Анализ произведения «Шинель» Гоголя Н.В.
Анализ произведения
«Шинель» Гоголя Н.В.
В 1842 году, готовя к изданию собрание своих сочинений, Н.В.Гоголь объединил в третьем томе повести разных лет, которые были уже опубликованы в течение 1834-1842 годов в различных изданиях. Всего в третий том вошло семь повестей, из которых одна («Рим») не была завершена. Их часто называли петербургскими повестями.
«Портрет», «Невский проспект», «Записки сумасшедшего» впервые были напечатаны в 1835 году в сборнике «Арабески». «Нос» и «Коляска» появились в 1836 году в журнале Пушкина «Современник». «Шинель» была закончена в 1841 г. и впервые опубликована в третьем томе собрания сочинений 1842 года. Повесть «Рим» впервые была опубликована в 1842 году в журнале «Москвитянин». В повестях Гоголь сочувственно рисует образы «маленьких людей» — петербургских чиновников — и резко сатирически изображает дворянство и высшее чиновничество. Социальная направленность этих повестей выражена очень ярко.
Именно поэтому Белинский назвал их «зрело художественными» и «отчетливо конципированными».
Повесть «Шинель» является программной не только для цикла петербургских повестей Гоголя, но и для всей последующей эволюции русской реалистической литературы.
Гоголь развивает здесь с огромной глубиной и силой тему «маленького человека», выдвинутую в «Станционном смотрителе» А.С.Пушкиным.
Трагедия титулярного советника Акакия Акакиевича Башмачкина не только в том, что он стоит на одной из низших ступеней социальной лестницы и что он лишен самых обычных человеческих радостей, но, главным образом, в том, что у него нет ни малейшего проблеска понимания собственного ужасного положения.
Бездушная государственная чиновничья машина превратила его в автомат.
В образе Акакия Акакиевича сама идея человека и его сущности превращается в свою противоположность: именно то, что лишает его нормальной человеческой жизни — бессмысленное, механическое переписывание бумаг, — становится для Акакия Акакиевича поэзией жизни.
Он испытывает наслаждение от этого переписывания.
Бесчисленные удары судьбы сделали Акакия Акакиевича нечувствительным к насмешкам и издевательствам начальников и сослуживцев. И только если эти издевательства переходили всякие границы, Акакий Акакиевич кротко говорил обидчику: «Оставьте меня, зачем Вы меня обижаете?» И рассказчик, голос которого часто сливается с голосом автора, замечает, что в этом вопросе звучали другие слова: «Я брат твой».
Пожалуй, ни в какой другой повести Гоголь не подчеркивает с такой силой идеи гуманизма. При этом сочувствие автора на стороне «маленьких людей», задавленных тяжестью жизни.
В повести резко сатирически изображаются «значительные лица», сановники, вельможи, по вине которых страдает Башмачкин.
Сюжет повести раскрывается в двух событиях — в приобретении и утрате Акакием Акакиевичем шинели. Но покупка им новой шинели — такое грандиозное событие в тусклой, однообразной и бедной его жизни, что шинель приобретает в конце концов значение символа, условие самого существования Башмачкина.
И, лишившись шинели, он умирает.
«И Петербург остался без Акакия Акакиевича, как будто бы в нем его и никогда не было. Исчезло и скрылось существо, никем не защищенное, никому не дорогое, ни для кого не интересное, даже не обратившее на себя внимания и естествонаблюдателя, не пропускающего посадить на булавку обыкновенную муху и рассмотреть ее в микроскоп; существо, переносившее покорно канцелярские насмешки и без всякого чрезвычайного дела сошедшее в могилу, но для которого все же таки, хотя перед самым концом жизни, мелькнул светлый гость в виде шинели, оживившей на миг бедную жизнь…»
При жизни Акакий Акакиевич не мог и помыслить о каком-либо сопротивлении и неповиновении. И лишь после смерти он появляется на улицах Петербурга в виде мстителя за свою погубленную жизнь. Акакий Акакиевич сводит свои счеты со «значительным лицом», отбирая у него шинель.
Эта фантастическая концовка повести не только не уводит от основной идеи, но является ее логическим завершением.
Конечно, Гоголь далек от призыва к активному протесту против существующих порядков. Но свое резко отрицательное отношение он выразил вполне определенно.
«Шинель» произвела огромное впечатление как на читателей, так и на литературные круги.
Белинский писал: «…«Шинель» — одно из глубочайших созданий Гоголя».
Повесть оставила глубокий след в русской литературе.
Тему «Шинели» непосредственно продолжает и развивает роман Ф.М.Достоевского «Бедные люди».
Николай Гоголь — Шинель читать онлайн
12 3 4 5 6 7 …10
Николай Васильевич Гоголь
Шинель
В департаменте… но лучше не называть, в каком департаменте. Ничего нет сердитее всякого рода департаментов, полков, канцелярий и, словом, всякого рода должностных сословий. Теперь уже всякий частный человек считает в лице своем оскорбленным все общество. Говорят, весьма недавно поступила просьба от одного капитан-исправника, не помню какого-то города, в которой он излагает ясно, что гибнут государственные постановления и что священное имя его произносится решительно всуе.
А в доказательство приложил к просьбе преогромнейший том какого-то романтического сочинения, где чрез каждые десять страниц является капитан-исправник, местами даже совершенно в пьяном виде. Итак, во избежание всяких неприятностей, лучше департамент, о котором идет дело, мы назовем одним департаментом. Итак, в одном департаменте служил один чиновник; чиновник нельзя сказать чтобы очень замечательный, низенького роста, несколько рябоват, несколько рыжеват, несколько даже на вид подслеповат, с небольшой лысиной на лбу, с морщинами по обеим сторонам щек и цветом лица что называется геморроидальным… Что ж делать! виноват петербургский климат. Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин), то он был то, что называют вечный титулярный советник, над которым, как известно, натрунились и наострились вдоволь разные писатели, имеющие похвальное обыкновенье налегать на тех, которые не могут кусаться. Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого не известно.
И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки. Имя его было Акакий Акакиевич. Может быть, читателю оно покажется несколько странным и выисканным, но можно уверить, что его никак не искали, а что сами собою случились такие обстоятельства, что никак нельзя было дать другого имени, и это произошло именно вот как. Родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта. Покойница матушка, чиновница и очень хорошая женщина, расположилась, как следует, окрестить ребенка. Матушка еще лежала на кровати против дверей, а по правую руку стоял кум, превосходнейший человек, Иван Иванович Ерошкин, служивший столоначальником в сенате, и кума, жена квартального офицера, женщина редких добродетелей, Арина Семеновна Белобрюшкова. Родильнице предоставили на выбор любое из трех, какое она хочет выбрать: Моккия, Соссия, или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата. «Нет», подумала покойница: «имена-то все такие».
Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифилий, Дула и Варахасий. «Вот это наказание», проговорила старуха: «какие все имена; я, право, никогда и не слыхивала таких. Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифилий и Варахасий». Еще переворотили страницу – вышли: Павсикахий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу», сказала старуха: «что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич. Ребенка окрестили, причем он заплакал и сделал такую гримасу, как будто бы предчувствовал, что будет титулярный советник. Итак, вот каким образом произошло все это. Мы привели потому это, чтобы читатель мог сам видеть, что это случилось совершенно по необходимости и другого имени дать было никак невозможно. Когда и в какое время он поступил в департамент и кто определил его, этого никто не мог припомнить. Сколько не переменялось директоров и всяких начальников, его видели все на одном и том же месте, в том же положении, в той же самой должности, тем же чиновником для письма, так что потом уверились, что он, видно, так и родился на свет уже совершенно готовым, в вицмундире и с лысиной на голове.
В департаменте не оказывалось к нему никакого уважения. Сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха. Начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически. Какой-нибудь помощник столоначальника прямо совал ему под нос бумаги, не сказав даже «перепишите», или «вот интересное, хорошенькое дельце», или что-нибудь приятное, как употребляется в благовоспитанных службах. И он брал, посмотрев только на бумагу, не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право. Он брал и тут же пристраивался писать ее. Молодые чиновники подсмеивались и острились над ним, во сколько хватало канцелярского остроумия, рассказывали тут же пред ним разные составленные про него истории; про его хозяйку, семидесятилетнюю старуху, говорили, что она бьет его, спрашивали, когда будет их свадьба, сыпали на голову ему бумажки, называя это снегом. Но ни одного слова не отвечал на это Акакий Акакиевич, как будто бы никого и не было перед ним; это не имело даже влияния на занятия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошибки в письме.
Только если уж слишком была невыносима шутка, когда толкали его под руку, мешая заниматься своим делом, он произносил: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» И что-то странное заключалось в словах и в голосе, с каким они были произнесены. В нем слышалось что-то такое преклоняющее на жалость, что один молодой человек, недавно определившийся, который, по примеру других, позволил было себе посмеяться над ним, вдруг остановился, как будто пронзенный, и с тех пор как будто все переменилось перед ним и показалось в другом виде. Какая-то неестественная сила оттолкнула его от товарищей, с которыми он познакомился, приняв их за приличных, светских людей. И долго потом, среди самых веселых минут, представлялся ему низенький чиновник с лысинкою на лбу, с своими проникающими словами: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?» – и в этих проникающих словах эвенели другие слова: «Я брат твой». И закрывал себя рукою бедный молодой человек, и много раз содрогался он потом на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утонченной, образованной светскости, и, боже! даже в том человеке, которого свет признает благородным и честным…
Вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности.
Мало сказать: он служил ревностно, – нет, он служил с любовью. Там, в этом переписыванье, ему виделся какой-то свой разнообразный и приятный мир. Наслаждение выражалось на лице его; некоторые буквы у него были фавориты, до которых если он добирался, то был сам не свой: и подсмеивался, и подмигивал, и помогал губами, так что в лице его, казалось, можно было прочесть всякую букву, которую выводило перо его. Если бы соразмерно его рвению давали ему награды, он, к изумлению своему, может быть, даже попал бы в статские советники; но выслужил он, как выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморрой в поясницу. Впрочем, нельзя сказать, чтобы не было к нему никакого внимания. Один директор, будучи добрый человек и желая вознаградить его за долгую службу, приказал дать ему что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписыванье; именно из готового уже дела велено было ему сделать какое-то отношение в другое присутственное место; дело состояло только в том, чтобы переменить заглавный титул да переменить кое-где глаголы из первого лица в третье.
Это задало ему такую работу, что он вспотел совершенно, тер лоб и наконец сказал: «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». С тех пор оставили его навсегда переписывать. Вне этого переписыванья, казалось, для него ничего не существовало. Он не думал вовсе о своем платье: вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета. Воротничок на нем был узенький, низенький, так что шея его, несмотря на то что не была длинна, выходя из воротника, казалась необыкновенно длинною, как у тех гипсовых котенков, болтающих головами, которых носят на головах целыми десятками русские иностранцы. И всегда что-нибудь да прилипало к его вицмундиру: или сенца кусочек, или какая-нибудь ниточка; к тому же он имел особенное искусство, ходя по улице, поспевать под окно именно в то самое время, когда из него выбрасывали всякую дрянь, и оттого вечно уносил на своей шляпе арбузные и дынные корки и тому подобный вздор. Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице, на что, как известно, всегда посмотрит его же брат, молодой чиновник, простирающий до того проницательность своего бойкого взгляда, что заметит даже, у кого на другой стороне тротуара отпоролась внизу панталон стремешка, – что вызывает всегда лукавую усмешку на лице его.
Читать дальше
12 3 4 5 6 7 …10
«Шинель» и «Нос» Николая Гоголя
Всем привет! Надеюсь, у вас все в порядке. И вот я снова с рецензией на книгу. Как я и обещал в предыдущем, я расскажу о «Шинели» и «Носе» Николая Гоголя.
Это была моя первая книга Гоголя, и она мне очень понравилась. Оба рассказа короткие, но, на мой взгляд, оба содержательны и очень глубоки.
Позвольте мне начать с «Пальто», которое мне больше всего нравится. Я предполагаю, что главным героем рассказа, судя по названию, является шинель, которую Акакий Акакиевич Башмачкин, небогатый казенный переписчик, вынужден купить, чтобы согреться холодной петербургской зимой. По сути, дело в том, что Башмачикин, преданный рабочий, над которым его коллеги шутят из-за слишком поношенного пальто, относит свое пальто к портному, чтобы его починили, но портной говорит, что ему нужно купить новое. Поскольку Башмачикин живет очень простой жизнью и не имеет много денег, он действительно не знает, что делать, но, в конце концов, он находит способ получить деньги, которые ему нужны для его нового пальто.
Сейчас я не буду раскрывать концовку, потому что вы должны ее прочитать, серьезно, но почему-то эта история затронула мое сердце. Наверное, потому, что мне была понятна ситуация с Башмачикиным, что мне очень понравилось в этой повести, потому что, как я понимаю, Гоголь многое черпал из своего личного опыта, чтобы написать ее.
Это универсальная история, и она мне немного напомнила «Белые ночи» Достоевского. Я думаю, это потому, что обе эти истории о чувстве изоляции от остального общества, и я думаю, что каждый, кто когда-либо чувствовал себя отчужденным или одиноким, действительно полюбит их. В самом деле, есть известная поговорка, приписываемая Достоевскому: «Мы все вышли из гоголевской шинели».
Это моя любимая цитата из «Шинели»:
«И еще долго потом, даже в самые веселые минуты, он видел эту сутулую фигуру с лысиной спереди, жалобно бормочущую: «Оставь меня в покое, почему ты должен мучить меня?» И в этих пронзительных словах он слышал звук других: «Я твой брат».
Бедный юноша закрывал лицо руками и много раз потом в жизни содрогался при мысли о том, какими грубыми могут быть люди и как самые утонченные манеры и воспитание часто скрывают самую дикую грубость даже, Боже мой, в ком-то повсеместно признан за честность и прямоту…» — Николай Гоголь.
Другой рассказ называется «Нос», и, честно говоря, это один из самых странных рассказов, которые я когда-либо читал. Это довольно забавно, но я думаю, что это очень черный юмор. Это абсурдная история о человеке, который фактически потерял свой нос и должен пройти через множество испытаний, чтобы вернуть его на место, так как нос решил бродить по городу.
Было очень интересно читать, рекомендую. Вот моя любимая цитата:
«Но в этом мире нет ничего постоянного. Радость во второй момент своего прихода уже менее остра, чем в первый, еще слабее в третий и кончается тем, что сливается с нашим нормальным душевным состоянием, подобно тому, как круги, образующиеся при падении камешка на поверхности воды.
, постепенно отмирать». – Николай Гоголь.
Теперь я просто хочу сказать о русской литературе вообще: чем больше я о ней читаю, тем больше она мне нравится. Она такая мрачная и запутанная, но в то же время невероятно глубокая, она действительно потрясающая, я понятия не имею, почему я думала, что ее слишком сложно читать, я полностью очарована ею и рекомендую ее всем.
Как всегда, если вы хотите рассказать мне что-то о своих мыслях, дайте мне знать в комментариях.
Нравится:
Нравится Загрузка…
Пристрастие к фантастике
08.03.2022
Комментарии
Гоголевский В «Шинели » неназванный рассказчик рассказывает историю простого русского государственного служащего по имени Акакий Акакиевич. День за днем Акакий трудится вдали, копируя документы в своем правительственном учреждении в Санкт-Петербурге. Это утомительная работа, но Акакий получает удовольствие и не хочет заниматься чем-то еще.
Действительно, когда начальник пытается вознаградить его за самоотверженную службу, давая более интересные и сложные задания, Акакий нервничает и просит вернуться к копированию. Он был бы вполне доволен своей участью, за исключением пары вещей, одна из которых заключалась в обращении с ним со стороны других государственных служащих; его никто не уважает. Его начальство почти не замечает его, разве что вручает ему документы, которые им нужно скопировать. Другие клерки рассматривают его как забавную фигуру из-за его потрепанной одежды, застенчивых манер и отсутствия интереса к чему-либо, кроме безупречного копирования бумаг, которые он дал. Они дразнят и издеваются над Акакием, хотя он обычно игнорирует их насмешки, пока они не начинают пытаться заставить его делать ошибки в работе, бросая ему на голову бумажки, говоря, что идет снег, или толкая его за руку. В этот момент он стал умолять,
Другое, что беспокоит Акакия, это состояние его пальто. По мере приближения зимы ему очень холодно и больно, и он понимает, что это потому, что его плащ стал настолько старым и изношенным, что больше не защищает его от непогоды. Он идет к портному Петровичу, которому он обычно чинит одежду. Осмотрев плащ, Петрович прямо говорит ему, что его уже не на что ремонтировать и нужно сшить новое пальто. Акакий встревожен, потому что на свою мизерную зарплату он не может позволить себе новое пальто. И все же, он должен иметь пальто. Делая некоторые расчеты, он думает, что сможет накопить необходимые деньги, если будет придерживаться очень строгого бюджета, воздержится от ужина и не зажжет свечи. Проводя каждую ночь в холоде, голоде и темноте, Акакий утешает себя мыслями о красивой шинели, которую сошьет ему Петрович. И, продвигаясь к своей цели, Акакий становится более твердым, решительным человеком, движимый мыслями о чудесном новом пальто, которое он в уме считает чуть ли не живым существом.
Когда закончу, новое пальто красивое: теплое, хорошо скроенное, с меховым воротником (кошачьим, потому что любой другой мех был слишком дорог). Акакий в восторге и впервые в жизни сознает свою одежду; он никогда прежде не задумывался о своей внешности. Но идти на работу в своем новом пальто для него неожиданное удовольствие, а его приход в офис вызывает некоторую сенсацию, так как все потрясены, увидев неряшливого старика Акакия в стильном пальто. В то время как другие чиновники восклицают по этому поводу и в шутку заявляют, что он должен устроить вечеринку в честь своей новой шинели, Акакий растерян и смущен всем вниманием, не зная, что сказать.