Краткая биография Ивана Федорова — первопечатника, для детей и взрослых написанная
Сегодня для нас привычным делом стали печатные издания – книги, журналы, газеты. Стоят они недорого, являются общедоступными, из-за чего отношение к ним часто неуважительное и небрежное. А когда-то книги были дороже золота, ими владели только очень богатые люди. На создание одной книжки тратились многие годы, иногда десятилетия. Это был тяжелый и кропотливый ручной труд, а право быть переписчиком считалось привилегией, получить которую мог далеко не каждый.
В Европе все начало меняться в середине 15 века, когда немец Иоганн Гуттенберг изобрел книгопечатание. На Руси первый печатный станок по приказу Иоанна Грозного в 1563 году построил Иван Федоров. Что мы знаем о нем сегодня? Краткая биография Ивана Федорова – первопечатника, для детей и взрослых будет очень интересна. Она представлена ниже.
Происхождение
Доподлинно историкам неизвестны дата и место рождения Ивана Федорова, его генеалогия.
Считается, однако, что он появился на свет в Москве где-то между 1510 и 1530 годами, принадлежал к белорусскому роду Рагозиных. Многие исследователи жизни первопечатника настаивают, что он родился в 1510 году в Калужской губернии.
Начало биографии
Достоверно известно, что Иван Федоров учился в Краковском университете с 1529 по 1532 год и получил степень бакалавра. Об этом сохранилась запись в архивах университета. Возможно, именно здесь он впервые и услышал о книгопечатанье.
Вернувшись в столицу, молодой человек поступил на службу в церковь Николы Гостунского. Образованный, начитанный, воспитанный, он попал под покровительство митрополита Макария. Последний был приближен к царю Иоанну Грозному, и вполне вероятно, что именно он посоветовал доверить создание первой на Руси типографии способному юноше.
Постройка первой русской типографии
Краткая биография Ивана Федорова – первопечатника, для детей и взрослых раскрывает важный факт. В 1550 году жизнь Федорова сделала крутой поворот.
Приказом Иоанна Грозного ему было поручено организовать печатное дело. Развернулась масштабная деятельность по устройству первой русской типографии. Верными помощниками первопечатника в этом непростом деле стали Петр Мстиславец и Маруша Нерефьев. Работы были закончены только в 1563 году.
«Апостол» и «Часовник»
17 апреля 1563 года мастера приступили к созданию первой книги «Апостол». Она была закончена почти через год. Официальной датой ее издания считается 1 марта 1564 года.
Любая краткая биография Ивана Федорова – первопечатника, для детей или для взрослых написанная, обязательно упоминает эту книгу, но упускает такие интересные факты:
- книга имела 268 листов, из них 262 пронумерованных;
- была выпущена на старославянском языке;
- при печати использовались красный и черный цвета, при этом красным печатали название глав;
- первая буква в начале каждой новой главы рисовалась художниками вручную;
- каждая глава была изукрашена красивым цветочным орнаментом ручной работы;
- общий тираж «Апостола» составил 1000 экземпляров, из которых сохранилось только 47.
В 1565 году двумя тиражами была выпущена вторая книга – «Часовник». Из 345 экземпляров до нашего времени дошли только 7.
Бегство
Далее краткая биография Ивана Федорова – первопечатника, для детей и взрослых написанная, повествует о том, что ему пришлось бежать из Москвы. Тому было несколько причин:
- на первопечатника ополчился высший свет из-за страха, что книгопечатанье сделает грамоту доступной простому народу, а образованных людей эксплуатировать гораздо сложнее;
- недовольны были переписчики при монастырях, которые фактически теряли свой хлеб;
- духовенство объявило типографию дьявольским измышлением.
Толчок к побегу дал поджог в 1566 году, в результате которого первопечатник Иван Федоров потерял почти все имущество. Он направился в Литву.
Литовский период
Великое Литовское княжество радушно приняло печатных дел мастера. Первопечатник Иван Федоров с помощью гетмана Ходкевича построил новую типографию в Заблудове.
В 1568-1569 гг. было издано «Евангелие учительное», а в 1570 году увидел свет «Псалтырь с часословцем».
По неведомым причинам Ходкевич вдруг прекратил финансирование книгопечатания, подарил Федорову небольшую деревню и посоветовал заняться земледелием. Иван Федоров – первопечатник, краткая биография для детей и взрослых которого описана в статье, остался верен своему делу. Он собрал пожитки и вместе с семьей (известно, что у него была жена и дети) переехал во Львов.
Работа во Львове
В третий раз первопечатник Иван Федоров начал жизнь заново. Он организовал типографию, где в 1574 году выпустил 2 книги:
- «Апостол» с дополнениями и исправлениями;
- «Букварь».
Последняя – одна из самых ценных книг в мире. До нашего времени дошел всего 1 ее экземпляр. Сегодня он хранится в Гарвардской библиотеке.
Переезд и закат
В 1575 году Федоров получил приглашение от одного из самых богатых шляхтичей – Константина Острожского, устроить типографию в Остроге на Волыне.
Первопечатник принял предложение и снова переехал на новое место. Там на деньги шляхтича он организовал типографию.
Острожский период оказался самым плодотворным в жизни Ивана Федорова. С 1578 по 1581 гг. он выпустил 6 книг.
В 1582 году печатных дел мастер вернулся к семье во Львов, где умер в бедности в 1583 году. Он был похоронен в Свято-Онуфриевском монастыре. На этом закончилась краткая биография Ивана Федорова – первопечатника, для детей и взрослых написанная.
Урок 25. ПЕРВЫЙ КНИГОПЕЧАТНИК НА РУСИ – ИВАН ФЕДОРОВ
Урок 25ПЕРВЫЙ КНИГОПЕЧАТНИК НА РУСИ – ИВАН ФЕДОРОВЦель Познакомить детей с первопечатником Иваном Федоровым и его служением просвещению русских людей. Оборудование Для учащихся: альбомы и карандаши,
чтобы можно было нарисовать типографию. Для учителя: ксерокопии. Методические рекомендации Для начала записать название темы урока в тетради, раскрыть альбомы и в продолжение урока рисовать древнюю типографию, как себе каждый представляет. Информация для учителя И далее последовательно рассказать детям о жизни и творчестве Ивана Федорова. Рассказ должен сопровождаться вопросами, обращенными к детям. ? Что они знают об Иване Федорове? Кем он был до работы в типографии? Какие книги выпустил в свет? Типографии и печатание книг – были
необходимостью. Но, как и в любом новом деле, не
обошлось без врагов. Книгопечатание на Руси было
встречено в штыки и считалось, что священная
книга должна быть только рукописной. Печатный станок Ивана Федорова 19 апреля 1563 года Иван Федоров вместе со
своим другом и помощником Петром Тимофеевым
Мстиславцем, с благословения митрополита
Макария, начали печатать «Апостол». 1 марта 1564
года первая, точно датированная московская книга
вышла в свет. «Апостол» 1564 года. Первые семь листов
занимают всевозможные предисловия и оглавления.
Восьмой лист – это гравированный на дереве
фронтиспис, предпосланный основному тексту
книги. Гравюра эта – портрет автора «Апостола» –
евангелиста Луки. Первая в истории нашего
искусства фигурная гравюра, композиционным
центром которой служит изображение человека.
Лука сидит на маленькой скамеечке с массивными
ножками. Голова апостола наклонена вперед,
фигура сгорблена. На коленях у него книга. Лука
поддерживает ее руками. Босые ноги покоятся на
подушечке. Разворот из книги «Апостол», 1564 г. Эту ксерокопию раздать детям. Вскоре после издания «Часовника»
Ивану Федорову и Петру Тимофееву пришлось уехать
из Москвы. Они переселились в Великое княжество
Литовское, на восточных землях которого жили
украинцы и белорусы, исповедовавшие православие
и говорившие на языке, который сами называли
«русским». ? Почему им пришлось уехать из Москвы? Сам Иван Федоров в послесловии «Апостола» 1564 года писал, что в Москве нашлись люди, которые захотели «благое во зло превратити и божие дело вконец погубити». Люди эти «зависти ради многие ереси умышляли», они объявили деятельность Ивана Федорова богопротивной, еретической. Первопечатник писал о своих преследователях глухо. Мы знаем лишь, что гонения исходили «не от самого государя, но от многих начальник, и священноначальник, и учитель». Нет сомнения, что это – феодальная верхушка церкви, убежденный враг всех и всяческих нововведений. Это те самые «мнящиеся быти учителя», которые заявляли: «Грех простым читать Апостол и Евангелие»! Покинув Москву, Иван Федоров и Петр
Мстиславец встретили благожелательный прием в
Заблудове – укрепленном замке гетмана
Ходкевича. Страница из «Азбуки» Ивана Федорова. Львов. 1574 г. Заблудовская типография Ивана
Федорова сыграла значительную роль в
становлении постоянного книгопечатания в
Белоруссии. Но действовала типография недолго.
Скоро Иван Федоров отправился в Вильно и здесь
заложил друкарню, которая в течение многих лет
печатала книги для белорусов. А в 1572 году Иван
Федоров уехал во Львов и основал первую на
украинской земле типографию.    Печатный станок
способствовал этому.Несколько человек уехали по приказу Острожского в Турцию, Грецию, чтобы найти и привезти Библию на греческом языке. Получив несколько списков Библии, князь решил, что время настало и можно приступать к изданию тиража. Иван Федоров готовил шрифт и необходимые приспособления. В 1580 году Федоров выпустил «Новый Завет с Псалтырью». Были отпечатаны и новое издание «Азбуки», и два букваря. Подлинным шедевром типографского
искусства Ивана Федорова явилась Острожская
Библия. Ее объем в 628 листов. Отпечатана в два
столбца красивой убористой печатью и шестью
шрифтами. Красивые заставки, буквицы. Титульный
лист Библии обрамляет рамка, в которую в
московском «Апостоле» было заключено
изображение евангелиста Луки. Был напечатан герб
князя Острожского и типографский знак Ивана
Федорова. |
Слово же
печатное признавалось происками лукавого. Царь
принимал активное участие в организации первой
типографии. Как писал сам Иван Федоров: «царь
повелел устроить дом от своей казны, где бы
печатному делу строиться». Для этого дела было
отведено место на Никольском крестце. Во главе
типографии стал Иван Федоров – наиболее
способный мастер первой московской печатни. Это
решение царя – закономерный результат политики
централизации, усиленно проводимой им во всех
областях политической, экономической и
культурной жизни Московской Руси.
В конце ее помещено послесловие
(история выпуска этой книги). Второй книгой
государственной типографии был «Часовник»,
выпущенный в 1565 году. О других изданиях Ивана
Федорова и Петра Тимофеева Мстиславца по
настоящее время никто не знает. Возможно, они
были, но до нас не дошли.
Рядом подставка – горка для письма, на
которой лежит раскрытый свиток. Написанные им
строки можно прочитать; апостол только что
кончил писать: «Первее было слово». На горке
стоят также чернильница с гусиным пером и
песочница. Песком припорашивали свеженаписанный
текст, чтобы он не смазывался. Изображение
заключено в рамку. Это триумфальная арка с
полуциркульным сводом и горизонтальным
перекрытием. Свод поддерживают колонны с пышными
капителями и обильно декорированным цоколем.
Здесь в Великом княжестве Литовском
типографы 8 июля 1568 года начали, а 17 марта 1569 года
закончили печатать «Учительное Евангелие»,
предназначенное для просвещения православного
люда белорусских и украинских земель. Вторым
заблудовским изданием стала «Псалтырь с
Часословцем», вышедшая в свет 23 марта 1570 года. Эту
книгу и «Часовник» использовали для обучения
чтению.
Тираж около 1000 экземпляров. Первое
напечатанное кириллическим шрифтом издание
Библии послужило образцом для последующих ее
русских изданий.Иван Федоров, мэр Мелитополя
Мелитополь, город в Запорожской области Украины с населением 150 тысяч человек, находится под оккупацией буквально с первого дня полномасштабного вторжения России в Украину. Несмотря на тысячи вооруженных российских солдат на улицах, город остается проукраинским.
Укринформ поговорил с мэром города Иваном Федоровым о важности деоккупации, о Евгении Балицком, главном гауляйтере области, о депрессивной современности и многом другом.
34-летний Федоров — самый молодой мэр в истории города. С 11 по 16 марта находился в русском плену. В настоящее время он и его команда работают в Запорожье, где дистанционно управляют Мелитополем.
СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ МЕЛИТОПОЛЯ
— В ваших соцсетях увидел фразу «Деоккупация Мелитополя — это небо без ракет для Запорожья, Никополя и Днепра».
Можете расшифровать?
— Мы видим сегодня, что рашисты определили Мелитополь как стратегический административно-логистический центр. Если говорить о логистике, то это историческая составляющая. Что касается административной составляющей, то оккупанты ошибочно называют город центром Запорожской области. Что касается ситуации с безопасностью, то достаточно посмотреть на регулярность и виды обстрелов Запорожья. Восемьдесят процентов составляют ракеты С-300, которые раньше использовались только для ПВО, а теперь используются как ракеты класса «земля-земля». Они не очень точны, но именно они терроризируют областной центр. Их дальность не превышает 80 км. То есть эти атаки агрессор осуществляет из бывшего Токмакского района или нынешнего Ориховского района. Они подходят максимально близко к линии соприкосновения и обстреливают Запорожье. Если передвинется линия фронта и мы освободим Мелитополь, то и Запорожье будет в безопасности. Конечно, речь идет не обо всех ракетных ударах.
Другое дело, что если Мелитополь освободит, то наша Запорожская АЭС будет в глубоком тылу, и именно оттуда терроризируют Никополь РСЗО. Вот почему освобождение Мелитополя имеет стратегическое значение. Мы видим, к чему приводит ракетный терроризм: 50% населения областного центра уже вымерло, и эта тенденция будет продолжаться. Мы видим, во что они превратили Николаев, используя ракетный терроризм. Город исчезает шаг за шагом, здание за зданием. Это должно быть остановлено как можно скорее.
— В Запорожье в начале октября противник атаковал многоквартирные дома, и они тоже стали исчезать. Вы сейчас живете в областном центре. Что вы почувствовали, когда увидели это?
— Первые две недели оккупации Мелитополя были такими, что мы ложились спать и не понимали, где взрывы и обстрелы. То же самое и в Запорожье. Основная часть нашей команды, уехавшей из Мелитополя, остается в областном центре, также есть более 10 тысяч вынужденных переселенцев из Мелитопольского района, и мы, как те, за кого они голосовали, несем ответственность за наших граждан.
К сожалению, при обстреле Запорожья погибли и жители Мелитополя. К сожалению, часть нашей команды находилась в непосредственной близости от тех домов, которые были полностью разрушены. Например, один из моих коллег жил напротив дома на Соборном проспекте, и он был разрушен. Первое, что приходит в голову, когда идет обстрел, это выяснить, все ли живы. Я благодарен мелитопольцам, которые объединились и пошли разбирать завалы здания. Мы живем здесь сегодня и вместе преодолеем все трудности. Хочу поблагодарить жителей Запорожья за гостеприимство.
— Как выглядит удаленное управление Мелитополем?
— Это вызов. Мне кажется, что 80% оккупированных территорий никак не управляются. Какие-то команды разрознены, какие-то не объединены, один менеджер пошел сотрудничать с коллаборационистами. Сегодня у нас несколько целей. Во-первых, чтобы сохранить боеспособный коллектив, наши резиденты должны чувствовать заботу. Второе – обеспечить выплату зарплаты всем нашим работникам (учителям, врачам, соцработникам), поэтому стоит подумать о наполнении бюджета.
Платим зарплату всем. Мы почти никогда не обращаемся за помощью к государству. Если не платить зарплату, больше вероятность, что человек пойдет на сотрудничество с врагом. Есть у нас и 11-классники (это около 700 детей), которые должны поступать в наши вузы, потому что государство вложило в них 11 лет, обучая их, прививая патриотизм. Поэтому мы должны попытаться быть вместе. Нам легче, когда мы вместе.
— Но есть еще соавторы…
— Конечно. Но (!) я и моя команда можем гордиться тем, что ни один заместитель мэра и ни один начальник управления не были коллаборационистами. Из 12 руководителей коммунальных предприятий только один оказался коллаборационистом, но это не стратегическое предприятие. Ни один директор школы не сотрудничал с оккупантами. Представьте себе, когда под дулом пистолета соберут всех директоров и все подадут прошение об уходе, это признак патриотизма. Среди коллаборационистов есть те, кто «заблудился»: сначала соглашались на сотрудничество, а теперь бегут.
— Их много?
— Есть. Они связываются с нами, с силами безопасности. Показательна ситуация перед фальшивым референдумом, когда мы построили «сеть» из наших людей, чтобы полностью контролировать ситуацию. Огромное количество людей согласилось работать с нами. Мы знали о каждом шаге оккупантов, обо всем, что происходило во время этого псевдореферендума.
— Когда вы поняли, что Евгений Балицкий возглавит оккупационные власти?
— Мы говорили с ним, когда я был в оккупации. Я четко понимал, что он знает обо всем, что он к этому готовился, что он тот, кто ждал своего часа. Когда город был оккупирован, мы чувствовали, что кто-то «свой». Мы не их. Мы начали искать. Балицкий — старый политический враг и оппонент. Он «российский агент», который находился на нашей территории, и для нас это не было секретом. Наша команда во главе с народным депутатом Сергеем Минько находится в противостоянии с Балицким с 2014 года, когда он организовал провокации 9 мая.
, манипулировали событиями, чувствительными к обществу, особенно югу и востоку нашего государства. Мы написали огромное количество заявлений на Балицкого в правоохранительные органы. Когда мы встретились с ним на 3-й или 4-й день оккупации, стало ясно, что он боится, но будет (гауляйтером).
— Что вас больше всего впечатлило или возмутило в том разговоре?
— Меня поразило то, что он внутренне верил, что есть американцы, захватившие нашу страну, есть нацисты или националисты, как он нас там называет. Я знаю его с детства. Мелитополь — небольшой город. И я пытался выяснить, являюсь ли я нацистом и националистом. Но он верил в это. Человек, живший в Мелитополе и хорошо осведомленный о происходящем, считал, что это «отечественная война» и что нас надо освобождать. Он верил в это, он не играл.
— Значит, он должен быть очень разочарован тем, что во время оккупации тысячи мелитопольцев вышли участвовать в проукраинских митингах?
— Нет, он мне четко сказал: «Ты за это платишь».
Он говорит: «Прекрати платить им». Я говорю: «Я ничего не плачу». А он отвечает: «Но я знаю, как устраиваются митинги». Он продолжал говорить, что мы переводим средства из Америки людям. Он верит в это. Когда 3000 жителей выходят на митинги в условиях оккупации, для меня это неожиданность, это крайне опасно, крайне непредсказуемо, а он говорит: «Ну, ты им заплатил, и они вышли».
— Ожидали ли вы, что так будет в городе, который всегда считался «сепаратистским»?
— 28 февраля 2014 года Сергей Минько стал секретарем горсовета, исполняющим обязанности мэра, а затем — в короткий срок — я стал его заместителем. 3 марта прошел митинг «Русская весна», в котором приняли участие 4000 жителей. Скажу, что в Мелитополе в то время было крайне тяжелое положение: рашисты пытались говорить, что в городе анархия и надо брать власть в свои руки. Я не обижаюсь, когда говорят о пророссийских настроениях. Видимо, у каждой второй семьи есть родственник в России, ведь наши основные предприятия тесно сотрудничают уже много десятилетий.
Но в 2014 году Мелитополь выстоял и стал одним из проукраинских городов нашей области. Произошло это потому, что власти Мелитополя сделали больше, чем обещали. Представьте: 2014 год — 4000 жителей выходят на «русский» митинг, несмотря на присутствие украинских силовиков, 2022 год — русские полностью окружили город, охраняют его, но на «русский» митинг не пришел ни один человек, не единственный. Но на украинском митинге присутствовало 3000 человек. Это выбор.
ЖИЗНЬ В ОККУПАЦИЯХ И ТРИ СПОСОБА ЭВАКУАЦИИ
— Вкратце какая ситуация в городе сейчас?
— Депрессия и уныние. Рашисты пытаются загнать город в ситуацию, в которой Донецк и Луганск оказались восемь лет назад. Люди массово уезжают, нет работы и нет денег. Но сопротивление жителей героическое. За восемь месяцев оккупанты не могут «убить» гривну, а она до сих пор «гуляет» по Мелитополе. Гауляйтеры проверяют ценники в магазинах. Ну, это смешно! Люди не могут уйти. К сожалению, государство не может обеспечить всех жильем и достаточными средствами.
Мы помогаем нашим жителям переехать в Болгарию, Румынию. Мы это организуем, и их там встречают, размещают в трехзвездочных отелях, кормят трехразовым питанием. Мы не только призываем их уехать, но и помогаем им найти место для проживания. В Мелитополе люди не общаются друг с другом, потому что не понимают, кого поддерживает их сосед. Мы с вами можем критиковать власть, и это нормально, но там этого нет. Одна из главных проблем заключается в том, что люди находятся в информационном вакууме. Мы думаем, как донести информацию, учитывая, что оккупанты проверяют телефоны на улицах. Выхода почти нет, кроме как побуждать людей общаться друг с другом, звонить уехавшим родственникам.
— Эвакуация в настоящее время практически невозможна. Если речь идет об уходе из города через Васильевку, то тут все зависит от условного настроения оккупанта и от состояния грунтовой дороги под Каменским. Если мы не можем повлиять на первую, то можем ли мы что-то сделать с дорогой?
— Построить дорогу не проблема.
Мы можем построить ее хорошо и быстро, но мы должны понимать, что противник расценивает улучшение этой дороги как то, что завтра по ней пойдут танки. Как только мы пытаемся там что-то сделать, оккупанты тут же блокируют. Поэтому это «дорога жизни», но нет другого пути, кроме как дождаться хорошей погоды и воспользоваться ею.
— Есть ли другой способ выехать из Мелитополя, кроме Васильевки?
— Через Крым, далее в Грузию или страны Европы. Поездка занимает около пяти дней, но огромное количество жителей оккупированных территорий используют этот маршрут как основной. Другой путь — через «ДНР» (Мариуполь — Новоазовск), но он крайне сложен морально. Там тщательные проверки, есть бойцы «ДНР». Это самый опасный маршрут. Так что у нас есть три пути: самый популярный — Крым, на втором — Васильевка, и самый опасный — третий — Новоазовск.
— В Мелитополе осталось много людей?
— Когда мы говорим о количестве людей, здесь есть интересная вещь.
В Мелитополе много людей? Да, есть много. Много ли жителей Мелитополя? Нет, нет. По нашим оценкам, в городе проживает менее 50% (не более 50-60 тыс. чел.). Но очень много людей приехало из Мариуполя, Донецкой и Херсонской областей. Также приехало огромное количество горожан из разных регионов, потому что мы понимаем, что наш регион – комфортное место для жизни. Оккупанты грабят квартиры. Все мои дома уже заняты. Но я не думаю об этом. Квартиры моих друзей, семьи и родственников тоже заняты.
ОККУПАЦИЯ ГОРОДА И МОСТЫ, НЕ РАЗРУШЕННЫЕ ВО ВРЕМЯ
— Оккупация города произошла очень быстро. Мы смотрели его в социальных сетях. Вы видели это своими глазами, но ничего не могли с этим поделать?
— Моя работа заключается в обеспечении бытовых, социальных и образовательных потребностей жителей. Я не могу остановить тысячу вражеских солдат, это не моя работа. Вам даже не нужно пытаться это сделать. Какова моя реакция? Я проинформировал все соответствующие органы в довольно грубой форме.
На днях я был за границей в командировке и встретился с командованием нашей военной базы, которая дислоцировалась на Мелитопольском военном аэродроме. Это наша первая встреча с 24 февраля. До этого мы разговаривали по телефону. Местное самоуправление в Мелитополе было скоординировано гораздо лучше других органов. Это война, и мы должны это признать. Мы должны объединиться для победы, и тогда все коллаборационисты и предатели должны быть наказаны. Надеюсь, что будут соответствующие решения наших правоохранительных органов. Мы также должны наказать тех, кто не видел в Балицком предателя с 2014 года. 24 февраля мы ничего не могли сделать. Нужно было принять решение: идти или остаться. Это предложение было «на столе». Команда выбрала, а не я. Я не имел права отвечать за всех. Я предлагал всем. Никто не ушел.
— Ты думал уйти?
— Нет, не слышал. Мы прорабатывали запасные варианты, думали, где можно спрятаться, а потом уйти, но никто не думал о том, чтобы просто уйти.
— Не было страха, потому что был адреналин?
— Да, я ясно это понял на третий день после пленения, когда я не спал несколько дней. Адреналин ушел — и начинаешь трезво думать о том, что могло с тобой случиться. А когда ты в процессе, ты не можешь мыслить трезво. Страх? Нет, страха не было.
— Вернемся к событиям февраля. Какой была первая встреча с русскими военными?
— Я не могу говорить о деталях, потому что расследование еще продолжается. Я был один, а их было шестеро. Это были ФСБ, разведка, Росгвардия — военные. Я попросил их снять маски и сказал, что иначе диалога не будет. Я без маски. Они так и сделали. Я не был в позиции слабости в том разговоре. Я сказал, что у нас есть условия: государственный флаг на центральной площади, а российский флаг надо убрать со здания исполкома, и тогда в городе будет свет и тепло, и мы не будем влиять на военную обстановку, но это не в нашей власти. Они захватили город. Ладно, хорошо.
Что я могу сделать? Остановить их силой? На следующий день российский флаг сняли, украинский флаг стоял на центральной площади, пока меня не взяли в плен. Каждый день я делал прямые трансляции, и в видео был украинский флаг. Они подходили ко мне через день и говорили: «Ну, может быть, не на фоне флага». И я сказал: «Нет».
Сейчас не записываю и не показываю, если посмотреть хронологию событий, то было так. Бывало, ночью к нам в МЧС приезжали, угоняли автолестницу и пытались снять флаг с центральной площади, но безуспешно. Утром мы разобрались, зачем это было нужно. Мы дома, мы не были в слабом положении, мы защищали город, как могли. Для жителей было крайне важно, чтобы остался украинский флаг. Это идентификация.
— Я помню твои стримы. Уже тогда было понятно, что вы искали места, где можно было бы сказать, что Мелитополь — это Украина. Но мне показалось, что вы оглядываетесь…
— Верно. Вы это говорите, а у меня мурашки по коже. Я не только пытался сделать так, чтобы в видео были видны украинские символы, но и вел прямые трансляции с новых мест, чтобы люди поверили, что я нахожусь в городе, потому что тогда уже был фейк о том, что я якобы уехал.
Однажды мы вели прямую трансляцию на фоне административного центра, и когда она еще не закончилась, по городу начала проезжать огромная колонна российской техники, и тогда я понял, что они запросто могут открыть огонь. Они бы не разобрались, кто и что снимает. Это было страшно. Мы быстро закончили запись. Но этих потоков ждали десятки тысяч жителей. И если бы мы не транслировались в прямом эфире, я получал сотни сообщений с вопросами «Что случилось?»
— Я помню твой стрим в Facebook, когда ты впервые сказал, что город оккупирован. На тот момент официального комментария Генштаба Украины не поступало. Насколько сложно вам как мэру было произносить фразу: «Город оккупирован»?
— Вы не хотите в это верить, но мы не можем описать черное как белое. Долгое время никто не верил, что Мелитополь оккупирован, но это был факт. Фактически он был занят вечером 24 февраля, а 25 февраля город попал в окружение. Что такое оккупированный город? Вот когда нет силовика, а есть тысячи российских солдат, это сложно.
Мы понимаем, что войны начинают и заканчивают политики, и любое решение будет приниматься политиками. Но нет, этого не произошло.
— Если бы можно было перемотать время?
— Все было бы иначе. Есть три вещи, которые будут сделаны. В 05:00 24 февраля я призываю всех жителей города покинуть город. Во-вторых, чтобы все коммунальные и дорожные службы пошли разрушать мосты, а в-третьих, чтобы я уехал сам. Мэру опасно оставаться в городе, этого делать нельзя. Контрольная точка должна быть отодвинута, и вы не можете попасть в окружение. Вы должны честно сказать людям, что вернетесь через неделю, если все будет в порядке, и вы должны немедленно уничтожить логистику.
— Уничтожить, как бы это ни было сложно?
— Строить легче, чем получить тысячи вражеских машин через семь часов после того, как они пройдут Чонхар. Пришлось приказать своим службам разрушить все мосты, три из них. Решит ли это проблему войны? Нет, но это добавило бы часы, может быть, даже дни, которые могли бы иметь решающее значение.
О ПЛЕНЕ
— Были ли вы морально готовы к тому, что рано или поздно за вами придут, что вы попадете в плен?
— Нет, я был готов, что они придут и скажут: «Отныне ты больше не мэр, и все». И мне было бы нечего возразить. Я не думал, что попаду в плен, но у меня было предчувствие: вечером в четверг (10 марта) я пошел к родителям и попросил их уйти, но они отказались. Наша команда собралась, и я сказал, что мне не нравится то, что происходит. Но мы решили остаться.
— Что было самым трудным в плену?
— Первый день, когда ты не готов к происходящему, ты никогда не был в таких условиях. Тогда ты понимаешь, что от тебя ничего не зависит, ты понимаешь, что за тебя сейчас борются друзья, родные, близкие и точно не оставят тебя, и надо просто верить, не терять веру — и все.
— Что вы сделали в первую очередь после плена?
— Я приехал к маме и папе. Я встретился со своей командой.
Я поблагодарил их за то, что они не ушли. Благодаря им я пробыл там шесть дней, а не полгода.
— Агрессивнее ли вы стали после плена?
— К русским? Я к ним никак не отношусь. Но да, я стал жестче. Мои друзья это замечают. Нет права на ошибку, сантименты.
— Почему не меняют мэра Днепрорудного, первого заместителя мэра Энергодара?
— Мы разобрались с этим вопросом. Мы пытались помочь. Почему их не обменивают? Нет ответа. Это нестандартные решения, нестандартные переговоры, которые ведут многие субъекты. Почему их не выпускают? Они хотят больше денег, больше людей, они хотят чего-то большего.
— Сколько жителей Мелитопольского района в плену?
— Ежедневная смена статистики. Больше сотни Кто-то уже сидит в СИЗО в Москве, кто-то копает окопы под Гуляйполем. Они ищут партизан, но не могут их найти.
ДЕЛО ЖИЗНИ
— После деоккупации Мелитополь будет совсем другим городом.
Вы готовы вернуться к ней в качестве мэра?
— Я вернусь в другой город с другими людьми, с другой историей. Дело не в постройках, это мелочь. Я вернусь в другое общество, которое будет разделено на тех, кто остался, кто предал, ушел, вернулся. И это главное, и мы должны понять, как наказать тех, кто предал, и примирить тех, кто остался и не предал, с теми, кто ушел и вернулся. Это будет чрезвычайно трудный процесс. Мелитополь – интеркультурная столица Украины, в городе проживает 112 национальностей и меньшинств. Нам удалось всех помирить. Мелитополь был условным «заповедником», где никто никого не терроризирует и у каждого есть возможность развиваться. Строительство дома занимает год, а примирение общества — десятилетие, а как решить эту математику — другой вопрос.
— Что вы будете делать в первую очередь после победы?
— Я подниму флаг Украины над родным городом. Мы уже все расписали. Мы обязательно вернемся туда. Сначала будет аудит/оценка ситуации.
По закону отвечать должны все коллаборационисты. Мелитополь был и будет лучшим городом. Самое сложное — вернуть людей.
— После плена вы побывали во многих странах и приняли участие в различных международных мероприятиях. Почему вы это сделали и получили ли вы ожидаемый результат?
— Моя главная цель — сделать так, чтобы к жителям Мелитополя и оккупированных территорий не относились как к предателям. Мы должны давать правдивую информацию о реальной ситуации. Надо сказать, что жители Мелитополя, несмотря на то, что говорят по-русски, украинцы, хотят жить в Украине. Из-за отсутствия этой информации мы потеряли Донбасс, Луганск. Наша задача — заставить львовян чувствовать ответственность за освобождение Мелитополя, ведь без освобождения Мелитополя, Херсона, Бердянска не будет государства Украина, в это трудно поверить, но это правда. Мы должны сказать, что нас не предали, нас взяли в плен, что Мелитополь сейчас не рассматривается как «сепаратистский город», и это важно.
— Связаться с ребятами из Мелитопольской территориальной обороны. Все думали, что будут защищать город, но не тут-то было.
— 24 февраля в 16:00 получили приказ покинуть город. Командир позвонил мне и сказал об этом. У нас тесные отношения с военными. Мы идем к ним, делаем все, чтобы наши солдаты получали лучшее обмундирование, машины, средства связи. Все это также делается для того, чтобы они могли быстрее вернуться домой. Создан реабилитационный центр для тех, кому некуда возвращаться. У всех нас есть одна цель вернуться домой.
— Какая ваша самая тяжелая потеря во время войны?
— Город — дело всей моей жизни. Я отказался от личной жизни, бизнеса, где у меня всегда все было хорошо, я отказался от отдыха, чтобы построить город, в котором комфортно, куда я хочу попасть, где люди чувствуют себя в безопасности. Я потерял дело своей жизни… Я потерял его временно.
— Какой город вы посетите первым?
— Мелитополь.
Я не хочу никуда идти. Для меня принципиально быть рядом с моими людьми.
Olha Kudria , Zaporizhzhia
Photo credit: Dmytro Smolienko
Russia takes Ukrainian children prisoner in ‘first wave of deportation’
Zaporizhzhia bombing 10.10.2022, Children being taken to Russia (из пропагандистских СМИ)
Как и опасались, Россия и ее местные пособники отказываются возвращать украинских детей, которые якобы были отправлены на отдых или на учебу в Россию или оккупированный Крым. Родителям детей, отправленных из Энергодара (Запорожская область) в Краснодарский край, сообщили, что их дети находятся в России на неопределенный срок. Дмитрий Орлов, мэр Энергодара, говорит, что в сообщениях просят родителей прислать теплую одежду и якобы «уверяют» их, что их дети будут ходить в школу в России. Таким образом, дети фактически являются заложниками и будут подвергаться идеологической обработке со стороны страны, ведущей войну против их страны.
Комментируя ситуацию с детьми из Энергодара, мэр Мелитополя Иван Федоров отметил, что попытки российских оккупантов в Мелитополе отправить детей в оккупированный Крым или Россию не увенчались успехом из-за сопротивления родителей. Федоров предостерегает всех украинских родителей, проживающих на оккупированных территориях, от передачи своих детей. « Очень велика вероятность того, что рашисты [так обычно называют оккупантов] будут держать их как живой щит и не вернут домой».
Такую тактику уже применяли в тех частях Харьковской области, которые до начала сентября находились под российской оккупацией. Во время пресс-конференции 24 октября Юрий Соболевский, первый заместитель главы Херсонского областного совета, сообщил, что Россия сейчас насильно удерживает украинских детей из оккупированных частей Херсонской и Запорожской областей. Установленные Россией «администрации» оккупированных городов утверждают, что дети будут возвращены, но родители должны сами отправиться за ними в разные части России или в оккупированный Крым.
Вполне вероятно, что и родители, и дети не смогут вернуться. Соболевский прямо говорит, что Россия взяла детей в заложники. Он говорит, что русские организовали депортацию из Херсонской области в несколько волн, и считает, что вывоз украинских детей следует рассматривать как первую волну. Он убежден, что Россия использует такую тактику, чтобы улучшить свою тяжелую демографическую ситуацию, и что украинские дети рассматриваются как будущие солдаты российской армии.
Центр журналистских расследований также разговаривал с людьми, которые подтверждают, что вернуть своих детей им не представляется возможным. Женщина из Геническа (Херсонская область), которая говорила на условиях анонимности, рассказала, что оккупанты пытались оправдать отказ в возвращении детей тем, что это было сделано из соображений безопасности, потому что сейчас в Херсонской области опасно. Попытки использовать это в качестве предлога не только циничны, исходящие от государства-агрессора, но и явно лживы, когда Россия активно препятствует выезду украинцев с территории на подконтрольную правительству Украину.
Просто нет оснований полагать, что интересы самих детей имеют какое-либо значение, и были случаи, когда родители теряли связь со своими детьми.
Глава Херсонской военной администрации Галина Лухова призывает родителей сопротивляться любым попыткам заставить их отправить детей в Россию или оккупированный Крым. Она не может понять, говорит она, как можно отдать свидетельство о рождении ребенка (как требуют) и отправить его «на каникулы», когда детей увозит карета под дулом пистолета.
Если верить установленному Россией «министерству образования Херсонской области», только в октябре две с половиной тысячи школьников были отправлены в «санатории» в России из Херсонской области.
Как сообщалось, аналогичные ситуации имели место в оккупированных районах Харьковской области. Там родители объяснили свое решение отпустить детей заботой о безопасности и психологическом благополучии своих детей в условиях войны.
Следует также подчеркнуть, что Россия сознательно делает выбор между отправкой детей в государство-агрессор или подвергать их непрекращающимся военным действиям и травмам.