Федор Достоевский — Подросток читать онлайн

12 3 4 5 6 7 …186

Мысль семейная — мысль народная

Всякий, кто искренно захотел истины, тот уже страшно силен…

Достоевский

Великие произведения искусства — а роман «Подросток» безусловно одна из вершин отечественной и мировой литературы — имеют то неоспоримое свойство, что они, как утверждал автор «Подростка», Федор Михайлович Достоевский, — всегда современны и насущны. Правда, в условиях обычной повседневной жизни мы порою даже и не замечаем постоянного мощного воздействия литературы и искусства на наши умы и сердца. Но в те или иные времена эта истина вдруг становится для нас очевидной, не требующей уже никаких доказательств. Вспомним хотя бы, например, о том поистине всенародном, государственном и даже в полном смысле слова — всемирно-историческом звучании, которое обрели в годы Великой Отечественной стихи Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Блока… Лермонтовское «Бородино» с его бессмертно-патриотическим: «Ребята! Не Москва ль за нами?!.

.» или гоголевский «Тарас Бульба» с его устремленным в будущее словом-пророчеством о бессмертии русского духа, о силе русского товарищества, которых не одолеть никакой вражьей силе, — действительно обрели мощь и значимость духовно-нравственного оружия нашего народа. Совершенно заново были осмыслены в ту эпоху многие произведения русской классической литературы и за рубежом. Так, например, в странах антигитлеровской коалиции в годы войны издание эпопеи Льва Толстого «Война и мир» выходило снабженным картами наполеоновского и гитлеровского нашествий, что «подсказывало аналогию между неудачей наполеоновского похода на Москву и предстоящим разгромом немецкой фашистской армии… Главное, что в романе Толстого… нашелся ключ к пониманию духовных качеств советских людей, защищающих свою родину»*.

Конечно, все эти примеры остросовременного, гражданского, патриотического звучания классики в условиях экстремальных. Но — ведь это все-таки

факты. Реальные исторические факты.

И, однако, «Подросток», о котором пойдет речь, по своему общественному гражданскому заряду — очевидно — далеко не «Бородино», не «Тарас Бульба» и не «Война и мир» или «Что делать?» Чернышевского или, скажем, «Тихий Дон» Шолохова. Не так ли?

Перед нами обыкновенная, чуть не сказал — семейная, хотя скорее уж — бессемейная, с элементами детектива, но все же — достаточно обыденная история, и, кажется, не более того.

В самом деле: лет двадцать назад, двадцатипятилетний тогда Андрей Петрович Версилов, человек образованный, гордый, преисполненный великих идей и надежд, увлекся вдруг восемнадцатилетней Софьей Андреевной, женой своего дворового человека, пятидесятилетнего Макара Ивановича Долгорукого. Детей Версилова и Софьи Андреевны, Аркадия и Лизу, признал Долгорукий своими, дал им свою фамилию, а сам с сумой и посохом ушел странничать по Руси в поисках правды и смысла жизни. С тою же, по существу, целью отправляется скитаться по Европе Версилов. Пережив за двадцать лет скитаний немало политических и любовных страстей и увлечений, а заодно и промотав три наследства, Версилов возвращается в Петербург едва ли не нищим, но с видами обрести четвертое, выиграв процесс у князей Сокольских.

Приезжает из Москвы в Петербург и юный девятнадцатилетний Аркадий Макарович, у которого, за недолгую его жизнь, накопилось уже немало обид, мучительных вопросов, надежд. Приезжает — открывать отца: ведь он, по существу, впервые встретится с Андреем Петровичем Версиловым. Но не только надежда обрести наконец семью, отца влечет его в Петербург. В подкладке сюртука подростка зашито и кое-что материальное — некий документ, вернее, письмо неведомой ему молодой вдовы, генеральши Ахмаковой, дочери старого князя Сокольского. Подросток знает наверняка — и Версилов, и Ахмакова, и, может быть, еще кое-кто отдали бы многое, дабы заполучить это письмо. Так что Аркадий, собираясь наконец броситься в настоящую, как ему представляется, жизнь, в жизнь петербургского столичного общества, имеет виды проникнуть в него не бочком, мимо зазевавшегося швейцара, но прямо-таки властелином чужих судеб, находящихся в его руках, а точнее, пока — за подкладкой сюртука.

И вот, чуть не на протяжении всего романа нас интригует вопрос: а что же там все-таки в этом письме? Но ведь эта (далеко не единственная в «Подростке») интрига — скорее уж более детективного свойства, нежели нравственного, идейного. А это, согласитесь, совсем не тот интерес, который преследует нас, скажем, в том же «Тарасе Бульбе»: выдержит ли Остап нечеловеческие пытки? Уйдет ли старый Тарас от вражьей погони? Или в «Тихом Доне» — к кому в конце концов прибьется Григорий Мелехов, на каком берегу обретет правду? Да и в самом романе «Подросток» окажется в итоге, что ничего такого уж особенного, пожалуй, в письме и не обнаружится. И мы чувствуем, что главный интерес вовсе не в содержании письма, но совсем в другом: позволит ли подростку его совесть использовать письмо ради собственного самоутверждения? Разрешит ли он себе стать хотя бы на время властелином судеб нескольких людей? А он ведь уже заразился мыслью о собственной исключительности, в нем уже успели пробудить гордыню, желание попробовать самому, на вкус, на ощупь, все блага и соблазны этого мира. Правда — он еще и чист сердцем, даже наивен и непосредствен. Он не совершил еще ничего такого, чего бы устыдилась его совесть. У него еще

душа подростка: она открыта еще добру и подвигу. Но — найдись такой авторитет, случись одно только, потрясающее душу впечатление — и он равно и притом по совести — готов будет пойти той или иной дорогой жизни. Или — хуже того — научится примирять добро и зло, правду и ложь, красоту и безобразие, подвиг и предательство, да еще и оправдывать себя по совести: не я-де один, все такие же, и ничего — здравствуют, а иные так и процветают.

Впечатления, соблазны, неожиданности новой, взрослой, петербургской жизни буквально захлестывают юного Аркадия Макаровича, так что он вряд ли даже готов вполне воспринимать ее уроки, улавливать за потоком обрушивающихся на него фактов, каждый из которых для него едва ли не открытие, — их внутренние связи. Мир то начинает обретать в сознании и чувствах подростка приятные и столь много обещающие ему формы, то вдруг, будто рухнув разом, вновь погружает Аркадия Макаровича в хаос, в беспорядок мыслей, восприятий, оценок.

Каков же этот мир в романе Достоевского?

Социально-исторический диагноз, который поставил Достоевский современному ему буржуазно-феодальному обществу, и притом, как всегда, — поставил пропорционально будущему, пытаясь, а во многом и сумев разгадать будущие итоги его нынешнего состояния, этот диагноз был нелицеприятен и даже жесток, но и исторически справедлив. «Я убаюкивать не мастер», — отвечал Достоевский на обвинения в том, что он слишком-де сгущает краски. Каковы же, по Достоевскому, основные симптомы болезни общества? «Во всем идея разложения, ибо все врозь… Даже дети врозь… Общество химически разлагается», — записывает он в тетрадь мысли к роману «Подросток». Рост убийств и самоубийств. Распадение семей. Господствуют случайные семейства. Не семьи, но какие-то брачные сожительства. «Отцы пьют, матери пьют… Какое поколение может родиться от пьяниц?»

Читать дальше

12 3 4 5 6 7 …186

Подросток

В настоящем издании представлен роман «Подросток», наряду с романами «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» образующий так называемое великое пятикнижие Достоевского.
Желание денег и власти, мечта о превосходстве над миллионами «обыкновенных», проблема отцов и детей, богоборчество – вот опасности для русского подростка. Преодолимы ли они и что победит в итоге: бунт против людей и Бога или же любовь к «живой жизни»?..

Краткая история «Азбуки-Аттикус»

Представьте, что подходите вы к книжному прилавку. Представьте, что делаете это в первый раз (да, все бывает впервые). И вот на вас набрасываются пока еще непонятные вам названия-имена-регалии, от золотых тиснений и блёрбов кружится голова… Однако вас привлекает внешний вид этих небольших томиков – некоторые из них в такой приятной матовой суперобложке, некоторые, построже и побольше, с красивыми иллюстрациями. И уже хочется взять что-нибудь! Полистать, заглянуть за манящий внешний фасад. И вот где начинается настоящее приключение, потому что содержащееся там уж точно не разочарует. А все почему? Потому что издания «Азбуки-Аттикус», а речь, как вы поняли, как раз о них, – это безупречная подборка произведений классической и современной литературы, для читателей от мала до велика, от авторов из ближних нам мест и из далеких пространств, путь к которым помогут сократить страницы этих книг.

В 1995 году в Санкт-Петербурге выходцами из легендарного издательства «Северо-Запад» была основана «Азбука», украсившая смутные 90-е фэнтезийной литературой (серии «Русское фэнтези» и «Перумовская серия»). Уже в 2000-е издательство перебросило книжные силы на классику художественной литературы, став одним из основных игроков в этом сегменте, ежегодно запуская все новые и новые серии и печатая огромные тиражи. Примерно в это же время оформились основные направления издательской деятельности: классическая литература (русская и зарубежная), переводы важнейших произведений современных авторов, детская литература и труды по истории искусства. Издательские приоритеты отразились даже в названии: с середины 2000-х вся продукция издательства выходила под брендом «Азбука-Классика». В 2008 году несколько книжных тропинок нашей страны слились воедино: произошло объединение «Азбуки» и издательской группы «Аттикус-Паблишинг», так появилась издательская группа «Азбука-Аттикус». Это привело к дальнейшему увеличению издательских серий и тиражей, на полках книжных магазинов появились книги новых авторов, определивших образ современного книжного рынка.

Четыре кита «Азбуки-Аттикус»

После создания «Азбуки-Аттикус» в 2008 году структура издательства насчитывает сразу четыре отделения, концентрирующих свое внимание на различных сферах:

• «Иностранка» – качественно и оперативно издает популярных зарубежных авторов – среди них, например, Дж. К. Роулинг и Ю Несбе, Томас Пинчон и Ирвин Уэлш, А. С. Байетт и Орхан Памук. Конечно, есть и классика: беспрецедентным читательским доверием пользуется серия «Большие книги». «Иностранка» славится лучшими переводами и роскошными обложками.
• «Азбука» – издает всем известную серию «Азбука-классика» (знаменитые зеленые корешки!), которая прельщает читателей уже более двадцати лет. В этом издательстве выходят произведения Джеймса Джойса и Хорхе Луиса Борхеса, Юкио Мисимы и Милорада Павича, Сергея Довлатова, Иосифа Бродского и многих других. Не обходит вниманием «Азбука» и детские книги (за которые вообще-то в этом издательском содружестве отвечает «Махаон»), главные хиты – серия про «Муми-троллей» Туве Янссон, вся Астрид Линдгрен и «Медвежонок Паддингтон» Майкла Бонда.

• «КоЛибри» – выпускает самый разноплановый актуальный нонфикшн. Это и россыпь биографий (от Шекспира до Черчилля), и литературоведчески-фольклористские жемчужины Владимира Проппа, и кулинарные книги Гордона Рамзи, и социологические работы Нассима Талеба, книги по истории, музыке и кино, о животных, путешествиях и многом другом.
• «Махаон» – фокусируется на детской литературе, причем охват возрастных групп очень широкий – от совсем маленьких до тех, кто уже заканчивает школу. Издаются как и давно известные книги, считающиеся классикой детской литературы, так и совсем новые произведения. Немало внимания в «Махаоне» уделяют оформлению книг – ведь детям важно не просто читать интересную историю, но и разглядывать иллюстрации к ней, погружаясь в уникальный мир безудержного воображения.

За что «Азбуку-Аттикус» любим мы

Наши глаза и души неизменно радуются при виде «азбучных» изданий: будь то сборники рассказов Хорхе Луиса Борхеса или нуарные детективы Рэймонда Чандлера, эти литературные буйства всегда блестяще оформлены. Завлекательные обложки смотрят с книжных полок, взывая к знакомству с ними, с авторами и сюжетами, только лишь ждущими, когда их откроют. Неудивительно, что в нашем инстаграме книги издательства – частые гости.

Рецензия на книгу: «Подросток» Федора Достоевского

В свое время я прочитал и с удовольствием прочитал много произведений Федора Достоевского. Один из моих самых любимых романов — «Братья Карамазовы», который я прочитал лет в шестнадцать, и я не собираюсь лгать, когда сказал, что это заняло у меня некоторое время, но с тех пор я перечитывал его несколько раз, и он неизменно удивлять меня. Я прочитал жестокое и томительное «Преступление и наказание» и его мрачные «Записки из подполья» — мне понравился «Идиот», и теперь я только что закончил книгу, совершенно не похожую ни на один роман Достоевского, который я когда-либо читал, — я даже не слышал о нем до того, как начал читать. Он называется «Подросток».

Роман повествует о внебрачном сыне по имени Аркадий Макарович Долгорукий, и хотя он берет фамилию своего приемного отца, на самом деле он сын странного и обособленного богатого помещика по имени Версилов. Аркадий проводит книгу, желая разбогатеть, как член семьи Ротшильдов, но в конечном итоге оказывается связанным с творцами своего времени и происходящими социалистическими революциями. Похоже, он уважает своего приемного отца за то, что в начале романа он как бы дурачит Макара, как будто тот дурак. Аркадий привык проповедовать и хвастаться своей незаконнорожденностью, но потом перестал, когда кто-то сказал ему, что это не то, чем он должен гордиться. Он вступает в ряд ссор и споров с более богатым помещиком Версиловым, но в конечном итоге связывается с вдовой, будущее которой зависит от Аркадия.

Мне больше всего понравился персонаж Версилова, потому что он больше всего походил на персонажа Достоевского. Версилов действительно напомнил мне персонажа Федора Павловича из «Братьев Карамазовых» и является прекрасным объектом исследования, когда мы рассматриваем тему скандала. Кажется, что оба отца, которые есть у Аркадия, каким-то образом мешают их общественной жизни. Макара принимают за дурака и держат на дне, а Версилова выставляют идиотом из всех скандалов и слухов, которые его окружают, включая связь с разными женщинами, в том числе с женщиной, которая психически неуравновешенна, и далее в романе, изменив свою веру и став католиком. Версилов выглядит более достоевским отцом, а у Федора Павловича из «Братьев Карамазовых» вокруг него скандалы, связанные и с женщинами. Именно тогда он начинает встречаться с любовницей сына — Грушенькой. Но я также думаю, что у Версилова есть что-то существенное, что заставляет читателя почти автоматически ненавидеть его за то, что он есть. На самом деле он не отец с точки зрения ничего, кроме имени для Аркадия, и все же он пытается установить господство над ребенком. Не получается, но он все равно пытается.

Я полагаю, что ирония в том, что хотя Аркадий не любит Версилова, похоже, что той жизнью, которую Аркадий ищет, является та, которой живет Версилов. Однако нигилистическая точка зрения, которой придерживается Аркадий, всегда будет мешать ему в достижении поставленных перед собой целей. Это было интересное чтение Достоевского, и я думаю, что некоторые люди могут знать, что оно называется «Случайная семья» или «Подросток», но я думаю, что «Подросток» — подходящее имя для человека, который находится между юностью. и взрослой жизни, и, кажется, не может найти способ провести грань между своим отцом от его усыновления до его настоящего отца, которого он знает как странного персонажа.

«Подросток» Федора Достоевского ****

11 октября 2016 г. | Кирсти

Роман Федора Достоевского « Подросток » был впервые опубликован в России под дословно переведенным названием « Подросток » в 1875 году и представлен в новом переводе Доры О’Брайен издательством Alma Books. О’Брайен ранее — и без проблем — переводил многие произведения русской литературы на английский язык такими произведениями, как Толстой и Тургенев. Достоевский чувствует себя перышком в уже хорошо украшенной шапке. Что касается канона Достоевского, Подросток — одна из его поздних работ, вышедшая всего за пять лет до Братья Карамазовы .

Наш главный герой – Аркадий Долрогукий, девятнадцатилетний подросток, внебрачный сын помещика и горничной. Место действия — Россия 1870-х годов, «нация, все еще привязанная к своим старым системам и ценностям, но потрясенная новыми идеологическими течениями социализма и нигилизма». (Примечание: я бы с удовольствием написал целое эссе, связывающее в романе суматоху современности и распад традиционной России). Как и во всех произведениях Достоевского, политика всегда присутствует, но никогда не скучна и не преувеличена; правда в The Adolescent , повторяется тот же шаблон, и исторический и современный мир величественно разворачиваются вместе с собственной историей взросления Аркадия. Точно так же, как это часто бывает с документами русской жизни в романной форме, здесь исследовано невероятное количество тем, от капитализма и его пороков до всепоглощающей любви и семейных отношений.

Начало интригует: «Не удержавшись, сел записывать рассказ о своих первых шагах на жизненном пути, когда можно было и без этого обойтись». Повествование Аркадия от первого лица одновременно увлекательно и поучительно; открывается чудесный вид на главного героя — его надежды, его страхи и его душевное состояние повсюду. Обоснование, которое он приводит для создания своей автобиографии, основательно и не совсем то, что можно было бы ожидать. Аркадий — четкий и часто сложный персонаж, пытающийся примириться со своей жизнью и своим местом в мире.

Стиль прозы передан почти в разговорной манере; в целом кажется очень свежим, возможно, из-за его нового перевода. Как бы то ни было, О’Брайен воспроизвел все изумительно. Нигде проза не неестественна или неуклюжа; очень мало повторений, и в целом прекрасная беглость. Подросток также хорошо структурирован; более короткие разделы внутри более длинных глав помогают приятно разбить процесс чтения.

Стоит отметить, что Подросток начинается примерно так же, как и другие публикации Альмы, с серии зарисовок и фотографий об авторе и его окружении, а также полезного списка обширного набора персонажей. Опыт чтения здесь невероятно приятный, и я ни разу не испугался длины (пятьсот с лишним страниц) романа. На прощание я оставлю вам то, что писал Альбер Камю: «Настоящим пророком девятнадцатого века был Достоевский, а не Карл Маркс».