Книга: Горгий — Платон Главная страница. — КнигаГо
Горгий
На сайте КнигаГо можно читать онлайн выбранную книгу: Платон — Горгий — бесплатно (полную версию книги). Жанр книги: Античная литература, Философия, год издания — 1968. На странице можно прочесть аннотацию, краткое содержание и ознакомиться с комментариями и впечатлениями о выбранном произведении. Приятного чтения, и не забывайте писать отзывы о прочитанных книгах.
Название: | Горгий | |
Автор: | Платон | |
Жанр: | Античная литература, Философия | |
Изадано в серии: | неизвестно | |
Издательство: | Мысль | |
Год издания: | 1968 | |
ISBN: | неизвестно | |
Отзывы: | Комментировать | |
Рейтинг: | ||
Поделись книгой с друзьями! | ||
Краткое содержание книги «Горгий»
Опоздав на выступление софиста-ритора Горгия Леонтинского, Сократ ведет диалог с учениками о красноречии, о счастье и о том, как следует жить.
Читаем онлайн «Горгий». Главная страница.
Платон Горгий
Калликл, Сократ, Херефонт, Горгий, Пол
Калликл. На войну и на битву, как уверяют, долгие сборы, Сократ!
Сократ. А что, разве мы, так сказать, опоздали к празднику?
Калликл. Да еще к какому изысканному празднику! Только что Горгий так блеснул перед нами своим искусством!
Сократ. Всему виною, Калликл, наш Херефонт: из-за него мы замешкались на рынке.
Херефонт. Не беда, Сократ, я же все и поправлю[1]. Ведь Горгий мне приятель, и он покажет нам свое искусство, если угодно, сейчас же, а хочешь — в другой раз.
Калликл. Как, Херефонт? Сократ желает послушать Горгия?
Херефонт. Для того-то мы и здесь.
Калликл. Если так, то приходите, когда надумаете, ко мне домой: Горгий остановился у меня, и вы его услышите.
Сократ.
Калликл. Нет ничего лучше, как спросить его самого, Сократ. То, о чем ты говоришь, было одним из условий его выступления: он предлагал всем собравшимся задавать ему вопросы, какие кто пожелает, и обещал ответить на все подряд.
Сократ. Прекрасно! Херефонт, спроси его!
Херефонт. Что спросить?
Сократ. Кто он такой.
Херефонт. Что ты имеешь в виду?
Сократ. Ну, вот если бы он оказался мастеровым, который шьет обувь, то, наверно, ответил бы тебе, что он сапожник. Разве ты не понимаешь, о чем я говорю?
Херефонт. Понимаю и сейчас спрошу. Скажи мне, Горгий, правильно говорит Калликл, что ты обещаешь ответить на любой вопрос?
Горгий.
Правильно, Херефонт. Как раз это я только что и обещал, и я утверждаю, что ни разу за много лет никто не задал мне вопроса, который бы меня озадачил.
Херефонт. Тогда, конечно, ты легко ответишь мне, Горгий.
Горгий. Можешь испытать меня. Херефонт.
Пол. Клянусь Зевсом, Херефонт, испытывай, пожалуйста, меня! Горгий, мне кажется, сильно утомился: ведь он сейчас держал такую длинную речь.
Херефонт. Что ты, Пол? Ты думаешь ответить лучше Горгия?
Пол. Какая тебе разница? Лишь бы ты остался доволен.
Херефонт. И правда, никакой. Ну, если желаешь, отвечай ты.
Пол. Спрашивай.
Херефонт. Да, так вот мой вопрос. Допустим, Горгий был бы сведущ в том же искусстве, что его брат Геродик
Пол. Совершенно верно.
Херефонт. Значит, если бы мы сказали, что он врач, мы бы не ошиблись?
Пол.
Нет.
Херефонт. А если бы он был опытен в искусстве Аристофонта, сына Аглаофонта, или его брата[3], как бы мы тогда его называли?
Пол. Ясное дело — живописцем.
Херефонт. Так в каком же искусстве сведущ Горгий и как нам его называть, чтобы не ошибиться?
Пол. Милый мой Херефонт, люди владеют многими искусствами, искусно открытыми в опыте. Ты опытен — и дни твои направляет искусство, неопытен — и они катятся по прихоти случая[4]. Меж всеми этими искусствами разные люди избирают разное в разных целях, но лучшие избирают лучшее. К лучшим принадлежит и наш Горгий, который причастен самому прекрасному из искусств.
Сократ. Я вижу, Горгий, что Пол прекрасно подготовлен к словесным стычкам. Но слова, которое дал Херефонту, он не держит.
Горгий. В чем же именно, Сократ?
Сократ. Мне кажется, он вовсе не ответил на вопрос.
Горгий. Тогда спрашивай его ты, если хочешь.
Сократ. Не хочу — я надеюсь, ты согласишься отвечать сам. Мне было бы гораздо приятнее спрашивать тебя, потому что, как ни мало говорил Пол, а уже ясно, что он больше искушен в так называемой риторике, чем в уменье вести беседу.
Пол. С чего ты это взял, Сократ?
Сократ. А с того, Пол, что Херефонт спрашивал тебя, в каком искусстве сведущ Горгий, ты же принялся восхвалять это искусство, как будто кто-то его поносит, но что это за искусство, так и не ответил.
Пол. Разве я не сказал, что оно самое прекрасное из всех?
Сократ. Да, сказал, но никто не спрашивал, каково искусство Горгия, — спрашивали, чтó за искусство и как нужно Горгия называть. На все прежнее, что предлагал тебе Херефонт, ты отвечал хорошо и кратко — вот так и теперь объясни, что это за искусство и каким именем мы
III. Критика софистической риторики в том виде, как ее понимает Сократ
ГОРГИЙ
ИДЕЯ КАК ПРИНЦИП СТРУКТУРНОСТИ ЖИЗНИ
Диалоги
«Горгий» и «Менон» обычно
относят к переходному периоду в творчестве
Платона, т.
е. к периоду между чисто
сократическим вопросо-ответным исканием
решения проблем и созданием положительного
учения об идеях. Вероятно, так оно и
есть. Оба диалога, следовательно, надо
относить уже к 80-м годам IV в. При этом,
однако, анализ «Горгия» очень ярко
свидетельствует о том, что диалог этот
гораздо ближе к сократическому периоду
и скорее может считаться вместе с
«Протагором» концом сократического
периода и как бы его крайней границей,
в то время как в «Меноне» Платон
уже явно стоит на позициях объективного
идеализма (правда, пока еще в начальном
состоянии).
Так же как и
«Протагор», «Горгий» представляет
большие трудности для анализа, причем
трудности эти обусловлены скорее
композицией этого диалога, чем его
содержанием, потому что «Горгий»
по своим размерам весьма обширен,
содержит в себе массу всякого рода то
более, то менее значительных идей и
различных интермедий, мешающих
развертыванию основной идеи. «Горгий»,
кроме того, чрезвычайно многословен,
Платон в нем постоянно возвращается к
одной и той же теме и уклоняется в разные
стороны.
Но то, что делает этот диалог
действительно переходным в творчестве
Платона, – это очень широкая постановка
основного вопроса и наличие множества
положительных утверждений, почти
отсутствующих в прежних диалогах.
Все это создает немало затруднений и для читателя «Горгия», и для его комментатора; и, хотя композиция «Горгия» проще, чем композиция «Протагора», диалог этот все же заставляет очень много думать о его конструктивной схеме и потому понимается в науке по-разному. Наш анализ диалога сводится к следующему.
КОМПОЗИЦИЯ ДИАЛОГА
I. Вступление
(447а – 448е)
На площади встречаются Сократ и его ученик Херефонт, с одной стороны, а с другой – софист Калликл, в доме которого остановились известный софист Горгий Леонтинский и его ученик Пол. Калликл приглашает всех к себе в дом для беседы с Горгием о предмете риторики.
II. Определение софистической риторики, как оно давалось самими софистами
(449а – 461а)
В беседе,
возникшей затем между разными лицами,
т.
е. между Сократом и Горгием вместе с
их учениками, дается ряд определений
риторики, начиная с более широкого и
кончая более узким.
Риторика есть наука о составлении речей: Сократ тут же опровергает это тем, что всякая наука также занимается речами (449а – 451с).
Риторику нельзя определить исходя из того, что она занимается речами о великих и важных делах, потому что великое и важное, по Сократу, каждый понимает по-своему (451d – 452d).
Риторика не есть искусство убеждать судей и народ в том, что нравится оратору, ибо, по Сократу, и всякая наука вообще всегда старается убедить в том, чему она учит (452е – 454b).
Утверждается,
что специфика риторического убеждения
состоит в том, чтобы внушать судьям и
народу, что справедливо и что несправедливо
(454bс). Однако а) Сократ, строго различающий
знание, которое всегда истинно, и веру,
которая может быть и истинной, и ложной,
заставляет Горгия признать, что убеждать
риторически – значит вызывать не знание
без веры, но веру без знания (454с – 455а).
Небольшая интермедия (461b – 462а).
(462b – 482е)
Определение, соответствующее этой риторике: риторика есть не искусство, а только сноровка (εμπειρία), с помощью которой что-либо представляется привлекательным и доставляется удовольствие людям (462с).
Критика
Сократа заключается прежде всего в том,
что сноровка – это вообще не искусство,
что не все привлекательное и доставляющее
удовольствие есть прекрасное, что такая
сноровка нужна и в поварском деле и все
подобного рода сноровки суть разновидности
угодничества низменным страстям (462d –
463с).
А поскольку из искусств к телу
относятся медицина и гимнастика, к душе
же – законодательство и суд, то
угодничество, разделившись на четыре
вида, укрывается за каждым из этих
подлинных четырех искусств; при этом
риторическое угодничество укрывается
за судебным делом, и оратор, таким
образом, оказывается как бы поваром для
души (463d – 466а).
Ораторы в городах, хотя и обладают силой наподобие тиранов, на самом деле бессильны: ведь то, что они чинят, часто только кажется им справедливым, а на самом деле это зло, а причинение зла другому оказывается результатом собственного бессилия (466b – 468а). Прекраснее самому подвергнуться несправедливости, чем совершить ее по отношению к другому (469а – 479е). Это и есть настоящая норма для риторики. Но такая норма никогда не осуществляется (480а – 481b).
Небольшая интермедия (481с – 482е).
(483а – 506b)
Калликл
говорит о несовместимости природы, для
которой что сильнее, то и лучше, и закона,
установленного бессильными людьми для
прикрытия своего бессилия псевдоморальными
нормами (483а – 484с).
Далее следует новая
интермедия, в которой Калликл в самой
беспощадной и грубой форме квалифицирует
Сократа как защитника противоестественного
бессилия и говорит, что заниматься
пустословием и философией в возрасте
Сократа смехотворно. Последний иронически
защищается (484с – 488b).
Ответ Сократа: если лучшее есть не что иное, как сильное, то мораль, установленная многими людьми, сильнее, а потому и лучше разнузданного индивидуализма (488b – 489с). Это заставляет Калликла отойти от первоначального, грубо физического понимания силы и придать новое значение этому термину («достоинство», «рассудительность»), а поскольку подобная квалификация имела бы мало значения, если относить ее только к отдельным профессиям и ремеслам, то Калликл объявляет, что «сильный», с его точки зрения, значит разумный и достаточно мужественный в государственных делах, чтобы управлять всеми другими (489d – 491b).
Новое
возражение Сократа: а управлять самим
собой нужно или не нужно? На это Калликл
откровенно и нагло отвечает: совершенно
не нужно; а рассудительность и мужество
заключаются только в полной свободе
наслаждений и во всяческом своеволии
(491с – 492с).
В таком случае, отвечает
Сократ, жизнь превращается в дырявый
сосуд, т.е. в полную и всегдашнюю
ненасытимость, которую Калликл тут же
предпочитает отсутствию наслаждений
или, как он говорит, «каменной жизни»
(492d – 494е). Сократ предлагает различать
хорошие и дурные наслаждения, но Калликл
отвергает такое различение (495ab), после
чего Сократ при помощи многочисленных
примеров доказывает коренное различие
между удовольствием и благом (495с –
497а) и то, что не благо следует подчинять
удовольствиям, а, наоборот, удовольствия
благу (497е – 500а).
Отсюда
делаются выводы как для искусства вообще
(музыка, поэзия, театр), так, в частности,
и для риторики, которая, очевидно, не
может быть просто сноровкой и угодничеством
ради доставления удовольствий, а должна
быть сознательно проводимым искусством
насаждения благих чувств (500b – 502d). Из
этого вытекает, что риторика вместе с
прочими искусствами, основываясь на
определенном образце (503е) для достижения
«высшего блага» (βέλτιστον), должна
создавать в душе «строй и порядок»
(τάξις και κόσμος, 504ab) и приводить ее из
состояния раздробленности в состояние
цельности, на котором основывается и
то ее совершенство, которое Сократ
называет законностью и законом (νόμιμον
και νόμος, 504d), а это и приводит к изгнанию
из души стремления к дурным удовольствиям
и несправедливости, как из тела – всяких
болезней (504b-505b).
Горгий Сводка | GradeSaver
Gorgias Резюме | GradeSaverЛучшее резюме в формате PDF, темы и цитаты. Больше книг, чем SparkNotes.
к Платон
Купить учебное пособие
Купить учебное пособие
Диалог Платона Горгий обращается к риторике или искусству речи. В споре с Горгием (знаменитый ритор, который учит своих учеников хорошо говорить), своим учеником Полом и ритором Калликлом Сократ пытается установить, что, по его мнению, является правильным образом жизни, и утвердить философию как знание. которая лечит душу, а не риторика, которая только ей льстит.
Горгий начинается с того, что Сократ и Хирефонт опаздывают на речь Горгия. Сократ подразумевает, что он не жалеет, что пропустил это; он противопоставляет беседу, которую предпочитает, односторонней речи риторов. Горгий хвастается, что любого может сделать ритором. В диалоге с Горгием Сократ нападает на риторику, говоря, что она не является законной отраслью знаний — все профессии используют речь, так каким же особым навыком обладает риторика? В конце концов они приходят к выводу, что риторика есть искусство убеждать слушателей, особенно в зале суда и на публичных собраниях.
Поэтому риторы имеют дело со справедливым и несправедливым, но они могут злоупотреблять своей властью, например, убеждая присяжных отпустить виновного на свободу. Сократ говорит, что риторика — это форма лести: это эквивалент приготовления пирожных, которые приятно есть, но вредны для вас.
Сократ продолжает свой разговор с Полусом, обращаясь к утверждению Горгия о том, что риторы сильны, потому что они могут подчинить других своей воле. Сократ утверждает, что тираны и риторы на самом деле самые несчастные и наименее влиятельные люди в городе. Сократ утверждает, что делать зло и не быть наказанным (и, таким образом, показывать ошибочность своего пути) — это то же самое, что иметь в теле невылеченную болезнь. Тираны думают, что действуют в своих интересах, конфискуя чужую собственность, хотя на самом деле они действуют против своих собственных интересов, потому что зло вредно для их души. Отсюда следует, что хуже сделать зло, чем получить зло, причиненное тебе. Из этого также следует, что лучше всего прощать своих врагов, вплоть до того, чтобы уберечь их от обвинения в суде.
Наконец, утверждает Сократ, из этого следует, что для того, чтобы быть счастливыми, риторы должны обвинять себя и свои семьи в суде. Собеседники Сократа предполагают, что он шутит.
В этот момент вмешивается Калликл. Он обвиняет Сократа в том, что он перевернул мир с ног на голову — люди должны прощать своих врагов и обвинять себя в суде. Сократ утверждает, что в то время как риторы всегда меняют свое мнение в зависимости от взглядов других, философия остается неизменной. Калликл игнорирует это и утверждает, что нет ничего хорошего в том, чтобы терпеть зло. Зло плохо только потому, что оно вредит положению в глазах других. В природе есть только сила и слабость. Природа вознаграждает сильных и наказывает слабых, так и должно быть. Добро – это когда сильный вознаграждается за свою силу. Сократ указывает, что по этой логике масса людей была бы «лучше», чем отдельный человек, поскольку он сильнее. Но эта масса индивидуумов часто принимает законы, которые Калликл считает «слабыми», например законы, требующие равного распределения собственности.
Сократ снова настаивает на том, что простое следование своим аппетитам вызывает несчастье, а не счастье.
Зайдя в тупик с Калликлом, Сократ спорит сам с собой. Цель философии — рассказать нам, что истинно и хорошо, а не что приятно. Сократ соглашается с предсказанием Калликла о том, что, если он когда-нибудь предстанет перед судом, он не сможет помешать прокурору казнить его. Он размышляет над мифом о том, что в загробной жизни все души судят обнаженными. Он считает, что если человек справедлив и добродетелен, он сможет с гордостью противостоять этому суду.
Купить учебное пособиеКак цитировать https://www.gradesaver.com/gorgias/study-guide/summary в формате MLA
GradeSaver «Резюме Горгия». GradeSaver, 11 апреля 2022 г. Интернет. Цитировать эту страницуГоргий Вопросы и ответы
Раздел «Вопросы и ответы» для Горгия — отличный ресурс, чтобы задавать вопросы, находить ответы и обсуждать роман.
Горгий утверждает, что риторика всесильна.
Почему?
Искусство риторики, то есть умение хорошо говорить, составляет основу диалога. Как в греческие, так и в римские времена хорошая речь считалась навыком, которому можно было научить в соответствии с определенными правилами. У нас все еще есть это использование в английском языке, когда мы…
Автор вопроса Густаво О #1065584
Ответил Аслан Просмотреть все ответыОн также утверждает, что оратор не может хотеть быть несправедливым. Почему это противоречит Сократу?
Какого персонажа вы имеете в виду под «Он»?
Автор вопроса Густаво О #1065584
Ответил Аслан Просмотреть все ответыЛичная ценность Горгия
Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, мы должны иметь в виду, что персонажи Платона в первую очередь являются «проводниками идей», а не высокоразвитыми личностями с глубокой психологической сложностью.
Платон пытается найти путь…
Автор вопроса Трэвис Б #102405
Ответил Роскольников Просмотреть все ответы Задайте свой вопросGorgias Платона Краткое содержание сюжета
Gorgias Платона Краткое содержание сюжета | ЛитЧартс Сократ (философ), Херефонт (последователь Сократа) и Калликл (политик) разговаривают возле общественного здания, где только что выступал Горгий (известный оратор). Сократ пропустил лекцию, но хочет провести личный диалог с Горгием, который устраивают его друзья. В частности, Сократ хочет узнать, чего достигает мастерство Горгия. Горгий определяет свое ремесло как ораторское искусство, а себя как оратор. Он говорит, что цель ораторского искусства — произносить речи, особенно речи, которые убеждают аудиторию в общественных местах. Сократ требует конкретики, поэтому Горгий объясняет, что речи ораторского искусства касаются того, что справедливо и что несправедливо.
Сократ также настаивает на том, чтобы он различал знание и убеждение — ораторы не учат тому, что справедливо и несправедливо, признает Горгий, а скорее убеждают. Другими словами, ораторам на самом деле не обязательно быть экспертами в предмете, о котором они говорят; они просто должны выглядеть так перед коллегами, не являющимися экспертами.
Горгиас также говорит, что ораторов нельзя обвинять в том, что их ученики несправедливо используют свои ораторские способности — точно так же нельзя обвинять тренера по боксу, если его ученик нападает на других без причины. В поисках разъяснения Сократ спрашивает, правда ли, что тот, кто знает что-то по какому-то предмету, является таким человеком, каким его делает его опыт — например, тот, кто узнал, что справедливо, будет справедливым человеком. Когда Горгий соглашается, Сократ говорит, что Горгий здесь непоследователен. В конце концов, если ораторское искусство заботится о том, что справедливо (чтобы сделать его практикующих справедливыми), то оратор не стал бы злоупотреблять своим искусством, как в более раннем примере Горгия.
В этот момент юный оратор Полус с негодованием вскакивает, говоря, что Сократ грубит и хочет знать, что такое ораторское мастерство согласно Сократу. Сократ говорит, что он вообще не считает ораторское искусство ремеслом; скорее, это просто умение, которое приносит людям удовлетворение и удовольствие. Более того, это форма лести: ораторы льстят публике так же, как кондитеры ублажают своих клиентов. Сократ полагает, что и у тела, и у души есть ремесла, которые действуют на них, как лекарство для тела и правосудие для души. Лесть маскируется под ремесло и делает вид, что заботится о благе людей, но на самом деле она просто заботится о том, чтобы дать людям то, что приятно в данный момент. Ремесло также имеет понимание своего предмета, что позволяет ему стремиться к долгосрочной выгоде предмета, тогда как сноровка не нуждается в таком понимании.
Когда Полуса приглашают ответить, он утверждает, что ораторы достойны восхищения, потому что, подобно тиранам, они обладают наибольшей властью в городе — в конце концов, они могут изгнать или казнить людей.
Сократ возражает, что на самом деле это не так, потому что тираны на самом деле делают не то, что хотят. Развивая это, он утверждает, что мы хотим добра и делаем что-то ради большего блага (например, принимаем неприятные лекарства ради здоровья). Если оратор или тиран казнит кого-то несправедливо (не для большего блага), веря, что это хорошо, то действительно ли он делает то, что хочет? Полус признает, что это не так.
Сократ развивает этот тезис, утверждая, что несправедливые действия на самом деле являются большим злом, чем несправедливые страдания. Полус соглашается с тем, что люди, которые действуют несправедливо, заслуживают наказания, но многие избежали наказания и поэтому счастливы. Сократ отрицает, что несправедливый человек может быть счастлив, если он не столкнется с последствиями своего преступления. В конце концов, справедливость — это своего рода дисциплина, которая избавляет душу от развращенности, вызванной несправедливым поведением. Поэтому человек, чья душа избавилась от зла, счастливее того, кому это сошло с рук.
Ораторское искусство, как предполагает Сократ, бесполезно, если оно не побуждает несправедливых к наказанию ради блага души.
Калликл вмешивается, обвиняя Сократа в том, что он просто пытается угодить своей аудитории. Кроме того, он не согласен с точкой зрения Сократа на то, что справедливо и что несправедливо. Он считает, что большинство заявлений о том, что «несправедливо», на самом деле просто попытка слабых несправедливо сдерживать сильных — он считает естественным, что «высшие» управляют «низшими» в обществе. Сократ понял бы это, думает он, если бы Сократ не тратил время на философию и вместо этого занимался общественной жизнью. Сократ возражает, утверждая, что даже если бы правдой было то, что обществом должны управлять якобы превосходящие люди, их способность управлять собой — контролировать свои аппетиты — является самой важной вещью. Калликлу это кажется смешным, потому что он приравнивает прекрасную жизнь к жизни, лишенной дисциплины (т. е. безудержного исполнения своих желаний).
Сократ хочет доказать Калликле, что, напротив, упорядоченная жизнь всегда предпочтительнее недисциплинированной. Он проводит различие между приятным и хорошим. Он демонстрирует это, указывая на то, что получение чего-то приятного (например, освежающего напитка) не означает, что у кого-то на самом деле все хорошо (он все еще может умирать от жажды). Более важным моментом является проведение различия между пользой и вредом. То есть некоторые удовольствия на самом деле вредны, а некоторые боли полезны. Сократ предполагает, что ремесленник необходим для того, чтобы различать хорошие и плохие удовольствия. Вся эта дискуссия в конечном итоге сводится к тому, как лучше жить: лучше заниматься политической жизнью или философией?
Сократ и Калликл согласны с тем, что существуют формы лести, применимые как к душе, так и к телу, но высшая из них — красноречие. Большинство ораторов не заботятся о том, чтобы помочь воспитать хороших граждан; они заботятся только о том, чтобы удовлетворить свою аудиторию и продвигать свои собственные интересы.
Сократ предполагает, что душа должна быть хорошо организована, и что хороший оратор (если таковой существует) будет учитывать природу хорошо организованной души, произнося свои речи, так же, как врач, применяя ремесло, учитывает долгосрочное здоровье. лекарства в организм.
Возвращаясь к теме противопоставления несправедливости совершению и страданиям, Калликл утверждает, что лучший способ защитить себя от несправедливости — получить власть в своем городе. Другими словами, самое главное — стремиться к долгой жизни любой ценой, используя такие вещи, как ораторское искусство, чтобы избежать политической опасности. Сократ утверждает, что добро — это нечто большее, чем просто сохранение жизни — важнее хорошо жить в любое время. Далее он утверждает, что если политика заботится о том, чтобы сделать город и его жителей как можно лучше, то городу действительно нужен не тот, кто будет льстить людям, говоря им то, что они хотят услышать, а кто-то, кто будет относиться к ним с пониманием.
души людей, стремясь к тому, что лучше для них.
В таком случае Сократ соглашается с Калликлом, что Сократу, скорее всего, не повезет в суде. Люди не хотят слышать, что резкие слова философа были предназначены для их же блага, как и ребенок не хочет слышать, что болезненные процедуры доктора были для них лучше, чем пирожные булочника. Но это нормально: Сократ не боится неблагоприятного приговора в суде или чего-либо еще, что люди могут сделать с ним. Он только боится предстать перед последним судом в Аиде с испорченной душой. Используя в качестве примера историю суда над душами из «Одиссеи» Гомера, Сократ убеждает Калликла присоединиться к нему в стремлении к лучшей жизни. Таким образом, Калликл не придет на окончательный суд с испорченной душой, неспособной защитить себя.
Диалог заканчивается тем, что Сократ резюмирует свои аргументы. Он утверждает, что доказано, что делать несправедливость хуже, чем страдать от нее, и что быть добрым важнее, чем казаться добрым; что дисциплина — это хорошо, а лесть — плохо; и это ораторское искусство должно использоваться только в поддержку того, что справедливо.