Миллер норманская теория: Г.Ф. Миллер и норманнская теория

Содержание

Г.Ф. Миллер и норманнская теория

12 окт, 2008 @ 15:50 Г.Ф. Миллер и норманнская теория
Tags: варяжский вопрос , историография , норманизм Имя немецкого академика Герарда Фридриха Миллера обычно связывают с норманнской теорией, которая получила развитие среди некоторой части немецких учёных в первой пол. XVIII в. Норманисты настаивали на том, что древние русы (летопись называет их варягами) были родом из Скандинавии, указывая на сообщения ряда источников, различающих русов и славян. Одним из основоположников норманнской теории, наравне с Г.З. Байером и А.Л. Шлёцером, считается и Г.Ф. Миллер. Однако в историографии традиционно существуют противоречивые оценки его взглядов по варяжскому вопросу [Котляров А.Н. Развитие взглядов Г.Ф. Миллера по «варяжскому вопросу» / Проблемы истории дореволюционной Сибири. – Томск, 1989. – С. 9]. Миллер посвятил проблеме начала Руси и происхождения варягов около полувека, неизменно возвращаясь к ней снова и снова на протяжении всей своей жизни и научной деятельности в России. Начав как прямой последователь Байера, он со временем изменил свои взгляды, отказавшись от многих ранних постулатов. Его позиция по варяжской проблеме претерпела развитие, что свойственно многим крупным научным фигурам, к каковым, вне сомнения, относится и Миллер. Герард Фридрих Миллер обратился к варяжской проблеме в начале 30-х гг. XVIII в. В 1732 г. он выступил с идеей выпускать немецкоязычный журнал по русской истории, получившей название «Sammlung russischer Geschichte». В одном из первых номеров он опубликовал статью «Известие о древней рукописи русской истории Феодосия Киевского». Миллер предложил подробный пересказ текста «Повести временных лет» на немецком языке с элементами исследовательского характера в виде авторских комментариев, в которых он обозначил свою позицию, как сторонник скандинавского происхождения варягов – основателей древнерусской государственности. А.Н. Котляров отмечал, что «небольшие миллеровские пояснения сыграли роль первотолчка для развития в России норманистского течения» [ Там же. – С. 9]. Стоит, однако, отметить, что в то время сами летописные источники Миллер исследовал, к сожалению, не совсем корректно (сказывалось его незнание русского языка). Проблема, которую ставил перед собой Миллер, была типична для научной методологии первой половины XVIII в.: «Рюрик, откуда призван ли, чтоб стать самовластным государем?» [Миллер Г.Ф. Важности и трудности при сочинении Российской истории / Сочинения по русской истории. Избранное. – М., 1996. – С. 364]. Становление взглядов Миллера на варяго-русский вопрос происходило на фоне давно существовавшей традиции, вполне сложившейся в немецкой науке к первой пол. XVIII в., согласно которой происхождение Руси связывали с Мекленбургской областью в северной Германии. Традиция восходила к Сигизмунду Герберштейну и другим средневековым авторам, связывавшим начало русской династии с варягами из южнобалтийского региона [ Герберштейн С. Записки о московитских делах. – СПб., 1908. – С. 4; Marschalk N. Die Mecklenburger Fürstendynastie und ihre legendären Vorfahren. Die Schweriner Bilderhandschrift von 1526. – Bremen, 1995]. Согласно мекленбургским родословным, Рюрик был сыном варяжского князя, погибшего в 808 г. при отражении датского нападения на город Рерик. Вокруг этих генеалогий в первой половине XVIII в. шла полемика, которая затихла после того, как споры о происхождении варягов переместились в Россию. Однако вряд ли вполне обоснованно писал П. Гоффман о том, что именно Миллер поставил точку в упомянутой дискуссии после выхода в 1754 г. его работы «Bedenken über zwo Vermählungen, womit das Geschlecht der alten Grossfürsten von Russland vermehret werden wollen» [ Hoffman P. Die deutsche Publikationen aus der ersten Hälfte des 18. Jahrhunderts zur Geschichte des vorpetrischen Ruβland // Wissenschaftliche Zeitschrift der Humbolt-Universität zu Berlin. R. XVII. 1968. 2. – S. 266]. В 1749 г. Г.Ф. Миллер выступил как научный оппонент М.В. Ломоносова и ряда других историков во время обсуждения своей диссертации «Происхождение народа и имени российского». Инициаторами обсуждения стали фактические руководители Академии наук И.Д. Шумахер и Г.Н. Теплов, последний из которых обвинял Миллера в неосторожных высказываниях, «что скандинавы победоносным своим оружием благополучно себе всю Россию покорили» [Пекарский П.П. История императорской Академии наук в Петербурге. Том I. – СПб., 1870. – С. 360]. Текст был первоначально издан на латыни и переведён на русский язык. Вероятно, определённое влияние на диссертацию Миллера оказала работа Олафа Далина «История шведского государства», в которой тот придавал огромное значение правлению Рюрика, считая что этим именем в русских летописях называли шведского короля Эрика Упсальского. О. Далин писал, что от Швеции Русь оторвало только монгольское нашествие [Далин О. История шведского государства. Ч. 1, 2. — СПб., 1805]. Важнейшую роль в концепции Миллера играл его комментарий летописного известия о варяжской дани и изгнании данщиков накануне появления на исторической арене князя Рюрика. Миллер полагал, что дань со славян собирал датский конунг Рагнар Лодборг, который «завоевал Россию, Финляндию и Биармию и отдал оные земли во владение своему сыну Витзерку». Однако Витзерк вскоре будто бы погиб в Прибалтике, и новгородские словене смогли освободиться от дани [Миллер Г.Ф. Происхождение народа и имени российского. – СПб., 1749. – С. 44 ]. Концепция Миллера была неприемлема для М.В. Ломоносова, которого поддержали профессора И.Н. Попов, В.К. Тредиаковский и С.П. Крашенинников. С основными положениями миллеровской диссертации высказал несогласие и В.Н. Татищев, который написал: «Хотя вижу, что г. Миллер в разглагольствовании о начале народа русского иначе, нежели я, писал, но я не хотел ни его порочить, ни моего более изъяснять, а отдам в его лучшее рассуждение, дабы ему дать причину лучшее изъяснение издать» [Андреев А.И. Переписка В.Н. Татищева за 1746-1750 гг. // Исторический архив. 1951. Т. 6. – С. 258]. М.В. Ломоносов прямо отрицал скандинавскую этимологию названия Русь, указывая на то, что корень «рус» неизвестен в скандинавских языках, но широко распространён на южном побережье Балтийского моря. В работе Миллера Ломоносов усматривал «множество пустыши и нередко досадительной и для России предосудительной» [ Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 10. – М.-Л., 1952. – С. 231]. Удивительно, однако, что именно Ломоносов, а не Миллер, следовал немецкой традиции, выводившей Рюрика с южнобалтийского побережья. В своей «Древней российской истории» он указывал на то, что «Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, (…) жили на восточно-южных берегах Варяжского (т.е. Балтийского – прим.) моря, между реками Вислою и Двиною» [Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. – М.-Л., 1952. – С. 21]. При этом полемика Миллера с Ломоносовым не была столкновением немецкой и собственно русской точек зрения на вопрос о начале Руси, как обычно принято считать. Под влиянием дискуссии с Ломоносовым, взгляды Г.Ф. Миллера на варяжскую проблему претерпели изменения. «Факт на первый взгляд поразительный, – писал немецкий историк Петер Гоффман, – если принять во внимание вражду между Миллером и Ломоносовым» [ Гоффман П. Значение Ломоносова в изучении древней русской истории / Ломоносов. Сборник статей и материалов. – М.-Л., 1961. Т. 5. – С. 208]. Но Миллер выступил как принципиальный учёный, способный преодолеть личные отношения во имя научной истины. Эволюция его взглядов была обусловлена и объективными обстоятельствами. Со временем сам Миллер стал серьёзным исследователем. После сибирской поездки он выучил русский язык, которого не знал в ранние годы своего интереса к истории России, и это дало ему полноценную возможность обратиться к огромному массиву новых источников. Наконец, Миллер смог лучше узнать русский народ, сам став поистине русским учёным, как многие сотни и тысячи немцев, связавших свои судьбы с Россией. Он узнал великую страну, о которой на Западе всегда имели весьма смутное, а зачастую невежественное представление. Миллер отказался от скандинавской исторической литературы, как от единственного источника, и даже начал критиковать О. Далина. Он обратил внимание на западноевропейские источники, но также стал воспринимать их критически. «Иностранцы весьма неточны и делают много ошибок», – отмечал Миллер в письме к У. Коксу от 4 октября 1778 г. [Миллер Г.Ф. Сочинения по русской истории. Избранное. – М., 1996. – С. 373]. Но к традиции, шедшей от Герберштейна он так и не обратился, полагая, что тот подобен прочим иностранцам, писавшим о Руси и России. В начале 60-х гг. XVIII в. Г.Ф. Миллер начал печатать в «Ежемесячных сочинениях» свой труд «Краткое известие о начале Новгорода», в котором довёл новгородскую историю до середины XVII в. [Миллер Г.Ф. Краткое известие о начале Новгорода и о происхождении российского народа, о новгородских князьях и знатнейших оного города случаях // Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. – СПб., 1761, июнь ]. Он уже писал о том, что Рюрик с братьями появился в новгородской земле в качестве предводителей наёмных дружин, связывая происхождении русского народа с «роксоланами», но считая их не славянским (как Ломоносов), а готским племенем. Впоследствии Миллер отошёл от норманнской трактовки варяжского вопроса, высказав в своей работе «О народах, издревле в России обитавших» мнение, что варягами собирательно называли все северные народы, занятые мореплаванием по Балтийскому (Варяжскому) морю [Миллер Г. Ф. О народах, издревле в России обитавших. – СПб., 1773. – С. 90]. Данное утверждение тогда было чрезвычайно интересным, но и в наши дни с ним соглашаются многие противники норманнской теории. Так липецкий историк В.В. Фомин давно писал о том, что термин «варяги» (изначально обозначавший конкретное племя с южнобалтийского побережья) мог пониматься на Руси расширительно с первой пол. X в. [ Фомин В.В. Варяги в средневековой письменной традиции. Автореферат диссертации на соиск. уч. степ. к.и.н. – М., 1997. – С. 9]. С конца XII в. он полностью исчезает из новгородского делопроизводства, где был заменён словом «немцы», как называли в России всех иностранцев из западной Европы вплоть до екатерининских времён. Уже в XV в. русские летописи, опиравшиеся на новгородскую традицию, писали о том, что Рюрик пришёл «от немцев». Отказался Миллер и от тезиса о «норманнской» экспансии на Русь, подчеркнув особенное происхождение российской монархии и высшей знати, которое он связывал теперь не с завоеванием (как в странах западной Европы), а с неким договором с варягами [Миллер Г. Ф. Известие о дворянах российских. – СПб., 1777]. На протяжении всего своего научного служения России Г.Ф. Миллер не был последовательным норманистом. Он представляется нам учёным, взгляды которого закономерно развивались. Увлекшись в ранние годы норманнской теорией, он не привнёс в неё ничего нового, и со временем вообще отказался от её главных постулатов. К сожалению, в литературе не всегда принимается во внимание развитие миллеровских взглядов на начальную русскую историю, и самого Миллера предпочитают именовать одним из основоположников норманнской теории.

12 окт, 2008 @ 15:50 Г.Ф. Миллер и норманнская теория

Tags: варяжский вопрос , историография , норманизм

Имя немецкого академика Герарда Фридриха Миллера обычно связывают с норманнской теорией, которая получила развитие среди некоторой части немецких учёных в первой пол. XVIII в. Норманисты настаивали на том, что древние русы (летопись называет их варягами) были родом из Скандинавии, указывая на сообщения ряда источников, различающих русов и славян. Одним из основоположников норманнской теории, наравне с Г.З. Байером и А.Л. Шлёцером, считается и Г.Ф. Миллер.
Однако в историографии традиционно существуют противоречивые оценки его взглядов по варяжскому вопросу [Котляров А.Н. Развитие взглядов Г.Ф. Миллера по «варяжскому вопросу» / Проблемы истории дореволюционной Сибири. – Томск, 1989. – С. 9]. Миллер посвятил проблеме начала Руси и происхождения варягов около полувека, неизменно возвращаясь к ней снова и снова на протяжении всей своей жизни и научной деятельности в России.

Начав как прямой последователь Байера, он со временем изменил свои взгляды, отказавшись от многих ранних постулатов. Его позиция по варяжской проблеме претерпела развитие, что свойственно многим крупным научным фигурам, к каковым, вне сомнения, относится и Миллер.
Герард Фридрих Миллер обратился к варяжской проблеме в начале 30-х гг. XVIII в. В 1732 г. он выступил с идеей выпускать немецкоязычный журнал по русской истории, получившей название «Sammlung russischer Geschichte». В одном из первых номеров он опубликовал статью «Известие о древней рукописи русской истории Феодосия Киевского». Миллер предложил подробный пересказ текста «Повести временных лет» на немецком языке с элементами исследовательского характера в виде авторских комментариев, в которых он обозначил свою позицию, как сторонник скандинавского происхождения варягов – основателей древнерусской государственности. А.Н. Котляров отмечал, что «небольшие миллеровские пояснения сыграли роль первотолчка для развития в России норманистского течения» [
Там же. – С. 9]. Стоит, однако, отметить, что в то время сами летописные источники Миллер исследовал, к сожалению, не совсем корректно (сказывалось его незнание русского языка).
Проблема, которую ставил перед собой Миллер, была типична для научной методологии первой половины XVIII в.: «Рюрик, откуда призван ли, чтоб стать самовластным государем?» [Миллер Г.Ф. Важности и трудности при сочинении Российской истории / Сочинения по русской истории. Избранное. – М., 1996. – С. 364].
Становление взглядов Миллера на варяго-русский вопрос происходило на фоне давно существовавшей традиции, вполне сложившейся в немецкой науке к первой пол. XVIII в., согласно которой происхождение Руси связывали с Мекленбургской областью в северной Германии. Традиция восходила к Сигизмунду Герберштейну и другим средневековым авторам, связывавшим начало русской династии с варягами из южнобалтийского региона [ Герберштейн С. Записки о московитских делах. – СПб., 1908. – С. 4; Marschalk N. Die Mecklenburger Fürstendynastie und ihre legendären Vorfahren. Die Schweriner Bilderhandschrift von 1526. – Bremen, 1995]. Согласно мекленбургским родословным, Рюрик был сыном варяжского князя, погибшего в 808 г. при отражении датского нападения на город Рерик. Вокруг этих генеалогий в первой половине XVIII в. шла полемика, которая затихла после того, как споры о происхождении варягов переместились в Россию. Однако вряд ли вполне обоснованно писал П. Гоффман о том, что именно Миллер поставил точку в упомянутой дискуссии после выхода в 1754 г. его работы «Bedenken über zwo Vermählungen, womit das Geschlecht der alten Grossfürsten von Russland vermehret werden wollen» [
Hoffman P. Die deutsche Publikationen aus der ersten Hälfte des 18. Jahrhunderts zur Geschichte des vorpetrischen Ruβland // Wissenschaftliche Zeitschrift der Humbolt-Universität zu Berlin. R. XVII. 1968. 2. – S. 266].
В 1749 г. Г.Ф. Миллер выступил как научный оппонент М.В. Ломоносова и ряда других историков во время обсуждения своей диссертации «Происхождение народа и имени российского».

Инициаторами обсуждения стали фактические руководители Академии наук И.Д. Шумахер и Г.Н. Теплов, последний из которых обвинял Миллера в неосторожных высказываниях, «что скандинавы победоносным своим оружием благополучно себе всю Россию покорили» [Пекарский П.П. История императорской Академии наук в Петербурге. Том I. – СПб., 1870. – С. 360]. Текст был первоначально издан на латыни и переведён на русский язык.
Вероятно, определённое влияние на диссертацию Миллера оказала работа Олафа Далина «История шведского государства», в которой тот придавал огромное значение правлению Рюрика, считая что этим именем в русских летописях называли шведского короля Эрика Упсальского. О. Далин писал, что от Швеции Русь оторвало только монгольское нашествие [Далин О. История шведского государства. Ч. 1, 2. — СПб., 1805].
Важнейшую роль в концепции Миллера играл его комментарий летописного известия о варяжской дани и изгнании данщиков накануне появления на исторической арене князя Рюрика.

Миллер полагал, что дань со славян собирал датский конунг Рагнар Лодборг, который «завоевал Россию, Финляндию и Биармию и отдал оные земли во владение своему сыну Витзерку». Однако Витзерк вскоре будто бы погиб в Прибалтике, и новгородские словене смогли освободиться от дани [Миллер Г.Ф. Происхождение народа и имени российского. – СПб., 1749. – С. 44

].
Концепция Миллера была неприемлема для М.В. Ломоносова, которого поддержали профессора И.Н. Попов, В.К. Тредиаковский и С.П. Крашенинников. С основными положениями миллеровской диссертации высказал несогласие и В.Н. Татищев, который написал: «Хотя вижу, что г. Миллер в разглагольствовании о начале народа русского иначе, нежели я, писал, но я не хотел ни его порочить, ни моего более изъяснять, а отдам в его лучшее рассуждение, дабы ему дать причину лучшее изъяснение издать» [Андреев А.И. Переписка В.Н. Татищева за 1746-1750 гг. // Исторический архив. 1951. Т. 6. – С. 258].
М.В. Ломоносов прямо отрицал скандинавскую этимологию названия Русь, указывая на то, что корень «рус» неизвестен в скандинавских языках, но широко распространён на южном побережье Балтийского моря.

В работе Миллера Ломоносов усматривал «множество пустыши и нередко досадительной и для России предосудительной» [

Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 10. – М.-Л., 1952. – С. 231].
Удивительно, однако, что именно Ломоносов, а не Миллер, следовал немецкой традиции, выводившей Рюрика с южнобалтийского побережья. В своей «Древней российской истории» он указывал на то, что «Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, (…) жили на восточно-южных берегах Варяжского (т.е. Балтийского – прим.) моря, между реками Вислою и Двиною» [Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений. Т. 6. – М.-Л., 1952. – С. 21].
При этом полемика Миллера с Ломоносовым не была столкновением немецкой и собственно русской точек зрения на вопрос о начале Руси, как обычно принято считать.
Под влиянием дискуссии с Ломоносовым, взгляды Г.Ф. Миллера на варяжскую проблему претерпели изменения. «Факт на первый взгляд поразительный, – писал немецкий историк Петер Гоффман, – если принять во внимание вражду между Миллером и Ломоносовым» [
Гоффман П. Значение Ломоносова в изучении древней русской истории / Ломоносов. Сборник статей и материалов. – М.-Л., 1961. Т. 5. – С. 208]. Но Миллер выступил как принципиальный учёный, способный преодолеть личные отношения во имя научной истины.
Эволюция его взглядов была обусловлена и объективными обстоятельствами. Со временем сам Миллер стал серьёзным исследователем. После сибирской поездки он выучил русский язык, которого не знал в ранние годы своего интереса к истории России, и это дало ему полноценную возможность обратиться к огромному массиву новых источников. Наконец, Миллер смог лучше узнать русский народ, сам став поистине русским учёным, как многие сотни и тысячи немцев, связавших свои судьбы с Россией. Он узнал великую страну, о которой на Западе всегда имели весьма смутное, а зачастую невежественное представление.
Миллер отказался от скандинавской исторической литературы, как от единственного источника, и даже начал критиковать О. Далина. Он обратил внимание на западноевропейские источники, но также стал воспринимать их критически.

«Иностранцы весьма неточны и делают много ошибок», – отмечал Миллер в письме к У. Коксу от 4 октября 1778 г. [Миллер Г.Ф. Сочинения по русской истории. Избранное. – М., 1996. – С. 373]. Но к традиции, шедшей от Герберштейна он так и не обратился, полагая, что тот подобен прочим иностранцам, писавшим о Руси и России.
В начале 60-х гг. XVIII в. Г.Ф. Миллер начал печатать в «Ежемесячных сочинениях» свой труд «Краткое известие о начале Новгорода», в котором довёл новгородскую историю до середины XVII в. [Миллер Г.Ф. Краткое известие о начале Новгорода и о происхождении российского народа, о новгородских князьях и знатнейших оного города случаях // Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие. – СПб., 1761, июнь

]. Он уже писал о том, что Рюрик с братьями появился в новгородской земле в качестве предводителей наёмных дружин, связывая происхождении русского народа с «роксоланами», но считая их не славянским (как Ломоносов), а готским племенем.
Впоследствии Миллер отошёл от норманнской трактовки варяжского вопроса, высказав в своей работе «О народах, издревле в России обитавших» мнение, что варягами собирательно называли все северные народы, занятые мореплаванием по Балтийскому (Варяжскому) морю [Миллер Г. Ф. О народах, издревле в России обитавших. – СПб., 1773. – С. 90].
Данное утверждение тогда было чрезвычайно интересным, но и в наши дни с ним соглашаются многие противники норманнской теории. Так липецкий историк В.В. Фомин давно писал о том, что термин «варяги» (изначально обозначавший конкретное племя с южнобалтийского побережья) мог пониматься на Руси расширительно с первой пол. X в. [ Фомин В.В. Варяги в средневековой письменной традиции. Автореферат диссертации на соиск. уч. степ. к.и.н. – М., 1997. – С. 9]. С конца XII в. он полностью исчезает из новгородского делопроизводства, где был заменён словом «немцы», как называли в России всех иностранцев из западной Европы вплоть до екатерининских времён. Уже в XV в. русские летописи, опиравшиеся на новгородскую традицию, писали о том, что Рюрик пришёл «от немцев».
Отказался Миллер и от тезиса о «норманнской» экспансии на Русь, подчеркнув особенное происхождение российской монархии и высшей знати, которое он связывал теперь не с завоеванием (как в странах западной Европы), а с неким договором с варягами [Миллер Г. Ф. Известие о дворянах российских. – СПб., 1777].
На протяжении всего своего научного служения России Г.Ф. Миллер не был последовательным норманистом. Он представляется нам учёным, взгляды которого закономерно развивались. Увлекшись в ранние годы норманнской теорией, он не привнёс в неё ничего нового, и со временем вообще отказался от её главных постулатов.
К сожалению, в литературе не всегда принимается во внимание развитие миллеровских взглядов на начальную русскую историю, и самого Миллера предпочитают именовать одним из основоположников норманнской теории.

4 Шлецер А.Л. и норманская теория в его трудах

4. Шлецер А.Л. норманнская теория в его трудах.

В 30-40-ые годы XVIII в. российские ученые немецкого происхождения, служившие в XVIII в. в России, академики Петербургской академии наук Готлиб Зигфрид Байер Готлиб Зигфрид Байер возглавлял кафедру истории Российской Академии наук, Герхард Фридрих Миллер и Август Людвиг Шлецер предложили так называемую «норманнскую теорию» происхождения древнерусского государства.

Основными источниками, на которые опирались первые российские академики, была, во-первых, Начальная летопись или «Повесть временных лет»

в качестве источников, на которые опирались Байер, а за ним Шлецер и Миллер, можно назвать имена князей и дружинников указанные в договорах Олега и Игоря с Византией, а так же упоминания византийских писателей о варягах и Руси, Скандинавские саги, известия арабских писателей и финское наименование шведов Руотсы и название шведской Упландии Рослагеном.

Немалое внимание для подтверждения своей правоты сторонники норманнской теории уделяли известиям западных историков. Здесь в качестве основного источника можно назвать Бертинские летописи и сочинения епископа кремонского Лиутпранда, который дважды был послом в Константинополе в середине 10 века. Там же. С. 94.

В основу теории была положена легенда из «Повести временных лет» о призвании славянами варягов. Согласно этой легенде славяне, опасаясь внутренних усобиц, пригласили для управления отряд варягов во главе с конунгом, князем Рюриком.

Норманнская теория основана на представлении от том, что варяги, упоминаемые в «Повести временных лет», есть никто иные как представители скандинавских племен, известные в Европе под именем норманнов или викингов.

Август Людвиг Шлёцер (5 июля 1735, Гагштадт — 9 сентября 1809, Гёттинген) — российский и германский историк, публицист и статистик.

Один из авторов так называемой «норманской теории» возникновения русской государственности. Вёл научную полемику с М. В. Ломоносовым, содействовал публикации «Истории Российской» В. Н. Татищева. Вернувшись в Германию, Шлёцер получил место профессора Гёттингенского университета, преподавал историю и статистику. Автор работ по древнерусской грамматике, истории, палеографии. В 1803 г. за свои труды на ниве российской истории награждён орденом св. Владимира IV степени и возведён в дворянское достоинство. В последние годы жизни признал и доказывал аутентичность «Слова о полку Игореве». Работы Шлёцера имели большой научный резонанс в российской историографии второй половины XVIII — XX вв.

Шлёцер как историк

До Ш. история была предметом чистой учёности, делом кабинетного учёного, далёким от действительной жизни. Ш. первый понял историю как изучение государственной, культурной и религиозной жизни, первый сблизил её с статистикой, политикой, географией и т. д. «История без политики даёт только хроники монастырские да dissertationes criticas». Wessendonck в своей «Die Begründung der neueren deutschen Geschichtsschreibung durch Gatterer und Schlözer» говорит, что Ш. сделал в Германии для истории то, что сделали Болинброк в Англии и Вольтер во Франции. До Ш. единственной идеей, связующей исторический материал, была богословская идея 4 монархий Даниилова пророчества, причем вся история Европы помещалась в 4-ую Римскую монархию; к этому надо ещё прибавить патриотическую тенденцию, под влиянием которой факты подвергались сильному искажению. В этот хаос Ш. ввел две новые, правда, переходного характера идеи: идею всемирной истории для содержания и по методу идею исторической критики. Идея всемирной истории заставляла изучать одинаково «все народы мира», не отдавая предпочтения евреям, или грекам, или кому-нибудь другому; она же уничтожала национальное пристрастие: национальность только материал, над которым работает законодатель и совершается исторический ход. Правда, что Ш. не обратил должного внимания на «субъективные элементы национальности, как на объект для научно-психологического исследования», но это объясняется его рационалистическим мировоззрением. Идея исторической критики, особенно благотворная для того времени, когда из благоговения к классическим авторам историк не мог усомниться ни в одном факте их рассказа, заключалась в требовании разбирать не самый рассказ, а источник его, и от степени серьезности его отвергать факты или признавать их. Восстановление фактов — вот задача историка. Ход разработки исторического материала Ш. рисовал себе в постепенном появлении: Geschichtsammler’a, Geschichtsforscher’a, который должен проверить подлинность материала (низшая критика) и оценить ею достоверность (высшая критика), и Geschichtserzähler’a, для которого еще не наступило время. Таким образом, Ш. не шел далее понимания художественной истории. С такими взглядами Ш. приехал в Россию и занялся исследованиями русской истории. Он пришел в ужас от русских историков: «о таких историках иностранец не имеет даже понятия!» Но сам Ш. с самого начала стал на ложную дорогу: заметив грубые искажения географических названий в одном из списков летописи и более правильное начертание в другом, Ш. сразу априори создал гипотезу об искажении летописного текста переписчиками и о необходимости для этого восстановить первоначальный чистый текст летописи. Этого взгляда он держится всю жизнь, пока в своём «Несторе» не замечает, что что-то неладно. Этот чистый текст есть летопись Нестора. Если собрать все рукописи, то путем сличения и критики можно будет собрать disiecti membra Nestoris. Знакомство только с немногочисленными летописными списками и главное — полное незнание наших актов (Ш. думал, что 1-ый акт относится ко времени Андрея Боголюбского), главным образом, вследствие размолвки с Миллером, было причиной неудачи критической обработки летописей. Гораздо удачнее были его взгляды на этнографию России. Вместо прежней классификации, основанной на насильственном толковании слов по созвучию или смыслу, Ш. дал свою, основанную на языке. Особенно резко выступил он против искажения истории с патриотической целью. «Первый закон истории — не говорить ничего ложного. Лучше не знать, чем быть обманутым». В этом отношении Ш. пришлось вынести большую борьбу с Ломоносовым и другими приверженцами противоположного взгляда. Особенно резко их противоречие в вопросе о характере русской жизни на заре истории. По Ломоносову и другим, Россия уже тогда выступает страной настолько культурной, что при рассмотрении дальнейшего хода её жизни не замечаешь почти изменения. По Ш. же, русские жили «подобно зверям и птицам, которые наполняли их леса». Это повлекло его к ошибочному заключению, что в начале истории у славян восточных не могло быть торговли. Во всяком случае, Ш. в данном случае был ближе к истине, чем Ломоносов и др. Во взгляде на общий ход исторического развития Ш. не идёт дальше своих предшественников и современников: он заимствует его у Татищева. «Свободным выбором в лице Рюрика основано государство, — говорит Ш. — Полтораста лет прошло, пока оно получило некоторую прочность; судьба послала ему 7 правителей, каждый из которых содействовал развитию молодого государства и при которых оно достигло могущества… Но… разделы Владимировы и Ярославовы низвергли его в прежнюю слабость, так что в конце концов оно сделалось добычей татарских орд… Больше 200 лет томилось оно под игом варваров. Наконец явился великий человек, который отомстил за север, освободил свой подавленный народ и страх своего оружия распространил до столиц своих тиранов. Тогда восстало государство, поклонявшееся прежде ханам; в творческих руках Ивана (III) создалась могучая монархия». Сообразно с этим своим взглядом Ш. делит русскую историю на 4 периода: R. nascens (862—1015), divisa (1015—1216), oppressa (1216—1462), victrix (1462—1762).

Выученная беспомощность у людей: обзор и модель теории атрибуции.

Опосредованно выученная беспомощность: роль воспринимаемого доминирования и престижа модели

Опосредованное приобретение выученной беспомощности могло быть опосредовано воспринимаемым доминированием модели, и наблюдатели решали значительно больше анаграмм, когда доминирующая модель была успешной, чем когда она был неудачным.

Сравнительное исследование выученной беспомощности с помощью ДК-ЭЭГ

Marta Czapla
Психология
2011

Erlernte Hilflosigkeit tritt auf wenn ein Individuum keine Erwartung mehr hat Kontrolle ausuben zu konnen und dadurch passiv. Der Frage wie Hilflosigkeit mit neuronalen Prozessen zusammen hangt…

Воспринимаемый контроль и обучение в классе колледжа: некоторые последствия для успеваемости учащихся1987

Недавние исследования показывают, что потеря студентами контроля влияет на качество обучения в колледже. В настоящем исследовании изучалось, как четыре типа обратной связи влияют на воспринимаемое…

Влияние атрибуции успеха на облегчение выученной беспомощности и депрессии.

Результаты показали, что беспомощные и депрессивные субъекты, подвергшиеся манипуляциям с внутренней атрибуцией, сообщали о менее подавленном настроении, чем субъекты в условиях внешней атрибуции, что интерпретируется как поддержка модели теории атрибуции выученной беспомощности и депрессии.

Первые несколько секунд потока: всестороннее предложение нейробиологии и нейродинамики начала состояния

Новый взгляд на выученную беспомощность: предвзятая оценка целей и потенциала действия являются основными факторами риска эмоционального расстройства

К. Шерер
Психология
Когниция и эмоции
2022

РЕФЕРАТ В данном теоретическом разделе рассматривается выученная беспомощность, вызванная устойчивым опытом неудач или негативных событий, что приводит к снижению мотивации и риску депрессии. В их…

Ученилась беспомощность: расширение целенаправленной перспективы

Джессика М. Дуда, J. Joomornn
Психология
Cognition & Emotion
2022

Аннотация ЭТО Бодез и др. в этом выпуске журнала «Познание и эмоции». Сочетая оперантную и целенаправленную точки зрения, Boddez et…

Структурная связь между позитивным родительским отношением, негативным родительским отношением, эмоциональными проблемами и академической беспомощностью, воспринимаемой учащимися средней школы.0003

Kaehwan Yoo
Образование
2022

В этом исследовании изучается структурная взаимосвязь между позитивным родительским отношением родителей, негативным родительским отношением, эмоциональными проблемами и академической беспомощностью. С этой целью данные…

Влияние консультативной поддержки и социальной защиты при травмах на повышение социально-экономической устойчивости в уязвимых сообществах: естественный эксперимент в Северной Уганде

В литературе по социальной защите недостаточно рассматривается влияние травматического опыта. об уязвимости и стойкости. Неспособность справиться с травмой у сильно травмированных и уязвимых…

Rationalitätsgefährdende Motive des Menschen

R. V. Nitzsch
Психология
2021

Не найден

Войти
Создать учетную запись

Синтаксис
Расширенный поиск

Категории PhilPapers

Метафизика и эпистемология ( 404 861 )

Эпистемология ( 47,052 )

Metaphilosophy ( 9,708 )

Metaphysics ( 51,489 )

Philosophy of Action ( 29,428 )

Philosophy of Language ( 54,507 )

Philosophy of Mind ( 105,537 )

Философия религии ( 96,221 )

МиО, разное ( 310 )

Теория ценностей ( 627,122 )

Эстетика ( 68 347 )

Прикладная этика ( 175 528 )

Метаэтика ( 16 240 )

Нормативная этика ( 40,870 )

Философия гендера, гонка и сексуальность ()

. )

Социальная и политическая философия ( 161 349 )

Теория ценностей, прочее ( 67 939 )

Наука, логика и математика (

693 473)

Логика и философия логики ( 85,699 )

Philosophy of Biology ( 41,209 )

Philosophy of Cognitive Science ( 111,538 )

Philosophy of Computing and Information ( 8,424 )

Philosophy of Mathematics ( 22,786 )

Philosophy физических наук ( 38 302 )

Философия социальных наук ( 62 813 )

Философия вероятности ( 9 341 )

Общая философия науки (

Общая философия науки0126 52 007 )

Философия науки, разное ( 11 724 )

История западной философии ( 354 329 )

Ancient Greek and Roman Philosophy ( 89,147 )

Medieval and Renaissance Philosophy ( 36,840 )

17th/18th Century Philosophy ( 101,755 )

19th Century Philosophy ( 50,651 )

20th Century Philosophy ( 55,395 )

История западной философии, Разное ( 1 063 )

Философские традиции ( 280 880 )

African/Africana Philosophy ( 4,800 )

Asian Philosophy ( 42,199 )

Continental Philosophy ( 142,721 )

European Philosophy ( 75,480 )

Philosophy of the Americas ( 10,234 )

Философские традиции, разное ( 3,967 )

Философия, разное ( 8,762 )

Философия, введение и антологии ( 389 )

Философия, общие работы ( 2 433 )

Преподавание философии ( 1,378 )

Филасофия, 1,378 )

Филасофия, 1,378 ).