Роковые мгновения петр столыпин: Исторические путешествия Ивана Толстого. Роковые мгновения. Петр Столыпин

Содержание

Телепрограмма ТВ Россия Культура на 21/09/2017 с описанием передач

23:55	«Кинескоп» с Петром Шепотинником (74-й Венецианский МКФ) (12+)
00:35	ХХ век («Международная панорама». Ведущий: Александр Бовин, 1978) (12+)
01:40	Берлинский филармонический оркестр на фестивалях Европы (Рёрус. «Концерт для скрипки» Мендельсона, пьеса «Веслефрик» Бьярне Брустада, Григ «Утро в горах») (12+)
02:20	Антуан Лоран Лавуазье (12+)
02:30	Пророк в своем отечестве (Иван Озеров. Мудрец из Чухломы) (12+)
06:30	Новости культуры (12+)
06:35	Лето Господне (Рождество Пресвятой Богородицы) (12+)
07:00	Новости культуры (12+)
07:05	Легенды мирового кино (Евгений Леонов) (12+)
07:30	Новости культуры (12+)
07:35	Путешествия натуралиста (Венгрия. г. Веспрем) (12+)
08:00	Новости культуры (12+)
08:05	Правила жизни (Выпуск от 21 сентября) (12+)
08:30	Екатерина (8-я серия) (12+) >> подробнее… Елизавета понимает: самой ей уже не родить. Она усиливает давление на Екатерину, которая сохраняет верность мужу. Елизавета призывает к себе князя Салтыкова и без обиняков приказывает действовать. Екатерина оказывается безоружной перед своей первой любовью. Наконец-то Елизавета получает то, что хотела — наследника престола. Она забирает у Екатерины сына. Салтыкова Елизавета удаляет из дворца. А Петр замыкается в себе, не желая видеть жену…
09:15	Театральная летопись («Алла Покровская», 4-я часть) (12+)
09:40	Главная роль (12+)
10:00	Новости культуры (12+)
10:15	Наблюдатель (12+)
11:10	ХХ век («Тема». Дети знаменитостей. Ведущий: Владислав Листьев». 1992) (12+)
12:05	«Игра в бисер» с Игорем Волгиным (Роберт Пенн Уоррен. «Вся королевская рать») (12+)
12:45	Цвет времени (В. Кандинский. «Желтый звук») (12+)
12:55	Абсолютный слух (Выпуск от 21 сентября) (12+)
13:35	«Непреходящее наследие «Хаббла» (12+)
14:30	Исторические путешествия Ивана Толстого (Роковые мгновения. Петр Столыпин) (12+)
15:00	Новости культуры (12+)
15:10	Берлинский филармонический оркестр на фестивалях Европы (Рёрус. Симфония №3 (Героическая) Людвига Ван Бетховена) (12+)
16:05	Томас Алва Эдисон (12+)
16:15	Пряничный домик (Богатырское дело) (12+)
16:45	Линия жизни (Игорь Верник) (12+)
17:45	Больше, чем любовь (Лев Ландау) (12+)
18:30	Наблюдатель (12+)
19:30	Новости культуры (12+)
19:45	Главная роль (12+)
20:05	Солнечные суперштормы (12+)
20:55	Спокойной ночи, малыши! (12+)
21:10	Энигма (Даниил Трифонов) (12+)
21:50	Правила жизни (Выпуск от 21 сентября) (12+)
22:20	Екатерина (8-я серия) (12+) >> подробнее… Елизавета понимает: самой ей уже не родить. Она усиливает давление на Екатерину, которая сохраняет верность мужу. Елизавета призывает к себе князя Салтыкова и без обиняков приказывает действовать. Екатерина оказывается безоружной перед своей первой любовью. Наконец-то Елизавета получает то, что хотела — наследника престола. Она забирает у Екатерины сына. Салтыкова Елизавета удаляет из дворца. А Петр замыкается в себе, не желая видеть жену…
23:10	Дивы (Хибла Герзмава. Вечная любовь) (12+)
23:40	Новости культуры (12+)
23:55	Черные дыры. Белые пятна (12+)

Заглядывая в глубины психологии. Тайна гибели Лермонтова. Все версии

Петр Аркадьевич Столыпин. 150 лет со дня рождения великого реформатора

Описание

ББК 63.3(2)53-8Столыпин П. А.



Петр Аркадьевич Столыпин. 150 лет со дня рождения великого реформатора : [информационный видеоролик] / Президент. б-ка им. Б. Н. Ельцина, Служба по связям с общественностью. — Электрон. дан. (1 видеофайл: 147,6 МБ). -Санкт-Петербург : Президентская библиотека им. Б. Н. Ельцина, 2012. — Систем. требования: ПК 1 ГГц или выше ; ОЗУ 512 МБ или выше ; ОС Windows ; Windows Media Player ; видеоадаптер ; зв. карта. Загл. с экрана. Продолжительность: 6 мин 24 с. Цв. с ч.-б. эпизодами, зв. Мультимедийное электронное издание. Реж.: Райцев Николай Яковлевич ; операторы: Ярош Владимир Михайлович, Осин Андрей Алексеевич ; монтаж: Вдовиченко Антон Александрович ; текст: Ерофеева Ольга Александровна ; текст читает: Белова Юлия Владимировна. Видеосюжет рассказывает о мероприятиях, посвященных 150-летию со дня рождения премьер-министра царской России П. А. Столыпина, которые прошли в Президентской библиотеке 10 апреля 2012 года. В этот день состоялось торжественное открытие выставки «Государственное настроение души», посвященной юбиляру, а историки – специалисты в изучении наследия П. А. Столыпина прочитали для студентов лекции о его деятельности. В церемонии открытия приняли участие заместитель генерального директора Президентской библиотеки по научной деятельности К. Н. Княгинин, заместитель генерального директора Президентской библиотеки по информационным ресурсам Е. Д. Жабко, представители партнёров библиотеки по организации выставки – специалисты Фонда изучения наследия П. А. Столыпина, Российской национальной библиотеки, Российского государственного исторического архива и других учреждений. Руководитель Фонда Столыпина кандидат исторических наук П. А. Пожигайло передал в дар Президентской библиотеке научные труды специалистов фонда, выпущенные за 13 лет его существования. В режиме видеоконференции аудиторию поприветствовал директор Поволжского института имени П. А. Столыпина Д. Ф. Аяцков. В продолжение дня для студентов санкт-петербургских вузов прошли открытые лекции специалистов по изучению наследия Столыпина. О деятельности реформатора, о значении его идей для истории нашей страны студентам рассказали П. А. Пожигайло и заместитель заведующего кафедрой истории России СПбГУ доктор исторических наук М. Ф. Флоринский. К петербургским студентам в удалённом режиме присоединились учащиеся из Саратова, а доцент кафедры истории российской государственности и права Поволжского института С. Л. Мерзляков представил доклад, посвящённый деятельности Столыпина на посту Саратовского губернатора. Специально к юбилейной дате специалисты Президентской библиотеки подготовили коллекцию «Пётр Аркадьевич Столыпин». В подборку вошли документальные материалы, связанные с его жизнью и деятельностью, в том числе переписка, тексты его выступлений в качестве председателя Совета министров перед членами Государственной Думы, а также посвящённые ему исследования и очерки. Особо выделены документы, связанные с убийством П. А. Столыпина. Материалы коллекции доступны в электронном читальном зале и на портале Президентской библиотеки .
I. Райцев, Николай Яковлевич (1965-). II. Ярош, Владимир Михайлович (1960-). III. Осин, Андрей Алексеевич. IV. Вдовиченко, Антон Александрович. V. Ерофеева, Ольга Александровна (1980-). VI. Белова, Юлия Владимировна. VII. Президентская библиотека им. Б. Н. Ельцина (Санкт-Петербург). Служба по связям с общественностью.1. Столыпин, Петр Аркадьевич (1862 — 1911) — Годовщины — 2012 — Мультимедийные издания. 2. Президентская библиотека им. Б. Н. Ельцина (Санкт-Петербург, город) — Мероприятия — 2012 — Мультимедийные издания. 3. «Государственное настроение души», выставка (Санкт-Петербург, город ; 2012) — Мультимедийные издания. 4. П. А. Столыпин: к 150-летию со дня рождения (коллекция). 5. Президентская библиотека: вчера, сегодня, завтра (коллекция).
Источник электронной копии: ПБ

К 100-летию убийства Столыпина: выстрелы в будущее

<a href=http://www.bbc.co.uk/russian/topics/blog_krechetnikov><b>Артем Кречетников</b></a>
Би-би-си, Москва

14 сентября 2011

Обновлено 16 сентября 2011

Автор фото, RIA Novosti

Подпись к фото,

Диапазон оценок Петра Столыпина простирается от «вешателя» до «великого человека»

Вечером 1 (по новому стилю 13) сентября 1911 года в Киевском оперном театре давали «Сказку о царе Салтане». В антракте после второго действия высокий плечистый человек в придворном мундире поднялся со своего места в первом ряду и повернулся лицом к залу, опершись на ограждение, отделявшее партер от оркестра. Никому не известный юноша, сидевший во время спектакля в задних рядах, стремительно приблизился по проходу и, не сказав ни слова, дважды выстрелил в грудь человеку в мундире из револьвера «браунинг».

Жертвой покушения был председатель Совета Министров Российской империи Петр Аркадьевич Столыпин. Через пять дней он скончался.

Убитый проводил смелые реформы, сочетавшие жесткое подавление революционного террора и насилия с постепенным развитием гражданского общества, и был убежденным противником внешней экспансии и войн.

По мнению ряда историков, Столыпин, останься он в живых, не допустил бы большевистского переворота.

«Петр Столыпин был выдающейся личностью, с твердым характером и редкой способностью вдохновлять и вести за собой людей», — так охарактеризовал его в беседе с Русской службой Би-би-си британский историк Джеффри Хоскинг.

Современный российский исследователь Игорь Бунич убежден, что, если бы программа Столыпина воплотилась в жизнь, к 1940 году Россия экономически обогнала бы США и эволюционным путем пришла бы к парламентской монархии.

«Если кто-нибудь мог еще спасти Российскую империю, то таким человеком был Петр Столыпин, бородатый, дородный, могучего сложения, представитель богатого поместного дворянства, выходец из провинциальной России», — утверждал американский историк Роберт Мэсси.

По мнению их оппонентов, у Столыпина было мало шансов реализовать свои планы, так как Николай II все равно скоро избавился бы от него. Судя по косвенным признакам, к тому и шло.

Человек из провинции

«Столыпин не имел ничего общего ни с политическими деятелями из высшей столичной знати, ни с педантичными профессиональными чиновниками, — характеризует его Мэсси. — Столыпин привнес в столицу и в высшие правящие круги искренность, силу и жизнеспособность того огромного числа энергичных людей, которые населяли провинции России».

Основатель рода Сильвестр Столыпин получил имение за доблесть, проявленную в российско-польских войнах XVII века. Один из Столыпиных служил адъютантом у Суворова, Мария Столыпина стала матерью Михаила Лермонтова, которому, таким образом, будущий премьер приходился троюродным братом. Правда, в семействе Столыпиных поэта называли «несносным мальчишкой».

Петр Столыпин родился в 1862 году в Баден-Бадене во время отдыха матери на этом престижном курорте, детство и юность провел в Петербурге, где его отец занимал придворную должность, но, сделавшись самостоятельным, предпочел жить и работать в провинции.

В 1905 году, будучи саратовским губернатором, он справился с крупными крестьянскими беспорядками, причем при минимальном использовании силы. Несколько раз вместо приказа войскам обстрелять взбунтовавшуюся деревню он один шел на переговоры и добивался результата.

«Известен эпизод, когда Столыпин в ту пору, когда губернаторов расстреливали, как куропаток, врезывается в бунтующую толпу, — вспоминал камергер Владимир Лопухин. — На него наступает человек с явно агрессивными намерениями, с убийством во взгляде. Столыпин бросает ему на руки снятое с плеч форменное пальто с приказанием, отданным так, как умеет повелевать одно только уверенное в себе бесстрашие: «Держи!». Ошеломленный человек машинально подхватывает губернаторское пальто. Его руки заняты. Он парализован. Столыпин спокойно держит речь загипнотизированной его мужеством толпе, и она мирно расходится».

Во второй половине апреля 1906 года Николай II вызвал Столыпина в Царское Село и поручил ему возглавить министерство внутренних дел, считавшееся самым важным в России. Два предшественника Столыпина на этом посту, Сипягин и Плеве, были убиты террористами.

Всего через два с половиной месяца, 8 (21) июля, Столыпин был назначен председателем Совета Министров.

Столыпин возглавил правительство на фоне конфликта между исполнительной и законодательной властями, по остроте и непримиримости напоминавшего тот, что возник в 1993 году между президентом Борисом Ельциным и Верховным Советом.

Первая Государственная Дума, собравшаяся 27 апреля 1906 года, на первом же заседании приняла «Обращение к трону», потребовав немедленной бесплатной передачи крестьянам помещичьих земель, амнистии революционеров и назначения правительства, ответственного перед парламентом.

Премьер Иван Горемыкин в ответ предложил Думе рассмотреть законопроект о переустройстве прачечных Юрьевского университета.

Думское большинство фактически не интересовало ничего, кроме земельной реформы, под которой оно понимало безвозмездную конфискацию помещичьих земель.

Нарушение права собственности породило бы крайне опасный прецедент. К тому же в руках дворян оставалось не более четверти всей земли, а многие сохранившиеся имения представляли собой образцовые хозяйства, трогать которые было явно неразумно. Причины низкой продуктивности аграрного сектора и крестьянской бедности следовало искать не здесь.

Однако думцы продолжали раскачивать лодку. Общее настроение выразил один из депутатов-«трудовиков», заявивший: «Сколько прений ни ведите, другого земного шара не создадите. Придется, значит, эту землю нам отдавать!».

Когда октябрист Михаил Стахович предложил принять заявление, осуждавшее как насилие в отношении революционеров, так и террор против властей, и упомянул, что на 90 казненных за последние месяцы приходится 288 убитых и 388 раненых представителей государства, большей частью простых городовых, с левых скамей раздались выкрики: «Мало!».

«Парламентарии в большинстве своем рассматривали Думу как оппозиционный рупор, как возможность «вести пропаганду и агитацию». Предложения правительства отвергались без всяких раздумий, без попыток увидеть в них рациональное начало», — пишет современный историк Елена Хорватова.

Другая сторона тоже не была расположена к диалогу. В придворных кругах депутатов именовали «шайкой» и «противными мордами».

На следующий день после назначения Столыпина император подписал указ о роспуске Думы. 169 депутатов, главным образом кадеты, сели на поезд, пересекли границу Финляндии, где полицейский надзор был мягче, и приняли «Выборгское воззвание», предложив избирателям в знак протеста не платить налоги и не служить в армии.

Николай II обозвал воззвание «выборгским кренделем» и специальным указом запретил всем подписантам участвовать в будущих выборах.

Поскольку цвет кадетской партии был, таким образом, отстранен от участия в избирательной кампании, II Дума, собравшаяся 20 февраля 1907 года, оказалась намного радикальнее первой. Революционеры называли ее «думой народного гнева», а депутат-монархист граф Бобринский — «думой народного невежества».

Левые и ультраправые общими усилиями превратили заседания в сумасшедший дом. Случайно или нет, но во время одного из скандалов в зале обвалился потолок.

Известна оценка Владимира Ленина: «Витте и Дурново скрутили революцию веревкой, Столыпин намотал эту веревку на свою нервную дворянскую руку». Неизвестно, какими ассоциациями руководствовался вождь большевиков, но рука Столыпина, по единодушным воспоминаниям современников, была какой угодно, только не «нервной».

Он выступал перед II Госдумой трижды и проявлял исключительную уверенность и самообладание, хотя его речи сопровождались оглушительным шумом и криками: «Довольно!», «Долой!» и «В отставку!». Вошли в историю знаменитые фразы, брошенные премьером в беснующийся зал: «Не запугаете!» и «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия!».

1 июня 1907 года, вспоминал председатель II Думы Федор Головин, «на трибуне появилась высокая и мрачная фигура Столыпина с бледным лицом, темною бородою и кроваво-красными губами». Премьер заявил, что следствие якобы установило вину 55 депутатов-социалистов в ведении подрывной работы в армии и потребовал тут же, не сходя с места, лишить «заговорщиков» неприкосновенности.

Дума постановила провести парламентское расследование, но уже через два дня вышел указ о ее роспуске. Всех социал-демократических депутатов, не успевших скрыться, арестовали и позднее приговорили к каторге.

Поскольку послуживший основным обвинительным документом так называемый «солдатский наказ» — революционное воззвание к Думе от имени солдат — был получен от информатора департамента полиции Шорниковой, большинство историков считает эту историю провокацией, осуществленной по инициативе Столыпина. В то же время мало кто сомневается, что II Дума, в любом случае, являлась недоговороспособной.

Во второй раз Николай II не только распустил Думу, но и ввел новый избирательный закон, который сам, полушутя-полусерьезно, окрестил «бесстыжим»: социально-профессиональные «курии» выбирали депутатов отдельно друг от друга, а нормы представительства были такие, что один голос дворянина-землевладельца равнялся четырем голосам предпринимателей и интеллигенции, 260 голосам крестьян и 543 голосам рабочих.

Европейские справочники тех лет определяли политический строй России как «конституционную монархию при самодержавном государе».

Прямые и равные выборы и «ответственное министерство» оставались главными требованиями оппозиции до 1917 года.

Поскольку внесение изменений в избирательное законодательство в обход Думы являлось нарушением обещаний, данных в манифесте 17 октября, часть историков именуют эти события «третьеиюньским переворотом».

III Дума, собравшаяся 1 ноября 1907 года, оказалась надежно консервативной. В ее составе, к примеру, насчитывалось 45 православных священников.

Как утверждал в своих воспоминаниях первый российский премьер Сергей Витте, после второго роспуска Думы Николай II намеревался закончить демократические эксперименты, но его отговорил Столыпин, вопреки репутации «железной руки» вовсе не бывший противником любых выборных учреждений.

Столыпин настаивал на том, что октябрьский манифест является «торжественной клятвой нации, которую царь не может нарушить».

Доминировавшие в III Думе партии октябристов и националистов, при общей поддержке правительственного курса, не были марионеточными. Следуя примеру британского парламента, Дума добивалась усиления своей власти через контроль над государственными расходами. Столыпин ввел в практику регулярные встречи министров с членами соответствующих думских комитетов, которые, по словам Мэсси, «имели важное воспитательное значение для обеих сторон» и «постепенно заменили антагонизм взаимным пониманием».

За пять лет работы III дума рассмотрела 2572 законопроекта.

По оценке Джеффри Хоскинга, Столыпин не просто мирился с существованием III Думы, но отчасти опирался на нее как на противовес капризам императора и интригам придворной камарильи.

«Ставка на сильных»

По образованию и жизненному опыту Столыпин был специалистом в области сельского хозяйства. Его главным деянием на посту премьера стала аграрная реформа, смысл которой он определил словами: «Законы должны писаться для трезвых и сильных, а не для пьяных и слабых».

После отмены крепостного права земля не перешла в руки крестьян на правах личной собственности. Ею распоряжалась община («мир»), которая распределяла ее по «душам», по «едокам», по «работникам» или каким-либо иным способом. Из 138 млн десятин надельных земель около 115 млн являлись общинными.

Только в западных губерниях крестьянские земли находились во владении своих хозяев. При этом урожайность была выше, не было случаев голода при неурожаях. Эта ситуация была хорошо известна Столыпину, который более 10 лет занимал там разные административные посты.

9 ноября 1907 года император с подачи Столыпина издал указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования», в котором говорилось, что «каждый домохозяин, владеющий землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собой в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли».

Одновременно Столыпин развернул программу переселения малоземельных крестьян на пустовавшие просторы Сибири. Добровольцев щедро наделяли землей, бесплатно доставляли на место их самих, имущество и скот, и выделяли значительные подъемные.

Этой возможностью воспользовались 3,77 млн человек, или 394 тысячи семей.

Сбор зерновых за годы реформы вырос на 14%. В 1909-1913 годах Россия производила больше пшеницы, чем США, Канада и Аргентина, вместе взятые. Правда, этому способствовали несколько выдавшихся подряд урожайных лет.

Число слушателей добровольных сельскохозяйственных чтений, то есть крестьян, заинтересованных в повышении производительности своего труда, с 1906 по 1914 год возросло с 46 тысяч до 1,6 млн человек.

Общинный уклад поддерживали как социалисты и народники, так и ультраправые, видя в ней — каждые со своей колокольни — преимущество России перед индивидуалистическим Западом. Левые вели в деревне агитацию, уверяя, будто правительство «гонит крестьян в Сибирь» и «хочет, чтобы мужики дрались из-за своей земли и забыли о барской».

Советские историки подчеркивали, что из общины вышли менее полутора миллионов из 13,5 млн домохозяйств. Однако в этом сказался естественный консерватизм и осторожность. Процесс пошел по-настоящему уже после гибели Столыпина и был прерван мировой войной. К лету 1914 года о желании выйти из общины письменно заявили свыше шести миллионов сельских хозяев, большинство из которых ожидало завершения землемерных работ и оформления документов.

Около 20% «выходцев» продали наделы и перебрались в город, что подавалось противниками Столыпина как свидетельство провала реформы, но, с точки зрения правительства, концентрация земли в руках крепких хозяев была желательна.

«Аграрная реформа, безусловно, самое выдающееся из сделанного Столыпиным, — говорит Джеффри Хоскинг. — Война и революция не дали завершить начатое. Социальные преобразования таких масштабов требовали времени. Думаю, Столыпин именно это имел в виду, когда произносил знаменитые слова о «двадцати годах мира и покоя».

«Столыпинские галстуки»

С 1906 по 1911 год на Столыпина было совершено 11 покушений, последнее из которых закончилось его гибелью.

Самым известным стал взрыв на казенной даче премьера на Аптекарском острове в Петербурге 12 августа 1906 года. Двое террористов-смертников, переодетых жандармскими курьерами, явились якобы доставить документы. В портфеле находилась мощная бомба. Когда швейцар в приемной попросил показать ему содержимое, боевики привели взрывное устройство в действие.

Были убиты 36 человек, находившихся в доме. Швейцара разорвало так, что потом не смогли обнаружить даже фрагменты тела. Маленьких сына и дочь Столыпина, стоявших на балконе, сбросило взрывной волной. Девочка потом несколько лет передвигалась в инвалидном кресле.

Самого премьера лишь обрызгало чернилами из подскочившего на столе письменного прибора.

Неизвестно, насколько повлияли на его решимость личные обстоятельства, но уже 19 августа в качестве «исключительной меры охраны государственного порядка» был принят закон, которым в губерниях, находившихся на военном или чрезвычайном положении, вводились военно-полевые суды из офицеров.

Дела рассматривались в течение 48 часов без участия адвокатов, приговоры выносились без права обжалования и приводились в исполнение в течение суток.

За шесть лет действия закона, согласно имеющимся данным, были повешены или расстреляны около 2200 человек, порядка 66 тысяч приговорили к каторге.

По словам писателя Владимира Короленко, «смертная казнь стала бытовым явлением». Подобного Россия не видела почти 200 лет.

Лев Толстой откликнулся гневной статьей «Не могу молчать!», его поддержали Александр Блок, Максим Горький, Илья Репин, Леонид Андреев и другие знаменитые интеллектуалы.

Думский кадет Родичев публично назвал петлю «столыпинским галстуком». Премьер в ответ вызвал его на дуэль. Депутат предпочел извиниться, но выражение вошло в историю.

За взгляды не казнили

С другой стороны, необходимо заметить, что за взгляды и оппозиционную деятельность никого не казнили. Военно-полевые суды рассматривали исключительно дела о тяжких насильственных преступлениях, и лишь в случаях, когда факт преступления был очевиден.

Жертвами революционного насилия стали около 17 тысяч человек, примерно 1600 были убиты террористами, в том числе три министра, восемь губернаторов, четыре армейских генерала и адмирала, 966 полицейских и жандармов. В результате взрывов и стрельбы в людных местах погибло много ни к чему не причастных мирных обывателей.

Для сравнения можно также сказать, что в период сталинского «Большого террора» 1937-1938 годов ежедневно казнили в среднем почти столько же людей, сколько за все время «столыпинской реакции».

«При Столыпине за четыре года было приведено в исполнение в 10 с лишним раз больше смертных приговоров, чем за весь XIX век, — говорит Джеффри Хоскинг. — Но нельзя забывать, что стране грозила полная дезорганизация, и что революционеры, со своей стороны, соврешенно не думали о правах человека».

Жесткие меры достигли цели.

«В течение всей зимы 1908-1909 годов в Петербурге не выходило ни одной нелегальной газеты, не работала ни одна революционная организация. Так же обстояло дело почти повсюду в России», — писал жандармский генерал Герасимов.

Новый «революционный подъем» 1910-1911 годов, о котором говорилось в советских учебниках истории, по мнению большинства современных исследователей, также существовал лишь в воображении их авторов.

Недовольных во всех слоях общества хватало, но порядок, основанный Витте и Столыпиным, мог существовать еще долго, если бы не Первая мировая война и распутинщина.

«Святой черт» Распутин

Германский кайзер Вильгельм говорил, что мечтал бы иметь такого канцлера, как Столыпин.

Комплиментом Столыпину можно было считать и сказанные незадолго до его гибели слова Ленина: «Если это [столыпинские реформы] будет продолжаться и дальше, нам придется отказаться от какой-либо аграрной программы».

Левая и либеральная Россия ненавидела Столыпина как «вешателя». Писатель Константин Паустовский, в 1911 году бывший киевским гимназистом, вспоминал, как его интеллигентный дядя при известии о покушении на премьера пришел в радостное возбуждение и заявил, что «должны же были этого прохвоста когда-нибудь убить».

Одновременно влиятельные члены придворной камарильи, например, министр двора граф Фредерикс и начальник императорской канцелярии князь Орлов, общавшиеся с царем намного теснее Столыпина, наговаривали, что премьер своими реформами разрушает исконные устои русской жизни и вообще слишком много берет на себя.

Всегда и во всем поддерживала Столыпина императрица-мать Мария Федоровна. Влиятельный зять царя великий князь Александр Михайлович называл его «замечательным человеком, в котором трезвый реализм сочетался с высокой одаренностью».

«Я не могу тебе передать, как мне нравится этот человек, и какое уважение он у меня вызывает», — писал Николай II матери в октябре 1906 года.

Однако затем отношение монарха к главе правительства стало меняться.

Причину этого отчасти раскрыл он сам в первом разговоре со сменившим Столыпина Владимиром Коковцевым: «Надеюсь, Вы не будете затмевать меня, как Столыпин».

«Николай II ценил Столыпина и доверял ему, но, несомненно, чувствовал себя уязвленным тем, что глава правительства перетянул на себя часть царских прерогатив», — считает Джеффри Хоскинг.

Проблема Распутина

Но главная проблема звалась «Григорий Распутин».

Столыпин называл «старца» не иначе, как «гадиной», а в начале 1911 года, начитавшись полицейских рапортов о его выходках, выслал его из столицы в административном порядке. Распутин отправился в паломничество в Иерусалим.

Несмотря на скандал, устроенный женой, Николай II не стал дезавуировать распоряжение премьер-министра, но с тех пор заметно охладел к Столыпину. Когда премьер однажды вновь заговорил о Распутине, царь резко потребовал не лезть в его семейные дела и «никогда больше не возвращаться к этому вопросу», откровенно заметив, что «пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы».

«Старец», со своей стороны, заявлял в присутствии свидетелей, что надо бы «окоротить Петю, который стал слишком нахален».

Распутин являлся, по-современному, сильным экстрасенсом и каким-то не вполне понятным науке образом мог облегчать страдания цесаревича Алексея, больного наследственной гемофилией. Глубоко верующая и мистически настроенная Александра Федоровна убедила себя, что жизнь ее сына всецело в руках Друга, и ополчалась на любого, кто пытался удалить Распутина из Царского Села, с яростью самки, спасающей детеныша.

Специалисты называют эту ситуацию одним из самых крупных пиар-провалов за всю историю. Если бы народ знал правду, то, несомненно, пожалел бы несчастную семью. Однако Николай и Александра считали недопустимым публично обсуждать здоровье членов царствующего дома, и в особенности не хотели разглашать, что их единственный сын, фактически, инвалид.

Сегодня в это трудно поверить, но даже Столыпин лишь в общих чертах знал, что у наследника проблемы со здоровьем.

В результате люди не видели объяснения влиянию Распутина, кроме скабрезного, а все сколько-нибудь ответственные государственные деятели, пытавшиеся прекратить этот позор, автоматически делались врагами императрицы.

В марте 1911 года разразился скандал из-за прохождения через Государственный совет одного малозначительного правительственного законопроекта. Большинство членов этого бункера консерватизма были настроены против Столыпина. Царь обещал ему поддержку, но во время аудиенции с председателем Совета Павлом Дурново порекомендовал «голосовать по совести». В результате законопроект был провален.

Столыпин заявил, что, видимо, уже не пользуется доверием императора, и подал прошение об отставке.

Николай II отставку не принял, но объяснил причину своеобразно.

«Не забывайте, что мы живем в России, а не за границей, — заявил он. — В чем будет состоять ответственность правительства передо мной, если министры будут приходить и уходить по своему желанию?».

«Недовольство Столыпиным будет все больше укореняться в душе царя. Очень скоро он будет удален, что станет большим несчастьем», — сказала проницательная и отлично знавшая петербургскую политическую кухню Мария Федоровна.

Царедворцы, всегда чувствующие, куда дует ветер, начали оказывать главе правительства мелкие, но ощутимые знаки невнимания.

Во время первой аудиенции преемнику Столыпина Александра Федоровна отозвалась о покойном без сочувствия.

«Я вижу, что Вы все делаете сравнения между собой и Столыпиным, — сказала она. — Вы придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Не надо так жалеть тех, кого не стало. Если кого нет среди нас, то это потому, что он окончил свою роль и должен уйти».

Столыпин стал лишним

31 августа 1911 года Николай II в сопровождении министров прибыл в Киев, чтобы торжественно освятить памятник своему отцу. Во время следования процессии по городу карета Столыпина почему-то оказалась без охраны. «Вот видите, — печально сказал он ехавшему с ним Коковцеву, — мы здесь лишние».

В толпе оказался вернувшийся к тому времени из Иерусалима Распутин. Увидев Столыпина, он закричал: «Смерть идет за ним!».

Премьер скончался 5 (18) сентября, на пятые сутки после покушения.

Киевские черносотенцы намеревались сразу после отъезда царя устроить еврейский погром, так что пришлось ввести в город казаков.

Убийца Столыпина Мордехай Богров был сыном киевского миллионера, членом Боевой организации эсеров и одновременно осведомителем Охранки.

После скорого и, по мнению многих, неполного расследования он был повешен, заявив перед этим, что ему все равно, успеет ли он скушать свои две тысячи котлет.

Согласно официальной версии, соратники разоблачили Богрова и приказали ему «умереть достойно».

По другим данным, они якобы давно знали, что Богров пишет рапорты в Охранку и не возражали, дабы узнавать через него о замыслах противника.

Непонятно, почему жертвой был избран Столыпин, хотя рядом в ложе находился сам царь.

Опять же, по официальной версии, Богрова провели на спектакль по указанию начальника киевского охранного отделения Кулябко, чтобы он мог опознать потенциальных террористов.

Внятного объяснения, почему его допустили в зал с оружием, и как могли совершить столь вопиющую оплошность такие опытные профессионалы, как Кулябко и начальник дворцовой охраны Спиридович, не прозвучало.

Ряд историков полагают, что охранка, если не напрямую организовала, то не старалась предотвратить покушение, и нити заговора тянулись в высшие сферы.

«Не исключено, но маловероятно, — полагает Джеффри Хоскинг. — Халатность мне представляется более правдоподобным объяснением, чем заговор».

Современный исследователь Александр Бушков поддерживает конспирологическую версию, но отвергает предположение о причастности императора. Николай II, во-первых, был джентльменом, а во-вторых, мог в любой момент освободиться от Столыпина одним росчерком пера.

По мнению Бушкова, Столыпин стал жертвой влиятельной «партии войны», в которую входили, в частности, великий князь Николай Николаевич, начальник генштаба Николай Янушкевич, бывший министр иностранных дел Александр Извольский и его преемник Сергей Сазонов.

В 1908 году, во время международного кризиса из-за аннексии Австрией Боснии и Герцеговины, Столыпин решительно высказался против втягивания России в войну и добился увольнения Извольского, бывшего главным виновником скандала.

По мнению Джеффри Хоскинга, если бы в 1914 году Столыпин оставался во главе правительства, он сделал бы все, чтобы не допустить втягивания России в европейскую войну. Другое дело, что не все зависело от его воли.

«России, как великой державе, было бы трудно остаться в стороне от кризиса, вызванного сараевским убийством, и соображения престижа могли оказаться для императора важнее аргументов Столыпина», — считает он.

В ходе проводившегося в 2008 году интернет-опроса «Имя Россия» Столыпин занял второе место после Александра Невского.

Созданы Фонд изучения наследия Петра Столыпина и оргкомитет по празднованию 150-летия со дня его рождения, которое будет отмечаться 14 апреля 2012 года.

Решено к этой дате воздвигнуть его монумент напротив здания правительства на Краснопресненской набережной.

На заседании оргкомитета 13 июля Владимир Путин произнес речь о заслугах Столыпина и предложил высшим чиновникам и членам Федерального Собрания пожертвовать на памятник личные средства.

По данным газеты «Известия», к 5 сентября на призыв откликнулись «примерно половина министров» а также мэр Москвы Сергей Собянин и глава Сбербанка Герман Греф.

По мнению аналитиков, опрошенных тогда Русской службой Би-би-си, Путин стремится ассоциировать себя со Столыпиным по очевидным пропагандистским соображениям, однако как государственный деятель до знаменитого предшественника не дотягивает.

Главное отличие, считают эксперты, состоит в том, что Столыпин не только укреплял стабильность и «вертикаль власти», но и проводил реформы.

Столыпин заказал собственную смерть?! — Российская газета

«Банда четырех»

Столыпин стоял около своего места в театре, облокотившись на барьер оркестровой ямы, и беседовал с министром Императорского двора В.Б. Фредериксом, военным министром В.А. Сухомлиновым и графом И.А. Потоцким, как вдруг к нему стремительно подошел молодой человек в черном фраке и совершил два выстрела. Киевский губернатор А.Ф. Гирс, свидетель этой сцены, писал: «Петр Аркадьевич как будто не сразу понял, что случилось. Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны под грудной клеткой уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидя жилет, густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: «Все кончено». Затем он грузно опустился в кресло и ясно и отчетливо, голосом, слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес: «Счастлив умереть за царя». Увидя государя, вышедшего в ложу и ставшего впереди, он поднял руки и стал делать знаки, чтобы государь отошел. Но государь не двигался и продолжал на том же месте стоять, и Петр Аркадьевич на виду у всех благословил его широким крестом»².

Покушавшийся был тотчас же схвачен и жестоко избит публикой. Насилу вырвав его из рук толпы, чины правопорядка опознали в нем секретного сотрудника Киевского охранного отделения Дмитрия Богрова (агентурный псевдоним «Аленский»). 5 сентября в частной клинике Маковского от ран скончался премьер-министр Столыпин, а 12 сентября его убийца был казнен по приговору Киевского военно-окружного суда.

Перед властью встал вопрос: как вышло, что вопреки всем имеющимся на этот счет инструкциям и простому здравому смыслу секретный сотрудник охранки получил билет в театр, причем от своего же начальника, подполковника Н.Н. Кулябко. Для тех, кому была поручена охрана киевских торжеств — «банды четырех», как их называл историк А.Я. Аврех³, — наступили тяжелые времена. Членами «банды» являлись: товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией, командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант П.Г. Курлов, заведующий охранной агентурой при дворцовом коменданте полковник А.И. Спиридович, начальник Киевского охранного отделения Кулябко и протеже Курлова вице-директор Департамента полиции М.Н. Веригин.

Суда не будет

Братья жены Столыпина Алексей и Дмитрий Нейдгардты и министр юстиции И.Г. Щегловитов убедили нового премьер-министра В.Н. Коковцова поручить следствие недругу Курлова, сенатору М.И. Трусевичу, бывшему директору Департамента полиции, так как предварительное следствие успело уже выяснить вопиющую халатность как в действиях самого Курлова, так и его ближайших подчиненных⁴.

Трусевич, бывший подчиненный и сподвижник покойного, несмотря на вполне понятную неприязнь к фигуре Курлова, стремился быть предельно объективным. В 1917 г. на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства он заявил: «Умышленное убийство было бы бесцельно, потому что устранять Столыпина как политического противника у Курлова не было оснований; значит, единственный мотив мог быть карьеристический. Но ведь этим убийством он губил себя, потому что, раз он охранял и при нем совершилось убийство, шансы на то, чтобы занять пост министра внутренних дел, падали, — он самую почву у себя из-под ног выбивал этим»⁵.

Собранные Трусевичем материалы были рассмотрены в Сенате, где было принято решение провести в отношении «банды» предварительное следствие по обвинению в бездействии и превышении полномочий, что было поручено сенатору Н.З. Шульгину. В марте 1912 г. императору было передано решение 1го департамента Государственного совета о передаче дела в суд, но внезапно, вопреки настроениям общества, Николай II ограничился лишь тем, что отстранил Кулябко от должности, дело же в отношении Курлова, Спиридовича и Веригина было прекращено без всяких последствий.

Неудивительно, что убийство Столыпина стало источником ожесточенных споров и фантастических домыслов. Трусевич был прав: как бы ни был дурен Курлов, убийство премьер-министра совершенно не было хоть сколько-нибудь нужно ему и прочим царедворцам. Опала премьера к осени 1911 г. была очевидна, и совершенно непонятно, зачем людям, доселе успешно делавшим карьеру, нужно было бы так рисковать.

Но и то, что вся честная компания избегла наказания, также представляется весьма странным. Самодержец помиловал людей, упустивших в театре стрелка, чьей потенциальной целью вполне мог стать и сам император… Мотивация самого исполнителя, Богрова, — также давний предмет споров. Зачем убивать премьера, если можно было стрелять в монарха?

Смерть едет за Петром?

Подобного рода вопросам несть числа, и ответы на них важны, однако, как учил В.И. Ленин, «когда не сразу видно, какие политические или социальные группы, силы, величины отстаивают известные предложения, меры и т.п., следует всегда ставить вопрос: «Кому выгодно?»⁶.

Специалисты сходятся во мнении, что к осени 1911 г. уход Столыпина с должности был предрешен, оставалось лишь подыскать подходящий формальный повод. В окружении Николая II уже потирали руки в ожидании скорой отставки, в Киеве с премьер-министром обращались демонстративно пренебрежительно. Почти наверняка дальнейшей перспективой экс-премьера стало бы медленное угасание за сочинением мемуаров, как это уже случилось и с некогда всесильным С.Ю. Витте. Историк О.А. Исхакова и вовсе полагает, что «если бы не роковые выстрелы в Киевском оперном театре, 1 сентября 1911 года… его личность и деятельность еще долго не вызывала бы интереса у современников»⁷. Но именно внезапная и столь трагическая кончина при таинственных обстоятельствах заставила совершенно иначе взглянуть на Столыпина и его деятельность.

Учитывая эти обстоятельства, стоит рассмотреть и внешне невероятную версию: не выходит ли так, что хоть отставки Столыпина жаждали многие, желать смерти мог только… он сам.

Косвенные свидетельства скорой кончины 49летнего политика, а главное, его осведомленности о ней, появляются как раз летом 1911 года. Так, 28 июля 1911 г. Столыпин пишет А.П. Извольскому известное письмо, так похожее на завещание: «Нам нужен мир, война… будет гибельна для России и династии». И в конце снова: «Главное, сохраните мир»⁸.

Дочь покойного Мария Бок вспоминала, что в то последнее лето в своем имении Колноберже под Ковно он посетил всех друзей и знакомых, «побывал у всех, чего он в предыдущие годы не делал. — Будто хотел со всеми проститься»⁹. Не склонный прежде к мистическим переживаниям, Столыпин рассказал дочери, что ночью к нему явился покойный друг, чтобы поведать о своей кончине, тогда как телеграмма с сообщением была получена лишь на следующий вечер¹⁰. Перед отъездом в Киев Петр Аркадьевич признался, что никогда прежде ему не было так тяжело и неприятно уезжать.

Примечательна и мнимая беспечность премьера: собираясь в Киев, Столыпин отказался от охраны (жандармские подполковники К.К. Дексбах и Р.Ю. Пиранг остались в Петербурге), а бывший с ним адъютант штабс-капитан В.Е. Есаулов к охране отношения не имел¹¹.

К тому же и Распутин предрекал скорую гибель Столыпина. Якобы уже в Киеве, когда мимо «старца» проезжал премьерский экипаж, тот «вдруг затрясся весь… «Смерть за ним! Смерть за ним едет! За Петром, за ним…»¹².

В погоне за главным провокатором

Столыпин ехал в Киев, зная, что будет вскоре убит, и еще в начале августа 1911 г. он сам попросил о такой услуге самого Евно Азефа¹³. И это не фантазия, об этом двойной агент написал в августе 1912го руководителю следствия Николаю Захарьевичу Шульгину. Прежде чем ознакомиться с этим удивительным текстом, посмотрим, в каких экстремальных условиях он был написан.

Именно в августе 1912 г. русский публицист Владимир Бурцев, заслуживший за свои разоблачения секретных сотрудников Департамента полиции («провокаторов царской охранки») прозвище «Шерлока Холмса русской революции», выследил свою главную жертву — Азефа, скрывавшегося от суда разгневанной общественности и мести бывших товарищей-эсеров в Германии. Хотя великий некогда провокатор интересовал Бурцева уже как исторический феномен, жертва разоблачения не могла не понимать, что вслед за беседой с интеллигентным Бурцевым последует и суровый партийный суд.

Местом свидания Азеф избрал Франкфурт-на-Майне, однако попросил у Бурцева неделю времени, чтобы отдать последние распоряжения. Азеф стремительно приводил дела в порядок: продал квартиру, застраховал свою жизнь в пользу сыновей, написал завещание. Встреча состоялась 15 августа в час дня во франкфуртском кафе «Бристоль». Итогом многочасовых бесед стало не только удовлетворение любопытства Бурцева, но и предварительная договоренность о партийном суде над Азефом, который предполагалось организовать в Париже в срок до 3 декабря 1912 года. В случае вынесения этим судом смертного приговора провокатор выразил готовность самостоятельно привести его в исполнение в течение 24 часов. Он говорил лишь, что «не хочет умереть, не рассказавши правды»¹⁴. Но судьба оказалась милостива к Азефу, и в назначенный срок вопрос о суде так и не был решен. Никто не пожелал судить его, и великий провокатор снова вышел сухим из воды. Но от этой тревожной для него эпохи осталось послание Шульгину с признанием своей роли в киевском покушении.

Азеф прислушался к просьбе?

Если верить датировке хранящегося в ГА РФ письма, Азеф написал его через неделю после встречи с Бурцевым из того же Франкфурта. Содержание текста, публикуемого нами впервые, многих удивит.

Его Превосходительству сенатору Н.З. Шульгину

Евно Азефа

Объяснение

В первых числах августа месяца 1911 года в Петербурге я был вызван к Петру Аркадьевичу Столыпину, который при личном свидании заявил мне следующее: «Пора бы перестать¹⁵ русскому общественному мнению метаться из стороны в сторону. Монархическая власть нам необходима как для внутреннего благоустройства и мирного преуспеяния народов, населяющих Россию, так и для разрешения внешних задач. Имея авторитет всеобщий, основанный на исторических заслугах, освященный преданием и религией, — она олицетворяет моральную и физическую силу нашего государства. Ошибки прошлого и, главным образом, чужеземное влияние задержали развитие форм правления, соответствовавших потребностям времени. Вследствие того по нашей отсталости мы имели несчастливую Японскую войну и затем внутренний бунт. После заключения мира я в качестве первого министра драконовскими мерами возвратил внутренний порядок и остановил мятежи и разбои. Но карательные экспедиции, военно-полевые суды, подавление восстания — связаны были с массой невинных жертв. Оставаясь в полной уверенности, что действия мои были согласны с долгом благоразумного и преданного слуги отечества, я нахожу, однако, вполне естественным чувство общественного негодования и жажду мести со стороны бесчисленного множества пострадавших. Я желаю дать удовлетворение этому естественному чувству злобы и мести, которое через мою голову переносится на власть вообще, ликвидировать счеты правительства, способствовать установлению внутреннего мира и повороту общественного мнения к производительной деятельности на пользу устроения государства. Вот почему я обращаюсь к Вам, г. Азеф, и требую оказать мне услугу, которую Вы оказали раньше меня Вячеславу Плеве, Великому Князю Сергею Александровичу и другим».

Подробности совершения П.А. Столыпин предоставил на мое усмотрение, настаивая только на том, чтобы я не откладывал, так как после проведения через Государственную Думу и Совет законопроекта о введении земства в Западных губерниях он считал, что сделал довольно для оправдания своей памяти в глазах потомства.

Высоко уважая доблестные чувства, одушевлявшие П.А. Столыпина, движимый личной к нему глубокой симпатией, я приложил все свои старания, чтобы конец жизни его был достоин честного человека, и дал ему смерть в присутствии государя, в скором времени, согласно его желанию.

Надеюсь, никто не станет отрицать, что и жизнь г. Дмитрия Богрова, моего друга, достойным образом была принесена в жертву на алтарь любви к Отечеству.

На запрос относительно г. Кулябки честь имею предоставить на усмотрение Вашего Превосходительства, что, по общему мнению всех благоразумных киевлян, г. Кулябко строгим и благоразумным исполнением служебного долга заслужил общее к себе уважение и симпатии.

Евно Азеф.

Франкфурт-на-Майне, 10/23 августа 1912 г.¹⁶.

Письмо, по-видимому, является подлинным автографом Азефа, поскольку лист, подшитый в деле, ранее был сложен вчетверо, как если бы он был извлечен из конверта; также на нем отсутствует скрепа секретаря, каковая имелась бы в случае, если бы это была копия. Почерк письма напоминает почерк Азефа на других сохранившихся документах его авторства, однако полностью подтвердить авторство даже при помощи графологической экспертизы затруднительно, поскольку в силу своего ремесла Азеф мог менять почерк…

Итак, документ заслуживает серьезного рассмотрения. При буквальном прочтении получается, что в августе 1912 г., глядя смерти в лицо, Азеф раскрыл сенатору Шульгину тайну гибели Столыпина. Или это письмо все-таки было очередной мистификацией изобретательного провокатора?

^{1. Жиляев В.И. Награды за убийство Столыпина? // Родина. 2016. N 11. С. 114-119.
2. Гирс А.Ф. «Жизнь проживший за Россию» // П.А. Столыпин глазами современников / общ. ред. П.А. Пожигайло. М., 2008. С. 249.
3. Аврех А.Я. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России. М., 1991. С. 221.
4. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919. Т. 1. Париж, 1935. С. 482.
5. Допрос М.И. Трусевича от 4 мая 1917 года // Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Л., 1925. Т. III. С. 231-232.
6. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 23. С. 61.
7. Исхакова О.А. «Трагедия в Киеве». Версии убийства П.А. Столыпина в российской историографии // Проблемы отечественной истории: Сборник научных трудов. М., 2010. С. 36.
8. Столыпин П.А. Переписка. М., 2004. С. 425-426.
9. Бок М.П. П.А. Столыпин: Воспоминания о моем отце. М., 2014. С. 332-333./
10. Там же. С. 333-334.
11. Жиляев В.И. Указ. соч. С. 114-119.
12. Цит. по: Степанов С.А. Загадки убийства Столыпина. М., 1995. С. 157.
13. В литературе отсутствует точная информация о том, где был и чем занимался Азеф с декабря 1910 г. по август 1912 г. См.: Шубинский В.И. Азеф. М., 2016.
14. Письма Азефа: 1893-1917 / Сост. Д.Б. Павлов, З.И. Перегудова. М., 1994. С. 181-182.
15. Слова «Пора бы перестать» подчеркнуты.
16. ГА РФ. Ф. 1467. Оп. 1. Д. 668. Л. 38-39. Автограф.}

Столыпин и Андропов: Ангел и дьявол на плечах Владимира Путина?

Как две ключевые фигуры в современной российской истории могут помочь объяснить, что Влад будет делать дальше.

Президент России Путин наблюдает за пресс-конференцией с израильским коллегой Шимоном Пересом в Кремле в Москве 8 ноября 2012 года. (Сергей Карпухин / Рейтер)

Владимир Путин, похоже, не может решить, кого из двух своих героев он хочет быть. Крутой ветеран КГБ в нем явно хочет последовать примеру покойного жесткого советского лидера Юрия Андропова.Но другая сторона Путина стремится подражать реформирующему и модернизирующемуся премьер-министру царской эпохи Петру Столыпину.

Первые шесть месяцев своего третьего срока в Кремле Путин все время был Андроповым. От новых законов, подавляющих инакомыслие, до тюремного заключения антикремлевских демонстрантов, шокирующих похищений и предполагаемых пыток активиста Левого фронта Леонида Развозжаева, эта атмосфера источала репрессии и регресс.

Но недавнее увольнение министра обороны Анатолия Сердюкова из-за скандала с оборонными закупками было широко истолковано болтливым классом Москвы как важный водораздел и потенциальный поворотный момент для президентства Путина.«Похоже, что третий президентский срок будет совершенно непохож на простое продолжение двух предыдущих. Так же, как ситуация в стране и в мире совсем не похожа на ту, что была в 2000-2008 годах», — политолог Леонид Радзиховский. — пишет «Независимая газета».

Но поворотный момент к чему?

Некоторые обозреватели Кремля, в том числе многие, не настроенные благосклонно к Путину, рассматривают увольнение Сердюкова как прелюдию к тому, что президент обнаружит своего внутреннего Столыпина и в ближайшие месяцы развернется в реформистском направлении — борьбе с коррупцией и реструктуризации экономики.

Другие, однако, видят в этом зловещий знак того, что Путин готовится удвоить репрессии и очистить элиту от нелояльных элементов под прикрытием антикоррупционной кампании. Этот шаг будет напоминать чистку Андроповым советского руководства во время его короткого 15-месячного правления, когда он уволил 18 министров и 37 региональных партийных боссов.

Какая интерпретация верна, имеет широкое значение для всего, начиная от продолжающейся борьбы Кремля с оппозицией и заканчивая внутренней холодной войной внутри правящей элиты и перспективами экономической модернизации России.

Открывая своего внутреннего Столыпина

Из-за того, что долгожданная и остро необходимая реструктуризация скрипучей системы социального обеспечения России застопорилась, иностранные и внутренние инвестиции в частный сектор иссякают, а надвигается бюджетный кризис — любые шаги в направлении реформ, аналитики говорят, что это произойдет скорее по необходимости, чем по убеждению.

Но репрессивная политика, которую Путин проводит с мая, говорят некоторые обозреватели Кремля, теперь дает ему политическое пространство для серьезного начала экономических реформ.«Это лучшее время для начала нового раунда экономической либерализации, учитывая политическое замораживание», — написал в недавней статье на Slon.ru Николай Петров из Московского центра Карнеги. «Для Путина это, очевидно, его последний шанс разобраться в ситуации, которая объективно не идет в его пользу. И если он не воспользуется моментом сейчас, у него больше не будет такой возможности. Это также важно. что (чрезмерно) репрессивная политика последних месяцев позволяет Путину действовать как бы с позиции силы, а не с позиции слабости.«

Петров отмечает, что в Москве постоянно ходят слухи о смене правительства премьер-министра Дмитрия Медведева. И многие глаза, пишет он, прикованы к бывшему министру финансов Алексею Кудрину,« который, кажется, постоянно чего-то ждет и не спешит переходить в оппозицию Путину «.
В каком-то смысле привлечение Кудрина и проталкивание социальных и рыночных реформ было бы проницательным. Такой шаг приветствовало бы городское профессиональное крыло оппозиции, которое уважает Кудрин и выступает за экономическую либерализацию, но категорически противостоит левым оппонентам Кремля.Подобный раскол оппозиции даст Кремлю, который большую часть года занимал оборонительную позицию, некоторую передышку.

Я долгое время считал, что это была настоящая мотивация уголовного расследования в отношении лидера Левого фронта Сергея Удальцова, который мог оказаться опасным в среде рабочего класса и сельских волнений. Но возвращение широко уважаемого Кудрина для спасения кремлевского экономического сала тоже сопряжено с риском. Кудрин давно утверждал, что любая успешная экономическая либерализация также должна сопровождаться политической реформой и усилением плюрализма, чего Путин явно не терпит.

И хотя его имя всплывает на посту премьер-министра, Кудрин явно хеджирует свои ставки. Как отмечает в «Московском комсомольце» обозреватель Кремля Станислав Белковский, Кудрин открыто призывает к досрочным выборам в Государственную Думу и поместил своего союзника Дмитрия Некрасова в Координационный совет оппозиции.

Раскрытие внутреннего Андропова

Одним из отличительных признаков правления Путина была стабильность среди правящей элиты. Его люди, его высшие министры, члены его ближайшего окружения были неприкосновенны.Закон, если цитировать популярный рефрен оппозиции, был предназначен только для его врагов.

Увольнение Сердюкова из-за коррупционного скандала в «Оборонсервисе», военно-закупочной компании, созданной Министерством обороны, было воспринято как резкий отход от этого подхода «кадровой стабильности». «Сейчас неприкасаемых нет никого», — пишет в «Независимой газете» политолог Леонид Радзиховский.

«Подозрения в коррупции не скрываются и не будут скрыты, в том числе на самом высоком уровне.Президент знает настроения общественности и принимает их во внимание ».

В последнее время действительно разразилось немало коррупционных скандалов. Помимо дела« Оборонсервис », по которому были убиты Сердюков и другие высокопоставленные чиновники защиты, были дела о хищениях. с участием Глобальной навигационной спутниковой системы (Глонасс), финансовые правонарушения, связанные с подготовкой к саммиту АТЭС во Владивостоке, и финансовый скандал в Министерстве здравоохранения в Челябинске, и это лишь некоторые из них.

Значит, мы являемся свидетелями настоящего подавления коррупции в официальных структурах? Не совсем так, пишет Евгения Альбац в «Новом времени». Она предполагает, что при более внимательном рассмотрении дело Сердюкова больше похоже на сведение счетов. «Странно, но мало кто обратил внимание на тот факт, что в последние два года президентства Дмитрия Медведева Сердюков все чаще искал и находил поддержку именно в Кремле, а не в Белом доме, где в то время находился Путин», — пишет Альбац.

В частности, Сердюков полагался на помощь Медведева — вопреки возражениям Путина — в увеличении оборонного бюджета на 2011 год с 13 триллионов рублей до 20 триллионов рублей (с 409 миллиардов до 630 миллиардов долларов).«Понятно, зачем Медведеву был нужен союз с министром обороны», — пишет Альбац. «В то время как де-юре он был главнокомандующим, которому подчинены все силовики, де-факто он контролировал очень мало людей: лояльность тех же силовиков лежала исключительно в кабинете премьер-министра. на второй срок и был заинтересован в поддержке Сердюкова ».

Итак, пришло время окупаемости. «Кажется очевидным, что Путин начал опасаться собственного окружения…. Это означает, что новые громкие дела и увольнения не за горами «, — пишет Альбац.

Если это так, Путин, возможно, вот-вот сделает шаг, чтобы окончательно урегулировать внутреннюю борьбу за будущее России, которая бушевала. со времени президентства Медведева и которое усилилось с тех пор, как Путин вернулся в Кремль. Это означает, что в дополнение к продолжающимся репрессиям против оппозиции нас может ожидать всеобъемлющая чистка правящей элиты под прикрытием войны с коррупцией.

Ложный выбор?

Так что это будет? Поворот на столыпинские реформы или удвоение андроповщины? С политической точки зрения грань между двумя образцами для подражания Путина на самом деле довольно тонкая. Оба стремились ввести меры, явно предназначенные для спасения больной автократической системы.

Будучи премьер-министром в неспокойный период после русско-японской войны, Столыпин инициировал исторические земельные реформы, расширил Транссибирскую магистраль и способствовал развитию Сибири.Но его рвение к реформам зашло так далеко. Назначенный царем Николаем II в политически напряженной атмосфере после революции 1905 года, Столыпин был одержим идеей предотвращения дальнейших политических потрясений. Он был настолько беспощаден в обращении с настоящими и потенциальными революционерами, что петля палача стала известна как «столыпинский галстук».

Андропов, когда он стал советским лидером в ноябре 1982 года после смерти Леонида Брежнева, стремился ввести более эффективное управление, более строгую дисциплину и очень ограниченные рыночные механизмы, чтобы сделать застойную советскую экономику более конкурентоспособной.Но его недолгая авторитарная модернизация не оставила места для каких-либо намеков на плюрализм. Вместо этого он жестко контролировал политическую систему и экономику, привязанную к государству, при этом КГБ играл ведущую роль.

Так что Путину выбирать может вообще не нужно. Если ему удастся добиться твердого контроля над политической системой в стиле Андропова и укротить мятежные элементы в элите, он может чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы проводить модернизационные реформы а-ля Столыпин.

Парадокс

Если Путин действительно планирует перейти к сезону реформ, Кудрин, скорее всего, будет ключевой фигурой.Когда Кудрин ушел в отставку в сентябре 2011 года, его заявленной причиной было то, что он выступал против увеличения расходов на оборону, которое Сердюков обеспечил с помощью Медведева — и вопреки возражениям Путина. Кудрин утверждал, что средства, выделенные на оборону, необходимы для модернизации систем образования, здравоохранения и социальной защиты.

Было ли смещение Сердюкова первым шагом в плане увольнения Медведева и назначения Кудрина премьер-министром? Возможно. Но здесь возникает более крупный и фундаментальный вопрос: согласился бы Кудрин с программой экономических реформ без политических реформ, которые, как он неоднократно заявлял, должны сопровождать ее?

Я давно утверждал, что любая настоящая экономическая реформа в России, любая истинная диверсификация и децентрализация экономики в конечном итоге приведет к политической децентрализации и, в конечном итоге, к большему плюрализму.И это может быть расчет Кудрина — пойти на компромисс в отношении политической реформы в краткосрочной перспективе, прекрасно зная, что в долгосрочной перспективе этого не избежать. На данный момент это все предположения. Но картина обязательно прояснится, когда Путин выступит с ежегодным посланием к парламенту, которое, по словам Кремля, должно прийти к концу года.

Это сообщение любезно предоставлено Радио Свободная Европа / Радио Свобода.

Витте, Столыпин и Горемыкин: SR, январь 2008 г.

Может быть интересно, если я приведу здесь несколько моих собственных воспоминаний о трех самых выдающихся премьер-министрах России: графе Сергиусе Витте, создателе Конституции 1905 года и первой революции; Петр Столыпин, автор законопроекта, намеревавшийся превратить [русского] крестьянина в мелкого буржуа и пропагандист цивилизованного подавления революционного духа в России; и Иван Горемыкин, последний императорский премьер.Эти три личности были достаточно могущественными, чтобы отметить особую эпоху в истории России.

Основная характеристика Витте. . . и то, что дало ему особую власть, было его абсолютной безнравственностью. Для него было всего цели , и все средства для достижения цели были одинаково хороши.

Витте, бывший бухгалтер Юго-Западной железной дороги, который стал государственным министром, получил титул графа и стал почти самодержцем в правительстве, был и был чрезвычайно расчетливым, энергичным и мудрым человеком.Главной чертой этого государственного деятеля, придававшей ему особую власть, была его абсолютная аморальность. Для него была только цель, и все средства достижения цели были одинаково хороши, если они были практичными. Очень поучительный в этом отношении эпизод во время русско-японских мирных переговоров в Портсмуте [после русско-японской войны 1904-1905 гг.]. Переговоры затягивались, так как японцы выдвигали очень жесткие претензии, а российская делегация была в полном замешательстве и не знала, что делать.Сам Витте был спокоен и даже в приподнятом настроении.

Однажды к Витте зашел ведущий представитель русской печати Борис Александрович Суворин, сын известного редактора самой популярной и влиятельной петербургской ежедневной газеты «Новое время». Он приехал узнать, не предвидит ли Витте каких-либо событий на конференции, поскольку он хотел поехать в Нью-Йорк, чтобы посмотреть матч по большому теннису.

«Да, конечно, поехать», — недоброжелательно сказал Витте.«Мы движемся по замкнутому кругу. Мы не можем идти ни вперед, ни назад с этими япошками. Пойдите и повеселитесь, но прежде чем идти, пошлите телеграмму своему отцу, в которой говорилось бы: «Витте не подпишет Мирный договор». Конечно, вы отправите это в своем коде ».

Уверенный и в отличном настроении Суворин отправил телеграмму и отправился в Нью-Йорк. Позже он рассказал о продолжении.

«Только представьте, я прилетел в Нью-Йорк и уже на вокзале слышал, как мальчишки из газет кричали:« Мир между Россией и Японией.Торжество Витте! Япошки уступили! »Что я мог поделать? Я раздобыл пачку бумаг и первым поездом вернулся в Портсмут. Я сразу набросился на Витте.

«Ваше Превосходительство! Что вы наделали? Вы поставили «Новое Время» в ужасное положение. Это скандал! Мы будем посмешищем для всей прессы. Я закончил как корреспондент! Какой разгром! Какая катастрофа! »

Витте улыбнулся, как ни в чем не бывало, попросил меня сесть и сказал довольно хриплым и прерывистым голосом: «Это правда, что« Новое время »скомпрометировано.Это правда, что на месяц вы будете посмешищем для всего мира. И правда, что ваша репутация специального корреспондента досталась собакам. Но то, что вы говорите о разгроме, неправда. Потому что вы должны знать, как все это произошло на самом деле. Понимаете, я знал, что японцы перехватят ваш код. Как только вы отправили своему редактору в Петербург телеграмму, что я не подпишу мирный договор, японцы прочитали телеграмму и испугались. Если корреспондент наиболее влиятельной газеты телеграфирует так положительно своему редактору, который также является его отцом; Они думали, что если этот корреспондент поедет в Нью-Йорк поиграть в теннис, мы не сможем изменить нашу позицию.Япошки были правы в своих выводах и уступили ».

Таким образом, Витте ради достижения высшей цели пожертвовал карьерой хорошего и преданного друга. Такие методы были довольно распространены у него, и министры и заместители министра в его кабинете часто страдали от этого.

Когда Витте пришел к выводу, что настроения огромных масс городского населения после русско-японской войны угрожают революции, которая могла заразить армию, он убедил императора в необходимости созыва парламента и провозглашения новой конституции. .Вскоре он стал свидетелем усиления реакции и возмущался закулисной борьбой, в которой придворная камарилья и землевладельцы вели против него.

Положение всесильного министра пошатнулось. Его нужно было подпереть, чтобы спасти положение. Витте решил устроить народное шествие к Императорскому дворцу. Кто должен был его возглавить? Революционные вожди могли быть бесполезны, нужен был надежный человек. Он был найден в лице папы Гапона, который был очень популярен среди рабочего класса.Он держал толпы рабочих, студентов и интеллигенции перед Зимним дворцом. Во главе процессии шли женщины и старики с портретами царя и царицы, крестами и святыми иконами.

Мы знаем, как имперская гвардия, выпущенная на свободу реакционерами, уничтожала и разогнала толпу. Вечером того же дня улицы города ощетинились баррикадами, и пламя революции вспыхнуло от западного фронта до берегов Тихого океана и до границы с Индией.Революция рабочих и интеллигенции, утопленная в крови генералами Треповым, Думбадсе, Дубасовым, Меллер-Закомельским, Ренненкампфом, Ринном и другими.

Рука Витте активно участвовала в марше революции. Этой рукой был папа Гапон, разоблаченный как агент политической полиции.

Витте сначала пытался воздействовать на чувства царя мирным шествием, религиозным пылом народа, но безуспешно.Стражи стреляли по беззащитным толпам, по святым иконам, даже по портретам Императора.

Затем Витте сыграл свою последнюю карту. Он угрожал престолу революцией, надеясь из страха вынудить царя и его советников признать реализацию новой конституции, которая уже была провозглашена от имени императора. Но реакционеры, в основном немецкие генералы во главе верных полков, задушили гидру.

Витте пал и навсегда ушел из активной политики.Но тень, которая все еще держала в своих руках мощь его разорения, осталась. Это был Гапон, история убийства которого в Финляндии остается загадкой. Палачами были один из лидеров эсеров, инженер Рутенберг и агент охранки тайной полиции, который в то бурное время был близок к личности Витте. По словам этого агента, Витте знал о запланированном убийстве Гапона, но ничего не сделал для его предотвращения, хотя в то время он все еще имел большое влияние и легко мог это сделать.

Враги Витте знали о его участии в убийстве Гапона и использовали это, чтобы вызвать месть агентов охранки против уволенного министра, и пытались отомстить за конституцию 17 октября и революцию 1905 года.

«Адская машина» была брошена в его автомобиль, когда он, как член Государственного совета, ехал в Марийский дворец, но Витте остался невредимым. Попытка была повторена: аналогичное приспособление вонзилось в дымоход над кабинетом премьер-министра.Он должен был взорваться при розжиге печи. Но случайно метель, которому довелось чистить дымоход рано утром, обнаружил бомбу, и графу снова удалось скрыться.

Он немедленно вызвал своего преданного агента политической полиции и поручил ему навести справки. Он узнал, что исполнителями были два агента охраны, а план был составлен начальником жандармерии генералом Курловым и одобрен новым премьер-министром Петром Столыпиным.

Витте понимал, что он будет совершенно потерян, если будет стремиться к высокой должности и участвовать в активной политике правительства. По секретным каналам он сообщил царю, что бросил политическую карьеру и намерен полностью посвятить себя работе Государственного совета, который был верхней палатой российского парламента.

Затем его оставили в покое и пощадили его жизнь.

Тем не менее, Витте время от времени удавалось досадовать своему врагу и преемнику на министерском кресле.Однажды я стал свидетелем очень увлекательного разговора между покойным и действующим премьер-министром. Встреча прошла в холле Государственного совета.

«Ваше превосходительство!» Витте начал беседу. «Можете ли вы сказать мне, когда будет завершено полицейское расследование двойной попытки с использованием адской машины против моей личности?»

Столыпин подозрительно взглянул на Витте и ответил:

«Вы знаете, граф, что расследование продолжается.По их заключению результаты будут сообщены прокурору, который немедленно уведомит вас ».

«Я думаю, — продолжал Витте, — что это дело скорее загадка и должно быть достаточно интересным, чтобы правительство поторопилось с его разъяснением».

Столыпин взволнованно воскликнул:

«Как вы думаете, граф, я идиот или преступник?»

«Разрешите, ваше превосходительство, не отвечать на этот ваш вопрос», — решительно ответил Витте с насмешливой улыбкой.

И, отвернувшись от премьер-министра, он оставил его бледным от ярости.

Витте ненавидел царя Николая II. Я был с Витте в тот момент, когда царь позвонил ему по телефону, намереваясь отправить его в Рим в начале [Первой] мировой войны, чтобы привлечь Италию на сторону союзников. Это означало королевскую дипломатическую битву с «старым лисом» принцем Бюловом, посланником кайзера.

«Благодарю Ваше Императорское Величество за оказанную честь.Я с радостью возьмусь за эту миссию, если в моем возрасте у меня хватит сил ее осуществить », — радостно сказал Витте.

Он слушал, пока царь снова заговорил. Затем он ответил еще раз.

«Прошу смиренно поблагодарить Ваше Величество, но я обязан поставить одно условие. В своих действиях я хочу руководствоваться только указаниями вашего величества и хочу быть полностью независимым от министра иностранных дел и премьер-министра ».

В антракте Витте внимательно слушал, а рука его, держащая трубку, заметно дрожала.

«Да, такова моя непоколебимая решимость, сир! Император, от имени которого я выступал в Портсмуте и где я добился хороших результатов, мог убедить себя, что счастье Отечества — моя первая забота. С момента моего увольнения, Ваше Величество, мои взгляды в этом вопросе не изменились ».

Последовало долгое молчание, во время которого я услышал в микрофоне свистящее дребезжание перепонки, повторяющей слова царя.

«Мне очень жаль, но я не могу отозвать это условие.Я покорный слуга вашего величества!

Разговор окончен. Витте положил трубку и нервно зашагал по кабинету. Наконец он остановился перед бронзовой статуей Александра III, которого он обожал, обнял царя за колени и воскликнул хриплым и задушенным от волнения голосом:

«Ты, о мудрый император, видишь мою боль и его преступление. Ты наставляешь! »

Витте не поехал в Рим, и русский посланник Гирс уладил дело единолично; правда, перед ним стояла простая задача, так как превосходные и энергичные действия британской и французской дипломатии сорвали все планы и усилия принца Бюлова в Риме.

Услышав объявление войны Германии, граф Витте побледнел, как смерть, перекрестился своим обычным широким жестом, долго размышлял, глядя на статую Александра III и портрет Вильгельма II с посвящением самого Касизера. . После долгого молчания Витте сказал:

«Эти двое всегда мечтали о войне. Царь хотел, чтобы это произошло через пятьдесят лет, кайзер хотел сразу. Царь знал, что народ лишен патриотизма, ума, нервов; что казна пуста; что в магазинах нет ресурсов! Царь знал, что революционный дух глубоко проникает в народные массы.Поэтому он стал «апостолом мира» в Европе и пытался предотвратить войну. Уильям тоже это знал и был уверен в победе. Мы с царем сорвали его планы. Теперь все потеряно. Японская война ничему не научила Россию, она сделала ее еще более безрассудной и истеричной. Помните, эта война погубит Россию; мы проиграем войну, и Европа погибнет в революции. Под его обломками погибнет династия! Мне жаль Николая II, потому что он сын величайшего из императоров.Я не доживу до этого позора и бедствия. . . что пошатнет основы других государств ».

Витте был прав. В начале февраля 1915 года он внезапно скончался. Ходят слухи, что его отравили. Это неправда. Он сильно простудился во время своего длинного выступления о финансово-промышленной политике России на съезде российских промышленников. Речь привела к отставке министра торговли и промышленности Итмашева и ряда ответственных должностных лиц этого министерства.Накануне смерти Витте я принес ему меморандум о предполагаемой монополизации марганцевых руд; Витте внимательно изучил документ, сделал несколько замечаний и попросил меня напечатать его.

На следующее утро, открыв газету, я прочитал сообщение о его смерти.

Он был настоящим, безжалостно аморальным, сильным и мудрым человеком. Казалось, он живет исключительно политикой, равнодушен к обычным аспектам повседневной жизни. Но на самом деле у этого гиганта российской политики было одно слабое место.Он безумно любил свою жену, на которой женился после того, как помог ей развестись с первым мужем.

Их супружеская жизнь прошла в глубокой любви. Когда графиня путешествовала и жила на своей вилле в Биаррице, оставляя Витте дома на Каменно Островском проспекте до конца сессии парламента, он неизменно болел. Он очень страдал от сердечных приступов, сильного нервного возбуждения и артрита. Затем он посылал за своим старым другом, польским врачом Воланским, и проводил с ним долгие вечера в бесконечных разговорах, которые были лучшим лекарством от его болезни.На самом деле он страдал от сердечной тоски, граничащей с меланхолией. Он умер на руках жены, которой поклонялся. Перед смертью он передал ей свои знаменитые «Воспоминания», которые неоднократно становились объектом воровских покушений, поскольку содержали суровые и радикальные заявления о репутации государственных деятелей, которые пользовались большой популярностью на политической арене имперской России.

* * *

Петр Столыпин был губернатором на Волге, прежде чем стал премьер-министром и министром внутренних дел.Он поднялся на самую вершину бюрократической карьеры благодаря своей энергии, рассудительности и глубокому знанию разнообразных тенденций, пронизывающих российское общество и нацию. Он был одним из первых россиян, у которых хватило смелости открыто предсказать, что Россия быстро погружается в пучину анархии и революции, и с большой точностью предсказать — как показала история Империи — ближайшую судьбу своей страны.

Столыпин утверждал, что революция будет инициирована трудящимися массами, буржуазией и интеллигенцией и что она быстро распространится на крестьян и армию.В водовороте борьбы погибнут династия, аристократия, землевладельцы и образованные классы.

Столыпин не брался за то, чтобы остановить бегство революционной мысли, продолжавшееся с нарастающей скоростью, спеша через «медленное и коварное время к правлению графа Витте», автора революции 1905 года. По словам Столыпина, эта революция была ballon d’essaie и школой быстрого и более мощного переворота.

Но Столыпин намеревался ослабить его прогресс посредством железного режима во внутренней политике, надеясь создать в течение нескольких лет огромную антиреволюционную армию, состоящую из крестьян, которые должны были быть преобразованы в новый средний класс.Совместно с министром сельского хозяйства А.В. Кривошеина, Столыпин созвал собрание помещиков и объявил, что правительство обязано выкупить у них значительную часть их земель, чтобы на льготных условиях перепродать их крестьянам с целью повышения их статуса до мелких. помещики. Правительство должно было помочь последним использовать современные методы земледелия. Мелкий землевладелец-крестьянин, в свою очередь, должен был стать опорой правительства и противником анархической революции.

Император Николай II одобрил этот новый план, но крупные землевладельцы были напуганы перспективой того, что их заставят продать свою землю. Столыпин подвергся нападению с двух сторон. Дворяне в своих печатных органах начали яростную атаку на премьер-министра, называя его «убийцей дворянства» и настраивая против него придворную камарилью. С другой стороны, революционеры, как внутри страны, так и за рубежом, вели агитацию против Столыпина, справедливо опасаясь, что отмена общинного крестьянского землевладения и создание крестьянско-буржуазного общества отсрочат революцию в России на долгие годы.

Столыпин старался внушить помещикам настоятельную необходимость уступок. На его изображения ужасов будущей революции помещики отвечали только одним: «Не пугайте нас! У вас есть казаки, жандармы и армия, чтобы подавить любую революцию! »

Дворяне пытались отговорить царя от смелых планов премьер-министра и, потерпев неудачу, усилили свои нападки в прессе, в то же время действуя обычными русскими методами провокации, доносов и заговоров.Добровольные исполнители замыслов заговорщиков были найдены в двух мужчинах, стоявших ближе всего к Столыпину как министру внутренних дел; это были начальник жандармерии генерал Курлов и начальник полиции Белецкий. Эти два сановника приступили к работе через агентов тайной полиции, которые в то же время были членами революционной партии. Боевые террористические революционные организации по загадочным каналам получали от помещиков значительные суммы для покушения на Столыпина и были снабжены полным планом его убийства.Даже самые осторожные и подозрительные революционные лидеры, которые, однако, игнорировали тот факт, что террористические «товарищи», выдвинувшие схему, были агентами полиции, одобряли схему как возможную казнь.

Покушение было совершено на вилле Столыпина, расположенной в самом фешенебельном районе Петербурга. Молодой и полный энтузиазма революционер, слегка сломанный и полностью находящийся под влиянием одного из своих товарищей, взорвал мощную бомбу перед кабинетом Столыпина.Вилла сильно пострадала, сын премьер-министра был ранен, большое количество чиновников, жандармов и частных лиц убито. Сам убийца погиб при взрыве, но Столыпин остался невредимым, покинув виллу за несколько мгновений до взрыва. Но полиции не удалось обнаружить ни инициаторов, ни соучастников покушения.

Тогда царь, опасаясь второй попытки, посоветовал Столыпину на время покинуть столицу. Последний, уже получивший частное предупреждение, согласился и под предлогом изучения условий колонизации Азиатской России отправился в Сибирь вместе с министром Кривошеиным.Во время пути железнодорожники-революционеры предприняли две попытки сойти с рельсов.

По возвращении из Сибири у него был еще один разговор с императором, которому он задал прямой вопрос, намерен ли он бороться с приближающейся революцией единственным практическим средством издания нового закона о крестьянской собственности. При отсутствии такой меры Столыпинг пригрозил уйти в отставку. Царь обещал поддержать проект и потребовать от помещиков подчинения новому закону.

Когда помещики узнали о предстоящей мере, они потребовали от генерала Курлова убрать Столыпина навсегда. В бюро тайной полиции замышлялся новый заговор, когда Столыпин неожиданно уехал в Киев для участия в каком-то торжестве. Генерал Курлов воспользовался случаем, чтобы отдать приказ о казни премьер-министра. Его осуществил агент тайной полиции, который также был членом партии эсеров. Столыпин получил несколько пуль при входе в Киевский театр и вскоре скончался.Убийцу повесили при довольно загадочных обстоятельствах, и все последующие описания дела являются либо выдумками, либо туманными слухами на запрещенную тему.

Каким образом убийца мог войти в театр, все билеты в который раздавались индивидуально чиновникам и наиболее известным киевлянам, и все входы в который охранялись жандармами, столичной полицией, секретной полицией и военными?

За убийством стояли руки Курлова и Белецкого; за ними выстроились аристократические латифундисты и старые помещики.

* * *

Последним дореволюционным премьер-министром России был старый Иван Львович Горемыкин, богатый, ленивый и циничный сноб.

Официальная карьера этого сановника шла своим чередом. Он несколько раз был министром внутренних дел, но, к несчастью, его обеспокоили первые волны революционных волн. Губернаторы разных провинций завалили министра своими телеграммами, но человек, ленивый по натуре, никогда не читал тех «глупых» телеграмм, как он их называл, пряча их в ящиках своего стола.Кто-то проинформировал об этом императора Александра III, и он послал своего адъютанта навести справки. Последний обнаружил целые груды неоткрытых телеграмм, многие из которых были довольно тревожными и даже тревожными.

Горемыкин был вынужден уйти в отставку.

Когда незадолго до революции 1917 года Горемыкин был, благодаря влиянию Распутина и императрицы, назначен премьер-министром, вдовствующая императрица воскликнула:

«Опять этот старый идиот!»

Но он не был идиотом.Он знал каждый дюйм России, и единственный выход из революции он видел в заключении мира с Германией. Он бросил все свое влияние на такую политику.

Во время правления Керенского Горемыкин был арестован, но вскоре освобожден и позволил покинуть Петербург. Я встретился с экс-премьером за несколько недель до его смерти.

В середине сентября 1917 года поехал отдыхать на «Кавказскую Ривьеру» — Сочи на Черном море.Везде уже было видно приближение большевизма и угрюмость масс. Пассажирские катера по кавказскому берегу перестали курсировать, и мне пришлось нанять катер, чтобы добраться из Туапсе в Сочи. Я как раз укладывал свой багаж в лодку, когда ко мне подошла уважаемая старушка и попросила разрешения плыть на нашей лодке в Сочи в сопровождении мужа и горничной.

Последовали взаимные представления, и я узнал, что это мадам Горемыкина.Через несколько минут горничная привела экс-премьера. Старик был почти полностью парализован, но все еще сохранял замечательную ясность ума.

Мы болтали о последних событиях, когда я упомянул немцев, которые деморализовали русскую армию, превратив ее в обезумевшую толпу грабителей. Горемыкин защищал немцев и обвинял Думу и дипломатию Антанты в организации революции.

По прибытии в Сочи Горемыкины остановились в «пансионате», а я поехал в гостиницу «Ривьера».Спустя несколько дней банда вооруженных людей в масках ворвалась в «пансион» и украла все драгоценности, деньги и документы госпожи Горемыкин.

Поразмыслив, после этого события, я был удивлен, что такая пресловутая и ненавистная эпоха, как Горемыкины, избрала своей резиденцией Сочи, где условия были особенно благоприятными для нападения.

Вскоре после моего отъезда из Сочи, примерно в середине октября, Горемыкин переехал с женой на виллу, принадлежащую его замужней дочери.Здесь ночью на него напала банда большевистских матросов, которые с ужасающей жестокостью убили бывшего премьер-министра г-жу Горемыкину и их зятя, серьезно ранив их дочь, которая впоследствии была спасена.

Таков был конец Первого имперского премьер-министра и лидера реакции.

Фединан Оссендовский, он же Антони Фердинанд Оссендовский (1876-1945), польский и английский писатель, солдат, путешественник и дипломат, автор книги «Звери, люди и боги» [1921], бестселлера, который сейчас является частью проекта Гутенберга. .Сергей Витте (1849-1915), председатель Совета министров России при царе Николае II. Петр Столыпин (1862-1911), председатель Совета министров при царе Николае II. Оба были влиятельными и полезными для России, но репрессивными и разрушительными для нерусского населения империи. Изложение убийства Столыпина Оссендовским отличается от общепринятой версии. Иван Горемыкин (1839-1917), малоэффективный политик, известный своими шовинистическими взглядами. Эта глава (XXII) взята из книги Оссендовского «Тень мрачного Востока» [1921] в переводе Ф.Б. Чарномский (Нью-Йорк: Э. П. Даттон, 1925). Мы обновили орфографию, но не перевод. Все редакционные дополнения заключены в квадратные скобки.

Назад к выпуску за январь 2008 г.
Сарматский обзор
[email protected]
Последнее обновление 26.01.08

Роковых ворот | Бостон Обзор

Жизнь Александра Солженицына.

Оглядываясь назад, даже дурак мог бы предсказать это сегодня: советский режим наверняка мог быть нарушен только литературой. — Дуб и теленок

Теперь, когда человечество с энтузиазмом вернулось к нормам истерической религиозности и чванливого национализма, существовавшим до 1914 года, кажется невероятным, что менее двадцати лет назад одна шестая часть земной поверхности была занята диктатурой атеистов, создавшей вторую по величине власть. военная мощь всех времен и более семидесяти лет унесла миллионы жизней, претендуя на то, чтобы быть раем для людей в процессе становления. И насколько более невероятна мысль о том, что это великое историческое заблуждение под названием Советский Союз могло быть разрушено одним человеком, сидящим в комнате и пишущим?

Александр Солженицын, который был этим человеком, умер 3 августа прошлого года в возрасте восьмидесяти девяти лет.Ни один писатель со времен Жан-Жака Руссо не оказал такого влияния на мир в целом. Ни один писатель не чувствовал большей ответственности перед своим искусством. Ни один писатель не заслуживал большего уважения писателей всех народов.

Но после его смерти важность Солженицына, казалось, уменьшилась из-за продолжительности его жизни; многочисленные эксперты в области СМИ объявили его не только мертвым, но и не имеющим отношения к делу. Другие осуждали его предполагаемый русский национализм, религиозную нетерпимость и самовозвеличивание. Большинство намекало, что он как бы просрочил свой прием.«[Александр Исаевич] пережил свою эпоху и никогда по-настоящему не принял новую« постсоветскую »эпоху», — считает русско-украинский писатель Андрей Курков. «Искренне посвятив свою жизнь отчаянной борьбе против коммунизма, [он] внезапно обнаружил, что ему нечего сражаться». А Томас Кенелли, австралийский автор Списка Шиндлера , заметил: «Личная свобода, как только он ее получил, не давала ему много возможностей писать. . . . в своем роде он был порождением советской системы; это было его предметом.”

Верно, до определенной степени. Но системы, как и мода, приходят и уходят, и Солженицын был к ним безразличен, за исключением того, что они мешали его свободе писать; и так и должно быть с писателем. Действительно, его незаурядная жизнь и столь же необычайная преданность своему искусству должны служить примером и вдохновением для всех писателей, а не только российских, и не только потому, что в его трехтомном романе-расследовании и прозе Архипелаг ГУЛАГ применен принцип . coup de grâce к советской системе и несколько лет назад шокировал Запад, заставив его осознать истинное зло СССР.

Смысл миссии в жизнь Солженицына привнес в первую очередь его убежденность в том, что писательство имеет значение . Ни один писатель не выдержал большего на службе у своей музы. Он охотно отдал бы свою жизнь за свое искусство, и много раз почти так и поступил. Его искусство было его жизнью, и наоборот.

На самом деле у Солженицына была не одна жизнь, а несколько. Первой была советская жизнь, которая началась сразу после большевистской революции в 1918 году в провинциальной безвестности покрытого лесами Северного Кавказа (места, которое напоминает, в хорошем литературном предзнаменовании, холмы Вермонта, будущее изгнанника. дом).В условиях продолжающейся революции и надвигающейся гражданской войны молодой Александр Исаевич был воспитан своей матерью, Таисой, не в этом идиллическом горном пейзаже, а там, где были рабочие места индустриальной эпохи: в дымном мегаполисе Ростов-на-Дону. Она была машинисткой, стенографисткой и образованной женщиной, овдовевшей, когда ее муж Исааки, отец Александра, казак, погиб в результате несчастного случая на охоте за шесть месяцев до рождения Александра.

В почти нищете — хотя, как и многие другие семьи того времени, Таисса была на грани процветания, когда большевики все свергнули, — она прививала своим пятерым детям религиозные (православные) и культурные (русские) ценности.У Александра первые, несмотря на крещение и частые подпольные церковные службы, через некоторое время томились, чтобы возродиться гораздо позже; но последний расцвел немедленно и надолго. Он много читал русскую литературу и историю и впитал через Толстого, Пушкина, Достоевского и Тургенева свое собственное чувство судьбы и чувство исключительности своей страны, равное только американскому.

Для него, как и для большинства россиян, мир был разделен на Россию и Нерусский. Эти националистические настроения проявились в его ранней зрелости как привязанность к коммунизму и советскому образу жизни.Он был образцовым пионером, а потом стал отличником факультета математики и физики в Ростовском университете.

Математика всегда была его второстепенным увлечением и основным хобби, его личной игровой площадкой. И у него это хорошо получалось, как студентом университета, так и позже как преподавателем. Хотя в университете он прослушал несколько заочных курсов современной советской литературы, он никогда не сковывал себя такой эзотерикой, как литературная критика или творческое письмо, этой роскошью западного академического бомонда .

Для Солженицына важнее всего было искупление через литературу.

Когда пришло его письмо, оно пришло из его чтения, его русскости и его души, и потребовалось время, чтобы созреть; хотя, как и большинство писателей, его с раннего возраста подстрекало призвание. «Даже в детстве, без каких-либо подсказок со стороны других, я хотел быть писателем, — сказал он, — и, действительно, я оказался в значительной степени обычным подростком». Он лукаво добавил: «В 1930-х годах я пытался опубликовать свои сочинения, но не нашел никого, кто хотел бы принять мои рукописи.” Plus ça change . . .

В те ранние годы советские реалии или нереальность не подвергались сомнению. По всей видимости, Александр Исаевич был идеальным молодым человеком homo sovieticus , трезвым трудолюбивым прихожанином церкви Маркса и Сталина. Он прятался под радаром властей, а это именно то, чего вы хотели в сталинской России, особенно если у вас были литературные (или вообще какие-то) амбиции. Солженицын сделал это, но промолчал. Тем не менее, как и все молодые писатели, он хотел, чтобы обожаемый человек уверил его в неизбежном грядущем величии, и в 1936 году в Ростове он нашел ее: симпатичную студентку-химик и опытную пианистку по имени Наталья Алексеевна Решетовская.В 1940 году они поженились, но их союз должен был стать расколотым, раздираемым ревностью и судьбой.

В 1941 году, вскоре после окончания Ростовского университета по специальности математик и физик, Солженицын был мобилизован в Красную Армию для борьбы с немецкими захватчиками. За исключением странного отпуска, это был конец всей видимости нормальной жизни. Но Солженицын всегда был на высоте в невзгодах, а армия была наименьшим из его бедствий. В каком-то смысле ему это действительно понравилось:

Вы читали о линии фронта.. . когда ты мальчик и удивляешься, где люди находили такое отчаянное мужество. Вы не можете себе представить, что вы так много терпите. Об этом я думал, читая Ремарка ( Все тихо на Западном фронте, ) в тридцатых годах, но когда я сам добрался до фронта, я пришел к выводу, что все это намного проще, что постепенно начинаешь чувствовать дома даже там, и писатели заставляют это казаться гораздо более пугающим, чем есть на самом деле.

Он дослужился до капитана, участвовал в грандиозном Курском сражении и командовал разведывательной батареей в Восточной Пруссии.В этой самой адской войне он хорошо сражался за Родину, дважды был награжден (и определенно считался «героем» по сегодняшним стандартам определения). Но в холодной, унылой, пропитанной кровью Германии 1945 года усталость, одиночество, жестокие предсмертные агонии немецкой армии и красноречие пера взяли верх. Он написал сварливое письмо другу, в котором он необдуманно пренебрег величием Сталина, генералиссимуса всех армий, Красного царя всея Руси, которого он грубо называл «усатым человеком» и на чью военную хватку он ставить под сомнение.Письмо было перехвачено и прочитано — как он мог этого не предвидеть? — агентами советской внутренней контрразведки, этой организации Джеймса Бондиана, СМЕРШ (аббревиатура от «Смерть шпионам»).

Несмотря на отчаянную потребность Красной Армии в опытных и закаленных в боях офицерах, чтобы помочь победить еще непобедимых нацистов, капитан Солженицын был приговорен к тюремным лагерям сроком на восемь лет с последующей пожизненной внутренней ссылкой, т. Е. никаких посещений ярких огней Ростова, не говоря уже о Москве или Киеве.Трудно представить себе унизительный шок всего этого: предательство, одиночество, внезапная метаморфоза из авторитетного члена общества, которого другие уважают и подчиняются, в неличного и парию, в кого-то, кого нужно пинать, презирать и бросать. умереть. «Арест, — писал он позже, — это мгновенный сокрушительный толчок, изгнание, сальто из одного состояния в другое».

Так началась его вторая жизнь, состоящая из заключения, одиночества и изгнания. Это закончилось почти смертельной болезнью — и триумфом.Победа над смертью благодаря невероятной удаче, над отчаянием и тоталитаризмом из-за верности своему искусству. Солженицын был писателем: он писал. Он писал даже тогда, когда не умел писать.

Я импровизировал бусинки для десятичного счета, а в транзитных тюрьмах разбивал спички и использовал их в качестве счетчиков. По мере того, как я приближался к концу предложения, я становился более уверенным в своих силах памяти и начал записывать и запоминать прозу — сначала диалоги, а затем, постепенно, целые плотно написанные отрывки.

Его преданность долгу была стержнем, на котором вращалась его история жизни; это была кузница его души. Это сделало его человеком и подтвердило его эволюцию от неясного писателя до писателя с миссией. А быть писателем с миссией было опасным делом в тогдашней России; нам трудно представить, насколько опасно. Как сказал Филип Рот, имея в виду Восточную Европу при коммунизме: «Здесь ничего не происходит и все имеет значение; здесь все идет и ничего не имеет значения ». Для Солженицына важнее всего было искупление через литературу.Мученик, которым он был в душе, он почти приветствовал свои страдания за их дело.

Ненавижу думать, каким писателем я стал бы. . . . если бы меня не поместили внутрь.

Он начал свой приговор в тюрьме на Лубянке, одном из таких мест, как Освенцим, Батаан и Иль-де-Горе, чье имя сокращенно от ужаса. Сначала Наталья Алексеевна ежедневно ходила в общественный парк неподалеку, надеясь хоть мельком увидеть его. Затем кошмар сменил место проведения. Солженицына посадили в неотапливаемый вагон для перевозки скота в компании сотен других людей и отправили без денег и средств к существованию во тьму трудовых лагерей, которые он позже научил мир называть Архипелагом ГУЛАГ.Это был мир скрытых вечных страданий, распространившийся по Средней Азии и Сибири и содержавший к концу сталинской тирании около 2,5 миллионов заключенных, более 500 000 из которых были «политиками», такими как Солженицын. Нигде, кроме нацистских лагерей смерти, предостережение Данте на пороге Ада не могло быть более уместным:

Оставьте надежду, все входящие сюда

Ты проходишь через меня в город скорби:

Через меня вы переходите в вечную боль:

Через меня среди людей навсегда заблудился.

Данте, конечно же, является лучшим проводником в ад, и Солженицын признал это в названии своего первого полнометражного романа « В круге первом »; но с этого момента нет лучшего путеводителя по личному аду Солженицына и миллионов других, чем три тома Архипелаг ГУЛАГ (изданные на Западе в 1973 году, но не в России до 1989 года). Часть Divine Comedy , часть Baedeker, часть Pilgrim’s Progress , это мучительная вещь, которую необходимо прочитать, она состоит из переписки с 227 бывшими zek s, или политическими заключенными.

В книге Солженицын тщательно описывает путешествие типичного зека, такого как он, через лабиринт советской системы лагерей для военнопленных, детали которого он вписывает в общую «мозаику», как он ее называл, с (перефразируя Владимир Набоков) точность художника и азарт ученого. Но одновременно — и это настоящий гений The Gulag Archipelago — Солженицын по пути ставит мемориалы сокамерникам, отдавая дань уважения миллионам, которые ушли раньше и никогда не вернулись.Он называет безымянного и напоминает нам, что он путешественник, вернувшийся из более далекого места, чем мы можем себе представить, хотя в некотором смысле ГУЛАГ находился прямо по соседству.

Мы счастливо несли — или, возможно, к несчастью, протащили наш утомленный путь — по длинным и извилистым улицам нашей жизни, миновали все виды стен и заборов из гниющего дерева, утрамбованной земли, кирпича, бетона, железных перил. Мы никогда не задумывались о том, что за ними стоит. Мы никогда не пытались проникнуть в них своим видением или пониманием.Но там, где начинается страна ГУЛАГ, прямо рядом с нами, в двух ярдах от нас. Кроме того, в этих ограждениях мы не заметили огромного количества плотно подогнанных, хорошо замаскированных дверей и ворот. Все эти ворота были приготовлены для нас, все до единого! И вдруг роковые ворота быстро распахиваются, и четыре белых мужских руки, непривычные к физическому труду, но тем не менее сильные и цепкие, хватают нас за ногу, руку, воротник, шапку, ухо и тянут нас, как мешок, и ворота позади нас, ворота в нашу прошлую жизнь, захлопываются раз и навсегда.

Часть срока Солженицына отбыла в трудовых лагерях в Казахстане, тогда известных как казахские ССР. Во время заключения работал шахтером, мастером литейного производства, каменщиком. Напряжение и жестокость были безжалостными. Летом, когда пыль наполняла воздух и легкие, температура в сто градусов по Фаренгейту и выше была обычным явлением. В снежные бури и зимние ветры столбик термометра часто опускался ниже нуля. Его переживания в этом конкретном аду — когда Вселенная сжималась до размеров жестяной чашки теплой, жидкой воды в конце дня — запечатлены на ярком снимке лагерной жизни, который является его знаменательным романом Один день из жизни Ивана Денисовича .

Стоя там, чтобы сосчитать у ворот вечера, вернувшись в лагерь после целого дня порывов ветра, холода и пустого живота, зек тоскует по своему черпаку кипящего горячего водянистого вечернего супа, как дождя во время засухи . Он мог отбросить его одним глотком. На данный момент этот черпак для него значит больше, чем свобода, больше, чем вся его прошлая жизнь, больше, чем оставшаяся ему жизнь.

Иван Денисович — книга завораживающей, почти опьяняющей, простоты стиля, мрачной и красивой, как степи Казахстана.Когда он был опубликован в 1962 году, он прославил Солженицына. Но он никогда бы не увидел свет, и мы, вероятно, вообще не узнали бы имя Солженицына, если бы другая часть его тюремного заключения не доставила его в Марфино, в шаршку или научно-исследовательское подразделение, управляемое секретной полиции, где он встретился со Львом Зиновьевичем Копелевым, который сыграл важную роль в публикации Ивана Денисовича и которого Солженицын переделал в Льва Рубина в The First Circle .

Копелев был одним из тех писателей, которые так необычно хорошо относились к творчеству другого писателя, что рисковали своей репутацией, чтобы предать его гласности. Лингвист и ученый, он попал в тюрьму по той же ухабистой дороге, что и Солженицын. И все же он оставался коммунистом-идеалистом. Он и Солженицын, к тому времени уже полноправный бывший коммунистический муртад, немедленно сцепились друг с другом. В процессе они стали прочными друзьями или, насколько это было возможно, с Солженицыным, у которого, как и у святого, не было настоящих друзей: его миссия была всем.Но он знал, что для этого ему нужны другие. Ни Копелева, ни публикаций, ни свободы. (Сам Копелев умер в изгнании в Германии в 1997 году, бывший коммунист и убежденный гуманист.)

Еще на Марфино Солженицын опирался на Копелева. Шарашки были спасением для слабых интеллектуалов. Там от заключенных ученых требовалось работать над загадочными, часто нелепыми проектами, большинство из которых представляли некоторую изощренную степень паранойи диктатора. Солженицыну было приказано связать свои навыки математика и физика с навыками Копелева как лингвиста, чтобы усовершенствовать искусство распознавания голосов, подслушиваемых при прослушивании телефонных разговоров (все это великолепно рассказано в The First Circle, , где также изображен хитрый, манипулирующий Сталин, телефон приклеен к уху).

Но в 1950 году проект подошел к концу, (относительная) идиллия закончилась, и Солженицын был отправлен из Марфино в «Особый лагерь» на Востоке для политзаключенных. Там ему удалили опухоль, хотя рак тогда не диагностировали. Это произошло позже, в его третью жизнь: внутреннюю ссылку на всю жизнь, заказанную во время смерти Сталина в марте 1953 года в пыльном месте на юге Казахстана под названием Кок-Терек.

Как только он был освобожден из многолетнего заключения, он столкнулся с непрекращающимися страданиями а) пожизненного изгнания в воющей пустыне и б) «пожизненного», что означает вопрос недель, поскольку именно в это время он получил смертный приговор. из его собственного тела.Рак, которому наконец поставили диагноз, распространился, пока почти не поглотил его.

Это был ужасный момент в моей жизни: умереть на пороге свободы, увидеть все, что я написал, все, что до сих пор придавало смысл моей жизни, вот-вот погибнет вместе со мной. . . . Все мои друзья сами были в лагерях. Моя мать умерла. Моя жена снова вышла замуж. . .

Наталья Алексеевна, осужденная на бесплодие после собственного приступа рака (матки), развелась с Александром в течение долгих лет его заключения.Неуверенный в том, освободят ли его когда-нибудь, он предложил ей свободу; она, встретив спокойного человека на десять лет старше ее, была готова принять это. Один в казахской ссылке Солженицын был вдвойне опустошен. На него обрушился весь величайший яд мира. Он был Иовом. Он приготовился к концу:

Я поспешно скопировал вещи мелким почерком, свернул их, по несколько страниц за раз, в плотные цилиндры и выжал их в бутылку шампанского. Я закопал бутылку в своем саду — и поехал в Ташкент встречать новый год и умирать.

Власти направили его на лечение в Ташкент, Узбекистан, в государственный онкологический институт, подобный тому, который он позже подробно описал в навязчивой хронике надежд и отчаяния, Онкологическое отделение . Как и одному из его персонажей, Солженицыну сначала сказали, что ему осталось жить три недели, поэтому он попытался соответствующим образом организовать свои мысли. Чтобы бороться с болью и безнадежностью, он делал единственное, что мог: писал. По крайней мере, он действительно мог сесть и положить перо на бумагу, тогда как в ГУЛАГе ему были запрещены все письменные принадлежности, и он должен был все запоминать.Но то, что он писал, в основном любовные послания к потерянной Наталье, выражало не больше, чем его отчаяние, и уносилось в водоворот его уныния.

Затем, примерно в то время, которое было назначено для его смерти, врачи сказали ему, что его опухоль вошла в ремиссию, и что он мог разумно ожидать, что он выживет в следующие шесть месяцев или около того. Они были консервативны в своих прогнозах. Он прожил еще пятьдесят четыре года благодаря сочетанию силы воли, упорства и слепой удачи. Радиация, возможно, сыграла роль в его исцелении, но он всегда приписывал это самолечению с помощью смеси, приготовленной из корня мандрагоры.. . и воле Бога.

Болезнь Солженицына и ее чудесное исцеление открыли ему следующую жизнь: жизнь искупленную. С этого момента он верил в нечто большее, чем он сам. «[S] Значит, вся жизнь, которую мне вернули, не была моей в полном смысле слова: она построена вокруг цели». Эти переживания сформировали неукротимую душу человека. Именно в это десятилетие Солженицын, поразительно параллельный Достоевскому в его сибирской ссылке, взращивал квазимистические культурные и религиозные взгляды своей более поздней жизни, не совсем православное христианство, которое было больше русофилией или, по крайней мере, советофобией.(Что характерно, его автобиографический персонаж в В круге первом , Глеб Нержин, идентифицирует себя как сократик, а не как христианин.) Он сожалел о том, что он сделал в качестве ярого коммуниста и капитана Красной Армии, и сравнил себя с инквизиторами армии. ГУЛАГ:

Я вспоминаю себя в погонах своего капитана и передовой марш моей батареи через Восточную Пруссию, охваченный огнем, и я говорю: «Так были ли мы лучше?»

В годы изгнания и после этого, по возвращении в европейскую Россию, Солженицын ликовал от возобновления жизни.В одиночестве он погрузился в свои сочинения, объединив личный опыт, глубокие размышления и заработанную тяжелым трудом мудрость, чтобы создать массу литературы, отвечающей только вечности и глубоко враждебной современной интеллектуальной и политической моде. Это всегда была одинокая битва. В краткой автобиографии, сопровождающей его лекцию о Нобелевской премии, он написал:

В течение всех лет до 1961 года я не только был убежден, что никогда в жизни не увижу ни одной своей напечатанной строчки, но и не осмеливался позволять кому-либо из моих близких знакомых читать все, что я написал, потому что боялся об этом станет известно.

Такая настойчивость должна пристыдить писателей, которым не на что жаловаться, кроме писательского тупика или недостаточных продаж, некоторые из которых даже покончили с собой в отчаянии.

Период после ссылки Солженицына был периодом строгой экономии и одиночества в его личной жизни. Хотя он и Наталья Алексеевна снова поженились в 1957 году, брак оказался таким же неудачным во втором раунде, как и в первом. Ей хотелось больше свободы, в то время как он больше, чем когда-либо, был погружен в свою работу. Днем он преподавал математику в средней школе Рязани.По вечерам он писал много и преданно; дьявол у вашего локтя скоро избавится от домашней жизни.

Закрепленный в камуфляже, он вскоре завершил Иван Денисович , опираясь на лучшее в современной советской литературе — Есенина, Горького, Паустовского, — а также на более почтенные традиции великих русских писателей XIX века. Это смешение традиций делает его письмо, даже в его менее удачных переведенных версиях, удивительно ясным и легким для чтения; нигде эта ясность и простота не видны более наглядно, чем в Иван Денисович :

Шлепнуть по ступке! Долой блок! Нажми! Проверять! Миномет.Блокировать. Миномет. Блокировать. . . . Босс сказал не беспокоиться о миномете — бросить его через стену и оттолкнуться. Но Шухова так не устроили, и восемь лет лагерной жизни его не изменили: он по-прежнему беспокоился о каждой мелочи работы — и ненавидел расточительство. Миномет. Блокировать. Миномет. Блокировать. . . . — Мы закончили, — крикнул Сенька. «Пойдем!» Он схватил ход и спустился по лестнице. Но Шухов — а охрана могла бы сейчас на него запугать собак, ничего бы не вышло, — побежал осмотреться.Неплохо. Он подбежал и посмотрел вдоль стены — слева, справа. Его взгляд был правдой. Хорошо и прямо! Его руки все еще были в порядке. Он сбежал по лестнице.

Гордость рабочего за свое дело: в другом контексте, стандартные советские штучки. (Говорят, что этот отрывок особенно понравился Хрущеву.) Но Солженицын хорошо использует стиль соцреализма, фактически став одним из его лучших представителей. То, что начиналось как экономия времени писателя в спешке, приговоренного к двойному приговору ГУЛАГа и смерти, за годы его внутренней ссылки превратилось в лаконичность мастера.Он работает, делая доступными даже самые мучительные и сложные части его сочинений, которым многим обязан Золя и французским натуралистам; но в лучшем случае в сочинениях Солженицына есть более расслабленная, закатанная рукава, которая мгновенно очаровывает читателя. Возьмите бессвязное летнее начало его квази-мистического рассказа «Дом Матрены»:

Я возвращался из жаркой и пыльной пустыни, следуя за своим носом — до тех пор, пока он вёл меня обратно в Европейскую Россию. Никто не ждал и не хотел меня в каком-то конкретном месте, потому что я опаздывал на 10 лет.Я просто хотел стереть себя, потеряться в самой глубокой России. . . если бы это было там.

Стиль этой истории — русская интерпретация «Простого сердца» Флобера, без украшений и разговорной речи, переносит вас прямо к трагической смерти Матрены, бедной старой крестьянки, мученицы материализма и эгоизма эпохи. . Советские критики осуждали его «пессимизм» и осуждали его ретроградные, несоциалистические качества; они сказали, что это нереально. (По иронии судьбы, это была едва выдуманная версия реального происшествия.Тем не менее, проблемы Солженицына с критиками — а мы должны помнить, что «критики» в Советском Союзе обычно были партийными хакерами и серверами времени, — начались не с этого. Это была непрерывная битва, в которой он вел всю свою жизнь. Даже в 1962 году, когда Лев Копелев получил Иван Денисович , опубликованный в обзоре Новый Мир (Новый Свет), на фоне почти всеобщей похвалы раздались ворчания о «буржуазном ревизионизме».

В то время, однако, сорокачетырехлетний учитель математики из Рязани, открывшийся миру как писатель, правильно чувствовал, что наконец-то получает должное.То, что Иван Денисович, с его смелым использованием социалистического реализма и предельной откровенностью в изображении лагерной жизни, вообще было опубликовано, не говоря уже о том, что опубликовано без цензуры , само по себе было почти чудом. Заслуга принадлежит не только Копелеву, но и Андрею Твардовскому, редактору газеты « Новый мир » и признанному поэту. (Солженицын выразил свою признательность тогда и позже — фактически, посвятив этому вопросу целый раздел своих мемуаров Дуб и теленок .) «Вы написали чудесную вещь», — сказал Твардовский. «Вы описали только один день, но все, что можно сказать о тюрьме, уже сказано».

Именно благодаря Твардовскому и Копелеву и в немалой степени Никите Хрущеву небольшая книга Солженицына привлекла внимание страны и всего мира к советской системе тюремного труда. Это была первая трещина в дамбе советских репрессий: крупное произведение советской литературы на политически рискованную тему, написанное никем из ниоткуда, пережившим тяжелые времена в лагерях.Это был также литературный тур по силе, одна из жемчужин эпохи.

Но даже когда книга приобретала мировую известность, в Советском Союзе тиражировались копии; ворчание скептиков переросло в хор. Затем в 1964 году произошло падение Хрущева, когда маятник, качнувшись слишком далеко, качнулся назад. Солженицын был оттеснен новыми аппаратчиками, придерживающимися жесткой линии. «Работа [Солженицына] состоит из пасквилей на Советский Союз, которые очерняют достижения нашего отечества и достоинство советских людей», — рявкнула «Правда», по указанию своих новых хозяев в Кремле.Время откровенности в советской литературе подошло к концу; он вернулся к мрачным иллюзиям и публичной лжи.

Так началась диссидентская жизнь Солженицына. Несмотря на враждебный климат, он попытался с помощью своих друзей Копелева и Твардовского издать «Раковое отделение », но сначала они должны были получить одобрение Союза советских писателей. Достаточно сказать: приговор — но не , цитируется прямо от первого госсекретаря Леонида Брежнева. Не писатель, Брежнев однажды назвал Солженицына «хулиганом» (излюбленное оскорбление советской властной элиты; диссидентов обычно характеризовали как «хулиганов», «буржуазных ревизионистов» или «сумасшедших»).Целые заседания Политбюро были заняты обсуждением этого ныне известного хулигана. Последователи Солженицына за границей, особенно после того, как The First Circle и Cancer Ward были контрабандой вывезены и опубликованы в конце 60-х годов во Франции и США, были его лучшей защитой от внезапных исчезновений, на которых специализировался КГБ.

Вот что случилось, Солженицын говорит; Я знаю, я был там.

По мере того, как культурная оттепель возобновлялась, брак Солженицына снова распался, чему способствовала его слава после Иван Денисович и сопутствующая ему орда поклонниц, которую бывший провинциальный школьный учитель приобрел в одночасье.На короткое время он стал маловероятным и немного нелепым Дон Хуаном. «Мне приходится описывать множество женщин в своих романах», — позже неубедительно процитировала его Наталья Алексеевна. «Вы же не ожидаете, что я найду своих героинь за обеденным столом, не так ли?» В 1970 году они снова развелись.

Два года спустя он женился на другой Наталье, Наталье Дмитриевне Светловой, математике, совершившем маленькое чудо в своей жизни. Она быстро уловила динамику своего нового дома, который вскоре вырос на троих: их сыновей Ермолая, Степана и Игната.Благодаря самоотверженности жены Солженицын обнаружил, что святой может любить. Наталья Дмитриевна напряглась перед лицом издевательств КГБ; вместе они сделали заявление, в котором говорилось, что, какие бы угрозы ни были сделаны, он и его семья не уступят. Солженицыны стали вдохновляющими фигурами, не меньше, чем великолепный Мстислав Ростропович, великий виолончелист, который годами укрывал Солженицына. Действительно, основная часть Архипелаг ГУЛАГ была собрана и написана на даче Ростроповича под Москвой в период с 1968 по 1970 год.(В прошлом году Солженицын был удостоен Нобелевской премии, что сделало его еще более занозой для Брежнева.)

Завершенный Архипелаг ГУЛАГ уже циркулировал в Советском Союзе в форме самиздата (подпольная пресса), когда он был спущен с дачи Ростроповича в 1973 году и приземлился в Париже и Нью-Йорке, и его влияние было слышно во всем мире. К этому никто не был подготовлен. Это было не только литературное событие, оно полностью подорвало доверие к некогда могущественным коммунистическим партиям Запада и нанесло смертельный удар кабинетным коммунистам салонов Латинского квартала.Жан-Поль Сартр, шут-король левобережных марксистов, предчувствуя неминуемую гибель своей жизненной иллюзии, охарактеризовал Солженицына как «опасную стихию».

Отчасти он был прав. Хорошо написанная полемика может быть опасной, но редко полемика также квалифицируется как литература, как это делает ГУЛАГ . На его страницах Толстой знакомится с Джонатаном Свифтом. Он сочетает в себе эпично-романтический размах, сардонический юмор, пафос и пародию. Как история, он заменяет нечеткое ретроспективное восприятие на видение 20/20. Вот что случилось , говорит Солженицын; Я знаю, я был там .Как и в любом произведении искусства, в нем есть уроки для всех нас. «Миллионы советских граждан признали себя в его творчестве», — пишет Энн Эпплбаум, автор книги Gulag: A History . «Они читали его книги, потому что уже знали, что они правдивы». Все его уроки универсальны, они извлечены из пристального наблюдения за человеческой природой в ее лучших и худших проявлениях:

Сила — это яд, известный уже тысячи лет. Если бы только никто никогда не обрел материальную власть над другими! Но для человека, который верит в некую силу, которая господствует над всеми нами, и который поэтому осознает свои собственные ограничения, власть не обязательно фатальна.Однако для тех, кто не знает высших сфер, это смертельный яд. Для них нет противоядия.

Не только ГУЛАГ стал безудержным бестселлером на Западе, его также читали на русском языке по Радио Свобода и передавали в Советский Союз. Это было, конечно, последней каплей для Политбюро. «[Книга] — грязная антисоветская клевета», — пробормотал Брежнев. «Мы должны определить, что делать с Солженицыным. . . . Он пытался подорвать все, что для нас свято: Ленина, советскую систему, советскую власть — все, что нам дорого.«Вы почти можете слышать рыдания в его горле. Но Брежнев держал бразды правления, и в феврале 1974 года он принял решение: Солженицын был изгнан из страны, его советское гражданство аннулировано. Его семья осталась и не могла уехать позже.

Началась еще одна жизнь: вторая — в изгнании, первая — за пределами страны. Все началось в Кельне, в доме немецкого писателя (и лауреата Нобелевской премии 1972 года) Генриха Бёлля, автора Групповой портрет с леди и Утраченная честь Катарины Блюм, , чьи произведения, по иронии судьбы, широко читались в Советском Союзе. Союз.(Как два лауреата Нобелевской премии поладили — вопрос спекуляций. Без сомнения, с осторожностью, при взаимном уважении, но не много общего, за исключением общей любви к Бетховену, а также к мясу и картофелю, запиваемому пивом.)

Когда к нему присоединились Наталья и их сыновья, Солженицын освободил Бёлля от бремени и перевез семью в Цюрих, где он пробыл два года (и где он, как известно, похолодел и в последнюю минуту не смог пообедать с Владимиром Набоковым) и написал Ленин. в Цюрихе , мастерский анализ характера Отца Советского Союза, в котором некоторые видели также самоанализ.Критикуя Ленина как главного архитектора того, что стало сталинизмом, он, тем не менее, повествует роман в основном с точки зрения Ленина, «я» вместо «я», и не совсем без сочувствия. Позднее повесть была полностью включена в последний великий роман Солженицына, августа 1914 года , в котором она составляет центральные главы.

После Цюриха появился Кавендиш, небольшой городок на юго-востоке штата Вермонт. Там он жил с 1976 по 1994 год, всегда не подозревая, что это была лучшая часть его многих жизней, потому что прежде всего он думал о его возвращении в Россию.Это было суждено; так должно было быть. «Как ни странно, я не только надеюсь, я внутренне убежден, что вернусь», — сказал он. «Я живу с этим убеждением. Я имею в виду мое физическое возвращение, а не только мои книги. А это противоречит всякой рациональности ». Как и большую часть его жизни.

Но его пребывание в Вермонте было не столько промежуточным периодом, сколько идиллией. Награда за годы жертв, наконец, окупилась. Он жил мечтой писателя, мир у его ног, его родная Россия, далекая, дрожащая на грани, и его любимая семья рядом.Его дом, уединенный в лесу и окруженный уединением в двадцать акров, напоминал его родной Кавказ даже до берез, оленей и снега в начале октября. Рядом с главным домом, на ручье, он построил вторую дачу для писательства, и каждый день обязательно ездил между ними. Его жена и свекровь руководили домашним хозяйством и единоличным издательством, которым он стал; здесь его сыновья выросли и стали русско-американцами, одновременно участвуя в обеих реальностях.

Не считая одного или двух набегов во внешний мир — включая его знаменитую речь на церемонии вручения дипломов в Гарварде 1978 года, в которой он изложил свое низкое мнение о западном либерализме, — он провел восемнадцать лет в изоляции в своей псевдороссии в Вермонте, не имея реального желания блуждать. . Сделав это уже, он хотел только все это записать. «У меня был удивительно богатый и разнообразный жизненный опыт», — сказал он. «Как писателю мне не нужно было никакого дополнения к этому опыту, мне было нужно время, чтобы его обработать.”

Он обратился к работе, которую считал своим великим произведением, как будто любое произведение могло быть более великим, чем Архипелаг ГУЛАГ . Красное колесо — мегановел о русской революции, который он думал с тех пор, как в девятнадцать лет прочитал Война и мир , и над которым он работал с перерывами с тех пор, как закончил Архипелаг . Увы, по мнению этого читателя, Красное колесо все сводится к первому тому (Солженицын называл их «узлами»), август 1914 года ; но этого достаточно.Это поистине великолепное произведение, вершина его искусства, захватывающий и живой рассказ о заговоре и напряженности, которые привели к убийству либерального премьер-министра Петра Столыпина и в первый год Первой мировой войны. Это исторический роман на уровне лучших, с самим Толстым, которому Солженицын всегда чувствовал себя в большом — почти личном — долге. Как и в случае с Война и мир , в воссоздании Солженицыным места и эпохи присутствует непосредственная непосредственность. Отрывок из любой части августа 1914 г. проиллюстрирует это положение.Вот, например, уличная сцена в Москве 1914 г .:

Трамвай чудесным образом проехал по узкому проходу, хотя там не хватило места для двух скованных пьяных, и свернул на Воздвиженку, внося свой предупреждающий лязг в шум церковных колоколов наверху и общий гул Арбата: клип — топот извозчиков, топот тяжелых копыт, грохот телег по булыжникам, крики продавцов газет, настойчивые просьбы разносчиков. Вот таксист кричит на пешехода: «Уйди с дороги, ты не можешь!» Вон там колесо зацепилось за бордюрный камень, и возница хлестнула свою лошадь: «Эй, там, вверху!»

Я подсознательно смахиваю с рукава пыль того жаркого дня на Арбате, прочитав этот отрывок, в котором так ярко сияет гипнотическая любовь автора к времени и месту.

Остальные тома The Red Wheel , доступные на английском языке, ноябрь 1916 г. и март 1917 г. , представляют собой скорее заурядные саги, в которых слишком много полемики, колеблющаяся сюжетная линия, и только время от времени прыгающее пламя. Эпопея плохо продавалась на русском, когда наконец вышла. В основном в этом месте пожары были погашены; путешествие подошло к концу. Но за годы, проведенные в Вермонте, Солженицын также создал трактаты, письма, переписывание своих едких и черных юмористических мемуаров Дуб и теленок , а также различные брошюры и монографии о Западе, Православной церкви, России и других странах. Евреи ( двести лет вместе, ) и др.; последняя обработка его нескольких жизней.

В Вермонте была достигнута такая завершенность, что его последняя жизнь, начавшаяся по возвращении в Россию, когда она, наконец, наступила в 1994 году, была не столько апофеозом, сколько неудачей: поначалу воодушевляющей и грандиозным оправданием долгой борьбы. но в конечном итоге неудовлетворительное воссоединение с его соотечественниками. Многие из них превратились в лицемеров-западников самого жадного типа и казались безразличными к Солженицыну и высшим ценностям, которым он посвятил себя.Он высмеивал их за все это, но все равно любил быть среди них, патриарх вернулся в свою семью. Он рискнул выйти на публичную арену (телевидение), где он не принадлежал; к счастью, он вскоре ушел, его шоу отменили. Он приветствовал возрождение Церкви в определенных пределах. Он объявил коммунизм, свою прежнюю веру, мертвой на все времена, и был раздражен упорным выживанием крупной российской коммунистической партии. Он резко высказался о растрепанном Борисе Ельцине, который устроил «общенациональную распродажу», но больше восхищался застегнутым Владимиром Путиным, который, по мнению Солженицына, по крайней мере, пытался восстановить самоуважение России.

Но это были политики, а не писатели, и в конечном итоге Солженицын не интересовался ими. Он заботился только о своем искусстве и никогда не переставал работать. Масштабы и величие того, что он писал, уменьшились; подобно Толстому, поздней осенью своей жизни он довольствовался меньшими вещами, миром в песчинке. Но он никогда не сопротивлялся писательскому столу, никогда не поддавался ложному оправданию писательского тупика. Даже после того, как Советский Союз был побежден, каждый день продолжалась великая битва с чистой страницей.Он боролся с этим непрестанно. Для него было проявлением веры закончить свой скромный завтрак за закрытой дверью своего кабинета. За пределами, в более широком мире, шум продолжался. В его кабинете был только тихий паж — его долг и наш.

Летом его девяностолетия произошло окончательное мирное слияние всех этих бурных жизней. Однажды он встал, пошел на работу и ближе к вечеру почувствовал себя плохо. Той ночью в своей постели он умер. Наталья Дмитриевна заметила: «Он хотел умереть летом — а умер летом.Он хотел умереть дома — и он умер дома. В целом должен сказать, что Александр Исаевич прожил трудную, но счастливую жизнь ».

Он жил этим для своего искусства и подавал пример векам.

Широкая повесть о войне и революции Солженицына

Александр Солженицын (1918–2008) первым написал для россиян, особенно для молодежи. «Новейшая история нашей страны так мало известна или преподается в такой искаженной форме», — сказал он, — что молодые россияне больше, чем кто-либо, нуждались в ресурсах, чтобы иметь возможность ясно осмыслить то, что их предки испытали в катастрофическое время его рождения. .

В Красное колесо, Солженицын бросил вызов этой истории серией из восьми романов, разделенных на четыре группы, или «узлы». Образ красного колеса сначала появляется как гигантское колесо локомотива — достаточно большое, чтобы опереться на него, но скручивает позвоночник, если оно движется. В первом томе, августа 1914 года, красное колесо выглядит как мельница, которая загорается на поле битвы, солнце, непредсказуемо пробивающееся сквозь туман, и традиционное изображение колеса фортуны.

Как и колесо локомотива, удача состоит из твердых, идентифицируемых компонентов; но вам также нравится, что вы редко знаете, когда он сдвинется с места или кто запустит двигатель. В.И. Ленин, главный герой первых двух томов, человек, бесконечно уверенный в предсказательной силе «научного» социализма Карла Маркса, предвидит войну между империалистическими державами, будучи застигнутым врасплох началом самой Великой войны.

В первых двух томах книги «Красное колесо» Солженицын определяет компоненты колеса: идеи, настроения и характеры русских великих, почти великих и неясных («Мы до сих пор с трудом осознаем, сколько великих событий в мире. история народов зависит от ничтожных людей и событий »).Эти романы напоминают классические русские романы прошлого века с их страстными диалогами о Боге и стране. Но в томе, переведенном Марианом Шварцем и недавно опубликованном издательством Университета Нотр-Дам, март 1917: Красное колесо, Узел III, Книга I , колесо вращается. Начинается русская революция, и главы становятся короче, ритм уже не adagio , а staccato . Солженицына не особо заботит литературный модернизм Западной Европы, но он имитирует кинетический темп кинематографа ХХ века.

Другая основная метафора Красное колесо — это топор, как в фразе «Только топор может спасти нас». Это было опрометчивое утверждение либерального писателя XIX века Александра Герцена (1812–1870), которое Солженицын использует в качестве своего фронтисписа. Солженицын считает топоры полезным инструментом, но он ищет спасения в другом месте. При этом он избегает того, что мы бы назвали зеркальным отражением нелиберального либерализма Герцена: аполитичного пацифизма Льва Толстого. Хотя Солженицына часто сравнивают с Толстым, и он действительно похож на него по размаху и амбициям его исторических романов, на самом деле он — анти-Толстой, чьим идеям он противостоит на всех уровнях.

Во второй главе августа 1914 года крестьянин (первый в семье получивший образование) становится толстовским энтузиастом и совершает паломничество в Ясную Поляну на встречу с мудрецом. Толстой Солженицына напевает: «Любовь — единственный путь!» Но даже юный ученик знает, что «зло отказывается знать правду» и «злые люди обычно лучше, чем кто-либо другой знают, что они делают», но они «продолжают это делать». На что Толстой может только посоветовать терпеливое преподавание.

В центральной главе тот же молодой человек, ныне солдат, считает безразличие Толстого к российскому государству «безответственным» и «нечестным».Требуется его бригадный капеллан, чтобы показать ему, что Толстой вовсе не христианин, а, скорее, «обычный продукт нашего вольнодумного дворянского сословия», который «просто создает новую религию»: «Толстой хочет спасти людей. без всякой помощи от Бога ». Он может принизить государство и отвергнуть войну, потому что не признает человеческого зла. Но, как отмечает капеллан, «война — это цена, которую мы платим за жизнь в государстве», которое защищает нас от насилия со стороны наших соседей и самих себя. Или, как сухо замечает Солженицын собственным голосом:

Мы могли бы искать утешения в убеждении Толстого в том, что армии не возглавляют генералы, корабли не управляются капитанами, государства и партии не управляются президентами и политиками, но двадцатый век слишком часто показывает нам, что это так.

Для христианина Солженицына важны люди и их души, какими бы дезориентированными они ни были из-за поворота колеса фортуны.

Эта критика Толстого на удивление применима к другим, и решительно не пацифистским, поклонникам размаха истории, Марксу и Г.В.Ф. Гегель. Для них история протекает в острых, рационально понятных столкновениях противоположностей — в «диалектике», термин, заимствованный этими философами из логики и примененный к Истории, воспринимаемой как ход событий, а не как история этого курса.Но, как объясняет капеллан, «диалектический скачок» — это именно то, чего не может выдержать реальное государство. Государство должно меняться с новыми обстоятельствами, меняться достаточно медленно, чтобы государственные деятели могли им руководить.

Разум, ошибочно принимаемый за гегелевскую или марксистскую диалектику, «для истории то же самое, что топор для дерева. Это не заставит его расти ». Топор Герцена — силовая политика на службе насильственной революции — делает его приверженцев Realpolitik такими же аполитичными, как Толстой, то есть неспособным основать справедливый и осуществимый режим.

В калейдоскопической России марта 1917 года у Толстого есть только камея — упоминание, правда, комичное. Когда политический интриган думает, что слабак, которым можно манипулировать, лучше всего послужит ему на посту президента нижней палаты российского парламента, он называет шифр «толстовским». К настоящему времени, однако, толстовская слабость и глупость уступили место топорубам, людям менее слабым, но не менее глупым.

В нынешнем виде, шатающееся, российское государство — это монархический режим, который едва ли правит демократизированным, возмущенным, пугающим, злым антигражданским обществом.Режим состоит из королевской семьи; административный аппарат, возглавляемый советом министров; военные и полиция; и неэффективный, говорящий полузаконодательный орган — Дума. Общество состоит из академической и другой элиты (за одобрение которой борется Дума), беспокойных крестьян, фабричных рабочих, студентов университетов, нескольких бизнесменов и преступников. У всех есть свои фракции, начиная с самих членов королевской семьи, которые утратили уважение почти всех правителей и (не) управляемых.

Солженицын передает историю в основном с точки зрения своих персонажей, а его обращение с царем показывает непревзойденную способность сочетать сочувствие и сострадание с иронией. Читатели узнают многое из того, что им нужно знать о Николае II, наблюдая, как он доводил до слез, читая Little Boy Blue , детский рассказ (основанный на знакомых детских стишках) Л. Фрэнка Баума.

Баум (наиболее известный как автор книги Волшебник из страны Оз ) заставляет бедного пастуха засыпать, проведя ночь, ухаживая за своей раненой матерью.Коровы садятся в кукурузу, оруженосец увольняет его, но дочь оруженосца узнает, что произошло, и уговаривает отца восстановить мальчика и помочь его беспомощной матери. «Маленький мальчик Синий сделал для своей дорогой матери больше, заснув, чем он мог бы, если бы он не спал», — пишет Баум, прежде чем изложить мораль этой истории: «Никто не боится доверять мальчику, который любит служить и заботиться о нем. его мать.»

Сонливость хорошо описывает пассивный николаевский режим правления Россией.Ему хотелось бы верить, что его подданные доверяют ему таким, какой он есть: любящим сыном своей собственной матери, которая игнорирует потребность в энергичных исполнительных действиях, которые вызывали бы уважение у этих подданных. Солженицын не пересказывает историю Баума; он мимоходом упоминает об этом инциденте, предоставляя им прочитать Баума и извлечь настоящую мораль. Он изображает Николая как доброго, отзывчивого христианина, страдающего от того, что Никколо Макиавелли считал виной христиан в целом: их мозг безуспешно колеблется между небом и землей.Обманутый немецким кайзером и энтузиаст всемирного разоружения, Николай — очень хороший парень и очень бедный монарх.

Христианство гораздо более суровой царицы Александры имеет свою уязвимость, проявляющуюся в ее неосмотрительной привязанности к сомнительному целителю-пророку Григорию Распутину. Хотя Солженицын сомневается в более зловещих рассказах о гимнастике в спальне странствующего монаха, он не упускает из виду ложные предсказания этого человека о победе России в Великой войне и о будущей славе престола.Солженицын никогда не пытается принять точку зрения Распутина; «святой» человек остается загадкой, и это в романе подпитывает разрушительные слухи о сговоре королевской семьи с ненавистными немцами.

В августе 1914 года один человек выступает как по-настоящему благоразумный, истинно христианский государственный деятель: премьер-министр Петр Столыпин. Столыпин — это ответ Солженицына Макиавелли и новоявленным сторонникам Макиавелли, большим и второстепенным — от Ленина до хранителей времени в Государственной Думе. Но, судя по действию настоящего романа, Столыпин давно мертв от рук наемного убийцы, а его немногие оставшиеся поклонники лишены как его таланта, так и его влияния в режиме.

Большинство действующих лиц режима — противоречивые воплощения диалектического столкновения между православной русской традицией и макиавеллистской современностью: интриги, корыстные администраторы; апатичные, но карьеристские военные офицеры; высокомерные парламентарии, которые последние десять лет подрывали монархию, но теперь не могут понять ее неспособность подавить восстание на улицах столицы. Никто в режиме не может собрать точную информацию о стремительно развивающемся революционном восстании, и они не могут даже передать такие разведданные, которые они собирают, или передать такие команды, которые они могут придумать.Они давно перестали разговаривать друг с другом и пытаться понять русский народ.

Повстанцы, со своей стороны, тоже невежественны. Их основная жалоба достаточно ясна: Россия производит много продовольствия, но его поставка прервана войной против Центральных держав и некомпетентностью российских властей. Голод горожан, добавленный к подозрениям в государственной измене и накопившемуся недовольству фабричных рабочих, заставляет красное колесо содрогнуться и начать свой роковой поворот.Важно отметить, что и полиция, и солдаты теперь презирают режим, либо присоединяясь к бунтовщикам, либо отступая в сторону, когда они мародерствуют, грабят и убивают.

Писатель, понимая, что беззаконие может быть, но анархии никогда не бывает, блестяще передает то, что быстро правит Петербург. Как выразился один умный молодой левый: теперь правит «уличный воздух» — правитель без правил, радостный, обнадеживающий до бреда. «Все как один знали, что очень скоро жизнь будет очень хорошей и очень яркой!» Хотя их «положение было совершенно катастрофическим по правилам обычной войны» — хорошо организованные военные силы все еще могли подавить восстание — и «пора было бежать, прежде чем они сами были схвачены и повешены», факт остается фактом: «Революция, она хулиганка», и солдаты-повстанцы, судорожно управляя карманами рабочих, студентов и освобожденных ими заключенных, сокрушают сильно ослабевшие и подавленные регулярные войска.

«Никто ничего не знал, и никто ничего не мог решить», но, в отличие от режима, в этом не нуждаются. Их масса и их brio делают их неудержимыми для режима, парализованного фракциями. Когда колесо поворачивается, скорость берет верх, и он легко пропускает следы. В отсутствие Ленина (застрявшего в Цюрихе, тщетно пытающегося революционизировать швейцарцев) даже якобы хорошо организованные большевики ничего не могут спланировать. Только бесстыдный и разносторонний демагог Александр Керенский обладает достаточными импровизационными способностями, чтобы поразить публику.Он возглавит следующий, недолговечный режим — история для следующего романа. А пока Солженицын довольствуется отказом от общепринятого взгляда на Керенского как на революционного героя.

Солженицын сделал понятной эту толпу характеров и страстей, этот кинезис революции. В этом его произведение заслуживает того, чтобы его читали не только в России, но и везде. Мысли персонажей, их понятное замешательство, восторг или отчаяние проявляются без всякого обращения к моральному релятивизму.В сценах, которые параллельны друг другу, Солженицын дает нам разум за разумом, фиксируя прозрения, но также и иллюзии каждого из них. Когда он вмешивается своим собственным голосом, он говорит не с повествовательным всеведением, которое он оставляет Богу, но с повествовательным суждением, которое, как христианин, он немного разделяет с Богом, слава Богу.

Романист — это тот, кто собрал перспективы, и, поскольку это исторический роман, он, конечно, знает результат всех этих человеческих стремлений. В то время как гегелевская и марксистская диалектика нацелена на синтез противоположностей — объединение противоположностей для создания новой вещи, идеи или общества — диалектика Солженицына является интуитивной или ноэтической, дающей восприятие того, что есть, а не стремлением к некоему радикально преобразованному, подобному Озу «есть». этого никогда не будет.

За кинезисом марта 1917 года предыдущие романы описывали глубинные недостатки монархии Романовых, начиная с ее основателя Петра Великого. Модернизатор, Петр заменил русский приход, который был сосредоточен на церкви и населен крестьянами, владевшими собственной землей, на коммуну, во главе которой стояли аристократы, которым требовалось собирать налоги, введенные недавно централизованным современным государством. Этот режим требовал перераспределения собственности, ставя под угрозу крестьянскую собственность; Между тем, разрекламированное царем Александром в 1861 году эмансипация крепостных на самом деле не дала эмансипации.Крепостные стали чрезмерно облагаемыми налогами и возмущенными крестьянами, юридически обязанными оставаться в общине — фактически рабами.

Именно Столыпин увидел эти недостатки режима и начал двигаться к их постепенному исправлению. После отрезвляющей неудачной революции 1905 года царь дал Столыпину шанс. Столыпин призывал к либерализации режима, но не имитируйте институты западного либерализма. Крестьянам необходимо научиться самоуправлению, прежде чем они смогут голосовать. Поэтому верните им их собственность, уменьшите налоги; Вместо того, чтобы решать проблему производства путем привязки их к земле, пусть самые предприимчивые заселяют богатые земли Сибири.(В этом Столыпин хотел бы, чтобы они были зеркалом одной западной страны, Соединенных Штатов: идите на восток, молодой крестьянин, идите на восток — политика, которую ранее поддерживал никто иной, как Федор Достоевский.) «Государству нужны прежде всего сильные ноги», и в России это означало крестьян, которые могли стать «независимыми гражданами».

Кроткий, пассивный царь Николай стал бояться Столыпина и его реформ со скрытой враждебностью слабого великодержавного человека. И царица не могла терпеть премьер-министра, который так мало уважал святого Распутина, кажущегося целителем своего больного гемофилией сына, наследника престола.Солженицын понимает и даже сочувствует последним Романовым. Приговор, который он выносит, тем более важен.

Март 1917 года заканчивается тем, что меланхоличный брат царя бредет по коридорам Зимнего дворца всего в часах раньше приближающейся толпы. Проходя мимо семейных портретов на стенах, он задается вопросом: «Почему они не жили проще?»

В «Красное колесо» Александр Солженицын создал шедевр, показав себя достойным товарищем Достоевского и соперником Толстого.

Обзор Делакорте »Империя наносит ответный удар

ПРОЛОГ

Князь Владимир прошел тернистый путь к власти. Все началось с того, что воинствующие кочевники убили его отца Святослава на берегу реки к югу от Киева. Легенда гласит, что эти воины сделали позолоченный кубок из черепа Святослава, а затем пили из него. Владимир, в свою очередь, укрепил контроль над королевством, сражаясь со своим братом. Их война закончилась, когда Владимир созвал собрание и приказал своим головорезам приветствовать гостя двумя мечами в грудь.Князь сожалел об этом, но он сказал: «Это не я начал драться с моим братом, а он, и по этой причине меня одолел страх, и поэтому я выступил против него».

Он начал оплодотворять жену своего брата и стал править Киевом в одиночку. Он был «ненасытен в пороке» с пятью невестами и 800 наложницами. Возле своего замка он установил идола Перуну, богу грома. Тело идола было деревянным, голова серебряная, а усы золотые. Подданные Владимира принесли к его ногам своих сыновей и дочерей.Так возникло древнее царство Киевская Русь, прародительница восточнославянского мира, истоки России и Украины и источник нынешних раздоров.

Я хочу рассказать вам историю об Украине, но не совсем о том, что сейчас происходит в Украине, не совсем о солдатах, захватах и референдумах. Холодный расчет геополитики здесь вторичен. Это пропасть, на которой балансирует мир, — это идентичность, память и глубокая, глубокая история. Это история о Российской Империи.

В конце февраля я выехал на Украину из дома в Москве. Я ехал на почти пустом ночном поезде — веренице синих вагонов с желтыми полосами. Мороз затенял окна, и картина снаружи казалась бесконечной повторяющейся петлей берез и бесплодных полей. Бывший президент Украины Виктор Янукович только что покинул свой яркий дворец после нескольких месяцев протестов.

В центре Киева с ноября прошлого года собирались тысячи людей. Они построили палаточный городок и жили на баррикадах, переносили зимний мороз и кормили друг друга борщом в пластиковых мисках.Движение получило название «Майдан» или «Евромайдан» из-за площади, на которой оно росло, и его амбиций. Номинальной причиной беспорядков было решение Януковича не подписывать торговое соглашение, чтобы приблизить Украину к Европейскому Союзу, а вместо этого обратиться к матушке России. Ожесточенные столкновения между студенческими протестующими и украинским спецполицией «Беркут» вскоре взбудоражили широкие слои населения, и Майдан стал одним из тех ошибочных синонимов — таких как Тахрир и Гези — свободы, демократии и лучшей жизни.Все это завершилось в конце февраля, когда Янукович выпустил на улицы снайперов, надеясь сохранить свою хрупкую хватку. Погибли более сотни протестующих, Янукович исчез.

В то время как демонстрации достигли своей цели свергнуть оскорбленного правителя (он укрылся в России), последовавшие за этим потрясения поставили под угрозу само существование Украины и глубоко потрясли международный порядок. Россия аннексировала Крым и с тех пор сеет хаос по всей восточной Украине.Эта внезапная агрессия ошеломила Запад, поставив под сомнение более широкую европейскую безопасность. Между тем в самой Украине началась кровопролитная война. История, пожалуй, самая пугающая, продолжается: Россия и Запад не приблизились к компромиссу, не говоря уже о взаимопонимании, а насилие все еще бушует на востоке Украины, где с конца апреля погибло более 3700 человек, в том числе 298 ни в чем не повинных пассажиров Malaysia Airlines. Рейс 17.

Тем не менее, когда я был свидетелем того, как разворачиваются эти события, когда я писал о кризисе, я обнаружил, что скользну назад во времени в поисках объяснений нынешнему хаосу в темных укромных уголках истории.

Первым я прибыл в Харьков, второй по величине город Украины, расположенный недалеко от восточной границы с Россией. Две группы стояли на страже на главной площади города, на участке притворного величия в форме слезы. У одного был импровизированный палаточный лагерь вокруг центральной статуи Ленина, где они стояли на страже у его каменных ног. На заборе вывесили таблички: «Фашисты: терпение Харькова не проверять», «Нам не нужно НАТО» и «Памятники не сносить!» Под влиянием ядовитой российской пропагандистской кампании эта группа рассматривала революцию в Киеве как организованный фашистами переворот, направленный на угнетение преимущественно русскоязычного восточного населения Украины, передачу российских святынь в руки НАТО и уничтожение практически всего, что им было дорого. даже если они сами не могли определить, что именно было так дорого.

Хотя эта картина мало похожа на реальность, она содержит ровно достаточно полос правды, чтобы иметь огромную силу, как кошмар, полный знакомых лиц. Ультраправые националистические группировки действительно сыграли решающую роль на Майдане (хотя они не контролируют Украину, как любит утверждать российское телевидение). Американские и европейские официальные лица, такие как Виктория Нуланд, Джон Маккейн и Кэтрин Эштон, действительно вели себя поразительно бестактно на протестах (хотя Запад не финансировал все предприятие, вопреки популярному мнению россиян).Новое послереволюционное правительство в момент чрезвычайного идиотизма приняло закон, лишающий русский язык статуса официального языка (хотя в конечном итоге на этот шаг было наложено вето). А снос советских статуй действительно стал символическим актом на Украине (в том числе, много позже, этой самой в Харькове).

На противоположной стороне площади другая бригада — на этот раз представляющая движение Майдана — заняла здание региональной администрации, надеясь не допустить, чтобы город перешел в пророссийские руки, пока государство воссоздается в Киеве.Они надели сине-желтые лыжные маски и построили собственные баррикады. «Им нужно изучать историю», — сказал Петр, фабричный рабочий на пенсии, о защитниках памятника Ленину через дорогу. «И не только пропаганда». Влад, сидевший рядом и ел рамен из прозрачного пластикового стаканчика, пошел дальше: «Украина жила под оккупацией до 1991 года. Памятник для нас ничего не значит». Многие внутри здания считали себя частью исторической трансформации: из русского вассала в действительно независимую нацию.

Между двумя сторонами оказались многие украинцы, не заинтересованные в новой политической склоке. «Все наши политики — воры», — сказала мне одна молодая мать, ворковав на ребенка в своей коляске и шагая по площади. И, что еще более трагично, были те, кто не мог выбрать чью-либо сторону, те, у кого смешанная кровь и двойная привязанность, те, кто думали, что живут в счастливой семье.

Как писал известный ученый Дмитрий Фурман еще в 1997 году: «Российско-украинские проблемы не являются конкретными и рациональными проблемами… Какие могут быть ссоры между братьями?… Что разделяет украинских и русских братьев, когда они вспоминают ‘что они отдельные народы? Это то же самое, что обычно разделяет братьев — борьба за родителей, первородство, наследство.”

Ссоры между братьями могут быть самыми жестокими из всех, особенно если у этих братьев глубокая и неоднозначная история.

I. КРЫМ
Регион меняет руки. Опять таки.

Из Харькова ночной поезд повез меня через затемненную степь в Крым, где поздний зимний туман заполнил небо. Когда я приехал, я еще был в Украине. К тому времени, когда я был готов к отъезду, примерно через три недели, я был (де-факто) в России.

Крым — это полуостров, выходящий на юг в Черное море.Древние виноградники окружают его холмы, а с берегов свисают зубчатые деревья можжевельника. Следы советской эпохи — полуразрушенные дома, квадратные здания, памятники труда — подчеркивают в остальном прекрасный пейзаж, сравнимый по протяженности с более известными ривьерами Италии или Франции. Однако дальше вглубь страны Крым и Украина связывают холодные луга и болотистые перешейки. Расположенный на линии цивилизационного разлома, этот регион привлекал ряд империй-убийц, принадлежавших в разное время грекам, римлянам, византийцам, османам и русским.

Крымский вопрос для России является одним из истоков. За двадцать три года после распада Советского Союза Россия изо всех сил пыталась определить новую национальную идею: что значит быть русским? Быть русским сейчас, без царизма или коммунизма? Недавние события ясно показывают, что для России империя — это экзистенциальное стремление. Россия не может быть просто страной; он должен контролировать других, чтобы подтверждать свое чувство величия. И в основе этого российского имперского проекта лежит Украина.

Существование России восходит к средневековью, когда языческие князья бродили по этим землям. Память далеко не мертвая. Когда президент Владимир Путин объявил о своем решении аннексировать Крым, изменив границы Европы и поставив под угрозу идею государственного суверенитета, он произнес одну из самых важных речей своей политической жизни — «Доктрину Путина» для Евразии — и изложил идеологию, основанную на защита этнических русских, где бы они ни находились. Его оправдание для взятия Крыма началось со ссылки на 1100-летнюю историю: «Все в Крыму говорит о нашей общей истории и гордости.Это место древнего Херсонеса, где крестился князь Владимир. Его духовный подвиг по принятию Православия предопределил общую основу культуры, цивилизации и общечеловеческих ценностей, объединяющих народы России, Украины и Беларуси ».

«Духовный подвиг» князя Владимира начался в 986 году, когда в Киев прибыла процессия гостей, чтобы призвать в свою веру основные религии мира. Сначала пришли булгары-мусульмане. Мусульмане требовали обрезания и воздержания от свинины и вина в этой жизни в обмен на «полное исполнение плотских желаний» в следующей.Владимир отклонил их предложение: «Пьянство — радость русов. Мы не можем существовать без этого удовольствия ». Следующими прибыли немцы, проповедуя учение папы, но безрезультатно. Потом евреи. Им тоже отказали. Владимир видел потерю Иерусалима как свидетельство оставления Бога: «Если бы Бог любил вас и вашу веру, вы бы не были рассеяны по чужим землям. Вы ожидаете, что мы тоже примем эту судьбу? »

Наконец прибыл греческий ученый и восхитил Владимира, рассказав историю мира от сотворения до наших дней.Позже, когда разведчики князя вернулись из Греции, они рассказали сказки о православной славе: «На земле нет такого великолепия и такой красоты, и мы не знаем, как это описать. Мы знаем только то, что Бог обитает там среди людей, и их служение справедливее, чем обряды других народов. Ибо мы не можем забыть эту красоту. Каждый человек, попробовав что-нибудь сладкое, впоследствии не желает принимать горькое, и поэтому мы не можем больше здесь оставаться ». В 988 году Владимир крестился и женился на сестре византийского императора Василия, Анне, в церкви в греческом городке Херсонес на юго-западном побережье того, что мы называем Крымом.

К югу от Севастополя, недалеко от того, что осталось от Херсонеса, этой весной на холмах были разбросаны российские и украинские военные базы. Иногда их стены почти пересекались; иногда за украинскими воротами можно было увидеть старые российские номера. Раньше это не имело значения — все они были одного сорта.

Пока их не было. Я встретил этого полковника по имени Лаптев в одном из украинских уголков в начале марта. Его пост уже несколько дней был окружен российскими войсками.Зеленый грузовик КАМАЗ простаивал у входа, и несколько парней в камуфляже и масках со скучающим видом блуждали с автоматами на плечах. На вопросы не ответили, но пропустили через свой блокпост к Лаптеву. Он, в свою очередь, провел нас по коридорам, указывая на перевернутые шкафы как на признаки «позиции полной блокады». Он усадил нас в своем офисе — узкой комнате с односпальной кроватью и полуразрушенным столом — и начал инструктаж, как если бы это было реально, как будто все это действительно происходило.Что ж, сказал он, у нас есть динамит. Он выудил рюкзак — это мог быть выцветший Jansport, который я носил в первом классе — и обнаружил стопку взрывчатки. — Мы готовы, — сказал он. Видеть? Смотри — и тут его голос упал почти до шепота: «Почему?» Никто никогда не думал, что до этого дойдет, никто никогда не думал, что Украина будет готова сражаться с Россией. «Зачем нашим братьям это делать?»

Стоит помнить, что эти братья сражались еще до своего рождения.Это близнецы, которые играли пуповиной в утробе матери. Как князь Владимир поднялся в братоубийственной борьбе, так и его сын Ярослав, второй государь Руси. Он спустился со своей базы власти в Новгороде (примерно в 300 милях к северу от нынешней Москвы), чтобы взять под контроль королевство у своего сводного брата Святополка, который сам уже убил трех других братьев. С помощью наемников-викингов Ярослав впервые вошел в Киев в 1016 году во время рассветной битвы на берегу замерзшего озера.Святополк бежал в Польшу, и пар поднимался, как мне кажется, от раскалывающегося льда.

При Ярославе Киевская Русь достигла своего апогея, простираясь от Белого до Черного моря. Он привез в Киев такие вещи, как книги и церкви, построил знаменитый Софийский собор и установил ранние атрибуты современной цивилизации. В народе его прозвали Ярославом Мудрым. Он укреплял связи с европейскими державами во всех направлениях, выдавая замуж родственников за королевскую семью из Польши, Венгрии, Норвегии, Франции, а также Римской и Византийской империй.Некоторые историки называют его «тесть Европы». Он основал города в четырех разных современных странах: Польше, Эстонии, России и Украине. Его изображение теперь украшает как украинскую купюру в 2 гривны, так и российскую купюру в 1000 рублей.

На смертном одре Ярослав призывал сыновей вести себя хорошо: «Любите друг друга, потому что вы братья по одному отцу и матери. Если вы пребудете в дружбе друг с другом, Бог будет жить среди вас и покорит ваших врагов вам, и вы будете жить в мире. Но если вы пребываете в зависти и раздорах, ссоритесь друг с другом, то сами погибнете и разрушите землю ваших предков, которую они завоевали ценой огромных усилий.”

Он умер в 1054 году, его тело было похоронено в саркофаге из белого камня.

Спустя почти 1000 лет я приехал в Ливадийский дворец, расположенный на скале в Ялте, на южном берегу Крыма, где три большие державы разделили мир после Второй мировой войны. Он тоже сделан из белого камня, и его тоже можно было бы назвать королевским саркофагом, потому что в пещеристом фойе дворца мы нашли трех великих лидеров: Рузвельт, сидящий слева в темно-сером костюме, с раскрытой рукой, тянущийся к чему-то; Черчилль справа в офицерской форме, сжат в кулак; Сталин в центре держит трубку, его густые тараканьи усы закрывают верхнюю губу.Это были просто восковые фигуры, но они создавали ощущение, что здание каким-то образом таит в себе великие секреты, что полы, в силу близости к истории, каким-то образом знали.

На нашем молодом гиде были черные леггинсы и меховая жилетка поверх свитера с изображением оленей. Она называла себя Екатериной, и ее улыбка никогда не опускалась. Она рассказала нам о том, что дворец был летней резиденцией последнего царя, и о том, как «большая тройка» разрезала Европу в этих залах. Она рассказала нам о том, как они дали безвольному царю Рузвельту спать в старом кабинете царя Рузвельта на первом этаже и о том, как сам Сталин приехал в Ялту поездом через Украину.

Когда она упомянула, что Рузвельт умер через два месяца после роковой конференции, один пожилой российский турист прервал его: «Умер? Я думаю, вы имеете в виду, что его убили.

«Нет, он умер», — сказала Екатерина, все еще улыбаясь. «У него было слабое здоровье, он двадцать лет был парализован в инвалидной коляске».

«Нет. Он был убит.»

«Ну, я не слышал эту версию».

«Это не версия, это проверено. Это правда ».

Это был не последний аргумент, который мы слышали в Украине об истории и правде.Это был даже не последний подобный аргумент, который мы слышали в тот день.

Ближе к вечеру мы нырнули во двор на обсаженной пальмами набережной города и посетили исторический факультет Крымского гуманитарного университета. Мы сели кружком на холодные стулья.

«Если в планы нынешнего президента России входит возрождение Российской империи, — начинался один особенно зловещий монолог, — если они включают возрождение величия государства и создание своего рода конгломерата с использованием советского и имперского наследия, то в этой игре Крым, во-первых, играет решающую роль.А во-вторых, решающую роль играет Украина. Ведь вопрос об Украине — это вопрос о корнях, исторических корнях Российской империи ».

Они объяснили, как советская империя была построена на пепелище имперской империи, а империя, в свою очередь, на пепелище Киевской Руси. Они объяснили, как русские мыслители выдвигали идею о том, что все восточнославянские народы — русские, украинцы и белорусы — происходят из одного общего киевского ядра. И они объяснили, как эта идея веками использовалась для поддержки имперских притязаний России.

«Я почти уверена, что для нынешнего российского руководства Украина остается« географической новинкой », — сказала темноволосая доцент Марина Будзар. «Для них Украина — это государство, которое существует только номинально: либо его не должно быть вообще, либо оно должно существовать только как сателлит…»

Россия рассматривает Киевскую Русь как прямого предшественника более широкого «Русского мира». В этой версии истории Белая Русь (Беларусь), Малая Россия (Украина) и Великая Россия (сама Россия) — все производные от одного и того же русского народ (люди).В этой версии распад Советского Союза — трагедия, президент Владимир — истинный наследник князя Владимира, а независимость Украины — историческая случайность.

Подобно брату с совершенно иным уклоном в семейной истории, современная Украина также считает киевское наследие своим. Его герб — трезубец — происходит от старинной Владимирской печати. А сам Владимир (или Владимир, как его называют в Украине) с распущенными волосами и волнистой бородой украшает 1-гривневую купюру Украины.В новой историографии Украины 1991 год — это вершина тысячелетнего восхождения к независимому государству.

Эти противоречивые интерпретации истории и порождаемые ими разрозненные мировоззрения лежат в основе сегодняшнего кровопролития. Какая версия верна на самом деле, менее важно, чем то, как ее использовали элиты стран. Хотя нации могут быть воображаемыми сообществами, они ощутимо реальны для людей, жизнями которых они управляют, и для тех, кто управляет жизнями.

Как знаменито сказал сам Путин Джорджу У.Буш еще в 2008 году: «Ты должен понять, Джордж, что Украина — это даже не страна». В своей речи об аннексии Крыма в этом году он пошел еще дальше, заявив, что Украина и Россия «являются одним народом. Киев — мать городов русских. Древняя Русь — наш общий источник, и мы не можем жить друг без друга ».

Если бы я был дома, пока разворачивался Крым, я мог бы наблюдать за Джоном Стюартом. Он сделал кое-что, что я увидел позже, под названием «Крымская война 2: Украинское бугалу». Его гостем была Кимберли Мартен, профессор российской политики из Барнарда.Их обсуждение, хотя и в упрощенном виде, описало типичную американскую реакцию на захват Крыма Россией:

Мартен: «Никто не может понять, почему он [Путин] пошел на такой большой риск ради такой маленькой выгоды».

Стюарт: «На чисто экономическом уровне я не понимаю, что Россия получила огромную выгоду от торговых отношений с Европой. А Европа теперь использует свои природные ресурсы и в некотором роде зависит от них, может быть, так же, как мы были с Ближним Востоком.Зачем им рисковать этим из-за того, что кажется … Я просто не понимаю, что они ищут в Крыму ».

Мартен: «Я тоже не понимаю. Они ведут себя так, как будто это все еще XIX век, и захватывают землю ».

Дело в том, что это не просто земля. И человеческая природа не сильно изменилась с XIX века.

Я не хочу сказать, что история объясняет все, что происходит сейчас, или что в ней есть ключ к прекращению нынешнего насилия.Конечно, среднестатистические жители Симферополя, Донецка, Киева или Москвы не задумываются о Первой летописи , основополагающем тексте Руси, попивая чай.

Но использование исторических течений может дать политическим движениям огромную, а иногда и взрывную силу. Подобно тому, как суннитско-шиитский раскол около 1500 лет назад все еще имеет глубокие последствия для современного мира, прошлое Восточной Европы также формирует его современные контуры. Сегодняшний кризис не нов. Это всего лишь одна точка на длинной линии, и мы игнорируем эту историю на свой страх и риск.

Украина — это фундаментально раздробленное прошлое. Это нация, состоящая из двух половин, двух культур, двух идентичностей. Эти течения восходят к падению Киевской Руси. После того, как сыновья Ярослава запечатали его в белом саркофаге в XI веке, братья снова начали ссору. Последствия были видны на небе, где ночь за ночью, как гласит легенда, можно было увидеть массивную звезду с «кровавыми лучами».

«Таким образом, знамения на небе, или в звездах, или на солнце, или такие, которые известны птицам или из какого-либо другого источника, не имеют благоприятного значения», — говорится в Primary Chronicle .«Такие знаки, напротив, имеют злое значение, предвещая появление войны, голода или смерти».

Когда братья сражались, королевство рухнуло. Местные центры власти возникли по всей территории, включая Галицко-Волынское княжество к западу от Киева и Владимиро-Суздальское княжество на востоке, в которое входил захолустный торговый пост под названием Московия. Восточные княжества в современной России попали под контроль монголов — так называемое «татарское иго».

В начале сентября 1380 года московский князь Дмитрий предпринял первую попытку «сбросить» татарское иго, проведя свои войска через туманное поле Куликово.

Битва объединила славян региона и укрепила позицию Москвы как нового центра так называемых «Русских земель». Как гласит древнерусский эпос Задонщина : «По земле Русской разлились радость и веселье: по земле неслась слава русская…». Чуть более ста лет спустя князь Иван III окончательно победил монголов. Он женился на Софии, племяннице последнего византийского императора, и они стали воспринимать Москву как Третий Рим.Он стал называть себя царем.

Когда Путин пришел к власти в 2000 году, он вернулся к этой теме, написав манифест, в котором назвал «веру в величие России» одной из основных российских ценностей. Это чувство гордости привело к тому, что события в Крыму также опередили аннексию. Я встречал его на улицах и в домах, на рекламных щитах и на лицах молодых и старых.

Однажды мы с коллегами ездили на дальнее западное побережье Крыма, где мы слышали, что русские захватили военную базу и пункт пограничного контроля.Наша первая попытка найти эти места привела нас к заброшенной грунтовой дороге, которая закончилась у заброшенного маяка советских времен, расположенного на живописных скалах. Делали паузу, любовались красотой, бросали камни в море. Внизу мы могли видеть пенистые лужи приливов, которые наполняются и опорожняются, опорожняются и наполняются, как воспоминания.

В конце концов мы нашли офицера, который привел нас на свою базу, или, точнее, на его бывшую базу. Солдаты бродили прямо у ворот, но они не были украинцами. Вместо этого мы увидели людей в зеленом камуфляже без опознавательных знаков, в черных ботинках и новых черных винтовках.Это были российские солдаты, хотя в то время Россия категорически отрицала их существование. Их стали называть «зелеными человечками». За несколько недель до крымского референдума эти войска окружили и захватили украинские военные базы на полуострове, часто без единого выстрела.

На этой конкретной базе около 200 или около того тяжеловооруженных маленьких зеленых человечков взобрались по стенам на рассвете, сокрушив от сорока до пятидесяти легковооруженных украинских моряков внутри. Когда в тот день мы пытались поговорить с зелеными человечками, один украинский моряк, явно пьяный, наткнулся на ворота, на которых все еще был изображен украинский герб — сине-желтый трезубец Владимира.«Я служу здесь», — невнятно пробормотал он. Зеленые человечки засмеялись.

Бригада пророссийских мирных жителей оттолкнула пьяного солдата от базы, и мы решили уйти. Мы хотели побеседовать с украинским офицером в более спокойном месте, поэтому он привел нас в кафе, которое, как мы узнали слишком поздно, называлось «Клуб офицеров» и служило местом встречи для местных правоохранительных органов. Именно там мы встретили человека, которого мы назвали Накидкой, который громко сказал: «ВЫ ДЛЯ РОССИИ?!?»

Мы сказали, что мы журналисты; мы не были ни для кого.Он не выглядел довольным. Во время разговора он крутил наручники, которые держал на каждом пальце. Мужчина, с которым мы беседовали, уставился в землю пустыми глазами. Наручники снова спросили: «ТЫ ЗА РОССИЮ?!?»

Наручники сказали нам вставать. В дверях кафе собралось около двадцати парней — смесь полицейских, замаскированных гражданских лиц и замаскированных тайн. У некоторых были пистолеты в кобуре по бокам, и они кричали друг на друга, каждый выражая свое собственное идиосинкразическое возмущение.Чтобы утихнуть гнев, потребовалось пятнадцать минут. Ушли с предупреждением: «Это не ваша проблема, американцы. Убирайся и никогда не возвращайся ».

Здесь мне вспоминается стихотворение Пушкина, которое он написал в ответ на критику Запада России за вторжение в Польшу в 1831 году. Он сослался на долгую историю межславянского конфликта:

«О чем вы говорите, заграничные болваны?
Почему вы угрожаете России анафемой?
Desist: это битва славян между собой,
домашняя, древняя ссора, уже отягощенная судьбой.
Проблема, которую вы не решите…
Оставьте нас в покое, вы не читали
Эти кровавые свитки.
Тебе непонятно, тебе чужды,
Семейная распри.

Он спросил: «Сойдутся ли славянские потоки в Русском море?»

«Славянские потоки» действительно раскалывались, сходились и снова раскалывались на протяжении многих веков. После Ярослава западные княжества, в которых находилась большая часть территории современной Украины, оказались в руках литовской и польской королевской семьи.Пребывание под их властью открыло коридор для европейской мысли эпохи Возрождения, чтобы проникнуть в восточные славянские земли. Тем не менее, некоторые православные потомки князя Владимира раздражались католическим правлением и польским крепостным правом. Эти люди называли себя казаками. Один из них, Богдан Хмельницкий, обуздав своих неугомонных соплеменников в 1648 году, возглавил восстание. Он основал недолговечное государство, известное как Гетманщина, протоукраина (Хмельницкий теперь украшает украинскую купюру в 5 гривен). Он объявил себя «единственным самодержцем Руси.”

Тогда, как стволы двух деревьев, росших бок о бок на одной земле, слились судьбы двух расколотых народов Руси. Гетманщине Хмельницкого был нужен новый союзник, чтобы дать отпор мстительным полякам. И лидеры новой русской династии, Романовы, увидели в союзе шанс на дальнейшее расширение, чтобы вернуть себе земли, которые они исторически считали своими.

Итак, в 1654 году казаки собрались в городе недалеко от Киева, и совет усатых воинов слушал, как Богдан превозносит заслуги русской защиты.Они достигли Переяславского мирного договора, соглашения, которое коренным образом изменило контуры Европы на долгие века. Возможно, Хмельницкий намеревался создать простой военный союз. Вместо этого он подписал нарождающуюся украинскую нацию от России и положил начало периоду имперской экспансии на запад, которая началась с русского завоевания Польши в 18 веке, ввела царские войска до Парижа в 19-м и закончилась Красной империей. Солдаты армии в Берлине 20-го.

Для русских правителей Переяславский мирный договор воспринимался как грандиозный момент, исцеление сломанной земли.Советский Союз отметил 1954 год как «300-летие воссоединения Украины и России». Народные ансамбли танцевали на улицах Москвы, и премьер-министр Никита Хрущев принял судьбоносное решение подарить Украине «подарок» — Крым.

Однако некоторые украинцы считают этот договор серьезной трагедией, источником многовекового подчинения. Вскоре новый лидер Гетманщины Иван Мазепа, получивший образование в Польше сын казачьего атамана, попытался изменить курс. Когда король Швеции Карл напал на Россию в 1708 году, послав конницу с севера, Мазепа ухватился за то, что он считал шансом на независимость, и обратился к царю, чтобы тот присоединился к захватчикам.

Две армии встретились на холмах центральной Украины, в городе под названием Полтава. Поздним июньским утром около 80 000 русских войск сокрушили 20 000 опередившихся шведов, заставив Карла и Мазепу бежать. Битва оставила Шведское королевство в клочьях и ознаменовала дебют новой сверхдержавы на европейской арене: Российской империи.

Мазепа, в свою очередь, стал одним из самых неоднозначных персонажей славянского мира. Он был любимцем более поздних украинских националистов, русских декабристов и европейских романтиков, вдохновляя даже лорда Байрона.

Для царя же Мазепа был окончательным предателем крови. Русская православная церковь отлучила его, и годами на богослужениях в память Полтавской битвы Мазепа был проклят. Пушкин, выдающийся поэт России, написал свой империалистический ответ Байрону, превратив трагического героя в исторического перебежчика. По сей день политики в России и Украине называют его имя доверенным лицом националистических интриг.

Например, в 2009 году президент Украины Виктор Ющенко (герой предыдущей прозападной революции Украины) высказался за реабилитацию имени Мазепы, возложив цветы к памятнику павшему казачьему герою во время торжеств, посвященных 300-летию со дня рождения Мазепы. события в Полтаве.Ющенко объявил о планах вручения военной медали Мазепе и сказал об узде Мазепы: «Украина возрождается как страна европейских культурных традиций».

В ответ ведущий российский дипломат назвал празднование «абсурдом». Министерство иностранных дел России сочло уместным вмешаться, выпустив заявление, в котором содержится предостережение украинских лидеров за фальсификацию тщательно выверенного нарратива:

«Мы хотели бы напомнить украинскому руководству, что игры с историей, особенно с националистическим подтекстом, никогда ни к чему хорошему не приводили.Пытаясь переписать совместную российско-украинскую историю, украинские власти не столько объединяют украинское общество, сколько разделяют его ».

Российские демонстранты сожгли чучело Мазепы. В центре Симферополя появились протестующие с российскими флагами, портретами Путина и плакатами с надписью: «Вечный позор болезненному Иуде — Ивашке Мазепе и его последователям!» и «Будущее Украины в союзе с Россией». У них также была большая распечатка банкноты Украины в 10 гривен, на которой изображено лицо Мазепы.Протестующие забросали его яйцами и замазали навозом.

Позже в том же году бывший посол Украины в США Юрий Щербак вел колонку, в которой анализировал новый неоимперский дискурс России, назвав его «идеологически-пропагандистской поддержкой будущей операции по захвату территории суверенного государства». Мало кто на Западе слушал.

Примерно через пять лет после этих событий я стоял в центре Симферополя, в тени церкви с золотым куполом и мемориала Великой Отечественной войны, где я нашел людей, держащих российские флаги и вешавших самодельный плакат на базе бывшего танка: «Руки прочь из нашей истории! Наша память! Наша гордость!» В центре толпы они красили серебряными серпами и молотами красные флаги.Невысокая женщина постарше Людмила вела операцию, раскладывая фоны и упрекая молодых мужчин вокруг себя: «Брызги! Распыляйте быстрее! Не медлите! » На ней были белые перчатки, красная повязка на седых волосах и красно-белый спортивный костюм «РОССИЯ» производства Bosco (официальный поставщик одежды Сочи 2014). Она была похожа на талисман «Бабушки олл-звезд». «Сегодня исторический день, исторический день», — сказала она мне, прежде чем кричать на казака за то, что он пропустил место.

Деньги, стоящие за всем этим (как я часто слышал в те недели, «за всем этим всегда стоят деньги») оказались ловким местным политиком из города Курска в соседнем с Крымом Краснодарском крае.Он выделялся в аккуратно отглаженном костюме и раздавал народу глянцевые листовки с письмом. Частично он читался так:

«Жители многонационального Крыма!
украинцы, татары, крымские татары, армяне, евреи, русские и многие другие!
В далекие советские времена не было деления по национальному признаку, мы все были братьями!
Время шло и разделяло нас на разные правительства, но мы, россияне, по-прежнему верим и будем верить, что несмотря ни на что, мы одно целое, мы одна большая семья!… И если вы попросите нашей помощи, мы исполним свое братское долг и помочь вам!
Россияне своего не бросают! »

На следующий день, 15 марта, за день до референдума о отделении Крыма, перед местным отделением Союза ветеранов Афганистана собралась группа мужчин в основном среднего возраста.Они хотели стать гражданскими наблюдателями за выборами. На них были темные куртки и красные нарукавные повязки, и они выполняли приказы седеющего человека с блокнотом. Им было все равно, что именно принесет постукраинская жизнь, пока они снова станут Россией. «Неважно, что у тебя есть свет, если ты идешь домой к матери, — сказал дородный мужчина по имени Игорь Трушко. «Если вы десять лет пробыли в Африке в пустыне и собираетесь домой, вам все равно, будет ли там свет. Ты идешь домой.”

Итак, Трушко и многие его товарищи радовались следующей ночью, когда «голосование» составило 97%. Толпа собралась вокруг Ленина в центре Симферополя, где танцевали, пили и кричали: РО-СИ-Я! Зеленое лазерное шоу высветило на окружающие здания сообщение: РУССКАЯ ВЕСНА.

II. МОСКВА
Восстание Владимира Объединителя

«Если вы сожмете пружину до упора, она резко вернется в исходное положение.»
— Владимир Путин

Москва, в которую я вернулся через месяц в Украине, тоже изменилась. Конечно, это все еще была Россия, только более воинственная и торжествующая. «Великая победа» в Крыму пробудила в россиянах дремлющий, но все еще мощный патриотизм. Разговоры, даже с ненавидящей Путина либеральной интеллигенцией, внезапно приобрели воинственный тон, смешивая обиду по поводу отношения Запада к России с вновь обретенной национальной уверенностью. Россия больше не стояла «на коленях».«Мысль о том, что Советский Союз закончится хныканьем, всегда выдавала желаемое за действительное. Это — Крым и все, что последовало (и может еще последовать) — это взрыв.

«Россия — великая держава, и Запад забыл об этом факте», — сказала мне моя подруга Таня. Мы обедали в углу кафе на втором этаже возле Московской консерватории, где она преподает фортепиано. Был конец марта, вскоре после аннексии, там еще стояла теплая погода. Таня — украшенная художница, и ее глаза танцуют, когда она говорит о русской душе.В тот день на ней были очки в золотой оправе, тонкие золотые наручные часы и браслеты темно-бордового цвета. В тот день она была вызывающе, что нехарактерно: «Есть черта, которую нельзя переступить. Столько неуважения, которое может терпеть любая страна. Украина наша. Они наши люди. Наша семья. Вы не можете прийти в чужой дом, положить чемодан и начать рассказывать им, как вести себя с семьей. Россия, Беларусь, Украина — все в одном месте. Это тысячелетняя коллективная история.Это религия; это культура; это традиция. Тысячи лет назад в Киевскую Русь. тыс. ».

Идея о возрождении России, широко пропагандируемая в российских СМИ, особенно актуальна для тех, кто пережил «унижение» 1990-х годов. В то время я впервые переехал в Москву. Я был маленьким сыном двух иностранных корреспондентов, и четыре года мы жили в сером семиэтажном жилом комплексе, прозванном его жителями «СадСам». Там родители накормили меня ложками черной икры, купленной по заниженным ценам, и написали о Советском Союзе, второй реинкарнации Российской империи, рушащейся под тяжестью собственного фасада.

В то время мои родители также писали об Украине, о Крыме, о том, какой может стать Россия. Перечитывать их статьи сейчас немного жутковато:

«Но среди множества линий разломов, возникших в результате распада Советской Империи, ни одна из них не является столь чреватой потенциальным началом следующей Югославии, как Крым и его флот. Этот спор имеет глубокие исторические корни, символизируя все сорванные стремления Украины к национальной идентичности ». — Крым, 1993

«Русские впервые за несколько сотен лет должны определить себя как нацию, отличную от империи.Поднимая нитки интеллектуальных дебатов, начавшихся в 18 веке и похороненных в 20-м под тяжелым одеялом сталинской государственной идеологии, они спрашивают: что значит быть русским? » — Москва, 1994

Я провел время в СадСаме рядом с Ниной и Лорой, парой русских бабушек, давних друзей, полных той мудрости, которую могло передать только военное детство в Центральной Сибири. (Нина научила меня жевать мясо по крайней мере десять раз перед тем, как проглотить. Лора убаюкивала меня, скандировав, что полиция пришла за детьми, которые еще не спят по ночам.) Меня звали «Нойчик».

Вернувшись из Крыма, я пошел навестить Нину, с которой снова познакомился много лет спустя, когда вернулся в Москву еще студентом в 2008 году. Нина и ее семья живут хорошо за пределами центра Москвы, в старой, достроенной квартире. комнат, выходящих в длинный коридор, от пола до потолка уставленный пыльными книгами. В углу каждой комнаты стоит позолоченная православная икона. Я сидел напротив одного из них в гостиной, пока Нина кормила меня толстым кексом с белой глазурью.

«Нойчик», она сказала: «Я хотела спросить одного американца: почему Америка может бомбить Ирак, убивать всех этих мирных жителей, но для России неприемлемо защищать древнюю русскую землю. в Крыму? »

Она выдвинула версию сказки, которую я много раз слышал этой весной: Запад десятилетиями отказывался признавать интересы России; Америка настаивала на том, чтобы диктовать миру, особенно в вопросах, которых она не понимала; Россия терпела это унижение из-за своей слабости, но теперь она не могла этого допустить.Теперь она снова была сильной.

Как сказал Путин в своей речи об аннексии Крыма: «Если сжать пружину до предела, она резко упадет».

Путин сам извлек выгоду из этого возрождения внутри страны — его рейтинг одобрения вырос до самого высокого уровня за всю историю, превысив 80 процентов.

Но захват Крыма — это не только современная политика. Именно Путин начал формулировать свой ответ на мучительный вечный вопрос: «Что значит быть русским?» Чтобы понять мысли Путина, нужно оглянуться назад.Как писали биографы Путина Клиффорд Гэдди и Фиона Хилл: «Любые попытки понять Владимира Путина должны начинаться с человека-историка. Для Путина интерпретация и переосмысление истории имеет решающее значение ». (Этот образ он продвигает и среди своих последователей. «Он в другой лиге; он ведет диалог с историей», — сказал The New Yorker один член парламента от правящей партии Путина вскоре после выступления в Крыму.)

Путин начал видеть себя исторической фигурой, человеком, вернувшим России ее законное место в мировом порядке, человеком, который объединил разделенный народ — Владимиром Объединителем.

В этом повествовании единственный путь вперед — это построение русского мира — мира, соотечественника Путина, русского православного патриарха Кирилла, который определяется как «великая русская цивилизация, вышедшая из Киевской купели и распространившаяся по огромному пространству Евразии. . » Этот мир основан на «консервативных ценностях» и противодействии американской гегемонии, а Россия выступает в качестве цивилизационного полюса, оплота против декадентского переворота Запада.

Идея о России как о необходимом противовесе Западу не нова.Для русских раскол между славянофилами и западниками — это фундаментальная линия культурного разлома. Они веками спорят о своем отношении к Западу: является ли Россия частью Европы или это отдельная цивилизация со своим «особым путем»?

Споры достигли точки соприкосновения в первой половине девятнадцатого века, когда царь Николай I после восстания декабристов отверг дрейф империи на Запад. Вместо этого он постулировал идеологию «православия, самодержавия и национальности» (стоит отметить, что идеология поразительно похожа на нынешнюю модель Путина).

Примерно в то же время, когда русские обсуждали свою позицию по отношению к Западу, группа украинских интеллектуалов начала испытывать собственный кризис идентичности: мы русские или мы другие? Поэт Тарас Шевченко стоял в авангарде этого движения, создавая взрывные фольклорные произведения, одновременно кодифицируя современный украинский язык и общую культурную базу. Он злобно напал на царя, считая русских правителей завоевателями Украины. Он сформулировал истинно украинскую идентичность, посеяв семена национального самосознания.Его первый сборник, Кобзарь, , изданный в 1840 году, содержал стихотворение «Катерина», которое начиналось следующими строками о «Москали», украинском слове для русских:

«Влюбитесь, темнобровые девчонки,
Но не в Москали.
Ибо Москали чужеземцы,
Они сделают тебе зло ».

Позднее Шевченко присоединился к историку Костомарову и основал тайное общество — Братство святых Кирилла и Мефодия. Они встретились в Киеве — думаю, в задымленных подвалах — и задумали возрождение самой Украины.Возможно, как и следовало ожидать, царь вскоре искоренил их, отправив их лидеров, включая Шевченко и Костомарова, в ссылку, и в конечном итоге запретил использование украинского языка в печати.

Следует отметить, что лицо Шевченко теперь изображено на украинской купюре в 100 гривен, а его статуя почти так же широко распространена в Украине, как и статуя Ленина. Костомаров тем временем сумел опубликовать эссе под названием «Две русские национальности», в котором излагалось, что «Великая Россия» и «Малая Россия» не были, как утверждала тогда российская историография, одним и тем же, а скорее двумя разными народами с свои национальные диспозиции.«Украинцам свойственен индивидуализм, великороссам — коллективизм», — писал он тогда.

Но для Нины Шевченко не имел значения. Я предположил, что, возможно, Украина действительно хочет быть собственной страной, что люди на Майдане на самом деле не хотят быть частью путинского русского мира.

Она вздохнула, и морщинки на ее глазах расплылись. «И даже если это так, при чем тут Америка?» — возразила она и отрезала мне еще один кусок торта.

Через неделю после посещения Нины, за день до того, как я собирался вернуться в Украину, я пошел в баню , русскую баню. Банные разговоры обычно о женщинах, спорте, женщинах, работе, женщинах. Однако в тот день мужчины в подъезде, развалившись в полотенцах и куря сигареты, говорили о Крыме. Голые мужчины в раздевалке с красными стенами, потягивая чай, говорили о Крыме. Даже мужчины в парилке, бьющие друг друга березовыми ветками, говорили о Крыме.

Моим соседом по раздевалке был мускулистый молодой боксер по имени Антон.У него была татуировка гигантского льва на одном плече и Христа на другом. Он побрил голову опасной бритвой. Он сварил домашний мятный чай, который принес с собой в синем термосе и с улыбкой угостил. Он попросил меня добавить его в Instagram, но смущенно сказал: «Не смотри на первую фотографию, это не для тебя». Я, конечно, посмотрел: карикатура на Путина, нокаутировавшего Обаму левым хуком в челюсть.

«Не надо было связываться с Украиной», — сказал он.

Это были пасхальные выходные, поэтому, когда мы все вошли в баню, банщик созвал на молитву.«Я полагаю, здесь нет никого, кто не празднует», — сказал он коллективному смеху. Я держал свою еврейско-американскую голову опущенной. Мы сбились в кучу по восемь человек, сгорбившись от жары, пот капал на деревянные скамейки. В этой бани гигантский металлический пропеллер, прикрепленный к вращающемуся стержню, циркулирует пар. Банщик, сморщенный пожилой мужчина, привел в движение лезвия и закричал: «Христос воскрес!»

Каменный пол задрожал, и угли зашипели.

III. ДОНБАСС
Древние ритмы

В середине апреля я вернулся в Украину для получения дополнительных сведений и оказался в Славянске, небольшом захолустном городке на востоке страны.Когда я приехал, центральная площадь Славянска выглядела жутко болотистой. Небо, серое от облаков, казалось неподвижным. На шестах безвольно висели флаги. Легкий туман оставил тротуар немного влажным, а красные тюльпаны лежали у основания импровизированного памятника. Подозрительные люди, некоторые в камуфляже, патрулировали. Пожилые женщины сушили слезящиеся глаза.

Двумя днями ранее, в пасхальное воскресенье, пролилась первая кровь украинской войны: трое местных жителей были застрелены на блокпосту за городом, обстоятельства неясны.Российские СМИ (за которыми религиозно следит большинство восточных украинцев) утверждали, что ответственность несет украинская неонационалистическая группа «Правый сектор». Они транслировали отрывок, демонстрирующий товары, которые злоумышленники якобы оставили в сгоревшей машине: пачки боеприпасов, стопки свежих долларов США и визитную карточку лидера «Правого сектора». Никто не знает, кто на самом деле виноват, но история быстро приобрела мифический статус среди населения.

В тот день местные жители собрались вокруг церкви с золотым куполом, оплакивая не только жертвы, но и утрату дорогого им мира, причудливого мира фабрик и ферм и постсоветского застоя.Майдан потряс его основы, телевизионная пропаганда рассказала о его расчленении, а аннексия Крыма повысила перспективу убежища у матушки-России. На ступенях церкви пели:

«Никогда не забывай!»

«Слава, слава, слава!»

«Россия, Россия, Россия!»

Я встретил там, на площади, шестидесятипятилетнюю Раису Рыбалку. У нее был синий шарф, обернутый вокруг ее шеи от холода. Как и у многих в первые дни конфликта, ее основная жалоба была проста: она хотела, чтобы ее услышали.«Я не маргинал, я не террорист», — сказала она. «Я обеспокоен, и у меня есть право голоса». К разговору присоединились две Людмилы. «Мы нормально жили в Советском Союзе, все было нормально, все было мирно», — сказал один с глубокими карими глазами. «Почему они нам сейчас мешают?» Все они считали, что правительство Украины пало в результате фашистского переворота. «Я старая, но если бы мне дали ружье, я бы пошла воевать с фашистами», — добавила кареглазая Людмила. Вторая Людмила вмешалась: «Нам не нужна Европа.Здесь все связано с Россией ».

Именно эта интегрированная идентичность сильнее всего притягивает таких восточных украинцев, как Раиса и Людмила. Они живут в советской тени. На площади в Славянске статуя Ленина до сих пор возвышается над всем, включая большую копию петуха в стеклянном ящике в нескольких шагах от отеля. Никто не мог точно объяснить, почему.

Трехцветный флаг Донецкой Народной Республики — черный, синий, красный — висел на крыльце здания городской администрации за памятником Ленину.В таких забытых бастионах бюрократии, как этот, начали свое начало печально известные теперь восточноукраинские повстанцы. Они появились в начале апреля и начали захватывать мэрии, полицейские участки и здания служб безопасности в Донецкой и Луганской областях, которые вместе известны как Донбасс. Стая женщин, стоявших с Раисой, поддержала дружинников в масках. Раиса, когда говорила, сцепила руки, переплетая раскрашенные в розовый цвет пальцы, словно в молитве. «Наши корни переплетены, — сказала она о России и Украине, — их нельзя разделить.”

Тем не менее, некоторые украинцы сотни лет пытались разделить их, надеясь вырасти в отдельную национальную идентичность. Формы этой идентичности начали складываться на рубеже 20-го века, когда историк Михаил Грушевский приступил к написанию своей книги «История Украины-Руси» , кодифицирующей аргументы в пользу украинской нации, отличной от России. Начали формироваться националистические политические группы, такие как Революционная украинская партия, возглавляемая харьковскими студентами.В своем манифесте 1900 года они призывали к «единой, унитарной, неделимой, свободной, независимой Украине». Примерно в то же время российский имперский историк Василий Ключевский собрал свой канонический труд Курс истории России , подтверждающий теорию одной исконной русской национальности. (Хотя Путин охотно цитирует Ключевского, я был бы ошеломлен, обнаружив Грушевского на его полке.)

Это зарождающееся украинское национальное движение слилось с еще одной разновидностью социального недовольства в империи — коммунизмом.Во время русской революции 1905 года крестьянские восстания потрясли украинскую деревню. А когда в Одессе поднялся экипаж знаменитого линкора «Потемкин», двое лидеров мятежа были украинцами, один из которых помог основать Революционную украинскую партию. Последовало кратковременное ослабление имперской петли, что привело к расцвету украинского дела. Были сняты ограничения на публикацию на украинском языке, расширились культурные организации. Так продолжалось до тех пор, пока Петр Столыпин, царский премьер и министр внутренних дел (и один из героев Путина), снова не закрутил гайки национальным движениям.На протяжении всей ее истории периоды национального возрождения Украины вызывали отклик русофилов.

На сегодняшнем востоке Украины эта негативная реакция возникла быстро — и по инициативе Путина. (Ирония заключается в том, что немногие сделали больше для консолидации украинской национальной идентичности, чем сам Путин.) Те, кто брался за оружие в те первые дни, были не маленькими зелеными человечками; в основном это были местные жители — ветераны и заводские рабочие, забитые и обезумевшие. Возможно, всю операцию руководил слой тайных российских агентов, но люди на улицах, блокпостах и в зданиях мало походили на стоиков в Крыму.Это не было спецоперацией, это были люди. Как и протестующие вокруг Ленина в Харькове, они чувствовали себя атакованными. Они чувствовали, что их личность в опасности.

Можете не согласиться. Вы можете преуменьшить значение рассуждений. Но факт остается фактом: эти мужчины чувствуют себя достаточно опасными, чтобы бросить своих жен и детей и отправиться на передовую. Никто не воспринимает такое решение легкомысленно. Ставки не абстрактны. Российская пропаганда, несомненно, вредна и сильна, но, как и любой наркотик, ей нужны рецепторы.На Донбассе их оказалось несложно найти.

Когда началась панихида, я стоял у церкви с карманом этих бойцов, мужчин в разноцветной форме, с несоответствующим оружием. Они ответили мужчине средних лет Юрию, который пользовался уважением, потому что четыре года прослужил в Афганистане во время советской войны. Юрий и его команда возглавили захват полицейского участка Славянска 12 апреля, что на время помогло сделать этот сонный город эпицентром сепаратистского движения.Юрий сказал мне, что Донбасс «особенный».

Это правда — Донбасс давно играет особую роль в злополучных попытках Украины добиться независимости. Когда революция 1917 года привела царскую империю к гражданской войне, Украина претерпела собственные бурные метаморфозы. Националисты воспользовались моментом, чтобы объявить Украинскую Народную Республику. Грушевский стал отцом-основателем (его изображение есть на нынешней купюре в 50 гривен). Украина попыталась определить свои границы, сразу отделившись как от России, так и от Польши, борясь с центральными державами Европы и растущим Советским Союзом.Тогда, как и сейчас, у московских мастеров были свои планы. Восточная Украина с ее русифицированными городскими и промышленными центрами стала для большевиков прикрытием для дестабилизации и в конечном итоге подавления национальных устремлений Украины.

Первоначально не сумев взять Киев, сторонники большевиков основали свои республики на востоке страны. Кремль однажды послал войска под видом так называемой Украинской Советской Республики со штаб-квартирой в Харькове.

И затем отрицал, что это было так.Советский комиссар иностранных дел Георгий Чичерин в письме киевскому правительству использовал язык, устрашающе похожий на тот, который исходит от сегодняшних российских чиновников:

«Доводим до вашего сведения, что ваша информация о продвижении наших войск на территорию Украины не соответствует действительности. Те воинские части, которые вы восприняли, не наши. На территории Украины нет армии РСФСР. В боевых действиях, происходящих на территории Украины, участвуют армия Директории и армия Пятакова.Между Украиной и Советской Россией в настоящее время нет вооруженных конфликтов ».

Через несколько дней после похорон людей, убитых на Пасху, я поехал к Юрию возле его базы в Славянске. У него была бригада местных жителей, которые наполняли мешки с песком и строили новый контрольно-пропускной пункт на окраине города, работая весь день. «Посмотрите сами на этих« сепаратистов »- это простые люди, — сказал Юрий. Украинские власти сбрасывали по городу листовки, инструктируя местных, как вести себя в районах, где действуют «сепаратисты» и «террористы».В частности, они читают: «Все сепаратисты и террористы не мирные граждане, они маргиналы, преступники и наркоманы». Это мало способствовало расположению новых властей в Киеве к их соотечественникам на Донбассе. Фактически, многие из «сепаратистов и террористов» были вполне обычными людьми с семьями, соседями и друзьями. Вначале их цели были аморфными. Даже между собой повстанцы спорили о том, какого будущего они хотят — украинского, российского или какой-то неопределенной независимости?

Юрий, в свою очередь, вырос в городке примерно в двадцати минутах езды от Славянска.«Я за Украину. Я украинец, и у меня украинское имя », — сказал он. «Но я не хочу находиться на Украине, которая пришла к власти — хунте». Для Юрия и его товарищей слово «хунта» стало резкой заменой «людям, с которыми я не согласен». Его военная служба прошла десятилетия спустя, теперь у Юрия тяжесть в животе и морщины на лбу. «Мы славяне. Веками мы мирно жили вместе с Россией, Беларусью и Украиной в одной семье. Зачем разрывать эти отношения? Мы один народ.”

Юрий приехал руководить небольшой строительной компанией в своем родном городе, где оставался активным членом местной ветеранской организации. Он с ужасом наблюдал за распадом Советского Союза. Он вырастил дочь в хаосе 1990-х годов. И он очень цеплялся за свои убеждения. «Мы разные люди, Западная Украина и Восточная Украина. Они воспитаны на традициях своих предков, на традициях Сухевича, Мазепы, Бандеры. Они считают этих людей богами, а мы — убийцами.Западная Украина была освобождена от Польши только в 1939 году. У них совершенно другая история, другое мировоззрение ». Юрий отдает приказы с офицерской осанкой. Он может быть безжалостным как в риторике, так и на деле. «Если они убьют одного из нас, десять восстанут», — говорит он. На нем маленький турецкий браслет-назар, подарок племянницы, который он иногда протирает своими грубыми пальцами. «Мне помогает, когда я нервничаю».

Подразделения, которые воспитывает Юрий, действительно существуют, хотя они не такие простые, как восток и запад.Скорее, борьба идет между зарождающейся украинской идентичностью и окостеневшими русофильскими и советскими идентичностями. Между теми, кто считает себя продолжением России, и теми, кто в традициях Шевченко и Грушевского считает себя чем-то принципиально другим.

Даже после того, как Украина стала частью Советского Союза в 1922 году, украинские патриоты продолжали свое дело. Фактически, политика «украинизации» закрепилась в относительно свободные 1920-е годы, поскольку советская национальная политика следовала интернационалистским инстинктам Ленина, рассматривая рост национальной идентичности как часть сброса имперского ига.В школах начали широко преподавать на украинском языке. Возникли доморощенные литературные движения. В этих культурных пространствах жила мечта о независимости. Многие ведущие украинские писатели выступали за коммунизм, но с особой украинской культурой, ориентированной на Запад. Группа Vaplite, например, использовала слоган «Прочь от Москвы».

Это было натяжкой для Сталина, который, оказавшись у власти, особенно сильно ударил по Украине. Он первым начал подавлять украинское национальное движение, проводя политику русификации и заселяя украинские города коренными русскими.Тогда голодомор убил миллионы украинцев в начале 30-х годов. И, наконец, жестокие сталинские чистки отправили в подполье последние клочки украинского национального самосознания.

Они возродились после хрущевской оттепели, и украинские писатели снова начали отстаивать национальную идентичность. Иван Дзюба написал язвительный трактат «Интернационализм или русификация?» и критиковал советский режим за то, что он не так уж и тайно питает «великорусский национализм» и «идеи великой державы.Он посетовал на подавление украинской истории и культуры и призвал к митингу вокруг «национального дела». Но Брежнев вскоре поставил точку во всех этих разговорах.

Эти шрамы до сих пор преследуют современную Украину. В 2007 году прозападный президент Украины Виктор Ющенко написал в The Wall Street Journal, статью с призывом к западным правительствам признать голодомор как геноцид: «Другие части Советского Союза также сильно пострадали. Но в сознании советского руководства преследование и голодание украинского крестьянства преследовало двоякую цель.Это было частью кампании по подавлению национальной идентичности Украины и ее стремления к самоопределению ». Российские официальные лица и ученые категорически против этой позиции, равно как и лидер пророссийской Партии регионов Украины Виктор Янукович.

В истории сегодняшней войны 2 мая станет отдельным шрамом.

Это был день, когда более пятидесяти пророссийских протестующих погибли во время пожара в Одессе, оказавшись в горящем здании. (Это событие стало точкой невозврата для многих повстанцев.) Это был день, когда украинская армия начала осаду Славянска. (Временное украинское правительство в течение нескольких недель баловалось с так называемой «антитеррористической операцией», но пока не добилось каких-либо успехов.) Это был день, когда прибыла колонна танков и войск и быстро двинулась на холм, на котором стояла городская телебашня.

С этой высокой точки украинцы могли обстреливать практически любую точку города. Это стало источником их силы и многих горя. Это был день, когда начались убийства.С тех пор это не прекращалось.

Важно произносить имена умерших. Числа очищают человека от действия, предоставляя что-то бесплодное, с чем можно было бы равняться. (Вчера: двенадцать убитых, двадцать два раненых. Сегодня: двое убитых, двенадцать раненых. Неплохо.) Но имена, произносимые вслух, имеют высоту, частоту и тембр. Никогда не забуду, как впервые услышала имя Ирина Бовец.

Мы стояли в подъезде.

Шепот: И-ри-на.

Половина отдыха.

Хриплый вздох.

Квартал отдых.

Ослабление: Бо-е-ветссс.

Его глаза все еще были красными. Он все еще носил больничные скрабы цвета морской волны. Его жена умерла.

«Ее звали Ирина. Ирина Бовец », — сказал Сергей. «Она была на балконе. Рядом на балконе была наша соседка. Там они видят друг друга и, наверное, просто болтают. Я закрыл машину и поднялся по лестнице … Соседка … сказала, что услышала треск.Небольшой хлопок. Наверное, больше похоже на привкус. Как звук падения ».

5 мая 2014 г. единственная пуля попала в левую сторону головы Ирины Бовец. Она не была борцом. Она была школьной учительницей, тридцати лет. Она была дома, более чем в миле от битвы, которая происходила на окраине Славянска. Если бы она сделала шаг в сторону — разница в полфута — она могла бы быть еще жива.

Это математика войны. У него экспоненциальная сила, потому что каждый упавший влияет на десятки, даже сотни и колеблется во времени.Одно поколение передает свои сказки и свои предрассудки следующему. Это стало ясно во время парада Победы в Славянске, когда ветеранов Великой Отечественной войны встречали героями. Их наследие имеет беспрецедентный вес в русском мире. Там я познакомился с Ромазаном Мухамад-Галиевым. В свои девяносто он все еще носил военно-морскую форму. Дети собрались, чтобы сфотографироваться и вручить ему кулаки, полные роз.

Празднование в этом году значило больше, чем он когда-либо говорил. В этом году «снаружи снова появился враг: Бандерасы.”

В наши дни в Украине нет такой зловещей фигуры, как Степан Бандера. Его портрет месяцами висел на Майдане. Между тем Путин призвал «идеологических наследников Бандеры» построить свою альтернативную реальность, в которой Киев взят неонацистами.

Бандера родился до революции на западе Украины и стал ярым националистом. Он руководил группой под названием Организация украинских националистов, которая объявила войну всем странам, которые контролировали этнические украинские земли, что поставило его в противоречие с Польшей, СССР и Германией.Но в конечном итоге он стал союзником нацистов — по мнению большинства ученых, потому что это казалось наиболее целесообразным способом достижения независимости Украины. Однако нацисты в конце концов захватили Украину и бросили Бандеру в концлагерь, как только он перестал быть для них полезным. Позже он умер в Мюнхене от отравления сотрудниками КГБ. Как и Мазепа до него, он стал героем украинской националистической толпы и изгоем русских.

На параде в честь Дня Победы в Славянске Ромазан без тени иронии повторил: «Мы должны бороться с Бандерасами.Дети смотрели широко раскрытыми глазами, как будто кто-то рассказывал историю о привидениях.

Конечно, не все верили, что фашисты снова в походе. В какой-то момент я наткнулся на группу мужчин, рубящих дерево. Главарь был одет в красный рабочий костюм и выглядел как фигура, вырванная со страниц советской пропаганды. Я думал, что они хотели построить баррикаду, но они объяснили иначе: это дерево, как сказал один, болело уже много лет, но старое городское правительство было слишком некомпетентным, чтобы справиться с этим.Теперь, когда старые власти ушли, а новые были заняты, они воспользовались шансом разобраться с этим самостоятельно. «Обычным людям наплевать, кто придет к власти, мы просто хотим, чтобы все это закончилось», — сказал Денис в красном. Его друг Алексей вмешался: «Я видел Европу. Я не хочу возвращаться в Россию ». Собравшиеся там люди с пренебрежением отзывались о своих коллегах по ополчению. «Иногда я вижу своих одноклассников на баррикадах», — сказал Денис. «Если честно, это они те, кто в жизни ничего не добился.”

Подразделения действительно были разбиты по социально-экономическим (и образовательным) направлениям. Те, кому было больше проигрывать, меньше интересовались войной. Для многих на востоке Украины движение предлагало то, чего они давно упускали: смысл. Донбасс — это место, где люди трудятся без конца. Бунтарь давал неполноценному фабричному рабочему чувство цели, тем более что дело было связано с историей.

Но за маской патриотизма и славы повстанческий режим действовал безнаказанно.Темный москвич по имени Игорь Гиркин взял под контроль военное крыло движения по всей восточной Украине. Гиркин, известный под псевдонимом Стрелков, или «стрелок», служил в российских спецслужбах и участвовал почти во всех постсоветских конфликтах от Приднестровья до Сербии и Чечни. Его реваншистские взгляды совпадают с определенной разновидностью русского национализма, который становился все более мощным в ходе украинского кризиса.

При Стрелкове и его преемниках похищения, убийства и пытки стали обычным явлением в сепаратистских Донецкой и Луганской Народных Республиках.Подвал здания спецслужб в Славянске превратился в печально известную темницу, в которой в ужасных условиях содержались десятки заключенных. Хотя повстанцы продемонстрировали огромную способность к разрушению, они мало что сделали для построения новой жизни, которой они так желали.

Они провели фиктивный референдум на Донбассе, голосование под прицелом, и 11 мая объявили о своей независимости. Вместе они назвали себя Новороссией — возрожденным названием земель, завоеванных Екатериной Великой много веков назад.

Украинцы тоже проводили выборы, но не в Новороссии. Они выбрали шоколадного барона Петра Порошенко президентом 25 мая. Они радовались своей независимости. Мало они знали, борьба только началась. Через несколько дней разгорелась кровопролитная битва за Донецкий аэропорт.

Русские начали прибывать толпами. Как именно они туда попали, толком никто не знает. Были ли они явно отправлены через границу? Или им просто помахали рукой? Были ли они добровольцами или наемниками? Чеченцы или «настоящие» русские? Большинство назовут себя «добровольцами», чтобы помочь своим братьям.В то время это было правдой — прошло еще несколько месяцев, прежде чем регулярные российские войска начали нагло действовать на востоке Украины. Крыма было мало; Россия сделает все возможное, чтобы Украина не вырвалась из славянского генеалогического древа.

Один из лидеров повстанцев, долговязый чувак с не подстриженной щетиной по имени Сергей, подошел к нескольким из нас, журналистов, на террасе нашего отеля через несколько дней после боя в аэропорту. «Завтра колонна отправляется к границе». Он выглядел взволнованным.»С чем?» Его камуфляж болтался. «Тела. Русские тела ».

На следующий день, когда они складывали гробы возле морга, я почувствовал чью-то руку на своем плече. Я повернулся и увидел Медведя, мятежника, который должен весить более 300 фунтов. Татуировки стекают с его рукавов по рукам. Он носит темные круглые солнцезащитные очки в стиле Джона Леннона. Он держит свою рубашку расстегнутой наверху. С ожерелья свисает гигантский медвежий зуб с острыми краями. Однако его глаза добрые. «Как только это закончится, мы пойдем за пивом», — любил говорить он.

Посмотри направо, сказал он мне. Я увидел Юрия, инкогнито в черной кожаной куртке и черных авиаторах. Мы узнали друг друга, понимающе кивнув, и отошли от гробов вокруг стены на поляну. Он исчез на несколько недель, я был уверен, что его убили. Где, черт возьми, ты был, что случилось? Он сказал что-то о пленном, о четырех сломанных ребрах и о том, что он не чувствует боли. (Я хотел сказать, что это был лишь вопрос времени, но есть вещи, которые нельзя сказать командиру повстанцев на его территории.) Затем улыбка. Что-то о доверии. Хмурый вид. Кое-что о фашистах и хунтах, лояльности и русскости. Что-то на языке войны. Это редуктивный язык, делающий призраков из врагов и врагов из фантомов.

По другую сторону стены в тенистой роще стояли два ряда пустых гробов. Грузовик остановился, и гробовщики загрузили тела, некоторые из которых были задрапированы сине-желтой тканью. На боку грузовика было написано по-французски: «Свежие продукты». Из морга колонна направилась к фабрике мороженого на окраине города — общественные учреждения не могли вместить такое количество трупов, поэтому остальные были спрятаны в коммерческом холодильнике.Тесто для печенья, шоколадный вихрь, бунтарь без головы.

Пухлая женщина в камуфляже контролировала ворота фабрики. У нее были светлые волосы перекиси водорода и взгляд, похожий на бусинки. Когда она наконец пропустила нас, мы обнаружили девять гробов на погрузочной площадке. Все они несли золотые кресты и флаг Донецкой Народной Республики. Тела были упакованы в черные пластиковые мешки для мусора. Осколки ранят по ногам и лицу глубокие порезы. За процессом наблюдал боец из Северной Осетии. На всякий случай у него был АК-74 и два пистолета.«Наши деды и бабушки боролись с фашизмом, и я тоже хотел сражаться с фашистами», — сказал он, объясняя, как он обнаружил, что руководит тайной репатриационной миссией на фабрике мороженого на востоке Украины.

По соседству в «Penguin Café» оплакивали семью. Поминки были для Марка Зверева, местного жителя, который погиб вместе с русскими. Другая крупная женщина, Светлана, с короткими темными волосами, устроила двор во внутреннем дворике. Ее голос был глубоким и серьезным, и когда она говорила, ее синие аметистовые серьги трепетали: «Он умер, сражаясь за наше светлое будущее, за нашу веру.Дочь Марка тоже была там, уставившись в землю: «Он сказал нам:« Что, я просто сижу и смотрю, как они убивают наших людей, наших детей? Я буду защищать тебя ». Друг семьи недоверчиво покачал головой: «Мы братский народ. Моя семья приехала в Украину из России ».

В этих комментариях кроется суть всей войны, войны, унесшей уже около 3700 жизней. Будущее и вера, они и мы, братья воюющие, Россия и Украина. Тысячелетняя борьба за идентичность достигла апогея.Две страны, управляющие принципиально несовместимыми историческими повествованиями, потерпели крах. Ставки не могут быть выше, и не только потому, что Россия опасается расширения НАТО, но потому, что Россия боится потерять своего брата, потерять свою семью и, таким образом, потерять себя.

На погрузочной площадке мужчина нарисовал на боку грузовика два красных креста и большие черные мазки «200 ″ — российский кодекс о потерях. С наступлением сумерек мы отправились к границе. Грузовик остановился возле площади Ленина, чтобы забрать последний гроб, и на этом мы уехали.

Сразу за городом пышные поля и густые леса скрывали чернозем кровавых земель. Наш водитель, участковый врач Дима, заметил: «Он такой зеленый, свежий, живой, а потом… грузовик, полный трупов». Цветы — маленькие желтые бутоны — обрамляли дорогу. Мы наткнулись на блокпост украинской армии, 25-ю воздушно-десантную бригаду. У них не было протокола для установки гроба. «Я никогда не видел ничего подобного», — сказал один солдат с АК наготове.

Когда мы подошли к границе у Успенки, охранники попросили у водителя грузовика — донецкого жителя — его паспорт.В России и Украине у каждого есть два паспорта, внутренний и международный. Водитель не взял с собой загранпаспорт. По его словам, в прошлом переход здесь считался внутренним.

Итак, они проверили дополнительные документы и поспешно позвонили, и в конце концов пограничники осветили грузовую платформу фонариками. С наступлением ночи они размахивали телами. В небе над головой поднялась Большая Медведица.

ЭПИЛОГ

История одновременно линейна и циклична.Вселенная расширяется к звездам, но в то же время Земля вращается вокруг своей оси. Так и человечество движется вперед, оставаясь в прежних ритмах.

Этим летом Россия и Украина погрузились в темный круговорот. Средства были современные, но форма исконная, восходящая к самым ранним славянским летописям.

«Если вы пребудете в дружбе друг с другом, то Бог будет жить среди вас и покорит вам врагов ваших, и вы будете жить в мире.Но если вы будете пребывать в зависти и раздорах, ссорясь друг с другом, то сами погибнете и разрушите землю ваших предков, которую они завоевали ценой огромных усилий ».

После выборов в мае президент Порошенко отправился в Нормандию, где встретился с Путиным и почтил память погибших в день «Д». Они пожали друг другу руки в ярких костюмах и заговорили о мире. В Украине уже умерло около 270 человек. Затем три танка перебрались через границу России. Подарки без упаковки.

Город Мариуполь на юге вскоре попал под охрану Киева. Шахтеры вышли из своих шахт и потребовали там порядка, а с шахтерами никто не возится. Сепаратисты бежали, истекая кровью.

Тогда сепаратисты сбили украинский самолет, убив сорок девять человек. Россия перекрыла поставки газа. Последовало прекращение огня, хотя боевые действия не прекращались. «Бах-бах-бах», сказали они друг другу, говоря ракушками. Российские войска скопились у границы. Путин снова заговорил о мире и лукаво улыбнулся.Украина подписала договор с ЕС. «Бах – бах – бах», — сказали сепаратисты . «Мы атакуем и освободим нашу землю», — сказал Порошенко всем, кто слушал.

Славянск пал, и восставшие отступили. Новым центром стал Донецк. Подробнее Бах – бах – бах, побольше Бах – бах – бах. Тридцать мертвых сегодня, двадцать три на следующий. Одиннадцать здесь, шестнадцать там. Гражданские и солдаты, повстанцы и правительство — все стало неизбирательным.

Затем рейс 17 Malaysia Airlines.Сразу двести девяносто восемь. Поле, подсолнухи, тела. Некоторые называли это «адом» и были правы.

Но это не остановило боевых действий. Вместо этого он только ускорился. Всего одна тысяча, а затем две тысячи. Сейчас говорят, три тысячи, может, даже четыре.

Стрелков ушел, царь пришел. Украинцы наступили, повстанцы запаниковали. Путин зарычал, Порошенко съежился. Ленин окончательно пал в Харькове. Было объявлено новое прекращение огня, и новое прекращение огня рухнуло. Бах – бах-БАХ.

Это повествования давно минувших лет о происхождении земли Руси, первых киевских князей и от того, из какого источника произошла земля Русская.

Соответственно начнем…

Примечание автора: Эта работа была бы невозможна без безграничного терпения и поддержки со стороны The Big Roundtable и Medium. Особая благодарность Майку, Майклу и Анне, без которых этот проект просто не существовал бы.Я также глубоко признателен нескольким современным ученым, чьи работы повлияли на концепцию и содержание этого эссе, особенно Игорю Торбакову, Сергею Плохому и Дмитрию Фурману.

Этот рассказ был первоначально опубликован на «Большом круглом столе».

Август 1914 года (Красное колесо, № 1) Александра Солженицына

«Август 1914 года» — роман русского писателя Александра Солженицына о поражении Императорской России в битве при Танненберге в Восточной Пруссии.Роман был завершен в 1970 году, впервые опубликован в 1971 году, а английский перевод был впервые опубликован в 1972 году. Роман представляет собой необычную смесь художественного повествования и историографии и вызвал обширные и часто ожесточенные споры, как в литературе, так и в литературе. а также с исторической точки зрения.

Теперь этот первый абзац дословно взят из Википедии. Если бы я написал это, я бы не использовал слово «историография», так как я не знал, что есть такое слово, и теперь должен поискать его, и именно так я относился ко всей этой книге.Меня почти всегда смущало то или иное, и мне всегда приходилось искать что-то, либо перелистывать книгу, когда мне казалось, что персонаж просто появляется, и я больше не знаю, кто это был, поэтому мне нужно было идти вернуться и найти его или ее. Иногда я их не находил. Большую часть времени я просто сидел в недоумении, почему люди, руководящие русскими армиями, принимают ужасные решения, которые они принимают. Я был сбит с толку тем, что эти генералы, казалось, делали большую часть времени.Глава 22 просто исчезла совсем с примечанием в конце главы 21, в котором говорилось:

«Глава 22 опущена по просьбе автора».

Я полагаю, я мог бы взглянуть на светлую сторону и сказать, что, по крайней мере, я был избавлен от попыток выяснить, кто есть кто для одной главы. В этой книге было много-много людей. Некоторые из них меня интересовали, а потом они исчезали, и их больше никогда не видели. Я думаю, что в начале книги мы знакомимся с семьей по имени Томчак.Я заинтересовался этими людьми, все с длинными, невыразительными именами; отец Захар Ферапонтыч, его жена Евдокия Ильинична; их сын Роман и его жена Ирина (я забыл их длинные имена и больше не ищу их) и их дочь Ксения. Затем все они просто исчезли из истории, и до тех пор, пока хотя бы один из них не вошел в нее снова — а сделал только один — 600 страниц спустя я забыл, кто это был.

Вот такой была для меня эта книга. Самый длинный раздел книги — это военная история с множеством вымышленных персонажей, в которой во всех деталях описываются, которые я могу себе представить, несколько дней катастрофического наступления русских на немцев в самом начале войны.Для меня это было все равно, что читать военную энциклопедию. Сейчас я понятия не имею, как на самом деле должна работать военная наука, но если она будет работать так, как это было в «Август 1914» , я удивлен, что кто-либо когда-либо выигрывает любую войну, если только он просто не сражается, пока все не будут мертвы, и кто бы ни оставил кого-то стоять. является победителем, или им всем надоедает борьба и они просто соглашаются остановиться. Потому что, если бы приказы, подобные русским армиям, отдавались ежедневно, в каждой армии никто не мог бы победить. В начале книги несколько полков XIII корпуса маршируют через лес и ночуют в Омулефоффене, где бы он ни был.На следующее утро им приказывают идти на север, что они и делают некоторое время, прежде чем им приказывают идти на запад, через тот же лес, по которому они шли накануне. Весь день они маршируют, пока не сядет солнце, они наконец останавливаются, чтобы отдохнуть, когда:

«Встревоженные офицеры на лошадях галопом скачут туда-сюда в течение часа, хотя ни солдатам, ни младшим офицерам ничего не сказали. Наконец, командир полка позвали старших офицеров, и снова с сильным скрипом, криком, замешательством и хлестанием лошадей в артиллерийских расчетах вся дивизионная колонна развернулась и двинулась обратно туда, откуда пришла.»

Я перестал читать здесь, чтобы попытаться понять, почему офицеры заставляют людей покинуть город, а затем развернуться и вернуться, но не сумев разгадать загадку, я вернулся к книге и продолжил читать, надеясь, что скоро она Чтобы прояснить, это не так:

«Крестьяне в форме угрюмся и начали бормотать, что их старшие офицеры все были немцами и намеренно доводили войска до изнеможения и отчаяния еще до того, как они начали сражаться … Они не остановились в сумерках, но послушно пошли обратно по своим следам, и звезды погасли, когда они вернулись в деревню Омулефоффен и зажгли свои полевые кухни в тех же местах, что и накануне.«

Солженицын лучше меня расскажет, как прошел этот первый бой:

» Кабанов не получил артиллерийской поддержки. Его фургоны с боеприпасами не смогли добраться до его позиции, и в результате только один из четырех его пулеметов мог работать. Скоро не будет и боеприпасов для винтовок. Итак, в четырнадцатом году двадцатого века единственным оружием против немецкой артиллерии был русский штык. Очевидно, полк был обречен на гибель; но хотя смертный приговор, который он должен был вынести каждому человеку, лежал на его совести, это не повлияло на ясность, с которой он принимал необходимые решения: где провести свои границы, где расположить опорные пункты, чтобы штыковые атаки могли как можно дороже продать свою жизнь и как выиграть как можно больше времени.
Одну такую границу Кабанов выбрал в Деройтене, где возвышенность была благоприятной; один из его флангов был защищен большим озером, другой — цепочкой меньших озер. Там Дорогобужский полк стоял и держал свои позиции в течение яркого солнечного дня и вечера. Там они исчерпали свои боеприпасы; там они трижды контратаковали штыком; там в возрасте пятидесяти трех лет был убит полковник Кабанов, и в каждой роте в живых осталось менее одной двадцатой.»

Тогда вот это:

» Пешая колонна ведется в клетку для людей, огороженную колючей проволокой, импровизированную, чтобы быть не более чем символической, на временных столбах, воткнутых в землю. . Здесь заключенные разбросаны по голой земле, лежат, сидят, обхватив головы, стоят, ходят, измученные, некоторые с руками в пращах, некоторые забинтованы, некоторые не забинтованы, некоторые в синяках, некоторые с открытыми ранами, а другие за почему-то только в нижнем белье; некоторые босиком и никого, конечно, не кормили.Скорбные, покинутые, они смотрят на нас через колючую проволоку.
Новая проблема — как удержать столько людей в открытом поле и не дать им сбежать?
Куда их девать?
Новое решение — концлагерь!
Судьба мужчин на десятилетия вперед.
Вестник двадцатого века ».

Все это снова вызывает у меня головную боль и вызывает у меня чувство« почему нельзя просто оставить всех в покое ». Так что я закончил говорить о « Август 1914 года » .Я должен пойти и найти что-нибудь интересное для чтения, но хотите верьте, хотите нет, «Первый круг» того же автора стоит на полке, и я сомневаюсь, что это интересно читать. Я знаю, что если бы я прочитал «Август 1914 года» еще раз, то во второй раз меня бы меньше смутило, я бы начал знать, кто все эти люди, и, возможно, даже понять, почему они делали то, что они делали, если бы я прочитал этого достаточно, возможно, я пойму все об этом, я просто не уверен, что у меня хватит на это энергии.И последнее, что меня озадачило:

В этот момент немцы находятся по одну сторону «лесов и холмов», а русские — по другую. Обе стороны держат свои позиции, время от времени стреляя друг в друга, или, скорее, в направлении друг друга, роют лисьи норы и тому подобное, весь день проходит, когда садится солнце, вот это:

» Солнце садилось за озером, откуда вскоре взошла нежная новая луна, которую русские, наблюдавшие за ней, видели ее через левое плечо, немцы — через правое.»

Раньше я сидел и размышлял о том, как солнце садится за плечи русских и немцев одновременно, если они смотрят друг на друга, и если они не смотрят друг на друга, почему они держатся за свои плечи? с той же стороны, и почему русские увидят это через одно плечо, а немцы — через другое? Раньше я обдумывал это, но больше не думаю, слишком много других сбивающих с толку вещей возникло между нами, и я сдался. собираюсь найти слово «историография» и затем решить, хватит ли у меня сил взяться за «В круге первом». Может, посмотрю закат. Приятного чтения.

Распутин — HistoryAccess.com

Содержание

О нас

Поиск

Свяжитесь с нами

Несколько наших биографий:

* Клеопатра

* Малкольм Икс

* Марк Твен

* Альберт Швейцер

* Эндрю Карнеги

* Билл Уилсон («Bill W., «основатель А.А.)

Убийство президента Кеннеди

Поп-песни, погруженные в историю

Предложения по чтению по истории и биографии (сотни, по категориям)

Распутин:
Мистический, мощный, ненасытный
Боб Фрост
Биография журнал, 1998

Зазвонили церковные колокола. Набожные русские пали на колени, чтобы славить Господа.Это было 12 августа 1904 года. В царском доме России родился ребенок по имени Алексий — будущий царь. Это событие, по словам участников мероприятия, обеспечило стабильность на долгие годы.

Распутин

Через шесть недель после рождения, Алексис начал кровотечение из пупка, и кровотечение продолжалось три дня. Он был поражен гемофилией — редким заболеванием, не поддающимся эффективному лечению современной медициной. К счастью для мальчика, болезнь вспыхивала только изредка в самой тяжелой форме, но когда это происходило, она приносила мучительную боль, которая в нескольких случаях чуть не убила его.

Только один человек мог утешить агонию — православный священнослужитель и мистик по имени Григорий Ефимович Распутин. Исцеляющие способности Распутина способствовали центральному событию современной истории: краху в 1917 году 300-летней династии Романовых и возвышению через несколько месяцев Советского государства.

Историки пытались установить факты о юности Распутина. Ранее опубликованная информация о его первых годах была получена от его политических врагов или людей из вторых рук; эти данные вошли в различные книги; поэтому его часто называют не более чем фальшивым негодяем — злым, фальшивым, сумасшедшим, «самозваным» монахом.Апофеозом этого взгляда стал анимационный фильм 1997 года «Анастасия».

Это мнение неверно.

Распутин родился в конце 1860-х — начале 70-х годов в сибирском селе Покровское, в 200 милях к востоку от Уральских гор. С раннего возраста он, по-видимому, обладал экстрасенсорными способностями — одна история рассказывает, как в возрасте 12 лет он совершенно неожиданно обнаружил в деревне до сих пор неизвестного конокрада. В подростковом возрасте у него развился мощный сексуальный магнетизм и аппетит, и на всю оставшуюся жизнь он проделал большую роль в русской женственности.Его жена Прасковия, на которой он женился, когда ему было 20, а ей 23 или 24 года, сказала с некоторым сочетанием гордости и смирения: «У него хватит на всех».

Почитаемый отшельник по имени Макарий призвал молодого Распутина направить свою энергию на духовное, искать интимную связь не только с женщинами, но и с Богом. Молодой человек поступил в монастырь (некоторые источники говорят, что он вошел до встречи с Макарием) и через несколько месяцев вышел из него в муках эмоционального потрясения — взволнованного, подавленного, восторженного, желающего, чтобы его жизнь была сформирована рукой Господа.Он предпринял серию паломничеств, которые длились годы и покрыли тысячи миль. Религиозный пыл Григория Распутина был неподдельным. Мужчина не ходит из Сибири в Палестину по прихоти.

Распутин стал ходячей, проповедующей, исцеляющей фигурой, любимой людьми любого сословия — он был святым человеком, старцем . Многие старец избежали соблазна; Распутин уступил этому. Он обладал непреодолимой жизненной силой, которую он никогда не дисциплинировал и не сублимировал, чрезмерно чувственной природой, которую он не хотел нарушать, жаждой вина, вечеринок, звенящих балалаек и податливых женщин всех сословий, которые принимали его услуги как признаки духовности.Он находился под влиянием малоизвестной православной секты хлыстов, приверженных экстатическим ритуалам. Ученый Виктор Ерофеев говорит: «Втайне Распутин всегда оставался хлыстом».

Николай II, 18-й правитель Дома Романовых, вступил на российский престол в 1894 году в возрасте 26 лет. Он был твердо склонен к самодержавию.

Политическая свобода и представительное правительство не нашли решительной точки опоры в России. Эти «западные» идеи, сформулированные Локком, Джефферсоном и Вольтером и проявленные в английской революции 1600-х годов, американской революции 1776 года и Французской революции 1789 года, были сочтены одиозными со стороны российского государства и многих влиятельных людей. Русские философы.Русское самодержавие было основано на вере в то, что закон и порядок (и привилегированные позиции) непрочны, могут исчезнуть в одно мгновение и сохраняются только твердой диктаторской рукой. Российский парламент, Дума, был создан в 1906 году, но функционировал в узких рамках.

При устаревшей политической системе империя безуспешно боролась с индустриализацией. К концу 1800-х — началу 1900-х многие фабричные рабочие чувствовали себя перегруженными и получающими низкую заработную плату. Они были восприимчивы к революционной риторике.Между тем гремела и интеллигенция — юристы, учителя, журналисты, студенты, агитаторы. А в сельской местности крестьянство восстало против аристократического владения землей.

Образованные русские, склонные к радикализму, испытали влияние Маркса и Энгельса, Нового Завета, французского социалиста Шарля Фурье (1772-1837), немецкого философа Людвига Фейербаха (1804-1872) и русского писателя Николая Чернышевского (1828-1889). , среди прочего. Книга последнего «Что делать?», Написанная в тюрьме и выпущенная в серию в 1863 году, считается одним из самых влиятельных (и ярких) романов из когда-либо опубликованных.В нем присутствует революционер по имени Рахметов, который для укрепления своего тела и воли к борьбе с высшими слоями общества спит на гвоздях, ест только сырое мясо и избегает секса. Историк Ана Сильжак пишет: «Молодые образованные россияне … не просто читали этот роман, они одержимо перечитывали его, запоминали, цитировали отрывки из него как катехизис и носили его с собой, как молитвенник». Одним из читателей был Ленин (1870-1924), точный современник Распутина с не меньшим стремлением к духовной поддержке и власти.Ленин якобы прочитал «Что делать?» пять раз за одно экстатическое лето и описал его годы спустя как «вещь, которая снабжает энергией всю жизнь». (Изображение энергии Ленина можно найти в сериале «Рейли: Ас шпионов», обзор которого приведен здесь.)

Николай II не уловил пыл восставших против него сил. Он был изолирован, скучен и робок. Его утешала поддержка Русской православной церкви, государственной бюрократии (включая огромную полицию), а также князей, князей и других придворных, которые шептали ему, что «истинные русские» — крестьянство — любят его.Это действительно было правдой, несмотря на крестьянский гнев на дворянство. В простонародье была поговорка: «Хороший царь, плохие советчики». Это отражает их веру, пишет журналист Клиффорд Дж. Леви, что «российский лидер с правильными намерениями часто предается подчиненными». Николаса, разумеется, часто предавали, но он также был болваном-садовником, который избегал слишком много думать о неприятных событиях, таких как беспорядки на улицах в 1905 году или первый в современной истории теракт в семье террориста-смертника в 1906 году. премьер-министра Петра Столыпина.(Столыпин пережил нападение.) Радикализм уменьшился после 1906 года с созданием парламента и аграрными реформами Столыпина, но революционный импульс снова набрал силу после 1910 года. Столыпин был убит в 1911 году.

Распутин прибыл в Санкт-Петербург в 1903 году и быстро начал привлекать последователей, в том числе великую княгиню, которая в 1905 году познакомила его с царем Николаем и царицей Александрой. Королевская чета стремилась к ощущению связи с «настоящими русскими».«Они на самом деле не знали многих таких людей и не собирались искать их, поэтому приветствовали визит великой души из степей, голоса сельского народа, целителя и мистика. Они нашли его вдохновляющим. и интересно. Им нравилось, что он говорил с ними без заискивания. Они, очевидно, знали о вакханальном аспекте его жизни и игнорировали его.

Их маленький мальчик, Алексис, был их надеждой на будущее. (Их дочери не считались наследниками престола.) Алексис был центром семьи, как пишет его наставник Пьер Жильяр: «Его сестры поклонялись ему. Он был гордостью и радостью его родителей. Когда он выздоровел, дворец преобразился. Все и вся в нем, казалось, залиты солнечным светом. . »

Внешне Алексис выглядела прекрасной — счастливая, энергичная, носящаяся, причиняя вред, что является неотъемлемым правом каждого малыша. Его старшие наблюдали и волновались, понимая, что очень легкий удар может вызвать внутреннее кровотечение.В случае травмы кровь Алексиса просачивалась в места вокруг его суставов, разрушая ткани и вызывая давление на нервы, что приводило к сильной боли, которая, возможно, была сродни жестокому, неумолимому приступу артрита. Судебные врачи и члены семьи решили не давать морфин в таких случаях, опасаясь зависимости; современных обезболивающих еще не существовало; поэтому мальчик страдал целыми днями, бредил от лихорадки, стонал, кричал, погружался в прерывистый сон. Во время одного боя, как сообщает историк Джозеф Т.Фурманн, Алексис спросил: «Когда я умру, мне больше не будет больно, не так ли?» и попросил, чтобы его похоронили «в свете» с голубым небом над головой.

(Гемофилия сегодня поражает более 15 000 человек в США. Расстройство может быть легким или тяжелым. Лечения нет, но в последние годы лечение значительно продвинулось.)

Мать мальчика, Александра, кормила его, когда он был болен, и мучила себя тревогой, когда он был здоров. Испытание оставило ее эмоционально истощенной, физически больной и далекой от повседневного мира.Она нашла хоть какое-то прибежище в молитве, умоляя Бога о чуде, которое спасет ее сына, спасет Россию и позволит Родине спасти мрачный мир.

Во время одного жестокого нападения болезни, вероятно, в 1906 году (год неизвестен; многие подробности болезни мальчика были скрыты в секрете) Александра, отчаявшись попробовать что-нибудь, что могло бы помочь, отправила из дворца карету в приведи Распутина. Войдя в затемненную, освещенную свечами комнату больного, преподобный увидел царицу на коленях, рыдающую и молящуюся.Он уверенно подошел к постели, посмотрел на бледного двухлетнего ребенка и нежно коснулся его лба. Мальчик вздохнул, открыл глаза и улыбнулся. Боль прекратилась.

Это был один из поворотных моментов в истории. Что именно произошло?

Одним из талантов Распутина была способность успокаивать в напряженных ситуациях с его успокаивающими манерами и знаменитыми неотразимыми глазами, которые, как хороший актер, он мог легко трансформировать, чтобы отражать свои эмоции.В этот момент его глаза наверняка были теплыми. Его уверенный вход в комнату, вероятно, побудил царицу прекратить хныканье, которое, вероятно, беспокоило мальчика.

Распутин, вероятно, умел передавать тепловую энергию своими руками — то, что китайцы называют «Тчи». Простым прикосновением Распутин вызвал мгновенное снижение кровотока у ребенка, уменьшение отека и прекращение боли. Ученый Эшли Монтегю предлагает антропологический взгляд на этот метод исцеления:

«Возложение рук» — древняя практика, уходящая корнями в глубокую древность.Поскольку рука является наиболее активным органом тела, выполняющим все виды действий, будь то обычные, магические или религиозные, понятно, что она должна была стать символом силы. Таким образом, во многих культурах он стал рассматриваться как важное средство передачи сил, присущих человеку, который прикасается к другому … В средние века почти все короли Франции и Англии пользовались королевским прикосновением, и практика продолжалась и в наше время.

Целительница по имени Лаура описывает свое искусство Стивену Митчеллу в его книге «Евангелие от Иисуса» (1991):

Когда я лечу с кем-то, я не пытаюсь направить энергию через свои руки.Я позволяю вытекать …. Это очень приятный опыт, очень спокойный. Когда энергия течет, я чувствую, что все во вселенной идеально, как есть, что все так, как должно быть. Глубокий покой и тихое чувство радости. Энергия течет через мое тело и течет через мои руки. Он очень умен, поэтому перемещается туда, где человеку нужно исцеление, на любом уровне.

Распутин несколько раз утешал мальчика в течение следующих нескольких лет.Царица Александра убедилась, что монах был послан Богом. «Возможно, — подумала она, — он сможет подать руку Господа на обсуждение государства и сделать так, чтобы Алексей однажды стал царем». Распутин согласился с такой оценкой своего потенциала; к 1911 году он был советником престола.

Россия ненадолго объединилась в 1914 году. — с началом Великой войны, но дела пошли плохо, когда царская армия была разгромлена немцами.

В этот момент максимальной опасности для своей династии Николай принял судьбоносное решение — он отправится на передовую и примет прямое командование своими войсками.Он уехал из Санкт-Петербурга в августе 1915 года, поручив своей жене контролировать повседневное управление, в том числе раздачу еды населению. Она, в свою очередь, обратилась за советом к Распутину.

К настоящему времени у монаха были враги в прессе, церкви и правительстве, могущественные силы, которые ненавидели его манипуляции с политикой и распутный образ жизни. Многие не любили и царицу Александру: разве у нее не было немецких корней? Разве Германия не враг? Разве она не закрыла глаза на возмутительное поведение Распутина?

Напряжение в столице обострилось в 1916 году, когда ухудшилась военная ситуация и когда Распутин позволил политике превратиться в безумную схватку за власть.Служители добивались продвижения просто потому, что они нравились монаху; их некомпетентность привела к нехватке продовольствия, топлива и боеприпасов. Поражение распространилось среди населения и армии. Николай, изолированный и измученный, и не слишком опытный в политике, не ответил.

Группа заговорщиков из правой аристократии решила, что убийство монаха поможет спасти режим и сохранить их привилегированное положение. Распутин почувствовал опасность. В декабре 1916 года он написал письмо, в котором предсказал свою судьбу: «Я чувствую, что уйду из жизни до 1 января…. Я буду убит ». Вероятно, это было не столько психическое событие, сколько проницательная оценка человека, у которого было много врагов. Он отказался бежать из Санкт-Петербурга; он считал, что жизнь и смерть предопределены Богом.

В ночь на 29 декабря 1916 года его заманили в особняк князя Феликса Юсупова обещанием цыганской музыки и длинноногих танцоров. Неужели он решил умереть в экстазе? Возможно.

В роскошном подвале Юсупова он якобы ел лепешки с цианидом — ядом, которого, по разным источникам было достаточно, чтобы «убить лошадь», «убить быка» или «убить нескольких человек».«На самом деле, при вскрытии в его теле не было обнаружено никаких следов цианида. (Убийство Распутина связано с большой загадкой, с различными версиями, предложенными на протяжении многих лет).

Юсупов застрелил Распутина из пистолета. Заговорщики осмотрели монаха, толкнули его, встряхнули и объявили мертвым. Через несколько минут Юсупов снова встряхнул «мертвого», и на этот раз его веко дернулось. Распутин с трудом поднялся на ноги, пробил дверь и побежал на улицу. Заговорщик по имени Пуришкевич выстрелил в него, а затем снова выстрелил.Причиной смерти стала пуля в лоб. Возможно, к убийству причастны британские агенты.

Труп Распутина был выкопан революционной бандой в 1917 году. До сих пор ходят слухи, что его пенис был отрезан и сохранен для потомков; это кажется возможным, поскольку известно, что солдаты использовали кирпич для измерения знаменитого большого органа. Его останки облили бензином и сжигали шесть часов, а прах захоронили.

В течение нескольких недель после смерти Распутина царский режим пошатнулся; все больше и больше россиян полагали, что Николай и его двор были главными причинами неудач правительства.13 марта 1917 г. военачальники рекомендовали Николаю отречься от престола; два дня спустя он подчинился. Временное правительство поместило его и его семью под домашний арест.

К осени 1917 года дезертирство в русской армии свирепствовало; Вернувшиеся солдаты, вооруженные и алчные, нападали на знать, убивая, насилуя, грабя, пьянствуя, захватывая землю. (Первая мировая война, среди прочего, «снизила допустимый порог насилия» всех видов, отмечает историк Майкл Берли.Возможно, многие или большинство войн имеют такой эффект.)

Ленин и большевики захватили власть в ноябре 1917 года. Судьба Романовых теперь была в руках фанатика-гвоздя.

Сторонники королевской семьи пытались добиться их освобождения , но безуспешно. Ленин приказал перевезти семью и их свиту в город Екатеринбург в Сибири и вскоре решил, что заключенные должны умереть. Если бы они были живы, они послужили бы объединением антибольшевистских сил, белых, которые вели ужасную гражданскую войну с большевиками, красными.

В ночь с 16 на 17 июля 1918 года сотрудники ЧК, советской тайной полиции, приказали Романовым и их свите собраться в небольшом подвальном помещении, готовясь, по словам отделения, к переезду на новое место. Когда собралась сонная группа, вошли девять чекистов. Возможно, царь и царица мгновенно осознали свою судьбу.

Один из членов отряда зачитал короткое судебное заявление. Началась стрельба и штыки. Окровавленные тела упали в кучу.

Из груды донесся хныканье. Алексис, еще живой, потянулся к своему отцу и получил два выстрела в голову. Анастасия, потерявшая сознание, пришла в сознание и закричала. Она тоже погибла. Мертвые: Николай, Александра, Алексис, Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, а также семейный врач и слуги. Семейный пес Джимми также был отправлен.

Убийцам из ЧК было приказано никогда не найти Романовых. Мужчины отвезли тела к заброшенной шахте, разрубили останки на куски, растворили плоть в кислоте и бросили осколки в яму.Позднее эти части были перенесены на другой сайт.

Белые захватили регион неделю спустя, и группа исследователей обнаружила множество улик: обугленные куски, пряжки ремней, корсеты, очки, пули и один отрезанный человеческий палец. В конце концов белые схватили палачей и взяли показания.

Советское правительство годами сидело над этим делом. Только в 1991 году, после краха коммунистического режима, Кремль сделал официальное заявление: останки, найденные в Сибири, принадлежали семье Романовых.