Анализ «Преступление и наказание» Достоевский
Роман Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание» – самое известное произведение писателя, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. Написанное в тяжелый период жизненных испытаний автора, оно затрагивает многие серьезные проблемы, которые остаются актуальными и по сей день. Роман достаточно сложный и глубокий, однако подробный анализ произведения поможет лучше понять основную мысль и проблематику романа, поступки главных героев. «Преступление и наказание» анализ требует наиболее полный, и особенно полезным он будет для учеников 10 класса при подготовке к ЕГЭ по литературе.
Краткий анализ
Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться с самим произведением Преступление и наказание.
Год написания – 1866 г.
История создания – Замысел «Преступления и наказания» Достоевский вынашивал во время своего пребывания на каторге, во период сильнейших душевных переживаний.
Тема – Отображение нечеловеческих условий жизни беднейших слоев населения, безнадежности их существования и озлобленности на весь мир.
Композиция – Роман состоит из шести частей и эпилога. Каждая часть разбита на 6-7 глав. В первой части описывается образ жизни главного героя и совершенное им преступление, в последующих частях – последовавшее за ним наказание, в эпилоге – раскаяние главного героя.
Жанр – Роман.
Направление – Реализм.
История создания
Во время своего пребывания на каторге Федор Михайлович вынужден был общаться не только с политическими преступниками, но и с опасными уголовниками – убийцами и ворами. Наблюдая за этими человеческими типажами, писатель пришел к выводу, что в подавляющем большинстве преступления были совершены этими людьми на почве страшного отчаяния. После отмены крепостного права многие крестьяне, не имевшие средств к существованию, отправлялись в большие города, где пьянствовали, грабили и убивали.
Именно тогда у писателя впервые возникла идея написать роман, полный драм и внутренних конфликтов. По плану произведение задумывалось как исповедь Раскольникова, в котором раскрывался духовный опыт главного героя. Однако во время написания романа автор стал понимать, что не в состоянии ограничиться переживаниями одного Раскольникова – сюжет требовал большей глубины и наполненности. Отнесшись с большой долей критики к написанному материалу, Достоевский сжег практически завершенный роман и написал его заново – таким, каким знает его весь литературный мир.
Проблема у писателя возникла и с названием произведения. Было несколько рабочих версий, среди которых «Рассказ преступника», «Под судом». В результате он остановился на варианте «Преступление и наказание». Суть и смысл названия романа заключается не только в уголовном наказании за совершение преступления, но, прежде всего, в душевных муках преступника. Любое злодеяние влечет за собой неизбежное наказание, и скрыться от него невозможно.
Над романом Федор Михайлович трудился в 1865-1866 годах, и сразу после завершения он был опубликован в популярном журнале «Русский вестник». Реакция на произведение была весьма неоднозначной, от резкого неприятия до бурного восхищения.
В 80-х годах 19 столетия роман был переведен на многие европейские языки. Влияние его на мировой литературный процесс оказался огромным: писатели стали развивать тему, затронутую Достоевским и, порой, откровенно подражать классику, в разных городах мира были поставлены театральные постановки, позже нетленное произведение было многократно экранизировано.
Посмотрите, что еще у нас есть:
Тема
Главная тема произведения – угнетенность и ужасающая бедность большей части общества, печальное положение которого мало кого интересует. Также красной линией проходит тема заблуждений личности и вынужденного бунта вследствие удушающей нищеты, социального неравенства и безысходности.
Проблема ложных убеждений, затронутая в романе, является актуальной во все времена. Теория, которой был подвержен Раскольников, о вседозволенности и возможности совершения преступления ради благих целей, является разрушительной. Именно она является причиной произвола, насилия и террора.
В своем романе Достоевский хотел донести свои христианские представления о жизни, согласно которым нужно стараться жить нравственно, не поддаваясь гордыне, похоти, эгоизму. Жить ради ближних, творить добро, жертвовать собственными интересами на благо общества – вот чему учит писатель. Именно по этой причине в конце эпилога Родион Раскольников приходит к вере, которая является спасением его измученной души, и обретает надежду на спасение.
Композиция
Структурная композиция «Преступления и наказания» довольно проста: роман состоит их 6 частей, каждая из которых, в свою очередь, состоит из 6-7 глав.
Роман делится на две составляющие: в первой описаны мытарства главного героя, его рассуждения и, в итоге, совершенное им преступление.
Затем следует наказание и саморазоблачение Раскольникова, и этому посвящены оставшиеся 5 частей произведения.
Характерной особенностью романа является некоторая непоследовательность в хронологии поступков Раскольникова. Этим автор хотел подчеркнуть нестабильность внутреннего состояния главного героя, его потерянность. Прекрасным дополнением к настроению Раскольникова являются темные, серые улицы Петербурга, описанию которых Достоевский выделил немало места в произведении.
В заключительной части романа – эпилоге – писатель указал на возможное исцеление Раскольникова благодаря искреннему раскаянию и вере в Бога. Нравственное возрождение героя стало возможным только благодаря его полному переосмыслению своей жизни, поступков, ценностей.
Большое внимание Достоевский уделил не только бедному студенту, но и другим центральным персонажам: Разумихину, Дуне Раскольниковой, Пульхерии Александровне, Соне Мармеладовой, Свидригайлову. Характер каждого из них описан ярко, красочно, взаимодействие этих героев прекрасно дополняют общую картину, показанную автором.
Несмотря на хитросплетение сюжетных линий, все они, так или иначе, связаны с Раскольниковым. Примечательно, что многих описанных героев ожидает трагическая судьба, и к концу романа лишь немногие останутся в живых.
Главные герои
Обо всех героях произведения мы написали отдельную общую статью – Главные герои «Преступления и наказания», а для основных подготовили отдельные страницы:
Жанр
«Преступление и наказание» относится к психологическому и философскому роману. Сам Федор Михайлович называл свое детище «психологическим отчетом одного преступления». Это уникальное литературное произведение, в котором искусно переплетены детективная, криминальная, социальная, психологическая, философская и любовная составляющие. В нем гармонично сочетаются пугающая реальность обыденной жизни и фантастика, представленная снами Раскольникова.
Если говорить о литературном направлении романа, то он полностью соответствует «реализму».
Тест по произведению
Доска почёта
Чтобы попасть сюда — пройдите тест.
-
Елена Лямина
13/16
Наталья Точилина
14/16
Ангелина Забоева
16/16
Никита Борщ
14/16
Паша Тюленев
13/16
Татьяна Ванюкова
16/16
Акромат Мержоев
16/16
Лилия Благая
16/16
Ran Camellia
16/16
Дарья Дунаева
16/16
Рейтинг анализа
Средняя оценка: 4.4. Всего получено оценок: 7251.
Преступление и наказание — Федор Михайлович Достоевский. Антология жизни и творчества
«Преступление и наказание» — первый из романов «великого пятикнижия», уже обладающий набором устойчиво повторяющихся в творчестве позднего Достоевского конституирующих жанровых признаков романа-трагедии, однако не обнаруживающий еще в полноте той совокупности содержательно–формальных элементов, которой определяется художественное единство всех последующих крупных созданий писателя, начиная с «Идиота» и заканчивая «Братьями Карамазовыми».
К этому же времени (7 августа) относится и первая датированная запись в тетради с подготовительными материалам к ранней, «висбаденской» редакции. Но возникший летом 1865 г. замысел первоначально отнюдь не планировался как большая жанровая форма: он представлялся писателю небольшой повестью объемом в 3 печ. листа, содержание которой несколько позднее, в середине сентября 1865 г., Достоевский определит как «психологический отчет одного преступления». Это очень важная и широко цитируемая автохарактеристика, но ее нельзя принимать слишком буквально. Во-первых, потому, что в первоначальном замысле еще нет преступления как самостоятельной художественной задачи: в центре внимания писателя не герой 
Мысли и переживания преступника, подвигнувшие его на нарушение уголовного и морального закона, препятствия, с которыми он сталкивается на путях преступления, и борьба с ними преднамеренно вынесены за границы повествования. Больше того, в момент зарождения замысла и на самом раннем этапе работы, когда складывалась первоначальная художественная форма, герой, в отличие от окончательного текста романа, по-видимому, еще и в малой степени не был идеологом, преступником-мыслителем. Но в этом пока не было и необходимости: преступление для него не являлось религиозно-этической или философско-исторической проблемой, совершение его — экзистенциальным экспериментом или способом преодолеть свою человеческую природу и т.п. Поэтому дневник такого героя не мог стать ничем иным, как только «психологическим отчетом», в котором он скрупулезно фиксирует все свои мельчайшие душевные движения после совершенного убийства. Однако это отнюдь не означает, что мысль самого художника на первом этапе работы не поднималась до рассмотрения вопросов в философско-этической плоскости, что в авторском замысле еще не было преступления как философской категории.
Скорее всего, уже в момент возникновения замысел был преимущественно философским. Но эта философия еще не была трагедийной. Достоевский изначально был сосредоточен не на анализе обстоятельств, мотивов или целей преступления, тем более не на возможности обретения героем через преступление качественно новых, недоступных на иных путях отношений с миром, но прежде всего на утверждении неизбежности возмездия, которое исходит из глубин самой человеческой природы, на раскрытии душевных терзаний, испытываемых каждым убийцей, которые рождают в нем нравственную потребность в наказании. Именно в этом пункте художественная и идеологическая доминанта раннего замысла. Повесть, по-видимому, должна была стать откликом художника на споры, которые велись в русском обществе в период судебных реформ. Недаром на этом этапе сокровенную мысль своего произведения Достоевский формулировал, полемически противопоставляя ее традиционному, официальному взгляду, — «мысль, что налагаемое юридическое наказание гораздо меньше устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти потому, что он и сам того нравственно требует».
И добавлял, апеллируя к личному каторжному опыту: «Это видел я даже на самых неразвитых людях, на самой грубой случайности». Т. е. утверждал мысль о действии некоего универсального нравственного закона. И в этом отношении первоначальный замысел даже тяготел к жанру философской притчи. Не герой, его характер, его «новое собственное слово» и «новый шаг» движут сюжет произведения, но «Божия правда» и «земной закон», которые «берут свое». В виду надличного характера этих сил личность героя в первоначальном замысле оказывается величиной вполне факультативной. Герою-преступнику остается лишь свидетельствовать на своем личном опыте о непреложности и окончательном торжестве тех законов, во власти которых он оказывается. Так раскрывается философская телеология избранной художником формы «психологического отчета». Своеобразие раннего замысла, его особой художественной природы в конечном счете и заключается в том, что это был замысел не о герое, но об универсальном нравственном законе.
В том его первое и главное отличие от итогового художественного решения, воплощенного в завершенном романе.В середине сентября 1865 г., через полтора месяца работы, Достоевский, предлагая еще далеко не завершенное произведение в «Русский вестник», в письме к редактору-издателю М. Н. Каткову подробно излагает «идею» своей повести. Однако это изложение фиксирует уже новый этап эволюции замысла, когда в ходе работы первоначальный сюжет, по словам самого Достоевского, «расширился и разбогател». Но главное изменение, совершившееся к этому моменту, состоит в появлении идеологической мотивировки преступления. «Выразить это, — пишет Достоевский об идее непреложности нравственного возмездия, — мне хотелось именно на развитом, на нового поколения человеке, чтоб была ярче и осязательнее видна мысль». Так в замысле более определенно, чем это было в момент его возникновения, устанавливается социально-психологический и интеллектуальный статус главного героя: появляется современный, «развитой» преступник с «идеей».
Но «идея» героя пока еще играет в сюжете вполне вспомогательную роль: она создает дополнительное препятствие тому, чтобы «закон правды и человеческая природа взяли свое»; в своей «идее» герой находит «точку опоры» для противостояния «Божией правде, земному закону». Теперь на место простой «демонстрации» авторской «мысли» приходит ее «испытание». В результате окончательная победа нравственного закона, торжествующего в человеческой душе вопреки идейной аргументации преступника, выглядит «ярче и осязательнее». С появлением, пусть еще достаточно элементарного по интеллектуальной оснастке, «сопротивления» героя прямолинейности авторской идеи в замысле начинают проявляться черты художественной полифонии, которые в своем дальнейшем, все возрастающем развитии определят одну из важнейших сторон жанровой структуры «Преступления и наказания». Но пока до «идеи» героя, «суверенной» от объективирующей авторской позиции, еще далеко. Объясняя в письме к Каткову мотивы преступления своего героя, Достоевский пишет, что тот «решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты», — «по легкомыслию, по шатости в понятиях поддавшись некоторым странным «недоконченным» идеям, которые носятся в воздухе»: «Он решает убить ее, обобрать; с тем, чтоб сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства <.
..> и потом всю жизнь быть честным, твердым, неуклонным в исполнении «гуманного долга к человечеству», чем, уже конечно, «загладится преступление», если только может назваться преступлением этот поступок над старухой глухой, глупой, злой и больной, которая сама не знает, для чего живет на свете…». При рассмотрении этого изложения в соотнесении с окончательным текстом не может не броситься в глаза, что «идея» героя еще явно находится в «эмбриональном» состоянии. Раскольниковской идеи, как она будет функционировать в романе, задавая философско-этические параметры художественного мира «Преступления и наказания» в целом, в замысле пока просто нет. По уровню постановки проблем, по глубине и силе мысли убийца-«теоретик» еще бесконечно далек от своего автора. Возрастание масштабности идеи героя, погружение его мысли в бездонные противоречия бытия, прикосновение к трагедийным основаниям жизни — вот важнейшее направление дальнейшей эволюции замысла, в результате чего в процессе создания романа складывается особая жанровая подструктура, характеризуя которую исследователи определяют жанр «Преступления и наказания» как «идеологический роман» — «не роман с идеей, не философский роман во вкусе XVIII века, но роман об идее», а самого Достоевского — как великого «художника идеи» (М.
М. Бахтин). Однако и при характеристике окончательного текста произведения речь должна идти именно о жанровой подструктуре, т. к. при всей справедливости и точности этих характеристик определение «идеологический роман» не охватывает жанровой специфики «Преступления и наказания» в целом, но фокусирует лишь одну — пусть и важнейшую — ее составляющую.
Во 2-й половине сентября в работе над повестью происходит своеобразный «творческий взрыв», в результате которого замысел обретает новое качество. Как позволяет судить лавинообразная серия набросков, появившихся в рабочей тетради писателя, в это время в его творческом воображении соединяются два дотоле совершенно самостоятельных замысла, причем не сливаются, а как бы сталкиваются, создавая тем самым важнейший контрапункт будущего романа. Один из них — это замысел «психологического отчета одного преступления», над которым полным ходом идет работа, другой — замысел романа «Пьяненькие». Характеристика «Пьяненьких», содержащаяся в письме к А.
А. Краевскому, и ряд других соображений дают серьезные основания считать, что вся сюжетная линия семейства Мармеладовых вошла в «Преступление и наказание» именно из этого неосуществленного замысла. Вместе с ними в произведение вошел и широкий социальный петербургский фон, вошло и дыхание большой эпической формы. Но гораздо важнее совершившаяся в результате соединения двух самостоятельных замыслов общая идейно-композиционная перестройка произведения. История Сонечки, которую уже в ранних набросках рассказывает в своей исповеди ее отец, «пьяненький» Мармеладов, сюжетная линия героини в целом, войдя в произведение, составили контрастную параллель преступлению главного героя. «Разве ты не то же сделала? Ты тоже переступила… смогла переступить», — настаивает Раскольников в романе. Но авторский смысл прямо противоположный: нет, не «то же», наоборот. Сонечка себя принесла в жертву, а Раскольников — другого человека. Параллель, действительно, контрастная.
Но для философско-этической проблематики романа еще важнее, значимее противоположность морального самосознания героев: переступившая через себя Соня мучительно страдает от сознания своей греховности; переступивший через другого Раскольников, напротив, утверждается в своем «праве» на преступление. Можно говорить и о большем. О том, что в образах Сони и Раскольникова в «Преступлении и наказании» нашли выражение две принципиально различные этические системы. В одной системе этики, основывающейся на почве религиозного миросозерцания, на вере в божественное происхождение заповедей Священного Писания, мораль, моральный принцип, понятие греха имеют абсолютный характер: не важно, почему и зачем, по какой причине и для какой цели (пусть даже самой святой), но если заповедь нарушена — без сомнений и колебаний: «…я великая, великая грешница!» (как говорит о себе Сонечка). В другой этической системе, утверждающейся в умах в эпоху кризиса религиозной веры, — наоборот: моральный закон относителен, а может быть, вообще мораль — это фикция, предрассудок.
И нужно ее отбросить, освободиться от ее гипноза, чтобы обрести новую, небывалую свободу. Так, с появлением рядом с героем героини в произведении возникает второй композиционный центр: Раскольников и Сонечка Мармеладова становятся двумя «полюсами» идейной, художественной структуры произведения в целом. Соединение, «столкновение» двух самостоятельных замыслов привело к тому, что теперь произведение стало строиться на новых композиционных основаниях, которые Л. П. Гроссман, говоря об архитектонике романов Достоевского, назвал «принципом двух или нескольких встречающихся повестей». Иногда спрашивают: а Свидригайлов? Не образует ли этот герой еще один — третий — композиционный центр? Нет. В плоскости указанной философско-религиозной проблематики Свидригайлов, как и Раскольников, тоже существует в романе в мире разрушенных религиозно-нравственных абсолютов: в этом отношении его отличие от главного героя лишь в том, что он уже давно дошел до «последних столпов» на том пути, на который так мучительно пытается и не может вступить Раскольников.
Однако в принципиальном отношении они оба равно противостоят этической позиции Сонечки. В этом они действительно «одного поля ягоды».
Последствия сентябрьского «творческого взрыва» не исчерпываются возникновением в произведении второго идейного центра, установлением нового композиционного принципа. Может быть, для сложения жанровой структуры романа еще важнее, что на этом этапе в произведении возникает сопряжение «текущей действительности» и вечности. Скорее всего, замысел «Пьяненьких» был не только нраво- и бытописательным, но и предполагал выходы к метафизической проблематике. Об этом, в частности, позволяет говорить тот факт, что в «Преступлении и наказании» само название — «Пьяненькие» — отзывается в картине Судного дня (в финале исповеди Мармеладова), в словах Христа, который «в тот день» «всех рассудит и простит, и добрых и злых, и премудрых и смирных… И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: «Выходите, скажет, и вы! Выходите, пьяненькие, выходите, слабенькие, выходите, соромники!».
Сцена Судного дня с обращением Христа к «пьяненьким» появляется уже в самых первых черновых набросках, сделанных писателем во 2-й половине сентября, после означенного «творческого взрыва». Так что, вероятно, отмеченный эпизод перешел в «Преступление и наказание» непосредственно из творческих материалов к «Пьяненьким». Значение этого обстоятельства трудно переоценить. Здесь в первый раз в творчестве Достоевского появляется образ Христа и возникает столь важный для художественной структуры романов «великого пятикнижия» прорыв повествования в сакральный план бытия, происходит приобщение истинной действительности к вечности, включение современности в эсхатологическую перспективу. Отныне это станет принципиальной особенностью глубинной поэтики поздних произведений писателя. В окончательном тексте наряду с картиной Судного дня в финале исповеди Мармеладова этот принцип романной архитектоники будет реализован в образе вечности, которая мерещится Свидригайлову в виде закоптелой деревенской баньки с пауками по углам, или в апокалиптических картинах гибели человечества из каторжных снов Раскольникова.
Иначе — в сцене чтения героями евангельского эпизода воскрешения Лазаря. Неоднократно указывалось, что этой особенностью — изображением современности в аспекте вечности, в аспекте Священной истории — поздний Достоевский близок средневековой литературе. Однако в отличие от последней метафизический план бытия в романах «великого пятикнижия» принципиально «персоналистичен»: это всегда «чья-то» вечность, «чей-то» апокалипсис и т.п. «Мармеладовская» картина Судного дня, перешедшая в «Преступление и наказание» из замысла «Пьяненьких», явилась первым «ростком» новой жанровой поэтики Достоевского.
Приведенные наблюдения показывают, что уже на этапе работы над «висбаденской» редакцией «повесть» начинает обнаруживать ряд существенных, структурообразующих черт жанровой формы будущего «Преступления и наказания». Однако в целом и после описанного сентябрьского «творческого взрыва» замысел еще качественно отличен от итоговой художественной концепции. И это — несмотря на сказанное о возникновении важнейшего идейного контрапункта произведения, о зарождении черт идеологического, полифонического романа; о начале разработки метафизических аспектов эмпирического сюжета.
В чем же тогда состоит главное, принципиальное отличие? Говоря предельно общо, замысел осени 1865 г. еще не являлся замыслом романа-трагедии. Если же более конкретно сформулировать то же самое: это был замысел о другом герое и — в силу этого — о другом преступлении. В написанном связном тексте «висбаденской» редакции, в обобщенном плане повести в письме к Каткову еще нет Раскольникова — каким он предстает перед читателем в завершенном произведении, а значит, нет и уникальной раскольниковской ситуации — главного художественного открытия, совершенного Достоевским в романе.
По характеристике В. В. Кожинова, «Преступление и наказание» — «роман неразрешимых ситуаций и роковых, чреватых трагическими последствиями решений». Эта глубокая и точная характеристика обнаруживает трагедийность положения человека в мире Достоевского и открывает возможность понимания Родиона Раскольникова не просто как молодого человека, совершающего преступление «по легкомыслию, по шатости в понятиях поддавшись некоторым странным «недоконченным идеям», которые носятся в воздухе», но — как трагического героя, героя высокой трагедии.
Исходная трагедийность ситуации и есть то новое художественное качество, возникновение которого в процессе создания романа обусловило главное, принципиальное отличие «Преступления и наказания» от первоначального замысла. В обосновании этого тезиса — ключ к пониманию итоговой жанровой формы произведения как романа-трагедии.
Кстати, как герой-мыслитель, Раскольников в окончательном тексте сам остро сознает трагедийность ситуации, в которой находится, точно и выразительно ее формулирует, когда говорит сестре Дунечке: «…и дойдешь до такой черты, что не перешагнешь ее — несчастна будешь, а перешагнешь — может, еще несчастнее будешь». Эта лаконичная формула трагического самосознания подытоживает душевный и духовный опыт героя уже после совершенного преступления, однако она равно относится и к Раскольникову, еще не перешагнувшему роковой «черты». Здесь надо заметить, что положение о трагедийности ситуации главного героя отнюдь не отменяет отмеченной соотнесенности в произведении Раскольникова и Сонечки Мармеладовой как организующего принципа архитектоники, но, напротив, лишь углубляет и обогащает этот важнейший контрапункт романа.
Больше того, лишь на этой трагедийной почве и оказывается единственно возможным развитие подлинной романной полифонии. В самом деле, высказанную героем формулу без каких-либо оговорок можно приложить и к положению Сонечки. Ситуация героини — это тоже «неразрешимая ситуация»: моральное чувство — чувство любви и сострадания к ближним — выталкивает ее на нарушение морального закона, который непреложен, свят для ее религиозно-нравственного сознания. В сюжете Сони тоже есть своя «роковая черта», которую «не перешагнешь — несчастна будешь, а перешагнешь — может, еще несчастнее будешь», — с той, пожалуй, необходимой оговоркой, что остаться по эту сторону «черты» и не смочь спасти своих близких от голодной смерти — значит для героини «еще несчастнее быть», чем несчастна она, переступив «черту» и мучаясь — на грани самоубийства или сумасшествия — от нестерпимого сознания своей греховности. Соня Мармеладова — это тоже трагическая героиня; она тоже вынуждена принимать решения в ситуации, когда вопросы для нее «неразрешимы».
Однако и нравственно, и интеллектуально (и, конечно, религиозно) Сонечка самоопределяется в этой ситуации принципиально иначе, нежели главный герой.
Анализируя раскольниковскую формулу трагедийной ситуации, нельзя упустить исключительно важное слово: «дойдешь…»: до этой роковой «черты» еще надо дойти. Ведь в трагедийном мире романа Достоевского отнюдь не все персонажи оказываются трагическими героями. Причем не только подлец Лужин или ничтожный Лебезятников, но даже и такой симпатичный персонаж, как Разумихин, отнюдь не герои трагедии. Значит, все зависит не только от состояния мира, но — в равной степени — от личных качеств самих героев, Раскольникова и Сони. Какие же качества Раскольникова являются в романе определяющими, без уяснения которых невозможно адекватно авторскому замыслу понять ни его преступления, ни его наказания, ни воскресения в финале? Прежде всего, и это именно прежде всего, прежде демонической гордости, прежде философской диалектики, Родион Раскольников — герой, исключительно остро чувствующий чужую боль, живущий так, как будто с него содрали кожу и все, что происходит вокруг, больно ранит его душу и сердце.
В этом, бесспорно, его «общая точка» с Соней Мармеладовой. И в этом же самая глубокая, изначальная первопричина всего, что происходит с героем в романе. В конце романа, за полчаса до явки с повинной в полицейскую контору, Раскольников в отчаянии восклицает: «О, если б я был один и никто не любил меня, и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!». Чего «не было бы»? — «…Не было бы никаких угрызений совести <…> он все бы смог, через все бы перешагнул», — т. е. не было бы признания, считает, например, Ю. Ф. Карякин. С этим нельзя не согласиться. Но восклицание героя, бесспорно, имеет более широкий, универсальный смысл: «…и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!» ВСЕГО! — т. е. не было бы и самого преступления. Здесь неизбывная любовь к людям переживается героем как бремя, как крест, от которого он — безнадежно — пытается освободиться. Безнадежно — потому что это его природа, это он сам, самый глубокий корень его человеческой сути.
Корень и его преступления, и его наказания одновременно. Но равно и залог его воскресения.
Конечно же, сказанное об остроте морального чувства как истоке всего, что совершается в романе с героем, недопустимо сводить к тому плоскому и предельно упрощенному пониманию, в соответствии с которым Раскольников убил, «чтобы матери помочь». Такое истолкование отвергает в сцене признания Сонечке сам герой. Речь идет о другом, о том, что это качество героя оказывается первоначалом цепной реакции мучительных переживаний, неразрешимых вопросов, отчаяния, глубоких и серьезных размышлений, оригинальных идей, вновь отчаяния, терзаний уязвленной гордости, новых размышлений и наконец роковых решений, — цепной реакции, которая в конечном итоге и приводит героя к совершению преступления. Но не будь первопричины, не было бы и всей цепи. Здесь мы сталкиваемся с сокровенной и больной идеей Достоевского — с мыслью о разрушительном потенциале неутоленного и неутолимого сострадания, о трагических последствиях, которыми оно чревато.
Выхватить из цепи среднее звено — «идею» героя, — все свести к «идее» и все вывести из «идеи» — это серьезное искажение художественной концепции Достоевского, это ложный взгляд, закрывающий возможность понимания ключевой идеи романа — идеи воскресения как нового рождения через смерть. Хотя, бесспорно, без «идеи» героя, причем «идеи» в ее глубочайшем экзистенциональном содержании, раскопьниковского преступления, конечно, тоже не было бы: он его не мог бы и не смог бы совершить.
Острота морального чувства — это то, что «доводит» героя до «роковой черты», сталкивает его с моральным законом, заставляет решать «проклятые вопросы». Раскольников непросто преступник «от отчаяния». Он преступник-мыслитель (и мыслитель-преступник, что не одно и то же). Напряженно бьющаяся мысль, нацеленная на антиномии духовного бытия, — вот еще одно важнейшее, сущностное качество героя «Преступления и наказания». Но до столкновения с моралью, до ощущения ее неодолимости и одновременного переживания унизительности подчинения ее диктату мысль Раскольникова не получает достаточных стимулов к развитию.
Именно поэтому в ранних редакциях, где преступление совершается «и скоро и удачно» и лишь «за чертой» «неразрешимые вопросы восстают перед убийцей, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце», герой не только не обладает серьезной и глубокой идеей, но она ему и не нужна. Масштабность, острота, дерзновенность мысли Раскольникова возрастают в процессе создания романа не самопроизвольно, но в органической взаимосвязи с изменением других сущностных качеств героя и, как следствие, — исходной ситуации, в которой он находится перед совершением преступления. Здесь ключ к уяснению взаимообусловленности таких определений жанровой формы «Преступления и наказания», как идеологический роман и роман-трагедия. М. М. Бахтин писал, что Достоевский ведет со своими героями «диалог» на языке ситуаций, что «автор говорит всею конструкциею своего романа не о герое, а с героем». Найденный Достоевским в его первом великом философском романе гениальный «ход», когда герой-мыслитель, герой-философ поставлен жизнью в трагическое положение, когда он вынужден принимать решения и действовать в «неразрешимой ситуации», оказывается мощным стимулом к развитию, углублению его идеи, определяя особый характер и особую направленность «жизни идеи» в произведении.
Студент-юрист, профессионально размышляющий над вопросами преступления, вины, наказания, права, мыслящий в масштабе всей мировой истории, Раскольников в своих философских построениях, в «идее» пытается найти для себя опору в ситуации, когда надо «не тосковать, не страдать пассивно, одними рассуждениями о том, что вопросы неразрешимы, а непременно что-нибудь сделать, и сейчас же, и поскорее». «Идея» героя — это поиск выхода, это отчаянная и обреченная попытка «философски» преодолеть трагедийную ситуацию. Но именно поэтому — и великий соблазн, чреватый порчей человеческого духа, духовной смертью.
В чем суть, главный итог многообразных теоретических построений Раскольникова? В разрушении религиозно-нравственных абсолютов, в обосновании идеи относительности или даже фиктивности, призрачности морали. В убеждении, что моральные нормы, моральные запреты (и прежде всего Христова заповедь «Не убий» — Мф. 19: 18) — это «предрассудки, одни только страхи напущенные, и нет никаких преград».
Уже после совершения преступления сам герой сформулирует это так: «Я не человека убил, я принцип убил». В эпизоде, когда Раскольников собирается на убийство, Достоевский сообщает читателям одно наблюдение своего героя, сделанное им во время размышлений о природе преступления: «преступник, и почти всякий, — замечает Раскольников, — в момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка, сменяемых, напротив того, детским феноменальным легкомыслием». «Дойдя до таких выводов, — продолжает писатель, — он решил, что с ним лично, в его деле, не может быть подобных болезненных переворотов, что рассудок и воля останутся при нем, неотъемлемо, во все время исполнения задуманного, единственно по той причине, что задуманное им — «не преступление»». Вот концентрированное выражение и итог раскольниковских теоретических построений! Убийство — не преступление, может быть не преступлением; есть такие ситуации, когда оно является преступлением только формально-юридически, а не по сути и человек не только «право имеет», но порой и «обязан» совершить его.
К этой своей заветной идее Раскольников вновь и вновь возвращается на протяжении романа, обосновывая ее многократно и многообразно. И апеллируя к логике всемирной истории, обнаруживая, что «преступление» — это извечная форма и основной закон истории развития, а великие «законодатели и установители человечества»: Ликурги, Солоны, Магометы, Наполеоны — «были особенно страшные кровопроливцы», т. е. что история есть не что иное, как отрицание и опровержение абсолютности моральных норм. И подставляя на место нравственных абсолютов абсолюты математической самоочевидности: «За одну жизнь — тысячи жизней, спасенных, от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен — да ведь тут арифметика». И даже находя опору в специфической этике народно-поэтических представлений. «Преступление? Какое преступление? <…> то, что я убил гадкую, зловредную вошь, старушонку процентщицу, никому не нужную, которую убить сорок грехов простят, которая из бедных сок высасывала, и это-то преступление?».
Совершенно очевидно, что с этой стороны идейные построения Раскольникова никак не являются мотивом к преступлению: их роль, сверхзадача в другом — разрушить, взорвать те преграды (морального, духовного порядка), которые в сознании самого героя останавливают, сдерживают его на путях задуманного. Кстати, именно в этом «идейном обеспечении» преступления (что парадоксально с традиционной точки зрения) он позднее и будет видеть причины постигшей его неудачи: «И неужели ты думаешь, что я как дурак пошел очертя голову! — говорит он в сцене признания Соне. — Я пошел, как умник, и это-то меня и сгубило!». Самопризнание истинное в том смысле, что интеллектуальная энергия Раскольникова, направленная на разрушение религиозно-нравственных абсолютов, вызвана к жизни слабостью героя, его неспособностью, неготовностью, «сломав, что надо, раз навсегда <…> страдание взять на себя». (И после убийства он формулирует это Соне как задачу).
Однако одним покушением на мораль «участие» «идеи» в раскольниковском преступлении отнюдь не исчерпывается. Напомним сказанное о «жизни идеи» в романе-трагедии Достоевского. «Убив принцип» в своем сознании, герой с новой остротой наталкивается на иную преграду, — условно говоря, второго порядка. Вот как описано его состояние в эпизоде пробуждения Раскольникова на Петровском острове после сна о забитой лошади, за день до убийства: «Нет, я не вытерплю, не вытерплю! — восклицает Раскольников. — Пусть, пусть даже нет никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это все, что решено в этот месяц, ясно как день, справедливо как арифметика. Господи! Ведь я все же равно не решусь. Я не вытерплю, не вытерплю!» Его моральное «право» представляется герою и в этот момент безусловным («нет никаких сомнений»; «ясно как день, справедливо как арифметика»), но задуманному оказывает сопротивление само его человеческое естество, само «нутро» Раскольникова противится идее преступления.
Возникшая ситуация мучительна и унизительна для Раскольникова. С одной стороны, отказ от «предприятия» превращает его в своих собственных глазах в «подлеца» («Ко всему-то подлец-человек привыкает!»), в «тварь дрожащую», т. к. заставляет «смириться», принять мир как он есть — со всем его злом и несправедливостью, лишая «всякого права действовать, жить и любить»; с другой стороны — Раскольников всецело убежден, повторим это еще раз, что моральные нормы и запреты — «предрассудок» и что он «право имеет». Но его останавливает, «осаживает» слабость его человеческого естества, перечеркивая тем самым и мощь его интеллекта, и силу его духа, подчиняя своему диктату саму его личность. И тут заявляет себя в полную силу еще одна важнейшая черта характера Раскольникова — его «демоническая гордость». Именно гордость в возникшей ситуации не позволяет герою не переступить. Но это — «демоническая» гордость, т. к. она заставляет героя вступить в борьбу с самой его человеческой природой.
Больше того, демоническая гордость Раскольникова приводит к подмене целей: теперь победа над своим естеством, преодоление его власти над духом становится той «сверхзадачей», которую герой решает в своем преступлении. «…Я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил», — говорит он в сцене признания Соне. «Наполеоны» для Раскольникова — это те, кто, по его собственным словам, «не так сделаны», на которых «не тело, а бронза». «Наполеоны» шагают через все «препятствия» не задумываясь, не зная, не чувствуя сопротивления своего человеческого естества. Именно здесь и сейчас «идея наполеонизма» выходит в теоретических построениях Раскольникова на первый план, и «Наполеоны» становятся для него идеалом и образцом независимо от морального содержания их действий, а лишь благодаря одной своей способности — шагать через все «препятствия» не задумываясь, — что так мучительно не дается герою.
Однако по его же теории разделения человечества на два разряда — «обыкновенных» и «необыкновенных», которую Раскольников развивал в написанной за полгода до событий статье и которую они при их первой встрече обсуждают с Порфирием Петровичем, — как раз «сделаться» Наполеоном нельзя: принадлежность к одному из двух разрядов «запрограммирована» генетически; переход из разряда в разряд невозможен.
Наполеоном можно только родиться. Это наблюдение дополнительно подтверждает, что среди мотивов преступления героя «идея» далеко не первична. Теоретические построения Раскольникова «обслуживают» какие-то более глубинные запросы его духа, отвечают «силе его желаний» («Может быть, по одной только силе своих желаний он и счел себя тогда человеком, которому более разрешено, чем другому»). И герой способен пересматривать свои прежние концепции, если они начинают ограничивать какие-то наиболее фундаментальные устремления его личности. Слабость человеческого «естества», неспособность «выносить свои шаги», по убеждениям самого же Раскольникова, — это отличительная черта «обыкновенных». И, казалось бы, бурные проявления его собственной «консервативной» «натуры», протестующей (подобно эпизоду после сна на Петровском острове) против идеи преступления, — именно с позиций его же теории должны были «ясно как день» доказать герою, что он не «гений», а «обыкновенный» и «не его это дело».
Но тут-то, когда его же прежняя теория грозит обернуться против него самого, способна — в союзе со слабостью «натуры» — стать новой непреодолимой преградой на его путях, связать его крепче моральных пут, — герой-мыслитель, воспламененный «демонической гордостью», делает еще один отчаянный рывок. Новая идея «выклевывается в его голове, как из яйца цыпленок», когда Раскольников за месяц до убийства слышит в трактире спор незнакомых ему студента и офицера:
« — Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя, что без всякого зазору совести, — с жаром прибавил студент. <…>
— Конечно, она недостойна жить, — заметил офицер, — но ведь тут природа.
— Эх, брат, да ведь природу поправляют и направляют, а без этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без этого ни одного бы великого человека не было. <…>
Раскольников был в чрезвычайном волнении <…> почему именно теперь пришлось ему выслушать именно такой разговор, когда в собственной голове его только что зародились.
.. такие же точно мысли?».
«…Только что зародились»: здесь и сейчас, вслед за словами безыменного студента: «…природу поправляют и направляют, а без этого <…> ни одного бы великого человека не было» — в голове Раскольникова рождается идея: «Наполеоном сделаться» — «поправить и направить», т. е. преодолеть, победить свою человеческую природу и стать «великим человеком». Так отныне замысел его преступления уже не по средствам своим только, но и по целям становится «идейным». И без сомнения, взгляд на преступление как на «инструмент» выделки «необыкновенной личности», «Наполеона», «властелина» — это самая «демоническая» идея во всем теоретическом арсенале Раскольникова.
Уже после преступления, подводя убийственные для себя итоги, герой так формулирует свое понимание всего с ним произошедшего: «Старуха была только болезнь… я переступить поскорее хотел… я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил, на этой стороне остался.
..». Этими словами Раскольникова как бы задаются три уровня рассмотрения проблемы преступления в романе (преступление уголовное: «человека убил»; преступление моральное, разрушение религиозно-нравственных абсолютов: «принцип убил»; преступление «экзистенциальное» — преодоление своего человеческого естества). Подчеркнем главное: хотя он и человека (даже двух) убил, и мораль разрушил, — в своих собственных глазах, совершенно парадоксально, Раскольников «не переступил, на этой стороне остался». «Не переступил» — так сам герой оценивает результат преступления в свете той сверхзадачи, которую он разрешал, в свете своей «демонической» идеи, которая его воспламеняла. Но если Раскольников с отчаянием осознает, что и «осмелясь», принеся в жертву другого, он все-таки не смог побороть свою «ретроградную» натуру, — это не означает, что прохождение через преступление для его человеческой природы осталось без последствий. «Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!» — с не меньшим отчаянием признается он Соне.
Убийство оборачивается самоубийством.
Авторскую концепцию «Преступления и наказания» часто понимают так: ложному, преступному пути Раскольникова писатель противопоставляет истинный, жертвенный путь Сони Мармеладовой. Это очень серьезное огрубление авторской художественной концепции. На последней странице романа Достоевский говорит о героях: «Их воскресила любовь». Не Раскольникова только воскресила любовь Сони, но «их воскресила любовь». Сонечка у Достоевского в такой же степени нуждается в воскресении, как и Раскольников. Ее «путь» без него — это тоже тупик, как и его «путь» без нее. Они в равной степени необходимы друг другу. Соня и Раскольников — не свет и тьма, не истина и ложь; они — два «полюса», «центростремительное» и «центробежное» начала «Преступления и наказания». Страдание от сознания своей греховности («я великая, великая грешница!»), которое Сонечка несет в себе до встречи с Раскольниковым, совершенно безысходно, катастрофично — чревато самоубийством или сумасшествием.
И когда Раскольников, настаивая, что никого героиня своей жертвой не спасает, подытоживает: «Ведь справедливее, тысячу раз справедливее и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покончить!» — он читает в ее глазах, что эта мысль — мысль о самоубийстве — для Сонечки вовсе не новая, что она уже не однажды заходила к ней в голову. «Может быть, много раз и серьезно обдумывала она в отчаянии, как бы разом покончить, и до того серьезно, что теперь почти и не удивилась предложению его». И тут «он понял вполне, до какой чудовищной боли истерзала ее, и уже давно, мысль о бесчестном и позорном ее положении». «В отчаянии» — этими словами Достоевский обозначает, к краю какой пропасти подводит героиню ее путь — путь христианской жертвы. Общепризнанно, что чтение Сонечкой по просьбе Раскольникова сцены воскресения Лазаря из Евангелия от Иоанна — это символический «фокус» всего романа. Чаще исследователи указывают, что евангельский эпизод символически прообразует возможность грядущего воскресения главного героя, пишут о Раскольникове как «новом Лазаре».
И гораздо реже акцентируют глубоко яичный характер чтения героини, которая через евангельское слово выражает свою «настоящую и уже давнишнюю <…> тайну», «выдавая и обличая все свое». «Тайна» эта наиболее отчетливо артикулирована в черновом наброске к эпизоду, где Сонечка восклицает: «Я сама была Лазарь умерший, и Христос воскресил меня», — реплика, по-видимому, снятая потому, что «полное воскресение в новую жизнь» и у героини еще впереди. «Огарок уже давно погасал в кривом подсвечнике, тускло освещая в этой нищенской комнате убийцу и блудницу, странно сошедшихся за чтением вечной книги», — читаем в финале эпизода. В этих словах: «странно сошедшихся» — великое откровение художника. Раскольников и Сонечка потому и «сходятся» у Достоевского за чтением евангельского рассказа о «величайшем чуде» воскресения, воспринимая его (пусть и существенно по-разному) как непосредственно относящееся к их личности, их судьбе, — что, самоопределяясь в трагедийной ситуации диаметрально противоположно — один на путях преступления, другая на путях христианской жертвы, — они оба равно мучительно переживают (пусть опять существенно по-разному) свое состояние как состояние смерти. И эта констатация, пожалуй, самое глубокое обнаружение принципиальной трагедийности мира романа. «Логически неизбежно (хотя в романе это не показано) идет к гибели Соня, не слушая никаких доводов разума, и Раскольников, слушаясь только разума», — со своих позиций проницательно утверждает, казалось бы, тот же самый трагедийный принцип Г. С. Померанц. Но здесь не сказано последнее слово. Роман Достоевского — это христианская трагедия (термин Г. П. Федотова), где смерть чревата воскресением. Больше того, смерть является необходимым условием воскресения, ибо христианская идея воскресения не есть идея возвращения старой жизни, идея «реанимации», но — идея нового рождения через смерть. И эта идея — сокровенная сердцевина художественной концепции «Преступления и наказания». «Достоевский снова открыл, после антиномий апостола Павла, спасительность падения и благословенность греха, не какого-нибудь под грех, по людскому осуждению, поступка, а всамделишного греха и подлинного падения», — писал о. Павел Флоренский о наследии писателя в целом. Сказанное ближайшим образом и, может быть, прежде всего относится к ситуации Раскольникова. «Нельзя отвечать катехизисом на трагедию героев Достоевского, трагедию Раскольникова <…>. Это принижает величие Достоевского, отрицает все подлинно новое и оригинальное в нем, — писал фактически о том же Н. А. Бердяев. — <…> Достоевский свидетельствует о положительном смысле прохождения через зло, через бездонные испытания и последнюю свободу» (Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства: В 2 т. М., 1994. Т. 2. С. 177). И в более широком развороте: «Отпадение, раздвоение, отщепенство никогда не являлись для Достоевского просто грехом, это для него также — путь»; «зло должно быть преодолено и побеждено, но оно дает обогащающий опыт <…> возможность преодолеть его изнутри, а не внешне лишь бежать от него и отбрасывать его, оставаясь бессильным над его темной стихией» (Там же. С. 164). «Господи! уже смердит; ибо четыре дни, как он во гробе», — звучит евангельский текст под низкими сводами Сонечкиной комнаты. И здесь же: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет». С этого кульминационного эпизода, с этой вершины романа начинается медленное, противоречивое, но неуклонное движение к финалу.
Впрочем, строго говоря, встречей с евангельским текстом определяется перелом в сюжете Раскольникова: для Сонечки же Евангелие изначально — это «свое», сокровенное, интимное. Но событие, ставшее поворотным в сюжете героини, совершается в этой же кульминационной главе, чуть раньше, когда Раскольников вдруг «весь наклонился и, припав к полу, поцеловал ее ногу»:
«Соня в ужасе от него отшатнулась <…>
— Что вы, что вы это? Передо мной! — пробормотала она, побледнев, и больно-больно сжало вдруг ей сердце. <…>
— Я не тебе поклонился, я всему страданию человеческому поклонился», — отвечает ей Раскольников. И продолжает: «…я давеча сказал одному обидчику, что он не стоит одного твоего мизинца… и что я моей сестре сделал сегодня честь, посадив ее рядом с тобою.
— <…> Честь! Да ведь я… бесчестная… я великая, великая грешница! Ах, что вы это сказали!
— Не за бесчестие и грех я сказал это про тебя, а за великое страдание твое».
С этого раскольниковского поклона-поцелуя — «за великое страдание твое» — и начинается внутреннее, душевное и духовное воскресение Сони. Только через Раскольникова, его глазами смогла героиня взглянуть на себя со стороны — увидеть и оценить значение своего страдания как искупления. И это оказывается воистину спасительным для нее. Но необходим и такой герой, как Раскольников, который в себе несет бездну страдания, чтобы он мог оценить страдание Сонечки, увидеть в нем символ страдания всего человечества и преклониться перед ним.
А назавтра, в эпизоде признания, когда дело уже идет о спасении Раскольникова, Соня как бы «возвращает» герою то, что накануне увидела, узнала благодаря ему в самой себе: «Страдание принять и искупить себя им, вот что надо», — отвечает она на полный отчаяния вопрос Раскольникова: «Ну, что теперь делать, говори!» Но разве Раскольников и без того не страдает? В чем сокровенный смысл Сонечкиного призыва? У Достоевского мораль не только, с одной стороны, система ограничений и запретов («не убий», «не укради», «не прелюбодействуй») и не только сострадание и любовь — с другой. Мораль — это и великий всеобщий связующий закон. Герои писателя открывают это самой своей трагической судьбой. Раскольников, взрывая в своей идее моральный закон как преграду на пути преступления, утверждаясь в «праве на кровь», по существу, еще до убийства порывает духовные связи с миром, с Богом. Хотя «сознательно сказалось душе его» это лишь после содеянного: «Ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего». Это было «самое мучительное чувство из всех когда-либо им испытанных», — прибавляет Достоевский. Сонечка же, вынужденная «переступить», но страдающая от сознания своей греховности, тем самым, страданием своим, свидетельствует, что и «за чертой» моральный закон для нее непреложен. Страдание до «чудовищной боли» оказывается здесь единственно возможной формой сохранения героиней и в «грехе» морального единства с людьми. Поэтому в романе именно Соня указывает измученному нравственной пыткой герою путь восстановления разрушенных преступлением связей с миром, с Богом, путь спасения. «Страдание принять и искупить себя им, вот что надо» — в этом ответе на отчаянный вопрос Раскольникова ее собственная боль и собственная надежда. Герой мучительно страдает на протяжении всего романа, но такого страдания, к которому призывает его Соня, страдания-самоосуждения, страдания-раскаяния, он не знает вплоть до финала. Однако особая сложность положения Раскольникова состоит в том, что единственно спасительное для него «страдание принять» (в Сонином смысле) не есть вопрос свободного решения. Первоначально герой просто не понимает смысла обращенного к нему призыва. Но и позднее, когда на грани отчаяния он, как пишет Достоевский, «так и ринулся в возможность этого цельного нового, полного ощущения», страдание-самоосуждение оказывается для Раскольникова недоступным. Вот почему роман не заканчивается так, как в письме к Каткову планировал писатель: герой «доносит на себя», но это не делает его способным «примкнуть опять к людям». Второй финал, подлинный, в Эпилоге, потому и необходим, что «явка в контору» и «признание» — это хотя и сознательная, но неудавшаяся попытка героя «страдание принять». Об этом свидетельствует описание Достоевским нравственно-психологического состояния Раскольникова на каторге: «И хотя бы судьба послала ему раскаяние — жгучее раскаяние, разбивающее сердце, отгоняющее сон, такое раскаяние, от ужасных мук которого мерещится петля и омут! О, он бы обрадовался ему! Муки и слезы — ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении». И еще: «О, как бы счастлив он был, если бы сам мог обвинить себя!». Пожалуй, именно в этих словах перед читателями предстает новый Раскольников, взыскующий теперь страдание в том его глубинном смысле, который вкладывала в свой призыв Соня. Но здесь же, в этих же самых словах, открывается и то, что лежащее в основе такого страдания самоосуждение Раскольникову оказывается не на что опереть: «ожесточенная совесть его не нашла никакой особенно ужасной вины в его прошедшем». В основе страдания-самоосуждения Сонечки лежит ее глубокое убеждение в абсолютности, божественном происхождении моральных норм. Раскольников же, по его собственным словам, «принцип убил», разрушил в своих теоретических построениях религиозно-нравственный абсолют, пришел к убеждению не только относительности моральных норм, но и к пониманию морали как зла (ибо неукоснительное соблюдение моральных запретов превращало его в его собственных глазах в «подлеца»). Теория в своих глубинных основаниях владеет героем и на каторге: «Чем, чем, — думал он, — моя мысль была глупее других мыслей и теорий <…> ? Стоит только посмотреть на дело совершенно независимым <…> от обыденных влияний взглядом, и тогда, конечно, моя мысль окажется вовсе не так… странною». Именно «мысль», философская теория Раскольникова и лишает героя возможности самоосуждения, которое он теперь так страстно взыскует. И здесь за Сонечкой преимущество наивного, не затронутого анализом миропонимания.
Переворот в сознании Раскольникова совершается только на последних страницах романа. Готовят этот переворот, художественно его мотивируют, являясь выражением зреющих в герое перемен, апокалиптические сны, которые снятся Раскольникову на Святой неделе. В этих снах сознанию героя предстает картина мира, в котором уничтожен моральный принцип, разрушен моральный закон (в т. ч. и в самом человеке, его сердце). Это все та же раскольниковская «теория», но только доведенная до своего предела, воплощенная в планетарном масштабе. Одновременно сны — это и своеобразный «противовес» теоретическим построениям героя, саморазоблачение и самоотрицание его идеи. Если прежде его теория представлялась Раскольникову «спасительной, может быть, для всего человечества», то теперь его сознанию открывается, что предпринятая им попытка «принцип убить» — разрушить мораль, всеобщий связующий закон — гибельна для всего человечества. Здесь исключительно важен планетарный масштаб снов Раскольникова: это как раз то, что позволяет художественно достоверно соединить «старого» (с его всемирно-историческим масштабом притязаний) и «нового» Раскольникова, объяснить саму возможность перехода от одного к другому. Только сознание того, что его «идея» чревата возможностью всемирной катастрофы, создает необходимые предпосылки для освобождения героя от власти над ним его теоретических представлений. В символических образах апокалиптических снов сознанию Раскольникова открывается целесообразность, жизненная необходимость, спасительность для человечества разрушенных и отвергнутых им религиозно-нравственных абсолютов; моральный закон восстанавливается для него во всей своей непреложности, и только вместе с этим герой обретает наконец основу для столь чаемого им самоосуждения. Вдвойне важным оказывается, что новое миропонимание приходит к Раскольникову через сны, т. е. предстает как идущее из глубин его собственного духовного опыта, а не как результат влияния извне. Теперь борьба с «идеей» в самом себе, необходимость смирения перед религиозно-нравственным абсолютом, сознание личной вины за все состояние мира должны представиться ему «спасительными, может быть для всего человечества». Таким образом, в финале герой Достоевского не только преодолевает себя прежнего, но и выходит к обретению себя нового: «Он воскрес, и он знал это, чувствовал вполне всем обновившимся существом своим». Далеко не случайно апокалиптические сны завершаются столь знакомым «раскольниковским» мотивом избранничества: «Все и всё погибало. <…> Спастись во всем мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса». Истоки этого мотива, бесспорно, в основополагающем для героя обостренном ощущении личной ответственности за весь всемирно-исторический процесс; финальные аккорды сна выражают зреющую в нем готовность к «великому, будущему подвигу», как скажет Достоевский в последних строках романа. По своему скрытому пафосу каторжные сны Раскольникова, взятые в контексте творчества писателя в целом, могут прочитываться как отправная точка того духовного пути, об итогах и кульминации которого может дать представление финал «Сна смешного человека», где герой открыто принимает на себя (и только на себя одного) вину за трагические результаты всей мировой истории, представшей, кстати, его воображению также в фантастической форме сновидений. Именно поэтому невозможно согласиться с исследователями, которые утверждают, что в результате произошедшего в финале переворота «Раскольников перестал быть Лицом, из героя он превратился в антигероя» (Кирпотин В. Я. Избранные работы в трех томах. М.: Художественная литература, 1978. Т. 3. С. 431). Черты «титанизма» сохраняются и в самом раскаянии героя (готовность к которому выплеснулась из его подсознания в символической форме сновидений). Исключительно важно также, что мотив «всемирной катастрофы» и мотив «избранных», спасающих «род людей», сведены в снах вместе, сосуществуют в единой картине. Готовность признать себя виновным за состояние всей мировой жизни (не за то, что он зарубил старуху процентщицу, но за то, что «принцип убил» — разрушил моральный «иммунитет» и тем поставил человечество на грань всеобщей катастрофы) и — одновременно — готовность к спасительному подвигу самоочищения (путь к святости) зарождаются в душе Раскольникова синхронно. Самоосуждение оказывается спасительным для героя только на путях обретения нового смысла жизни, жажда подвига рождается в глубинах переживания греха. Так что переворот, произошедший с ним в финале, — это не отказ героя от самого себя, но, напротив, — обретение себя в новом качестве. И поэтому Достоевский не ставит на последней странице точки: автор оставляет Раскольникова «на пороге». Впереди «новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью».
Тихомиров Б. Н. Преступление и наказание // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. СПб., 2008. С. 148—158.
__________
«Преступление и наказание» в какой-то мере продолжает тему «Записок из подполья». Очень рано Достоевскому открылось таинственное противоречие, заключенное в понятии человеческой свободы. Весь смысл и радость жизни для человека именно в ней, в свободе воли, в этом «своеволии». И это «своеволие», полемизирует Достоевский с Н. Г. Чернышевским, сделает невозможным построение «хрустального дворца», будущего социалистического общества (Четвертый сон Веры Павловны).
В «Преступлении и наказании» проблема «своеволия» получает иное художественное решение. Писатель вскрывает сущность «своеволия» Раскольникова: за словами Родиона Романовича о «благе человечества» (эквивалент «хрустальному дворцу») отчетливо проступает «идея Наполеона» — идея одного избранного, стоящего над человечеством и предписывающего ему свои законы.
Достоевский ставит еще один вопрос: допустимо ли нравственно построение этого «хрустального дворца»? Допустимо ли, чтобы один человек (или группа людей) взял на себя смелость, присвоил себе право стать «благодетелем человечества» со всеми вытекающими отсюда последствиями? Старуха-процентщица — символ современного зла. Допустимо ли ради счастья большинства уничтожение «ненужного» меньшинства? Раскольников, как и молодой Достоевский, атеист и революционер, отвечает на этот вопрос: возможно и должно, ведь это же «простая арифметика»… Но Достоевский, православный монархист, каким он вернулся после каторги и ссылки, всем художественным содержанием романа отвечает: нет, невозможно и последовательно опровергает доводы Раскольникова, защищающего свое «своеволие» («наполеонизм»).
Если один человек присваивает себе право физического уничтожения ненужного меньшинства ради счастья большинства, «простой арифметики» здесь не получается: помимо старухи, Раскольникову приходится убить и Лизавету, ту самую униженную, ради которой и был поднят его топор.
В «Преступлении и наказании» Достоевский художественно исследует глубочайшую этическую проблему человеческого общежития — проблему примирения бесконечной ценности человеческой личности и вытекающей отсюда равноценности всех людей с реальным неравенством их, логически приводящим, по-видимому, к признанию их неравноценными.
Раскольников одновременно убивает и будущего ребенка Лизаветы и фактически убивает свою мать. Достоевский дает возможность осознать, что никакая мировая гармония не стоит ни одной слезинки ребенка! Гибель безвинных жертв любого революционного бунта не может быть ничем оправдана.
Социальное неравенство в мире, очевидно, неизбежно, но столь же неизбежен, по-видимому, вечный соблазн добиться социального равенства, лежащий в основе любого революционного переустройства мира («Что же, что же делать? — истерически плача и ломая руки, повторяла Соня». — «Что делать? Сломать, что надо, раз навсегда, да и только…» — недаром окончательно на преступление Раскольников решился после знакомства с Мармеладовым, когда ему открылась ужасающая нищета его семейства).
Но Достоевский продолжает выдвигать контраргументы против бунта Раскольникова и ему подобных. «Простой арифметики» не получилось и потому, что Раскольников опоздал прийти к старухе в точно назначенный час — 7 часов вечера, — потому и появилась Лизавета. Жизнь иррациональна, говорит Достоевский, она не поддается логическому исчислению (это главная мысль «Записок из подполья», где писатель нанес первый удар по революционным демократам с их рациональным построением будущего социалистического общества). Иррациональность жизни, по Достоевскому, препятствует всем попыткам логически-насильственно ее переустроить.
Третий аргумент Достоевского против революционного бунта Раскольникова (он не изображен социалистом, но для автора это не имело значения — писатель брал общую категорию бунта как такового) направлен на проповедуемое им «разрешение крови по совести». Ведь если разрешить себе «кровь по совести», т. е. окончательно освободиться от «принципов» и «идеалов», то неизбежно превратишься либо в Свидригайлова, которому вечность мерещится чем-то вроде деревенской бани — «закоптелой и по всем углам пауки», либо в Лужина, который тоже ни перед чем не остановится. И если Дуню, сестру Раскольникова, необходимо защищать от сластолюбивых притязаний Свидригайлова, то ведь и Сонечку Мармеладову нужно защищать от Лужина.
Свидригайлов и Лужин — это тот же Раскольников, но окончательно «исправленный» от всяких предрассудков. Они воплощают две возможности судьбы главного героя. «Мы одного поля ягоды», — говорит Свидригайлов Раскольникову. Все они идут по одному пути, но Лужин и Свидригайлов прошли его до конца, тогда как Раскольников продолжает еще держаться за «справедливость», «высокое и прекрасное», за «Шиллера». Для Свидригайлова жизнь уже не имеет смысла, добро и зло неразличимы, жить скучно и пошло, от скуки он способен творить и добро, и зло, что именно — безразлично.
Лужинский призыв к личной наживе — неизбежное следствие лозунга Раскольникова: «сильному все позволено». Проповедь пошляком и мошенником Лужиным экономической выгоды (основой хозяйственного прогресса является личная выгода, поэтому каждый должен о ней заботиться и обогащаться, не беспокоясь о любви к людям и тому подобных романтических бреднях) воспринимается как пародия на теорию Раскольникова: это как бы обоснование права на существование той самой «вши», которую Раскольников так презирает, и притом «вши», стремящейся занять, так сказать, командное положение и посягающей таким образом на права «настоящих людей». Недаром на рассуждения Лужина: «Наука… говорит: возлюби прежде всех одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано» — Раскольников замечает: «Доведите до последствия, что вы давеча проповедовали, и выйдет, что людей можно резать».
Отрицание нравственности и допущение преступления — вот что роднит Лужина и Свидригайлова с Раскольниковым: только обоснования у них разные. Раскольников видит в жизни смысл и допускает преступления «настоящих людей», если эти преступления приносят пользу человечеству. Мировоззрение же Лужина и Свидригайлова (если можно говорить об их мировоззрении) — это, в сущности, доведенное до абсурда мировоззрение Раскольникова, неизбежное следствие его идеи о «разрешении крови по совести». Свидригайлов преграждает Раскольникову все пути, ведущие не только к раскаянию, но даже к чисто официальной явке с повинной. И не случайно Раскольников является с повинной только после самоубийства Свидригайлова.
Четвертый аргумент Достоевского против любого революционного бунта заключается в словах Порфирия Петровича: «Действительность и натура… есть важная вещь, и ух как иногда самый прозорливейший расчет подсекают!» Натура человека, полагал Достоевский, противится любым доводам разума, если они идут вразрез с ней, то есть натура человека противится убийству. Действительно, хотя Раскольников и не испытывает раскаяния, он чувствует себя отрезанным от всех людей и даже с родной матерью не может встретиться так, как раньше, а «ведь надобно же, — как говорит Мармеладов, — чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти».
Наиболее последовательно защищает «натуру» человека Разумихин. Он принципиально отрицает всякое теоретическое разрешение моральных и социальных проблем, отвергает любое насилие над человеческой натурой: жизнь гораздо сложнее, чем это кажется теоретикам. Только работа, практическая деятельность и здоровое, непосредственное моральное чувство могут научить человека жить. Это мировоззрение Разумихина полностью отличается от взглядов теоретика Раскольникова, привыкшего думать силлогизмами. Разумихин отвергает всю выдуманную теорию Раскольникова, отвергает просто потому, что преступление претит здравому человеческому смыслу, претит натуре человека.
Пятый аргумент Достоевского против 6yнтa Раскольникова является поистине пророческим. Раскольников и ему подобные, размышляет писатель, исходят из первоначально будто бы гуманной идеи, из благородного и великодушного порыва — защитить униженных и оскорбленных, бедных и страдающих (исповедь Мармеладова и письмо матери — последнее решающее звено в бунте Раскольникова). Следовательно, развивает свою мысль Достоевский, диалектика «идеи бунта» неизбежно такова, что именно постольку, поскольку Раскольников и ему подобные берут на себя такую высокую миссию — защитников униженных, страдающих, они начинают считать себя людьми необыкновенными, которым все позволено, и неизбежно кончают презрением к тем самым униженным, которых они защищают. Раскольниковы неизбежно кончают Великим Инквизитором.
Вот почему человечество для Раскольникова делится на два лагеря: «избранных», «власть имеющих» и «тварь дрожащую». Поэтому для Раскольникова важно не счастье людей, а вопрос: кто он — «власть имеющий» или «тварь дрожащая»? И в этом главный аргумент Достоевского против всех идей и теорий революционного бунта — насильственного ниспровержения существующего строя.
Целью Раскольникова в конечном итоге являются «свобода и власть, а главное власть! Над всею дрожащей тварью и над всем муравейником!..»
Но для Сони Мармеладовой человек никогда не сможет быть «дрожащей тварью» и «вошью». Именно Сонечка прежде всего олицетворяет собой правду Достоевского. Натуру Сони можно определить одним словом — «любящая». Деятельная любовь к ближнему, способность отзываться на чужую боль (особенно глубоко проявившаяся в сцене признания Раскольникова в убийстве) делают образ Сони пронзительно христианским образом.
Именно с христианских позиций, а это позиция самого Достоевского, в романе выносится приговор Раскольникову.
Для Сони все люди имеют одинаковое право на жизнь. Никто не имеет права добиваться счастья, своего или чужого, путем преступления. Грех остается грехом, кто бы и во имя чего бы его ни совершил. Нельзя ставить себе целью личное счастье. Человек может достичь истинного, не эгоистического счастья только путем страданий, смирения, самопожертвования (ср. эпилог романа: «Их воскресила только любовь…»). Нужно думать не о себе, не о том, чтобы властвовать над другими, навязывая им то счастье, которое кажется идеальным тебе, а о том, чтобы жертвенно служить им.
Сонечка, тоже «преступившая» и загубившая душу свою, «человек высокого духа», одного «разряда» с Раскольниковым, та самая униженная и оскорбленная, осуждает его за презрение к людям и не принимает его бунта, его топора, который, как казалось Раскольникову, был поднят и ради нее, ради ее счастья. Соня, по мысли Достоевского, воплощает народное христианское начало, русскую народную стихию, православие: терпение и смирение, безмерную любовь к Богу и человеку. Поэтому столкновение атеиста Раскольникова и верующей Сони, мировоззрение которых противопоставлено друг другу как идеологическая основа всего романа, очень важно. Идея революционного бунта Раскольникова, полагал Достоевский, — аристократическая идея, идея «избранного» — неприемлема для Сони. Только православный русский народ в лице Сони может осудить атеистический, революционный бунт Раскольникова, заставить его подчиниться такому суду и пойти на каторгу — «страдание принять».
И только подчиняясь такому суду (Достоевский прекрасно понимал, что Раскольников не примет ни его суда, ни юридического суда, ни суда совести, так как поражение для него означает лишь то, что он не Наполеон, а «тварь дрожащая»), Раскольников идет и доносит на себя, а уже на каторге, под влиянием чтения Евангелия и всепрощающей любви Сонечки, он раскаивается. В лице Раскольникова Достоевский казнит революционный бунт собственной молодости.
Наконец, последний аргумент Достоевского не связан непосредственно с романом и с бунтом его главного героя, это аргумент писателя против любого бунта, бунта как категории. Роман «Преступление и наказание» написан Достоевским после каторги и ссылки, когда убеждения писателя приняли христианскую окраску. Достоевский ушел на каторгу революционером и атеистом, а вернулся монархистом и верующим.
Поиски правды, обличение несправедливо устроенного мира, мечта о «счастье человечества» сочетаются в писателе с неверием в насильственную переделку мира. Справедливо полагая, что ни при каком устройстве общества, в том числе и социалистическом, не избегнуть зла, что душа человеческая всегда останется та же, что зло исходит из нее самой, Достоевский отвергает революционный путь преобразования общества (любая революция лишь меняет декорации, она не только не способна искоренить зло, но скорее приводит к обратному результату) и, ставя вопрос лишь о нравственном самоусовершенствовании человека, устремляет свои взоры к Христу.
Проблема религиозности Достоевского в «Преступлении и наказании», сущность православной этики в ее взаимоотношениях с этической концепцией писателя — это идея усовершенствования мира христианским путем. Самая трудная проблема на этом пути, точнее говоря, неразрешимая для нашего «эвклидова ума», — это проблема мирового зла. Преодолевается она у Достоевского с помощью мистической идеи вины каждого за всех (вот почему православный Миколка берет на себя вину Раскольникова). Неотмщенное безвинное страдание заставляет Раскольникова отвергнуть мир во имя оскорбленного чувства, требующего мести, но есть нечто более высокое, чем месть, — это прощение и любовь.
Спасает и воссоединяет павшего человека с Богом только любовь, считал Достоевский. «Божия правда, земной закон берет свое, и он [Раскольников] кончает тем, что принужден сам на себя донести», — указывал Достоевский в письме М.Н. Каткову от 10 (22) — 15 (27) сентября 1865 г., когда предлагал ему для его журнала «Русский вестник» роман «Преступление и наказание». Сила любви такова, что она может содействовать спасению даже такого нераскаявшегося грешника, как Раскольников. Религия любви и самопожертвования приобретает исключительное и решающее значение в христианстве Достоевского, в нравственной проблематике романа «Преступление и наказание».
И если Достоевский всегда сохранял в сердце человеческий образ Иисуса, преклоняясь перед его внутренней нравственной силой и красотой, то к Богочеловеку — Христу, к идее бессмертия писатель пришел после свершившейся на каторге переоценки ценностей. «…Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация, — писал Достоевский в «Дневнике писателя» за 1876 г. — А высшая идея на земле лишь одна, и именно — идея о бессмертии души человеческой…»
Мысль о неприкосновенности любой человеческой личности играет главную роль в понимании идейного смысла «Преступления и наказания» — это закон человеческой совести. Недаром в подготовительных материалах к «Преступлению и наказанию» Достоевский запишет: «Есть один закон — закон нравственный».
Идея неприкосновенности любой человеческой личности, даже старухи-процентщицы, нашла в авторе «Преступления и наказания» самого верного защитника. И если попытаться кратко сформулировать идейный смысл романа «Преступление и наказание», можно повторить библейскую заповедь «не убий». Бог дает человеку жизнь, и только Он имеет право ее отнять.
Белов С. В. Ф. М. Достоевский. Энциклопедия. М., 2010. С. 502—507.
Прижизненные публикации (издания):
1866 — Русский вестник. Журнал литературный и политический, издаваемый М. Катковым. М.: Университетская тип. (Катков и К°), 1866.
Январь. С. 35—120. Февраль. С. 470—574. Апрель. С. 606—689. Июнь. С. 742—793. Июль. С. 263—341. Август. С. 690—723. Ноябрь. С. 79—155. Декабрь. С. 450—488.
1867 — Преступление и наказание. Роман в шести частях с эпилогом Ф. М. Достоевского. Издание исправленное. Изд. А. Базунова, Э. Праца и Я. Вейденштрауха. СПб.: Тип. Э. Праца, 1867. Т. I. 432 с. Т. II. 435 с.
1870 — Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского. Новое исправленное издание. Издание Ф. Стелловского. СПб.: Тип. В. Балашева, 1870. Т. IV. С. 1—225.
1877 — Преступление и наказание. Роман в шести частях с эпилогом Ф. М. Достоевского. Издание четвертое. СПб.: Тип. бр. Пантелеевых, 1877. Т. I. 314 с. Т. II. 318 с.
| / Сочинения / Достоевский Ф.М. / Преступление и наказание / Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» В центре романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» находится личность Родиона Раскольникова – идейного преступника. Понять истоки его характера, его поступка и его теории – такова основная цель автора в данном произведении.
/ Сочинения / Достоевский Ф.М. / Преступление и наказание / Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» | Смотрите также по произведению «Преступление и наказание»: |
| / Сочинения / Достоевский Ф.М. / Преступление и наказание / Мои мысли о романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Роман Ф. М. Достоевского “Преступление и наказание” увидел свет в 1866 году и дал думающим людям повод вновь и вновь обсуждать вопрос, интересовавший человечество многие сотни лет: “Все ли люди равны в своих правах и обязанностях или существуют индивидуумы, стоящие высоко над массой людской и имеющие гораздо большую свободу в действиях, нежели обыватели?” И по сей день не прекращаются споры и распри на этой почве: вспомним, хотя бы расизм, антисемитизм, фашизм и т. д. — ведь они подразумевают, что одни люди лучше других! / Сочинения / Достоевский Ф.М. / Преступление и наказание / Мои мысли о романе Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» | Смотрите также по произведению «Преступление и наказание»: |
Анализ романа Преступление и наказание
В центре романа — бывший студент Родион Романович Раскольников. Ему хронически не хватает денег, он живет в маленькой («похожей на гроб») комнатке и вынужден пользоваться услугами старухи-процентщицы.
Однако он создает весьма интересную теорию «крови по совести», согласно которой все люди делятся на две категории: твари дрожащие и право имеющие. Последние обязаны устранять препятствия, которые мешают человечеству обрести счатье. При этом не важно, что именно является препятствием – живой человек или просто палка. Когда на одной чаше весов всего лишь жизнь, а на другой – «тысячи добрых дел», то выбор здесь однозначен.
Уверовав в теорию, Раскольников решает, что он сам – «право имеет», и проверяет это, т.е. решает убить никому не нужную старушку-процентщицу. Ведь тогда он сможет забрать ее деньги и раздать их страждущим… «Одна никчемная старушонка и тысячи добрых дел» – выбор очевиден. Он убивает ее, а заодно – невовремя оказавшуюся в доме ее сестру, проститутку Лизавету.
Однако после убийства Раскольников чувствует не удовлетворение, а раскаяние. Он мучается, понимая, что вовсе он не «право имеет» – выходит, что он такая же тварь дрожащая, как и все остальные. Осознав это, Раскольников не выдерживает и идет сдаваться в полицию.
Очевидно, что на самом деле Раскольников – человек хороший и добрый, просто сознание его было затуманено придуманной теорией. К тому же, обстановка, в которой он живет, вполне способствует и умопомешательству, и самому совершению преступления. В этом романе Достоевский показывает Петербург 1860-х годов, причем не величественный имперский город, а самое его дно – доходные дома, трущобы, малоизвестную Сенную площадь вместо торжественной Сенатской… Человек, живущий в столь мрачной среде, вряд ли может оставаться здоровым.
Образы героев романа
Преступление и наказание
Что касается образов героев, то роман построен на системе двойников: у каждого персонажа есть своего рода зеркальное отражение:
1) Раскольников – Лужин. У них у обоих есть своя теория: «крови по совести» у Раскольникова и «целого кафтана» у Лужина. Они сразу чувствуют это, поэтому ненавидят друг друга. Но Лужин (он собирается жениться на сестре Раскольникова Дуне) довольно гнусный персонаж, он способен на подлость.
2) Раскольников – Лебезятников. Этот персонаж – целиком и полностью карикатура на принципы, которые озвучивал в своих романах Н.Г. Чернышевский. Создается насмешливый образ.
3) Раскольников – Свидригайлов. Он двойник, поскольку тоже вынужденный убийца, на его совести несколько смертей. Но еще они сходятся в том, что оба понимают свои действия, то, что это нехорошо. В итоге, Расколькников сдается полиции, а Свидригайлов кончает с собой.
4) Раскольников – Соня Мармеладова: самое резкое противопоставление двух позиций. Сравнение их основано на том, что Раскольников живет разумом, а Соня – верой. И если мораль Раскольникова оказывается больной из-за теории, то Соня, несмотря на торговлю своим телом, чиста духовно.
Соня – вторая главная героиня романа. Она не понимает теорию Раскольникова, не понимает, как можно жертвовать другими ради своего блага – ей свойственно приносить в жертву себя, ее душа приспособлена к страданиям. И в этой черте характера у нее тоже есть двойники:
1) Соня – Лизавета. Они обе проститутки, обе безропотно принимают страдания, которые на них обрушиваются. Лизавете кротко принимает свою смерть, но Соня, наоборот, помогает спастись Раскольникову.
2) Соня – Дуня. Внешне эти девушки похожи мало: Дуня – решительный человек, она социально активна и благополучна. Однако Дуня тоже жертвует собой ради брата и матери (например, работает на Свидригайлова и соглашается на брак с Лужиным), тоже живет верой, а не рассудком.
3) Соня – Миколка. Оба они желают страдать. Миколка признает в том, что совершил преступление Раскольникова, даже не зная, кто виноват на самом деле. Он все время живет с мыслью о боге, стремится очистить душу через страдания.
Таким образом, в романе сталкиваются два мира: правда рассудка и правда веры. До самого эпилога не ясно, чем закончится их борьба. Но все-таки побеждает вера: когда Соня приезжает к Раскольникову на каторгу и привозит ему Евангелие, он читает и понимает, что действительно необходимо раскаиваться и старадать.
Однако некоторые герои не участвуют в этой борьбе. Например, Порфирий Петрович и Разумихин – они простые обыватели, они не думают о «правде». Принимают теорию Раскольникова, но не торопятся использовать ее в жизни.
У Порфирия Петровича, следователя, своя правда – гражданская. Он хочет, чтобы в государстве был порядок, а не хаос; по его мнению, одному человеку непозволительно распоряжаться судьбами других.
Нужна помощь в учебе?
Предыдущая тема: «Сверхчеловек» в литературе: байронические мотивы у Пушкина и Лермонтова
Следующая тема:   Горький «Старуха Изергиль»: композиция рассказа, образы героев
Эпилог как финал романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»
УДК 82
DOI: 10.21779/2542-0313- 2017-32-4-27-33 А.Н. Горбанева
Эпилог как финал романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»
Дагестанский государственный университет; Россия, 367001, г. Махачкала, ул. М. Гаджиева, 43а; [email protected]
В статье рассматриваются место и значение эпилога в идейной структуре романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Выявляются две его основные функции.
В эпилоге «Преступления и наказания» две главы, первая из которых выполняет традиционную функцию послесловия, а вторая — функцию финала, завершения идейного сюжета романа. В этом плане эпилог связан с центральной проблемой произведения: после преступления и наказания происходит воскрешение героя, последствия которого отнесены автором в будущее, за пределы повествования, что делает финал открытым.
В процессе работы над романом Достоевским были оставлены без реализации другие варианты финала (самоубийство Раскольникова, «видение Христа» герою, раскаяние после пожара). В окончательной редакции финал в полной мере соответствовал сокровенному замыслу писателя: показать духовное воскресение героя.
В эпилоге оно происходит «вдруг», как чудо, но выглядит художественно убедительным, ибо тщательно подготовлено всем предшествующим текстом произведения.
Ключевые слова: Достоевский, роман, идейная структура, эпилог, финал.
«Эпилог» — так назвал Достоевский две последние главы романа «Преступление и наказание». Однако по своей функции в содержательно-художественной структуре романа главы эти являются не только эпилогом, но и финалом произведения.
По своему прямому смыслу и назначению эпилог (от греч. epi — после и logos — слово, буквально — послесловие) — это изображение событий и дальнейших судеб героев после завершения, развязки основного конфликта и главных событий.
Финал же (от итал. finale — конец) — это конец произведения, развязывающий и разрешающий его конфликт, имеющий итоговый характер и смысл.
С этой точки зрения, две последние главы «Преступления и наказания» — это не только послесловие, но и последнее итоговое слово романа, его подлинный финал. Это своеобразие эпилога романа Достоевского, его двуединая функция как послесловия и последнего слова отчетливо видны при сравнении с традиционным эпилогом романа И.С. Тургенева «Отцы и дети». В тургеневском романе финал — смерть главного героя Базарова, а эпилог — заключительная XXVIII глава, в которой кратко и сжато рассказывается о жизни и судьбах всех остальных героев романа спустя полгода после трагической развязки.
В одной из редакций «Преступления и наказания» намечался финал, подобный тому, какой мы находим в тургеневском романе. «Финал романа» — так назван Достоевским один из фрагментов произведения, который открывается словами: «Раскольников застрелиться идет» (подстрекаемый Свидригайловым: «Застрелитесь, не с вашим характером оставаться в живых, вам два пути: или сознаться, или застрелиться» [1, т. 7, с. 204]. В последней редакции Раскольников выбирает первый путь и признается: «Это я убил тогда старуху-процентщицу и сестру ее Лизавету топором и ограбил» [1, т. 6, с. 410].
Вариант финала романа с самоубийством Раскольникова был исключен для Достоевского, поскольку он не отвечал глубинному замыслу произведения — художественно исследовать события не только преступления и наказания, но и воскресения героя.
Об этом замысле, оставшемся неизменным на всем протяжении работы над романом, Достоевский сообщал еще в сентябре 1865 года в письме к М.Н. Каткову, редактору «Русского вестника», которому он предлагал начатую в Висбадене повесть: герой-студент совершает свое «предприятие скоро и удачно», на него нет никаких подозрений, «но тут-то и разворачивается весь психологический процесс преступления, неразрешимые вопросы восстают перед убийцею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божья правда, земной закон берут свое, и он кончает тем, что принужден сам на себя донести. Принужден, чтоб хотя погибнуть в каторге, но примкнуть опять к людям; чувство разомкнутости, разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли свое… Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить свое дело. Впрочем, трудно мне вполне разъяснить мою мысль» [1, т. 28, с. 137].
Наибольшие трудности ожидали Достоевского как раз на пути поиска такого финала романа, который бы отвечал его исходящему замыслу.
«Финал романа стоил Достоевскому не меньше трудов, чем художественное решение проблемы мотивов преступления» [2, с. 149].
В подготовительных материалах к роману намечалось (помимо варианта с самоубийством Раскольникова) еще два возможных финала романа.
Первый — это тот, который обозначен Достоевским как «видение Христа» [2, т. 7, с. 135]: именно оно должно было побудить Раскольникова к раскаянию.
Второй возможный финал романа, который более подробно рассматривался Достоевским в черновиках, — это пожар. Во время пожара, случившегося после убийства старухи-процентщицы, Раскольников спасает детей (при этом сам едва не погибает), и по возвращении домой признается в своем преступлении родным, а потом раскаивается и всенародно. За подвиг на пожаре и чистосердечное покаяние ему «по высочайшему повелению» сбавляют срок.
«Болен после пожара. Пожар решил все. Пожар, спасение. Ура! Есть жизнь». «Гордость и надменность его и самоуверенность в безвинности идут все crescendo, и вдруг на самом сильном фазисе, после пожара, он идет предать себя» [2, т. 7, с. 135, 143, 167].
В конце концов Достоевский оставил без реализации оба варианта развязки, в каждом из которых раскаяние Раскольникова происходило сразу после преступления. «Пожар», как и «видение Христа», — финал искусственный и антихудожественный» [2, с. 153], ибо и тот и другой упрощали сложнейшие проблемы преступления, наказания и раскаяния-воскресения и их художественное решение.
Наряду с этим в одной из черновых записей Достоевский намечал и такой, более сложный и реалистический финал: «Глава «Христос» (как «сон Обломова») кончается пожаром. После пожара он пришел к ней проститься. «Нет, я еще не готов, я полон гордости и фальши; я только что начинаю весь процесс переделки» — в каторге (7 лет каторги, смягчено по высочайшему повелению» [1, т. 7, с. 166]. Достоевский поведет своего героя по этому трудному пути и завершит художественное исследование «процесса переделки» Раскольникова в эпилоге, что будет отвечать первоначальному, неизменному и глубинному замыслу романа и его сокровенному смыслу.
«В самом деле, — спрашивает в одном из первых откликов на «Преступление и наказание» критик Страхов, — в чем главный интерес романа? Чего ждет постоянно читатель с той минуты, как совершено преступление? Он ждет внутреннего переворота в Рас-кольникове, ждет пробуждения в нем истинно человеческого образа чувств и мыслей.
Тот принцип, который Раскольников хотел убить в себе самом, должен воскреснуть в его душе и заговорить еще с большею силою, чем прежде» [3, с. 122].
Внутренний переворот в Раскольникове, воскрешение в его душе нравственного принципа — что и является истинным финалом романа — происходят в эпилоге «Преступления и наказания».
В эпилоге две главы, идейно-художественные функции которых заметно различаются.
Первая глава по сути своей является «послесловием» криминального сюжета романа, который включает такие события, как убийство Раскольниковым старухи-процентщицы, напряженный поединок между героем и следователем Порфирием Петровичем, явка Раскольникова в полицейскую контору с повинной и признание его в совершенном преступлении (чем и заканчивается последняя глава последней, шестой части романа).
В первой главе эпилога мы узнаем о суде над Раскольниковым, информация о ходе и исходе которого завершает криминальный сюжет романа, а также о судьбах Дуни, Ра-зумихина и матери Раскольникова, о первых месяцах пребывания в Сибири осужденного на каторгу Раскольникова и последовавшей за ним Сони.
Вторая глава эпилога выполняет функцию финала идейного сюжета романа, сердцевиной которой являются проблемы преступления, наказания и воскресения в их нравственно-религиозном содержании. Ее главным событием является духовное воскресение Раскольникова, которое и есть — по замыслу и смыслу романа — подлинный финал произведения. Ибо ни явка с повинной и признание, ни суд не разрешали главной коллизии в душе Раскольникова: он признался в совершенном преступлении и покаялся всенародно на Сенной площади, но не раскаялся в нем.
С констатации этого факта, собственно, и начинается вторая глава эпилога. Изображая духовное состояние охваченного тревогой и тяжкими размышлениями Раскольни-кова, Достоевский констатирует: «И хотя бы судьба послала ему раскаяние — жгучее раскаяние, разбивающее сердце, отгоняющее сон, такое раскаяние, от ужасных мук которого мерещится петля и омут! О, он бы обрадовался ему! Муки и слезы — это ведь тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении <…>.
«Чем, чем, — думал он, — моя мысль была главнее других мыслей и теорий, роящихся и сталкивающихся одна с другой на свете, с тех пор, как этот свет стоит?..
Ну чем мой поступок кажется им так безобразен? — говорил он себе. — Тем, что он -злодеяние? Что значит слово «злодеяние»? Совесть моя спокойна <…>.
Вот в чем одном признавал он свое преступление: только в том, что не вынес его и сделал явку с повинною» [6, с. 417].
Вся небольшая по объему, но емкая по содержанию вторая глава эпилога построена на разительном контрасте между этим духовным состоянием нераскаявшегося убийцы и заключительной сценой (и главы, и романа в целом), когда ранним утром на берегу реки происходит чудо духовного воскресения Раскольникова.
«Как это случилось, он и сам знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к ее ногам. Он плакал и обнимал ее колени. В первое мгновение она ужасно испугалась <…>. Но тотчас же, в тот же миг она все поняла. В глазах ее засветилось бесконечное счастье <…>.
Они хотели было говорить, но не могли. Слезы стояли в их глазах. Они оба были бледны и худы, но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь…» [6, с. 421].
«Вместо диалектики наступила жизнь» [6, с. 422], и это положило начало процессу «перерождения убеждений» Раскольникова, открыло перед ним возможность другой
жизни, о которой в последних строках романа сказано: «Он даже и не знал тогда, что новая жизнь не даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее великим, будущим подвигом…» [6, с. 422].
Финал романа (вторая глава эпилога) завершает художественное исследование духовной драмы Раскольникова, завернутой в произведении, и остается открытым относительно дальнейшей судьбы героя.
Вопрос вопросов, возникавший в связи с финалом «Преступления и наказания» в критической и исследовательской литературе: насколько художественно убедительно мотивировано то, о чем Достоевский рассказывает на последних страницах романа.
Вопреки традиционному мнению о тенденциозности и слабой мотивированности финала романа, которое высказывали многие критики и исследователи (от Д. Мережковского до В. Шкловского) [4, с. 214; 5, с. 228], в работах последнего времени выдвигается и обосновывается противоположная точка зрения: воскресение Раскольникова в эпилоге только внешне выглядит внезапным чудом и совершается «вдруг», а на самом деле подготовлено всем действием романа.
Возможность переворота в душе человека — одно из важнейших убеждений Достоевского — мыслителя и художника. «Достоевский считает, что путь к добру и справедливости не заказан ни одному человеку, даже дурному, что в этом следует видеть нормальное явление, победу естественных чувств. Большое значение он придавал внезапности душевного переворота… Впечатление неожиданности происходящей перемены «вдруг» в значительной степени внешнее. Так оно подчас воспринимается окружающими и даже самим героем, но Достоевскому-психологу удается показать, как исподволь подготавливалось это «вдруг», «наитие» новых мыслей и чувств. Не «вдруг» принес покаяние Родион Раскольников, не «вдруг» восстала против своих оскорбителей Настасья Филипповна (хотя всем показалось, что именно так), не «вдруг» решил пострадать за «дите» Митя Карамазов» [6, с. 166] и т. д. и т. п.
В полной мере это относится и к чуду воскресения Раскольникова в эпилоге романа.
В исследовании Л.М. Розенблюм хорошо показано, что воскресение Раскольникова в эпилоге — это не некое религиозное озарение, а результат, итог и конец долгого пути героя. «Путь этот, несомненно, есть, и начинается он на первых же страницах романа, идет на всем его протяжении, но, так сказать, подспудно, на большей глубине, чем многие другие мысли и чувства, обуревающие Раскольникова. Более того, Раскольников убежден, что ничего подобного с ним не происходит, его сознание противится такому ощущению. И тем не менее и в характере повествования, и в сюжете читатель находит сигналы этого глубинного и нигде прямо не обозначенного процесса возрождения» [6, с. 361-362], пути от «смерти» к «воскресению».
До эпилога наиболее заметными сигналами возможного переворота в душе Рас-кольникова, предвестиями его духовного воскресения являются следующие.
Как отметили в свое время критики Н. Ахшарумов и И. Анненский, в романе наказание опережает преступление, а не только следует за ним [7, с. 149; 8, с. 191].
Яркий пример тому — сон о забитой лошади, после которого Раскольников взывает к богу: «Господи! — молил он, — покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой… мечты моей!» [1, т. 6, с. 50].
В романе Достоевского сны — особенно этот первый и последний, апокалипсический в эпилоге — это знаки глубинного, подсознательного состояния души героя, голос его совести, который он старается заглушить идейной «арифметикой» озлобленного ума (а совесть у Достоевского, по меткому выражению Д. Гранина, «она как бы малое представительство Бога») [9, с. 97].
Еще один сигнал того же значения и смысла — обращение Раскольникова к дочери Мармеладова Поле: «Полечка, меня зовут Родион: помолись когда-нибудь и обо мне: «и раба Родиона» — больше ничего» [1, т. 6, с. 147].
Важнейшие вехи на пути возвращения Раскольникова к людям и богу, к его возрождению — эпизоды чтения главы Евангелия о воскрешении Лазаря и покаяния на Сенной площади.
Главу 11 Евангелия от Иоанна — легенду о воскрешении Лазаря — Соня читает Рас-кольникову по его просьбе. Легенда об исходе воскресшего Лазаря из гроба, ставшего возможным благодаря беззаветной вере сестер умершего Марии и Марфы, прямо перекликается с ситуацией романа, где роль сестер Лазаря выполняет Соня, любовь и страдания которой станут важнейшим фактором воскресения Раскольникова, ставшего на время духовно мертвым [см. об этом: 10, с. 223-224].
Сцене покаяния (пока еще не раскаяния) Раскольникова перед народом на Сенной площади предшествует признание героя Соне в преступлении и ее слова и реакция: «Что делать?.. Встань!.. Поди сейчас, сию же минуту, стань на перекрестке, поклонись, поцелуй сначала землю, которую ты осквернил, а потом поклонись всему свету, на все четыре стороны, и скажи всем вслух: «Я убил!» Тогда Бог опять тебе жизни пошлет» [1, т. 6, с. 322].
«Страдание принять и искупить себя им, вот что надо», — говорит Соня, выражая одну из важнейших мыслей романа о страдании как основе нравственного совершенствования человека.
В романе нашла художественное воплощение важнейшая в мировоззрении Достоевского — писателя и мыслителя философия страдания [11, с. 165-177]. Ее главные положения сформулированы Достоевским в рабочих тетрадях к роману, в заметке под названием «Идея романа»: «Православное воззрение, в чем есть православие». Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания.
Человек не родится для счастья.
Человек заслуживает свое счастье, и всегда страданием.
Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание (т. е. непосредственно чувствуемое телом и духом, т. е. всем жизненным процессом) приобретается опытомpro и contra, которое нужно перетащить на себе» [7, с. 154-155].
В романе мысль эта выражена устами Сони Мармеладовой и Порфирия Петровича, который во время последней встречи — поединка с Раскольниковым говорит: «Я даже вот уверен, что вы «страдание надумаетесь принять»… Потому страданье, Родион Романыч, великая вещь… в страдании есть идея» [1, т. 6, 352].
«К проблематике страдания причастны почти все герои «Преступления и наказания» [11, с. 165], в первую очередь Соня и Раскольников. То, что происходит с героем в финале романа, подготовлено школой страданий, которую он проходит на всем протяжении действия, является итогом мучительной борьбы pro и contra в его душе. Об этом свидетельствуют, помимо всего прочего, слова о Раскольникове следователя Порфирия Петровича: «Ведь понимаю же и я, каково это все перетащить на себе» [1, 6, с. 344] и Свидригайлова: «А шельма, однако ж, этот Раскольников! Много на себе перетащил» [1, т. 6, с. 390].
В романе исподволь подготавливается перемена в убеждениях Раскольникова. «А вы ведь вашей теории уже не верите» [1, т. 6, с. 352] — проницательно замечает Порфи-рий Петрович. Справедливость догадки подтверждается ретроспективными размышлениями Раскольникова в эпилоге, незадолго до наметившегося переворота в его убежде-
ниях: «Он страдал тоже от мысли: зачем он тогда себя не убил? Зачем он стоял тогда над рекой и предпочел явку с повинною?..
Он с мучением задавал себе этот вопрос и не мог понять, что уже и тогда, когда он стоял над рекой, может быть, предчувствовал в себе и в своих убеждениях глубокую ложь. Он не понимал, что это предчувствие могло быть предвестником будущего перелома в жизни его, будущего воскресения его, будущего нового взгляда на жизнь» [1, т. 6, с. 418].
Важно отметить, что не только в шести частях романа, но и в эпилоге Достоевский-художник уделяет большое внимание мотивировке духовного воскресения Раскольнико-ва.
Перенесение действия романа из Петербурга, который камнем давил на душу Рас-кольникова и был соучастником его преступления, продолжающаяся в сознании и душе Раскольникова борьба pro и contra его идеи, смерть матери, вина, которую он не мог не чувствовать, школа каторги, болезнь и апокалиптические сны, в которых ему открывалась вся губительность его идеи-трихины, но уже во вселенском масштабе — все это тоже были веские мотивы, которое в своей совокупности подготовили и обусловили воскресение Раскольникова в финале романа.
В финале «Преступления и наказания» нашли также свое продолжение и завершение два важнейших сюжета романа: Раскольников и народ, Раскольников и Соня. Оба они имеют прямое отношение к судьбе героя и к тому чуду воскресения, которое происходит на последних страницах романа.
Сдержанно-напряженный ритм повествования в эпилоге, его стиль, исполненный «поистине пушкинской простоты и содержательности» [2, с. 101], аналитическое слово Достоевского как художника-психолога, мастерство в изображении новой среды и природы, за которым ощущается жизненный опыт писателя (отбывавшего свой каторжный срок в Омском остроге), — все это тоже придает финалу достоверность и художественную убедительность.
Литература
1. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: в 30 т. — Л., 1972.
2. Карякин Ю. Ф. Достоевский и канун XXI века. — М., 1989.
3. Кожина М.А. Жанр судебной речи в полидискурсивной структуре романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» // Вестник Томского государственного университета. — 2011. — № 353. — С. 22-26.
4. Ма Вэньин. Главные герои романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» в свете их антропонимов // Наука и школа. — 2014. — № 6. — С. 176-183.
5. Ма Вэньин. Женские образы в романе «Преступление и наказание» (второстепенные героини) в аспектах антропонимики // Перспективы науки. — Тамбов, 2014. -№ 11. — С. 94-97.
6. Ма Вэньин. Петр Петрович Лужин и его «разумный эгоизм» в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» // Преподаватели XXI века. — М., 2015. — № 2. — С. 399-407.
7. Ма Вэньин. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в свете художественной антропонимики (итоги и задачи изучения) // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. — Краснодар, 2014. — № 1. — С. 372-375.
8. Страхов Н.Н. Литературная критика. — М., 1984.
9. МережковскийД.С. Л. Толстой и Достоевский. Вечные спутники. — М., 1995.
10. Шкловский В.Б. Повести о прозе. — М., 1996. — Т. 2.
11. Розенблюм Л.М. Творческие дневники Достоевского. — М., 1981.
12. АхшарумовН. «Преступление и наказание» // Всемирный труд. — 1867. — № 3.
13. АнненскийИ. Книги отражений. — М., 1979.
14. Гранин Д. Листопад // Звезда. — 2008. — № 2.
15. Недзвецкий В.А. Русский социально-универсальный роман XIX века. — М.,
1997.
16. Тихомиров Б.Н. К вопросу о философии страдания в «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевского // Традиции и новаторство в русской классической литературе. — СПб., 1992.
17. Тихомиров Б.Н. Лазарь! Гряди вон. Роман Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» в современном прочтении». Книга-комментарий. — СПб.: Серебряный век, 2016.
Поступила в редакцию 30 ноября 2017 г.
UDC 82
DOI: 10.21779/2542-0313- 2017-32-4-27-33
Epilogue as the ending of Fyodor Dostoyevsky’s novel «Crime and punishment»
A.N. Gorbaneva
Dagestan State University; Russia, 367001, Makhachkala, Gadzhiyev st., 43a; [email protected]
The article discusses the place and significance of the epilogue in the ideological struc-ture of Dostoevsky’s novel Сrime and Punishment. Two of its main functions are revealed.
There are two chapters in the epilogue of Crime and Punishment, the first performs the traditional role of the epilogue, and the second — the function of the denoument completing the conceptual design of the plot of the novel. In this regard, the epilogue is associated with the central problem of the novel: the resurrection of the character comes after crime and punishment and its consequences are attributed by the author to the future beyond the narra-tive making the ending open.
In the process of working on the novel Dostoevsky left other variants of the ending without any implementation (suicide of Raskolnikov, character’s ‘vision of Christ’, remorse after a fire). In the final version the ending fully corresponded to the internal plan of the writ-er, to show the spiritual resurrection of the character.
In the epilogue this happens ‘suddenly’ as a miracle, but it looks artistically convincing, because it is carefully prepared by the precedent novel.
Keywords: Dostoyevsky, novel ideological structure, epilogue, ending.
Received 30 November, 2017
Жеребцова В.В., Хомутова Н.Н. Тема конфликта и примирения личности в русской философии
DOI: 10.24411/2308-8079-2020-00002
УДК 130.3
ТЕМА КОНФЛИКТА И ПРИМИРЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
Жеребцова В.В., Хомутова Н.Н.
В статье изучается развитие личности в процессе столкновения ее интересов с обществом в условиях сложившихся традиций и норм. Также исследуется внутриличностная борьба человека. Особое внимание уделяется процессу примирения, которое играет важную роль в формировании личности. Тема конфликта и примирения личности в русской философии рассматривается на основе произведения «Преступление и наказание» Ф.М. Достоевского и философии Н.А. Бердяева.
Ключевые слова: конфликт, примирение, личность, общество, борьба, религия.
THE TOPIC OF CONFLICT AND RECONCILIATION
IN RUSSIAN PHILOSOPHY
Zherebtsova V.V., Khomutova N.N.
The article investigates the development of personality in the conflict of interest between personality and society in the context of prevailing traditions and norms. It also studies the intrapersonal struggle of a person and the reconciliation process, which plays an important role in the formation of the personality. The article studies the topic of conflict and reconciliation in Russian philosophy on the basis of the novel “Crime and Punishment” by Fyodor Dostoevsky and Nikolai Berdyaev’s philosophy.
Keywords: conflict, reconciliation, personality, society, struggle, religion.
Человек – уникальное создание, он представляет собой совокупность поступков, взглядов и мнений, которые определяют его индивидуальную сущность. В своей жизни в процессе отстаивания собственных интересов человек постоянно встречается с многочисленными противоречиями, вступая в конфликт с миром и обществом. Отметим и тот факт, что помимо окружающего мира, человек непременно ведет борьбу с собственным «Я». Важно понимать, что такая борьба необходима личности для ее полноценного развития. Примирение как итог любого конфликта должно стать обязательным компонентом в процессе формирования личности. Попробуем рассмотреть данную точку зрения с позиции русских мыслителей XIX-XX вв.
Целью данной работы является анализ конфликтов, с которыми сталкивается личность в ходе своего становления, а также процесса примирения человека с окружающим миром и обретения духовного спокойствия на примере романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» и философских размышлений Н.А. Бердяева.
Герой произведения Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», бывший когда-то студентом юридического факультета, оставляет учебу из-за сложного финансового положения. Главный герой хоть и нищенствует, однако, в душе он является глубоко самовлюбленной и гордой личностью, которая вынашивает идею всеобщей справедливости. По мнению Раскольникова, существует деление людей на два разряда: «низший» и «собственно люди». Родион не желает мириться с данным обстоятельством. Здесь-то мы и можем наблюдать конфликт главного героя с обществом и порядками, которые в нем установились.
Юношей руководит идея власти, которая толкает его на чудовищный поступок – убийство старухи-процентщицы. Раскольников хотел проверить, сможет ли он переступить ту черту, отделявшую его от великих, которым все дозволено: «Тварь ли я дрожащая или право имею…» [5 c. 142]. Здесь герой произведения конфликтует уже не с окружающим миром, а с собой. С одной стороны, Раскольников понимает, что убийство не может быть оправдано никоим образом, с другой стороны – он в определенной степени приблизился к своему идеалу.
Внутренний конфликт Раскольникова дает начало переосмыслению его существования. Убийство процентщицы, а затем и ее сестры, которая случайно появляется в неподходящий момент, представляет собой своеобразную отправную точку, которая разделяет жизнь героя на «до» и «после». Обдумывая свой поступок, Раскольников приходит к мнению, что разрешить проблему человеческого неравенства путем уничтожения отдельных людей невозможно, улучшение мира путем насилия неизбежно приведет к пролитию крови невинных людей. Жизнь другого человека не может быть средством достижения собственного благополучия. Идея Родиона оказалась провальной и горько обошлась ему самому. Впоследствии на пути Раскольникова встречаются люди, которые помогают исцелить его душу. Самую главную роль в воскрешении души Родиона сыграла Сонечка Мармеладова. Именно она помогла встать юноше на путь исправления и примирения. Девушка не осуждает Раскольникова, она лишь видит в его поступке отхождение от Бога, безверие. Единственный способ исцеления души Родиона она видит в возвращении к вере, в пути к Царству Божьему.
Особое внимание Достоевский уделяет внутреннему контролю человека, который представлен совестью. По его мнению, совесть присуща лишь высокодуховным людям. Внутренние переживания могут терзать личность, помогая ей определить, что сделано неправильно, встать на путь исправления. Совесть определяет нравственного человека. Важно отметить, как вел себя герой до преступления. Все это время в душе его происходила незримая борьба с собой. Это и есть одно из проявлений совести. Внутреннее состояние главного героя после преступления стоит особого внимания с точки зрения совести. Раскольников испытывает непреодолимую неприязнь к самому себе: «Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить и мутить его сердце еще, в то время как он только шел к старухе, достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не знал, куда деться от тоски своей» [5, с. 10].
Не менее важным фактором, указывающим на неизбежное движение Раскольникова к примирению, является то, что натура его изначально не концентрирует в себе зло. Однако обстоятельства, давящие на Родиона, заглушают его внутреннюю сущность. Здесь же можно проследить и точку зрения Достоевского, связанную с тем, что человека нужно судить не по его поступкам, а по его внутренним стремлениям. Писатель утверждал, что для спасения человека необходимо помогать ему в стремлении к своим светлым идеалам [8, с. 53-55]. Отсутствие настоящей внутренней злобы главного героя помогает ему в дальнейшем принять мир таким, каким он является на самом деле.
В «Преступлении и наказании» мы видим борьбу главного героя, которая сопровождается душевными мучениями. Раскольников мечтает о независимости от обстоятельств, но в его понимании понятие свободы искажено. Истинную же свободу юноша обретает после пережитых страданий, когда приходит к консенсусу в процессе примирения с миром, с Богом, с самим собой.
Ф.М. Достоевский в своем произведении делает акцент на проблему, которая особенно волнует его самого. Это – проблема антропологии, развития человека и его духа. Философия примирения Федора Михайловича, которая так тесно связана с формированием личности, подразумевает умение прощать, находить компромисс. Только человек, по его мнению, способен на такие поступки, только ему свойственна эмпатия. Личность, сумевшая прийти к согласию с собой и усмирившая эгоистические стремления, способна к нравственному воскрешению.
Интересно рассмотреть тему примирения в романе Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» с позиций известных литературоведов, таких как А.С. Долинин, который писал о произведении как о разрушительной силе, направленной против существующих порядков, навстречу новому обществу. Критик также дает оценку главным героям. В Раскольникове он видит ярого атеиста, обладающего железной логикой. Родион создает собственную философию, этику, на основе которой допускает нарушение установленных в обществе порядков ради достижения цели. Сонечка является его полной противоположностью. Девушка верит в промысел Бога, она смиренна перед всеми невзгодами, способна искренне любить. Долинин говорит о примирении этих двух сущностей в человеке будущего. По его мнению, личность должна сочетать в себе веру в собственные силы и любовь к свободе Раскольникова вместе с миролюбием Мармеладовой [4, с. 274].
Г.М. Фридлендер подчеркивает значимый вклад Ф.М. Достоевского в развитие не только русского, но и мирового романа. По мнению исследователя, в своем романе Федор Михайлович создает персонажа, который еще не сформирован как истинная личность. Достоевский на протяжении всего произведения подводит читателя к тому, что сильная личность, преступающая нормы морали не только не возвышает себя, а наоборот разрушает, ведет к гибели. Через череду противоречий и поисков главный герой его произведения находит свое место в жизни. Образ «молодого человека» с весьма противоречивым внутренним миром, созданный Федором Михайловичем на основе опыта предыдущих поколений, дает новый толчок в развитии литературы. Именно такие личности, которые в процессе борьбы с устоявшимися в общественной жизни нормами двигаются вперед, ищут себя и внутренне формируются, отражали прогрессивное движение истории XVIII- XIX вв. [6, с. 114].
Рассматривая проблему внутриличностного конфликта с точки зрения Н.А. Бердяева, хочется отметить, что в его понимании неотъемлемой частью становления личности является именно борьба, сопротивление миру, овладение им. Сама по себе личность в его понимании не является разрозненными частями, которые нуждаются в объединении. Философ понимает под реализацией личности творческие акты целостного субъекта. Творческие акты представляют собой любые виды деятельности. Личности свойственна способность преодоления трудностей в мире, свобода и борьба. У Николая Александровича человек находится в постоянном движении на пути к освобождению себя. В то же время философ говорит об обязательном спутнике свободы человека – боли. Легче всего отказаться от боли, но, в то же время, человек откажется от личности, лишится внутренней свободы. Весь трагизм жизни человечества связан с неустанной борьбой за свою независимость через страдания. Процесс освобождения себя от различных обремененностей будет непременно болезненным. Человек свободный – это человек, сумевший преодолеть боль, переживший страдания и разочарования.
Конфликт личности и общества также нашел отражение в философии Н.А. Бердяева. Одним из факторов, способствующих развитию личности, является общение, обретение родственной души. Человек преодолевает одиночество в общности, но не в обществе. Общество это всего лишь форма организации масс, которая не способна помочь человеку преодолеть тоску одиночества. Личность не является частью общества, скорее наоборот: «Не личность есть часть общества, а общество есть часть личности, одно из ее качественных содержаний на путях ее реализации» [3, с. 123]. Да, количественно общество преобладает, но едва ли этот факт является самым главным. Личность есть нечто более глубокое, высокодуховное. Она не познается обществом. Духовная жизнь человека обособлена от общественной жизни, не досягаема для нее. Духовное в человеке осуществляется посредством общения и связано, прежде всего, с Богом. Для общества личность всегда иррациональна. Попытки рационализации личности со стороны общества всегда оборачиваются тиранией. Общественное мнение, которое имеет власть над жизнью человека, является крайней степенью объективизации. Оно подавляет всю внутреннюю сущность личности. Личность становится угнетенной, сдавленной, что впоследствии непременно ведет к конфликтам и сопротивлениям. Пытаясь преодолеть эти противоречия, человек создает тайные общества, но и это не является выходом. Тайные общества также становятся объективированными и социализированными, в них не происходит истинное общение, хотя они и построены на основе более тесных связей.
По мнению Бердяева, конфликт, возникший между личностью и обществом, может решиться только через религию. Мыслитель считает, что вне религии сам конфликт не способен существовать: «И только христианство в принципе разрешает мучительную проблему отношений личности и общества» [2, с. 493].
Реализация и примирение личности непременно связаны с изменениями, переменами. Бердяев выделяет такое изменение личности, при котором не допускается статичность, стагнация ее духовного мира. В то же время, философ говорит о том, что личность должна быть верна себе: «Тайна существования личности есть тайна сочетания изменения и новшества с верностью себе и сохранением своего тождества» [3, с. 133]. Многие люди способны видеть только перемены в личности. Неизменное в личности познается через любовь, нелюбящим оно не доступно. Существование личности очень тесно связано с любовью. Любовь выходит за пределы объективного мира, она направлена к Царству Божьему. Философ выделяет три великие силы, борющиеся за личность в объективированном падшем мире: любовь, память, творчество. По мнению Николая Александровича, помимо любви к окружающим должна быть и любовь к себе. Однако не стоит путать любовь к себе с эгоизмом. Эгоизм не всегда связан с большей любовью по отношению к себе, чем к окружающим. Чаще всего он является проявлением нелюбви к себе. Формирование личности, безусловно, связано с жертвенностью, победой над эгоизмом. В то же время этот процесс не представляется возможным без любви и уважения по отношению к себе.
Личностное становление осуществляется посредством сопротивления мировому злу. Личность формируется в процессе столкновения со злом не только в окружающем мире, но и в себе. Сознание человека формируется при участии вины, греха. Однако будет неправильным считать человека, совершившего преступление настоящим воплощением зла. В нем сочетается и образ Божий, который сохраняет целостную личность и указывает на то, что наказание и осуждение государства в отношении преступления неокончательны. Главный суд осуществляется Богом [1].
Понимание формирования личности в философии Бердяева тесно связано с характером. Сильная личность обладает сильным характером. Он, в свою очередь, означает овладение собой, преодоление рабства человека по отношению к самому себе. Победа духовного начала в человеке впоследствии может перейти на победу во внешнем мире. Темперамент заложен в человеке природой. Характер же приобретается в процессе длительной борьбы и работы над самим собой. Он означает, что человек способен делать выбор, он не безразличен. Характер личности обеспечивает ее независимостью и свободой от обстоятельств. Однако, говоря о свободе, философ утверждает, что это не столько право человека, сколько долг перед Богом. Бог наделяет человека свободой для реализации его идеи. Люди же в свою очередь искусственно обрекают себя на рабство. Призвание, которым наделяет человека Бог, может быть реализовано только в свободной личности. Долг человека заключается в признании собственного призвания, дарованного Богом, независимо от своих способностей. Личность, осознавшая себя и примирившаяся с внутренним «Я», не подчиняется внешним обстоятельствам. Она руководствуется только внутренним голосом. Именно таков был принцип всех великих людей, отказывавшихся от слепого повиновения миру. Творческая ориентированность личности на социальную реальность «не остается в схеме технически-инструментального поведения, ее укорененность в культуре и взаимосвязь с традиционными ценностями общества, позволяют оставаться духовной и творческой» [7, с. 97].
Таким образом, в процессе собственного развития личность непременно столкнется с борьбой против общества, правил, установленных в мире. В то же время, конфликт может возникнуть и внутри самой личности. С преодолением этих столкновений придет примирение человека с самим собой и с Богом. Сформируется личность, открытая к миру, наделенная свободой, способностью сопереживать, а не зацикливаться на себе. Самосознание личности подарит ей свободу и независимость от мнений окружающих.
Список литературы:
1. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека // Царство Духа и царство кесаря. М.: Республика, 1995. С. 4-162.
2. Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры и искусства. М.: Искусство, 1994. Т. 1. 541 с.
3. Бердяев Н.А. Я и мир объектов // Дух и реальность. М.: ACT: Астрель, 2011. С. 5-138.
4. Долинин А.С. Достоевский и другие: Статьи и исследования о русской классической литературе / Сост. А. Долинин; Вступ. ст. В. Туниманова; Прим. М. Билинкиса и др. Л.: Худож. лит., 1989. 480 с.
5. Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. / Редкол.: В.Г. Базанов (отв. ред.) и др.; ИРЛИ. Т. 6. Преступление и наказание: Роман в 6 ч. с эпилогом / Текст подг. Л.Д. Опульская. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1973. 426 с.
6. Фридлендер Г.М. Реализм Достоевского Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1964. 404 с.
7. Хомутова Н.Н. «Креативность» и «творчество» личности в творчестве инноваций // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 7. Философия. 2012. № 3 (18). С. 92-97.
8. Юнгус Г.А., Вязов А.Л. Метафизика поступка примирения в философии Достоевского// Человек. Общество. Инклюзия. 2018. № 4 (36) С. 50-55.
Сведения об авторах:
Жеребцова Валерия Вадимовна – студентка лечебного факультета Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова (Санкт-Петербург, Россия).
Хомутова Наталья Николаевна – кандидат философских наук, доцент кафедры социально-гуманитарных наук, экономики и права Северо-Западного государственного медицинского университета им. И.И. Мечникова (Санкт-Петербург, Россия).
Data about the authors:
Zherebtsova Valeriya Vadimovna – student of Medical Faculty, North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov (Saint Petersburg, Russia).
Khomutova Natalya Nikolaevna – Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor of Social and Human Sciences, Economics and Law Department, North-Western State Medical University named after I.I. Mechnikov (Saint Petersburg, Russia).
E-mail: [email protected].
E-mail: [email protected].
Преступление и наказание | Сюжет, оценка и факты
Преступление и наказание , русский язык Преступление и наказание , роман русского писателя Федора Достоевского, впервые опубликованный в 1866 году. Его первый шедевр, роман представляет собой психологический анализ бедного бывшего студента Раскольникова, чья теория о том, что он необычный человек, способный взять на себя духовную ответственность за использование злых средств для достижения гуманитарных целей, приводит его к убийству. Поступок вызывает у Раскольникова кошмарную вину.Эта история — одно из лучших исследований психопатологии вины, написанное на любом языке.
Федор ДостоевскийФедор Достоевский, 1876 г.
Из Письма Федора Михайловича Достоевского семье и друзьям в переводе Этель Колберн Мейн, 1914 г.Британская викторина
49 вопросов из самых популярных литературных викторин «Британники»
«Литература» — это широкий термин, который — по крайней мере, среди викторин «Британики» — может включать все, от американских романов до антонимов и синонимов.Эта викторина состоит из 49 вопросов из самых популярных викторин Britannica. Дойти до ее развязки сможет только самый целеустремленный викторина.
Сводка
Раскольников, бывший студент, живет в бедности и хаосе в Санкт-Петербурге. Он решает — с помощью противоречивых теорий, включая утилитарную мораль и веру в то, что выдающиеся люди имеют «право на преступление», — убить Алену Ивановну, пожилую ростовщицу. Сводная сестра Алены, Лизавета, приезжает, когда он роется в ее владениях, и он ее тоже убивает.Тем временем он дружит с алкоголиком Мармеладовым, дочь которого Соня была вынуждена заниматься проституцией, чтобы содержать семью. В его жизнь входит и старый друг Разумихин, обеспокоенный своим ненормальным поведением. Кроме того, сестра Раскольникова, Дуня, которая бросила работу гувернантки Свидригайлова из-за его неподобающих ухаживаний за ней, вместе с матерью приезжает в Санкт-Петербург. Дуня намерена выйти замуж за человека по имени Лужин, чтобы улучшить свое материальное и социальное положение.
Повествование следует перипетиям эмоций Раскольникова и раскрывает его борьбу со своей совестью и затягивающуюся петлю подозрений. Он болен на протяжении большей части истории и гневно отвергает попытки своей семьи и Разумихина помочь ему. Когда Мармеладов сбивает карета и умирает, Раскольников дает Соне и семье деньги на его похороны. Он запрещает Дуне выходить замуж за напыщенного Лужина, который обижает Дуню до такой степени, что она разрывает помолвку.Раскольников неоднократно навещает Соню, но ведет себя настолько неуравновешенно, что она пугается. Когда выясняется, что расследующий убийство Порфирий собирается предъявить обвинение Раскольникову, другой человек признается. На поминальном ужине по Мармеладову Лужин ложно обвиняет Соню в воровстве у него, а Раскольников объясняет, почему он так поступил. Позже он рассказывает Соне, что убил двух женщин. Свидригайлов подслушивает признание и впоследствии использует это знание, чтобы попытаться шантажировать Дуню и заставить его принять его, но, когда становится ясно, что она никогда не полюбит его, он убивает себя.
Наконец Раскольников сдается. Его приговаривают к восьми годам каторжных работ в Сибири. Соня следует за ним в Сибирь и навещает его при каждом удобном случае. Дуня выходит замуж за Разумихина. Раскольников не раскаивается в убийствах и продолжает эмоционально отстраняться от Сони и других заключенных. Однако после болезни он, наконец, приходит к осознанию того, что счастья нельзя достичь разумным планом существования, но его нужно заслужить страданиями. Тогда он сможет принять и ответить Сони за любовь.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасАнализ
Лихорадочный неотразимый тон повествования и трогательное изображение выздоровления больного духа сделали его шедевром. В романе также представлены замечательные психологические портреты алкоголика Мармеладова и злобного аморалиста Свидригайлова. Разумихин иллюстрирует убежденность Достоевского в том, что медленный, упорный, упорный труд — правильный подход к жизни, и автор сознательно сделал Соню идеализированным символом чистой христианской добродетели. Преступление и наказание первоначально публиковалось серийно в литературном журнале, а затем появилось в виде книги в 1867 году.
Выбарр Креган-Рейд Патрисия БауэрУзнайте больше в этих связанных статьях Britannica:
Преступление и наказание | Сюжет, оценка и факты
Преступление и наказание , русский язык Преступление и наказание , роман русского писателя Федора Достоевского, впервые опубликованный в 1866 году. Его первый шедевр, роман представляет собой психологический анализ бедного бывшего студента Раскольникова, чья теория о том, что он необычный человек, способный взять на себя духовную ответственность за использование злых средств для достижения гуманитарных целей, приводит его к убийству.Поступок вызывает у Раскольникова кошмарную вину. Эта история — одно из лучших исследований психопатологии вины, написанное на любом языке.
Федор ДостоевскийФедор Достоевский, 1876 г.
Из Письма Федора Михайловича Достоевского семье и друзьям в переводе Этель Колберн Мейн, 1914 г.Британская викторина
Имя писателя
Каждый ответ в этой викторине — это имя писателя.Сколько вы знаете?
Сводка
Раскольников, бывший студент, живет в бедности и хаосе в Санкт-Петербурге. Он решает — с помощью противоречивых теорий, включая утилитарную мораль и веру в то, что выдающиеся люди имеют «право на преступление», — убить Алену Ивановну, пожилую ростовщицу. Сводная сестра Алены, Лизавета, приезжает, когда он роется в ее владениях, и он ее тоже убивает. Тем временем он дружит с алкоголиком Мармеладовым, дочь которого Соня была вынуждена заниматься проституцией, чтобы содержать семью.В его жизнь входит и старый друг Разумихин, обеспокоенный своим ненормальным поведением. Кроме того, сестра Раскольникова, Дуня, которая бросила работу гувернантки Свидригайлова из-за его неподобающих ухаживаний за ней, вместе с матерью приезжает в Санкт-Петербург. Дуня намерена выйти замуж за человека по имени Лужин, чтобы улучшить свое материальное и социальное положение.
Повествование следует перипетиям эмоций Раскольникова и раскрывает его борьбу со своей совестью и затягивающуюся петлю подозрений.Он болен на протяжении большей части истории и гневно отвергает попытки своей семьи и Разумихина помочь ему. Когда Мармеладов сбивает карета и умирает, Раскольников дает Соне и семье деньги на его похороны. Он запрещает Дуне выходить замуж за напыщенного Лужина, который обижает Дуню до такой степени, что она разрывает помолвку. Раскольников неоднократно навещает Соню, но ведет себя настолько неуравновешенно, что она пугается. Когда выясняется, что расследующий убийство Порфирий собирается предъявить обвинение Раскольникову, другой человек признается.На поминальном ужине по Мармеладову Лужин ложно обвиняет Соню в воровстве у него, а Раскольников объясняет, почему он так поступил. Позже он рассказывает Соне, что убил двух женщин. Свидригайлов подслушивает признание и впоследствии использует это знание, чтобы попытаться шантажировать Дуню и заставить его принять его, но, когда становится ясно, что она никогда не полюбит его, он убивает себя.
Наконец Раскольников сдается. Его приговаривают к восьми годам каторжных работ в Сибири.Соня следует за ним в Сибирь и навещает его при каждом удобном случае. Дуня выходит замуж за Разумихина. Раскольников не раскаивается в убийствах и продолжает эмоционально отстраняться от Сони и других заключенных. Однако после болезни он, наконец, приходит к осознанию того, что счастья нельзя достичь разумным планом существования, но его нужно заслужить страданиями. Тогда он сможет принять и ответить Сони за любовь.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.Подпишитесь сейчасАнализ
Лихорадочный неотразимый тон повествования и трогательное изображение выздоровления больного духа сделали его шедевром. В романе также представлены замечательные психологические портреты алкоголика Мармеладова и злобного аморалиста Свидригайлова. Разумихин иллюстрирует убежденность Достоевского в том, что медленный, упорный, упорный труд — правильный подход к жизни, и автор сознательно сделал Соню идеализированным символом чистой христианской добродетели. Преступление и наказание первоначально публиковалось серийно в литературном журнале, а затем появилось в виде книги в 1867 году.
Выбарр Креган-Рейд Патрисия БауэрУзнайте больше в этих связанных статьях Britannica:
Раскольников Достоевского из «Преступления и наказания»
Заявление Раскольникова по окончании «Преступления и наказания» Федора Достоевского наглядно демонстрирует особенности преступного мышления. Непогрешимый преступник смотрит на себя и видит свой главный недостаток в своей «глупости» из-за того, что его поймали.Даже в СИЗО убийца Раскольников совершенно не считает себя «преступником». Он смотрит на своих сокамерников, как будто они «другого вида … Больше всего его удивила ужасная невозможная пропасть, которая лежала между ним и всеми остальными». Он «так безнадежно, глупо потерпел неудачу из-за какого-то постановления слепой веры».
На протяжении многих десятилетий я брал интервью у мужчин и женщин за решеткой. Многие говорили мне, что их нельзя запирать. Они, как и Раскольников, заявляют, что сделали «простую ошибку» — просто ошибку.Для Раскольникова «промахом» было убийство. Для человека, с которым я беседовал, «ошибкой» (как он это назвал) было изнасилование. Для молодой женщины ошибка заключалась в продаже наркотиков тайному полицейскому. Она утверждала, что ей не место в тюрьме и что она не имеет ничего общего с другими находящимися там женщинами. Она была просто матерью, которая пыталась обеспечить свою маленькую дочь. Женщина, убившая своего мужа, заметила: «Я столько лет платила округу налоги. Теперь, когда я нахожусь в тюрьме, я наконец получаю свои деньги.«Как и Раскольников, она не верила, что у нее есть что-то общее с другими заключенными. Ссылаясь на свои артистические усилия, садоводческие навыки и другие таланты, она не испытывала угрызений совести за убийство мужа и не считала это преступлением, кроме как в глазах закона.
Раскольников рассказал о своем «простом» поступке, который привел к «идиотизму приговора». Достоевский писал: «Только в том, что он признал свою преступность, только в том, что он потерпел неудачу и сознался в этом.То же самое и с большинством правонарушителей, поскольку они указывают, что их главное сожаление не в том, что они сделали или кого они ранили, а в том, что их поймали. Раскольников сказал: «Моя совесть спокойна… это было уголовное преступление, конечно, была нарушена буква закона и пролилась кровь». По его мнению, преуспели люди, которым сошло с рук их преступление. Они «были правы». Из-за того, что он потерпел неудачу, Раскольников «гордыня уязвлена до мозга костей», и «это была уязвленная гордость, от которой он заболел».
Тем, кто работает в сфере реабилитации преступников и в смежных областях, следует прислушаться к предупреждению Достоевского о масштабах задачи перемен.Достоевский говорит о «начале новой истории — истории о постепенном обновлении человека… его переходе из одного мира в другой, его посвящении в новую, неизвестную жизнь». И это именно то, что влечет за собой изменение («абилитация») — разрушение основной части себя (когнитивно говоря), поскольку преступник медленно и осторожно обдумывает вступление в «совершенно новую неизвестную жизнь».
тем в преступлении и наказании с анализом
Тема — это общая идея, убеждение или точка зрения, представленная в литературном произведении.Тематики в шедевре Федора Достоевского «Преступление и наказание» предостаточно. Роман не только представляет дилемму величия, но и показывает способы ее достижения через личное размышление, демонстрирует отчуждение личности и изображает социальные сложности. Некоторые из основных тем «Преступления и наказания» обсуждаются ниже.
Темы в «Преступлении и наказании»
Тема № 1
Отчуждение
Отчуждение личности в обществе — одна из главных тем романа.Раскольников, главный герой романа, гордится тем, что считает своим актом достижения величия, даже если этот поступок приравнивается к преступлению. Это саморефлексия над поступком отделяет его от остальных людей вокруг него, в том числе от его матери и сестры Дуни. Кроме того, он думает, что другие люди являются инструментами большой схемы, созданной его интеллектуальными способностями. По мере того как чувство вины нарастает, он сталкивается с резкими перепадами настроения. Он отталкивает своих доброжелателей, в том числе своего лучшего друга Разумихина и доброго полицейского Порфирия Петровича.Он также избегает своей матери, сестры и Сони, своей верной возлюбленной. На протяжении всей истории он оказывается отчужденным, пока не принимает любовь Сони.
Тема № 2
Психология преступности
Раскольников совершает преступление в начале романа, потому что ему нужны деньги, чтобы достичь величия. Он продолжает уклоняться от закона до самого конца истории. Однако в романе основное внимание уделяется средним моментам: преступник — не всегда плохой человек или психически больной. Однако они также гениальны и интеллектуальны, которые сначала обобщают вещи, а затем применяют их к конкретной ситуации.Несмотря на свои оправдания, он сталкивается с колебаниями, сомнениями, бредом, отчаянием и крайним ментальным конфликтом, когда видит, что его мир рушится вокруг него. Автор акцентирует внимание на последствиях убийства и его влиянии на сознание преступника. Это касается не всех преступников. Однако некоторые преступления совершаются только по острой необходимости. Довод Порфирия Петровича о том, что преступление Раскольникова демонстрирует его мотивы, кажется верным. Это показывает, что он понимает свое психологическое состояние и его силу, которая может заставить его совершить такое действие.Его вывод о Раскольникове также подтверждается до конца, когда он будет наказан.
Тема № 3
Комплекс супермена
Раскольников предполагает, что он — супермен в начале романа. Он считает, что он обладает исключительными этическими рамками, чем другие. Он также думает, что если величие приходит с убийством, то это делает каждый великий человек. Эта идея отличает его от остальных людей. Следовательно, он думает, что он выше закона. Однако когда он сталкивается с последующим ментальным конфликтом, он понимает, что все это пустое мышление.Нет ни сверхчеловека, ни суперразума. Это обычный человек, совершивший моральное, этическое и юридическое преступление, убив человека. Это признание приводит к его признанию, однако он откладывает его до конца, когда закон направляет его в Сибирь в качестве наказания. Более того, последнее признание в любви и Соне заставляет его осознать, что он обычный человек, а не сверхчеловек.
Тема № 4
Преступления и мораль
Преступления, мораль и вытекающее из них чувство вины — это еще несколько тематических направлений книги.Нет сомнений в том, что Раскольников совершил тяжкое преступление и заслуживает наказания. Однако сначала он уверяет себя, что такие преступления часто совершают великие люди — причудливое оправдание его преступления. Когда он осознает свое преступление, он становится психически неуравновешенным. Сначала он утверждает, что у ростовщика нет морали и что ее смерть не имеет значения. Позже его трансформированное поведение меняется в сюжете. Более того, как интеллектуал, Раскольников уже высказал свое мнение, чтобы придать законность своим действиям, когда написал в журнале статью, в которой утверждал, что великие люди всегда совершают преступления, приводя примеры из истории.Когда он узнает о проституции Сони и алкогольной зависимости Мармеладова, он спасается.
Тема № 5
Свобода воли и совпадение
Убийство Раскольниковым двух старушек вызывает у читателей серьезный вопрос: есть ли у него свобода воли или это просто шанс, которым он воспользовался. Если бы не было художников, Раскольникову не удалось бы сбежать. Встреча с Мармеладовым — тоже шанс. Когда Мармеладов сбивает, он помогает своей семье.По совпадению, позже он встречает Соню, которая становится его близким другом и любовью. Встреча Дуни и соблазнение Свидригайловым — тоже совпадение. Однако по доброй воле она не становится жертвой его заговоров.
Тема № 6
Безумие
Раскольников, убив двух человек, кажется, коснулся грани безумия. Его образ жизни демонстрирует его душевный крах. Он разговаривает сам с собой на публике и продолжает оставаться в постели без еды в течение нескольких дней. Его бесцельное блуждание по Петербургу и бездумные действия показывают, что его друзья и родственники почувствовали его безумие или почти безумие.Алкогольная зависимость Мармеладова — тоже разновидность безумия. Однако он не сталкивается с таким душевным конфликтом, как Раскольников. Жене Мармеладова грозит безумие после его смерти. Дуня отвергает Свидригайлова и чуть не убивает его. Позже, не выдержав отказа, он кончает жизнь самоубийством.
Тема № 7
Страдания
Страдания не только уничтожают человека, но и искупают его. Раскольников подвергается психологическим пыткам после убийства двух женщин. Даже Соня материально страдает из-за алкогольной зависимости отца.Страдания разрушают умственные способности Раскольникова. Напротив, это спасает Соню, когда она ему помогает. Соня — источник искупления Раскольникова. Более того, страдать также означает страдать от финансовых и физических невзгод. Из-за зависимости Мармеладова его семья страдает от бедности. Соню заставляют заниматься проституцией по той же причине.
Тема № 8
Нигилизм
Нигилизм означает ничто или отказ от гуманитарных связей или любых других отношений для материализма.Убийство Раскольниковым Алены и ее сестры основано исключительно на практических соображениях. Похищенные ценности или деньги не имели целью достичь высокого статуса или величия. Его комментарии о ней о том, что она была вошь и была лучше вне поля зрения социальных сетей, указывают на эту тематическую идею. Сначала Раскольников — нигилист. Однако позже, когда он обнаруживает свою любовь к Соне, он оставляет ее.
Тема № 9
Моральные основы
В каждом обществе есть моральные основы, используемые людьми для оправдания своих действий.Отказ от этих рамок опасен для общества. Однако бывают и исключения. Раскольников оправдывает свои убийства логическими соображениями, что он хочет достичь величия. Позже он становится жертвой этической дилеммы. Мораль России того времени не позволяет ему убивать только из желания достичь величия. Вот почему Разумихин утверждает, что живым душам следует отдавать предпочтение перед близкими абстрактными понятиями.
Тема № 10
Утилитаризм
Утилитаризм связан с нигилизмом.Это означает счастье большего числа людей. Раскольников оправдывает свое преступление убийства старухи на основании утилитаризма, аргументируя это тем, что старуха заслуживает смерти, поскольку она практически не была полезной для общества.
Преступление и наказание Введение | Шмооп
Преступление и наказание Введение
Добро пожаловать в роман, название которого звучит как нечто среднее между игровым шоу и эпизодом Law & Order: SVU …. но на самом деле это одно из самых читаемых, наиболее изученных и самых известных литературных произведений в мире.
Давления нет?
На самом деле, лучший способ прочитать Преступление и наказание — не только почувствовать все это давление, но и упиваться им. Это роман о тисках сильного давления: давления общества, класса, психологии, морали, христианства и того, что значит быть человеком в этом мире.
Легко? Ха.Награждение? О, черт возьми, да … хотя бы потому, что вы можете сказать: «О, Преступление и наказание ? Да, я читал это».
Федор Достоевский впервые опубликовал Преступление и наказание в 1866 году 12 ежемесячными выпусками в консервативном журнале Русский Вестник ( Русский Вестник ). Роман всегда был популярен, хотя реакция на него может быть практически любой.
По нашему мнению, это еще одна причина проглотить эту книгу, как хеллоуинские конфеты вашего кузена.Ни один русский роман не похож на спорный русский роман … потому что вы просто знаете, что спорный русский роман очень вкусный, беспорядочный и сложный.
Это еще и сверх психологическое. Преступление и наказание — как и большинство сочинений Достоевского — невероятно подвижен и открыт для самых разных интерпретаций. Как предлагает Саймон Карлински в своем эссе «Достоевский как тест Роршаха» (крутое название эссе или самое крутое название эссе?), То, как мы интерпретируем «Преступление и наказание» , может быть отражением нашей собственной психологии.(Источник)
Это что-то вроде викторины BuzzFeed … но вместо того, чтобы рассказать вам, какой вы злодей Диснея, вы узнаете, где вы попадаете в спектр от «убийцы с топором» до «святого».
Но не волнуйтесь : Преступление и наказание Герой / антигерой — Раскольников — одновременно и немного святой, и много убийца топором. В этом романе рассказывается о его пути от депрессивного бывшего студента к подавленному потенциальному благодетелю, подавленному убийце пожилых женщин и (чуть менее) подавленному влюбленному мужчине.
Звучит скучно? Не думал. Но если вам нужно убедить вас, вы также получите экскурсию по захудалой изнанке Санкт-Петербурга: мы говорим о пьяницах, проститутках и подонках всех мастей. Похоже на документальный фильм VICE . Но на самом деле это даже лучше , потому что, когда Достоевский пишет эту вещь, самые грязные персонажи немного ангельские, а самые ангельские персонажи — немного грязные.
Короче: персонаж в этом романе откровенно гениален.
Ведь это написал Достоевский: гениальный писатель-фантаст, журналист и издатель. У него также были проблемы с азартными играми, он страдал эпилепсией и имел постоянные финансовые проблемы. Как и герой нашего романа, он отсидел в тюрьме в Сибири. Впрочем, его посадили не за убийство, а за то, что он был членом прогрессивной литературной группы под названием «Петрашевский кружок». (Источник)
Ага. Достоевский был посажен в тюрьму отчасти за то, что был литературным чуваком, который мыслил нестандартно.И Преступление и наказание является убедительным доказательством того, что это обвинение на 100 процентов верно: вы не станете более интенсивным, психологически богатым и структурно инновационным, чем старый добрый C&P.
Что такое преступление и наказание и почему я должен волноваться?
Мы собираемся сказать то, что на поверхности звучит невероятно:
Преступление и наказание должно вас волновать, потому что вы человек.
Фу, да? Мы знаем: это звучит так, как если бы мы просто назвали вас особой снежинкой и заверили вас, что Преступление и наказание будет более полезным для вашей особой снежинки, чем чтение каждого когда-либо написанного сборника эссе Куриный суп для души .
Мы хотим сказать следующее: пройдя Преступление и наказание , вы собираетесь потребовать несколько вдохновляющих эссе Куриный суп . Вам нужно несколько десятков видео YouTube о маленьких ленивцах. Вам нужно , вам понадобится тот рукав теста для печенья Pillsbury, который остывает в вашем холодильнике.
Потому что Преступление и наказание заставит вас заглянуть глубоко внутрь вашего человеческого, индивидуального существа. И велики шансы, что вам не понравится на 100 процентов то, что вы видите.
(Кстати, насколько мрачно мы сейчас говорим по-русски?)
Процитируем The New York Times — , вы знаете, самую уважаемую газету в Америке — «Влияние, которое Достоевский производит на некоторых читателей, время от времени граничит с об апокалиптическом «. (Источник)
И вот почему: Достоевский не большой писатель, который разбирается в тонкостях. Но он — это большой человек во всей серой зоне морали — его персонажи населяют как худшие, так и лучшие стороны человечества … обычно в одно и то же время.В « Преступление и наказание » вы встречаетесь с хладнокровным убийцей, стремящимся помочь несчастным. Вы встретите растлителя малолетних, который, тем не менее, делает довольно хорошие вещи. Вы встречаетесь с одинокой старухой, которая также полна ненависти. Вы встречаетесь с многострадальной женой пьяницы, которая заставляет свою дочь заниматься проституцией, чтобы семья могла поесть.
По сути, в C&P вы вынуждены противостоять людям в их худших проявлениях … и в их лучших проявлениях. Вы будете колебаться между ненавистью к ним, сочувствием к ним, симпатией к ним и сочувствием к ним.Ага: вы посочувствуете убийце с топором и женщине, которая бьет своих детей.
Конечный результат? Долгий и упорный взгляд в зеркало. Потому что то, что вы чувствуете по отношению к этим персонажам, покажет вам масштабы и размах человеческих действий. Без сомнения, это тяжелая штука. Но, в конце концов, мы гарантируем, что вы будете чувствовать себя более милосердным по отношению к человечеству, более осторожным по отношению к человечеству и более человечным.
Уф.
Просто убедитесь, что у вас есть несколько видеороликов с милыми маленькими ленивцами, когда вы закончите.
Преступление и наказание
В системе уголовного правосудия нашего общества справедливость равняется наказанию. Вы делаете преступление, вы делаете время. Вы делаете время, вы заплатили свой долг обществу, и справедливость восторжествовала. Но справедливость для кому? Уж точно не жертва.Поскольку наше общество определяет справедливость таким образом, жертвы преступлений часто ищут Возможное суровое наказание для обидчиков. Общество говорит им, что это принесет справедливость, но это часто заставляет их чувствовать себя опустошенными и неудовлетворенными после того, как они получили то, что искали.Наказание делает не обращать внимания на другие важные потребности жертв. Он не может восстановить их потери, ответить на их вопросы, облегчить их страхи, помочь им осмыслить свою трагедию или залечить раны.
Независимо от их точки зрения, большинство людей согласны с тем, что преступность и насилие бесконтрольно взрываются на улицах наших городов. Большинство также согласны с тем, что мы делать об этом не работает. Мы напуганы, и у нас есть веские причины.Мы знаем нашего преступника система правосудия сломана, и мы не знаем, как ее исправить.
Медиация потерпевшего и правонарушителя с упором на восстановительное правосудие, не может обеспечить все ответы на нашу проблему преступности, но это важная часть решения. Некоторая предыстория о автор и описание посредничества между потерпевшим и правонарушителем будут полезны, прежде чем приступить к дискуссия о преступлении, наказании и восстановительном правосудии.
Об авторе …
Я один из небольшого меньшинства посредников между потерпевшими и правонарушителями, которые работают со случаями тяжких преступлений. насилие, включая убийства. Моя квалификация для этой работы включает обучение и опыт как социальный работник и как юрист, пятнадцать лет как посредник, тренер и консультант программы, создание и руководство программой посредничества между потерпевшими и правонарушителями на базе суда по делам несовершеннолетних, обучение помощь жертвы и, наконец, что не менее важно, моя собственная виктимизация.
О посредничестве между потерпевшим и правонарушителем …
Программы посредничества между потерпевшими и правонарушителями (VOMP), также известные как «Согласование между потерпевшими и правонарушителями» Программы (VORP) знакомят правонарушителей с жертвами их преступлений, с помощь подготовленного посредника, обычно добровольца из сообщества. Преступление персонализировано как правонарушители узнают о человеческих последствиях своих действий, а жертвы (которые в основном игнорируются системой правосудия) имеют возможность высказать свое мнение и свои чувства тому, кто большинство должно их слышать, способствуя процессу исцеления жертвы.
Жертвы получают ответы на часто задаваемые вопросы, на которые может ответить только преступник. Большинство Часто задаваемые вопросы: «Почему вы сделали это со мной? Это была моя вина? Могу ли я предотвратил это? Вы преследовали меня или наблюдали за мной? »Ответив на их вопросы, жертвы обычно сообщают о новом чувстве душевного спокойствия, даже когда ответы на их вопросы даже хуже, чем они боялись или представляли. Кажется, это лучше, чем не знать ответы.
Правонарушители берут на себя серьезную ответственность за свои действия, выступая посредником в соглашении о реституции вместе с жертвой, чтобы возместить потери потерпевших любыми возможными способами. Реституция может быть денежным или символическим; это может быть работа для жертвы, общественные работы или все остальное, что создает чувство справедливости между жертвой и преступником.
Программы медиации потерпевших и правонарушителей способствовали значимому правосудию между преступлениями потерпевшие и правонарушители более двадцати лет; в настоящее время в США существует более 300 таких программ.Песок Канада и около 500 в Англии, Германии, Скандинавии, Восточной Европе, Австралии и Новой Зеландии. Зеландия. Замечательно последовательные статистические данные по разным североамериканским программам. показать, что около двух третей переданных дел закончились очным посредничеством; в более чем 95% случаев посредничества было подписано письменное соглашение о реституции; более 90% из них соглашения о реституции заключаются в течение одного года. С другой стороны, фактическая скорость выплата реституции по решению суда (на национальном уровне) обычно составляет всего 20-30%.Почему там такая огромная разница в реституционном соответствии? Правонарушители не подвергаются судебному решению реституция как моральное обязательство. Кажется, с них наложили еще один штраф. Когда обязательство по реституции достигается добровольно и лично, оно испытывается обидчики совсем по-другому.
Возможно, наиболее важно то, что, столкнувшись с жертвами своих преступлений, преступники совершают меньше и менее серьезные правонарушения, чем аналогичные правонарушители, которые рассматриваются традиционными несовершеннолетними или система уголовного правосудия.
Когда дело передается в VOMP, посредник связывается как с жертвой, так и с правонарушителем, чтобы назначать встречи для отдельных встреч с каждым. На индивидуальных встречах посредник объясняет программу, отвечает на вопросы и проверяет целесообразность посредничество. Если дело является подходящим и преступник и потерпевший соглашаются участвовать, они готовы к сеансу медиации. Подготовка может включать домашние задания и иногда бывают дополнительные предварительные встречи.
Сеансы посредничества, в лучшем случае, сосредоточены на диалоге, а не на достижении реституции соглашение, способствующее сочувствию и пониманию между жертвой и правонарушителем. Перед В начале сеанса посредник устанавливает основные правила, обеспечивающие безопасность и уважение. В жертва обычно говорит первой, рассказывая обидчику, как преступление повлияло на него / нее, и может спросить вопросы правонарушителя. Преступник может предложить объяснения и / или извинения.В Обсуждаются потери потерпевшего.
Какие бы договоренности ни заключали потерпевший и правонарушитель, будут отражать справедливость, имеющую значение для их, а не ограничиваться узкими определениями закона. В межгосударственных и межнациональных исследованиях подавляющее большинство участников, как потерпевших, так и правонарушителей, сообщили в интервью и анкетах после посредничества, что они получили справедливую и удовлетворительную оценку. результат. Жертвы, опасавшиеся повторной виктимизации со стороны преступника, с которым они встретились в посредники обычно сообщают, что теперь этот страх ушел.
Процесс медиации потерпевшего и правонарушителя может быть полезен на любой стадии уголовного правосудия. процесс. В отношении молодых правонарушителей и лиц, впервые совершивших правонарушение, медиация может быть «отвлечением» от судебное преследование и возможность избежать привлечения несовершеннолетних или судимости. В этих случаях, обвинения могут быть сняты, если преступник выступает посредником в соглашении с жертвой, а затем выполняет требования договора. После признания вины или признания виновным судья может направить правонарушителя в программу посредничества между потерпевшими и правонарушителями как часть приговора суда или срок испытательного срока.Посредничество потерпевшего и правонарушителя происходило в тюрьмах; некоторые произошли после освобождения правонарушителя из тюрьмы. Предстоящее освобождение правонарушителя может мотивировать жертв искать посредничества.
О медиации в случаях тяжких насильственных преступлений …
Большинство программ медиации между потерпевшими и правонарушителями работают только с несовершеннолетними правонарушителями и только с ненасильственные преступления. Посредничество в тяжких насильственных преступлениях не является обычным делом.Однако в растущее число программ потерпевших и правонарушителей, жертв и выживших в тяжких насильственных преступлениях, включая убийства и сексуальные посягательства, обнаруживают, что столкнувшись с преступником в безопасном и контролируемая обстановка с помощью посредника возвращает им украденное чувство безопасности и контроль в своей жизни. Посредничество все чаще помогает наладить жизнь выжившей семьи. члены и правонарушители опустошены из-за вождения в нетрезвом виде.
Такие насильственные преступления обычно совершаются по инициативе жертвы, и только после многих месяцы (иногда даже годы) работы со специально обученным и квалифицированным медиатором, сотрудничество с терапевтом жертвы и / или другими специалистами по оказанию помощи.Участие должно быть полностью добровольно, как для жертвы, так и для правонарушителя. Посредники тщательно просматривают дела и каждый В одном из аспектов процесса посредничества безопасность жертвы является его главной заботой. Только правонарушители, которые признают свою вину, выражают раскаяние и хотят возместить ущерб, являются кандидатами на посредничество.
Могут быть заключены соглашения о реституции расходов на похороны, психотерапии и других финансовых потерь, но восстановить утраченную жизнь близкого человека, очевидно, нет.Основное внимание уделяется при исцелении и закрытии. Это целительная сила процесса посредничества между жертвой и правонарушителем, которая привлекает меня и многих других к этой работе. Сердечные извинения обычно предлагается, и потерпевший и преступник могут обсудить вопрос о прощении. Прощение — это не фокус процесса посредничества, но процесс предоставляет «открытое пространство», в котором прощение может произойти для потерпевших, которые хотят рассмотреть это в то время. Прощение — это процесс, а не цель.Если это вообще произойдет, это должно произойти согласно собственному времени жертвы. Некоторым жертвам прощение может никогда не подойдет.
В случаях тяжких преступлений с применением насилия посредничество жертвы и правонарушителя не заменяет наказание. В таких случаях судьи редко сокращают сроки тюремного заключения в результате посредничества.
А как насчет необходимости наказания?
Я не говорю о необходимости вывести из строя самых жестоких из преступников — тех, кто, кажется, представлять серьезную опасность для нашего здоровья и безопасности.К сожалению, недееспособность должна продолжаться. пока мы не научимся вызывать изменения в таких людях. Однако важно понимать необходимость вывода из строя опасных преступников отдельно от наказание. Когда мы сосредотачиваемся на наказании и заключаем в тюрьму неопасных преступников (включая тех, кто совершил преступления без потерпевших), мы потребляем драгоценные исправительные системные ресурсы, которые должны быть зарезервированы для тех нарушителей, которых мы должны вывести из строя за наши защита.
Я не говорю о наказании как о сдерживании преступления. Карательный подход к правосудию привело к тому, что Соединенные Штаты стали крупнейшим тюремщиком (на душу населения) в промышленно развитом мире, с уровнем насильственных преступлений, который также не уступает ни одной другой промышленно развитой стране. (Пока всего несколько лет назад США были тюремщиком номер три в мире, отставая от бывших советских Союз и Южно-Африканский союз.) Если наказание сдерживает преступление, мы должны быть самыми безопасными нация в мире.Если наказание сдерживает преступление, тогда ответ на наше неконтролируемое преступление Проблема, должно быть, в том, что нам еще нужно запереть больше людей. Как далеко мы должны зайти с этим подход?
(Тюрьмы стали одной из самых быстрорастущих отраслей промышленности, и в некоторых штатах теперь есть бюджет наказания, превышающий их бюджет на образование. Если мы не остановим этот монументальный истощение государственной казны, маловероятно, что когда-либо будут стабильные и адекватные ресурсы для социальных служб, необходимых для устранения социальных корней преступности — бедности, несправедливости, неграмотность и безработица.)
Я не говорю о наказании с целью реабилитации. Наша система уголовного правосудия отказался от этой теории наказания в 1970-х и 1980-х годах. Тюрьмы реабилитируют относительно немного правонарушители. Подавляющее большинство проходит через «вращающиеся двери» неоднократно. Мы «склад» правонарушители в учреждениях, где культура внутри поощряет насилие, подлость, обман, манипулирование и отрицание. Большинство правонарушителей возвращаются в общество как личности, которые затем даже более антиобщественным, чем до того, как они были заключены в тюрьму.
Тогда почему наказание?
Если наказание на самом деле не связано с лишением дееспособности, сдерживанием или реабилитацией, то что это такое? о? Наказание в первую очередь за месть ( или возмездие .) Жертвы чудовищных преступлений обычно требуют мести. Это кажется естественным ответом. Некоторые могут возразить, что желание месть в ответ на виктимизацию «зашита» в человеческом животном.История подсказывает это может быть правдой.
Наша система уголовного правосудия — это система карательного правосудия. Наша политика причинения боли (т. Е. наказание или возмездие ) тех, кто причиняет вред другим, часто оставляет у правонарушителей чувство, будто они являются жертвами. Эти «жертвы» могут затем отомстить. Если мы их не выполним или не поставим их пожизненно без возможности условно-досрочного освобождения, мы должны помнить, что они в конечном итоге возвращаются к нам, часто с их жаждой мести, взывающей к удовлетворению.
Таким образом, наказание не работает как средство устрашения или реабилитации, а часто усугубляет проблемы, которые мы пытаемся исправить. Тем не менее общественность (иногда) и политики (чаще) кричать, что мы должны «ужесточить преступления», требуя большего наказания и больше тюрем. А известный антрополог однажды сказал, что люди — единственный вид на Земле, который распознает, что не работает, и затем делает то же самое. Наше общество должно найти больше креативные, более эффективные решения.
Если не наказание, то что?
Как я уже говорил выше, я думаю, что желание мести может быть естественной реакцией на преследование. Но, должны ли мы действовать в соответствии со всеми нашими естественными импульсами? Я утверждаю, что когда наша система уголовного правосудия начинает серьезно относиться к потребностям исцеления жертв и хорошо справляется с ними потребности — когда он осмысленно обращается к потерям и травмам жертв, жертвы больше не могут так заботьтесь о том, сколько наказания получит преступник.В настоящее время жертвы получают немного больше, что похоже на справедливость. Наше общество говорит нам, что справедливость равняется наказанию. Но справедливость для кого? Уж точно не жертва.
Я спрашивал многих защитников прав жертв преступлений: «Сколько жертв или семей жертв делают вы знаете, кто почувствовал удовлетворение, оправдание и исцеление после того, как преступник был казнен или помещен пожизненное заключение без возможности условно-досрочного освобождения? »Типичный ответ таков: это помогло маленький.Жертвы чувствовали себя так, будто получили что-то . Но в целом они все еще чувствовали себя так, как будто были повторно виктимизированы работой системы уголовного правосудия, которая не заботилась о них. Они требовалось гораздо больше, чем это карательное правосудие. Система сказала им, что они должны чувствовать довольны, даже удачливы, если им досталось столько.
Я думаю об адвокате жертвы (назову его Джоном), родители которого были убиты в его присутствие, когда он был подростком.Джон и его сестра были застрелены и брошены умирать. Несколько лет позже, став свидетелем казни одного из убийц, Джон не испытал облегчения от ненависть и горечь, которые горели в нем столько лет. Это разочарование привело его, чтобы искать опосредованную конфронтацию с другим убийцей (я назову его Ральфом), который был отбывает два пожизненных заключения подряд.
После нескольких месяцев подготовки с посредником, Джон встретился лицом к лицу с Ральфом, стоящим за спиной. тюремные стены.В ходе трехчасового сеанса медиации Ральф узнал из уст своей жертвы ужасное опустошение, которое он нанес семье. Он рассказал Джону о своем ежедневном стыде и боли, и его желание, чтобы его могли казнить вместе с другим убийцей. Джон узнал о жестокие преследования, от которых Ральф страдал в детстве и подростковом возрасте. Они плакали все вместе. Джон сообщил, что посредничество и месяцы, которые он потратил на подготовку, изменили его жизнь. Это принесло ему освобождение от мыслей и чувств, которые казались неизбежными, и освободил его, чтобы продолжить свою жизнь.
Наказание не в пользу потерпевших. Наше общество требует наказания в ответ на представление о том, что преступление является посягательством на государство и создает долг перед государством. Дело называется «Народ штата Орегон против Джона Джонса». Прокурор представляет государство, не жертва. Система ориентирована на правонарушителей; его внимание направлено на наказание обидчика, при защите законных прав правонарушителя. Жертвам преступления уделяется мало внимания.Билль о правах жертв преступлений, ныне действующий во многих штатах, похоже, несколько влияет на баланс. А Предлагаемая в настоящее время Поправка к Конституции США о правах жертв могла бы влияние.
Что такое восстановительное правосудие?
Если наша система карательного правосудия не работает и не отвечает нашим потребностям, то более того эффективный? Посредничество между потерпевшим и правонарушителем — лишь один из многих подходов к восстановительному правосудию.Восстановительное правосудие рассматривает преступление как нарушение человеческих отношений, а не как нарушение законы. Преступления совершаются против жертв и сообществ, а не против правительства.
Наша система карательного правосудия , ориентированная на правонарушителей, предназначена для ответа на вопросы: «Что законы были нарушены, кто их нарушил и как следует наказывать нарушителя закона? » получение ответов на эти вопросы не принесло удовлетворительных результатов в нашем обществе.Вместо этого восстановительное правосудие спрашивает, «кому был нанесен ущерб, какие убытки они понесли и как могут мы снова делаем их целыми? » Восстановительное правосудие признает, что для исцеления последствий преступления мы должны учитывать потребности отдельных жертв и пострадавших сообществ. В Кроме того, мы должны дать правонарушителям возможность понести значительную ответственность перед своими потерпевшим и нести ответственность за возмещение причиненного ими вреда.Просто получать Наказание является пассивным действием и не требует от правонарушителей ответственности.
Делая упор на наказании, наша система уголовного правосудия рассматривает правонарушителей как «брошенных людей». Восстановительное правосудие признает, что мы должны дать правонарушителям возможность исправить свои несправедливости и искупить себя в собственных глазах и в глазах общества. Если мы сделаем не предоставят эти возможности, преступники, их следующие жертвы и сообщество будут платить Цена.
Восстановительное правосудие — это не просто посредничество между потерпевшим и правонарушителем. Это не какая-то одна программа или процесс. Это это другая парадигма или система координат для нашего понимания преступности и правосудия. Некоторый другие восстановительное правосудие мер борьбы с преступностью включают семейные групповые конференции, общение кружки вынесения приговоров, советы по подотчетности по месту жительства, компенсационное испытание, реституция программы и программы общественных работ.
О правах потерпевших и посредничестве между потерпевшими и правонарушителями…
На протяжении многих лет иногда возникали непростые отношения между правами жертв адвокатов и растущее движение восстановительного правосудия / посредничества между потерпевшими и правонарушителями. Жертва адвокаты громко возражали (и справедливо!), когда программы ранней жертвы убедительными или даже принудительными, в их благонамеренных, но ошибочных усилиях по привлечению участие пострадавших. Программы помощи жертвам теперь проходят совместное обучение с потерпевшим и правонарушителем. программы медиации, обучение медиаторов тому, как работать с ними более чутко и уважительно. жертвы.
Адвокаты потерпевших иногда рассматривали посредничество как «мягкое противодействие преступлению» и, следовательно, не относились к наилучшие интересы потерпевших. Те адвокаты потерпевших, которые наблюдали или участвовали в медиации сессии, отмечая трепет, наблюдаемый у правонарушителей, когда они смотрят на своих жертв, знают, что посредничество не смягчает преступления. Многие защитники прав жертв сейчас утверждают, что опосредованная конфронтация должна быть правом жертвы, доступной для всех жертв, которые хотят такого возможность.
Признание точек соприкосновения между защитниками потерпевших и защитниками реституционного правосудия привело к недавним альянсам, партнерству и сотрудничеству для поддержки или продвижения восстановительных судебная реформа системы уголовного правосудия. Некоторые из организаций, которые внесли свой вклад К этим усилиям на уровне федерального правительства относится Управление Министерства юстиции США. для жертв преступлений, Национальный центр для жертв преступлений, Национальный институт правосудия, Национальный Институт исправительных учреждений и Управление по делам несовершеннолетних и предупреждению правонарушений «Сбалансированное и восстановительное правосудие.»За пределами правительства другие национальные организации, вносящие свой вклад в эту работу, включают Национальную организацию помощи жертвам (NOVA), Матери против вождения в нетрезвом виде (MADD), Ассоциация посредничества между жертвами и правонарушителями (VOMA) и Центр восстановительного правосудия и медиации при Университете Миннесоты Школа социальной работы.
О повышении преступности …
Понятно, что жертвы преступлений и их защитники чувствуют себя лишенными правосудия во многих отношениях. часто спровоцировали и отстаивали недавний поток «ужесточения» законодательства и голосования инициативы по увеличению сроков тюремного заключения и ужесточению минимальных обязательных наказаний.В то же время, многие другие жертвы, защитники жертв и эксперты в области уголовного правосудия переосмысливают ценность большего наказания.
Социальные исследования показывают, что за многие преступления наказание от одного до двух лет является наказанием. скорее всего, будут эффективными, в то время как более длительные приговоры могут быть контрпродуктивными для реабилитации правонарушители. Такие относительно умеренные приговоры служат двойной цели осуждения преступления. и наказание правонарушителя, уменьшая при этом вероятность того, что узы правонарушителя с семьей и системы поддержки сообщества будут безвозвратно уничтожены и заменены лояльностью к другие преступники.Разрыв семейных и общественных связей и долговременный отпечаток тюремная культура и ценности — это два фактора, которые в наибольшей степени влияют на поведение правонарушителя. быстрое возвращение к преступной деятельности после выхода из тюрьмы.
Призыв к действию по реформе уголовного правосудия …
Активно поддерживая работу организаций по защите прав потерпевших, в том числе потерпевших. Поправка о правах к U.S. Конституция, я также предлагаю жертвам преступлений и потерпевшим выступает за то, что наша система уголовного правосудия вновь виктимизирует их, когда они позволяют Система продает им свою «партийную линию» — продавая им наказание как лекарство от того, что их беспокоит. В нашем основная система уголовного правосудия, наказание — это «кость», которую система бросает жертвам, предлагая немного больше. Жертвам, их защитникам и другим людям лучше отказаться от своих требует больше тюрем и большего наказания.Эти требования не удовлетворяют потребности жертвы или общество. Вместо этого они помогают увековечить систему карательного правосудия то есть подводя всех нас.
Давайте работать вместе, чтобы реализовать восстановительных подходов к правосудию, которые привлекают внимание правонарушители против жертв своих преступлений и их сообществ, а не по закону и правовая система. Подход восстановительного правосудия , связанный с исправлением правонарушений жертв и возмещения ущерба, возмещения причиненного вреда (любыми возможными способами, в том числе компенсация жертвам) и восстановление жизней, пострадавших от преступления, предлагает нам гораздо более обнадеживающие видение будущего.
История преступлений и наказаний
Преступление существовало с незапамятных времен, но способы, которыми человечество справлялось с ним, эволюционировали. Иногда это прямое отражение наших приоритетов, а иногда — пример нашей человечности. Но эволюция преступлений и наказаний также многое говорит о том, как росло и развивалось человечество.
Это привело к развитию современной криминологии, уважаемой социальной науки, цель которой — предотвращать преступность, узнавая, почему и как это происходит.
Итак, когда же началось преступление и наказание? Как он изменился за века? Какие факторы побуждают людей совершать преступления? В этом руководстве мы ответим на все эти вопросы и обсудим историческую подоплеку наказания — от бесчеловечного до этического.
Что такое история преступления и наказания?
С незапамятных времен люди считали месть действенной формой наказания. История говорит нам, что жертвы преступления часто применяли наказания в качестве мести или расплаты.
Часто наказание не соответствовало преступлению и было слишком суровым, что приводило к тому, что преступник брал на себя новую роль жертвы — и, вероятно, стремился отомстить. Это был порочный круг, который привел к множеству кровных распрей между семьями — как Монтекки и Капулетти в «Ромео и Джульетте».
Что такое история наказания?
В конце концов, люди поняли, что наличие семей, постоянно стремящихся отомстить друг другу, не является продуктивным способом жизни, поэтому были установлены законы и правила, касающиеся преступлений и наказаний.
Эти новые законы были разработаны таким образом, чтобы наказание соответствовало преступлению, хотя чаще всего наказание по-прежнему применялось жертвой как форма мести. Кодекс Хаммурапи стал одним из первых правовых кодексов, которые были установлены, и современное уголовное правосудие все еще находится под его влиянием.
Хаммурапи и законы возмездия
Хаммурапи был вавилонским царем, правившим с 1792 по 1750 год до н. Э. Кодекс Хаммурапи был набором юридических прецедентов для различных типов преступлений и споров, от семейного права до договоров и серьезных преступлений — это один из самых ранних примеров поговорки «невиновен, пока виновность не доказана», которой мы все еще следуем.
Кодекс Хаммурапи предусматривает конкретные наказания в зависимости от возраста, социального класса и пола преступника. Например, если богатый человек был признан виновным в воровстве, с него будет взиматься более высокий штраф, чем если бы раб был признан виновным в воровстве. С другой стороны, наказание за убийство богатого человека было бы гораздо более суровым, чем за убийство раба.
Но наказания не всегда были такими логичными, как сами законы. Наказания могли быть чрезвычайно суровыми и жестокими, поскольку они во многом основывались на законах возмездия или «око за око».»Итак, если человек сломает ногу своему коллеге, то его наказание будет заключаться в том, что он сломает собственную ногу. Наказания могут быть столь же суровыми, как нанесение увечий, расчленение или даже насильственная смерть.
Платон и Аристотель
Ранние философы играют важную роль в том, как мы смотрим на преступление и наказание сегодня. Они также помогают нам понять, почему преступление и наказание так важны. Они помогли человечеству понять, что причина совершения преступления может повлиять на то, насколько суровым должно быть наказание.
Платон и Аристотель, в частности, ответственны за наше понимание взаимосвязи между преступлением и наказанием сегодня. Эти два философа помогли нам понять, почему так же важно раскрыть, почему человек совершает преступление, и убедиться, что другие не совершают такое же преступление. Они также отметили, что эти двое также часто тесно связаны:
- Платон : Платон утверждал, что основной причиной совершения преступлений людьми является недостаток образования и богатства.Люди, которые жили в бедности и не имели образования — вероятно, потому, что они не могли позволить себе получить образование — с большей вероятностью совершали преступления, часто просто чтобы выжить. Платон считал, что преступления, конечно, должны наказываться, но наказание должно отражать степень вины, а не тяжесть преступления. Например, если мужчина был пойман на краже хлеба, чтобы прокормить свою голодающую семью, он должен понести меньшее наказание, чем человек, который ворует хлеб для себя.
- Аристотель : Тем временем Аристотель объяснял, что наказания и ответные меры на преступление должны использоваться как возможность для предотвращения совершения преступлений другими.Он считал, что наказание преступников должно быть достаточно суровым, чтобы предупреждать остальное общество не совершать такое же преступление, а также напоминать преступнику не совершать преступление снова.
Римское право и секуляризм
Римляне были первыми людьми, которые считали преступление и наказание чисто человеческими чертами. Исторические преступления и наказания обычно утверждали, что наказание преступника было «выполнением Божьего дела» и что совершение преступления было тем же самым, что и грех.
Но римляне считали преступление оскорблением общества в целом, и римское право было установлено для наведения порядка в обществе. Римское право меньше заботилось о том, чтобы доставить удовольствие религиозным божествам, и больше заботилось об обеспечении безопасности, порядка и справедливости в обществе.
Многие основы римского права все еще применяются в современном гражданском праве и уголовном правосудии в 21 веке.
Средние века и христианство
В средние века эволюция преступлений и наказаний сделала несколько шагов назад, когда с появлением христианства оно снова стало тесно связано с религией.Это снова означало, что преступления рассматривались как действия против Бога, а наказания за эти преступления были делом Бога.
Наказания по-прежнему были жестокими, суровыми и часто бесчеловечными, потому что они были предназначены для того, чтобы избавить преступника от влияния дьявола. Историческое преступление и наказание были насильственными и жестокими, включая тип наказания, предназначенный для ситуаций, в которых вина человека не была ясна.
В «испытании тяжелым испытанием» человек попадет в опасную для жизни ситуацию, и его выживание покажет, виновны он или невиновен.
Святой Фома Аквинский
Только после того, как св. Фома Аквинский написал свой «Summa Theologica», трактат о законе, преступлении и наказании, история наказания начала разворачиваться в сторону секуляризма. Аквинский объяснил, что существует данный Богом «естественный закон» и что люди от природы созданы для того, чтобы творить добро.
Когда человек совершил преступление, Фома Аквинский считал, что это было оскорблением как для Бога, так и для общества. Он утверждал, что преступления отрицательно сказались как на жертвах, так и на преступниках.На жертву негативно повлияло то, что они стали жертвой преступления, но преступник заслуживает сожаления, потому что, совершая преступление, они отдалялись от Бога и теряли свою человечность.
Именно Аквинский и его сострадательный взгляд на наказания помогли создать современные законы.
Чезаре Беккариа и секуляризм
Секуляризм появлялся и исчезал несколько раз на протяжении всей истории преступлений и наказаний. Но окончательное разделение церкви и государства привело к новому взгляду на преступление и наказание — способ, который прижился.
Итальянский писатель Чезаре Беккариа написал книгу под названием «О преступлении и наказании», в которой заявил, что наказания должны соответствовать тяжести преступления и что это должен быть способ отпугнуть других от совершения преступлений.
Конечно, это не новая идея, но она привлекла внимание многих, поскольку Беккариа также заявил, что важнее предотвратить преступление, чем наказать его. Он также считал, что должны существовать законы и правила, которым должен следовать каждый, когда дело доходит до назначения наказаний.Он считал, что судьям должно быть разрешено только решать, виновен человек или невиновен, и что любые наказания, которые необходимо назначить, должны выбираться из предварительно утвержденного списка.
Это означало, что судьи не могли просто назначить наказание виновному преступнику. Теперь они должны были следовать законодательству, в котором конкретно указывалось, каким будет наказание за определенные преступления, что сделало невозможным пытать людей для судей, которые все еще подвергались жестокому и необычному наказанию.
Как началась криминология?
Криминология — это исследование преступлений, в том числе того, как и почему они происходят. Она существует в той или иной форме в течение тысяч лет, но только недавно была названа и признана законной наукой.
Хронология криминологии как практики восходит к 1700-м и 1800-м годам в Европе. В то время теоретики и писатели, изучавшие преступления и наказания во времени, ясно дали понять, что они верят, что у каждого человека есть свобода воли, поэтому, когда они совершают преступление, они действуют от их имени.Наказание за эти преступления должно отражать тяжесть самого преступления и использоваться как способ удержать других от совершения преступлений.
Криминология, как мы ее понимаем сегодня, — это отрасль социологии. Социологи изучают людей, исследуя их поведение и окружающую среду, чтобы понять, почему они делают то, что делают. Когда этот метод применяется конкретно к преступности и только к преступникам, он становится криминологией, которая была признана официальным разделом социологии примерно в конце 19 века.
Эволюция криминологии
Как преступность и наказание менялись с течением времени? Какова история наказания? Почему необходимы преступление и наказание? На эти и многие другие вопросы криминология пытается ответить.
На заре криминологии теоретики стремились установить способы наказания за преступления, не будучи бесчеловечными или жестокими. Пытки как наказание в той или иной форме широко применялись на протяжении всей истории, и первые криминологи считали, что пытки — это неправильно.Они хотели найти новые последствия, которые соответствовали бы тяжести преступления, но при этом оставались гуманными.
Адольф Кетле и статистика преступности
Бельгийский статистик Адольф Кетле был одним из первых, кто изучал статистику преступности, которая была впервые опубликована в 1872 году. Статистические данные касались Франции, где Келле жил во взрослом возрасте, и они помогли заложить основы криминологии.
Кетле смог найти общие черты среди преступников, что помогло ему придумать некоторые идеи о том, почему в одних местах уровень преступности выше, чем в других.Он также установил вероятность совершения преступлений по признаку пола, возраста и сословного статуса.
Он обнаружил, что молодые люди, которые не имели образования, были безработными и финансово незащищенными, чаще всего становились преступниками. Он также обнаружил, что большинство преступлений совершается в богатых кварталах, которые были близки к бедным, что позволяет предположить, что люди из бедных кварталов пойдут к богатым, чтобы совершить преступления.
Статистика также показала, что люди, которые жили в районах с низким уровнем доходов, которые не находились рядом с очень богатыми районами, имели мало преступлений, что позволяет предположить, что люди с меньшей вероятностью станут совершать преступления, если они могут обеспечить себя и свои семьи. основы без непреднамеренного сравнения с очень богатыми.
Кетле пришел к выводу, что необходимо усиление нравственного воспитания, что означает ломку некоторых социальных условий, которые настраивали людей друг против друга, в пользу равноправного общества, без которого никто не жил.
Чезаре Ломброзо и характеристика преступников
В том же духе, что и Кетле, был итальянский психиатр Чезаре Ломброзо, изучавший психологические и биологические характеристики преступников. Он пришел к выводу, что существует наследственная черта, повышающая вероятность совершения человеком преступления.Он также считал, что люди, совершившие преступления, менее развиты, чем другие, а акт совершения преступления является отражением моральных качеств человека.
Ломброзо также обнаружил, что, хотя образованные люди менее склонны к совершению преступлений, преступления, совершаемые образованными людьми, были гораздо более ужасными. Он пришел к выводу, что отсутствие образования не обязательно является важным фактором предотвращения преступности.
Его теории о том, как биология влияет на возможность совершения преступлений, сильно повлияли на современную криминологию.Сегодня биология и окружающая среда считаются двумя основными элементами криминологии, и криминологи помогают правительствам и правоохранительным органам, изучая биологические, психологические и экологические характеристики преступников, чтобы давать советы по правовой политике.
Как изменились преступность и наказание сегодня?
Самое большое изменение в том, как мы сегодня работаем с преступлениями и преступниками, — это виды наказаний, которые разрешены законом. Мы больше не наказываем преступников в качестве мести и, к счастью, отменили мучительные наказания, призванные унизить и причинить боль.Вместо этого мы теперь больше сосредотачиваемся на реагировании на преступность с помощью реформ.
У нас также больше нет публичных наказаний — в то время как публичные казни и порки были обычным явлением, теперь мы понимаем, что эти наказания были не столько ради реабилитации, сколько способом публично унизить человека. Со временем наказания за преступления стали менее публичными и более частными.
Восстание тюрем
До 18 века тюрьмы в основном использовались для содержания заключенных перед судом или перед публичным телесным наказанием.Они не считались очень хорошими в удержании преступников от повторных правонарушений или законным способом наказать человека.
Однако, когда законодатели начали запрещать публичные наказания, тюрьмы стали становиться популярными. В результате тюрьмы 18 века были чрезвычайно переполнены. Заключенные часто заболевали и умирали из-за того, что их теснили в маленьких грязных помещениях.
Тюрьмы были настолько переполнены, что Британия начала изгонять преступников в изолированные страны, такие как Австралия и Америка.К тому же заключенные не были разделены по преступлению или даже по полу — поэтому убийца и мелкий воришка были брошены в одну комнату с сотнями других преступников, не задумываясь.
Коррумпированные тюремщики и нехватка персонала, который помогал бы охранять тюрьму в безопасности, приводили к еще худшим обстоятельствам — и во многих случаях люди оставались в тюрьме дольше своего срока, потому что они не могли позволить себе заплатить тюремщикам за их выпуск .
Люди начали говорить о необходимости тюремной реформы, но по-настоящему она началась только в 19 веке.
Как изменились тюрьмы в XIX веке?
В 19 веке была проведена тюремная реформа в виде отдельных камер. Такие правозащитники, как Элизабет Фрай, работали над улучшением условий для женщин в тюрьмах и взяли на себя задачу обучить заключенных женщин определенным навыкам.
В мужских тюрьмах часто применялись жестокие методы, например, принуждение заключенных оставаться в изоляции — в некоторых случаях даже не позволялось разговаривать — и бездействовать. Телесные наказания, такие как порка, по-прежнему были нормой, только теперь они применялись в тюремных стенах — в результате многие заключенные убивали себя, подтверждая утверждение Фрая о том, что тюрьмы бесчеловечны и нецивилизованы.
Она выступала за улучшение жизни заключенных и помогла изменить отношение общества к тюрьмам и заключенным — в основном, что реабилитация заключенных — это более эффективное использование налогов.
Как тюрьмы менялись с течением времени?
С начала 20 века до сегодняшнего дня тюрьмы менялись и улучшались по мере того, как мы все больше и больше осознаем, как функционирует человечество. Жестокие и необычные наказания, которые все еще применялись в тюрьмах в XIX веке, начали постепенно отменяться, как только стало понятно, что они неэффективны.
Вместо этого мы теперь больше сосредотачиваемся на реабилитации и реформировании. Улучшения в пенитенциарной системе включают улучшение питания, санитарных условий и возможность для сокамерников посещать уроки и приобретать полезные торговые навыки, которые они могут использовать после освобождения. Вместо того чтобы сосредотачиваться на том, как наказать людей за совершенные ими преступления, мы теперь работаем над тем, чтобы понять, что заставило их совершить преступление, и найти способы помешать другим следовать аналогичным путем.
Мы также начали понимать важность тюрьмы как места, где можно реабилитировать человека, чтобы он мог вернуться в общество с новыми навыками и образованием, которые, возможно, были им недоступны раньше.
Посетите музей преступления и наказания на Воле
Знание исторической предыстории преступлений и наказаний, а также развития криминологии позволяет нам изменить то, как мы относимся к другим людям. Некоторые люди считают, что тюрьмы больше не являются хорошим способом сдерживания преступности или реабилитации заключенных. Некоторые считают, что тюрьмы слишком удобны, чтобы быть адекватным наказанием.
Возможно, эти люди забыли те времена, когда отрубание языков или растягивание конечностей до вывиха было нормой для мелких преступлений.Не забыта и выставка «Преступление и наказание» в автомобильном музее «Воло». Ознакомьтесь с преследующей и жуткой историей преступлений и наказаний — или, если это слишком страшно для вас, исследуйте одну из наших других 38 экспонатов, демонстрирующих автомобили и реквизит из истории и развлечений.
Проведите целый день в нашем музее площадью 35 акров, где также есть пиццерия и мини-театры. Вы даже можете посетить некоторые из наших специальных мероприятий и достопримечательностей.