Былина об Илье Муромце — русская народная сказка.

Рассердился князь Владимир на Илью Муромца и приказал его в темницу на три года посадить в глубокий погреб. Дочь Владимира тайно кормила Владимира. А через три года напал на Киев Калин-царь с несметными полчищами…

Тридцать лет Илья на печи лежит, ни руной, ни ногой не ше­велит. И ростом он богатырь, и умом светел, и глазом зорок, только ноги его не носят-словно брёвна лежат, не шевелятся.

А на землю Русскую враги нападают, поля вытаптывают, лю­дей губят, детей сиротят. По путям-дорогам разбойники ры­щут, не дают никому ни проходу, ни проезду.

Слышит об этом Илья и на судьбу свою жалуется: „Был бы я здоров — не дал бы родную Русь в обиду врагам да разбойникам!“

Пришли раз к Илье три странника, налили ему чудесной во­ды в ковшичек: ,,Попей, Илья. В этом ковше вода всех рек, всех озёр Руси-матушки“.  Выпил Илья и почуял в себе силу богатырскую.

Говорят ему странники: „Будешь ты, Илья, велик богатырь. Бейся с врагами земли родной, с разбойниками да с чудища­ми. Защищай вдов, сирот, малых деточек».  Поклонился Илья странникам.

Снарядился он в доспехи богатырские и просит благослове­ния у родителей: ,,Отпустите меня, батюшка с матушкой, в Киев-град. Буду служить Руси родной верой-правдою, беречь землю русскую от недругов-ворогов».

То не белая заря занималася, не красное солнышко выкаталося. Выезжал из ворот Илья Муромец на своём коне богатырском.

Скачет конь богатырский выше лесу стоячего, чуть пониже облака ходячего, с горы на гору перескакивает, реченьки, озёра перепрыгивает.

Подъехал Илья к городу Чернигову и видит: окружили город татар тысячи. От пыли, от пару лошадиного над землёю мгла стоит, не видно на небе красного солнышка.

Вырвал Муромец из земли дуб и на татар бросился. Где махнет – там улица, отмахнется – переулочек, и разбил полчища татарские.

А татарских царевичей встряхнул хорошенько и сказал им: «Головы с вас снять — чести мало мне. Уезжайте-ка в свои земли да разнесите весть, что есть на Руси сильные, могучие богатыри, пусть враги об этом подумают!»

Выходят черниговцы из города, просят Муромца быть у них воеводою. Отвечает богатырь: «Я спасал вас не из корысти, и не надо мне ни серебра, ни злата. Не пойду я к вам воево­дою в богатстве жить. Моё дело — Руси служить».

Едет Илья в Киев дорогой прямоезжею, а у речки Смородин­ной сидит Соловей-разбойник на трёх дубах, на девяти суках.

Увидел Соловей Муромца да как засвищет по-соловьиному, закричит по-звериному, зашипит по-змеиному, — так вся земля дрогнула, столетние дубы покачнулись, богатырский конь на колени упал.

А Илья в седле сидит-не шелохнётся, русые кудри на голо­ве не дрогнут. Удивился Соловей — из гнезда высунулся.

А Илья, минуточки не мешкая, натянул тугой лук, спустил ка­лёную стрелу — небольшую стрелу, весом в целый пуд.

Полетела стрела – угодила Соловью в правый глаз. Покатился он из гнезда, словно овсяный сноп.

Подхватил его Илья на руки, связал крепко ремнями, подвязал к левому стремени и поехал дальше.

Поскакал Илья к Киеву. Подъезжает к палатам княжеским. А у князя Владимира пир идёт.

Вошёл богатырь в палаты белокаменны, поклонился на все че­тыре стороны, приглашает взглянуть на Соловья-разбойника.

Повскакали тут с мест князь со княгинею и все богатыри. Поспешили на княжеский двор. Смотрят на Соловья-разбойника, дивуются.

Приказал Илья разбойнику засвистеть в полсвиста соловьиного. Засвистел злодей во весь соловьиный свист.

От свиста разбойничьего маковки на теремах покривились, крылечки от стен отвалились, богатыри на землю упали, сам князь Владимир за Илью прячется.

Сел Илья на добра коня, отвёз он Соловья во чисто поле и срубил ему буйну голову, приговаривая: «Полно тебе слезить отцов-матерей, сиротить детей, полно разбойничать!^»

Много лет после этого служил Илья Муромец на заставе богатырской; воевал с врагами Руси-матушки. Он с коня не слезал, меч из рук не выпускал, ни хором себе не построил, семьи себе не завёл.

А приехал раз в стольный Киев-град, разгневал на пиру кня­зя Владимира. Тут не вспомнил князь о ратных подвигах, не посмотрел на честь богатырскую — засадил Илью в погреба холодные, за замки чугунные, за решётки железные.

Узнал Калин-царь, что в темнице Илья, и окружил Киев сво­ими полчищами. От войска татарского мать сыра земля сотрясалася, на зелёные луга вода разливалася.

Посылает татарский царь посла ко Владимиру. Был тот по­сол ростом со старый дуб, голова — как пивной котёл, глаза — как пивные ковши. Подаёт он князю грамоту.

А в той грамоте писано: „Ты сдавайся мне, князь Киевский, не то всю Русь я огнём сожгу, конями потопчу, запрягу в те­леги мужиков, изрублю детей и стариков! Тебя, князь, застав­лю коней стеречь, княгиню на кухню — лепёшки печь!“

Испугался Владимир, просит Илью: „Позабудь все обиды, за­щити меня!“-

Отвечает ему Муромец: „Для тебя, собака-князь, не выйду из темницы“.

Подошла тут княжеская дочь, поклонилась Илье Ивановичу: „Не для князя, не для княгини, а для бедных вдов, для малых детей — ты постой за русских людей, за родную Русь!“

Встал тут Илья, расправил богатырские плечи, вышел из погреба, сел на коня, поскакал в татарский стан.

Подъехал богатырь к полчищам татарским, а войска татарского видимо-невидимо — птице в день не облететь, на быстром коне в неделю не объехать.

Посреди войска – шатер. В нем сидит сам Калин-царь, ростом он как столетний дуб, ноги-брёвна кленовые, руки-грабли еловые, голова — как медный котёл, один ус золотой, другой серебряный.

Увидел он Муромца, разъярился, кривым мечом помахивает, громким голосом покрикивает: „Я тебя, Илья, мечом порублю, из твоих костей похлёбку сварю!“

Начался у них великий бой. Они мечами рубятся — только иск­ры из-под мечей брызгают. Изломали мечи и бросили.

Они копьями колются — только ветер шумит да гром гремит.

Изломали копья и бросили.

Стали биться они руками голыми, Калин-царь Илюшеньку бьёт и гнёт, белые руки его ломает, резвые ноги его подгибает.

Бросил богатыря Калин-царь на сыру землю, сел ему на грудь. А Илья тесней к русской земле прижимается, от неё к Илье сила идёт, крепит руки богатырские.

И схватил он царя за ноги кленовые, стал кругом татарином помахивать, бить-крушить им войско татарское.

Побежали татары от Ильи Муромца. Через поле бегут, гром­ким голосом кричат: „Не приведись нам видеть русских лю­дей, не встречать бы больше русских богатырей!

Бросил Илья Муромец Калин-царя словно ветошку негодную о сыру землю-и убил.

Слава, слава родной Руси! Не бывать врагам на нашей зем­ле, не топтать им конями землю русскую, не затмить им на­ше солнце красное!

(Илл. Сапегина К.)

❤️ 92

🔥 56

😁 54

😢 24

👎 23

🥱 27

Добавлено на полку

Удалено с полки

Достигнут лимит

Илья Муромец и Соловей Разбойник

Из того ли то из города из Мурома,
Из того села да Карачарова
Выезжал удаленький дородный добрый молодец.
Он стоял заутреню во Муроме,
А й к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град.
Да й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.
У того ли города Чернигова
Нагнано-то силушки черным-черно,
А й черным-черно, как черна ворона.
Так пехотою никто тут не прохаживат,
На добром коне никто тут не проезживат,
Птица черный ворон не пролётыват,
Серый зверь да не прорыскиват.
А подъехал как ко силушке великоей,
Он как стал-то эту силушку великую,
Стал конем топтать да стал копьем колоть,
А й побил он эту силу всю великую.

Он подъехал-то под славный под Чернигов-град,
Выходили мужички да тут черниговски
И отворяли-то ворота во Чернигов-град,
А й зовут его в Чернигов воеводою.
Говорит-то им Илья да таковы слова:
— Ай же мужички да вы черниговски!
Я не йду к вам во Чернигов воеводою.
Укажите мне дорожку прямоезжую,
Прямоезжую да в стольный Киев-град.
Говорили мужички ему черниговски:
— Ты, удаленький дородный добрый молодец,
Ай ты, славный богатырь да святорусский!
Прямоезжая дорожка заколодела,
Заколодела дорожка, замуравела.
А й по той ли по дорожке прямоезжею
Да й пехотою никто да не прохаживал,
На добром коне никто да не проезживал.
Как у той ли то у Грязи-то у Черноей,
Да у той ли у березы у покляпыя,
Да у той ли речки у Смородины,
У того креста у Леванидова
Сидит Соловей Разбойник на сыром дубу,
Сидит Соловей Разбойник Одихмантьев сын.
А то свищет Соловей да по-соловьему,
Он кричит, злодей-разбойник, по-звериному,
И от его ли то от посвиста соловьего,
И от его ли то от покрика звериного
Те все травушки-муравы уплетаются,
Все лазоревы цветочки осыпаются,
Темны лесушки к земле все приклоняются, —
А что есть людей — то все мертвы лежат.
Прямоезжею дороженькой — пятьсот есть верст,
А й окольноей дорожкой — цела тысяча.

Он спустил добра коня да й богатырского,
Он поехал-то дорожкой прямоезжею.
Его добрый конь да богатырский
С горы на гору стал перескакивать,
С холмы на холмы стал перамахивать,
Мелки реченьки, озерка промеж ног пускал.
Подъезжает он ко речке ко Смородине,
Да ко тоей он ко Грязи он ко Черноей,
Да ко тою ко березе ко покляпыя,
К тому славному кресту ко Леванидову.
Засвистал-то Соловей да по-соловьему,
Закричал злодей-разбойник по-звериному —
Так все травушки-муравы уплеталися,
Да й лазоревы цветочки осыпалися,
Темны лесушки к земле все приклонилися.

Его добрый конь да богатырский
А он на корни да спотыкается —
А й как старый-от казак да Илья Муромец
Берет плеточку шелковую в белу руку,
А он бил коня да по крутым ребрам,
Говорил-то он, Илья, таковы слова:
— Ах ты, волчья сыть да й травяной мешок!
Али ты идти не хошь, али нести не можь?
Что ты на корни, собака, спотыкаешься?
Не слыхал ли посвиста соловьего,
Не слыхал ли покрика звериного,
Не видал ли ты ударов богатырскиих?

А й тут старыя казак да Илья Муромец
Да берет-то он свой тугой лук разрывчатый,
Во свои берет во белы он во ручушки.
Он тетивочку шелковеньку натягивал,
А он стрелочку каленую накладывал,
Он стрелил в того-то Соловья Разбойника,
Ему выбил право око со косицею,
Он спустил-то Соловья да на сыру землю,
Пристегнул его ко правому ко стремечку булатному,
Он повез его по славну по чисту полю,
Мимо гнездышка повез да соловьиного.

Во том гнездышке да соловьиноем
А случилось быть да и три дочери,
А й три дочери его любимыих.
Больша дочка — эта смотрит во окошечко косявчато,
Говорит она да таковы слова:
— Едет-то наш батюшка чистым полем,
А сидит-то на добром коне,
А везет он мужичища-деревенщину
Да у правого у стремени прикована.

Поглядела как другая дочь любимая,
Говорила-то она да таковы слова:
— Едет батюшка раздольицем чистым полем,
Да й везет он мужичища-деревенщину
Да й ко правому ко стремени прикована, —
Поглядела его меньша дочь любимая,
Говорила-то она да таковы слова:
— Едет мужичище-деревенщина,
Да й сидит мужик он на добром коне,
Да й везет-то наша батюшка у стремени,
У булатного у стремени прикована —
Ему выбито-то право око со косицею.

Говорила-то й она да таковы слова:
— А й же мужевья наши любимые!
Вы берите-ко рогатины звериные,
Да бегите-ко в раздольице чисто поле,
Да вы бейте мужичища-деревенщину!

Эти мужевья да их любимые,
Зятевья-то есть да соловьиные,
Похватали как рогатины звериные,
Да и бежали-то они да й во чисто поле
Ко тому ли к мужичище-деревенщине,
Да хотят убить-то мужичища-деревенщину.

Говорит им Соловей Разбойник Одихмантьев сын:
— Ай же зятевья мои любимые!
Побросайте-ка рогатины звериные,
Вы зовите мужика да деревенщину,
В свое гнездышко зовите соловьиное,
Да кормите его ествушкой сахарною,
Да вы пойте его питьецом медвяныим,
Да й дарите ему дары драгоценные!

Эти зятевья да соловьиные
Побросали-то рогатины звериные,
А й зовут мужика да й деревенщину
Во то гнездышко да соловьиное.

Да й мужик-то деревенщина не слушался,
А он едет-то по славному чисту полю
Прямоезжею дорожкой в стольный Киев-град.
Он приехал-то во славный стольный Киев-град
А ко славному ко князю на широкий двор.
А й Владимир-князь он вышел со божьей церкви,
Он пришел в палату белокаменну,
Во столовую свою во горенку,
Он сел есть да пить да хлеба кушати,
Хлеба кушати да пообедати.
А й тут старыя казак да Илья Муромец
Становил коня да посередь двора,
Сам идет он во палаты белокаменны.
Проходил он во столовую во горенку,
На пяту он дверь-то поразмахивал.
Крест-от клал он по-писаному,
Вел поклоны по-ученому,
На все на три, на четыре на сторонки низко кланялся,
Самому князю Владимиру в особину,
Еще всем его князьям он подколенныим.

Тут Владимир-князь стал молодца выспрашивать:
— Ты скажи-тко, ты откулешний, дородный добрый молодец,
Тебя как-то, молодца, да именем зовут,
Величают, удалого, по отечеству?

Говорил-то старыя казак да Илья Муромец:
— Есть я с славного из города из Мурома,
Из того села да Карачарова,
Есть я старыя казак да Илья Муромец,
Илья Муромец да сын Иванович.

Говорит ему Владимир таковы слова:
— Ай же старыя казак да Илья Муромец!
Да й давно ли ты повыехал из Мурома
И которою дороженькой ты ехал в стольный Киев-град?
Говорил Илья он таковы слова:
— Ай ты славныя Владимир стольно-киевский!
Я стоял заутреню христосскую во Муроме,
А й к обеденке поспеть хотел я в стольный Киев-град,
То моя дорожка призамешкалась.
А я ехал-то дорожкой прямоезжею,
Прямоезжею дороженькой я ехал мимо-то Чернигов-град,
Ехал мимо эту Грязь да мимо Черную,
Мимо славну реченьку Смородину,
Мимо славную березу ту покляпую,
Мимо славный ехал Леванидов крест.

Говорил ему Владимир таковы слова:
— Ай же мужичища-деревенщина,
Во глазах, мужик, да подлыгаешься,
Во глазах, мужик, да насмехаешься!
Как у славного у города Чернигова
Нагнано тут силы много множество —
То пехотою никто да не прохаживал
И на добром коне никто да не проезживал,
Туда серый зверь да не прорыскивал,
Птица черный ворон не пролетывал.
А й у той ли то у Грязи-то у Черноей,
Да у славноей у речки у Смородины,
А й у той ли у березы у покляпыя,
У того креста у Леванидова
Соловей сидит Разбойник Одихмантьев сын.
То как свищет Соловей да по-соловьему,
Как кричит злодей-разбойник по-звериному —
То все травушки-муравы уплетаются,
А лазоревы цветочки прочь осыпаются,
Темны лесушки к земле все приклоняются,
А что есть людей — то все мертвы лежат.

Говорил ему Илья да таковы слова:
— Ты, Владимир-князь да стольно-киевский!
Соловей Разбойник на твоем дворе.
Ему выбито ведь право око со косицею,
И он ко стремени булатному прикованный.

То Владимир-князь-от стольно-киевский
Он скорёшенько вставал да на резвы ножки,
Кунью шубоньку накинул на одно плечко,
То он шапочку соболью на одно ушко,
Он выходит-то на свой-то на широкий двор
Посмотреть на Соловья Разбойника.
Говорил-то ведь Владимир-князь да таковы слова:
— Засвищи-тко, Соловей, ты по-соловьему,
Закричи-тко ты, собака, по-звериному.

Говорил-то Соловей ему Разбойник Одихмантьев сын:
— Не у вас-то я сегодня, князь, обедаю,
А не вас-то я хочу да и послушати.
Я обедал-то у старого казака Ильи Муромца,
Да его хочу-то я послушати.

Говорил-то как Владимир-князь да стольно-киевский.
— Ай же старыя казак ты Илья Муромец!
Прикажи-тко засвистать ты Соловья да й по-соловьему,
Прикажи-тко закричать да по-звериному.
Говорил Илья да таковы слова:
— Ай же Соловей Разбойник Одихмантьев сын!
Засвищи-тко ты во полсвиста соловьего,
Закричи-тко ты во полкрика звериного.

Говорил-то ему Соловой Разбойник Одихмантьев сын:
— Ай же старыя казак ты Илья Муромец!
Мои раночки кровавы запечатались,
Да не ходят-то мои уста сахарные,
Не могу я засвистать да й по-соловьему,
Закричать-то не могу я по-звериному.
А й вели-тко князю ты Владимиру
Налить чару мне да зелена вина.
Я повыпью-то как чару зелена вина —
Мои раночки кровавы поразойдутся,
Да й уста мои сахарны порасходятся,
Да тогда я засвищу да по-соловьему,
Да тогда я закричу да по-звериному.

Говорил Илья тут князю он Владимиру:
— Ты, Владимир-князь да стольно-киевский,
Ты поди в свою столовую во горенку,
Наливай-то чару зелена вина.
Ты не малую стопу — да полтора ведра,
Подноси-тко к Соловью к Разбойнику. —
То Владимир-князь да стольно-киевский,
Он скоренько шел в столову свою горенку,
Наливал он чару зелена вина,
Да не малу он стопу — да полтора ведра,
Разводил медами он стоялыми,
Приносил-то он ко Соловью Разбойнику.
Соловей Разбойник Одихмантьев сын
Принял чарочку от князя он одной ручкой,
Выпил чарочку ту Соловей одним духом.

Засвистал как Соловей тут по-соловьему,
Закричал Разбойник по-звериному —
Маковки на теремах покривились,
А околенки во теремах рассыпались.
От него, от посвиста соловьего,
А что есть-то людушек — так все мертвы лежат,
А Владимир-князь-от стольно-киевский
Куньей шубонькой он укрывается.

А й тут старый-от казак да Илья Муромец,
Он скорешенько садился на добра коня,
А й он вез-то Соловья да во чисто поле,
И он срубил ему да буйну голову.
Говорил Илья да таковы слова:
— Тебе полно-тко свистать да по-соловьему,
Тебе полно-тко кричать да по-звериному,
Тебе полно-тко слезить да отцов-матерей,
Тебе полно-тко вдовить да жен молодыих,
Тебе полно-тко спущать-то сиротать да малых детушек!
А тут Соловью ему й славу поют,
А й славу поют ему век по веку!

Украина война: заимствованное время для Бахмута, так как русские закрываются в

• Опубликовано

  8 февраля

Связанные темы

• Российская война

. Бахмута на трех фронтах

Орла Герен

Бахмут, восточная Украина

Земля Бахмута припорошена снегом и пропитана кровью. Этот небольшой город на востоке Украины находится в центре эпической битвы.

Более шести месяцев российские войска пытались захватить его. Украинские войска оказали сопротивление, породив популярный здесь лозунг «Бахмут держится».

Сейчас русские атакуют с трех сторон, регулярными войсками и бойцами небезызвестной группы наемников Вагнера. Русские достигли одной из главных магистралей, ведущих в город, и приближаются к окраинам.

В некоторых районах на окраинах идут поквартирные бои, по словам украинских военных, «тяжелые бои за каждый дом».

Такое ощущение, что у Бахмута нет времени. Если да, то Илья и Алексей намерены использовать каждую секунду.

Двое украинских национальных гвардейцев быстро и бесшумно передвигаются по открытой местности на передовой, а затем погружаются в окоп.

Их камуфляжные рюкзаки содержат боевое оружие — дрон, модифицированную ручную гранату и ремешок на липучке.

К гранате немецкого производства был прикреплен хвостовой плавник, изготовленный на 3D-принтере, чтобы гарантировать взрыв при ударе.

Подпись к изображению,

Илья и Алексей используют дроны, вооруженные гранатами, для нападения на российские войска на небольшом расстоянии

Илья, айтишник, ставший офицером разведки, быстро прикрепляет гранату к дрону. Затем он запускает его в сторону вражеских сил, укрывшихся в их окопах, в полутора километрах от него.

«Мы знаем, что там много русских солдат, которые ходят, живут и сидят», — сказал Алексей, пилот дрона. «Итак, мы просто делаем им подарок».

«Цель не в том, чтобы убить много солдат, а в том, чтобы заставить их бояться нашего неба, заставить их быть начеку каждую секунду. Это психологическое давление.»

Он показывает нам вид с дрона, выпуская гранату над замерзшим пространством. Мы можем видеть удар на его экране, но не можем сказать, были ли они жертвами внизу.

Алексей говорит, что бои в Бахмуте тяжелые, эмоционально и физически: «Это тяжело, но мы остаемся здесь и будем защищать Бахмут и окрестности, насколько это возможно».

Но Украина подсчитывает стоимость, и есть предположения, что она может отказаться от участия, чтобы избежать дальнейших тяжелых потерь.

900:04 В Кремле тикают часы – обратный отсчет до первой годовщины вторжения России в соседнюю страну, 24 февраля 2022 года. Президент Путин хочет победы до этого. Взятие Бахмута дало бы ему один шанс и приблизило бы его к цели по захвату всего богатого полезными ископаемыми региона Донбасса.

Чтобы добраться до Бахмута, нужно ехать по извилистым проселочным дорогам. Маршрут, который мы использовали для предыдущих поездок в сентябре прошлого года, теперь классифицируется как «самоубийственный» из-за постоянных атак русских.

Город превратился в оболочку. Стук входящего и исходящего огня эхом разносится по пустынным улицам. Ракеты пробили дыры в зданиях. Электроэнергии и водоснабжения давно нет, как и большей части довоенного населения, составлявшего около 70 000 человек.

• Ключевые украинские города в поле зрения России

Но некоторые семьи с детьми остались здесь, прячась в тени.

Анна, которой семь лет, — яркая искра в душном темном подвале. Крошечные золотые сережки блестят в ее ушах, ее светлые волосы собраны в хвост, а на ней розовый свитер. Ее красочные рисунки украшают стены, но это все равно похоже на тюремную камеру.

Это видео невозможно воспроизвести

Чтобы воспроизвести это видео, вам необходимо включить JavaScript в вашем браузере.

Заголовок из СМИ,

Смотреть: Анна подружилась с Павлом Дьяченко из украинских Белых Ангелов, который приносит ей спальный мешок

Анна живет с мамой Юлей, дедушкой Валерием, двумя кошками и собакой Мушка. Она с гордостью показывает нам свои любимые мягкие игрушки, но ее голубые глаза выделяются на бледном лице.

«Я сижу в подвале почти весь день», — говорит она мне ритмичным голосом. «Я вывожу Мушку на улицу погулять, но она боится этих грохотов и постоянно возвращается. Только утром, когда на рассвете тихо, я могу ее вывести».

Юля сидит во мраке рядом, а Анна перечисляет своих друзей, которые уже сбежали. «Я скучаю по ним всем, — говорит она. «Арина может быть в Польше, Маша — в Западной Украине. Диана уехала куда-то еще. Все уехали».

Но Юля осталась с дочерью. «Конечно, я волнуюсь, — говорит она мне. «Но я думаю, что это более-менее безопасно. По крайней мере, у нас здесь все есть, все подготовлено. Мы думаем, что нигде в Украине не безопасно, и у нас нет возможности выехать за границу».

Их убежище в подвале хорошо снабжено едой и водой, и они регулярно получают поставки от Белых Ангелов, подразделения украинской полиции, которые оказывают помощь и осуществляют эвакуацию.

Бригадир Павел Дьяченко загорается, когда видит Анну. В разгар войны они наладили связь.

Он принес Анне новый спальный мешок, чтобы согреть ее, но он предпочел бы увести ее и ее семью с линии огня.

«Я не понимаю, почему они решили остаться», — сказал он. «Бахмут обстреливают вечером, утром, ночью. Очень опасно, постоянно бомбят и обстреливают».

Image caption,

Красочные рисунки Анны на стенах подвала

Новые удары над землей подтверждают его точку зрения.

С приближением полудня обстрелы обычно усиливаются — часть ритма боевых действий в Бахмуте. После изнурительных ночных боев войска с обеих сторон спят допоздна, прежде чем вернуться к своим орудиям.

Мы выезжаем из города и идем дальше по холмистой местности, с которой открывается великолепный вид на местность.

«Эти высоты важнее для россиян, чем сам Бахмут», — сказал украинский коллега. «Если они смогут привести сюда свою артиллерию, они смогут атаковать более крупные города, такие как Краматорск и Славянск».0005

Бахмут пока держится, но надолго ли.

• Русско-украинская война
• Киев
• Россия
• Украина

Рецензия: «Великое стеклянное море» Джоша Вейла, эпическая фантазия о братских узах

Фантазия Джоша Вейла об альтернативном ближайшем будущем Россия Великое Стеклянное Море» рассказывает трогательную и трогательную историю двух братьев, оказавшихся в ловушке культурных потрясений. Первый роман автора после его хваленого сборника «Новая долина», он часто вызывает мифическое ощущение современной классики, такой как «Зимняя сказка» Марка Хелприна, несмотря на временную склонность к баловству и чрезмерную причудливость.

Неразлучные годами Дима и Ярик навсегда изменились из-за того, что их отец-фермер утонул, а мать (временно) пережила горе. Переехав в город Петроплавильск, они становятся чернорабочими в эпицентре новой технологии: Оранжерии, «стеклянном море» в названии романа.

В течение этого неопределенного будущего «эпохи олигархов» Россия освещала свои города с помощью спутников, «космических зеркал» и того, что автор называет гигантскими «теплицами», такими как Оранжерия, для создания вечного дневного света. Вейл плохо визуализирует свою технологию, но красноречиво описывает такие эффекты, как ростки гороха, которые «приостановили предцветение» и «Никакого вечернего всплеска преступности».

Однажды братья шалят перед владельцем Оранжери, эксцентричным миллиардером Борисом Базаровым. Диму отправляют в ночную смену, и он увольняется, а Ярика повышают до мастера, а затем и до менеджера, что вызывает раскол между братьями. Безработный и бродячий Дима по прихоти взбирается на статую Петра Великого и начинает декламировать строки из «Руслана и Людмилы» Александра Пушкина. К тому времени, когда полиция заставляет Диму спуститься, собирается толпа, и он становится новым символом политической оппозиции.

Женщина по имени Вика заманивает Диму на тайную встречу на железнодорожной станции, где он обнаруживает, что она принадлежит к «Отдыхам», группе, которая ненавидит любую другую политическую фракцию в России. Досуги накачивают Диму волшебными грибами и тайно снимают его на камеру. Получившееся в результате пропагандистское видео, в котором Дима продвигает свою постанархическую повестку дня, ставит Ярика в неловкое положение на его новом посту. Когда Диму унижают люди Ярика во время купания и заставляют бежать в нижнем белье, Ярик позволяет этому случиться — настолько испортились их отношения.

Хотя действие романа происходит в ближайшем будущем, в нем часто ощущается очаровательный анахронизм. Прекрасные штрихи включают нюансированные, вневременные воспоминания Вейла о семье Ярика, медленный танец, который представляет собой нежное ухаживание Вики за Димой, и великолепного петуха «Золотой феникс» с «шестифутовыми перьями», которого держат в качестве домашнего питомца; он не может прокукарекать на рассвете, потому что рассвета не существует в мире вечного света.

Однако на протяжении долгого времени такой подход также убаюкивает нас ощущением, что мы читаем о далекой России. Это похоже на то, как если бы Вейль раскопал и перевел утерянный досоветский русский научно-фантастический роман, немного непоследовательный или неточный. Например, в романе нет ни одного мобильного телефона; когда мы сталкиваемся с ним, это раздражает. Поначалу диссиденты Вейла тоже выглядят глупо, как Keystone Kops, их попытки обратить Диму на свою сторону напоминают что-то из «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова или «Бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека. Абсурдизм забавен, но подрывает попытки автора добиться реализма в других местах.

Отсутствие резонанса из-за реальных исторических событий создает более серьезный лязг. Когда персонаж описывается как служивший в Афганистане, эта единственная деталь вызывает в воображении образы, подобные сгоревшим танкам, которые прокалывают сравнительно удобную стеклянную морскую версию России Вейла. Краткая история перехода от Горбачева и

гласности к современности не поможет — она лишь напомнит о непринужденном сосуществовании мифического и реального, прошлого и будущего в романах столь интересного современника. Русские писатели Екатерина Седия и Виктор Пелевин.

Однако искренняя и глубокая приверженность Вейла портрету братьев в кризисе означает, что эти проблемы отступают на задний план. Есть пафос и напряжение в том, как Ярик оказывается в ловушке своих отношений с Базаровым. В изображении Вейлом Димы как изгоя, отчужденного от общества, захватывающее дух великолепие, особенно в одной удивительной сцене, в которой Дима бродит в мечтах о растворении.

«Теперь он ходил пешком по всему Петроплавильску», — пишет Вейль. «Его борода развевается, его волосы напоминают лохмотья, его скулы твердые и тонкие, как края суповой тарелки, его глаза на солнце такие голубые».

Когда Дима участвует в аварии в Оранжерее, которая погружает город во тьму, он внезапно становится активной помехой российской элите, и Ярик должен каким-то образом найти выход из запутанного лабиринта привязанностей, созданных Базаровым. То, как Вейл берет историю и как она возвращается к прошлому братьев, отражает незаинтересованность в простых, простых выводах.