Николай Гоголь — Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем: читать полностью онлайн

Повесть из цикла «Миргород»

Глава 1. Иван Иванович и Иван Никифорович

Славная бекеша у Ивана Ивановича! отличнейшая! А какие смушки! Фу ты, пропасть, какие смушки! сизые с морозом! Я ставлю Бог знает что, если у кого-либо найдутся такие! Взгляните, ради Бога, на них, — особенно если он станет с кем-нибудь говорить, — взгляните сбоку: что это за объядение! Описать нельзя: бархат! серебро! огонь! Господи Боже мой! Николай Чудотворец, угодник Божий! отчего же у меня нет такой бекеши! Он сшил ее тогда еще, когда Агафия Федосеевна не ездила в Киев. Вы знаете Агафию Федосеевну? та самая, что откусила ухо у заседателя.

Прекрасный человек Иван Иванович! Какой у него дом в Миргороде! Вокруг него со всех сторон навес на дубовых столбах, под навесом везде скамейки. Иван Иванович, когда сделается слишком жарко, скинет с себя и бекешу и исподнее, сам останется в одной рубашке и отдыхает под навесом и глядит, что делается во дворе и на улице. Какие у него яблони и груши под самыми окнами! Отворите только окно — так ветви и врываются в комнату. Это все перед домом; а посмотрели бы, что у него в саду! Чего там нет! Сливы, вишни, черешни, огородина всякая, подсолнечники, огурцы, дыни, стручья, даже гумно и кузница.

Прекрасный человек Иван Иванович! Он очень любит дыни. Это его любимое кушанье. Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начнет кушать. Потом велит Гапке принести чернильницу и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: «Сия дыня съедена такого-то числа». Если при этом был какой-нибудь гость, то: «участвовал такой-то».

Покойный судья миргородский всегда любовался, глядя на дом Ивана Ивановича. Да, домишко очень недурен. Мне нравится, что к нему со всех сторон пристроены сени и сенички, так что если взглянуть на него издали, то видны одни только крыши, посаженные одна на другую, что весьма походит на тарелку, наполненную блинами, а еще лучше на губки, нарастающие на дереве. Впрочем, крыши все крыты очеретом; ива, дуб и две яблони облокотились на них своими раскидистыми ветвями. Промеж дерев мелькают и выбегают даже на улицу небольшие окошки с резными выбеленными ставнями.

Прекрасный человек Иван Иванович! Его знает и комиссар полтавский! Дорош Тарасович Пухивочка, когда едет из Хорола, то всегда заезжает к нему. А протопоп отец Петр, что живет в Колиберде, когда соберется у него человек пяток гостей, всегда говорит, что он никого не знает, кто бы так исполнял долг христианский и умел жить, как Иван Иванович.

Боже, как летит время! уже тогда прошло более десяти лет, как он овдовел. Детей у него не было. У Гапки есть дети и бегают часто по двору. Иван Иванович всегда дает каждому из них или по бублику, или по кусочку дыни, или грушу. Гапка у него носит ключи от комор и погребов; от большого же сундука, что стоит в его спальне, и от средней коморы ключ Иван Иванович держит у себя и не любит никого туда пускать. Гапка, девка здоровая, ходит в запаске, с свежими икрами и щеками.

А какой богомольный человек Иван Иванович! Каждый воскресный день надевает он бекешу и идет в церковь. Взошедши в нее, Иван Иванович, раскланявшись на все стороны, обыкновенно помещается на крылосе и очень хорошо подтягивает басом. Когда же окончится служба, Иван Иванович никак не утерпит, чтоб не обойти всех нищих. Он бы, может быть, и не хотел заняться таким скучным делом, если бы не побуждала его к тому природная доброта.

— Здорово, небого! — обыкновенно говорил он, отыскавши самую искалеченную бабу, в изодранном сшитом из заплат платье. — Откуда ты, бедная?

— Я, паночку, из хутора пришла: третий день, как не пила, не ела, выгнали меня собственные дети.

— Бедная головушка, чего ж ты пришла сюда?

— А так, паночку, милостыни просить, не даст ли кто-нибудь хоть на хлеб.

— Гм! что ж, тебе разве хочется хлеба? — обыкновенно спрашивал Иван Иванович.

— Как не хотеть! голодна, как собака.

— Гм! — отвечал обыкновенно Иван Иванович. — Так тебе, может, и мяса хочется?

— Да все, что милость ваша даст, всем буду довольна.

— Гм! разве мясо лучше хлеба?

— Где уж голодному разбирать. Все, что пожалуете, все хорошо.

При этом старуха обыкновенно протягивала руку.

— Ну, ступай же с Богом, — говорил Иван Иванович. — Чего ж ты стоишь? ведь я тебя не бью! — и, обратившись с такими расспросами к другому, к третьему, наконец возвращается домой или заходит выпить рюмку водки к соседу Ивану Никифоровичу, или к судье, или к городничему.

Иван Иванович очень любит, если ему кто-нибудь сделает подарок или гостинец. Это ему очень нравится.

Очень хороший также человек Иван Никифорович. Его двор возле двора Ивана Ивановича. Они такие между собою приятели, каких свет не производил. Антон Прокофьевич Пупопуз, который до сих пор еще ходит в коричневом сюртуке с голубыми рукавами и обедает по воскресным дням у судьи, обыкновенно говорил, что Ивана Никифоровича и Ивана Ивановича сам черт связал веревочкой. Куда один, туда и другой плетется.

Иван Никифорович никогда не был женат. Хотя поговаривали, что он женился, но это совершенная ложь. Я очень хорошо знаю Ивана Никифоровича и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться. Откуда выходят все эти сплетни? Так, как пронесли было, что Иван Никифорович родился с хвостом назади. Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна и неприлична, что я даже не почитаю нужным опровергать пред просвещенными читателями, которым, без всякого сомнения, известно, что у одних только ведьм, и то у весьма немногих, есть назади хвост, которые, впрочем, принадлежат более к женскому полу, нежели к мужескому.

Несмотря на большую приязнь, эти редкие друзья не совсем были сходны между собою. Лучше всего можно узнать характеры их из сравнения: Иван Иванович имеет необыкновенный дар говорить чрезвычайно приятно. Господи, как он говорит! Это ощущение можно сравнить только с тем, когда у вас ищут в голове или потихоньку проводят пальцем по вашей пятке. Слушаешь, слушаешь — и голову повесишь.

Приятно! чрезвычайно приятно! как сон после купанья. Иван Никифорович, напротив, больше молчит, но зато если влепит словцо, то держись только: отбреет лучше всякой бритвы. Иван Иванович худощав и высокого роста; Иван Никифорович немного ниже, но зато распространяется в толщину. Голова у Ивана Ивановича похожа на редьку хвостом вниз; голова Ивана Никифоровича на редьку хвостом вверх. Иван Иванович только после обеда лежит в одной рубашке под навесом; ввечеру же надевает бекешу и идет куда-нибудь — или к городовому магазину, куда он поставляет муку, или в поле ловить перепелов. Иван Никифорович лежит весь день на крыльце, — если не слишком жаркий день, то обыкновенно выставив спину на солнце, — и никуда не хочет идти. Если вздумается утром, то пройдет по двору, осмотрит хозяйство, и опять на покой. В прежние времена зайдет, бывало, к Ивану Ивановичу. Иван Иванович чрезвычайно тонкий человек и в порядочном разговоре никогда не скажет неприличного слова и тотчас обидится, если услышит его. Иван Никифорович иногда не обережется; тогда обыкновенно Иван Иванович встает с места и говорит: «Довольно, довольно, Иван Никифорович; лучше скорее на солнце, чем говорить такие богопротивные слова». Иван Иванович очень сердится, если ему попадется в борщ муха: он тогда выходит из себя — и тарелку кинет, и хозяину достанется. Иван Никифорович чрезвычайно любит купаться и, когда сядет по горло в воду, велит поставить также в воду стол и самовар, и очень любит пить чай в такой прохладе. Иван Иванович бреет бороду в неделю два раза; Иван Никифорович один раз. Иван Иванович чрезвычайно любопытен. Боже сохрани, если что-нибудь начнешь ему рассказывать, да не доскажешь! Если ж чем бывает недоволен, то тотчас дает заметить это. По виду Ивана Никифоровича чрезвычайно трудно узнать, доволен ли он или сердит; хоть и обрадуется чему-нибудь, то не покажет. Иван Иванович несколько боязливого характера. У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением. У Ивана Ивановича большие выразительные глаза табачного цвета и рот несколько похож на букву ижицу; у Ивана Никифоровича глаза маленькие, желтоватые, совершенно пропадающие между густых бровей и пухлых щек, и нос в виде спелой сливы. Иван Иванович если попотчивает вас табаком, то всегда наперед лизнет языком крышку табакерки, потом щелкнет по ней пальцем и, поднесши, скажет, если вы с ним знакомы: «Смею ли просить, государь мой, об одолжении?»; если же незнакомы, то: «Смею ли просить, государь мой, не имея чести знать чина, имени и отчества, об одолжении?» Иван же Никифорович дает вам прямо в руки рожок свой и прибавит только: «Одолжайтесь». Как Иван Иванович, так и Иван Никифорович очень не любят блох; и оттого ни Иван Иванович, ни Иван Никифорович никак не пропустят жида с товарами, чтобы не купить у него эликсира в разных баночках против этих насекомых, выбранив наперед его хорошенько за то, что он исповедует еврейскую веру.

Впрочем, несмотря на некоторые несходства, как Иван Иванович, так и Иван Никифорович прекрасные люди.

Глава 2, из которой можно узнать, чего захотелось Ивану Ивановичу, о чем происходил разговор между Иваном Ивановичем и Иваном Никифоровичем и чем он окончился

Утром, это было в июле месяце, Иван Иванович лежал под навесом. День был жарок, воздух сух и переливался струями. Иван Иванович успел уже побывать за городом у косарей и на хуторе, успел расспросить встретившихся мужиков и баб, откуда, куда и почему; уходился страх и прилег отдохнуть. Лежа, он долго оглядывал коморы, двор, сараи, кур, бегавших по двору, и думал про себя: «Господи Боже мой, какой я хозяин! Чего у меня нет? Птицы, строение, амбары, всякая прихоть, водка перегонная настоянная; в саду груши, сливы; в огороде мак, капуста, горох… Чего ж еще нет у меня?.. Хотел бы я знать, чего нет у меня?»

Задавши себе такой глубокомысленный вопрос, Иван Иванович задумался; а между тем глаза его отыскали новые предметы, перешагнули чрез забор в двор Ивана Никифоровича и занялись невольно любопытным зрелищем. Тощая баба выносила по порядку залежалое платье и развешивала его на протянутой веревке выветривать. Скоро старый мундир с изношенными обшлагами протянул на воздух рукава и обнимал парчовую кофту, за ним высунулся дворянский, с гербовыми пуговицами, с отъеденным воротником; белые казимировые панталоны с пятнами, которые когда-то натягивались на ноги Ивана Никифоровича и которые можно теперь натянуть разве на его пальцы. За ними скоро повисли другие, в виде буквы Л. Потом синий козацкий бешмет, который шил себе Иван Никифорович назад тому лет двадцать, когда готовился было вступить в милицию и отпустил было уже усы. Наконец, одно к одному, выставилась шпага, походившая на шпиц, торчавший в воздухе. Потом завертелись фалды чего-то похожего на кафтан травяно-зеленого цвета, с медными пуговицами величиною в пятак. Из-за фалд выглянул жилет, обложенный золотым позументом, с большим вырезом напереди. Жилет скоро закрыла старая юбка покойной бабушки, с карманами, в которые можно было положить по арбузу. Все, мешаясь вместе, составляло для Ивана Ивановича очень занимательное зрелище, между тем, как лучи солнца, охватывая местами синий или зеленый рукав, красный обшлаг или часть золотой парчи, или играя на шпажном шпице, делали его чем-то необыкновенным, похожим на тот вертеп, который развозят по хуторам кочующие пройдохи. Особливо когда толпа народа, тесно сдвинувшись, глядит на царя Ирода в золотой короне или на Антона, ведущего козу; за вертепом визжит скрыпка; цыган бренчит руками по губам своим вместо барабана, а солнце заходит, и свежий холод южной ночи незаметно прижимается сильнее к свежим плечам и грудям полных хуторянок.

Скоро старуха вылезла из кладовой, кряхтя и таща на себе старинное седло с оборванными стременами, с истертыми кожаными чехлами для пистолетов, с чепраком когда-то алого цвета, с золотым шитьем и медными бляхами.

«Вот глупая баба! — подумал Иван Иванович, — она еще вытащит и самого Ивана Никифоровича проветривать!»

И точно: Иван Иванович не совсем ошибся в своей догадке. Минут через пять воздвигнулись нанковые шаровары Ивана Никифоровича и заняли собою почти половину двора. После этого она вынесла еще шапку и ружье.

«Что ж это значит? — подумал Иван Иванович, — я не видел никогда ружья у Ивана Никифоровича. Что ж это он? стрелять не стреляет, а ружье держит! На что ж оно ему? А вещица славная! Я давно себе хотел достать такое. Мне очень хочется иметь это ружьецо; я люблю позабавиться ружьецом».

— Эй, баба, баба! — закричал Иван Иванович, кивая пальцем.

Старуха подошла к забору.

— Что это у тебя, бабуся, такое?

— Видите сами, ружье.

— Какое ружье?

— Кто его знает, какое! Если б оно было мое, то я, может быть, и знала бы, из чего оно сделано. Но оно панское.

Иван Иванович встал и начал рассматривать ружье со всех сторон и позабыл дать выговор старухе за то, что повесила его вместе с шпагою проветривать.

— Оно, должно думать, железное, — продолжала старуха.

— Гм! железное. Отчего ж оно железное? — говорил про себя Иван Иванович. — А давно ли оно у пана?

— Может быть, и давно.

— Хорошая вещица! — продолжал Иван Иванович. — Я выпрошу его. Что ему делать с ним? Или променяюсь на что-нибудь. Что, бабуся, дома пан?

— Дома.

— Что он? лежит?

— Лежит.

— Ну, хорошо; я приду к нему.

Иван Иванович оделся, взял в руки суковатую палку от собак, потому что в Миргороде гораздо более их попадается на улице, нежели людей, и пошел.

Двор Ивана Никифоровича хотя был возле двора Ивана Ивановича и можно было перелезть из одного в другой через плетень, однако ж Иван Иванович пошел улицею. С этой улицы нужно было перейти в переулок, который был так узок, что если случалось встретиться в нем двум повозкам в одну лошадь, то они уже не могли разъехаться и оставались в таком положении до тех пор, покамест, схвативши за задние колеса, не вытаскивали их каждую в противную сторону на улицу. Пешеход же убирался, как цветами, репейниками, росшими с обеих сторон возле забора. На этот переулок выходили с одной стороны сарай Ивана Ивановича, с другой — амбар, ворота и голубятня Ивана Никифоровича.

Иван Иванович подошел к воротам, загремел щеколдой: изнутри поднялся собачий лай; но разношерстная стая скоро побежала, помахивая хвостами, назад, увидевши, что это было знакомое лицо. Иван Иванович перешел двор, на котором пестрели индейские голуби, кормимые собственноручно Иваном Никифоровичем, корки арбузов и дынь, местами зелень, местами изломанное колесо, или обруч из бочки, или валявшийся мальчишка в запачканной рубашке, — картина, которую любят живописцы! Тень от развешанных платьев покрывала почти весь двор и сообщала ему некоторую прохладу. Баба встретила его поклоном и, зазевавшись, стала на одном месте. Перед домом охорашивалось крылечко с навесом на двух дубовых столбах — ненадежная защита от солнца, которое в это время в Малороссии не любит шутить и обливает пешехода с ног до головы жарким потом. Из этого можно было видеть, как сильно было желание у Ивана Ивановича приобресть необходимую вещь, когда он решился выйти в такую пору, изменив даже своему всегдашнему обыкновению прогуливаться только вечером.

Комната, в которую вступил Иван Иванович, была совершенно темна, потому что ставни были закрыты, и солнечный луч, проходя в дыру, сделанную в ставне, принял радужный цвет и, ударяясь в противостоящую стену, рисовал на ней пестрый ландшафт из очеретяных крыш, дерев и развешанного на дворе платья, все только в обращенном виде. От этого всей комнате сообщался какой-то чудный полусвет.

— Помоги Бог! — сказал Иван Иванович.

— А! здравствуйте, Иван Иванович! — отвечал голос из угла комнаты. Тогда только Иван Иванович заметил Ивана Никифоровича, лежащего на разостланном на полу ковре. — Извините, что я перед вами в натуре.

Иван Никифорович лежал безо всего, даже без рубашки.

— Ничего. Почивали ли вы сегодня, Иван Никифорович?

— Почивал. А вы почивали, Иван Иванович?

— Почивал.

— Так вы теперь и встали?

— Я теперь встал? Христос с вами, Иван Никифорович! как можно спать до сих пор! Я только что приехал из хутора. Прекрасные жита по дороге! восхитительные! и сено такое рослое, мягкое, злачное!
— Горпина! — закричал Иван Никифорович, — принеси Ивану Ивановичу водки да пирогов со сметаною.

— Хорошее время сегодня.

— Не хвалите, Иван Иванович. Чтоб его черт взял! некуда деваться от жару.

— Вот-таки нужно помянуть черта. Эй, Иван Никифорович! Вы вспомните мое слово, да уже будет поздно: достанется вам на том свете за богопротивные слова.

— Чем же я обидел вас, Иван Иванович? Я не тронул ни отца, ни матери вашей. Не знаю, чем я вас обидел.

— Полно уже, полно, Иван Никифорович!

— Ей-Богу, я не обидел вас, Иван Иванович!

— Странно, что перепела до сих пор нейдут под дудочку.

— Как вы себе хотите, думайте, что вам угодно, только я вас не обидел ничем.

— Не знаю, отчего они нейдут, — говорил Иван Иванович, как бы не слушая Ивана Никифоровича. — Время ли не приспело еще, только время, кажется, такое, какое нужно.

— Вы говорите, что жита хорошие?

— Восхитительные жита, восхитительные!

За сим последовало молчание.

— Что это вы, Иван Никифорович, платье развешиваете? — наконец сказал Иван Иванович.

— Да, прекрасное, почти новое платье загноила проклятая баба. Теперь проветриваю; сукно тонкое, превосходное, только вывороти — и можно снова носить.

— Мне там понравилась одна вещица, Иван Никифорович.

— Какая?

— Скажите, пожалуйста, на что вам это ружье, что выставлено выветривать вместе с платьем? — Тут Иван Иванович поднес табаку. — Смею ли просить об одолжении?

— Ничего, одолжайтесь! я понюхаю своего! — При этом Иван Никифорович пощупал вокруг себя и достал рожок. — Вот глупая баба, так она и ружье туда же повесила! Хороший табак жид делает в Сорочинцах. Я не знаю, что он кладет туда, а такое душистое! На канупер немножко похоже. Вот возьмите, разжуйте немножко во рту. Не правда ли, похоже на канупер? Возьмите, одолжайтесь!
— Скажите, пожалуйста, Иван Никифорович, я все насчет ружья: что вы будете с ним делать? ведь оно вам не нужно.

— Как не нужно? а случится стрелять?

— Господь с вами, Иван Никифорович, когда же вы будете стрелять? Разве по Втором Пришествии. Вы, сколько я знаю и другие запомнят, ни одной еще качки не убили, да и ваша натура не так уже Господом Богом устроена, чтоб стрелять. Вы имеете осанку и фигуру важную. Как же вам таскаться по болотам, когда ваше платье, которое не во всякой речи прилично назвать по имени, проветривается и теперь еще, что же тогда? Нет, вам нужно иметь покой, отдохновение. (Иван Иванович, как упомянуто выше, необыкновенно живописно говорил, когда нужно было убеждать кого. Как он говорил! Боже, как он говорил!) Да, так вам нужны приличные поступки. Послушайте, отдайте его мне!

— Как можно! это ружье дорогое. Таких ружьев теперь не сыщете нигде. Я, еще как собирался в милицию, купил его у турчина. А теперь бы то так вдруг и отдать его? Как можно? это вещь необходимая.

— На что же она необходимая?

— Как на что? А когда нападут на дом разбойники… Еще бы не необходимая. Слава Тебе Господи! теперь я спокоен и не боюсь никого. А отчего? Оттого, что я знаю, что у меня стоит в коморе ружье.

— Хорошее ружье! Да у него, Иван Никифорович, замок испорчен.

— Что ж, что испорчен? Можно починить. Нужно только смазать конопляным маслом, чтоб не ржавел.

— Из ваших слов, Иван Никифорович, я никак не вижу дружественного ко мне расположения. Вы ничего не хотите сделать для меня в знак приязни.

— Как же это вы говорите, Иван Иванович, что я вам не оказываю никакой приязни? Как вам не совестно! Ваши волы пасутся на моей степи, и я ни разу не занимал их. Когда едете в Полтаву, всегда просите у меня повозки, и что ж? разве я отказал когда? Ребятишки ваши перелезают чрез плетень в мой двор и играют с моими собаками — я ничего не говорю: пусть себе играют, лишь бы ничего не трогали! пусть себе играют!

— Когда не хотите подарить, так, пожалуй, поменяемся.

— Что ж вы дадите мне за него? — При этом Иван Никифорович облокотился на руку и поглядел на Ивана Ивановича.

— Я вам дам за него бурую свинью, ту самую, что я откормил в сажу. Славная свинья! Увидите, если на следующий год она не наведет вам поросят.

— Я не знаю, как вы, Иван Иванович, можете это говорить. На что мне свинья ваша? Разве черту поминки делать.

— Опять! без черта-таки нельзя обойтись! Грех вам, ей-Богу, грех, Иван Никифорович!

— Как же вы, в самом деле, Иван Иванович, даете за ружье черт знает что такое: свинью!

— Отчего же она — черт знает что такое, Иван Никифорович?

— Как же, вы бы сами посудили хорошенько. Это-таки ружье, вещь известная; а то — черт знает что такое: свинья! Если бы не вы говорили, я бы мог это принять в обидную для себя сторону.

— Что ж нехорошего заметили вы в свинье?

— За кого же, в самом деле, вы принимаете меня? чтоб я свинью…

— Садитесь, садитесь! не буду уже… Пусть вам остается ваше ружье, пускай себе сгниет и перержавеет, стоя в углу в коморе, — не хочу больше говорить о нем.

После этого последовало молчание.

— Говорят, — начал Иван Иванович, — что три короля объявили войну царю нашему.

— Да, говорил мне Петр Федорович. Что ж это за война? и отчего она?

— Наверное не можно сказать, Иван Никифорович, за что она. Я полагаю, что короли хотят, чтобы мы все приняли турецкую веру.

— Вишь, дурни, чего захотели! — произнес Иван Никифорович, приподнявши голову.

— Вот видите, а царь наш и объявил им за то войну. Нет, говорит, примите вы сами веру Христову!

— Что ж? ведь наши побьют их, Иван Иванович!

— Побьют. Так не хотите, Иван Никифорович, менять ружьеца?

— Мне странно, Иван Иванович: вы, кажется, человек, известный ученостью, а говорите, как недоросль. Что бы я за дурак такой…

— Садитесь, садитесь. Бог с ним! пусть оно себе околеет; не буду больше говорить!..

В это время принесли закуску.

Иван Иванович выпил рюмку и закусил пирогом с сметаною.

— Слушайте, Иван Никифорович. Я вам дам, кроме свиньи, еще два мешка овса, ведь овса вы не сеяли. Этот год все равно вам нужно будет покупать овес.

— Ей-Богу, Иван Иванович, с вами говорить нужно, гороху наевшись. (Это еще ничего, Иван Никифорович и не такие фразы отпускает.) Где видано, чтобы кто ружье променял на два мешка овса? Небось бекеши своей не поставите.

— Но вы позабыли, Иван Никифорович, что я и свинью еще даю вам.

— Как! два мешка овса и свинью за ружье?

— Да что ж, разве мало?

— За ружье?

— Конечно, за ружье.

— Два мешка за ружье?

— Два мешка не пустых, а с овсом; а свинью позабыли?

— Поцелуйтесь с своею свиньею, а коли не хотите, так с чертом!

— О! вас зацепи только! Увидите: нашпигуют вам на том свете язык горячими иголками за такие богомерзкие слова. После разговору с вами нужно и лицо и руки умыть, и самому окуриться.

— Позвольте, Иван Иванович; ружье вещь благородная, самая любопытная забава, притом и украшение в комнате приятное…

— Вы, Иван Никифорович, разносились так с своим ружьем, как дурень с писаною торбою, — сказал Иван Иванович с досадою, потому что действительно начинал уже сердиться.

— А вы, Иван Иванович, настоящий гусак.

Если бы Иван Никифорович не сказал этого слова, то они бы поспорили между собою и разошлись, как всегда, приятелями; но теперь произошло совсем другое. Иван Иванович весь вспыхнул.

— Что вы такое сказали, Иван Никифорович? — спросил он, возвысив голос.

— Я сказал, что вы похожи на гусака, Иван Иванович.

— Как же вы смели, сударь, позабыв и приличие и уважение к чину и фамилии человека, обесчестить таким поносным именем?

— Что ж тут поносного? Да чего вы, в самом деле, так размахались руками, Иван Иванович?

— Я повторяю, как вы осмелились, в противность всех приличий, назвать меня гусаком?

— Начхать я вам на голову, Иван Иванович! Что вы так раскудахтались?

Иван Иванович не мог более владеть собою: губы его дрожали; рот изменил обыкновенное положение ижицы, а сделался похожим на О; глазами он так мигал, что сделалось страшно. Это было у Ивана Ивановича чрезвычайно редко. Нужно было для этого его сильно рассердить.

— Так я ж вам объявляю, — произнес Иван Иванович, — что я знать вас не хочу!

— Большая беда! ей-Богу, не заплачу от этого! — отвечал Иван Никифорович.

Лгал, лгал, ей-Богу, лгал! ему очень было досадно это.

— Нога моя не будет у вас в доме.

— Эге-ге! — сказал Иван Никифорович, с досады не зная сам, что делать, и, против обыкновения, встав на ноги. — Эй, баба, хлопче! — При сем показалась из-за дверей та самая тощая баба и небольшого роста мальчик, запутанный в длинный и широкий сюртук. — Возьмите Ивана Ивановича за руки да выведите его за двери!

— Как! Дворянина? — закричал с чувством достоинства и негодования Иван Иванович. — Осмельтесь только! подступите! Я вас уничтожу с глупым вашим паном! Ворон не найдет места вашего! (Иван Иванович говорил необыкновенно сильно, когда душа его бывала потрясена.)

Вся группа представляла сильную картину: Иван Никифорович, стоявший посреди комнаты в полной красоте своей без всякого украшения! Баба, разинувшая рот и выразившая на лице самую бессмысленную, исполненную страха мину! Иван Иванович с поднятою вверх рукою, как изображались римские трибуны! Это была необыкновенная минута! спектакль великолепный! И между тем только один был зрителем: это был мальчик в неизмеримом сюртуке, который стоял довольно покойно и чистил пальцем свой нос.

Наконец Иван Иванович взял шапку свою.

— Очень хорошо поступаете вы, Иван Никифорович! прекрасно! Я это припомню вам.

— Ступайте, Иван Иванович, ступайте! да глядите, не попадайтесь мне: а не то я вам, Иван Иванович, всю морду побью!

— Вот вам за это, Иван Никифорович! — отвечал Иван Иванович, выставив ему кукиш и хлопнув за собою дверью, которая с визгом захрипела и отворилась снова.

Иван Никифорович показался в дверях и что-то хотел присовокупить, но Иван Иванович уже не оглядывался и летел со двора.

Страницы: 1 2 3

«Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» — краткое содержание повести Н. В. Гоголя

Здесь даны основные сведения о повести Н. В. Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», представлено её краткое содержание для читательского дневника и пересказ, который можно читать по главам. Также дана краткая характеристика главных героев и других персонажей. В конце статьи указаны тема и идея этой повести.

Содержание

Краткие сведения о произведении

«Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Николая Васильевича Гоголя впервые опубликована в 1834 году, в 1835 году включена в сборник «Миргород».

Главные герои повести

• Иван Иванович Перерепенко — почтенный миргородский обыватель. Мелочен, мстителен.
• Иван Никифорович Довгочхун — почтенный обыватель, сосед Ивана Ивановича. Тоже мелочен и мстителен.

Другие персонажи

• Гапка — ключница Ивана Ивановича.
• Агафия Федосеевна — знакомая Ивана Никифоровича, которая любила вмешиваться не в свои дела.
• Судья поветового суда — вершит судебные дела, не вникая в них. Трусоват.
• Городничий — уверен, что животные должны отвечать за проступки по закону.
• Антон Прокофьевич Голопузь — гость городничего, «парламентёр».
• Иван Иванович (другой) — гость городничего, кривой на один глаз.
• «Приказная чернильница» — специалист по написанию прошений.
• Бурая свинья Ивана Ивановича — шустрая воровка.

Очень краткое содержание для читательского дневника

Красив город Миргород. В нём всё прекрасно, начиная от домов и заканчивая лужей на площади. В городе не бывает ни мошенничества, ни воровства. Прекрасные люди живут здесь. Два соседа, Иван Иванович и Иван Никифорович, тоже прекрасные, достойные люди, являются символом городского благополучия. Они были неразлучны и очень хорошо ладили меж собой.

Однажды Иван Иванович увидел у Ивана Никифоровича прекрасное ружьё и решил выпросить его или выменять на бурую свинью. Но сосед ни за что не ходит расстаться с ружьём, и когда разговор перешёл в ссору, назвал Ивана Ивановича гусаком. Тот ужасно обиделся. Возможно, они помирились бы на следующий день, если бы к Ивану Никифоровичу не приехала Агафия Федосеевна и не настроила его против соседа.

Бывшие друзья начали мелочно вредить друг другу. Иван Никифорович велел за один день выстроить на месте перелаза через плетень соседа хлев для гусей. Ужасно обиделся Иван Иванович, но виду не подал, а ночью подпилил хлев.

Оба подали в суд позовы (прошения), в которых вскрывалась тёмная сторона Миргорода и его жителей. Судья тщетно пытался помирить соседей. Пришлось ему принять их позовы, как вдруг вбежала в суд бурая свинья Ивана Ивановича и, схватив позов Ивана Никифоровича, убежала.

К Ивану Никифоровичу пришёл городничий по делу о похищении позова Ивана Никифоровича свиньёй. Главной целью визита была попытка помирить противников, но ничего из этого не вышло.

Иван Никифорович нанял юриста («приказную чернильницу») для составления нового позова, в котором были угрозы суду, если он будет бездействовать. Судья, испугавшись, снова попытался помирить соседей, но у него ничего не вышло. Тогда, уладив формальности, позовы положили в шкаф и не вспоминали о них более двух лет.

Через два года городничим была устроена ассамблея. Среди гостей был Иван Иванович и его полный тёзка, кривой на один глаз. Этот Иван Иванович предложил послать за Иваном Никифоровичем, чтобы помирить соседей. Выбрали парламентёра — Антона Прокофьевича Голопузя. Тот уговорил Ивана Никифоровича пойти на ассамблею, уверив, что там нет Ивана Ивановича.

Во время обеда враждующие увидели друг друга и хотели уйти, но их заставили пожать руки и велели рассказать о причине ссоры. Никто из них не признал за собой вины. Иван Никифорович уже почти готов был помириться, но неосторожно сказал: «… вы обиделись за чёрт знает что такое: за то, что я вас назвал гусаком…» После этих слов Иван Иванович в бешенстве выбежал и заперся у себя. Он потратил все деньги на «чернильных дельцов», перевёл дело из местного суда в палату. Только через месяц затворник решился выйти из дома, когда узнал, что дело его скоро решится.

Однажды автор проезжал через Миргород и встретил в церкви Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. Они сильно постарели, но не утратили цели в жизни: победить в суде своего соперника. Палата в течение десяти лет сообщала, что «дело решится на следующей неделе». Распрощавшись с Иваном Ивановичем и Иваном Никифоровичем, автор уехал из Миргорода, обуреваемый грустными размышлениями: «Скучно на этом свете, господа!»

Краткий пересказ по главам (более подробный, чем краткое содержание)

Глава I. Иван Иванович и Иван Никифорович

В Миргороде жил «прекрасный человек Иван Иванович». И бекеша на нём славная, и дом с садом чудесные. Он бездетный вдовец, но по его двору бегали дети ключницы Гапки. Иван Иванович очень богомольный человек. Каждое воскресенье надевал он свою замечательную бекешу и шёл в церковь, а возвращаясь из неё, обходил всех нищих, расспрашивал их, но денег не давал.

Иван Никифорович тоже очень хороший человек. Он приятель и сосед Ивана Ивановича. Он никогда не был женат.

Хотя приятели были неразлучны, характеры у них различались. Иван Иванович умел очень приятно говорить, был высок и худощав, голова его была похожа на редьку хвостом вниз, он брил бороду два раза в неделю. А Иван Никифорович был молчуном, пониже ростом, но зато потолще, голова его была похожа на редьку хвостом вверх, брился он один раз в неделю. Несмотря на некоторое несходство, оба соседа были прекрасные люди.

Глава II, из которой можно узнать, чего захотелось Ивану Ивановичу, о чём происходил разговор между Иваном Ивановичем и Иваном Никифоровичем и чем он окончился

Как-то летним утром Иван Иванович увидел, что во дворе соседа баба развешивала для проветривания на верёвку одежду. Вытащила глупая баба из кладовой ещё и ружьё проветрить. Ивану Ивановичу оно очень понравилось. Он решил выпросить его у приятеля. Иван Никифорович не желал уступить ружьё, тогда сосед предложил поменять его на бурую свинью и пообещал дать ещё пару мешков овса, но ничего не добился.

Рассердился он и сказал, что Иван Никифорович носится со своим ружьём, как дурень с писаной торбой. Тогда Иван Никифорович назвал его гусаком. Иван Иванович чрезвычайно оскорбился, и эти почтенные люди поссорились. Иван Никифорович приказал выгнать Ивана Ивановича и пригрозил его побить, на что тот показал кукиш и убежал.

Глава III. Что произошло после ссоры Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем

С тех пор трогательная дружба соседей прервалась. Возможно, она бы возобновилась, но к Ивану Никифоровичу приехала Агафия Федосеевна и стала убеждать его не мириться с Иваном Ивановичем. Добилась того, что он и слышать не хотел о своём недавнем друге и построил около общего плетня гусиный хлев.

Оскорблённый сосед решил отомстить, ночью подпилил столбы, на которых стоял хлев, и он рухнул. Весь следующий день Иван Иванович боялся, что недруг в отместку подожжёт его дом. Опасаясь, что он подаст жалобу на него в суд, Иван Иванович решил первым подать прошение на соседа.

Глава IV, о том, что произошло в присутствии миргородского поветового суда

Пришёл Иван Иванович в суд и подал позов на заклятого врага, Ивана Никифоровича Довгочхуна. Судья был поражён, зная об их дружбе, и пытался его отговорить. В заявлении Иван Иванович просил заключить соседа в тюрьму за то, что: 1) назвал его гусаком; 2) посягнул на его землю, построив напротив его крыльца гусиный хлев; 3) имеет злостное намерение поджечь его дом.

Отговоры судьи не возымели действие, и гордый Иван Иванович вышел из суда, оставив в изумлении всех присутствующих. Вскоре туда пришёл Иван Никифорович, но из-за своей полноты застрял в дверях. Его общими усилиями вытолкнули в переднюю и открыли обе створки двери. Иван Никифорович зашёл и, отдышавшись, подал судье просьбу препроводить своего соседа в тюрьму за то, что: 1) изрубил его хлев; 2) выпрашивал ружью с целью лишить жизни Ивана Никифоровича.

Когда он ушёл из суда, оставив присутствующих тоже в изумлении, в комнату вбежала бурая свинья, схватила прошение Ивана Никифоровича и быстро убежала. Копия с этого документа ещё не была снята, поэтому судья решил отдать дело городничему, так как оно более относилось к гражданской полиции.

Глава V, в которой излагается совещание двух почётных в Миргороде особ

К Ивану Ивановичу пришёл городничий, обвинил его свинью в похищении казённой бумаги и потребовал, чтобы он представил преступницу в полицию. Иван Иванович отказался это делать. Городничий сказал, что когда её заколют, пусть Иван Иванович пришлёт ему свиной колбасы. Тот согласился, а вот мириться с соседом отказался наотрез.

Глава VI, из которой читатель легко может узнать всё то, что в ней содержится

Весь Миргород уже знал, что свинья Ивана Ивановича стащила прошение Ивана Никифоровича. Агафия Федосеевна уговорила Ивана Никифоровича подать в суд заявление о том, что суд потворствует его противнику, который подучил свою свинью утащить прошение, и если не накажет их, то Иван Никифорович подаст жалобу в палату.

Судья струсил и решил помирить приятелей, но ничего у него не получилось. Тогда быстро, в один день, заявление проработали (то есть пометили, пронумеровали и т. п.) и положили в шкаф. Там оно лежало несколько лет.

Как-то городничий устроил ассамблею. Был там Иван Иванович, но из-за этого не пришёл Иван Никифорович. Гости решили пригласить на ассамблею Ивана Никифоровича и помирить бывших приятелей. Послали за ним Антона Прокофьевича Голопузя.

Глава VII, и последняя

Кое-как уговорил усердный парламентёр Ивана Никифоровича пойти к городничему, соврав, что его недруга там нет.

Когда Иван Никифорович пришёл на ассамблею, Ивана Ивановича там не было — он вышел ненадолго. За обедом они увидели друг друга. Когда обед кончился, оба бывшие приятеля хотели уйти, но городничий и Иван Иванович («не тот Иван Иванович, а другой, что с кривым глазом») стали их подталкивать друг к другу, чтобы подали руки. Противников не выпускали из толпы гостей, пока они не подали друг другу руки.

Гости спросили, за что они поссорились. Видно было из их ответов, что сейчас вражда уже готова погаснуть, но Иван Никифорович неосторожно сказал, что назвал Ивана Ивановича гусаком. Тот пришёл в бешенство, выбежал и на целый месяц заперся в доме. Он нанял «чернильных дельцов», которые перенесли дело в палату. Иван Иванович вышел из дому только когда получил ответ из палаты, что его дело решится завтра. Но, к сожалению, с тех пор ежедневно палата извещала, «что дело кончится завтра, в продолжение десяти лет!»

Пять лет назад автор проезжал через Миргород. В церкви он встретил Ивана Никифоровича и Ивана Ивановича. Каждый из них был уверен, что дело решится на днях в его пользу. Автор поспешно простился и поехал дальше. Лил дождь, кибитка ехала по грязи, настроение было печальное: «Скучно на этом свете, господа!» — таковы последние слова этой повести.

Заключение к краткому пересказу

«Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Н. В. Гоголя по жанру относится к нравоописательному литературному произведению. С ядовитой иронией писатель раскрывает тему бездуховности, измельчения нравов в среде, казалось бы, почтенных граждан.

Идея этого произведения состоит в том, что из-за мелочной и пошлой амбиции не стоит тратить годы жизни на нелепые разборки и пустословия.

Краткое содержание повести может пригодиться для заполнения читательского дневника, а краткий пересказ по главам — для подготовки к уроку литературы. Рекомендуем прочитать «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» целиком.

Учительница Косточка задаёт прочитать:

Сказка о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем, Николай Гоголь |…

Jouw privacyvoorkeuren

Om bol.com пошел те латентные werken, gebruiken мы altijd functionele en analytische cookies en vergelijkbare technieken. Je kunt kiezen voor je eigen bol.com встретился с человеком, который пользовался рекламными объявлениями, zodat we beter op jouw interesses anansluiten. Посмотрите в nieuwsbrieven в уведомлениях, как je die krijgt. Verder kun je kiezen voor

личных объявлений на bol.com. В beide gevallen bepalen мы интересуемся. Hiervoor voegen мы информация UIT je bestellingen Samen встретил je Favouriteten, algemene klantinfo en gegevens van anderen als je ze hier toestemming voor hebt gegeven. Встретил cookie-файлы на vergelijkbare technieken verzamelen, которые мы заходим на bol.com surfgedrag. Делаем ли мы естественное отслеживание куки-файлов, используя только их в браузере. De persoonlijke advertenties buiten bol.com kun je zien bij onze partner doordat мы versleutelde gegevens delen en cookies en vergelijkbare technieken gebruiken. Zie ook on Privacybeleid en cookiebeleid. Винд je deze twee persoonlijke ervaringen binnen en buiten bol.com oké, kies dan voor ‘Alles accepteren’. Zelf instellen kan ook. Kies je voor weigeren, dan plaatsen we alleen functionele en analytische cookies. Achteraf aanpassen kan altijd, bij ons privacybeleid.

Ga naar zoekenGa naar hoofdinhoud

Uitgever: Независимая издательская платформа Createspace

Автор: Николай Гоголь Николай Гоголь

• Энгельс
• Мягкая обложка
• 9781501018213
• 31 августа 2014 г.
• 110 страниц

Все характеристики продукта

Саменваттинг

Действие этой истории происходит в буколическом городке Миргороде (по-украински Миргород), она написана в стиле гротескно-реалистичных изображений персонажей. Два Ивана — господа помещики, соседи и большие друзья, каждый почти полная противоположность другого. Например, Иван Иванович высокий, худощавый и красноречивый, а Иван Никифорович низенький, толстый и прямолинейный. Однажды Иван Иванович замечает, что слуга его друга тоже развешивает сушить одежду. как некоторые военные орудия, особенно интересующая его турецкая винтовка. Он подходит к дому Никифоровича и предлагает обменять его на коричневую свинью и два мешка овса, но его друг не хочет с этим расставаться и называет Ивана Ивановича гусем, чем ужасно его обижает. После этого они начинают ненавидеть друг друга.

Характеристика продукта

Waar ben je naar op zoek?

Wij vonden geen specifications voor jouw zoekopdracht ‘{SEARCH}’.

Инхуд

Таал

en

Биндвейзе

Мягкая обложка

Oorspronkelijke выпущено

31 августа 2014 г.

Аантальная страница

110

Иллюстрации

урожденная

Бетроккенен

Хофдаутер

Николай Гоголь

Твид Автор

Николай Гоголь

Хофдуитгеверий

Независимая издательская платформа Createspace

Верталирование

Эрсте Верталер

DJ Хогарт)

Твид Верталер

DJ Хогарт

Оверидж Кенмеркен

Дополнительный грубый шрифт

урожденная

Гевичт

159 г

Студибук

урожденная

Упаковка породы

152 мм

Verpakking hoogte

229 мм

Длина упаковки

229 мм

EAN

EAN

9781501018213

Я видел артикул в

Категория

• Литература и Римляне
• Литературные римляне
• Бокен

Таал

Энгельс

Книга, электронная книга luisterboek?

книга

Учебник algemeen

Альгемене Бёкен

Мультяшный мир Toon minder

Nog geen отзывы

Hoe controleren en plaatsen wij обзоры? Hoe controleren en plaatsen wij обзоры?

Отрицательное, положительное, нейтральное: мы zetten een проверяем altijd онлайн. Мы контролировали, что мы сделали раньше, т.е. Мы контролируем, что это geschreven door iemand die het artikel heeft gekocht через bol.com en zetten dit er dan bij. De controles gebeuren Automaticisch, al kijken er soms mensen mee. Bol.com предлагает вам обзоры. Кроме того, дверь рецензента была прекращена, и он остался в рецензии самостоятельно.

Ниет левебарбар

Ontvang eenmalig een mail уведомления через приложение bol.com zodra dit artikel weer levbaar is.

Stuur mij een bericht Je hoort van ons

Houd er rekening mee DAT Het Artikel Niet Altijd Weer terug op voorraad komt.

• Waar wil je dit mee vergelijken? Je кан в целом vijf artikelen kiezen. Er nog plaats voor еще артикелен. андер артикель.

СОВКОМ — Аукционный дом

• Следующий аукцион

  28 февраля, 19:00

  Вид

ПРАЗДНИКИ

Вид —>

Следующий аукцион

28 февраля, 19:00

Посмотреть все

ТОП ЛОТ

Данилевский Е. И.

Лот №93 ​​(λ) | Открытие судоходной линии Волго-Донского канала.

Назаренко Т.Г.

Лот №135 (λ) | В юрте.

Коржев Г.М.

Лот №39 (λ) | На балу.

ВЫСТАВКА

 

Выставка-аукцион 177 открыта с 13 по 27 февраля.

 

ЧАСТНЫЕ ПРОДАЖИ

НОВИНКИ

Штраних В.Ф.

Эскиз обложки журнала «Знание силы» №21.

Савицкий Г.К.

Коррида.

Кондратенко Г.П.

Приливная скважина.

Штраних В. Ф.

Эскиз рекламного плаката «Газета техника».

Просмотреть все

Новости и

События

Итоги аукциона 20 декабря 2022 года. Продано 73 лота из 126.

Подробнее

Итоги аукциона 23 ноября 2022 года. Продано 82 лота из 155.

Подробнее

Итоги аукциона 20 сентября 2022 года. Продано 72 лота из 154.

Подробнее

Итоги аукциона 19 июля 2022 года. Продано 84 лота из 130.

Подробнее

Итоги аукциона 07 июня 2022 года.