсем иного рода, и говорил о себе так: «… И еще науке важной хорошо я обучен: / Сделавшему зло мне — быстро злом отплачивать двойным» [1].

Архилоху ведома страсть: «От страсти обезжизневший, / Жалкий, лежу я, и волей богов несказанные муки / Насквозь пронзают кости мне» [Цит. по: 2, с. 105], но страсть эта именно вожделеющая, нацеленная на обладание.

Свою возлюбленную Необулу Архилох нежно воспевает до свадьбы, но стоило Ликамбу, отцу девушки, отказать поэту в браке со своей дочерью, как его «любовь» тут же перерастает в ненависть, стрелы которой направлены и в адрес Ликамба, и в сторону самой Необулы, которая вроде бы ни в чём и не виновата: «Нежною кожею ты не цветешь уже: / Вся она в морщинах. / И злая старость борозды проводит» [цит. по: 2, с. 106]. Предание, долго сохранявшееся на острове Паросе, передавало, что злые насмешки Архилоха довели Ликамба и его дочь до самоубийства [1].

Ничего подобного ни в биографии, ни в лирике Сафо мы не встретим! Сафо, конечно же, также страдает, мучается от того, что не может слиться полностью со своими возлюбленными, остаться с ними навсегда, но ненависти она не знает. Прощаясь со своими любимыми, она старается их утешить, поддержать, напомнить, как хорошо им было вместе [8, фр. 3].

Конечно, Сафо не была философом в традиционном смысле, она просто писала стихи, писала о том, что переживала, что видела, писала предельно искренне, не задумываясь о концептуализации своих чувств. Но в своей лирике греческая поэтесса выразила как саму сущность, так и множество оттенков подлинной, настоящей любви, которая в наше время получила название «бытийной». Своей жизнью и творчеством ей удалось то, что не удалось сделать теоретикам гуманистической психологии — доказать, что истинная любовь не просто может, а должна быть сильной, страстной, всепоглощающей и в то же время чистой и возвышенной, не имеющей ничего общего ни с ревностью, ни с завистью. Поэтому Сафо нельзя не поставить в один ряд с зачинателями европейской философии — Фалесом, Пифагором, Сократом, но нельзя её и не выделить из этого ряда, и не столько потому, что она была женщиной, сколько потому, что голос чувств значил для неё больше, чем голос разума, а, значит, и зачинала она совсем иную философию — «философию сердца», развитием которой мы обязаны Паскалю, Киркегору, Шестову.

Исследование творчества Сафо показывает, что бытийная любовь — не ноу-хау второй половины 20-го века, не изобретение современных теоретиков, чуждое и неведомое прошлым эпохам. Напротив, бытийная любовь — живая реальность, ведомая не только настоящему, но и далёкому прошлому, когда, казалось бы, и любви-то быть ещё не могло. И именно Сафо была её первой вестницей, первым поэтом, её воспевшим и в этом и состоит всемирно-историческое значение её творчества, её личности, её судьбы.

Литература:

  2. Боннар А. Греческая цивилизация. Т.1. От Илиады до Парфенона. — М.: Искусство, 1992.

  3. Иванов Л.Л. Замечательные женщины с древнейших времён до наших дней. — Екатеринбург: Уральский рабочий, 1992.

  4. Киричек А.В. Философия как терапия души / Актуальные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук в высшей школе — Вып. IV. — М.: МФЮА, 2004, с. 22-27.

  5. Лихт Г. Сексуальная жизнь в Древней Греции — М.: КРОН-ПРЕСС, 1995.

  6. Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. — М.: Смысл, 1999.

  7. Рэй C. Ребёфинг и афирмации любви. — М., 2001.

  8. Сафо. Лира, лира священная / Пер. с древнегреческого В.В. Вересаева. — М.: ООО Издательский дом Летопись-М, 2000. ( www.ipmce.su)

  9. Фаулз Дж. Кротовые норы. — М.: Махаон, 2002

  10. Фромм Э. Иметь или быть? — М.: Прогресс, 1990.

  11. Фромм Э. Психоанализ и этика. — М.: Республика, 1993.

Киричек А.В.,

Киричек Александр Владимирович, канд. филос. наук, доцент.
Москва, Академия ГПС МЧС России.

См. также

5 стихотворений о любви

ArzamasКультура

Заклинание из Древней Месопотамии, викинг, влюбленный во француженку, страдающая наложница китайского императора. .. Как описывали любовь люди из разных эпох и стран? По случаю 14 февраля попросили ученых прочитать и объяснить стихи о любви. Полную версию материала можно послушать в приложении «Радио Arzamas»

Записала Ирина Калитеевская

Сапфо — о смятении

Древнегреческое

Мне кажется, равен богам тот
Человек, кто против тебя
Сидит и слушает твою речь,
Сладко звучащую рядом,

И милый смех. Это мне точно
В груди приводит в трепет сердце.
Ведь только на миг взгляну на тебя
И сразу лишаюсь речи,

Сокрушен язык, и тотчас тонкий
Огонь пробегает под кожей,
Глазами ничего не вижу, слух
Гремит.

С меня стекает пот, всю охватывает
Дрожь, я стала зеленее травы,
Еще немного — и, кажется самой,
Я умру.

Но на все можно отважиться

Борис Никольский, филолог-классик:

Это стихотворение греческой поэтессы Сапфо, которая жила на острове Лесбос в конце VII — начале VI века до нашей эры. Сохранилось оно благодаря тому, что его процитировал и разобрал автор позднеантичного риторического трактата «О возвышенном». Этот текст процитирован не до конца, и поэтому мы можем только гадать, как он заканчивался.

Смысловой и художественный центр сохранившегося фрагмента — это описание физических симптомов влюбленности. Прелесть стихотворения, как справедливо заметил автор трактата «О возвышенном», в том, что Сапфо описывает все эти симптомы с внимательной отстраненностью; несмотря на силу своих чувств, она может смотреть на них со стороны.

Чтобы понять эти чувства и их причину, посмотрим внимательнее на первую строфу. В ней появляется некий человек, который сидит напротив возлюбленной Сапфо (из греческого текста совершенно очевидно, что это девушка) и внимает ей. Но кто он? В каком смысле он равен богам? И как связан он с Сапфо и ее чувствами? Прежде ученые и читатели считали, что в начале стихотворения описана реальная картина: рядом с возлюбленной Сапфо сидит не она, а реальный мужчина. Он «равен богам» своим счастьем, счастьем сидеть перед этой прекрасной девушкой. Вот как перевел первую строфу и русский переводчик Викентий Вересаев, добавив в текст от себя слова «по счастью»:

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос.

Какие чувства должна вызывать у Сапфо эта сцена? Ревность? Зависть? Отчаяние неразделенной любви? Или горе покинутой влюбленной? Как мы видим дальше, сердце Сапфо содрогается отнюдь не от несчастной любви, а от одного взгляда на возлюбленную: «Ведь только на миг взгляну на тебя / И сразу лишаюсь речи», — говорит она. В поэтическом языке архаической Греции — языке гомеровского эпоса, который был главным источником поэтических образов для Сапфо и ее современников, — уподобление богам никогда не обозначало счастья, как и не выражало вообще никакого внутреннего состояния. Этот образ всегда описывал некое объективное внешнее качество: тот, кто равен богам, — сверхчеловек, супермен. Почему же человек, сидящий напротив возлюбленной Сапфо, назван суперменом? Потому что он способен вот так запросто находиться рядом с этой девушкой и спокойно и внимательно ее слушать — в отличие от самой Сапфо, которая при виде возлюбленной лишается чувств. Человек, названный в первых строчках, — не реальный персонаж, а фигура контраста, введенная в стихотворение, чтобы оттенить эмоции Сапфо: «Тот, кто может сидеть напротив тебя и слушать твой голос и смех — сверхчеловек, а я, лишь только взгляну на тебя, прихожу в смятение». Этот контраст подчеркнут одинаковым выражением, вводящим и характеристику того человека в начале, и рассказ о чувствах Сапфо: «Он, мне кажется, равен богам», — говорит она в начале стихотворения. «Я, кажется мне самой, умру». Смерть, к которой близка Сапфо, — крайняя противоположность подобия богам, которым наделяется тот человек в начале, потому что боги бессмертны.

Тема стихотворения — не вообще страдания любви, а очень конкретное переживание, физическое смятение, которое испытывает человек в присутствии возлюбленной. Язык, которым описано смятение Сапфо, вновь отсылает нас к Гомеру. Трепет, дрожь, зеленый цвет лица у Гомера — это симптомы страха перед врагом на поле боя. Выражение «стекает пот» относится к воинам, выполняющим свою трудную работу. Значит, Сапфо говорит о своих чувствах как о чувствах воина, которому приходится противостоять страшному врагу. Последняя фраза («Но на все можно отважиться…»), на которой обрывается стихотворение, тоже отсылает к теме сражения. Сапфо чувствует себя воином, обычным, рядовым воином, она не герой и не бог — ей страшно и тяжело, но она готова и дальше сражаться.

Смысл этого текста, говорящего о храбрости и страхе (а не о счастливой и несчастливой любви), верно передал Григорий Дашевский в своем стихотворении «Карантин», которое было вольным переложением из Катулла, в свою очередь переложившего Сапфо на латинский язык. У Дашевского эротический страх вытесняется и замещается страхом больного, страхом пациента, страхом перед диагнозом, которого ждут от медсестер. Поскольку Дашевский пишет свое стихотворение, отталкиваясь не от Сапфо, а от Катулла, он дополняет текст Сапфо еще одной строфой, дописанной Катуллом, — о вреде досуга, из-за которого и возникают все эти переживания:

Тот храбрей Сильвестра Сталлоне или
его фотокарточки над подушкой,
кто в глаза медсестрам серые смотрит
без просьб и страха,

а мы ищем в этих зрачках диагноз
и не верим, что под крахмальной робой
ничего почти что, что там от силы
лифчик с трусами.

Тихий час, о мальчики, вас измучил,
в тихий час грызете пододеяльник,
в тихий час мы тщательней проверяем
в окнах решетки.

На что же хочет отважиться Сапфо? Преодолеть свой страх и свою влюбленность? Или же завоевать возлюбленную? Ответ на этот вопрос, возможно, содержался в несохранившейся концовке стихотворения, но для нас с вами этот вопрос остается открытым.

Средневековый ярл — французской даме Эрменгарде

Скандинавское

Sappho 31 — Интерпретация ее самого известного фрагмента

Сапфо 31 — древнегреческое лирическое стихотворение, написанное греческой поэтессой , Сапфо с Лесбоса. Это не только одна из самых значительных работ по выживанию, но и одна из самых известных.

Большинство переводчиков и литературоведов рассматривают стихотворение как ода тревоге влечения и признание в любви женщины к другой женщине . Кроме того, «Фрагмент 31» примечателен тем, как он повлиял на концепции современной лирической поэзии.

Стихотворение: Фрагмент 31

Поэма была написана на эолийском диалекте — диалекте, на котором говорят на родном острове Сапфо, Лесбос .

«Этот человек мне кажется равным богам

Кто сидит напротив вас

И слышит вас рядом

Сладко разговаривает

И восхищенно смеется, что действительно

Заставляет мое сердце трепетать в груди;

Потому что, когда я смотрю на вас хотя бы на короткое время,

Я больше не могу говорить

Но это как будто мой язык сломан

И сразу тонкий огонь охватил мою кожу,

Я ничего не вижу глазами,

И в ушах гудит

Холодный пот покрывает меня, дрожит

Все меня охватывает, я Я бледнее

Чем трава, и мне кажется почти

Чтобы умереть.

Но все нужно осмелиться / вытерпеть, потому что (даже бедняк)… »

Ученые много обсуждали стихотворение, большинство из которых концентрирует чувство женщины по отношению к другой женщине (мы многое увидим подробнее в дефрагменте стихотворения ниже).

Некоторые ученые предположили, что стихотворение представляет собой свадебную песню , обозначенную упоминанием мужчины и женщины, стоящих или стоящих рядом друг с другом. Однако некоторые отвергли впечатление, что это свадебная песня, поскольку нет никаких существенных указаний на то, что Сапфо писала о браке.

Другие полагали, что отношения мужчин и женщин подобны отношениям между братом и сестрой. Судя по наблюдениям, у двух персонажей схожий социальный статус.

Дефрагментация фрагмента Сапфо 31

Строка 1–4:

В первой строфе (строки 1–4) стихотворения Сапфо знакомит нас с тремя своими персонажами: мужчиной, женщиной, и динамик. Человек явно произвел впечатление на докладчика; мы можем видеть это в первом стихе, где говорящий провозглашает человека «… равным богам…».

Однако следует отметить, что этот мужчина упоминается говорящим только один раз. Это признак того, что мужчина, хотя и впечатляет, на самом деле не представляет интереса для говорящего.

Богоподобное описание, приписываемое человеку говорящим, — это просто инструмент, используемый говорящим для усиления их действительного восхищения реальным объектом стихотворения; человек, сидящий напротив него и разговаривающий с ним. К этому человеку на протяжении всего стихотворения обращается говорящий как «ты» .

Кто этот второй человек напротив мужчины? По остальной части стихотворения и описанию этого персонажа говорящим можно сделать вывод, что человек, напротив которого сидит мужчина и разговаривает с ним, является женщиной.

Внутри первой строфы Сафо также устанавливает настройки между всеми персонажами; мужчина, женщина и говорящий . Хотя здесь нет конкретного упоминания о месте, читатели могут представить себе пространство, в котором находятся персонажи, и то, как происходит действие стихотворения.

В описании говорящего мужчины и женщины издалека Сафо указывает на то, что говорящий наблюдает за женщиной на расстоянии . Это расстояние составляет центральное напряжение в стихотворении.

Говорящий указывает, что мужчина внимательно слушает женщину, которая говорит читателю, что эта близость между этими двумя персонажами — это физическая и романтическая близость , образно говоря.

Это подводит читателей ко второй строфе (строки 5–8), в которой показаны сильные эмоции говорящего по отношению к женщине и эмоциональных страданий от дистанции между ними .

Строка 5 — 8:

В этой строфе дополнительно описывается «ты», (женщина), и в конечном итоге раскрываются отношения между двумя персонажами, говорящим и женщиной.

Во-первых, Сафо использует звуковые образы, например, «сладкая речь», и «прекрасный смех». Эти описания женщины указывают на звук, который читатели должны слышать на протяжении всего стихотворения, когда они его читают, но также используются, чтобы раскрыть нежные чувства говорящего к женщине .

В этой строфе мы также видим, что говорящий раскрывает себя и свои чувства по отношению к женщинам. Именно здесь читатели могут определить пол говорящего по стиху «… заставляет мое сердце трепетать в груди…» . Этот стих действует как кульминационный момент , когда читатель внезапно осознает чувства говорящего. Этот момент является результатом напряжения, которое возникло из-за удаленности говорящего от женщины и продолжающегося восхищения в предыдущих стихах.

На протяжении всей этой строфы фокус сместился с объективной реальности женщины , говорящей с мужчиной , на субъективное переживание любви говорящим. Она понимает свои чувства к женщине, и фраза «… даже на короткое время…» указывает читателю, что это не первый раз, когда она видела женщину. Читатель, кажется, уже испытывал подобное безмолвие , вызванное просто видом своего возлюбленного раньше.

Строка 9 — 12:

В этих строках основное внимание уделяется переживанию любви говорящего . Здесь Сапфо подчеркивает, что говорящий, наблюдающий за своей возлюбленной, испытывает все более интенсивные переживания. Описание страстей говорящего усиливается по мере того, как стихотворение приближается к своему завершению.

Мы можем видеть, как страсть говорящего усиливается через эти фразы:

  • «… язык сломан…»
  • «… тонкий огонь пробежал по моей коже…»
  • «… Ничего не вижу своими глазами…»
  • «… в ушах гудят…»

Сапфо использует чувства, чтобы описать, как говорящего все больше переполняют ее чувства любви, так что ее тело систематически выходит из строя , начиная с осязания и заканчивая зрением и, наконец, слухом.

В этой строфе перечисляется серия физических переживаний говорящего, и она написана разрозненно, благодаря чему читатели могут видеть, как каждая часть тела говорящего распадается. Эта строфа является наиболее драматической частью стихотворения и представляет собой окончательную эскалацию после накопления неудовлетворенной страсти из двух предыдущих строф.

Фраза «… мой язык сломан…» используется для описания начала физического износа говорящего .Сафо использует язык как предмет, чтобы познакомить читателей с остальной частью строфы. Ухудшение переходит с языка на кожу, глаза и, наконец, в уши. Как заявил докладчик, каждая часть не работает .

Сильные физические ощущения потери чувств говорящего в этой строфе служат для нас способом увидеть изолированность говорящего от мира. Она полностью оторвана от реальности того, что происходит вокруг нее во внешнем мире. Она переживает форму диссоциации или отстранения от своего собственного тела и себя, как если бы она умирала.

Это должно показать нам, читателям, одиночество и изоляция, которые переживает говорящая , возникшие в результате ее невыраженной любви. Более того, это возвращает нас к тому расстоянию, которое говорящий испытал в первой строфе. Эта дистанция теперь отражается в ее отношениях со всем в мире, включая ее самого.

Строка 13 — 17:

В этих заключительных строках, мы возвращаемся к говорящему, когда она возвращается в свое тело после того, как пережила интенсивный момент диссоциации со своим возлюбленным (женщиной), миром, так как ну как она сама.

Потная от стресса и тряски, оратор образно описывает себя как «бледнее травы», и «кажется, почти умерла». Она испытала таких экстремальных и сильных эмоций, что теперь чувствует себя почти мертвой .

Последняя строка этой строфы, по мнению ученых, считается началом новой и последней строфы, которая, к сожалению, была утрачена . Это означает, что Сапфо не намеревался останавливаться в стихотворении на этой строчке.Скорее, она намеревалась написать строфу, в которой говорящий примирится с ситуацией.

К сожалению, последние три строки стихотворения потеряны для времени. Несмотря на то, что стихотворение осталось на грани , ученые отметили, что говорящий, кажется, отворачивается от своего экстатического отчаяния и вместо этого может повернуться, чтобы выразить себя внешне, а решит рискнуть, отправившись в мир .

Темы

В этом стихотворении есть три основные темы: ревность, экстаз и диссоциация .

  • Ревность — часто называемая учеными стихотворением Сафо о ревности , фрагмент 31 начинается с типичного любовного треугольника между мужчиной, женщиной и говорящим. Наблюдая за своим возлюбленным на расстоянии, говорящая начинает описывать мужчину, сидящего напротив ее возлюбленного. Здесь стихотворение могло быть сосредоточено на ревности говорящего к человеку, с которым разговаривает ее возлюбленный. Однако на протяжении всего стихотворения говорящий не проявлял никакого интереса к человеку .Вместо этого говорящий внимательно наблюдает за своим возлюбленным и обращает ее внимание на свой собственный опыт в контексте собственного «я».
  • Экстаз — Тема экстаза ярко выражена через фразу «… заставляет мое сердце трепетать в груди…» , в которой Сафо использовала метафору для описания физического ощущения влюбленного сердца.
  • Диссоциация — это чувство удаленности от органов чувств своего тела , то есть своей сущности, души и / или разума.Это именно то, что оратор испытала в , она упоминает разрушение частей своего тела , которое начинается с языка и продолжается ее кожей, глазами и ушами. Это приводит к диссоциативному опыту, который, рассматривая контекст стихотворения как любовное стихотворение, предполагает, что трансцендентность на самом деле является эротическим взаимодействием с самим собой.

Заключение

Как одно из ее наиболее часто адаптируемых и переводимых стихотворений и любимый предмет для научных комментариев, принято считать, что Fragment 31 — одно из самых известных произведений Сафо .

Поэма оказала огромное влияние на других поэтов, благодаря чему они адаптировали ее в своих произведениях. Например, Катулл, римский поэт, адаптировал его в свою 51-ю поэму , где он включил свою музу Лесбию в роль возлюбленной Сафо.

Другие адаптации, которые можно найти, можно найти в работах одного из древних авторов по имени Феокрит, в котором он включил их в свою вторую Идиллию . То же самое и с Аполлонием Родосским, где он приспособил стихотворение к своему описанию первой встречи Ясона и Медеи в Аргонавтике.

Как описывает Сафо, физическая реакция желания, которая находится в центре внимания в стихотворении, особенно отмечается учеными и поклонниками ее произведений. Стихотворение цитировалось в других произведениях, например, в трактате Лонгина «О возвышенном », где оно было процитировано из-за его эмоциональной силы. Платон, греческий философ, также упомянул физические симптомы желания , изображенные в стихотворении в речах Сократа о любви.

Поэма сегодня — отрывок из Сафо

Фрагмент из Сафо

Фрагмент 31

Он мне кажется равным богам этот человек
кто бы он ни был кто напротив вас
сидит и внимательно слушает
вашу сладкую речь

и прекрасный смех — ох, это
кладет сердце в мою грудь на крыльях
потому что, когда я смотрю на тебя, даже мгновение, я не могу говорить
остается во мне

нет: язык ломается и тонкий
огонь бежит под кожей
и в глазах не видно и барабанит
заполняет уши

и холодный пот держится меня и трясет
сжимает меня все, зеленее травы
Я мертв — или почти
мне кажется.

Но все же надо осмелиться, потому что даже бедняк

Сапфо

Родился 612–630 гг. До н.э.

Умер около 570 г. до н.э.

—тр. Энн Карсон; Если нет, то зима: фрагменты Сафо (Винтаж, 2002)

— из заметки Карсона

Одним из лучших и самых известных лирических поэтов древности была женщина Сапфо. Сафо родилась на острове Лесбос около 620 г. до н.э. Согласно парианскому мрамору, Сапфо был сослан на Сицилию где-то между 604 и 594 годами.Цицерон упомянул, что ее статуя стояла в ратуше Сиракуз, поэтому она была знаменита в свое время или вскоре после этого. «Она — смертное чудо», — написал Антипатр Сидонский, прежде чем приступить к каталогизации Семи чудес света. Именно из-за гомоэротической природы некоторых стихотворений Сафо слова «лесбиянки» и «сапфические» имеют свои нынешние сексуальные значения и коннотации. Большая часть поэзии Сафо была утеряна, но ее репутация сохранилась благодаря сохранившимся фрагментам, многие из которых были дополнены другими поэтами, которые стремились «заполнить пробелы». (Из 189 известных фрагментов ее работ двадцать содержат только одно читаемое слово, тринадцать — только два, а почти половина — десять или меньше.) Крупные поэты, такие как Бен Джонсон, Т.С. Элиот, Данте Габриэль Россетти, Элизабет Барретт Браунинг, Роберт Лоуэлл и лорд Байрон либо перевели ее работы, либо написали стихи в ответ на ее, так что она была (и остается), очевидно, влиятельной…

Ошибка разрыва связи

    Приборная доска

    КЛАСС 326 A

    Перейти к содержанию Приборная доска

    • Авторизоваться

    • Приборная панель

    • Календарь

    • Входящие

    • История

    • Помощь

    Закрывать