Досудебный процесс по русской правде 2023

Бобровский Олег Викторович — аспирант кафедры теории и истории государства и права Волжского университета им. В.Н. Татищева, старший следователь прокуратуры Самарской области.

Русская Правда (РП), возникшая в середине XI в., формировалась вместе с развитием общественных отношений путем постепенного отбора отдельных норм византийского церковного и светского законодательства, а также отечественного обычного права для нужд реальной судебной практики. В этом сборнике, помимо прочих, были кодифицированы статьи, которые можно с полным основанием отнести к установленной законом процессуальной форме расследования правонарушений и рассмотрения дел в судах. В РП мы находим ряд статей, в которых отдельно указывается на особый вид взаимоотношений спорящих сторон до суда. К ним относятся заклич, свод и гонение следа.

О своде говорится в ст. 11, 13, 14, 16 Краткой Правды (КП), но полное развитие этот институт процессуального права получил в Пространной Правде (ПП) в ст.

32, 34 — 39. В историко-правовых исследованиях XIX в. высказывались различные взгляды на свод. По мнению И.Ф.Г. Эверса, Ф.Л. Морошкина и Н. Дювернуа, свод являл собой порядок производства по делам о восстановлении нарушенного права собственности — rei vindikatio. М.Ф. Владимирский-Буданов считал свод начальной стадией судебного процесса. С.П. Пахман, Н. Ланге, В.И. Сергеевич понимали под сводом очную ставку. Ф.И. Леонтович полагал, что свод был особым порядком уголовного производства — «процессом по татьбе». В.И. Курдиновский же думал, что свод не подходил ни под одно из приведенных определений, утверждая, что это было особое юридическое явление — sui generis, которое изменялось по мере развития самого процесса в феодальном государстве <1>.

<1> Курдиновский В.И. Что такое свод нашего древнего права // Юридические известия. 1913. N 8. С. 213.

В середине прошлого века советские ученые С.В. Юшков и М.А. Чельцов-Бебутов полагали, что под сводом в широком смысле слова необходимо понимать процесс, состоящий в отыскании истцом надлежащего ответчика путем заклича, т.

е. свода в тесном смысле слова <2>. Некоторые современные ученые свод рассматривают как вторую стадию судебного процесса, напоминающую очную ставку <3>. Таким образом, до настоящего времени историко-правовая наука не выработала единого понятия этого процессуально-правового явления.

<2> Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Т. 1. М., 1957. С. 634.
<3> Курдиновский В.И. Указ. соч. С. 214.

Процедуре свода, как правило, предшествовало объявление на торгу о пропаже вещи либо раба. Такое объявление называлось закличем. Сущность заклича раскрывают ст. 32 и 34 ПП, в которых говорится, что пострадавший должен сделать объявление на торгу о пропаже у него вещи (коня, оружия, одежды) или раба, т.е. предметов и людей, имеющих определенные индивидуальные признаки. При похищении денег или массовых товаров прибегать к закличу было нельзя.

В ст. 32 говорилось: «А челядин скрыеться, а закличють и на торгу, а за 3 дни не выведуть его, а познаеть и третии день, то свои челядин поняти, а оном уплатити 3 гривны продажи» <4>. Ст. 34 ПП являлась аналогом ст. 13 КП: «Аче кто погубить, или оружье, или порт, а заповесть на торгу, а после познаеть в своемь городе, свое ему лицемь взяти, а за обиду платити ему 3 гривны» <5>.

<4> Русская Правда. Новый перевод и комментарии / Под редакцией Б.Д. Грекова. Т. 2. М., 1941. С. 360.
<5> Там же. С. 365.

В научной литературе интерпретация приведенных статей очень разная. Н. Ланге и С.В. Юшков, Н.В. Калачов придерживались той точки зрения, что «если после объявления владелец опознавал у кого-либо потерянную им собственность в своем городе, то мог взять ее, а задержанный с ней подвергался 3-гривенной продаже (штрафу)» <6>.

<6> Ланге Н. Исследования об уголовном праве Русской Правды // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. Кн. 1, 2, 3, 5, 6. СПб., 1859 — 1860. С. 241 — 243.

А. Станиславский не соглашался с Н. Калачовым, утверждая, что в таком случае каждый хозяин пропавшей вещи «позаботился бы о том, чтобы, кликнув клич на торгу, иметь право отнять свою вещь у каждого, как скоро опознает ее» <7>.

<7> Станиславский А. Исследование о начале имущественных отношений в древнейших памятниках русского права // Юридический сборник Мейера. 1855. С. 197.

Н. Дювернуа считал, что «заповедь на торгу имела значение публикации для предупреждения приобретения погибших вещей от несобственника». После оповещения о пропаже на торгу «невозможно приобрести чужую вещь в собственность», а без нее оно «могло быть сделано добросовестно и со всеми благоприятными последствиями такого приобретения для приобретателя» <8>.

<8> Дювернуа Н. Пособие к лекциям по гражданскому праву. Вып. 1. СПб., 1899. С. 52.

Как представляется, ст. 32, 34 ПРП целесообразнее толковать следующим образом: владелец пропавшей вещи или челядина имел право возвратить утерянное, а тот, у кого вещь была найдена, обязан был заплатить штраф в размере 3-х гривен в том случае, если он добровольно сознавался в незаконном ее приобретении. Если же ответчик, у которого обнаруживалась украденная вещь, или челядин, говорил, что он является добросовестным приобретателем, и указывал на того, у кого приобрел вещь, или челядина, то с этого момента должна была начинаться процедура свода.

В ст. 35 ПП говорится: «Аже кто познаеть свое, что… украдено у него… то не рци: се мое, но поиди на свод… кто будеть виноват, на того татба снидеть, тогда он свое возметь, а что погибло будеть с нимь, то же ему начнеть платити…» <9>. Толкование данной статьи различными авторами имеет много схожего и в целом сводится к тому, что хозяин, найдя в чужих руках пропавшую вещь или челядина, обращался к их незаконному владельцу и звал его на свод. Свод состоял в том, что ответчик по требованию истца приводил его к другому лицу, от кого сам получил предмет иска; тогда последний становился в свою очередь ответчиком, которого истец опять звал на свод. Это продолжалось до тех пор, пока не отыскивался действительный или предполагаемый вор, т.е. тот, кто не мог указать истцу, от кого именно он приобрел предмет кражи. Отыскав такого ответчика, истец брал свое, и сверх того вор обязан был заплатить ему за то, что пропало у него вместе с краденой вещью <10>.

<9> Греков Б.

Д. Указ. соч. С. 368.
<10> Калачов Н.В. Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды. Вып. 1. СПб., 1880. С. 212, 369.

Процедура свода в городе и за его пределами — «по землям» — была разной, о чем говорится в ст. 36 ПП: «Аже будеть во одиномъ городе, то ити истьцю до конця того свода; будеть ли свод по землям, то ити ему до третьяго свода; а что будеть лице, то тому платити третьему кунами за лице, а с лицемь ити до конца своду, а истьцю ждати прока; а кем снидеть на конечняго, то тому все платити и продажю» <11>.

<11> Греков Б.Д. Указ. соч. С. 374.

Н. Ланге перевел данную статью следующим образом: если в ходе свода выяснялось, что лицо, на которое ссылается последний участник свода, проживает за пределами города, то свод переходил за эту городскую черту. Но за городом, ввиду значительности расстояний, разрешалось идти только до третьего свода, т.е. до третьей очной ставки, после чего у третьего приобретателя украденной вещи, вручив ему поличное, взять по цене куны (денежная единица) и возвратиться домой.

Тот, у которого оставалось поличное, должен был идти с ним до конца свода сам, и когда обнаруживалась его невиновность, то истец возвращал ему его куны и забирал свою вещь. Татьбу и продажу платил найденный тать <12>.

<12> Ланге Н. Указ. соч. С. 233.

Однако существовал еще один из возможных вариантов исхода свода, когда обнаруживалось, что краденая вещь была кем-либо куплена на торгу, но продавец ее не был разыскан либо она была кем-то подброшена. М.Ф. Владимирский-Буданов предложил еще один вариант, когда продавец, преследуя свою выгоду, утверждал, что он никогда не продавал найденную вещь <13>. В этом случае задержанный с краденым обязан был представить двух свидетелей свободного состояния и мытника (сборщика пошлины), в присутствии которых он купил эту вещь. Если последние подтверждали правоту ответчика своими показаниями или присягой, то истец получал обратно свою вещь, а тот, у которого было обнаружено пропавшее, не считался виновным, освобождался от ответственности и мог продолжить поиск преступника.

<13> Цит. по: Греков Б.Д. Указ. соч. С. 378.

Такой исход предусматривался ст. 37 ПП: «…Паки ли будеть что татебно купил в торгу… то выведеть свободна мужа два или мытника; аже начнеть не знати у кого купил, то ити по немь тем видоком на роту, а истьцю свое лице взяти; а что с нимь погибло, а того ему желети своих кун… познаеть ли… у кого то купил, то свое куны возметь, и сему платити, что у него будеть погибло, а князю продажю» <14>.

<14> Греков Б.Д. Указ. соч. С. 378.

В ст. 38 ПП (ст. 16 КП) предусматривался особый порядок свода при розыске беглого челядина (раба): «Аще познаеть кто челядин свои украден, а поиметь и, то оному вести и по кунам до 3-го свода; пояти же челядина в челядин место, а оному дати лице, ать идеть до конечняго свода, а то есть не скот, не лзе речи: у кого есмь купил, но по языку ити до конця; а кде будеть конечнии тать, то опять воротять челядина, а свои поиметь, и протор тому же платити, а князю продаже 12 гривен в челядине или украдше» <15>.

<15> Там же. С. 381.

Данную статью можно интерпретировать следующим образом: кто опознает и задержит своего украденного холопа, тому вести этого холопа до третьей очной ставки покупщика с продавцом: у третьего ответчика взять его холопа, а ему дать краденого, чтобы он шел с ним и по его указаниям до последней очной ставки, ибо холоп не скотина, про него нельзя сказать «не знаю, у кого купил». Когда будет найден настоящий вор, краденого холопа возвратить его хозяину, третьему ответчику взять своего холопа, а убытки ему платит уличенный в краже. А князю платить 12 гривен продажи (штрафа) за покражу холопа.

Ряд ученых полагали, что в написании данной статьи присутствует опечатка. Так, И. Болтин, приняв в свое издание вариант новгородской судной практики — «вести по конам», т.е. по районам города (вместо напечатанного «вести по кунам», что означало цену), предлагал понимать «кон» как «словесный суд» одного из городских «концов». Он считал, что «…из кона в кон проходя с поличным, доходили до последнего свода и сыскивали татя» <16>.

<16> Болтин И. Правда Русская, или Законы великих князей Ярослава Владимировича и Владимира Всеволодовича Мономаха. СПб., 1792.

Разночтения данной статьи наблюдались и в определении количества сводов. По мнению М.В. Владимирского-Буданова и Г.К. Амелина, при иске о челядине не было необходимости идти дальше третьего свода, т.к. челядин обязан был сам указывать путь к своему новому владельцу <17>. В.И. Сергеевич полагал, что свод о челядине ведет не сам истец, а тот, у кого найден челядин <18>. Н. Калачов и Н. Ланге, в свою очередь, не видели различий между сводом при краже вещей и краже челядина <19>, с чем автор вполне солидарен.

<17> Амелин Г.К. Государство и право Руси в период феодальной раздробленности (начало XII в. — начало XV в.): Учебн. пособие. М.: Изд. ВЮЗИ, 1962. С. 80.
<18> Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. Изд. 3-е. СПб., 1903. С. 102.
<19> Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. Изд. Калачова Н.В. Кн. 6. СПб., 1861. С. 234.

В том случае, когда свод приводил к границам административно-территориального деления, действовал особый порядок разрешения спора, предусмотренный ст. 39 ПП. Здесь вступало правило, установленное ст. 37: «О своде же. А и своего города в чюжю землю свода нетуть, но тако же вывести ему послухи любо мытника, перед кимь же купивше, то истьцю лице взяти, а прока ему желети, что с ним погибло, а оному своих кун желети» <20> — т.е. добросовестный приобретатель вещи очищался от обвинения, если указывал двух свидетелей покупки или мытника. Из данной статьи, по мнению М.А. Дьяконова, с которым трудно не согласиться, следует, что свод как способ отыскивания вещи применялся только в пределах своей земли и прекращался на границе чужой, где действовали другие власти и, может быть, другие правила <21>.

<20> Греков Б.Д. Указ. соч. С. 385.
<21> Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. Изд. 3. СПб., 1910. С. 73.

Процедура свода на Руси была известна еще задолго до появления РП. О своде упоминается в договорах Руси с Византией. Так, в Договоре 911 г. имеется ст. 12, в которой говорится о розыске беглого или украденного челядина, однако в ней нет указаний на то, каким образом должен был проходить свод.

Известно также, что многие нормы РП явились источниками права в период феодальной раздробленности и образования единого централизованного государства. Так, в Псковской судной грамоте (ПСГ) в ст. 34 говорится о закличе, после которого начинался свод — ст. 46, 47, 54 и 56. Очевидно, что исходным материалом для написания ст. 54 ПСГ послужила ст. 35 ПП. В свою очередь, основой для составления текста ст. 46, 47 и 56 ПСГ явилась ст. 37 ПП. Однако следует отметить, что смысл правовой регламентации статей РП и ПСГ уже различался.

Помимо ПСГ, нормы РП, регулирующие процедуру свода, закрепились и в других источниках права. Так, в Судебнике 1497 года, действовавшем на территории централизованного Московского государства, о своде говорится в ст. 46 и 47 <22>. Процедура свода была известна и германскому праву.

<22> Там же. С. 44.

Гонение следа являлось очередной стадией досудебного процесса. Оно выражалось в поиске доказательств и в розыске преступника по его следам. При отсутствии в Древней Руси специальных розыскных органов и лиц гонение следа осуществляли потерпевшие, их близкие, члены общины и добровольцы. Считалось, где терялись следы, исключая большую дорогу или степь, там и должен находиться преступник. Если следы вели к общине — верви, то она должна была выдать преступника или платить дикую виру <23>.

<23> История государства и права СССР / Под ред. К.А. Сафроненко. Ч. 1. М., 1967. С. 164.

Ст. 77 ПП указывает на порядок розыска скрывшегося вора: «Не будеть ли татя, то по следу женуть; аже не будеть следа ли к селу или к товару, а не отсочать от себя следа, ни едуть на след или отобьються, то темь платити татбу и продажю; а след гнати с чюжими людми а с послухи; аже погубять след на гостиньце на велице, а села не будеть, или на пусте, кде же не будеть ни села, ни людии, то не платити ни продажи, ни татбы» <24>.

<24> Греков Б.Д. Указ. соч. С. 569.

Перевод данной статьи не вызывает споров у исследователей, за исключением прочтения отдельных слов. Все сходятся во мнении о том, что вора должно искать по следу и если он приведет к населенному пункту, а жители или хозяева не отведут его от себя, или не пойдут на след, или станут отбиваться, то платить им стоимость украденного вместе с продажею (штрафом) за воровство. След же продолжают вести с чужими людьми и свидетелями. Если след приведет на большую торговую дорогу или на пустырь, где нет ни села, ни людей, то не платить ни продажи, ни цены украденного <25>.

<25> Там же. С. 570.

Что касается перевода отдельных слов, то И. Болтин, например, полагал, что слово «товар» в статье означает помещение, где держали скотину, а слово «гостиница» — постоялый двор <26>. И. Раковецкий слово «гостиница» отождествлял с польским словом «gosciniec», что означало «главный тракт, большая дорога» <27>. В свою очередь, И. Ф.Г Эверс отмечал, что слово «гостиница» во многих славянских наречиях не только означало постоялый двор, но и большую дорогу <28>.

<26> Там же. С. 570.
<27> Rakowiecki J. Prawda Ruska czyli prawa wielkiego xiecia Jaroslawa Wladymirowicza tudziez traktaty Olega y Ygora. T. I — II. Warszawa, 1820 — 1822. С. 422.
<28> Эверс И.Ф.Г. Древнейшее русское право. СПб., 1835. С. 422.

Судебная практика процедуры гонения следа, действовавшая на Руси во времена РП, до наших времен не дошла. В.Ф. Инкин попытался воспроизвести обычно-правовую основу ст. 77 РП путем изучения более поздней судебной практики Самборской волости Галицкого уезда, которая датируется 1422 — 1755 гг.

В ходе исследования он выявил, что при установлении процессуальных отношений придавалось формальное значение исковому прошению потерпевшего, т.е. его крику о помощи, причем без проволочки, по горячему следу, иначе община снимала с себя ответственность. Обязательным условием являлось наличие следов, т. к. только след свидетельствовал о понесенном ущербе. Выборный глава общины — уряд или его помощники — присяжные, услышав крик, созывали церковным колоколом всю общину, которая, собравшись, брала след.

Сельская община обязана была сходиться на след в полном составе. Отсутствие кого-либо должно было иметь веские причины, так как влекло за собой презумпцию их виновности. Кроме того, если община пригоняла след к соседнему селу, будучи в неполном составе, доказательность следа подвергалась сомнению <29>.

<29> Инкин В.Ф. Древнейшие государства на территории СССР «Гонение следа» (материал для объяснения статьи 77 Пространной Правды). М., 1985. С. 133.

Для удостоверения подлинности следов преступника привлекались люди из соседних сел. Так, в 1677 году при определении следа общиной села Монастырец присутствовали громады сел Лукавица и Подмонастырец <30>. Дойдя по следу до границы соседнего села, община была обязана залечь на нем, а ее выборные лица, перейдя границу, направлялись в дом тамошнего уряда или присяжного с требованием собрать всю их общину, чтобы браться за след <31>.

<30> Там же. С. 133.
<31> Инкин В.Ф. Указ. соч. С. 134.

Безошибочность следа гарантировалась пробой или мерой, которую снимали при свидетелях. Проба представляла собой зарубку или отметину на палке, воспроизводящую размеры следа. Палка расщеплялась пополам, и одна, контрольная, хранилась у истца, а другая находилась у погонщиков следа до конца процедуры <32>.

<32> Там же. С. 134.

Выдача следа была обставлена рядом формальностей. След передавали друг другу только общины, имевшие общую границу, о чем говорит пример такой передачи между перемышльским Спасским монастырем и общинами сел Топольницы и Стрелки в 1422 г. В то же время община могла и от непосредственных соседей не взять след, не подтвержденный свидетельством других общин, через которые он проходил <33>.

<33> Там же. С. 134.

В каждый момент процедуры гонения следа в ней участвовало несколько сел. Так, в 1620 году истец, «созвав криком» свою громаду с. Чуква, пошел по следу уведенной коровы к Березнице. На след «вышла березницкая община», и обе направились к селу Страшовичи, община которого присоединилась к погонщикам. Вор был схвачен уже на землях Торчиновичей «с помощью торчиновской и страшовской громад» <34>. В связи с этим А.Я. Ефименко увидела в источниках, отразивших практику XVII века, «как бы намек на особое значение именно трех границ», связав ее с предписанием РП истцу идти до третьего свода <35>.

<34> Там же. С. 135.
<35> Ефименко А.Я. Южная Русь: Очерки, исследования, заметки. Т. 1. СПб., 1905. С. 338.

Все полноправные члены первых трех общин (первая шла до третьей границы) несли основное бремя процедуры. К участию в ней с самого начала привлекались и другие общины той же волости, тоже в полном составе или через своих представителей, но они были лишь посторонними к основным общинам и истцу свидетелями и выступали под названием чужих людей. Их привлекали, когда между основными участниками возникали разногласия по поводу подлинности следа <36>.

<36> Инкин В.Ф. Указ. соч. С. 136.

В обычной практике общины при невыдаче следа в одних случаях платили штраф и ущерб, в других — освобождались от пеней <37>. По данному вопросу в научной литературе было много споров, но обычная практика общин, изученная В.Ф. Инкиным, дает на него конкретный ответ. Так, невыдача следа не влекла за собой коллективной ответственности, если община могла доказать, что поличное (украденное) находилось «не на нашей земле» <38>. Кроме того, поличному, обнаруженному на общинной земле, мог быть дан отвод, если не было следов вора, т.к. пропавший скот, остатки которого были опознаны хозяином, могли задрать волки. Наконец, само понятие громадских (общинных) земель тоже условно. Община даже не выходила на след, если пострадавший обнаружил поличное на дальних полях, т.е. на расчистках в лесу. Это соответствовало казусу ст. 77 ПП, когда след терялся на пусте, а пустырь мог находиться и в пределах общинных владений <39>. Даже обнаруженное на обжитых землях поличное не имело абсолютного значения, если по каким-нибудь признакам (например, следы от немецкой обуви) общине удавалось доказать, что вор не являлся ее членом <40>.

<37> Там же. С. 136.
<38> Там же. С. 136.
<39> Maciejowski W.A. Historia prawodawstw slowianskich. T. 1. Warszawa, 1859. С. 123.
<40> Инкин В.Ф. Указ. соч. С. 137.

Община бралась не за всякий след. Он должен был быть четким, чтобы его можно было читать <41>. Как правило, не принимался к отводу старый след, пригнанный не сразу, а на следующий день. Не всегда годился к выдаче след пешего вора, особенно если на земле были заморозки или стояла сухая летняя погода <42>.

<41> Там же. С. 137.
<42> Там же. С. 138.

Община полностью освобождалась от пеней или платила истцу лишь половину стоимости украденного, если след терялся в пустынном месте, где не было жилья или регулярной пашни, на каменистом грунте, в траве, на броде через реку <43>. Обстоятельствами, освобождавшими общину от взысканий, были также стихийные явления, уничтожившие следы: снег с дождем, ливень или, наоборот, сухо было. Сюда же относилась и потеря следа, затертого на большом гостиньце <44>.

<43> Инкин В.Ф. Указ. соч. С. 138.
<44> Там же. С. 137.

Ст. 77 ПП четко устанавливала основание для взыскания с общины продажи и татьбы — если «не отсочать от собе следа…». А для этого надо было доказать, что преступник был членом общины. Если же община хотя и искала след, но, действуя вяло и нерешительно, упустила благоприятное для сохранения следа время, вышла на след не в полном составе, нарушила другие нормы, от пеней она не освобождалась <45>. Безусловно наказуем был сознательный отказ принять след, неповиновение, упрямство, проявленные общиной, а также преднамеренный выгон скота на след с целью стереть его. Во всех этих случаях общины платили и «продажю», и татьбу истцу <46>.

<45> Там же. С. 138.
<46> Там же. С. 138.

Процедура «гонение следа» достигала конечной цели, если след приводил к конкретному двору или к середине села и здесь прерывался либо к поличному на общинных землях, которое называлось «лице». В случаях, когда след приводил к жилищу, присяжные должны были произвести трясение дома, т. е. обыск, в остальных случаях община брала всю ответственность на себя, и ей давали двухнедельный срок для выдачи преступника. Выдача вора суду освобождала общину от взысканий. Если последний не был разыскан, община возмещала ущерб пострадавшему и платила «продажю» и татьбу <47>.

<47> Там же. С. 138.

Процедура гонения следа бытовала не только на Руси. По мнению А. Станиславского, «гнать по следу было древнейшим… обычаем у всех славян, и… обычай этот нашел свое выражение в их законодательстве». В доказательство он приводил положение Статута Вислицкого Казимира Великого о том, что «ежели… украдены… лошади, волы, скот и другие вещи… потерпевший… собрав добрых людей… имеет… право по древнему обычаю, гнать след». По его словам, статья РП о гонении следа вошла, «можно сказать, целиком» с «некоторыми позднейшими добавлениями» в Литовский Статут <48>. Данная норма существовала и в праве западноевропейских государств. Так, в Салической Правде, например, имеется ст. XXXVII «О преследовании по следам».

<48> Станиславский А. Исследование о начале имущественных отношений в древнейших памятниках русского законодательства. Казань, 1855. С. 206.

Таким образом, заклич, свод и гонение следа по РП являлись начальными стадиями досудебного разбирательства. Они имели свою процессуальную форму, свои вполне определенные задачи и круг субъектов, привлекаемых для участия в процессе. Заклич, свод и гонение следа не представляли собой сугубо специфичные, присущие только процессуально-правовым отношениям Древней Руси явления, данные стадии досудебного разбирательства были широко распространены и в праве зарубежных стран Западной и Восточной Европы.

Русская Правда

 Также об оскорблении  гласят ст. 23 ПП (удар мечом, не вынутым из ножен) и ст. КП (вырывание бороды и усов). Обе эти статьи предусматривают наказание за преступление в размере 12 гривен.

 Отнятие руки, а также лишение возможности ею пользоваться в древнерусском праве приравнивалось к смерти, поэтому за данное оскорбление назначалось наказание, приравнивавшееся к наказанию за убийство, т. е. налагался штраф в размере 40 гривен. За отрубание пальца выплачивалось 3 гривны. Угроза оружием наказывалась штрафом в 1 гривну. Хотя штрафы дифференцированы в зависимости от тяжести увечья, ясного Понимания степени вреда в Русской Правде нет, поэтому можно говорить о принципе казуальности: в кодексе перечисляются случаи нарушения телесной неприкосновенности с конкретными штрафами, но без попыток обобщения.

Больше всего внимания в Русской Правде уделяется краже. Подробно расписывается, какой штраф  обязан уплатить уличенный вор за коня, корову, утку, дрова, сено, холопки  т.д. Законодатель, стремясь ничего не упустить, включает в этот список и зерно, и ловчих птиц, и охотничьих собак. Общий принцип таков, что пострадавшему следует полностью компенсировать материальный урон, поэтому виновный должен выплатить стоимость украденного и заплатить штраф. Сословная защита имущества встречается редко. Например, за кражу княжеского коня устанавливался штраф в 3 гривны, за коня смерда — 2 гривны. В Пространной Правде за кражу коней (основной рабочей силы) вор выдавался «на поток и разграбление». Убийство вора, на месте преступления не считалось преступлением и наказания не влекло, но если вора не убили сразу, то потом этого сделать было уже нельзя. Все иные виды посягательств на чужую собственность карались штрафами (нарушение земельных границ, сжигание пчёл, пиков, самовольный захват чужого коня или оружия, поломка чужих вещей) размером до 12 гривен.

Русская Правда не знает  смертной казни, но она применялась  на практике за антигосударственную  деятельность, за участие в восстаниях, разбойничьих шайках. Любопытно, что  уже в Х-ХI вв. это наказание регулировались государством.

Сведения, о применении смертной казни правителем Руссов имеются в арабских источниках IХ-Х вв. Там говориться, что разбойника могли лишить жизни через повешение. Применяли варварские казни княгиня Ольга и князь Святослав (до 972 г.) в осажденном городе Доростоле. Согласно арабским союдениям, существовала альтернатива смертной казни: преступника могли «выслать» на окраины государства (вариант изгнания из общины). Примерно в X в. казнь уступила место уголовным штрафам за преступления имущественные и против личности. В конце X в. Владимир из-за усилившихся «разбоев» обсуждал вопрос о введении за них смертной казни, причем опасался этого, «боясь греха». Следовательно, в ограничении смертных приговоров сыграло роль принятие христианства. Но княжеское окружение санкционировало усиление репрессий, поскольку князь обязан «бороться со злом». Введенные казни за разбои привели к оскудению казны, куда перестали поступать штрафы, и последовала замена лишения жизни штрафами. Причем речь, видимо, шла, не только о разбоях, а о широком круге посягательств на собственность и личность.

В таком виде система  уголовных штрафов вошла в  Русскую Правду в XIв. Смертная казнь стала прерогативой экстраординарных полномочий княжеской власти в государственной неполитической сфере и за обычные преступления не применялась долгое время. В то же время отсутствие законодательной регламентации способов казни приводило порой к необузданной жестокости князей. Например, на рубеже ХII-ХШ вв. галицкий князь Роман закапывал непокорных бояр живьем в землю, четвертовал их с изуверской назидательностью: «Не раздавив пчел, меду не съесть».

Штрафы были ведущим  и основным видом наказания по Русской Правде, применялись за все  виды преступлений и служили источником существенного пополнения государственной  казны. Размер штрафа колебался от 1 до 80 гривен серебра, а в церковных уставах — до 100 гривен. С точностью определить, какая часть шла потерпевшим, а какая — государству, не представляется возможными

Продажа — самый распространенный штраф, выплачиваемый за нанесение побоев, посягательства на собственность, оскорбления. Его размер составлял от 1 до 12 гривен. В некоторых статьях лишь указана сумма штрафа без упоминания «продажи». В кодексе есть прямые указания, что продажа платится князю, это — публичный штраф, свидетельствующий о свободном состоянии виновного.

Вира — представляла собой  уголовный штраф, который выплачивался только за убийство и только свободного человека. В Русской Правде нет  упоминаний об убийстве феодалов, за это полагалось более суровое наказание, нежели вира. За 40 гривен по ценам того времени можно было купить 20 коней. Выплата таких сумм была не каждому по силам. Поэтому существовал коллективный институт «дикой виры», куда делали взносы члены общины, чтобы а случае необходимости внести выкуп за убийство. Дикая вира выплачивалась общиной и в случае разбойного убийства, если она не разыскивала преступника. Вероятно, кое-кто из феодальных верхов не прочь был заполучить лишний уголовный штраф за случайно обнаруженное тело, и Русская Правда запрещала поэтому взыскивать дикие виры за неопознанных убитых и скелеты (ст.19 ПП). Не делавшие в дикую виру взносов в случае убийства самостоятельно выплачивали всю сумму.

Уроками назывались штрафы за истребление собственности и  имущества. Например «кто намерено коня зарежет или скотину, то платит 12 гривен продажи, а хозяину урок» (ст. 84 ПП). Поскольку рабы и холопы приравнивались к имуществу хозяев, за, их убийство выплачивался урок, а не вира. Стоимость холопов Русская Правда оценивает в, 5-6 гривен, а более высокопоставленных холопов (тиуна, ремесленника) — в 12 гривен.

Русская Правда ничего не говорит о телесных наказаниях и  лишении свободы. Тюрем в Древней  Руси еще не было, как и осознания  тюремного влияния на преступника. Применялось заточение в «проруб». (подвал) высокопоставленных лиц, князей, посадников, лиц княжеского окружения. Эта мера являлась временным ограничением свободы до наступления определенных событий. Телесные наказания также применялись, но государство все же отдавало предпочтение штрафам.

Законодатель сознавал, что степень тяжести преступления может зависеть как от преступника, так и от внешних обстоятельств. Однако эти элементы он не мог формулировать в абстрактном виде, отягчающие обстоятельства, соучастие, формы вины и т.д. — продукт более позднего времени. В трех случаях она предусматривает групповые кражи скота ( ст. 40, 41, 43 ПП) и устанавливает, что каждый участник должен заплатить штраф в полном объеме. Понимал законодатель и различную направленность умысла преступника, поэтому в кодексе разграничены случайные убийства или неосторожные (в обиду) убийства в разбое. Ст. 6 ПП упоминает случай убийства «на пиру явленно», а ст. 7 ПП – убийство «на разбое без всякой свады». В Первом случае подразумевается неумышленное, открыто совершённое убийство ( а «на пиру» – значит ещё и в состоянии опьянения). Во втором случае – разбойное, корыстное, предумышленное убийство ( хотя на практике умышленно можно убить и на пиру, а неумышленно – в разбое). За такое преступление назначалась высшая мера наказания – «поток и разграбление». Однако, отделяя преступления преднамеренные от бытовых, законодатель руководствовался принципом казуальности и фиксировал их без теоретических обобщений. В Русской Правде только намечается деление на умышленные и неосторожные деяния.

Карательные нормы Русской Правды продолжали действовать, но к концу XV в. была подготовлена база для качественно нового уровня уголовного права. Это связано с тем, что появились новые виды преступлений против государства, его аппарата, и должностных лиц, преступность стала более масштабной и уголовное законодательство отреагировало на это усилением репрессий.

 

 

Судопроизводство

 

Древнейшей формой судебного  процесса был суд общины, члены  которой в равной степени обладали правами и обязанностями в  судебных разбирательствах. Состязательность сторон сохранялась долгое время, поэтому процесс в Древней Руси называют состязательным (реже — обвинительным). Ему присущи такие отличительные черты, как относительное равенство сторон и их активность при рассмотрении дела, в сборе доказательств и улик. Одновременно в Х-ХI вв. укрепляется процесс, где ведущую роль играли князь него администрация: они возбуждали процесс, сами собирали сведения и выносили приговор, часто сопряженный со смертным исходом. Прототипом такого процесса может служить суд княгини Ольги над послами древлян в период восстания или суд князей над восставшими в 1068 г. и 1113 г.

Поводами к возбуждению  процесса служили жалобы истцов, захват преступника на месте преступления, факт совершения преступления. Процесс  делился на три этапа (стадии). Первый – «заклич» означал объявление о совершившемся преступлении ( например, о пропаже имущества), производился в людном месте, «на торгу», объявлялось о пропаже вещи, обладавшей индивидуальными признаками, которую можно было опознать. Давался трехдневный срок для возвращения похищенного, по истечении которого лицо, у которого обнаруживались искомые вещи, считалось ответчиком и должно было вернуть имущество и доказывать законность его приобретения. Можно предполагать, что использовались различные виды доказательств: свидетельские показания, вещественные доказательства («поличное»), «ордалии» (испытания огнём, водой, железом), присяга. Очевидцы происшествия назывались «видоками». Существовали «послухи», которых одни исследователи считают «очевидцами по слуху», другие — свидетелями «доброй славы». Свидетелями обвиняемого могли быть только свободные люди: «на холопа послушества не складывают, поскольку он не свободен», – гласит Русская Правда. Равенство сторон в процессе диктовало привлечение к свидетельству только свободных. Лишь в «малой тяжбе» и по нужде можно было «ссылаться на закупа». Если не было свободных, то ссылались на тиуна боярского, а на «иных не складывать» (ст. 66 ПП).

Вторая стадия процесса – «свод» (ст. 35-39) – напоминала очную ставку. Свод осуществлялся либо до заклича, либо в срок до истечения трёх дней после заклича. Если после заклича пропавшая вещь обнаруживалась у лица, заявившего себя добросовестным приобретателем, начинался свод. Указывался человек, у которого приобреталась вещь, тот, в свою очередь, указывал на другого, и т.д. Кто не мог указать источник приобретения, считался татем (вором), должен был вернуть вещь (стоимость) и заплатить штраф. Если свод выходил за пределы населенного пункта, где пропала вещь, он продолжался до третьего лица. На него возлагалась обязанность уплатить собственнику стоимость вещи, и ему предоставлялось право далее самому продолжать свод.

Третья стадия судебного  процесса – «гонение следа» –представляло собой розыск преступника по следам. В случае убийства наличие следов преступника в какой-либо общине обязывало ее членов выплачивать “дикую виру” или разыскивать виновное лицо. При терявшихся следах на пустошах и дорогах поиски  прекращались (ст. 77 ПП).

Строй процесса по Русской  Правде является бесспорно состязательным ( или обвинительным), что характерно для эпохи раннего феодализма. Русская Правда описывала особые формы досудебного установления отношений между потерпевшим ( будущим истцом, обвинителем) и предполагаемым ответчиком (обвиняемым). Это так называемый «свод» и «гонение следа».                        Правда, существование в Киевской Руси судебного поединка отрицается многими исследователями. Их довод, кажущийся очень сильным, это отсутствие упоминания о поединке в Русской Правде. Но вместе с тем и указания арабских писателей, и договор с немцами, 1229 года (ст. ст. 15 и 16), и юридические поговорки («В поле две воли, кому бог поможет») подтверждают древность происхождения и прочность института судебного поединка.

О причинах отсутствия указаний на поединок в “Русской Правде” можно только строить предположения. Нельзя отрицать возможности некоторого воздействия, так сказать, механического порядка на текст “Правды” со стороны церковников. Поединок, бесспорно имевший место в жизни Киевской Руси ХI-ХII вв., должен был отразиться в современных законах и в их первой кодификации — в Русской Правде. Но затем он мог исчезнуть со страниц этого сборника или почти исчезнуть, как наиболее противный духу христианства, под пером первых благочестивых переписчиков памятника.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Бесспорно, Русская Правда является уникальнейшим памятником древнерусского права. Являясь первым писаным сводом законов, она, тем  не менее, достаточно полно охватывает весьма обширную сферу тогдашних отношений. Она представляет собой свод развитого феодального права, в котором нашли отражение нормы уголовного и гражданского права и процесса.

Русская Правда является официальным актом. В самом её тексте содержатся указания на князей, принимавших или изменявших закон (Ярослав Мудрый, Ярославичи, Владимир Мономах). Русская Правда также является памятником феодального права, всесторонне защищая интересы господствующего класса и откровенно провозглашая бесправие смердов и холопов.

Русская Правда во всех её редакциях и списках является памятником громадного исторического значения. На протяжении нескольких веков она служила основным руководством при судебном разбирательстве. Русская Правда настолько хорошо удовлетворяла потребности княжеских судов, что её включали в юридические сборники вплоть до XV века. Списки Пространной Правды активно распространялись ещё в XV — XVI вв. И только в 1497 году был издан Судебник Ивана III Васильевича, заменивший Пространную Правду в качестве основного источника права на территориях, объединённых в составе централизованного Русского государства.

 

 

 

 

 

 

 

 

Список использованной литературы

 

1. Греков Б.Д. «Киевская Русь» IX – первая пол. X вв. М.: Государственное учебно-педагогическое издательство министерства просвещения РСФСР, 1949г.
2. Исаев И.А. «История государства и права России».М.: Юристъ, 1996г.
3. Тихомиров М.Н.  «Пособие  для  изучения  Русской Правды». М.: Издание Московского университета, 1953г.
4. Чистяков О.И. «Отечественное законодательство XI – XX веков». Часть I. М.: Юристъ, 1999г.
5. Краткая Русская Правда (по Академическому списку половины XV в.)
6. Пространная Русская Правда (по Троицкому списку второй половины XIVв.)

¹ Списки Русской Правды названы или по их владельцам или по месту их нахождения: Академический принадлежит библиотеке Академии Наук, Археографический – получил название от Археографической  комиссии  для издания древних документов.

² М.Н.Тихомиров.  Пособие для изучения  Русской Правды. М.: Издание Московского университета, 1953г.

³ М.Н.Тихомиров.  Пособие для изучения  Русской Правды. М.: Издание Московского университета, 1953г.

⁴ И.А. Исаев. История государства и права России. М.: Юристъ, 1996г.

⁵ И.А. Исаев. История государства и права России. М.: Юристъ, 1996г.

⁶ Здесь и далее для работы использовался Троицкий список Пространной редакции Русской Правды из пособия для семинаров под редакцией доктора юридических наук, профессора, лауреата Государственной премии РФ О.И. Чистякова, М.: Юристъ, 1999г.

Один и тот же парень, три разных человека (шпион, свидетель, героический хирург)

Жалко российских пропагандистов. Они должны инсценировать сцены массовых и жестоких демонстраций на востоке и юге Украины. Они должны соединить настоящие кадры демонстрации с кадрами взрывающихся гранат, прерывистой стрельбы из автоматического оружия, раненых пророссийских мирных жителей и угрожающих украинских экстремистов, организованных, оплачиваемых и направляемых зловещими внешними силами. Они должны показать доблестных местных жителей, противостоящих неонацистской и ультранационалистической безжалостной силе из Киева.

Путинская пропагандистская машина не может отдыхать. Он должен ежедневно предоставлять новые кадры зрителям, жаждущим очередного украинского возмущения, злиться с каждым днем ​​все больше и спрашивать: когда же наш великий лидер Владимир Путин пойдет и спасет наших бедных братьев за границей в Украине?

Интервью с невинными прохожими и обычными гражданами — основная тема репортажей. Женщина показывает камере сотни стреляных гильз, которые она собрала после ночи насилия. Экстремисты отгоняют возмущенных местных жителей, направляющихся навестить раненых товарищей, подальше от госпиталя. Бабушка в слезах оплакивает ужас, в котором она живет, и умоляет русских восстановить порядок и цивилизацию. Довольно хороший материал. Я бы поверил, если бы не знал лучше.

Российские пропагандисты, застрявшие на гоночной сборочной линии, иногда вынуждены пересекать провода. Они будут совершать ошибки, которые, как они надеются, не заметят зрители. Но они допустили огромную ошибку, за которую в телестудиях Москвы и Крыма летят головы: три разных канала показали интервью с неким Андреем Петковым, лежащим раненым в госпитале в городе Николаеве на юге Украины. В трех интервью он назван по имени. Он лежит на спине на больничной койке и описывает свои переживания во время вчерашнего насилия, в результате которого он получил серьезные раны. Петков одет в черный костюм, у него перевязан нос. В каждом интервью он говорит мягко, но с искренним убеждением. Он вызывает сочувствие и вызывает доверие.

Проблема в том, что Андрей Петков в каждом интервью другой человек!  

Николай Петков, рядовой гражданин

В новостях России 1 национальные ( Вести ) Петков описывает себя как рядового гражданина г. протестовать против нового Украинское правительство. Во время демонстрации на него напали неонацисты и ультранационалисты, которых украинская полиция доставила в город на автобусах с приказом силой разогнать местных демонстрантов. Петков свидетельствует, что радикалы открыли огонь по мирным демонстрантам из оружия, предоставленного им Европой и США. (Его интервью прерывают травмирующие сцены бегства мирных жителей, быстрой стрельбы и взрывающихся гранат). Петков заявляет, что получил сотрясение мозга и другие огнестрельные ранения, которые оставят его недееспособным на шесть месяцев. У самого Петкова, судя по всему, только перевязанный нос, а фотографий других «тяжело раненых жертв стрельбы» съемочная группа не показывает. Похоже, их, за исключением Петкова, выписали из радикально контролируемой больницы только через день после расстрелов.

Андрей Петков, немецкий шпион

Национальные новости НТВ провели «эксклюзивное» интервью с тем же Петковым, на той же больничной койке, с тем же забинтованным носом, только это совсем другой Петков. Сокрушенным голосом Петков признается, что он немецкий шпион секретной европейской организации. С тех пор, как он уехал из родного Николаева в 1992 году, он приобрел несколько гражданств и имеет немецкий, украинский и российский паспорта. Петков утверждает, что владеет пятнадцатью геронтологическими клиниками в Германии и замком в Швейцарии. В этом Петков хорошо себя зарекомендовал.

Петков говорит, что прилетел из Германии, где он живет, с полумиллионом евро, которые он получил от секретной группы, которую отказался назвать. Он купил оружие и нанял отряд из пятидесяти европейских наемников, чтобы подавить как николаевских гражданских протестующих против нового украинского правительства, так и радикальных неонацистских захватчиков из Киева. Он хотел «цивилизованного» решения, но в ближнем бою столкнулся с украинскими экстремистами, которые прострелили ему ногу и нос. Ему пришлось вымаливать жизнь у «жутких молодых» украинских экстремистов. В настоящее время он ожидает операции и находится в больнице под особой охраной.

Андрей Петков, детский хирург, благодетель и патриот

Национальные независимые новости Крыма взяли интервью у третьего Петкова, в той же больнице, в той же больничной одежде и с той же повязкой на носу. Этот Петков — знатный детский хирург, спасший жизни более 200 младенцев и вернувшийся в свой родной город Николаев с «неопределенной» суммой собственных денег, чтобы помочь организовать местные протесты против новой украинской власти. Посетив ночную демонстрацию в качестве невинного стороннего наблюдателя, он оказался в кошмаре со взрывающимися гранатами и быстрой стрельбой со стороны неонацистских экстремистов. Как врач, он пытался оказать помощь раненым, перенесенным в палатки, но экстремисты открыли огонь по импровизированному реанимационному пункту. Во время перестрелки он сам был ранен в нос и ногу. Дерзкий Петков заявляет, что его не запугать. Он лично будет продолжать сопротивление, пока не восторжествует справедливость.

Интернет-зрители новостей «России 1» и репортажа НТВ, размещенного на YouTube, уловили измышления Петкова и выразили свое возмущение. Зрителям «Крымских новостей» не дали возможности прокомментировать.

Измышления Петкова могли бы посмеяться, если бы ситуация не была столь серьезной. Читатели не должны думать, что дело Петкова — единичный случай. Это скорее норма, чем исключение. Зрителей российского телевидения ежедневно кормят выдумками, показывающими несуществующие перестрелки, зверские избиения невинных мирных жителей, зловещие силы, гордо демонстрирующие нацистские регалии, и плачущих жителей востока и юга Украины, жаждущих присоединения к России. Читатели должны понимать, что крымский аншлюс, воспринятый многими на Западе как радостное праздничное воссоединение, был циничным зрелищем, организованным российским спецназом, протестующими туристами и местной мафией.

Ошибка Петкова показывает, что российская пропаганда не уважает правду и готова прибегать к самой грубой дезинформации для формирования общественного мнения в стране, на Украине и за рубежом. Кто знает, сколько западных телеканалов распространяли такую ​​ложь? Они определенно приняли российскую версию — радостные люди, оркестровая музыка и танцы, 97 процентов голосов по-советски — крымского аншлюса. После ошибки Петкова, как мы можем верить тому, что говорит российская пропаганда?

То, что многие российские зрители поверили в «Большую ложь Путина», кое-что говорит нам об их психологическом складе. Сфабрикованные сцены массового насилия, взрывов гранат и постоянной стрельбы из автоматического оружия должны вызвать у зрителей ряд вопросов. Где фильм о торжественных похоронах погибших в погроме? Российские съемочные группы, в отличие от других россиян, которым было отказано в госпитализации, находились в госпитале, куда везли тяжелораненых. Почему съемочные группы не снимали переполненные палаты, полные жертв украинского насилия? Почему вездесущий господин Петков не показал пронзенную пулей ногу? Кажется странным, что его нос при прямом попадании револьверной пули лечился бы одной повязкой?

Видимо российские зрители хотят поверить в эти сказки. Они хотят думать, что их страна права. Они хотят гордиться своей страной. Соответственно, они идеальные объекты для пропаганды Большой лжи. Я не знаю, что они будут чувствовать, когда в конце концов узнают правду.

У меня более насущный вопрос к путинским троллям, которые зарабатывают на жизнь оспариванием почти каждого моего слова о действиях Путина в Украине. Как ты собираешься объяснить это? Я предполагаю, что путинские тролли будут молчать. Давайте посмотрим.

Автор входит в состав Международного академического консультативного совета Киевской школы экономики. Мнения принадлежат автору, а не школе.

Последняя книга автора — «Женщины ГУЛАГа: портреты пяти замечательных жизней». Он пишет в твиттере @PaulR_Gregory

 

Спутниковые снимки показывают, что Россия лгала о военных преступлениях в Буче, Украина

Имеющиеся в продаже спутниковые снимки подтверждают, что на улицах Бучи, пригорода Киева, лежало множество тел — убитых, когда город был оккупирован. российскими силами, впервые сообщила The New York Times в понедельник.

Спутниковые снимки, предоставленные New York Times компанией Maxar Technologies, опровергают заявление России о том, что тела, обнаруженные во время освобождения Бучи украинскими войсками в минувшие выходные, были помещены туда после того, как российские войска покинули этот район.

Считается, что около 300 мирных жителей были убиты в Буче во время российской оккупации. Многие из жертв были брошены в открытую братскую могилу, «руки и ноги торчали из красной глины, насыпанной сверху», сообщает Reuters. Другие тела были найдены со связанными за спиной руками и пулевыми ранениями головы.

ВРЕМЯ: тела в Буче были видны на спутниковых снимках в течение нескольких недель.

Прямое опровержение заявления России о том, что тела появились только после того, как они ушли.

Автор @malachybrowne @bottidavid @heytherehaleyhttps://t.co/LQddZ3QiPi pic.twitter.com/ewHkTf3zlo

— Джон Скотт-Рейлтон (@jsrailton) 4 апреля 2022 г.

в Буче были «военным преступлением».

«Вы, наверное, помните, что меня критиковали за то, что я назвал Путина военным преступником», — сказал Байден журналистам. «Ну, в том-то и дело — вы видели, что произошло в Буче. Это его оправдывает — он военный преступник».

Министр иностранных дел России Сергей Лавров обвинил Украину и ее западных сторонников в организации резни после вывода российских войск из Бучи, сообщает The Washington Post.

Подписаться на Task & Purpose Today . Ежедневно получайте последние военные новости, развлечения и снаряжение в свой почтовый ящик.

Но анализ спутниковых снимков, проведенный New York Times, показал, что первые тела появились на открытой местности между 9 и 11 марта, задолго до того, как русские были вынуждены отступить.

Представитель Пентагона Джон Кирби не стал уклоняться от ответа, когда его спросили в понедельник, считает ли министерство обороны, что убийства в Буче были совершены российскими войсками.

«Думаю, совершенно очевидно — не только для нас, но и для всего мира — что российские силы несут ответственность за зверства в Буче», — сказал Кирби на брифинге в Пентагоне. «Сейчас, кто именно, какие подразделения — контрактники или чеченцы — я не думаю, что мы можем сейчас сказать.