Пушкин кавказский пленник герои: «Кавказский пленник» краткое содержание поэмы Пушкина

Содержание

Краткое содержание «Кавказский пленник» за 5 секунд и подробно за 3 минуты

Главная » Все произведения » Произведения А. С. Пушкина

На чтение 4 мин Просмотров 2к. Опубликовано 21.11.2020

⭐⭐⭐⭐⭐ «Кавказский пленник» за 5 секунд и подробно за 3 минуты.

Содержание

Очень краткий пересказ поэмы «Кавказский пленник»

История взаимоотношений русского офицера, взятого в плен кавказцем, и молодой черкешенки, способствовавшей освобождению героя.

Главные герои и их характеристика:

Кавказский пленник – русский офицер средних лет, познавший в полной мере блеск светской жизни;
Черкешенка – юная девушка, впервые испытавшая чувство любви, жертвующая своей жизнью ради свободы любимого человека.

Второстепенные герои и их характеристика:

Черкес, привезший пленника в аул – молодой боец с ястребиным взглядом, жестокий и неподкупный,
Жители аула – женщины, дети, молодые черкесы, работающие с утра до ночи на полях;
Старцы – седовласые пожилые мужчины, одетые в бурки, сидящие на порогах своих жилищ, ведущие неспешные разговоры о былых битвах,
Черкешенки, исполняющие песню – девушки в национальных нарядах, стыдливые, скромные, не испорченные цивилизацией.

Краткое содержание поэмы «Кавказский пленник» подробно по частям

ПОСВЯЩЕНИЕ

Поэма посвящена Николаю Николаевичу Раевскому, русскому генералу, участнику Отечественной войны 1812 г., другу А.С. Пушкина.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

В кавказский аул поздно вечером черкес привозит на аркане молодого русского пленника. Посмотреть на поверженного врага сбегаются все жители.

Похожий на труп офицер долго лежит без сознания на земле. Придя в себя к полудню, с ужасом понимает, что он в плену. С тоской думает воин о родине, свободе. На закате жители аула возвращаются с полей в свои сакли.

Внезапно пленник слышит тихие шаги. Это юная черкешенка пришла его проведать. Жалея раненого, она поит его кумысом. Девушка так мила, что пленный возвращается к жизни.

С тех пор каждую ночь красавица приносила ему, вино, мёд, кумыс, пшено, чтобы поддержать понравившегося ей русского. Она говорила с ним, пела ему грузинские песни.

Девушка полюбила пленника всей душой. Он боялся ответить ей взаимностью. Меж тем европеец понемногу привыкал к жизни в горах, обычаи и устои черкесов стали ему даже любопытны.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Отношения между русским пленником и младой черкешенкой стали очень близкими. Однажды девушка сказала любимому, что её хотят насильно выдать замуж в чужой аул.

Герой просил девушку забыть его, он не мог ответить на её пылкость, так как, по его словам, «умер для счастья», «окаменел для нежных чувств». Он сказал, что любит другую. Черкешенка тяжело восприняла его объяснения. Они расстались.

Однажды пленник услышал военные кличи и увидел черкесов, отправившихся за данью. В ауле остались только женщины, старцы и дети.

ЧЕРКЕССКАЯ ПЕСНЯ

Песню о казаках и чеченцах поют черкешенки. Пленник решил бежать, но ему мешают кандалы. Неожиданно приходит помощь: младая черкешенка появляется перед ним с пилой и кинжалом.

Она распилила его цепи, тем самым предоставив ему возможность бежать на родину. В порыве благодарности русский зовёт деву с собой. Однако она не соглашается, объясняя, что хочет его счастья с той, другой женщиной, которую он любит.

Пленник переплывает реку, оборачивается и понимает, что черкешенка утопилась. К утру кавказский пленник уже был в русском стане.

ЭПИЛОГ

Автор пишет о Музе, мысленно возвращающей его вновь и вновь на Кавказ. Далее говорится о покорении Кавказа генералом Ермоловым.

Кратко об истории создания произведения

Поэма «Кавказский пленник» была задумана автором во время ссылки на Кавказ. Работа над текстом велась в 1820-1821 гг. Первоначальное название – «Кавказ». Издано произведение было в 1822 г. Входит в цикл «Южные поэмы».

5 Класс 5-6 Классы 9 Класс 9-11 Классы Школьные произведения

( 1 оценка, среднее 5 из 5 )

Поделиться с друзьями

Краткое содержание произведения Кавказский пленник Пушкин

Краткое изложение

Читается примерно за 4 минуты

Сочинения

6 сочинений

Главные герои

И их характеристика

Скачать. fb2

Александр Сергеевич Пушкин

Краткое содержание вариант 1 вариант 2

В ауле, где вечером на порогах сидят черкесы и говорят о своих битвах, появляется всадник, тащащий на аркане русского пленника, который кажется умершим от ран. Но в полдень пленник приходит в себя, вспоминает, что с ним, где он, и обнаруживает кандалы на своих ногах. Он раб!

Мечтою летит он в Россию, где провёл молодость и которую покинул ради свободы. Её мечтал он обрести на Кавказе, а обрёл рабство. Теперь он желает только смерти.

Ночью, когда аул угомонился, к пленнику приходит молодая черкешенка и приносит ему прохладный кумыс для утоления жажды. Долго сидит дева с пленником, плача и не имея возможности рассказать о своих чувствах.

Много дней подряд окованный пленник пасёт стадо в горах, и каждую ночь приходит к нему черкешенка, приносит кумыс, вино, мёд и пшено, делит с ним трапезу и поёт песни гор, учит пленника своему родному языку. Она полюбила пленника первой любовью, но он не в силах ответить ей взаимностью, боясь растревожить сон забытой любви.

Постепенно привыкал пленник к унылой жизни, тая в душе тоску. Его взоры тешили величественные горы Кавказа и Эльбрус в ледяном венце. Часто находил он особую радость в бурях, которые бушевали на горных склонах, не досягая высот, где он находился.

Его внимание привлекают обычаи и нравы горцев, ему нравятся простота их жизни, гостеприимство, воинственность. Он часами мог любоваться, как черкесы джигитуют, приучая себя к войне; ему нравился их наряд, и оружие, которое украшает черкеса, и кони, являющиеся главным богатством черкесских воинов. Он восхищается воинской доблестью черкесов и их грозными набегами на казачьи станицы. В домах же своих, у очагов, черкесы гостеприимны и привечают усталых путников, застигнутых в горах ночной порой или ненастьем.

Наблюдает пленник и за воинственными играми чеченских юношей, восхищается их удалью и силой, его не смущают даже их кровавые забавы, когда они в пылу игры рубят головы рабам. Сам изведавший военные утехи, смотревший в глаза смерти, он скрывает от черкесов движения своего сердца и поражает их беспечной смелостью и невозмутимостью. Черкесы даже гордятся им как своей добычей.

Влюблённая черкешенка, узнавшая восторги сердца, уговаривает пленника забыть родину и свободу. Она готова презреть волю отца и брата, которые хотят продать её нелюбимому в другой аул, уговорить их или покончить с собой. Она любит только пленника. Но её слова и ласки не пробуждают души пленника. Он предаётся воспоминаниям и однажды, плача, открывает ей душу, он молит черкешенку забыть его, ставшего жертвой страстей, которые лишили его упоений и желаний. Он сокрушается, что узнал её так поздно, когда уже нет надежды и мечты и он не в состоянии ответить ей на её любовь, душа его холодна и бесчувственна, и в ней живёт другой образ, вечно милый, но недостижимый.

В ответ на признания пленника черкешенка укоряет его и говорит, что он мог хотя бы из жалости обмануть её неопытность. Она просит его быть снисходительным к её душевным мукам. Пленник отвечает ей, что их судьбы схожи, что он тоже не знал взаимности в любви и страдал в одиночестве. На рассвете, печальные и безмолвные, они расстаются, и с этих пор пленник проводит время один в мечтах о свободе.

Однажды он слышит шум и видит, что черкесы отправляются в набег. В ауле остаются только женщины, дети и старцы. Пленник мечтает о побеге, но тяжкая цепь и глубокая река — неодолимые препятствия. И вот когда стемнело, к пленнику пришла она, держа в руках пилу и кинжал. Она сама распиливает цепь. Возбуждённый юноша предлагает ей бежать с ним вместе, но черкешенка отказывается, зная, что он любит другую. Она прощается с ним, и пленник бросается в реку и плывёт на противоположный берег. Внезапно он слышит позади шум волн и отдалённый стон. Выбравшись на берег, он оборачивается и не находит взглядом на оставленном берегу черкешенки.

Пленник понимает, что означали этот плеск и стон. Он глядит прощальным взором на покинутый аул, на поле, где он пас стадо, и отправляется туда, где сверкают русские штыки и окликаются передовые казаки.

Уже стемнело. В глухом ауле тихо, только на пороге расселись черкесы, говорящие о своих битвах. Появляется всадник, который тащит на аркане русского пленника по виду умершего от ран. Пленник приходит в себя ближе к полудню. Он долго вспоминает, что с ним и где он, и обнаруживает кандалы на своих ногах. Он попал в рабство к черкесам. Мысленно он переносится в Россию, где прошла его молодость, которую он бросил ради свободы. Свободу мечтал получить на Кавказе, но взамен наградили рабством. Теперь он хочет просто умереть.

Ближе к ночи аул немного угомонился. К пленнику подходит молодая черкешенка, которая принесла ему в пиале прохладный кумыс, чтобы утолить жажду. Красавица долго сидит около него, не смея рассказать о своих чувствах. Много дней пленник пасёт огромное стадо овец в горах. А молодая черкешенка приходит к нему ночью и приносит с собой: вино, мёд, пшено, разделяя с ним трапезу и попутно обучая его своему языку. Она влюбилась в него сразу, но он не может ей ответить за это.

Привыкнув к унылой жизни, в душе у него таится ещё тоска. Его глаз радовался величию гор Кавказа и Эльбруса в ледяной шапке. По-особому и с восторгом радовался буре, которая бушевала на горных склонах, так и не достигнув высот.

Одновременно его привлекали обычаи и нравы горцев, простота их жизни и оружие. Кони являются богатством воинов. В домах своих приветливо встречают усталых путников, застигнутых высоко в горах.

Влюблённая черкешенка уговаривает пленника забыть свободу. Её хотят продать в другой аул, а она любит его. Он жалеет о том, что так поздно узнал её и не в силах ответить на её любовь. Она просит его быть жалостливым к её душевным мукам. Только лишь на рассвете они расстались.

Вот он слышит шум, черкесы уходят. Он думает о побеге, но цепь и глубокая река встают на пути. Стемнело. Пришла черкешенка и принесла пилу и кинжал. Он предлагает ей бежать вдвоём, но она отказывается. Пленник бросается в реку и переправляется на другой берег. Он смотрит прощальным взглядом на покинутый аул и отправляется туда, где сверкают русские штыки и скачут передовые казаки.

Сочинения

Образ кавказского пленника в русской литературе.Воспевание свободы в стихотворениях А. С. Пушкина «Узник» и «Кавказ»Вольнолюбивый характер стихотворений Пушкина «Узник» и «Кавказ»Черкешенка — характеристика литературного герояРазмышления над трагедией А. С. Пушкина «Каменный гость»Романтические поэмы «Кавказский пленник» и «Цыганы»

Главные герои

ПленникСкачать.fb2

Славянский журнал Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе

Том пятнадцать, 2022–2023

Журнал славянских и восточно- и центральноевропейских исследований Калифорнийского университета для студентов

Главный редактор
Роман Коропецкий (Славянские, восточноевропейские и евразийские языки и культуры, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)
Ответственный редактор
Лидия Робертс (Славянские, восточноевропейские и евразийские языки и культуры, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)
Помощники редактора
Манон Снайдер (политология и наука об окружающей среде, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)

Грейс Вертанессиан (французский язык, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)
Специальный помощник редактора
Эдна Сальчин (Международные исследования в области развития, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)

Интернет-редактор
Susan Bauckus (Центр мировых языков, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)

Консультант бакалавриата
Елена Фурман (славянская, восточноевропейская и евразийская
Languages & Cultures, UCLA)

Редакционная коллегия
Кевин М. Гаттер (политология, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)
Купер Линн (славянский, восточноевропейский и евразийский
Языки и культуры, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)

Елена Макарова (славянская, восточноевропейская и евразийская
Языки и культуры, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)
Дэвид Миллер (славянский, восточноевропейский и евразийский
Языки и культуры, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе)
Полина Варфоломеева (славянская, восточноевропейская и евразийская
Languages & Cultures, UCLA)

Введение

Лидия Робертс Главный редактор

View Introduction

Зарубежные основы русской государственности: развитие экспансионистской нации в «Герое нашего времени» Лермонтова

Джемма Тейлор, Калифорнийский университет, Лос-Анджелес

Посмотреть аннотацию
В статье исследуется изображение Кавказа в романе Михаила Лермонтова «Герой нашего времени». Используя «Ориентализм» Эдварда Саида и «Местоположение культуры» Хоми К. Бхабха в качестве основы для представления «Героя нашего времени» как постколониального текста, в этой статье анализируется, как роман использует природу для проецирования поддерживающего взгляда на русский империализм. Следуя традиции, заложенной в поэме Пушкина «Кавказский пленник», Лермонтов продвигает изображение Кавказа как отдельного от России субъекта. Лермонтов представляет востоковедный взгляд на Кавказ, описывая край, природа которого меняет своих жителей, лишая их «русскости». Анализируя намерения Лермонтова (часто смешанные и противоречивые) и учитывая политический, культурный и социальный климат России во время создания романа, эта статья исследует, какой вклад «Герой нашего времени» вносит в русский экспансионистский нарратив.

Посмотреть документ

Имперские взгляды и этническая иная: русский «миф о заключенных» в фильмах Сергея Бодрова «Горный пленник» (1996) и Александра Рогожкина «Блокпост» (1999)

Элоди Филлипс Университет Сент-Эндрюс

Посмотреть аннотацию
«Арестантский миф» основан на поэме Александра Пушкина «Кавказский пленник», написанной и широко адаптированной в XIX веке.
Повесть, изображающая русского солдата, взятого в плен кавказским пленником, долгое время использовалась как художественная основа для экзотических интерпретаций Кавказа, а также как повествование о собственных антиправительственных настроениях русских писателей. После знакомства с мифом о заключенном в этом эссе рассматривается, как он был адаптирован российскими кинематографистами после Первой чеченской войны (1994–1996). Анализируя миф как «культурную память», в статье рассматривается его кинопреломление в период между первой и второй чеченскими войнами и анализируются два фильма, реанимировавшие миф о заключенных того же периода: «Горный пленник» Сергея Бодрова (1996) и «Горный пленник» Александра Рогожкина. КПП (1999). Природа противодействия России первой чеченской кампании 1990-х годов привела к созданию фильмов, которые были интересно антиправительственными, но не содержали глубокой критики имперского менталитета. Во время второй кампании в российском отношении произошел заметный сдвиг от двусмысленности, поскольку общественность выражала либо безразличие к интервенциям Путина в Чечню, либо активно поддерживала их. Повторяя миф в его антигосударственной функции без других существенных отражений и трансформаций, авторы фильма не смогли бросить вызов государственным механизмам власти, тем более что оценки государственной и этнической русской идентичности в мифе о Узнике основаны на стереотипных изображениях кавказцев как Другие.

Посмотреть документ

Советская Россия в поисках своей души: Андрей Платонов, коренизация и наследие империи

Джарретт Хилл Университет Флориды

Посмотреть аннотацию
В статье рассматривается повесть Андрея Платонова 1935 года « Душа » [Джан] как комментарий к коренизации , политике Советского Союза в области регионального развития. Повесть была написана в то время, когда Сталин утверждал, что эта политика больше не нужна и что в СССР достигнута «современность». В «Душе» Платонов опровергает это утверждение, утверждая, что нерусские регионы еще не достигли социализма и поэтому коренизация была еще нужна. Этот анализ подтверждается двумя обширными ситуационными исследованиями: во-первых, исследование бинарной системы «современность-средневековье», которая структурировала постколониальные отношения между этническими русскими (составлявшими большинство централизованного советского руководства) и нерусским населением социалистических республик подверглись коренизации в 1920-е гг. В повести Платонов преодолевает этот водораздел с помощью «гибридной» туркменско-русской идентичности ее главного героя. Во-вторых, в этой статье показано, когда и как Платонов ближе всего подходит к партийной линии в «Душе», в частности, отражая неопределенность советской религиозной политики в большинстве мусульманских регионов, представляя женщин Центральной Азии как агентов перемен и в значительной степени осуждая «традиционные» исламские региональные обычаи. . Как показывают эти примеры, Душа показывает, как коренизация на самом деле отражала российские ценности, а не региональные ценности, которые, как она утверждала, представляла. Этот комментарий дает представление об изменении самовосприятия Советской России в 1930-х годах и продолжающемся дискурсе о том, действительно ли Советская Россия была антиимпериалистическим государством.

Посмотреть документ

Комплексные российские инвестиции в Латинской Америке: противодействие интересам безопасности США

Натали Наваррете Университет Джорджии

Посмотреть реферат
Плохие воспоминания об участии США в Латинской Америке во время холодной войны продолжают обострять региональные отношения, поскольку Китай и Россия угрожают американской гегемонии в регионе. В прошлом США полагались на своих латиноамериканских союзников или, по крайней мере, на уверенность в том, что регион в целом не будет угрожать американской политике. Сегодня Венесуэла, Куба, Никарагуа, Боливия и Бразилия внешне выражают презрение к действиям Америки на региональном и международном уровнях, в то время как Мексика и Колумбия меняют свои политические цели и приверженность в целом. Используя описательную статистику и линейный регрессионный анализ, в этой статье исследуются различные инвестиционные стратегии, которые Россия использует для поддержки своих интересов и подрыва интересов безопасности США в регионе. В статье рассматривается корреляция между типом и количеством инвестиций, которые некоторые страны получают из России, и вероятностью того, что эти страны будут голосовать против интересов США в крупных международных организациях. Анализируя не только экономические инициативы, но и совокупность культурных инвестиций, исторических связей и медийной активности, которую Россия использует в Латинской Америке с 2014 года, мы можем лучше понять, как Россия может сохранять свой региональный авторитет и влиять на политику международного сообщества. организаций, таких как Совет Безопасности ООН.

Посмотреть документ

Постсоветские выборы в Армении: политическая история манипуляций, смены режима и демократизации

Иосиф Матвеенко Калифорнийский университет, Лос-Анджелес

Просмотреть аннотацию
В этом документе рассматриваются выборы в Республике Армения в 2007–2018 гг. с использованием статистических методов и набора данных, созданного на основе отчетов Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) для анализа изменений в честности выборов после «Армянского бархата». Революция 2018 года. Утверждается, что схема манипулирования выборами иллюстрирует роль политических акторов в вышеупомянутом манипулировании. После объяснения методологии автора и краткой истории постсоветской армянской политики в статье рассматривается более десяти лет парламентских и президентских выборов, проведенных в 2007–2018 гг., а также конституционный референдум 2015 г., вызвавший серьезные изменения в голосовании в Армении. практики. Согласно избирательным данным, результаты выборов, проведенных в 2007, 2008, 2012, 2013, 2015 и 2017 годах, имели признаки манипуляций. Однако выборы, состоявшиеся в 2018 году после Бархатной революции, стали первыми свободными выборами в постсоветской Армении. Этот статистический анализ независимо подтверждает утверждения наблюдателей за выборами, чьи восторженные отчеты о честности выборов в 2018 году рассматриваются критически. Изучая данные о результатах выборов, в этой статье исследуется, как фальсификации выборов совершались и сохранялись в течение десятилетий, предшествовавших Бархатной революции, а также последствия вновь обретенной демократии в Армении.

Посмотреть документ

Конфликт между законом и традицией: дело сербов Ирига во время чумы 1795–1796 гг.

Данило Боснич, Вук Мандич и Джордже Милич Университет Баня-Луки, философский факультет

Посмотреть документ

Обзор книги. Марк Б. Смит. Достояние коммунистов: Жилищная проблема города от Сталина до Хрущева.

Отзыв от Михаила Плевина Оберлин Колледж

Просмотр бумаги

Сочи, Кавказ и русский романтизм

Зимние Олимпийские игры в Сочи завершились, и они научили нас, что есть «новая Россия» — способная на самоуничижительный юмор, «эффективная и дружелюбная, патриотичная и открытая миру». ‘. Так считает президент Международного олимпийского комитета Томас Бах. Олимпийские игры всегда имеют политическое измерение, как показывает это заявление; они представляют собой не только соревнование, но и представление национальных нарративов. И где наиболее интересно проявила себя «олимпийская политика» Сочи, так это в подаче культуры.

Невозможно не признать огромное культурное богатство, которое было продемонстрировано на церемониях открытия и закрытия Игр. Но «новая Россия», которую мы должны иметь в виду, сложнее, чем романтическое видение, столь впечатляюще поставленное в Сочи, особенно в ее сложных отношениях с Кавказом.

Разнообразие Кавказа имеет острую грань и бросает вызов самоуверенности России.

Контраст между историями, рассказанными в 19Олимпиада-80 в Москве и Игры в Сочи-2014 бросаются в глаза. Первые демонстрировали огромное этническое разнообразие СССР. (Конечно, это было его собственное романтическое видение, которое затмило великие трагедии, причиненные местным культурам всеохватывающим видением коммунистической общественной жизни. ) В Сочи исчезло фольклорное разнообразие: Сочи был более монокультурным, более моноголосым. Если романтизм указывает либо на преувеличение, либо на редукцию, то московские Олимпийские игры были преувеличены, тогда как олимпийские церемонии в Сочи были редукционистскими — они уклонялись, в частности, от признания культурного разнообразия Кавказа, региона, в котором они находились. Возможно, это связано с тем, что разнообразие Кавказа имеет более острые грани и бросает вызов уверенности России в себе.

Бывший президент Дмитрий Медведев во время посещения Центра специального назначения ФСБ в Махачкале, Дагестан. Фото: пресс-служба президента

Кавказ всегда был местом со сложной российской идентичностью.

Это нужно не только для того, чтобы признать очевидное: России в течение последних двух десятилетий приходилось вести борьбу с повстанческим движением против северокавказского сепаратизма и религиозного фундаментализма. Это указывает на уникальное положение, которое Кавказ занимал и продолжает занимать в русском воображении; и как площадка российского культурного производства. Кавказ всегда был местом, усложнявшим российскую идентичность и расширявшим ее своей исторической ориентацией на культурные миры за пределами России. Но тогда как 19Русская литература ХХ века пыталась бороться с осложнениями, редуктивный романтизм Сочи полностью избегал их — если только парад русских писателей на церемонии закрытия не указывал на это непреднамеренно.

Ранняя история

Экспансия России на Кавказ началась с походов Петра I вдоль побережья Каспийского моря в 1720-х гг. Русские, возможно, впоследствии были отброшены Сефевидской Персией, временно возрожденной при Надир-шахе (правил в 1736–1747 гг.), но походы Петра на Кавказ имели непреходящее значение для Русского государства. Его кампании вызвали растущее чувство права России на Кавказ — идею о том, что идентичность империи основывается на контроле над этой южной границей и вытеснении восточных соперников России (персов и османов) из этого региона. Этому стратегическому видению придало историческое и квазиэсхатологическое значение Екатерина Великая, которая рассматривала российскую экспансию на Кавказе как кампанию, направленную на подрыв османского могущества и, в конечном счете, на восстановление Константинополя (Византии) под властью православных христиан. Стратегия, которая привела к захватническим войнам на Кавказе, была, таким образом, образно оформлена — таким образом, что со временем подпитывал русский романтизм. Только подумайте о пушкинской Кавказский пленник, романов в прозе Александра Бестужева-Марлинского, или Белы Лермонтова и Толстого Хаджи Мурат .

Востоком России был Кавказ.

Очарование Кавказа для русских писателей XIX века можно рассматривать как связанное с более широким современным европейским увлечением «Востоком». Кавказ был Востоком России; он выступал в роли портала, через который русские встречались как с местными горскими народами, так и с персидским и османским миром. Пушкин называл Кавказ «знойной границей Азии», что свидетельствовало не только о ориенталистском возбуждении, но и об имперских намерениях. Для Пушкина русское присутствие должно было стать цивилизаторской миссией: проповедовать Евангелие «варварским» горским племенам и тем самым сделать их естественными союзниками России. Пушкин даже представлял себе завоевание Кавказа как ведущее к осуществлению наполеоновской мечты — завоеванию Индии. В этом смысле завоевание Кавказа было еще одним этапом исторической деятельности Российского государства — «границы Азии» были отодвинуты назад после завоевания Казани при Иване Грозном в 1552 г.

Кавказ в русской литературе

Те русские писатели, которые писали о Кавказе, предлагают двойственное видение дикости и благородства, оба элемента вписываются в ориенталистские рамки. Толстой ярко передает действие обычного права ( адат ) на Северном Кавказе в своем произведении Хаджи Мурат [последний его труд, изданный посмертно в 1912 году]. В частности, он улавливает сложные сети привязанностей и кровной мести, разграничивающие друзей и врагов. Его трактовка этой формы социальной организации подразумевает своего рода восхищение «внеправовыми» узами, связывающими людей, «примитивными», «сущностными» формами верности, определяющими жизнь горских племен.

Действие многих русских художественных произведений, таких как «Хаджи Мурат» Толстого, происходит на Кавказе. Фото: цифровая галерея NYPL

Те русские писатели, которые писали о Кавказе, предлагают двойное видение дикости и благородства.

Литературное видение горцев, реализованное Толстым или Лермонтовым, конечно, одновременно чрезмерно и редуктивно — образ кавказского воина, едущего по скалистым склонам, живущего первобытным существованием, не связанного с более широким культурным миром, которым кавказские народы сами испытали влияние. В их воображении действуют допущения европейского ориентализма, с которыми были знакомы Лермонтов и Толстой. Они создают ощущение Кавказа как культурно бесплодного и дикого, представление, усиленное особой жестокостью захватнических войн на Кавказе, когда русская кавказская армия столкнулась с доселе незнакомой формой партизанской войны. И все же, несмотря на это, творчество Толстого и Лермонтова по-прежнему настороженно относится к сложности встречи между Российской империей и кавказскими народами – русскими 19Литература ХХ века сохранила чувство беспокойства по поводу вызовов, которые эта встреча может поставить перед русской идентичностью.

Место культурной борьбы

Толстовское изображение походов русских на Кавказ в году Хаджи Мурат основано на его собственном опыте кадета на Кавказе в 1851 году, когда он был командирован с Русская армия Кавказа в борьбе против аварского партизанского лидера Имама Шамиля, Льва Дагестана. Конфликт между последователями имама Шамиля и Российской империей происходил в более широком контексте российской экспансии на Северный Кавказ. Кавказский регион уже был связан с окружающими великими державами и в разное время находился под властью сефевидских персов и Османской империи. Сефевидское правление на Кавказе достигло своего апогея в начале 17 века при шахе Аббасе, в это время персы правили Грузией, а также мусульманскими ханствами на юге и востоке. Однако ни сефевиды, ни османы не смогли установить прочный контроль над племенами Дагестана. Таким образом, в период пребывания там Толстого Кавказ был местом культурной борьбы — не только между русской и местной культурой, но и внутри этой местной культуры.

Исламская культура

Одним из центральных катализаторов этого культурного брожения была встреча между племенами и более широким исламским миром. Религиозное полотно Кавказа представляет собой сложное переплетение конкурирующих влияний и традиций. В то время как Грузинское царство было преимущественно православным, а зороастризм и иудаизм были живы в Азербайджане, горские народы Дагестана и Чечни были введены в ислам в VII веке Омейядскими завоевателями Дербента на юге Дагестана.

Несмотря на их раннее столкновение с исламом, только с появлением движений исламского возрождения в 18-м и 19-м веках социальные устройства кавказских племен начали значительно формироваться под влиянием ислама. Северный Кавказ стал центром суфизма, хотя разные регионы приняли разные тарикаты или пути исламского мистицизма.

В Дагестане в XVIII веке возник Накшбандийско-халидский тарикат (накшбандийское братство), сыгравший центральную роль в мобилизации сопротивления российской экспансии. Накшбандийский тарикат восходит к мистику четырнадцатого века Баха ад-Дину Накшбанду, который проповедовал ценность безмолвной молитвы и медитации, которые мусульмане будут использовать для подражания Пророку Мухаммеду. Согласно этому Тарикат , только через строгое следование учениям почитаемых мастеров ученики ( Муриды ) могли достичь встречи с Богом и «воспоминания» о нем. В то время как дагестанское и чеченское общества по своей природе были разделены, накшбандийский суфизм представил объединяющую религиозную лексику и набор идеалов, которые позволили таким фигурам, как имам Шамиль, создать относительно сплоченную политическую единицу, с которой можно было бы взаимодействовать с Российской империей. Это сложность, которая выходит далеко за рамки картины «горных первобытных людей», предложенной русскими романтиками, а затем и русскими романтиками.писатели 19 века, такие как Толстой. Русская романтизация Кавказа затемнила тонкое, часто непростое переплетение горской и исламской культур.

Ощущение инаковости

Как бы ни было тяжело изображать кавказские народы, русские писатели и поэты XIX века тем не менее изображали регион как портал, ведущий в нечто сложное и незнакомое. Таким образом, наряду с их ориенталистским изображением горских племен существует форма литературного самоанализа — вопрос об имперских прерогативах и о том, как следует мыслить русскую культуру в свете ее встречи с Кавказом. То ли в Хаджи Мурат , стихи Лермонтова или его рассказ Бела (1841), есть осознание сложной роли России как державы-оккупанта, той силы, благодаря которой черкесская свобода «зажигается». Лермонтов жил на Северном Кавказе и во многом считал его своей духовной родиной. Он сражался с чеченцами в форте Грозный (что по-русски означает «устрашающий» или «ужасный») и сочувствовал делу горцев, сочувствие, которое он часто выражал в своих стихах.

Взятие имама Шамиля в плен русскими войсками в 1859 году во время Кавказской войны. Фото: F Roubaud

В своем рассказе Бэла русский офицер Максим Максимыч осознает, что он друг отца Бэлы, и поэтому он должен настоять на том, чтобы герой Печорин вернул похищенную девицу ее семье. В то же время культурное предубеждение о Кавказе как о царстве, где осуществляется фантазия, выходит на первый план и заставляет его колебаться – по выражению Петера Сотто, Максим Максимыч оказывается в той точке, где «романтические фантазии о бегстве от ограничения цивилизации пересекаются с реальными прерогативами императорской власти». Он понимает, что в отстаивании ориенталистской мифологии Кавказа, которую вызывает установка Печорина (сексуальная фантазия кавказской женщины), теряется что-то реальное, а именно его узы дружбы с Бэлой. отец. Та форма социальной связи, верность, которой восхищается Толстой в Хаджи Мурат разобьется и это повод для сожаления. Это указывает на возможность того, что российская идентичность на Кавказе на самом деле более сложна, чем ее собственная трактовка себя как имперской и евангельской. Максим Максимыч — русский офицер, но он втянут в адат , местные обычаи и связи, которыми живут племена; их культурная сила, их влияние на его совесть требуют признания.

Сочи

Олимпиада в Сочи была тем, что Россия рассказала себе историю о России.

На Олимпиаде в Сочи Россия рассказала себе историю о России. Это не была история встречи России с чем-то сложным и иным, встречи, из которой исторически вытекает богатая русская культурная рефлексия. Возможно, олимпийский проект в Сочи можно было бы рассматривать в тех терминах, которые были предложены выше, как стоящий на пересечении романтической фантазии и имперской власти — он, безусловно, был вдохновлен обоими. Чего не было, так это того важного осознания, которое происходит в работах Лермонтова и Толстого, напряжения между местным и чужим, путаницы встречи с инаковостью и задачи согласования глубокого культурного плюрализма.

Кавказ был наиболее плодотворен в создании форм культурной рефлексии, когда с ним обращались как с «другим», даже когда возникающее видение «инаковости» было глубоко романтичным.