Разное

Петр 1 какие реформы провел: «Какие реформы провел Петр Первый?» – Яндекс.Кью

Содержание

Культурные реформы Петра Великого • Arzamas

Отказ от традиций и поворот в сторону Европы

Автор Евгений Анисимов

Историк XIX века Михаил Погодин писал: «Мы просыпаемся. Какой нынче день? — 18 сентября 1840 года. Петр велел считать годы от Рождества Хрис­това, Петр Великий велел считать месяцы от января. Пора одеваться — наше платье сшито по фасону, данному первоначально Петром, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он, шерсть настрижена с овец, которых он развел. Попадается на глаза книга — Петр Великий ввел в употребление этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начнете читать ее — этот язык при Петре сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, цер­ковный. Приносят вам газеты — Петр Великий начал их издание. Вам нужно купить разные вещи — все они, от шейного платка до сапожной подо­швы, будут напоминать вам о Петре Великом. Одни выписаны им, другие введены им в употребление, улучшены, привезены на его корабле, в его гавань, по его каналу, по его дороге. За обедом, от соленых сельдей до картофеля, кото­рый сенатским указом указал он сеять, до виноградного вина, им разведенного, все блюда будут говорить вам о Петре Великом. После обеда вы едете в гости — это ассамблея Петра Великого. Встречаете там дам, допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого. Пойдем в университет — первое светское училище учреждено Петром Великим. <…> Мы не можем открыть своих глаз, не можем сдвинуться, не можем оборотиться ни в одну из сторон без того, чтобы не встретился с нами Петр: дома, на улице, в церкви, в учи­лище, в суде, в полку, на гулянье, все он, всякий день, всякую минуту, на всяком шагу!»

Ни об одном позднейшем правителе России нельзя сказать ничего подобного. Даже теперь, в XXI веке, мы не можем опровергнуть Погодина. Мы до сих пор находим начала, истоки, причины, уводящие нас к Петру — истинному деми­ургу, основателю русского культурного существования.

Многие явления культуры были именно инициированы Петром, они были привнесены в русскую жизнь по его воле, по его инициативе.

Более того, озирая все, что он создал, учредил, изменил всего за четверть века, отмечая эту не­обыкновенную кучность, густоту привнесенных в русскую жизнь куль­турных новаций, мы не можем не признать, что, придя в мир, Петр как будто реализо­вывал некую программу. Первым, кто это заметил, был Петр Чаадаев, который в «Апологии сумасшедшего» писал: «Наше громадное развитие есть только осуществление этой великолепной программы. <…> Высокий ум этого необык­новенного человека безошибочно угадал, какова должна быть наша исходная точка на пути цивилизации и всемирного умственного движения».

Уже современники поражались, глядя на Петра: внешне и внутренне он казался выходцем из какого-то другого мира, непривычного для традиционной России. Кому-то он казался вообще Антихристом, кому-то — нерусским, подмененным, иностранцем. Между тем его культурные инициативы были непосред­ственно связаны с тогдашней жизнью России и личным опытом Петра.

Во-первых, политическая судьба юного Петра была очень драматична, если не сказать трагична. Она принесла ему столько страхов, разочарований, огор­чений, что в культурной ориентации на Запад, в отрицании традици­онного московского порядка он видел собственное спасение. И видел будущее вру­ченной ему державы, скорейшее преодоление ею видимого всем отстава­ния. Он говорил, что легче строить новое, чем чинить старое, и действовал резко, спрямляя путь своей страны в историю.

Как выразительно писал тот же Чаадаев, «…он хорошо понял, что… нам незачем задыхаться в нашей истории и незачем тащиться, подобно западным народам, чрез хаос национальных предрассудков, по узким тропинкам местных идей, по изрытым колеям туземной традиции, что мы должны свободным порывом наших внутренних сил, энергическим усилием национального сознания овла­деть предназначенной нам судьбой. И вот он освободил нас от всех этих пере­житков прошлого… он открыл наш ум всем великим и прекрасным идеям, какие существуют среди людей…».

Культурные инициативы Петра были следствием его решительного отрицания культуры Московии, современной ему России с характерным для нее глубоким уважением к отеческой старине, традициям, православной вере, стародедов­ским обычаям. Отсюда привычное для Петра постоянное принижение москов­ского, старорусского начала, высмеивание его как дикости, суеверия. Отсюда и его противопоставление старины и новизны, регулярного Петербурга с его прямыми улицами и хаотичной Москвы с ее тупичками, которые несли ему опасность, угрозу, России — и Запада. Это противопоставление проходит по всей его жизни.

Во-вторых, все его начинания были проникнуты популярной в Европе фило­со­фией рационализма, были следствием, отражением распространенного тогда культа опытного знания. Началами рационализма проникнуты петровские преобразования во многих областях русской культуры. Достаточно взглянуть на следы Петровских реформ — например, реформы алфавита — и вспомнить, к примеру, ту памятную страничку, исчерканную резким пером Петра: из мно­гочисленных написаний букв русского алфавита XVII века он вычеркнул все те, которые были сложны, требовали усилий при воспро­изведении, и оставил лишь те, что были просты, удобны в повседневной жизни. Порой кажется, что правку эту делал современный человек — человек рацио­нального XX века. Внедряя эти принципы рационализма, точности, систем­ности, он их противо­поставлял тому, что не любил в московской Руси, тому, что он называл «мос­ковский авось», «московский тотчас».

В-третьих, многие культурные инициативы Петра были окрашены его лич­ными вкусами, его интересами, его пристрастиями — а он был человек очень страстный. Известно, что его вечной любовью, истинной страстью была Голландия. Он вообще мечтал там жить. Им овладела мечта создать на берегах Невы любимый им город, Амстердам. Он так и называл Петербург — «второй Амстердам». Он хотел построить на прокопанных каналах копию этого прелест­ного города с его фахверками, шпилями, разводными мостами.

И это, конечно, отразилось на архитектуре Петербурга и на жизни его обитателей. Да и в мело­чах он хотел походить на голландского богатого бюргера, жить в уютных низких комнатах с кафельными простенками и печами, читать, сидя перед камином, голландские газеты, покуривать голландскую трубочку.

Порой кажется, что в этом увлечении Петра всем голландским не было меры. Известен анекдот о том, что Петр сам тачал сапоги и носил их, но на самом деле мы знаем, что все это он заказывал в Голландии, а ткани — во Фран­ции. Порой кажется, что он ел только заграничную еду и не пил, не ел ничего рус­ского. В 1712 году — во время Северной войны со Швецией — он про­сил через русских дипломатов, которые встре­ча­лись со шведами в Гамбурге, чтобы шведы разрешили пройти в новый город Петербург хотя бы одному кораблю с провизией из Голландии, — так тяжко он страдал без голландской селедки, без устриц, угрей, спаржи, а главное — без обожаемого им голланд­ского сыра.

Все это — и философия рационализма, и отношение к старине, и любовь к Голландии, к тому же сыру — развернуло Петра к Западу, к европейской культуре, европейской традиции, которую Петр во многом уже считал своей. Это восприятие не было слепым, бездумным: как рационалист, прагматик и даже циник, он не идеализировал западную цивилизацию, он вообще-то не очень любил Запад с его демократией. Он осмысленно, целеустремленно и даже деловито отбирал в этой огромной лавке культурных ценностей Запада то, что, как ему казалось, подходит для России. В дальнейшей исторической перспективе Россия усвоила многие куль­турные инициативы Петра. И в этом смысле нельзя не сказать, что, кажется, он угадал.

Петр сделал очень много для переноса в Россию совершенно необходимых ей культурных и интеллектуальных ценностей, начиная с закупок каких-то важ­ных предметов, произведений искусства, и заканчивая отправкой молодых людей за границу для получения и военно-морского, и художественного об­разования. И это стало впоследствии распространенным обычаем: каждый выпускник Академии художеств был обязан поехать в Италию и там стажиро­ваться.

Нельзя забыть и о том, что Петр приглашал множество иностранных мастеров и ученых в Россию. Были целые, как писали в литературе, «десанты» — фран­цузские, голланд­ские, немецкие. Великий математик Леонард Эйлер писал, что если бы не Петер­бург­­ская академия наук, в которую его пригласили, то на Западе он бы так и остался кропателем. Потому что Россия — это была terra incognita

, неизве­данная земля, о которой никто не знал — ни географи­ческих карт, ни коллекций. И множество ученых поехали сюда так, как они ехали в Аме­рику. И это все благодаря Петру.

Без сомнения, Петербург сыграл особую роль в приобщении России к культуре. Он вообще строился как западный город. Статус административной, военной, морской столицы делал неизбежным сосредоточение в Петербурге разных образованных специалистов со связями на Западе, с широ­кими культурными потребностями, с обширными знаниями. К тому же почти сразу город стал крупнейшим центром образования. Уже в XVIII веке кварталы, близкие к Неве, на Васильевском острове, назывались «Францужеская слобода» и напоминали университетские городки Запада.

Здесь можно было увидеть самых разных студентов. Кроме кадетов сухопут­ного и морского корпусов, здесь можно было увидеть студентов Академии художеств, учеников гимназии, Академии наук. Здесь встречались студенты Горного училища с 22-й линии (там все говорили только по-немецки), учи­тельской семинарии; здесь были ученики Благовещенских и других школ с Большого проспекта. Появилось и множество частных учебных заведений. Не случайно здесь, в месте обитания русской интеллигенции, петербургской интеллигенции, был открыт Петербургский университет, а потом знаменитая гимназия Мая, женские Бестужевские курсы.

Так формировалась питательная среда для развития русской культуры и науки. И благодаря Петру рос этот гумус культуры, без которого невозможно развитие нации. Можно привезти книги, приборы, но важно, чтобы были люди, кото­рые могли ими пользоваться, которые были проникнуты идеями культуры. Эманация этой петербургской субкультуры волнами расходилась с берегов Невы по всей Российской империи, формируя в целом русскую национальную культуру, которая уже немыслима была без Петра, его любимой столицы, без имперского периода в истории России.

С Петром и его культурными инициативами наступила новая эра русской национальной и имперской культуры. Но, приникая к источникам других культур, он яростно уничтожал свою, унаследованную от предков культуру, которой к этому времени было уже почти тысяча лет.

Можно довольно уверенно сказать, что Петр ненавидел Москву. Даже царский дворец в Кремле он бросил (в итоге он обрушился, и приезжаю­щие потом русские императрицы останавливались в Лефортово или в Головин­ском дворце), потому что он ненавидел этот Кремль, этих бояр, этих стрельцов, имя которых он вообще запретил упоминать. И, конечно, правление его се­стры Софьи, когда она фактически захватила в 1682 году власть и семь лет правила Россией. Эти семь лет были наполнены для Петра страхом за свое физическое и политическое существование, поэтому было естественным неприятие этих длинных бород, этих длинных платьев, всего, что было связано с Москвой. Кроме того, это происходило в силу обстоятельств его политической жизни: он был выбро­шен из закрытого мира традиционного Кремля, он поселился в Преобра­женском — и не прошел той школы, которую проходили в этом замкнутом пространстве  Кремля, в этом запретном городе все его предшест­вен­ники. Петербург для него был альтернативой Москве, альтернативой всему старорусскому.

Для Петра старина была синонимом всего вредного, плохого, смешного, неудобного, нерегулярного. С его реформ в общественном сознании запечат­лелось (и это, надо сказать, во многом благодаря его пропаганде) представ­ление о том, что допетровская культура плоха, примитивна, малоинтересна.

В сущности, до недавнего времени, до коллекций икон художников Грабаря, Корина, до повести «Черные доски» Солоухина, до фильма «Андрей Рублев» Тарковского, до исследований академика Дмитрия Лихачева повсеместно царило убеждение, что древнерусская культура вторична и тупикова.

Причем такое отношение к допетровской старине из Российской империи пере­кочевало в советскую империю. И были еще живы люди, которые помнят «открытие» Андрея Рублева или Дионисия — ведь эти росписи, эти иконы были замазаны, «подправлены» синодальными богомазами. Сино­даль­ный период Русской православной церкви нанес серьезный ущерб куль­туре, которая была унаследована от предков.

И самое главное, что прервалось немало культурных традиций, инициатив, которые составляли сущность русской культуры. Кажется, что Петр — и это хорошо видно по его указам — будто ломал русскую культуру через колено, поступал с ней, как завоеватель. Достаточно почитать его указы: это как будто комендант оккупированного города.

В некотором смысле даже Реформация на Западе не была столь радикальна в отношении культуры, как культурная политика Петра в России. И, как-то невольно сравнивая Россию и Японию времен правления императора Мэйдзи, когда прошли грандиозные реформы, сделавшие, в сущности, Японию совре­менной, понимаешь, что модернизируя страну, ее экономику, армию, создавая флот и активно общаясь с иностран­цами, перенимая дости­жения их культу­ры, Петр все-таки, наверное, имел возможность сохранить традиционные, старин­ные формы одежды, обычаи, песни.

Но даже не это самое важное. Дело в том, что в Петровскую эпоху и благодаря Петру произошел тот важный тектонический разлом в культуре, в ментально­сти русских людей, который столетиями не дает нам покоя. Раньше, до Петра, народная культура была широко распространена в русском обществе, включая и его верхи. Песельники, сказочники, шуты были вхожи в дом как боярина, так и простолюдина, царя и холопа. Общие праздники и обычаи предков равно почитались на всех уровнях, во всех стратах русского общества. Теперь же, с Петра, с введением западных одежд, праздников, обычаев интеллектуальная и власт­ная элита, часть русского общества, все дальше и дальше отходила от народа, становилась чуждой ему, вызывая неприятие, насмешку своими париками, непонятным выговором сначала на немецком, а потом на француз­ском языке.

Одновременно происходил очень важный перелом: культурный переворот Петра в сочетании с ужесточением крепостного права отделил элиту от народа. Да, они встречались под сводами церкви, но, что интересно, стояли отдельно. Последствия этого культурного раскола были в целом драматичны. Потому что народ, лишенный своих вождей-интеллектуалов, зачастую устраивал страшные бунты — те самые, как писал Пушкин, «бессмысленные и беспощадные». А у элиты — по крайней мере, у той ее части, которая рефлек­сировала, которая понимала проблемы народа — появился комплекс неполно­ценности, некая вина перед своим народом, который страдает, который живет в грязи, — а мы, мол, такие образованные, живем гораздо лучше него. Произо­шло то страшное, что называется разрывом преемственности культуры.

Во многом это было связано с церковной реформой Петра, который попросту отменил патриаршество и ввел коллективное управление Церковью — Священ­ный синод. Этот синодальный период, который длился почти 200 лет и закон­чился в 1917 году выборами нового патриарха, вообще считается мрачным периодом в истории Русской церкви: она стала во многом такой «духовной конторой» при самодержавном режиме. Есть, правда, и свои проблемы в обсу­ждении этой темы: византийская система пра­во­славия была устроена именно таким образом, что патриархов и еписко­пов назначал басилевс, и это было перенесено в Россию.

Но самое главное другое. Петр во многом сделал русское государство светским. И появилась невиданная веротерпимость, которой не было раньше. На главной улице Петербурга, на Невском проспекте, стоит множество иноверческих цер­квей — ни в одной столице мира подобного нет. И эта веро­терпимость была связана не только с западными пристрастиями Петра. Он, в принципе, был близок к введению протестантизма в России — в своем стремлении сделать Церковь не только проводником своих политических взглядов, но и центром распро­странения культуры. Он с горечью смотрел на русских священников — необра­зованных, не умеющих читать проповеди, а проповедь — это одна из важней­ших составных частей деятельности Церкви.

Он стремился образовать священников: для этого он приглашал из Киево-Могилянской академии деятелей Церкви и давал им первые места. Но вот эта казенность Русской церкви (ее «опобедоносивание») в конечном счете сыгра­ла дурную шутку и с самой Церковью: она перестала быть медиумом, носите­лем духовных ценностей, которые характерны для христианства.

Но и это кажется не самым печальным следствием Петровских реформ, в том числе культурных. Меняя культуру, привнося в нее новое, Петр после­довательно отвергал многие социальные институции, источники, которые питали культуру западную. Он провел грандиозные государственные реформы, он изменил социальный облик русского общества — но, выбирая на Западе то новое, что он хотел привнести в Россию, он как бы аккуратно отрезал от за­пад­ных образцов государственного и социального устройства все, что было связано с двумя важнейшими элементами, на которых зиждется европейская культура, — парламентаризмом и местным самоуправлением.

Даже в одном из указов, когда ему предложили ввести шведскую систему местного управления, в которой главную роль играл пастор и наиболее состоятельные крестьяне, на этом проекте было написано: «Среди русских мужиков умных нет». И это говорится о народе, который за сто лет до это­го, в сущности, спас Россию, говорится о земле, которую возглавили Минин и Пожарский и дали новую династию.

Петру нравились западные газеты, он перенял их, привозил их вместе с печат­ными станами — но оставлял на западном прилавке свободу печати. Понимая, что с английскими и гамбургскими газетами ему не справиться, он находил различные способы давления на них — ну, например, ограничивая гамбургских купцов в Петербурге. Или добиваясь, чтобы какие-то статьи были запрещены к печати — особенно те, которые, как ему казалось, дискредитировали его правление (как мы знаем, далеко не гуманное).

Ко многим западным законам, которые Петр сам исчеркивал, он как бы приве­шивал дубинку или плетку, которых в этих уставах и законах не было, чтобы угрозами и жестокими наказаниями предупредить тех, кто их нарушает.

Все это Петр называл «спускать с русским обычаем». А русский обычай ему известен: неизменность самодержавия, этатизм, дирижизм, то есть управление экономикой, государством. И в разных формах — крепостничество.

Даже русское дворянство, которое во многом было создано Петром, поначалу представляло собой тоже форму крепостничества, рабства. Молодой русский дворянин не обладал никакими правами: он должен был учиться, ему запреща­лось жениться, была масса всяких ограничений.

И, конечно, мы с сожалением должны признать, что Петр своими реформами способствовал консервации многих явлений Средневековья, которые начали размываться до начала его царствования. Все-таки русский XVII век был во многих смыслах свободнее, чем Петровская эпоха. Я приведу такой пример: петровское законодательство запрещало слова «вольный», «свободный». А это, как вы понимаете, очень много значит.

Речь идет о резком усилении крепостного права, о складывании жесткой политической системы, в которой господствовала ничем не ограниченная самодержавная власть — и бюрократия. Вообще, петровский период характерен тем, что могучее государство, самодержавное, развивалось вне поля закона. И поэтому оно было подвержено и дворцовым переворотам, и всему, что было связано с фаворитизмом. В поле права монарх мог быть защищен законами — здесь же этого не было.

В целом можно сказать, что Петровская эпоха, учитывая все социальные, госу­дарственные преобразования, резко сузила возможности для несамодер­жав­ного, некрепостнического, неимперского, неполицейского развития России. Благодаря петровскому «прогрессу через насилие» (этот термин часто употреб­ляется в литературе) из многих вариантов движения в будущее у Рос­сии остал­ся только один путь, по которому, в сущности, она идет до сих пор. Петр как бы вытоптал всю поляну альтернатив — точек бифуркации, по кото­рым Россия могла развиваться. И это, конечно, сказалось на русской культуре, которая во многом была и сервильна, и подавляема властью.

Россия вообще тяжело переживала внесенные Петром изменения. Что-то из его культурных инициатив осталось только благими пожеланиями и засохло на корню, что-то исказилось в русском контексте, адаптировалось, измени­лось — но многое и каким-то естественным образом, даже удивительным порой, вошло в русскую жизнь, стало своим, нашим.

При реформе армии Петр I опередил время на три века вперед — Российская газета

320 лет назад молодой царь Петр I начал создавать регулярную армию. 8 ноября 1699 года вышел указ «О приеме в службу в солдаты из всяких вольных людей». Через 10 дней указ был повторен и дополнен: кроме вольных стали набирать и даточных людей. Последние — это «добрые и к службе годные» представители крестьянских и посадских общин.

Но солдат все равно не хватало, попытка построить армию на условно-добровольных началах не удалась, а Северная война требовала все больше полков. Позже начали проводить «рекрутские наборы». С 20 дворов каждая сельская община должна была выделить в армию холостого парня или даже подростка (от 15 до 20 лет). Уходили служить на всю жизнь.

Всего с первых наборов и до смерти императора Петра провели больше полусотни наборов рекрутов, давших армии 284 тыс. бойцов (1/30 мужского населения страны). С высоты сегодняшнего дня петровские военные реформы кажутся разумными и логичными. Кроме профессиональной армии был создан флот, военная промышленность и военные школы. Военная мощь обеспечила стране достойное место в Европе. Правда, триумф военной реформы достался дорогой ценой.

Рекруту выдавали 45 копеек в месяц на пропитание, плюс деньги на прогон. Но если дороги развезло, а офицеры украли деньги, то рекруты голодали, болели и умирали. В целом от болезней и побегов терялось до 10% личного состава команд. Бывали и случаи пострашнее: весной 1719 года во время переезда из Москвы в Петербург из 2 тыс. рекрутов по пути умер каждый четвертый.

Многие убегали.

Беглых ловили и вешали. Позже царь смягчил: вешать стали троих из 10, по жребию. Остальных били кнутом и отправляли в Сибирь на вечную каторгу. Ссылали и родственников дезертира.

Тем не менее каждый десятый дезертировал. И было от чего. Рекрутов гнали на службу как каторжан: в кандалах. Горожане возмущались, писали в Сенат и царю: это же защитники Родины! Тогда в кандалы стали заковывать лишь на ночь. Но при этом солдат стали клеймить…

С другой стороны: в конце царствования Петра I треть его офицеров были бывшими рекрутами, заслужившими дворянство на войне. Как бы сегодня сказали: это был социальный лифт.

За год до смерти император издает необычный указ: 24 января 1724 года Петр повелевает — подчиненный обязан быть в послушании у своих командиров, но если командир приказывает нечто противозаконное, то этот приказ не исполнять. В этом случае должен тайно сообщить командиру о том, что приказ преступен. Если начальник не одумался, то надо было протестовать и доносить наверх. Вплоть до императора.

Как такое стало возможным в начале XVIII века? Вопрос я задал Геннадию Марштупе, старшему научному сотруднику Государственного исторического музея.

Геннадий Стефанович, указ о возможности оспорить приказ командира — апогей реформ Петра I?

Геннадий Марштупа: Нет, результат петровских реформ — создание мощной армии, закаленной 20-летней Северной войной. Указы Петра I прагматичны и спонтанны, они часто вызваны конкретными обстоятельствами и ситуациями.

Представим баталию Петровской эпохи: батальон штурмует редут, по нему ведет огонь неприятельская артиллерия. Солдат не имеет права укрыться от залпа. Держи строй! И тут какому-то поручику приходит в голову мысль: командир не прав, надо же идти в обход!

Геннадий Марштупа: Такого не могло быть вообще. Был воинский устав, там все расписано. У командира было право убивать на месте тех, кто нарушает строй. И уж тем более отступает. Указ о неисполнении незаконного приказа никакого отношения не имел к тому, что происходило на поле боя.

Ясно. А в войсках нижние чины вообще могли знать о существовании такого указа?

Геннадий Марштупа: Неисполнение любого приказа вызвало бы карательные меры. А что касается требования доносить, то тогда обо всем, что воспринималось в качестве слов и дел против власти, нужно было доносить. Недонесение жестоко наказывалось. Механизм был отработан с допетровской эпохи. Об этом записано еще в Соборном уложении 1649 года. При Петре многое детализировали, а законы стали жестче.

Сегодня заведомо преступный приказ не подлежит исполнению. Но мы живем в XXI веке. А три века назад о подобном в Европе могли подумать?

Геннадий Марштупа: Таких понятий не было вообще! Наш воинский устав создался с учетом европейских. Из шведского, в частности, много переняли. Конечно, ничего подобного не было.

Указ Петра I адресован не только Военной коллегии. Всем, в том числе и Священному синоду. Как будто царь рассматривал Церковь как одно из госведомств…

Геннадий Марштупа: Указ обращен ко всем органам государственного управления. И да, Петр I на Синод так и смотрел: есть командиры, есть подчиненные и есть приказ.

А как оглашались царские указы? Лично у меня обывательское представление: в Москве дьяк «кричал на всю Ивановскую» — в Кремле, с колокольни Ивана Великого, зачитывал народу, собравшемуся на Ивановской площади указы. А в столичном Петербурге? В других городах империи?

Геннадий Марштупа: Тоже зачитывались, особенно те, в которых нужно было сообщить народу что-то актуальное. Указы печатались. Некоторые могли вывешиваться. Но все-таки прежде всего указы царя доводились до тех, кого касались в первую очередь. Например, до тех, кто отправляет правосудие.

О правосудии. В команде одного прапорщика из 400 рекрутов по пути из Москвы в Петербург умер 121 рекрут, а 26 — бежал. Случай возмутил царя: командира конвоя Зверева и его наиболее свирепого унтер-офицера Киндякова колесовали прямо перед Московской губернской канцелярией. Во время следствия выяснилось, что Зверев, как и все его рекруты, были абсолютно неграмотными. Указов читать они не могли.

Геннадий Марштупа: Вообще-то тогда уже велась борьба с неграмотностью, но офицер действительно мог не уметь читать и писать, если он из солдат. Главным источником знаний для него был артикул воинский, т.е. устав. По нему жили и служили. Все было расписано детально. Отягощать умы лишними знаниями никто не стремился. Хоть устав и назывался «воинский», но распространялся и на гражданских служащих, как источник права по уголовным преступлениям.

Президентом Военной коллегии в ту пору был граф Александр Меншиков. В сражениях показал себя талантливым военачальником. Будучи Петербургским генерал-губернатором, показал себя незаурядным администратором. Но, хотя владел огромным состоянием, неоднократно уличался в присвоении казенных средств. Такой «министр обороны» стал бы терпеть возражение от подчиненного? Пусть даже на ушко.

Геннадий Марштупа: Нет, думаю, он бы такое не потерпел. Не отличался терпимостью. Мог прислушаться, только когда император начинал ему что-то внушать.

Порой и кулаком, и палкой…

Геннадий Марштупа: Словесно тоже. Но для лучшего усвоения Петр I бил Меншикова, и неоднократно. Это случалось, когда особо возмущался его злоупотреблениями. Простые были отношения.

То есть провозглашенный в указе гуманизм реально еще не наступил?

Геннадий Марштупа: Что вы, какой гуманизм. Не та эпоха.

А правда, что царь Петр в одном из указов потребовал, чтобы «подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый»?

Геннадий Марштупа: Конечно, слышал, но мне в источниках не попадался текст с такими словами. Но есть другой указ, обращенный к сенаторам. При выступлении им предписывалось говорить не по писаному, а своими словами, «чтобы дурь каждого была видна». Это вообще было в духе Петра.

Из личного опыта

История одного приказа

За время срочной службы мне довелось участвовать в чудовищном (по армейским меркам) ЧП: голодовке.

«Бунт» спровоцировал сумасбродный приказ сержанта. Дело было в «учебке». А именно: в камышинской ШМАС — школе для солдат срочной службы, где готовят младших авиационных специалистов для ВВС. Жизнь там расписана по минутам, офицеров мы почти не видели, всем заправляли сержанты. Которые вдруг придумали себе развлечение: по пути в столовую выводили роту на обледеневший участок дороги и приказывали чеканить шаг. Строевой шаг на льду, естественно, приводил к ожидаемым последствиям: все скользили и падали. Сержанты разворачивали роту, и все начиналось по новой. Нам приказали: идти по льду, как по сухому асфальту, не получается, значит, это за счет времени, которое отводилось на прием пищи. Т.е. вместо формальных 40 минут у нас было меньше минуты. Что можно съесть за 40-60 секунд? 90% не успевало даже получить тарелку с кашей.

Решение родилось спонтанно: раз не дают время поесть, то не будем и пытаться.

На следующий день рота после «фигурного катания» зашла в столовую, на минуту села за столы. Но никто ни к чему не притронулся…

Честно говоря, мы и сами не понимали, что сделали. Организованный отказ от пищи — это фактически бунт.

Нагрянуло начальство, офицеры из политотдела и особисты искали зачинщиков. Сержанты ходили бледные.

Никого в итоге не посадили, обошлось выговорами. Роту «лечили» спортом: марш-бросками в противогазах по снежной целине, сотнями отжиманий от пола.

Но приказ о питании за 60 секунд — отменили. Навсегда.

Реформы Петра I: в чем они состояли?

«Новое литературное обозрение», Arzamas и Вольное историческое общество запускают книжную серию «Что такое Россия: модерная история страны». Работа, посвященная Петру I, выстроена как диалог. Публикуем отрывок из главы «Нуждалась ли Россия в реформах?», написанный от лица сторонника преобразований.

Евгений Анисимов

Доктор исторических наук, профессор и научный руководитель департамента истории НИУ ВШЭ (Петербургский филиал), главный научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН. Автор нескольких сотен научных публикаций, в том числе трех монографий по истории царствования Петра Первого.

Реформы Петра Великого были нужны для тогдашней России, которая плелась в хвосте европейских государств, была отсталой, в сущности, азиатской страной. Но самое главное, что следует помнить: в конце XVII века Россию поразил системный кризис. Черты его заметны во всех сферах жизни русского общества. Тут и явное экономическое и научно-техническое отставание от стран Западной Европы. Напомним, что в стране фактически отсутствовала собственная промышленность — два-три железоделательных завода, построенных голландцами под Тулой, — вот и все. Между тем потребность в металле непрерывно росла. И что же? Железо везли в огромных количествах с Запада, точнее из Швеции. Иначе говоря, страна полностью зависела от импорта. Собственные запасы руд не были разведаны. В России не добывали даже серебро — ввозили с Запада расхожие во всей Западной Европе иоахимсталеры (ефимки), затем на них спокойно выбивали российский герб и в таком виде пускали в оборот.

В числе прочих причин это сказывалось на уровне экономического развития страны, в которой отсутствовал общегосударственный рынок, а региональные связи не были толком налажены. Внешняя торговля напоминала торговлю европейцев с туземцами Микронезии: в страну ввозили самые разные товары, а вывозили исключительно сырье. Ко всему прочему «туземцы» сами в море со своими товарами не пускались, а ждали прибытия иностранного торгового каравана на берегу. К тому же страна не имела полноценного выхода к морю. Фактически у России был только один порт — в Архангельске, который тогда называли Городом. Внешняя торговля была сезонной и, опять же, напоминала отношения с чукчами или другими отсталыми, удаленными от центров цивилизации народами: в течение трех-четырех летних месяцев лед Белого моря отступал и тогда караваны голландских, гамбургских, английских торговых судов, преодолев опасный путь вокруг Скандинавии, добирались до Архангельска. Лишь тогда город оживал, превращаясь в порт. Для предприимчивых голландцев это был не менее опасный переход, чем торговая экспедиция в Батавию — собственную колонию в Индонезии. Словом, страна задыхалась без выхода к морю, без порта, доступного большую часть года. Вот откуда взялась петровская мечта о море!

А уж о том, чтобы самим плавать на своих кораблях, со своими товарами в порты Западной Европы, и мечтать не приходилось! В стране не строили судов с большим водоизмещением. Несомненно, архангельские кочи были хороши для охоты на тюленей и лова трески, но они не идут ни в какое сравнение с европейскими (прежде всего голландскими) китобойными и рыбацкими кораблями, уходившими целыми эскадрами к Гренландии и Ньюфаундленду. Не говоря уже о тысячах вместительных торговых судов, бороздивших все океаны мира. Да, при царе Алексее Михайловиче на Оке, в Дединово, голландцы построили один за весь XVII век путевый корабль. Однако судьба его оказалась печальной — спущенный по Волге до Астрахани, он так и сгнил в одном из протоков Волги. Ведь куда на нем плыть, никто не ведал: Каспийское море — все равно что большое озеро. Словом, экономический слой системного кризиса очевиден.

Налицо был и кризис военного дела. Несмотря на то что русские цари из династии Романовых приглашали на Русь офицеров-наемников и принимали первые воинские уставы, наметился кризис, крайне болезненно ударивший по амбициям властителей Третьего Рима. Малоподвижная русская армия таскала с собой огромные деревянные щиты, из которых солдаты собирали «гуляй-город» и сидели в нем, отбиваясь от неприятеля. На память не приходит ни одной продуманной наступательной операции или четко организованного сражения. И это во времена великих полководцев вроде Густава Адольфа, Валленштейна, Монтекукули! Россия десятилетиями не могла справиться с не менее архаичным войском Речи Посполитой, с трудом отбивалась от наскоков крымско-татарских орд. Не было у России в XVII веке такой войны, в которой русская армия не терпела бы обидных поражений. Дважды (в 1634 и 1659 годах) русская армия капитулировала вместе со своим главнокомандующим, генералами, знаменами, литаврами и пушками. Позор и унижение!

Подробности по теме

15 каналов, по которым можно учить всемирную и российскую историю

15 каналов, по которым можно учить всемирную и российскую историю

Со времен малоуспешных Чигиринских походов 1674–1678 годов стало ясно, что русская армия теряет боеспособность и как будто фатально обречена на неудачи. Крымские походы 1687 и 1689 годов это подтвердили, а попытки правительства царевны Софьи что-либо изменить в военном деле к успеху не привели. Петр и его окружение считали, что Крымские походы покрыли Россию позором из-за бездарности главнокомандующего — князя В.В.Голицына. Но пришел 1695 год, и Первый Азовский поход самого Петра закончился столь же плачевно. Лишь на следующий год, мобилизовав огромные силы, Петру удалось — да и то с немалыми трудами — взять Азов, устаревшую по тем временам турецкую крепость с немногочисленным гарнизоном. И наконец ставшая хронической полоса военных поражений завершилась сокрушительным разгромом под Нарвой поздней осенью 1700 года, когда армия потеряла всю артиллерию, знамена и генералитет, плененный Карлом ХII.

Истоки военных «нестроений» крылись в разрушении фундамента, на котором с давних пор стояла русская армия, — поместной системы. Как известно, главным источником обеспечения служилых людей ХVI–ХVII веков было наделение их на время службы населенными земельными владениями — поместьями. В течение ХVII века поместье эволюционировало в сторону вотчины — наследственного владения, то есть выданная на время службы земля (поместье) разными путями закреплялась в роду и становилась неотчуждаемой родовой собственностью (вотчиной). Это приводило к незаинтересованности помещика служить «с земли» и вело к распаду традиционной системы службы, основанной на иерархии поместных окладов. В то же время в провинции активные раздачи земель московским чинам приводили к разрушению уездного служилого города — военно-служилой организации уездного дворянства, бывшей важным элементом при формировании полков на войне. Поместная система, лежавшая в основе организации армии со времен Ивана Грозного, изжила себя. Время, когда помещик-воин со своими боевыми холопами являлся в армию «конно, людно и оружно», безвозвратно прошло. Как ехидно писал Иван Посошков, крестьянский мыслитель, о старой армии, «людей на службу нагонят множество, а естли посмотришь на них внимательным оком, то ей, кроме зазору, ничего не узришь. У пехоты ружье было плохо и владеть им не умели, только боронились ручным боем — копьями и бердышами, и то тупыми, и на боях меняли своих голов на неприятельскую голову по 3 и 4 и гораздо больше. <…> А естли на конницу посмотреть, то не то что иностранным, но и самим нам на них смотреть зазорно: вначале у них клячи худыя, сабли тупыя, сами нужны, и безодежны, и ружьем владеть никаким не умелые. Истинно, государь, я видел, что иной дворянин и зарядить пищали не умеет, а не то, что ему стрелить по цели хорошенько. <…> И егда бывало убьют татаринов двух или трех, то все смотрят на них, дивуюца и ставят себе то в удачу, а своих хотя человек сотню положили, то ни во что не вменяют». И последнее: «Я у многих дворян слыхал: «Дай де Боже Великому государю служить и сабли из ножен не вынимать».

Карл XII — главный политический и военный противник Петра I

Неудачны оказались и начатые еще во времена Михаила Федоровича попытки реформировать армию путем устройства «новоманирных» полков по западноевропейскому образцу. В конце XVII века такие полки составляли большинство армии. Но и они терпели поражения наряду с дворянской конницей. Это неудивительно, ибо основа обеспечения «новоманирных» полков была, помимо денежного жалованья, все та же — поместье, да и в солдаты шли, как правило, обедневшие дети боярские.

Привилегированные стрелецкие полки прошли свой собственный путь к упадку. Размещенные в столице, в особых слободах, стрельцы усердно занимались торговлей, что мало способствовало поддержанию их боеспособности. К тому же близость к властям предержащим, стремление последних подкупить и «приласкать» стрельцов — все это в условиях политического и династического кризиса приводило к распространению в стрелецкой среде преторианских настроений, превращало эту наиболее боеспособную часть армии в опасный инструмент политической борьбы.

Таким образом, в основе военного кризиса находился серьезнейший социальный кризис — недееспособной оказалась не только армия, но и вся система служилых чинов, которые, собственно, эту армию и составляли. У Петра даже не было необходимости разрушать старую чиновную систему — к концу ХVII века она окончательно выродилась и быстро распадалась. Выход из этого социального кризиса царь видел в кардинальном изменении статуса одних сословных групп, ликвидации других, создании третьих. Следствием стала крупномасштабная социальная реформа.

Да, в России допетровской эпохи возникало все больше полков нового, регулярного строя — да вот толку от них было не много: не они ли провалили два Крымских похода и не они ли сдались под Нарвой в 1700 году?

Отсталым казалось и государственное устройство тогдашней России: архаичная Боярская дума, наполненная напыщенными представителями древних родов, а также родственниками царей и цариц, мало что решала — всем заправляли «ближние люди», влиятельные фавориты, «лежавшие на ухе» государя и думавшие только о собственном благополучии. Они ведали подчас десятками центральных учреждений — приказов с их расплывчатыми компетенциями и примитивным делопроизводством. Государство жило не просто без бюджета, но даже без примитивной сметы текущих доходов и расходов, абы как! Страна величиной с современную Россию делилась на огромные уезды, во главе которых сидели воеводы — своеобразные удельные князьки, целью которых являлось преимущественно личное обогащение. Все это неповоротливое государственное хозяйство, наполненное «крапивным семенем» приказного «планктона», было не в состоянии ни производить идеи, ни реализовывать что-либо стоящее на практике. То же военное дело было рассредоточено по десятку приказов, которые попросту не могли координировать столь важную государственную сферу, как оборона.

Карта России в XVII веке

Неудивительно, что экономическая слабость, государственная немощь, очевидный кризис военного дела непосредственно сказывались на международном престиже страны. Он был, если так можно выразиться, предельно низким. В преамбуле Вестфальского мирного договора, завершившего в 1648 году общеевропейскую Тридцатилетнюю войну, перечислялись все страны Европы, и Россия была упомянута в конце списка европейских стран, наряду с Валахией — турецким вассалом. Истинная окраина Европы! Любопытно, что до 1704 года Россия платила «выход» («тыш»), то есть дань, крымскому хану, который и сам являлся данником Османской империи. Хан позиционировал себя наследником Золотой Орды и на этом основании требовал от русского царя — владетеля «русского улуса» — платежа ежегодного традиционного «выхода». Москва, ставшая уже давным-давно во много раз сильнее Крымского ханства, покорялась его требованиям. Делалось это ради того, чтобы унять хана-разбойника, который в случае неуплаты дани мог двинуть свою орду на южнорусские земли, жечь там села и города, грабить, убивать людей, увозить их в «полон». Поэтому каждый год из Москвы, как во времена Ивана Калиты, покорно везли в Бахчисарай «выход», стыдливо называя его «поминками», то есть подарками. А положить конец этому унижению суверенного государства в Москве не решались: за спиной крымской орды маячил ее хозяин — Османская империя, сила для тогдашней России неодолимая.

Обобщая, можно сказать, что из Москвы XVII века были видны только три столицы: Варшава, Стокгольм да Бахчисарай, а все другие — как в тумане; недаром остальной европейский мир считался в России «за морем», будто посуху туда и проехать нельзя. Впрочем, по этим направлениям изредка отправлялись дипломатические караваны, ничем не отличавшиеся от бухарских или китайских посольств, поражавших европейцев роскошью дивных подарков и азиатской дремучестью. Надолго во Франции запомнили посольство князя Я.Ф.Долгорукова. Оно довело до белого каления самого Людовика XIV своими непомерными требованиями в соблюдении весьма своеобразного дипломатического протокола, который, по мнению русских, подобал представителям русского государя, но был абсолютно неприемлемым при дворе «короля-солнца». Русские послы пытались указывать королю, когда ему надлежит встать, а когда снять шляпу при упоминании имени русского царя. Сами же при этом, в нарушение международных правил, пытались подторговывать привезенными в дипломатическом багаже мехами. После этого визита король и слышать не хотел об отношениях с Россией. И в Москве были обижены на французов. В итоге русско-французские отношения были фактически разорваны на пятнадцать-двадцать лет. Да и в 1682 году русский дипломат Симановский, прибывший ко двору бранденбургского курфюрста Фридриха-Вильгельма, «удерживал онаго курфюрста больше полутора часов своим упрямством и домогательствами, где ему, курфюрсту, встать, где шляпу снять, какие чинить самому и какие ближним его вопросы, отрицался целовать руку у курфюрста и пить про его здравие, яко некоронованной особы». Вообще, Россию мучил комплекс превосходства в сочетании с комплексом неполноценности. Ощущая себя Третьим Римом, единственно истинным «православным царством» и тщетно требуя от других держав соответствующего этому статусу уважения, Россия в то же время ясно осознавала свое бессилие в отстаивании своей исключительности, своих интересов. Невозможность вернуть завоеванные поляками, а потом и шведами земли, утрату которых стыдливо-уменьшительно назвали «потерьками», была крайне унизительной. Всякий раз, встречаясь со шведскими послами на русско-шведской границе, проходившей по реке Плюссе (там, где теперь Псковская область граничит с Ленинградской), русские требовали вернуть свои «потерьки». На это шведские дипломаты в глаза смеялись своим коллегам, говоря: «А что вы можете? Где ваши силы, чтобы заставить нас вернуть сии земли?» — а потом ночью, не попрощавшись, сворачивали шатры и уезжали восвояси.

Та самая боярыня Морозова, противница реформ патриарха Никона

Наряду с этими проблемами имел место тяжелейший кризис русского мировосприятия и мироощущения. В середине XVII века в России произошло то, что названо точным термином «раскол». За событиями, связанными с церковными реформами патриарха Никона, скрывались серьезные проблемы не только Русской православной церкви, но и православного средневекового сознания в целом. Некогда гармоничный для русского человека средневековый мир раскололся: вдруг выяснилось, что одни русские православные люди стали преследовать других русских православных людей, как диких зверей, пытать, мучить, жечь живьем в срубах. Появилось понятие «раскольники» — враги веры и царя, хотя они ими не были. Гонимые жестокой властью, они скрывались по лесам, отвергая «никонианскую веру» и принявшую ее государственную власть. Запылали «гари» — если так можно сказать, автоаутодафе, в которых гибли десятки, сотни православных людей.

Немыслимо было раньше представить, чтобы северную святыню — Соловецкий монастырь — шесть лет осаждали не иноземные враги, а российские войска. И расправа с непокорными монахами — защитниками твердыни «истинной веры» — была жестокой, будто со злейшими врагами. Известно, что правительственные войска после взятия Соловков повесили на священных стенах монастыря пятьсот монахов. В некогда единой православной стране возникло то, что принято называть двоемыслием: в соборе, при царе и патриархе отбивали поклоны и крестились как положено — троеперстием, а дома, в домовой церкви, стряхнув казенную «нечисть», умильно молились на старинные образа и руку складывали в двоеперстие. Когда знаменитая боярыня Морозова заупрямилась идти в церковь и креститься «кукишем», в наказание у нее отобрали еще несколько вотчин. Потом она согласилась, послушав приехавшего ее убеждать окольничего Ртищева: «Сестрица, потешь царя и перекрестися тремя перстами, а втайне как хочешь, так и твори. И тогда отдаст царь холопей и вотчины твоя». Ртищев знал, что говорил: почти всегда так жила Россия. Вспомним бессмертное пушкинское, в «Капитанской дочке»: «Не упрямься! Что тебе стоит? Плюнь да поцелуй у злод… (тьфу!) Поцелуй у него ручку». Было от чего рухнуть устоям прежней чистой веры и православной, от дедов, морали!

Подробности по теме

Как пишут школьные учебники истории

Как пишут школьные учебники истории

Образованность и книжная культура пребывали в плачевном состоянии. Ничтожны были тиражи книг (в большинстве священных и отчасти учебных), слишком мало было грамотных людей. Греческие патриархи и священники, часто приходившие на Русь, поражались невежеству русского духовенства, почти или совсем неграмотному, неспособному произнести более-менее связную проповедь. В стране практически отсутствовали инженеры, ученые, вообще образованные люди. Единственными носителями учености оказывались прибывавшие из Киево-Могилянской академии монахи польского и украинского происхождения, остававшиеся чужаками в русской православной среде. Сколь низок был авторитет Русской православной церкви, видно по событиям 1682 года, когда патриарх Иоаким подвергся глумлению и издевательствам во время Стрелецкого бунта и после него. Немыслимое для прежних времен событие — бесцеремонный обыск, который учинили мятежные стрельцы в кремлевских патриарших палатах в поисках прятавшихся везде родственников царя Петра, — прошел тогда как бы незамеченным на фоне бесчинств, царивших в тогдашней Москве.

А сколь примитивным, упрощенным стало русское искусство! Ведь токи византийской культуры, которые столетиями подпитывали русскую культуру, угасли, а изоляционизм — следствие религиозного неприятия окружающего мира — сыграл свою негативную роль: ушли в недосягаемое прошлое творения гениальных мастеров, подобных Феофану Греку, Андрею Рублеву, Даниилу Черному и другим выдающимся живописцам XV–XVI веков.

Россия предпетровской поры остро нуждалась в том, что ныне называют переносом знаний и навыков. Через Украину, через киево-могилянский ученый круг в Россию поступало слишком мало информации, а главное — в ней не было научно-технических знаний. Русское общество оказалось отрезанным от современного ему, бурно развивавшегося европейского мира с открытиями Декарта, Ньютона, Локка и других мыслителей раннего Нового времени. Нет, положительно нужно было рубить окно в Европу!

И наконец, последний штрих системного развала. С 1682 года Россия вверглась в пучину смуты, нестабильности, острого династического кризиса, порожденного борьбой двух группировок — детей и родственников первой покойной жены царя Алексея Михайловича (Марии Милославской) и клана, образовавшегося вокруг второй жены Алексея Михайловича — Наталии Нарышкиной. Благодаря открытому вмешательству стрельцов острота распрей внутри элиты усилилась во время царствования его болезненного сына Федора и особенно после его смерти. Стрельцы на тот момент стали играть в политике роль корпуса янычар. Смуту сеяли также и честолюбивые персонажи из верхов, подобные боярину князю И.А.Хованскому. Семилетнее правление царевны Софьи не способствовало разрешению династического кризиса и закончилось ее свержением.

Словом, выходом из этого затянувшегося кризиса и стали Петровские реформы. Они были естественны и ожидаемы. Выражаясь высокопарно, можно сказать, что Россия выстрадала, выносила в себе необходимые ей преобразования. Ветер истории отчетливо дул в сторону реформ, и Петр этот ветер уловил…

Издательство «Новое литературное обозрение», Москва, 2017

В серии «Что такое Россия» также появятся книги Кирилла Соловьева «Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна» и Веры Мильчиной — «Французы полезные и вредные: надзор за иностранцами в России при Николае I». Они поступят в продажу в середине октября.

Реформы Петра I в области медицины и фармации

Реформы Петра I в области медицины и фармации.

Зотова Е.В.

Научный руководитель Суворов В.В.

ГБОУ ВПО Саратовский ГМУ им. В.И. Разумовского Минздрава России

Кафедра философии, гуманитарных наук и психологии

Реформы Петра I это его основная и ключевая деятельность, которая была направлена на изменение не только политической, но и социальной жизни российского общества. По мнению Петра Алексеевича, Россия очень сильно отставала в своем развитии от западных стран. Стараясь преобразовать страну, Петр 1 изменил практически все аспекты жизни государства российского, которые складывались веками.

Начало 18 столетия связано с реформами Петра I. Петровские реформы, сыграли прогрессивную роль в дальнейшем развитии и укреплении Российского государства. Преобразования, касались также медицинской и фармацевтической науки и практики. Начало 18 столетия ознаменовано рядом постановлений и указов, проникнутых стремлением упорядочить и поднять на высокую ступень медицинское и лекарственное дело в стране и армии.

К основным мероприятиям относятся: реорганизация Аптекарского приказа в Медицинскую канцелярию, открытие госпиталей и специальных школ для подготовки лекарей, борьба с незаконной торговлей лекарствами на базарах и улицах, открытие вольных аптек для населения и много других полезных мероприятий, закрепленных законодательными актами.

В 1701 г. Петром I  были изданы указы о закрытии зелейных лавок и открытии в Москве 8 частных аптек. К этому времени многие зелейные лавки наряду с лекарствами стали продавать всякие «непотребные зелья и иное нелекарственное питье». Одновременно с изданием указа об открытии частных аптек вводилась государственная аптечная монополия, которая устраняла конкуренцию между открываемыми аптеками.

Итоги реформы Петра I в области медицины и фармации.

  • Аптечная форма начала 18 века имела исторически прогрессивный характер и содействовала улучшению лекарственного снабжения населения. Были открыты вольные аптеки.
  • Число врачей и фармацевтов иностранцев было далеко не достаточно для обслуживания населения и нужд армии. Московскому государству пришлось в середине 17 столетия организовать подготовку своих национальных врачей.
  • Число частных, госпитальных и государственных аптек увеличилось и возникла необходимость регламентировать их деятельность.
  • В 1706 г. при Главном московском госпитале была учреждена школа для подготовки отечественных лекарей и аптекарей для нужд русской армии.
  • Преобразования, проведенные Петром I, способствовали

развитию фармации в последующие десятилетия 18 и первую половину 19 века.

Литература:

  • Брокгауз, Ефон. Энцклопедический словарь.
  • Соловьев С.М. «Об истории новой России»,  М., 1993
  • Анисимов Е.В. «Время петровских реформ», Л., 1989.

Реформа местного самоуправления празднует День рождения

18 век: Российская империя / фото: infourok.ru

18 ноября 1775 года, 243 года назад, Российская  империя разделилась на 50 губерний. По решению Екатерины II было принято «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи» — губернии, уезды и провинции заменили на губернии  с численностью населения 300-400 тысяч человек и уезды, где проживали не более 20-30 тысяч человек.

Во главе уезда стоял капитан-исправник, который выбирался 1 раз в 3 года уездным дворянским собранием, а во главе губернии — генерал-губернатор. Губернии просуществовали в России до 1920-х годов, а потом были заменены на области, края и округа.

Губерния — это высшая единица административно-территориального деления в России 1708-1929 годов, оформившаяся при Петре I в процессе организации государства.

В XVII веке территория Московского государства делилась на уезды — округа, имевшие с городом тесные хозяйственные связи. Во главе уезда стоял воевода, присланный из Москвы. Уезды по своему размеру были неравномерны, а управление им из центра — крайне громоздким. Другой важной причиной проведения областной реформы Петра I была необходимость создания новой системы финансирования и материального обеспечения вооруженных сил для успешного ведения войны.

Первые 8 губерний были образованы по указу Петра I в 1708 году в рамках его Областной реформы: Санкт-Петербургская, Московская, Архангелогородская, Смоленская, Киевская, Казанская, Азовская, Сибирская. Но позже выяснилось, что у существующего областного управления было много недостатков. Например, губернии представляли слишком обширные административные округа, где не хватало госучреждений, то есть одно ведомство занималось разными вопросами.

Реформа Петра I была поспешной, и в 1719 году он провёл ещё одну реформу административного деления. Губернии были разделены на провинции, а провинции — на дистрикты. Во главе провинции стоял воевода, а во главе дистрикта — земский комиссар. Согласно этой реформе высшей областной единицей Российской империи становилась провинция, а губернии выполняли роль военных округов.      

В 1727 году дистрикты были упразднены, вместо них снова введены уезды. Границы «старых» дистриктов и «новых» уездов во многих случаях совпадали или почти совпадали. Губернии образовывались в основном на новых территориях, в ряде случаев происходило выделение нескольких провинций старых губерний в новые. К октябрю 1775 года территория России делилась на 23 губернии, 62 провинции и 276 уездов, а затем в дело включилась Екатерина II. 

Петр I и его реформы. Окружающий мир. 4 класс. Разработка урока

УМК Е. В. Саплиной, А. И. Саплина, В. И. Сивоглазова.

Тип урока: изучение нового материала.

Цели урока:

I. Познавательные:

  • Познакомить с личностью Петра I и его реформами.
  • Осмысление значения петровских реформ для истории России.

II. Развивающие:

  1. Развитие наблюдательности при работе с иллюстративными материалами.
  2. Развитие логического мышления на основе отработки логических операций:
  • анализ при выделении особенностей;
  • синтез при формулировке вывода.
  1. Развитие самостоятельности при организации работы в группах.
  • Развитие умения работать с дополнительной литературой, аргументировать свою точку зрения.

III. Воспитательные:

  1. Воспитание познавательного интереса.
  2. Воспитание умения общаться:
  • учитель – ученик
  • ученик – ученик
  • Воспитание коммуникативных универсальных учебных действий.

    • Задачи:

    1. Изучить личность Петра I и его реформы.
    2. Учить детей работать в группе.
    3. Осмыслить значение реформ Петра I

    Использованные источники:

    1. Саплина Е.В., Саплин А.И., Сивоглазов В.И. Окружающий мир. Рабочая тетрадь для учителя, 4 класс. Москва «Дрофа», 2007г.
    2. Саплина Е.В., Саплин А.И., Сивоглазов В.И. Окружающий мир. 4 класс. Москва «Дрофа», 2007г.
    3. Саплина Е.В., Саплин А.И., Сивоглазов В.И. Окружающий мир. Рабочая тетрадь для ученика, 4 класс. Москва «Дрофа», 2007г.

    Ход урока

    (Дети рассаживаются по группам, получается 5групп по 6 человек.)

    1. Организационный момент

    – Здравствуйте, ребята. Сегодня на уроке вы будете работать в группах.

    2. Проверка домашнего задания

    – Какую тему мы изучали на прошлом уроке?

    – Московское государство.

    – Сейчас я проверю как вы запомнили данную тему. Для этого вам нужно отгадать кроссворд, который находится у вас на столе. На выполнение данной работы вам отводится 3 минуты, после чего мы его проверим.

    (У двух групп кроссворды одинаковые).

    Кроссворд:

    Группа №1

    • Кто возглавлял русское государство в 17 веке?
    • Кто напечатал первый русский букварь?
    • Книга, написанная 500 лет назад (энциклопедия русского домашнего быта).
    • Династия царей, правившая Россией более 300 лет.
    • «Служилые люди», получавшие землю за военную или иную службу царю.
    • Тонкие гибкие прутья, ими наказывали нерадивых учеников.

    Группа №2

    • Тонкие гибкие прутья, ими наказывали нерадивых учеников.
    • Фамилия человека, возглавившего войско народного ополчения.
    • Предмет, которым писали в 17 веке.
    • Сословие, получали землю по наследству.
    • Большая светлая комната, в ней принимали гостей, шили, пряли.
    • Династия царей, правившая Россией более 300 лет.

    Группа №3

    • «Служилые люди», получавшие землю за военную или иную службу царю.
    • Кто напечатал первый русский букварь?
    • Тонкие гибкие прутья, ими наказывали нерадивых учеников.
    • Книга, стоившая 1 копейку.
    • Большая светлая комната, в ней принимали гостей, шили, пряли.
    • Книга, написанная 500 лет назад (энциклопедия русского домашнего быта).

    (Учитель подходит к группам и консультирует).

    – Время, на выполнение задания у вас закончилось.

    – Первая группа – какое ключевое слово у вас получилось? (император)

    – В какой группе получилось данное слово?

    (Слово выводится на экран.)

    – Вторая группа – какое слово получилось у вас? (реформатор)

    – В какой группе это тоже ключевое слово?

    (Слово выводится на экран.)

    – Третья группа – а у вас какое ключевое слово? (великий)

    (Слово выводится на экран.)

    – Как вы понимаете значение этих слов?

    (Выслушиваем мнения детей.)

    – Все эти слова можно применить к одному человеку

    (На экране появляется портрет Петра I.)

    3. Постановка учебной проблемы

    – Сегодня на уроке мы должны выяснить: почему Петра I считают императором, реформатором, великим?

    4. Групповая работа (15-20 минут)

    – Ребята, у вас на столе лежат тексты, иллюстрации и большой лист (формат А2).

    – Прочитайте текст и выделите главное. Подготовьте сообщение о прочитанном, в этом вам помогут иллюстрации, которые вы приклеите на большой лист.

    (Во время работы учитель подходит к каждой группе и консультирует.)

    (Тексты в приложении.)

    1. Жизнь Петра I.
    2. Реформы Петра I в армии и на флоте.
    3. Реформы Петра I в области культуры, образования.
    4. Реформы Петра I в управлении государством.
    5. Санкт-Петербург – город Петра.

    5. Выступления детей

    На доску вывешивается большой лист с иллюстрациями, от каждой группы выступает докладчик (2мин.).

    Вопросы всему классу задаёт учитель после выступления каждой группы.

    • Чем Пётр I отличается от других царей?
    • Какие изменения произошли в культурной жизни?
    • Почему Пётр I стал называться императором?
    • Какие военные реформы произошли?
    • Чем знаменит город Санкт-Петербург?

    В результате выступлений на доске висят 5 листов с иллюстрациями.

    6. Решение проблемы

    – Ребята, на какой вопрос мы искали ответ?

    – Почему Петра I считают императором, реформатором, великим.

    – Почему он император?

    – Была создана империя и Сенат провозгласил Петра I императором.

    – Реформа – это преобразования. Почему Петра I считают реформатором?

    (Опираясь на иллюстрации, дети рассказывают об изменениях в государстве, культуре, образовании, армии, флоте…)

    (На экране слайд: преобразования Петра.)

    – Почему Петра I называют Великим?

    (На экране слайд: значение реформ Петра Великого.)

    7. Подведение итогов

    (На экране слайд с портретом ПетраI и словами А.С.Пушкина.)

    «То академик, то герой,
    То мореплаватель, то плотник,
    Он всеобъемлющей душой
    На троне вечный был работник»

    – Это стихи А.С.Пушкина. Он восхищается его огромной работоспособностью и пишет о нём «на троне вечный был работник», «неутомим». Царь не боялся никакой работы, сам освоил несколько ремёсел и специальностей: инженер, плотник, кузнец, токарь, шил одежду, обувь…

    – В память о нем, о его делах в Санкт-Петербурге был установлен памятник Петру I.

    (На экране слайд: памятник Петру I.)

    – Благодаря преобразованиям Петра Великого возросла мощь государства, российские порядки стали сближаться с порядками европейских стран.

    8. Домашнее задание

    – Наш урок подошёл к концу. Вы познакомились с жизнью первого императора России. Я вам предлагаю продолжить рассмотрение темы дома.

    – Прочитайте параграф учебника и желающие могут приготовить сообщение о Петре I.

    Петр I: биография императора в портретах

    Светская живопись начала развиваться в России именно при Петре I, и на смену старинным парсунам пришли картины в европейском стиле. Как художники изображали императора в разные периоды его жизни — расскажет материал портала «Культура.РФ».

    Портрет из «Царского титулярника»

    Неизвестный художник. Портрет Петра I. «Царский титулярник»

    Петр I родился 9 июня 1672 года в большой семье царя Алексея Михайловича. Петр был четырнадцатым ребенком, что, впрочем, не помешало ему впоследствии занять русский престол: старшие сыновья царя умерли, Федор Алексеевич правил только в течение шести лет, а Иоанн Алексеевич в будущем стал лишь соправителем Петра. После смерти отца мальчик жил в подмосковном селе Преображенское, где играл в солдатиков, командовал состоявшими из сверстников «потешными войсками» и изучал грамоту, военное дело и историю. В этом возрасте, еще до раннего вступления на престол, он и был изображен в «Царском титулярнике» — историческом справочнике тех лет. «Царский титулярник» был создан Посольским приказом, предшественником Министерства иностранных дел, в подарок царю Алексею Михайловичу.

    Совместно с авторами — дипломатом Николаем Милеску-Спафарией и подъячим Петром Долгим — над созданием титулярника работали ведущие художники своего времени, писавшие портреты русских и иностранных правителей — Иван Максимов, Дмитрий Львов, Макарий Митин-Потапов. Однако кто из них стал автором портрета Петра, доподлинно неизвестно.

    Гравюра Лармессена

    Лармессен. Гравюра Петра I и его брата Ивана

    Эта французская гравюра изображает двух малолетних российских царей, правящих одновременно — Петра I и его старшего брата Ивана. Уникальный для российской истории случай стал возможен после Стрелецкого бунта. Тогда Софья, старшая сестра мальчиков, при поддержке стрелецкого войска выступила против решения о передаче трона после смерти царя Федора Алексеевича Петру, в обход болезненного царевича Ивана (который, как предполагают историки, и вовсе страдал слабоумием). В результате оба мальчика, 16-летний Иван и 10-летний Петр, венчались на царство. Для них даже был сделан специальный трон с двумя сиденьями и окошечком в спинке, через которое их регент царевна Софья давала различные указания.

    Портрет Питера ван дер Верфа

    Питер ван дер Верф. Портрет Петра I. Ок. 1697. Эрмитаж

    После смещения с роли регента царевны Софьи в 1689 году Петр стал единоличным правителем. Его брат Иван добровольно отказался от престола, хотя номинально считался царем. В первые годы правления Петр I сосредоточился на внешней политике — войне с Османской империей. В 1697–1698 годах он даже собрал Великое посольство для поездки в Европу, чтобы найти союзников в борьбе со своим главным врагом. Но поездка по Голландии, Англии и другим странам дала и иные результаты — Петр I вдохновился европейским образом жизни и техническими достижениями и сменил внешнеполитический курс России на укрепление отношений с западным миром. Когда Петр был в Голландии, его портрет написал местный художник Питер ван дер Верф.

    Гравюра Андриана Шхонебека

    Андриан Шхонебек. Петр I. Ок. 1703

    После возвращения в Россию Петр I запустил реформы, направленные на европеизацию страны. Для этого он предпринял меры самого разного порядка: запретил ношение бород, осуществил переход на юлианский календарь, перенес Новый год на 1 января. В 1700 году Россия объявила войну Швеции, чтобы вернуть принадлежавшие ранее России земли и выйти к Балтийскому морю. В 1703 году на завоеванной территории Петр основал Санкт-Петербург, который впоследствии более 200 лет был столицей Российской империи.

    Портрет Ивана Никитина

    Иван Никитин. Портрет Петра I. 1721. Государственный Русский музей

    Пётр продолжал активную деятельность по масштабным изменениям страны. Он провел реформы армии, создал флот, уменьшил роль церкви в жизни государства. При Петре I появилась первая в России газета «Санкт-Петербургские ведомости», открылся первый музей — Кунсткамера, была основана первая гимназия, Университет и Академия наук. В страну приехали приглашенные из Европы архитекторы, инженеры, художники и другие специалисты, которые не только творили на территории России, но и передавали опыт российским коллегам.

    Также при Петре I многие деятели науки и искусств отправлялись на обучение за рубеж — как, например, Иван Никитин, первый придворный художник, получивший образование во Флоренции. Портрет кисти Никитина настолько нравился Петру, что император распорядился, чтобы художник сделал его копии и для царского окружения. Оплатить работу Никитина должны были сами потенциальные владельцы портретов.

    Читайте также:

    Портрет Луи Каравакка

    Луи Каравакк. Портрет Петра I. 1722. Государственный Русский музей

    В 1718 году произошло одно из самых драматичных событий в жизни Петра I: его возможный наследник царевич Алексей судом был приговорен к смерти как изменник. Согласно проведенному расследованию, Алексей готовил государственный переворот, чтобы впоследствии занять трон. Решение суда не было исполнено — царевич умер в камере Петропавловской крепости. Всего у Петра I было 10 детей от двух жен — Евдокии Лопухиной (ее Петр насильно постриг в монахини через несколько лет после свадьбы) и Марты Скавронской (будущей императрицы Екатерины I). Правда, почти все они умерли во младенчестве, кроме Анны и Елизаветы, которая стала императрицей в 1742 году.

    Портрет Иоганна Готфрида Таннауэра

    Иоганн Готфрид Таннауер. Портрет Петра I. 1716. Музей Московского Кремля

    На картине Таннауэра Петр I изображен в полный рост, а он у императора был выдающимся — 2 метра 4 сантиметра. Французский герцог Сен-Симон, у которого Петр I гостил в Париже, описывал императора так: «Он был очень высок ростом, хорошо сложён, довольно худощав, с кругловатым лицом, высоким лбом, прекрасными бровями; нос у него довольно короток, но не слишком и к концу несколько толст; губы довольно крупные, цвет лица красноватый и смуглый, прекрасные черные глаза, большие, живые, проницательные, красивой формы; взгляд величественный и приветливый, когда он наблюдает за собой и сдерживается, в противном случае суровый и дикий, с судорогами на лице, которые повторяются не часто, но искажают и глаза, и все лицо, пугая всех присутствующих. Судорога длилась обыкновенно одно мгновение, и тогда взгляд его делался странным, как бы растерянным, потом все сейчас же принимало обычный вид. Вся наружность его выказывала ум, размышление и величие и не лишена была прелести».

    Иван Никитин. «Петр I на смертном одре»

    Иван Никитин. Петр I на смертном одре. 1725. Государственный Русский музей

    В последние годы Петр I продолжал вести активный образ жизни, несмотря на серьезные проблемы со здоровьем. В ноябре 1724 года он тяжело заболел после того как, стоя по пояс в воде, вытаскивал севший на мель корабль. 8 февраля 1725 года в страшных мучениях Петр I скончался в Зимнем дворце. Для написания посмертного портрета императора пригласили все того же Ивана Никитина. Времени для создания картины у него было предостаточно: похоронили Петра I лишь через месяц, а до этого его тело оставалось в Зимнем дворце, чтобы с императором могли проститься все желающие.

    Автор: Лидия Утемова

    Петр Великий — свершения, реформы и смерть

    Петр Великий был русским царем в конце 17 века, который наиболее известен своими обширными реформами в попытке сделать Россию великой нацией

    Кто был Петром Великим ?

    Петр Великий был русским царем конца 17 века, который наиболее известен своими обширными реформами, направленными на превращение России в великую нацию. Он создал сильный флот, реорганизовал свою армию в соответствии с западными стандартами, секуляризовал школы, установил больший контроль над реакционной православной церковью и ввел новое административное и территориальное деление страны.

    Раннее правление

    Петр Великий родился Петр Алексеевич 9 июня 1672 года в Москве, Россия. Петр Великий был 14-м ребенком царя Алексея от второй жены Натальи Кирилловны Нарышкиной. Правив вместе со своим братом Иваном V с 1682 г., когда Иван умер в 1696 г., Петр был официально провозглашен Государь всея Руси. Петр унаследовал нацию, которая была сильно отсталой по сравнению с культурно процветающими европейскими странами. Пока Ренессанс и Реформация охватили Европу, Россия отвергла вестернизацию и оставалась изолированной от модернизации.

    Во время своего правления Петр провел обширные реформы, пытаясь восстановить Россию как великую нацию. Петр преодолел сопротивление средневековой аристократии страны и инициировал ряд изменений, затронувших все сферы русской жизни. Он создал сильный флот, реорганизовал свою армию в соответствии с западными стандартами, секуляризовал школы, установил больший контроль над реакционной православной церковью и ввел новое административное и территориальное деление страны.

    Коренные изменения

    Питер сосредоточился на развитии науки и нанял нескольких экспертов, чтобы они рассказали своим людям о технологических достижениях. Он сосредоточился на развитии торговли и промышленности и создал облагороженное буржуазное население. Отражая западную культуру, он модернизировал русский алфавит, ввел юлианский календарь и основал первую русскую газету.

    Петр был дальновидным и искусным дипломатом, который отменил архаичную форму правления в России и назначил жизнеспособный Сенат, который регулировал все ветви власти, а также добился новаторских достижений во внешней политике России.

    Территориальные приобретения

    Петр приобрел территории в Эстонии, Латвии и Финляндии; и через несколько войн с Турцией на юге он обеспечил доступ к Черному морю. В 1709 году он нанес поражение шведской армии, намеренно направив ее войска к городу Полтава, посреди невыносимой русской зимы. В 1712 году Петр основал город Санкт-Петербург на Неве и перенес туда столицу из Москвы. Вскоре после этого Санкт-Петербург был признан «окном России в Европу».»

    Недостатки и смерть

    При Петре Россия стала великой европейской державой. В 1721 году он провозгласил Россию империей и получил титул Императора всея Руси, Великого Отца Отечества и» Великого «. Хотя. он оказался эффективным лидером, Петр также был известен своей жестокостью и тиранизмом. Высокие налоги, которые часто сопровождали его различные реформы, приводили к восстаниям среди граждан, которые были немедленно подавлены внушительным правителем. Петр, которому было около 61 года. 2 фута ростом, красивый мужчина, чрезмерно пьющий и склонный к насилию.

    Петр был дважды женат и имел 11 детей, многие из которых умерли в младенчестве. Старший сын от первого брака, Алексей, был осужден отцом за государственную измену и тайно казнен в 1718 году. Петр Великий умер 8 февраля 1725 года, не назначив наследника. Он погребен в соборе Святых Петра и Павла в Санкт-Петербурге.

    Петр I

    Великая Северная война

    Вскоре Питер узнал, что решение некоторых из его проблем требовало большего, чем его обычная властная тактика.Во время своего европейского турне он получил заверения Запада в сотрудничестве, чтобы заставить Швецию уступить территорию, которая была нужна России как выход к Балтийскому морю. Он начал это начинание с объявления войны Швеции в 1700 году.

    Петр возглавил свои войска в их первом крупном столкновении со шведами у Нарвы в ноябре 1700 г. и был сильно разбит меньшими силами. Прибегнув к средствам, которые он использовал для военно-морского флота — перестройке по западным образцам — он сразу же начал формировать более организованную, оснащенную и обученную армию.В 1703 году он привел его к искупительной победе и взял у Швеции устье Река Нева. Он определил место, где город будет называться Санкт-Петербургом и станет столицей империи. Через год он захватил Нарву.

    Воспользовавшись передышкой в ​​течение нескольких лет, пока шведы сражались с другими врагами, Петр целенаправленно работал над укреплением русского оружия и сдерживанием внутреннего недовольства, которое выливалось в открытое восстание во многих областях, особенно на Дону и Волге. реки.Однако он был вынужден вернуться на войну в середине 1709 года, чтобы встретить шведское вторжение под предводительством Карла XII. Противоборствующие силы встретились под Полтавой, где русские одержали решающую победу. Битва не положила конец войне, но стала поворотным моментом и подтвердила веру Петра в свои методы. Более того, это оказало глубокое психологическое воздействие на западноевропейские государства, которые теперь видели в России грозную державу.

    Двенадцать лет нерешительных боевых действий последовали за победой Полтавщины. В 1711 году Петру пришлось отвести часть своих войск на юг, где турки, поощряемые Швецией, напали на Россию.После года безуспешных боев ему пришлось уступить порт Азов, единственный выход России к Черному морю. Между тем периодические бои поддерживали основную войну, и только в 1718 году Швеция неохотно согласилась на рассмотрение условий мира. По Нистадскому договору, подписанному в сентябре 1721 года, Швеция уступила Ингрию, Эстонию, Ливонию и часть Карелии, тем самым дав России прочный плацдарм на Финском заливе и Балтийском море. Поскольку Петр уже установил русское влияние в Курляндии, его страна стала крупной балтийской державой, получив «окно в Европу» благодаря новым приобретениям.В знак признания того, чего он добился, российский Сенат, орган, созданный Петром, присвоил ему титулы «Великий» и «Император».

    Перейти к основному содержанию Поиск