Перестройка в СССР (1985-1991 гг.) в отечественной и зарубежной историографии
%PDF-1.6 % 1 0 obj > endobj 5 0 obj /Title >> endobj 2 0 obj > /Encoding > >> >> endobj 3 0 obj > endobj 4 0 obj > stream
Перестройка как феномен истории / Идеи и люди / Независимая газета
Эксперимент «перестройка» не дал результата, ради которого был задуман. Но он дал результат, какого ждала История.
Фото ИТАР-ТАСС
Мартом–апрелем 1985 года датируются события, положившие начало процессу, который во всем мире обозначают русским словом «перестройка». Почему оказался необходим для истории этот феномен?
Станислав Лем, автор science fiction, в письме читателям объясняет, почему стало невозможным писать о будущем так, как писали до того: «Мы чувствуем, что цивилизация в своем поступательном движении отрывается, что ее отрывают от традиционных исторических корней, поэтому она должна зондировать свое будущее, она должна сегодня принимать решения, последствия которых спасут или погубят наших детей и внуков».
Представим себе ее в контексте состоявшейся мировой истории, прежде всего – российской. После Петра I наша история оказалась в ситуации перманентной дихотомии. Война с Наполеоном не дала выхода, хотя несла в себе такую возможность (декабристы – симптом). Так же как Реформа 1861 года, тем более – Русско-японская война и 1905 год. Все возвращалось, по Ключевскому, на круги своя. Советская власть решала проблему заложенного в нацию исторического противоречия тотальной унификацией народа и отсечением несогласных.
Что было главным во взаимозависимости внутренней и внешней политики к середине 1980-х? Чтобы начать жизненно необходимую реформу в стране, надо было прекратить холодную войну, истощавшую ресурсы нации. Движение к этой цели неумолимо вело к исчезновению советской империи (включая соцсодружество) и самого СССР в этом его качестве.
Михаилу Горбачеву пришлось в первую очередь делать то, от чего не мог уклониться ни один политик такого ранга – в конкретной социально-экономической ситуации. Постановления, законы, партийные решения, принятые в 1985–1988 годах, были правильными, если их оценивать с позиций строгого и конкретного историзма (хотя без некоторых – не главных – можно было и обойтись).
Они были необходимы в качестве лекарств для давно и хронически больного общества, инфицированного сталинизмом. Его болезнь была уже сродни наркотической, учитывая психотропные пропагандистско-идеологические впрыскивания.
Отличие Горбачева от предшественников и, возможно, других на его месте состояло в том, что в его актах и акциях, казалось бы, сугубо прагматических и неотложных, налицо тенденция – преобразовательная, имеющая целью вывести народ из тоталитарного плена, раскрепостить его и экономически, и политически, и духовно-психологически. Этому же служил и демонтаж железного занавеса. Первым пунктом здесь надо поставить уход из Афганистана (завершился в феврале 1989 года).
Это имело принципиальное во многих смыслах значение:
– впервые советское руководство во внешних делах прислушалось к голосу народа, который (как и армия) был против этой войны;
– сократились миллиардные поставки в эту черную дыру, освободились средства, необходимые для собственных нужд, в том числе – реформаторских;
– весь мир увидел, что внешняя политика Москвы, обозначенная термином «новое мышление», – не демагогия, а реальность;
– возвысился и приобретал новое качество международный авторитет СССР, в мировую политику прорывался фактор доверия;
– экспансионистский, великодержавный, чужеродный для Запада облик СССР стал размываться;– афганский урок означал прекращение навсегда использования советских войск за пределами страны;
– самоосуждение интервенции показало важность включения морального фактора в политику.
Важнейший пункт внешнеполитического поворота Горбачева – изменение отношений с другой сверхдержавой. Оно было необходимо, чтобы снять ядерную угрозу, которая делала страну заложницей гонки вооружений и милитаристской мобилизационной системы; ликвидировать губительное давление ВПК на экономику, политику, общественное сознание; разрядить конфронтационную атмосферу в международных отношениях в целом, в том числе – убрать развращающее соперничество «великих» в третьем мире и сократить идущие туда расходы.
В американском направлении горбачевской политики поначалу главенствовал «геополитический замысел», хотя сразу же стали накапливаться элементы деидеологизации и проступал человеческий фактор (Горбачев–Рейган, Горбачев–Шульц и т.д.). Знаковыми были саммиты. Особенно на Мальте, где лидеры СССР и США заявили об отказе считать свои страны противниками. Это означало начало конца холодной войны. А символом ее невозврата явилось падение Берлинской стены.
Сколько вздора, фальсификаций, домыслов на эту тему появилось потом и в печатной журналистике, и на экранах TV, и в «ученых» сочинениях┘ Несостоятельность ложных объяснений конца холодной войны происходит от того, между прочим, что анализ эпохального события ведется на «дипломатическо-мидовском» уровне: проблемы топятся в мелочах, исторический процесс сводится к «дипломатическому искусству».
Горбачев и его сподвижники понимали, что если допустить выход гонки вооружений на новый технологический виток, мы не выдержим чудовищного соревнования. Весь смысл деятельности Горбачева был обращен к тому, чтобы изменить представление о величии страны – мыслить его не в критериях военной, устрашающей мощи, а в экономических и морально-политических достоинствах.
Советско-американское сближение имело, конечно, для судеб мира основополагающее значение.
В заявлениях Горбачева на политбюро, в беседах с западноевропейцами и их лидерами, в публичных речах, в Нобелевской лекции, в его концепции «общеевропейского дома», в настойчивости по созыву Общеевропейского совещания в Париже в 1990 году и в речи, там произнесенной, в незаменимой его роли в объединении Германии, в отказе от «доктрины Брежнева» по отношению к соцстранам┘ – везде преднамеренно или спонтанно он вел дело к тому, чтобы утвердить петровский выбор страны как безоговорочно европейской.
Именно здесь происходило включение момента общности исторического прошлого, культурного родства, брачных связей, языковых заимствований и т.п. Деидеологизация приобрела здесь самодвижущуюся инерцию – до того как формально закончилась холодная война.
И именно в Европе ушло с мировой сцены коммунистическое движение, олицетворявшее «во главе с СССР» вселенский раскол на две экзистенционалистски непримиримые системы.
Глядя из нынешнего времени, можно предположить, что образование общеевропейской общности, органично включающей в себя новый, преобразованный, уже не Советский Союз, означало бы возникновение такого цивилизационного ядра, которое было бы несомненным благом для всего мирового сообщества, для общечеловеческого, гуманистического прогресса. А пока можно лишь констатировать: благодаря Горбачеву вхождение России в Европу состоялось.
Многое (если не всё) в дальнейшей перестройке мира зависело от того, сумеет ли наша страна как инициатор сохранить лидерство в планетарном процессе. Не сумела! Вернее – не смогла сделать себя способной справиться с такой ролью. Дело в том, что советское общество, которое взялся лечить Горбачев, – именно тот случай, когда некоторые, даже вполне правильные лекарства не помогают, а ослабляют организм и только способствуют усилению болезни.
Болезнь была неизлечима. И когда люди почувствовали и убедились, что врачевание сверху неэффективно, они занялись самолечением. Появились десятки ассоциаций и обществ, сотни клубов, групп, союзов, забастовочных и прочих комитетов, самодеятельных изданий, областных, народных и национальных фронтов┘ Митинги и забастовки, рушившие экономический механизм, стали повседневным явлением. Пресса вырывалась на просторы безбрежной безответственности и сеяла смуту в мозгах миллионов – от обывателя до ученого. В яростной публицистике шла стремительная дискредитация идеологического стержня строя – марксизма-ленинизма как «государственной религии». А взамен – вакуум, который стал быстро заполняться капиталистической начинкой: другой мы не знали, если не считать социал-демократической, затоптанной за 70 лет.
Поставлено под сомнение все, что произошло после 1917 года, отвергнут и опошлен творческий потенциал Великой революции. Говорилось уже не об исправлении «плохого социализма» (сталинского), а о наличии его вообще как такового (его действительно не было!).
Поскольку «хирургия» в лечении «плохого социализма» была отменена, самолечение болезни скоро перевело ее в стадию горячки, сродни сумасшествию, самоубийственному.
Отказавшись от применения силы, советское руководство нуждалось во все большем и все более дорогом и качественном «лекарстве», чтобы спасти страну. Но средства стремительно иссякали.
Советский Союз, вынужденный повязать себя с внешним рынком, еще в начале 1970-х начал усаживаться на «трубу». Реформировать ничего не надо было. Хотя «никто не хотел войны», в том числе, конечно, и Брежнев, доходы от «трубы» шли в топку ВПК и милитаризма, который был и внешнеполитическим фактором, и инструментом режима. Но произошел обвал цен на нефть, экспорт которой был главным источником жизнеспособности СССР. И политика перестройки лишилась важнейшего материального ресурса.
Перед лицом надвигавшегося кризиса перестройки пришлось форсировать политическую составляющую. Контратака на перестройку единомышленников Нины Андреевой ускорила форсаж.
Именно в связи с этим Горбачев на трех совещаниях с первыми секретарями обкомов (март–апрель 1988 года) окончательно расквитался со сталинщиной, назвав Сталина преступником. Соответственно пошла и подготовка ХIХ партконференции, определились характер и содержание ее решений. С нее начался демонтаж КПСС как госструктуры. Из советской тоталитарной системы вынимался стержень. Это было неизбежно: господство КПСС в обществе и государстве, само существование советско-социалистическо-сталинистской системы исчерпали исторический ресурс.
Лишали перестройку эффективности не только ее экономическое истощение и «болезнь левизны» в главном социальном слое, который был первоначально ее опорой и глашатаем – в интеллигенции (включая партийную), но и другая «болезнь» – национализм. Оговоримся: слово «болезнь» применимо в данном случае разве что к национальным элитам, включая собственно российскую. Само же появление или возрождение национального фактора тоже было неизбежным и неотвратимым по логике конца века, когда империи, даже столь своеобразные, как Советский Союз, были обречены.
Мог ли Союз – за очень короткий в той ситуации срок – обрести новое обличие, иную форму и совсем другое содержание? Об этом будут спорить долго. Но произошло то, что произошло.
При решающей значимости объективных причин нисходящей эволюции перестройки был и очень важный просчет субъективного порядка – в оценке роли КПСС. Слишком затянувшиеся и заведомо провальные попытки Горбачева превратить КПСС в авангард перестройки дали партии возможность консолидироваться в качестве главного ее противника. И в этом выразилась реальная суть КПСС как номенклатурно-государственной структуры сталинистского образца. А поскольку рычаги управления страной – и по вертикали, и по горизонтали – оставались в ее руках, все начало рушиться: рычаги были либо брошены, либо переключены на торможение и саботаж.
Эксперимент «перестройка» не дал результата, ради которого он был задуман и на который рассчитывали. Но он дал результат, какого ждала История и какой нужен был, чтобы не наступил ее конец (много хуже, чем по Фукуяме), чтобы идти дальше, с более широким, глобальным захватом и быстрее – не иначе.
Впрочем, все великие революции кончались не тем, во имя чего начинались. Тем не менее (признаем правоту Маркса) они выполняли (по необходимости – жестокую) роль локомотивов истории.
Появление на авансцене истории именно Михаила Горбачева, именно такой конкретной личности – случайность. Но то, что он начал действовать именно так, как он действовал, – закономерно.
Содержание исторического подвига Горбачева многообразно. И главное в том, что он сделал, – ликвидация тоталитаризма в одной из определявших ход истории сверхдержав, снятие неопределенности в ее принадлежности то ли к Европе, то ли к Азии, то ли к ним обеим; прекращение уродовавшей мировое развитие конфронтации.
И то и другое к концу ХХ века вписывалось в общий тренд цивилизационного процесса. Ни сам Горбачев, ни кто другой не могли предвидеть всех последствий подготовленного им прорыва в будущее. Здесь иллюзии мешались с интеллектуальной, политической, институционной неготовностью международного сообщества встретить такой вызов.
А исчезновение великого государства, ставшего было главным игроком в порыве к ХХI веку, привело к тому, что Истории пришлось топтаться на месте, пока на нее не обрушился шквал небывалого кризиса.
Интенция движения к «новой мировой революции», к системному слому проявилась не только в СССР, в социалистическом мире. Вспомним молодежные революции 1968 года, особенно во Франции, борьбу за права человека в США, в других местах. На уровне мировой политики это проявилось в необходимости убрать с дороги военную ядерную угрозу. В условиях холодной войны процесс перехода к новой эре бытия не мог войти в естественное для нее, то есть планетарное, русло. Ее прекращение, следовательно, также оказалось в русле структурной перестройки человеческого существования. Горбачевская перестройка устранила главное препятствие для перехода из самого беспощадного по жестокости и числу жертв ХХ века в век ХХI. Другое дело, что обе стороны – Запад и Восток – воспользовались этим высвобождением бездарно.
Характерно вместе с тем, что уже в ходе «разборок» с холодной войной возникла (у обоих главных бывших противников) идея нового мирового порядка. 20 лет после 1989 года мало что дали для наполнения адекватным содержанием проклюнувшегося тогда намерения. Но события этих двух десятилетий, несмотря на противоречивость, неоднозначность, случайность, на безобразия на фоне идеи порядка, не отменили ее самое.
Есть основания предполагать, что разразившийся всемирный кризис – на самом деле пролог той самой планетарной революции. А новый мировой порядок (если о нем договорятся) станет лишь более или менее длительным периодом в приближении к незнаемому завтра. Одной из первых цивилизационного масштаба задач нового порядка скорее всего будет преодоление террористического всемирного джихада, заявленного от имени едва ли не миллиарда населения Земли.
Кризис, конечно, осложняет злободневные проблемы. Но будем надеяться, что поиск их решения не слишком отодвинет задачу противостояния глобальным вызовам, которые ставят под вопрос существование человечества.
Перестройка и ее «новое мышление» как раз и напоминают, что за повседневными заботами нельзя терять из виду главное: апокалипсис – актуальная угроза цивилизации. Перестройка с ее внешней политикой были первой серьезной попыткой международного масштаба справиться с такой угрозой.
Перестройка | Определение, значение и факты
- Развлечения и поп-культура
- География и путешествия
- Здоровье и медицина
- Образ жизни и социальные вопросы
- Литература
- Философия и религия
- Политика, право и правительство
- Наука
- Спорт и отдых
- Технология
- Изобразительное искусство
- Всемирная история
- Этот день в истории
- Викторины
- Подкасты
- Словарь
- Биографии
- Резюме
- Популярные вопросы
- Обзор недели
- Инфографика
- Демистификация
- Списки
- #WTFact
- Товарищи
- Галереи изображений
- Прожектор
- Форум
- Один хороший факт
- Развлечения и поп-культура
- География и путешествия
- Здоровье и медицина
- Образ жизни и социальные вопросы
- Литература
- Философия и религия
- Политика, право и правительство
- Наука
- Спорт и отдых
- Технология
- Изобразительное искусство
- Всемирная история
- Britannica объясняет
В этих видеороликах Britannica объясняет различные темы и отвечает на часто задаваемые вопросы.
- Britannica Classics
Посмотрите эти ретро-видео из архивов Encyclopedia Britannica. - #WTFact Видео
В #WTFact Britannica делится некоторыми из самых странных фактов, которые мы можем найти. - На этот раз в истории
В этих видеороликах узнайте, что произошло в этом месяце (или любом другом месяце!) в истории. - Demystified Videos
В Demystified у Britannica есть все ответы на ваши животрепещущие вопросы.
- Студенческий портал
Britannica — это главный ресурс для учащихся по ключевым школьным предметам, таким как история, государственное управление, литература и т. д. - Портал COVID-19
Хотя этот глобальный кризис в области здравоохранения продолжает развиваться, может быть полезно обратиться к прошлым пандемиям, чтобы лучше понять, как реагировать сегодня. - 100 женщин
Britannica празднует столетие Девятнадцатой поправки, выделяя суфражисток и политиков, творящих историю. - Britannica Beyond
Мы создали новое место, где вопросы находятся в центре обучения. Вперед, продолжать. Просить. Мы не будем возражать. - Спасение Земли
Британника представляет список дел Земли на 21 век. Узнайте об основных экологических проблемах, стоящих перед нашей планетой, и о том, что с ними можно сделать! - SpaceNext50
Britannica представляет SpaceNext50. От полёта на Луну до управления космосом — мы изучаем широкий спектр тем, которые подпитывают наше любопытство к космосу!
Содержание
- Введение
Краткие факты
- Связанный контент
Читать Далее
- Почему распался Советский Союз?
Забастовка советских шахтеров и ее последствия, NLR I/181, май – июнь 1990 г.
I/181
Теодор Фридгут и Льюис Сигельбаум
На волне социальной активности над Советским Союзом в последние годы, забастовка около 400 000 шахтеров летом 1989 может быть самым плохо изученным событием. Сноска ＊ Межэтнический конфликт на Кавказе, движение за независимость в Прибалтике, конкурирующие течения среди русской интеллигенции и внутри Коммунистической партии — все это сложные явления. Тем не менее, в каждом случае, даже когда эти разработки продолжают раскрывать новый контент, у нас есть некоторое представление о целях и о том, что поставлено на карту. В гораздо меньшей степени это относится к шахтерам. Почему они объявили забастовку или, что еще более интригующе, против кого или чего они бастовали, в отчетах советских или западных репортеров не уточнялось. Почему стачкомы не распустились после забастовки, а фактически существуют до сих пор, до сих пор неясно; это также малоизвестный факт.
И все же забастовка шахтеров может оказаться одним из самых значительных факторов, повлиявших на ход перестройка , переопределяющая как ее направление, так и ее пределы. Если до забастовки перестройка была в значительной степени государственной инициативой, означавшей «открытость для интеллигенции и дисциплину для рабочих», то в период после забастовки и государству, и интеллигенции приходилось действовать более осторожно, опасаясь возбудить других рабочих. брать пример с горняков. сноска 1 Действительно, как рабочие вписываются в схему перестройки , и как перестройки воспринимается ими, остаются во многом неясными вопросы. Но тот факт, что такие вопросы ставятся сейчас в самых различных кругах советского общества и что советских рабочих уже нельзя рассматривать только как пассивные объекты реформистских моделей, состряпанных в исследовательских институтах, является одним из последствий шахтерской забастовки.
Наше понимание этих проблем обострилось после трехнедельного визита в Донецк сразу после забастовки.
Там мы наблюдали за работой забастовочных комитетов, проводили подробные интервью с многочисленными забастовщиками, а также несколько раз встречались с рядовыми шахтерами, металлургами и другими жителями Донецка. Кроме того, мы изучили местную прессу и ряд документов о забастовке и ее последствиях. Следующий отчет основан на этом опыте, а также на нашем чтении национальной и несоветской прессы, а также на нашем опыте изучения советской политики и истории. Глубина и непосредственность нашего опыта в Донецке побудили нас сосредоточить наш анализ именно на нем, опираясь на отчеты прессы о Кузбассе и других ярких угольных месторождениях и сравнивая их.
В угледобывающей промышленности Советского Союза занято более миллиона человек — значительно больше, чем в любой другой стране. Несмотря на растущее значение в последние десятилетия ядерной энергии, природного газа и других источников энергии, уголь остается основным компонентом советского топливного баланса. угля. Основными угольными месторождениями СССР являются Донбасс на востоке Украины и Кузбасс в Западной Сибири.
Их дополняют различные более мелкие угольные месторождения, разбросанные по всему Советскому Союзу. Из 720 миллионов тонн угля, добытого в СССР в 1986, на долю Донбасса пришлось 259 миллионов тонн или 36 процентов. Кузбасс произвел немногим более 160 миллионов тонн, или 22 процента. Из этих двух Донбасс значительно старше, и его месторождения, впервые открытые в начале XVIII века, интенсивно разрабатываются уже более ста лет. Разработка шахт Кузбасса началась в период индустриализации 1920-х годов, но активная деятельность началась со Второй мировой войны и периода реконструкции 1950-х годов. Если в Донбассе практикуется глубокая подземная добыча, то в Кузбассе преобладает открытая разработка. Это различие имеет определенное значение для экономики добычи в двух регионах, поскольку уголь Кузбасса добывается гораздо дешевле, чем донецкий.
Советская угольная промышленность управляется обширной бюрократической сетью, в центре которой находится Министерство угольной промышленности СССР, расположенное в Москве.
Ниже этого министерства расположены крупные региональные производственные объединения ( объединения ), такие как Донецкуголь , Кемеровоуголь и т. д. устанавливая годовые и квартальные нормы добычи, распределяя инвестиционные фонды и фонды заработной платы и контролируя совместно с Госпланом и другими центральными органами распоряжение шахтной продукцией на основе их оценок потребности в угле и мощности различных предприятий. шахты. Планы и распределение ресурсов разукрупняются по мере их продвижения из Москвы через территориально-производственные объединения в шахты в сложном переговорном процессе. Условия труда также централизованно определяются правительственными комитетами совместно с находящимся в Москве ЦК Союза угольщиков.
Еще один немаловажный факт: с середины 1970-х годов производство угледобывающей промышленности стагнирует. За одиннадцатую пятилетку (1981—1985) недобыча угля составила 145 млн тонн. В таблице 1 показано снижение темпов роста добычи угля.
Среди многих причин этой ситуации выделяются две. Первый — геологический. Столетие интенсивной добычи угля в Донбассе привело к тому, что шахтерам пришлось все глубже зарываться в землю. Средняя глубина подземных выработок в СССР 410 метров, а в Донбассе 79 метров.из 156 шахт находятся на глубине более 700 метров, а 15 — на глубине более километра. для предотвращения скопления взрывоопасного газа метана), спуска горняков к забою и подъема угля. Вторая проблема связана. Инвестиции в современное оборудование и разработку месторождений в последние годы сильно отставали, поскольку больший приоритет отдавался нефти, газу и атомной энергетике. Как сказал один шахтер на XXIV съезде КПСС 19 февраля86: «Я и мои коллеги-закройщики используем те же отбойные молотки, что и пятьдесят лет назад. Такое положение вещей должно быть исправлено немедленно». сноска 5
Июльская забастовка не могла быть неожиданностью для советских властей, центральных или местных. Ему предшествовали в марте два коротких удара по шахтам Лидиевка и Киров в Донецке.